Она писала президенту: «Шесть человек прописаны на 15 метрах, многодетная семья, хронический алкоголик в комнате, - нарушаются ли права моих детей?» Приходил ответ: «С правами вы можете ознакомиться там-то и там-то», - и давали адрес жилкомитета. Она писала губернатору, ей отвечали: «Со своими правами вы можете ознакомиться…» Все сочувствуют - да помочь не могут. Вот вызвали в жилотдел: вы молодая семья, попадаете в программу, давайте рассмотрим возможность субсидии. Рассмотрели: размер субсидии напрямую зависит от срока очереди, у Алены он ничтожный, - государство готово инвестировать в квартирный вопрос Ковалевых полмиллиона рублей, но при этом Ковалевы обязаны купить квартиру не менее чем в 90 метров. «Остальных восьми миллионов у нас, к сожалению, нет», - разводит руками Алена.

Вот и чиновница из Смольного, Жебентьева Елена Николаевна, вызвала пикетчицу Ковалеву к себе в кабинет. И состоялся у них (по словам Алены) такой задушевный разговор: «Девушка, милая! У меня таких, как вы, десять тысяч. Вы чего добиваетесь-то?» - «Я добиваюсь какого-либо жилья для своих детей». - «Ну вы и наглая! - удивляется добрая женщина. - Вы какая по счету в районной очереди?» - «Восемь тысяч четыреста какая-то». - «Вот идите и соберите с каждого из этих восьми тысяч четырехсот подпись, что они готовы уступить вам свою очередь». - «Я буду голодать», - безнадежно говорит Алена. - «Ну и голодайте, - отвечает Елена Николаевна. -Заголодайтесь хоть!» Алена возвращается на пост.

Подходит монахиня, предлагает денег. Нет, спасибо, денег не надо. Останавливается женщина и рассказывает, как несколько месяцев не заходит в ванную, там провалился пол, дыра между этажами, они боятся упасть. Останавливается другая и рассказывает, как она обнаружила свою квартиру в 175 метров проданной, а бабушке, ветерану войны, сказали, что она, бабушка, давно умерла, - и показали ей, живой и бодрой, свидетельство о ее смерти, а двадцатичетырехлетнему сыну проломили голову в подворотне, теперь он овощ, ничего не понимает, не знает. «И сейчас мы живем в нашей кому-то проданной квартире, нас пока не гонят, уголовное дело длится несколько лет, пятьдесят второе отделение милиции, у меня сын-инвалид на руках, а мне знаете сколько лет?» - «Сколько?» - «Сорок три», - отвечает седая, старая женщина и быстро уходит. V.