Поэтому теперь - в коридоре - обращаясь к нам всем, как к мальчику, девочке и собачке, через головы всех, кого я любил, через все наши смерти (мелкие, крупные, промежуточные и через ту окончательную, когда сначала ты, а потом я, и, возможно, когда ты, я даже не сразу узнаю) - ты протягиваешь ко мне руку, гладишь меня по затылку и говоришь:

- Смерти нет. Смерти нет. Смерти нет.

- Смерти, конечно, нет, - отвечаю я, - но когда мы, наконец, отлепимся друг от друга, мы - непременно помрем.