Практически сразу после разворота судна в сторону Москвы жизнь на борту, как по команде, замерла. Партийный ветеран, тихо бубнивший каждое утро свою политинформацию по бортовому радио, теперь целыми днями спал в каюте. «60 лет Октября» уже не останавливался в городах, предпочитая им «зеленые» стоянки - к радости детей, которых больше никто не обязывал выполнять утомительную культурную программу. Стюардессы сняли с себя подобия улыбок, которые прежде постоянно носили на лице. Как-то утром, проходя по верхней палубе, я застал старпома лежащим без движения на полу после ночной вахты - и я бы поверил словам стюарда, что дяденька утомился всю ночь вести корабль, если бы не ощущал исходивший от дяденьки запах мощностью в триста лошадиных сил. Кстати, из разговоров взрослых я знал, что алкоголь из судового бара исчез - его, очевидно, сбывали на пристанях; впрочем, если спиртное пускали «налево» с соблюдением приличествующей тайны, то продукты питания боцман грузил в подъезжавшие моторные лодки вполне открыто. И даже если шикал на малолетних свидетелей его хозяйственной деятельности, то делал это не строго, что называется, для порядка. Затихла самодеятельность, в кинозале стали показывать откровенный шлак; даже дискотеки заметно обезлюдели.

Завтрак, обед, купание, ужин; завтрак, обед, купание, ужин… Навидавшееся видов, прокаленное судно плыло, унося академиков и директоров столичных продмагов с их семьями из настоящей России в другое государство - Москву. Расслабленные и поздоровевшие представители уникального класса - советской буржуазии - предпочитали не вспоминать ни о танцующих нищих детях, ни об астраханских старухах, ни о роющихся в помойках бичах, ни о плавающей кверху брюхом рыбе вблизи промышленных центров; разговоры об этом считались дурным тоном среди отдыхающих, а у членов экипажа вызывали отношение раздраженно-равнодушное. Им, впрочем, уже все было до лампы, лишь бы рейс поскорее закончился.

Я же до самого конца путешествия пытался состыковать рыжего курильщика анаши и красоту холмистых берегов, начиненного глистами леща, купленного в селе Никольское Астраханской области, и красоту храмов Ярославля, проваленный асфальт у дома Ульяновых и затопленные церкви Мологи, отзывчивых волжан, всегда готовых помочь плутающему туристу, и спокойное «зае*али вы не сказать как» девушки-стюарда. Все это я пытался сопрячь в своей голове в одну страну. Тогда - у меня не получилось.