На борту нас поджидал болящий Андрей. Он нетерпеливо вцепился в бутылку «Балтики», перевел дух и наконец заговорил, словно продолжая оборванную фразу:

- …и меня пригласили в гости. А поди откажись: «Ты что, с деревенскими пить не хочешь?!» Очень хорошо посидел. Не-е, люди нормальные. Только одного там замкнуло, все понты на меня наводил, драться кидался. Но его угомонили быстро. Серег, я умираю.

- Не умирай, а то чего ж я тебя вчера спасал! - отзывается белокурый псаломщик Сережа. - Не помнишь, как с трапа свалился?

- Я упал с трапа? А ты меня вытащил? Ну и что, какой моряк с трапа не падает!

- Трезвый, Андрюш, не падает.

- Не, Сереж, это моряк ненастоящий.

- А вот тебя корреспондент послушает и напишет: «Как ни прискорбно, в нашей церкви не изжит еще отвратительный порок пьянства».

- Но я-т не священник, я ж матрос! Настоящий!

- А люди скажут: каков поп, таков и приход. Если у них пьяная матросня на паперти разбросана, то чего же вы ожидаете увидать внутри сей несмиренной обители…

Андрей вдруг громко хихикает, вспомнив что-то из вчерашнего увольнения на берег.

- Представляешь, а мне одна кобыла местная говорит: это вы у них в лавке церковной бижутерией торгуете? Подарите мне цепочку серебряную, а я вам за это ну прямо все, чего ни пожелаете, ага. Дикий народ.

Благоразумный псаломщик Сергей отправляется на камбуз - пора варить суп. Чистит картошку и рассказывает:

- Я и сам семинарию оканчивал - мог бы служить, но не хочу пока, ответственность большая. Я теперь с неверующими общаюсь, только если это друзья детства, а иначе какой интерес? Слушать, как они матом ругаются? Про жизнь разговаривать? Чего про нее разговаривать, когда и так все ясно.

На двери Сергеевой кельи висит бумажка с аккуратно выписанной цитатой: «Если кто живет в каком-либо месте и не приносит плода, свойственного этому месту, то самое место изгонит его вон, как не приносящего плода, требуемого местом».