Разговор затянулся далеко за полночь. Я бы сказал, что по некоторым принципиальным вопросам мы с батюшкой не смогли выработать общую точку зрения. Такое, знаете ли, случается и с самыми обаятельными собеседниками, и с самыми старыми приятелями: разговор случайно сползает на скользкую тему вроде национального вопроса или бытовой демографии. И неожиданно понимаешь, что с этим милейшим человеком у тебя не то что приоритеты, а сами представления о добре и зле изрядно разные. И совершенно непонятно, как дальше продолжать беседу в цивилизованном русле. Поэтому где-то на исходе третьей бутылки он прищурился и сказал:
- У меня характер боевой, здесь все это знают. Вот я сейчас тебя приподниму да как шарахну об стол, чтоб не повадно было вступать в спор с духовной особою!
По счастью, мы сговорились выяснить правду посредством бескровного армрестлинга. Могучей десницею отец Геннадий сдвинул со стола посуду и разгромил меня в полную капусту. Потом сказал:
- Так-то. Завтра никуда не поедешь, буду тебя исповедовать по всей строгости. Крестный ход, пожалуй, тоже на завтра отложим. Эй, Андрюша, просыпайся, ставь чайник!
- Да что вы, батюшка, пощадите болящего!
- Ничего, пусть помнят, кто на корабле главный! Эх, все самому делать приходится.
Отец Геннадий отправился на камбуз, и через несколько минут я услышал уже знакомый заливистый храп, доносившийся из его каюты.