Люди-то вы хорошие, да и я не плохой, а честну́ю компанию почему не потешить? Только шутки-то все боком выходят. Сами знаете - не всяк шуток любит, а я такой человек, московский, шутливый, сегодня сказал, завтра забыл, уж не сетуйте на меня. А то ходил тут один рязанский, слушал так пристально... Ну, да Бог с ним, мало ль кто ходит...

Всё про Черную книгу хотите услышать? Что с вами поделать. Далась всем эта Черная книга, вся Москва о ней говорит, в трамвае только и разговору. Смеются все, а промеж себя иные думают - ох не к добру вся эта молва, вспомните мое слово. И вовсе странные слухи по Москве идут, передавать али нет, не знаю - боязно. Разве что шкалик принять для храбрости. Ну спаси Христос...

Да... так вот, говорят, что Чека в это дело вмешалась. Почему же они-то так ищут Черную книгу? Или власть их не прочна? Ничего вам на это не отвечу, чтобы не попасть куда не следует. А вот что мне известно доподлинно. Чужой-то сын в Чеке работает, а старец-то тут же, в Москве, в схороне. Знают его верующие люди, ходят к нему на поклон, и он всех благословляет. Рада Церковь, что есть у нее такой угодник, и все русские люди рады. Святые-то подвижники ой как нам нужны, чтобы мы мерзость свою понимали и о Боге думали. Ну да это повесть другая.

Прознал, значит, чужой-то сын, что старец в Москве укрывается и Черная книга будто у него (подслушали легенду, будто неведомый колдун отдал сию книгу старцу, да басня это, совсем не так было, мы-то знаем, а они доверились). Думает, что сделать, как бы ему старца изловить и злость свою утолить. А слух-то про книгу тем временем далеко зашел, дошел до самого высокого начальства, такого высокого, что и назвать нельзя. И вот вызывает высокий начальник, такой высокий, что и назвать нельзя, сына того чужого к себе, расправляет свои усы и говорит: «Узнал я, что существует такая Черная книга. Очень она меня интересует. Приказываю вам ту книгу найти и мне доставить без промедлений». - «Так точно, - сын-то чужой отвечает, - есть такая книга и, по имеющимся сведениям, находится у ярой контры старца Иринарха». Начальство отдает приказ: «Старца того арестовать, святые нам не нужны, а книгу изъять». Тогда чужой сын вызывает к себе самого ловкого чекиста и приказывает: «Чтоб старца ко мне в кабинет доставить, а книгу найти немедля. Исполнишь - дам тебе орден и золотые часы Буре старой работы, а нет, как в сказке: мой меч - твоя голова с плеч». А сам чужой-то сын думает: «Мне бы только книгу в руки, враз я таким большим начальником стану заместо того, кого и назвать страшно. Как же, стану я, мол, ему книгу отдавать, я сам могу все заклинания произвесть и взять власть над всеми мирами». Вот что задумал. А самый-то высокий разглаживает усы и тоже думает: «Мне бы только книгу, тут уж я воссяду прочно, а тому, кто мне ее принесет, ему смерть определю».

А чекист-то ловкий, которому розыск поручен, и не знает, бедный, что делать, куда податься. Так и так ему беда выходит: найдет книгу - плохо, не найдет - еще хуже. Стал он тереться там и тут, слушать да вынюхивать... средь вас-то его, ребята, нету?.. Да... Так вот, туда-сюда толкнется, нет нигде следов старца, никто не знает, а кто знает, не сказывает. Толкся он так, толкся и краем уха уловил, что есть в Марьиной Роще такая ворожея, которая всё знает и всё насквозь видит. Он мигом прыгает в трамвай и к ней. «Так, мол, и так, помогай, бабка! Сколь хошь заплачу!» - «Да тебе кто нужен-то? - старая карга спрашивает. - Книга али старец? Если книга, то я тебе не помощник, страшное заклятие на ней, и мы, колдуны, его переступить не вольны. А про старца скажу, где он сидит. Переспи со мной ночку, молодец, тогда и узнаешь». Чекиста-то ловкого чуть наизнанку не вывернуло от такого, прости Господи, предложения. А бабка-то, карга старая, говорит: «Да ты не бойся, мо́лодец, ты еще такой красотищи не видывал!» Топнула ногой, вокруг себя обернулась и предстала девицей прекрасной и как есть, братцы, голой: волосы льняные, груди налитые, ноги, братцы, что у статуи, а уж все остальное - уму помрачение, руки свои нежные к мо́лодцу протягивает... Чего ржете, дьяволы, сказываю вам, что сам слышал, а хошь верь, хошь нет, ваше дело. Мо́лодец с ней мигом управился и налюбился уж всласть. Кто бы на его месте отказался? А просыпается - лежит рядом старуха мерзкая, смерти костлявой страшнее, до того страховита - ужасть! Тут он вскочил в беспамятстве, схватил штаны-галифе, куртку кожаную да револьвер-маузер - и к двери, да вспомнил свое задание, кричит с порога: «Сказывай, чертовка, где старец укрывается!» Она ему и сказала, как обещано было.

А укрывался старец вместе с Алешей, как вы знаете, в сапожной каморке. Вот чекист врывается в ту каморку, а Алеша ему вход к старцу загородил. Чекист за револьвер, кричит: «Прочь с дороги, не то застрелю!» Алеша не пускает. Чекист уж стрелять готов, как слышит голос старца: «Пусти его, Алеша, да свершится воля Божья». Алеша старцевых слов ослушаться не мог. Врывается чекист в старцеву комнатку-келейку... Ох нет, братцы, заболтался я с вами, в другой раз как-нибудь доскажу... Нет уж... водочки?.. да разве что... Ну ладно, с ней живем, с ней и помрем. А пока - будем живы, ваше здоровье!

Так вот. Врывается ловкий чекист к старцу с револьвером и кричит: «Давай книгу...», хотел добавить «старый хрен», да осекся. Видит - встает ему навстречу старец как лунь белый, с бородой как у святителя, в схиму черную одетый с черепами и крестами, как с иконы сшедший. «Зачем тебе книга, человече?» - спрашивает. Чекист малость оправился, говорит так сурово: «Приказано вас арестовать, а книгу изъять». - «Ну что ж, - отвечает старец, - я готов, а книгу, какую вам надо, возьмите». - «Мне Черную книгу надо». - «Они у меня все черные от ветхости». Видит чекист - лежит большая книга в черном кожаном переплете. Он ее забрал, а сам думает: книга у меня, а на кой хрен мне старец сдался, как его в такой одежде через город поведешь? Надо бы конвой вызвать, да ладно, главное дело - книга у меня и вся власть у меня, а уж со старцем потом, куда он, такой дряхлый, денется? «Ладно, - говорит, - вы арестованы, сидите и ждите, пока за вами придут, а если за порог выйдете, сейчас застрелю!»

Так он им пригрозил, а сам - бегом в укромный уголок, залез на Сухареву башню, устроился в удобном месте и начал книгу листать. Думал он, вишь, что теперь, как книга у него, так и вся власть у него, и могущество, и сейчас он станет наиглавнейшим начальником и тогда уж со всеми посчитается. Раскрыл книгу, попробовал читать - буквы вроде похожие и слова тоже, а смысл неясен. Стал разбирать подробнее и прочел - «Господи, помилуй!»

Тут он сообразил, что не та это книга, не Черная, бежит с нею к старцу и прямо дрожит от ярости. «Обманываешь, контра? Я тебе про какую книгу говорил, а ты мне что подсунул?» И книгу ту кинул. Алеша ее бережно поднял. «А чем же эта книга плоха?» - старец спрашивает и смотрит весело, улыбается даже. «Ты мне не прикидывайся, сам знаешь, какая мне книга нужна». - «Какая же?» - «Черная книга, которую ты скрываешь!» Тут старцу совсем весело стало. «Что же это за книга такая?» - спрашивает. «Сам, небось, знаешь. Книга, которая власть дает над мирами». Старец смеется тоненько. «А чем же, - говорит, - плоха та книга, которую вы взяли?» - «Ты брось крутить, старик! - чекист-то кричит. - Не понимаю я, что ли? В этой книге вредная поповская агитация!» - «Божья эта книга, - говорит старец, - и слово Божье имеет наивысшую власть над миром. Слову Божьему мир покоряется». - «Ты мне здесь агитации не разводи! - это чекист-то, - а давай мне Черную книгу!» - «У меня книги только светлые, Божьи книги, а вы требуете книгу Люциферову, - тут старец положил на себя крестное знамение, - такой книги не может быть у смиренного схимника. Не здесь вам ее искать следует». - «Отойди в сторону, - чекист говорит, - я сам посмотрю». Обшарил всю келейку - ничего не нашел, да и что могло у святого старца быть? «Может, - спрашивает чекист, - ты эту книгу где прячешь? Смотри, лучше правду говори!» - «Нигде я ничего не прячу, а живу вот здесь, у добрых людей, из милости». - «Ладно, - говорит чекист, - в Чеке разберемся, там ты запоешь по-другому, там у нас все сознаю́тся. Пошли, - говорит, - контра!»

Повел их всё же со злости, не подумал как следует, решил, мол, ничего, доведу их до Сухаревки, там милиция есть, извозчики, посажу их на пролетку и доставлю куда следует. Только он их в переулочек вывел, увидала какая-то бабка да как закричит: «Батюшка Иринарх! Батюшку Иринарха ведут!» И как-то сразу весь переулок наполнился разным людом. Чекист кричит: «Граждане, разойдитесь! Стрелять буду!» - а сам робеет. А толпа всё прибывает. Бабки, тетки голосят, рыдают: «Батюшка ты наш, голубчик!» - и все под ноги лезут, норовят старцу край схимы поцеловать. Такая теснота сделалась, что непонятно, кто кого ведет, напирает толпа со всех сторон, все бока чекисту обмяли, уж он кричит, стрелять всё грозит, а куда стрелять? Такое тут идет, куча-мала! Вывалилась толпа из переулка на Сухаревку, все кричат: «Иринарх! Иринарх!» Торговлю бросили, бегут на святого человека взглянуть. Затор полный: трамваи, автомобили, извозчики - все встали, толпа бурлит, Ходынка настоящая. Жулики тоже время не теряют, все карманы обшарили. Ловок был чекист, а тут просчитался. Как ни ловчил он, толпа его от старца враз оттерла, бросился он, да зацепился за что-то, упал, и по нему сотня ног погуляла. Вскочил озверелый, хвать за револьвер - нету револьвера! Сперли в толкучке. Он орет, голосит, на помощь зовет - никто в шуме не слышит. Пока толпа разошлась, старец с юношей исчезли. Чекист туда-сюда бегает, всех спрашивает - никто не знает. Видели их в последний раз у Сухаревой башни, а дальше след пропал. Уж он всю башню обрыскал - нету! Как на глаза начальству явишься - приказа не выполнил, старца упустил, книгу не нашел да вдобавок казенный револьвер сперли! Ходил, ходил он возле башни, ошалелый, до самого позднего часа, а в темноте нашел веревку, выбрал крюк под аркой - прощай, говорит, моя забубённая головушка! - и удавился самым ловким образом.

Ясное дело, сказки всё это, пересмешина, никакой такой давки у Сухаревой башни не было, у нас на Сухаревке смятение бывает разве когда жулика ловят, а так ничего особенного, и на башне никто не давился, придумано всё это, но уж легенда-то больно соблазнительна, а? Она, мол, Сухарева башня, чудесная, вот что возле нее бывает... А где старец с юношей обретаются - доподлинно нам неведомо. Одни говорят - в Москве они, другие передают, будто ночью остановилась возле сапожной каморки крытая цыганская фура и в ней увезли старца верные люди. Цыгане за золото кого хошь увезут. Куда увезли - может, в сырые леса карельские, может, в непрохожие дебри сибирские... Что люди говорят, то вам передаю, а сам ничего не знаю. Одно мне ведомо: есть такой святой старец, и есть его чужой сын, и ненавидит он старца лютой злостью, и будет ненавидеть до скончания века.

А вы уши развесили, сказки слушаете? И то сказать, может, оно всё - сказка, и жизнь наша сказка, смерть развязка, гроб коляска, и ехать не тряско. Задумаешься иной раз, и диво: чего это человек сочиняет, всё придумывает, да такое, что самому боязно. Нет чтобы жить спокойно. Всё бы просто - живи и живи себе, а нет - всё чудесного хочется. И чего ради, объясните вы мне, граждане мои, друзья веселые? Не знаете? Вот и я не знаю. Живем всяко, язык свой чешем, а умрем - меньше врем. Вот и я - человек наималейший, муравью подобный, а всякую всячину вестовать горазд, московский, одним словом, человек, говорливый, книжный, старинный, как город наш. Опять заболтался с вами, а давал себе зарок, знаю, до беды недалеко, но, опять же, подумайте, если не я, то кто вам всё, что слышали, складно расскажет, не Сухарева же башня? С тем и прощайте. Спасибо за компанию. Счастливо оставаться.