Я думаю, читатель согласится со мной, что любая катастрофа кажется тем страшнее, чем она ближе к нам. Так, мы придаем какому-нибудь событию мировое значение, если оно произошло в наших краях, но готовы поместить его под рубрикой «разное», если оно разыгралось на Камчатке или на Огненной Земле. Это замечание особенно верно, когда речь идет о землетрясении. Так, например, парижане уделили значительно меньше внимания сейсмическому возмущению, опустошившему Китай в 1920 году и повлекшему за собой столько бедствий, чем толчку, от которого 11 июня 1938 года затрещало несколько перегородок в Менильмонтане, хотя им стало об этом известно только по трескучим заголовкам газетки «Пари-суар».

Но даже среди читателей этой книги, справедливо рассматривающих землетрясения 1755, 1906, 1908, 1920 и 1923 годов как катастрофические Гедствия, немало тех, кто со спокойной совестью забывает о землетрясении 1556 года в Китае, унесшем примерно 830 тысяч человеческих жизней. Ведь Китай так далеко, а 1556 год такая старина…

Относительность понятия „катастрофа“

С той же чисто субъективной точки зрения 1960 год признан исключительным в сейсмологическом отношении. Нам напоминают о землетрясениях в Мелузе, Агадире, Чили, нам показывают потрясающие фотографии, помещенные под крикливыми заголовками в газетах, и спрашивают: «Что вы на это скажете? Разве этот год не отмечен максимальным сейсмическим возмущением, а стихийные бедствия, такие, как в Агадире, не вызывают ли они, ужасные воспоминания о Сан-Франциско и Мессине?»

Жалкие иллюзии наивного эгоизма! Лишь потому, что землетрясение в Агадире произошло, так сказать, у нашего порога и некоторые газеты поместили о нем сенсационные сообщения, нам кажется, что мы живем в исключительную эпоху рекордов, когда даже природа побивает рекорд своих злодеяний. Поспешим же, как честные люди, осадить это неуместное тщеславие и предоставим слово авторитетному специалисту — профессору Ротэ. Вот что писал этот ученый в сентябре 1960 года: «Высвободившаяся за последние несколько месяцев сейсмическая энергия значительно слабее той, которая отмечалась за прежние годы, например в 1906 году…»

У вас, безусловно, будет более точное представление о сейсмических явлениях, когда вы узнаете, что, по мнению профессора Ротэ, землетрясение в Агадире, вокруг которого было столько шумихи, оказалось в 450 раз слабее, чем в Мессине, и в 80 тысяч раз слабее, чем в Лиссабоне. И если даже общий итог жертв землетрясений в Мелузе, Агадире и Ларе выражается в нескольких десятках тысяч, то нет никакого основания относить эти людские потери за счет сейсмической деятельности, тогда как виновны в них в первую очередь, как и в Мессине, невежественные архитекторы и алчные предприниматели.

Давайте ознакомимся вкратце с этими недавними событиями.

Агадир, 1960 год

Главный толчок при Мелузском землетрясении раздался 21 февраля 1960 года в 8 часов 13 минут. Эпицентр находился в Джебель-Шукотте, примерно в 125 километрах к юго-востоку от Алжира.

«Землетрясение с магнитудой, близкой к 5,5, — пишет Ротэ, — причинило разрушения, локализовавшиеся в деревне Мелуза и в поселке (дуар) Бени-Ильман. Улочки этих поселков протянулись на террасах по склонам хребта, что привело к полному или частичному разрушению большей части сложенных из камней хижин (гурби). Подсчитано, что погибло 47 человек и ранено 88».

Через 8 дней последовала катастрофа в Агадире. 29 февраля около 23 часов 40 минут весь город был сотрясен резким толчком с магнитудой 5,75. Цифра эта сравнительно скромная; ежегодно приборы регистрируют землетрясения большей магнитуды, не вызывающие никаких толков. Все зависит от того, на каком расстоянии находится эпицентр. И понятно, что люди, находящиеся в 100 километрах от очага землетрясения, могут его даже не заметить, тогда как населенный пункт, расположенный над самим очагом, разрушается до основания.

Такое несчастье постигло Агадир. Ему не повезло втройне. Не только гипоцентр оказался на глубине 2–3 метров от поверхности, как утверждает профессор Ротэ, но и эпицентр находился в самом Агадире, в особо перенаселенном его квартале. Добавим, что в этот час все жители были дома и смерть настигла их в постели. Итак, большинство агадирцев было погребено под обломками. За какие-нибудь 20 секунд под аккомпанемент подземного гула, неизменного спутника сейсмических катастроф, начали рушиться дома, обломки завалили двери, порвались телефонные и электрические провода, город с 50-тысячным населением погрузился во мрак, и началась паника. Вскоре зарево пожаров осветило развалины и одновременно гигантская волна обрушилась на берег, разбив бетонные глыбы мола.

На следующий день обнаружилось, что мусульманский квартал был разрушен на 90 процентов, тогда как европейский — на 75, а промышленный — на 35. Различия в степени разрушения крылись, несомненно, в недостаточной прочности строений и строительных материалов. Что же касается числа жертв, то оно колебалось в пределах 15–20 тысяч человек.

Это землетрясение нашло широкий отклик у общественности Франции, и французы поспешили оказать пострадавшим благотворительную помощь.

Землетрясение в Иране, последовавшее 24 апреля 1960 года, оказалось далеко не столь «популярным». Ведь Иран — страна далекая, малоизвестная, знакомая широкой публике лишь по романам из дамских журналов. В известном только географам и пострадавшем от землетрясения городе Лар, находящемся примерно в 150 километрах от побережья Персидского залива, насчитывалось 18 тысяч жителей, и 450 человеческих жертв могло показаться умеренным.

Удар судьбы поразил город примерно в 12 часов 15 минут. Жилища более чем примитивной архитектуры, со стенами из необоженного кирпича, с тяжелой глинобитной кровлей, тут же обрушились. Поднялась такая пыль, что все вокруг погрузилось во мрак и началась невообразимая суматоха. Высшие правительственные чиновники в большинстве были погребены под обломками, и не осталось почти никого, кто смог бы организовать спасение пострадавших. Да и узенькие улицы, заваленные обломками, затрудняли спасательные работы. Добавим к этому, что дорога, соединявшая Лар с ближайшим крупным городом Ширазом, родиной Гафиза и центром производства духов, находившимся на расстоянии 300 километров, стала по существу непроезжей. Короче, несмотря на то что магнитуда землетрясения приближалась к 5,8, а его эпицентр находился примерно в 12 километрах к юго-западу от Лара, последствия оказались катастрофическими. Положение ухудшалось многочисленными, продолжавшимися в течение нескольких недель повторными толчками.

Изучая и сопоставляя эти сейсмические возмущения, омрачившие первые месяцы 1960 года, даже самый неискушенный человек не мог бы не отдать пальму первенства Агадиру как наиболее пострадавшему городу. Но мы знаем, что он совершил бы ошибку: серия толчков в Чили начиная с 21 мая 1960 года опровергает такую иерархию сейсмических возмущений.

Полоса Земли, затронутая сильным возмущением

В Чили начиная с субботы 21 мая 1960 года, примерно с 5 часов 15 минут (по местному времени), последовал ряд подземных толчков. Самый сильный потряс эту страну на следующий день, в воскресенье, около 14 часов. Магнитуда этого толчка достигла, по мнению одних, 8,4 балла, по мнению других, — 9 или 9,75 балла! В ожидании, пока более детальные исследования уточнят магнитуду этого землетрясения, мы можем с уверенностью сказать, что оно было одним из самых сильных из всех, от которых когда-либо страдало человечество. Действительно, если в Агадире энергия землетрясения определялась в 1020 эргов (то есть в 2780 тысяч киловатт-часов), то при землетрясении в Токио высвободилось 7 1023 эргов (19 460 миллионов киловатт-часов), а при землетрясении в Чили по меньшей мере в 8,4 • 1024 эргов (233 миллиарда киловатт-часов). Другими словами, это землетрясение по своей мощи в 84 тысячи раз превосходило Агадирское, в 12 раз — Японское и почти сравнялось с Лиссабонским.

Вот цифры, которые вопреки фантастическим рассказам и наивным догадкам, решительно опровергают определение мощи сейсмических возмущений. Агадирское землетрясение было слабым и поверхностным, затронувшим соответственно очень ограниченный участок земной коры, тогда как сейсмическое возмущение в Чили, очаг которого залегал гораздо глубже, дало себя почувствовать на огромной территории и причинило бесчисленные разрушения. Кроме того, за Чилийским землетрясением последовало цунами, которое мы уже сейчас можем рассматривать как одно из самых сильных из всех известных человечеству.

Это роковое сочетание и придало Чилийской катастрофе такой трагический характер, вынуждая нас рассматривать ее как самое тяжелое стихийное бедствие нашего времени.

Здесь нам, очевидно, следует, прежде чем развернуть перед читателем картину этой трагедии, ознакомить его с местом действия, что, впрочем, не представляет особых затруднений. Чили знают все. Даже человеку, не обладающему особой любознательностью, случалось, рассматривая карту Южной Америки, обратить внимание на эту удивительную страну, которая представляет собой как бы косу шириной не более 200 километров, а длиной 4500 километров. Два края этой полосы представляют собой пустыни, один — жаркую, другой — ледовую. Центральный район — самый плодородный. Средиземноморский климат позволил развиться здесь земледелию, богатые недра — появлению горнодобывающей промышленности. В этом наиболее заселенном районе находятся столица Чили — Сантьяго и другие крупные города: Вальпараисо на севере и Консепсьон, Вальдивия и Пуэрто-Монт на юге.

Недаром этот район с его горами и озерами, с процветающим туризмом получил название «Южноамериканской Швейцарии».

Несчастье Чили заключается в том, что страна эта занимает полосу земли, вдоль которой с конца в конец проходит другая полоса — знаменитый Тихоокеанский сейсмический пояс, где концентрируются эпицентры землетрясений и кратеры вулканов.

Мы еще будем говорить об этом поясе в десятой главе, но уже сейчас отметим, что такое географическое положение ставит Чили в зависимость от непрекращающейся деятельности подземных сил, ежеминутно угрожающих ему катастрофой. Действительно, если история этой столь привлекательной страны начиная с 1818 года, когда она добилась независимости, не знает выдающихся политических событий, то ее естественная история, если можно так выразиться, отмечена серией вулканических и сейсмических взрывов. Мы не будем здесь останавливаться на вулканической деятельности, которая выходит за рамки этой книги, но как не упомянуть о сейсмических возмущениях, опустошивших район Вальпараисо в 1822 году, о подземных толчках, сотрясавших страну от Сантьяго до Консепсьона в 1835 году, о катастрофах 1837, 1906 (магнитуда 8,4), 1922 (магнитуда 8,3), 1928 и 1939 годов? Как забыть, что некоторые города по несколько раз превращались в развалины и столько же раз восстанавливались? Чильян, например, был стерт с лица земли в 1751 и 1835 годах и опять разрушен в 1939 году, когда там погибло 15 тысяч человек. В 1960 году до землетрясения в Чильяне насчитывалось 39 тысяч жителей.

Но это еще не все! Кроме землетрясений, Чили, как и Япония, представляет собой излюбленную жертву сейсмических морских волн цунами. В Японии такие волны называют цунами, в Чили маремото, но и в той и в другой стране они достигают невиданной мощи, и зарождаясь у их побережий, обрушиваются на берега островов и континентов, находящихся по другую сторону океана. Смертоносное маремото стало в Чили обычным явлением. Чилийцы так же хорошо знают, чем оно грозит и что нужно сделать, чтобы от него спастись, как наши дети знают, что опасно укрываться от грозы под деревом. Поэтому, как только чилиец, живущий на побережье, видит, что море отступает, увлекаемое каким-нибудь провалом, он бьет тревогу, предупреждая всех криком: «Море уходит!» По этому сигналу все спешно собирают пожитки и спешат укрыться в соседних горах. Ведь всем известно, что море отступает, чтобы набраться сил, и тут же возвращается с нарастающей скоростью, чтобы опустошить побережье с энергией, порождаемой этой возведенной в квадрат скоростью, приложенной к беспредельной массе воды. Колебания исполинского объема воды распространяются по всему Тихому океану и повсюду, до самой Японии, сеют гибель и разрушения.

В 1868 году маремото в Арике всколыхнуло весь Тихий океан: уничтожило все селения на расстоянии до 10 тысяч километров от места его зарождения и выбросило на землю военный корабль, закинув его на 3,5 километра от берега. В 1906 году сейсмическая морская волна, возникшая в Вальпараисо, распространилась на 17 600 километров со скоростью 749 километров в час.

Основоположники сейсмологии избрали Чили, этот излюбленный объект сейсмических сил, в качестве наблюдательного поста. Именно сюда прибыл по приглашению чилийского правительства французский ученый Фернанд Монтессю-де-Баллор (1851–1923). Бывший студент Высшей политехнической школы, назначенный военным атташе в Сан-Сальвадор, Монтессю-де-Баллор увлекся проблемами, которые ставили перед наукой землетрясения. В 1907 году Монтессю-де-Баллор отказывается от поста военного атташе и становится первым в мире ученым, занимающимся географией землетрясений. К этому времени его книги уже занимали 26 метров на полках библиотеки Географического общества. Уже тогда он привлек внимание специалистов к центральному району своей второй родины Чили, где позднее его дети создадут свои домашние очаги, которые будут разрушены в 1960 году неистовой яростью подземных сил.

Действие первое: разрушение города Консепсьон

Схематически опустошенный землетрясением район, ограниченный на западе Тихим океаном, а на востоке — Андами, имеет форму прямоугольника, простираясь от Тальки на севере до острова Чилоэ на юге (рис. 6). Площадь его, таким образом, составляет 160 тысяч квадратных километров, то есть вдвое больше территории, разрушенной Японским землетрясением 1923 года. Подобные масштабы не позволяют нам удовольствоваться одним наблюдательным пунктом, так как мы не обошлись бы в этом случае без отступлений. Итак, мы вынуждены поочередно переходить из одного наблюдательного пункта в другой, чтобы получить более полное представление о различных аспектах катастрофы. Для начала отправимся на север интересующего нас района и установим наш наблюдательный пункт в Консепсьоне, расположенном примерно в 350 километрах к югу от Сантьяго.

Рис. 6. Картосхема Чили.

Показаны эпицентры землетрясений 1960 года, действующие вулканы и поднявшиеся или опустившиеся участки побережья (по Ротэ). 1  — действующие вулканы; 2  — эпицентры; 3  — поднявшиеся берега; 4 — опустившиеся берега.

Консепсьон был (именно был!) красивым городом со 120-тысячным населением. Он мог гордиться своим относительно древним происхождением, так как был основан в 1550 году. Напрасно, правда, искали бы мы там памятники, относящиеся к той эпохе: Консепсьон уже разрушался почти полностью в 1751, 1823 и 1939 годах. Разумеется, население этого города уже привыкло к ненадежности своих жилищ и к беспрестанным сотрясениям грунта.

Тем не менее вряд ли оно отнеслось с таким философским спокойствием к подземным толчкам, которые в субботу 21 мая 1960 года, около 5 часов 15 минут, неожиданно потрясли город. Сейсмическое возмущение за несколько секунд приняло катастрофический характер: рушились дома, загорались пожары, а люди, охваченные паникой, убегали из своих жилищ. Мы не будем еще раз изображать эти чудовищные картины, повторяющиеся при каждом землетрясении. Представим себе только наполовину разрушенный город с охваченными огнем развалинами, и пострадавших людей, дрожащих от холода под ледяным дождем. Погибло уже около 176 человек и 400 домов превратились в развалины. Не обошлось и без душераздирающих сцен, например в женском лицее, где сгорело заживо 15 учениц.

Утром 22 мая, почти в то же время, что и накануне, около 5 часов 45 минут, раздался второй такой же сильный толчок, и снова началась паника. Днем последовал третий толчок, вернее, серия толчков, продолжавшихся с 14 часов 30 минут до 14 часов 50 минут. Последний из них, зарегистрированный в Страсбургском международном центре в 19 часов 10 минут, достиг рекордной магнитуды (см. стр. 123). На этот раз паника в несчастном Консепсьоне достигла своего предела. Почти все строения были сровнены с землей. Тысячи людей, лишившихся крова, бродили, как затравленные звери; не было ни хлеба, ни воды, ни электричества. Воинские части изо всех сил боролись с огнем; было уже налажено воздушное сообщение с Сантьяго для доставки продовольствия, медикаментов и врачей, которые, едва успев высадиться, тут же приступили к массовым предохранительным прививкам. Теперь нам известно, что каждое из этих трех землетрясений имело свой особый эпицентр. Главный толчок исходил из эпицентра на побережье, примерно на полдороге между городами Консепсьон и Вальдивия. Именно поэтому пострадала, как уже отмечалось выше, вся центральная часть Чили с более чем полуторамиллионным населением. Пораженная бедствием территория простиралась на 300–400 километров по обе стороны от эпицентра. Повсюду в этом районе интенсивность землетрясения достигла VII баллов, а в некоторых на полосе от Кастро до Чильяна — VIII и IX баллов. Согласно Гаруну Тазиеву, собиравшему сведения на месте, интенсивность землетрясения достигла даже X баллов в окрестностях Вальдивии, Пуэрто-Монт и озера Риньиуэ. В Сантьяго люди с тревогой делились первыми сообщениями. Консепсьон разрушен на 60 процентов, Юмбель — на 90 процентов, тысячи людей погибли и пропали без вести; сотни тысяч остались без крова.

Действие второе: маремото в городе Пуэрто-Монт

В 550 километрах к югу от Консепсьона на карте показан город Пуэрто-Монт. Это крупный сельскохозяйственный центр, но прежде всего рыболовный порт, расположенный у тихой бухты. Перед городом — Тихий океан, за ним — плодородная, слегка всхолмленная местность с голубыми озерами, сверкающими во впадинах долины.

Толчки, раздавшиеся в субботу утром, и даже утром следующего дня, не повлекли за собой тяжелых последствий. Драма разыгралась в воскресенье днем, когда В игру вступил сейсмический очаг, расположенный в нескольких километрах от города. Как только первый из третьей серии толчков потряс землю, все поняли: опять беда. Наспех люди хватали одеяло или кастрюлю с остатками пищи, какой-нибудь случайно попавший под руку хлам — нелепое и трагичное поведение, наблюдаемое при любом массовом бегстве, — и покидали дома. Зеваки, слонявшиеся по улицам или болтавшие у порога, отпрянули от домов. И надо сказать — вовремя.

Гибель города походила на светопреставление. По рассказам тех, кому посчастливилось выжить, они увидели прежде всего, что весь город как бы пустился в пляс. Все содрогалось в необычайно быстром темпе. «Казалось, смотришь фильм, который засняли, размахивая камерой», — рассказывал один очевидец. Затем, по словам другого свидетеля, дома начали не то чтобы обваливаться, а скорее взрываться. Стены выгибались, строения сталкивались и рассыпались в клубах чудовищной пыли, а обломки поглощались разверзнувшейся землей. Через несколько минут то, что носило название Пуэрто-Монт, исчезло в пыли и дыму. Даже пожар был едва виден, хотя рев огня заглушал вопли людей.

Те, кто находился в порту, тоже стали свидетелями грандиозной катастрофы. Строения рушились, а набережные коробились, растрескивались и оседали. С треском попадали портовые краны, железнодорожные вагоны сталкивались и лезли друг на друга. Через 15–20 минут после толчка на западе появилась чудовищная волна. Она обрушилась на порт и затопила его. После этого море в течение 10 минут оставалось неподвижным, а потом отпрянуло, обнажив песчаные банки, обычно выступавшие из воды у 3-метровой глубины. Затем второй вал, высотой 8 метров, наступая со скоростью 150–200 километров в час, за несколько секунд разгромил город, уничтожив около сотни домов. Наконец, еще через 15 минут обрушилась третья волна высотой 11–12 метров.

Незачем нагромождать гиперболы, чтобы описать это моретрясение. Многие считают, что оно было самым сильным из всех случавшихся в историческое время. Этого достаточно, чтобы судить о его разрушительной силе. Не следует забывать, что порожденное землетрясением по соседству с его эпицентром маремото, достигнув максимального предела, смело не только город Пуэрто-Монт, но и все побережье между Консепсьоном и островом Чилоэ. Были затоплены два самых крупных на этом острове города — Анкуд и Кастро. Погрузились в море такие порты, как Сааведра и Корраль-Бахо; на островах Масега и Лос-Молино не осталось в живых ни одного человека, другие острова просто-напросто исчезли; от таких поселений, как Кеуле, Конарике, и многих других не осталось и следа; исчезли баржи и грузовые суда «Сантьяго» и «Эль-Канело». В большей или меньшей степени от этого стихийного бедствия пострадало все западное побережье Американского континента. В Мексике были затоплены нижние кварталы некоторых портовых городов, в частности в Акапулько и в Сиуатанехо. В США были обнаружены разрушения по соседству с Лос-Анжелесом и в Сан-Диего. В конечном счете сейсмическая волна высотой 5 метров разбилась о скалы Аляски. Но морской вал обрушился не только на побережье Америки; сейсмическая волна устремилась одновременно в противоположном направлении и обрушилась со всей силой на открытые просторы Тихого океана. Хотя на Гавайских островах сообщение о надвигающейся опасности было получено за 5 часов 30 минут до появления сейсмической морской волны, она разрушила город Хило, где погибло 55 человек. Восточное побережье Новой Зеландии было опустошено, а на Южном острове цунами уничтожило портовые сооружения в Литлтоне. В Австралии лопнули якорные цепи судов, стоявших на рейде в Сиднее, на Таити были затоплены дороги, на Маркизских, Соломоновых и Маршалловых островах, а также на Новой Гвинее цунами причинило меньше ущерба. Более значительными оказались разрушения на Филиппинах, где моретрясение осложнилось тайфуном, что сопровождалось рядом стихийных бедствий; здесь погибло или пропало без вести 110 человек.

Не считая Чили, самые тяжелые бедствия причинило цунами Японии, куда сейсмическая морская волна дошла через 23 часа со скоростью 650 километров в час. Это может показаться странным, но дело заключается в том, что, зародившись в Чили, цунами распространялось в двух направлениях — на север и на юг — и с двух сторон подошло к Японии. Вопреки тому, что обычно происходит и к чему японское население давно привыкло, на этот раз не было ни землетрясения, ни предостерегающего подземного гула. Просто море вдруг вздыбилось и волна высотой 10 метров обрушилась на восточное побережье Японских островов со скоростью реактивного самолета. В одно мгновение она снесла многие прибрежные поселения и порты. В 4 часа 20 минут утра сотни спокойно спавших людей были поглощены морем. За первой волной последовали и другие. Они с силой разбились об острова Хонсю и Хоккайдо, забрасывая вперемешку в глубь суши суда с их экипажами и жилые дома. Цунами бесчинствовало не менее 6 часов. Прибывшие вскоре летчики увидели на побережье лишь обломки строений, перевернутые рыбацкие лодки и лес телевизионных антенн, торчащих из обломков. В итоге 100 человек погибло, 50 пропало без вести и было полностью разрушено 1900 жилищ. А это означало, что 170 тысяч человек остались без крова. Потери в Японии оказались бы, несомненно, менее значительными, если бы с Гавайских островов своевременно поступил сигнал о приближении цунами.

В то же самое время Пуэрто-Монт, как и вся полоса чилийского побережья, протяженностью более 1000 километров, атаковали 5-метровые волны, не прекращавшие уничтожения островов и портов. Беглецы оказались на улице, под проливным дождем; некоторые рассыпались по лесу; но были среди них и такие, которые цеплялись за свои жилища, не позволяя взрывать их динамитом, как этого требовала служба безопасности. Ведь если многие крепкие строения обвалились, то значительное количество деревянных домишек казались нетронутыми, даже если внутри у них ничего не осталось. Вспомним знаменитую басню о дубе и тростнике. К счастью, аэродром вскоре восстановили и каждые полчаса в Пуэрто-Монт прибывал самолет с молоком, продовольствием, медикаментами и тысячами сборных домов. Помощь поступала со всех концов Латинской Америки. Многие подумывали уже о том, чтобы построить новый Пуэрто-Монт на развалинах старого города.

Действие третье: драма озера Риньиуэ

Расстанемся теперь с Пуэрто-Монтом, который действительно начали восстанавливать, и отправимся в другое место, чтобы принять участие еще в одной сцене этой трагедии.

Третье действие разыграется в Вальдивии, великолепном городе со 120-тысячным населением. Вальдивия — один из самых оживленных и деятельных городов Чили, о чем свидетельствует крупный порт и судостроительные верфи. Город расположен в 200 километрах к северу от Пуэрто-Монта и в 340 километрах к югу от Вальпараисо, то есть в общем не очень далеко от центра разрушенной землетрясением зоны.

Если бы мы приземлились в Вальдивии через несколько дней после катастрофы, то увидели бы там картину, которая — увы! — мало чем отличалась от трагедии в Консепсьоне и Пуэрто-Монте. Город был разрушен на 40 процентов, порт уничтожен. Беглецы толпились на улицах и площадях под непрекращавшимся дождем, на ураганном ветру. Напомним, что катастрофа разразилась в конце мая, то есть в начале зимы южного полушария.

Не в силах противостоять натиску жестокого шторма, стоявшие в порту суда были вынуждены отказаться от эвакуации пострадавших и ушли в открытое море. Воздушный транспорт бездействовал по той же причине и в довершение всего аэропорту угрожало затопление.

Но Вальдивия оказалась в особенно тяжелом положении из-за того, что в горах, неподалеку от города, было несколько озер; Риньиуэ считалось самым крупным из них. Теперь всех охватила тревога при воспоминании о трагедии, разыгравшейся в 1576 году. Из-за сильного землетрясения в 1575 году в горах произошли обвалы и озеро оказалось подпруженным. Но в 1576 году запруда внезапно прорвалась, водная лавина хлынула на Вальдивию и снесла город. Вот почему в Вальдивии не было человека, который не задавал бы себе вопроса: «Не может ли и на сей раз случиться нечто подобное?» Справедливость такого опасения все больше подтверждалась дальнейшими событиями. Дело в том, что подземные толчки породили гигантские оползни. К западу от озера Риньиуэ и около озер Пангипульи, Калуфкен, Ранко, Пуеуэ массы породы объемом 25 миллионов кубометров сползли вниз на 50–100 метров, завалили долины и погребли деревни вместе с их жителями. Особенно сильно была завалена и подпружена река Сан-Педро, через которую воды Риньиуэ стекали к морю. Выйдет ли и на сей раз озеро из берегов? «Возможно, но не ранее чем через три недели», — отвечали первое время инженеры. Три недели — срок достаточный для эвакуации находящегося под угрозой населения.

Но вот начался сезон проливных дождей, и этот непрекращавшийся потоп вызвал подъем воды в озере. Угроза наводнения усиливалась с каждым днем. Прорвется ли подпруда? Самые большие оптимисты пожимали плечами: «Невероятно, чтобы она не поддалась. — Но когда? — Через неделю все разрешится». Можно себе представить, чем грозил прорыв этой груды обломков горной породы, которая преграждала путь реке Сан-Педро. Миллиарды кубических метров воды ринулись бы в долину и, затопив Вальдивию, разлились по территории, занимающей сотни квадратных километров.

Что делать? Если наводнение неизбежно, единственное средство попробовать бороться с ним — ограничить его распространение, прорыть каналы. «Выроем каналы в запруде, — решили эксперты, — и заставим воду пойти по равнине так, чтобы она по возможности обошла город».

Бригады землекопов, снабженные бульдозерами, лихорадочно принялись за работу. Днем и ночью слышался в горах гул машин, а вертолеты с продовольствием и инструментами сновали взад и вперед. Сирены и ракеты должны были предупредить население, в случае если запруда неожиданно прорвется. Возле тех, кто работал на переднем крае, стояли оседланные лошади, чтобы спастись вовремя.

Между тем дождь не прекращался. Ливень превратился в настоящий потоп, ветер перешел в ураган, гремел гром, то и дело глухо сотрясалась земля. В то же самое время или с небольшим запозданием ожили некоторые вулканы и начали выбрасывать снопы пламени в эту исполненную ужасами ночь. Сто тысяч несчастных беглецов столпились, утопая в грязи, на лесистых возвышенностях, окружающих Вальдивию. Лишившись всего своего имущества, дрожа от холода под проливным дождем, в полной растерянности от постигшей их беды. Они видели, как у них на глазах тают жалкие запасы продовольствия, и пили воду, находившуюся под рукой. У этой обезумевшей толпы начали сдавать нервы; поминутно казалось, что раздается гудок сирены или в ночном небе появляется роковая ракета. Началась своего рода массовая истерия.

Между тем властям удалось приступить к организованной эвакуации. Были мобилизованы военные грузовики, автобусы, суда и установлено воздушное сообщение с Сантьяго.

В игру вступают вулканы

Пока с часу на час нарастало волнение из-за становившейся нестерпимой неуверенности, кто кого обгонит: инженеры или наводнение, возникло новое осложнение — пробудились некоторые вулканы.

24 мая, около 14 часов, началось извержение вулкана Пуеуэ, возвышавшегося в 150 километрах к юго-востоку от Вальдивии. Вскоре на его склоне открылся новый кратер. На следующий день уже 7 кратеров выбрасывали столбы дыма и потоки лавы.

«С самого начала извержения и в течение шести последующих дней, — рассказывает Тазиев, — тучи пепла выбрасывались на большую высоту в таком количестве, что все небо было затемнено, и, пока это продолжалось, нельзя было организовать эвакуацию семей лесорубов, терроризованных как землетрясением, так и вулканической деятельностью». Плащ пепла толщиной 1,2 фута покрывал землю, которая через определенные промежутки времени продолжала содрогаться, а местами трескаться.

Катастрофа взбудоражила теперь всю южную часть Анд: то тут, то там начинались обвалы и оползни, реки подпруживались, старые озера загромождались обломками, возникали новые озера. Так, в окрестностях Риньиуэ появилось два новых озера; недалеко от города Пуэрто-Монт завалило обломками горных пород всю долину, причем было погребено 110 человек. Изменились топография, рельеф и особенно очертания побережья Тихого океана. Около 15 тысяч больших и маленьких островов, окаймляющих побережье Чили, стали неузнаваемыми. Это заставило приостановить навигацию. Позднее было установлено, что берег опустился на глубину от 1 до 5 метров на протяжении 700–800 километров и поднялся в другой своей части. Мосты, порты, селения, целые кварталы городов были затоплены; над районом, равным по площади одной трети Франции, нависла угроза полного разрушения.

Сантьяго, хотя и расположенный далеко от этого района, жил в тревоге, подогреваемой непрекращающимися колебаниями грунта, которые не переставал регистрировать Сейсмологический институт. Землетрясения ощущались на большом расстоянии от эпицентров, расположенных в пределах четырехугольника, со сторонами, равными 500 и 150 километрам. Толчки давали о себе знать даже в Аргентине и Калифорнии. Более того, на расстоянии 12 400 километров сейсмограммы, полученные в Страсбурге, показывали кривые со значительно более резкими скачками, чем при землетрясении в Агадире, эпицентр которого находился всего лишь в 2500 километрах от этого города.

Чили залечивает свои раны

Сократим перечисление всех этих бедствий. За первыми толчками последовали новые сотрясения, продолжавшиеся в течение пяти дней. Интервалы между ними постепенно увеличивались, но толчки иногда, правда ненадолго, приобретали прежнюю силу, особенно 6 и 20 июня. В первых числах этого месяца стали постепенно затихать ливни и вулканические извержения. Работы по обеспечению безопасности, предпринятые на озере Риньиуэ, неуклонно продолжались. Раз дожди прекратились, появилась надежда на успешное завершение работ. И все же отвод паводков начался только 8 июля. Предстояло отвести 4 миллиарда кубических метров воды, и если затопление Вальдивии было неизбежным, то все же появилась уверенность, что оно не повлечет за собой новых жертв.

Однако мы ввели бы читателя в заблуждение, если бы написали «конец» под нашим отчетом. Разумеется, сильные сотрясения прекратились, не угрожало больше и моретрясение, а извержения и раньше не представляли реальной опасности. Но все южные провинции Чили были почти полностью опустошены. Точное число жертв еще не было установлено и по меньшей мере 500 тысяч лишившихся крова людей искали место для ночлега, где только могли. Чтобы приостановить деморализацию и панику, власти запретили въезд в пострадавший район, но как могли они скрыть весь объем работ, которые предстояло произвести?

Электрическую сеть можно восстановить быстро, но снабжение продовольствием оставалось сложной проблемой, и все же не такой тяжелой, как водоснабжение. С 21 июня все трубопроводы были разорваны, и население вынуждено было пить более или менее загрязненную воду; из-за этого пришлось поставить военную охрану около источников.

Другой проблемой была борьба с грабителями, которые бесстрашно шарили среди развалин. Но власти приняли жесткие меры и 20 мародеров были казнены в Вальдивии. Да и как перечислить все вопросы, которые требовали неотложного решения. Теперь, когда пишутся эти строки, со времени катастрофы прошел уже год, но до сих пор о ней не опубликовано ни одного официального отчета. Итог, который здесь подведен, останется предположительным, но, как бы то ни было, погибло не менее 3 тысяч человек, а возможно, 10 тысяч. Число разрушенных домов приближалось к 350 тысячам, из них 75 тысяч приходилось на одну провинцию Вальдивию. Эти цифры кажутся относительно умеренными по сравнению с потерями Японии в 1923 году, но дело в том, что центральный район Чили менее заселен; тут меньше жилых домов и промышленных предприятий, чем в районе Канто с его двумя городами-гигантами — Токио и Иокогамой. Чилийцы мужественно трудились над восстановлением того, что было разрушено стихийными силами. Но те чилийцы, которые обосновались в Андах, подобно бельгийцам или французам, живущим в северо-восточных департаментах, это люди, обреченные на столкновение со стихией и отважившиеся на такую жизнь. Могут ли они забыть даже в перерывах между катастрофами о скованной подземной энергии и о сотрясениях, которые неизменно регистрируются сейсмографами?