Ладони Ольги вспотели. Ей казалось, что новое платье душит ее, хотя сшитое умелыми руками Анны изделие было весьма свободно — без утяжки по старинке. Дверь поддалась моментально, она сделала так, как учил ее Федор: обращалась с замком деликатно, как с женщиной, и тот приветливо щелкнул, впустив незваную гостью в гостиничный номер.

В комнате было пусто. Женщина растеряно осмотрелась: складывалось впечатление, что тут вовсе никто не жил, хотя по ее сведениям здесь неделю пребывал мот и пьяница, прибывший из провинции и сорящий деньгами направо и налево. Вдруг замок в двери заворчал — кто-то ковырялся в нем ключом — и она, дико испугавшись, заметалась по комнате. Когда пожилой человек вошел в номер, на его кровати сидела дама и горько плакала (для правдоподобности Ольга ткнула себе пальцем в глаз и тут же залилась слезами). От испуга дебютантка-воровка решила притвориться иностранкой и начала причитать на почти забытом ею со времен обучения и неудачного замужества немецком языке, периодически забывая слова, но притворяясь в эти мгновения, что всхлипывает.

— Гутен морген! — испугано произнес мужчина, тут же прикрыв рот, потому что на дворе был поздний вечер, а пожелание доброго утра приличная дама может принять за пошлый намек на совместное коротание ночи, к примеру. Видение это казалось ему весьма странным, он решил, что ошибся этажом и торопливо проверил номер на входной двери. Убедившись, что цифра соответствует тому, за что он заплатил, пожилой человек неуверенно проследовал ближе к расстроенной даме, укрывшей лицо под небольшой, но очень элегантной шляпкой. Пока хозяин номера подбирал слова на вмиг позабытом от волнения немецком языке, она вскочила и громко заверещала, чуть не лишив оторопевшего мужчину слуха.

— Ради Бога, не кричите! — умолял он. — Я не причиню вам зла!

— Вы входить в мой номер! — возмутилась женщина, вытирая слезы.

— Но это мой номер. Я заплатил за него несколько часов назад!

— Как это могло случиться? — удивилась Ольга, выпучив глаза и перестав притворяться, что рыдает. — Но здесь должен был жить другой человек!

На удивление хозяина номера Ольга говорила на чисто русском языке, без малейшего акцента. Он подумал, что ему изначально послышалась немецкая речь, иногда мужчину мучили шумы в ушах, которые искажали звуки.

— Да, действительно, тут жил мужчина, но утором ему пришлось покинуть гостиницу. Его арестовали.

— Как арестовали?

— Он — шулер и мошенник. Ограбил в маленьком городке ювелира и примчался кутить в столицу на добытые преступным путем деньги. Варварство!

Ольга медленно поднялась с чужой кровати и теперь новый постоялец мог разглядеть ее полностью: осанка ее была величавой, несмотря на свободный крой платья, прослеживалось, что эта женщина обладательница приятных форм — высокой груди и широких бедер, подчеркнутых тонкой талией. Ее темные волосы с каштановым отливом были уложены в аккуратную прическу и подчеркивали светлую кожу. В немного припухших от слез миндалевидных глазах поселилась печаль — первое дело под названием «гутен морген» было провалено. Ольга устремила свой взгляд на замершего посреди комнаты человека, который, казалось, не дышал. Судя по скромному одеянию, взять с нового постояльца было нечего. На нем был поношенный, но отутюженный суконный сюртук, который надевался преимущественно в торжественных случаях, однако в последнее время мужчины надевали его и в обыденные дни. Аккуратность немолодого человека подчеркивали суженные брюки в узкую серую полоску и белоснежная рубашка с накрахмаленным воротом. Женщина заметила отсутствие пуговицы и бережно провела по торчащей одинокой нитке. Этот жест умилил и смутил одинокого мужчину, который чуть покраснев, извинился за свою небрежность.

— Я как раз хотел поужинать внизу в ресторане. И если бы вы разделили со мной трапезу — для меня это было бы большой честью!

— Я не могу согласиться, — пожав плечами, заметила дама. — Не думаю, что питаться в обществе незнакомого привлекательного мужчины — хороший тон.

Ее слова взволновали чем-то опечаленного собеседника, выпрямившись в струну, он представился:

— Статский советник Алексей Михайлович Штейн.

Брови на хорошеньком женском личике поползли вверх. Она не ожидала, что скромный седовласый мужчина находится в приличном чине. Вопрос с ее языка слетел сам собой, щеки вспыхнули, но Ольга не подала вида:

— А как в обществе называют вашу супругу?

— Если бы она у меня была, ее бы называли баронесса фон Штейн.

«Воровка-неудачница и облезлый барон! Что может быть трогательнее! — мысленно усмехалась расстроенная неудачей женщина. — Хоть поужинаю бесплатно». Но вдруг ее посетила гениальная мысль: перед ней хоть и небогатый статский советник, но наверняка у него интересный круг общения и серьезные связи. Мещанская кровь забурлила в жилах Ольги. Она вспомнила свою давнюю мечту получить дворянский титул, осознав: чтобы осуществить фантазии о титуле, необходимо всего лишь поужинать с этим милым старичком, который выглядел весьма подтянуто и явно был помладше ее предыдущего мужа — немца Цабеля.

— С кем имею честь? — мягко уточнил мужчина.

— Ольга Григорьевна, — просияв, отозвалась гостья номера и протянула ему руку. Вежливый господин тут же склонился над ее кистью и прижался к ней губами.

В ресторане было шумно. Множество людей мужского пола беседовали о чем-то важном и серьезном, если судить по их сосредоточенным лицам. Как и в низших кругах, так и в высших появление женщины в увеселительных заведениях не приветствовалось, но с новыми французскими веяниями это не возбранялось. Правда, изящную даму, одетую по последнему слову моды и вошедшую под руку с пожилым почтенным джентльменом, сочли за содержанку. Ольга это поняла по оценивающим взглядам и ухмылкам на лицах мужчин. Ее злила подобная реакция, и чтобы не выдать свой гнев, она натянула приветливую улыбку, стараясь не замечать любопытствующие взгляды.

— Вы снова ужинать, господин барон? — немного удивленно, но любезно уточнил официант. Мужчина густо покраснел и ухватился за одну из оставшихся пуговиц на сюртуке, нервно выкручивая ее, он тихо произнес:

— Неужели вы забыли — я обедал у вас?! Еще не ужинал!

Молодой человек поправил наглаженный белый фартук и чуть склонившись, произнес, с трудом скрывая нотки фальши:

— Ах, да! Кажется, это был обед! У вас очаровательная спутница!

В комплименте Ольга услышала гнилой подтекст и сдержано кивнула, сухо поблагодарив услужливого ресторанного служащего, предоставившего ей стул. Усевшийся напротив мужчина начал бегло оправдываться и ругать беспамятного мальчишку, но его спутница понимающе улыбнулась и предложила побеседовать на более приятные темы.

Для того чтобы вечер проходил в более непринужденной обстановке, пара заказала фирменную ресторанную наливку из красной смородины. Сладкую и в меру крепкую выпивку ценили в великосветских русских домах с восемнадцатого века. Отец Ольги делал вишневый напиток и частенько вечером за ужином наливал себе стопочку «для аппетиту». Вернувшаяся в отчий дом после обучения юная девица знала толк не только в некоторых науках, но и в подобных напитках, потому что не раз пробовала их украдкой в компании нескольких приятельниц, пока их не разоблачили. Воспитанницы покупали у одной монахини кагор, а также наливки ее собственного производства, а после устраивали «тайные вечери», во время которой читали вслух неприличные книги и молились богу Эросу, раздеваясь до нижнего белья. Это были немногочисленные воспоминания юности, которые вызывали улыбку. Вернувшись домой, она пристрастилась к отцовской наливке, а после того, как отливала часть терпкой жидкости себе, разбавляла остатки сиропом из-под компота. Однажды матушка устроила обыск в комнате, и секрет Ольги был раскрыт. Она подозревала, что причиной неожиданного натиска родительницы стала болтливая Мария, которая пару раз заставала свою сестру пьющей и будто бы обеспокоилась ее здоровьем. Но на самом деле ей тоже захотелось попробовать чудодейственный напиток, и девушка перестаралась, заметно опустошив отцовский запас. Юный организм не справился с этим испытанием, и всегда прилежная Машенька устроила феерическое выступление с криками и танцами, закончившееся лишь под утро над блестящим медным тазиком, в который ее непрерывно тошнило. При ней была заботливая мать, выпытывающая детали проведенного вечера.

— Какая приятная дама с вами, господин барон! — восхищенно произнес пышноусый мужчина, с трудом удерживающий свое тело вертикально. — Где таких раздают? Я бы взял парочку!

Услышав оскорбительную для Ольги реплику, Алексей Михайлович вскочил и угрожающе произнес:

— Хоть нынче дуэли и не в моде, а я бы с удовольствием с вами пострелялся! И если нужно, я набью вам морду, несмотря на то, что я вас бесконечно уважаю, Осип Яковлевич!

Мужчина растеряно уставился на него, затем на Ольгу и будто бы мигом протрезвел. Он выразил свое сожаление по поводу случившегося казуса, пояснив:

— Я прошу прощения у вас, Алексей Михайлович, и у вашей спутницы… Как вас по батюшке?

— Ольга Григорьевна, — спокойно и совсем без обиды произнесла дама, качнув пушистым черным пером на изящной шляпе.

— Я никак не могу привыкнуть к новшеству, что в ресторанах можно встретить приличную даму! И к тому же, одетую со вкусом и весьма привлекательную! Вы — божественны, Ольга Григорьевна, и я надеюсь вымолить у вас прощение за нанесенное оскорбление! Надеюсь, и ваш спутник простит меня за эту оплошность! — продолжал он свою оправдательную речь.

Разговорчивый мужчина оказался адвокатом из Одессы, приехавшим по делам. Как и Ольга, он тоже был евреем по национальности и не понаслышке знал, как трудно пробиваться к вершинам славы людям, лишенным поддержки сильных мира сего. К барону фон Штейну он относился с огромным уважением, тот помог ему в одном секретном деле, связанном с притеснением его народа. Благодаря Алексею Михайловичу он познакомился с нужными людьми в столице и стал победителем в безнадежном, на первый взгляд, деле. Осип Яковлевич Пергамен был человеком благодарным и никогда не забывал добра, поэтому поспешил принести свои извинения, ругая себя за безалаберность и невнимательность к деталям.

— А ведь в адвокатском деле именно благодаря чуткости и наблюдательности возможны победы! — констатировал он. Получив прощение, повеселевший Осип Яковлевич откланялся и поспешил на вокзал, опасаясь опоздать на поезд в родные края.

— Вы не обижайтесь на него, Оленька, Пергамент — человек ответственный, незлой и профессиональный…

— Как вы его назвали? — уточнила повеселевшая дама, издав девчачий смешок, чем умилила старика-собеседника.

— Его фамилия — Пергамент! Я думаю, Осипа Яковлевича ждет большое будущее! Причем не только, как адвоката, но и общественного деятеля. У него для этого есть все задатки.

— Полно вспоминать его! Он уже на полпути в Одессу! — отмахнулась молодая женщина, но, тут же спохватившись, уточнила который час, сетуя на то, что в компании приятного мужчины время летит незаметно.

— Вы хотите оставить меня в одиночестве? — голос пожилого человека дрогнул, плечи его опустились, а взгляд погас. — Мы ведь толком и не поговорили! Я совсем немного рассказал о себе, но главное, ничего не узнал о вашей персоне?

— И что вы хотите знать? — насторожилась Ольга, предполагая, что он начнет задавать дотошные вопросы по поводу того, как она оказалась в его номере, но к удивлению женщины его интересовал только один вопрос: занято ли ее сердце?

Ольга сделала вид, что очень смутилась, и некоторое время молчала, принимая решение: какую часть правды поведать человеку, с которым она в ближайшее время свяжет свою судьбу.

— Я вам откроюсь, Алексей Михайлович, но очень хочу, чтобы вы не судили меня строго, — произнесла дама как будто через силу. Сидящий напротив мужчина заерзал, а она сделала знак официанту и попросила принести еще наливки. Она делала вид, что никак не может начать разговор, а барон заметно нервничал и покрылся испариной. Ольге вдруг пришла мысль, что своим спектаклем она доведет своего пожилого зрителя до сердечного приступа, ведь бог знает, что происходит в голове этого порядочного человека.

— Я уже была замужем, — начала, наконец, она, отпив из рюмки смородиновое успокоительное.

— Вы овдовели, как и я? И у вас остались дети от предыдущего брака? — осыпал ее вопросами мужчина.

— Все намного хуже!

— Вы убили мужа и сидели в тюрьме?!

Наливка сделала свое коварное дело, и барон фон Штейн стал немного распущеннее, позволяя себе не уместный юмор. Он тут же начал страстно извиняться, но Ольга попросила его помолчать и уверенно произнесла:

— Я разведена!

Видя, что брови собеседника встретились на переносице, она торопливо продолжила свое повествование о том, как долго ждала истинной любви, но сверстники ее не интересовали, она с ранних лет испытывала интерес к мужчинам постарше.

— Мой супруг был другом отца и часто приходил в наш дом. Все свободное время я проводила за вышиванием или за молитвами. Мои добродетели были замечены, и он стал проявлять знаки внимания. Мои учтивость и вежливость, видимо, ошибочно были приняты за более глубокий интерес к его персоне, и тогда этот человек попросил у отца моей руки, не поинтересовавшись у меня, испытываю ли я хоть какие-то чувства к нему.

Я умоляла родителей не совершать этого поступка, но они твердили: «Ты для нас обуза!», и отдали меня этому человеку, сделав самой несчастной на свете… Нужно ли говорить, что ни единого дня, проведенного рядом с ним, я не была счастлива! Став моим мужем, он сразу сделался очень скупым и жестоким, хотя раньше баловал меня подарками и любезностями. Не один раз мне приходилось скрывать следы побоев от немногочисленной в доме прислуги, чтобы избежать пересудов. Я даже хотела…, — Ольга так погрузилась в свой спектакль, что на самом деле чуть не зарыдала, спазм сдавил ее горло. — Это грех — я знаю! Но я думала удавиться!

Женщина выпила еще наливки, а потом попросила прощения за то, что вывалила все это на барона.

— Что вы! Я готов вас слушать хоть до утра! Хоть до завтрашнего вечера! Да хоть… и всю оставшуюся жизнь! В каком-то произведении — не вспомню — кто-то кого-то назвал «луч света в темном царстве». Так вот вы — мой луч! Я ведь пришел в гостиницу… стыдно признаться…

— Признайтесь! — затаив дыхание, просила Ольга.

— Я, как и вы, грешным делом решил подвести черту под своей не сложившейся скучной жизнью и стать висельником!

Женщина вдруг вскрикнула и закрыла лицо руками, будто чего-то очень сильно напугалась. Несколько мужчин, сидящих за соседними столиками, озадаченно уставились на чувствительную барышню, но быстро потеряли к ней интерес, казалось, смирившись с присутствием дамы в совсем не женском помещении.

— Простите, что я вас пугаю! Я снял номер, потому что осквернять дом, в котором я прожил много лет, я не могу подобным поступком… Но вы, Оленька, примирили меня с собой! Теперь скажите: могу ли я рассчитывать на такую любезность с вашей стороны… То есть могу ли я хотя бы мечтать… Нет, не так… Словом, рассматриваете вы в будущем замужество с таким человеком, который…

Он осекся и низко склонил голову, понимая, что говорит глупости. Конечно, он не рассчитывал на то, что молодая и весьма привлекательная особа откликнется на его глупый призыв и загубит свою жизнь, выйдя замуж за старую развалину. Однако Ольга взяла его за руку и настойчиво произнесла:

— Алексей Михайлович, мы с вами совсем незнакомы, а я уже чувствую родство наших душ. Я могу ошибаться, но все же мне кажется, что наша с вами встреча не была случайностью…

— Это — провидение! — дополнил ее мужчина, изрядно опьяневший.

— И как мы с вами поступим?! Уже слишком поздно и мне пора домой, хотя душа моя сопротивляется расставанию…

— О, да! Я вас понимаю! Конечно, я отправлю вас сию минуту отдыхать!

— Но я не могу вас оставить, узнав об истиной причине вашего появления в этой гостинице.

Вдруг вам придет в голову блажь довести начатое до конца?!

— Что вы! Я ведь сегодня обрел себя, смысл жизни! Разве могу я от этого отказаться и добровольно отправиться в ад, понимая, что отказываюсь от настоящего рая, о котором я и не смел мечтать!

Барон говорил, не замолкая, около получаса, его радужные вдохновенные речи начали утомлять спутницу, и она осторожно прервала его, предложив покинуть ресторан и немного прогуляться.

— Как прогуляться? — не понял он.

— Мы пойдем с вами пешком! Вы покажете мне свой дом — ведь он наверняка совсем рядом, а затем я отправлюсь домой!

— Это ведь совсем неправильно! Я восхищаюсь вашей смелостью, но не могу этого позволить!

— И как нам поступить?

— Вы останетесь в моем доме! У меня есть несколько дополнительных спален — выберете себе любую. Это будет секретный визит, о котором не узнает ни одна живая душа! — прошептал барон доверительно. Ольга засомневалась на мгновение: не оплошность ли это бросаться в омут с головой? Не торопит ли она события, ведь сочтя ее легкодоступной, Алексей Михайлович откажется от идеи связать свою судьбу с подобной женщиной. Поколебавшись, она решила: «Куй железо, пока горячо!» и согласилась провести ночь в доме жениха. Она предвкушала новый виток жизни, о котором она мечтала много лет.

— И кто из нас на самом деле луч в темном царстве? — рассмеялась она, когда пролетка привезла пару к огромному особняку барона фон Штейна. Она мечтательно вздохнула, представляя себя хозяйкой огромного дома.