На танцплощадке
Разговор – это непредсказуемая встреча людей «вживую». Четыре Шага работают при этом сетью, которая жизненными силами удерживает нас в контакте с самим собой, а внутренняя позиция чуткости – это согревающие лучи солнца, которые вновь и вновь рассеивают туман наших автоматически возникающих барьеров в общении.
Ужин
Вечер, начало девятого. У Тины звонит телефон. Она снимает трубку. Это ее друг Том. Они договорились на это время поужинать вместе. Том должен был привезти все для ужина с собой к Тине домой.
Том: «Я все еще дома. Ты можешь пока что что-нибудь перекусить. Мне осталось совсем чуть-чуть здесь доделать, я буду около девяти».
Вариант 1 – Тина и Том на «волчьей карусели»
Вот пример волчьего диалога, который так или иначе тысячекратно разыгрывается в повседневной жизни.
Тина. Что? Ты же только сегодня в обед сказал, что заедешь по пути с работы к таиландцам и прихватишь что-нибудь на ужин! Ведь сегодня начинается наш совместный уик-энд!
Том. Правда, я так и сказал? Гм… М-да. Вот только ты это сказала, как я начал что-то смутно припоминать. У меня сегодня отменилась последняя встреча. В общем, сейчас я дома и уже поел.
Тина. Ну знаешь ли! Это уже не лезет ни в какие рамки! Ты же сам все это предложил… А теперь делаешь вид, будто не знаешь, о чем и речь! Это просто невероятно!
Том. Может, хватит уже делать из мухи слона? И охота тебе все драматизировать?
Тина. А я, между прочим, ничего и не драматизирую! Ты звонишь в то время, когда ты, по идее, уже должен был быть здесь, и говоришь «можешь пока что перекусить», вместо того, чтобы привезти ужин с собой. И я должна не возмущаться! Это уж слишком! По мне так – да проваливай ты к чертовой бабушке!
Том. Ну-ну! Баба с возу – кобыле легче… Ты хоть знаешь, как часто мне приходилось перестраиваться из-за того, что у тебя вдруг резко менялись планы?! Ты можешь хоть раз спокойно отреагировать? А то вечер опять закончится, не успев начаться. А заодно и уикэнд!
В подобном диалоге, где «волчья карусель» раскручивается с каждой репликой все сильнее, Том и Тина в любой момент могут одновременно переключиться на «жирафий танец», вместо того чтобы продолжать царапать друг друга волчьими когтями.
Главное, чтобы кто-то из них «очнулся» и – чтобы остановить автоматическое кружение – дернул за кольцо спасительного Парашюта для Жирафа. Дальше я разыграю перед вами три возможности иного развития этого диалога.
Вариант 2 – Тина в роли Жирафа
Вообразим себе, что Тина владеет языком Жирафов, а Том – наоборот – не имеет о нем никакого представления. Тогда ситуация могла бы развиваться по такому сценарию:
Том. Я все еще дома. Ты можешь пока что что-нибудь перекусить. Мне осталось совсем чуть-чуть здесь доделать, я буду около девяти.
Тина «спотыкается» о фразу Тома «Ты можешь пока что что-нибудь перекусить». Но до того как у нее на горле начнут затягиваться петли старых, автоматических мыслей, она вспомнит, что у нее есть альтернатива.
Тина. Том, дай мне минутку на размышление. Я чувствую, что во мне завывают волки, и хотела бы сперва разобраться, что же на самом деле со мной происходит.
Тина вспоминает о своем контрольном листе по Четырем Шагам Ненасильственного Общения и спрашивает себя: Что именно меня спровоцировало? На что я сейчас реагирую? Что конкретно я услышала? И что я сейчас ощущаю? Будь внимательна, Тина, не ошибись в определении собственных чувств, иначе ты вконец смешаешь «свой мир» с «его миром» и не сможешь отчетливо осознать себя! Какие из моих потребностей в данный момент заявляют о себе? И что могу сделать я или Том или кто-то третий для того, чтобы эти мои потребности были учтены?
Она обращается внутрь себя и ощущает, что ее раздражение проистекает от простого факта: она представляла себе все иначе. Она настроилась испытать чувства уверенности, постоянства, умиротворения и радости. При этом она исходила из того, что между ней и Томом существует четкая договоренность, и он привезет с собой что-нибудь к ужину.
Ее потребность в обязательности и точности не удовлетворена. Еще она отмечает, что сейчас она загрустила, потому что ей недостает близости и совместного начала уик-энда, отмеченного с помощью арсенала кулинарии. То есть здесь подает голос еще и потребность в единении и потребность в каком-то неординарном событии. Теперь она может продолжить разговор с Томом.
Тина. Видишь ли, Том, когда ты мне сейчас, по телефону, говоришь: «Можешь пока что что-нибудь перекусить» (“катализатор” реакции, наблюдение), я испытываю неуверенность и грусть, ведь, оказывается, вечер будет совсем не таким, каким я его себе представляла (потребность в уверенности, стабильности, умиротворении, радости). И мне досадно (чувство), потому что для меня много значат ясность и обязательность (потребность).
Я помню, что мы договорились поужинать сегодня вместе и что ты хотел заехать к таиландцам и привезти все с собой. Скажи, пожалуйста, я не ошибаюсь? Мы именно так и договорились? (просьба).
Том. А… да? Мм… как только я это услышал от тебя, мне что-то стало смутно припоминаться. Но что же я могу поделать, если у меня иногда меняются планы (отрицание ответственности). Моя последняя встреча сегодня отменилась, и я заехал домой. К таиландцам мне все равно было бы уже не по пути (отрицание ответственности). Да, честно говоря, я и не воспринимал наш уговор как нечто обязывающее (принижение значимости).
Судя по оправдывающимся, «волчьим» реакциям Тома, Тина осознает, что вопреки «чистому жирафьему языку» он принял ее сообщение за упрек. Он слушает своими «волчьимиушами».
Возможно, в этот момент он попал в «волчий капкан», думая, что Тина склонна обвинять его, хотя она и не говорит этого напрямую. В то же время он не сообщает открыто, что он чувствует или какую потребность испытывает. Он не установил контакт с собственными чувствами и потребностями.
Благодаря проникновению – «вчувствованию» – в себя и своим первым высказываниям в этом разговоре Тина обрела твердую почву под ногами. Она спокойно воспринимает его слова и знает, что в его состоянии он не может по-настоящему услышать ее слова, обращенные к нему. Поэтому она принимает решение сначала навести мост к Тому и помочь ему преодолеть преграды, мешающие выйти на связь.
Она снова возвращается в памяти к контрольному листу по Четырем Шагам и, следуя этим инструкциям, «вчувствывается» в то, что в данный момент происходит с Томом. Чтобы облегчить ему эту задачу – ощутить собственные чувства и разглядеть стоящие за ними потребности – Тина задает ему предельно конкретные вопросы. При этом даже не важно, попадет ли она сразу «в десятку». Она просто высказывает предположения о том, что могло произойти. И уже само по себе ее внимательное, заинтересованное слушание несет столько доброжелательного расположения, что Том чувствует себя гораздо менее напряженно.
Тина. Том, такое ощущение, что ты переживаешь, как бы наш совместный уик-энд не пошел насмарку. Это так? (потребность в радости, гармонии, взаимном согласии).
Том. Да, пожалуй, что-то в этом роде. Я хотел бы провести с тобой отличный уик-энд!
Тина. И, может быть, ты сейчас смущен, так как допускаешь, что я могу на тебя сердиться? (потребность в контакте).
В этот момент Тому и самому становится любопытно, что же на самом деле он испытывает. И он вслушивается в себя. Так начинается процесс взаимного исследования.
Том. Да! Мне от этого как-то не по себе. Чувствую себя прямо по-идиотски.
После того как между ними протянулась первая ниточка чувств и потребностей, Тина хочет уточнить, в чем именно состоят расхождения в понимании ситуации каждым из них.
Тина. Том, я уверена, что ты это сделал не из равнодушия. Но я хотела бы уточнить, правильно ли я тебя поняла. Значит, для тебя наш уговор был скорее возможностью, нежели четкой договоренностью?
Том. Да, все верно!
Тина. И, кроме того, обстоятельства, которые раньше навели тебя на мысль заехать к таиландцам, изменились?
Том. Да, именно так! Притом совершенно неожиданно для меня! Наверно, это и сбило меня с толку.
Контакт набирает силу, жирафья тропа теперь открыта для обоих. Тина продолжает исследовать, какие же чувства и потребности руководят Томом. При этом она по-прежнему держит в голове стратегию Четырех Шагов в качестве опоры.
Тина. И еще, похоже, ты удивлен (чувство) тем, насколько разные представления у нас были, ведь для тебя важны гармоничные отношения между нами? (потребность в гармонии и контакте).
Том. Да, точно. Конечно, для меня важно, чтобы у нас были хорошие отношения (потребность в контакте, гармонии). Я почувствовал себя дрянью, когда ты сказала, что в тебе завывают волки. Мне здорово полегчало от того, что ты со мной нормально разговариваешь!
Тина. Да, я тоже очень рада тому, что мы снова наладили контакт!
Том. Мне очень жаль, что наш уик-энд начался с помехи!
Тина. Да, мне тоже. Для меня так важны легкость и непринужденность между нами!
Том. И я ужасно рад, что мы сейчас так отлично поладили! Спасибо, что ты пошла мне навстречу, и мы спокойно поговорили. Можно мне сделать еще одну попытку и вместе с тобой подумать, как бы мы все же могли сделать этот вечер незабываемым для нас обоих… Ну и? Ты мне разрешаешь? (просьба).
Тина. Гм! Да. Еще как разрешаю. Мне этого тоже хочется!
Эта сцена может развиваться и совершенно по-другому, если Том хорошо усвоил для себя силу жирафьей мудрости, в то время как Тина прячется под волчьей шкурой.
Вариант 3 – Том в роли Жирафа
Теперь предположим, что Том выступает в роли Жирафа, а Тина едва ли имеет представление о Ненасильственном Общении. Тогда разговор между ними мог бы протекать примерно так:
Том. Я все еще дома. Ты можешь пока что-нибудь перекусить. Мне осталось совсем чуть-чуть здесь доделать, я буду около девяти.
Том задержался на работе. У него сохранилось лишь смутное воспоминание о том, что они с Тиной каким-то образом договаривались об ужине. По его представлениям, проблемы не существует.
Тина при этом слышит гром с ясного неба.
Тина. Что? Ты же только сегодня в обед сказал, что заедешь по пути с работы к таиландцам и прихватишь что-нибудь на ужин! Сегодня же начинается наш совместный уик-энд!
Судя по реакции Тины, Том осознает, что у нее было совсем другое представление о ситуации, чем у него.
Том. Ох! Боже правый!.. Да!.. Сейчас, как только ты это сказала! Гм… как бы то ни было, я совершенно заработался и обо всем забыл, Тина! Честно говоря, я и не думал, что мы с тобой четко договорились о сегодняшнем вечере!
Тина. НЕТ, я просто не верю своим ушам! Да ты же сам это предложил! И просто-напросто ЗАБЫЛ! Я чувствую себя просто дурочкой с переулочка! (чувство-интерпретация)). Если ты предпочитаешь оставаться дома – лучше так прямо и скажи! (ложное утверждение)
Том отмечает, как возмущена и задета Тина. Он сохраняет спокойствие, потому что, как Жираф, он слышит в ее «волчьих» высказываниях неудачное проявление ее скрытых чувств и нереализованных потребностей. И поскольку его доброжелательность не заблокирована собственными негативными мотивами, он может открыто и непредвзято «развернуться лицом» к Тине. Он готов слушать и принимать бушующую в ней стихию. И еще он готов найти слова, которые помогут ей понять свои истинные чувства и потребности.
Том. Гм. Да… Ты в шоке (чувство), потому что для тебя важно, чтобы слово не расходилось с делом?
Тина. Да!
Том. и чтобы ты могла положиться на других людей, да? (потребность в единении с окружающим, надежности).
Тина. Да, конечно, для меня это важно! Я уже полдня сижу здесь и радуюсь, и уже размечталась, как все будет. и тут ТАКОЕ! На тебя совершенно нельзя положиться! (ложное утверждение).
Том. Ты не можешь прийти в себя (чувство) оттого, что все сложилось по-другому (потребность в уверенности, связности событий, контакте). Верно?
Тина. Да! Как будто я смотрела на прекрасный пейзаж, и вдруг солнце зашло за тучу и все цвета померкли!
Том. Ты ужасно огорчена? (чувство).
Тина. Вообще говоря, да! Я так радовалась предстоящему вечеру! И меня будто подстрелили на взлете!
Том остается внимательным, молчит некоторое время, чтобы дать и Тине возможность прислушаться к себе. Такое проникновение может произойти и без слов. Спустя минуту.
Тина. Теперь мне ужасно грустно!
Том. Да, я это чувствую. Если бы я только мог просочиться через телефонный кабель и обнять тебя. Слушай, давай представим себе это, а? (просьба).
Тина. Это чудесно. Мне становится лучше, когда я ощущаю твою близость, особенно сейчас, когда я так рассвирепела! Мне здорово полегчало оттого, что ты своим вниманием смог остаться со мной, а не разозлился в ответ сам!
Слышны глубокие вздохи.
Том. Да, мне очень жаль (чувство), что на наше начало уик-энда легла эта тень (потребность в гармонии) и что наша договоренность как-то ускользнула у меня из виду (потребность в надежности, единении с окружающим). Ведь мне тоже – еще и как! – хочется с удовольствием начать этот уик-энд (потребность в празднике).
Тина. Спасибо! Теперь мне гораздо лучше. Думаю, я справилась со своим шоком.
Том. Мне хочется тебе еще раз сказать, что для меня очень важны наши с тобой договоренности (потребность в уважении, надежности).
Тина. Спасибо, мне приятно это от тебя слышать!
Том. Сегодня вечером отменилась моя последняя встреча, и поэтому я заехал домой, вместо того чтобы, как планировал, ехать прямо к тебе… И я действительно не думал, что наш уговор был такой уж четкий и окончательный. Тем не менее мне очень жаль, что я тебе позвонил не сразу, а только сейчас» (потребность в единении с окружающим и контакте).
Тина. Ладно, давай что-нибудь все же придумаем! Вечер же только начался. Я вот подумала.
В этих двух сценах возникает парный танец, в котором ведут то Тина, то Том. «Вслушивание» в себя и искреннее сообщение о своих чувствах сменяется сочувственным выслушиванием другого. Одновременно слушающий помогает собеседнику отчетливее распознать свои чувства и потребности.
Ну и – наконец – сценарий разговора между двумя Жирафами. Как бы развивался этот разговор, если бы и Тина, и Том умели общаться непосредственно и чутко?
Вариант 4 – Тина и Том в жирафьем танце
Если у Тины и Тома уже есть достаточный опыт жизни с внутренней позицией Ненасильственного Общения, диалог между ними мог бы звучать так:
Том и сам заметил, что он заработался и забыл половину их уговора с Тиной. Теперь он ей звонит и начинает разговор одновременно с искреннего сообщения о себе и сочувствия по отношению к Тине.
Том. Привет, Тина, я просто не нахожу себе места, потому что я только что заметил, что уже девятый час. Ты, наверное, уже ждешь меня и недоумеваешь, куда я пропал?
Тина. Да, я уже жду не дождусь тебя!
Том. Сегодня после обеда неожиданно отменилась моя последняя встреча, так что я из офиса все же заехал домой. И здесь я увяз в работе на компьютере.
Тина. Ага…..?
Том. Я так проголодался, что уже что-то перекусил. Я совершенно забыл тебе позвонить и договориться с тобой. Мы же о чем-то договаривались на сегодняшний вечер, правильно? Я уже как-то нечетко помню. Слушай, а о чем мы, кстати, договаривались? И как у тебя настроение?» (потребность в ясности, контакте с собеседником)
Тина. Мы договорились, что ты привезешь с собой что-нибудь от таиландцев!
Том. Ой!
Пауза.
Тина. Я сейчас не на шутку расстроена! Мне жаль, что теперь все пойдет не так, как я себе представляла (потребность в предсказуемости, уверенности). Мне очень нравилось (чувство), что наш совместный уикэнд начнется с маленького изысканного ужина! (потребность в празднике, контакте). И теперь я слышу от тебя, что твои обстоятельства изменились и ты заплыл совсем в другую реку! Ты сейчас опасаешься, что я сержусь или грущу из-за всего этого, ведь для тебя важны хорошие отношения между нами, верно?
Том. Да, для меня очень важно, чтобы мы с тобой хорошо ладили, и ты была довольна. Я же знаю, как ты любишь все эти маленькие ритуалы! И мне очень жаль, что я был невнимателен к нашим договоренностям!
Уясняя себе, что он не реализовал собственную потребность во внимательном отношении к договоренностям, Том может испытать сожаление о произошедшем, не «зарываясь» в самоосуждении (см. главу, посвященную чувству вины). При этом он берет на себя ответственность за собственное поведение. И еще в этом сожалении он может по-человечески протянуть руку Тине и соприкоснуться с ней… Как говорится, в жизни бывают не только именины.
Тина. Мм, да. мне тоже очень жаль!
Пауза
Том. Тина?
Тина. Что?
Том. Знаешь, я как раз вот о чем подумал. Ты уже готова к новым планам?
Тина. Ну давай, что у тебя там?!
Том. Я приеду сейчас же. А по пути я заеду в итальянское кафе и прихвачу это чудесное ванильное мороженое с карамельным сиропом, которое ты так любишь. А потом. Не-е, пожалуй, я тебе ничего не говорил. Хочу сделать тебе сюрприз! Ты как? Идет?
Выражая это сожаление, Том берет на себя ответственность за свое поведение. Конкретно это выражается в том, что теперь ему важно сделать для Тины что-нибудь особенно приятное.
Тина. О! Я заинтригована!
Том. Уже бегу!
Я хочу еще раз подчеркнуть: быть Жирафом – вовсе не значит быть мягким и тихим! Это означает доброжелательно и с любопытством обращаться с самим собой, жить, полагаясь на непосредственный контакт с собственными чувствами и потребностями, и выходить на контакт с другими людьми.
Изюминка нашего метода общения – моя внутренняя позиция, основанная на чуткости. Слова, которыми описываются Четыре Шага, – это как бы ноты. Можно прилежно исполнять их по партитуре, а можно и эмоционально, выразительно импровизировать. Дух, который прорывается сквозь ноты и через них себя выражает, становится мелодией, под которую мы танцуем. Тихо или настойчиво и громко, как в случае, когда я имею дело с чрезвычайно тугоухим Волком, который – хоть и с удовольствием нежится в моей участливости – не готов признать и учесть мои потребности.
Я не устаю удивляться тому, как хищные волки, сварливые ведьмы и покорные овечки превращаются в настоящих, осязаемых мужчин и женщин, когда коснувшееся их участие напоминает им о тех нежных существах, которыми они, то есть и все мы, в глубине являются.
И как же нам научиться танцевать?
Для многих людей осознание собственных чувств и потребностей поначалу представляется неизведанным континентом.
Мой личный опыт, как, впрочем, и опыт участников моих семинаров, показал, что для начала очень полезно посвятить какое-то время детальному наблюдению за каждым своим шагом. Так, ты можешь уделить, скажем, две недели только тому, чтобы формулировать наблюдения, свободные от оценки. Отличительный признак чистого наблюдения состоит в том, что оно не допускает разночтений, так же, как видео-или звукозапись.
Следующим этапом выдели себе две недели на то, чтобы научиться проводить различие между своими чувствами и интерпретациями. Ты соотносишь свои мысли и переживания с конкретными понятиями и таким образом более интенсивно и ясно их осознаешь. В приложении ты найдешь «подсказку» в виде списков «чистых» чувств и «чувств-интерпретаций».
Далее тебе следовало бы еще две недели подряд уделить исследованию потребностей, проявляющихся в твоем поведении. Истинные потребности позитивны, имеют общий характер и не зависят от времени, места или конкретной личности. Я не могу воспринять их своими органами чувств, и тем не менее я могу четко их осознать. Мои потребности действительны только в отношении меня самого – и в то же время они отсылают меня в пласт многоликих взаимоотношений с окружающими меня людьми, поскольку мы часто зависим друг от друга, когда речь заходит о реализации наших потребностей. Подспорьем в этом занятии может стать список потребностей, который ты тоже найдешь в приложении.
Ну и наконец, ты в течение двух следующих недель призываешь себе на помощь всю свою находчивость, чтобы вообразить, как в конкретных жизненных ситуациях ты можешь высказывать просьбы таким образом, чтобы в них отражались твои потребности.
На самом деле я начинаю «танцевать» в тот момент, когда я с помощью Четырех Шагов нашего метода уясняю для себя, что же в данный момент происходит во мне (см. пример с Леандром). Потом я точно таким же образом «проникаю», «вчувствываюсь» в другого человека и спрашиваю себя, что ощущает и в чем нуждается он.
Если я лично сильно задета эмоционально, я не могу чутко воспринять другого человека, а сама в первую очередь нуждаюсь в сочувствии. Я могу получить его несколькими способами:
Мой собеседник может сердечно воспринять меня, в чем я как раз и нуждаюсь. Это особый подарок судьбы! Или: Я обращаюсь к самой себе с расположением и сочувствием. Или: Сначала мне необходимо слегка остыть, дистанцироваться от происходящего (Парашют для Жирафа!) и взять «тайм-аут», чтобы потом вернуться к себе. Или: Я обращаюсь за помощью к незаинтересованному «третьемулицу», например, к хорошей подруге или – в особо сложных конфликтах – за профессиональной поддержкой в качестве подготовки к последующему разговору.
В живом разговоре «танец» возникает из «па», которые мое сочувствие направляет то внутрь меня самой, то на внутреннюю территорию моего визави, как это и происходит в диалогах между Томом и Тиной.
Иногда я, конечно, спотыкаюсь и, вопреки наилучшим намерениям, сбиваюсь на волчий танец в лучших традициях, в котором мы оба нещадно наступаем друг другу на ноги. Но поскольку я уже знаю, какое фатальное развитие может получить танец двух Волков, то, поскольку я ясно вижу альтернативу, мне нетрудно будет перестроиться на движение под музыку Жирафа.
По мере того как накапливается мой практический опыт, мой заученный танец превращается в «выступление по произвольной программе» и, наконец, дорастает до моего индивидуального, характерного танца в повседневных разговорах, в котором я свободно импровизирую в четырехтактном ритме под собственную внутреннюю мелодию.
Особые танцы Волков
В этой главе мы рассмотрим два наиболее практичных способа накормить наших Волков и то, как мы можем превратить кровавую волчью трапезу в вегетарианское застолье жирафов. Речь пойдет о гневе и чувстве вины.
Когда я негодую или «виновата», я в основном задействую свои волчьи уши.
При этом, пребывая в гневе, я реагирую вовне, испытывая же «чувство вины» – вовнутрь, вымещая свой гнев на самой себе.
К слову сказать, к этой категории чувств относится и стыд.
Гнев и вина берут начало в моей «волчьей» картине мира, то есть я их «испытываю» в контексте собственных морально-оценочных интерпретаций. И, кстати, в отношении вины слово «чувствовать» совершенно неуместно, поскольку я не чувствую, а скорее «полагаю» себя виноватой.
Когда я разгневана, именно мои интерпретации подливают масла в огонь, он обжигает моего собеседника и дотла сжигает меня. Когда я испытываю «чувство вины», они являются тем кулаком, которым я себя же и отправляю в нокаут
Гнев и «чувство вины» демонстрируют, как далеко мое морально-оценочное восприятие может отнести меня от тех потребностей, которые как раз ожили во мне в данный момент. И сколько жизненной энергии бесполезно перегорает при этом.
А зачем отказываться от энергии, которую мы можем пустить в ход всего лишь небольшим дополнительным усилием – обратить на нее внимание?
Чтобы обнаружить мои истинные потребности, реализация которых принесет мне физически ощутимые облегчение, успокоение и прилив энергии, следует отыскать подлинное чувство, кроющееся под чувством гнева или вины. Только тогда, когда я действительно нахожусь в контакте со своими чувствами, со своими доброжелательными убеждениями, я выхожу на контакт с Жирафом во мне.
Только так я смогу увидеть в себе и в моем собеседнике человеческих существ, которые стремятся реализовать свои потребности, а не ожесточенно дерущихся волков, уверенных в том, что лишь один из них может выйти победителем!
Крик Жирафа вместо завываний Волка – свободно говорить, а не чернеть от злости
Я злюсь:
✓ когда на участке соседа в субботу в восемь утра начинает завывать бензопила;
✓ когда люди в поле спускают с поводка своих собак, которые не прочь облаять и даже покусать прохожих;
✓ когда мой сын чистит свои ботинки губкой для мытья посуды.
А ты? Ты тоже иногда сердишься?
Вообще говоря, у меня есть склонность вспылить. Эта взрывная натура проявила себя в новом, крайне плодотворном качестве, когда я стала овладевать методом Ненасильственного Общения.
Я люблю говорить на тему «гнев», «раздражение». Здесь очевидна параллель с моей обеспокоенностью, упомянутой мной в прологе, в отношении определения «ненасильственное», которое тогда для меня прозвучало насмешкой, вызвало чувство тщеты и бессилия. Тем временем я прояснила для себя, что определение «ненасильственное» не означает, что такое общение всегда будет мягким и тихим. Ведь «ненасильственный» не означает «неагрессивный». Напротив. Как известно, слово «агрессия» происходит от латинского «a-gredere» и означает не что иное как «приближаться к чему-либо»!
Так к чему же я приближаюсь?
Когда я направляю свою живую, агрессивную энергию на мои потребности, которые в данный момент заявляют о себе в полный голос, я направляю ее в конкретное качественное русло, в котором она может плодотворно проявиться и изжить себя.
Когда в игру вступает «гнев» – а он играет главную роль, когда в воздухе запахнет жареным – нам понадобятся не просто Четыре Шага в их «обычном» исполнении, но еще и дополнительный этап углубления.
В фотоателье
Несколько месяцев назад у меня состоялась персональная фотовыставка. Я сдала файлы с фотографиями в печать и уехала из города на три недели. Незадолго до даты вернисажа я в прекрасном настроении направилась в фотоателье, чтобы забрать заказанные крупноформатные снимки. Продавец магазина их не нашел. Проведя «расследование», он заключил:
«Снимки вообще не были напечатаны. У нас в лаборатории говорят, что они не могут обработать такие большие файлы».
Я стояла как громом пораженная. «Снимки вообще не были напечатаны» – вот сообщение, которое послужило пусковым механизмом моей реакции.
Я: «Простите?! Я не ослышалась?»
Продавец поджал губы, закатил глаза и пожал плечами:
«М-да, не могу вам ничем помочь. В таких вещах я бессилен. Лаборатория!»
Я отметила, как гнев, зародившись в животе, с силой ударил в виски и начал кружиться в голове. Тебе знакомы эти маленькие пиротехнические ракеты, взмывающие ввысь с пронзительным свистом?
«Ну, это уж слишком! Парень, принявший мой заказ, сам записал мои файлы на компакт-диск! Он же должен был заметить, какого они размера! Он должен знать, что ваша лаборатория может обработать, а что нет. Я три недели назад недвусмысленно объяснила, что снимки мне нужны сегодня!»
Раньше я бы еще подбросила хвороста в огонь своего внутреннего гнева, распаляя себя пуще прежнего:
«Они пообещали мне это! Тоже мне “профессиональный магазин”! Шарашкина контора! Что за профаны у вас работают! И вообще, как он себя со мной ведет! Пожал плечами и сделал вид, будто ничего и не произошло! Он, по крайней мере, должен быть тише воды, ниже травы и иметь виноватый вид – он ведь прошляпил заказ!» – и с каждой фразой в моей голове взвивалась бы новая пронзительно орущая ракета гнева.
Конечно, поведение других людей влияет на нас. Действие, совершенное или – наоборот – не совершенное другим человеком, становится сигналом, на который мы реагируем. Но когда мы разгневаны, наши мысли играют более важную роль. Точнее говоря, мои оценочные мысли и являются поджигателем гнева номер один!
Весь фейерверк моего гнева состоит из вариаций на тему: «Вы некомпетентны! Это шарашкина контора! Так не должно быть!»
Сплошные «должно быть» и «не должно быть», которые мы уже обсуждали в главе про барьеры общения. Естественно, собеседник воспринимает вас своими волчьими ушами, и вот вы оба уже «катаетесь» на «волчьей карусели». По известным законам и с вытекающими из них результатами.
В фотоателье моя агрессия, которую я прежде всего ощутила в животе как побуждение к действию, ударила мне в голову! Моя живая энергия вступила в сговор с моим оценочным мышлением и превратилась в яд гнева, в который я окунаю свои слова-стрелы, нацеленные на моего собеседника.
В своей системе мышления я попала в ловушку противопоставления «правильно-неправильно». То есть в собственный же «волчий капкан»! Я концентрируюсь на том, что было неправильно в поведении другого человека, кто виноват в данной ситуации, и т. п. Эти мысли подстегивают мой гнев, приводят в движение мою внутреннюю «волчью карусель». Когда в деле замешан гнев, Ненасильственное Общение предлагает дать ему «полное право на самовыражение»! Это не значит, что теперь я должна высказать в лицо собеседнику свое мнение с классической волчьей позиции и в соответствующих оборотах волчьего жаргона. Это скорее означает, что мне следует себе напомнить: это – мой собственный гнев. Как точно подмечено языком: «я сержусь»! То есть «сержу себя». А порождает мой гнев мое оценочное мышление.
Но как же быть с этой неукротимой, выходящей из берегов энергией? Сначала я даю буре вволю побушевать у меня в голове – как водится, на уровне мыслей. Если это необходимо, я покидаю место действия и временно прерываю контакт со своим оппонентом и отправляюсь метать громы и молнии, нокаутировать боксерскую грушу, бегать на длинные дистанции или колоть дрова – это уж вопрос темперамента. Главное, речь идет не о том, чтобы унизить другого, а о том, чтобы остаться в полном энергетическом контакте с самим собой. По силе своего гнева я могу судить о неотложности того, что сейчас у меня на душе – точнее говоря, о моей истинной сущности и глубине моего внутреннего разлада. Заряд энергии, которая высвобождается вместе с разрядом гнева, направлен, в сущности, только на реализацию моих потребностей!
Зная это, я не хочу подавлять в себе энергию гнева и тем самым «задвинуть» свой внутренний разлад в дальний угол. Я хочу остаться на плаву с помощью внутреннего участия в себе и самоанализа. Когда ракета моего гнева с устрашающим шипением взмывает ввысь, норовя поразить моего собеседника, я осознаю, что в данный момент кружусь на «волчьей карусели» и что есть способ употребить этот заряд энергии на реализацию моих потребностей.
Тогда я выбираюсь из лабиринта своего оценочного мышления и возвращаюсь к жизни. В этом мне помогут прежде всего Четыре Шага в их привычном применении.
Я прохожу свой внутренний путь по ним: «Когда продавец говорит, что мои снимки еще не сделаны (наблюдение), я возмущена (чувство), потому что я хотела бы иметь возможность полагаться на договоренности».
Я позволила проверенному поводырю провести себя от моего чувства «я возмущена» к моей потребности – «надежность».
Тем не менее мой гнев – верный признак того, что я отчаянно держусь за свое морально-оценочное мышление! И поэтому у меня пока что не складывается теплого, искреннего контакта – ни с самой собой, ни с моим оппонентом. Надо только спуститься еще на ступень глубже и отыскать там чувство, скрывающееся под моим гневом.
Сотрудник только и сказал мне: «Ваших снимков нет».
Я не на шутку растерялась, расстроилась. Я почувствовала, как через мое тело проходит эта горячая волна, и внутренне взорвалась.
Это был мой предостерегающий сигнал.
Прежде чем я начну метать острые, как нож, слова своей ярости, я дергаю за кольцо моего Парашюта для Жирафа. Я просыпаюсь! Я возвращаюсь к себе и позволяю «волчьей карусели» – на этот раз сознательно – раскрутиться в полную мощь. Внутри меня и под защитой Парашюта для Жирафа.
«Этого еще не хватало! Вот ведь шарашкина контора! Они же мне обещали, что все будет в порядке! Мне совершенно необходимы эти снимки! Я ведь специально сдала их заранее, перед поездкой. Мне уже в понедельник надо все развесить.
Черт побери! Как бы тщательно я все не планировала, в последний момент все идет насмарку!
И такое не в первый раз! И зачем я опять положилась на этих людей?! Я должна была предвидеть такой исход!»
Слышишь, как быстро меняется направление моих упреков? – То я упрекаю саму себя (направление вовнутрь), то других людей (вовне). Как же челюсти моих «волков» достают до меня самой? Или лаборатория это прошляпила, или я сама же и виновата! Все это – волчий вой…
Изливая свой гнев внутри себя в словах, я немного охлаждаюсь и вновь начинаю ощущать дружественную землю у себя под ногами.
Через несколько мгновений я ощущаю: под моей закипающей яростью проступают озабоченность и беспомощность, и я чувствую свою насущную, неотложную потребность в сочувствии к моей проблеме, в чьей-нибудь поддержке и содействии, чтобы реализовать собственную обязательность.
Вместо того чтобы расточать в адрес продавца «волчьи» упреки и давать выход своему внутреннему напряжению через уничижительные комментарии («Шарашкина контора!»), я по-жирафьи, то есть в полный голос, кричу о своей беде в энергетически заряженных «я-сообщениях», о том, что я ощущаю, в чем я нуждаюсь и о чем прошу. Это в Ненасильственном Общении и называется «криком Жирафа».
Избегая какой бы то ни было оценки продавца или магазина, я крайне отчетливо и настойчиво говорю о том, что у меня на душе, каково мое положение, что в моей ситуации зависит от этих фотографий и в чем я нуждаюсь. При этом растут мои шансы «достучаться» до продавца на эмоциональном уровне.
«Вы говорите, мои снимки вообще не были напечатаны? У меня просто опускаются руки! Что же мне делать? Через четыре дня открытие моей выставки, и все, что предполагалось показать зрителю, – именно эти фотографии! Вы понимаете?! Есть окончательная дата выставки, к которой мне необходимы эти снимки! Речь идет не о каких-нибудь приятных воспоминаниях об отпуске! Снимки должны уже во вторник висеть в галерее! Вы можете себе представить, что я почувствовала, когда услышала от вас, что лаборатория вообще их не напечатала! У меня просто почва уходит из-под ног. Вы можете мне как-нибудь помочь? Мне сейчас же необходимо что-то придумать, чтобы эти снимки были готовы к понедельнику! Я даже не хочу думать о том, что случится, если у нас ничего не получится! Может быть, есть какие-нибудь срочные услуги? Пожалуйста, скажите мне, что, по-вашему, можно сделать!»
Продавец тронут. Его не направляют по заезженной колее обвинений и оправданий. По собственной инициативе он связывается с главным менеджером ателье. Конструктивный элемент заразителен. Мы вместе обсуждаем возможные решения. Главный администратор дозванивается до ответственного секретаря в лаборатории и удостоверяется в том, что все сотрудники, которые будут участвовать в изготовлении моих снимков, лично проинформированы о срочности заказа. Я предлагаю самой заехать в лабораторию, чтобы ускорить весь процесс. Но в этом уже нет необходимости. То, что обычно занимает «десять дней – минимум!», теперь возможно в два дня. В ателье пришли снимки превосходного качества. Я успела вовремя оформить выставку, и она имела успех.
Давайте еще раз вкратце подытожим сказанное.
В оркестре наших чувств гневу отведена особая роль. С одной стороны, это «настоящее» чувство, с другой стороны, гнев никогда не возникает сам по себе. Он подстрекается полчищами наших оценочных мыслей, которые поддерживают его и помогают ему занять уверенные позиции.
Когда же происходит нечто, по поводу чего я сержусь, я, находясь в полном контакте со стихией своего внутреннего бунта, дергаю за кольцо своего Парашюта для Жирафа, «просыпаюсь» и осознаю, что только что в воздух взвилась ракета моего гнева. Я позволяю своему оценочному мышлению какое-то время побушевать у себя в голове, не вымещая собственный гнев на своем собеседнике.
Я вспоминаю о том, что мой «оценочный волчий разум» с его острыми зубами гнева как раз и хочет уберечь меня от непосредственного переживания того, что на самом деле со мной происходит. Я вспоминаю об этом и с пониманием отношусь к его миссии. Тем самым я позволяю своему более «оголенному» и глубокому подлинному чувству проступить из-под волн бушующего моря моего гнева и начинаю ощущать, что, в сущности, мне просто грустно, я чувствую себя одинокой или беспомощной. Осознав эти чувства, я продолжаю движение по привычной схеме Четырех Шагов к своей потребности, заявляющей о себе здесь и сейчас, и к своей просьбе.
Чувство вины – ах, какая досада!
Несколько месяцев назад, в своем решительном порыве к прекрасному («наш дом должен стать красивее!»), я исходила весь наш сад и решила срубить трехметровое хвойное дерево, которое своими ветками закрывало один из проходов в палисадник перед домом.
Через несколько дней со мной заговорил сведущий в ботанике сосед:
«Госпожа Руст, ради всего святого – зачем вы спилили это прекрасное редкое дерево кипарисовика туполистного? Они же так медленно растут!»
М-да.
Мои волчьи уши сами по себе навострились, тихий шепоток укоров совести зашелестел среди моих мыслей, и я услышала в себе голос своей (волчьей) «Внутренней наставницы:
«А он прав! (Это начинает набирать обороты волчье мышление: ”Кто-то один должен быть прав!”) Серена, ты действительно невыносима! Ты все испортила! Такое красивое деревце было! Выросло за 50 лет, а ты его уничтожаешь в 10 минут! (как вариант реакции «Ты ни на что неспособна!»). Ты ничем не восхищаешься! Недалекая эгоистка! У тебя получилось настоящее убожество! Да и выглядит все теперь как-то голо! Ты уничтожила ценное растение! Стыдись! (подкидываем Волкам корма: вина, да еще и стыд!) Неплохо бы иногда сначала подумать, а потом уж действовать. Да ты просто глуповата… и т. п.»
Тебе знаком такой внутренний голос?
Такими доводами моя «внутренняя наставница» может совсем стереть меня в порошок, а поскольку я слушаю своими волчьими ушами и направляю реакцию на себя, то я с ней еще и соглашаюсь и уже «чувствую» себя действительно виноватой.
«Да, действительно! Я могла бы и оставить это деревце! И почему я всегда так радикальна! Ап – и отрезано! Теперь у нас в саду и впрямь стало как-то неуютно – что за бессмысленная вырубка! Действительно, в этом не было такой уж необходимости! И что подумает обо мне наш сосед? Он явно считает меня неграмотной невеждой!»
В чем тут трагедия? В том, что все эти мысли относятся к уже случившемуся. Никакие «ты должна была бы» или «ты могла бы» не могут ничего изменить. Они только еще глубже загоняют меня в мою больную совесть.
Подавленная и парализованная, я сижу в изолированной «западне» собственной волчьей идеи вины. Если рассуждать последовательно, то следующим этапом моего пути должно стать «справедливое наказание». Поэтому часто вместе с «чувством вины» в нас поселяется страх.
Я заключаю выражение «чувство вины» в кавычки, поскольку в понимании Ненасильственного Общения вина не является чувством. Она возникает из того самого образа мыслей, который необходим Волку, чтобы различать добро и зло. Этот образ мыслей помогает ему подчинять окружающих своему влиянию, властвовать над ними и обеспечивать собственное превосходство над другими.
Так же, как и в ситуации с гневом, это «чувство-концепция» не ведет меня к моим насущным, непосредственным потребностям. И здесь за «чувством вины» следует искать скрытые подлинные чувства.
Я посылаю сигнал SOS «Жирафу внутри меня». Он кидает мне свою четырехступенчатую веревочную лестницу, чтобы вытащить меня из моих мыслей о вине.
«Ты думаешь, что сделала что-то неправильно и что ты виновна, да? И ты, вероятно, чувствуешь себя беспомощной и несчастной… Может быть, тебе даже страшно? Наверняка тебе сейчас пригодились бы сочувствие, тепло, поддержка?» – участливо спрашивает меня Жираф.
Мое напряжение ослабевает. Жираф тем временем ловко выстраивает мостик от моего «чувства вины» к моим подлинным чувствам.
Я отвечаю ему:
«О, мне уже лучше, раз ты здесь! Я уж было совсем зарвалась. Чувствовала себя сморщенной изюминой, так меня иссушило это чувство вины! Укутанная в одеяло твоего тепла и сопереживания, я уже чувствую себя гораздо увереннее! И мои жизненные силы снова текут по моим жилам, как у сочной виноградины!»
«Жираф внутри меня» помогает мне выбраться из мрачного подземелья моего собственного ущербного волчьего мышления.
Он продолжает: «Сейчас я все свое внимание посвящаю тебе. Я крепко держу эту чудесную лестницу, по которой ты можешь снова подняться ко мне, в наш жизнерадостный мир Жирафов. Правда, по пути тебе предстоит понять, что ты чувствуешь и в чем нуждаешься!»
Благодаря этой чуткой позиции в отношении самой себя я смогла выплыть из затягивающей пучины мыслей о виновности. Я продолжаю процесс самопроникновения и обнаруживаю под чувством вины глубокое сожаление о том, что я так легкомысленно спилила это деревце. Еще я ощущаю потребность в благоговении перед выросшим, живым, которое я не реализовала в своих поступках, как мне бы того хотелось теперь.
Если бы я не должна была сначала освободиться из пут волчьих мыслей, а сразу отреагировала на слова соседа с помощью жирафьих ушей, обращенных вовнутрь, события могли бы развиваться так.
«Госпожа Руст, ради всего святого, зачем вы убрали это прекрасное редкое дерево кипарисовика туполистного? Они же так медленно растут!»
Я чувствую, как в ответ на замечание соседа во мне просыпаются тихая грусть и сожаление, но я не поддаюсь ни на выговоры моей «внутренней наставницы», ни на собственное «чувство вины».
Мое сожаление указывает мне на то, что и во мне пострадала одна потребность, когда я спилила это деревце. Мне становится понятно, что речь идет о потребности в уважении перед выросшим, перед всем живым. Что же я сейчас могу сделать, чтобы помочь этой потребности осуществиться?
Я беру на себя ответственность за свой поступок и хочу уменьшить причиненный ущерб или возместить его.
Я говорю соседу: «Да, когда вы мне это сказали, я сама пожалела, что уничтожила это дерево. Только ваше замечание и открыло мне глаза на то, какое это было необычное растение! Я сознаю, как ценно время, потраченное для выращивания редких растений».
Это переживание напомнило мне о моих ценностях и сделало их более осязаемыми для меня. Мои размышления о том, не срубить ли большие березы перед моим домом, которые могут представлять угрозу для крыши и вообще требуют много работы, таким образом отпали сами собой. Кроме того, я планирую посадить на месте того кипарисовика куст буддлеи.
Для меня этот куст является особым символом ритма жизни и неизменного обновления жизненных сил: каждую осень его ветви сильно подрезают, а за лето он опять разрастается, достигая внушительных размеров. Он покрывается цветами, источает аромат и дает пищу мириадам бабочек, постоянно порхающих вокруг него.
Еще, чтобы завершить этот процесс, я могла бы уделить внимание и своей «внутренней наставнице». Она тоже своими выговорами и обвинениями направляла потребности, пусть даже таким трагичным способом. И она вместе со мной радуется росту, развитию, новым решениям, которые сделают ее работу более легкой и благодарной. Я могла бы обратить свое чуткое внимание и на соседа…
В межличностных отношениях задействовано много уровней и аспектов, из-за которых ситуация в целом часто выглядит сложной. Но со временем, не жалея внимания и вырабатывая конкретные навыки, я смогу чутко подойти к каждому из этих аспектов. Каким образом? – Благодаря алгоритму Четырех Шагов.
Я хотела бы кратко подытожить сказанное здесь:
Следуя концепции Ненасильственного Общения, я не могу «чувствовать себя виноватой», а могу лишь «считать себя виноватой». Вина – это умственная идея, а не чувство. Подлинное чувство, которое я с помощью «Жирафа внутри меня» обнаруживаю под волчьим образом мышления, часто сводится к сожалению и грусти. Эти так называемые сущностные чувства соединяют меня с теми моими потребностями, с которыми я не посчиталась, совершая свой поступок (в моем примере – уничтожила дерево).
Вина – это средство воздействия, популярное в мире Волков, которое служит для приспособления к критериям окружающих. Через понятие вины я делаю саму себя и других людей маленькими, слабыми и зависимыми. Куда более оправданной с точки зрения конечного эффекта и истинного понимания личной ответственности является позиция Жирафа: я сделал нечто и сейчас осознаю, что при этом я не отдал должное каким-то другим своим потребностям; что это было «не идеальным поступком» (Маршалл). Я сожалею об этом. И иногда моими действиями может быть нанесен вполне реальный ущерб. Что я теперь могу сделать для реализации потребности, которую ранее проигнорировал? Что я могу теперь сделать, чтобы как-то исправить причиненный мной ущерб?
Признание и благодарность – полноценное питание для нашей души
Орел, который считал себя курицей
По мотивам сказания из Ганы.
Один человек поймал молодого орла, принес его к себе домой и запустил на птичий двор к своим курам, уткам и индюкам. Через пять лет его посетил человек, сведущий в естествознании. Когда они вдвоем шли через сад, он сказал: Вон та птица – не курица! Это орел!»
«Да,– сказал хозяин,– верно, но я из него воспитал курицу. Теперь он – курица, даже при том, что размах его крыльев – три метра».
«Нет,– сказал его собеседник,– у него по-прежнему сердце орла, и когда-нибудь оно заставит его подняться в воздух!» «Никогда,– ответил хозяин,– сейчас он питается куриным кормом, и ему не полететь вовек».
Они решили провести эксперимент. Человек, сведущий в естествознании, взял орла, поднял его над собой и произнес, заклиная: «Ты, рожденный орлом, принадлежишь небесам, а не этому птичьему двору. Раскинь же свои крылья и лети!» Орел сидел на кулаке простертой вверх руки и озирался по сторонам. Позади себя он увидел кур, клюющих пшено, и спрыгнул к ним. Хозяин сказал: «Говорил же я тебе, что он стал курицей!»
«Нет же, нет,– твердил его гость, – он – орел, попробуем завтра еще раз».
На другой день он поднялся с орлом на крышу дома, поднял его над собой и сказал: «Орел, раскинь свои крылья и лети!»
Но когда орел увидел на дворе кур, клюющих свое пшено, он опять спрыгнул вниз и присоединился к ним.
«Позволь мне еще один-единственный раз испытать его!» – попросил гость.
На следующее утро он встал рано, взял орла и отнес его далеко от селения, к подножью высокой горы. Солнце как раз взошло и позолотило вершину горы. Исполненная радости прекрасного утра, засияла каждая скала. Человек поднял орла высоко над собой и сказал: «Ты – орел! Раскинь свои крылья и лети!»
Орел огляделся окрест. Он задрожал, как будто его наполняла новая жизнь. Но он не полетел. Однако стоило человеку направить орла так, чтобы взгляд его был устремлен прямо на солнце, как птица распростерла свои мощные крылья, взвилась в воздух с криком орла и устремилась ввысь – с тем, чтобы уже никогда не возвращаться.
Однажды ранним воскресным утром, выпавшим на предпоследние выходные во время занятий в базовой группе курса «Ненасильственное Общение», я сидела в постели и читала эту историю про орла. Впервые я услышала ее неодолимый зов, когда мне едва минуло двадцать, и еще долго ее эхо не затихало во мне. Когда я подняла взгляд от книги, первый сверкающий луч восходящего солнца коснулся моих глаз!
До сих пор мы рассматривали Ненасильственное Общение в связи с трудными разговорами, напряженными ситуациями, конфликтами, разногласиями. Тот раздел нашей беседы, который мне доставляет больше всего радости, который заставляет сильнее биться мое сердце, я решила сделать венцом этой книжки.
Мы преодолели наиболее сложные участки пути и уже вкусили несколько глотков нектара, служащего пищей Жирафам, и теперь, на последнем этапе нашего путешествия, я с радостью распакую главный, на мой взгляд, подарок Ненасильственного Общения и поделюсь им с тобой. Это – метаморфоза нашего привычного поведения в части выражения признания, похвалы и комплиментов.
Я очень надеюсь, что мне удастся «уговорить» тебя следовать за мной в этом! Уже одно это с лихвой оправдало бы назначение этой книжки!
Как мы выражаем признание на нашем повседневном языке?
«Ты – просто супер!» или «У тебя здорово это получилось!»
вместо
«Ты принесла нам фильм “Герой” для просмотра сегодня вечером. Я уже давно была под впечатлением невероятно красивых кадров рекламного ролика. Спасибо, что ты делишься со мной тем, что любишь сама!»
Или: «Спасибо за плакат с жирафами!»
вместо
«Ты подарил мне плакат с жирафами “Первый поцелуй”. Знаешь, меня очень тронул твой подарок, ведь благодаря ему я ощутила твой интерес к тому, что важно для меня».
Чувствуешь разницу? Какой из двух способов выражать похвалу или благодарность сближает нас больше? А ведь это самый простой уровень. Может быть, тебе уже приходилось слышать и такие предложения:
«Ты же такой сильный и способный в хозяйственных делах! Ты, конечно, помог бы мне при переезде!»
«Здорово ты справился с этой заменой покрышек! Ты такой ловкий!»
«Теперь в твоей комнате снова красиво. Ты отлично справился!»
При этом, привычном нам, способе выражать «признание» я получаю приятную похвалу за то, что я соответствовала ожиданиям другого человека. Он измеряет, определяет и оценивает согласно собственным критериям, «правильно» ли я поступаю или «неправильно», насколько я «хороша» или «плоха» – и высказывает свои выводы на этот счет так, как если бы это было «объективной правдой». Ребенок, которого хвалят за прибранную комнату, выполнил ожидания взрослого, но почувствовал ли он сам благотворный результат – это уже никого не интересует.
Таким образом, неизвестно, соответствует ли этот поступок его собственным, непосредственным потребностям. И на радость от похвалы уже упала первая тень. Признание другим человеком зависит от того, насколько я соответствую его критериям. Если этот человек важен для меня или я нахожусь в зависимости от него, я буду ориентироваться на его правила и оценки. Эта ситуация стимулирует мое приспособление, но не мою самобытность в качестве свободной, ответственной за себя личности. Вся наша система воспитания основана на этом принципе.
Все представляется еще более сомнительным, когда комплимент сопровождается высказыванием такого рода:
«Вы такая расторопная, усердная сотрудница! Вы наверняка сможете в обеденный перерыв составить документы, необходимые для моей вечерней встречи!»
Неприятное впечатление от того, что вас мерят чужими критериями, усугубляется тем, что похвала здесь выступает средством «подмазаться» ко мне, чтобы легче было приспособить меня к желаниям другого человека. Этот способ выражать «признание» или же «поощрение» – чистой воды манипуляция.
«Лить мед»… Народный язык точно подмечает образы. В данном случае речь идет о том пустом, приторном вкусе, который ощутим всегда, когда слова признания произносятся с целью добиться чего-либо от адресата.
Моя радость в связи с признанием омрачена, если речь при этом не идет о том, что хорошо лично для меня. Мои потребности в независимости, целостности, ясности и доверии рычат и оскаливают клыки. Рассматривая ситуацию с волчьей перспективы, в данной ситуации другой человек пытается навязать мне некую функцию в своей игре – а во мне откликается благоприобретенное стремление исполнить эту функцию, чтобы получить «пряник». В этой ситуации мы уже заняли свои места в некой иерархии.
А как выглядит альтернатива?
Опомнившись, я прибегаю к помощи уже знакомых нам Четырех Шагов.
Я облекаю свое признание в форму «я-сообщения». Я говорю, что именно сделал другой человек (наблюдение), что это значит для меня лично (чувство) и какая потребность (потребность) во мне была реализована благодаря поступку этого человека. В Четвертом Шаге – просьбе – у меня уже нет необходимости, так как действие уже состоялось.
Например, я могу сказать так:
«Мне очень приятно, что ты сел за руль вместо меня. Благодаря тебе я смогла превосходно отдохнуть и заодно полюбоваться видом из окна. Спасибо!»
«В субботу ты закупил продуктов на следующую неделю. Ты мне очень помог, и я так рада была ощутить твою поддержку. Спасибо!»
«Вчера вечером ты так мастерски рассказывал анекдоты. Я просто в восторге! Я так люблю от души повеселиться, и ты дал мне эту возможность. Спасибо тебе за это!»
Что ты чувствуешь, когда слышишь слова признания, выраженные подобным образом? Возможно, они пробуждают в тебе аппетит, и тебе хочется снова и снова отведать этой изысканной пищи? Лично мне эта новая культура общения доставляет большое удовольствие! Выразить свою благодарность и признание таким образом для меня – благодатное окунание в радость, энергию и наслаждение! Благодаря таким впечатлениям я все яснее осознаю собственные потребности, а мой контакт с собой и с окружающими меня людьми приобретает совершенно новое качество. Так, например, каждый день я выделяю какое-то время, чтобы прислушаться к себе и определить, за что я испытываю благодарность – самому себе и другим людям. И я высказываю эту благодарность в повседневной жизни – как себе, так и окружающим.
От этого оживает поток энергии во мне и в другом человеке, он наполняет радостью нашу общность, растит крылья нашего совместного будущего.
Одной из практик такого общения, которая доставляет мне особое удовольствие (которая в высшей степени эффективна), я научилась у Клауса-Дитера Генса.
«Качели благодарности»
Этот метод ты можешь испробовать со своим мужем, своей женой, с детьми, друзьями или коллегами.
Лучше всего, если я и мой собеседник уютно усядемся в гамак. Устроившись так, мы по очереди говорим друг другу, что нас радует, чему мы благодарны, что нас трогает в поведении и поступках друг друга, которые – рассматривая в целом – являются нашим обоюдным вкладом в то, чтобы каждый ощущал себя счастливым. Это могут быть как большие, важные вещи, так и совсем «пустячные». Важно не только что сказано, но и как сказано!
Серена. Вчера ты трижды звонил мне, чтобы обсудить со мной твои предложения на выходные. Мне это очень приятно. Я рада, что у тебя столько идей, и что для тебя важно мое участие в их проработке и осуществлении. Спасибо тебе!
Давид. Спасибо! Я очень рад, что ты говоришь это, я чувствую, что участвую в твоей жизни, и что ты откликаешься на мои идеи.
Серена. В прошлую субботу ты постриг в саду старые розовые кусты. Это меня очень порадовало, потому что они уже давно были бельмом у меня на глазу, а я ведь так люблю, когда наш сад ухожен. Спасибо!
Давид. Да, мне тоже было приятно сделать это. К тому же иногда физическая работа на свежем воздухе – это просто спасение для меня. Еще я ценю твой сад и то, с какой любовью ты за ним ухаживаешь. Я всегда с благодарностью думаю об этом личном кусочке пространства под открытым небом. И я благодарен тебе, что ты делишь его со мной.
Серена. Ты взволновал меня этой книгой! Я очень рада, потому что я получу прекрасную возможность для творчества и удовольствие от писательства. Я надеюсь, что еще больше людей воодушевятся «танцами Жирафов». Тысяча благодарностей!
Давид. Меня очень радует, когда я вижу, с каким рвением и увлеченностью ты взялась за это и как последовательно ты стараешься сочетать четкость оформления мыслей с глубиной и юмором. Спасибо тебе, что ты снова и снова побуждаешь меня к сотворчеству, пусть это и не всегда легко. Спасибо, что ты есть и что ты рядом со мной. Это так ощутимо обогащает мою жизнь!
