Залечил свои он раны. Стал здоровый и румяный. Конь под ним играл. И, рьяный, надевал уж он броню. Снарядили мы галеры. Строй бойцов, и строй не серый. Все бесстрашные без меры, все подобные огню. Видеть их, — молиться богу. Приготовились в дорогу. Вижу вражью я берлогу. Там готовы дать отпор. Вот ладьи передо мною. Пнул одну своей ногою. И покрыл ее волною. Плачут, словно женский хор. Вот к другой я обратился, за перед ладьи схватился. Каждый в море очутился. Убивал я их мечом. Все другие устрашились. Поскорее в пристань скрылись. На меня смотря, дивились. Был восхвален я во всем. Вот мы к берегу пристали. На конях враги нас ждали. В бой. Нам в битве нет печали. В схватке люб был мне Фридон. Лев в сраженьи, ток прибойный, солнце ликом, пламень знойный, Он сражался, тополь стройный, весь красиво разъярен. Два двоюродные брата — в нем им гибель без возврата. Были целыми когда-то, — пальцы рук им обрубил. Двое их, ведет двоих он. В бое быстр, и в схватке лих он. Каждый вражий витязь, — стих он. Каждый наш, — он весел был. Прочь бежали их дружины. Миг не тратя ни единый, Мы за ними, бьем их в спины. Камнем ноги пополам. Кожу в шкуру превратили. Смерть мне, сколько изобилии. Там какие клады были. Все сокровища их — нам. Мы сразили вражьи рати. Все, что было, было кстати. Наложил Фридон печати на сокровища врагов. Двух зачинщиков раздора взял, и кровь их пролил скоро. Обо мне как песня хора: «Божий тополь, свет лесов». Воротились в град Фридона. Ото всех нам честь поклона. Вторят: «В вас нам оборона». Ликованье и почет. Как бойца и властелина, и меня и Нурадина Вознесли. «В вас сердце львино. Кровь врагов еще течет». «Царь Фридон!» — кричат солдаты. Мне: «Ты царь царей богатый!» Все покорностью объяты. Вышний им владыка я. В мрачном духе пребывал я. Роз румяных не срывал я. Еще сказ им не сказал я. Повесть трудная моя.