Вот рассказ о Ростеване, преисполненном печали: В этот вечер царь с царицей никого не принимали. Утром царь проснулся мрачный, очи молнии метали, И велел он, чтоб вазира во дворец к нему позвали. И когда вазир явился и потупился уныло, Царь сказал ему: "Не помню, что вчера со мною было! Не твое ли сообщенье сердце мне ожесточило, Если я тебя, вазира, поносил за Автандила? Что такое он задумал, рассердив меня с утра? Мудрость нам гласит: "Не ждите от рассерженных добра!" Да и ты не будь беспечным! Образумиться пора! Доложи теперь мне снова, что докладывал вчера". И вазир ему вторично рассказал об этом деле. Царь ему ответил кратко, гнев удерживая еле: "Пусть я буду иудеем, коль не спятил ты доселе! Не пытайся мне перечить: худо будет пустомеле!" Поспешил вазир к спаспету, и ему сказали слуги, Что хозяин их покинул и исчез из той округи. "Не пойду к царю я больше, — прошептал старик в испуге, — Пусть ему доложит смелый, я же в горе и недуге". Царь, вазира не дождавшись, снарядил за ним гонца, Но гонец не возвратился, разузнав про беглеца. И внезапная догадка потрясла царя-отца: "Тот, кого боялись сотни, верно, скрылся из дворца!" Государь, склонившись долу, погрузился в размышленье И рабу с тяжелым вздохом скоро отдал повеленье: "Пусть ко мне лукавец этот вновь придет для объясненья!" И когда вазир явился, стал он бледен от волненья. Был вазир угрюм и скучен. Царь спросил его нежданно: "Неужели наше солнце, как луна, непостоянно?" И вазир ему в испуге все поведал без обмана: "Не желая быть светилом, солнце скрылось средь тумана!" Услыхав, что витязь скрылся, горя царь не превозмог: "Неужели я навеки потерял тебя, сынок?" Рвал он волосы от горя, говорил ему в упрек: "Отчего ты, столп сиянья, ныне сгинул и поблёк! Ты бродягою не станешь, если ты в ладах с собою, Но зачем ты, мой питомец, омрачил мой дом бедою? Ты меня оставил сирым и покинул сиротою... Для чего ж я так стремился постоянно быть с тобою! Не видать тебя мне больше, прискакавшего с охоты, Не видать, как ты с друзьями в мяч играешь без заботы, Не услышать сладкий голос, улетающий в высоты... Для чего престол мне царский, коль уходишь от него ты! Ты от голода не сгинешь, где бы жить ни захотел, — Верный лук тебя прокормит и стальные жала стрел, Бог тебя спасет, быть может, положив беде предел, — Но, коль ты умрешь в дороге, кто оплачет мой удел?" Ко двору, внимая слухам, прибежала вся столица. Рвали волосы вельможи и свои терзали лица, Толковали меж собою: "Нам ли ныне веселиться, Если мы достойны мрака и не светит нам денница!" Увидав своих придворных, царь сказал им со слезами: "Уж не светит нам светило, это видите вы сами! Чем его мы прогневили? Как он мог расстаться с нами? Кто из вас теперь сумеет управлять его войсками?" Наконец иссякли слезы, и промолвил властелин: "Расскажите, как ушел он — с провожатым иль один?" В это время с завещаньем появился Шермадин, Безутешный, полный страха, ибо скрылся господин. Раб сказал: "В его покоях я нашел посланье это. Там осталась только челядь, провожавшая спаспета. Он один ушел в дорогу, связан узами обета. Царь, пошли меня на плаху, чтобы я не видел света!" Прочитавши завещанье, царь промолвил: "В этот год Пусть не носят украшений ни дружина, ни народ. Пусть усердно молят бога толпы нищих и сирот, Чтобы он хранил скитальца от лишений и невзгод!"