Пролог

На лестничной клетке было темно, хоть глаз выколи: лампочка давно перегорела, новую вкручивать никто не собрался и как курьеру найти нужную квартиру, чтоб квитанцию вручить – об этом никто, конечно же, не думал.

Курьерша наощупь отыскала кнопку звонка, нажала. Защебетал птичьим голосом звонок, но сколько он не заливался, к двери так никто и не подошел. Оно и понятно – рабочий день.

Курьерша плюнула с досады, подумала, поколебалась – квитанций у нее была целая пачка, успеть бы управиться до вечера! – и позвонила в соседнюю квартиру: авось хоть там обнаружится кто-нибудь живой.

За дверью послышались быстрые шаги, звякнула цепочка и дверь распахнулась.

От яркого света женщина на мгновение зажмурилась.

– Здрасьте, – деловым тоном сказала она, когда глаза, наконец, привыкли к свету. – Курьер Петрова, жилуправление. Квитанцию соседям передадите?

Курьерша испытующе оглядела стоявшего на пороге жильца – молодого светловолосого парня среднего роста, одетого в джинсы и серую футболку. Осмотр ее успокоил: вроде, человек порядочный, на студента похож, а что джинсы на коленях разодраны, так это мода такая, вся молодежь сейчас так носит. Парень симпатичный, а вот собака, что следом за ним из комнаты появилась и на пороге уселась, курьерше не понравилась – настоящее страшилище: облезлая, бурая шерсть клоками торчит, лапы кривые, а глазки маленькие, раскосые.

Курьерша сделала шаг назад: собак она недолюбливала и побаивалась. Ишь, как смотрит сердито, кто знает, что у нее в голове?

– В какую квартиру передать? – спросил парень.

– В пятьдесят пятую. Сейчас карандаш найду, распишитесь…

Она принялась копаться в сумке.

Собака повернула голову, глаза блеснули красным огнем. Курьерша замерла.

– Страхолюдина какая… не бросится? – опасливо спросила она. – Что за порода? Отродясь такой не видела!

– Порода редкая, – охотно пояснил парень. – Африканская… э… ищейка. Из самой Африки привезли, дипломатическим грузом.

Курьерша вытащила карандаш, квитанцию и невольно покосилась на «ищейку».

– Ну и уродина… а дорогая, небось?

– Недешевая, – согласился парень. – Валютой платил.

Женщина покачала головой: деньги людям девать некуда!

– А что она облезлая такая? И лапы кривые…

Парень задумчиво оглядел собаку.

– Лапы, конечно, кривоваты, – согласился он. – Но бегает – будь здоров! В Африке с ними на страусов охотятся.

Собака бросила на хозяина угрюмый взгляд.

– Батюшки! – всплеснула руками женщина, рассмотрев пса «редкой породы» получше. – А хвост-то?! Ну и хвост! Совсем, как у крысы!

– Хвост? – парень мельком глянул на пса. – А, ерунда. Его все равно обрубают. Вот, завтра как раз к ветеринару везу, там ему хвост живенько… раз – и нету!

Собака скосила на парня маленькие злобные глазки: курьерша голову могла дать на отсечение, что пес понял человеческую речь!

– Надо же!

– Отрубят, отрубят, – хладнокровно продолжал хозяин страшилища. – Раз – и нету!

– Пугало, – заключила курьерша. – Собака… как ее? Собака Баскервиллей! Такая всех соседей сожрет и не подавится.

– Ну что вы, – успокоил ее симпатичный парень. – Она же дрессированная. Их в Африке специально обучают. – А что умеет? – с жадным любопытством спросила женщина.

– Практически все. Охраняет квартиру, по следу ходит, на охоту брать можно. А еще тапочки приносит по утрам!

Собака раздраженно дернула длинным облезлым хвостом.

– Да вот, смотрите, – не унимался парень, отчего-то развеселившись. – Покажу сейчас. Голос! – скомандовал он.

Собака уставилась на него так, словно не верила своим ушам.

– Давай, давай! – подбодрил парень. – Голос! Ну!

– Гав, – с видимым отвращением произнес пес, продолжая сверлить хозяина нехорошим взглядом.

– Вот видите! Она и на задних лапах стоять умеет! Хотите посмотреть?

Посмотреть на африканскую чудо-собаку очень хотелось, но время поджимало.

– Некогда, – с сожалением сказала женщина, протягивая парню квитанцию. – Еще три дома на очереди. Вот тут распишитесь… так передадите вечером? Не забудете?

– Передам.

Курьерша сунула пачку квитанций в сумку и направилась к лестнице. В темноте-то и со ступенек загреметь можно, хорошо, что парень дверь в квартиру не закрывал, пока она до выхода не добралась. Приятный молодой человек, культурный. Но уж собака у него – урод уродом. И не жалко на такую деньги тратить, из Африки везти…

Когда курьерша покинула подъезд, парень захлопнул дверь, посмотрел на собаку и захохотал.

– Ну что? Собирайся завтра к ветеринару, хвост будем обрубать!

«Африканская ищейка» ответила ему мрачным взглядом.

– Чего ты? Ладно, не злись, пошутил я, пошутил!

– За такие шутки, – угрюмо сказала собака. – Ты мне ответишь!

Она прошла мимо парня и скрылась в комнате.

 

Глава 1

Лутака была морским городом и каждый день множество кораблей со всего света приходило в большую спокойную гавань, надежно укрытую от штормов и ураганов горным хребтом.

Первое, что видели путешественники, прибывающие морем, был огромный зеленый холм, который назывался «Спящий дракон». И, пока корабль неспешно входил в бухту, они имели замечательную возможность убедиться в том, что холм и впрямь очень напоминает дракона, навечно погрузившегося в волшебный сон. Со временем спина каменного чудовища поросла рощами, бока – вереском и травой, а передняя лапа, вытянутая далеко вперед, стала мысом, где высокий маяк, указывал кораблям путь.

«Город Спящего Дракона» – вот как называли путешественники Лутаку.

Был ли холм когда-то и вправду драконом, а если был – то кто заколдовал его? Местные жители любили туманно намекать, что настанет время, Спящий проснется и уж тогда феям, живущим в Тисовой роще к востоку от Лутаки, не сдобровать: ведь это им когда-то давным-давно удалось заворожить дракона. Выслушав такой рассказ, путешественники обычно согласно кивали: о сложных взаимоотношениях фей и драконов было известно всем.

Если же путники добирались до Лутаки по суше, то сразу за главными городскими воротами, их встречала шумом и толчеей Привратная площадь, которую украшал огромный монумент короля Бутфарпа четырнадцатого.

Тут будет нелишне сказать, что в отношениях между здравствующим монархом и морским городом Лутакой существовала некая напряженность.

Возможно, дело было в том, что не так уж давно именно Лутака являлась столицей королевства, но предшественник нынешнего короля, Бутфарп тринадцатый, своей волей распорядился перенести столицу – морской воздух оказался, якобы, черезвычайно вреден для монаршего здоровья.

Королевский двор переехал в Лерем, однако все население Лутаки категорически отказывалось признавать этот сухопутный город столицей, считало жителей Лерема провинциалами и продолжало держать себя с истинно столичным высокомерием.

Его величество Бутфарп четырнадцатый в бывшую столицу наведывался нечасто. Поговаривали, что король, как и его отец, недолюбливал шумный пестрый город: то ли потому, что жители его были слишком независимыми, веселыми и насмешливым, то ли потому, что на узких улицах Лутаки, запросто можно было встретить и кобольдов, и гномов, и эльфов, а его величество, опять-таки, если верить слухам, к магическим расам питал тщательно скрываемую неприязнь. Но, как бы то ни было, жители Лутаки, обделенные монаршей благосклонностью, нимало о том не печалились.

Итак, полюбовавшись величественным монументом королю (бронзовый Бутфарп четырнадцатый был особенно внушителен, когда с него очищали весь голубиный помет), путники проходили мимо и останавливались, глядя на город, раскинувшийся внизу. Они видели множество улочек, разбегающихся в разные стороны, дома, увитые темно-зеленым плющом, площади, залитые горячим солнцем, шумные базары, толпы людей в пестрых одеждах, бродяг в живописных лохмотьях, яркую зелень садов и синее море, раскинувшееся до самого горизонта. В бухте, возле «Спящего дракона», качались на волне корабли с пестрыми флагами неведомых стран, а иные, подняв паруса, уходили в далекий путь.

Мягкий ветер, летевший с моря, был напоен запахами соленой воды, водорослей, цветущих деревьев и солнца. До слуха доносились тысячи звуков: смех, крики чаек, обрывки фраз на разных языках, звон металла, цокот копыт – и все эти звуки сливались в никогда не умолкающий шум приморского города.

И тут с путниками происходило что-то странное. Они вдруг понимали, что их долгое путешествие закончено, что они, наконец, нашли то, что искали всю жизнь: это место на земле, этот город возле теплого моря и продолжать дальнейшие поиски просто бессмысленно.

Такие люди оставались в Лутаке навсегда.

Стражники возле главных городских ворот, тонкие психологи и знатоки человеческих душ, повидавшие на своем веку немало, наметанным глазом мгновенно распознавали этих людей в толпе прибывших и приветствовали их особенно: фамильярно и дружелюбно, как старых знакомых, вернувшихся домой после долгих скитаний.

А путешественники еще долго еще бродили по городу, дивясь то серым остроконечным башням Квартала магов, то на затейливым богатым особнякам Морской Гильдии, то возвращаясь к раскинувшейся у главных ворот огромной площади Торгового квартала. Здесь день и ночь кипела жизнь: ведь Лутака была одним из семи крупнейших городов процветающего королевства да расположена была необыкновенно удачно: на берегу моря и на пересечении сухопутных торговых путей. Потому-то Торговый квартал с его площадями и улицами, где селились купцы, торговцы и мелкие лавочники никогда не затихал: ведь каждый день через главные ворота проходило в город множество груженых караванов. Те торговцы, что уже бывали в городе, сразу же направлялись к гавани: встретиться с перекупщиками, узнать цены, а те, кто оказывался тут в первый раз, шли к пестро раскрашенной будочке возле ворот – нанять проводника по городу. В лабиринте улиц немудрено было и заблудиться, попасть в опасные кварталы и распроститься не только с кошельком, но и с жизнью, потому-то ремесло проводников, тех, кто провожал приезжих кратчайшим путем в нужное место, было вполне уважаемо и пользовалось большим спросом.

К будочке под деревом, уже выстроилась небольшая очередь. Легкий ветерок покачивал висевшую над будкой вывеску: «Кампания „Нетопырь“. Надежные и опытные проводники. Провожаем по городу, за город и куда хотите. В ночное время дороже».

– Морские склады, торговая контора «Шелшик и сыновья», – проговорил молодой купец, когда подошла его очередь.

Сидевшая в будке ехидна кивнула.

– Почтенное семейство гномов, – проговорила она, почесав за ухом изогнутым когтем. – До того почтенное, что даже никакое ехидство на ум не приходит. Склады у них в Прибрежном квартале, за Большой Морской улицей. Идти все прямо и прямо, а возле зеленого дома, где сидит старичок с трубкой, повернуть налево.

– Старичок? – молодой загорелый купец задумался. – Странный ориентир, ненадежный… а вдруг он уйдет куда-нибудь, ваш старичок?

– Куда ж он денется? – саркастическим тоном спросила ехидна и прищелкнула зубами. – Сорок лет сидит на одном месте – и вдруг уйдет?

– Ну, мало ли… давайте проводника.

– Стоимость услуг два медных лемпира, – сообщила ехидна, высунулась из будочки и взглянула на дерево, что росло неподалеку. На нижней ветке, головами вниз висело с десяток крупных нетопырей.

– Номер пятый, в Прибрежный квартал, – скомандовала ехидна. – Торговая контора «Шелшик и сыновья».

Упитанный бурый нетопырь встрепенулся, расправил крылья и спланировал на землю.

– «Шелшик и сыновья»? – переспросил он, глядя на купца черными круглыми глазками. – Как же, как же! В прошлом месяце к ним гости приезжали, ашурские оборотни, я их и провожал. Такое приятное семейство…Прибрежный квартал, да. В полчаса доберемся. Благоволите лететь за мной!

– Как же я полечу? – удивился купец, разглядывая диковинного проводника.

– Прошу великодушно простить, оговорился, – с достоинством поправился нетопырь. – Два последних дня пришлось провожать исключительно летучих существ. Благоволите следовать за мной.

Он расправил кожистые крылья и вспорхнул. Купец двинулся следом.

– Я в Лутаке первый раз, – сообщил он, крутя головой во все стороны. – Чудно тут у вас! Кого только не увидишь. Вот хотя бы вас взять… я-то, признаться, думал, что нетопыри только по ночам…

– Предрассудки, – сухо промолвил проводник, плавно помахивая крыльями. – Солнечный свет для нас нисколько не опасен. Да, население в Лутаке отличается приятным разнообразием. Вот на днях Летняя ярмарка начнется, очень советую почтить своим вниманием. Ожидаем прибытия троллей, снежных великанов… змеелюди обещали заглянуть. Мы-то, столичные жители, такими зрелищами, конечно, давно пресыщены, а вам, провинциалу, это должно быть интересно.

– Столичные? – бестактно удивился молодой купец. – А разве столицу не перенесли из Лутаки в Лерем тому назад лет сто?

Нетопырь сделал вид, что не расслышал.

– Благоволите посмотреть налево, – продолжил он. – Что вы видите перед собой?

– Э…

– Совершенно верно. Вы видите Морской квартал. Пышное убранство великолепных домов лучше всяких слов говорит о процветании Морской гильдии. Вам, как человеку, приехавшему из глубинки, безусловно, будет интересно узнать, что Лутака далеко за пределами нашего славного королевства, славится парусами, изготовленными вот в этих мастерских, – нетопырь на лету повел крылом в сторону длинных одноэтажных зданий. – Вы можете спросить, что же такого особенно в наших парусах? А я могу ответить, что Морская гильдия тесно сотрудничает с Гильдией магов и при изготовлении в швы парусов вшиваются особые заклинания. Никакой ураган, никакой шторм не страшен волшебным парусам, прочность их поистине потрясающа!

Купец бросил заинтересованный взгляд в сторону мастерских.

– Волшебные паруса?

– Разумеется. Летим дальше. Благоволите посмотреть направо. Что вы видите перед собой?

– Ну…

– Совершенно верно. Вы видите знаменитые лавки и магазины, к слову сказать, тоже принадлежащие Морской гильдии. Именно тут продаются известные всему миру носовые украшения для кораблей, – нетопырь свысока посмотрел на купца. – Я, конечно, понимаю, что вы приехали из глухой провинции и делаю скидку на вашу… гм… вполне простительную неосведомленность, – великодушно добавил он. – Но корабельные фигуры в виде драконов, единорогов и грифонов каждый уважающий себя судовладелец купит именно в Лутаке. Вы можете спросить, почему? А я вам отвечу, что бытует поверье: если носовое украшение изготовлено на верфях нашего города, то плавание корабля всегда будет удачным. Должен сказать, это чистая правда.

– В самом деле? – усомнился купец.

– Даже не сомневайтесь. Особенно, если чародеи за отдельную плату наложат заклинания – тогда корабельные фигуры обретут дар речи, смогут давать полезные советы, предупреждать об опасности, да и просто беседовать с капитаном о том, о сем. Согласитесь, это вносит в морское путешествие приятное разнообразие.

Нетопырь плавно завернул за угол и завис в воздухе, поджидая купца.

– Благоволите посмотреть перед собой. Что вы видите?

– М-м-м…

– Совершенно верно. Вы видите поражающую своим великолепием улицу Предсказателей погоды. Обратите внимание: розы, благодаря наложенным на них заклинаниям, цветут круглый год, яблони, усыпаны спелыми плодами, роскошная сирень в цвету – и все это рядом, в одно и тоже время. В природе, конечно, такого быть не может: сирень цветет весной, а яблоки поспевают осенью, но благодаря магии возможно все! Мы, столичные жители, давно привыкли к такой пышности, но вас это должно поразить до глубины души, – и нетопырь скосил глазки на купца, наслаждаясь произведенным впечатлением.

– Чем же занимаются ваши предсказатели? – поинтересовался купец, налюбовавшись домами с затейливой лепниной, роскошными цветниками и аккуратно постриженными деревьями.

– Чем и положено: предсказывают погоду, – нетопырь ухитрился на лету пожать крыльями. – Почтенное ремесло, особенно в морском городе! Ни один капитан не отправится в плавание, пока не узнает, какая погода будет в ближайшие дни. Кроме того, предсказатели-маги торгуют волшебными серебряными свистками для вызывания ветра, заговоренными платками…

– Это как? – не понял купец.

– Углы платка завязаны особыми узелками, когда нужен попутный ветер, развязываешь один из узелков – и вот уже ваш корабль бежит на всех парусах! – снисходительным тоном объяснил нетопырь. – Здесь же можно купить самые разные заклинания, совершенно необходимые в плавании.

Купец озадаченно почесал в затылке.

– Благоволите повернуть за угол. Что вы видите?

– Ой…

– Совершенно верно. Вы видите небольшой, но широко известный в городе и за его пределами квартал Некромантов. Выдержан, как вы видите, в едином строгом стиле. Сдержанная роскошь, ничего кричащего или вульгарного: черные дома, ограды из костей, черные вымпелы на башнях. Некоторые провинциалы находят это мрачноватым, однако нельзя не признать, что вкус у некромантов есть.

– А зачем вам некроманты? – опасливо поинтересовался купец, поглядывая на фонарные столбы с цепями в виде человеческих черепов.

– Да так, знаете, на всякий случай, – небрежно сказал нетопырь. – Вот, к примеру, совсем недавно история произошла: потребовалось перенести одно из кладбищ: город разросся, и оно оказалось почти в центре увеселительного квартала. Все бы ничего, да девушки жаловались, что клиенты недовольны, прямо из окна – вид на могилы… нехорошо. Навевает мысли о бренности всего живого, о скоротечности жизни… до развлечений ли тут?! Словом, решили переносить, а это дело хлопотное, дорогое. И что вы думаете? Пришли некроманты, раз-два, подняли всех усопших и марш-марш на новое место. За пару часов управились.

– А в обычное время они что делают? – боязливо спросил купец, оглядываясь на черный квартал.

– Работают на местном кладбище, что им еще делать? – удивился нетопырь. – Между прочим, исправно платят налоги в казну. Летим дальше…

– Летим, – поспешно согласился купец.

– Благоволите обратить внимание на эти полосатые навесы возле моря. Что вы видите?

– Э-э-э…

– Совершенно верно. Вы видите славящийся на все побережье рыбный рынок Лутаки, куда ежедневно приходят с уловом сотни рыбацких лодок. Можно купить все, что угодно, даже знаменитых говорящих рыб, которые отличаются такой болтливостью, что продолжают обсуждать новости и тогда, когда их жарят в кипящем масле на сковороде. Здесь же можно увидеть разные морские чудовины. Нас, столичных жителей, этим не удивишь, разумеется, но вы, провинциалы, конечно же, потеряете дар речи от изумления!

Нетопырь завис в воздухе, трепеща крыльями, стараясь удержаться напротив купца.

– Конечный пункт нашего небольшого, но увлекательного путешествия, – объявил проводник. – Мы на месте: вот морские склады, а вот – торговая контора «Шелшик и сыновья»

– Благодарю! – от души сказал купец и помахал рукой на прощанье.

– Желаю процветания, – с достоинством ответил нетопырь, описал в воздухе плавный круг и взял курс на Торговый квартал.

Неторопливо помахивая перепончатыми крыльями, он рассматривал проплывающий внизу рыбный рынок, рыбацкие лодки с полосатыми парусами, узкие, вымощенные камнем улицы, прохожих. Жителей Лутаки с первого взгляда можно было отличить от приезжих: те вечно куда-то торопились, мчались, сломя голову и суетились, в то время как жители столицы (нетопырь даже мысленно категорически отвергал слово «бывшей»), направлялись по своим делам не спеша, по дороге с удовольствием останавливаясь поболтать о том, о сем с многочисленными знакомыми и друзьями. Добравшись до площади, нетопырь заложил вираж над крепостной стеной, поприветствовал стражников, помахал крылом старому гному, который сидел у ворот, взымая плату с каждого каравана, пришедшего в город, перекинулся парой слов с кобольдами-менялами и подлетел к дереву возле будки с вывеской «Кампания „Нетопырь“. Теперь, пожалуй, можно было немного и отдохнуть.

Со вздохом облегчения, проводник повис на ветке вниз головой, укутался крыльями, покачался, устраиваясь поудобней, и погрузился в сон.

Неумолчный шум самой большой площади Лутаки совершенно ему не мешал.

Кобольд-меняла, сидевший за складным столиком под полотняным навесом, только вздохнул, с завистью глядя, как располагается на отдых знакомый нетопырь. Ему самому отдыхать было некогда: возле столика топтался клиент: невысокий тощий купец и глубокомысленно изучал курсы валют, написанные мелом на черной доске, прислоненной к столику.

– Тэк, тэк, – бормотал купец, дергая себя за жиденькую бороденку, и поглядывая на кобольда.

По давней традиции, менялами в Лутаке работали только кобольды. На краю площади, возле серой крепостной стены стояли в ряд маленькие столики и за каждым сидели эти неприветливые существа, покрытые рыжей шерстью и отдаленно напоминающие собак, если бы у собак, конечно, имелись длинные крысиные хвосты и рожки. Кобольды, все, как один, питали необъяснимую страсть к красному цвету и щеголяли в лохмотьях таких ярких, что у купцов, пообщавшихся с менялами, еще долго плавали перед глазами алые пятна.

Впрочем, помимо этого, никаких нареканий на работу менял никогда не поступало: память у кобольдов была прямо-таки феноменальной, они назубок помнили курсы всех валют на побережье, в мгновение ока вычисляли в уме сложные проценты, складывали, вычитали и никогда не ошибались. С утра до вечера деньги так и мелькали в их лапах: солидные галеоны Доршаты, пайсы Наргалии, тяжелые флоринты каждого из Пяти Княжеств Дакена, похожие на чешуйки монеты Пустынных королевств. Все это мгновенно исчезало в кожаных мешочках, стоявших возле каждого менялы, а взамен на столе выстраивались ровные столбики лемпиров, и на каждой из монет красовалось изображение корабля, летящего на всех парусах.

– Тэк, тэк, – продолжал бормотать купец, терзая ни в чем не повинную бороду. – А какую комиссию берете? Ого… разорение, чистое разорение! Если я буду платить такую комиссию, то скоро мне сидеть с миской для подаяний возле ворот! Гм… гм…

Он выжидающе покосился на кобольда.

Тот, в свою очередь, тоже покосился на него, но промолчал. Что-то подсказывало меняле, что до разорения почтенному купцу было далеко.

– Послушайте, уважаемый… гм… гм… а поменьше комиссию нельзя?

– Нельзя, – отрезал кобольд, обменявшись многозначительным взглядом с лепреконом, трудившимся по соседству. Лепреконы – маленькие человечки из Волшебного народа, по сравнению с кобольдами, выглядели настоящими франтами: они щеголяли в зеленых камзолах с блестящими пуговицами, полосатых чулках и башмаках с громадными серебряными пряжками. С незапамятных времен лепреконы были хранителями всех кладов, сокрытых в земле, и, конечно же, у них имелись самые достоверные сведения о сокровищах, припрятанных и в окрестностях Лутаки. Главного казначея города это лишало сна и покоя: он не находил себе места при мысли о том, что золото и драгоценности могут храниться еще где-то, кроме государственной казны. Не раз и не два он тонко намекал лепреконам, что в казначействе есть прекрасные надежнейшие сейфы, сработанные гномами, но хранители сокровищ каждый раз делали вид, что намеков не понимают.

В Лутаке лепреконы, как и кобольды, имели дело с деньгами: работали проверяльщиками монет. Городские власти прекрасно понимали, что коль Лутака открыта для всех, то наряду с честными торговцами сюда нет-нет да и заглянут опытные фальшивомонетчики. А среди них попадались настоящие мастера своего дела: подменяли в деньгах золото медью так искусно, что специалисты казначейства – и те иной раз попадали впросак. И только лепреконов, всю свою долгую жизнь имевших дело с золотом, провести было невозможно: они определяли подлинность монеты, едва взяв ее в руки.

Тощий купец повздыхал, помялся и нехотя полез в кошель, висевший на поясе.

– Принимаешь пайсы Наргалии, кобольд? Кстати, как тебя зовут?

– Мое имя Тохта, – тявкнул меняла, блеснув рубиновыми глазками. – Принимаю.

Пачка денег из тончайшей кожи шлепнулась на стол прямо перед его мордой.

– Деньги какой страны нужны? – осведомился кобольд, пересчитывая пайсы с фантастической скоростью.

Купец задумчиво подергал бороденку.

– Давай галеоны Доршаты. Повезу туда паруса, изготовленные в здешних мастерских. Ваши чародеи дерут такие деньги за свои заклинания! Всего и делов-то: пара заклятий в швах, ан, вот уже парус стоит в пять раз дороже обычного! Так и разориться недолго! Сидеть с миской для подаяний возле… тьфу, это я уже говорил.

– Не получится – покачал головой кобольд, выстраивая на столике столбики монет с изображением парусника.

– Что не получится?

– Сидеть возле ворот с миской не получится. У нас в Гильдии нищих народ серьезный, дело поставлено солидно, кого попало не берут, – кобольд посмотрел в сторону ворот, где промышляли попрошайки. – Это ж главная площадь! Посади-ка сюда самоучку – стыда не оберешься! Город только позорить… так что сперва в подмастерья идти придется, делу обучиться.

– Чему ж тут обучаться?

– Всему. Жалобы на судьбу, причитания, рассказы о трудной доле. Не у всех получается. Тут талант нужен! Я и сам не раз видел: придут, бывало, в нищие проситься, а им – от ворот поворот! Способностей нет.

– М-да, – неопределенным тоном сказал купец и почесал в затылке. – Что ж делать-то? Ну, поторгую тогда пока, паруса вот отвезу…

– Это, конечно, проще, чем подаяние просить, – согласно кивнул кобольд, аккуратно пододвигая купцу деньги. – Наши паруса всегда в цене.

– Так-то оно так, – вздохнул купец, пересчитывая галеоны. – Да уж больно дорого… но, к слову сказать, заказ у меня на этот раз удачный: корабельные носовые украшения, тоже заговоренные. Целых пять штук – все в виде единорогов. Может, и окупится поездка. А если нет, придется тогда сидеть с миской для…

Кобольд закатил глаза.

– Слушай, если тебе уж так хочется, могу замолвить словечко, – вполголоса сообщил он. – Пред главой Гильдии нищих. Не бесплатно, само собой, за пару монет. Поговорю с кем надо, может, и возьмут тебя учеником.

Купец проворно убрал деньги в кошель на поясе.

– Погожу пока, – осмотрительно ответил он. – Но буду иметь в виду.

К столику менялы приблизился еще один купец, невысокий и толстенький, туго перехваченный поясом, как бочонок – обручем. В рыжей бороде купца поблескивали вплетенные бусины.

– Берриалба! – обрадовался тощий купец. – Как дела? Что, небось, начнешь сейчас жаловаться на судьбу? Это Берриалба, – пояснил он к кобольду. – Старый мой знакомый из Наргалии. Вот у кого дела год от году идут все лучше и лучше, правда? Но послушать его – слезы на глаза наворачиваются, так все плохо! Вот кого ваша Гильдия нищих с руками оторвет! Да он сейчас сам расскажет, а Берриалба? Рассказывай!

– Прекрасно, – кисло сказал кобольд. – Я бы послушал, конечно, да только у меня тут не сказки рассказывают. У меня тут деньги меняют. И если уважаемые купцы желают поговорить, то не лучше устроиться где-нибудь…

– Рад тебя видеть, Делпа, – скорбным голосом промолвил Берриалба и перевел взгляд на кобольда. – Почтенный меняла, приготовь-ка мне флоринты Пяти Княжеств Дакена.

Кобольд с готовностью вытащил из-под стола увесистый мешочек.

– Возил товар в Пустынные королевства, – с тяжелым вздохом начал Берриалба, развязывая кошель. – Понес такие убытки, даже вымолвить страшно. С змеелюдьми, что там проживают, просто невозможно иметь дело! Как только завожу речь о том, что доставлять товар в такую даль – дело трудное, стало быть, и платить за него нужно подороже, они начинают так шипеть, что просто мороз по коже!

Делпа так и покатился со смеху.

– А я мне говорили, ты здорово нажился на этой поездке!

Берриалба забеспокоился.

– Кто говорил? Глупости, досужие вымыслы… не нажился, а разорился! Разорился, так всем и скажи!

Он высыпал перед кобольдом груду монет.

– Эти змеелюди торгуются из-за каждого лемпира, как проклятые! Никакого понятия о том, что и бедному купцу тоже надо на что-то жить…

Кобольд ловко пересчитал деньги, задумался на мгновение, вычисляя курс, и принялся быстро отсчитывать флоринты.

– На обратном пути закупил шерсть – и что ты думаешь? – убитым голосом продолжал Берриалба, зорко следя за тем, как меняла считает деньги. – Во всех тюках оказалась моль! Прожорливая, как весенний гоблин! Видел бы ты ее… вылетела из тюков упитанная, крупная, с нетопыря размером. Еще бы, такое питание – первосортная шерсть! Я понес такие убытки, что…

Делпа снова развеселился.

– А мне говорили, что за эту шерсть ты получил очень даже неплохую цену в Ашуре?

– От кого это ты слышал? – подозрительно покосился на него Берриалба. – Кому это понадобилось так нагло врать?!

Он тщательно пересчитал флоринты и спрятал их в кошель.

– Думаю пробыть в Лутаке еще пару дней, прикупить кое-какой товар, хотя с деньгами у меня сейчас, ох, как негусто, – Берриалба снова печально вздохнул. – Бедствую, просто бедствую! – он покачал головой. – Решил я, прежде чем отправиться в следующую поездку, сходить к предсказателям. Пусть расскажут, что меня ждет: убытки или прибыль. Хотя я и так догадываюсь… знаешь, Делпа, я ведь в каждом городе хожу к прорицателям. И что ты думаешь? Деньги-то они дерут, но предсказывают одно, а получается – совсем другое! Убытки! Одни убытки!

Делпа захохотал.

– А мне говорили…

– Глупости! – поспешно перебил Берриалба. – Не будем и говорить об этом. О чем мы вели речь? Ах, да, предсказатели… где бы их найти в Лутаке?

Кобольд стрельнул в сторону купцов глазами, не прекращая своего занятия: он завязывал тяжелые мешки с выручкой.

– Послушай, меняла…

– Меня зовут Тохта, – напомнил тот.

– Ага… понял. Скажи, а есть в Лутаке виги-прорицатели? – поинтересовался Делпа. – Они обычно селятся неподалеку от базара. Предсказывают ближайшее будущее за небольшие деньги.

– За очень небольшие, – поправил Берриалба.

Меняла завязал очередной мешок и задвинул под стол.

– Виги-прорицатели, – отозвался кобольд. – Само собой, имеются. Лутака – это не провинция какая-нибудь, у нас все есть. Да только наши виги на базарах не предсказывают.

Берриалба почесал кончик носа и вздохнул.

– Слыхал, Делпа? – горестно осведомился купец у приятеля. – Вот оно, невезение! Виги не предсказывают на базарах, надо же…

Тот пожал плечами и обратился к кобольду:

– И где же искать в вашем городе прорицателей? Неужели придется тащиться куда-то? Где виги живут?

– Они возле Тисовой рощи живут, – сообщил кобольд. – Только ходить туда не советую. Там…

Купцы переглянулись.

– Знаю, знаю, кто у вас там обитает, – поспешно сказал Берриалба. – Я туда не ходок…

– И я тоже, – подхватил Делпа. – Не хватало еще встретиться кое с кем.

Он опасливо оглянулся по сторонам.

– В таком большом городе – и нет предсказателей, – сокрушенно проговорил Берриалба.

– Отчего же? – буркнул кобольд. – Есть. Вон пестрые палатки, заходи да спрашивай. Все что угодно предскажут за медный лемпир.

– Э! – пренебрежительно молвил Берриалба. – Это шарлатаны. А настоящие-то есть?

– Есть и настоящие. Знаю я одно место, – кобольд тоже оглянулся и понизил голос. – Тут, неподалеку. Будущее предсказывает самый настоящий призрак!

Меняла многозначительно посмотрел сначала на одного купца, потом – на другого.

– Ясно? Это я вам по секрету говорю, по доброте душевной.

Он бросил выразительный взгляд на Берриалбу.

– Вижу, убытки терпит человек, надо помочь. А то ведь всякое может случиться…разбойники на дорогах, грабители. А узнал свое будущее – и на душе спокойно. Лучше ко всему быть готовым заранее.

Берриалба заколебался.

– Призрак, говоришь?

– Ага. Единственный на всю Лутаку, – вполголоса продолжал кобольд, стреляя глазами по сторонам. – Говорит чистую правду, поскольку, сами понимаете, он – дух и известно ему все. Берут за это, конечно, не медный лемпир, – небрежно прибавил он. – Но оно того стоит.

– Вранье, – неуверенно сказал Делпа. – Быть такого не может, чтоб призрак задержался здесь, среди живых. Никогда о таком не слышал.

Кобольд пожал плечами с видом полнейшего равнодушия.

– Можешь не верить, дело твое. Только я слышал, будто он попал к хозяину вместе с вещами какого-то чародея. Чародей, неожиданно для себя взял да и помер, а имущество его выставили на продажу. Само собой, явились покупатели, вмиг все размели, только на старый бочонок никто и внимания не обратил. А хозяин одной лавчонки возьми да и купи его – под дождевую воду. Принес домой – глядь! Бочонок-то заколдованный, с сюрпризом! Там призрак и жил.

– Зачем чародею держать призрак в бочке? – недоверчиво спросил Делпа.

– Этого уж я не знаю, – рассудительно ответил кобольд. – Известно только, что дух и по сей день обитает здесь, в мире живых.

– А что ж его не расколдуют да не отправят куда положено?

– Зачем? Ему и тут хорошо. У него необычайный талант предсказателя, всю подноготную расскажет.

Кобольд завязал последний мешок.

– Кстати, насчет «стоит». Если хотите наведаться к единственному в Лутаке призраку-предсказателю, могу сказать, где его найти. Но за отдельную небольшую плату. Согласно традиции.

Берриалба сокрушенно вздохнул.

– Если бы ты знал, какие убытки я понес совсем недавно, у тебя язык не повернулся бы говорить такое!

Делпа подергал себя за бороду.

– Призрак? Пожалуй, я тоже наведаюсь, – он повернулся к приятелю. – Вот что, Берриалба. Ты, раз уж решил, иди к предсказателю сегодня, расскажешь потом, что и как. А завтра и я схожу.

Берриалба заколебался.

– А правду он говорит, призрак-то? Без обмана?

Меняла презрительно хмыкнул.

– А где его найти?

– Дай припомнить, – кобольд задумался, потом почесал задней лапой за ухом. – Проклятые блохи, надо будет купить заклинание от них… да, призрак… что-то у меня с памятью… кажется, она меня покинула. Вот беда-то!

– С памятью? – негодующе воскликнул Берриалба, воздев руки к ясному небу Лутаки. – Память кобольдов вошла в поговорки, так что не морочь мне голову! Скажи лучше, что хочешь нажиться на бедном купце!

Он выжидающе посмотрел на кобольда, тот ответил ему твердым взглядом. Берриалба тяжело вздохнул, пошарил в кошеле и бросил меняле монетку. Кобольд подхватил ее на лету и спрятал.

– Память вернулась, – бодро объявил он. – Слушай внимательно, – меняла снова понизил голос. – Пойдешь по улице Гончаров, потом свернешь на улицу Трех колодцев… там на маленькой площади будет лавка сапожника Ягира. Ты его сразу узнаешь – это старый почтенный гоблин… за лавкой свернешь направо и в переулке живо отыщешь дом с синими ставнями. Там еще вывеска есть «Подержанные магические товары за полцены».

– Прямо сейчас и пойду, решительно молвил Берриалба. – Посоветуюсь с призраком, спрошу, как пойдут дела. Прощай, Делпа! Увидимся вечером.

…Часы на городской площади, возле Морского квартала, звучно пробили три раза. Кобольд проводил взглядом купцов и заторопился: быстро убрал столик, сдал мешки с деньгами старшему меняле, попрощался с лепреконами, кивнул нетопырю номер пять, который обсуждал что-то с ехидной, сидевшей в пестрой будке, и степенно двинулся вдоль улицы. Но стоило ему завернуть за угол, как неторопливость с него как ветром сдуло. Кобольд оглянулся по сторонам, упал на все четыре лапы и помчался, что было духу, только красные лохмотья развевались на ветру языками пламени. Стрелой пронесся он по улице Гончаров, миновал круглые, выложенные камнями колодцы, возле которых все время толпились водоносы, едва не перевернул лоток с башмаками у сапожника-гоблина, шмыгнул в переулок и на полной скорости влетел а калитку небольшого дома с синими ставнями. В два прыжка Тохта преодолел ступеньки и ворвался в дом.

– Боевая тревога! – рявкнул кобольд.

Ему очень хотелось, чтоб прозвучало именно так: свирепое и грозное рявканье, рык горного льва, могучего и неустрашимого. А получилось как всегда: ни дать, ни взять собачье тявканье.

В лавке «Подержанные магические товары за полцены» не было ни души. Хозяин, осанистый пожилой мужчина благообразной наружности, смахнул пыль с хрустальных шаров, разложил на прилавке волшебные жезлы, очень похожие на настоящие, поправил запечатанные стеклянные сосуды с драконьей, якобы, кровью, и с неудовольствием покосился на огромное зеркало в золоченой деревянной раме, что стояло прислоненным к стене. Оно было приобретено у заезжих торговцев-троллей почти полгода тому назад, но покупателей на него все еще не находилось.

– Если тебя не купят в самом ближайшем будущем, отвезу обратно троллям, – пообещал хозяин.

– Стараюсь, как могу, – сварливым голосом откликнулось зеркало.

– Плохо стараешься.

– Вытащи меня из угла и поставь возле окна. Хочется посмотреть на улицу. Ну же, Дадалион, вытащи меня из угла! Я хочу отражать улицу, хорошеньких молочниц, пухленьких служанок, а не покупателей лавки!

Дадалион остановился напротив зеркала.

– Кстати, насчет покупателей, – строго промолвил он. – Или ты прекратишь отпугивать их, показывая всякие непотребности, или я поверну тебя к стене. А, может быть, велю Дарину унести тебя в кладовую. Там ты уж точно ничего не увидишь.

– Да шучу я, шучу, – поспешно забубнило зеркало. – Шуток не понимаешь, что ли?

– Какие шутки, бестолковое ты стекло? Вспомни хотя бы вчерашний день. В лавку заглянул почтенный гном, что приехал в Лутаку на Летнюю Ярмарку… хотел купить разные магические безделицы. Возможно, он и тебя купил бы, видел, как он присматривался? Ходил вокруг, рассматривал раму, ковырял позолоту?

– Все гномы – скупердяи, – отрезало зеркало. – Он не дал бы за меня хорошую цену.

– Да я бы тебя и за полцены продал, если б нашелся желающий купить! Запомни, твое дело – стоять молча и отражать то, что видишь. Ну, на крайний случай, если уж тебе так скучно, изобрази что-нибудь приятное покупателям: цветущий сад, луг или речку, на то ты и магическое зеркало. Но показывать при гноме городскую площадь с виселицами, на которых болтаются его соплеменники – это уж чересчур! Кстати, когда это было?

– Лет двести назад, – отозвалось зеркало. – Король Бутфарп двенадцатый, как известно, отличался буйным нравом, слова ему поперек не скажи. Как-то раз, пиво, сваренное гномами, показалось ему кислым, он разгневался и – бац! Все пивовары на своей шкуре поняли, что бывает, когда король недоволен.

– Ты это видел?

– Конечно. Я же могу отражать только то, что видел когда-то. А в этот день меня как раз везли в телеге мимо площади.

Дадалион посмотрел в окно – не покажется ли покупатель – и продолжил:

– Ладно, а что ты устроил двумя днями раньше? Лавку посетил уважаемый всеми человек, торговец недвижимостью. Собирается навестить родственников в Наргалии, вот и заглянул к нам, купить парочку волшебных платков в подарок. Вместе со своей молоденькой женой приехал, кстати. Обратил внимание, какая красотка?

– Еще бы, – многозначительно ответило зеркало.

– Так объясни, – потребовал Дадалион. – Почему, вместо того, чтоб отразить ее небесную внешность, ты, ни с того, ни с сего вдруг показал совсем другое? Какого-то человека с розгами… что он делал?

– Лет сто назад в Наргалии так наказывали неверных жен, – туманно пояснило зеркало.

Дадалион сдвинул брови.

– Ты на что это намекаешь? – грозно вопросил он. – Ты кем себя возомнил? Этак скоро покупатели будут бояться к нам и на порог ступить!

– Дадалион, поставь меня к окну!

– И не мечтай! Потом, может быть… а пока изволь отражать то, что видишь, как все нормальные зеркала.

– Ладно, ладно, – недовольно пробурчало зеркало.

Дадалион дождался, пока в стеклянной глубине появится его собственное отражение, и умолк, подвергая себя придирчивому осмотру. Осмотр оставил хозяина лавки вполне довольным: лицо чисто выбрито, седина в волосах не старит, а только добавляет солидности, голубые глаза смотрят на мир с такой подкупающей искренностью, так что каждому сразу же становится ясно – вот человек, который ни разу в жизни никому не солгал.

Он удовлетворенно кивнул. Для того, чье ремесло – торговля, внешность, внушающая доверие, черезвычайно важна. Это вам любой трактирщик скажет.

– Дадалион! – снова заныло зеркало, но хозяин только махнул рукой и прошел в гостиную – комнату, примыкающее к лавке. Она была небольшой, но уютной: окна выходили в сад, заросший сиренью, у камина, возле начищенной до блеска решетки, лежали аккуратно сложенные поленья, а в старом плетеном кресле дремал пушистый рыжий кот.

За круглым столом сидел молодой светловолосый парень и, глядя в окно задумчивыми серо-зелеными глазами, покусывал перо. Он был одет в зеленую рубаху, поверх которой накинул длинный кожаный жилет, принадлежавший раньше Дададлиону и простые темные штаны.

– Проклятое зеркало совершенно отбилось от рук, – со вздохом сообщил хозяин. – Все-таки, слишком долго оно находилось у троллей, сто лет, не шутка! Оттого теперь и манеры у него, как у неотесанного бородавочника. Я сказал, что еще одна такая выходка, наподобие той, что вчера устроил, и ты отнесешь его в кладовую.

– Ладно, – кивнул парень. – Отнесу. Только если оно будет стоять в кладовке, мы уж его точно не продадим. Кто его там увидит-то?

Дадалион уселся за стол, взял в руки лист пергамента и принялся рассматривать.

– Над чем корпишь? А, будущий герб. Как все-таки славно, что человеческое тщеславие не имеет границ, – довольным голосом проговорил он. – Да и не человеческое – тоже. Стоит только кому-то разбогатеть и вот, пожалуйста: сразу хочется иметь достойных предков, собственный герб и солидное родословие, корнями уходящее в далекое прошлое. Так в чем же дело, Дарин? – он посмотрел на своего собеседника. – Если клиент заплатит, как следует, мы ему все предоставим: и самое настоящие родословие, сочиним и знаменитых предков изобразим и даже свидетелей найдем. А уж они подтвердят все, что нужно. И заметь, все документы будут как настоящие, не подкопаешься!

– Правильно, – отозвался Дарин, обмакивая гусиное перо в чернильницу. – Раз есть спрос, так что же? Сляпаем!

– «Сляпаем»? – Дадалион недовольно кашлянул. – Будь любезен, проявляй побольше уважения к нашим клиентам. Кто у нас на этот раз?

Дадалион вынул из коробки клочок пергамента и провел пальцем по неровно нацарапанным строчкам.

– Гном. Внезапно разбогатевший гном, в соседнем городе живет. Желает иметь великих предков, герб, соответствующие бумаги, все, как полагается, – он подумал немного. – Ты с фамильного герба начал? Правильно. Не забудь, это должен быть настоящий древний герб овеянный веками и … и… чем еще? – он вопросительно уставился на парня.

– Седым временем? – подсказал тот.

– Неплохо. Подумай, что изобразить на поле, а потом я подберу нашему уважаемому заказчику достойных предков до девятого колена. – Дадалион откинулся на спинку стула. – Мы с ним на кругленькой сумме сторговались. Гном хоть и прижимист, но понимает, что древние гербы и почтенные предки на дороге не валяются. Нам понадобится еще ученый архивариус, который внезапно обнаружит его родство с величайшими гномами-воителями. В общем, как всегда.

Он взглянул на набросок, который делал Дарин.

– Как закончишь, сразу принимайся за родословие гнома, понял?

– Понял, понял…

– Нарисуй сначала на бумаге, а уж потом перенесем на пергамент… сам понимаешь, на старинном пергаменте все это смотрится гораздо убедительней. Так убедительно, что я иной раз и сам верю.

– Генеалогическое древо?

– Какое еще древо? Родословие. Вот, я уже придумал кое-что: по мужской линии наш гном будет происходить от знаменитых воинов… воинов… э…

– А по женской?

– По женской хочет иметь в родне Малфрильду, древнюю чародейку гномов.

– Ого, – с иронией отозвался Дарин. – И это возможно?

– За деньги все возможно, – с достоинством ответил Дадалион. – Родословие составляй, как обычно: сначала обозначь человека, от которого оно строится, это как бы ствол, разветвлением же будут его родители, ветвями помельче – дедушки и бабушки, ну и так далее. Да придумай им имена попышней, ты на это большой мастер! Мужские имена пиши в прямоугольниках или ромбах, женские – на кружках или овалах, – он уставился в окно и забормотал:

– Герб, герб… его, конечно, может иметь только человек благородных кровей, но что делать, если всякий хочет иметь в своих жилах хоть каплю благородной крови! Но за деньги… что бы этакого нам изобразить на этот раз? Орла, терзающего змею? – он с надеждой посмотрел на Дарина.

– Было весной, – напомнил тот, кусочком угля набрасывая затейливое генеалогическое древо с пышной кроной. – Орел теперь украшает герб разбогатевшего торговца углем из Лерема. Сидит на гербе и терзает змею.

– Теперь наш торговец – благородный потомок рыцаря, – философски заметил хозяин. – Сколько хлопот было с этим угольщиком! Пришлось даже появиться на свет старому, закаленному в боях воину, который засвидетельствовал, что лично сражался бок о бок с дедушкой торговца – благородным отважным рыцарем.

– Помню, – отозвался Дарин. – Старый воин получился очень даже убедительно. Хоть кто поверил бы!

– Еще бы не убедительно, – проворчал Дадалион. – Миткас – комедиант, он что угодно изобразит. В нашем деле знакомые комедианты ох как нужны…

Он снова уставился на пустой лист пергамента.

– Так что же с гербом? Золотой олень на красном поле? Тоже было недавно… делали для кого-то из гильдии перчаточников. Гм…

– А что, если… – начал было парень, но ничего не успел сказать, потому что именно в эту минуту и влетел кобольд и рявкнул… верней, тявкнул:

– Боевая тревога!

Дадалион и Дарин встрепенулись. Кот в кресле навострил уши.

– Что? Кто?

– Сюда идет купец! За предсказанием! Слушайте, слушайте меня внимательно!

Кобольд бросился к камину, вытащил из-за вязанки дров что-то крайне неаппетитное на вид и принялся жевать.

– Ты опять прячешь в доме всякую гадость? – поморщился Дарин. – Что это? Кролик? Блин, ну почему ты не можешь хранить свои припасы в саду? Позавчера я нашел дохлую крысу в…

– Потом, – отмахнулся Тохта. – С утра во рту – ни мышки, есть хочу, как тролль! Слушайте и запоминайте. Купца зовут Берриалба, он родом из Наргалии. Его караван возил товар в Пустынные королевства, к змеелюдям. Еще он что-то говорил про моль, она сожрала у него весь шерстяной товар. Сейчас Берриалба собирается закупить кое-чего в Лутаке, повезет в Пять княжеств Дакена.

– Отлично, отлично, – глаза хозяина заблестели.

– Еще бы не отлично, – кивнул кобольд, прожевывая кусок мяса вместе с костями. – Очередной легковерный, желающий узнать свое будущее! Это же деньги, живые деньги, – он выглянул в окно. – Купец собрался искать вигов-прорицателей, но я, как обычно, под большим секретом рассказал ему о Фендуляре. Где он, кстати?

Кобольд задрал морду к потолку. Там, между потолочными балками, висело белое пухлое облако. Тотха приветственно помахал облаку лапой с зажатой в ней косточкой.

– Давай вниз, приятель! Слышал, что я рассказал?

– Убирайте пергаменты, живо! – заторопился Дадалион. – Тащите сюда хрустальные шары из лавки! Зажигайте свечи! Дарин, опусти шторы на окнах! Обстановка должна интриговать. Кресло, кресло подвигайте!

– Он все жалуется, что несет убытки, но по-моему, дела у него идут вовсе не так плохо… Фендуляр, ты слушаешь?

– Слушаю, слушаю, – белое облако плавно слетело из-под потолка и приняло вид человека, словно сотканного из тумана: высокого крепкого мужчины с грубыми чертами лица, и коротко постриженными ежиком волосами, в богатой одежде, с цепью барона на груди. Оглядевшись, Фендуляр вальяжно расположился в старинном резном кресле, с высокой спинкой и прогудел:

– Ну? Я готов рассказывать о прошлом, побеседовать о настоящем, приоткрыть завесу тайны над будущим. Подавайте сюда вашего купца!

Словно в ответ на его слова, в дверь робко постучали.

Кобольд одним прыжком оказался в другой комнате, Дарин, опрокидывая стулья, кинулся в лавку, а Дадалион, с выражение заботливости и участия на лице, с достоинством направился к двери.

Обычно Фендуляр укладывался с прорицаниями в десять-пятнадцать минут, после чего человек, пожелавший узнать свое прошлое, будущее и настоящее, покидал дом с синими ставнями. Но сейчас был другой случай – посетителей давненько не было, Фендуляр соскучился, и ему очень хотелось поговорить. Напрасно Дадалион, бесшумно появляясь в дверях за спиной купца, делал призраку отчаянные знаки – тот обращал на него внимания не больше, чем на назойливую муху.

– Ну, о бароне Патоне Пике, ты, разумеется, слышал, – говорил призрак, небрежно развалившись в кресле.

– Я… не… – лепетал купец, озираясь по сторонам. Встреча с привидением оказалась для него тяжелым испытанием: Берриалба впервые в жизни увидел настоящего духа. Встречались, конечно, на ярмарках и подделки, довольно искусно изображавшие призраков, но этот уж точно был настоящим: достаточно было лишь взглянуть на него! Купец взглянул, и увиденное произвело на него огромное впечатление, особенно, кинжал, торчавший в груди Фендуляра. Берриалба уже не хотел предсказаний и прогнозов, он мечтал лишь о том, как бы поскорее убраться из дома с синими ставнями. Но призрак оказался словоохотлив и пустился в подробный рассказ о собственной жизни, а перебивать его купец не решился бы ни за что на свете. Так что все, что оставалось Берриалбе, это сидеть в кресле, обливаясь холодным потом и сжимая поручни, и глядеть на собеседника круглыми глазами.

– Не знаешь? В какой же дыре ты живешь? – отрывистым тоном поинтересовался призрак. – Почему не ничего не слышал о бароне Патоне Пике? Отвечай!

– Мне бы предсказание… – набравшись смелости, пролепетал купец.

– Дойдем и до предсказания. Кстати, на чем я остановился? – Фендуляр задумался на мгновение. – Тьфу ты, на твоем прошлом. Знаю, знаю, у тебя небольшая торговлишка, надо же как-то жить? Но тебе повезло, я – провидец, каких мало! Сейчас расскажу тебе все. Ты снарядил караванишко, отправился в Пустынные Королевства. По дороге твой компаньон, разумеется, погиб…

– Это был несчастный случай, – стуча зубами, проговорил Берриалба.

– Конечно! Само собой, несчастный случай! – Фендуляр перегнулся через стол к купцу, тот испуганно вжался в спинку кресла. – Знаю я эти несчастные случаи, – доверительно промолвил призрак. – Сколько я их сам подстроил – не поддается исчислению! Я всегда говорил: не стоит ломать копья, изобретать что-то новое, все равно нет ничего лучше старого доброго несчастного случая! Кстати, – призрак снова развалился в кресле. – Я ведь уже говорил тебе, что при жизни был благородной особой? Восьмым сыном высокородного и могущественного барона Патона Пика. Правда, имелась одна загвоздка, – озабоченно сказал Фендуляр. – Братья. Семь братьев – куда это годится, а? Семь человек на один-единственный сундучишко с золотом, на наследство. Нет, как ни крути, наследник должен быть всего один. И что прикажете делать? – призрак уставился на купца белыми глазами.

– Что? – пискнул Берриалба.

– Вынужден был убить, – коротко отозвался восьмой сын барона Патона Пика и вздохнул глубоко и печально. – Всех до одного. Пришлось трудиться, не покладая рук, потратить на это прорву времени! Веришь ли, я даже забыл про еду и сон, а это уж никуда не годится!

Купец облизал пересохшие губы.

– Ну… э…

– А что делать-то было? – деловито поинтересовался призрак. – Между мной и наследством – такая толпа народу! Непорядок. Но я скорбел! – объявил он. – Убивал и буквально обливался слезами, рыдал, как дитя: все-таки братья, родная кровь. Но потом взял себя в руки, успокоился и зажил прекрасно, – Фендуляр мечтательно возвел глаза к потолку. – Охота, пиры, скачки… ну, сожжешь, бывало, нечаянно пару-тройку деревушек… устроишь пожаришко… так скучно же в глуши, надо же как-то развлекаться? – он перевел взгляд на купца, тот поспешно закивал. – А соседи, черствые душонки, постоянно роптали. Я их, дескать, разоряю! Им, дескать, не нравятся пожары! Странные людишки, – Фендуляр с недоумением пожал плечами. – Веришь ли, даже прошение королю подавали, жалобу на меня! Я, разумеется, легко доказал, что это клевета и совесть моя чиста, а с соседями я пытаюсь наладить приятельские добрососедские отношения…

Призрак бесшумно побарабанил по столу. Купец с ужасом наблюдал, как прозрачные пальцы пляшут по скатерти.

– Соседи! – внезапно рявкнул восьмой сын барона так, что купец подпрыгнул. – Соседи – это зло! Я, конечно, пытался с ними по-доброму, по-приятельски, без церемоний, а они? Сидели у себя в усадьбишках и носа высунуть боялись. Явился как-то в гости к одним – и что я вижу?! Ворота заперты, мост поднят, на крепостной стене челядь кипящую смолу готовит. Каково? Это невежливо, негостеприимно, это оскорбительно, в конце концов: встречать гостя закрытыми воротами, точно врага! Я, разумеется, тут же оскорбился, – небрежно сообщил Фендуляр. – Даже, можно сказать, разгневался. А в гневе я был страшен. Ужасен, можно сказать!

– И что? – Берриалба затаил дыхание.

– Пришлось штурмовать. Славное было развлечение! И усадьбишка оказалась просторная, погулял на славу! Будешь проезжать, полюбопытствуй – там все еще пепелище или ее заново отстроили? Просто интересно.

– Всенепременно. А мое бу…

– С твоим будущим все в порядке. Товар продашь с хорошей прибылью, если, конечно, не понесешь убытки. Плывешь морем? Ага. Я так и знал, я же провидец! Так вот, погода будет прекрасная, если, конечно, не случится шторма. Не исключено и нападение пиратов. Но, возможно, они и не нападут.

Берриалба восхитился.

– Какое верное прорицание! Все в точку!

– Еще бы. Но я не понимаю, почему ты совсем ничего не слышал о бароне Патоне Пике? Как такое вообще могло быть? Ведь все соседи… кстати, о соседях, – перебил Фендуляр сам себя. – Я действительно пытался с ними подружиться! А они? Вот как-то раз собрался в гости. Запросто, по-соседски… дай, думаю, навещу. Как подобает человеку воспитанному, посылаю вперед слугу – преуведомить. Так и так, дорогой сосед, решил почтить вас своим присутствием. Выпьем, закусим хорошенько, поохотимся, сожжем пару деревень… ведь не может такого быть, чтоб в его владениях не нашлось деревушки с непочтительными крестьянами, а? На крайний случай, всегда можно заехать в другие владения и спалить чужую деревню, мельницу… словом, в хозяйстве всегда найдется что-нибудь ненужное. А не найдется, можно спалить, так сказать, по ошибке, – Фендуляр поднял верх прозрачный палец. – Я, признаться, частенько так делал. Потом, конечно же, как человек воспитанный, присылал соседу нижайшее извинения – да, сжег. Но по ошибке. Прошу простить. Иной раз и ответ получишь: «Ничего, говорят, спасибо и на этом. Хорошо, хоть остальное не тронули», – Фендуляр помолчал немного и продолжил рассказ:

– И вот приезжаю я утром, а соседишки и след простыл! Ему, оказывается, ночью с курьером письмо прислали: захворала троюродная тетушка и он вынужден срочно отбыть на неопределенный срок. Что за спешка?! – недовольно проворчал восьмой сын барона Патона Пика. – Уехал глубокой ночью, ни с кем не попрощавшись, будто сбежал! Людишки его мне записку передали: «Дорогой сосед, с прискорбием вынужден сообщить – дела зовут. Надеюсь, мельницу вы не сожжете».

– И что? – пролепетал Берриалба, с тоской поглядывая на дверь.

– Ну что ж? – важным голосом ответил Фендуляр. – Я все ж я не зверь какой, не горный тролль, знаком, знаешь ли, с правилами приличия, получил благородное воспитание. Мельницу оставил. Остальное – сжег.

Купец поежился.

– Казалось бы, после этого все соседи должны были убедиться, что я – милейший человек. А они что сделали?

– Что?

– Убили! Так-таки взяли и убили, – он указал пальцем на кинжал, торчавший у него в груди. – Я был весьма удивлен, просто поражен таким ко мне отношением… не ожидал, откровенно говоря, не ожидал! Ведь жил, как голубь, никому не причиняя зла…

Призрак сокрушенно покачал головой.

– Да, но как же… – пролепетал купец.

– Да! Проклятые интриганишки, обставили дело так, что и комар носа не подточит: несчастный случай – и все тут! Упал, дескать, и наткнулся на кинжал, такая досада! Вот почему я и говорю: нет ничего лучше несчастного случая, потому что…

Он взглянул на купца.

– А ты точно ничего не слышал о бароне Патоне Пике?

Берриалба поерзал в кресле.

– Прошу покорно извинить… один вопросик: а как вы думаете, заняться ли мне перевозками серебра? Говорят, выгодное дело, но у меня такие убытки в последнее время, такие убытки… так заняться?

– Вполне возможно, – солидно кивнул призрак. – И ежели не разоришься, то денег наживешь немало. Проживешь долгую счастливую….погоди-ка, а братья у тебя есть? Есть?! Тогда не проживешь. Это я тебе как специалист по несчастным случаям говорю. Вот, помню…

Он хотел сказать еще что-то, но Берриалба уже вскочил со стула и принялся горячо благодарить призрака.

– Очень благодарен вашей светлости…. То есть, вашей прозрачности. Благодарю! Вот, – он запустил руку за пазуху и вытащил кошель с деньгами. – Вот, как договаривались!

И он исчез за дверью.

Фендуляр проводил посетителя взглядом, взмыл под потолок и повозился, устраиваясь между балками.

– Надоели эти купчишки, – утомленным голосом проговорил он. – Неотесанная публика. Ничего не знают о бароне Патоне Пике…

Через несколько минут гостиная была приведена в прежний вид и Дадалион, усевшись в кресло, снова склонил голову над листом бумаги.

– Герб, герб… и как можно убедительней, чтоб выглядело солидно, основательно. Кстати, – Дадалин поднял вверх палец. – Глава Гильдии перчаточников, помнишь его? Ну, тот, что тоже желал обзавестись влиятельными и знаменитыми предками? Герб, который ты придумал, очень ему понравился.

– Еще бы, – отозвался Дарин, усаживаясь за стол и придвигая к себе набросок. – Это же герб короля Артура!

Хозяин подумал немного.

– Что за король? – осведомился он. – Никогда о таком не слышал.

– Расскажу при случае, – пообещал Дарин. – Слушай, может, изобразить поверженного дракона? И мотыгу гнома над ним. Или гномий шлем. А, как?

– Дракона? – с опаской переспросил Дадалион. – Ого… это ты погорячился. Сильно погорячился. Драконы, они, знаешь ли…

– Вы можете не говорить о них? – сердито тявкнул кобольд. Он уже покончил с обедом, спрятал за каминную решетку полуобглоданную косточку и теперь старался замаскировать ее метелкой и ведерком для угля. – Или, если уж вам приспичило, поговорить об этом, когда меня здесь не будет?!

– А что такое? – рассеянно поинтересовался парень.

– А то, что у меня шерсть дыбом встает, – отрезал Тохта. – При одном упоминании о драконах!

– Боишься?

– Все кобольды их боятся, – дернул хвостом меняла. – Так уж заведено. Стоит этим чудовищам взглянуть в глаза кобольда и готово! – он передвинул ведерко, прислонил к нему метелку и успокоился: теперь обнаружить припрятанную косточку будет не так-то просто. – Я рассказывал вам историю о том, как темный дракон, мастер клинков Ресиф, получил в подмастерья кобольда Абху, моего пра-пра-пра-деда? Он помогал дракону ковать волшебные мечи. Жуткая история, – Тохта подошел к столу и вспрыгнул в кресло. – Абха шнырял в лесу, неподалеку от пещеры, где была кузница да и попался на глаза Ресифу. Тот только глянул на него – и Абха был готов делать что угодно, даже помогать дракону ковать зачарованные клинки, – кобольд поежился.

– А что с ним стало потом? – поинтересовался Дарин, вписывая цветистые имена в родословие гнома. Фендуляр, которому наскучило висеть под потолком, медленно спланировал вниз и опустился в кресло.

– Говори, Тохта, – прогудел он. – В самом деле, ты никогда не рассказывал все до конца, куда делся тот мечишко, что они ковали?

– Долгая история, – кобольд пододвинул к себе кошель, оставленный Берриалбой, высыпал деньги и принялся отсчитывать свою долю. – Мне – третья часть, как всегда… Абхе удалось ускользнуть от темного дракона, а меч, что был создан тогда, говорят, существует до сих пор. Все кобольды об этом знают.

Тохта спрятал деньги и почесал лапой за ухом.

– Все, больше слова об этом не скажу, – отрезал он.

– Хорошо, хорошо, – проговорил Дадалион. – Но ведь у нас в Лутаке нет др… я хотел сказать, они же далеко, так что вам, кобольдам, нечего бояться.

– Далеко они ли близко, мы их все равно боимся, – проворчал меняла. – Тут уж ничего не поделаешь. Этот страх сильнее нас.

– Значит др… в общем, тот, кого я предложил для герба…некто поверженный… тоже отпадает, – подытожил Дарин. – Что ж остается? Блинский фиг, да у нас налицо кризис идей!

Дадалион заволновался.

– Какой еще кризис идей?! Гном дал нам задаток, поэтому никаких кризисов! Не можем же мы ему вот так взять и вернуть деньги!

– Кто ж возвращает наличные? – удивился кобольд. – Да нас вся Лутака засмеет!

– Вот именно, – кивнул Дадалион. – Сейчас я принесу из лавки пару листов настоящего пергамента, пригодится. А вы думайте! Помните про задаток.

Он направился к двери, но на пороге остановился, окинул троицу строгим взглядом и произнес внушительно:

– И чтоб никакого кризиса идей! Ясно?

– Ясно, ясно, – ответил за всех Дарин, ероша отросшие волосы. – Свежие мысли нужны, а откуда их взять?

Тохта меж тем беспокойно поерзал в кресле: оказалось, что с середины комнаты косточку, спрятанную за каминной решеткой, прекрасно видно! Кобольд спрыгнул с кресла и направился к камину, тревожно раздумывая, куда бы понадежней перепрятать лакомый кусочек.

В лавке звякнул колокольчик, стукнула дверь и послышался чей-то веселый голос.

Дарин оглянулся.

– Блин, – с досадой сказал он. – Явилась. Явилась, не запылилась… и что ей надо?

– Кто? А, Тайя пришла. Ну, как сказать, – глубокомысленно проговорил Фендуляр. – Она вроде как навещает дядю… по крайней мере, она так говорит. Тайя, само собой, и раньше заходила… не часто, правда. А в последнее время – почти каждый день… гм… почему бы это?

– Делать ей нечего, – пробурчал Дарин. – Вот почему. Знаешь, Фендуляр, есть люди… преимущественно, женщины… которые появились на свет только для того, чтоб другим жизнь отравлять. Уж поверь моему опыту, – солидно проговорил он. – Вот она, например, – Дарин указал пером в сторону лавки, откуда доносился голос девушки. – Мне, честное слово, ее жениха даже жаль немного. Этот рыжий увалень еще хлебнет лиха. Не завидую ему.

– Гм… – промычал призрак. – А я, наоборот, завидую. Повезло с невестой: хорошенькая, и с характером!

– Уж лучше бы что-нибудь одно, – пробубнил Дарин.

– Или хорошенькая или характер.

Фендуляр развалился в кресле.

– Была у меня одна близкая знакомая, такая пикантная особа, – многообещающим тоном начал он, но вдруг спохватился. – Но только это строго между нами! Никому ни слова, обещаешь?

– Обещаю, обещаю…

– Настоящий рыцарь должен быть скромен, – наставительно проговорил Фендуляр. – Особенно, когда речь заходит о даме.

За дверью послышались шаги.

– Я всегда считал, что, имея дело с женщинами, надо проявлять железную выдержку и стальные нервы, – продолжал он. – И как-то раз…

– Вот-вот, – торопливо перебил его Дарин. – Сейчас-то я и проявлю железную выдержку и стальные нервы, как и подобает настоящему мужчине! Что бы она ни сказала, и рта не раскрою.

– Желаю успеха, – от души сказал Фендуляр, хотя насчет успеха как раз очень сомневался. – Так я хотел рассказать про свою знакомую…

– Племянница! – донесся из лавки радостный голос Дадалиона. – Хорошо, что зашла. Небось, спохватилась своей накидки? Забыла ее вчера в лавке, я нашел, да ты уж ушла.

На пороге появился Дадалион, нагруженный охапкой пергаментов, следом за ним шла русоволосая кудрявая девушка. Она была невысокой и еле-еле доставала Дадалиону до плеча и казалась хрупкой, однако упрямый подбородок и решительные голубые глаза наводили на мысль о твердом характере. – Заходи, заходи! Мы все тебе рады!

– Конечно! – радушно прогудел Фендуляр. – Как там погодишка? Завтра Ярмарка, жаль, если дождь начнется.

Появился Тохта. Он вспрыгнул на стул и потянул носом.

– Булочками пахнет. Что у тебя в корзинке? Булочки?

Девушка поставила корзину на стол и сняла салфетку.

– Булочки. Еще теплые, утром пекла.

Тохта почесал лапой за ухом.

– Все носишь Дадалиону булочки да пирожки, и хоть бы раз захватила для меня крысу, – укоризненно сказал он. – Молодую, сочную, аппетитную крысу. Знаешь ведь, что кобольды не едят булки.

Он посмотрел, как Тайя выкладывает булочки на блюдо, и поморщился.

– Что за еда…

– Не слушай его, – сказал Дадалион. – Сама знаешь, кобольды всегда найдут повод поворчать. Дарин, угощайся.

Тот пробурчал что-то себе под нос и девушка сердито хмыкнула.

Дадалион прошел в крохотную комнатку, служившую ему кухней, и принялся рыться в щкафчиках.

– А ты куда собралась? – крикнул он с кухни.

– Мы с Сайеном пойдем на Привратную площадь, посмотреть, как собирают шатры к завтрашнему дню.

– Что ж, пойди, – Дадалион появился на пороге с медным кофейником в руках. – Сайен – хороший парень, сын мастера по выделке пергамента, это что-нибудь да значит. Поженитесь, а со временем он унаследует лавку своего отца, войдет в Гильдию, станет мастером. Славно заживете!

Дарин, с преувеличенным вниманием рассматривающий пергамент, ухмыльнулся и Тайя вспыхнула.

– Что смешного?!

– А что? – удивленно переспросил парень. – Я молчу. Фендуляр, скажи, я же молчу?!

Призрак посмотрел на девушку и развел руками.

– Молчит.

– Вот так-то. Молчу и думаю, кого бы изобразить на гербе гнома. И ни слова, заметь, не говорю о твоем женихе. Наоборот, радуюсь. Сын мастера по выделке пергамента, это, наверное, очень круто. И человек достойный. Мы все рады за тебя. Еще бы, такая партия! Не упусти.

Тайя закусила губу, сверкая глазами.

– На гербе… – задумчиво протянул Дадалион, не обращая внимания на разговор. – Грифона?

– Третий грифон за месяц? Это перебор. Я же говорю, у нас кризис идей! Может, единорога? – Дарин с надеждой посмотрел на призрака. – Фендуляр, как тебе?

– Только не это – отверг призрак. – Ни один гномишко не согласится иметь на гербе единорога.

– Точно. Да и феи… – Дадалион сдвинул брови, размышляя.

– Феи, – Дарин понимающе кивнул. – Совсем у меня из головы вылетело, что единорог – существо фей. Ладно, отменяется. Тогда думаем дальше. Давайте, давайте, шевелите мозгами! Тохта, тебя это тоже касается…

Он снова придвинул лист пергамента и принялся изучать набросок генеалогического древа для гнома.

– Смешно сказать, – рассеянно проговорил он, потянувшись за пером. – До того, как я попал сюда…

– Слушайте все, – насмешливым голосом объявила Тайя. – Сейчас нам снова будут рассказывать сказки про другой мир!

Дарин макнул перо в чернильницу и стал аккуратно вписывая в кружочки имена «предков» гнома.

– Я б на твоем месте поторопился к жениху, – многозначительно сказал он. – Имей в виду, будущие торговцы пергаментом на дороге не валяются.

– А я бы на твоем месте…

– Ладно, перестаньте, – примирительно сказал Дадалион, выбирая булочку. – Вечно у вас ругань.

Тайя притихла, сердито поглядывая в сторону Дарина, а он снова обмакнул перо и продолжил, как ни в чем ни бывало:

– До того, как я попал сюда, я совершенно иначе думал о феях, – он обвел кружок красными чернилами. – У нас-то там нет фей, нет магии и никаких волшебных существ… только в сказках.

– Что за мир?! – Фендуляр осуждающе покачал головой. – Как вы там живете? Небось, ни деревни спалить, ни…

– Нормальный мир, зря ты так, – Дарин улыбнулся своим мыслям. – Так вот, я думал, что феи – это добрые волшебницы, с прозрачными крылышками, в руках у них – волшебная палочка, они творят чудеса. Ну, там – фея-крестная, которая превращает тыкву в карету и все такое. По крайней мере, именно такими их в книжках рисовали. Ну, и в кино, опять же.

Дадалион не донес булочку до рта.

– Феи? Творят добро и чудеса? – недоверчиво переспросил он. – Кто тебе такую глупость сказал? Люди к Тисовой роще, где феи живут, и близко подойти боятся!

– Не надоело еще вам его слушать? – с досадой воскликнула Тайя.

– Не слушай, – хладнокровно ответил Дарин, забыв про железную выдержку и стальные нервы, которые бывают у настоящих мужчин. – А твой жених-то, между прочим, считает, что земля – плоская, вот так-то! Он недавно нас своим присутствием почтил и поделился со мной ценными географическими сведениями.

Девушка обогнула стол и встала напротив Дарина, уперев руки в бока.

– А какая она, по-твоему?! – сверкая глазами, осведомилась она.

– Вообще-то, круглая, – небрежно ответил Дарин. – Но, похоже, помощники торговцев пергамента об этом не догадываются.

Дадалион, Фендуляр и кобольд озадаченно переглянулись.

– Ладно, Дарин, – примирительно проговорил Дадалион. – Мы с тобой не спорим. Можешь считать ее круглой, но подумай сам – разве такое возможно?!

Тохта поморгал глазами.

– Как она может быть круглой? – вполголоса спросил он у призрака.

Фендуляр растерянно крякнул и развел руками.

– Слышали, что он мелет? – Тайя оглянулась на остальных. – Это же смешно!

Парень пожал плечами.

– Чего смешного? Научный факт…

– А твой другой мир – это тоже научный факт?

Дарин вздохнул.

– Вот насчет этого – не уверен. Главное, понять бы, как обратно попасть?

– Куда? Зачем? Дружище, смотри на это проще, – решительно вмешался в разговор Фендуляр. – Вот взять, к примеру, меня. Кто я? Ну, конечно, я – восьмой сын могущественного барона Патона Пика, но еще? Призрак! Призрак, задержавшийся на этом свете! И что? Да ничего! Сначала, конечно, как-то странно было, удивительно даже, а потом я привык! Привык, и мне понравилось. Так и ты. Кстати, призраки в вашем мире есть? – деловито поинтересовался он.

– Может, и есть, – Дарин пожал плечами. – Но я не видел.

– Он не видел! Зато у них земля круглая! – не унималась девушка.

– И что?

– А то, что нет никакого другого мира, вот что!

– Погоди, – перебил ее Дадалион. – Дарин, принеси-ка из моей комнаты перья и серебристые чернила. Допишу родословие и отнесу заказчику.

Дарин отодвинул пергамент, поднялся и вышел в другую комнату. Тайя проводила его сердитым взглядом.

Дадалион дождался, когда дверь за ним закроется, и повернулся к племяннице.

– Оставь его в покое, перестань цепляться, – сказал он, понизив голос.

– Я не цепляюсь, – с досадой сказала она. – Надоело его сказки слушать. Он несет всякую чушь про другой мир и про круглую землю, про… а вы слушаете!

– Да, да, все знают, что нет никаких других миров, – Дадалион посмотрел на Фендуляра, тот согласно кивнул. – Откуда им взяться? Все маги-мудрецы утверждают, что наш мир – единственный. Есть, конечно, другие страны далеко, на краю света. Аркаб, где живут колдуны-сновидцы…Мглистые земли о которых рассказывают змеелюди, но другой мир? – он пожал плечами.

– Круглая земля, надо же, – озадаченно проговорил кобольд: услышанное не давало ему покоя. – Как же по такой земле ходить? Небось, и лапы разъедутся.

– Вот именно! А он…

– Угомонись, племянница! Он хороший парень, просто… э… с небольшими странностями. А у кого их нет? Я, по правде говоря, думаю, он немного повредился в уме после всего, что было, – вполголоса сказала Дадалион, покосившись на дверь. – Ведь почти год назад это все и приключилось: я наткнулся на него, неподалеку от Тисовой заколдованной рощи. Сама знаешь, все, кому жить не надоело, обходят эту рощу десятой дорогой, кому ж охота наткнуться на фею? Я, конечно тоже… да будто какой-то голос шепнул съехать с тракта. Глядь, а в траве под деревом лежит человек!

Фендуляр покачал головой.

– Помню этот день… – прогудел он.

– Промок до нитки, дождь-то лил как из ведра. И бредил: бормотал что-то про другой мир! Не оставлять же было его там! – Дадалион развел руками. – Рано или поздно феи или их слуги наткнулись бы на него и косточек не оставили! Еле-еле погрузил его на лошадь да и повез к лекарю, – он снова прислушался, не идет ли Дарин, но в коридоре было тихо. – И все бы обошлось, да видно в голове у малого что-то повредилось. Так-то он ничего, только иной раз начинает плести что-то про другой мир. Одна радость, в последнее время говорит он об этом все реже и реже.

– Выздоравливает, – глубокомысленно проговорил Фендуляр. – Скоро заведет девушку, потом женится и уж женушка быстро выколотит из него глупые мысли и про другой мир и про круглую землю. Помяните мое слово, так и произойдет!

– На ком это он женится? – сердито осведомилась Тайя, сверля Фендуляра взглядом.

– Ну, мало ли в Лутаке девушек… а он парень – хоть куда!

– А я думаю, – встрял кобольд. – Что он из Снежных предгорий. Точно, точно, там он и родился! Возле Черных гор живут гномы, а имя у него как раз вполне гномское.

Фендуляр наморщил лоб в раздумье.

– На гнома он мало похож, гномишки они…

– Там не редкость, когда людей гномскими или гоблинскими именами кличут, – пояснил кобольд. – В Снежных предгорьях давным-давно все смешалось.

Дадалион согласно кивнул.

– Вот это верней будет. А то – другой мир, другой мир…

Из другой комнаты показался Дарин со связкой гусиных перьев и склянкой чернил. Остановившись на пороге, он окинул притихших друзей подозрительным взглядом.

– Чего примолкли?

Кобольд предпринял очередную попытку изловить в густой рыжей шерсти блоху, не поймал и щелкнул зубами от досады.

– Мы… мы просто разговаривали, – с достоинством ответил за всех Дадалион. – Беседовали.

– Точно, – поддакнул Фендуляр.

И только Тохта не мог уняться.

– Круглая земля… я вот так думаю, что наш мир – единственный. Я уже полсотни лет сижу у главных ворот Лутаки, знаешь, сколько караванов пришло в город за это время? А кораблей в бухту?

– Не поддается исчислению, – вставил Фендуляр.

– Не поддается, точно. И ни один путешественник не поведал нам о каком-то другом мире.

– Ладно, можете не верить, – с досадой пробурчал Дарин. – Дело ваше. Но все равно когда-нибудь я обратно вернусь.

Дадалион недовольно вздохнул.

– Чем тебе плохо здесь? – осведомился он, хмуря кустистые брови. – Тебе, прямо скажем, повезло, что ты попал в Лутаку, а не оказался где-нибудь в Наргалии. Там бы с тобой быстро разобрались: в кандалы и прямиком в тюрьму, как беглого раба. Я же дал тебе кров и еду…

– Призраков нет. Магии нет, – перечислял Фендуляр, развалившись в кресле. – Завалященького некромантишку – и то, днем с огнем искать надо. Да еще и земля круглая! Нет, я в таком мире жить не согласен.

– А крысы там у вас есть? – деловито осведомился Тохта.

– Есть, – отозвался Дарин.

– Тогда еще ничего…

Тайя сердито фыркнула.

Дадалион, не слушая разговор, полюбовался эскизом, отложил в сторону и вытащил другой пергамент, дорогой и выкрашенный по старому обычаю в пурпур. Золотыми буквами на нем была написано родословие одного из мастеров морской Гильдии. Родословие было обрамлено затейливой рамочкой, заглавные буквы, выписанные золотом, блестели. Старинный вид пергамента, чуть потрескавшиеся края и немного выцветшие золотые чернила не вызывали никакого сомнения в том, что документ был, во-первых, подлинный, а, во-вторых, очень древний. Вверху лист украшал орнамент с изображением якорей и парусников – заказчик настойчиво просил подчеркнуть, что его предки были успешными моряками, покрывшими себя славой первооткрывателей.

– Так, – деловито сказал Дадалион, придирчиво разглядывая пергамент, над которым трудился почти неделю: сперва, при помощи заклинаний, купленных у надежного человека в квартале магов, придал пергаменту старинный вид, потом – вместе с Дарином сочиняя родословие, которое показывало к какому почтенному и древнему роду принадлежит разбогатевший заказчик. В заключение – старинным шрифтом тщательное заполняя пергамент и перенося на него изображение родового древа.

– Отлично! Смотрится достойно: сдержанно, благородно, как и заказывал клиент. Осталось поставить нужные печати, ну, это просто. Тохта, занесешь пергамент куда надо?

– А? – встрепенулся кобольд. Он сверлил взглядом каминную решетку: как ни крути, припрятанную косточку снова было видно. Не то, чтобы он опасался, что обитатели дома с синими ставнями польстятся на этот лакомый кусочек, но предосторожность не помешает и лучше всего закопать косточку в саду. Меняла спрыгнул со стула и направился к камину.

– Отнеси завтра пергамент нужному человечку, тот, что ставит печати. Отличные печати, совсем, как настоящие! И забрать не забудь.

– Когда это я забывал? – обиделся Тохта, удаляясь в сад вместе с косточкой.

– А вот этот я вечером доставлю сам, – проговорил Дадалион, осторожно сворачивая пергамент. – Вручу сей герб знатнейшему потомку, осчастливлю человека. Глядите – как настоящий! Не будем забывать, что наш девиз – честность, честность и еще раз честность! – он назидательно поднял палец.

– Отличный девиз для тех, кто зарабатывает на жизнь фальшивыми родословиями, – брякнул Фендуляр, плавно поднимаясь под потолок. – Завтра – Ярмарка! Проклятье, жаль, что мне при свете солнца на улицу и носа нельзя показать! Раньше я ни одной не пропускал. Явишься, бывало, к самому началу, устоишь веселье! Людишки забегают, закричат! Слышишь, Дарин? У вас в Снежных предгорьях Ярмарки бывают?

– Где? – удивился Дарин, отвлекаясь от гномьего родословия.

– Он спрашивает, ты на Ярмарку завтра собираешься? – небрежным тоном спросила Тайя.

Дарин задумался.

– Не знаю…

– Там все гуляют, – продолжала девушка, ни к кому не обращаясь. – Пробуют молодое вино. Смотрят на товары, привезенные из разных стран. На украшения гномов. Танцуют. А как стемнеет…

– Фольклорный праздник? – догадался Дарин. – Не, я такое не люблю…

Из двери, ведущей в сад, шмыгнул кобольд и устроился на коврике перед камином.

– Ярмарка, Ярмарка, – гудел сверху Фендуляр. – Слышишь, Тохта, Дарин не собирается на Ярмарку!

– И что? – отозвался кобольд.

– Как – что?! Разве это жизнь для молодого и полного сил человека? Я понимаю, что трудно развлекаться, когда нет поблизости ни соседских поместий, ни деревушек, которые можно при случае сжечь, но, послушай меня, парень, – призрак слетел вниз и повис над столом белым облаком. – Веселись, пока ты живой! Пей, кути, сори деньгами! Заведи себе подружку, в конце концов!

– Подружку? – саркастически переспросил Дарин. – Щас, ага! Ты помнишь Гренду из Морского квартала? Подмастерье парусных дел мастера? Мы с ним иной раз пиво вместе пили? Ну, вспомни, наконец! Он приходил сюда пару раз.

– Ну, припоминаю… – покривил душой Фендуляр. – И что?

– А то, что у него была подружка, хорошенькая такая, рыженькая, бойкая на язык дочка сыровара Дактаса.

– Рыженькая? – заинтересовался призрак. – А она и, правда, хорошенькая?

– Правда. Так вот, ее отец заставил Гренду жениться на ней! Так обставил дело, что не увильнешь. А? Каково? Вот это и называется – завел себе подружку, – Дарин многозначительно посмотрел на Фендуляра. – Сегодня – подружка, а завтра – оп-ля! И ты женатый человек! Нет уж!

Призрак сокрушенно вздохнул.

– Ты прав, Дарин. Опасности подстерегают, нас, мужчин буквально на каждом шагу! Нужно всегда быть начеку!

Кобольд прошелся по комнату, вспрыгнул на стул возле окна.

– Точно, – вмешался в разговор Тохта. – Один мой знакомый леперкон… его угораздило жениться совсем молодым, ему всего-то лет триста-четыреста стукнуло… так он говорил…

Дадалион жестом остановил его.

– Погоди. Дарин, поищи-ка в лавке футляр. Выбери посолидней, с росписью.

Парень, не спеша вылез из-за стола.

– Тохта, не рассказывай дальше! Хочу послушать.

Едва он скрылся за дверью, Тайя потянулась за корзинкой.

– Мне пора. Сайен, наверное, уже заждался.

– Иди, иди, – кивнул Дадалион. – Может, заглянете сюда вместе с ним? Посидим, поговорим…

– Заглянем, – неопределенным тоном пообещала девушка и направилась к двери. – Я через лавку пройду, захвачу накидку.

Дадалион, рассматривая затейливо изукрашенный пергамент, рассеянно кивнул.

Покупателей в лавке по-прежнему не было.

– Дарин, – противным голосом ныло зеркало. – Поставь меня к окну! Ну, давай же, поставь! Если б ты знал, как мне надоело торчать тут, в углу! О, а вот и Тайя! Эй, попроси его переставить меня к окну. Тебя он послушает.

– С какой стати? – удивился Дарин, роясь в ящике. – Где этот чертов футляр?

Тайя отыскала брошенную на стул накидку, свернула ее и сунула в корзину.

– Послушай, Дарин, – начало зеркало, многозначительно понизив голос. – Если ты переставишь меня к окну, я в долгу не останусь. Как ты знаешь, я могу отражать все, что когда-то видел. А видел я, прямо скажем, немало.

Дарин выпрямился и заинтересованно посмотрел на зеркало.

– Да, да, – продолжало оно. – Я могу показать кое-что… тебе понравится. Например, коронацию Бутфарпа четырнадцатого – пышное зрелище! Хочешь? Или роскошную коллекцию черепов, что хранится во дворце короля-демона, повелителя Волшебных земель. Имей в виду, ни один смертный не удостаивался чести ее видеть. Ты – первый! Сотни и тысячи прекрасно отполированных черепов… все это – его бывшие враги, жестоко им умервщленные!

– Что-то многовато у него врагов…

– Владыка демонов, что ты хочешь. Взглянешь?

– Да ну тебя, – отмахнулся Дарин, возобновляя поиски. – Нашел, что показывать.

– Зря стараешься, – ядовитым тоном сказала Тайя. – Он же из другого мира, там у них… кстати, – она поставила корзинку на прилавок. – А как ты сюда попал-то? Каким образом?

Дарин, чертыхаясь, вытащил коробку с футлярами.

– Как попал? – он подумал мгновение и вдруг рассмеялся. – Обычным путем!

– Что? Как?

– Это я книжку такую в детстве читал, – пояснил он, распечатывая коробку. – Про плюшевого медвежонка и его друзей.

– Про кого?!

– Жили они, жили, и вдруг в один прекрасный день в их Лесу появился еще кое-кто. “ Никто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу” – весело процитировал Дарин. – Надо же, до сих пор помню! А когда медвежонок спросил, как они появились, ему ответили: “Обычным путем”!

Он хитро посмотрел на девушку.

– Поняла, что это значит?

– Ага, – немного растерянно ответила Тайя. – Ну, а…

В разговор вмешалось зеркало.

– Погодите, погодите, – заторопилось зеркало. – Потом про это поговорите! Дарин, это же еще не все! Про черепа – это я так, на всякий случай. А вот другое: первая красавица Наргалии Ксандера, прозванная за свою внешность Лучезарной…

– А она тут при чем? – поинтересовался Дарин. – Тьфу ты, придется другую коробку искать!

Он снова скрылся под прилавком.

– Ну, как. Я ж находилось в ее покоях почти тридцать лет. Причем, десять из них – в спальне, – многозначительно прибавило зеркало.

Дарин разом прекратил поиски и вылез из-за стойки.

– В спальне?

– Именно. Ксадера Лучезарная была, прямо скажем, тщеславна, проводила перед зеркалом долгие часы. Причесывалась, одевалась, раздевалась, переодевалась. Любовалась своей фигурой и роскошными… роскошными… гм… скажу прямо, там есть на что посмотреть. Кроме того, иной раз ее навещали… э… близкие друзья и они…э… славно проводили время.

– Что? Не врешь?!

Зеркало кашлянуло.

– Обижаешь. Конечно, нет. Почему-то они любили проводить время перед зеркалом. Такие затейники…

Дарин оживился.

– Так что ж ты сразу не сказало?!

Он окинул взглядом лавку.

– К какому окну тебя переставить?

– Нашел на кого смотреть, – встряла Тайя, стоя на пороге. – Этой Ксандере уже лет сто. Она дряхлая старуха.

– Неважно, – поспешно сказало зеркало. – Совсем недавно она была красавицей. Такая пылкая красотка, пухленька, аппетитная, в самом расцвете…

– Старости, – добавила Тайя. – Вся в морщинах и зубы выпали. Приятно полюбоваться.

– Слушай, не встревай в мужской разговор, – сказал Дарин. – Давай, иди, куда собиралась. Тебя жених ждет.

– Что интересного может быть в этой Ксандере?

– Объясню, когда подрастешь, – пообещал Дарин.

Дверь за девушкой с грохотом захлопнулась.

– Так я загляну вечерком, – сообщил Дарин зеркалу. – Захвачу пива, посидим, посмотрим. А еще что-нибудь этакое у тебя есть?

– Найдется, – самодовольно ответило зеркало.

В лавку заглянул Дадалион.

– Нашел футляр?

– Нашел, нашел…

Дарин протянул ему лакированный круглый футляр, очень дорогой на вид, покрытый лаком и украшенный серебряными накладками.

– Хорошо, – промолвил Дадалион, стоя на пороге. – А покупателей все нет…м-да.

– Я тут ни при чем! – поспешно сказало зеркало, прилежно отражая интерьер лавки.

Не успела за хозяином закрыться дверь, как в лавку заглянул Тохта.

– Дарин! По улице Пулис мчится, наверное, за тобой!

Парень поспешно выглянул в окно: по улице, по направлению к дому с синими ставнями, что было духу неслась здоровенная серая крыса – курьер Морского Управления Пулис.

В Управлении он был на хорошем счету, начальство его ценило, а потому отправляло только с самыми важными поручениями.

Со своей стороны и Пулис старался изо всех сил – он был потомственным оборотнем, умел оборачиваться крысой и использовал свое умение в личных и служебных целях: доставлял распоряжения, донесения и приказы с необыкновенной скоростью, так как знал лазейки и пути, обыкновенным людям не известные. Руководство Морской гильдии даже вынуждено было присвоить ему знак отличия – бронзовую бляху «Самый быстрый курьер», получив который Пулис немедленно стал смотреть на других курьеров Управления свысока.

Дарин про себя называл его «скоростная крыса», хотя вслух, конечно, такого никогда не говорил.

Из окна он наблюдал, как «скоростная крыса» шмыгнула в проулок, где находился дом с синими ставнями и стрелой промчалась по улице. Сидевший на крыльце соседнего дома серый кот сделал вид, что не замечает крысу, быстрее ветра летевшую по переулку. У кота на это были веские основания: пару месяцев назад он, не разобравшись толком, сунулся было к этой крысе, но получил такую трепку, что с той поры зарекся не только охотиться на крыс, но и замечать их вообще. Тщетно хозяйка, обнаружив в погребе и амбаре полчища грызунов, призывала на голову ленивого кота все небесные кары, увещевала и угрожала, кот и ухом не вел: он твердо решил с крысами никаких дел больше не иметь.

Добежав до нужного дома, «скоростная крыса» обратилась в человека с такой скоростью, что раздался хлопок, и в воздухе запахло паленой шерстью. Через минуту лучший курьер Морской гильдии Пулис, невысокий человек с взъерошенными серыми волосами, острым носом и мелкими чертами лица, и впрямь немного похожий на крысу, что было сил колотил в дверь.

– Мастер Дарин! – вопил он во все горло. – Мастер Дарин! Господин Горам просит вас явиться в Управление, прибыло еще два корабля из Ашуры, работы невпроворот!

Далин поспешно распахнул створки окна.

– Привет, Пулис!

– Привет, привет! – завопил Пулис. Ему очень нравилось это словечко, хотя он так толком и не запомнил, что оно означает. – Так вы слышали, мастер Дарин? Поторопитесь! А мне пора!

И «скоростная крыса», лучший курьер Морского Управления, понеслась обратно серой молнией.

Через десять минут, Дарин, жуя на ходу румяную булочку, принесенную Тайей, сбежал с крыльца и двинулся по направлению к Морскому кварталу.

 

Глава 2

Морской квартал был самым большим в Лутаке и немудрено, ведь большинство ремесел в этом городе так или иначе было связано с морем. На верфях день и ночь кипела работа, в мастерских – изготовлялись паруса, маги каждое утро маги накладывали на ткань надежнейшие заклинания, придающие парусам необыкновенную прочность, десятки кораблей покачивались на воде в тихой бухте, а в последнее время их было даже больше обычного – из-за Летней Ярмарки.

Потому-то и в Морском Управлении, огромном двухэтажном особняке, построенном, как и многие дома в Лутаке, из серого песчаника, царило настоящее столпотворение и дым стоял коромыслом.

Дарин откусил яблоко, предусмотрительно захваченное из дома, и задумался. Так уж получилось, за всю свою недолгую жизнь он ни разу не видел ни одного коромысла и даже плохо себе представлял, что это такое, но сегодня, глядя на суету, царившую в широких и гулких коридорах Управления, решил, что это выражение как нельзя кстати. Об этом он немедленно сообщил первому встречному – им оказался Пулис в облике человека.

– Какое коромысло? – озабоченно спросил лучший курьер Морской Гильдии, поправляя на груди начищенную бронзовую бляху: Пулис очень гордился наградой и страстно мечтал получить еще одну: серебряный жетон «Почетный курьер», который выдавали только после двадцати лет беспорочной службы.

– Штука такая, – неопределенно пояснил Дарин, снова с треском откусывая яблоко. – Воду на ней носили каким-то образом… гм… а вот как? Действительно, интересно. Надо было в свое время в краеведческий музей зайти, уточнить. Узнать, как ведра цепляются.

Но Пулис не слушал.

– Что творится, что творится, – страдальческим голосом бормотал он, но вдруг встрепенулся и подскочил на месте: по коридору неторопливо шествовал глава Морского Управления – господин Горам, гигант с белой копной волос и маленькими серыми глазками.

Среди своих соплеменников, снежных великанов, он считался недомерком и когда навещал родственников, живущих далеко на севере, те смотрели на него сверху вниз – в прямом смысле слова. Но здесь, в Лутаке, Горам был единственным великаном, поэтому, если кому-то взбрело бы в голову посмотреть на него сверху вниз, пришлось бы забираться на шкаф. Конечно, на это вряд ли кто-нибудь отважился бы, потому что невозмутимый господин Горам хоть и был воспитанным и доброжелательным, одним своим видом вызывал у людей что-то вроде оторопи. Оттого-то в Морском Управлении даже нервные капитаны и шумные купцы становились тихими и кроткими, как овечки: никому не хотелось спорить с человеком, достающим головой до хрустальных люстр.

По пятам за Горамом, как обычно, рысцой трусил секретарь Барклюня, робкий молодой человек, нагруженный стопкой папок с документами. Он ходил в помощниках главы Управления уже лет пять, но до сих пор боялся своего начальника, как огня, хотя господин Горам очень хвалил и ценил секретаря, как незаменимого работника: Барклюня имел прекрасную память, помнил все приказы и документы за последние несколько лет, что давало возможность главе Управления использовать секретаря в качестве записной книжки или ежедневника.

Пулис подскочил к главе Управления, выпрямился, и уставился на величественного гиганта круглыми мышиными глазами.

– Господин Горам! – отчаянным голосом заявил он. – Я к вам по поручению клана крыс, самого многочисленного из всех меньшинств! Этот произвол необходимо прекратить! Это позор, это… этому нет слов!

– Что еще? – пророкотал Горам. – Изложи в двух слова, Пулис. Тороплюсь я…

– На каком основании, – отчеканил лучший курьер, бесстрашно глядя на великана. – Из города выселены крысы? Целое племя, оставив свои норы, вынуждено скитаться…

– Выселены крысы? – господин Горам озадаченно сдвинул белые брови, припоминая.

– Приказ номер три тысячи восемьдесят три, – прошелестел Барклюня, до глубины души потрясенный тем, что кто-то осмеливается требовать чего-то от самого Горама. Такого себе не позволяли даже капитаны – старые и закаленные морские волки, повидавшие на своем веку немало. – За подписью господина главного лекаря.

– А, – протянул Горам и подвески в люстре жалобно звякнули. – Вспомнил. Так это же всего на три дня, Пулис, на время Ярмарки. Для порядку. Маги заклинанием выселили всех крыс и мышей за город. Ненадолго.

– А почему это коснулось только крыс? – не унимался расхрабрившийся курьер. – Почему не выселили голубей?! Вы видели, во что они превратили памятник королю? – спросил он многозначительно. – Видели?! Однако никому не придет в голову применить к ним заклинание! А почему? Потому что они летают, а другие – ползают? Обитают в мусорных кучах и норах? Неужели жить в норе – позорно?! Господин управляющий, это несправедливо! Разве крысы не являются такими же жителями Лутаки, как и все остальные?! Являются! Так вот, мы, крысы, расцениваем произошедшее, как необоснованный выпад в нашу сторону!

Барклюня от ужаса закрыл глаза и прислонился к стене.

– Это распоряжение главное лекаря, господина Халифана, – терпеливо втолковывал Горам. – Он утверждает, что крыс в городе развелось немеряно, и не хотел, чтоб на Ярмарке…

– Клевета! – горячо воскликнул курьер, подпрыгивая на месте. – Наговоры! Это завистники распускают слухи, чтобы…

Тут Пулис так разволновался, что непроизвольно превратился в крысу и заметался возле ног Горама, громко пища от возмущения.

Капитан одного из кораблей, накануне прибывших в Лутаку, взбежал по широкой лестнице Управления и удивленно уставился на зверька.

– А я слышал, что крыс выселили за город на три дня, – сказал он. – У меня в трюмах – зерно, так эти серые твари…

– Это не крыса, – нервничая, ответил Горам: при всей своей невозмутимости, он очень не любил публичных скандалов и недоразумений. – Это наш лучший курьер Пулис. Послушай, Пулис, – он слегка наклонился к разъяренному курьеру. – Совсем запамятовал: тут как раз поручение для тебя. Нужно быстро сбегать в канцелярию Гильдии Предсказателей погоды, найти там господина Джокана и поторопить со сводкой попутных ветров. Пусть составит ее не позже, чем к полудню.

– Сводка за номером двенадцать дробь семь, – вполголоса уточнил секретарь.

– Вот-вот, за номером двенадцать. Так как?

Горам испытующе посмотрел на Пулиса.

– Успеешь? Я, конечно, могу туда и другого кого отправить, но уж больно дело щекотливое. Это я только тебе доверить могу, как лучшему курьеру во всей Лутаке. Господин Джокан говорил неоднократно: «Никого, говорит, кроме Пулиса ко мне не присылайте. Он, говорит, самый выдающийся из всех живущих ныне курьеров. Стрела, говорит, молния, а не курьер»! Молодежи в пример тебя приводил. Так как, передашь?

Последние слова главы Управления были обращены к пустому месту: большая серая крыса шмыгнула по лестнице и помчалась быстрее ветра по направлению к улице Предсказателей погоды.

– Бесподобно, господин Горам, – восхищенно прошептал Барклюня, глядя на главу Управления с благоговением.

Великан громадной ручищей вытер пот со лба.

– К каждому человеку подход нужен, – назидательно проговорил он. – Барклюня, пойдемте дальше.

И Горам величественно прошествовал мимо. Однако секретарь, хороший знакомый Дарина, счел возможным задержаться еще на мгновение.

– Вообрази себе, – вполголоса сообщил он страдальческим голосом. – Сегодня – опять!

Дарин догрыз яблоко, воровато оглянулся по сторонам и швырнул огрызок в окно.

– Что на этот раз?

Секретарь проводил взглядом огрызок и печально вздохнул.

– Сегодня рано утром прибыл из Гильдии магов сам господин Схипхол.

– Важная шишка, – кивнул Дарин. – И что?

– Вообрази себе, сначала они с господином Горамом беседу вели, а потом господин Схипхол попросили папку за номером триста семьдесят пять достать. Там распоряжения и переписка относительно поставок серебра гоблинами. А папка на самой верхней полке хранится, рядом с коробкой за номером восемь дробь триста. Я поставил лестницу и только взобрался, как лестница возьми да и пошатнись, господин Схипхол изволили отпрыгнуть и врезаться в доспехи рыцаря, что стояли в углу. Получили весьма чувствительно по голове нагрудником а потом…

– Да ты-то тут при чем? Он же сам прыгал!

– … а потом на него свалился я вместе с папкой за номером триста семьдесят пять. И еще лестница, – Барклюня расстроено шмыгнул носом. – Господин Схипхол были очень недовольны и пригрозили мне заклинанием быстрого роста ушей.

– Ну, блин, – протянул Дарин, сочувственно глядя на приятеля. Секретарь Барклюня считал, что ему не очень-то везло в жизни – и не без основания. Дня не проходило, чтобы он не попадал в какую-нибудь передрягу и если бы Морское Управление учредило медаль «Выдающийся неудачник», вручили бы ее, без сомнения, Барклюне.

– Гм… ну, не все так плохо, – неуверенно сказал Дарин, глядя на секретаря и невольно представляя себе, как бы тот выглядел, если бы Схипхол все-таки применил заклинание. – Ведь маг-то получил, в конце концов, папку?

– За номером триста семьдесят пять, – пробормотал Барклюня.

– Значит, получил. Чего ты расстроился-то?

– А ты бы на моем месте… – секретарь хотел сказать еще что-то, но тут послышался раскатистый голос Горама:

– Барклюня!

Секретарь встрепенулся.

– Топай к складу номер восемь, там тебя давно ждут, – сообщил он и припустил по коридору что было духу. На повороте Барклюня оглянулся, махнул Дарину рукой, столкнулся с кем-то из посетителей, отпрыгнул, врезался в писцов, мирно бредущих по коридору, и скрылся за углом.

Дарин покачал головой и двинулся следом, обойдя стороной писцов, которые ползали по полу, собирая разлетевшиеся бумаги и поминая секретаря всякими нехорошими слова.

Возле широкой лестницы Дарин на мгновение задержался и почтительно поздоровался с худым лысым гоблином по имени Марголин.

– Приветствую, приветствую, – рассеянно отозвался тот, уткнувшись в пачку листов, сплошь исписанных мелким очерком. – Желаю процветания!

Как всегда, вид у Марголина был самый озабоченный. Старый гоблин вот уже двести лет заведовал огромным хозяйством всего Морского Управления и знал свое дело до мелочей. Казалось, разбуди его среди ночи, он и тогда без запинки ответит: сколько стульев и чернильниц имеется в канцелярии, сколько подсвечников находится в кабинете господина Горама и сколько метел можно обнаружить в каморке уборщиков, включая и ту, на которой старший уборщик Пиффа обычно летал навестить семью, живущую в предместьях Лутаки.

Сейчас, после двухсот лет безупречной службы, Марголин выходил в отставку, передавал дела новому управляющему и очень волновался, в надежные ли руки попадет такое большое и сложное хозяйство. Будущий завхоз, карлик по имени Куз, очень похожий на оживший гриб, тоже стоял возле лестницы, и, сдвинув брови, читал длинный свиток.

– Учет и учет! – скрипучим голосом вещал Куз. – Каждая мелочь: бумажка ли, свечной ли огарок – все должно быть учтено, записано, внесено в реестр под соответствующим номером. Это я вам серьезно говорю, – он вытащил из-за уха перо. – Итак, приступим. Пишу: западное крыло Управления. Что мы тут имеем? – он окинул взглядом широкую лестницу, по которой безостановочно сновали служащие и посетители. – В коридоре вижу отчетливо: латы рыцарей, две штуки, кресла для посетителей – пять кресел, цветы в горшках – семь горшков. Привидения имеются?

– Три штуки, – кивнул Марголин, поспешно проверяя что-то в собственном списке. – Одно, пожалуй, вычеркнуть можно, что-то давненько его не видно. Последний раз лет пятьдесят тому назад оно тут прогуливалось.

Новый управляющий заволновался.

– То есть, как это вычеркнуть? Как вычеркнуть, когда у меня во всех реестрах значится «три привидения»? – он уставился на Марголина. – А вдруг переучет? Инвентаризация? Проверка? Если господа проверяющие спросят: где еще один призрак? Что я скажу? Нет уж, – решительно заключил карлик. – Извольте недостающее привидение предоставить.

Марголин покосился на него с уважением. С таким дотошным преемником за сохранность имущества, пожалуй, можно было не волноваться.

– Недостающее привидение мы вам предоставим, – твердо пообещал гоблин. – Сегодня же пошлю нарочного в квартал Некромантов. В последний раз его там видели, в старом замке. Жаловался, что шумно у нас тут, народу много, ну, а у Некромантов, конечно, поспокойней…

– Так я могу надеяться на вас? Прекрасно… дальше. Летучие мыши… гм… – карлик задрал голову к потолку. – Мышей вижу отчетливо. Но сколько их?

– Много, – вздохнув, отвечал Марголин. – Пересчитать решительно невозможно. Потому, во всех реестрах вот уж лет сто пятьдесят так и пишем: «Летучие мыши в количестве неучтенном».

– Пишу – «в количестве»… – Куз вдруг заколебался и перо зависло над бумагой. – Гм… как хотите, а это непорядок. Что значит «в неучтенном»? Надо бы пересчитать. А если проверка, если…

Что ответил Марголин, Дарин не расслышал. Он сбежал по лестнице, пересек просторный, вымощенный камнем двор Морского Управления и направился к складам: они тянулись сразу за особняком, возле бухты. Дарин шел, разглядывал корабли, моряков, солидных капитанов, слушая плеск волны, крики чаек, и чувство у него было такое, словно он случайно попал на съемки исторического фильма.

Конечно, надо было торопиться – ведь не зря за ним отрядили самого быстрого курьера Управления – но отказать себе в удовольствии полюбоваться кораблями, было невозможно. Почти каждый из них украшала ярко раскрашенная носовая фигура, изготовленная в мастерских Лутаки и снабженная соответствующим заклинанием.

Дарин замедлил шаг, рассматривая носовые украшения и раздумывая, каково это – быть капитаном и беседовать с собственным кораблем, как вдруг услышал:

– Эй! Парень!

Он остановился.

Кричала русалка, украшающая собой «Любимицу морей». На всякий случай, Дарин оглянулся по сторонам: носовые фигуры, зачарованные магами, обычно общались только с капитанами или, на худой конец, с кем-то из команды. До остальных людей они снисходили редко, а к сухопутной публике относились свысока и вообще отказывались замечать.

Дарин решил уточнить:

– Это вы мне?

– Тебе, тебе! – такая непонятливость явно раздосадовала русалку. – Подойди поближе!

Он сделал несколько шагов и остановился, глядя на фигуру снизу вверх и с любопытством рассматривая покрытый чешуей хвост, человеческое туловище, роскошные, вырезанные из дерева кольца волос, покрытые позолоченной краской и яркие голубые глаза.

Русалка помялась немного, потом со скрипом повернулась к нему сначала в профиль, потом в фас:

– Как я выгляжу?

Тот поднял брови.

– Что? – недоверчиво переспросил он, от неожиданности переходя на «ты». – Что ты сказала? Как ты… что?!

Русалка беспокойно завертелась.

– Ты, часом, не глухой?! – недовольно осведомилась она. – Я спрашиваю: как я выгляжу? «Любимица морей» только пришла из Доршаты, путь неблизкий, к тому же мы три раза попадали в шторм. Вот я и хочу узнать. Краска нигде не облезла? Позолота по-прежнему яркая?

Дарин отошел на пару шагов и добросовестно оглядел фигуру.

– Выглядишь отлично, – заверил он, твердо зная, что любой женщине нужно говорить, что, что она хочет слышать, а свое мнение держать при себе и деревянная русалка, само собой, не исключение.

От его слов русалка расцвела.

– Правда? – кокетливо спросила она. – Хорошо… а перед плаванием я еще лучше выглядела! Такая была нарядная, свежепокрашенная…

– Да ты и сейчас, – как можно убедительней сказал Дарин. – Очень красивая и… и… сексапильная, – брякнул он.

Русалка насторожилась.

– Какая? – спросила она, скрипнув. – Что это за слово?

– Неважно, – принялся выкручиваться Дарин, догадавшись, что с сексапильностью деревянной фигуры он, пожалуй, дал маху. – Это значит «роскошная, цветущая», – пояснил он, несколько покривив душой. – На одном заморском языке.

Русалка подумала и милостиво кивнула.

– Тогда спасибо. Красивое слово. Знаю, ты в заморских языках – человек сведущий, я ведь тебя тут, на берегу, частенько вижу, – добавила она. – То с купцами толкуешь, то пассажирам что-то объясняешь… и вот, гляжу, ты идешь, дай, думаю, спрошу. Ты ведь толмач?

Дарин вздохнул.

– Можно и так сказать. Хотя… нет, верно. Я когда сюда попал из… издалека… э… словом, раньше я изучал иностранные языки в … неважно где. Осваивал будущую специальность, в общем.

– А какая у тебя будущая специальность? – поинтересовалась русалка.

– Художественный перевод, – вздохнул Дарин.

Русалка озадаченно сдвинула брови.

– Что это такое?

– Ну, я… э… перевожу, – принялся он втолковывать. – Перевожу, понимаешь?

Она пожала плечами.

– Чудно, как-то… а кого переводишь-то? И куда?

– Блин, – с чувством сказал Дарин. – Никого и никуда. Неважно. Долго это объяснять. В общем, когда я попал сюда, то оказалось, что парочка здешних языков очень даже похожа на те, что я изучал в … одном заведении. Подучил грамматику и… вот. Надо же мне чем-то заниматься, деньги зарабатывать, в конце концов! Кстати, мне надо идти к складу номер…

Русалка поскребла деревянным пальцем в деревянных же кудрях и вздохнула:

– Ясно. Все-таки, неважная краска, пооблупилась кое-где. Еще парочка таких штормов – и буду выглядеть совсем старухой.

Она выжидательно скосила глаза на Дарина.

– Вовсе нет! – поспешно сказал тот. – Ты… ты просто юная красотка! Соблазнительная и…

Тут он прикусил язык от греха подальше, чтоб не сболтнуть лишнего.

– Жаль, ты не видел, когда меня только-только покрасили, – довольным тоном сообщила фигура. – Ах, как я тогда выглядела!

– Представляю! Но, знаешь, мне на самом деле пора и…

– Да. Но, слушай, хочу тебя попросить кое о чем… только это строго между нами, понял?

Он кивнул, недоумевая, что могло потребоваться от него корабельной фигуре.

– Сходи-ка ты… кстати, тебя как зовут? – спохватилась русалка.

– Дарин.

– Странное имя. Ты что, из гномов?

Парень пожал плечами.

– Вроде, нет.

– Ну, ладно. Так вот, у меня есть маленькая просьба, но это очень, очень деликатно, – она порывисто вздохнула и со скрипом сложила руки на груди.

– Говори.

Русалка поколебалась немного, потом понизила голос.

– Есть один корабль… «Морской тритон» называется.

Дарин добросовестно посмотрел вдаль.

– Где?

– Он еще не пришел, но я точно знаю, что он направляется в Лутаку.

– И что?

Русалка потупила глаза.

– Мы знакомы, – стыдливо сообщила она.

– С кораблем?

– С Тритоном. Он тоже, как и я – носовое украшение корабля. Мы встретились на подходе в Ашуру и вместе стояли в бухте Лазури, нежно соприкасаясь бортами, и легкий ветерок пролетал над нашими палубами.

Неожиданное красноречие немного удивило Дарина.

– В самом деле? – он снова посмотрел в сторону склада номер восемь.

– Да. Сам понимаешь, когда стоишь на якоре недельку-другую, конечно, заведешь знакомство, побеседуешь, – видя, что русалка настроилась на подробный рассказ, Дарин нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – Он был такой неприступный, такой неразговорчивый, загадочный…

Она мечтательно вздохнула, бросив взгляд вдаль, выглядывая, не идет ли «Морской Тритон». – Там, в бухте к нему все время «Золотая нимфа» с разговорами приставала. Как только команда заснет, так она и начинает. Болтлива до ужаса! А сама – ничего особенного… ну, правда, только что после ремонта, так что, конечно, выглядела свежо. Пришлось с ней разобраться, – многозначительно сообщила русалка. – Ну, она сразу примолкла…а наутро паруса подняла да и ушла куда-то в Наргалию. А он… словом, я жду. Нужно поговорить, объясниться, в конце концов.

– А от меня-то тебе чего надо?

– Можешь узнать, когда он прибудет? Я бы у своего капитана спросила, но… – она замялась. – Это же секрет. А капитан, я точно знаю, скажет первому помощнику, тот проболтается – боцману, и вот уже к вечеру даже юнги все знают.

Дарин подумал.

– Могу спросить у секретаря Барклюни, если хочешь, у него все капитанские сводки имеются.

Русалка встрепенулась.

– Сводки? Прекрасно! Так иди же, что стоишь! – набросилась она на него. – Иди, узнавай, а потом… ты здесь завтра будешь?

– Буду. А ты?

– Мне еще неделю тут стоять. Завтра утром приди и расскажи. Понял?

– Понял, понял. Схожу попозже. А сейчас – пора мне!

И Дарин припустил что было духу к складу номер восемь, возле которого стояла группа людей. Еще издалека он увидел купца Бутасу, которого частенько встречал в Морском Управлении. Бутаса тоже заметил Дарина и отчаянно замахал ему руками. Тот припустил бегом – негоже заставлять почтенного купца топтаться на берегу в ожидании толмача.

Кроме того, возле склада маячила длинная нескладная фигура племянника Бутасы, Мекеля – он, вот уже второй год, прилежно изучал торговое дело под руководством процветающего дядюшки. Рядом стоял незнакомый невысокий крепкий человек с загорелым лицом и седеющими кудрями и еще три коренастые смуглые личности, в которых Дарин тут же признал отхов – обитателей Сангерии, далекой заброшенной окраины королевства. Эта была местность, населенная самыми фантастическими существами, столь негостеприимными и недружелюбными, что путешественники туда и нос боялись показать. Даже его величество Бутфарп четырнадцатый, сколько бы ни намекал ему советник по финансам, что проживающие в Сангерии тролли, огры, мороки, болотные ведьмы и отхи – племя кочевников-овцеводов – являются подданными короля, а потому с них должны исправно взыматься налоги, как со всех остальных граждан, предпочитал делать вид, что никакой Сангерии не существует вообще. Когда же финансовый советник становился совсем уж невыносим, его величество кротко предлагал ему отправиться туда лично и добиться того, чтобы тамошнее население ликвидировало, наконец, задолженности по налогам в королевскую казну. После этого разговор о Сангерии сам собой затухал.

Бутаса был первым купцом, который отважился побывать на окраине королевства. Нельзя сказать, чтоб он был отчаянным смельчаком: Бутасе не давали покоя слухи о якобы волшебных овцах, которых разводили кочевники-отхи. Одежда, изготовленная из такой шерсти не промокала под дождем и согревала в любой мороз. Купец потерял покой и сон, подсчитывая, какую баснословную прибыль он мог бы получить, если купил бы шерсть у отхов и перепродал снежным великанам.

Великаны-то, живущие на севере-то, среди снега и льда заплатят за нее кучу золота! Наконец, после долгих колебаний, Бутаса решил рискнуть: отыскал в Лутаке старого гоблина, знающего язык отхи, снарядил небольшой караван и пустился в путь.

Рискованное путешествие удалась блестяще: Бутаса ухитрился наладить связи с племенами овцеводов, занялся торговлей волшебной шерстью и богател не по дням, а по часам. Конкуренции он почти не опасался: по Лутаке ползли упорные слухи о том, что отхи, недовольные тем, как гоблин-толмач переводил их речи, съели его на одном из праздников. Было ли это правдой или досужей выдумкой, никто не знал, только охотников ехать к отхи по-прежнему не находилось, гоблина-толмача и, правда, больше никто не видел, а на все вопросы о нем Бутаса скучнел и переводил разговор на другое.

Дела его шли все лучше и лучше: с прошлого года отхи сами стали привозить товар в Лутку и предприимчивый Бутаса расширил предприятие – взял в дело надежного партнера, купца по имени Меркатель, да выписал из маленького приморского городка племянника – обучать ремеслу.

Были, конечно, у предприимчивого купца и кое-какие проблемы: не сразу удалось найти толмача, сведущего в языке – желающих толковать с дикарями, которые съедали всех, кто им не угодил, было трудновато – поэтому появление в Лутаке Дарина явилось для него настоящим подарком.

– Ну, где ты ходишь? – страдальческим тоном начал Бутаса. – Я опаздываю, дел столько, что хоть на части разорвись, а ты с русалкой лясы точишь!

– Да я…

– Давай, парень, принимайся за дело, выясни, что им надо? Я так понимаю, они чем-то недовольны? Только, упаси небо, чтоб они не обиделись! Эти дикари-кочевники – мой золотой запас, гарантия моего процветания! Вот этот, с кольцом в носу – сын ихнего царька, с ним и говори.

Стоявший рядом человек засмеялся.

– Ты Дарин? – поинтересовался он.

– Точно, я. И пока еще не съеден отхи, как видите. А вы – капитан Солока?

– Не съеден? Не радуйся очень-то, – многозначительно проворчал Бутаса. – Толмач-гоблин тоже… гм, ладно, не будем об этом.

– Точно, я – Солока. Будь другом, потолкуй с этими крикунами. Мы приняли груз: тюки с шерстью волшебных овец. Все честь по чести, с документами, со страховкой, как полагается. И вдруг заявляются эти трое, поднимают крик и пытаются что-то втолковать!

– Что-то хотят, а что – не пойму! – в отчаянии подхватил Бутаса. – Я, когда был в Сангерии, пытался хоть пару слов по-ихнему выучить, да куда там! Чуть язык не сломал.

– Пару слов-то я знаю, но не больше. А ты там был? – заинтересовался Солока. – Тяга к приключениям?

– Тяга к кругленькому счету в банке, – отрезал купец. – И к обеспеченной старости. И к желанию встретить черный день, если, конечно, таковой настанет, богатым человеком. И, – вздохнул он. – Не буду скрывать, тяга к молоденьким красоткам, которые бывают ласковы, только когда поймут, что у тебя увесистый кошелек…

– Дядя, – пролепетал Мекель. – Ты ведь женат!

– Одно другому не мешает, – назидательно проговорил дядюшка.

– Ладно, сейчас, – сказал Дарин, поглядывая на отхи.

– Толкуйте, толкуйте, а мне пора! – перебил его Бутаса. – В Морском Управлении требуют опись товара, так что я исчезаю!

Он торопливо поклонился кочевникам.

– Желаю процветания! Дарин, переведи, что я им желаю процветания! Мекель, ты за старшего.

И Бутаса припустил к особняку Морского Управления со всей прытью, которую может позволить себе почтенный купец, твердо рассчитывающий лет через пять-шесть стать одним из самых богатых людей Лутаки.

Мекель проводил дядюшку тоскливым взглядом: он боялся отхи, как огня, хоть изо всех сил пытался скрыть это.

– Что им надо? – обреченно спросил он, избегая смотреть на кочевников.

– Щас узнаем, – пообещал Дарин. Он посмотрел на коренастого черноволосого кочевника, нос которого украшало золотое колечко. – Вот этого кольценосца сейчас спросим…

Он произнес традиционное приветствие племени отхи и приступил к делу.

– Скажи этому юнцу, – свирепо вращая глазами, начал «кольценосец». – Что я скормлю его голодным троллям, потому что он недостоин того, чтоб его съели такие великие воины, как мы!

Дарин понимающе кивнул.

– Что? Что он говорит?!

– Здоровается. Говорит, что он великий воин и очень рад тебя видеть.

Мекель поежился.

– Они ж, вроде, пастухи?

– Может, и пастухи, – согласился Дарин. – Но считают себя воинами. Спорить не советую, – добавил он, заметив, что Мекель открыл рот.

– И зачем дядюшка выписал меня в Лутаку? – убитым тоном проговорил он вполголоса. – Я бы лучше дома…

– Погоди ты, не мешай. Чем же этот несчастный заслужил немилость? – самым серьезным тоном осведомился Дарин у «кольценосца». – Может ли он вымолить прощение?

Тот на мгновение задумался.

– Пусть в следующем году он покупает у нас не только шерсть. Наши земли богаты многим! Шкуры, серебро… нам нужно много денег!

– Что?! Что?! Что ему надо?

– Торговлю он хочет расширить, – пояснил Дарин. – Шкуры, серебро и прочие колониальные товары. Будете покупать?

Мекель вытер со лба холодный пот.

– Я без дядюшки не уполномочен… хорошо, будем…

а серебро в слитках или как?

– Скажи ему, что я уничтожу его, а его жену возьму к себе в рабыни, если он в следующий раз он не даст мне хорошую цену за наш товар! – прорычал «кольценосец».

– И зачем я сюда приехал… лучше бы дома… что он рычит?

– Передает пожелания здоровья и благополучия твоей семье, – не моргнув глазом, перевел Дарин. – Особенно, жене.

– Нет у меня жены… – Мекель опасливо посмотрел на свирепую физиономию отхи. – Э… э… спасибо за пожелания. Дядюшка просил уточнить, привезут ли они, согласно договоренности, горный хрусталь? Он сейчас в хорошей цене.

Дарин повернулся к отхи: три пары пылающих глаз уставились на него.

– Этот почтенный человек, – Дарин плавно повел рукой в сторону Мекеля. – Умоляет вас проявить к нему милосердие и рассчитывает на ваше великодушие. Он понимает, видит перед собой великих воинов и осознает все свое ничтожество.

Отхи приосанились.

– И припадая к вашим ногам, – вдохновенно продолжил он, стараясь не смотреть на развеселившегося вдруг капитана Солоку. – Он смиренно вопрошает: какой прекрасный товар привезут в следующий раз благородные потомки богов? Может, горный хрусталь?

«Кольценосец» взглянул на Мекеля сверху вниз.

– Скажи ему – нам приятно видеть в этом дикаре уважение к настоящим воинам. Скажи, что за это мы, может быть, оставим ему жизнь.

– Что? Что он говорит? – забеспокоился Мекель.

– Говорит, что редко встретишь столь приятного человека, как ты, – добросовестно перевел Дарин. – Радуйся, Мекель, похоже, ты ему понравился.

Тот вдруг насторожился.

– В каком смысле? – осторожно спросил он и на всякий случай сделал незаметный шажок назад.

На капитана Солоку вдруг напал странный кашель, очень похожий на смех.

– В деловом. Говорит, у тебя хватка настоящего купца!

Мекель зарделся.

– А дядюшка говорит, что толку от меня – на медный лемпир… а вот, оказывается, как? Слышали, что он сказал? – обратился он к капитану Солоке. Тот отчаянно закивал, не в силах вымолвить ни слова.

– А еще дядюшка говорил, что эти отхи – дикари. Якшаются с троллями и все такое. А они, оказывается, очень приятные и разумные люди!

Он победно посмотрел на Дарина.

– Конечно! – поспешно ответил тот.

– Само собой, – подтвердил и капитан Солока.

Мекель приподнялся на цыпочки и отважно похлопал «кольценосца» по плечу.

Тот окаменел.

Дарин и капитан Солока в ужасе переглянулись.

– У народа, к которому принадлежит этот человек, этот жест означает следующее, – заторопился Дарин. – Так приветствуют только великих людей, в знак величайшего уважения. Этим как бы говорится, что понимает, что он ничто, пыль под сапогами великого воина!

С «великими» в этой речи был, пожалуй, перебор, но «кольценосец», который целую минуту сверлил взглядом оцепеневшего Мекеля, вдруг неожиданно расхохотался.

– Этот рыжий дикарь мне нравится, – сказал он. – Его можно держать дома вместо шута. Я приеду сюда на зимнюю Ярмарку, чтобы посмеяться над ним.

– Что он говорит? – пролепетал Мекель.

– Благодарит тебя от всей души и надеется на дальнейшее плодотворное сотрудничество! – без запинки отбарабанил Дарин.

Когда отхи, наконец-то, удалились, Мекель перевел дух.

– Значит, скажу дядюшке, что в следующий раз они не только шерсть привезут… хорошо. Интересные они все-таки! И в людях хорошо разбираются. Вот этот, с кольцом в носу – только глянул на меня, а сразу определил, что к чему. А что?! Хватка у меня и правда есть, способностей тоже не занимать! Умен, усерден… еще наживу капитал! Дядюшка тоже с малого начинал.

Он отчитал несколько серебряных монет и протянул Дарину.

– Вот, держи. Ну, мне пора! Расскажу дядюшке, как все прошло!

И Мекель бодрым шагом устремился прочь.

Дарин и капитан Солока неторопливо направились к Морскому Управлению. Погода менялась: не иначе, кто-то из Гильдии магов позаботился о том, чтоб во время Летней Ярмарки, упаси небо, не пошел дождь или не приключился бы иной природный катаклизм. Засияло солнце, подул с моря свежий бриз, пахнущий солью и водорослями, сдернул туманную пелену, укрывавшую Лутаку, и, словно ожившая иллюстрация к волшебной сказке, из тумана выступил город: остроконечные башни, дома, узкие крутые улицы, террасы и площади.

Капитан Солока прервал обстоятельный рассказ о плавании к Огненным берегам, где вся его команда чудом избежала гибели в пасти гигантского морского змея, и несколько минут созерцал открывшийся ему пейзаж в полном молчании.

– Самый лучший город на земле, – убежденно сказал он. – Самый лучший. Поверь мне, а уж я где только не был и чего только не видел!

Дарин согласно кивнул.

Когда они подошли к кованым воротам Морского Управления, капитан Солока как раз приступил к самому драматичному эпизоду повествования:

– И вот, когда эта проклятая тварь разинула пасть, я крикнул…

Что он крикнул, Дарин так и не узнал. Выражения лица капитана Солоки внезапно сделалось таким, словно он узрел морского змея, о котором рассказывал, прямо перед собой. Дарин проследил его взгляд – и тоже открыл рот.

Возле ворот появилось прекрасное видение: стройная высокая девушка с пепельными кудрями и зелеными глазами. Вид красавица имела самый решительный. За ней по пятам следовала дама средних лет с навеки застывшим на лице выражением безграничного терпения.

– А я вам говорю, что он скрывается где-то здесь! – тоном, не терпящим возражений, говорила девушка, изящно кутаясь в шелковую накидку, как нельзя лучше оттенявшую цвет ее глаз. – Мне сказали совершенно точно, что он собирается покинуть Лутаку. Но прежде чем он это сделает, я ему все, все скажу!

– Осталось его отыскать, – сдержанным тоном сказала дама. – А сделать это, уверяю вас, будет нелегко. Взгляните, сколько тут народу!

Капитан Солока и Дарин переглянулись.

– Вы кого-то разыскиваете, дамы? – поспешно осведомился капитан. – В Морском Управлении или на кораблях? Могу ли я помочь чем-то?

Девушка на мгновение задумалась.

– Да, – решительно ответила она. – Мы… я действительно хочу отыскать здесь одного… одного негодяя.

– Негодяя? – озадаченно переспросил Солока.

– Именно! Одного молодого человека, который с какой-то стати решил покинуть Лутаку. Но пока он не выслушает все, что я о нем думаю, пусть и не мечтает уехать отсюда!

Она окинула взглядом бухту.

– Эти корабли – когда они отправятся в путь?

– Не раньше, чем закончится Ярмарка, сударыня, – отвечал капитан Солока.

– Вы можете звать меня Ичли. Так значит, они отплывут через три дня?

– Совершенно верно, госпожа Ичли.

– Прекрасно. Так вот, – зеленые глаза девушки сверкнули. – Я лично намерена обойти каждый корабль, встретиться с каждым капитаном и выяснить у него, не появлялся ли у него среди пассажиров высокий белокурый молодой человек…

– Можно узнать, сударыня, – как можно почтительней произнес капитан. – Имя этого молодого человека? Поверьте, по спискам пассажиров мы сможем найти его гораздо быстрее.

– А кто такой этот молодой человек? – встрял Дарин, исподтишка подробно разглядывая красавицу.

– О! – воскликнула Ичли, и на ее щеках появился легкий румянец. – Никто, совершенно никто! А зовут его…

– Этот несчастный молодой человек – жених госпожи Ичли, – сухо вставила дама, поправляя кружевной воротничок скромного серого платья.

Девушка сердито топнула ногой.

– Почему вы все время лезете не в свое дело, Манума!

– Может быть, потому, что я ваша наперсница, госпожа Ичли? Ваш отец платит мне за то…

– Но не нянька же! Я в состоянии сама решать, что мне нужно делать!

Манума страдальчески вздохнула и умолкла.

Девушка повернулась к капитану.

– Да, он действительно мой жених, – небрежным тоном сообщила она. – Но – бывший. Бывший! А теперь я его и видеть не желаю!

Капитан Солока озадаченно сдвинул брови.

– В таком случае, госпожа Ичли, зачем ж его искать?

Дама с сером закатила глаза.

Румянец на щеках девушки стал еще ярче.

– Чтобы сказать ему, что он…что он – негодяй и что я больше никогда, никогда не хочу его видеть! – отчеканила она. – И пусть не мечтает, что я когда-нибудь прощу его и…

– А что он такого сделал? – с интересом спросил Дарин.

Манума, слушавшая разговор с поджатыми губами, вмешалась.

– Госпожа Ичли, – твердым голосом сказала она. – Позвольте вам напомнить: вы сами его прогнали. Прогнали, поссорившись с этим несчастным молодым человеком из-за пустяка, заявили, что видеть его больше не желаете, велели ему немедленно покинуть Лутаку и никогда, никогда больше не попадался вам на глаза. Так?

Девушка потеребила кисти накидки и подумала.

– Ну… да, – нехотя призналась она. – Я так сказала. Но он не должен был так поступать, как… как… вот так взять и уехать! Право, за это я ненавижу его еще сильней.

– Что ж, – обреченно вздохнул капитан Солока. – Попробую вам помочь. Вообще-то мой корабль тоже берет несколько пассажиров их Лутаки…как он выглядит, этот отвратительный негодяй?

– О! Он и выглядит, как негодяй, то есть, отвратительно! – горячо воскликнула девушка. – Высокого роста, глаза – синие, ресницы – черные, а волосы…волосы у него светлые, с таким, знаете, золотым оттенком, а когда на них падает солнечный луч, они так и загораются на солнце, – она мечтательно вздохнула. – У него белые ровные зубы, а когда он улыбается, то…

– Понятно, – кивнул Солока, обменявшись взглядом с Манумой. – Что ж, портрет негодяя мне ясен. Теперь я вижу, что вы действительно преисполнены к нему самой жгучей ненависти.

– Да! Да! – с жаром воскликнула Ичли. – И я должна сказать ему, как я его ненавижу, пока он не покинул Лутаку навсегда! Потому что если он ее покинет…

Она поднесла к глазам крошечный кружевной платочек, но тут же спохватилась и взяла себя в руки:

– Значит, решено, – она посмотрела на капитана Солоку. – Вы обязаны мне помочь, поэтому приступим к делу немедленно!

Когда Дарин вернулся, наконец, на улицу, где находился дом с синими ставнями, день начинал клониться к вечеру. Едва он подошел к крыльцу, как из кустов возле высунулась морда Тохты: кобольд вращал глазами и махал лапами так, будто изображал пьяного тролля.

– Ты чего? – с недоумением спросил Дарин, глядя на менялу. – Заболел, что ли?

Тот ткнул лапой в сторону окна.

– А! Посетитель? – догадался Дарин, остановившись. – Понятно. Ладно, я тут посижу, пока Фендуляр не управится. А кто там?

– Купец, – сквозь зубы пробормотал кобольд и нырнул в кусты. Он был занят важным делом: выкапывал косточку из клумбы с лютиками, чтоб перепрятать понадежней, возможно, в гостиной за диваном или в комнате Дарина, но так, чтобы сам Дарин об этом до поры до времени ничего не знал. – Клиент, битком набитый деньгами, а Фендуляр, этот безмозглый тролль, совсем забыл все, что я ему рассказывал про этого самого купца!

Он сунул выкопанную кость в кусты, решив пронести в дом при первой же возможности.

Дарин осторожно приблизился и заглянул в окно. На стуле, спиной к нему, сидел человек, а напротив, развалившись в кресле, находился Фендуляр.

– Прошлое, прошлое, гм… – бормотал он, явно припоминая сведения, полученные накануне от Тохты. Вспомнить ничего не удавалось, и призрак бросил отчаянный взгляд в окно.

– Родились вы в Наргалии…

Тохта, подкравшись, тоже осторожно заглянул в комнату.

– В какой Наргалии?! В Доршате! В Доршате, идиот! – беспокойно зашипел он. – Ну, что ты мелешь!

Купец насторожился и пристально уставился на Фендуляра.

– А мне сказывали, будто ты, призрак, видишь прошлое людей, будто на ладони?

– Верней, в Доршате, – поправился Фендуляр. – Конечно, вижу. Каждого человечишку насквозь вижу, как стеклянного. Ну, ошибся, с кем не бывает. Я же общаюсь с духами, вот прямо сейчас с ними и разговариваю, а там, в потустороннем мире, такая, понимаешь, суета, такой шум! Духов – полчища, и все говорят, говорят! Не сразу и расслышишь.

Купец, успокоившись, кивнул.

– Он – единственный сын в семье и унаследовал дело отца, стал торговать пряностями и благовониями, – снова зашипел кобольд, возникая в окне, за спиной купца. – Гоблин, страдающий скудоумием, ты сейчас все дело испортишь!

– А в вашем роду кто-то страдал скудоумием? – осведомился Фендуляр, устремив на купца сочувственный взгляд и тщетно стараясь расслышать, сдавленное бормотание Тохты. – И кто же?

Кобольд схватился за голову и рухнул в кусты.

Фендуляр бросил в окно отчаянный взгляд, увидел Дарина, который показывал ему кулак и понял, что брякнул что-то не то.

– Ваше прошлое покрыто туманом, – загудел призрак, вперив взгляд в забеспокоившегося купца. – Но не так это и важно. Что такое прошлое, в конце-то концов! Его больше нет и думать о нем не стоит! Вот взять, к примеру, меня, – переведя разговор на любимую тему, Фендуляр оживился. – Ну, я тебе уже рассказывал только что. Тебе, конечно, знакомо имя барона Патона Пика? Нет?! Гм… а ведь я – его восьмой сын. Единственный. Куда делись еще семь? Потом скажу, не о том сейчас речь. Я хотел о моих соседях поведать. Я тебе говорил, что они меня убили?! Так-таки взяли и убили! Вот и кинжалишко, видишь? Воткнули в грудь, жалкие людишки! Но это еще не все. Я, как человек благородный, знакомый с приличиями, решил отомстить, – Фендуляр многозначительно взглянул на посетителя. – По первости очень этим увлекался, местью, то есть! Являлся по ночам, гремел цепями, стонал, завывал, вздыхал – словом, делал все, что полагается делать духу. В конце концов, у нас, призраков, средства мести все-таки сильно ограничены. Но я старался, мстил, как только мог! И что?

– Что? – спросил заинтересовавшийся купец.

– Мои соседи – проклятые людишки, никакого понятия о приличиях! – с досадой проговорил призрак. – Я завываю, скрежещу зубами, стараюсь изо всех сил, а они?!

Он побарабанил пальцами по столу.

– А им – хоть бы хны! «А, говорят, опять Фендуляр явился». Перевернутся, подлецы, на другой бок и снова засыпают. И только-то!

Он расстроено умолк.

– Плакали наши денежки, – мрачно проговорил Тохта, выбираясь из зарослей и снова подкрадываясь к окну. – Нипочем купец не заплатит!

– Не заплатит, – согласился Дарин. Он прокрался вдоль дома и осторожно заглянул в другое окно: по лавке бродил посетитель – тщедушный маленький человечек – и с интересом рассматривал выставленный товар.

– Выбор у нас богатый, – разглагольствовал Дадалион. – Огромный, прямо скажем. Сами видите, чего только нет! Волшебные дудочки, зачарованные свитки, магические кольца, хрустальные шары, в которых можно разглядеть будущее. И все за полцены!

– Что ж там разглядишь за полцены? – скептически поинтересовался покупатель, останавливаясь перед полкой с хрустальными шарами.

– Ровно половину будущего, – хладнокровно отвечал Дадалион. – А вот обратите внимание, книги чародеев. Полное собрание сочинений! Исключительно похожи на настоящие, просто точь-в-точь, никто не отличит. Взгляните, какие переплеты, какая бумага! Солидные, увесистые тома – украшение любого кабинета или гостиной, особенно, если подобрать их так, чтоб корешки гармонировали по цвету с обоями или портьерами.

– А там написано волшебными буквами? – с жадным любопытством спросил покупатель.

– Можно и так сказать, – немного уклончиво отвечал Дадалион. – У нас надежные поставщики из Магического квартала. Мы ведем торговлю исключительно честно и добросовестно.

Покупатель заколебался.

– А вот, – торжественным тоном продолжал Дадалион, подводя его к стене. – Чародейское зеркало! Редкая вещь, – доверительно сообщил он. – Роскошь и пышность, утонченность и вкус. И заметьте, выглядит по-настоящему волшебно. Изготовлено гномами. Представьте, как оно украсит ваш дом, как будет счастлива ваша супруга, как станут завидовать соседи!

– Неужели продаст? – Дарин затаил дыхание. – Блин, а я-то сегодня вечером хотел…

– Что хотел? – кобольд тоже оказался рядом.

– Неважно. Тебе неинтересно будет.

– Это зеркало отражает все, что видело когда-то. Обратите внимание, сейчас оно покажет цветущий луг и речку… речку, я сказал! Речку! Э… м-да. Не обращайте внимания и не берите близко к сердцу, это оно так шутит! Просто шутит. Уверяю, к вам лично это не относилось…

– Не купит, – с облегчением выдохнул Дарин. – Это хорошо. Интересно, что оно показало на этот раз?

– Какую-нибудь гадость, – проворчал Тохта. Он уселся на землю и принялся нервно обкусывать когти на передних лапах. – Ну, Фендуляр, дождешься ты у меня…

Наконец, посетитель, купив дюжину волшебных серебряных ложек, покинул лавку. Сразу же после покупателя, убрался восвояси и купец, желающий получить предсказания, и в дом ворвался разъяренный Тохта. Фендуляр, предвидя большие неприятности, предусмотрительно взмыл к потолку.

– Ну, что, что? – загудел призрак, делая вид, что ничего особенного не произошло. – Ну, ошибся немного, с кем не бывает!

– Немного? Немного? – разъяренно тявкал кобольд, подпрыгивая и размахивая кочергой, стараясь достать Фендуляра, надежно укрывшегося между потолочных балок.

– Да ладно тебе, брось! Ну, Тохта, уймешься ты или нет? Слушай лучше меня, мне вот какая мыслишка в голову пришла: что если…

Дверь стукнула, на пороге появился Дадалион.

– Я почти продал зеркало, – расстроенно проговорил он. – Почти! Торговец уже готов был развязать кошель, но тут оно, вместо цветущего луга и речки, ни с того, ни с сего вдруг начало показывать брачные игрища драконид! Отвратительное зрелище, сплошные двусмысленности… понятное дело, покупатель тут же передумал. Передумал буквально в последний момент! А я уже представил, как его денежки становятся моими.

Он вздохнул и окинул комнату взглядом.

– Что это тут у вас происходит?

– А на что похоже? – осведомился Дарин. Он уселся за стол и развернул пергамент с наброском герба. – Война призрака и кобольда. Тохта против Фендуляра, ставки принимаются.

– А, вот как. Наверное, Фендуляр опять напортачил?

– Из-за этого тупоголового привидения нам денег не видать, как вампиру – своего отражения! – кобольд отшвырнул бесполезную кочергу и огляделся по сторонам, в поисках другого оружия.

– А я, представь, – начал Дадалион, усаживаясь в кресло у стола. – Пока тебя не было, заглянул на улицу Мастеров, отнес главе цеха перчаточников пергамент с родословием. Почтенные предки, один другого знатнее и печати совсем, как настоящие. Он на днях едет навестить тещу. Она все пилила дочь, что та вышла замуж не за благородного господина, а за обычного перчаточника, ну, надеюсь, теперь посмотрит на родословие и поймет, что благороднее ее зятя разве что сам король. Хорошее родословие.

– Я старался, – скромно ответил Дарин. – Заплатил перчаточник?

– Заплатил, – с тяжелым вздохом ответил Дадалион. – Но торговался не хуже гнома. За каждый медный лемпир приходилось сражаться буквально не на жизнь, а на смерть. Я и сражался, но в тоже время успокаивал себя тем, что мысленно составлял для него прекрасное завещание.

Дарин понимающе кивнул. Было у Дадалиона такое невинное хобби – он очень любил на досуге написать парочку-другую завещаний: для скупых покупателей, прижимистых клиентов, недобросовестных поставщиков и просто хороших знакомых.

– Скажу прямо, именно это завещание удалось на славу, это просто моя удача!

Дадалион задумался на мгновение, глядя, как кобольд, взобравшись на спинку кресла, пытается стукнуть Фендуляра полированной черной тростью, забытой в лавке кем-то из посетителей и тряхнул головой.

– Я должен, – решительно проговорил он, чувствуя прилив вдохновения. – Да, должен написать его! Дарин, подай мне бумагу.

Тот потянулся за листом.

– Не эту, – решительным жестом остановил его Дадалион. – Давай самую дешевую. Пока я торговался с этим скупердяем, у меня было видение, – объяснил он. – Такое, знаешь ли, приятное успокаивающее видение: как перчаточник разорился и скончался в страшной бедности, окруженный безжалостными кредиторами. Стало быть, и бумага для завещания должна быть соответствующей.

Он положил перед собой листок плохо выделанной толстой бумаги, макнул перо в чернильницу и возвел глаза к потолку.

– Начать нужно традиционно: «Я, глава цеха перчаточников Дактикас Мук, находясь в здравом уме и трезвой памяти»… тьфу, ты, наоборот… кстати, я не рассказывал вам? – он посмотрел сперва на Дарина, затем взглянул на потолок, где, между балок висел Фендуляр. – Сам только сегодня узнал. Грипплен, торговец недвижимостью в Морском квартале, помните такого? Страшный богач! Скончался пару недель назад.

– И что? – недовольно прогудел Фендуляр. – Тохта, ты уймешься или нет?

– А то, что когда вскрыли завещание, то выяснили, что все свои денежки до последнего лемпира, он завещал – кому бы вы думали?!

– Ну… – нерешительно протянул Дарин. – Жене, наверное?

– Как бы не так! – воскликнул Дадалион. – Своему ослу!

Тохта замер с поднятой палкой. Потом он спрыгнул со спинки кресла и подошел к столу.

– Своему ослу?

– Вот именно. Они с женушкой не ладили, скажем прямо, терпеть друг друга не могли, вот он и решил ей досадить.

– А дальше? – поинтересовался Фендуляр. Он спланировал вниз и устроился в кресле, предусмотрительно выбрав то, что стояло подальше от кобольда.

– Что сказать? – покачал головой Дадалион. – Против последней воли усопшего не пойдешь! Вдова уже и на кладбище бегала, хотела с усопшим поругаться, да он заранее предупредил некромантов, что видеть ее не хочет и нипочем из склепа не выйдет.

– У нас в Лутаке живет баснословно богатый осел, – задумчиво проговорил кобольд. – Осел – богат, а вот мы – пока не очень. Гм… гм… что бы предпринять?

Дадалион нацелился пером на бумагу.

– Уже предприняли. Вдовушка, не будь дурой, сегодня утром сочеталась с этим ослом законным браком.

Дарин вытаращил глаза.

– Что?! С ослом?!

– А что? Все по закону, не придерешься. Теперь, помяните мое слово, через недельку-другую четвероногий супруг скончается от какой-нибудь неведомой хвори и вдовушка получит все денежки в свое полное распоряжение! Осел-то вряд ли оставит завещание!

Фендуляр захохотал.

Дадалион поставил в завещании последнюю точку и откинулся на спинку стула.

– Да, – растроганно молвил он, пробегая глазами написанное. – Верите ли, даже слезы наворачиваются! За этими скупыми строками, за сдержанными выражениями стоит тяжелая, полная лишений и нищеты жизнь Дактикаса Мука. Потерять все свое состояние, потерпеть такой крах! Жена от него ушла, дети бросили, друзья отвернулись, – он довольно вздохнул. – Особенно мне удался последний абзац, где Дактикас просит похоронить его на самом бедном участке кладбища, похоронить в кредит, ибо даже на самое скромное захоронение у него нет ни медного лемпира!

Дадалион промокнул глаза платком.

– Право, даже сам расстроился.

– Чего расстраиваться-то? – буркнул Тохта, все еще сердито косясь на Фендуляра. – Этот перчаточник – жив-здоров, по-прежнему богат и…

– Сила воображения, – пояснил Дадалион, снисходительно поглядывая на взъерошенного кобольда. – Сила воображения, вдохновение, талант, литературный дар, в конце концов! Тебе этого не понять.

Он еще раз полюбовался завещанием.

– Спрячу его и буду иной раз перечитывать. Ничто так не приводит в приятное расположение духа, как чтение чужого завещание. Если, конечно, оно составлено, как надо. Читаешь – и на душе становится так светло, так празднично!

С главной площади Лутаки долетел еле слышный перезвон городских часов.

Дадалион спохватился.

– Совсем запамятовал, мне ведь пора к гному, он хотел уточнить кто-что по своему родословию. Прибавить парочку-другую знаменитых предков. Ох, чувствую, попьет он из меня кровушки, как упырь из девственницы! – Дадалион поспешно вытащил пестро раскрашенный пергамент, свернул и засунул в футляр. – Ну, да ладно. Если что – вечерком сочиню для него завещание, успокою нервы. Дарин!

Парень поднял голову и вопросительно уставился на него.

– Остаешься вместо меня. Если появятся покупатели в лавке, постарайся все-таки продать им это проклятое зеркало. Главное, не позволяй ему отражать всякие непристойности, до тех пор, пока его не купили.

Дадалион на мгновение задумался.

– Начинаю подозревать, что на него наложено заклятье. Потому-то его никто и не покупает.

– Если оно показывает брачные игрища драконид, – пробурчал кобольд. – То и без заклятья его никто не купит.

Наконец, отдав еще парочку-другую распоряжений, Дадалион прихватил футляр с пергаментом и покинул дом.

Фендуляр пухлым облаком полетал по комнате из конца в конец, попробовал как бы невзначай завязать с Тохтой разговор, но кобольд все еще сердился, и призраку ничего не оставалось, как снова устроиться в кресле.

– Ну-с, – любезным тоном обратился он к Дарину. – Что поделываем?

– Отстань, Фендуляр, – отмахнулся тот. – Сам видишь, что поделываю. Герб придумываю.

– Герб? – снисходительно хмыкнул призрак. – Он только у знатных людей бывает, а у гнома не герб, а так, гербишко. Вот помню, как-то…

– Лучше помоги придумать, что на этом гербишке должно быть изображено, – Дарин пододвинул поближе коробочку с кусочками угля и принялся выбирать подходящий.

– Запросто, – хвастливо заявил Фендуляр. – Можно фазана или орла, можно лису или зайца. А, Тохта?

– Лучше уж орла, – пробурчал кобольд, не глядя на призрака.

Фендцляр понял, что приятель сменил гнев на милость и обрадовался:

– Вот и Тохта со мной согласен!

Он выбрался из кресла и подлетел к камину, возле которого сидел кобольд.

– Послушай… гм…признаю, с этим купчишкой я дал маху, но…

Глаза Тохты сверкнули рубиновым огнем:

– Дал маху?! Безмозглый дурак, ты все испортил!

– Тихо вы! – прикрикнул Дарин. – Не мешайте думать!

Кобольд и призрак убрались в угол и принялись там препираться свистящим шепотом.

Размышляя над гербом гному, Дарин так увлекся, что забыл обо всем на свете и встрепенулся только тогда, когда звякнул колокольчик над дверью – звякнул не весело и приветливо, как обычно, а коротко и тревожно, будто предостерегая об опасности.

Дарин выскочил из-за стола и помчался в лавку.

Посреди комнаты стоял посетитель, высокий темноволосый мужчина, и с вежливым недоумением разглядывал прислоненное к стене огромное зеркало в пышной позолоченной раме.

– Желаете приобрести? – выпалил Дарин, поспешно протискиваясь за прилавок и спотыкаясь о нераспакованные еще коробки с уцененным магическим товаром. – Волшебное зеркало, редкая вещь! Достойное… э… достойное украшение любого дома. Рама, как видите, выполнена с большим вкусом, – сказал он, сильно покривив душой.

Он вытянул шею, пытаясь разглядеть, что именно отражает в данный момент строптивое зеркало, и продолжил: – Словом, если купите, то не прогадаете!

– Только под угрозой смерти, – отозвался посетитель.

Дарин вздохнул.

– Жаль. Никто не покупает. Конечно, с позолотой гномы немного переборщили, но… – тут он опомнился и прикусил язык: как ни старался Дадалион сделать из Дарина приличного помощника, пока что получалось это из рук вон плохо. Сам же Дадалион постоянно твердил, что опытный торговец, едва увидев покупателя на пороге лавки, мгновенно определит, что тому нужно и продаст именно это, да и еще что-нибудь всучит в придачу.

Дарин вздохнул, сдвинул в сторону охапку пергаментов, чтоб посетитель мог получше рассмотреть хрустальные шары, светящиеся магические кристаллы, заколдованные монеты, издалека выглядевшие как настоящие, и принялся украдкой рассматривать незнакомца, пытаясь определить, что именно его заинтересует.

Обычно, в лавку заходили заезжие купцы да мелкие торговцы – покупали разные забавные вещицы в подарок. Но, хоть до многоопытного Дадалиона Дарину было далеко, одно он мог сказать совершенно точно: человек, посетивший лавку, купцом быть никак не мог. Несмотря на жаркое летнее солнце Лутаки, его кожа была не тронута загаром, темные волосы почти касались широких плеч, а серые глаза, в которых светился спокойный холодный ум, обладали странной способностью менять цвет, подобно хамелеону.

Дарин вдруг почувствовал смутное беспокойство.

– У нас и кроме зеркала есть на что взглянуть, – неуверенно продолжил он. – Вот писчебумажные принадлежности: пергаменты, бумага, перья, разный магический товар, только он… э…поюзанный немного…я хотел сказать, «подержанный», – тут же поправился парень.

– Я не за покупками, – сдержанно отозвался человек.

Дарин машинально передвинул по прилавку хрустальные шары.

– А! – внезапно осенило его. – Так вы к Дадалиону? Его сейчас нет. Ему что-то передать? Или вам нужно предсказание?

Он прикусил губу, скрывая замешательство: ни Тохта, ни Дадалион ничего не говорили о том, что сегодня в лавку явится еще один клиент!

– Значит, прорицание? Это хорошо. У нас единственный в Лутаке предсказатель-призрак и он…

Дарин бросил взгляд через плечо в сторону Фендуляра. Призрак, по-прежнему, видневшийся в кресле у стола, почему-то съежился при этих словах так, что размером стал не больше кота, мирно дремавшего в соседнем кресле. Не обнаружилось на обычном месте и Тохты. Пошарив взглядом по комнате, Дарин увидел рожки, торчавшие из-за каминной решетки, и удивился еще больше.

– Прорицание вашего призрака-шарлатана мне тоже не нужно, – спокойно проговорил человек. – Я хочу видеть человека по имени Дарин. Это вы?

Парень уставился на незнакомца во все глаза.

– Я. Откуда вы меня знаете? – настороженно спросил он. – И зря вы так насчет Фендуляра. Он, конечно, не виг-предсказатель, но…

– Да уж, конечно, – проговорил человек, и еле заметная усмешка снова тронула его губы. – Не виг. А настоящего вига вам приходилось видеть?

– Где ж его увидишь? – отозвался Дарин, все больше недоумевая, к чему клонит странный посетитель. – Они ведь живут возле Тисовой рощи, какой же дурак туда сунется?

– Можете взглянуть, – неожиданно предложил незнакомец.

– Как это?

Тут только Дарин заметил, что посетитель явился в лавку не один: возле двери топталось удивительное существо, очень похожее на обрубок сухого дерева, с руками-ветками, словно поросшими седым мхом и лишайником и круглыми карими глазами. В ту же минуту Дарин забыл обо всем на свете.

– Настоящий вигг?! Здесь, в Лутаке? Не может быть! Как он здесь оказался? Говорят, они никогда не появляются в городе?

Круглые глаза вига моргнули.

Дарин осекся. Он заметил вдруг то, на что не обращал внимания, рассматривая вига: прорицатель до смерти чем-то напуган.

Парень перевел взгляд на незнакомца.

– Этот виг – он…

– Да, – проговорил загадочный посетитель. – Конечно, они никогда не показываются в Лутаке и об их предсказаниях знают очень немногие.

Голос человека звучал совершенно спокойный, но несчастный вигг волновался все больше и больше, так, что Дарин всерьез стал опасаться, что бедный предсказатель, чего доброго, умрет от страха прямо на пороге лавки. – Но этот виг произнес вчера очень интересное прорицание.

Он сделал паузу.

– Вот как? – промямлил Дарин. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. – И какое же?

– Оно касается вас.

– Меня?!

– Вас, – невозмутимо подтвердил человек.

Дарин помолчал, напряженно размышляя.

– Может, ошибка?

– Вряд ли. Виги не ошибаются.

– Ладно… – парень бросил в сторону прорицателя удивленный взгляд. – И что он… что сказал?

Мгновение незнакомец изучающее смотрел на Дарина.

– Если опустить ненужные подробности – а прорицания вигов весьма многословны – то следующее: обстоятельства складываются так, что скоро в ваших руках случайно окажется некий предмет.

– Предмет?

– Да. Назовем его артефактом, – серые глаза смотрели на Дарина пристально, не отрываясь. – Прорицатель не смог определить, как именно это произойдет, зато человека, к которому попадет артефакт указал довольно точно.

Дарин покосился на вига и, не найдя, что сказать, растерянно пожал плечами.

– Поэтому, – продолжил странный человек. – Я счел необходимым нанести вам визит, чтобы предупредить об этом. Разумеется, когда вещь окажется у вас, ее заберут. Вот и все. Как видите, ваша роль в событиях весьма скромная. Понятно?

– Ну… да.

– И, кстати: будет лучше, если вы не станете рассказывать о том, что услышали сейчас. Если, конечно, дорожите своей жизнью. Вы ею дорожите? – доброжелательно осведомился незнакомец.

– Само собой, – поспешно проговорил Дарин. Что-то подсказывало ему, что с посетителем лавки лучше во всем соглашаться и не спорить. – Буду молчать. Так что, если вдруг утечка информации – я тут не при чем.

Человек задумчиво взглянул на Дарина.

– Это я так, на всякий случай говорю, – быстро прибавил тот.

– Хорошо.

Незнакомец повернул было к двери, но не успел Дарин перевести дух, как он вдруг остановился, точно передумал.

– Пожалуй, вы правы, – неожиданно сказал странный посетитель. – Лучше сократить круг посвященных.

И он перевел взгляд на вига, враз оцепеневшего при этих словах. Дарин увидел, что цвет глаз человека стал меняться: они становились все темней и темней, пока в них не осталось ничего человеческого. Прорицатель попятился, уткнулся спиной в стену и вдруг вспыхнул, как спичка.

Дарин остолбенел. Огонь взметнулся вверх и тут же опал, языки пламени прижались к полу и погасли. Там, где мгновение назад стоял виг, лежала кучка серого холодного пепла.

Незнакомец посмотрел на Дарина как ни в чем ни бывало.

– Вот и все, – проговорил он. – Надеюсь на ваше благоразумие.

Дарин ошарашено покосился на горсточку золы.

– Я… да, – выдавил он.

Человек кивнул на прощанье и направился к выходу.

На пороге он остановился. По спине парня поползли мурашки: от человека, способного взглядом сжечь вига, можно было ожидать чего угодно.

– Скажите, – неожиданно спросил незнакомец, и в глазах его мелькнуло что-то похожее на интерес. – Это правда, что вы из другого мира?

Дарин предпринял отчаянную попытку выдавить из себя хоть слово, потерпел поражение и молча кивнул.

Человек усмехнулся.

– Забавно, – проговорил он и вышел. Звякнул колокольчик над дверью, в лавке воцарилась мертвая тишина. Из окна было видно, как странный посетитель неторопливо пересекает улицу и исчезает за поворотом. Дарин перевел дух, вернулся в комнату и без сил плюхнулся в кресло.

– Ну, – проговорил он после долгой паузы и посмотрел сначала на съежившегося Фендуляра, потом в сторону каминной решетки, из-за которой доносился шорох. – Кто это был? Что за Ван Хельсинг в черном плаще?

 

Глава 3

Фендуляр осторожно спланировал из-под потолка и опустился на кресло.

– Ван… чего? – переспросил он, опасливо поглядывая на дверь.

– Неважно. Так кто это?

За решеткой послышался шорох. Из камина выбрался сконфуженный кобольд и, стряхнув с шерсти золу, потрусил к столу.

– Это Тесс, – понизив голос, сказал призрак. – Клянусь, никогда бы не подумал, что ламия вот так возьмет, да и заявится в нашу лавчонку! Меня чуть удар не хватил, когда я увидел его на пороге! Я, можно сказать, чуть не помер во второй раз!

– А я чуть не помер, когда увидел, что за фейерверк он тут устроил, – мрачно проговорил Дарин. Он прихватил совок и метелку и поплелся в лавку. Там он смел на совок кучку золы – все, что осталось от несчастного прорицателя – и, вернувшись в комнату, высыпал в очаг.

– Блинский фиг, он сжег этого бедного вига, видели? И для чего? Чтобы показать собственную крутость?!

– Наверное, чтобы убедить тебя держать язык на замке, – осторожно предположил Тохта, запрыгивая в кресло возле стола.

– Да уж, ага. Убедил, так убедил, нечего сказать. Похоже, этот мужик к долгим разговорам не привык.

Дарин снова плюхнулся в кресло и посмотрел на приятелей.

– Ну, чего? Рассказывайте, кто это. Знаете его?

– Кто ж его не знает, – пробурчал кобольд, покосившись на Фендуляра.

Тот согласно кивнул. Призрак уже принял свой обычный вид, и его прямо-таки распирало от желания поговорить.

– Сам знаешь, – начал Фендуляр вполголоса и на всякий случай опасливо взглянул на дверь. – Кто у нас живет в Тисовой роще.

– Феи, – кивнул Дарин.

– Они и их прислужники – ламии.

Дарин понял, что рассказ обещает быть долгим, но торопить призрака не стал.

– Ламии служат феям с незапамятных пор.

– Хотя, если верить легендам, – вмешался кобольд. – Раньше ламии были свободны!

– Что проку верить всяким легендишкам? – пренебрежительно прогудел Фендуляр. – Это все чародеишки насочиняли, из Квартала магов. А как на самом деле было – никто не знает.

– Может, и насочиняли. Да только зная непокорный нрав ламий, мне всегда хотелось узнать, каким образом феям удалось их обуздать?

– А как? – спросил Дарин, чувствуя, что у него голова кругом идет от всех этих событий. – Тохта, ты не знаешь?

– Понятия не имею, – буркнул меняла. – В чужие дела лучше не соваться, мигом хвост прищемят. Особенно, когда дело касается фей! Но, – он понизил голос. – Думаю, без магии тут не обошлось.

– Точно, – кивнул призрак. – Феи, небось, сварганили подходящее заклинаньишко – и готово! Ламии у них в подчинении и даже пикнуть не смеют!

– Опять феи, – задумчиво проговорил Дарин. – А кто-нибудь вообще их видел? Вот я, например, ни разу…

– А ламий ты до сегодняшнего дня видел? – резонно поинтересовался Фендуляр. – Не видел, вот то-то. И вдруг – бац! Повелитель ламий появляется у нас на пороге, – он поежился и снова покосился на дверь.

Тохта кивнул.

– Ты ведь в Лутаке-то живешь всего ничего, – сказал он. – Может, увидишь и фей… но они редко в городе появляются.

– Вот это и хорошо! – поспешно сказал Фендуляр. – Это к лучшему! В городишке без них как-то спокойней!

– Я всего пару раз видел, – признался Тохта, – Хотя всю жизнь прожил здесь, в Лутаке. Онт в заколдованной Тисовой роще, плетут свои чары.

– Чары?

– Ну, знаешь, эти слухи, что феи хотят покорить драконов… прости, Тохта, знаю, ты не любишь, когда о них говорят, но сам понимаешь, ни один драконишко в Лутаку не прилетит, так что зря боишься. Право, не стоит бояться того, кого ты никогда в жизни не увидишь.

Кобольд пробурчал что-то себе под нос.

– … покорить драконов и установить свое владычество во всем волшебном мире, – продолжал Фендуляр, не обращая внимания на въерошенного Тохту. – Но драконы, хранители равновесия в мире, феям не по зубам. Драконы сильны, могущественны и…

– Не желаю слушать про др… вот про этих самых! – сверкнул рубиновыми глазами кобольд. – Фендуляр, умолкни!

– Ладно, ладно, – остановил их Дарин. – Не хочешь – не будем. Давайте лучше про… как его? Про Тесса.

– Давайте, – кивнул призрак. – Так вот. Он ламия, а ламии…

– Блин, – вздохнул Дарин. – Слушайте, я не совсем… кто такие ламии? Что-то вроде вампиров?

Фендуляр отрицательно мотнул головой.

– Ни одного вампиришки у нас в округе давненько не объявлялось, – сказал он. – Хотя, раньше, правда, бывало, нет-нет, да объявятся.

– Вампирам нужна кровь, а ламии…

– Вспомнил! – спохватился Дарин. – Барклюня из Морского Управления рассказывал как-то. Говорил, что ламии высасывают жизнь из человека – питаются его жизненной энергией? Так?

– В обшем, так, – неохотно сообщил Тохта. – Когда идут войны или сражения, ламии всегда шныряют неподалеку, в такое время еды у них навалом. Завтра на ярмарке тоже будет кто-нибудь из них… хотя Тесс, говорят, запретил им охотиться возле Лутаки.

– Кстати, – Фендуляр внезапно оживился и даже чуть-чуть взлетел над креслом. – Слышал, ламии могут превращаться в змей, а когда оборачиваются обратно, у них остается змеиный раздвоенный язык? Из-за того-то ламии всегда говорят тихо, будто шипят. А? Так?

– Глупости, – пробурчал кобольд. – Ламии не могут оборачиваться в змей, так что насчет языка…

Дарин почесал в затылке.

– Гм… он действительно говорил негромко, – припомнил он. – Может, у него и, правда, раздвоенный язык?

Кобольд фыркнул.

– Повелителю ламий нет нужны кричать во все горло. Даже если он будет говорить шепотом, все во всех ног бросятся выполнять его приказания!

Дарин подумал и продолжил допрос:

– Ламии могу колдовать, как феи?

Фендуляр повозился в кресле.

– Ну, не колдовать, конечно, а…

Он задумался.

– Они могут очаровывать. Человечишко вроде как цепенеет, как кролик перед змеей, делай с ним что хочешь. Но это все, что они могут. Хотя, – он снова оживился. – Слышал я, что раз во много лет рождается ламия-маг, – он пожал плечами, потом махнул прозрачной рукой. – Опять, небось, чародеишки выдумали!

Кобольд беспокойно заерзал в кресле.

– Не выдумали. Тесс – ламия-маг, – выдавил он. – И слышал я, что он – очень сильный маг. Жестокий, хитрый и умный. Он даже способен вытянуть душу мага-человека, не всякого, конечно, но… – кобольд в волнении облизал мордочку. – В общем, когда где-то ни с того, ни с сего умирает маг, подозрение всегда падает на… вы знаете, на кого.

– Ничего себе, – пробормотал Дарин, грызя ноготь. – А ваши маги – что же?

– Доказательства, – пояснил кобольд. – Доказать никогда ничего не удавалось. Тесс всегда выходил сухим из воды и отклонял все претензии.

Тохта подумал немного.

– Особенно ламии-маги любит получать души детей чародеев. Это для них самая лакомая пища! Ну, слава небесам, ламии редко заходят в Лутаку. Разве что сам Тесс иной раз появится…

– Да уж, – кивнул Дарин. – Явился, хоть его вроде никто и не звал…

– Таких не зовут, они сами приходят, – глубокомысленно заметил Фендуляр.

– Во-во. Пришел поболтать о том, о сем, сжег на моих глазах вига и да пошел себе восвояси. Нанес визит вежливости, так сказать.

– Гляди, как бы он тебе еще один визит не нанес. Последний, – бестактно брякнул призрак и засопел.

Они помолчали.

– Я видел его в Лутаке год назад. Помнишь, тот случай? – спросил Фендуляр у кобольда. Тот молча кивнул. Призрак продолжил:

– Мне Дадалион рассказал, я сам-то не видел. Один чародеишко малость умом тронулся, – пояснил он Дарину. – Иногда это бывает. Взбредет магу в голову овладеть знаниями, которые ему явно не по силенкам, откусить кусок, который ему не проглотить. Ну, и того… помрачение рассудка. В общем, он сошел с ума и нет бы ему тихо-мирно отправиться в лечебницу для душевнобольных, что в Квартале лекарей и целителей…

– А, и такое здесь есть? – удивился Дарин. – Полезное заведение.

– Полезное, – согласился Фендуляр. – Ты запомни на всякий случай. Так вот, у чародеишки оказалось буйное помешательство!

– И что?

– Он взобрался на башню, – продолжил Тохта. – Видел, возле Торговой площади башня с часами? Вот на нее и залез… и давай выкрикивать, что сейчас нашлет на город черную чуму и лихорадку!

– А он мог? Мог это сделать?

– Конечно, – кивнул кобольд. – Он же маг! Видел бы ты, что творилось в городе! Я как раз сидел у ворот: только что прибыл караван, и работы у менял было невпроворот. И вдруг началось! По небу черные тучи несутся, ветер свистит, народ на площади в панике! Никто не знает, что делать!

– Да уж, народишко перепугался знатно, – глубокомысленно прогудел Фендуляр. – Помню, Дадалион говорил, что…

– Понятно, надо было что-то срочно предпринять, – продолжал Тохта, не слушая призрака. – Только что? Ну, нашлись смельчаки, кинулись к башне, да только едва ступили на первую ступень лестницы, как лопнули!

– Лопнули?!

– Ну да, разлетелись на мелкие кусочки, как пузыри. Больше никто пробовать не захотел. Скороходы ринулись к магам, а те, как назло отбыли в Лерем, на ежегодную встречу с королем, остались чародеи средней руки, какой от них толк? Все ждали, что вот-вот проклятие черной чумы обрушится на город! – он поежился.

– А дальше? – затаив дыхание, спросил Дарин.

– А дальше на площади появился Тесс. Уж не знаю, по какому поводу он оказался в Лутаке…

– И что?

– Ничего, – кобольд почесал лапой за ухом. – Постоял, посмотрел да и направился прямиком к башне.

– И…заклятья на него не подействовали? Что дальше-то было? Что он сделал?

Тохта пожал плечами.

– Никто не знает. Просто сказал чародею пару слов – и все. А когда повелитель ламий покинул башню, спятивший маг покончил с собой.

Дарин замер с открытым ртом.

– Да, вот так-то, – кивнул Фендуляр. – Чародеишко сиганул с башни – да был таков! Головенка вдребезги, а мозги…

– Ух, ты, – выдавил Дарин. Он поднялся, и в волнении прошелся по комнату.

– Дарин! – послышалось из лавки. – Дарин, переставь меня к другому окну! Ну, переставь же скорей! Из этого окна мне плохо видно, как молочница торгуется с соседом! А я хочу поглядеть!

– Что в этом интересного-то? – рассеянно поинтересовался он.

– Ну, если не видеть, что они при этом делают, то – ничего. А ты приходи вечерком, как обещал, я тебе покажу кое-что, так парочка отражений. Сосед-то у нас – малый не промах, времени даром не теряет! Хочешь взглянуть?

– Потом, – отмахнулся Дарин. Он подошел к столу и снова уселся в кресло.

– Знаете, собственно говоря, я ведь тут не при чем. Получу артефакт, отдам, да и дело с концом.

– Амулетишко тебе ни к чему, – согласно кивнул призрак.

Кобольд почесал один бок, потом – другой.

– Проклятые блохи… говорят, он когда-то был человеком, – пробурчал Тохта.

– Кто? – удивился Дарин.

– Тесс.

Дарин поднял брови.

– Как это?

– Приятель, – загудел Фендуляр, на мгновение воспарив над креслом. – Это уж ты загнул. Такого не бывает. Ни один человечишко не может стать ламией, это все знают. Ни ламией, ни феей, ни кем другим, как ни старайся. Если уж очень сильно повезет, он может стать призраком, вот, как я, к примеру. Но для этого надо, чтоб соседишки… ладно, не буду об этом, чтоб они все провалились, подлые душонки! Словом, ламией или чародеем надо родиться.

– Бывают обращенные посредством магии, – неохотно сообщил кобольд. – Я слышал, Тесс как раз из таких. Не знаю только, правда ли? Может, это просто слухи? О нем много болтают…

Фендуляр покинул кресло, метнулся по комнате из угла в угол и повис над столом белым облаком.

– Слухи, конечно, слухи! Посредством магии, ха! Кто на такое пойдет добровольно?

– Ну, – неуверенно сказал Дарин. – Может, он хотел стать…

– Дело не в том, хотел он или не хотел, – отрезал призрак. – А в том, что выжить после наложенных чар невозможно, – облако сделало по гостиной круг и снова опустилось в кресло. – Знаешь, что происходит? Человечишко или умирает или фью! Сходит с ума, как тот чародей, и проводит остаток дней в монастыре кесаниктинцев, бегая по келье нагишом!

– Что за монастырь? – осведомился Дарин.

– Для умалишенных, которых врачуют монахи, – пояснил Фендуляр. – Ну, само собой, только тех, у чьих родственников есть золотишко. Богатый монастыришко… вот там, я думаю, есть немало тех, кто решил побаловаться магией.

Кобольд подумал.

– Не знаю, – проговорил он. – Может, и так. А может, воля Тесса оказалась настолько сильной, что он пережил обращение? Возможно такое? – Тохта посмотрел на Дарина.

– Откуда я знаю? Вас послушать, так это невозможно.

– Ну, судя по тому, как он укротил ламий, а если он – человек, они вовсе не горели желанием подчиняться чужаку – силы воли ему не занимать, – резонно заметил Фендуляр. – Но все равно, я не верю, что он был человеком!

Кобольд мгновение обдумывал слова приятеля. Потом мысли его незаметно переехали на другое: он подумал, что неплохо было бы перекусить. Все неприятности гораздо проще встречать с полным желудком – это вам любой кобольд-несмышленыш скажет. Подумав так, Тохта прошлепал к камину, но вспомнил, что вкусную косточку он перепрятал в сад, поколебался и решил ненадолго отложить ужин. Вздохнув, меняла вернулся к столу.

– Мы сегодня весь вечер будем говорить о Тессе? – пробурчал он.

– Нет, не будем, – ответил Дарин, напряженно размышляя о чем-то. – Как только появится у меня то, что ему нужно, я отдам – и дело в шляпе. Больше я в жизни его не увижу.

– Хорошо бы, – прогудел призрак. – Тогда завтра мы с Тохтой…Дарин! Ты нас слушаешь? О чем задумался?

Дарин поднял голову и поглядел сначала на Фендуляра, потом на Тохту.

– Слушайте, мне только что в голову пришло… вы помните, что он спросил, перед тем, как уйти?

– Помним, помним, – нетерпеливо отозвался Фендуляр. – Он спросил, хочешь ли ты жить. И что? Не хочешь, что ли?

– Нет, – отмахнулся Дарин. – Другое. Совсем другое!

– Что? – тявкнул кобольд.

– Он спросил, правда ли, что я из другого мира!

Фендуляр и Тохта переглянулись.

– Ну и что? – спросил кобольд. – Ты вроде и сам секрета из этого не делаешь? Болтаешь про свой другой мир, а всем известно, что никаких других миров…

Дарин посмотрел на призрака, потом – на кобольда. Глаза его сияли.

– Так вот, кажется, он мне поверил!

Тохта глубоко вздохнул.

– А знаете, что хочу сказать я? – спросил он и подумал, что, пожалуй, все-таки самое время плотно поужинать, потому что чутье кобольда говорило ему, что неприятности если не на пороге, то где-то уже очень близко. – Кажется, наша спокойная жизнь подошла к концу.

…Короткая летняя ночь промелькнула, как одно мгновение, из-за дальних гор выкатилось золотое солнце и начало долгий неспешный путь по небосклону.

В Лутаке наступило утро: пока еще прохладное, свежее и тихое, разве что, пожалуй, более хлопотное из-за ежегодной Летней Ярмарки. Она была крупным событием в жизни города и готовились к ней основательно: ожидалось прибытие гостей из других стран и жители Лутаки, всегда очень переживающие за честь родного города, не хотели ударить лицом в грязь. Оттого-то с самого раннего утра на улицах кипела жизнь.

Уже спешили на городское кладбище два почтенных седоволосых некроманта, озабоченно обсуждая на ходу, хорошо ли подготовлены к такому знаменательному событию все три кладбища. До сих пор гости Ярмарки туда заглядывали нечасто – скажем прямо, этого вообще никогда не случалось – но, тем не менее, Гильдия некромантов, как всегда очень озабоченная внешней стороной своего почтенного ремесла, подготовилась к празднику на славу: вдруг Ярмарку почтит какой-нибудь заезжий некромант и решит навестить коллег? Что ж, к неожиданному визиту все готово и краснеть не придется: еще прошлой ночью на кладбищах жизнь, если так можно выразиться, била ключом: каждый обитатель с наступлением ночи и до первых петухов приводил в порядок свою могилу, фамильный склеп или саркофаг, подметал дорожки, поливал цветы, красил ворота. Работы оказалось неожиданно много, и обитатели погоста упокоились лишь под утро, отправившись на дневной сон, как говорится, усталые, но счастливые.

Проследовала к месту проведения Ярмарки вереница вечно недовольных чем-то кобольдов, каждый из них держал под мышкой складной столик: в праздничные дни работы у менял предвиделось много. Сегодня недовольство кобольдов носило ярко выраженный характер, и направлено было на главного городского лекаря Халифана, который велел своим помощникам из Гильдии магов очистить город от крыс хотя бы на три дня. Купцы, что привезли на Ярмарку зерно и сало, были несказанно благодарны за это главному лекарю, зато кобольды, высоко ценившие крысиное мясо, истолковали приказ как злонамеренное ущемление собственных прав: теперь и не перекусить по-быстрому, не отходя от рабочего места!

Впрочем, вездесущие овражные гномы клятвенно пообещали доставлять из близлежащих деревень нужное количество прекрасных свежих грызунов, но овражники славились забывчивостью и рассеянностью и могли запросто перепутать и доставить обед не по адресу.

На главной площади, не покладая рук, трудились городские стражники: вот уже второй час они орудовали щетками, очищая от голубиного помета огромный величественный монумент королю. Каждый год, в преддверии этой титанической работы, старший стражник пытался объяснить начальству всю бесполезность усилий, указывая на толстых и нахальных голубей, которые во время уборки прогуливались неподалеку. Птицы с нетерпением ожидали момента, когда, наконец, стража уберется и можно будет занять облюбованные и такие привычные места: на плечах, руках и голове его величества.

Но городской Совет, где заседали самые почтенные горожане, оставался непреклонным. Стражникам было объявлено, что ежегодной уборкой достигалось сразу две цели: наводился порядок на площади, и выказывалось почтение к монарху – вдруг, упаси небо, король решит посетить Лутаку? Впрочем, Бутфарп четырнадцатый еще ни разу не удостаивал Летнюю ярмарку своим посещением и, надо сказать, жители города о том нимало не переживали.

За работой стражников наблюдали городские портные: ведь ничто не доставляет такого удовольствия, чем смотреть, как трудится другой человек! Портные следили за работой внимательно и попутно давали массу полезных советов, чем в предельно сжатые сроки довели городскую стражу до белого каления. Когда стражники, побагровевшие от общения с советчиками, наконец, удалились, прихватив с собой ведра и щетки, главный портной посмотрел на золотой циферблат часов на главной башне и дал знак.

Под перезвон курантов на площадь торжественно вплыла алая, расшитая золотом мантия. За ней, помахивая рукавами и сверкая позолоченными пуговицами, следовал камзол, а за ним – расшитая мелким жемчугом перевязь.

– Тэк-с, – озабоченно проговорил главный портной, лысый и румяный человечек, потирая пухлые руки. – Ну что ж, приступим! Сначала – камзол.

Мальчишка-подмастерье ловко вскарабкался на постамент и осторожно выпрямился, при этом непочтительно хватая монарха то за бронзовые колени, то за кудри.

– Готово! – весело прокричал мальчишка. – Давайте камзол!

Очередь возле расписной будочки «Кампания „Нетопырь. Проводники по городу“ всколыхнулась.

– А что это они делают? – удивленно спросил один из купцов.

Номер пятый – упитанный нетопырь бурой масти, висевший на дереве вниз головой – приоткрыл один глаз.

– Давняя традиция, знаете ли, – пояснил нетопырь. – Мы, столичные жители, видим это частенько, но вам, как провинциалу, это должно быть любопытно.

Он перехватился лапами поудобней и продолжил:

– Как-то, лет двести назад, когда столица нашего королевства еще была в Лу…, а впрочем, это неважно… тогдашний глава Гильдии портных добился величайшей чести в течение двухсот следующих лет одевать монарха. Имеется тому свидетельство: —исторический документ, договор, подписанный королем и главой Гильдии. Но вскоре королевский двор переехал в… впрочем, это неважно… его величество от услуг портных Лутаки отказался, расторгнув договор в одностороннем порядке. Однако, наши мастера иголки и ножниц оказались людьми, умеющими держать слово! Ровно четыре раза в год, перед крупными праздниками, они, как вы можете в этом убедиться, одевают короля, как и обещано!

– Вернее, его статую? – уточнил купец.

– Совершенно верно, но, согласитесь, слово, данное монарху, наши портные держат и уговор соблюдают.

В окно будочки высунулась узкая морда ехидны.

– Договор есть договор, – поддержала ехидна. – Наши портные они обещали одевать короля двести лет – они это делают! Осталось немного: всего каких-то девяносто девять лет. И глазом моргнуть не успеете, – она посмотрела на площадь. – Конечно, гардероб его величества пришлось порядком подсократить – как, скажите мне, натянуть на статую, к примеру, чулки? Но в остальном…

– Поначалу, и камзол и мантия шились из самых дорогих тканей, но потом, с годами, портные, знаете ли, обратились к здравому смыслу, – снова продолжил нетопырь. – Перечитали договор, выяснили, что о стоимости материалов там нет и речи, и внесли некоторые изменения. Теперь используют самые… э… недорогие ткани, прямо скажем, дешевые.

– Мудро, – признал купец.

– Разумеется, – согласилась ехидна. – Но вернемся к делам. Вам нужен проводник по городу?

Она оглядела нетопырей, висевших на дереве.

– Номер пятый! В Морской квартал, на улицу Веселых Утопленников!

Бурый нетопырь не спеша слетел с ветки.

– Благоволите лететь за мной, – с достоинством проговорил он. – Морской квартал – один из красивейших в нашем городе. Вам, как провинциалу, это будет интересно.

Словом, к Ярмарке, по традиции устраиваемой возле крепостных стен, на самой большой городской площади, была готово, а Гильдия предсказателей погоды заранее позаботилась о том, чтоб на небе все три дня не было ни облачка.

Первый день праздника обещал быть прекрасным.

Но не для всех.

Обитатели дома с синими ставнями потихоньку просыпались.

Фендуляр, который не нуждался во сне совершенно, уже устал дожидаться, когда все поднимутся, и битый час летал по гостиной, нетерпеливо насвистывая. Ему пришла в голову мысль: а не нанести ли убившим его соседям еще один дружеский визит, но на этот раз подойти к делу серьезнее – побренчать цепями, позавывать, повздыхать и посмеяться леденящим душу смехом от которого, как он точно знал, у живых встают волосы дыбом. Идея про леденящий душу смех так понравилась Фендуляру, что он решил немедленно приступить к репетиции.

– Ха-ха-ха! – как можно более зловеще произнес он, подумал и добавил в голос мрачности. – Ха, ха. Ха! Ух, ух!

Из-за дивана показался взъерошенный кобольд.

– Прекрасно, – кисло проговорил он, протирая лапой глаза. – Нет ничего лучше, когда с утра пораньше кто-то ухает и хохочет над ухом, как взбесившийся филин!

– Скажи, это было достаточно зловеще? – забеспокоился призрак, слетая вниз. – Я хочу сказать – леденило кровь, ужасало? Понимаешь, я вот тут подумал про соседишек. Напугает ли их…

– Меня лично напугал визит Тесса в нашу лавку, – заявил кобольд. – Вот это и кровь леденило и ужаснуло на совесть. Так что хватит с меня на эту неделю. А где Дарин? Все еще спит? Может, он уже получил эту… как ее? Таинственную вещицу? – поинтересовался Тохта, понизив голос. Фендуляр пожал плечами.

Вчера вечером, после визита в лавку повелителя ламии, всем потребовалось немало времени, чтобы опомниться и прийти в себя, зато потом каждый стал действовать по-своему.

Кобольд наотрез отказался уходить и объявил, что будет ночевать не у себя, в уютной норе возле болота, где так славно выводят рулады лягушки, а в доме Дадалиона. Тохта не хотел пропускать момент, когда Дарин получит волшебный артефакт, и хотел лично глянуть, что это такое. Фендуляр очень переживал, что совсем забыл рассказать повелителю ламий про своих соседей и намекнуть, что подданным Тесса неплохо было бы нанести визит этим гостеприимным людишкам – особенно в ночное время. Разумеется, призрак умолчал, что не поведал о соседях вовсе не из-за забывчивости, а потому, что неожиданно для себя испытал вполне человеческие чувства – обнаружил, что в присутствии ламии от страха не может выдавить из себя ни слова.

Дадалион, явившись домой и узнав сногсшибательную новость, остолбенел и потерял дар речи, а когда снова его обрел, немедленно потребовал подать самой лучшей бумаги для завещаний и за короткий срок написал их не менее десяти, каждый раз заботливо уточняя у Дарина, на каком из трех кладбищ он желает быть похороненным.

Волшебное зеркало тоже не осталось в стороне: оно решило оказывать Дарину всемерную моральную поддержку. Стоило тому появиться в лавке, как оно немедленно начинало показывать то пышную церемонию погребения у троллей, с торжественным поеданием дорогого усопшего, то бальзамирование тела покойного, столь популярное у змеелюдей.

– Это что, прямая трансляция? – мрачно осведомился Дарин, копаясь в шкафу в поисках склянки с чернилами и против воли косясь в зеркало. – Думало бы, что показывать!

– Обрати внимание, как ловко змеелюди извлекают мозги через нос. Их бальзамировщики – просто кудесники! А хочешь еще разочек взглянуть, как сгорает виг? Извини, но самого Тесса показать не удастся: ламии не отражаются. Гляди, как горит, как горит! Просто картинка!

– А в чулан не хочешь? – поинтересовался Дарин. – Прекрати, меня сейчас вытошнит!

– Не хочешь, как хочешь! – бодро отозвалось зеркало. – Так и быть, для поднятия настроения покажу тебе напоследок оргию гоблинов. Там есть одна миленькая гоблинша, – зеркало понизило голос. – Ух, что она вытворяла!

Угомонились все только тогда, когда Дарин решительно объявил, что с него хватит, и он идет спать. Впрочем, уснул он или нет, неизвестно, а обитатели дома с синими ставнями затихли еще не скоро.

…Фендуляр сделал еще один круг по комнате.

– Ха, ха, ха! У-у-у! Как, Тохта? Страшно?

– Жуть, – мрачно отозвался кобольд.

Призрак повеселел.

– Попробую еще рыдания, всхлипывания и заунывные стоны, ну, как и полагается привидениям. Устрою соседишкам страшную жизнь! Они думают, от Фендуляра так просто избавиться – воткнули в грудь кинжалишко – и все?! Не тут-то было! Фендуляр не сдается!

Стукнула дверь. По узкой лестнице в гостиную спустился Дадалион, облаченный по-домашнему – в длинный халат синего цвета и мягкие туфли – уселся за стол и машинально вытащил из стопки бумаг, чистый лист.

– Гм, гм… всем – доброе утро. Доброе, гм, доброе… – в руках его само по себе оказалось превосходно очиненное перо.

– «Я, находясь в здравом уме и прекрасной памяти»… тьфу ты! Верите ли, всю ночь глаз сомкнуть не мог, – пожаловался он. – Как только начну засыпать, так сразу завещания мерещатся.

– Чьи? – осведомился кобольд.

– Всех моих знакомых, разумеется, – Дадалион снова нацелился пером на бумагу. – Твое, кстати, тоже видел.

Тохта почесал за ухом.

– А свое?

– Ну, – несколько уклончиво ответил Дадалион. – Как-то не обратил внимания. Кажется, не было, – он откинулся на спинку стула. – Особенно отчетливо почему-то виделось завещание Гуги Ладуко.

– Что за Гуга Ладука? – спросил кобольд. – Уж не тот ли баснословно богатый старикашка, негоциант, торговец редкими драгоценными камнями?

– Он самый, – вздохнул Дадалион. – Владелец пяти доходных домов, трех кораблей и одного серебряного рудника. Так богат, что страшно и представить! И, вообразите, не имеет прямых наследников!

Тохта насторожился.

– Такой капитал – и без присмотра будет, – озабоченно проговорил он. – Непорядок.

– Да, – кивнул Дадалион. – И вот Ладука, как всякий человек преклонного возраста, составил завещание, и представьте, обнародовал его, не дожидаясь собственной кончины!

– Это что-то новенькое, – прогудел Фендуляр. – У этот старикашки, видно, мозги уже… а что в завещании?

Дадалион тонко улыбнулся.

– В том-то вся и соль! С мозгами у него все в порядке, в этом я убедился, когда прочитал завещание. О, этот Ладука – ему палец в рот не клади! Богатый старец завещал свое огромное состояние той женщине, в постели с которой он умрет!

– Что?! – хором воскликнули кобольд и призрак.

– Именно, – многозначительно сказал Дадалион. – Я сам читал. Так и написано: «Учитывая мой возраст, ждать осталось совсем недолго, и последней может стать даже завтрашняя ночь».

Он снова вздохнул.

– Что сказать? – философски прибавил Дадалион. – Дамы в прямом смысле слова стоят в очередь. Юные девицы, зрелые красотки, пикантные вдовушки – каждой хочется уморить его в постели.

Фендуляр взмыл под потолок, повисел там белым облаком минуту-другую, потом вернулся к столу.

– Даже зависть берет, – с досадой признался он. – Проклятый старикашка! Ловко устроился!

– Да, а завещание… – начал Дадалион, но закончить не успел: в комнате появился Дарин.

– С утра пораньше – и за завещание, – он покосился на исписанный листок. – Неплохо. Жизнеутверждающе.

Дадалион обмакнул перо в чернильницу.

– Мне надо успокоиться. А ничто так не успокаивает, как хорошо обдуманное и грамотно написанное завещание, ясно?

– Ясно, ясно. А тебе-то что успокаиваться? Можно подумать, это ты получишь амулет!

– Загробное послание этому миру, прекрасный способ оставить за собой последнее слово, – не слушая его, говорил Дадалион, строча на бумаге. – Возможность досадить родным и близким, алчно жаждущим твоего наследства! Пишешь – и возвышенные мысли устремляются в вечность… так и хочется отряхнуть со своих ног земной прах и устремиться…

– А у меня, – перебил его Дарин. – Мысли почему-то устремляются исключительно к завтраку!

Дадалион поднял голову и укоризненно посмотрел на него.

– Вот такой я приземленный и невозвышенный человек. Может, перекусим немного, а? А уж потом отряхнем с ног земной прах и устремимся в вечность. Поедим, пока все спокойно, пока в окна не лезут упыри с амулетами в зубах, а за дверью не подкарауливают ламии?

Кобольд тревожно оглянулся на дверь.

– Откуда ты знаешь?

Фендуляр снова взмыл к потолку.

– Эх, любил в свое время закатить дружескую пирушку! Понаедут, бывало, приятелишки, устроим пир горой, ну, а потом, как полагается благородным людям – в гости, к соседям, пусть и они повеселятся! Мне друзья так и говорили: ”А что, Фендуляр, заглянешь к нам сегодня на огонек?” А я отвечаю:” Конечно! А чью усадьбу будем палить?!”

– Пир горой, пожалуй, не надо, – остановил его Дарин. – А вот яичницу бы…

Дадалион вздохнул, с неудовольствием отодвинул недописанное завещание и степенно проследовал на кухню. Вскоре оттуда донеслось шкворчание яиц на сковороде и вкусно запахло жареным.

Тохта потянул носом, облизнулся и рысцой поспешил в сад, где пол розовым кустом дожидалась его припрятанная накануне косточка.

– Дарин! – заныло зеркало в лавке. – Передвинь меня чуть-чуть вправо! В доме напротив молоденькая служанка моет крыльцо, подоткнула юбки и наклоняется так соблазнительно, а мне плохо видно!

– Отвали, – коротко сказал Дарин.

– Ну, что «отвали», что «отвали»! Сам же потом посмотреть захочешь! Можно подумать, вчера тебе не понравилось!

Фендуляр метнулся из кресла и завис перед Дариным.

– Давай в следующий раз устроим дружескую попойку, – заговорщицки предложил призрак. – Пригласим друзей, выпьем, закусим, зеркало покажет нам что-нибудь этакое – славно повеселимся!

– Заметано, – кивнул Дарин и скрылся в кухне.

Вскоре обитатели дома с синими ставнями уже сидели за столом, уписывая яичницу, булочки, принесенные вчера Тайей и запивая все это холодным молоком.

Впрочем, сидели за столом только Дадалион и Дарин. Фендуляр, хоть и любил присутствовать при трапезах, ничего не ел, «по причине своей призрачности», как он объяснял, а Тохта грыз косточку, сидя у очага.

– Открою лавку только после полудня, – озабоченно говорил Дадалион, управляясь со своей порцией. – Надо бы с утра на Ярмарку заглянуть. А ты, Дарин?

– А что – я? – с набитым ртом спросил он. – В Морское Управление пойду. А потом у меня только одно дело – сидеть и ждать, пока вещь, о которой говорил Тесс, не попадет мне в руки.

– Этак тебе долго ждать придется, – мудро заметил кобольд, на минуту оставляя кость.

– Ничего, я не тороплюсь, – Дарин откусил сразу половину булочки и запил свежим молоком.

– Ты-то, может, и не торопишься, – сказал Фендуляр. – А Тесс? Хочешь, чтоб повелитель ламий являлся к тебе на ночь глядя и спрашивал…

– Нет, ни за что на свете! – поспешно встрял Дадалион.

– Да вы что, сговорились что ли? – Дарин взмахнул рукой с зажатой в ней булочкой, едва не опрокинув кувшин с молоком. – От меня-то в данном случае ведь ничего не зависит! Я не знаю даже, когда этот проклятый амулет попадет ко мне в руки. Поэтому, предлагаю пока заняться делами – давайте вести себя так, будто ничего не произошло. А?

Он посмотрел на Дадалиона, тот подумал и кивнул.

– А что, собственно произошло? – не унимался Дарин. – Ничего особенного. Повелитель ламий нанес визит вежливости, попросил о небольшом одолжении. И все! Так что, не знаю, как вы, а я наведаюсь прямо сейчас в Управление…

Дадалион поспешно прожевал кусочек яичницы.

– Я решил, что мой долг поддержать тебя, – объявил он. – Поэтому пойду с тобой. Нам по пути.

Дарин поперхнулся булкой.

– Хочу быть рядом с тобой, когда… э… когда все произойдет. Мало ли что!

– Небось, хочешь вовремя оформить завещание?!

– Не без того, – скромно признался Дадалион. – Но, главное, посмотреть хочу, как все получится! Не смотри на меня так, Дарин… до Привратной площади мы все же можем дойти вместе!

Кобольд отодвинул кость.

– Я тоже! – воскликнул он. – Я тоже иду с тобой!

– Разве тебе не нужно сидеть сегодня в меняльной лавке? – язвительно поинтересовался Дарин.

– Нужно. Но я пропущу денек, большой беды не случится! Буду ходить за тобой по пятам… хочу посмотреть, что за амулет такой!

– Ходить за мной?! Да ты что, сдурел, что ли?

Фендуляр от досады сделался серым, как дождевое облако.

– А я?! – воскликнул он. – Я?!

– А ты будешь сидеть дома, – отрезал Дадалион. Призрак махнул рукой в его сторону и обратился к Дарину.

– Слушай, – в голосе его появились заискивающие нотки. – Мы же друзья, так ведь? Так что ты не мог бы получить амулетишко, когда стемнеет, а? Я тоже хочу посмотреть. А то, пока на улице белый день, мне туда и носа показать нельзя. Договорились?

– Договорились, блин, – утомленным голосом сказал Дарин.

Фендуляр повеселел.

– Отлично! Я, право слово, жалею, что мы не познакомились раньше, ну, пока меня не того… – он скосил глаза на кинжал, торчавший у него в груди. – Ух, мы бы повеселились! И к соседишкам бы заглянули, сожгли бы у них… кстати! – перебил призрак сам себя. – Я тут подумал ночью. У меня есть еще маленькая просьбишка так, пустячок.

Он откашлялся.

– Ты не мог бы, когда Тесс явится за амулетом, подкинуть ему одну мыслишку: пусть навестит моих соседей. Темной безлунной ночью, прихватив с собой парочку голодных ламий? И главное, пусть не забудет передать от меня привет! Вежливость прежде всего!

– Ты в своем уме? – сердито осведомился Дарин.

– А что? Что тут невозможного? – обиделся призрак. – Это для вас, людишек, до моих владений три дня скакать, а ламиям-то – рукой подать. Пообещай им хороший ужин в усадьбишках соседей и они…

– Кстати, о Тессе, – деловитым голосом вмешался Дадалион. – Погоди, Фендуляр, не перебивай… Я думаю, что когда тебе, Дарин, выпадет случай еще разок встретится с повелителем ламий, нелишне будет, чтоб ты немного рассказал ему о нашей лавке, – Дадалион указал в сторону лавки жестом, исполненным достоинства. – Опиши ассортимент, упомяни про качество товара, скажи, что кроме подержанных магических предметов, у нас продаются прекрасные писчебумажные принадлежности. Хорошо бы, чтоб ламии покупали у нас перья, бумагу, чернила…

Дадалион посмотрел на Дарина, сидевшего с вытаращенными глазами и поднял брови.

– Что?

– Ты это серьезно? – недоверчиво спросил тот.

– Это же выгоднейшие покупатели! – принялся втолковывать Дадалион. – Золотые! Золотые, потому что живут долго и вполне могут стать нашими постоянными клиентами лет на сто! Мне об этом как-то неудобно заикаться, но ты – скажи обязательно.

Он сложил оставшиеся булочки в корзинку и накрыл чистой салефеткой.

– Слыхал я как-то, что ламии пишут кровью, но, по-моему, глупости все это. А если, к примеру, оживленная переписка завяжется? Писем десять в день, а? Так и крови не напасешься! Вот тогда-то и пригодятся хорошие качественные чернила и…

Дарин сделал такой большой глоток молока, что чуть не захлебнулся.

– Хорошо, – пробулькал он. – Как встречу, скажу непременно.

– А я… – волнуясь, начал кобольд и вспрыгнул на стул. – Тоже подумал вчера. Почему бы ламиям не завести возле Тисовой рощи небольшую меняльную лавочку? Такую, знаете ли, маленькую, но…

Дарин взял себя в руки – это удалось не сразу и потребовало неимоверного усилия воли.

– Отлично, – сдержанно сказал он. – Всем спасибо за поддержку. Ну, пока я еще живой и никаких ламий поблизости нет… кажется, – тут он покосился за окно. – Займусь-ка я делом: схожу в Морское Управление. Так что вы тут поговорите, а я…

– А мне тоже нужно, – спохватился Дадалион. – На Ярмарку, потом отнесу я родословие гоблину, тут, недалеко, на улицу Гончаров.

– Да и мне пора, – кобольд сполз со стула.

– За мной увяжешься, да? – подозрительно спросил Дарин.

– Вспомнил только что, – деловым тоном сообщил Тохта. – Дельце одно есть…

Призрак с досадой фыркнул, взлетел под потолок и устроился на балке.

Но когда они выходили из дома, Фендуляр не выдержал и метнулся вниз. Дарин почувствовал, как его руки коснулось что-то влажное и холодное.

– Ты уж расскажи мне, что и как, – умоляющим тоном проговорил призрак. – А то тут сижу день-деньской и никаких новостей! Прибежит курьеришко из Морского Управления – вот и все развлечение!

По дороге к самой большой площади Лутаки, Дадалион и Тохта были очень заняты. Они то живо осуждали, каким именно образом Дарин получит таинственный артефакт, то переходили к задушевной беседе и начинали мечтательными голосами рассуждать о небольшой меняльной лавочке возле Тисовой рощи и о том, как прекрасно пойдут у Дадалиона дела, когда он начнет торговлю с замечательными вечно живущими покупателями.

Дарин демонстративно в разговор не вступал, а чтобы не слушать разглагольствования приятелей, прислушивался к болтовне почтенного семейства водяных кикимор, которое шло неподалеку, явно направляясь на Ярмарку. Язык кикимор давно интересовал его, однако узнать его получше не было никакой возможности: с людьми водяные кикиморы общались неохотно, а своей письменности у них не было.

– Проснись! – пихнул его в бок Тохта. – Будь наготове!

Дарин вздохнул.

– Я наготове. Так и жду, что подойдет ко мне некто и скажет…

– Некто или нечто, – поправил кобольд. Он собирался подробно объяснить, как важно для него иметь собственную лавочку, где он будет сам себе хозяин, но тут неожиданно мысли его приняли совсем другой оборот: Тохта принялся размышлять об аппетитной свежей крысе, припрятанной им в комнате Дарина. Но крыса предназначалась на ужин, а сейчас приближалось время обеда и не мешало бы хорошенько закусить. – А, может, не подойдет, а подлетит. Или подползет, – он облизнулся. – Подползет, как крыса – упитанная, молодая, сочная и…

– Заткнись, а? – проворчал Дарин. – И, кстати, хотел тебе сказать: прекращай делать заначки по всему дому! Снова я полуобглоданную кошку за диваном в гостиной вчера нашел! Не дом, а кладбище домашних животных… попробуй только что-нибудь в моей комнате спрятать!

– Каждый кобольд делает запасы на черный день, – уклончиво ответил Тохта. – Так уж заведено. А ты лучше про амулет думай…

– Думаю, – вздохнул Дарин. – Но ведь неизвестно, когда он появится? – он пожал плечами. – По-моему, предсказания должны быть чуток поконкретней. Должно быть так, к примеру: «сегодня в пять ноль-ноль вам на голову свалится птица феникс». Тогда понятно. А так…

– С чего бы феникс валился на голову? – удивился Тохта. – Сколько раз видел их – летают себе и не падают.

– Это я так, к примеру…

– А-а-а… – протянул кобольд, снова погружаясь в мечты об обеде.

Привратная площадь Лутаки преобразилась неузнаваемо: повсюду пестрели шатры и палатки, под полотняными навесами тянулись бесконечные ряды прилавков, заваленных грудами разнообразного товара, а меж рядов бродили толпы покупателей – и людей и самых необыкновенных существ.

– Не отвлекайся, – строго одернул его Дадалион, заметив, что Дарин покосился в сторону небольшого помоста, где под звон бубна кружилась в танце золотоволосая плясунья. – Амулет высматривай. А то прохлопаешь ушами, упустишь, такой конфуз может произойти! Потеряем из-за тебя наших будущих постоянных покупателей, а ведь я уже практически составил в уме долгосрочный контракт!

– Хватит уже, а? – взмолился парень, уворачиваясь от бродячего торговца плащами-невидимками: тот ухватил Дарина за рукав, с жаром описывая достоинства своего товара.

– А меняльная лавочка возле Тисовой рощи… – встрял кобольд, отвлекаясь от приятных мыслей о еде.

– Отстань! – коротко ответил ему Дарин.

– Хорошая маленькая лавочка, – настойчиво продолжал Тохта. – Приятный курс обмена денег и никакой конкуренции!

– Отвали… тоже мне, спекулянт-валютчик нашелся!

Народу на площади все прибавлялось. Возле бочонков толпились гарольды – протрубив о начале Ярмарки, они приступили к обстоятельной и неторопливой дегустации пива. За пивными рядами виднелись шатры гномов-оружейников и ювелиров.

Под полосатыми навесами толпились солидные покупатели, рассматривая драгоценности и украшения. Были, конечно, и в Лутаке искусные ювелиры, но соперничать с гномами было им не под силу: в огранке редких камней гномам не было равных.

Драгоценностями Дарин не интересовался, но внезапно ему пришло в голову, что среди ожерелий, бус и браслетов вполне может быть и таинственный амулет. Как выглядит артефакт, он не знал, а потому подверг ювелирный прилавок тщательному осмотру и рассматривал товар так пристально, что гном-торговец заволновался и покосился в сторону стражи. Стражники, как на беду, были далеко, тогда ювелир немедленно завел с другим гномом громкий разговор о том, какими способами совсем недавно, еще каких-нибудь лет двести назад казнили ярмарочных воров. Рассказ получился живым и красочным, хоть и пестрел излишними натуралистическими подробностями.

Возле палатки гадалки, Дарин остановился. Он хотел было заглянуть внутрь, но вход в палатку был занавешен ярким ковром, с изображением звездного неба.

– Может, зайти? – неуверенно спросил Дарин. – Уточнить некоторые моменты? А то как-то не себе: сидишь да ждешь у моря погоды.

– Чего ее ждать-то? – фыркнул кобольд. – Пошел на улицу Предсказателей погоды да и заказал какую тебе надо.

Чуть дальше палаток с предсказателями тянулись ряды со съестным, там продавали пиво, хлеб и сыры. От дымящихся жаровен тянуло чадом и запахами еды.

– А феи появляются на Ярмарке? – спросил Дарин, проталкиваясь за Дадалионом, который держал путь к прилавкам, заваленными пергаментами, перьями и флаконами с чернилами.

– А как же, – кивнул Дадалион, пробираясь сквозь толпу. – Традиция! Раз в год или на летней Ярмарке или на Зимней может появиться кто-нибудь из фей, – на всякий случай он понизил голос. – Так сказать, напомнить о своем присутствии. К тому же, самые уважаемые члены Городского Совета, старейшие маги и влиятельные жители Лутаки иной раз встречаются с ними, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Конечно, бывает это не часто, но…

– Мы и так о них помним, – проворчал Тохта. – Торговый тракт, что проходит возле Тисовой рощи, говорят, еще лет триста назад был довольно оживленным. Караван за караваном – и все в Лутаку! А теперь?

– Интересно, – рассеянно протянул Дарин, глазея по сторонам. Прямо у крепостной стены расположились мастера татуировок – всего-то-навсего пара медных лемпиров и предплечье дюжего рыжего парня украсил силуэт танцующей красавицы, еще лемпир – на этот раз серебряный – в уплату за простенькое заклинание и татуировка на время «ожила»: маленькая фигурка закружилась в танце.

– Куда уж интересней, – отозвался Дадалион. – Так что, возможно, и на эту Ярмарку они явятся. Конечно, не все разом… обычно две-три, но и этого достаточно, чтобы нагнать страху.

– А сколько их всего?

– Девять. Девять прекрасных фей. Прекрасных до того, что у людей кровь стынет в жилах. Красавицы, от которых хочется бежать без оглядки, забиться куда-нибудь и срочно написать подробное, обстоятельное завещание самому себе!

Дарин покрутил головой. Начинались ряды синих шатров, принадлежащих Гильдии лекарей – на прилавках громоздились ворохи душистых лекарственных трав, стояли шеренги хрустальных флаконов с разноцветными настоями, ветерок колыхал связки сушеных летучих мышей и змеиных шкурок. Возле одного из щатров сидел тролль-зубодер и, поджидая клиентов, самым внимательным образом изучал привезенный коллегами из Ашуры медицинский трактат «Клыки вампиров и зубы гоблинов».

– А зачем они появляются?

– Сказали же тебе: как напоминание о соглашении, заключенным некогда между феями и магами Лутаки, – Тохта сердито зашипел: кто-то из людей наступил ему на хвост. – Соглашение! Феи не пользуются своей магией в Лутаке, а городское управление сквозь пальцы смотрит на то, что возле Тисовой рощи нет-нет да пропадают люди.

– А Тесс… – заикнулся было Дарин.

– Само собой, его подданных соглашение тоже касается, – пояснил Дадалион. – Кстати, о Тессе. Я думаю, что ты должен…

– Ты опять? У меня уже голова кругом идет!

Дадалион остановился, как вкопанный. Продавец горячих пирожков с волшебными грибами, бросился было к нему, во все горло расхваливая товар, но Тохта сердито оскалил зубы и торговца, как ветром сдуло.

– Тебе плохо? – забеспокоился Дадалион. – Помни о наших будущих постоянных клиентах! Благосостояние моей лавки – в твоих руках!

– О меняльной лавочке, о меняльной лавочке, – возбужденно протявкал кобольд. – О ней тоже помни!

Дадалион огляделся по сторонам.

– Тохта, давай отведем его вон к той палатке, – скомандовал он. – Там продают сидр, нам всем сейчас не помешает стаканчик-другой. За наш будущий успех и скорое процветание!

– Мне бы в Морское Управление…

– Успеешь. А пока за стаканчиком сидра подробно и всесторонне обсудим блестящие перспективы: ведь у нас вот-вот появятся практически бессмертные клиенты!

Дарин понял, что отвязаться от приятелей будет не так-то просто.

– Почему «практически»? – обреченно спросил он. – Разве Тесса можно убить?

– Теоретически – нет, – принялся втолковывать Дадалион, увлекая Дарина к зеленой палатке с сидром. – Обычный смертный его уничтожить не сможет, нечего и пытаться. Это и к лучшему – бессмертные клиенты нам самим нужны, правда? – он вручил парню глиняную кружку с напитком. – А вот магическое существо… дракон там или фея – те, я думаю, вполне могут.

– Давайте договоримся насчет маленькой меняльной лавочки…

– Послушайте, давайте вы заткнетесь?! Мне надо в Морское…

Дадалион принял из рук гоблина-винодела до краев налитую кружку и покачал головой.

– Мы же не обсудили…

– Что обсуждать? – взвыл несчастный Дарин, расплескивая сидр.

– Ты пей, пей… а как только увидишь Тесса… ну, вдруг, понимаешь? Совершенно случайно. Так сразу подходи к нему и заводи разговор о…

– Проклятые овражники, – не к месту встрял кобольд, высматривая в толпе овражных гномов. – Обещали весь день доставлять менялам свежих крыс из предместий! И где они? Я лично ни одного не вижу!

Он недоговорил: неподалеку что-то грохнуло, толпа взорвалась криками и загудела.

Дарин поперхнулся сидром.

– Это что?

Дадалион бросил взгляд в сторону и вздохнул.

– То, без чего еще ни одна Ярмарка не обходится. Кто-то опять перебрал с вином и затеял потасовку.

Гоблин-винодел тотчас же оставил свой пост возле дубовых бочек и вскочил на скамью, чтоб получше разглядеть происходящее.

– Небось, наргалийцы первыми начали… характер у них – порох! Гм, гм… а что же они пили? – гоблин на мгновение задумался, рассматривая дерущихся с академическим интересом. – Хаотичные взмахи конечностями и бессвязные выкрики указывают на то, что употребляли они… употребляли… ну, конечно, «Рендийское вечернее»! Ну, что сказать? Не хотелось бы критиковать конкурентов, конечно, – скромно заметил он. – Это вино огры из Буковых лесов привезли… но указать на недоработки – моя прямая обязанность! Не выдержано, не созрело, да и в рецептуру, я чувствую, они внесли какие-то изменения, вот и ударило в голову. Вижу это невооруженным глазом!

Тохта покосился на него с уважением.

– А с кем они дерутся?

– Сейчас взгляну. А… с кузнецами из предместий, – ответил гоблин.

– Откуда там столько кузнецов? – поразился Дарин. Привстав со скамьи, он рассматривал потасовку.

– Тут дело-то в том, – отозвался Дадалион. – Что на праздник все с друзьями приходят, как водится. Ну, сам понимаешь, не в стороне же им стоять, коль дело до драки дошло! Хорошо, хоть закон есть: на Ярмарки оружие с собой брать воспрещается, так что до смертоубийства обычно не доходит. Так что даже завещание не напишешь…

В голосе его прозвучало легкое сожаление.

– Ладно, не расстраивайся, – с сарказмом отозвался Дарин, припоминая, что, благодаря Дадалиону, он со вчерашнего дня стал обладателем десяти прекрасно составленных завещаний.

– Так, так, – продолжал гоблин-винодел, весь поглощенный интересным зрелищем. – А что употребляла противная сторона?

Он на мгновение задумался, пристально наблюдая за «противной стороной».

– Вижу невооруженным глазом: слаженность в движениях отсутствует, членораздельная речь утеряна… гм… гм… потерпят поражение, помяните мое слово! – заключил он. – Употребляли, судя по всему, «Розовое весеннее», привез его драконид из предгорий. Что сказать? Винодел начинающий, всего-то лет сто этим делом занимается. Но надежды подает неплохие!

Кобольд махнул лапой.

– Ничего, сейчас стража явится, живенько всех утихомирит!

– Похоже, – вдруг сказал осторожный Дадалион. – Подраться они решили серьезно!

Теперь и Дарин заметил, что потасовка мало-помалу перемещается к шатрам, где гномы-оружейники торговались мотыгами и топорами.

Зрители, до этого откровенно радующиеся зрелищу, встревоженно загалдели. Не успел гном-торговец и глазом моргнуть, как драчуны расхватали мотыги, секиры и молоты и потасовка вот-вот грозила перерасти в серьезную драку с нешуточным кровопролитием.

– Ого, – озабоченно проговорил Дадалион, отставляя кружку в сторону. – Чувствую, без парочки хорошо написанных завещаний сегодня все же не обойтись! Так, с кого бы начать…

– А вот и стража! – воскликнул гоблин-винодел.

Действительно, сквозь густую толпу от ворот уже пробивались стражники с молодым белокурым человеком во главе.

– Слава небесам! – воскликнул Дадалион. – И господин Тимблер с ними!

– А кто это?

– Маг Тимблер, к городской страже прикомандированный, – пояснил Тохта, с сожалением заглядывая в пустую кружку. – Чародеи, как выучку у себя в квартале пройдут, потом умения свои на деле применять учатся: на верфях, у Предсказателей погоды, в городском Совете. Ровно три года, полагается так.

– Практику проходят, что ли?

– Что-то вроде этого. Тимблер, к примеру, вместе с городской стражей за порядком следит. Ворота на ночь зачаровать, на городские колодцы заклинания наложить, то-се, по мелочам, смотришь – и много дел набирается.

– Что-то не торопятся они, – заметил Дарин. – Эти вояки того гляди поубивают друг друга!

– Поубивают, некромантов вызовем, – философски отозвался гоблин. Он спрыгнул со скамьи и направился к бочкам. – Еще кружечку? За победу, а?

– За чью? – деловито осведомился Тохта, подставляя кружку. – Может, пока суть да дело, ставки будем делать? Дарин, ты как? На кого ставить будешь?

Тот не ответил. События начали развиваться с необыкновенной быстротой.

Толпа зевак дружно ахнула: в воздух взвилась боевая мотыга гномов. Человек, огромный мускулистый гигант, судя по всему, умел ею пользоваться.

– Кузнец Акеш, – хладнокровно заметил гоблин. – Говорят, его бабушка была из снежных великанов. Здоровяк, каких мало. На прошлогодней Ярмарке, помню, напился и на спор с кем-то убил быка. Одним-единственным ударом кулака! Силища необыкновенная! Владелец был очень недоволен – еще бы, призовой бык, гордость и надежда стада!

– Бедное животное, – осуждающе заметил Дадалион.

– Завещание ему составь, – не удержался Дарин, не отрывая глаз от происходящего.

– Глупая шутка…

Дощатый прилавок разлетелся в щепки, толпа испуганно отхлынула, давя друг друга, мотыга взлетела в воздух снова и…

За спиной не на шутку разошедшегося кузнеца вдруг появился темноволосый человек и перехватил занесенную вверх мотыгу.

Гигант сперва не сообразил, что происходит, рванул ее раз, потом другой, лицо его побагровело от натуги. Мужчина легко выдернул оружие из рук кузнеца и отбросил в сторону. Со стороны казалось, будто он проделал все это с легкостью и даже ленцой, будто здоровяка Акеша, потомка снежных великанов, внезапно покинули силы.

Дадалион передвинул по столу кружку и выразительно кашлянул.

– Твой знакомый, Дарин…

– Вижу, не слепой, – с досадой отозвался тот, пригнувшись к столу и стараясь стать как можно незаметней. – Но что-то не хочется мне сейчас беседовать с повелителем ламий о перспективах долгосрочного сотрудничества. Момент неподходящий… видел, как он кузнеца разоружил?

Тохта подергал его за край рубахи.

– Меняльная лавочка, – многозначительно процедил он сквозь зубы.

– Отвали, – Дарин украдкой огляделся по сторонам, прикидывая, как бы смыться понезаметней. – Сидите тут, сколько хотите, а я исчезаю. А кто это стоит позади Тесса? Ламии?

– Они самые, – неодобрительно проговорил Дадалион.

Сквозь густую толпу к месту потасовки наконец-то добрались стражники: пять человек, одетых по поводу праздника в ярко-синюю парадную форму. Их сопровождал молодой маг – среднего роста человек с густой белокурой шевелюрой и серо-голубыми глазами. Он был одет в темно-зеленый камзол и новенькую, с иголочки чародейскую мантию. На его груди лежала цепь, а старательно начищенная бляха сияла. На бляхе было изображен морской змей – символ Гильдии магов Лутаки.

– Что за беспорядок? – рявкнул старший из них. – Драка? Кто затеял? Хотите на время Ярмарки в тюрьме отдохнуть?

Маг Тимблер знаком велел ему замолчать.

– Кто еще не знает, что во время Летней Ярмарки должно соблюдать порядок? – надменным голосом произнес он. – Что произошло? Я, как маг, прикомандированный к городской страже, отвечаю за порядок во время Ярмарки и не потерплю… Кто зачинщик драки?

– Никаких беспорядков! – поспешно отозвался один из драчунов. – Так, пошумели немного… перебрали чуток в винных рядах. Но никаких драк не было, скажи, Акиш?

– Не было, – выдавил здоровяк, рассматривая камни у себя под ногами.

– А что за шум слышался? – недоверчиво спросил старший стражник.

– И шума никакого не было!

Маг Тимблер выпрямился и окинул собравшихся подозрительным взглядом.

– Имейте в виду, я, как чародей, никаких происшествий во время Ярмарки не допушу! И стражники, под моим началом, будут следить за порядком все три дня праздника, день и ночь. И если что-то произойдет – мне это станет известно тотчас же. И я разберусь со всей строгостью…

Внезапно он наткнулся взглядом на ламий, осекся и сделал шаг назад.

– Никаких беспорядков, маг Тимблер, – невозмутимо откликнулся Тесс, скользнув глазами по старательно начищенной бляхе с морским змеем.

– Я, как представитель Гильдии магов, – Тимблер облизнул пересохшие губы. – Обязан напомнить: во время Ярмарки, не должно быть никаких…никаких беспорядков. Это на всех распространяется… на людей и на… словом, на всех. Мне… я собираюсь поддерживать порядок на вверенной мне… нам… территории.

– Разумное решение, – согласился Тесс, В глазах его мелькнула усмешка.

Маг оглянулся на стражников, переминающихся с ноги на ногу.

– Главное – порядок. Мы все его должны поддерживать. Никаких драк… и я… мы, конечно, не хотим обнаружить после Ярмарки несчастных, с выпитыми душами и… э…

Глаза ламии начали темнеть.

– По договору мы не берем души в Лутаке, – произнес он, глядя на молодого мага. – Это всем известно, не правда ли? Пока у нас нет повода нарушать это обещание. Хотя, – Тесс сделал паузу, рассматривая человека так внимательно, что тот занервничал. – Что может быть лучше, чем чистая молодая душа мага?

Чародей поспешно отступил.

– Чего еще ждать от ламии, – нервно произнес он, оглядываясь на стоявших поодаль стражников. – Но мои заклинания защитят от…

Заглушая его слова, по толпе пролетел встревоженный гул и тут же стих.

Появились феи.

После, какое-то время спустя, Дарин не один раз старался восстановить в памяти тот миг, когда он первый раз увидел фей. Но память будто хитрила с ним и воспоминания ускользали, рассыпаясь, как картинки в калейдоскопе. Он вспоминал то изумленные лица людей, то мертвую тишину на площади, то спешившего навстречу феям старейшего чародея Гильдии, то вдруг отчетливо видел, как играло солнце на золотой упряжи двух белых единорогов, запряженных в хрустальную повозка. Фея, державшая в руках поводья, была высокой и стройной. Ее раскосые глаза напоминали цветом изумруды, а серебристые волосы вились крупными кольцами. Она была окутана крыльями, точно плащом, полупрозрачными, дымчатыми, с серебристыми прожилками, будто сотканными из утреннего тумана, однако режущая кромка этих нежных крыльев казалась острой, как бритва.

Глаза второй феи были темно-синими, как грозовое небо, а белые прозрачные крылья покрыты узором, похожим на тот, что рисует зимним утром на окне мороз. Белые волосы падали волной на прямую спину, руки, унизанные кольцами, были скрещены на груди. Она слегка улыбалась, глядя поверх толпы, но Дарин вдруг поежился, точно от холода: казалось почему-то, что одним прикосновением своего белого тонкого пальца эта прекрасная снежная королева может заморозить насмерть любого.

Зеленоглазая фея скользнула взглядом по толпе, заметила Тесса и слегка кивнула ему.

Ламия, опустившись на одно колено, склонился так низко, что его длинные волосы коснулись камня, которым была вымощена площадь.

– Приветствуем вас, повелительницы Тисовой рощи, – почтительно произнес седой маг, как по волшебству оказавшийся возле хрустальной колесницы. – Почетные члены Городского Совета ожидают вашего прибытия в главной ратуше.

– И я приветствую тебя, Харбен, – отозвалась фея мелодичным голосом. Она сделала знак, и Тесс поднялся с колен плавным движением.

Третья фея, сидевшая в повозке, казалась совсем юной. У нее были серо-зеленые глаза русалки, длинные русые волосы, а тонкие крылья окутывали ее золотистой дымкой. Она смотрела прямо перед собой, не обращая внимания ни на людей, ни на то, что происходило вокруг, лишь на один короткий миг взгляд ее скользнул в сторону и русалочьи глаза феи встретились с серыми глазами ламии.

Зеленоглазая фея тряхнула золотыми поводьями, хрустальная повозка тронулась, и копыта единорогов застучали по камням.

Лишь когда повозка отъехала, люди в толпе, наконец, заговорили – сперва шепотом, потом все смелей и громче. Дарину тоже, непонятно почему, вдруг стало легче оттого, что обитательницы Тисовой рощи покинули площадь. Будто зачарованный, он смотрел им вслед: белоснежные единороги поворачивали на улицу, ведущую к ратуше, юная фея быстро оглянулась, словно отыскивая кого-то в толпе, а уже через мгновение хрустальная колесница исчезла за поворотом.

– Еще по кружечке? – предложил гоблин-винодел. – После такого всем нужно прийти в себя. Все-таки, не каждый день…

– Не каждый, это точно, – согласился Дадалион. – Тохта, ты как?

– Видеть фей на голодный желудок… – начал было кобольд, но тут к огромной своей радости углядел в толпе овражного гнома, маленького, чумазого, с торчащими во все стороны волосами, одетого в лохмотья, подозрительно напоминающие изъеденные молью кошачьи шкурки. Ни минуты не мешкая, кобольд ринулся за ним.

– Стой! – тявкнул Тохта, пытаясь ухватить гнома за край одежки. – Стой, ушастый! Как у вас сегодня с доставкой обеда кобольдам?

Гном растерянно захлопал глазами, пытаясь сообразить, что к чему.

– Обеда?

– Где крысы? – нетерпеливо принялся втолковывать Тохта, мигом забыв и про фей и про таинственный амулет. В животе у него бурчало от голода, а голодный кобольд – это раздраженный кобольд. Поэтому Тохта без лишних разговоров пару раз встряхнул овражника: знал, что после небольшой встряски они обычно начинают соображать гораздо быстрей. – Крысы где?! Вы же обещали доставлять их прямо к меняльным столикам!

Дадалион, меж тем, вспомнил, зачем он, собственно, явился на Ярмарку и решительно направился к прилавкам, заваленным пергаментами, листами бумаги и связками перьев.

– Смотри, какие прекрасные писчебумажные принадлежности из Доршаты! Я должен взглянуть.

Он протолкался к ряду, где продавались редкие сорта чернил и самые дорогие пергаменты, и окинул товар придирчивым взором.

– Будет ли уместно предложить ламиям обычные чернила? – он задумчиво потер прекрасно выбритый подбородок. Дарин тяжело вздохнул.

– Нет! – решительно молвил Дадалион. – Нашим будущим постоянным клиентам мы им предложим что-нибудь особенное. А что же? – его голубые глаза придирчиво рассматривали товар. – Серебристые чернила? Гм… Фиолетовые, светящиеся? Лиловые с запахом сирени? Красные? Гм, пожалуй. Такой, понимаешь ли, насыщенный алый цвет. При небольшом воображении такие чернила вполне сойдут за кровь. Да, да, это подойдет. Заодно посмотрим, может, найдем что-нибудь, что пригодится для составления родословий, – сказал Дадлион, понизив голос. – Светящиеся чернила, позолоченный пергамент, серебряные кисти… вдруг наш следующий клиент будет тяготеть к пышности?

И он погрузился в размышления. Дарин, быстро заскучав у прилавка с пергаментами, покрутил головой по сторонам, заметил невдалеке лавку гнома-оружейника и двинулся туда: поглазеть на богато изукрашенные каменьями рукояти кинжалов и мечей. Один кинжал прямо-таки заворожил своей безупречной красотой: лезвие его было сделано, казалось, из черного льда. На серебряной рукояти затейливой вязью было выгравировано какое-то изречение. Дарин принялся с трудом разбирать буквы, одновременно припоминая цветистый язык южных гномов, как вдруг услышал:

– Эй, парень!

Он обернулся, вытаращил глаза и поспешно отступил назад, отдавив гному-торговцу сразу обе ноги. Тот зашипел, завернул затейливое ругательство, но Дарин не обратил на это никакого внимания.

Позади него сидело чудовищного вида существо, отдаленно напоминающее саблезубого тигра, изображение которого Дарин видел как-то в краеведческом музее. Но музейное страшилище было изготовлено из папье-маше и потому особого ужаса не вызывало, а вот живой зверь, который находился буквально в полуметре и смотрел на Дарина с нехорошим интересом – очень даже.

Под серо-зеленой шкурой чудовища перекатывались мускулы, из пасти свисали клыки, изумрудные глаза смотрели пристально, немигающе. На спине зверя были сложены черные перепончатые крылья, а могучую шею украшал литой серебряный ошейник с шипами.

Дарин почувствовал, как по спине сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей поползли ледяные мурашки: мало того, что посреди Ярмарки объявилась жуткого вида говорящая тварь, так из всей массы народа, она решила побеседовать именно с ним!

Со слабой надеждой он скосил глаза в сторону прилавков с пергаменами, хотя, конечно, особой помощи от Дадалиона ждать не приходилось. К тому же, он обстоятельно торговался с продавцом чернил, а Тохты вообще нигде не было видно.

Тут в голову Дарина пришла еще одна мысль: возможно, саблезубое страшилище отыскало его не случайно? Возможно, именно оно и должна вручить ему артефакт, о котором говорил Тесс?

Дарин незаметно вытер о штаны вспотевшие ладони.

Посыльный, конечно, выбран крайне неудачно, но делать нечего, придется вести с чудовищем конструктивный диалог.

– Э… а… – выдавил он и умолк. Язык решительно отказывался повиноваться, и конструктивный диалог получался неважно. Дарин решил попробовать еще раз и получилось уже лучше.

– Чего… тебе?

Громадная кошка оскалила зубы, напружинила мощные задние лапы, крепкие мышцы пришли в движение. В долю секунды воображение Дарина услужливо нарисовало жуткую картину: вот зверюга отталкивается от земли, взвивается в воздух, летит, а ее немалого размера клыки нацелены на…

– Ты что, говорить разучился? – раздался тот же голос. Дарин вздрогнул и пришел в себя.

Слава небесам!

Говорила вовсе не монстроподобная кошка, а человек, что стоял неподалеку: молодой мужчина в небрежно наброшенной на широкие плечи кожаной куртке. Ростом он был почти с Дадалиона, но казался гораздо крепче и выносливей. Из-под низко надвинутой шляпы выбивались темные волосы. Он явно не злоупотреблял бритьем в последнюю пару дней, а чуть заметный шрам под нижней губой подчеркивал ямочку на подбородке.

Потертая кожаная куртка была надета прямо на голое тело.

Человек мусолил во рту травинку, лениво разглядывая Дарина. Он казался совершенно спокойным и при этом – почти таким же опасным, как чудовище, что сидело у его ног.

– Э…ну… нет, – выдавил Дарин, опасливо косясь на зверя. – А… э… это ваше… такое?

Человек посмотрел на зверюгу и усмехнулся.

– Мое. Держу вместо кошки.

Дарин взглянул на клыки, свисавшие из пасти зверя, и поежился.

– А… понятно. Мышей ловит?

– Вроде того, – человек выплюнул изжеванную травинку. – Это ты продаешь пергаменты в лавке Дадлиона? – небрежно поинтересовался он, изучающее глядя на Дарина темными прищуренными глазами. Дарину отчего-то показалось, что незнакомец уже много чего знает о нем.

– Ну, я. Пергаменты, перья, чернила. Оптовым покупателям – скидка. Но небольшая, – он подумал мгновение. – Процентов на пять.

– И на том спасибо. А на фальшивые гербы и поддельные родословия скидка есть? – он сорвал еще одну травинку и засунул в рот.

– Фальшивые гербы? – поразился Дарин. – Первый раз об этом слышу. Так-таки фальшивые? Надо же…

Человек усмехнулся.

– В нашей лавке все по-честному, без обмана, – продолжал Дарин, косясь на кошку. – Девиз у нас такой: честность – норма жизни.

– Хороший девиз, – одобрительно кивнул собеседник. – Я и сам – исключительно честный человек. В жизни своей никого не обманул, – он скользнул взглядом по прилавкам, по людям, толпившимся у торговых рядов. – Меня зовут Кёртис, – сообщил он. – А тебя, кажется, Дарин? Поговорить надо.

Дарин пожал плечами.

– Говори.

Кёртис огляделся, и направился в сторону от шумной толпы, к деревьям, кивком предложив следовать за ним. Он ни разу не оглянулся, нимало не сомневаясь, что Дарин идет следом.

Тот с досадой подумал, что хорошо бы исчезнуть в толпе и проучить самоуверенного нахала, но саблезубая кошка, что брела следом, не сводила с него глаз и исчезать ему тут же расхотелось.

– Как ее зовут?

– Кого? – поинтересовался Кёртис, не оборачиваясь.

– Твою кошку.

– Рихша.

Обогнул торговые палатки, он остановился. Они стояли в укромном месте, надежно укрытые от любопытных глаз полотнищами шатров с одной стороны и деревьями – с другой. Рихша села у ног хозяина и снова уставилась на Дарина немигающим взглядом.

– Ну? – спросил тот, недоумевая. – Что надо-то? Я не то, чтобы сильно тороплюсь, но…

Кёртис выплюнул травинку, посмотрел по сторонам, потом обратил взгляд на Дарина:

– Я тут узнал случайно, – он проводил взглядом чайку, неторопливо летевшую в сторону моря. – Что в твоих руках скоро окажется кое-какая вещица?

Дарин замер. Потом уставился на Кёртиса.

– Блин, ты-то откуда знаешь?!

Тот сделал неопределенный жест.

– Есть у меня кое-какие связи. Ремесло такое – поневоле приходится все знать.

Дарин насторожился.

– Что за ремесло?

– Да так, – уклончиво проговорил Кёртис. – Самое обычное. Добываю разные занятные вещички, продаю их тем, кто хорошо платит. Ничего противозаконного, все легально, – невозмутимо продолжал он.

Дарину, однако, показалась, что в темных глазах Кёртиса появился веселый огонек. – Есть у меня нужные люди, шепнут иной раз что-нибудь интересное. От них и узнал.

Дарин задумался.

– Утечка информации, – пробормотал он. – Вот оно. Как, интересно, это могло произойти… зачем она тебе, эта вещица?

Кёртис передвинул травинку в уголок рта.

– Скажем так, есть у меня на нее покупатель.

– Покупатель?! – переспросил Дарин, не веря своим ушам. – А ты что же, – он на всякий случай оглянулся по сторонам и сильно понизил голос. – Знаешь, что это будет за вещь?!

Кёртис отрицательно мотнул головой.

– Понятия не имею.

– А… – разочарованно протянул парень. Минуту он изучающее смотрел на Кёртиса: если тот и врал, то делал это вполне профессионально. – Значит, не знаешь… а как продавать собрался? Ты еще в глаза не видел, что за штука, а уже есть кто-то, кто готов купить? Кота в мешке продаешь, что ли?

В глазах Кёртиса появилось легкое недоумение.

– Какого кота?

– Поговорка такая…

Кёртис усмехнулся.

– Понял. Ладно, кому я продам – не твоя забота. Скажи лучше, сколько ты за нее хочешь? Я неплохо заплачу.

Дарин почесал в затылке. Кёртис по-прежнему мусолил травинку и молчал, но молчание его стало чуть напряженнее, чем минутой раньше. Кошка беспокойно шевельнула хвостом.

– Знаешь, – сказал, наконец, Дарин. – Я бы рад. Да у меня на эту вещь тоже уже есть покупатель. Даже не покупатель, а… в общем, серьезный такой чувак, которому я ему никак отказать не могу.

– Чувак?

– Человек, – пояснил Дарин. – Клиент. Пришел вчера вечером и мы…э… поговорили. Душевно так пообщались. Так что если я отдам эту штуку тебе, он, пожалуй, расстроится. А расстраивать его, извини, мне что-то не хочется. Уж больно человек хороший.

Глаза Кёртиса блеснули из-под полей шляпы.

– Что за человек? – быстро спросил он.

– Отличный парень, – сообщил Дарин. – И тоже очень хочет заполучить эту вещичку. Даже вига-прорицателя вчера на моих глазах испепелил. Просто так, чтоб серьезность намерений продемонстрировать, показать, что он созрел для покупки. И мне что-то не хочется быть следующим. Знаешь, что от этого вига осталось? Кучка золы.

Кёртис снова сорвал травинку и принялся жевать ее, что-то соображая.

– Тесс? – спросил он.

– Быстро соображаешь. Так вот, я с ним ссориться не хочу. И другим не советую, – многозначительно добавил он.

Кёртис пожал плечами.

– Да я бы рад, но издержки ремесла, – философски проговорил он. – Нет-нет, да и поссоришься с кем-нибудь… а тебе-то какое дело до ламий? С деньгами всегда можно жить где-нибудь подальше от Лутаки… есть страны, куда ламиям дорога заказана.

– Это где же?

– Например, Доршата. Там их не жалуют. Получишь золото, купишь место на корабле – и только тебя и видели.

Дарин задумчиво посмотрел на саблезубую кошку.

– Это бы хорошо, – сказал он. – Да подозреваю, что повелитель ламий сильно на меня обидится. Так что – не могу.

Мгновение Кёртис пристально смотрел на Дарина, потом пожал плечами.

– Как хочешь, – покладисто сказал он. – Жаль, что не столковались.

– А уж мне-то как жаль… ну, мне пора. Отзови-ка свою киску. Не люблю кошек.

– Что так? – поинтересовался Кёртис, задумчиво разглядывая Дарина.

– Аллергия, – пояснил тот. – Болезнь такая. Мучительная и неизлечимая.

Кёрис ухмыльнулся, бросил пару слов Рихше на незнакомом языке. Кошка неторопливо встала и отошла. Двигалась она так же, как Кертис – с обманчиво-ленивой грацией.

– Пока, – бросил на прощанье Дарин и тут же поправился:

– Желаю процветания, – и прибавил вполголоса. – Блин…

– Если передумаешь, дай знать, – сказал вслед ему Кёртис.

Не успел Дарин сделать и несколько шагов, как перед словно из-под земли вырос Дадалион. Без лишних слов «специалист по завещаниям» ухватил парня за рукав и потащил в сторону. Возле будки с вывеской «Кампания „Нетопырь“ он огляделся по сторонам и сообщил вполголоса:

– Ты только что беседовал с человеком, которого разыскивают, по крайней мере, в пяти государствах за контрабанду и убийства, – Дадалион многозначительно посмотрел на парня. – Понял? Напомни, чтоб по приходу домой я составил для тебя новое завещание. В десяти прежних я забыл упомянуть кое-что, – вид у Дадалиона был встревоженный. – Ты хоть знаешь, кто это?!

– Ну, э… – Дарин обернулся. Кёртис неторопливо шел к центральным воротам, серо-зеленая кошка скользила у его ноги, как вышколенная овчарка – если, конечно, бывают овчарки таких размеров. – Он сказал, что его зовут Кёртис. А что, не так?

– Так, так, – Дадалион снова потащил Дарина, выбираясь из толчеи.

– Его действительно зовут Кёртис. Свяжись с ним – и неприятностей у тебя будет выше колокольни башни Магов. Не думал я, что он снова покажется в Лутаке, после того, что он тут натворил, – они миновали ряды со съестным, где вкусно пахло свежей выпечкой и чем-то жареным и оказались возле пестрых шатров торговцев зерном. Тут прогуливались солидные оптовые покупатели, так что народу было немного.

– Два года назад его приговорили к пожизненной каторге. Заочно, разумеется, потому что самого Кёртиса а к тому времени и след простыл.

– К каторге?!

– К пожизненной, – подчеркнул Дадалион. – И вот полюбуйтесь: он снова шляется по Лутаке со своей кошкой! Как ни в чем не бывало! – он недовольно сдвинул седые брови. – На моей памяти его несколько раз пытались засадить за решетку, но как только доходило до дела, выяснялось, что все обвинения таинственным образом с него сняты, а свидетели забрали назад свои показания, – Дадалион покачал головой. – На каторгу, я вижу, отправить его тоже не удалось. Не иначе, опять оказал кому-то крупную услугу.

– Да кто он такой? Маг?

– Обычный человек. Крупная шишка на черном рынке артефактов.

– Где-где?

– На подпольном рынке артефактов, есть такой на Восточном побережье, – Дадалион направился в сторону переулка, ведущего в Квартал ремесленников: именно там проживал гном, заказавший пышное родословие. – Разумеется, торговля артефактами строго-настрого запрещена. Гильдия магов бдительно за этим следит: сам понимаешь, чародеи заинтересованы в том, чтоб магические вещи были сосредоточены только в руках волшебников. Но ведь где есть спрос, там появляется и предложение, – продолжил он. – Некоторым людям… и нелюдям тоже… кое-каким магам и чародеем иной раз требуется кое-что… то, что не купишь в Магическом квартале, понимаешь? Древние и редкие артефакты, уникальные предметы, вроде крови дракона, волоса из гривы единорога, амулета для подчинения демонов или золотой нити, которой можно связать фею. Никто не знает, существуют эти вещицы на самом деле или бывают только в легендах да сказках. Но когда появляется покупатель, который готов заплатить неплохие денежки… очень неплохие, – со значением подчеркнул Дадалион. – Тогда в дело вступают черные контрабандисты, вроде Кёртиса.

– И что? – спросил Дарин. – Действительно добывают? А как?

Дадалион пожал плечами.

– Никто не знает. О самом Кёртисе ходит множество слухов. Особенно, после того, как он на пару месяцев исчез, а потом вернулся, и на черном рынке вдруг появилось несколько редчайших артефактов, – он покачал головой. – Настолько редких, что наши маги считали их несуществующими! Раскупили их, конечно, мгновенно… говорят, колдуны-сновидцы из Аркаба отвалили ему гору золота. Глава нашей Гильдии магов был в ярости! Поклялся своей бородой, что сделает все, чтоб остаток жизни Кёртис провел в подземной темнице но…

– Похоже, он им не по зубам, – заметил Дарин.

– Кто знает? Конечно, все, кто вставали у него на пути, таинственным образом пропадали. Так что, сам понимаешь, желающих переходить ему дорогу отыщется немного. Но вот с Гильдией магов я бы на месте Кёртиса ссориться все же не стал, – мудро заметил Дадалион. – Уж больно они мстительные, эти маги! И злопамятные, как гоблины. Вот посмотришь, в конце концов, они найдут способ с ним разделаться…

– Интересно – протянул Дарин задумчиво. – А где он добывает артефакты?

– Понятия не имею. Кёртис работает всегда в одиночку: уходит вместе со своей кошкой, пропадает на какое-то время, потом появляется. И, к тому же…

Дадалион не договорил – мимо промчалась серая молния. Не рассчитав скорости, она с размаху врезалась в невысокий заборчик цветника, отскочила и обратилась в лучшего курьера Морского Управления Пулиса.

– Мастер Дарин! – завопил он. – Где же вы пропадаете?

– Привет, Пулис, – поспешно проговорил Дарин. – Забыл, блин! Верней, не забыл, а заболтался тут кое с кем…

– Привет, привет! Вы поторопитесь, мастер Дарин, а то купец Меркатель с отхи никак договориться не может!

– Буду минут через десять, – твердо пообещал Дарин.

– Мне пора! – крикнул Пулис. – Еще в Квартал Некромантов надо и в Совет судовладельцев!

И «скоростная крыса» помчалась по улице, набирая скорость.

… Ровно минут через десять Дарин взбежал по широкой мраморной лестнице Морского Управления, на ходу соображая, как бы побыстрей отыскать Барклюню и выяснить, где поджидают толмача купцы с отхи. Они могли быть где угодно: во дворе Управления, возле кораблей в бухте или у складов и бегать просто так Дарин вовсе не собирался.

Оказавшись в коридоре второго этажа, он огляделся – Барклюни нигде не было видно – и заспешил к кабинету господина Горама. Разумеется, у Дарина и в мыслях не было обеспокоить самого главу Управления, но в приемной непременно торчал бы Барклюня, а уж он-то точно знал, кому сегодня понадобился переводчик.

В просторном коридоре возле окна, под большим портретом, изображающим короля Бутфарпа четвертого в юные годы, стояли управляющий хозяйством гоблин Марголин и карлик Шелшик, напоминающий в огромной бархатной шляпе коричневого цвета, гриб-боровик.

– Наше дело все взять на учет и контроль, – скрипел «гриб-боровик», внимательно просматривая длиннейший свиток. – Тогда и порядок будет!

– Разумеется, – расцветая счастливой улыбкой, вторил ему Марголин. – Многие, скажу вам, не придают учету большого значения, но ведь если все не учитывать, этак все королевство разбазарить можно!

– Именно! – новый завхоз вытащил перо и нацелился на бумагу. – Итак, коридор. Что мы здесь имеем? Портрет государя. Пишу: «портрет». Как называется?

– «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами», – откликнулся гоблин.

– Пишу: «с фруктами»… – карлик окинул портрет придирчивым взором. – Так. Государя вижу отчетливо, а вот фрукты различить не могу… нельзя ли уточнить какие именно фрукты и в каком количестве были изображены на картине? А посуда? Вот в старой описи отмечено… читаю: «… на серебряном блюде». Но я приглядываюсь к картине и вижу отчетливо, что блюдо оловянное! Куда ж делось серебряное?!

Марголин вытер лысину.

– Трудно сказать, – признался он. – Невозможно разобрать. Неоднократно покупалось отпугивающее мух заклинание, но эти премерзкие создания так и норовят усесться прямо на полотно! Загадили всю картину…

– Как же так, – заволновался «гриб». – Что же я напишу в документе? А если проверка? Если спросят, сколько фруктов, если недосчитаются? Опять же, блюдо…нет, это нужно уточнить!

– Уточним, – твердо пообещал Марголин.

– Благодарю. Теперь горгульи, – карлик задрал голову и, шевеля губами, пересчитал каменные изваяния, украшавшие стены. – Вы как хотите, а надо что-то сделать с горгульей номер восемь! Принять какие-то меры, поговорить по душам, что ли. Внушить, что не годится вот так, никому не доложившись, пропадать на день-другой!

– Родня у нее в соседнем замке, – развел руками гоблин. – В Квартале магов. Вот она и навещает их. Говорит, у нее сильно развиты родственные чувства!

Новый завхоз неодобрительно покачал головой.

– Родственники – это, конечно, дело хорошее, – заметил он, поглядывая на пустую стену, где должна была находиться горгулья номер восемь. – Но порядок есть порядок. Этак у нас все статуи по гостям разбредутся! А вдруг проверка? Учет? Перепись, наконец? Что скажем господам проверяющим?

– Поговорю лично, – кивнул Марголин. – Вот как только она из гостей вернется.

Дарин завернул за угол, и чуть было не столкнулся с Пулисом. Лучший курьер Управления, как всегда, мчался по своим делам, но Дарин успел ухватить его за рукав:

– Слушай, Пулис, а ты не в курсе, куда меня вызвали? Где купцы-то?

– Барклюню найди, он знает, – поспешно отвечал Пулис. – А я тороплюсь! Дел столько навалили: Ярмарка, что делать! Народу везде – прорва, курьеры так и бегают – туда-сюда, туда-сюда! Присесть некогда! Веришь ли, кусок сыра грызть – и то на бегу приходится.

Он принюхался, сморщив нос, отчего еще больше стал похож на крысу.

– Колбасу где-то жарят, чуешь? На улице.

– Нет, не чую, – признался Дарин.

– На Торговой площади. Может, забегу по пути, погрызу ломтик. Работы много, курьеров не хватает! Да и то сказать, важные сообщения не каждому доверишь, – скромно заметил он. – Разве что особым курьерам, с выдающимися способностями.

И Пулис скосил глаза на бляху «Лучший курьер», что висела у него на груди.

– Я всегда говорил…

Но тут в конце коридора появилась громадная фигура главы Морского Управления и Пулис, забыв обо всем на свете, бросился ему навстречу.

– Господин Горам, господин Горам! – завопил он. – Идет уже второй день изгнания моего народа из Лутаки! Второй день целое племя мыкается без своих нор, в голоде и холоде! Сколько же это будет продолжаться эта чудовищная несправедливость?

Господин Горам громко вздохнул:

– Послушай, Пулис…

Дарин украдкой махнул рукой Барклюне. Секретарь приблизился, опасливо поглядывая, как лучший курьер подпрыгивает на месте от возмущения и верещит, пытаясь втолковать что-то самому господину Гораму.

– Сегодня, вообрази себе, у нас в Управлении невероятная история произошла, – скорбным голосом начал Барклюня.

– Погоди ты с историей, – остановил приятеля Дарин. – Скажи лучше, где толмач требуется? Куда мне идти?

– Купец Меркатель тебя ожидает у Восточного входа. И отхи там же.

– Ясно. Теперь давай историю.

– Сегодня из городского Совета прибыл господин главный казначей. Они вместе с господином Горамом наличность проверяли, ну, как положено пять раз в год…

– И что?

– Потребовали у меня казначейскую ведомость за номером четыреста семьдесят восемь-дробь-одиннадцать и в хранилище изволили направиться, а мне на пороге приказали остаться. Заведено так: в потайное хранилище только господин Горам имеют право входить да господин главный казначей.

– А дальше?

– Я и стоял, как положено, да в носу так засвербило, мочи нет! Чихнул, а дверь возьми да и захлопнись!

Барклюня сокрушенно вздохнул.

– Вообрази себе положение… снаружи никак не откроешь, потому что ключ господин Горам всегда с собой берут. А изнутри не открывается!

– Ты же не нарочно! – изо всех сил сдерживая смех, выговорил Дарин.

– Господин Горам то же самое сказали. А господин главный казначей очень недовольны были. Решили почему-то, что я нарочно их там запер, и обещали мне жалованье сократить в два раза. И всего-то каких-нибудь пару часов они там и просидели…

– М-да…

– Я притягиваю к себе несчастья, – печально сообщил Барклюня.

– Почему же – к себе? По-моему, к другим.

– И это тоже, – еще больше загрустил секретарь.

Дарин задумался.

– Тебе надо как-то переломить ситуацию, – решительно сказал он. – Выскочить их этого круга! И будет все нормально!

– Как это?

– Надо подумать… к примеру, почему бы тебе не сходить в Квартал магов и не купить какое-нибудь недорогое, но действенное заклинание на удачу? А?

Барклюня пошевелил ушами. Вид у него стал еще печальнее.

– Был я у чародеев, – сообщил он. – В лучшую лавочку заходил, все заклинания, на любой вкус…

– И как?

– Чародей Халган, что там торгует, сказал, что если меня еще раз в магическом квартале увидит, то превратит в кролика и отвезет в горы. Там и выпустит. Говорит, уж в горах-то я никому навредить не смогу.

– Как сказать, – с сомнением протянул Дарин, вспомнив о горных великанах. – А что случилось в лавочке?

– Такая тоже ужасная история произошла. Вообрази себе…

– Барклюня! – раздался из другого конца коридора громовой голос главы Управления.

Секретарь встрепенулся.

– Давай быстрей к Восточному входу! – скомандовал он. – А то Меркателю, похоже, туго приходится.

– Бегу! А ты его видел?

– Нет. Крики слышал.

– Крики?! А кто кричал? Купец или отхи?

– Все, – ответил Барклюня и рысцой припустил вдоль по коридору.

…Еще накануне, познакомившись с троицей отхи, у Дарина возникли подозрения, что вся эта компания, выгодно продав волшебную шерсть, не поспешит обратно в далекую Сангерию, а задержится в Лутаке на Ярмарку. Так и получилось: отхи, впервые в жизни оказавшись в большом городе, возвращаться на пастбища не спешили, а развлекались, как могли. Их знакомства в Лутаке ограничивались Бутасой, его племянником Мекелем, да купцом Меркателем, который с недавних пор вместе с Бутасой стал вести торговлю шерсти. Меркатель, еще год назад проживал в соседнем королевстве, крошечном островном государстве, где весьма преуспевал, но вскоре в одной стране его предпринимательскому гению стало тесновато, поэтому купец с радостью принял предложение Бутасы переселиться в Лутаку.

Поскольку сам Бутаса от встреч с кочевниками искусно уклонялся, Мекель с раннего утра торчал в гавани, наблюдая за погрузкой товара на корабль, отдуваться пришлось Меркателю: соскучившиеся отхи, шляясь по берегу, набрели на несчастного купца и теперь вовсю наслаждались общением. Не зная, как отвязаться от настырных поставщиков и отчаявшись понять, что им нужно, вконец замучанный Меркатель перехватил пробегавшего мимо Пулиса и послал его за Дарином.

… – Чтоб вас чума взяла, олухи бестолковые, – бормотал купец Меркатель, вытирая лысину платком. – Дарин, наконец-то! Желаю процветания… растолкуй мне, чего они хотят? Деньги им сполна уплачены, что еще? Бубнят чего-то, а что – не пойму! С этими тугодумами вести дело так же трудно, как со снежными великанами!

– Ты, Меркатель, не вздумай это при господине Гораме брякнуть, – предупредил Дарин, оглядывая отхи. Это была все та же вчерашняя троица, под предводительством «кольценосца» и настроение у них, судя по всему, было отменное.

– Не брякну, – успокоил его купец. – Что мне, жить надоело? Но эти овцеводы меня в могилу загонят! Дракониды бесхвостые, чтоб им пусто было!

– Что он говорит? – насторожился «кольценосец».

– Радуется. Говорит, что вести с вами дела – большая честь для него! Редко встретишь таких храбрых и мудрых воинов, – сделав почтительное лицо, проговорил Дарин. – Потрясен, говорит, поражен и преисполнен благоговения!

Отхи довольно переглянулись.

– Чего это ты им наговорил? – забеспокоился купец. – Чего это они заулыбались? Спроси, чего им надо?

– Щас, щас…

– Передай этому человеку, – важно проговорил «кольценосец». – Что мы решили оказать ему огромную честь. Великие воины, – тут он кивком указал на топтавшихся рядом «великих воинов». – Желают погостить у него несколько дней. Возможно, скоро сюда приедут наши родичи, тоже смелые и бесстрашные воины, и если купец хорошо попросит их и преподнесет дорогие подарки, они тоже согласятся быть его гостями. Скажи – ему будет о чем рассказать потомкам!

Дарин кашлянул.

– Плохо дело, уважаемый, Меркатель, – вполголоса озабоченно сказал он. – Они в гости к тебе собираются.

Купец так и подскочил в ужасе.

– Это еще зачем?!

– Почет тебе хотят оказать, понял? Чтоб было о чем детям рассказать.

Меркатель закатил глаза.

– Только этих дикарей мне в доме не хватало! Бородавочники зеленые! Как бы мне от них отвязаться?! Ведь, не ровен час, обидятся! – Он ухватил Дарина за рукав. – Скажи им… скажи… не знаю что… что угодно! Отговори от этого! Можешь?

Дарин покосился на отхи.

– Блин, думаешь, это так просто? Вот за такие штучки гоблина-толмача и того… знаешь, наверное, эту историю?

– А я тебе хорошо заплачу! Больше, чем обычно!

Дарин тут же повеселел.

– Ну, тогда другое дело. Так бы сразу и сказал!

Он повернулся к отхи.

– Уважаемый купец вне себя от огорчения, – голосом полным сожаления, начал он. – Его скромная хижина не подходит для того, чтоб принять таких почетных гостей! Таких великих воинов должно приглашать лишь в королевский дворец! Он, конечно, понимает, какая огромная честь ему оказана! И он в отчаянии от того, что не может оказать вам тот почет, который вы заслуживаете! Он умоляет храбрых воинов не гневаться и смиренно молит о прошении!

–..чтоб им чесотку подхватить, троллям пещерным, в гости они собрались… пусть их Бутаса принимает…

– … хижина его мала и тесна, а жена недостаточно красива, чтобы прислуживать уважаемым…

– …за волшебную шерсть дают такие деньги, что просто сердце радуется, но иметь дело с этими пастухами, это, я тебе скажу….

– … поэтому несчастный купец, вне себя от огорчения и …

– … у меня уже седые волосы появились и все из-за этих дикарей! Вот, смотри!

– …он, как видите, рвет на себе волосы от огорчения и умоляет не гневаться! Он уже практически решил построить новую хижину, где в следующий раз устроит пир для таких дорогих гостей!

Отхи переглянулись и покивали головами.

– Мы прощаем его, – важно ответил за всех «кольценосец». – Передай, мы заглянем к нему в следующий раз.

Купец насторожился.

– Что? Что он говорит?

– Меркатель, ты спасен, – сквозь зубы пробормотал Дарин. – По крайней мере, сегодня гостей у тебя не будет.

– Слава небесам! А куда это они направились?

– На Ярмарку…

Меркатель проводил отхи опасливым взглядом. Когда они скрылись, он схватил руку Дарина и принялся трясти ее что было сил.

. – Хвала небесам! Ты помог мне, спас, можно сказать! Я обещал отблагодарить тебя, – решительно заявил он. – Достойно вознаградить! И слово свое сдержу!

– Вот это хорошо, – с готовностью подхватил Дарин. – Это ты молодец. Оплата толмачу, сам знаешь, три лемпира, но ты, кажется, говорил что-то о… словом, мне полагается что-то вроде премии? На какой сумме столкуемся?

Он выжидательно уставился на купца. Тот замялся.

– Меркатель?

Глаза купца забегали по сторонам.

– Ну, – уклончиво отвечал он. – Собственно говоря, я не это имел в виду. Сам посуди: что такое деньги? Тьфу! Сегодня есть, завтра нет.

– Но лучше все-таки, когда они есть, – вставил Дарин. – Так что…

– Да, да! Нет! Деньги приходят и уходят, это я тебе как купец говорю. Поэтому я решил сделать тебе подарок. Нужный, полезный и очень дорогой! – горячо продолжал Меркатель. – Очень нужный и очень дорогой. Имей в виду, я прямо от сердца его отрываю! Только для тебя!

Дарин слегка насторожился.

– Ну, если он такой нужный и дорогой, то, может, оставишь его себе? – предложил он. – А мне заплатишь побольше? Я, знаешь, человек практичный, люблю деньги.

– Деньги, – с сожалением проговорил купец. По его голосу было понятно, что расставание со звонкой монетой он переносил крайне болезненно.

– Нет, то, что я тебе подарю, гораздо лучше денег, – заторопился он. – К тому же, если уж на то пошло, ты всегда можешь его продать! За него такую кучу золота отвалят, что…

При этих словах Дарин окончательно утвердился в подозрениях.

– Не юли, Меркатель. Что за подарок?

– Отличный подарок, ты всю жизнь будешь меня благодарить! – с жаром сказал купец и махнул рукой в сторону, словно подзывая кого-то.

В полном изумлении Дарин смотрел, как к ним приближается человек: тощий, с всклокоченными черными волосами, острым носом и черными же глазами. Одеяние его напоминало старый мешок из-под картошки, подпоясанный обрывком веревки, а деревянные башмаки стучали по камням словно кастаньеты.

Приблизившись, человек отвесил глубокий поклон.

– Это… что? Кто?

– Это мой подарок тебе, – торопливо объявил купец и похлопал Дарина по плечу. – Отныне это твой личный раб! Владей! И даже не спорь, – заспешил он, увидев выражение лица парня. – И не благодари! Щедрый подарок. Сам знаю, что щедрый! Знаю, что ты потрясен моем великодушием, ошеломлен, не можешь найти слов! Что ж, бери, владей, ну, а мне пора!

И пока Дарин пытался закрыть разинутый от удивления рот, Меркатель припустил вдоль берега с необыкновенной прытью, так что его уход очень напоминал паническое бегство.

– Басиянда! – крикнул он, удалившись на безопасное расстояние.

Раб всем своим видом изобразил безграничное внимание.

– Служи этому господину, так, как служил мне!

– Не извольте сомневаться, – с достоинством ответил Басиянда и повернулся к Дарину.

– Господин! Готов служить тебе в меру моих скромных сил, – объявил он.

Дарин, наконец, закрыл рот.

– Чушь какая-то, – пробормотал он. – Ладно, Меркатель, погоди, попомнишь ты у меня этот подарочек…

Он посмотрел на раба. Раб ответил ему почтительным взором. Дарин вздохнул.

– Послушай… как тебя?

– Басиянда, господин.

– Понятно, ага. Так вот, Басиянда. Дело в том, что рабства у нас в Лутаке нету, поэтому…

– Я раб, господин, – твердо сказал Басиянда. – Очень жаль, что у вас в Лутаке такие несовершенные законы, потому что у столь почтенного человека, каковым ты, без сомнения, являешься, должны быть рабы!

Он поклонился еще раз и сообщил, понизив голос.

– Господин, если у тебя не будет раба, в приличном обществе тебя просто засмеют.

– Блин! Какое еще приличное общество?

– Но тебе повезло, о, господин! Сам небо… вернее, господин Меркатель… послал тебе прекрасного раба! Прямо скажем, одного из лучших рабов, живущих ныне. Это я, – скромно заметил он. – Я – потомственный раб, изучил ремесло до тонкостей! – Басиянда горделиво выпрямился.

– А какое у тебя ремесло?

– Ремесло раба, конечно же. Скажу откровенно: в изучении оного достиг высот немалых.

– Нет, это издевательство какое-то, – растерянно пробормотал Дарин.

– И я счастлив и горд быть твоим рабом, – продолжал Басиянга.

– Ладно, Меркатель, встретимся мы с тобой еще раз…

– Господин! – вдруг тревожно окликнул его раб.

– Чего тебе?

– Господин, отныне твой долг – заботиться о своем рабе: кормить, одевать и обувать. Тогда я смогу служить тебе в полной мере.

– Что?!

– Конечно. Поэтому осмеливаюсь напомнить – сейчас время обеда. Все приличные хозяева в это время кормят своих рабов.

И Басиянда выжидательно уставился на Дарина.

Тот вздохнул.

– Слушай, Басиянда, – сдержанно начал он. – Вот что я тебе скажу. Ты в Лутаке. Это свободная страна. Стало быть, ты – свободный человек. Не раб, понимаешь?

– Протестую! – горячо воскликнул Басиянда. – Я раб и принадлежу тебе! И ты обязан кормить…

– Не перебивай. Раз я твой хозяин, ты обязан слушаться меня, так?

Басиянда с готовностью кивнул.

– Так вот, я приказываю – ты свободен. Свободен, понимаешь? Я отпускаю тебя!

Басиянда почесал в голове.

– Кто же будет меня кормить? – беспокойно спросил он.

– Сам кормись. Рабовладелец из меня никакой: у меня, видишь ли, опыта обращения с рабами нет, да и содержать раба я не могу, не по средствам мне это.

Дарин посмотрел на озадаченного Басиянду и откащлялся.

– Начинай новую свободную жизнь! – речь освободителя рабов, конечно, должна была прозвучать торжественно и даже пафосно, но, как назло, ничего торжественного, в голову не приходило, поэтому закончил Дарин совсем обычно:

– В общем, вали отсюда!

И он ушел, оставив освобожденного раба стоять на морском берегу в полной растерянности.

 

Глава 4

По дороге в Морское Управление Дарин несколько раз оборачивался: проверял, не крадется ли по пятам за ним раб, которого всучил ему коварный Меркатель. Но Басиянды не было видно и, в конце концов, парень успокоился. Понятное дело, что осчастливленный им раб и не думает преследовать хозяина, а осваивается с новым, непривычным пока что положением свободного человека.

– А что? – вслух рассуждал Дарин. – Пусть начинает новую жизнь! Привыкает, обустраивается как-то… Меркатель-то его вряд ли освободил бы. А быть угнетаемым человеком, под пятой рабовладельца проживать – это разве нормально?! Страдал от притеснений, наверное…

Тут Дарин внезапно замолчал и призадумался.

На страдающую личность Басиянда никак не был похож, да и освобождение от рабства воспринял почему-то без энтузиазма… но почему?

Минут пять парень сосредоточенно размышлял над этим, потом махнул рукой и решил выбросить из головы подобные мысли. В конце концов, курс истории он в свое время прослушал, и даже сдал экзамен, а потому знал твердо: все рабы всегда мечтали о свободе, а если Басиянда и не ликовал по поводу освобождения, то исключительно по причине шока от свалившегося на него счастья.

У входа в Управление Дарин заметил Солоку – вид у бравого капитана был слегка утомленный. Рядом с ним стояла зеленоглазая красавица и, тоном не терпящим возражений, выговаривала:

– Послушайте, капитан, я уверена, что если поискать, как следует, мы непременно его отыщем! Что с того, что его нет в списках пассажиров? Он должен быть здесь – и точка! Он сам говорил мне, что отправится из Лутаки морем. Разве вы не понимаете, что я обязана его отыскать? Это же очень важно для меня! Я должна прямо в лицо высказать ему, все, что я думаю о нем! А мне есть что сказать, уверяю вас! – она высоко подняла голову. – Поторопимся! Не мог же этот негодяй вот так взять и исчезнуть?! Корабли не покинут Лутаку еще два дня!

– Но, госпожа Ичли, – обреченным голосом говорил капитан Солока, с тоской озираясь по сторонам. – Если вы говорите, этот несчастный… я хотел сказать, этот негодяй… если он такой негодяй, то, может, пусть себе плывет, а? – он с надеждой посмотрел на девушку. – Вы всегда сможете ненавидеть его на расстоянии. Это даже удобнее: ненавидеть пылкой, испепеляющей, качественной ненавистью на расстоянии!

– Разумеется, – с жаром отозвалась красавица. – Так и будет, не сомневайтесь. Но сначала я бы хотела все-таки взглянуть в его негодяйские синие глаза и сказать… высказать кое-что!

Завидев Дарина, Солока встрепенулся. Дарин тут же сделал вид, что занят и страшно торопится, помахал капитану рукой и стрелой помчался вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Никакой необходимости нестись в Управление сломя голову у Дарина не было, но прочесывать гавань, набережную и пассажирские конторы в поисках сбежавшего жениха госпожи Ичли, он не собирался даже ради ее прекрасных зеленых глаз. Солока проводил парня завистливым взглядом и тяжело вздохнул.

– Идемте, капитан, – решительно скомандовала красавица. – Я благодарна вам за то, что вчера вы так любезно предложили свою помощь. Конечно, розыск немного затянулся, но я отступать не намерена! Это не в моем характере, так и знайте! Я отыщу этого негодяя.

– Похвальное желание, – убитым голосом проговорил капитан Солока. – Что ж, направимся, в таком случае к складам: иной раз грузовые суда берут на борт пассажиров. Проверим, нет ли там этого бедного юноши… простите, я, конечно же, хотел сказать «негодяя»…

Осторожно выглядывая из окна второго этажа, Дарин дождался, пока они удалятся на приличное расстояние, потом, весело насвистывая, сбежал с лестницы и пересек большой, вымощенный камнем двор.

Дел на сегодня больше не предвиделось, а значит, можно было возвращаться домой, в дом с синими ставнями, корпеть над очередным гербом или родословием да дожидаться развития событий с амулетом.

Дарин обогнул небольшой фонтан с круглым бассейном, где обитали говорящие рыбы, невольно прислушиваясь, о чем они болтают на этот раз, и хмыкнул. Дамы всегда норовили обойти бассейн стороной и даже суровые гоблинши, что трудились в казначействе Управления, проносились мимо, как корабли на всех парусах. А все потому, что капитаны, эти невоздержанные на язык морские волки, не жалели времени, обучая рыб все новым и новым крепким выражениям и достигли в этом нелегком деле такого успеха, что даже бронзовая статуя тритона, возвышающаяся в центре фонтана – и та краснела. Само собой, Дарин не мог остаться в стороне и тоже внес в образование рыб кое-какую лепту, но до капитанов дальнего плавания с их неиссякаемым запасом ругательств на всех известных языках, ему было, конечно, далековато.

Сегодня у бассейна посетителей не наблюдалось, и говорящие рыбы развлекались самостоятельно: высунув из воды головы, громко сплетничали про всех сотрудников Морского Управления да распевали хриплыми голосами неприличные песни.

– Дарин, Дарин! – завопила одна из рыб, заметив его. – Ты видел капитана Солоку с красивой девушкой? Как думаешь, он…

Тут рыба завернула такое, что бронзовый тритон только крякнул от смущения.

– Дарин, Дарин! А ты знаешь, что вчера твой друг Барклюня весь вечер проторчал в кабинете Горама? Знаешь, что он там делал? Хочешь, расскажу? Куда же ты?

– Тороплюсь! – крикнул парень на ходу.

– Он торопится! – заорала рыба. – А знаешь, что говорят про торопливых мужчин?! Постой, я расскажу!

Дарин прибавил шагу.

– Совсем офигели, – пробормотал он, делая вид, что не слышит, как рыбы выкрикивают вслед ему непристойности и заливаются хохотом.

К Восточному крылу Морского Управления примыкал небольшой ухоженный парк с цветниками, лужайками и фонтанами – предмет гордости гномов-садовников, которые хлопотали над клумбами и цветущими кустами с утра до ночи. Окружала парк узорчатая кованая ограда, но в одном месте, за кустами шиповника и зарослями остролиста, поставить ее еще не успели, и там тянулся обыкновенный дощатый забор. В заборе имелась приличных размеров дыра – это Дарину было известно совершенно точно, поскольку именно он недавно собственноручно выломал пару досок: спешил по делам, а обходить парк не хотелось. И пока подчиненные гоблина Марголина не обнаружили ущерба, нанесенного их хозяйству, Дарин, не сильно терзаясь угрызениями совести, пользовался удобной лазейкой.

Дойдя до конца аллеи, он на всякий случай оглянулся по сторонам, сошел с дорожки и побрел вдоль пышных зарослей шиповника, усыпанных нежно-розовыми цветами. От цветов веяло медовым ароматом, слышалось гудение пчел, кружившихся над кустами. Запах шиповника был таким знакомым, уютным, что Дарину на мгновение показалось, будто он вовсе не в Лутаке, а совсем в другом городе, где в парке над широкой рекой в начале лета точно так же зацветает шиповник и точно так же жужжат пчелы, перелетая с цветка на цветок. Погрузившись в воспоминания и улыбаясь свои мыслям, Дарин перепрыгивая через клумбы, проламывался сквозь аккуратно постриженные кусты, не замечая ничего вокруг, однако, держа курс строго на дыру в заборе.

От приятных воспоминаний его отвлекло странное чувство: ни с того, ни с сего Дарину вдруг показалось, что за ним кто-то наблюдает.

Он чуть замедлил шаг и незаметно огляделся по сторонам. Ни души кругом: лишь шелестит листвой деревьев ветерок, гудят пчелы, да с главной площади Лутаки доносится перезвон городских курантов.

Дарин задумался. Ему не раз, конечно, доводилось слышать расхожее выражение: «чувствовать на себе взгляд» и каждый раз он недоумевал. Как можно почувствовать нечто нематериальное и неосязаемое – чужой взгляд? Но сейчас можно было сказать совершенно точно: кто-то находился совсем близко и этот «кто-то» следил за каждым его шагом. Дарин притворился, будто провожает взглядом вспорхнувшую из кустов маленькую птичку, и быстро смерил взглядом расстояние до Морского Управления. Конечно, супермен-герой из какого-нибудь фильма, которые он так любил смотреть раньше, на его месте не спасовал бы. Он бы решительно ввязался в бой с превосходящими силами противника и в одиночку одолел бы их в неравном бою. Но Дарин о своем предполагаемом противнике ничего не знал, искушать судьбу ему не хотелось, к тому же, год, проведенный в Лутаке, кое-чему его научил. Возможно, тот, кто разглядывал его сейчас, вовсе не был человеком – стало быть, шансы остаться в живых у него, Дарина, сильно сокращаются.

Он оглянулся еще раз: да, самое разумное было как можно скорее уносить ноги – в конце концов, до Управления было не так уж далеко.

Но тут за кустами мелькнула какая-то серая тень и Дарин замер. Раздался шорох, вздрогнули кусты – и опять и все стихло. Парень поспешно отступил к дорожке.

– Эй! Кто здесь? Что вам надо?

Шорох послышался ближе, хрустнула ветка и в тот самый момент, когда он уже приготовился мужественно дать стрекача, чей-то робкий голосок пропищал из кустов:

– Мастер Дарин… это мы, мастер Дарин…

Из кустов вынырнула маленькая фигурка, ростом с трехлетнего ребенка, потом еще одна, затем еще – и скоро перед Дарином стояло семь невысоких человечков, одинаково растрепанных и чумазых, с взъерошенными волосами соломенного цвета и круглыми, как блюдца глазами.

– Простите нас, мастер Дарин, это мы, да, – робко пропищал один из них.

«Мастер Дарин» вытер о штаны вспотевшие ладони и выругался: коротко, но от души.

– Чтоб вас… так и до инфаркта недолго… овражные гномы?! А разве вам можно заходить на территорию Управления? Я слышал, это запрещено?

– Совсем запрещено, да, – сказал один гном. Он был в старой соломенной шляпе, на которую в качестве украшения нацепил пучки увядшей морковки. – Управляющий Марголин очень строгий!

Остальные гномы поспешно закивали.

Дарин с удивлением рассматривал их.

Овражники были воистину жалкими существами. Они жили кланами, как и все гномы, но в отличие от горных или лесных гномов, зажиточных и всеми уважаемых, ютились в нищете и грязи, выбирая для своих жилищ места возле мусорных куч и свалок. Всегда грязные и оборванные, они были похожи друг на друга, как две капли воды: у всех были растрепанные светлые волосы да круглые карие глаза.

– И что вам надо?

– Мы искали тебя, мастер Дарин. Сидели в кустах и ждали, да. Мы знали, что ты пройдешь здесь.

– Откуда знали? – подозрительно спросил Дарин.

– Дыра в заборе, да, – солидно пояснил гном в соломенной шляпе – очевидно, он был главным у овражников. – Мы наблюдали, как ты выломал доску, да. Мы восхищены!

– Даже две доски, – робко пропищал другой гном.

– Даже две, да. Не каждому это под силу – выломать такую крепкую доску! А ты, мастер Дарин, силен, как снежный великан – уважительно добавил старший гном. – Пнул ногой – и крак! – сломал доску!

– Ты говорил при этом заклинания, да, – подхватил другой овражник. – Мы слышали! Волшебные чародейские заклинания. Это они помогли тебе проломить такую прекрасную дыру в заборе?

– Заклинания?! Я?! – Дарин почесал в затылке, припоминая. – Какие еще заклинания? А… – он выразительно кашлянул. – Гм… ну, это не заклинания. Это просто слова… э…. специфические такие выражения, в моем мире их употребляются для… для связки слов, в общем.

– Мы их запомнили, да, – гордо поведал гном, поправляя съехавшую на глаза шляпу. – Если пожелаешь, мы повторим их, чтоб доставить тебе удово…

– А вот повторять не надо, – поспешно перебил Дарин. – И зря вы их запомнили, совершенно зря!

– Можем забыть, – покладисто сказал гном. – Забудем – и все, да. Никому не скажем.

– Забудьте, ага, – пробурчал он. – Говорите лучше, что вам? И сваливайте быстренько, а то, неровен час, увидит вас кто-нибудь…

Старший овражник беспокойно оглянулся по сторонам.

– Увидит, мастер Дарин, увидит, да. Прогонят, а может, и побьют. Не можем ли мы отойти куда-нибудь? – робко предложил он. – Вот прекрасные кусты, да. Если мы залезем в заросли, нас никто не увидит!

Дарин вздохнул.

– В заросли? Давайте просто в сторону отойдем. Да вы не бойтесь, если что, я скажу, что вы – ко мне, – пообещал он, следуя за вереницей овражных гномов. – Не думаю, правда, что это вам поможет…

– Мы боимся, да, – с готовностью кивнул старший гном. – Всего боимся. Жизнь овражника ничего не стоит, да. Но мы привыкли.

Они зашли за цветущие кусты шиповника и остановились – Дарин и семь крошечных чумазых овражных гнома.

– Ну? – спросил он, недоумевая. – В чем дело?

Гномы переглянулись, словно решаясь, быстро перекинулись несколькими словами на неизвестном ему птичьем языке и умолкли, уставившись на парня во все глаза.

– Мастер Дарин, – заговорил, наконец, старший гном. Он стащил шляпу и прижал к груди. – Мы должны открыть тебе страшный секрет!

Дарин насторожился.

– Страшный секрет? А почему именно мне?

Овражники снова переглянулись. В парке было тихо, только посвистывала какая-то птица, да гудел шмель. Наконец, гном открыл рот.

– Потому что больше некому, – печально объявил он. – Такая история, да.

Дарин тяжело вздохнул. Что-то настойчиво подсказывало ему, что «страшным секретом» овражных гномов лучше не интересоваться и он заколебался, поглядывая на высокий дощатый забор, что виднелся в зарослях: до дыры, выломанной при помощи «чародейских заклинаний» было рукой подать. Однако, любопытство взяло верх.

– Ладно, – проговорил Дарин. – Выкладывайте свою историю. Только побыстрей.

Гном, кивнул, по-прежнему крепко прижимая к себе шляпу, украшенную морковкой, открыл рот и…

– Погоди, погоди! – остановил его парень. – Тебя как зовут-то?

– Меня зовут Дюф, да, – с непонятной гордостью поведал гном. – Овражникам редко дают имена, но мне дали, да. Я умен! Среди нашего народа считаюсь мудрецом, да.

– Ах, вот как…

– Они все были без имен, – Дюф повел рукой в сторону соплеменников. – Ведь имя нужно заслужить. И они заслужили да!

Овражные гномы приосанились.

– Вот это Бюф, это Пюф, это…

– Хватит, хватит! – поспешно остановил овражника Дарин, чувствуя, как голова у него пошла кругом. – На этом остановимся, пожалуй. Все равно вы все на одно лицо, я и различить-то вас не могу…

Он окинул взглядом перепачканные физиономии гномов.

– Слушай, Дюф… или как там тебя… давай, переходи к делу. Время – деньги, как у нас говорится!

Дюф кивнул.

– Мы, мастер Дарин, пришли в Лутаку недавно. Пришли и сразу обратились за помощью к здешним овражным гномам, да. Рассказали им все. Они долго думали, размышляли да. Держали совет! Потом рассказали нам о тебе.

– Обо мне?! – удивился тот. – Откуда они меня знают?

– Знают, мастер Дарин, знают, да! О, овражные гномы многое видят, многое знают, – сказал он важно. – А вот овражных гномов никто не видит, никто не замечает.

– Ясно, ага. И что же они про меня знают?

– Все, мастер Дарин. Они давно к вам приглядываются. Они говорят – вы не такой, как все. Они говорят, вы никогда не швыряли камнями в овражных гномов, не науськивали на них собак, не били шутки ради.

– Гм…

– Мы не держим зла на людей за это, да, – поспешил заверить Дюф. Остальные гномы согласно кивнули. – Так уж заведено в мире: никто не любит гномов-мусорщиков, все их презирают. Даже наши родичи гномы-рудокопы не желают с нами знаться, да. Говорят, мы не родня им! А на самом деле…

Дарин понял, что если он сию минуту не остановит Дюфа, то ему придутся выслушать долгую подробную историю взаимоотношений овражных гномов и их родичей.

– Дюф! Это потом расскажешь. Переходи к страшному секрету.

– Про секрет, да, – кивнул тот. – Сейчас расскажем, мастер Дарин, но сначала знайте вот что: мы, овражные гномы, – он указал на остальных. – Мы не из Лутаки.

Дарин вздохнул.

– М-да… ну, это я уже слышал, – он хмыкнул. – Я вот тоже не из Лутаки. И что? Что в этом особенного?

– Что особенного, да, – почтительно откликнулся старший гном.

– А откуда же вы?

Дюф мгновение помедлил. Остальные овражники перестали шептаться и уставились на него.

– Мы из Волшебных земель, – гордо ответил он. – Из Волшебных земель, да.

– Прекрасно, – скептически проговорил Дарин. – Это и есть ваш страшный сек… что?! Из Волшебных земель?!

Гномы разом кивнули.

Дарин немного подумал, рассматривая их грязные физиономии.

– Врете, наверное? – недоверчиво спросил он. – Я местную географию плохо знаю, но про Волшебные земли слышал. Чародейское зеркало кое-что болтало. Говорило, что Волшебные земли где-то очень далеко отсюда: за горами, за каменистыми пустынями, за огненными пустошами. Из людей никто и никогда там не бывал, туда даже купцы не ездят! Как же вы до Лутаки-то добрались?

– Добрались, мастер Дарин, добрались, да, – кивнул Дюф.

Дарин с сомнением посмотрел на крошечных гномов.

– Да бросьте! – протянул он. – Это невозможно.

– Возможно, мастер Дарин, – твердо сказал старший гном. – Возможно, да!

Парень покачал головой.

– Заливаете, небось… ну, да ладно. Хотите считать, что вы из Волшебных земель – на здоровье. А в Лутаку вас зачем понесло?

Овражники сгрудились в кучку и тревожно зашептались. Дюф принялся комкать шляпу и в одну минуту превратил ее в бесформенный комок.

– Мы… мы следовали за своим господином, – проговорил он, оглянувшись по сторонам и понизив голос. – Это и есть наш страшный секрет, да. Никто не знает наш секреты, кроме нас. А теперь – и ты. Ты никому не скажешь? – забеспокоился он, просительно заглядывая в глаза Дарину.

– Не скажу. Да что тут секретного? – он пожал плечами. – А что за господин?

– Наш господин, да! – в голосе гнома слышалось благоговение. – Мы – его верные слуги. Самые верные, да. Преданные!

– Угу, – промычал Дарин, снова покосившись в сторону забора. Общение с овражниками мало-помало начало утомлять, и он принялся раздумывать, как бы побыстрей закончить бесконечный разговор. – А сейчас он где?

– В Лутаке, мастер Дарин. В Лутаке, да.

– На Ярмарке, что ли?

Гномы притихли и погрустнели.

– Нет, мастер Дарин, – печально отозвался Дюф. – Наш господин не на Ярмарке. Наш господин в тюрьме.

С городской площади донесся мелодичный перезвон курантов. Дарин спохватился: оказывается, он болтал с овражными гномами уже добрых полчаса! Пора и часть знать.

– Вот что, ребята, – решительно сказал он. – Я немного тороплюсь, так что… где, вы говорите, ваш господин?

– В тюрьме, мастер Дарин, – откликнулся Дюф, снова комкая ни в чем не повинную шляпу. – В тюрьме Морского Управления, да. Вот почему овражные гномы Лутаки посоветовали нам найти тебя!

Дарин про себя отпустил в адрес овражных гномов Лутаки парочку крепких “волшебных” заклинаний.

– За что ж он туда попал?!

Гномы замялись.

– Мы должны всюду за ним следовать, да, – растерянно пролепетал Дюф, расправляя шляпу и тут же скатывая ее в трубочку. – Мы его преданные слуги. А наш господин…

Дарин нетерпеливо мотнул головой, отбрасывая упавшие на глаза волосы.

– Ну, так следуйте, в чем дело-то? – с досадой сказал он. – Я тут при чем? Вы что, в тюрьму за своим господином хотите, что ли?

При этом простом вопросе гномы пришли в сильнейшее беспокойство и затеяли разговор на своем языке: ни дать, ни взять, стайка воробьев расшумелась на кусте.

Дарин нетерпеливо ждал.

– Мастер Дарин, – взволнованно произнес Дюф, безжалостно ощипывая со шляпы пучки моркови. – Наши родичи из Лутаки, когда узнали, что господин в тюрьме, долго думали и совещались, да. А потом сказали найти тебя. Попросить, чтобы ты помог выручить нашего господина из тюрьмы.

Дарин вытаращил глаза.

– Что-о-о-о?!

– Они сказали, что ты – можешь, да.

– Вы что, с ума сошли, что ли?!

– Потому что, если нашего господина не вызволить из тюрьмы прямо сегодня, завтра в полдень корабль увезет его на остров, на бирюзовые рудники! Овражники Лутаки разузнали это, да. Но если это произойдет, то тогда все пропало!

– Что пропало-то?

– Все, пропало, все, да, – в отчаянии воскликнул Дюф.

Остальные гномы встревоженно загалдели.

Дарин махнул на них рукой.

– Тихо! – прикрикнул он. Овражники испуганно примолкли. – Ну, вот что, – сказал Дарин Дюфу. – Не знаю, что вам наплели овражники Лутаки, но, по-моему, у них с головой не все в порядке. Я кто, по-вашему? Глава Морского Управления, что ли?! Начальник тюрьмы?! С чего вы решили, будто я могу вот так запросто взять и освободить человека? И не кого-то там, а арестанта, приговоренного к бирюзовым рудникам?!

Гномы согласно закивали.

– Мы решили, да. Взять и освободить.

Дарин набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

– Вы что, смеетесь надо мной? – сдержанно поинтересовался он, но тут же вспомнил, что чувство юмора у овражников отсутствовало, а стало быть, и шутить они не умели – простодушные гномы воспринимали все буквально.

– Что он натворил, ваш господин? На бирюзовые рудники отправляют только убийц, значит, он пришил кого-то?

Овражные гномы озадаченно переглянулись.

– Пришил?

– Убил! Прикончил! Уничтожил!

Дюф решительным движением расправил шляпу.

– Наш господин никого не мог пришить, да, – твердо сказал он. – Он – не портной, он…

– Блин, чтоб вас… а в тюрьме он как оказался?!

Гномы пошушукались и умолкли, глядя на Дарина во все глаза.

– Так получилось, – печально сообщил Дюф. – Мы не знаем!

– Вот как? Наверное, пирожок на Ярмарке украл?

Дюф с размаху нахлобучил на голову бесформенную шляпу.

– Наш господин не крал пирожки, да! – с негодованием отверг он обвинение.

Дарин вытер со лба пот.

– Нет, это еще круче, чем с отхи разговаривать, у тех хоть иногда проблески мыслей бывают, – пробормотал он. – Знаете что…

– Мастер Дарин, – тревожным голосом перебил его Дюф. – Корабль отойдет завтра в полдень, да. После этого нам никогда не вызволить нашего господина. На бирюзовые рудники никто не может пробраться. Там нет овражников, да. Наш господин погибнет. И тогда…

– Что?

– Мы не можем, сказать, да, – закручинились гномы. – Пока господин не разрешит нам говорить, мы должны молчать! Иначе…

Он замолчал.

Дарину отчаянно захотелось хорошенько встряхнуть Дюфа, так, как это обычно делал с овражниками Тохта. Кобольд утверждал, что после небольшой встряски, гномы соображают гораздо быстрей.

– Но я-то чем могу помочь? Может, вам сходить к господину Гораму? Он…

– Никто не будет слушать нас. Никто не будет слушать овражных гномов, да, – повесив голову, ответил Дюф. – Но тебя послушают, да!

Перед такой наивной верой в свою значимость, Дарин только руками развел.

– Ошибаетесь, ребята. С какой стати? Я обычный человек, мелкая сошка… а неприятностей у меня и своих хватает…

Он вспомнил о повелителе ламий, о таинственном амулете, о Кёртесе, который как-то подозрительно легко отказался от мысли заполучить редкий артефакт и заторопился.

– Господину вашему не поможешь. Ясно? И я никак не могу вам помочь! Понятно?

Он посмотрел на гномов. Гномы, не отрываясь, смотрели на него. Дюф снова стащил с головы шляпу и принялся ее комкать.

– Мастер Дарин…

– Блин, – пробормотал тот, торопясь как можно скорее закончить неприятный разговор. – Как бы вам это втолковать-то? Ладно, объясняю еще раз… эй, Дюф!

Гном сделал шаг вперед.

– Слушай меня внимательно, – раздельно и четко проговорил Дарин, глядя на него сверху вниз. – Не знаю, что вам про меня здешние овражники не наболтали. Но я вашего господина из тюрьмы освободить не могу. Невозможно это! Теперь понятно?

Гномы одновременно кивнули.

– Наконец-то… ну, тогда – пока, – устало буркнул Дарин. – Тьфу ты, блин… желаю процветания, – поправился он и, не оглядываясь, пошел к забору.

Через пять минут Дарин уже шагал по переулку Монахинь-девственниц: отсюда рукой подать было до Привратной площади а оттуда – и до дома с синими ставнями недалеко.

– Вот ведь блинский фиг, а? – сердито бормотал он на ходу. – То повелитель ламий, то раб, так его перетак, то эти идиоты ушастые со своим господином! Сборище городских сумасшедших!

Он с силой пнул камешек, подвернувшийся под ноги. Камешек отлетел и запрыгал вниз по ступенькам узкой улицы, которая была вымощена каменными плитами, отполированными за века сотнями подошв. Дарин проследил за ним взглядом – до того момента, пока камень не зарылся в пыль на обочине.

– Овражники Лутаки им, видите ли, рассказали! Пользуюсь небывалой популярностью среди гномов-мусорщиков – это что-нибудь да значит! Автографы скоро раздавать буду… да чего там, раздавать? Продавать буду, лавочку открою. Хоть деньги заведутся… жаль, только, эти чучела овражные ни читать, ни писать не умеют. Накрылась моя лавочка…

Он вспомнил гномов, якобы пришедших из Волшебных земель за своим таинственным господином и выругался.

– Помощь им, видите ли, нужна! Господина еще какого-то приплели… в тюрьму его, видите ли, посадили… тоже мне, узник замка Иф! Да врут, небось, все! И про Волшебные земли и про… хотя, все говорят, что врать овражники не умеют, у них для этого мозгов маловато…

Он добавил несколько подходящих случаю непечатных выражений, почерпнутых из бесед с говорящими рыбами, свернул за угол и остановился.

Шедшие навстречу монашки в длинных синих балахонах, обошли его по обочине и заторопились дальше, оглядываясь на парня, неподвижно стоявшего посреди дороги.

– Чтоб они все провалились! – громко и с выражением сказал Дарин. – И овражники, и их господин, и… и…

Он посмотрел на видневшуюся в конце улицы Привратную площадь, на высокое ясное небо, вздохнул и повернул обратно.

Овражные гномы по-прежнему стояли на поляне за кустами и, понурившись, смотрели печальными глазами на Дюфа. Старший гном беспокойно терзал свою шляпу и без того уже напоминавшую воронье гнездо. Завидев Дарина, Дюф бросился ему навстречу.

– Вот что, – сказал парень, приблизившись. – Я вашего господина освободить не могу, об этом даже и не говорите. Но могу попробовать узнать, что к чему. За что его, собственно говоря, замели. Хотите?

– Замели?

Дарин поднял глаза на небо и медленно досчитал до десяти и обратно.

– Узнаю, за что его в кутузку посадили. Понятно?

– Мы хотим, да, – с готовностью согласился Дюф, выдергивая из шляпы пучки соломы. – А еще мы хотим, что ты, мастер Дарин освободил нашего…

– Опять?! Невозможно это, ясно? И думать забудьте! Тоже мне, нашли освободителя… как его зовут, вашего господина?

– Кехелус, – вразнобой ответили гномы.

– Кехелус, – повторил Дарин и обреченно вздохнул. – Ладно… пойду в Морское управление. Ждите здесь.

… Отыскать секретаря Барклюню в лабиринте просторных гулких коридоров Морского Управления всегда было не так-то просто. Сначала Дарин осторожно заглянул в небольшую комнатку возле кабинета господина Горама – если Барклюня не бродил по Управлению, сопровождая начальство, то обычно сидел на своем месте за столом и возился с бумагами или беседовал с посетителями. Но приятеля в комнате не оказалось и Дарин, вздохнув, отправился на дальнейшие поиски.

– Чтоб вы провалились, – недовольно бормотал он, вспоминая гномов-овражников, поджидающих его в парке. – За своим господином они следуют, ага… ну, и следовали бы, я-то тут при чем?

Он свернул в один коридор, в другой – Барклюни не было видно.

– Из Волшебных земель они явились… вот ведь врут как! Врут, гм…

Дарин хмыкнул – тут что-то не складывалось: всем было известно, что овражные гномы не умели врать. Но ведь не могли они и впрямь явиться в Лутаку из Волшебных земель!

– А почему? – сам себя спросил Дарин и сам же себе ответил:

– Потому что этого не может быть, вот почему.

Он дошел до центральной лестницы и огляделся. Внизу, в просторном холле сновали служащие Управления, у окошечка с табличкой «Касса» толпились озабоченные и замотанные помощники купцов, а возле мраморной статуи короля Бутфарпа тринадцатого стоял, облокотившись на метлу, старший уборщик Пиффа и беседовал с одним из привидений, обитающем в особняке. Дарин прошел по коридору дальше, попутно заглядывая во все двери, потом заметил на стене горгулью номер восемь и направился к ней.

– Приветствую, – сказал он. – Слушай, ты не видела…

– …нового завхоза? Видела, – голос у горгульи был очень недовольный. – Он в северном крыле, в канцелярии, мебель по описи принимает. Крючкотвор… запретил мне навещать родственников, когда я хочу! «Подай, говорит, мне прошение за три дня вперед, я, говорит, подумаю, и в случае положительного решения, наложу резолюцию». А?! Каково?! Так и выразился: «В случае положительного решения»! Восемьсот лет на свете живу, такого не слыхала! Чуть не окаменела от возмущения!

– Да нет, я не его ищу, а Барклюню. Не знаешь, куда он подевался?

Горгулья повела крылом.

– Бюрократ… «Ты, говорит, наше имущество, во все реестры внесена и негоже, когда тебя на месте нет»! Имущество… небось, у самого-то ни одного родственника нет… подам на него жалобу господину Гораму… Барклюня? Да вон же он идет!

Дарин обернулся: нагруженный бумагами секретарь бойко взбегал по ступеням, но на самом верху лестницы споткнулся, взмахнул руками, роняя документы, и ухватился за пробегавшего мимо гоблина-писаря с папкой под мышкой. Гоблин возмущенно фыркнул, чудом удержавшись на краю ступеньки, Барклюня с извинениями отскочил и принялся собирать разлетевшиеся документы.

– Браклюня! – заорал Дарин. – Или сюда, дело у меня к тебе есть!

Секретарь приблизился, на ходу складывая бумаги.

– Вообрази себе, – начал он, нервно оглядываясь по сторонам. – Что со мной сегодня приключилось. Наш новый завхоз, карлик Куз, тот, что принимает дела у …

– Погоди, Барклюня, не надо пока про карлика. Я тебе один вопросик задать хотел.

– Что за вопросик?

– Ты же важная шишка, секретарь самого господина Горама! А господин Горам – человек с большими полномочиями. Так?

– С огромными, – благоговейно закатив глаза, согласился секретарь. – Но ты же не дослушал, что со мной произошло. И вот иду я спокойно по…

– Да погоди ты, – снова перебил его Дарин. – А Морская тюрьма тоже в его полномочия входит?

– Конечно! Но слушай, что я тебе говорю…

– Барлюня, да наплюй ты на нового завхоза! Он уже всех достал, даже горгульи – и те слышать о нем не могут! Ты лучше скажи, список тех, кто приговорен к отправке на бирюзовые рудники, в нашем Управлении писали? Он готов? А кто его писал?

– Список за номером две тысячи восемьсот пятнадцать? – тут же припомнил Барклюня. – Готов, конечно. Я его лично и составлял вчера вечером. Такие вещи впопыхах не пишутся, тут обстоятельно надо: имя каждого арестанта, особые приметы, за что осужден. До полуночи засиделся! Я, знаешь, люблю иной раз вечерком задержаться, поработать всласть. Тихо и не мешает никто, господин Горам уже домой уходят, а я…

– Отлично, Барклюня! А теперь скажи, не было ли там человека по имени Кехелус?

Секретарь задумался.

– Кехелус, Кехелус… имя какое-то знакомое…

Он пощелкал пальцами.

– Вертится что-то такое в голове, а вспомнить не могу!

– Ты это пока не вспоминай, ты другое вспомни. Был он в списке или нет?

– Этого мне вспоминать не нужно, с – достоинством ответил Барклюня. – Во всем, что касается работы, память у меня выдающаяся. Это и господин Горам признают!

Дарин собрал в кулак все свое терпение.

– Барклюня, – медленно произнес он. – Был в списке человек по имени Кехелус? Мне интересно, за что он осужден.

– Кехелус, Кехелус… – озабоченным голосом бормотал секретарь. – Слышал я где-то это имя, слышал, но где? Нет, не было его в списках.

– Точно?

Барклюня слегка обиделся.

– Говорю же, во всем, что касается работы память у меня феноменальная!

– Знаю, знаю. Хорошо…

Дарин задумался на мгновение, глядя на лестницу и первый этаж, где толпился народ.

– Гм, странно. Как же его в списках может не быть, когда он уже в тюрьме?

– Что ж странного? Наверное, в список внести не успели – вот и все, – пояснил Барклюня. – Окончательный-то вариант уже на корабле составляется, утрясается, то да се… Бирюзовыми рудниками горные тролли заведуют, а они бюрократы страшные, к каждой запятой придираются! Вот и приходится списки по десять раз переписывать. Но ты послушай, что со мной сегодня произошло! Вообрази себе, иду я…

Дарин подумал еще немного.

– Слушай, Барклюня, я тут в такую глупую историю вляпался, – признался он. – Пообещал, блин, кое-кому узнать, за что этот самый Кехелус в тюрьму загремел. А раз в списке его нет, как узнать-то? Может, ты знаешь? Или это секрет?

Барклюня пожал плечами.

– Какой секрет? Убийцы, воры, разбойники да насильники – вот кого туда отправляют.

Дарин кивнул.

– Публика серьезная.

– Куда уж серьезней, – согласился Барклюня. – Потому их на бирюзовые рудники и увозят, оттуда, с острова, возврата нет. Некоторым арестантам, знаешь, выбор предлагают: или виселица или рудники.

– И что?

Барклюня снова пожал плечами.

– Выбирают виселицу… – многозначительно сказал он.

– Понятно. Значит, этот Кехулус – опасный преступник, рецидивист, скорее всего. Бандит, угроза обществу! Так я и думал. Вот и передам кое-кому…

– Кехелус, Кехелус, – снова забормотал Барклюня, подняв глаза к потолку. – Вот ведь, крутится в голове, а вспомнить не могу! Кажется, что-то с магией связано?

Дарин посмотрел на приятеля и улыбнулся.

– Забыл я совсем, Барклюня, а ведь ты и сам маг?

Секретарь печально вздохнул.

– Какой я маг… Меня господин Схипхол собственноручно из Гильдии выгнали, когда я еще учеником был. Теорию-то я хорошо сдал, все тексты – наизусть, заклинания – назубок, а вот как до практики дошло… – он загрустил еще сильнее. – Главный корпус едва не спалил, потом еще наводнение нечаянно устроил. Ну, после такого господин Схипхол меня в свой кабинет вызвали и сказали, чтоб в Магический квартал я и носа не казал! С тех пор магией заниматься опасаюсь – вдруг и, правда, Лутаку с лица земли смету? Так, разве что, по мелочам…

Дарин изо всех сил старался сдержаться, но не выдержал и захохотал. Барклюня не обиделся.

– Все смеются, – заметил он. – Да я и сам знаю, что магия не для меня. Придется мне, видно, до скончания жизни в секретарях ходить! А не помешало бы какое-нибудь заклинаньице придумать, чтоб неудачи отгонять. Вообрази себе, вчера – иду себе спокойно по лестнице, вдруг…

– Ужасный случай, – согласился Дарин, не дослушав. – Ладно. Пойду я домой, есть хочу, как волк! А этим ушастым передам… так и так, мол, ничего толком узнать не смог. В конце концов, не могу же я в тюрьму заявиться и спросить? Кто мне скажет?

– С тобой и говорить не будут, ты же частное лицо, – подтвердил секретарь. – Там госпожа Нумора списками заведует, она из гоблинов. Строгая! Сразу тебя прогонит!

– Это хорошо, – с облегчением сказал Дарин. – На нет, как говорится, и суда нет! В самом деле, как я Морскую тюрьму проникну? Штурмом, что ли возьму? Ладно, Барклюня, пока! Желаю процвета…

Секретарь поспешно ухватил его за рукав.

– Погоди, погоди, куда же ты? Я ж тебе не рассказал, что со мной приключилось!

– Да некогда мне, я…

– Я быстренько расскажу! Ну, хочешь, вместе в тюрьму сходим? Она же рядом! Вот и узнаем все про этого… как его? Кехелуса. У меня сейчас все равно часик-другой свободный. Господин Горам в Торговую гильдию уехать изволили, праздничный обед там, в честь Ярмарки. А по пути я тебе расскажу, что со мной сегодня приключилось. А?

И он с надеждой уставился на Дарина.

Тот вздохнул: плестись в Морскую тюрьму ему не хотелось совершенно, выслушивать рассказ о злоключениях приятеля – тем более. Но отказывать Барклюне было неудобно: друзей у секретаря в Управлении водилось немного, и пожаловаться на жизнь ему было, в общем-то, некому.

Дарин еще раз помянул про себя нехорошим словом овражных гномов, втянувших его в какую-то глупую историю, и нехотя промямлил:

– Ну, ладно, ага. Ну, пойдем тогда, что ли… только быстро: одна нога здесь, а другой – и след простыл!

… Морская тюрьма располагалась на берегу, за складами: квадратное одноэтажное здание, сложенное из серого песчаника, окруженное высокой каменной стеной. Возле наглухо запертых ворот, прогуливались два стражника. Так как время было обеденное, разговор их вертелся вокруг еды.

– Когда уже смена придет, вот-вот с голоду подохну, – бурчал один из них. – Хочу большой кусок мяса, на вертеле зажаренный! Пойдем-ка в «Голову дракона», а? Сегодня там баранина в красном вине, я еще утром завернул, чтоб узнать, что у них к обеду будет. С бобами, с репой!

– Нет, приятель, – возражал другой. – Лучше пойдем в «Эльф и гоблин»! Знаешь, как там готовят фаршированных цыплят? Нет? Тогда слушай. Сперва берут жирненького цыпленочка… для вертела или духовки, это уж как ты пожелаешь, – в голосе его послышались мечтательные нотки. – Потом режут зелень, свежую ароматную зелень, вареные яйца, добавляют жир, приправами и специи… лучку…

Он проглотил слюнки и продолжил:

– Всем этим добром набивают курочку… потом – со всех сторон ее обжаривают, и когда она делается такая румяненькая, ее берут и…

Дарин почувствовал, что в животе у него громко заурчало. Ему вдруг подумалось, как здорово было бы сидеть сейчас в «Эльфе и гоблине», в компании жареной курочки или на худой конец, в «Голове дракона» перед аппетитным куском горячего мяса. А вместо этого пришлось таскаться с Барклюней по морскому берегу, выслушивая обстоятельное повествование о бедах и напастях, которые ежедневно валились на его голову. Дарин уже почти решил повернуть обратно, но тут Барклюня прервал рассказ и решительно направился к стражникам.

– Приветствую, почтеннейшие. Госпожа Нумора на месте?

– На месте, – отозвался первый стражник, неохотно прерывая беседу: теперь речь шла об оленине, которую в «Эльфе и гоблине» подавали с можжевеловым соусом. – А вы кто такие будете? Как доложить?

Он повернулся, древком копья чувствительно стукнул по голове Дарина, тот отскочил, натолкнулся на второго стражника и едва не сбил его с ног.

– Проклятье! – рявкнул тот, сердито уставившись на незваных гостей. – Чтоб мне драконида увидеть – вы, верно, господин Барклюня?! Секретарь Морского Управления?

Барклюня захлопал глазами.

– Вы меня знаете?

Стражники переглянулись.

– Наслышаны, – сдержанно отозвался один. – Очень даже наслышаны. Приветствуем, господин секретарь, желаем процветания! Вы, господин Барклюня, не обижайтесь, но мы с товарищем вот тут в сторонке постоим, чтоб не приключилось чего, потому, как вы – человек особенный… гм… а уж вы извольте сами, собственноручно постучать вон в то окошечко и спросите госпожу Нумору!

Барклюня и Дарин переглянулись и направились к наглухо закрытому окошечку в стене.

– Барклюня, – вполголоса сказал Дарин, потирая ушибленную голову. – Тебя знает вся Лутака, даже необразованные стражники Морской тюрьмы! Это слава, понимаешь? Самая настоящая слава!

Секретарь зарделся.

– Да, но какая? – отозвался он немного сконфуженно. – Если бы они знали меня как могущественного мага или великого воина, который победил зло и спас мир… но, признаться, все равно приятно! Все-таки известность. А вот когда я в Гильдии магов учился и пожар устроил, так у меня еще большая известность была! Прямо на улицах узнавали! – секретарь смущенно улыбнулся. – Так и говорили: «Вот он, идет, этот поджигатель»! Не скрою, лестно было…

– Вот я о чем и говорю!

Барклюня приблизился к окошку и деликатно постучал согнутым пальцем в деревянный ставень.

– Госпожа Нумора! Госпожа Нумора!

Ставни распахнулись, на приятелей глянули узкие черные глаза гоблинши.

– Приветствую и желаю процветания, – проговорила она, по очереди оглядывая молодых людей. – Внимательно вас слушаю.

– Приветствую вас, госпожа Нумора, – заторопился Барклюня. – Я, вообразите себе, по поводу списка осужденных, отправленных вам сегодня утром.

Гоблинша наморщила лоб, припоминая.

– Утром? А, список тех, кого отправляют на рудники? Или приказ по поводу ремонта нашей тюрьмы? Тоже сегодня утром из Морского Управления получен.

Видя, что дело затягивается, Дарин решил помочь приятелю.

– Список, список! Видите ли, госпожа Нумора, в списке не было одного человека. Его позже внесли, видимо. И мы всего лишь хотим узнать, за какое прегрешение этот несчастный…

Госпожа Нумора подняла редкие брови.

– Несчастный? – проскрипела она. – На бирюзовые рудники попадают убийцы, воры, разбойники. Но, поскольку, каждый из них может раскаяться и встать на путь исправления, наш долг – отправить туда как можно больше преступников: исключительно, для их же пользы. Конечно, не все идет гладко… вот, совсем недавно получили письмо от тамошнего начальника, горного тролля, – госпожа Нумора пошуршала бумажками. – Пишет, что дела у них идут хорошо, только вот почти все присланные арестанты уже скончались.

– Скончались?! – переспросил Дарин. – Почему?

Гоблинша глянула на него черным глазом.

– Суровый климат, – изрекла она. – Думаю, в этом причина. А что же еще? Условия там замечательные: работа, морской воздух, хорошее питание, всегда свежее мясо – в рудниках полным-полно крыс – гуманное и мягкое обращение персонала. Горные тролли славятся кротким покладистым характером, терпением и добросердечием. Мягко и ненавязчиво возвращают преступников на путь исправления – истинные таланты в области педагогики! А как они огорчаются, когда кто-нибудь из осужденных пытается бежать! – госпожа Нумора сокрушенно покачала головой. – Собственно говоря, ведь и бежать-то оттуда некуда, кругом море, а вот, поди ж ты! Тролли считают это черной неблагодарностью – ведь они создают осужденным все условия – однако же, не обижаются, а проводят с арестантами долгие задушевные беседы, стараются выяснить, что именно им не нравится на острове.

Барклюня поежился.

– Но вы говорите, все заключенные умерли? – еще раз уточнил Дарин, невольно представляя себе встречу горных троллей-педагогов и арестантов, «вставших на путь исправления».

– Умерли, но знали бы вы, как сокрушались по этому поводу тролли! Говорят, привязались к этим заблудшим душам, как к собственным детям! Просили прислать еще, да побольше. Что ж, корабль, забитый под завязку ворами, убийцами и насильниками, уже стоит в бухте. Скоро тролли возьмутся за их перевоспитание со всем пылом и рвением. Такие уж они увлекающиеся натуры: ничего не делают вполсилы!

Гоблинша закончила речь, сложила руки на груди и глянула на Дарина.

– Что-нибудь еще? – вежливо поинтересовалась она.

– Да, – отважно промолвил Барклюня. – В окончательном списке есть человек по имени…

Он запнулся и оглянулся на Дарина.

– Кехелус, – подсказал тот.

– Кехелус, да. Хотим узнать, за что он осужден.

Госпожа Нумора задумалась.

– Собственно говоря, мы такие данные не имеем право разглашать кому попало…

Дарин понял, что если сейчас не вмешается, придется им уйти несолоно хлебавши.

– Кому попало? – громко поразился он. – Со мной, как видите, лицо облеченное небывалой властью, личный секретарь господина Горама, а не кто попало!

Барклюня, услыхав про «небывалую власть», гордо выпрямился и взглянул на гоблиншу орлом.

Услышав имя главы Управления, она тут же пошла на попятный.

– Ах, так это господин Горам просил узнать? Что ж вы сразу не сказали?

– Не совсе… – начал было честный Браклюня, но Дарин перебил.

– Да, – твердо сказал он. – Именно что господин Горам.

– Извольте минутку подождать, – сказала гоблинша и захлопнула окошко.

Приятели остались стоять на берегу. Стражники, что прогуливались возле ворот, возобновили беседу и до слуха Дарина доносились упоительные слова: «зажарить», «подрумянить», «полить соусом».

Он проглотил слюнки.

– Знаешь, Барклюня, – Дарин посмотрел на закрытое окно. – Я иногда, блин, сам себе удивляюсь! Характер у меня дурацкий какой-то. Иной раз, не успеешь оглянуться, как – бац! И уже ввязался во что-то. Вот и сейчас – зачем мне это надо? Что мне за дело до какого-то Кехелуса? А вот поперся узнавать, только потому, что овражных гномов, этих дураков ушастых, жалко стало. Смех, да и только, – он пожал плечами.

Барклюня, вытряхивая из сандалий песок, согласно кивнул.

– Понимаю. Мне господин Горам тоже говорили неоднократно, что, как секретарь – я выше всяких похвал, только, говорит, хладнокровнее быть надо и к пустякам разным спокойней относиться! Господину-то Гораму хорошо так говорить, они из снежных великанов происходят, а у них кровь не холодная даже, а вовсе ледяная, а я…

– Короче, вот что, – не слушая его, продолжал Дарин. – Сейчас госпожа Нумора скажет нам, за что этого чувака замели, и я иду домой. Я с голода помираю, а вместо того, чтоб поесть, по тюрьмам хожу да выясняю, за что посадили совершенно неизвестного мне человека! Делать мне больше нечего… раз приговорили к рудникам, значит, было за что! Просто так ведь не посадят? Кстати, почему его именно в Морскую тюрьму привезли, а не в городскую?

Секретарь пожал плечами.

– Наверное, его в Морском квартале задержали. А я тебе вот что рассказать-то хотел! – он оживился. – Вообрази себе, вчера вечером сижу я у себя в кабинете. Господин Горам уже домой уйти изволили, а я задержался. Вдруг является Пиффа, наш старший уборщик… у него дурацкая привычка есть: он в кабинеты на втором этаже, где ему убираться предстоит, на метле через окно влетает… говорит, не любит по лестницам подниматься. А я, знаешь, как-то забыл про это. И вот, сижу я себе, составляю приказ и вдруг…

Окошечко со стуком распахнулась, показалась круглая физиономия старшего тюремщика, крепкого человека средних лет, бритого наголо.

Он уставился на Барклюню и губы его растянулись в подобии улыбки.

– Господин секретарь, приветствую вас и желаю всяческого процветания!

Дарин ни приветствия, ни даже взгляда не удостоился.

– Как здоровье господина Горама? – озабоченно спросил старший тюремщик. – Не приключилось ли с ним, упаси небо, какой хвори?

– Приветствую вас, Мунгар, – сдержанно ответил Барклюня. – Господин Горам здоров, благодарю.

– А вы? – по-прежнему обеспокоенно допытывался тюремщик. – Сами-то как? Как самочувствие? Здоровы, крепки, ни на что не жалуетесь? Аппетит в норме? Спите хорошо?

– Здоров, благодарю. Я к вам вот по какому…

На круглом мясистом лице старшего тюремщика выразилось небывалое облегчение.

– Здоровы? Слава небесам! Здоровье – самое главное, – назидательно проговорил он. – Но ведь не все это понимают! А здоровье – это все! Вот я, к примеру, очень пекусь о своем самочувствии. Да, да! Я и арестантам нашим внушаю без устали, постоянно твержу: «Берегите здоровье! Берегите! Оно вам еще пригодится»! Сами понимаете, господин Барклюня, ведь сроки у наших заключенных немалые – двадцать, тридцать лет каторги… ну, конечно, работа на свежем воздухе укрепляет организм, но…

Тут Барклюня ухитрился его перебить.

– Послушайте, Мунгар, – сказал он. – Я к вам вот по какому поводу. Мне нужны сведения по поводу одного арестанта. Его в общем списке нет, но…

– Благоволите минутку обождать, – проговорил Мунгар. – Я, господин секретарь, к вам сейчас выйду.

Он исчез. Барклюня и Дарин переглянулись, потом секретарь пожал плечами.

Заскрипела тяжелая дверь и появился старший тюремщик. Завидев его, стражники подтянулись и замерли, точно изваяния.

Мунгар сцепил руки на обширном животе и покрутил большими пальцами.

– О каком арестанте идет речь, господин секретарь? – мягко осведомился он.

– О человеке по имени Кехелус, – поспешно сказал Дарин.

С минуту Мунгар сверлил его маленькими глазками, потом добродушно улыбнулся. По спине Дарина поползли мурашки.

– Н-да, помню, как же. Поступил к нам недавно, поздно вечером. Наши стражники задержали его на месте преступления: он и его сообщники зверски убили почтенного торговца свечами и благовониями, господина Киферса. Зарезали. Такая неприятность… – Мунгар сокрушенно покачал головой. – Но доблестные стражники подоспели вовремя и взяли всех буквально на месте преступления: Кехелуса и троих его сообщников. Я ответил на ваш вопрос? – Мунгар снова посмотрел на Дарина. Тот кивнул. Ему очень хотелось поскорей убраться подальше от улыбчивого тюремщика.

– Убийца, – безмятежным голосом продолжал Мунгар. – К тому же, уверен, совсем не следит за своим здоровьем! Нервы не в порядке, – доверительно сообщил он. – Стражники, как и полагается, спросили у него документы, документов не оказалось, а когда они попытались выяснить, как же он попал в Лутаку, этот Кехелус впал в такое бешенство, что трое стражников еле-еле с ним справились.

– Но справились? – опасливо уточнил Барклюня.

Старший тюремщик кивнул.

– Пришлось его связать, но одному из стражников он все же успел сломать нос. Нанес ущерб здоровью, так сказать… – Мунгар глубоко вздохнул. – А ведь его ни за какие деньги не купишь. Да и в тюрьме новый заключенный вел себя буйно… а у нас в остроге народ спокойный, тихий, шума не любит. Зачем шуметь, когда можно тихо-мирно посидеть, коротая время за приятной беседой? А Кехелус, не успели его в камеру поместить, сразу же новую драку затеял и такой дебош учинил, что еле-еле мы убедили его не нервничать. Признаюсь, больших трудов нам это стоило.

– Благодарим вас, – как можно вежливей произнес Дарин. – Вы нам, как говорится, очень помогли. Пойдем, Барклюня.

Тот двинулся было за Дарином, но вдруг остановился.

– И все четверо задержанных доставлены сюда? В Морскую тюрьму?

В глазках Мунгара мелькнула тень, однако голос старшего тюремщика по-прежнему был спокоен.

– Наша тюрьма переполнена, – с сожалением сообщил он. – Так что трое убийц были отправлены в городской острог.

– А когда же произошло? – поинтересовался дотошный Барклюня. – Дарин, ты, кажется говорил, что этого человека задержали вчера? Если так, то по закону о «Трех днях» его должны были…

Старший тюремщик бросил на Дарина короткий взгляд.

– Право, жестокость убийц просто не укладывается в голове, – как бы не слыша секретаря, продолжал Мунгар, все быстрее вращая большие пальцы один вокруг другого. – Лишить жизни такого почтенного человека! Господин Киферс всю свою жизнь мирно занимался торговлей – и вдруг! Такая ужасная смерть. А ведь у него были дети, совсем малютки! Два сына… как они теперь – без отца?

Тюремщик глубоко вздохнул и живот его заколыхался.

– Если я не ошибаюсь, малюткам по двадцать пять лет? – уточнил Барклюня. – Один малютка имеет свою торговлю в Морском квартале, а другой…

– Какая разница? – горячо возразил старший тюремщик. – Дети остались без кормильца, стало быть, без средств к существованию! Теперь им придется вступать во взрослую жизнь, познать все тяготы сиротства! Бедняжки… они так любили отца! И он – просто души не чаял в своих малышах!

– Гм, – озадаченно сказал секретарь. – А я сам видел позавчера, как почтенный господин Киферс гнался за одним из малышей с поленом в руках. Должен сказать, малютка улепетывал от любящего отца очень резво!

– Он был вспыльчив, да, – признал Мунгар. – Но отходчив. И сердце у него было прямо золотое!

Дарин потянул приятеля за рукав.

– Барклюня, нам пора!

Тот встрепенулся.

– Да, пожалуй…

– Желаю процветания! – благодушно напутствовал их старший тюремщик. – И, прошу, следите за своим здоровьем!

Дверь за ним со стуком захлопнулась.

Дарин и Барклюня двинулись прочь от тюрьмы.

Стражники проводили их взглядами и снова пустились в разговор об обеде.

– Слушай, Барклюня, – решительно сказал Дарин, невольно ускоряя шаг. – Пойдем куда-нибудь перекусим, а? Прямо сейчас? Мне только в парк заскочить надо, буквально на одну минутку, сказать кое-что, а потом – в «Эльф и гоблин». А то у меня от голода уже глюки начались.

– Глюки?

– Ну… видения всякие. То курица жареная представляется, то мяса кусок мерещится…

– Странно, странно, – не слушая его, пробормотал секретарь. – До меня, вообрази себе, лишь сейчас дошло! Арестант поступил в тюрьму только вчера, а сегодня он уже на корабле. Как это так? Стало быть, Мунгар закон «О трех днях» не соблюдает?!

– Что за закон?

– Дело каждого арестанта тюремные стряпчие разбирают, – пояснил Барклюня. – В течение трех дней. После этого заключение выносят: отправить на рудники, в остроге оставить, штраф взыскать или помиловать. А Мунгар, стало быть, вообрази себе…

– Ну, может, стряпчие поторопились на этот раз? – предположил Дарин, но приятель не согласился.

– Тогда бы я эти документы видел. Я же печать на них ставлю и господину Гораму на подпись подаю! А память у меня феноменальная, это все знают! Я имена всех арестантов, что в прошлом списке были, помню. Кехелуса там не было, – он подумал. – Надо Мунгара все-таки порасспросить. Если было нарушение закона «О трех днях»…

– У этого у тюремщика рожа такая – как посмотришь, так и лишних вопросов задавать не захочешь, – пробурчал Дарин. – Скользкий тип! Думаешь, он врет, скрывает что-то?

– Скользкий, – согласился Барклюня. – Господин Горам его недолюбливают. На Мунгара, вообрази себе, несколько раз жалобы подавали, да он каждый раз выкручивался. И проверить толком ничего невозможно, потому как в тюрьме, выше него и начальства-то нету! А кто ж из стражников против него свидетельствовать станет? Боятся… странно, странно, – снова забормотал Барклюня. – Ладно, пойдем перекусим. А то мне в Морское Управление возвращаться надо, скоро господин Горам из Торговой гильдии приедут. Я, как в Управление вернусь, приказы по отправке на рудники еще раз просмотрю…

Они прошли по берегу, вдоль которого тянулись приземистые здания складов. У входа сновали грузчики с тяжелыми мешками на спинах, прохаживались учетчики с бумагами в руках и бойкие юркие перекупщики толковали с солидными купцами.

– А я вот думаю… – начал Дарин и умолк:

сзади послышались оживленные голоса.

Он оглянулся: их нагоняли двое и направлялись они, судя по всему, к гавани, возле которой было множество дешевых кабачков.

– Тоже на обед идут, наверное…

– А, это из Морской тюрьмы стражники, – рассеянно бросил секретарь, разглядев на мундирах бляхи с изображением чертополоха – знак тюремной охраны.

Дарин посмотрел в сторону стражников внимательней и присвистнул.

– Глянь-ка, Барклюня, – вполголоса проговорил он. – Кто это их так разукрасил? Не иначе, этот самый Кехелус постарался….

Наблюдавший за погрузкой тюков низенький и толстенький помощник купца помахал стражникам рукой. Охранники разделились: один из них заторопился к складам, а другой продолжил путь к гавани.

– Ого, – не удержался и Барклюня, когда стражник приблизился. – Знатно его отделали. Приветствую, почтеннейший! – сказал он, рассматривая разукрашенную физиономию молодого рыжеволосого стражника: заплывший глаз, огромную ссадину на скуле и разбитые губы. – А мы как раз только что с Мунгаром толковали… это вчерашний арестант руку приложил?

– Он самый, – угрюмо ответил стражник, еле шевеля распухшими губами. – Ну, да ничего. Отдохнет на бирюзовых рудниках, живо притихнет, – он сплюнул. – Горные тролли и не таких обламывали.

– Он тебе зубы выбил, что ли? – приглядевшись, спросил Дарин.

– Зубы – ерунда, – молодой стражник осторожно ощупал языком осколки зубов. – Он Джакану, племяннику господина Мунгара нос сломал! Теперь я ему не завидую, арестанту-то этому. Потому, господин Мунгар, как это узнал, рассвирепел страшно! И велел без разговоров этого самого…

– Кехелуса? – подсказал Барклюня. – Гм… вот ведь слышал я уже это имя где-то, но…

– Во-во. Кехелуса в Морскую тюрьму отправить. А потом, не мешкая, на корабль – и на остров, к троллям. Чтоб в следующий раз бить племянников высокопоставленных особ неповадно было. А то ишь…

он, когда его в тюрьму привезли, такую драку затеял, что чуть старшего по наряду не изувечил… тогда господин Мунгар распорядился мгновенно в кандалы его заковать и в отдельную камеру до утра закрыть…

Барклюня насторожился.

– Так-так. А в тюрьму его когда доставили? – въедливо спросил он.

– Вчера и доставили, – буркнул стражник.

– Вчера?! Стало быть, стряпчие дело его не разбирали?

– Да он… – начал было стражник и вдруг прикусил язык. – Некогда мне. В кабачок спешу, – пробормотал он, пряча глаза. – А то опоздаю, а господин Мунгар страх не любит, когда опаздывают!

– Стой! – скомандовал Барклюня. – Господину Мунгару, я смотрю, законы Лутаки не писаны?

Стражник нехотя остановился.

– Ну, чего еще? Некогда мне тут со всякими…

– Это – секретарь Морского Управления, господин Барклюня, – как можно внушительней проговорил Дарин. – Правая рука господина Горама, слыхал о таком? То-то. Если захочет, в порошок тебя сотрет!

Барклюня грозно сдвинул светлые бровки, стараясь выглядеть как можно солидней.

– Послушай, любезный, я спросить хочу…

– Да не знаю я ничего, – переминаясь с ноги на ногу, пробубнил стражник. – Если господин Мунгар узнает, что я с вами болтал, он меня самого на рудники спровадит! Вы бы лучше с ним самим потолковали…

– Потолкуем, – совершенно безосновательно пообещал Дарин и оглянулся по сторонам: – Давай-ка в сторону отойдем, – предложил он. – За склад. Тут нас никто не увидит. Барклюня, тащи его сюда!

Секретарь подтолкнул упиравшегося стражника в спину.

– Господин Барклюня, я – человек маленький! – отчаянно забормотал стражник. – Первый год, как в Морскую тюрьму на службу поступил. Стараюсь, хоть у кого спросите! Вчера, во время происшествия, все, как положено, делал. У господина Мунгара на хорошем счету!

Вспомнив имя старшего тюремщика, стражник прикусил язык и умолк. Откровенно говоря, Дарин понимал его очень хорошо: имея такое начальство, он бы тоже молчал, как рыба.

– Ну-ка, расскажи, что было? – приступил к допросу Барклюня. – Говори, говори! То-то мне показалось, что как про этого самого Кехелуса речь зашла, Мунгарм темнить начал?

– Ничего я не зна…

– Не зна?!

И тут Барклюня доказал, что пять лет в секретарях у снежного великана не прошли для него даром и кое-чему научили. Голубенькие глазки его сверкнули, и он вцепился в несчастного стражника, как голодный кобольд в крысу.

– Послушай, любезный, – сказал он железным голосом, которого до сих пор Дарин у своего тихого приятеля не слышал. – Или ты мне рассказываешь все, как есть или прямо сейчас я тебя к господину Ирсу отправлю. И уж он, как главный дознаватель Морского квартала, сам с тобою побеседует.

Молодой стражник побледнел.

– Главный дознава…

– А, слыхал о нем, – продолжал неумолимый Барклюня. – Его все знают!

Стражник вздохнул.

– Да тут и говорить-то нечего…

Рассказ молодого стражника Дарин и Барклюня выслушали молча и только изумленно переглядывались.

– Вопиющее нарушение закона! – торжествующе воскликнул Барклюня: его очень радовала мысль о том, что уж сейчас старшему тюремщику не миновать больших неприятностей. – Сегодня же доложу господину Гораму!

– То есть, этот… как его? Кехелус просто оказался не в том месте и не в то время? Никто не видел, что убил торговца именно он? И его замели только потому, что он случайно в потасовку затесался? – недоверчиво спросил Дарин.

Стражник мотнул головой.

– Кто убил, уж известно… а этому вашему Кехелусу, – он осторожно ощупал синяк на скуле. – Надо было не морды стражникам бить, а объяснить, что к чему. Его б и отпустили, после выяснения. А он буянить начал! Кричал, чтоб не смели его касаться, видать умом повредился, – стражник покачал головой. – А потом и драться начал. Тут уж стража за него всерьез взялась! А потом он, на свою беду нос племяннику Мунгара сломал. Тот и велел его к дяде в Морскую тюрьму доставить. А в тюрьме он просто взбесился! Тогда господин Мунгар и велел его в кандалы заковать, в отдельную камеру посадить и собственноручно имя в список внес, чтоб с утра на рудники отправить. Проучить хотел…

Дарин покачал головой.

– Слыхал, Барклюня? Стало быть, этот Кехелус – вовсе не убийца? А в рудники его – только за то, что он подрался с племянником Мунгара?

– Все рассказал? – грозно спросил Барклюня. – Ну, доложу господину Гораму о таком самоуправстве, попляшете вы у него! Без суда стряпчих человека на рудники отправили! Самоуправство! А самоуправства господин Горам очень не любят!

– Да я… – пробормотал несчастный стражник, багровея.

– Сегодня же вечером, – снова пообещал Барклюза, – Поговорю с господином Горамом лично! Пусть распоряжение подпишут, чтоб освободить невиновного.

– Не успеете, – пробурчал стражник.

– Как не успеем?! – встрепенулся Дарин. – Разве отплытие не завтра в полдень? Во время Ярмарки ни один корабль из бухты не выйдет!

– С прошлого месяца на рудники арестантов дозволено возить и во время Ярмарки. Корабль вот-вот с якоря снимется, – стражник тяжело вздохнул. – Ох, не жить мне теперь…

– Приказ за номеров три-дробь– пять! – хлопнул себя по лбу Барклюня. – Точно! Как корабль называется? – быстро спросил Барклюняю.

– «Весенний цветок».

Секретарь подскочил.

– Скорей в Управление! Я распоряжение возьму и печать на него поставлю, а документ завтра задним числом оформлю!

И они бросились бежать.

Дарин несся со всех ног, так, что только ветер у ушах свистел, но щуплый Барклюня не отставал.

– Печать, – пытался выговорить он на всем ходу. – Печать в кабинете у меня! А завтра полный документ напишу!

– А не нагорит тебе от Горама? – выкрикнул Дарин, перепрыгивая через кучи водорослей, выброшенных на берег приливом. – Не нагорит за самоуправство?

– Это не само… мы ж невинного человека от рудников спасаем! – секретарь поскользнулся и чуть не растянулся. – А господин Горам любит, что бы все… чтобы все по справедливости! Человека без суда стряпчих на рудники отправить! Уже сейчас Мунгарм не отвертится! Отвечать ему придется!

Дарин почувствовал, как в боку у него закололо так, что не вздохнуть. Он на мгновение остановился, отдышался и бросился дальше.

Они промчались мимо кораблей в бухте, мимо перевернутых рыбацких лодок на берегу… до ворот Управления было уже рукой подать, как вдруг раздался чей-то громкий звучный голос:

– Эй, эй!

Дарин затормозил, озираясь. Кричала его знакомая русалка, носовая фигура корабля «Любимица морей»

– Приветствую, – еле выговорил он, превозмогая боль в боку. – Желаю… уф…

– Ты узнал? – нетерпеливо спросила она. – Узнал?

– Что узнал? А! – спохватился Дарин. – Когда «Морской тритон» а Лутаку приходит? Блин! Забыл!

Русалка сердито сдвинула брови, Дарин заторопился.

– Да это не беда! Вот, смотри, кто со мной! Это секретарь Морского Управления, Барклюня! Он тебе и скажет. Барклюня, капитанские сводки помнишь? Когда в Лутаку «Морской Тритон» придет?

– Через четыре дня, – откликнулся запыхавшийся секретарь.

Русалка расцвела улыбкой.

– Так скоро! – она порывисто вздохнула. – Жду, не дождусь! Помню, мы…

Дарин понял, что разговор будет долгим.

– Извини, – быстро сказал он. – Мы с Барклюней спешим страшно!

Русалка умолкла и сложила руки на груди.

– Куда это вы торопитесь? – недовольно спросила она.

– Доброе дело делаем, – объявил Дарин. – Как тимуровцы, ага. Человека из тюрьмы освобождаем!

– Что за человек?

– Понятия не имею! Не видел его никогда. Знаю только, что зовут Кехелус. Ну, все, пора мне! Желаю процве…

– Кехелус, Кехелус… – задумалась русалка. – Где-то я это имя уже слышала. Так сразу и не припомню…

– Опоздаем! – в ужасе воскликнул Барклюня и припустил к Морскому Управлению что было духу.

– Пока! – крикнул Дарин русалке и тут же поправился. – Желаю процветания!

И помчался вслед за Барклюней. Приятель на всем ходу уже влетал за ворота Управления.

– Кехелус, Кехелус, – бормотала русалка, глядя им вслед, и вдруг хлопнула себя по лбу.

– Эй, эй! – отчаянным голосом закричала она, одновременно пытаясь вспомнить, как зовут парня: имя у него было чудное, похожее на гномское. Русалка лихорадочно порылась в памяти.

– Дарин! Стой! Стой! Я вспомнила, кто такой Кехелус!

Но Дарин и Барклюня ее уже не слышали.

…По давней традиции все три дня Ярмарки корабли не покидали тихую бухту Лутаки, но, видно, горные тролли, эти «истинные таланты в области педагогики», так скучали без любимого дела, что для них решили сделать исключение.

Дарин и Барклюня успели в последнюю минуту:

«Весенний цветок» был готов к отплытию. По палубе прохаживалось несколько стражников: все, как на подбор рослые, широкоплечие. С борта корабля на берег был перекинут трап – узкая длинная доска – и два матроса готовились затащить его на борт. Дарин не раз видел, как ловко бегают по трапу моряки, но сам взбежать по шаткой доске не решился бы ни за какие коврижки.

– Эй! – завопил Барклюня, размахивая бумагой. – Эй, на корабле!

К борту приблизился один из стражников. Крепкий и могучий, он на полторы головы возвышался над остальными, которые тоже были отнюдь не маленького роста. На правой руке, по локоть, у стражника был намотан длинный кожаный кнут.

– Чего голосишь? – хмуро поинтересовался чернобородый, холодно разглядывая взъерошенного запыхавшегося секретаря.

– Приказ от господина Горама, главы Морского Управления! Живо сюда!

– От господина Горама? – оплетенной рукоятью кнута стражник почесал в бороде. – За пять минут до отхода? Что за приказ?

– Освободить человека по имени Кехелус! – крикнул Барклюня и, привстав на цыпочки, показал листок гербовой бумаги.

– Вкралась ошибка! – поспешно объяснил Дарин. Чернобородый не обратил на него ни малейшего внимания. Он повелительным тоном бросил пару слов матросам и те, ругаясь, на чем свет стоит, сбросили трап.

Один из них сбежал на берег и приблизился к Барклюне. Секретарь вручил ему бумагу.

– Распоряжение, – как можно внушительней сказал Барклюня. – Вот, видишь? Личная печать господина Горама!

– Вижу, – недовольно буркнул матрос, держа документ вверх ногами – команда «Весеннего цветка» явно была не сильна в грамоте. – Передам.

Чернобородый стражник, получив приказ, впился глазами в бумагу. Возможно, неровные строчки, второпях нацарапанные Барклюней, и не внушали ему доверия, но в подлинности печати главы Морского Управления сомневаться не приходилось.

– Кехелус? – угрюмо переспросил чернобородый. – Это еще кто?

Другой стражник подсунул ему развернутый свиток.

Чернобородый, сдвинув лохматые брови, просмотрел список арестантов. На лице его отразилась досада.

– А, этот… – сквозь зубы пробормотал стражник. – Номер пятьдесят первый. Нашли, кого освобождать! По нему рудники плачут…

Он окинул Барклюню и Дарина тяжелым взглядом.

– А вы кто такие?

– Мы здесь по личному распоряжению главы Морского Управления, – важно ответил Барклюня, скрестив на груди руки. – Поторопитесь.

Чернобородый пробормотал что-то и нехотя кивнул головой кому-то из стражников.

Дарин и Барклюня переглянулись.

Вскоре послышались голоса, звон цепей и на палубе показался заключенный. Дарин во все глаза уставился на «господина» об освобождении которого так хлопотали овражные гномы – им оказался высокий человек с черными вьющимися волосами и черными же непроницаемыми глазами. На скуле арестанта красовалась свежая ссадина. Он остановился перед стражником, тот выразительно взглянул на него: видно было, что за то короткое время, что Кехелус находился на борту корабля, он успел порядком всем насолить.

Стражник нехотя снял с пояса связку ключей.

– Благодари богов, номер пятьдесят первый, – проговорил он, выбирая нужный ключ. – Повезло тебе. Но, клянусь, встретимся еще раз – и уж я сделаю все, чтоб доставить тебя горными троллям!

Кехелус не удостоил стражника ответом. Дожидаясь, пока с него снимут кандалы, он стоял, надменно выпрямившись, и без особого интереса рассматривал берег, лодки и стоявших на песке Дарина с Барклюней.

Тюремщик прицепил кольцо с ключами обратно на пояс, взял перо и неохотно вычеркнул из списков одно имя.

– Свободен, – процедил он. – Убирайся отсюда!

… Как ни старался Дарин отыскать на лице «господина» хоть малейшие следы радости по поводу внезапного освобождения, это ему не удалось. Кехелус держался так, словно и не сомневался, что жизненное предназначение Дарина и Барклюни состояло именно в том, чтобы в нужный момент совершить невозможное и спасти его от смерти на бирюзовых рудниках.

– Приветствую, – проговорил Дарин с некоторым недоумением. – Вон в том парке вас ждут… э… гномы. Овражные гномы.

Кехелус посмотрел в сторону парка.

– Веди, – коротко приказал он, потирая запястья, с которых только что сняли тяжелые кандалы. Дарин заметил, что костяшки пальцев бывшего арестанта разбиты в кровь и тут же припомнил выбитые зубы молодого стражника из Морской тюрьмы. Пожав плечами, Дарин двинулся вдоль берега, оглядываясь на Барклюню, который все еще толковал о чем-то с одним из стражников «Весеннего цветка». Ему хотелось подождать приятеля, но Кехелус явно был не из тех, кто привык ждать.

– Шевелись! – бросил он, глядя поверх головы парня. – Живей, смертный!

– Кто?! – пораженно переспросил Дарин. – «Смертный», вот как? Ага? А знаете что? Если б не этот парень, – он кивнул в сторону Барклюни, который бодрой рысцой догонял их. – То завтра в это же время вы бы уже знакомились с троллями на рудниках! Они бы вам живо растолковали, что к чему!

Подоспевший Барклюня радостно хлопнул номера пятьдесят первого по спине. Тот ответил ему взглядом василиска, способного обратить в камень все живое, но ликующий секретарь этого не заметил.

– Ну, как? Рады, счастливы?! Удачно получилось, правда, Дарин? Я, вообрази себе, и не надеялся даже! Я сегодня вечерком с господином Горамом поговорю и приказ подготовлю: может, на этот раз нам Мунгара прижать удастся, ведь, как ни крути, нарушение серьезнейшее, вопиющее: несоблюдение «Закона о трех днях»!

Барклюня потер руки.

– А вы познакомились уже? О чем беседуете? Кстати, почтенный, очень хочу спросить! Слышал я где-то ваше имя, но…

– Да вот, рассказываю кое-что о его предполагаемом месте работы, – сообщил Дарин, кивнув на Кехелуса. Между прочим, все люди, доставленные туда прошлым рейсом, погибли, ясно? – он посмотрел в черные, раскосые, как у кошки, глаза. – Если это вам, конечно, интересно.

– С чего ты взял, что мне это интересно? – высокомерно осведомился бывший арестант.

Дарин и Барклюня озадаченно переглянулись.

Дальнейший путь прошел в полном молчании.

… Овражные гномы, не смея лишний раз проникнуть на территорию Морского Управления, куда вход им был запрещен строго-насторого, поджидали Дарина, сидя за чугунной решеткой, под кустом. Завидев красочную процессию, они бросились навстречу.

– Ну, все ребята, – сказал Дарин. – Вот он, получите, ага. Я вообще-то надеялся, что он хоть спасибо скажет, – Дарин покосился на молчаливого спутника. – Ну, да ладно, переживем. Надеюсь, я вас больше не увижу. Ни вас, ни вашего… господина.

Он кивнул овражникам и направился к приятелю, поджидающего его возле ворот.

– Слушай, Барклюня, – сказал Дарин. – Пойдем перекусим, наконец, а? Так есть хочу, что, честное слово, говорящих рыб сожрать готов!

… Когда Дарин и Барклюня покинули трактир, над Лутакой уже сгущались сумерки. Погода портилась: стороны моря ползли черные грозовые тучи, где-то далеко громыхал и перекатывался гром.

– Пора мне, – вздохнул Барклюня. – И так уж опоздал. Ну, да ничего. Расскажу сейчас господину Гораму всю историю, он поймет!

– Рассказывай, чего там, – согласился Дарин. Он был настроен благодушно: жареная курица, съеденная напополам с Барклюней и пирог с ягодами, уплетенный в одиночку, совершенно примирили его с действительностью, и о странном арестанте он и думать забыл. На закуску Дарин выслушал рассказ Барклюни об обучении в магической школе и горел желанием узнать подробности.

– А в другие существа вы превращались?

– Если оборотни в роду были – почему нет? – рассудительно отвечал секретарь. – А если не было – то трудновато, конечно. На это только высшие маги способны. Учиться долго надо.

– Но ведь умеешь же ты хоть что-нибудь?

– Что-нибудь умею, – скромно признался Барклюня. – Но стараюсь не злоупотреблять. Так, по мелочам… если документик какой отыскать нужно, дверь без ключа открыть, если она заклинаниями не защищена, конечно…… я, вообрази себе, ключ от кабинета дома постоянно забываю! Ну, или там, свечу зажечь…

– Это как? – заинтересовался Дарин.

– Заклинание такое есть, простенькое совсем, отмахнулся приятель. – Произносишь его про себя, представляешь, что в пальцах, в самых кончиках энергия огненная сосредоточена и пальцем на свечку указываешь. Вот так…

Он вытянул палец в сторону Дарина, тот проворно отпрянул.

– Барклюня! – предостерегающе сказал он, памятуя о необыкновенной способности секретаря втягивать окружающих во всякие неприятности. – Ты в меня пальцем не тычь, не хватало еще загореться по твоей милости!

– Не загоришься, – легкомысленно заверил Барклюня. – Это заклинание я в совершенстве изучил! Пока я нужных слов не произнесу, ничего не случится, вот смотри!

Секретарь помахал рукой, указывая то на кусты, то на коновязь возле трактира. Дарин тревожно наблюдал за его манипуляциями.

– Убедился?

– Ага. Знаешь, Барклюня, ты б все-таки руками махать перестал, мало ли…

– Говорю же, ничего не произойдет! Я это заклинание – в совершенстве… ладно, пора по домам! Смотри, непогода какая!

Он указал на черные грозовые тучи.

– Того и гляди, дождь…

С кончиков пальцев Барклюни вдруг сорвались огненные стрелы и ударили в темное небо. Над головами приятелей что-то вспыхнуло, рассыпалось снопом искр и хлопья пепла, вместе с обгоревшими перьями медленно закружились в воздухе.

– Посыльная птица… – бледнея, пролепетал Барклюня. – Я испепелил посыльную птицу…

Опешивший от увиденного Дарин пришел в себя.

– Да брось, – принялся успокаивать он приятеля, одновременно вытряхивая из-за шиворота перья. – Думаешь, она важное донесение несла? Так, наверное, ерунду какую-нибудь!

Что-то твердое и круглое, похожий на небольшой камень или орех, стукнуло Дарина по голове, упало на землю и подкатилось к его ногам.

– Что за… – начал было он, потирая ушибленное место и вдруг умолк. Внезапно очень отчетливо Дарин понял, что это такое.

– Спасибо тебе, Барклюня, ага, – проговорил он, не сводя глаз с таинственного предмета. – Так, говоришь, заклинание это ты изучил до тонкостей?

… В черном небе что-то грохнуло, небо от края до края распорола белая молния, и на мгновение вокруг стало светло, как днем. В белом свете молний были видны мокрые пустые улочки Лутаки, мокрые сады и дома. Дождь лил, как из ведра, колотил по крышам, и водяные потоки, журча, сбегали по водосточным желобам. Как ни торопился Дарин, добраться домой до дождя он не успел и ступил на крыльцо дома с синими ставнями, мокрый до нитки.

В доме было тихо и уютно. Тохта растопил камин и теперь зажигал свечи в гостиной, поглядывая в окно, за которым бушевала непогода. Фендуляр, по своему обыкновению, устроился в кресле и смотрел на огонь в камине. Рыжее пламя будило в нем самые приятные воспоминания.

– А вот, помню, когда-то славно развлекался, – мечтательным голосом проговорил он. – Была у меня по соседству усадьбишка одного знакомого… человечишка он так себе, но в усадьбе имелась мельница, такая, знаешь, чудесная мельница. Славно горела… я ее, когда в гости заезжал, спалил. Хозяин расстроился, но я тут же объяснил, что сжег случайно, а стало быть…

Стукнула дверь. Фендуляр встрепенулся.

– Дарин? Наконец-то! – загудел он. – Ну что, есть новостишки? Сижу тут, как филин в дупле… Дадалион пошел к кому-то из заказчиков и пропал, не иначе дождь пережидает. Видал, какая погодишка? Куда смотрит Гильдия предсказателей? Жалкие чародеишки, чем они занимаются?! Ну и ливень!

– Видал, видал, – Дарин, бросая на пол мокрую насквозь куртку. Потом он скинул башмаки и, оставляя за собой влажные следы на чистом деревянном полу, прошлепал поближе к огню. – Поливает, будь здоров…

Тохта вспрыгнул в кресло.

– Хорошо сейчас в норе у болота, – мечтательно сказал он, вспоминая, какие прекрасные запасы припрятаны у него в дальнем отнорке: тут тебе и крысы, тут и кошки и дикие кролики. – Нора у меня уютная, обустроенная: земля влажная, и пахнет так приятно… вот дождусь, когда ты амулет получишь, и домой отправлюсь. У нас на болоте…

– М-м-м… знаете что, – начал Дарин, расстегивая рубаху. – Как раз сказать хотел…

Фендуляр сорвался с места, метнулся по комнате и завис перед ним пухлым облаком.

– Что? Что? Свершилось? Получил амулетишко?!

При этих словах призрак бросил опасливый взгляд в сторону окна, точно ожидая увидеть там кого-то. Но за окном было черно и непроглядно, потоки воды струились по стеклам сплошным потоком, так, словно решили затопить весь мир. – Как?

– Барклюня помог, – признался Дарин. – Случайно, конечно, но… никогда бы не подумал! Начал руками махать, способности свои магические демонстрировать, и вот…

– Покажи! – перебил его кобольд.

Дарин осторожно вытащил цепочку с амулетом. В неверном свете огня прозрачный камень вспыхивал радужными искрами, переливался, золотистая дымка таинственно мерцала.

Шерсть на загривке кобольда встала дыбом, сквозь стиснутые зубы вырвалось шипение.

– Ты что, Тохта?

Не сводя горящих глаз с амулета, меняла отступил назад.

– Драконы, – прошипел он, беспокойно дергая хвостом. – Чую отголосок магии драконов. Слабый…

– В этом амулете?

Тохта кивнул.

– Их магия в этом камне, – продолжал он странным шипящим голосом. Фендуляр и Дарин переглянулись: никогда прежде им не доводилось слышать у кобольда такого голоса. – Заключена внутри, связана каким-то заклятьем. Но я чую ее, – повторил он и припал к полу, по-прежнему не отрывая глаз от камня. – Мы, кобольды, всегда чуем драконов. Так уж мы устроены.

Он попятился, наткнулся на ножку стула и нырнул под стол.

Дарин покачал головой.

– Но самих-то драконов тут нет, чего ж бояться?

Из-под стола донеслось сердитое сопение.

– Ладно, ладно… – примирительно сказал парень. – Я быстренько сбегаю в свою комнату, переоденусь, а ты пока соберись с духом, что ли. Понимаю, приятного мало, но не можешь же ты свалить к себе на болото прямо сейчас? Ночь уже, да и льет, как из ведра!

Фендуляр подлетел к столу.

– Тохта, – загудел он. – Он прав, никаких драконишек нет и в помине. Бояться нечего. Давай, вылазь оттуда, ну?

Когда Дарин вернулся в гостиную, въерошенный Тохта сидел в кресле и смотрел в огонь угрюмым взглядом. Фендуляр, как мог, отвлекал приятеля от неприятных мыслей.

– И вот, я спрашиваю соседишку: «Скажи на милость, зачем тебе сдалась эта деревушка? Не лучше ли ее…»

– Погоди, Фендуляр, – перебил его Дарин. – Про этого соседишку мы уже раз пятьдесят слышали. Скажите лучше: как думаете, зачем амулет понадобился Тессу? А Кёртису?

Призрак описал по комнате медленный круг.

– Кёртис говорил, что на эту штуку у него уже и покупатель есть, – Дарин придвинул к столу старое плетеное кресло и уселся. – Одного понять не могу – как он узнал, что я его получу? Как?!

Фендуляр подлетел к столу и повис прямо перед Дариным.

– Я про этого парня слышал, Дадалион рассказывал как-то. Черный контрабандист, м-да. Гм, гм… а я думал, трудновато такую штучку заполучить будет…

– Почему?

Кобольд покосился на Дарина, блеснув рубиновыми глазками.

– Потому что каждая магическая вещь кому-то принадлежит, – отрезал он. – И этот амулет – тоже. А хозяева не всегда горят желанием расстаться с редкими артефактами.

– Но Кёртис же…

– Наверное, умеет хорошо уговаривать, – неприязненным тоном буркнул Тохта. – Думаешь, почему Гильдия магов мечтает засадить его за решетку?

Дарин снял с шеи амулет и положил на стол перед собой. Кобольд поежился, прижал уши, но остался на прежнем месте. Больше всего на свете Тохте хотелось оказаться сейчас в своей норе возле болота.

– От амулетишки прямо-таки разит неприятностями, – громогласно объявил Фендуляр, рассматривая артефакт. – И не просто неприятностями, а большими неприятностями. Громадными!

Дарин осторожно прикоснулся пальцем к прозрачному камню. Золотистая дымка, заключенная в алмазную темницу, казалось, жила своей жизнью: хоровод золотых пылинок то кружился, то замирал, то снова начинал движение.

– Когда за ним явится Тесс? – хмуро поинтересовался кобольд, с опаской наблюдая за танцем золотых пылинок.

Дарин пожал плечами.

– В любое время. Может, прямо сейчас, может, ночью или под утро, – он на мгновение задумался. – Наверное, ламии полагается являться в полночь? Во всех сказках самое крутое начинается, когда часы пробьют двенадцать.

Фендуляр удивился.

– Это еще почему?

– Ну, считается, что так страшнее, – Дарин повозился, устраиваясь в кресле с ногами. – Хотя, повелитель ламий сказки вряд ли читает, а? Так что может объявиться в любую минуту.

– Скорей бы уж, – по-прежнему мрачно пробурчал Тохта. – Я, конечно, стараюсь, держу себя в лапах, но…

Внезапно кобольд умолк и погрузился в размышления. Он подумывал, не наведаться ли в комнату Дарина, где за корзиной с яблоками была припрятана половина крысы, которой так славно было бы сейчас закусить. Собственно говоря, Тохта плотно поел примерно с часик назад, но ведь лишний ужин еще никому не помешал! Вкусная еда успокаивает, настраивает на благодушный лад, с полным желудком гораздо легче будет обдумывать неприятную новость: совсем рядом с кобольдом находится вещь, зачарованная драконами.

Тохта подумал еще немного.

Лучше всего – держаться от амулета подальше и немедленно, прямо сейчас, отправиться домой. Да, да! Не беда, что на улице ливень. Шмыгнуть в комнату Дарина, прихватить на дорожку лакомый кусочек – и на родное болото…

Кобольд сполз с кресла и многозначительно кашлянул.

– Пойду-ка я, пожалуй, домой, – объявил он. – Подальше от… вот от этой штуки с магией сами знаете кого. По пути, конечно, перекушу немного, чтоб успокоиться. До утра буду сидеть в норе. А завтра…

Внезапно он умолк и бросил на Дарина подозрительный взгляд.

– Слышишь меня? Я говорю, что домой иду, прямо сейчас.

Тот не ответил.

– Дарин! – рявкнул Фендуляр. – Ты что, заснул?!

Парень встрепенулся.

– А? Что? Чего ты орешь, Фендуляр? Не заснул, просто задумался.

– О чем это ты задумался? – поинтересовался Тохта, переглянувшись с призраком.

Дарин взял амулет, посмотрел на него, поворачивая то так, то эдак, наблюдая за тем, как кружатся золотые пылинки.

– Интересно, что это за амулет такой? Откуда взялся?

Фендуляр опустился в соседнее кресло и развалился, вытянув ноги.

– Так, так, – многозначительно прогудел призрак. – Понимаю, к чему клонишь. Вот послушай, что я тебе скажу. Проживал у меня как-то в соседней усадьбишке не в меру любопытный соседишка. Такой проныра – все ему знать нужно было! И вот однажды…

– При чем тут твой соседишка? – недовольно спросил Дарин. – Я просто подумал… подумал: хорошо бы узнать, что за амулет такой. И все! А ты сразу про каких-то соседей…

Кобольд пристально посмотрел на парня. Глаза Тохты горели, как два рубина.

– А, – протянул он. – Понятно. Любопытно стало? А ведь я тебе рассказывал про своего пра-пра-пра-деда Абху? Ему тоже страх, как интересно было, что творится в пещере на окраине леса. А чем кончилось? Он попался темному дракону! И потом…

– Тохта, – перебил его Дарин, который слышал эту историю уже не один раз. – Ты вроде, домой собирался?

– И не мечтай, – решительно сказал кобольд, усаживаясь на пол возле камина. – Собирался, да раздумал. Сейчас вот перекушу немного, чтобы успокоиться, да посмотрю, что ты делать собрался.

Фендуляр побарабанил пальцами по столу.

– Он собрался делать глупости! – объявил призрак. – Амулетишко не дает ему покоя!

Дарин рассердился.

– Какие глупости?! Ну, хочу немного разузнать про амулет – и что? А вам не интересно?

– Мне – нет! – отрезал кобольд.

– Мне – тоже, – подхватил призрак.

Дарин недовольно покосился в его сторону.

– Фендуляр, ты врешь.

Призрак замялся.

– Ну, да. Может, немного и привираю, но самую малость. Конечно, было б интересно узнать, что это амулетишко, но, Дарин, – тут Фендуляр понизил голос и продолжил зловещим тоном: – Меня не оставляют предчувствия, очень нехорошие предчувствия. Кажется мне, ты вляпался во что-то очень нехорошее. Опасное! Не забывай, я все-таки призрак! Я общаюсь с потусторонним миром, с призраками и многие тайны мне открыты! И поэтому…

Дарин ухмыльнулся.

– Тайны, ага! Ты эту лабуду про потусторонний мир нашим клиентам на уши вешай, ясно? А уж я-то прекрасно знаю, что ни с каким потусторонним миром ты не общаешься. И насчет предчувствий – это ты тоже загнул!

Фендуляр смутился.

– Ладно, ладно, – загудел он. – Я просто отговорить тебя хотел: вижу, ты хочешь пытаться разузнать что-то про этот амулетишко, дай, думаю, отговорю! Имей в виду, повелителю ламий твое любопытство оч-чень не понравится!

Дарин немного подумал.

– А как он узнает?

– Узнает, – пообещал Фендуляр. Он взлетел из кресла, подлетел к окну и выглянул на улицу.

Дарин вместе с креслом отъехал от стола.

– У нас в лавке целая полка книг по магии! Само собой, подделки, но хоть пара строчек про амулеты там должна быть? А в комнате у Дадалиона сундук со старыми книгами стоит, помните? Дадалион их уже второй год в библиотеку Гильдии магов продать собирается. В этих книжках тоже может быть упоминания про амулет. Ну, успокойся, Тохта, – Дарин посмотрел на насупившегося кобольда. – Кому будет хуже, если мы узнаем, что к чему?

– Тебе? – предположил Тохта, почесав лапой за ухом.

– Я бы на твоем месте отдал поскорее эту проклятую штуку кому следует и забыл бы о ней раз и навсегда!

Фендуляр, паря возле окна, согласно покивал.

– Отдам, отдам, – покладисто сказал Дарин, выбираясь из кресла. – Как объявится Тесс, так сразу же и отдам!

– Про меняльную лавочку помнишь? – строго спросил кобольд.

– Помню, помню…

– Не забудь! Сначала – про меняльную лавочку, а потом – амулет и все остальное.

– А соседи? – всколыхнулся призрак. – Ты же обещал рассказать ламии про моих соседей! Как я, не покладая рук, пытался наладить с ним хорошие отношения, а они…

Дарин прихватил свечу в затейливом медном подсвечнике с ручкой и направился в лавку. Накануне Дадлиону доставили новый товар, и почти все свободное пространство было заставлено ящиками и коробками. Дарин остановился на пороге и поднял свечу повыше, осматриваясь.

– Дарин, переставь меня к другому окну, – немедленно заныло зеркало. Парень, не слушая его, пробрался за прилавок, поставил свечу на подоконник и уставился на полку, плотно заставленную книгами. Все они выглядели по-настоящему древними: для пущей убедительности Дадалион лично покупал в Квартале магов заклинание, придающее бумаге старинный вид. Поколебавшись, Дарин вытащил самую толстую книгу, с размаху плюхнул ее на прилавок и лихорадочно принялся листать страницы. Громадный фолиант, как утверждал Дадалион, был переплетен в кожу василиска, однако, Дарин знал точно, что василиск тут совершенно не при чем.

– Давай, переставь прямо сейчас! Там видно кусочек улицы и молочница, что приносит сливки соседу… помнишь, такая пухленькая, аппетитная… она придет завтра утром, тут я ее и увижу… погоди-ка, – перебило зеркало самого себя. – Зачем ты роешься в книжках?

– Надоел ты мне со своей молочницей, – рассеянно отозвался Дарин. – Ну, роюсь, что такого? Ищу кое-что…

Он торопливо просмотрел оглавление, захлопнул книгу и потянулся за следующим томом.

– Ага, – понятливо отозвалось зеркало. – Кое-что? Уж не связано ли это как-то с визитом в нашу лавку повелителя ламий?

Дарин с неудовольствием покосился в его сторону.

– Что-то ты разговорилось, а?

– Значит, связано. А артефакт, о котором толковал Тесс, ты уже получил?

– А в чулан не хочешь?!

– Значит, получил. Так, так… – зеркало задумалось, по стеклу пробежали голубые волны, потом в стекле снова отразилась темная лавка, прилавок и сам Дарин, роющийся в книгах. – Что же ты ищешь? Уж не пытаешься ли выяснить, что за штука попала в твои руки?

– И ты туда же? Вы что – сговорились, что ли?

– Значит, пытаешься, – зеркало издало тонкий нежный звон.

– А хочешь, – неожиданно бодрым голосом сказало оно. – Я еще разочек покажу тебе, как сгорает виг? Покажу медленно, обстоятельно, так сказать, для размышлений. Запомни, Дарин, – голос зеркала звучал назидательно. – Меньше знаешь, дольше проживешь!

Парень, не слушая его, пролистал еще пару книг, с громким стуком захлопнул очередной том и сунул обратно на полку.

– Нету тут ничего про артефакты, – разочарованно сказал он. – Всякая ерунда про любовные заклятья да наведение порчи на корову соседа есть, а про амулеты ничего нет! Блин.

Он с надеждой уставился на зеркало.

– А, может, ты поможешь? Ты все-таки, чародейское зеркало, много чего повидало за свою жизнь. Есть у тебя что-нибудь про амулеты?

– Ничего такого у меня нет, – твердо отозвалось оно.

– Наверное, есть! Давай, показывай. Зря что ли я тебя каждый день таскаю от одного окна к другому?

– Я же тебе сказало, нету у меня таких отражений! Не-ту! Хочешь, вместо этого, взглянуть на бал вампиров в горном замке?

Дарин удивился.

– Вампиры не отражаются, это я уже усвоил. Что я там увижу?

– Не отражаются, но, тем не менее, питают странную слабость к зеркалам! На этом бале и смертные были, вот это тебе будет интересно.

– А они там что делали?

– Были приглашены в качестве ужина, так сказать. Правда, до поры до времени о том не подозревали.

Дарин насторожился.

– Это ты к чему? – подозрительно спросил он.

– Так, подкидываю тебе пищу для размышлений. Ламии, между прочим, ближайшие родственники вампиров!

Дарин прихватил свечу и молча направился к двери.

– Не хочешь посмотреть? Ладно. Ну, а что сейчас ты делать собрался? – поинтересовалось зеркало.

– В комнате Дадалиона есть несколько книг. Хочу глянуть, пока его дома нет.

Зеркало сокрушенно вздохнуло.

– Пойди, глянь. Что ж, мне приятно было с тобой познакомиться, и я с удовольствием стану показывать твое отражение всем желающим, – сказало оно в спину Дарину. – Для вразумления, так сказать. В назидание!

Тот обернулся.

– А в чулан?!

Когда Дарин вернулся в гостиную, Тохта и Фендуляр шепотом разговаривающие за столом, тут же умолкли.

– Ну? – спросил кобольд, что-то жуя.

Дарин развел руками.

– Ничего не нашел, блин! Хочу пару книг из комнаты Дадалиона посмотреть.

Тохта закатил глаза.

– Видит небо, меньше всего на свете я хочу узреть повелителя ламий, – сказал он, поспешно прожевав кусок. – Но я бы не пожалел сочной жирной крысы, если б он прямо сейчас появился на пороге и забрал проклятый амулет!

Фендуляр заморгал глазами.

– Зачем повелителю ламий твоя крыса? – озадаченно спросил он.

– Пока этот любопытный, – продолжил кобольд, тыча лапой с зажатой в ней костью в сторону Дарина. – Не раскопал чего-нибудь на свою голову!

– Да, да, – поддакнул призрак. – Тохта, а вот насчет крысы я что-то не понял… это ты к чему сказал?

Дарин упрямо закусил губу.

– Нет уж. Сперва я узнаю, что к чему, а потом пусть Тесс появляется. Не раньше!

– Он в любую минуту может явиться, – тявкнул кобольд, отмахиваясь от вопросов назойливого Фендуляра. – Хоть сейчас!

– Сейчас? Нет, пусть подождет немного.

Тохта в изумлении уставился на парня.

– Подождет?!

– Ну да. А что такого? Вот повешу на дверь табличку «Не входить» – да и все! Должно подействовать, а?!

И он направился к лестнице.

Кобольд проводил парня взглядом и в задумчивости почесал за ухом.

– Честное слово, Фендуляр, люди иногда бывают глупее овражных гномов, – доверительно сообщил он. – Сам посуди: у повелителя ламий какие-то планы насчет амулета и Дарин, этот слабоумный детеныш тролля, намерен принять в них самое живейшее участие!

– Он скоро примет в них самое мертвейшее участие! – рявкнул призрак, заколыхавшись в кресле грозовым облаком.

– Чувствую, накроется моя меняльная лавочка возле Тисовой рощи, – озабоченно проговорил Тохта. – А как хорошо все складывалось…

Он покачал головой, вытащил из-за горшка с цветком полуобгоданную крысиную лапку и приступил к ужину.

… В спальне Дадалиона, в отличие от комнатушки Дарина, царил полный порядок. Шкатулки и ларцы с бумагами стояли на столе, а не на полу и не под кроватью, постель была аккуратно застелена, а одежда, как и полагается, развешана на стульях, а не свалена, как попало в корзину для белья. Возле окна находился красивый резной сундук: в нем Дадалион хранил самые редкие и по-настоящему ценные предметы из своей лавки. Сундук был снабжен замком, ключа же к нему Дарин никогда не видел – Дадалион обходился без него.

Парень поставил свечу на стол.

– Привет, Кланк. Открой-ка сундук на минутку.

– С какой стати? – откликнулся кто-то сварливым скрипучим голосом. – Ты даже поприветствовать, как того приличия требуют, не можешь, а я тебе сундук открывай? Вот что за слово такое «привет»?

– Нормальное слово, – нетерпеливо сказал Дарин. – Так сказать, сокращенный вариант от «приветствую, желаю процветаяни». Ну, давай, открывай сундук. Мне срочно надо…

– Срочно? – отозвался невидимый собеседник. – Что за спешка? Я – замок, а знаешь ли ты, в чем предназначение замка? Охранять от посторонних то, что находится…

– Знаю, знаю. Но я же не посторонний! Дадалион запирает сундук от воров, а я…

– Гм… – отозвался Кланк. – Мы, волшебные замки, сами решаем, кому открыть, а кому нет. И мы любим, когда нам оказывают должное почтение и уважение. А, помнится, когда ты зашел в эту комнату в первый раз, ты разговаривал со мной не очень-то почтительно, а? И помнится, ты назвал меня… – Кланк умолк, словно припоминая. – Ты назвал меня «неодушевленным предметом»?!

– Блин! Да я тогда первый раз в жизни увидел говорящий замок! Было от чего опешить! Вот и ляпнул, не подумав.

– «Предметом», – выразительно повторил замок. – Да еще «неодушевленным». Никто в жизни так меня не оскорблял.

– Я же извинился! Извинился несколько раз подряд! Мне как-то странно было разговаривать с замком, – признался Дарин. – Непривычно. Но теперь-то я понимаю…

– То-то же. Хорошо, вернемся к делу. Ты хочешь залезть в чужой сундук, – проницательно заметил разговорчивый замок. – А зачем?

– Взять кое-что, – Дарин переступил с ноги на ногу. – Ну, быстрее же, Дадалион вот-вот вернется!

– А! Так это в тайне от хозяина? – уточнил Кланк.

– В какой тайне?! – взвыл Дарин. – Не делай вид, будто ты не знаешь историю с визитом ламии и амулетом! В нашем доме все всё знают: и Фендуляр, и Тохта, и зеркало, и ты! Я хочу взять книгу в сундуке, поискать кое-что… но только Дадалиону не говори, а? Если он узнает, то опять примется писать завещания. А у меня со вчерашнего дня их уже пятнадцать с половиной штук! Многовато для человека, у которого все имущество – чужой магический амулет!

– Очень предусмотрительно, – заметил замок. – Это я про завещания. Нужная вещь – особенно для тебя. Ладно уж, бери, что тебе нужно…

Замок еле слышно щелкнул и крышка сундука приоткрылась.

… Нагруженный книгами, Дарин спустился вниз. Завидев его, Фендуляр поспешно поплыл навстречу.

– Мы тут с Тохтой подумали и решили, – начал призрак.

– Послушай наш совет, мы же все-таки твои друзья! Тащи книжонки обратно, отдай амулетишко Тессу и забудь обо всем! Иногда не знать чего-то – безопаснее!

Дарин шлепнул на стол две толстых тяжелых книги и придвинул крсло.

– Кланк сказал, что в этих книгах описаны только самые известные артефакты, – не слушая Фендуляра, проговорил он. – Он предупредил, что нашего талисмана тут может и не быть. Мы ж не знаем, что это за амулет, правда? Может, он не так уж и известен…

Тохта тяжело вздохнул.

– С какой книги начнем? – продолжал Дарин. – Ну, давайте вот с этой.

Он придвинул поближе старинную книгу в черном переплете, украшенную узорами с осыпавшейся позолотой и принялся осторожно перелистывать страницы.

– Так… оглавление. Артефакты власти, амулеты силы, талисманы вызова… вот блин! – он расстроено посмотрел на кобольда. – Понятия не имею, как называется амулет, так что оглавление не поможет! Придется смотреть все по порядку, каждую страницу.

Фендуляр подлетел к столу и устроился в кресле напротив.

– Читай вслух. Раз уж тебе неймется…

– Вслух… «хрустальный сосуд, с заключенным в него…»

– Не надо, – махнул лапой Тохта.

– «Золотая монета, принадлежащая когда-то…»

– Дальше, – скомандовал призрак. – А впрочем, я и так чувствую, что нет здесь того, что ты хочешь узнать. Так что отнеси книги обратно. Знаешь, Дадалион не обрадуется, когда узнает, что ты его книжонки без спросу брал. Достанется вам с Кланком на орехи!

– Сейчас, сейчас, – торопливо бормотал Дарин, перелистывая страницы и с любопытством рассматривая картинки.

– Ух, ты, чего только тут нет! Серебряный свисток – это зачем?

– Вызывать духов, – буркнул кобольд. Он с сожалением посмотрел на обглоданную дочиста косточку: выбрасывать ее было почему-то жаль. Тохта окинул комнату задумчивым взглядом, прикидывая, куда бы припрятать кость, но так, чтоб ни Дадалион, ни Дарин ее не обнаружили.

– А посох рун?

– Изменять погоду и вызывать бурю.

– Здорово…

– Как сказать, – мрачно отозвался Тохта и направился к дивану. – Бывали случаи, когда вызванная буря уносила неопытного бедолагу-чародея прямиком к логову троллей. Представляю, как они радовались: в кои-то веки обед с доставкой на дом!

– Да я-то не собираюсь, – начал было Дарин, но кобольд перебил:

– Правильно, что не собираешься. Уж не думаешь ли ты, что Гильдия магов позволит кому попало творить в Лутаке заклинания? Ты и оглянуться не успеешь, как парочка чародеев будет стоять на нашем крыльце, чтобы задать несколько вопросов насчет твоей лицензии.

Он незаметно засунул косточку за обшивку дивана и вернулся к столу.

Дарин пожал плечами.

– Ладно, ладно. Так… а вот раздел о драконах…

Кобольд сердито фыркнул.

– Извини, Тохта… тут про амулеты др…

Фендуляр заглянул в книгу и тут же успокаивающе загудел:

– Картинки, всего-навсего картинки с драконишками, понимаешь? Это не страшно!

– Читай, – угрюмо сказал кобольд Дарину. – Но про себя.

– Договорились…

Дарин пробежал глазами одну страницу, зачем – другую, заглянул в конец книги и закрыл фолиант.

– Ничего подходящего, – разочарованно проговорил он.

Фендуляр обрадовался.

– Вот и хорошо! Отнеси их обратно в сундучишко и забудь!

Дарин потянулся за второй книгой.

– Тут тоже про др… э… – он замялся, осторожно переворачивая ветхие листы.

– Не вслух, – твердо повторил кобольд. – У меня от всего этого снова аппетит разыгрался. Мне нужно успокоиться… пойду, съем что-нибудь.

Он покосился на Дарина, соображая, как бы понезаметнее проскользнуть в его комнату и вытащить припрятанный за корзиной с яблоками лакомый кусочек.

– Смотрите! – воскликнул Дарин.

– Что? – хором спросили Фендуляр и Тохта.

– Кажется, похоже, гляньте-ка на рисунок! Он в разделе, где описываются амулеты, которые никто никогда не видел, и толком неизвестно, существуют они вообще или нет.

Тохта вскочил на стул, оперся передними лапами на стол и вытянул шею, пытаясь заглянуть в книгу.

– «Амулет представляет собой большой прозрачный камень, похожий на алмаз, внутри которого, по преданию, находятся духи давным-давно умерших или погибших др… драконов, – тут кобольд запнулся: – Уф, даже шерсть дыбом! «Артефакт запечатан соответствующим заклинанием, которое удерживает духов внутри камня и не дает вырваться им на свободу, – продолжил он. – Однако, возможно, что после определенного ритуала, их можно освободить и даже подчинить себе. Таким образом, владелец амулета будет иметь в своем распоряжении армию драконов-духов, послушных каждому его слову.

Амулет хранился в месте, известном только драконам и надежно охраняется».

Призрак метнулся из кресла с такой скоростью, что на мгновение пропал из виду. В следующую секунду белое полупрозрачное облако нависло над столом.

– А тут указано «Пятая степень опасности», – Дарин ткнул пальцем в полустертую строчку. – Интересно, сколько их всего?

– Четыре, – сообщил кобольд, в беспокойстве обкусывая когти на лапах.

Дарин умолк, рассматривая рисунок то так, то эдак – ошибки быть не могло.

– Но как он оказался здесь, в Лутаке? Смотрите, написано: «охраняется драконами»! Кто же мог его…

– Уже неважно, – отрезал Фендуляр. – Подозреваю, что этого человечишки… если это был человечишко, конечно… и в живых-то уже нет. А вот кто за этим стоит – догадываюсь.

– Феи, – буркнул кобольд.

Призрак кивнул.

– У них с драконами давняя вражда, это всем известно.

Он сделал медленный круг по комнате, задумчиво посвистел и вернулся к столу.

– Похоже, Дарин, ты пропал, – бодрым голосом объявил Фендуляр.

– Это еще почему? – поинтересовался парень, не отрывая глаз от рисунка.

– Да потому что в твоих руках – не простой амулетишко, а могущественный древний артефакт! Довольно-таки опасный! Тебе теперь не позавидуешь! Если повелитель ламий догадается, что ты кое-что разнюхал, он тебя того, – призрак чиркнул себя пальцем по шее. – Но это еще полбеды!

Дарин поднял голову.

– Полбеды?

– Конечно. Ты вот о чем подумай: что, если драконы, вот прямо сейчас, в этом самый момент, спохватились амулета? И направляются прямо сюда? А?

Дарин в замешательстве оглянулся на Тохту. Шерсть у кобольда стояла дыбом, хвост нервно подергивался.

– Но я-то тут… можно сказать и не при чем вовсе… – нерешительно проговорил парень. – А они…э… Дадалион рассказывал как-то про Фиренца, повелителя драконов. Неужели, он…

Кобольд зашипел.

– Вы опять?!

Дарин захлопнул книгу.

– Ладно, ладно! Мы молчим, правда, Фендуляр? Но ты, Тохта, если знаешь что-то, так рассказал бы…

Кобольд повозился на стуле и вздохнул, собираясь с духом.

– Уж не думаешь ли ты, – неохотно начал он. – Что Фиренц снизойдет до того, чтобы заниматься подобными делами? Вовсе нет. Для этого существует Риох, карающий меч Фиренца, его правая рука. Он-то и является на место происшествия и довольно быстро улаживает все недоразумения. Возражать ему охотников никогда не находилось.

– Риох? Кто это?

– Дракон, конечно, – кобольд дернул хвостом. – Само собой, если ты его увидишь, он вряд ли будет в облике дракона, покрытого черной сверкающей чешуей. Нет, он примет человеческое обличье, – Тохта тревожно оглянулся по сторонам и понизил голос. – Если когда-нибудь увидишь человека в зеленом плаще с золотой пряжкой, на которой изображен дракон и меч, беги без оглядки. Имей в виду, когда Риох явится сюда за амулетом, он сорвет его с твоей шеи вместе с головой.

Кобольд умолк.

Наступила тишина, лишь камине трещали поленья да стучал по окнам дождь.

Первым молчание нарушил Фендуляр.

– Мне будет тебя недоставать, Дарин! – жизнерадостно объявил он. – Впрочем, может быть, ты тоже сумеешь задержаться здесь, на земле, а? Что хорошего в потустороннем мире? Оставайся тут, будем развлекаться вместе!

– Ты так говоришь, будто меня уже прикончили, – недовольно пробурчал Дарин.

– Так и будет! – ободряюще воскликнул призрак. – Пойми, это всего лишь вопрос времени!

Дарин поежился.

– Ладно, – решительно сказал он. – Как только появится Тесс, я отдам ему амулет и…

– И дракон, который явится следом, уничтожит тебя, – согласно кивнул Фендуляр.

– М-да… хорошо, тогда я отдам амулет дракону и…

– Повелитель ламий разберется с тобой, – Фендуляр неожиданно развеселился. – Похоже, жить тебе осталось совсем немного! Поверь, быть призраком – вовсе не так плохо!

Дарин выругался.

– Ты опять?

– Быть привидением хорошо, но немного одиноко, – оправдываясь, сказал Фендуляр. – Я, признаться, надеялся, что Тохта… гм… но кобольды живут так долго!

Дарин подпер голову рукой и уставился в огонь. Он твердо верил, что выход можно найти из любой ситуации, но вот парадокс: были, оказывается, ситуации, из которого выхода не существовало по определению.

– Сначала, конечно, странно будет, удивительно, непривычно! – продолжал рассуждать Фендуляр, плавно паря над столом. – Но потом, привыкнешь, обживешься и поймешь, что все не так уж плохо!

– А что хорошего-то? – хмуро поинтересовался парень, отвлекаясь от созерцания пламни и еще раз пробегая глазами страницу, на которой было написано про редкие амулеты. – Какие пышные названия для артефактов придумывали, ну и ну… “Слеза дракона”, “Сердце бури”, “Лунная пыль”… что за “Лунная пыль”? А… амулет для путешествий. Надо Бутасе сказать, ему пригодится!

Он откинулся на спинку кресла.

– Делать нечего, положу-ка я книги обратно в сундук, пока Дадалион не нагрянул, – Дарин бросил последний взгляд на пожелтевшие страницы.

– А что это тут, мелким шрифтом? Я и не заметил!

Призрак завис у него за плечом.

– Где? А… что?!

– Погоди-ка… – пробормотал Дарин, впившись глазами в строчки.

– Не читай! Не читай дальше!

Призрак попытался было захлопнуть книгу, но его руки прошли сквозь том и сквозь стол.

Кобольд подскочил на стуле и уставился на Фендуляра.

– Проклятье, – недовольно пробурчал призрак, отлетая в сторону. – Лучше б ты этого не знал…

… Свечи сгорели уже наполовину, на стол натекла лужица воска, а Дарин, Фендуляр и Тохта все еще сидели за столом.

– Кто такой чародей Попуций? – допытывался Дарин. – Тохта, ты живешь в Лутаке лет двести, как ты мог его не знать?

– По-твоему, я должен знать всех чародеев Лутаки? – огрызнулся кобольд. – И не смотри так на меня, я действительно его не знал! И книг магических я тоже не читаю, откуда мне знать про этого Попуция?

Фендуляр подлетел к столу и через плечо Дарина заглянул в книгу.

– Ух, как мелко написано, и не разглядишь! Проклятые буковки так и прыгают перед глазами! Дарин, да ведь Попуций давным-давно умер! И, читай-ка дальше, Гильдия магов считала его… э… гм… считала, что он слегка не в себе. Умом тронулся!

Дарин откинулся на спинку кресла.

– Чародей Попуций утверждал, что мог путешествовать между мирами, – медленно произнес он.

Кобольд тряхнул головой.

– Загляни в лечебницу для душевнобольных, что в Квартале лекарей и целителей, – посоветовал он. – Тамошние обитатели еще и не это утверждают. Нет никаких других миров! Наш мир – единственный.

Дарин вскочил с места.

– А вот Попуций, – упрямо сказал он. – Так не считал. Вот тут в примечании сказано, что он изобрел какое-то заклинание, вот слушайте!

Он заглянул в книгу и громко прочитал.

– «По непроверенным данным, „заклинание Попуция“ дает возможность перемещения в так называемый „другой мир“… слышали? Уж очень мелко все это написано, я сначала и внимания не обратил, а потом…

– Я бы на твоем месте обратил внимание на слова «по непроверенным данным», – пробурчал Тохта.

– «Заклинание подробно описано в книге чародея „Попуций и неведомое: мой выдающийся вклад в развитие магии“, – продолжил Дарин и добавил: – От скромности этот Попуций явно не страдал.

– Сядь на место, – недовольно скомандовал кобольд. – Перестань бегать из угла в угол! У меня уже в глазах рябит.

Он пододвинул книгу к себе и впился глазами в строчки.

– Тут о нем всего-навсего пара строк, – сказал он. – Сдается мне, его и всерьез-то никто не принимал… «Чародей Попуций утверждал, что при помощи заклинания и артефакта „Лунная пыль“, обладателем которого он являлся, ему удалось совершить отчаянную вылазку в так называемый „другой мир“. Однако отсутствие каких-либо доказательств не позволяет считать…»

Кобольд задумался.

– Что за «Лунная пыль»? Никогда о таком не слышал.

Фендуляр тут же подхватил:

– Чародеишка просто сбрендил, с магами это случается. Нет-нет, да и повредятся умишком, помнишь, я тебе рассказывал? Да и артефакта «Лунная пыль» у тебя нету. Так что…

Дарин уселся за стол, подпер рукой голову и задумался, глядя в огонь.

– Зато другой есть! Тот, что раньше принадлежал драконам. А вдруг…

Тохта зажал уши лапами, зажмурился и сполз со стула.

– Все! Даже слушать не хочу! И вообще, я собирался домой, на болото! Вот прямо сейчас и отправляюсь! Прощайте! Фендуляр, желаю процветания! Дарин, желаю…

Дарин ухватил его за шиворот и развернул мордой к себе.

– Где может храниться книга Попуция? Хочу узнать про заклинание.

Кобольд приоткрыл один глаз.

– Жить надоело? Фендуляр, слышишь, ему жить надоело!

Фендуляр обрадовался.

– Так это же хорошо! Он станет призраком и мы…

Дарин слегка встряхнул кобольда.

– Тохта!

– Возможно, в библиотеке Гильдии магов. А возможно, нет. Откуда я знаю? До завтрашнего утра ты точно не успеешь ее раздобыть, а с утра пораньше за амулетом кто-нибудь да явится.

Дарин снова вскочил из-за стола и прошелся по комнате.

– Это же шанс! – не слушая кобольда, воскликнул он. – Такой шанс!

– Без головы остаться? Отличный шанс!

– Вернуться обратно!

Дарин забегал из угла в угол, Тохта и Фендуляр с беспокойством следили за ним.

– Чуть свет пойду в квартал магов! Попрошусь в библиотеку…

– Так тебя туда и пустили, – проворчал кобольд и запрыгнул в кресло.

– Дарин, послушай меня, – начал уговаривать Фендуляр. – Выход у тебя один – стать призраком!

– Призраком, ага! – воскликнул Дарин. – Я собираюсь завтра разузнать, как мне домой вернуться, а ты все про свое!

Фендуляр расстроился.

– Но, может быть, лучше, если Тесс тебя убьет? – с надеждой спросил он. – Или Риох? Или они вместе? Ведь каждый из них может явиться в любую минуту?

Дарин пожал плечами.

– Ну, так уж и в любую…

Громкий стук в дверь прозвучал, как гром среди ясного неба.

Фендуляр сначала сделался от ужаса серым, как туча, потом стремглав метнулся под потолок.

– Ага! – свистящим шепотом возвестил он оттуда. – Что я говорил? Явились! Кто-то пришел за амулетом – или дракон или повелитель ламий!

Кобольд сполз с кресла и притаился за спинкой.

Дарин заколебался, посматривая на дверь.

– Фендуляр, пойдем вместе? Откроем, спросим, что надо…

Призрак отчаянно замотал головой.

– Нет? Тохта, а ты?

Кобольд промолчал.

Дарин тяжело вздохнул.

– Я думал, вы меня поддержите, а вы даже к двери со мной подойти не хотите, – пробурчал он. – Друзья, называется… ладно уж. А что сказать-то? Как объяснить, что я тут не при чем?

В дверь постучали еще раз – громко, бесцеремонно.

– Советую открыть, – нервно сказал Фендуляр.

Дарин обреченно поплелся к двери. Чем ближе он подходил, тем сильней колотилось его сердце. Кто бы ни стоял за дверью – дракон или повелитель ламий – встречаться с ним Дарин категорически не хотел.

Возле двери он остановился, собираясь с духом, потом сделал последний шаг и отодвинул засов.

Дверь распахнулась.

– Приветствую, господин! – радостно воскликнул стоявший на пороге Басиянда.

 

Глава 5

– Ты? – выдавил Дарин, круглыми глазами уставившись на своего собственного раба. Басиянда, несмотря на то, что на нем нитки сухой не было, пребывал в прекраснейшем настроении. Он поудобней перехватил неизвестно откуда взявшийся у него коврик, свернутый в трубку и отвесил Дарину глубокий поклон.

– Да, господин, я! Мне стоило немалого труда отыскать тебя! Но я…

– Ты зачем приперся?! – зашипел «господин», оглядываясь через плечо: Фендуляр и Тохта о чем-то оживленно беседовали. – Говорил тебе: не нужны мне никакие рабы! Я ж тебя освободил! Освободил! Приказал начать новую жизнь, найти какое-нибудь дело по душе, работу… ты хоть что-то делать умеешь? Есть у тебя призвание?

Басиянда выпрямился. С его волос за шиворот стекала дождевая вода, но он не обращал на это никакого внимания.

– Я – раб, – горделиво проговорил Басиянда. – В этом мое призвание! И это дело мне по душе!

Он привстал на цыпочки и заглянул через плечо Дарина в дом. Уютная комната с камином, в котором горел огонь, произвела на него самое приятное впечатление. – Можно мне войти, господин? На улице темно и идет дождь. Или ты желаешь, чтоб я остался на ночь здесь?

И Басиянда с готовностью бросил на крыльцо ветхий коврик.

Дарин понял, что отделаться от раба будет не так-то просто.

– Здесь?! Еще чего! – воскликнул он. – Мы тут ждем… гм… одного… одного гостя. Не хватало еще, чтоб он запнулся за тебя! Ладно уж, заходи…

Он посторонился, пропустил Басиянду, потом просунул голову в дверь и тревожно оглядел пустую темную улочку.

– Порядок… вроде нет никого.

Дарин захлопнул дверь, посмотрел на мокрого, как мышь, Басиянду и вздохнул.

– Что ты провалился… только тебя мне не хватало! Явился на мою голову! И как ты меня нашел?!

– Это было нелегко, господин, – отозвался тот. – Пришлось, конечно, побегать, порасспрашивать! Но я справился, – он выпрямился и расправил плечи. – Помни – я твой раб и буду служить тебе, во что бы то ни стало!

Басиянда аккуратно пристроил коврик возле порога, огляделся по сторонам и потер руки.

– Время ужина, господин, – многозначительно проговорил он. – Все порядочные хозяева в это время кормят своих рабов.

И он выжидательно уставился на Дарина.

…Ночью Дарину было не до сна. Он ворочался с боку на бок, вставал, подходил к окну и долго смотрел на тихую улицу, залитую дождем, потом садился на постель и вытаскивал из-под подушки амулет. Камень слабо светился в темноте, золотые пылинки кружились в хороводе и неясные тени скользили по стенам крохотной комнатки с наклонным потолком и полукруглым оконцем.

Под утро ливень утих и Дарин ненадолго задремал.

Проснувшись, он первым делом осторожно выглянул в окно: не прогуливаются ли по улице незваные гости? Серое небо только-только начинало светлеть, и стояла такая тишина, какая бывает только перед рассветом. Но кое-кто уже проснулся: по переулку, стуча колесами, медленно проехала тележка молочника. Дарин подозрительно уставился на сидевшего в повозке человека, но, похоже, это был именно молочник и больше никто. Это он каждое утро оставлял на крылечках крынки с молоком, вполголоса бранясь на кошек: из-за них приходилось накладывать на каждый горшок специально купленное охранительное заклинание, а оно, между прочим, стоило недешево! К тому же, то ли сила заклятья быстро исчезала, то ли проклятые кошки научились его преодолевать, но только справиться с любительницами молока и сливок не было никакой возможности. Дарин проводил взглядом удаляющуюся тележку и прислушался к тишине в доме. Радуясь, что все еще спят, он завернулся в длинный старый халат, некогда принадлежавший Дадалиону, и на цыпочках сбежал вниз.

– Приветствую, приветствую! – бодрым голосом воскликнул Дадалион, на мгновение отрываясь от письма и взмахивая роскошным серым пером. – Сказал бы тебе «желаю процветания», да не хочу кривить душой. Не грозит тебе процветание, сам понимаешь! Ни процветание, ни долгая жизнь… уж не обессудь!

– Ну, спасибо, – кисло отозвался Дарин. – Дай угадаю, чем ты занимаешься. Строчишь еще одно завещание? Какое же оно по счету… шестнадцатое?

Из-за дивана выбрался въерошенный кобольд, встряхнулся всем телом, как собака, и вспрыгнул на стул.

– В остальных пятнадцати были кое-какие недоработки, – признался Дадалион. – Зато в этом я решил учесть решительно все. Но сам посуди: как же тебе без завещания-то? Я ведь догадываюсь… нет, я точно знаю: скоро у нас случится большая потеря, – Дадалион отложил перо, сочувственно оглядел Дарина с головы до ног и печально вздохнул. – Большая потеря и страшное горе! Не могу же я допустить, чтоб такое событие застало нас врасплох, – он снова потянулся за пером. – Хорошее продуманное завещание, вот что тебе сейчас нужнее всего! Прекрасная возможность обратиться к потомкам и…

– К каким потомкам?! – взвыл Дарин.

– … и оставить за собой последнее слово! – продолжил Дадалион. – Кстати, вот слушай историю: в прошлом году в квартале Магов скончался весьма известный чародей Гаргуд. Дожил до преклонных лет, сколотил недурной капитальчик… торговал заклинаниями, да, кроме того, и сам изобрел парочку довольно удачный заклятий… словом, обеспеченный был человек. Незадолго до смерти составил, как и полагается, завещание. Написал, что весь его капитал – золото, ценные бумаги, разработки заклинаний – хранятся в сейфе в его кабинете. Надежнейший сейф гномской работы, да… Можешь себе представить, с каким нетерпением родственники ждали кончины Гаргуда!

Дадалион задумался.

– Я их понимаю, – признался он. – Когда в родне имеется богатенький родственник преклонных лет, поневоле начинаешь думать, что долголетие – это, в общем-то, не так уж и хорошо. Богатый родственник и сам должен это понимать и не особенно задерживаться на этом свете… неприлично заставлять людей ждать! Так вот, Гаргуд скончался, толпа родственников ликует… я хотел сказать, скорбит, – поправился Дадалион. – Гном-стряпчий вскрывает сейф и…

– И что?! – тявкнул Тохта, слушавший историю с горящими глазами.

– Сейф оказался пуст! Ни золота, ни драгоценностей – ничего!

Дадалион окинул слушателей торжествующим взглядом.

– Вот это я и называю: оставить последнее слово за собой! Капитал Гаргуда так и не нашли, – он обмакнул перо в чернила, приписал к завещанию еще пару строк и сменил тему разговора. – Кстати, Дарин, ты уже обдумал свои предсмертные слова? Раз уж ты собираешься придержать амулетик у себя…так?

– Ну, так…

– Значит, пора всерьез заняться обдумыванием предсмертных слов, – озабоченно сдвинул брови Дадалион. – Не откладывай, это очень важно. Может понадобиться в любой момент!

Он задумчиво покусал перо.

– Мне кажется, что, умирая, ты должен произнести твердо и четко: «Покупайте чернила и пергамент только в лавке Дадалиона! А еще там есть прекрасные подержанные магические товары за полцены»! А, как тебе? Кстати, слово «подержанные» можешь и опустить. К чему такие подробности?

– Отлично, – мрачно сказал Дарин.

– А меняльная лавочка? – горячо возразил Тохта. – Мне кажется, гораздо лучше, если он, умирая, скажет про меняльную лавочку!

– Протестую! – прогудел из-под потолка Фендуляр. – Лучше о соседях пусть перед смертью скажет! Например: «Истребление соседей – святой долг каждого благородного человека»! Мои соседишки….

– Погоди ты со своими соседишками, – отмахнулся Дадалион.

– Почему? – искренне удивился Фендуляр.

Он плавно спланировал из-под потолка и завис прямо перед Дарином.

– Послушай, друг! – прочувствованно сказал призрак. – Я рад, что ты все еще жив! Радуюсь, ликую, можно сказать! Ведь это невероятно: у тебя такой опасный амулетишко, а ты умудрился прожить с ним целую ночь! Изумлен, прямо скажу, поражен до глубины души!

Дарин машинально нащупал под рубашкой амулет.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя придурковатый юмор? – недовольно осведомился он у Фендуляра. – Ведешь себя, как дурак!

Призрак нисколько не обиделся.

– Дружище, вчера вечером, когда ты решил оставить у себя амулет, ты вел себя ничуть не лучше. Ты был просто королем дураков!

– Это еще почему?

– Да потому, что любой здравомыслящий человечишко не стал бы рыться в книгах, выясняя, что за штука попала ему в руки. Он бы просто отдал амулетишко – и дело с концом!

– Любой здравомысляший человек ухватился бы за такой шанс, – огрызнулся Дарин. – Это моя единственная возможность вернуться домой!

Фендуляр описал круг по комнате и вернулся к столу.

– Поверь, мертвым совершенно все равно где находиться, в этом мире или в том. Взгляни на меня. Я…

– Знаешь, Фендуляр… – едва сдерживаясь, начал Дарин, но призрак перебил его.

– Придумал! Придумал! – он сделал еще пару кругов по комнате. – Отлично может получиться! Дарин, если первым за амулетом явится Риох, то до того, как он тебя прикончит, попытайся с ним поторговаться. Поговорить! Пусть дракон разрешит твоему духу остаться на этой половине жизни. Ну, мы вчера с тобой говорили об этом, помнишь? И ты обещал подумать. Так как?

Тохта вытаращил глаза.

– Поговорить?! С др… с Риохом?! Фендуляр, да ты спятил!

– Ну, что «спятил», – недовольно сказал тот, опускаясь в кресло. – Подумал просто, что Риох так изумится тому, что услышит, что может и разрешит. У драконов вообще странное чувство юмора!

Дарин понял, что пора брать дело в свои руки.

– Все, – решительно объявил он. – Можете сколько угодно чесать языки, а я иду завтракать. Иду на кухню, ясно? А вы…

– Стой! – приказал Дадалион.

Парень остановился.

Дадалион вытянул руку и величественным жестом указал на порог.

– Вот с этим что прикажешь делать?

Дарин взглянул, куда указал Дадалион и скривился, как от зубной боли. На коврике под дверью мирно почивал раб Басиянда, подаренный накануне купцом Меркателем.

Прибыв вчера поздно вечером в дом с синими ставнями, Басиянда освоился на удивление быстро: перезнакомился со всеми его обитателями, слопал на ужин огромную краюху хлеба с сыром, запил крынкой молока – и при этом не переставал рассуждать о том, как сказочно повезло Дарину с рабом. Уминая хлеб, Басиянда пространно описывал свои достоинства, которых у дареного раба оказалось не счесть, и угомонился только тогда, когда разъяренный рабовладелец пообещал его придушить.

– Нам всем надо что-то решить, подумать, – озабоченно проговорил Дадалион. – Куда его девать? Почему он не хочет стать свободным человеком?

Дарин покосился на Басиянду.

– Он профессиональный раб, что ты хочешь? И как все профессионалы не желает терять квалификацию. Я его вчера полдня уламывал, золотые горы сулил… говорил, что в Лутаке он всегда сможет заработать себе на кусок хлеба. Не тут-то было – не соглашается – и все! И вот, как видишь, явился! Интересно, как он дом отыскал?

Басиянда зашевелился, потянулся, громко зевнул и открыл глаза.

– Приветствую, почтительно приветствую всех собравшихся! – Он уселся на коврике, скрестив ноги, и обеими руками пригладил волосы. – А тебя, мой хозяин, я приветствую гораздо более почтительно, чем всех остальных! И прямо сейчас, подкрепившись, как следует, я готов служить тебе не на жизнь, а на смерть.

– Вот! – вскричал Дарин, тыча пальцем в его сторону. – Вот видите! Опять! Он снова за свое! Басиянда, пойми, наконец, в Лутаке нет рабов!

– Уже есть, – непреклонно ответил тот. – Вот посмотришь, господин, как замечательно я буду служить тебе! А со временем, и другие граждане Лутаки поймут, что они сильно заблуждались и тоже приобретут себе отличных рабов. Конечно, до меня им будет ой как далеко! – Басиянда скромно опустил глаза.

Дадалион задумчиво пожевал губами.

– Кажется, я начинаю понимать, почему купец так стремился всучить тебе его, – многозначительно проговорил он. – Очень коварно с его стороны. Чем ты так насолил Меркателю, Дарин?

– Сам хочу узнать, – горько ответил тот. – Встречу в Морском Управлении – спрошу. Но сейчас-то что с этим подарком делать?! Только раба мне не хватало!

Фендуляр неторопливо взмыл к потолку.

– Прирезать его, да и все дела, – зловещим голосом посоветовал призрак. – Всадить нож в…

Басиянда заволновался.

– Господин, – сказал он, преданно глядя на Дарина. – Ты ведь не последуешь этому совету? Я ведь могу быть так полезен! Многое умею, многое могу… я же был купцом у раба…. то есть, рабом у купца! Когда я волнуюсь, я всегда путаю слова, – торопливо объяснил он. – Подумай сам, господин: если у меня в спине будет торчать нож, я не смогу качественно и хорошо прислуживать тебе!

Дарин только рукой махнул, и раб тут же приободрился. Он поднялся на ноги, отряхнул свое мешковатое одеяние, свернул коврик трубочкой, аккуратно пристроил возле порога и скромно кашлянул.

– Осмелюсь напомнить, господин, – почтительным голосом проговорил Басиянда. – Сейчас время завтрака. Все приличные хозяева кормят в это время своих рабов. А если я не позавтракаю, то не смогу служить тебе так замечательно, как ты того заслуживаешь!

Дарин подавил желание стукнуться головой о стену.

– Но может быть, – с надеждой начал он. – Может быть, ты все-таки попробуешь начать новую свободную жизнь, а? Найдешь свое место под солнцем…

– Мое место здесь, рядом с тобой, господин, – твердо заявил Басиянда. – У каждого приличного человека обязательно должен быть раб. Каждый почтенный господин кормит своего раба, одевает и обувает.

– Прирезать, – настойчиво посоветовал из-под потолка Фендуляр. – Взять кинжалишко и…

– Согласен, – кивнул Тохта. – Фендуляр дело говорит!

Мгновение Дарин сверлил сердитым взглядом Басиянду, потом обреченно вздохнул.

– Дадалион, осталось у нас что-нибудь от вчерашнего? – мрачно поинтересовался «рабовладелец». – Придется его покормить.

Через несколько минут Басиянда, всем своим видом выражая полное довольство жизнью, уже сидел на полу возле порога и уписывал холодную кашу, черпая ее из горшка прямо руками.

– А дальше что? – спросил кобольд, неодобрительно наблюдая за действиями Басиянды.

Дарин почесал в затылке.

– Ну что… блин, вот ведь привязался… не до него мне сейчас. Что ж делать-то? Схожу в Морское управление, разыщу Меркателя и верну ему подарочек.

– Вот это правильно, – кивнул Дадалион. – Ни к чему нам в хозяйстве раб. Лично мне и волшебного зеркало хватает… знал бы ты, какие ужасы показывало оно вчера очередному покупателю! И видел бы ты, с какой скоростью несчастный покупатель покинул нашу лавку! Как будто за ним по пятам бешеный грифон гнался.

– А, по-моему, гораздо проще прирезать, – встрял Фендуляр. – И ходить никуда не надо.

– Тоже неплохо, – Дадалион задумался и потянулся за чистым листом. – Напишу-ка я между делом новое завещаньице…

Он окунул перо в чернильницу.

– Начну так: «Я, раб Басиянда, находясь в здравом уме и твердой памяти»… гм…

Дадалион посмотрел на Басиянду.

– А, если поразмыслить, что может завещать раб? У него и имущества-то никакого нет! Строго говоря, он сам и является имуществом Дарина.

Дадалион решительно отодвинул листок.

– Нет, не годится. В плане завещания раб – абсолютно бесполезный человек. А вот в твое завещание, Дарин, надо внести некоторые уточнения!

Он порылся в груде бумаг и вытащил большой желтоватый лист, исписанный мелким почерком.

– Так. Вот оно. Нужно сделать приписку, относительно раба. Раз ты им обзавелся, то должен подумать, кому ты его завещаешь, если что. Сам понимаешь, вопрос не праздный!

Он снова макнул перо в чернильницу и вопросительно взглянул на Дарина.

– Ну? Так кому? Предупреждаю сразу, даже не вздумай завещать его мне. Последняя воля, дело, как говорится, святое, но только не в этом случае.

– Прекрасно, – пробормотал Дарин. – Наконец-то у меня имущество появилось! Да еще какое, блин… врагу не пожелаешь!

– Тохте подари, – ехидно посоветовал Фендуляр.

Кобольд встрепенулся.

– Что? Мне? Раба? Ты что, спятил?! Фендуляру отдай, пусть он мучается!

– Что? Мне? – встревоженно загудел тот. – Я – призрак, зачем мне раб? Да еще такой прожорливый?

– А куда его девать, по-твоему?!

– Тихо! – воскликнул Дарин. Все умолкли. – Вы можете заниматься, чем хотите: писать завещания… кстати, какое это уже по счету? Обсуждать мои предсмертные слова, а я, пока еще жив, отправляюсь по делам! Подарочек Меркателю вернуть надо, – Дарин покосился на Басиянду, доедающего кашу. – В Магический квартал заглянуть… как думаете, разрешат мне в библиотеке книгу чародея Попуция почитать?

– Вряд ли, – покачал головой Дадалион, не отрываясь от завещания. – Библиотека – для магов, а чтоб обычных людей туда пускали – не слышал такого.

Он отложил перо и пристально посмотрел на Дарина.

– Мой тебе совет, – голос Дадалиона звучал очень серьезно. – Отдай амулет – и забудь про него. Перемещение в мирах, о котором болтал полоумный Полпуций – это, конечно, замечательно…. но драконы и феи? С ними, знаешь ли, шутить опасно.

– Попробую все же в библиотеку зайти, – сказал Дарин, не слушая. – Попытка – не пытка.

– Пытка? – Дадалион снова обмакнул перо в чернила, добавил к завещанию еще строчку, потом покосился на Басиянду и спросил, понизив голос: – Гм… это ты к чему? Вижу, тебя не переупрямить. Скажи тогда, если повелитель ламий наведается – что передать? Сам понимаешь, он… гм… не очень доволен будет, если на месте тебя не обнаружится.

Дарин на мгновение задумался.

– Дадалион, мы же вчера договорились? Тесс не знает, что я все про амулет разузнал, стало быть, я должен вести себя, как обычно! Встал утречком и в Морское Управление направился. Не могу же я дома целый день торчать и его ждать… Тессу это показалось бы странным. Он бы сразу заподозрил, что тут что-то не то!

Дадалион с сомнением покачал головой.

– Ну-ну…

– Что? Мне действительно в Морское Управление надо: Басиянду вернуть и документики кое-какие Барклюне отнести. Он просил несколько доверенностей перевести, я и перевел.

– Эх, кабы не моя проклятая прозрачность! – с досадой воскликнул Фендуляр. – Полетел бы я с тобой! Прошвырнулся бы по городишку, народишко посмотрел! Да пока на улице солнце, я и носа высунуть не могу!

Дадалион возвел глаза к потолку, отыскивая устроившегося между балками призрака.

– Клиент сегодня придет, помнишь об этом? Тохта, кто будет?

– Купец из Пяти Княжеств Дакена.

– Опять купчишка! – недовольно прогудел Фендуляр. – Надоели они мне, ничего не слышали о бароне Патоне Пике…

– А ты все же возвращайся побыстрей, – посоветовал Дадалион Дарину. – Не очень мне хочется с повелителем ламий беседу вести.

– Я быстро, быстро. Сейчас, соберусь только, – пообещал Дарин и понесся наверх, в свою комнату.

Сборы были недолгими. Из корзины с бельем он вытащил зеленую рубаху, мельком оглядел ее и признал вполне чистой: пятно от чернил на воротнике все равно никто не заметит, а следы от горячего воска на рукаве – и вовсе ерунда. Поверх рубахи набросил кожаный жилет Дадалиона, рассовал по карманам мелочь, прихватил несколько листов бумаг – документы для Барклюни и еще успел заскочить на кухню, отломить кусок булки.

– Не задержусь, – пообещал он, набивая рот хлебом. – Только в библиотеке разузнаю, что к чему, да Меркателя найду. Басиянда, собирайся!

Раб с готовностью отставил пустой вылизанный горшок и подскочил к Дарину.

– Я готов, господин, следовать за тобой куда угодно!

– И я пойду, пожалуй, – небрежно проговорил кобольд, спрыгивая со стула. – Дела у меня… а по дороге поговорим про меняльную лавочку, – пробормотал он сквозь зубы, бросив на парня многозначительный взгляд.

– Чародеишки тебя к библиотеке и близко не подпустят, – прогудел Фендуляр в качестве доброго напутствия. – Не разрешат они, кому попало их магические книжонки читать. Так что лучше сиди дома да повелителя ламий жди. Отдашь амулетишко – и дело с концом! А, может, тебя все-таки прикончат? – с надеждой спросил он.

Дарин наградил призрака сердитым взглядом.

– Знаешь, Фендуляр, я иногда очень хорошо твоих соседей понимаю. Ты кого угодно достать можешь!

Тот пожал плечами.

– Просто дал тебе дружеский совет… советишко, так сказать! Иди, да расскажи потом что и как. Изнываю от любопытства!

– Ладно, ладно… Басиянда, за мной!

Дарин торопливо выскочил за дверь, с грохотом сбежал по ступенькам и у калитки нос к носу столкнулся с Тайей.

– Э…м-м-м… – промычал он, с досадой подумав, что встречи, пожалуй, можно было бы избежать, если б покинуть дом через задний ход.

– Ты что, дар речи потерял? – насмешливо спросила девушка.

– Потерял, ага, – пробурчал Дарин и посторонился, пропуская ее. – И найти никак не могу. Дадалион в лавке.

Тохта потянул носом.

– Опять булочки? Дарин, хочешь булочку?

– Нет уж, спасибо, – пробурчал тот, незаметно проглотив слюнки. – Надоело: каждый день булки и булки. Терпеть их не могу!

Кобольд задумчиво почесал бок.

– Вчера вечером ты их уписывал, будь здоров!

Дарин незаметно пихнул его ногой и понятливый Тохта тут же умолк.

– А это кто? – Тайя кивнула на Басиянду.

– Ч-черт… это… все тебе знать надо! Знакомый это мой, поняла? Знакомый!

Басиянда протиснулся мимо Дарина и отвесил девушке поклон.

– Я – раб этого господина! Уже второй день я – его раб и могу сказать, это были счастливейшие дни моей жизни, госпожа!

Глаза “госпожи” округлились.

– Как это?

– Басиянда! – процедил Дарин, сверля глазами раба. – Кто тебя за язык тянул?!

– У тебя теперь есть раб?!

Дарин закатил глаза.

– Да! У меня теперь есть раб! Будет мне еду готовить, рубашки стирать и…Басиняда, чем там еще рабы занимаются?

– Господин, – почтительно, но твердо ответил тот. – У рабов очень, очень много дел! Но готовить еду и стирать, это, господин, обязанность твоей жены!

– Ага. Вот только жены мне не хватало, – недовольно проворчал Дарин. – Ладно, пора нам. У нас, рабовладельцев, дел полно, болтать некогда. Поняла?

Вот так-то. Привет жениху!

Первые несколько минут на улице Дарин чувствовал себя не очень-то уютно: трудно радоваться жизни, когда ежеминутно приходится ожидать таких неприятных гостей, как ламии или драконы. Но долго унывать он не умел и, в конце концов, решил так: что будет, то и будет, главное – попытаться успеть сделать то, что задумал. Да и трудно унывать, когда начинается прекрасное утро и теплый летний ветер несет запахи моря и цветущих садов! Дарин и Тохта почтительно поприветствовали гоблина-сапожника, уже открывшего свою лавку, кивнули водоносам, топившимся у круглых колодцев, прошли до конца переулка и повернули на широкую, вымощенную камнями улицу. Тут народу было побольше: все спешили к Привратной площади, надеясь купить что-нибудь в последний день Летней Ярмарки.

Басиянда, шедший, как и подобает благовоспитанному рабу позади, вдруг откашлялся.

– Господин, я приступаю к своим обязанностям, – громко объявил он.

– К каким еще обязанностям? – осведомился Дарин, отвлекаясь от разговора с Тохтой.

Вместо ответа Басиянда приосанился, набрал в грудь побольше воздуху и заголосил.

– Дорогу, дорогу моему господину!

Он неожиданности Тохта подпрыгнул, упал на все четыре лапы и зашипел.

Басиянда же проворно проскочил мимо остолбеневшего Дарина и, расталкивая людей, завопил дальше:

– Вот идет мой господин! Уступите ему дорогу! – он отпихнул мальчишку-посыльного, оттеснил в сторону гнома, катившего ручную тележку, и повернулся к Дарину. – Проходите, господин, путь свободен!

– Басиянда… – пролепетал изумленный «рабовладелец». – Ты чего?

– Я счастлив служить моему господину! Я самый прилежный раб и самый счастливый из всех существующих! Следуйте за мной, господин!

И он устремился вперед.

Дарин опомнился, в два прыжка нагнал «прилежного раба», ухватил за полу одеяния, оттащил в сторону и прижал к стене.

– Ты что, сдурел? – прошипел он, оглядываясь по сторонам. – Чего ты орешь? Проходите, проходите! – махнул Дарин остановившимся зевакам. – Чего уставились? Большой человек, что на него глазеть?

– Я прославляю тебя, мой господин, – непреклонным тоном объявил Басиняда. – Так положено. Я вижу, что ты, мой господин, еще не до конца понимаешь, что долг каждого раба – прославлять своего…

Он набрал побольше воздуху и заголосил так, что у парня зазвенело в ушах:

– Я – счастливый и преданный раб моего…

Дарин скомкал листок бумаги и ловко запихнул комок Басиянде в рот. Раб поперхнулся и протестующее замычал.

– Чего он вопит, как голодный драконид? – сердито тявкнул Тохта. – Если он заорет еще раз, я его укушу! Разорву на части, как крысу!

– Басиняда, – проникновенным голосом начал Дарин, глядя в серенькие глазки преданного раба. – У меня к тебе две просьбы. Первая: заткнись и прекрати орать! Я по некоторым причинам… гм… не хочу к себе лишнего внимания привлекать. И вторая просьба: не вздумай проглотить документ Морского управления! Я три дня этот перевод делал. Если ты его сейчас сожрешь, я без денег останусь! Понял?

Басинда с готовностью закивал.

Дарин вытащил у него изо рта комок бумаги и осторожно расправил.

– Отлично… даже чернила не расплылись…

– Почему господин не желает, что я прокладывал дорогу для него и прославлял? – беспокойно спросил Басиянда.

– Прославлял, ага… этого только не хватало! У господина сейчас небольшие проблемы, – честно признался Дарин. – Поэтому господин желает понезаметней быть. Ясно?

– Попробуй еще хоть раз крикнуть! – сердито рявкнул Тохта, сверкая рубиновыми глазами. – Я тебя придушу, как кролика!

– Тогда я не смогу служить моему…

– Заткнись, наконец! – потерял терпение Дарин. – Закрой рот и иди молча! Я приказываю! А ты, как прилежный раб, обязан подчиняться своему хозяину!

Дальнейший путь прошел без особых приключений. Басиняга, изнывая от невозможности восхвалять господина, то плелся позади, то, подобрав полы своей диковиной одежки, обгонял Дарина и Тохту и безмолвно вздымал руки к небу, вращая глазами.

– Он похож на помешанного, – неприязненным тоном заметил кобольд.

– Лишь бы молчал, – угрюмо отозвался Дарин, настороженно наблюдая за действиями раба. – Ничего, доберемся до Морского Управления, верну его Меркателю. Еще и деньги с него стрясу – за моральный ущерб, так сказать!

Услышав про деньги, Тохта немного оживился. Настроение у него улучшилось: он вспомнил упитанную аппетитную кошку, что жила в доме напротив, жирную, молоденькую… по негласному уговору, кобольды не охотились в городе на домашнюю живность, но наглая кошка постоянно крутилась возле дома с синими ставнями, прямо-таки сама напрашивалась на то, чтоб ее съели… просто вынуждала…

Кобольд мечтательно облизнулся.

– Эй, Тохта! – донесся до него голос Дарина. – Проснись!

Кобольд стряхнул с себя задумчивость и огляделся: они входили в квартал Магов.

Дарину заглядывать сюда еще не доводилось, но Тохта бывал тут частенько. Он уверенно шел по улицам, сворачивал в переулки, пересекал небольшие площади, пока, наконец, не оказался возле красивого старинного особняка с остроконечными башнями, стрельчатыми окнами и цветными витражами.

– Вот, гляди, – ткнул он лапой. – Вот эта она самая и есть. Магическая библиотека!

Дарин остановился. Неизвестно почему, он вдруг почувствовал странную робость: уж очень величественно выглядело это огромное здание, почти до крыши густое увитым темно-зеленым плющом.

– А что… прямо так можно взять и зайти? – неуверенно спросил он. – Я думал, тут охрана… стражники?

– Магам охрана без надобности, – деловито пояснил Тохта. – Тут все заколдовано и без приказа чародея ни одна дверь не откроется! Плющ, опять же… – кобольд покосился на резные листья. – Не обычный, а… ты от него подальше держись. На всякий случай.

– А что?

– Да рассказывал кто-то с год тому назад… кто – не помню, – он почесал лапой за ухом, пытаясь припомнить. – Нет, из головы вылетело. В общем, какой-то бедолага пытался редкие книги украсть. Уж не знаю, как ему удалось в библиотеку проникнуть? – Тохта посмотрел на высокие окна со свинцовыми переплетами и цветными стеклами. – Словом, прихватил что нужно, а когда стал обратно по стене спускаться, тут-то плющ его и подкараулил! В одно мгновение оплел…

Басиянда поспешно отступил и спрятался за спину Дарина.

– Господин! Давайте не будем приближаться, давайте лучше вот тут, в сторонке постоим…

– Умолкни, Басиянда, – велел Дарин, однако, на всякий случай решил и близко к плющу не подходить. – Дальше что было?

– Ну, что, – уклончиво ответил кобольд. – То ли плющ его продержал до прихода дежурного мага-библиотекаря. То ли того…

– Что – того?

– Съел, – скучным голосом сказал Тохта и покосился на Басиянду. – Это же плющ-хищник и для того он тут посажен, чтоб незваных гостей ловить.

Кобольд дернул Дарина за полу рубахи и добавил сквозь зубы:

– Давай, скормим ему твоего раба?

Басиянда в ужасе уставился на Дарина круглыми глазами.

– Господин… я же такой хороший раб… делаю все, что скажут… приказаю выполняния… то есть, выполняю приказания…

– Заткнись. Он шутит, не видишь что ли? Шутит!

– Не шучу, – твердо сказал Тохта.

Парень вздохнул.

– Как вы мне надоели… ну, вот что! Я зайду в библиотеку и спрошу, можно ли… разрешат ли мне…

– Я с тобой, господин! – поспешно сказал Басиняда. – Нипочем не останусь наедине с… – он указал дрожащей рукой на менялу. – Он не любит рабов, я сразу заметил! И как только ты уйдешь, скормит меня плющу! И у тебя, господин, не будет верного преданного раба – и все почему?!

Дарин отмахнулся.

– Надеюсь, эта книга там есть, – пробормотал он и двинулся к крыльцу. Басиянда немедленно устремился следом, то и дело испуганно оглядываясь на кобольда, трусившего позади.

– Может, и есть, да только тебе ее не дадут, – буркнул Тохта.

– Но почему? – рядом с хозяином Басиянда сразу осмелел. – Кто же осмелиться отказать в такой малости уважаемому человеку? Позволь, господин, я выскажусь, – решительно сказал он, подергав Дарина за рукав. – Войти следует важно, пышно, как подобает знатной персоне! А ведь ты – важный господин, у тебя даже есть свой раб, – многозначительно прибавил Басиянда.

Услыхав это, Дарин вздохнул, а кобольд насмешливо фыркнул. Басиянда же, нисколько не смутившись, продолжил:

– И все тотчас же падут ниц, и принесут тебе все книги, какие только есть в этой… как ее? Библиотеке!

В просторном холле было пустынно и сумрачно, солнечный свет пробивался сквозь высокие стрельчатые окна, украшенные витражами, и падал на пол радужными пятнами. Широкая лестница из серого мрамора уводила наверх, а возле резной дубовой двери стояли позолоченные латы громадных рыцарей с алебардами, будто охраняя драгоценные книги от посягательств самозванцев, не имевших чести состоять в Гильдии магов.

– К кому бы обратиться, – пробормотал Дарин, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Ведь ни одной живой души кругом!

Тохта хмыкнул.

– Зачем она тебе нужна, живая-то душа? И без нее обойдемся.

Он просеменил к одному из рыцарей и деловито постучал лапой в рыцарский сапог.

– Пропуск в библиотеку по личному делу.

Что-то громыхнуло, звякнуло, и доспехи отозвались металлическим голосом.

– Благоволите обождать!

Басиянда от неожиданности подскочил, а Дарин уставился на говорящие латы по все глаза.

– Благоволим, конечно, чего уж там, – поспешно сказал он.

– Подождем, – согласился Тохта. – Да все равно, зря это все, вот увидишь, – пробормотал он и снова погрузился в приятные кулинарные мечтания о соседской кошке.

Ожидание затянулось.

Кобольд уже мысленно обсудил сам с собой степень упитанности кошки, сам с собой поспорил, как лучше ее съесть – свеженькую или все-таки дать полежать тушке денек-другой, чтоб у мяса появился тот непередаваемый аромат, который так высоко ценят кобольды-гурманы, и совсем было решился побеспокоить рыцаря еще раз, как вдруг дверь возле мраморной лестницы распахнулась, и появились двое.

Первым важно выступал высокий и дородный человек. Лицо его было чистым и холеным, редеюшие каштановые кудри окаймляли розовую лысину, а над аккуратно постриженной и завитой бородой явно потрудился модный цирюльник. Бархатное одеяние винного цвета спадало почти до пола, давая, однако, возможность полюбоваться прекрасными кожаными сандалиями, украшенными мелким жемчугом, на груди лежала массивная цепь с бляхой. На бляхе был изображен морской змей – символ Гильдии магов Лутаки.

Следом за ним спешил тощий и загорелый мужчина, одетый гораздо скромнее: полинявшая от времени рубаха да штаны из парусины, «украшенные» неумело нашитыми заплатками. Деревянные башмаки громко стучали по каменному полу. К груди человек прижимал целый ворох свитков из бумаги и дешевого пергамента.

– Но послушай, Форин, – беспокойно говорил тощий, пытаясь заглянуть собеседнику в глаза. – Разве я многого прошу? Я всего лишь хочу, чтоб эти свитки – мои чертежи и описания изобретений – хранились бы в магической библиотеке! Ведь она отлично защищена и от пожаров, и от потопов, и от воров! Мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что они хранятся не в моей хижине на берегу моря, а в таком надежном месте. И, кто знает, может быть, много лет спустя, когда нас с тобой уже и в живых-то не будет, чей-нибудь пытливый ум заинтересуется ими? Прочитает свитки, задумается?

Форин развел белыми пухлыми руками.

– И рад бы тебе помочь, Хиндус, да не могу!

– Не может быть, – в отчаянии воскликнул Хиндус, пытаясь удержать расползающиеся свитки. – Чтоб в такой большой библиотеке не отыскалась свободная полочка… где-нибудь в уголке… в каком-нибудь дальнем хранилище… куда бы я мог бы положить…

– Не могу, Хиндус и не проси! Сам господин Схипхол строго-настрого запретил брать на хранение твои бумаги. Скажу по секрету, – Форин понизил голос. – По старой дружбе: господин Схипхол очень тобой недоволен. Ты его ужасно раздражаешь!

Хиндус вздохнул.

– Вот как? – в голосе его послышалась ирония. – Я живу в крохотной деревушке на берегу, в Лутаке бываю раза два в год – чем же я могу раздражать главу Гильдии магов?

Форин любовался, как солнечный луч играет в камнях перстней, украшавших его пальцы, потому ответил не сразу.

– Знаешь, Хиндус, – доверительным тоном проговорил он. – Думаю, это все из-за твоих идей да изобретений, – Форин кивком указал на свитки. – Помнишь, что ты заявил на одном из собраний магов нашей Гильдии? Ты сказал, что магия тормозит… этот… как его… прогресс нашего мира! Тормозит, так ты и сказал! Задерживает развитие!

Форин неодобрительно покачал головой.

– Вот за такие слова господин Схипхол и выгнал тебя из Гильдии магов и лишил лицензии на право заниматься волшебством.

– Но ведь это так, Форин! – с жаром воскликнул Хиндус. – Мы привыкли во всем полагаться на магию, а не на самих себя, понимаешь? И не только мы, чародеи, но и люди, у которых нет никаких способностей к магии! – он поправил свитки, которые так и норовили выскользнуть. – И вместо того, чтобы думать, изобретать что-то, человек просто идет в квартал магов, и покупает нужное заклинание!

Форин воздел руки вверх.

– Но ведь так и заведено испокон веков! Люди покупают у нас заклинания, да. Так положено! И все довольны: люди – тем, что получили то, что им было нужно, а мы – тем, что заработали деньги! Кроме того, Хиндус, насчет развития ты не прав. Магия развивается! Заклиная, которые разработали наши чародеи, ни в какое сравнение не идут с теми, что использовали волшебники древности!

– Ах, Форин, я не о том…

– А я – о том, – назидательно проговорил Форин. Он потрепал собеседника по плечу. – Послушай, Хиндус. Ты же маг, мы вместе учились в школе при нашей Гильдии. Ты подавал прекрасные надежды! Сам господин Схипхол не раз отмечал тебя, как лучшего ученика. Ты был самым способным! Все другие и в подметки тебе не годились. Какое будущее тебя ждало! Карьера! Слава! Богатство! – Форин мечтательно зажмурил глаза. – А вместо этого ты вдруг увлекся какими-то изобретениями и стал твердить, что магия мешает развитию мира! Что люди должны полагаться не на магию, а на свои собственные силы!

– Так и есть, Форин, так и есть!

Форин смахнул с бархатного рукава невидимую пылинку.

– Ты не прав, дружище, и время это доказало, – вальяжным голосом проговорил он. – Взгляни на меня. В школе магов я, как говорится, звезд с неба не хватал… но посмотри, кто ты, – Форин окинул взглядом Хиндуса сверху донизу, от растрепанных поседевших волос до разбитых деревянных башмаков. – И кто – я! Я – старший хранитель библиотеки магов, в Гильдии на хорошем счету и сам господин Схипхол мною очень доволен. А ты? Тебя, между прочим, он не велел и близко к библиотеке подпускать. Но ты опять явился, да еще и свитки принес. Снова очередное нелепое изобретение? Что они тебе дали, Хиндус? Такой ли судьбы ты себе желал?

Форин умолк, с сожалением глядя на собеседника, потом сцепил пальцы на животе, снова полюбовавшись блеском драгоценных камней.

– Что там у тебя на этот раз? – снисходительно спросил он.

Хиндус оживился.

– Эй, парень! – кивнул он Дарину, стоявшему в стороне. – Иди-ка сюда! Держи!

Тот подошел и Хиндус поспешно сунул ему охапку свитков.

– Вот, посмотри, ты только посмотри, Форин! – Хиндус развернул один из пергаментов.

– Это мое последнее изобретение, – со сдержанной гордостью произнес он. – Я работал над ним почти полгода, ах, замечательное было время! Не может быть, чтоб тебе это было неинтересно!

Форин покосился на дешевый пергамент, испещренный буквами, цифрами и рисунками.

– У нашего монарха Бутфарпа четырнадцатого, имеются, как тебе известно, специальные люди, которых называют «королевскими ушами», – торопливо начал Хиндус. – Если нужно срочно передать какое-то важное сообщение… донесение или приказ… «королевские уши» забираются на вершины холмов, на сторожевые башни… в пределах слышимости друг друга, разумеется… и кричат во все горло, передают друг другу сообщения, предназначенные королю или его подданным. Ты знаешь, Форин, что именно так передают срочные сообщения из Лерема в Лутаку.

– Это все знают, – кивнул Форин. – Но гораздо удобней пользоваться магическими хрустальными шарами: ты одновременно и видишь и слышишь собеседника.

– Ах, Форин, опять ты за свое. А если человек не маг и у него не хрустального шара? И не король и у него нет на службе целого отряда «крикунов»?

– Тогда пусть идет в квартал магов, покупает заклинание и чародей даст ему возможность ненадолго воспользоваться хрустальным…

– Нет, нет! Вот посмотри на чертежи! Я придумал такую штуку, при помощи которой можно говорить и без магических шаров! – Хиндус ткнул пальцем на чертеж. – Конечно, изобретение пока несовершенно и требует доработки… но главное, что это несложное устройство передает звук! Посмотри: вот это корпус… он, конечно, довольно громоздкий… вот эту трубку нужно поднести ко рту, а вот эту – к уху и… конечно, слышимость будет неважной, но со временем…

Дарин изумленно уставился на чертежи.

– Ну, как тебе идея, Форин?! Не знаю, пока, как назвать мое изобретение, но…

– Телефон? – вполголоса подсказал Дарин. – Ничего себе…

– А вот еще, – Хиндус выдернул из охапки очередной свиток. – Посмотри, Форин, ты только посмотри!

Он принялся разворачивать листок.

– С глубокой древности люди мечтали подняться в воздух, чтобы парить там подобно птицам или драконам! Именно им люди подражали в своих первых попытках оторваться от земли. Но, увы…

Фрпмн поджал губы.

– Да, да. Я прекрасно помню, Хиндус, твое предыдущее изобретение. Кажется, это были крылья? Ты делал их из деревянных планок, натягивал пергамент, прицеплял к рукам и пытался взлететь.

Хиндус отмахнулся.

– Я потерпел неудачу – ну, и что?! Признаться, до сих пор не могу понять, в чем дело: ведь птица летает при помощи крыльев, так почему же человек не может?! Я попробую еще раз…

Форин посмотрел на него с жалостью.

– Хиндус, в прошлый раз, когда ты забрался на высокую крышу и спрыгнул оттуда, пытаясь взлететь, ты стал посмешищем всей Лутаки. Вспомни, над тобой смеялись даже овражные гномы! Ты свалился на землю, сломал несколько ребер, а потом…

– Форин, человек будет летать, будет, я знаю точно! Прогресс…

– … а потом от тебя ушла жена. Она сказала, что с нее хватит. Почему ты не хочешь быть, как все?

– Погоди, Форин. Вот посмотри!

Их охапки бумаг, которые держал Дарин, он выхватил еще один свиток.

– Как-то раз я шел мимо бассейнов, где стирают прачки. Стоял прекрасный солнечный день, ветерок и вдруг… что я увидел?

– Что же? – вздохнул Форин.

– Как летят по воздуху мыльные пузыри! И тут же меня осенило! А если создать такой пузырь, но большой, понимаешь, Форин? И поднять в воздух? И я придумал! Вот чертеж… смотри. Я сделал такой шар…оболочка была из шелка, изнутри оклеенного бумагой. Над нижним его отверстием я укрепил решетку из виноградных лоз, на которую поставил жаровню.

– Жаровня-то зачем?

– А! Горячий воздух наполнил шар и поднял его в воздух! И он полетел!

– Прекрасно. Значит, опыт удался?

– Не совсем, – признался Хиндус. – Пролетел он совсем немного, потом воздух остыл, и шар упал на поле, возле соседней деревушки. Там как раз работали крестьяне… разумеется, они и понятия не имели о моем изобретении. Они решили, что на них напало какое-то чудовище, вроде драконида, набросились на него с цепами и вилами и растерзали на клочки. Когда я примчался, нашел лишь жалкие его лохмотья.

Он умолк и повесил голову.

Форин выразительно кашлянул.

– Впрочем, – приободрившись, сказал Хиндус, – Если не считать этого грустного финала, в целом опыт прошел успешно. В следующий раз, к такому шару я привяжу корзину, заберусь туда и все-таки взлечу! Я уверен, что в будущем такие воздушные шары будут перевозить людей по воздуху! Надо только научиться управлять ими.

Форин посмотрел на чертежи и погладил ухоженную бороду.

– М-да… но для чего все это, Хиндус? Какая нам от этого выгода? Взять, к примеру, эти летающие шары – какой от них прок? Какая прибыль?

Хиндус отмахнулся:

– Не следует судить об изобретениях только с точки зрения практической выгоды!

– А, по-моему, следует.

– Нет, нет! – с жаром воскликнул Хиндус. – Придет время и кто-нибудь из потомков доработает мои изобретения, придумает то, чего не мог придумать я, и прогресс…

– Опять ты о прогрессе… бедняга Хиндус! Если бы ты поменьше забивал себе голову своими никчемными изобретениями… ведь признайся, они тебе и медного лемпира не принесли… ты был бы сейчас преуспевающим магом, богатым и…

– Ах, Форин, деньги – это не главное. Представь только: ведь воздушный шар даст людям возможность оторваться от земли и взмыть под облака, подобно птице! Ведь каждый человек мечтает о полете!

– Я не мечтаю, – отрезал Форин. – О полете, еще чего… человек должен ходить по земле, а не летать, подобно глупым птицам. Вот что, Хиндус, – решительно сказал он. – Пришла пора закончить нашу беседу. Забирай свои чертежи и…

Хиндус поник.

– Форин! Ради нашей старой дружбы, разреши оставить их в хранилище! Здесь они будут в полной сохранности, а в моей лачуге…

Однако, главный хранитель был непреклонен.

– Сам господин Схипхол запретил мне брать твои свитки, я уже говорил. Более того, он будет очень недоволен, когда узнает, что ты был здесь. Понимаешь, дружище? – Форин снова потрепал приятеля по плечу. – Без обид, Хиндус. Я бы и сам рад, места мне не жалко, но порядок есть порядок! Если б я не подчинялся приказам главы Гильдии магов, то не занимал бы сейчас такой высокий пост!

– Господин Схипхол, – сердито проворчал Хиндус, забирая у Дарина свитки. – Пусть говорит что угодно – прогресс не остановишь! Прощай, Форин!

Бормоча что-то себе под нос, Хиндус пересек просторный холл и скрылся за дверью. Дарин проводил его взглядом.

Выдворив из библиотеки несчастного изобретателя, старший хранитель неожиданно для себя обнаружил в вестибюле посетителей. Удивленно подняв брови, Форин оглядел пеструю компанию и сухо осведомился:

– Что угодно?

– Мне… – начал было Дарин, но Басиянда опередил его. Он проворно подскочил к Форину и отвесил поклон.

– Я – счастливый раб этого господина, – он указал рукой на Дарина. – Я служу ему и неустанно благодарю небо за милость служить ему! Моей господин почтил вас своим присутствием…

«Господин» поспешно оттащил его в сторону.

– Извините, – сказал он. – Это мой ра… э… он немного не в себе, так что не обращайте внимания.

– Изложите просьбу, – несколько раздраженно велел старший хранитель.

Дарин изложил.

– Понятно, – промолвил Форин, не дослушав. – Вы, юноша, не являетесь ни учеником школы магии нашей Гильдии, ни чародеем. Поэтому, прошу вас удалиться.

– Да, я не маг, но…

– Ксаверий, – повернулся Форин к рыцарским латам, стоявшим в углу. – Проводи!

Рыцарские латы скрежетнули, грохнули и рыцарь сделал шаг вперед.

Дарин поспешно отступил.

– Уходим, уходим! – заторопился Тохта и вся троица мгновенно оказалась за дверью.

Удалившись от квартала Магов на безопасное расстояние, компания остановилась. Басиянда на всякий случай выглянул из-за угла, проверяя, не преследует ли их громыхающий Ксаверий, убедился, что погони нет, и немного успокоился.

– Господин, этому слов нет! – возмущенно заявил он, предварительно отвесив Дарину почтительный поклон. – Не дали тебе нужную книгу!

– М-да, – промычал «господин», почесав в затылке. – Не дали. Что ж делать-то? Надо подумать. Знаешь, Тохта…

– И теперь господин не сможет прочитать о чародее Попуции! Не разузнает про амулет! – продолжал негодовать раб. – Какое непочтение к тебе! Этого Форина нужно бы примерно наказать и покарать за неуважение! Он…

Дарин замер с открытым ртом.

– Погоди-ка… стоп, стоп! – еле выговорил он. – Ты-то откуда знаешь про Попуция, про амулет?

Он глянул на Тохту, кобольд, прищурившись, в упор смотрел на Басиянду, нервно подергивая хвостом.

– Мы вчера разговаривали в комнате шепотом. А ты спал возле порога. Так как же…

– А я подслушивал! Я подслушивал, господин, – с гордостью поведал Басиянда. – Чтобы быть в курсе твоих дел!

– Что? Что?!

– Первое правило раба! – самодовольным тоном пояснил он. – Настоящий раб всегда должен быть хорошо осведомлен о делах хозяина!

– Нет, он надо мной издевается… – не веря своим ушам, бормотал Дарин, пытаясь уразуметь, что происходит. – Он подслушивал!

– Само собой!

– Подслушивал! Погоди-ка… а сколько всего этих правил?

– Тридцать шесть, господин. Желаете, расскажу?

– Э… нет, – выдавил Дарин. – Может, потом как-нибудь, при случае…

– Господин, не могу выразить, как я счастлив, что служу именно вам! – неунывающим тоном продолжал Басиянда.

– Чего это ты счастлив? – подозрительно осведомился кобольд.

– Я раб и мой долг выражать радость по поводу служения господину, – с готовностью объяснил Басиянда.

– Вот как? – продолжал Тохта. – А если к другому хозяину перейдешь, то будешь счастлив служить и ему?

– Разумеется! Я предан каждому своему хозяину. В этом-то и есть мое предназначение и оттого-то я всегда счастлив!

– Тьфу, – с отвращением плюнул кобольд. – Попался бы ты мне возле моей норы, я б тебя крысам скормил!

Басиянда на всякий случай отступил поближе к Дарину.

– Очень, очень опрометчивый поступок! Я говорю про крыс. Господин, можно я попраславляю тебя немного?

– Еще чего! – недовольно отозвался Дарин. – И думать забудь. В крайнем случае, можешь прославлять меня молча, про себя.

Басиянда тут же отошел в тень раскидистого платана, присел на корточки и принял черезвычайно задумчивый и сосредоточенный вид – приступил к прославлению.

Тохта недовольно покосился в его сторону.

– Ух, как мне хочется устроить кое-кому хорошую взбучку! – признался кобольд. – Верни его как можно скорей купцу. У меня чесотка начинается от одного его вида. Так и кажется, что сотни блох по мне скачут! Верни – и пойдем домой, Тесса ждать. А то нехорошо получится: повелитель ламий явится, а тебя нет! Он подумает что-нибудь… решит, что ты хочешь амулет в своих целях использовать. И ведь прав будет!

Дарин вздохнул.

– Господин, – почтительно проговорил Басиянда, по-прежнему сидя на корточках. – Если эти ничтожные людишки не хотят давать тебе книгу, то возможно, надо навестить самого чародея? Уверен, он будет польщен визитом, ведь не каждый день к нему приходят такие важные господа, как ты!

– Чародей умер давным-давно, – рассеянно отозвался Дарин. – Он жил в Лутаке лет сто пятьдесят назад.

Басиянда удивился.

– Умер? Ну и что?

Мгновение Дарин недоуменно смотрел на него, потом вдруг хлопнул себя по лбу.

– Как я сам не догадался! Слышишь, Тохта?! Это, конечно, маловероятно, но может, и сработать! Давай-ка бегом – к главным воротам!

– Зачем?

– На ходу расскажу! Торопись!

– Я и не отстаю, – негодующе буркнул Тохта.

И они помчались по улицам: впереди несся Дарин, за ним скакал кобольд, а замыкал процессию раб Басиняда, стуча новенькими деревянными башмаками, выданными ему напрокат Дадлионом. Башмаки оказались гораздо большего размера, чем те, что носил обычно Басиянда, но раб так пленился обновкой, что и слышать не желал о том, чтоб расстаться с нею. Ходить в дареных башмаках было одно удовольствие, а вот бегать – никак: деревяшки так и норовили слететь с ног. Поэтому, Басиянда немного помучился, потом сбросил башмаки, сунул за пазуху и припустил за хозяином босиком.

На Привратной площади возле ворот было шумно и многолюдно: шел последний день Ярмарки. На высоком шесте уже развевался сине-белый флаг – знак того, что праздничная торговля подходит к концу. Бесцеремонно расталкивая народ, Дарин пробился к пестрой будочке, над которой висела, поскрипывая на легком ветерке, вывеска «Компания „Нетопырь“. Проводники по городу, за город и куда угодно».

Ехидна, сидевшая в будочке, только отправила с проводником в Морской квартал гоблина-торговца и обратила взор на Дарина.

– Приветствую, желаю процветания. Что, нужен проводник по городу? Но постой-ка… а разве ты не житель Лутаки? Я вроде тебя несколько раз на площади замечала.

– Да я…

– А! – догадалась вдруг ехидна. – Небось, после дружеской попойки память отшибло? Понимаю, бывает, бывает такое! – она саркастически хмыкнула. – После праздников иной раз – прямо очередь! Все хотят взять проводника – до дому дойти.

Ехидна покачала головой.

– Вот что делает молодое вино: пара кружек, и ты уже забыл, где живешь!

– Да… то есть, нет. Я, вообще-то…

– Так да или нет?

Тут вмешался раб Басияда. Он считал, что уже довольно долго не прославлял своего господина и горел желанием наверстать упущенное.

– Мой господин, чьим рабом я имею счастье быть, обстоятельным тоном начал он.

– Басиняда, замолчи, – Дарин отодвинул настырного раба в сторону. – Послушайте, вот тут у вас небольшое уточнение…

Он указал на вывеску.

– «Особые услуги: проводим не только по городу, но и куда угодно». Так?

– Так, – кивнула ехидна.

– Так вот, мне нужно именно «Куда угодно», – Дарин понизил голос и оглянулся: – Лет сто пятьдесят назад в Лутаке жил один чародей. Попуций его звали. Но он вроде как того… помер. Как бы его навестить? Это возможно?

Ехидна подумала, потом аккуратно почесала изогнутым когтем за ухом.

– Отчего ж невозможно, – сказала она. – Еще и не туда провожали!

– Мой господин образован, – встрял в разговор Басиянда. – И я очень, очень счастлив быть его рабом! И поэтому я…

– Заткнешься ты или нет?!

– Я уверен, мой господин всегда мечтал о таком рабе, как я…

Терпение Тохты лопнуло. Он ухватил раба за полу его странного одеяния и оттащил в сторону.

– Встрянешь еще раз и я лично отгрызу тебе язык! – свирепо прорычал он, прижав уши. – Уж тогда ты никогда не сможешь восхвалять своего господина! А раб, который не может, как следует восхвалить – никому не нужен!

Басиянда испуганно заморгал глазами.

– Да, ты прав, – признал он и надолго умолк.

– Желание клиента – закон для нас, – продолжала ехидна. – Желаете – проводим! Но, имейте в виду, – строго добавила она. – Ответственности за результат встречи не несем! Ясно?

Дарин кивнул.

Ехидна высунулась из палатки и окинула взглядом нетопырей, мирно висевших вниз головами на дереве, подобно диковинным спелым плодам.

– Номер пятый! – скомандовала она. – Проводи!

Номер пятый встрепенулся, сорвался с ветки и описал перед Дарином плавный полукруг.

– Интересное задание, – проговорил проводник, выслушав указания ехидны. – Могу заявить с полной ответственностью – такие поручения я люблю. Горд! Прямо скажу – горд, что выбрали именно меня! А, впрочем, чему же удивляться, я, как-никак, лучший проводник! – он важно посмотреть на Дарина. – Ну что ж, благоволите лететь за мной.

– Щас, полечу, – недовольно пробурчал Тохта. – Рога только почешу.

– Прошу покорно извинить, оговорился, – сдержанно сказал номер пятый. – Благоволите следовать за мной.

Он полетел, взмахивая перепончатыми крыльями.

Дарин поспешил следом.

– Басиянда, не отставай! Потеряешься в толпе, ищи тебя потом. Тохта, – он понизил голос. – Ты… гм… ты поглядывай на всякий случай по сторонам, вдруг ламии или еще кто…

– Гляжу, – коротко отвечал кобольд.

И они направились за номером пятым.

– Куда летим? – осведомился Дарин, поспевая за нетопырем и пробиваясь сквозь толпу.

– На городское кладбище, разумеется, – любезно сообщил тот. – Какая толчея на площади, просто диву даюсь. Жители провинций ежедневно прибывают в Лутаку со все концов света… едут и едут, точно им тут медом намазано… кстати, верите ли, провинциалы почему-то называют кладбище последним приютом! Приютом – да, но последним? С какой стати?

– Действительно, – промямлил Дарин. – Даже странно…

– Совершенно верно. Сами посудите: надоело человеку покоиться на одном месте, появилась у него охота к перемене мест. Так что ж ему, лежать на одном и том же кладбище? Год за годом, год за годом… кому угодно надоест! Всегда же можно выбрать климат получше, обстановку поспокойней… почву, опять же – некоторые любят песок… да и перебраться на новое место!

Он сделал пару плавных взмахов крыльями.

– Благоволите посмотреть налево. Что вы видите перед собой?

– Э…

– Совершенно верно. Опять приезжие. Понаехали тут… право, уже пора принимать какие-то меры, вводить лимит, что ли… ограничение на въезд. Вчера, представьте, один из купцов-гномов пытался доказать мне, что он – коренной житель Лутаки, только на том основании, что он тут живет каких-то жалких двести лет, – нетопырь презрительно засопел. – Эти провинциалы просто смешны, когда пытаются держаться, как мы, столичные жители!

– А вот мой господин, – воинственным тоном начал было Басинда, но встретился взглядом с горящими глазами кобольда, поперхнулся и умолк.

– Да, да, – проговорил Дарин. – А вы уверены, что… э… тот, кто нам нужен… он именно на этом кладбище? Я ведь и не знаю где он… э…

– Абсолютно уверен.

– Хорошо… а вы его знаете… я хотел сказать – знали?

– Не имел чести, – с достоинством отвечал номер пятый. – Он, я слышал, провинциал, в свое время прибыл в Лутаку из Доршаты. А я провинциалов не жалую. Я все-таки, столичный житель…

От такого снобизма Дарин слегка растерялся.

– Гм… да, – забормотал он. – Действительно…

– Обратимся к дежурному некроманту, – вполголоса, чтобы не услышал нетопырь, пояснил кобольд. – Пусть только эта летающая крыса доведет нас куда надо, а там видно будет!

Возле дубовой рощи, где было расположено одно из трех кладбищ Лутаки, проводник завис в воздухе, помахивая крылья.

– Мы прибыли к месту назначения, – объявил он. – Желаю процветания!

И неспешно полетел обратно.

Дарин и Тохта переглянулись. Басиянда обул дареные башмаки, пригладил волосы и выжидательно уставился на хозяина.

– Ну, вперед, что ли, – неуверенно проговорил Дарин и они двинулись по дорожке, посыпанной черным песком. Басиянда поспешил следом.

Сразу за тяжелыми коваными воротами обнаружилась небольшая, но, судя по всему, процветающая лавка погребальных принадлежностей. Тут же присутствовал и хозяин: пожилой солидный некромант в черной одежде.

– Интересуетесь ассортиментом? – приветливо спросил он, завидев посетителей. – Разнообразие товара вас приятно удивит. Позвольте, я кратенько перечислю… вот погребальные урны: роскошно, стильно, броско! Могильные надгробия: выполнены с учетом последних веяний моды! А вот новинка, – в голосе некроманта прозвучала сдержанная гордость. – Мраморные изваяния, плачущие настоящие слезами и издающие время от времени душераздирающие рыдания или вздохи – по желанию заказчика! Не угодно ли послушать?

– Нет, спасибо, – поспешно отказался Дарин, едва взглянув на изваяния. – То есть, я бы рад, но мы спешим. Может, в другой раз?

– А вот мой господин…

– Умолкни, Басиянда!

– Для солидных клиентов имеются исключительно удобные саркофаги, – многозначительно проговорил седовласый некромант. – Можно так же соорудить уютный фамильный склеп, где усопший будет приятно коротать время, куда не стыдно пригласить друзей вечерком на дружескую…

– Пригласить друзей?!

– Разумеется, – метелочкой из перьев некромант смахнул пыль с полированного мраморного надгробья. – Надо же упокоившимся чем-то заниматься, надо же, в конце концов, девать куда-то массу свободного времени! На нашем кладбище очень насыщенная жизнь. Постоянно встречи, приемы, дружеские посиделки. Недавно даже хор свой организовали. Конечно, для тех обитателей, что любят уединение, отдохновение и покой найдется на кладбище и тихий уголок.

Он положил метелочку на плиту.

– Так как насчет саркофага? Нужная вещь, поверьте. Рекомендую приобрести.

Дарин занервничал.

– Думаете, пора?

Во взгляде некроманта появился профессиональный интерес.

– Я бы на вашем месте не тянул долго, – сказал он, внимательно разглядывая парня. – Советую подумать. Можно купить и поставить во дворе, временно. Поверьте, ничто так не успокаивает нервы, ничто не настраивает на философский лад лучше, чем собственный саркофаг. Купите, поставите под окном – и так спокойно и мирно будет на душе!

– Хорошо. Я… э… я подумаю. А пока нам бы знаете, – он замялся. – Переговорить тут кое с кем.

Некромант не выразил ни малейшего удивления.

– Желаете побеседовать с кем-то из усопших? – буднично осведомился он.

– Если можно, – осторожно отозвался Дарин: он совершенно не представлял, как проходят такого рода переговоры.

– Нет ничего проще. Идите по этой аллее прямо, потом первый поворот направо. Встретите там дежурного по кладбищу, изложите просьбу, и он все сделает. Стоит это недорого – пять лемпиров.

Дарин кивнул.

– А про саркофаг – подумайте, – отеческим тоном напутствовал некромант. – Предчувствие у меня, что скоро он вам понадобится. Ну, всего хорошего, – бодро добавил он. – Желаю процветания! До встречи!

При этих словах, Дарин, припустивший что было духу по дорожке, споткнулся.

За «первым поворотом направо» Тохта остановился и огляделся по сторонам.

– Так… где же этот дежурный? – бормотал он себе под нос. – Не приходилось мне как-то с усопшими разговаривать, – признался меняла. – Да и не для нас такое. Это кладбище человеческое, а мы, кобольды…

– А вдруг чародей… если он откажется со мной говорить? – вполголоса спросил Дарин. – А ведь он, блин, моя последняя надежда! Откажется – и что тогда делать? Домой идти да своим руками Тессу амулет отдавать. А в свой мир уже никогда и не вернуться… придется жить тут…

– Проживешь, – утешил приятеля кобольд. – Все живут. Домик купишь, женишься…

– Чего? – опасливо протянул Дарин. – Вы что, сговорились, что ли? «Женишься»… сам сперва женись… и на какие это деньги, интересно, я домик покупать стану?

– Господин, мы можем прекрасно торговать чем-нибудь, – бодро подхватил Басиняда. – Я не зря, не зря столько лет был рабом у купца! Откроем свою лавочку…

– Чем торговать? У меня из имущества – только раб! И тот со вчерашего дня появился.

Басиянду это не смутило.

– Господин, тогда тебе надо жениться на богатой невесте! – посоветовал он. – За такого завидного жениха любая красавица пойдет! Ты молод, хорош собою, образован! К тому же, почтенный рабовладелец, а не какой-нибудь…

Он выразительно покосился на кобольда.

– Умолкни, Басиянда! Твоих советов мне только не хватало…

– Саркофаг купи в первую очередь, – деловито сказал Тохта. – Потому что если Тесс узнает, что ты сделать пытался, вместо того, чтоб амулет ему отдать, то саркофаг тебе очень понадобится!

Дарин вздрогнул.

– Ладно, хватит болтать, идите за мной!

Они свернули на тихую аллею и снова остановились. Возле аккуратно постриженной живой изгороди раскинулся нарядный цветник, шумел фонтан, а на чугунной скамье в резной тени раскидистого платана сидел молодой некромант и с увлечением читал толстую книгу.

Увидев посетителей, он поднял голову.

– Чем обязан?

– Это мой господин, – зачастил подскочивший Басиняда. – Я счастлив быть…

– Басиянда, замолчи! Нам бы… э… переговорить бы нам, – промямлил Дарин, ломая голову, как бы поприличней оформить столь необычную просьбу.

– С обитателем… жильцом…. в общем…

Он невольно покосился на книгу: на черной обложке кровавыми буквами было написано: «„Вампирские страсти“.

Тохта, напротив, ничего необычного в просьбе не видел. Он решительно отодвинул Дарина в сторону и выступил вперед.

– Имеем необходимость переговорить!

– Но он умер, – поспешно уточнил Дарин. – Не могли бы вы его…. Временно… некоторым образом…

– Для того я тут и сижу, – вздохнул некромант, откладывая «Вампирские страсти». – Дежурю до наступления ночи.

– И что, много бывает посетителей? – не удержался Дарин.

– А как же. Родные усопших навещают, партнеры по торговле, деловые клиенты. По завещаниям частенько недоразумения возникают, стряпчие приходят разбираться. Имущественные вопросы, опять же. Да и просто так живые заглядывают: с друзьями поговорить, пообщаться. Потому наша Гильдия некромантов тут ежедневно дежурного и выставляет: оживить на определенный срок кого надо, а после разговора – снова упокоить.

– И что? Вы оживляете, они уходят…

– Э, нет, – покачал головой молодой некромант. – Уговор такой – только в пределах кладбища. За черту – ни шагу. Можем, конечно, поднять усопших и хоть куда отправить, но лишний раз стараемся этого не делать. Ни к чему миру живых с миром мертвых смешиваться.

– Да, это… разумно, – ответил Дарин, представляя себе подобное «общение». Некромант встал и глянул в сторону кладбищенских аллей.

– Кого поднимать будем? – деловито спросил он.

– Видите ли… мне сказали, что тут проживает… вернее, упокаивается человек один, – волнуясь, начал Дарин. – Чародей Попуций…

Лицо у молодого некроманта сделалось такое, будто он хлебнул уксуса.

– А, этот…

– Вы его знаете?!

– Знаю, как же, – кисло проговорил некромант.

– Характер склочный, скандальный, всех соседей из могил поблизости выжил. До смешного доходило: жаловаться на него усопшие приходили! Никакой, говорят, жизни нет! Ну, отселили их, конечно, подальше. Так что он теперь один на всей аллее.

– А часто к нему ходят?

– Вы – первые. Нет желающих с ним общаться. Неприятная личность… жалобы строчит каждый день, всю Гильдию кляузами завалил.

Он вздохнул.

– Ну, что? Поднимать?

– Да, только… погодите, – заторопился Дарин. – А как с ним… как общаться-то? Понимаете, я первый раз вот так, с усопшими…

– Все мы когда-нибудь в первый раз, – философски заметил молодой некромант. – Чародей будет в виде духа. Привидение, – пояснил он, видя, что Дарин все равно не понял. – Призрак!

– Призрак? – на душе у Дарина немного полегчало: благодаря Фендуляру кое-какой опыт общения с призраками у него уже имелся. – Погодите-ка, разве они не боятся солнечного света?

– Недолюбливают, – согласился некромант. – Но ваш-то усопший – он как-никак маг! У него и положение другое…

– А, вот как…

– К тому же, как не неприятно говорить, магом Попуций был довольно сильным. Ну, к делу, – решительно сказал некромант, покосившись на «Вампирские страсти».

Он повернулся лицом к кладбищу, пробормотал что-то и плавно повел рукой.

– Прямо по этой аллее идите, доберетесь почти до самого конца и там сразу за поворотом. Увидите.

– И это все? – разочарованно спросил Дарин, ожидавший каких-то невиданных спецэффектов.

– Он нас уже ждет? И будет с нами говорить?

– Насчет «говорить» – ничего не могу вам сказать. В моей власти его поднять, вернуть в мир живых на какое-то время. А будет он с вами общаться или нет – это большой вопрос, – некромант усмехнулся. – Но если хотите знать, когда я его поднимал… вот только что… сообщил, как предписано, что к нему гости… он буркнул что-то вроде: «Чтоб их тролль сожрал, этих гостей»!

Тохта и Дарин переглянулись.

– М-да…

– Он еще кое-чего добавил, – некромант деликатно кашлянул. – Но уж это я не стану повторять. В общем – удачи! Желаю процветания!

Он уселся на скамейку, открыл книгу и погрузился в чтение.

Дарин помялся, потоптался на месте, потом собрался с духом и решительно двинулся по аллее, по направлению к нужной могиле. Он очень волновался, представляя предстоящий разговор. Следом трусил Тохта, бдительно поглядывая по сторонам, точно ожидая, что из кустов вот-вот выскочат ламии, а замыкал процессию раб Басиняда.

– Наверное, и говорить с нами не захочет… пошлет куда подальше… – пробормотал Дарин.

– Ты ошибаешься, господин, – авторитетно сказал Басиянда. – Каждый чародей будет счастлив поговорить с таким важным человеком!

Возле нужной могилы они остановились. На кладбище царила тишина, только шуршал ветерок в кустах, да распевали на все голоса птицы.

– И что? – растерянно спросил Дарин, озираясь по сторонам. – Где он?

Они подождали еще немного и тот самый момент, когда Дарин уже собирался уходить несолоно хлебавши, из-под могильной плиты выползла струйка белого дыма, заклубилась, потом дым сгустился, сделался плотнее, и принял вид невысокого остороносого старика с глазами навыкате, облаченного в халат и ночной колпак с кисточкой.

– А! – набросился старик на посетителей. Голос у него был на редкость сварливым. – Явились! И ста лет не прошло! Впрочем, ничего другого я и не ожидал! Ну-с, послушаю, что скажете в свое оправдание?!

Тохта и Дарин переглянулись.

– Оправдание?!

– Сколько я прошений подавал, сколько раз пытался привлечь внимание! Бочку чернил извел! Я писал, что усопшие ведут себя шумно, еженочно устраивают попойки с гостями, а ваша Гильдия и ухом не вела! Вы чем там занимаетесь?! А дежурные некроманты?! Невежественные ослы, позор Гильдии! – призрак грозно навис над Дарином. – Я подробно описывал, чем они тут занимаются по ночам! Вы читали?

– Нет, – оторопев, признался Дарин. – Не читал.

Призрак метнулся и завис над могилой.

– Нет?! Так зачем же я писал? – раздраженно выкрикнул он. – Я указывал на недостатки, а вы мои послания даже и не читаете? Ну, я этого так не оставлю! Я на вас управу найду, даже если мне придется подавать прошение самому королю! Кто нынче у власти?! – рявкнул он, поправляя сползающий на ухо ночной колпак.

– Э… Бутфарп четырнадцатый, – поспешно ответил Тохта.

Чародей хмыкнул.

– Небось, такой же болван, как его папаша. Знавал я Бутфарпа тринадцатого, вот уж дубина, так дубина! Решено – сейчас же напишу жалобу королю!

– А чем некроманты занимаются но ночам? – поинтересовался любопытный кобольд.

– Играют в азартные игры с усопшими! – отрезал призрак. – В кости и карты! Режутся до первых петухов!

– На деньги?

– И на деньги – тоже. Недавно один упокоившийся купец собственное могильное надгробие проиграл… вот до чего дошло! Ну, правда, на следующую ночь отыгрался. Но я этому положу конец! Я тут порядок наведу! – он погрозил кому-то кулаком. Басиянда поспешно отступил.

– А мои соседи?! Ведь слова доброго ни о ком сказать не могу, все, как один – скандалисты, пьяницы и дебоширы! Бирюзовые рудники по ним плачут! И где они? Отвечаю: разбежались все до единого! Побросали могилы – и дали деру! Жаловались некромантам, врали, что у меня невыносимый характер!

Призрак умолк и сложил руки на груди, сверля сердитым взглядом пришедших.

– Ну, – молвил он. – Хорошо, что руководство соблаговолило, наконец, прислать проверяющих. Хотя, – он по очереди оглядел Дарина, Тохту и Басиянду. – И так вижу, что вы олухи, каких мало. Могли прислать кого-нибудь посолидней. И с каких это пор кобольды служат в Гильдии некромантов?! Что за новшества?!

– Вы извините, – проговорил вконец растерявшийся Дарин. – Но мы совсем по другому вопросу…

– По другому? А! По поводу моей последней жалобы? – догадался чародей. – Наконец-то! Заявляю еще раз: эти рыдающие статуи кого угодно из себя выведут! Я их тут не потерплю! Убрать с глаз долой! Развели сырость! У меня от их слез не могила стала, а болото!

– Нет, не из-за статуй…

Чародей разъярился окончательно.

– Тогда что вы вообще тут делаете?! Явились отнимать мое время?! Думаете, у меня его так много? А кто за меня жалобы писать будет? Еще три штуки состряпать нужно, да не как попало, а с выдумкой, с подковыркой! Кляузы писать – дело нелегкое!

Призрак метнулся к могильной плите.

– Мы по поводу вашей волшебной книги, – поспешно крикнул вслед ему Дарин. Он испугался, что чародей нырнет сейчас под плиту – и поминай, как звали.

– «Попуций и неведомое», это же вы ее написали? Выдающийся вклад в магическую науку внесли!

Призрак застыл.

– Ну, внес, – осторожно проговорил он, колыхаясь над могилой, как встревоженное облако. – То есть, это я так считаю. А наша Гильдия магов, конечно же, другое мнение на этот счет имеет! Само собой, их мнение в корне неверное, да они, упрямые ослы, не хотели признавать, что как маг и мыслитель я – величина незаурядная, а они все и в подметки мне не годятся!

– А о путешествии в другой мир вы писали? – Дарин не сводил глаз с чародея.

– Ну, писал, – согласился Попуций. – Но Гильдия – настоящие остолопы! Сказали, что я это выдумал все! – он гневно фыркнул. – Глупцы! Целая Гильдия слабоумных идиотов! Никто мне не поверил! Твердили, что это неправда, да еще и обижались, почему я бросаюсь на них с кулаками. Косные умы! – яростно вскричал он. – Не могут вообразить, что вселенная не ограничивается одним-единственным миром! Не могут поверить, что есть и другой мир!

– Так это правда, что вы там были? – быстро спросил Дарин. – Были?

Призрак медленно подплыл к нему и белые глаза в упор уставились на парня.

– Вот оно что, – сказал чародей дрогнувшим голосом. – Как я сразу не догадался! Ты ведь тоже оттуда?

 

Глава 6

Легкий ветерок шумел в верхушках деревьев, колыхал цветы на клумбах. Солнечный луч скользнул по отполированным до блеска надгробиям, пробежался по гранитным могильным плитам, вспыхнул рубином в глазах кобольда. Беломраморная статуя, которой наскучило слушать долгий разговор, вспомнила о своих обязанностях, попыталась зарыдать и уже всхлипнула пару раз, но изваяние с соседней могилы многозначительно кивнуло в сторону чародея Попуция, погрозило статуе кулаком, и она тут же испуганно умолкла. Сам же чародей ничего не замечал: он кружил над собственной могилой, то и дело поправляя колпак, съезжавший на нос.

– Вот было время, время золотое! – возбужденно выкрикивал он. – Эх, вспомнить приятно!

– Вы соседей не разбудите? – кашлянув, поинтересовался Дарин, оглядываясь по сторонам: он опасался, что крики чародея сбегутся, чего доброго, все обитатели кладбища.

– Они переехали давно, – отмахнулся тот. – Смылись подальше от меня, туда им и дорога! Эх, как же я рад, как рад! Право слово, был бы жив, обнял бы тебя и расцеловал!

– Лучше не надо, – твердо отказался Дарин, переглянувшись с Тохтой.

Чародей уселся на могильную плиту.

– Понимаешь, ведь ты – единственный, единственный человек, кто моей книгой заинтересовался! А самое главное – ты же сам из другого мира! – ликовал он. – А они все твердили: нет никакого другого мира! Посмотрел бы я сейчас на них, посмотрел бы! Да, ради этого стоило жить!

– «Они» – это кто?

– Ослы безмозглые из Гильдии магов, – пояснил Попуций. – Завистники да интриганы! Мнят себя крупными чародеями, а сами дальше своего носа не видят ничего. «Этот мир, говорят, единственный – и точка»! Уперлись, как бараны!

Попуций гневно фыркнул и пробормотал в адрес «завистников и интриганов» что-то нелестное.

– А я – как чувствовал! – продолжал он, немного успокоившись. – Сижу, бывало, листаю старинные книги по магии, труды древних волшебников о перемещении во времени читаю, а сам думаю, думаю… нет, не может быть, что наш мир – единственный! – он стукнул себя кулаком по коленке. – У меня, конечно, никаких доказательств не было, но я верил! Верил, магию изучал, да собственное заклинание придумывал. Несколько лет на это потратил, но не жалею. И – вот! – Попуций сорвался с места и в восторге закружился над могилами. – В один прекрасный день, я – там!

Басиняда вытаращил глаза.

– Господин, но разве это возможно?

Чародей отмахнулся и подлетел поближе к Дарину.

– Я, конечно, был совсем недолго, буквально минутку-другую. Так, глянул одним глазком – и назад! Заклинание-то несовершенно, я, признаться, боялся: вдруг застряну в чужом времени?! Поэтому торопился, – Попуций сокрушенно покачал головой.

– А сейчас думаю – ну, и застрял бы? И что?! Жил бы себе, не тужил… понравилось мне там, очень понравилось! – он мечтательно вздохнул, выписывая над могилой круги. – Все необычное, странное но… ну, магии, само собой, нет, но люди там и без нее прекрасно обходятся! А как там девушки одеваются, – восторженно сказал Попуций и закатил глаза. – Ты не поверишь! А, впрочем, что я говорю, ты-то как раз и поверишь. Словом, не мир, а мечта, сказка! Передо мной будто окно распахнулось!

Он с размаху опустился на мраморную плиту и поправил колпак.

– А потом? – спросил Тохта, который слушал рассказы о неведомом мире, пренебрежительно сморщив нос.

– Потом… – Попуций вздохнул. – Вернулся я назад, написал книгу… так и так, вот где я побывал! Думал, фурор произведу, обрету известность, славу! А меня на смех подняли, – он с досадой пожал плечами. – Не поверили! «Подавай, говорят, доказательства»! А с доказательствами у меня плоховато было, – признался Попуций. – Хотел я им показать, что к чему, этим индюкам надутым из Гильдии, да во второй раз заклинанье не сработало…

– Почему ж оно не сработало? – осведомился Басиянда. – А вот мой господин…

– Умолкни, Басиянда!

– Почему? – Попуций сокрушенно почесал в затылке. – Гм… умений моих магических не хватило. Я ж не великий маг, не дракон! Так, обычный волшебник.

Он снял колпак и принялся теребить кисточку.

– Да и времени маловато оставалось. Я, разумеется, и дальше над заклинанием работал, да многого не успел: скончался к тому времени! Чародеи хоть и долго живут, а все же не бессмертны.

– А в вашей книге, – осторожно, сдерживая нетерпение, поинтересовался Дарин. – Идея… идея… перехода… она описана?

Попуций кивнул и невесело улыбнулся.

– Идея-то описана, но… эх, слышал бы ты, как потешались надо мной эти глупые чародеишки из Гильдии! – неожиданно снова вскипел он. – Прочитали мою книгу, вникнуть в суть, разумеется, не смогли: где уж им постичь всю глубину моих размышлений! Но что делать прикажете, если во всей Гильдии только один умный человек имелся, мыслитель и философ – я! А они никак уразуметь этого не могли… буквально, к каждой строчке придирались. Даже название им не понравилось! – он сердито стукнул кулаком по мраморной плите. – Нескромное, говорили. А название прекрасное было, прекрасное, прямо скажем!

И чародей, прикрыв глаза, с удовольствием произнес: «Попуций и неведомое: мой выдающийся вклад в развитие магии».

Он открыл глаза:

– Что здесь нескромного?

– Все очень скромно, – поддакнул Тохта.

Чародей благосклонно посмотрел на кобольда, кивнул и перевел взгляд на Дарина.

– Приятно, что молодежь, наконец-то, моими трудами заинтересовалась! При жизни-то как-то не очень… что ж, спрашивай, побеседую с тобой охотно! Ты что же, в Гильдию магов Лутаки поступил?

Дарин помотал головой.

– Нет, я…

– И правильно! – горячо одобрил Попуций. – Ничему хорошему у этих спесивых болванов не научишься. Мой тебе совет – подавайся в Пустынные Королевства! Там чародеи настоящую магию творят, древнюю, как наш мир! И Гильдия у них сильная, с традициями. А хочешь, я рекомендательное письмо тебе напишу?! Ей-ей, напишу, есть там у меня среди змеелюдей хорошие приятели, не откажут тебе в помощи!

– Погодите, я…

– Или ты к змеелюдям с предубеждением относишься? – насупился маг. – Напрасно! Прямо скажу – вот напрасно ты это! Выглядят они, конечно, странно, согласен, но как маги…

– Без предубеждений. Но…

Попуций просиял.

– И отлично! Пододвинь-ка мне чернил пузырек, да вытащи лист бумаги из-под могильной плиты. Сейчас такое письмецо тебе состряпаю, что…

Дарин с отчаянием посмотрел на Тохту: маг так воодушевился перспективой пристроить нового знакомого в обучение к змеелюдям, что и слышать ничего не хотел. Кобольд решительно взял дело в свои лапы.

– Чародей Попуций! – протявкал он. – Чародей Попуций!

Тот, откупоривая большую склянку чернил, взглянул на менялу.

– Чего тебе?

– Он не хочет магии учиться, он домой, в свой мир вернуться хочет!

Попуций посмотрел на Дарина, тот поспешно кивнул.

Чародей с сожалением вздохнул, заткнул пробкой флакон и задвинул за могильную плиту.

– Гм… домой. А я уж размечтался, думал, пройдешь выучку в Пустынных Королевствах, вернешься в Лутаку настоящим магом… будешь иной раз меня навещать, советоваться по чародейским вопросам…

Он почесал в затылке. Дарин развел руками.

– В Пустынные королевства я бы с радостью, но…

– Так тебя мое заклинание заинтересовало? Вернуться хочешь?

Дарин кивнул, не сводя глаз с Попуция. Чародей снова вздохнул.

– Что ж, время, конечно, подходящее, повезло тебе. Скоро лунное затмение, граница между нашим миром и всеми другими мирами почти исчезает. Я уже пару дней это чую, – Попуций неопределенно покрутил пальцами. – Беспокойство какое-то чувствуется, тени и духи так и шныряют туда– сюда!

– Где? – испуганно озираясь, спросил Басиянда.

– Вы их не видите, – успокоил чародей. – И не увидите, пока живы. Но они здесь! Накануне затмения духи вольны перемещаться куда пожелают, вот они и летают. Усопшие в могилах ворочаются – в это время всегда бессонница, по себе знаю – или шатаются по миру живых, – он развел руками. – Магия затмения, ничего не поделаешь! А как оно закончится, так все и успокоится.

Он посмотрел на Дарина.

– Вернуться…что ж, Попуций никогда в помощи не отказывает, такое уж у меня благородное сердце! Но… – он задумался и снова принялся теребить кисточку. – Не все так просто!

Чародей решительно нахлобучил колпак.

– Затмение, то есть, магия силы природы – Попуций загнул один палец. – Мое заклинание, – он загнул второй палец. – Я его, кстати, в большом секрете держу, даже в книге не полностью описал, придержал кое-какие сведения, чтоб эти болваны из Гильдии головы поломали. Да где им! – он пренебрежительно фыркнул. – До сих пор не додумались! Сам господин Схипхол как-то письмо прислать изволил, интересовался. Ну, я ему написал! – Попуций усмехнулся с довольным видом. – Я ему так ответил!

Он победно посмотрел на своих гостей.

– Думает, если он глава Гильдии магов, то все перед ним благоговеть должны?! Не на того напал… гм, да. Вот, помню, как-то раз…

Дарин снова бросил умоляющий взгляд на Тохту. Тот кивнул и деловито повернул разговор в нужное русло.

– А дальше-то что про заклинание?

– Про заклинание… – тяжело вздохнул Попуций. – Дальше – сложнее. Дело-то не из легких, переход из одного мира в другой – это тебе не будущее по хрустальному шару предсказывать! Хорошо бы еще какой-нибудь источник магической силы иметь… – Он сдвинул колпак и почесал в затылке. – Да ты не расстраивайся, – поспешно добавил чародей, заметив выражение лица Дарина. – Оставайся здесь, я тебе письмецо к змеелюдям…

– А что еще нужно? – спросил Дарин, чувствуя, как его надежды рассыпаются карточным домиком.

Попуций поерзал на мраморной плите.

– А вот послушай. Ты уже знаешь, что при жизни я чародеем был не из последних… да что там, скажем прямо, одним из сильнейших волшебников Лутаки я был! Правда, эти болваны из Гильдии Магии никак не желали это признать, завистливые душонки! Так вот, – перебил он сам себя, заметив пристальный взгляд Тохты. – Я, вдобавок к заклинанию, еще и амулет припас, «Лунная пыль» назывался. Сильная штука! – восхищенно проговорил чародей. – Так просто и не раздобудешь, я на черном рынке артефактов купил, был такой на Восточном побережье. Не знаю, правда, существует ли он сейчас?

– Существует, – кивнул Дарин, внимательно слушая рассказ: в душе его снова забрезжила надежда.

– Веришь ли, я и сам иной раз удивляюсь, как это в первый раз у меня так гладко с перемещением прошло? Повезло, иначе не скажешь! Но сколько на черном рынке с меня за амулет содрали, вспомнить страшно! Эти черные контрабандисты родную мать продать тебе могут, причем, по тройной цене! – с досадой проворчал он. – Да только без сильного артефакта, ты, парень…

Басиняда приосанился, горделиво выпятил грудь колесом и сделал шаг вперед.

– У моего господина есть такой амулет!

Мраморная статуя утерла слезы и, переглянувшись с изваянием с соседней могилы, уставилась на людей во все глаза.

– Чудеса! – возбужденно воскликнул Попуций, выслушав Дарина и Тохту, которые, перебивая друг друга, рассказали ему историю с амулетом. Басиянда тоже попытался вставить пару слов, но кобольд оскалил на него зубы и раб тотчас же испуганно умолк. – Чудеса! Жизнь – такая штука: и после смерти нет-нет, да удивит! Вот, проживаю я тут уже сто пятьдесят лет, – чародей обвел рукой кладбище – Скука, скажу тебе, смертная, ха-ха… оцените каламбур! Я при жизни отличался выдающимся остроумием, все завидовали… Так вот, все развлечение у меня теперь – соседей изводить да кляузы писать. Думал, вечно так будет. Ан, нет! Вдруг являешься ты – человек из другого мира, да еще и амулет духов драконов при себе! И сразу понимаешь: все еще очень даже может быть!

Попуций посмотрел в высокое летнее небо, улыбнулся, сорвал с головы колпак и помахал облакам.

– Сильнейший амулет! Его магии с лихвой хватит, чтоб открыть дверь между мирами! Но, парень, – тут чародей оглянулся по сторонам и понизил голос. – Такая вещь – в руках человека?! Ты сам-то понимаешь, чем это тебе грозит?

– Но как же… – начал Дарин и умолк: мимо по аллее неторопливо брел человек. Громадного роста, с ярко-рыжей окладистой бородой, он был уже немолод, но, судя по всему, находился в прекрасной форме: кожаная безрукавка открывала могучую грудь и такие мускулы, что Дарин только вздохнул от зависти.

Рыжебородый гигант был погружен в свои мысли и миновал могилу чародея, даже не заметив ни самого Попуция, сидевшего на мраморном надгробии, ни притихшей компании.

– Кто этот господин? – полюбопытствовал Басиянда, провожая человека взглядом.

– Это генерал Пфафнус, – небрежно махнул рукой маг. – Между прочим, знаменитость! В прошлом, само собой, – тут же пояснил он. – Герой войны, доблестный полководец! Прославился тем, что первым решил вербовать в свое войско обитателей гор. Это с его легкой руки в армии Лутаки появились тролли, гоблины, огры… да что говорить, у него было целое подразделение, полностью сформированное из мирных горных людоедов!

– Людоедов?!

– Отличные ребята, бесстрашные солдаты и Пфафнуса просто обожали! Можно сказать, души в нем не чаяли. А уж как их боялись враги!

– Могу себе представить, – пробормотал Дарин.

– Собственно говоря, существовала только одна проблема: когда на поле битвы выходили людоеды, враг убегал так быстро, что не было никакой возможности его догнать, чтоб сразиться, как полагается! Остальные солдаты очень расстраивались по этому поводу, – Попуций вздохнул. – Когда Пфафнус ушел на покой… Бутфарп тринадцатый, что правил тогда, генерала недолюбливал, завидовал его славе, потому и вынудил в отставку подать! – многозначительно проговорил чародей. – После этого подразделение пришлось распустить: новый военачальник никак не мог найти с людоедами общий язык!

– А зачем же этот господин приходит сюда? – робко осведомился Басиняда: рассказ о мирных горных людоедах заставил его поежиться.

– Навестить солдат, конечно же! Скучает, заняться-то ему нечем. Пфафнус – герой, потому сейчас и в забвении: в наше время на эту специальность спроса нет!

Чародей устроился поудобней.

– Вернемся к разговору, – предложил он. – Приятно, не скрою, поболтать с интересными людьми, ко мне ведь и не приходит никто! Тут, на кладбище, спокойно, конечно, но скучновато! Так, говоришь, приходил за амулетом не кто иной, как Тесс?

Попуций вопросительно посмотрел на Дарина.

– Приходил, ага, – кивнул тот, вспомнив появление повелителя ламий в лавке Дадлиона. – Как думаете, зачем он ему понадобился?

– Давай поразмышляем, – чародей подпер рукой щеку. – Помозгуем. – Я, признаться, при жизни выдающимся мыслителем считался! Не все это признавали, да ведь против очевидного и возражать глупо! Даже недруги признавали за мной недюжинный ум! Вслух, разумеется, не говорили, но я-то знал: это они из зависти замалчивали! – он скромно улыбнулся. – Да, так вот… насчет амулета. На первый взгляд, вроде бы все ясно: между феями и драконами давняя вражда. Всем известно, что феи мечтают покорить драконов, стать повелительницами волшебного мира. Но дело-то в том, – тут чародей с важным видом поднял палец. – Что драконов, хранителей равновесия в мире, покорить не так-то просто!

Тохта тихо зашипел, услышав о драконах, но Попуций не обратил на него внимания.

– Сам посуди, – продолжал он. – Они сильны, могущественны и с теми, кто посягнет на их владычество, расправляются жестоко. Но феи – это достойный противник! Это само коварство и хитрость! Они никогда не действуют напрямую, но всегда – исподтишка. Приводят в действие такие силы, о которых никто и не догадывается, и, заметь, сами – всегда в стороне!

Он глубокомысленно покивал головой.

– Мне про этот амулет не очень много известно. Так…кое-что слышал в свое время. Сильная вещь! Существует ритуал, сложный и опасный, – чародей помолчал, припоминая. – И если совершить….

– То целая армия давно умерших драконов будет подчиняться тому, кто их освободил, так? – подсказал Дарин. – Это я вчера в одной книге читал. В лавке у Дадалиона случайно отыскал и…

– Кому ж придет в голову его совершать? – буркнул кобольд. Разговоры о драконах его сильно нервировали.

Попуций пожал плечами.

– С помощью такой армии можно совершить что угодно.

– Например?

– Например, сразиться с живыми драконами.

При этих словах Тохта поднялся и прошелся туда-сюда, чтобы успокоиться.

– И победить? – беспокойно спросил он.

– Вполне возможно, – чародей задумчиво потер подбородок. – Но мне другое интересно. Мне интересно, почему за амулетом феи послали именно Тесса?

– Ну, как… он же, вроде, их верный слуга? – неуверенно предположил Дарин.

Кобольд подошел поближе и уселся на прежнее место.

– Верный ли? – как-то загадочно отозвался Попуций и погрузился в размышления.

Тохта почесал лапой за ухом. Разговор, в котором без конца упоминались драконы, приводил его в беспокойство и лишал спокойного расположения духа. Конечно, если была бы возможность прямо сейчас немного закусить… тут мысли кобольда потекли совсем в другом направлении. Он вспомнил, что в доме с синими ставнями, на кухне, в корзине с овощами припрятан лакомый кусочек – отличная молодая крыса, настоящий деликатес! Дадалион, конечно, крайне неодобрительно относился к тому, что Тохта прячет повсюду еду, пришлось дать честное слово, что никаких заначек в доме больше нет, взять крысу и демонстративно утащить во двор. Но как только Дадалин отвернулся, кобольд шмыгнул в кухню и надежно закопал свой будущий обед в корзине с овощами. Люди совершенно не понимают, что каждый уважающий себя кобольд прямо-таки обязан делать запасы! Потому-то у Тохты в доме с синим ставнями запасов было предостаточно: и в кухне, и в гостиной за диваном, и даже в лавке – Дадалион и Дарин о том и не подозревали.

Кобольд вынырнул из приятных размышлений о еде и заставил себя прислушаться к разговору.

– А что, если, – задумчиво говорил Попуций. – Хозяйки Тисовой рощи и не догадываются, что повелитель ламий тоже хочет завладеть амулетом?

– Не догадываются? – озадаченно переспросил Тохта. – А разве это не они его посла…

– Я размышляю, – с достоинством промолвил Попуций. – И, как всякий мыслитель, пытаюсь охватить мыслью необъятное! Скажу прямо: мне всегда это удавалось. У меня незаурядный ум и интуиция!

Тохта пренебрежительно фыркнул.

– Гениальный ум и интуиция? – тявкнул он. – Я к ламиям отношусь примерно так же, как к гномам, – тут кобольд дернул хвостом. – Но никогда не поверю, что ламии решатся провести ритуал и заполучить себе армию др… ну, вот этих самых, с крыльями? Для чего? Чтобы покорить ныне живущих др… ни за что не буду произносить это слово, вы и так знаете, о ком я!

Попуций снисходительно улыбнулся.

– Ты тоже не в силах постичь всю глубину моих размышлений, – небрежно заметил он. – Но я поясню.

Чародей стащил колпак и принялся выщипывать нитки из кисточки.

– Вряд ли повелитель ламий собирается вызвать армию духов. Он для этого слишком умен.

– Тогда зачем ему амулет? – теряя терпение, спросил Дарин: разговор с «незаурядным мыслителем» грозил оказаться бесконечным.

Попуций нахлобучил колпак и тонко улыбнулся.

– Может быть, затем, вернуть его драконам?

Услыхав такое, Тохта подобрался к Дарину поближе и пробормотал:

– Он заговаривается! Видно, с головой у него и в самом деле…

– Он возвращает им бесценный амулет, – продолжал Плпуций. – А драконы, взамен за такую услугу, помогают ламиям обрети независимость, освободиться от власти фей? Ламии, свободолюбивые и гордые, страстно хотят освободиться от чужой власти, потому, видно, их повелитель и решил действовать на свой страх и риск за спиной Но, скажу я вам, опасная это затея! Феи очень жестоки и изобретательны в наказании предавших их, да и драконы, вместо того, чтобы снизойти до разговора, могут просто испепелить любого на месте да забрать амулет…

Он проводил задумчивым взглядом плывущее по небу облачко и важно промолвил:

– Это одно из моих предположений. Разумеется, у меня их великое множество!

Наступила пауза. Раб Басиянда, давно переживавший, что приближается время обеда, а они все еще на кладбище, где хороший обед и днем с огнем не сыщешь, осторожно потянул Дарина за рукав.

– Господин… полдень уже миновал, господин, а в это время все порядочные хозяева…

– Отвали, Басиянда! – с досадой сказал «порядочный хозяин», размышляя о странном поведении повелителя ламий. – А, правда, что он когда-то был человеком?

– Ходили слухи, – пожал плечами чародей и, сдвинув брови, принялся сосредоточенно размышлять.

Он почесал в затылке и добавил:

– Разумеется, амулет не должен попасть к феям! Ни в коем случае! Страшно представить, что тогда произойдет! Но ведь ты заберешь его с собой? – он посмотрел на Дарина, тот кивнул. – Пусть он хранится в другом мире, уж туда-то так просто не попасть! Драконы, конечно, не успокоятся, пока не отыщут его, но…

Чародей пожевал губами.

– Может, ты к тому времени уж помрешь? – он посмотрел на Дарина и засмеялся: – От старости, не бойся! Время-то в разных мирах по-разному течет. Здесь – пара дней, а там – полжизни! Конечно, – тут в голосе Попуция появилась некоторая мечтательность. – Лучше всего было бы, если б тебя все же в Лутаке похоронили. Мы б с тобой славно коротали время за дружеской беседой! Эх!

Дарин тяжело вздохнул. Подобные разговоры мало-помалу начали действовать ему на нервы: то Фендуляр мечтал о его смерти, то Попуций, и все – из самых лучших побуждений!

– А знаешь, – прибавил вдруг чародей. – До лунного затмения всего-то пара дней, оставайся здесь, на кладбище! Поговорим по душам, да и предстоящий переход подробно обсудить нужно. Это важно! – он поднял палец. – Я приложу, разумеется, все усилия, чтобы заклинание сработало.

Дарин переглянулся с Тохтой.

– Так оно еще и не сработать может? – въедливо уточнил кобольд.

– Я же умер, не забывайте! – напомнил Попуций. – А заклиние-то живой человек произносить должен. Ну, да ладно, попробуем! – он решительно махнул рукой. – Сегодня же к дежурному некроманту наведаюсь!

– А некромант зачем? – удивился Дарин.

Попуций развел руками.

– Порядок такой: если мертвый захочет магию творить, разрешение должен у некромантов получить. Бюрократия, конечно, да деваться некуда!

Тохта потер лапой мордочку.

– А если откажут?

Попуций хмыкнул.

– Если откажут, я на них такую кляузу напишу! Такую!!! Жизни не отрадуются! – пообещал он так кровожадно, что Дарин от души пожалел несчастных некромантов. А чародей продолжил:

– Так как, парень, остаешься? Для ночевки могу предложить на время соседний склеп: уютное местечко! Там раньше купец упокаивался… остолоп, конечно, каких мало, даже поговорить не о чем было! Он потом решил переселиться подальше от меня, так что склеп пустует. Я туда заглядывал как-то… ничего. Оставайся, а? – гостеприимный Попуций с надеждой посмотрел на Дарина. – Разумеется, как затмение начнется, придется тебе кладбище покинуть: тут много чужой магии, она при переходе мешать будет! Тебе за город выбраться придется…

Дарин покосился на гранитный склеп напротив могилы Попуция.

– Я бы с радостью, да не могу: дел полно, еще в Морское Управление надо.

Чародей огорченно вздохнул.

– Жаль… а я, признаться, надеялся! Ну, присаживайся рядом, – он шлепнул ладонью по могильной плите. – Поговорим о том, что нам предстоит!

… После разговора с Попуцием, Дарин попрощался с Тохтой, у которого были неотложные дела на Привратной площади, и припустил, что было духу к выходу: ему хотелось как можно быстрее оказаться в Морском Управлении.

Возле фонтана по-прежнему сидел молодой некромант, читая книгу. Заслышав шаги, он поднял голову.

– А, это вы. Ну, как прошла встреча? Поговорили?

– Прошла отлично, – заверил Дарин, поспешно нашаривая в кармане монету. – Вот деньги.

– Как он поживает, этот старый склочник?

– Прекрасно поживает, – сообщил парень, нисколько не покривив душой. – Пообещал написать еще одну жалобу на вашу Гильдию!

Некромант тяжело вздохнул.

– Еще одну? Кому на этот раз?

– Королю! – крикнул Дарин уже на бегу.

Он выскочил из ворот, оглянулся по сторонам – нет ли кого – помахал рукой пожилому некроманту, который хлопотал возле новеньких сверкающих погребальных урн и стремглав помчался по улице.

В Морском Управлении Дарин немного успокоился.

Во-первых, в бесконечных коридорах, среди толпы снующих посетителей было нетрудно затеряться, а, во-вторых, что-то подсказывало ему, что на территорию господина Горама ламии вот так запросто войти не посмеют.

Дарин уселся на постамент мраморной статуи Бутфарпа тринадцатого и глубоко задумался.

– Что же делать-то, – бормотал он, рассеянно поглядывая на раба Басиянду, присевшего на корточках у стены. – Что же делать? Домой я, возвращаться, наверное, не буду, мало ли… лучше отсидеться пару дней в Морском Управлении что ли? А потом…

Он прикоснулся к амулету, висевшему на шее.

– Ну, допустим, Тесс здесь не появится. А вот кое-кто из драконов – запросто. У них могущества-то побольше будет…

Он тревожно оглянулся по сторонам, словно ожидая увидеть где-нибудь неподалеку человека в зеленом плаще с золотой пряжкой. Но в Управлении протекала совершенно обычная жизнь: спешили по своим делам писари, рысцой пробегали озабоченные курьеры, возле окна громко выясняли отношения два купца, а над лестницей сидела, нахохлившись, каменная горгулья номер восемь и бросала по сторонам недовольные взоры.

– Ладно, – вздохнул Дарин, поднялся и на всякий случай еще разок обшарил взглядом вестибюль Управления: никого подозрительного по-прежнему не обнаружилось. – Подумаю, как быть, а пока Меркателя поискать, что ли? Подарочек-то вернуть надо!

Дарин оглянулся.

– Басиянда, ты где?

Верный раб, меж тем, приблизившись к лестнице, с удивлением и опаской рассматривал горгулью. Та ответила ему неприязненным взглядом.

– Чего уставился? – сварливым тоном осведомилась она. – Горгулий никогда не видел?

– Я…

– Басиняда, умолкни, – велел Дарин и кивнул знакомой горгулье. – Приветствую, желаю процветания! Ты Меркателя, купца, не видела случайно?

– Приветствую, – буркнула она. – Вчера он тут с Бутасой мимо проходил, а сегодня – не замечала. А это кто? – она указала крылом на Басиянду.

– Это мой… э… э…

– Я раб этого господина, – гордо объявил Басиянда. – Вот мой господин, а я – его верный раб!

– Басиянда, ты опять за свое?! Я ж тебя, блин, просил!

– Кого только тут не увидишь, – брезгливо проговорила горгулья и отвернулась.

Дарин покосился на раба: нужно было как можно быстрее сплавить его обратно Меркателю!

– Не оставай!

– Счастлив буду следовать за тобой, господин, – заверил Басиянда.

Вслед за Дарином он взбежал по широкой лестнице Морского Управления и двинулся по коридору, постоянно оглядываясь на горгулью. Лишь удалившись от нее на приличное расстояние, верный раб воспрял духом и вспомнил о своей прямой обязанности:

– Приветствую, приветствую, почтеннейшие! Я – раб этого господина и я счастлив тем, что я ему принадлежу! – на ходу громко сообщил Басиняда двум помощникам купцов, спешившим навстречу. – Мой господин важная персона и…

Помощники изумленно переглянулись.

– И вас я тоже приветствую, – продолжал Басиянда, обращаясь к хмурому гоблину со свитком в руках. – Мой господин…

– Басиянда, заткнешься ты или нет? – потерял терпение Дарин.

– Конечно, нет. Я же прославляю тебя, господин! – строго ответил раб. – Занимаюсь своим делом, в котором мне нет равных! Помнишь, я рассказывал тебе о правилах? Так вот, второе правило раба: будь красноречив в похвалах своего господина и не бойся переборщить! А я очень хороший раб, все тридцать шесть правил изучил прекрасно! И я…

Дарин резко остановился.

– Мы же договорились! Ты обещал, что будешь прославлять меня молча! Обещал?!

Басиняда согласно кивнул.

– Да, господин. Но я тут подумал на досуге: что толку от того, что я прославляю тебя молча?! Ведь этого никто не слышит! Ты скромен, господин, – неодобрительно продолжал раб. – Пришлось мне поразмыслить и решить, что твоя скромность тоже достойна прославления! А, кроме того, ты щедр, господин, ты добр и хорошо собою, честен, отважен – и все эти качества я просто обязан прославить, как следует!

– Щедр? – недоверчиво переспросил Дарин. – Отважен? С чего это ты взял?

– Второе правило раба, – многозначительно напомнил Басиянда. – Будь красноречив… а я, как видишь, очень, очень красноречив!

Дарин жестом велел ему заткнуться и двинулся дальше.

– Где же Меркатель? – в отчаянии бормотал себе под нос «рабовладелец», стараясь не слушать то, что бубнит сзади «красноречивый» Басиянда. – Где же этот гад?! Ну, попадется он мне, узнает, как рабов дарить!

Возле галереи, ведущей в другое крыло здания, Дарин нос к носу столкнулся с Пулисом: лучший курьер Управления спешил по делам и на ходу грыз большой кусок сыра.

– Привет, Пулис! Ты Меркателя не видел? Он мне позарез нужен!

Пулис поспешно прожевал сыр.

– Привет, привет! Нет, не видел сегодня, – ответил курьер, откусывая очередной кусок и с удивлением разглядывая Басиянду в его диковинном одеянии. – Работы навалили столько, не продохнуть! А кто это с тобой? – спросил он с набитым ртом.

Дарин замялся.

– А это… ну…как бы тебе сказать…

– Я – раб, – горделиво отозвался Басиянда, свысока поглядывая на курьера. – И счастлив быть рабом вот этого почтенного и всеми уважаемого господина!

Он низко поклонился Дарину.

Глаза у Пулиса сделались круглыми.

– Раб?!

Дарин украдкой показал Басиянде кулак.

– Да плюнь ты на его! Лучше меня послушай, Пулис, тут вот какое дело. Это Меркатель все подстроил! Я вчера ему помогал дельце одно улаживать, он хорошо заплатить обещал. Отблагодарить, так сказать. «Я, говорит, дорогой подарок тебе сделаю»! И вот, полюбуйся – Дарин ткнул пальцем в сторону Басиянды. – Вот он, подарок! Каково, а? Раба мне презентовал! Я теперь рабовладелец, понимаешь?

Пулис покачал головой.

– Ничего себе подарочек, – заметил он, снова принимаясь за сыр. – Хлопотный больно… корми его, одевай, обувай!

– Вот и я о том же! Я уж его прогонял, сам посуди: какие у нас в Лутаке рабы?! Откуда? А он не уходит! И что делать – не знаю. Хочу теперь Меркателя найти да обратно подарок вернуть – пусть сам расхлебывает!

– Напрасно, господин! – встрял Басиянда. – И не пытайся, я все равно буду служить тебе! Третье правило раба говорит…

Дарин страдальчески посмотрел на курьера.

– Вот видишь? Так – весь день! То восхваляет, как ненормальный, то правила какие-то твердит. А в промежутках – есть требует!

Пулис тут же запихал в рот остатки сыра.

– Ну и ну, – невнятно пробубнил он. – Требует?!

Басиянда с завистью посмотрел на жующего курьера.

– А у тебя-то как дела? – спохватился Дарин.

Пулис сверкнул глазами.

– Последний день изгнания моего народа, – мрачно проговорил он, отряхиваясь от крошек. – Эти дни мы запомним надолго! Мы сложим песни, чтоб наши потомки помнили об этом, мы сочиним легенды, где подробно поведаем о наших скитаниях. Я потом тебе расскажу, возможно, даже спою, послушаешь!

– Обязательно, ага, – поспешно отозвался Дарин. – О скитаниях, значит?

В конце коридора показалась гигантская фигура господина Горама.

Пулис торопливо пригладил растрепанные волосы и кинулся навстречу.

– Господин Горам, господин Горам! – заверещал он.

За главой Морского Управления бледной тенью трусил Барклюня. Заметив Дарина, секретарь тотчас направился к нему.

– Привет, Барклюня, желаю процветания! Держи, вот перевод документов, что ты просил, – Дарин протянул ему свернутые в трубку листы. – Один листок помят немного, но это ерунда. Слушай, ты Меркателя не видел?

– Нет, – отозвался тот, нервно озираясь по сторонам. – Вообрази себе, что за история со мной сегодня произошла! Наша горгулья номер восемь, та, что постоянно пропадает, навещает родственников в соседнем замке, решила…

– Барклюня! – перебил его Дарин. – Ты лучше мою историю послушай! Не только тебе не везет! Вот, полюбуйся-ка, – он ткнул пальцем в сторону: там, у стены скромно стоял раб Басиянда.

– Кто это?

– Это, блин, мой раб! Меркатель подарил. Всучил и смылся куда-то! И что мне теперь делать?

Барклюня подумал, теребя краешек папки.

– На свободу отпусти, – предложил он.

– Не идет! – воскликнул Дарин так громко, что господин Горам прервал беседу с Пулисом и оглянулся.

– Я вчера битый час растолковывал, что нет у нас в Лутаке рабства, но он как уперся на своем, так и стоит! Желает быть рабом – и все тут!

Секретарь бросил в сторону раба удивленный взгляд.

Басиянда тонко улыбнулся.

– И что же ты с ним делать-то будешь?

– Ну, что… – уныло протянул Дарин. – Вот, Меркателя ищу…

Барклюня почесал кончик носа и вздохнул.

– А у нас с утра такое, вообрази себе, происшествие произошло, – начал секретарь, понизив голос. – Рассказал я вчера господину Гораму о том, что в Морской тюрьме случилось. Господин Горам выслушали внимательно, за самоуправство мое не рассердились и только заметить изволили, что старшего тюремщика Мунгара самого бы не мешало на бирюзовые рудники отправить. Велели мне приказ подготовить, чтоб делу этому – о несоблюдении «Закона о трех днях» – ход дать.

– Так значит, не зря мы с тобой вчера как угорелые бегали? Удалось вам Мунгара прижать?

– Если бы, – вздохнул Барклюня. – Сегодня рано утром, вообрази себе, являюсь в Управление, а в приемной уже тюремные стряпчие сидят! Лично принесли документ о том, что суд был проведен, как предписано, просто они приказ оформить и в Морское Управление доставить не успели. Все как положено! И свидетели, говорят, имеются, что суд был проведен. Полная тюрьма свидетелей! Каждый стражник клянется, что никаких законов господин Мунгар отродясь не нарушал.

– Эх… – с досадой сказал Дарин.

– Вот именно, – кивнул Барклюня. – Я, вообрази себе, понимаю, что приказ они ночью задним числом состряпали, а доказать ничего не могу! Стряпчие старшего тюремщика хуже бубонной чумы боятся!

Он пожал плечами.

– Да, блин, – огорченно протянул Дарин.

– А я еще спросить-то хотел, – спохватился секретарь. – Вчера возле трактира, когда я птицу того… гм… что за штуку ты нашел? В мешочке замшевом, на орех похожа? Что это было?

– Это? – Дарин замялся: втягивать приятеля в новые неприятности ему очень не хотелось. – Да так, ерунда. А вот скажи, Барклюня, ты в Управлении сегодня долго сидеть будешь?

– Как обычно – до полуночи, а, возможно, и дольше. Столько работы, вообрази себе!

– До полуночи? – Дарин задумался. – Это хорошо. Я, пожалуй, зайду, посидим, поболтаем. Кого-нибудь из призраков за пивом пошлем. А?

– За пивом? – секретарь оживился. – Знаю я тут неподалеку отличный трактир, там, вообрази себе, если два кувшина пива покупаешь, то третий…

Господин Горам закончил разговор, кивнул Пулису и величественно двинулся по коридору дальше. Пулис вытащил из кармана еще один кусок сыра, откусил и помчался куда-то по неотложным курьерским делам.

– Барклюня! – прокатился по коридору громовой голос, секретарь вздрогнул и пустился вслед за своим начальником.

Дарин посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на раба, повеселевшего при разговоре о пиве:

– Пошли, Басиянда…

На главной площади, возвещая о том, что в Лутаке наступил полдень, звучно пробили часы.

– Господин, – почтительно поклонившись, обратился Басиянда. – Осмелюсь напомнить, господин, что наступило время обеда. Все почтенные хозяева должны озаботиться едой для своих рабов.

Дарин тяжело вздохнул. Он, мало-помалу, начинал преисполняться к рабовладельцам самым настоящим сочувствием и жалостью. Если уж один-единственный раб способен так изобретательно и качественно отравлять жизнь, то страшно подумать, что могут учинить десять или двадцать рабов!

– Может, подождешь немного? – с надеждой спросил он. – Сейчас Меркателя отыщем, он тебя и покормит. А?

– Никак невозможно, господин, – вежливо, но непреклонно отвечал Басиянда. – Мой долг – служить тебе, а делать это на пустой желудок – величайшее неуважение!

Дарин от души выругался и поплелся по коридору – искать обед для своего раба.

…На первом этаже, в уголке просторного холла, приютилась небольшая лавочка, торгующая съестными припасами. Там всегда топились покупатели, вот и сейчас у прилавка стояли два гоблина в форме писарей Управления и размышляли, чем бы перекусить. На прилавке имелась еда на любой вкус, продавала же эту снедь водяная кикимора Фофанита. Несмотря на то, что торговлю она вела уже без малого сотню лет, по меркам кикимор Фофанита считалась молодой, можно даже сказать – юной, а потому никак не могла избавиться от застенчивости, которая доставляла ей немало хлопот: все водяные кикиморы женского пола почему-то страшно стеснялись людей. Пока она продавала еду какому-нибудь представителю магической расы – гоблину или гному – дело шло прекрасно: большинство из них отлично знало язык водяных кикимор, если же случалось затруднение, Фофанита легко переходила на гоблинский или оркский. Но стоило подойти к прилавку человеку, юная кикимора начинала волноваться и от застенчивости краснела, верней, зеленела от макушки до пяток.

Дарин приблизился к прилавку и принялся разглядывать еду, одновременно мрачно прикидывая, какую финансовую брешь пробьет в его и без того небогатом бюджете наличие раба. Наконец, гоблины, прикупив пару ломтей хлеба, переложенных подозрительного вида копченым мясом, удалились, громко обсуждая на ходу последний приказ господина Горама «О недопустимости принимать на работе вид, отпугивающий посетителей». Дарин знал, что появлением приказа гоблины были обязаны младшему писарю Бураре: тот обладал задатками мага и по молодости лет позволял себе вольности, превращаясь иной раз в гигантскую мышь, чем страшно пугал хорошенькую гоблиншу из отдела казначейства, до смерти боявшуюся мышей.

– Приветствую, Фофанита, – проговорил Дарин, изучая разложенную на прилавке разнообразную снедь. – Желаю процветания!

Фофанита мгновенно приобрела нежно-зеленый оттенок. Басиянда, увидев такое, остолбенел и выпучил глаза.

– Басиняда, не пялься, – сквозь зубы пробормотал Дарин, не глядя на кикимору, чтоб та не смущалась еще больше.

– Приветствую, господин Дарин, желаю процветания, – заикаясь от смущения, пролепетала та и затеребила косы, ставшие цвета молодой травы. – Чего желаете? Улитки свежие получены, лягушки живые, только что из болота, закуска из тины, сладкий паштет из волчьей ягоды, хрустящие жареные пиявки…

– Спасибо. Басиянда, хочешь пиявок? – осведомился Дарин и прибавил вполголоса: – Да не смотри же ты на нее, дурак, не видишь: она уже позеленела вся! Водяные кикиморы страшно стесняются людей!

Раб поспешно уткнулся взглядом себе под ноги.

– Если мой господин пожелает, я, конечно, стану есть пиявок, – самоотверженно заявил он, рассматривая пол. – Хотя не слышал ни разу, чтобы приличные господа кормили своих верных рабов столь необыкновенным кушаньем. Это, наверное, очень дорогое и изысканное блюдо, оставьте его себе, господин. А мне, вашему верному рабу, подойдет и простой кусок хлеба с мясом или рыбой и кружка воды. Хотя молоко или пиво было бы, конечно, предпочтительней. Не буду возражать и против каши или похлебки, особенно мясной. Можно добавить к этому тушеной репы и других овощей. Я, как видите, неприхотлив в еде, господин!

Дарин полез в карман за деньгами.

– Фофанита, дай для моего верного раба, чтоб ему провалиться, хлеба и мяса…

– Отличное мясо, господин Дарин, – застенчиво шепнула кикимора, ловко отрезая кусок. – Водяная крыса была совсем молодой. Мой отец изловил ее вчера вечером.

– Крыса? – испуганно пискнул Басиянда.

– Прекрасно, Фофанита. Мой раб, чтоб ему пусто было, обожает водяных крыс!

Он взял румяную теплую лепешку, и сунул Басиянде.

– Ешь, не бойся! Водяной крысой кикиморы называют гусей.

– Но почему?

– Понятия не имею, – буркнул Дарин. – И никакой возможности узнать нет: не очень-то кикиморы с людьми общаться любят…

Басиянда ухватил лепешку обеими руками и тут же откусил чуть ли не половину. На лице раба появилось выражение неописуемого блаженства.

– Приготовить лепешку и для вас, господин Дарин? – отважилась спросить кикимора, позеленев до такой степени, что стала напоминать обросший мхом валун.

Дарин пересчитал оставшуюся наличность и вздохнул.

– Нет, спасибо… может, в другой раз. Пойдем, Басиянда! Желаю процветания, Фофанита!

…Аппетитный запах жареного мяса и аромат теплой лепешки сильно отвлекали Дарина от поисков Меркателя. Парень с завистью покосился на Басиняду: раб уписывал обед за обе щеки и выглядел совершенно счастливым. Возле громадного портрета «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами», Дарин ненадолго остановился и, стараясь не обращать внимания на чавкающего раба, задумался: где же мог скрываться купец? В Управлении его не было, так не прочесать двор, попутно завернув к складам? Уж там он точно отыщется! Приняв такое решение, Дарин воспрял духом.

– Басиянда, за мной! – скомандовал он, припустив к выходу, но тут же сбавил скорость и поклонился: навстречу неторопливо шествовали гоблин Марголин и карлик Куз.

– Опись, как видите, полная и включает в себя абсолютно все предметы, находящиеся в Управлении, – говорил Марголин, на ходу вытирая лысину носовым платком.

– Да, но фонтан с говорящими рыбами, тот, что во дворе, меня решительно смущает, – карлик Куз остановился и развернул свиток. – Поведения рыб пока касаться не станем, хотя не могу не заметить, что песня «Крошка-карлик к подружке пришел» несколько…э…несколько фривольна. Там такие смелые рифмы… гм. Не могу понять, почему рыбы начинают распевать ее, едва завидев меня? Но вернемся к делу. Тут, в перечне, вижу отчетливо: «Фонтан и десять говорящих рыб, общей стоимостью десять серебряных лемпиров».

– Так и есть, – кивнул Марголин. – Кстати, на бассейн наложено заклинание сохранности, дабы никто на рыб не покусился.

– Это похвально, но я о другом. Стало быть, каждая рыба стоит один серебряный лемпир, так?

– Так, – подтвердил гоблин.

– А между тем, одна из рыб вчера заявила мне следующее…

Они свернули за угол, и Дарин так и не узнал, что заявила новому завхозу говорящая рыба. Они с Басинядой прошли крытой галереей и оказались в Восточном крыле Управления. Здесь находился отдел казначейства, а потому всегда было полно народу, а сейчас, в полдень, происходило самое настоящее столпотворение: ровно через час пунктуальные гоблины-казначеи прекращали прием посетителей до следующего дня. Дарин с трудом пробился сквозь толпу помощников купцов, торговцев и стряпчих, занимающихся оформлением документов на морские перевозки, и оказался на лестнице. Здесь он перевел дух и оглянулся.

– Ты тут, Басиянда? Дуй за мной!

– Господин, – как можно почтительней начал раб, но Дарин не слушал. Он сбежал по ступеням, вылетел во двор и возле одной из колонн галереи заметил капитана Солоку. Бравый капитан стоял, прислонившись к колонне, и потягивал что-то из фляжки.

– Приветствую, желаю процветания! – торопливо выпалил Дарин. – Вы не видели…

– Хвала небесам, я наконец-то его отыскал! – не слушая его, заявил Солока.

– Кого?

– Это несчастного парня, жениха красавицы Ичли. Ну и характер у девицы: прочесала все прибрежные трактиры, осмотрела все корабли, перевернула всю гавань и порт! – он указал фляжкой на бухту, где, покачиваясь на волне, стояли корабли. – Жаль, женщин в таможню не берут! Из этой красотки получился бы отличный таможенник: она бы любую контрабанду вмиг отыскала!

Капитан Солока отхлебнул из фляжки и покачал головой.

– Право, – сказал он с легким недоумением. – В мое время девушки другими были. Робкие… трепетные… нежные, как цветок. А теперь, видно, все переменилось. Слова им поперек не скажи!

Он вздохнул.

– Это точно, – пробормотал Дарин, припомнив свой собственный небогатый опыт общения с прекрасным полом. – Им лучше не перечить, здоровее будешь.

Он покосился в сторону, туда, где возле мраморного вазона с душистым горошком, стояли двое: девушка и и молодой человек.

– Беседуют, – пояснил капитан, отхлебывая из фляжки.

– Беседуют? – Дарин хмыкнул. – Да парень-то и слова вставить не успевает! Это не беседа получается, а допрос с пристрастием!

Он пригляделся повнимательней.

– Точно! Эта… как ее? Ичли сама задает вопросы, сама на них отвечает и сама же сердится!

– Участь несчастного решена, – меланхолично ответил Солока, завинчивая пробку. – Собственно говоря, она был решена с того самого момента, как они встретились. Жених, конечно, попытался сбежать, но невеста пошла по следу, обложила жертву и лишила всякой способности к сопротивлению, – он вздохнул. – Еще никому не удавалось спастись бегством от женщины, если она твердо решила выти за тебя замуж!

Дарин посмотрел на красавицу Ичли, на молодого человека и преисполнился к нему жалости.

– Как бы ему помочь? – спросил, забывая на время о собственных проблемах. – Ведь погибает человек!

– Бесполезно. Уж поверь моему опыту, – сказал Солока.

– Мой господин сможет! – бесцеремонно влез в разговор Басиянда.

Капитан Солока только сейчас обнаружил, что при разговоре присутствует кто-то еще.

– Это кто?

– Бисянда, – сдержанно представил его Дарин. – Но вы не обращайте на него внимания. Он…

– Я раб этого господина и я счастлив…

– Раб?! – Солока посмотрел на Басиянду и снова потянулся за фляжкой.

– Подарок, – мрачно пояснил Дарин. – От Меркателя. Теперь я – рабовладелец!

Солока захохотал.

– Смешно, блин, – согласился «рабовладелец». – А вы его не видели?

– Видел, – кивнул капитан, откручивая с серебряной фляжки крышечку. – Совсем недавно. В Управление шел, пошлину на товар оформлять.

Дарин подумал немного, посматривая в сторону красавицы Ичли и ее жениха.

– Значить, в Управление… к таможенникам пошел, наверное. Слышали новость? Горам почти весь таможенный отдел уволил, говорит, такие взятки брали, что…

– Мне ли не знать? – философски сказал капитан Солока и сделал большой глоток из фляжки.

– А с прошлой недели таможенниками мороки служат. Барклюня говорит, Горам ими очень доволен: усердные, честные и взяток не берут – зачем привидениям деньги? Некоторые посетители пугаются, конечно, ну, да ничего, привыкнут со временем. Ну, пойду искать Меркателя. Басиянда, не отставай! Желаю процветания!

Солока в это время как раз снова приложился к фляжке, поэтому только кивнул.

Дарин, сломя голову, бросился назад в Управление.

Битый час он носился по просторным и гулким коридорам, заглядывал в кабинеты и приемные, побывал и в таможенном отделе, где новые служащие-мороки прилежно скрипели перьями, выписывая пошлины, но Меркатель как сквозь землю провалился. Один раз Дарину показалось, что он видит в конце коридора знакомую фигуру в фиолетовом одеянии, но фигура эта шмыгнула за угол так проворно, что парень и опомниться не успел. Спохватившись, он с топотом пронесся по коридору, завернул за угол – купца и след простыл.

– Блинский фиг, – с досадой пробормотал Дарин, остановившись возле открытого окна и вытирая со лба пот. – Что ж мне за ним, всю жизнь гоняться, что ли?!

– Господин, – заискивающе начал Басиянда. – Не стоит тратить время на бесплодные поиски. Не лучше ли возрадоваться жизни? Ты молод, господин, здоров, красив, у тебя имеется собственный раб и…

– Имеется раб, вот именно! Вот поэтому-то я и не могу возрадоваться жизни! – сердито отрезал Дарин. – Где же этот проклятый Меркатель?

Горгулья номер восемь, которая сидела под потолком в компании летучих мышей и злословила по поводу завхоза Куза, обратила на него хмурый взор.

– Все еще ищешь? Он только что пробегал мимо, – сообщила она. – Так несся, будто убегал от кого-то! На склады собирался.

– Отлично! – просиял Дарин. – Спасибо! Желаю процветания.

– Процветешь тут с новым завхозом, как же… – недовольно пробурчала горгулья и отвернулась.

Спустя немного времени, Дарин уже торопливо шел по берегу.

Только сейчас он заметил, что за беготней и прочими приключениями прошел почти весь день и над Лутакой сгущались сумерки. Здесь, как и в любом южном городе, темнело быстро: только что полыхал закат над зеленой морской гладью, а вот уж небо с одного края погасло, стало темно-синим, и теплая мгла южной ночи окутала улицы.

Дарин шагал вдоль темного парка, слушая, как шумят деревья и набегают на берег волны. Мягкий ветер нес в лицо мельчайшую водяную соленую пыль. Вдалеке, возле складов горели факелы и сновали черные фигуры.

– Басиянда, шевелись!

Раб послушно припустил рысцой.

– Сейчас верну тебя – и дело с концом, – бормотал Дарин. – Не нужен мне раб!

– Ошибаетесь, господин, очень ошибаетесь, – горячо возразил Басиянда. – Такой хороший раб нужен каждому!

Парень отмахнулся.

– Слышал уже…

– И напрасно ты, господин, разыскиваешь купца Меркателя, – настойчиво продолжал Басиянда, не горевший, почему-то, желанием возвращаться к прежнему хозяину. – Отчего бы нам не отправиться в тот уютный дом с синими ставнями? А! Я забыл там мой коврик! Господин! – Басиянда вдруг остановился, как вкопанный. – Давайте вернемся за ковриком! А завтра или послезавтра…

Дарин тоже остановился и повернулся к упрямому рабу.

– Ты эти уловки брось, ясно? – грозно сказал он. – Коврику твоему цена – медный лемпир в базарный день! К тому же, слышал ведь: домой я сегодня не собираюсь. В Управлении с Барклюней сидеть буду. У него срочная работа, он всю ночь документы писать собирается. Поэтому мы с ним пошлем кого-нибудь из призраков за пивом и…

– Слышал, господин. Тогда и я с вами останусь, – решительно заявил Басиянда, не забыв поклониться. – Долг раба – всюду сопровождать своего хозяина, хочет того господин или нет. Это правило номер семь! К тому же, я уверен, что у твоего друга, господина Барклюни, найдется лишний кусок хлеба с мясом и сыром. Я смогу поужинать и прикорну где-нибудь возле двери!

Дарин, не дослушав, махнул рукой и двинулся дальше.

– Еще чего! Нам только тебя и не хватало! К Меркателю сейчас отправишься, понял? И разговор на этом окончен!

– Долг раба – не перечить своему хозяину, но…

– Умолкни!

Налетевший ветер зашумел листвой. В кустах что-то быстро прошуршало, словно кто-то невидимый крался там, в темноте, на мягких лапах.

Басиянда снова остановился.

– Господин, – тревожно окликнул он. – Почему же ты хочешь вернуть меня Меркателю?

– Сколько можно твердить тебе одно и то же?! Не нужен мне раб, понял? – с досадой воскликнул Дарин. – Я это уже сто раз говорил! И давай, шевелись, не стой, как столб!

Он прошел несколько шагов и оглянулся.

Раб Басиянда стоял на прежнем месте и смотрел вслед. Дарин стиснул зубы. Больше всего на свете ему захотелось вдруг побить строптивого раба или хотя бы дать ему по уху. Минуту или две Дарин всерьез обдумывал заманчивую мысль, потом вздохнул и решил пока что ограничиться увещеваниями.

– Послушай, Басиянда, – терпеливо начал он. – Рабом, конечно, хорошо работать, но ты же человек взрослый и должен понимать… к тому же, слышал ведь: я через пару дней… э… уеду. А тебя я с собой не возьму, даже и не мечтай!

На лице Басиянды появилось выражение упрямой решимости.

– Ну, и стой тут до утра!

Кипя от злости, Дарин пошел дальше. Он твердо решил отыскать Меркателя, если даже для этого ему придется потратить всю ночь и вернуть «подарок». Миновав темный парк, он не выдержал и оглянулся.

– Басиняда! Ты где?

В кустах что-то быстро прошуршало, хрустнуло, и из зарослей внезапно метнулось что-то огромное и черное. Огромная тень взвилась в воздух и тяжелые лапы мягко и сильно толкнули Дарина в грудь.

Он упал, чувствуя, как в спину больно врезались мелкие камешки и осколки ракушек. До его слуха донеслось приглушенное пофыркивание, будто где-то рядом находилась громадная кошка, потом послышался леденящий душу звук: негромкое рычание, зародившееся в чьей-то могучей утробе. Из темноты возникло чудовище с горящими зелеными глазами. Лежа на спине, беспомощный и безоружный, Дарин с ужасом смотрел, как оно подходит все ближе и ближе. Разумом он понимал, что надо бежать, спасаться, но от страха оцепенел и не в силах был даже пошевелиться. Огромный зверь приблизился, фыркнул, обнюхивая добычу, поставил лапы на грудь Дарина и приблизил морду к самому его лицу. Он чувствовал на себе горячее дыхание чудовища, но сам не мог даже вздохнуть: то ли оттого, что на грудь давили тяжелые лапы, то ли потому, что от ужаса совсем забыл, что полагается дышать. Наклонив голову, страшный зверь пристально разглядывал человека, точно соображая, растерзать ли его немедленно или немного погодить, а Дарин, как загипнотизированный, не мог отвести взгляда от светящихся зеленых глаз. От недостатка воздуха в голове начало звенеть, перед глазами поплыли огненные точки. Он попытался вздохнуть, но чудовище уловило слабое движение под лапами и негромко рыкнуло, оскалив клыки – Дарину почудилось, что зубов в пасти было гораздо больше, чем положено природой. Прижав уши, чудовище снова зарычало, глаза его зловеще вспыхнули, и Дарин отчетливо понял, что сейчас первый раз в жизни, потеряет сознание и это даже к лучшему: по крайней мере, не почувствует, как его цивилизованного человека с высшим образованием, будет пожирать какой-то доисторический зверь, словно удравший с картинки учебника по палеонтологии.

Черное небо, крупные звезды, темные деревья, горящие глаза твари, – все это вдруг закружилось, сливаясь в один светящийся круг, завертелось все быстрей и быстрей, и когда стремительная карусель уже подхватила и понесла его, откуда-то издалека, словно через слой ваты, послышался негромкий голос:

– Рихша, назад!

… Очнулся Дарин оттого, что кто-то немилосердно тряс его и истерически причитал.

– Господин! Господин! Может быть, его водить полой… то есть, я хотел сказать, полить водой? Когда я волнуюсь, я всегда путаю слова!

Он разлепил глаза: над ним наклонялся встревоженный Басиняда.

– Я тебе полью… – заплетающимся языком пригрозил Дарин.

Заметив, что хозяин очнулся, верный раб тут же расплылся в улыбке.

– Вот видите, господин, как это замечательно, иметь такого сообразительного и умного раба! – назидательно проговорил он. – И, быстрого как ветер, к тому же! Я увидел, что на тебя напало чудовище, и мгновенно понял, что надо делать!

– Что? – пробормотал Дарин, чувствуя, как мир вокруг стремительно вращается то в одну, то в другую сторону.

– Бежать, конечно же! Я, быстрее молнии, помчался назад к Морскому Управлению, в поисках спасения и у самых ворот встретил твоего друга, вот этого господина! И он сразу же поспешил тебе на помощь! – раб кивнул в сторону. Тут только Дарин увидел, что рядом с Басияндой стоит капитан Солока. Вид у него был встревоженный.

– Эй, парень, ты жив?

Дарин поморгал глазами, соображая.

– Точно не знаю… не уверен. Наверное…

– Мы спешили изо всех сил, господин, кричали, размахивали руками, чудовище заметило нас и тут же скрылось!

– Точно, так и было, – кивнул Солока, помогая Дарину подняться.

– Твой… э… раб чуть с ног меня не сбил. Вопил во все горло, что на тебя напал какой-то зверь. Мы прибежали сюда, спугнули его. Кто это был? Я толком разглядел…кто-то вроде громадной кошки?

Дарин кивнул. Его слегка мутило, ноги были, как ватные и Басиняда заботливо поддержал своего хозяина, продолжая трещать о том, как кое-кому несказанно повезло с рабом.

Капитан Солока вынул из кармана плоскую серебряную фляжку и отвинтил крышечку.

– Я уж думал – и костей твоих мы тут не найдем, – признался он, протягивая фляжку. – Не слыхал, чтоб здесь водились такие твари! Откуда бы это они появились? В Огненных землях, на островах Пряного Ветра – там кого только нет, расскажу – не поверишь! Но тут, в Лутаке? Странно, – он пожал плечами. – Давай-ка, хлебни, тебе не помешает.

Дарин послушно хлебнул, сделав по неосторожности большой глоток, и тут же почувствовал, что глаза у него полезли на лоб.

– Крепковато с непривычки, – усмехнулся Солока и хлопнул по спине кашляющего парня. – Зато мозги прочищает хорошо!

Действительно, не прошло и минуты, как Дарин почувствовал, что сознание его прояснилось.

– Ах, господин, – продолжал суетиться Басиянда: он отряхнул песок с рубахи «господина», поправил кожаный жилет, и даже протер подолом своего балахона хозяйские башмаки. – Если бы не я, это чудовище загрызло бы тебя! Как хорошо, что у тебя есть раб, правда? Надо бы ввести в Лутаке этот полезный и разумный обычай – покупать себе рабов. Я спас тебе жизнь, господин, – настойчиво повторил он. – А ведь ты хотел вернуть меня Меркателю! Но теперь ты сам видишь, как я тебе пригодился!

– Так кто это был? Что за чудовище? – допытывался Солока. – Не разглядел?

Он снова протянул Дарину фляжку, но тот отрицательно потряс головой: в груди у него и после одного-единственного глотка бушевал настоящий пожар.

– Чудовище? Басиянда, уймись, не надо чистить мои сандалии… это, знаете, одного моего знакомого зверюга.

Капитан удивленно поднял брови.

– Точно, точно, – кивнул Дарин. – Он говорил как-то, что вместо кошки ее держит. Кстати, вы его тут не заметили? Такой – темноволосый, в куртке кожаной?

Солока покосился на темные кусты.

– Не видел. А кто это?

– Да так, – Дарин с сожалением оглядел располосованную когтями Рихши рубаху. – Коллекционер известный… любитель антиквариата… цацки всякие собирает. А кто по-хорошему не отдает, тот пусть на себя пеняет.

– А я видел, я видел! – заторопился Басиянда. – Я заметил, когда обернулся на бегу! Он обыскивал тебя, господин! Что он искал? Уж не аму…

– Заткнись, Басиняда! – поспешно оборвал его Дарин.

Тот умолк, однако вид сохранял такой таинственный и многозначительный, что у Дарина снова зачесались руки: так и хотелось съездить раба по уху.

Солока стоял, переводя взгляд с Басиянды на Дарина, завинчивая крышку на фляжке.

– Господин, пойдем в Морское Управление! Вдруг это чудовище появится еще раз? А пока нас трое, оно нас не тронет. Пойдем, господин, умоляю! А купцу Меркателю ты меня завтра вернешь или послезавтра или еще когда-нибудь.

Он с мольбой уставился на Дарина. Тот заколебался и Басиянда выдвинул последний аргумент:

– Господин, подумай сам: если это чудовище меня сожрет, тебя некого будет возвращать! А если оно сожрет тебя, то мне волей-неволей придется искать нового хозяина. А в Лутаке это так трудно, так трудно!

Дарин посмотрел в сторону складов: после того, что произошло, ему и самому не очень-то хотелось идти вдоль темного парка. С бравым капитаном было, конечно, не так страшно, но не может же он сопровождать их с Басияндой в поисках купца? Хватит с него и госпожи Ичли с ее пропавшим женихом!

– Ладно, – нехотя проговорил Дарин. – Вернемся в Управление.

Весь обратный путь Басиняда тревожно озирался по сторонам, прибавлял шаг, то обгоняя Дарина и Солоку, то поджидая их и успокоился, только оказавшись возле высоких кованых ворот Морского Управления.

– Ты в безопасности, господин! – объявил он так торжественно, будто лично обеспечивал охрану Дарина. – Можешь больше ничего не опасаться!

Солока посмотрел на темный парк, в зарослях которого, вполне возможно, все еще бродила громадная кошка, потом перевел взгляд на Дарина.

– Сдается мне, – проговорил он негромко и очень серьезно. – Ты впутался во что-то очень опасное, а? Я до чужих секретов не охотник, – торопливо добавил он, видя, что Дарин открыл рот, чтобы все отрицать. – Захочешь – сам расскажешь, а нет – дело твое. Но имей в виду: если что, – Солока кивнул в сторону бухты, где покачивались на волне корабли. – Вон там стоит моя «Подруга ветра». Я всегда возьму тебя на борт. В любое время. Понял?

Дарин молча кивнул.

Капитан Солока хлопнул его по плечу, повернулся и направился к бухте. Дарин смотрел ему вслед и очнулся только тогда, когда Басиянда деликатно кашлянул.

– Чего тебе?

– Господин, – тревожным голосом начал раб. – А тот человек, что обыскивал тебя… хозяин кошки… он нашел, что искал? Я имею в виду…

Басиянда замялся.

– Что? Амулет? – Дарин поковырял пальцем дыру, оставленную Рихшей. – Рубаху испортила, зараза… нет, не нашел. Я его в надежном месте прячу, так сразу и не найдешь, ясно? Хотя, если б времени у него побольше было, наверное, отыскал бы…

Басиняда подумал минуту.

– А где господин его прячет?

– Ну, – Дарин замялся. – В… гм… э… в общем… неважно. А тебе-то какое дело? – спохватился он. Вечно суешь свой нос куда не просят! Имей в виду, – грозно добавил Дарин. – Будешь задавать много вопросов, отдам Меркателю. Заруби себе на носу, понял?

Басиянда недовольно засопел.

– Я только что спас тебе жизнь, господин, – мрачным голосом напомнил он. – А ты…

– Ладно, ладно! – поспешно перебил его «господин». – Снова завелся… я уже понял, что обречен быть рабовладельцем. Вопрос ясен! Заткнись только.

Басиянда мгновенно повеселел.

– Господин, – как можно почтительней сказал он и поклонился. – Уже почти ночь, господин, а мы пропустили время ужина. Вечером все почтенные хозяева кормят своих рабов…

– Опять?! – Дарин почесал в затылке. – Эх, блин. Ну и жизнь у рабовладельцев, врагу не пожелаешь! Скажи, Басиянда, все рабы такие прожорливые? Или это только мне так повезло?

Раб почтительно поклонился.

– Тебе повезло, господин!

– Так я и думал, – вздохнул Дарин. – Ладно, может, у Барклюни сейчас чем-нибудь съедобным разживемся. Пойдем…

Они двинулись к Управлению.

Басиняда уверившись, что угроза быть возвращенным прежнему хозяину миновала, погрузился в мечты об ужине. Он прекрасно помнил, что Дарин и Барклюня планировали послать вечерком кого-нибудь из призраков за пивом и обдумывал, как бы попрозрачней намекнуть хозяину, что все порядочные рабовладельцы охотно и щедро делятся пивом со своими рабами. Дарин же, не подозревая о далекоидущих планах Басиняды, ускорял и ускорял шаг: ему хотелось побыстрей оказаться за воротами Управления, а уж туда и ламиям и монстрам вроде Рихши вход был заказан. Но когда до ворот оставалось всего пять-шесть шагов, как из-под земли возникла вдруг крошечная фигурка и отвесила низкий поклон.

– Приветствуем тебя, мастер Дарин и желаем процветания! – пропищал робкий голосок.

Тот остановился.

– Э? – с недоумением спросил он, разглядывая человечка. – Овражные гномы? Вы снова тут?!

– Мы гномы-овражники, мы прибыли в Лутаку из…

– Дальше можешь не продолжать, – твердо заявил Дарин. – Потому что болтать с вами мне сегодня некогда!

С этими словами он обошел гнома и решительно направился к воротам. Гном торопливо посеменил за ним.

– Мастер Дарин…

Тот нехотя остановился.

– Чего тебе? Кстати, ты кто?

– Овражный гном, мастер Дарин, – услышал он тот же голосок.

– Это понятно. Я спрашиваю, как тебя зовут?

– Дюф, мастер Дарин, да.

– Дюф, ага. Ты вроде вчера в шляпе был? А сегодня – нет. А без шляпы я тебя от остальных отличить не могу, – пояснил он. – Вы ж друг на друга похожи, как две капли воды!

– Шляпа, да, – сокрушенно кивнул Дюф. – Такая прекрасная была шляпа. Ее больше нет!

– Ясно, – кивнул Дарин. – Тяжелая утрата. Собственно говоря, вчера я так и думал, что ей конец. Ты ее так мусолил, что… ладно, – перебил он сам себя. – Скажи-ка, почему все еще возле Управления околачиваетесь? Не пора ли вам домой? Или вы решили в Лутаке задержаться?

– Задержаться, мастер Дарин, задержаться, да, – кивнул гном. – Я и остальные, задержались, да.

– Остальные тоже тут?

Гном обернулся: возле темных кустов, как по команде, появилось еще шесть гномов. Они поклонились Дарину и хором что-то пропищали.

– Прекрасно, – кисло отозвался тот, оглядывая гномов. – И в чем дело? Только не говорите, что тот тип, ваш господин, снова попал в кутузку!

– В кутузку?!

– В тюрьму! За решетку! В острог!

– Нет, нет, – поспешно проговорил Дюф. – Он не попал в тюрьму. Вон же он, мастер Дарин!

Дарин вгляделся в темноту. На краю бассейна с говорящими рыбами смутно угадывался чей-то силуэт. Он пригляделся получше: на бортике сидел вчерашний арестант и ел хлеб, отламывая куски от целой краюхи. Говорящие рыбы, к удивлению Дарина, почему-то молчали, и не просто молчали, а вообще никак не обнаруживали свое присутствие. При виде скромной трапезы бывшего арестанта, Дарин вспомнил, что с утра ничего не ел и решил, что в кабинете у запасливого Барклюни наверняка отыщется что-нибудь повкуснее, чем краюха хлеба.

– Слушай, Дюф. Если гномы-садовники вашего господина около бассейна увидят, накостыляют ему по первое число. Овражникам сюда нельзя заходить, а вы еще и его притащили!

– Мы не тащили нашего господина, он пришел сам, – с готовностью ответил гном. – Ты нам очень помог вчера, мастер Дарин. Ты отзывчивый и добрый человек, да. Не такой, как остальные. Остальные не любят овражных гномов, да.

– Это не меня благодарить надо, а секретаря Барклюню, – отмахнулся Дарин. – Без него со мной в тюрьме и разговаривать-то никто бы не стал!

– Но у нас нет денег, – пригорюнился гном. – И мы не можем отблагодарить тебя, мастер Дарин, так, как положено.

– Это плохо, – озабоченным голосом встрял в разговор Басиянда. – Мой господин не делает добрые дела бесплатно! Вам надлежит как можно скорее раздобыть побольше золота, чтобы щедро вознаградить моего господина за те добрые дела, что он для вас сделал!

– Басиянда, умолкни! Не слушайте его. Это мой ра… э… ладно, неважно. Просто не обращайте на него внимания – и все.

Дюф кивнул.

– И все, да.

– Ну, – продолжал Дарин, поглядывая в сторону Управления. – Вы, главное, по парку не шляйтесь, а то достанется вам на орехи! Забирайте своего господина и валите отсюда. Кстати, он у вас немного странный, – Дарин выразительно покрутил пальцем у виска. – Почему-то все время называл меня «смертный». Это в вашей стране так принято? И вообще, держался прямо как… как король!

Дюф отчего-то вдруг ужасно разволновался. Он затоптался на месте, то посматривая на Дарина и Басиянду, то оглядываясь в сторону кустов, где маячили остальные овражники, колебался, вздыхал и, наконец, решившись, произнес:

– Наш господин и есть король!

…Какая-то ночная птица вспорхнула из кустов, покружила над воротами Морского Управления, мелькнула прямо перед лицом Дарина и пропала.

– Кыш, проклятая, – поспешно замахал руками Басиянда. – Нечего тут мельтешить перед моим хозяином!

Сам же «хозяин» не замечал ни птицы, ни услужливого раба. Вытаращенными глазами он смотрел на гнома-овражника, а тот, тревожно озираясь по сторонам, рассказывал.

– Мастер Дарин, мы сильно рискуем, доверяясь тебе, да. Нам некому больше сказать, да. Кто будет слушать овражного гнома?

Он оглянулся: овражники, стоявшие чуть поодаль, согласно кивнули.

– Никто не будет слушать овражного гнома.

Такое вступление Дарину не понравилось: уж очень напоминало разговор, состоявшийся вчерашним утром. В результате, ему пришлось познакомиться с такой малоприятной личностью, как старший тюремщик Мунгар. Все бы ничего, но что-то подсказывало, что Мунгар обладает прекрасной памятью и его, Дарина, запомнит надолго. Иметь же во врагах старшего надзирателя Морской тюрьмы было, по крайней мере, недальновидно.

– Это ты к чему? – подозрительно спросил он, поглядывая на человека, сидевшего поодаль: тот не обращал ни малейшего внимания ни на Дарина ни на гномов. Налетевший с моря теплый ветер прошуршал в кустах. Дарин поежился: казалось, что там, в темных зарослях, затаилась Рихша и следит горящими глазами за каждым движением, выжидая подходящий момент.

– Знаете что, – решительно сказал он. – Я за ворота зайду, а ты, Дюф, стань неподалеку, вот здесь, возле ограды и рассказывай.

– Очень мудро, господин! – горячо одобрил Басиянда. – Во дворе Управления ты в безопасности, никто не посмеет туда проникнуть! А эти ушастые пусть постоят по другую сторону решетки, в темноте их и не заметит никто.

Дарин вошел во двор. Поздним вечером тут было темно и тихо, лишь шумели фонтаны, да парил призрак-фонарщик, летая от одного фонарного столба к другому и поправляя фитили. Посетители давно разошлись, и здание Морского Управления возвышалось во тьме величественной громадой, будто огромный корабль, плывущий неведомо куда по темному океану ночи. Кое-где в окнах горели свечи: это работали трудолюбивые мороки, совершенно не нуждающиеся в отдыхе. В кабинете Барклюни тоже виднелся огонь.

Дарин взялся рукой за холодную кованую решетку.

– Ну, Дюф, говори, только быстро, – он бросил взгляд в сторону бассейна. – Этот мужик, он что – правда, король? Или это шутка такая?

– Никаких шуток, мастер Дарин, совсем никаких.

Потому-то мы должны тебе рассказать кое-что, да, – несмело сообщил Дюф, топтавшийся по другую сторону чугунной узорчатой ограды.

– Опять рассказать…

– Опять рассказать, да. Длинная история, – покачал головой овражник. – Очень длинная, да.

Дарин с тоской посмотрел на окна кабинета Барклюни.

– А кому-нибудь другому вы не можете ее рассказать? В конце концов, в Лутаке полно народу!

– Нет, мастер Дарин. Эту историю должен выслушать только ты. Мы так подумали и решили. И овражники Лутаки все так подумали и решили. Сейчас узнаешь, почему.

– Блин, – с чувством сказал Дарин. – Вот так живешь себе, живешь, а вокруг тебя, оказывается целый заговор сплели… и кто?! Овражники Лутаки, гномы-мусорщики! Смешно даже… ладно, говорите, только скорей!

К решетке приблизились остальные гномы и замерли, уставившись на Дюфа. Вид у них был взволнованный.

А Дюф, меж тем, приступил к рассказу.

– Наш народ, мастер Дарин, – живет в Волшебных землях, да. Далеко от Лутаки, очень далеко, да. Чужие не заходят туда, потому что об этих землях ходят разные слухи, один другого страшнее. Люди считают: наша страна населена призраками, духами, демонами и оборотнями, да. Ни один человек не сможет увидеть ее. Духи туманов, духи озер и болот прячут Волшебные земли, не дают увидеть человеческим глазам. Там обитает волшебство, да.

– Снова эти сказки?!

– Не сказки, мастер Дарин. Обитают, да. У вас в Лутаке лишь чародеи могут творить магию, а в нашей стране магия всюду!

– Понятно, ага, – Дарин, невольно покосился в сторону секретарских окон, прикидывая, приступил ли уже приятель к ужину или дожидается его.

– Господин, я тоже слышал об этой стране, – встрял Басиянда. – Ничего хорошего! Купцы всегда стараются объехать ее стороной: там небезопасно! Говорящие деревья, холмы, которые переходят ночью с места на место, дороги, которые сами по себе меняют направления и уводят незваных путников в болота, ведьмы…

– Ведьмы, ага… небось, туристов к вам туда и калачом не заманишь, с таким-то гостеприимным населением!

– Правит этой страной король-демон, наделенный огромным могуществом, да, – торжественно продолжал Дюф, от волнения приподнимаясь на цыпочки.

– Владыка Волшебных земель по имени Кехелус!

Мысли об ужине вылетели у Дарина из головы со скоростью бешеного грифона. Парень во все глаза уставился на гнома.

– Стоп! Что ты сказал? Кто?! Кехелус?!

Он посмотрел на лужайку. Бывший арестант по-прежнему сидел на бортике бассейна и смотрел на темное море. Говорящие рыбы по-прежнему хранили полное молчание, будто потеряли дар речи.

– Да, мастер Дарин, – торжественно подтвердил гном. – Это он, наш король, повелитель Волшебных земель!

– Не может быть… – растерянно пробормотал парень.

Тут в разговор снова вмешался Басиянда.

– Так, – почтительным, но решительным голосом сказал он. – Господин, нам пора. Вот теперь нам действительно пора! Поспешим, господин, не будем терять ни минуты!

– Басиянда, ты чего?!

Тот с беспокойством оглянулся по сторонам.

– Господин, у меня предчувствия, – сообщил он, понизив голос. – У меня, вашего преданного раба, очень, очень неприятные предчувствия!

– Какие?

– У меня предчувствия, что все, что они рассказали и все, еще расскажут – правда. Что этот человек и впрямь король-демон!

– И что?

– Господин, от демонов надо держаться как можно дальше! Это все знают. Поэтому мы с тобой, господин, сейчас с достоинством отойдем за угол, а уж там, когда нас никто не увидит, помчимся со всех ног и не остановимся, пока между нами и этим демоном в человеческом обличье не окажется как можно больше…

– Но, Басиянда, мы же не можем…

– Можем, – твердо сказал раб. – Еще как можем!

Дарин посмотрел сначала на него, потом на человека, сидевшего поодаль и вполголоса выругался.

– Волшебные заклинания! – благоговейно произнес Дюф.

– Заклинания, ага! Еще и не это сейчас услышите! Когда вы сказали мне, что пришли из Волшебных земель, я и не подумал, что ваш господин, стало быть, тоже оттуда! А это значит, что он никак не может быть человеком! Блин, ну почему иногда самые простые вещи не приходят в голову?!

Он присмотрелся к «господину» повнимательней.

– Ни разу не видел демонов. А разве они не должны выглядеть как-то… ну, демонически? Пускать клубы дыма из ноздрей, изрыгать пламя и все такое? А этот ваш…

– Наш господин – не дракон, – строго сказал Дюф. – Он не изрыгает пламя, да!

Дарин пожал плечами.

– Ладно. Не хочет – не надо. Но если это действительно ваш король-демон, что его в Лутаку-то занесло? Что он тут делает? Сидел бы у себя в Волшебных землях. Или он сюда с дипломатической миссией прибыл? Да врете, наверное… какой из него демон? – скептически проговорил Дарин. Гномы-овражники врать, конечно, не умели, это всем было известно, но в облике бывшего арестанта решительно не наблюдалось ничего зловещего или устрашающего.

– Почему же, если он невиданным могуществом наделен, он из тюрьмы освободиться не мог? Ведь если б не мы с Барклюней, отдыхать бы сейчас вашему королю на бирюзовых рудниках!

– Наделен, да. Невиданным! Но, мастер Дарин, – гном понизил голос и оглянулся по сторонам. – Произошло кое-что…

– Господин, еще не поздно с достоинством убежать! Ну, зачем нам знать, что там произошло?! – принялся уговаривать Басиянда. – Не лучше ли отправиться к твоему другу, господину Барклюне и…

– Сейчас отправимся. Так что произошло-то?

– Произошло, да. У нашего короля есть сестра по имени Маурбай. Много тысячелетий она замышляла захватить власть в Волшебной стране, и, наконец, ей это удалось, да. Хитростью она сделала так, чтобы брат потерял свое могущество, лишился волшебной силы. Совсем лишился, да!

Дюф так разволновался, что вцепился в решетку.

– Она сделала его обычным человеком, лишенным всех магических сил, да. И вышвырнула вон из Волшебных земель!

– Сделала человеком? Понятно… но почему же она его не убила? Это ж обычное дело при захвате власти! Убила бы – и дело с концом.

Гномы переглянулись.

– В том-то и дело, мастер Дарин! Королева Маурбай жестокосердна, как все истинные демоны! Она не уничтожила брата, да. Уничтожить – это слишком просто! Она хотела, чтоб он страдал и мучился, скитаясь по дорогам чужой страны в человеческом обличье, столь непривычном для него, да!

Гном оглянулся на короля-демона.

– Она знала, что рано или поздно он погибнет, ведь став человеком, господин лишился бессмертия! Стал так же уязвимым, как и все!

Дюф печально вздохнул. Остальные гномы, стоявшие поодаль, тоже дружно вздохнули.

– Ведь наш повелитель не умеет жить без своего могущества, без волшебных сил, да…

Басиняла сделал шаг вперед.

– И его можно сейчас убить? – деловито поинтересовался раб, кивая на короля. – Раз он стал человеком?

– Можно, да…

– Господин, – многозначительно пробормотал Басиянда, указывая взглядом на Кехелуса. – Очень удобный момент, господин.

– Достал ты меня, Басиняда! Заткнись или я тебя завтра же верну…

– Подданные повелителя Волшебных земель предали его, – грустно продолжал гном. – Присягнули на верность королеве-самозванке.

– А чего ж так?

– Боятся, мастер Дарин. Все боятся ее, да, – со страхом сообщил Дюф. – Беспощадность и мстительность демонов всем хорошо известна. Никто не хочет испытать на себе гнев королевы Маурбай.

Дарин посмотрел на крошечных чумазых гномов.

– Ну, а вы? – с любопытством спросил он. – Почему вы тут, со своим королем? Не боитесь гнева новой королевы?

Овражники быстро переглянулись.

– Боимся, да, – шепотом ответил за всех Дюф, съеживаясь так, что стал похож на перепуганного воробья. – Очень сильно боимся, да. Она обратит нас в прах, когда узнает…

– Что узнает?

– Что мы остались верны своему королю, да. Но когда все волшебные существа приносили присягу новой королеве, про нас, гномов-мусорщиков, просто забыли. Мы ведь стараемся никому не попадаться на глаза, да. Нас никто не замечает. И мы…

Он оглянулся на залитую лунным светом лужайку, где сидел король-демон, изгнанный сестрой из собственной страны.

– Мы посовещались и решились, да. Некоторые из овражников тайно покинули Волшебные земли и отправились искать нашего господина, чтобы служить ему и дальше.

Дарин не сдержал улыбки.

– И как же вы ему служите?

– Мы должны защищать и оберегать его, пока наш владыка в теле смертного человека, да, – серьезным тоном ответил Дюф. – Защищать, ведь разбойники на дорогах могут убить его. Нам нужно добывать еду: раз наш господин стал человеком, ему требуется пища. А самое главное: мы должны думать, как помочь ему вернуть свое могущество!

Басиянда громко фыркнул. Дарин показал ему кулак, но и сам кусал губы, чтоб не рассмеяться: трудно было удержаться от смеха, при виде оборванных жалких овражников, всерьез рассуждающих о том, как вернуть былое могущество королю-демону.

– А как вы его отыскали?

– Отыскали, да. Это было нелегко, но всюду есть гномы-овражники, – в голоске Дюфа прозвучала гордость. – Они все видят, все знают! Замечают каждого человека! И вот нам удалось найти нашего короля, и мы вместе пустились в долгое, опасное путешествие до Лутаки, да!

Он умолк. Остальные гномы смотрели на него с почтением: никто из них не мог бы говорить так много и складно!

– В Лутаку-то зачем вы притащились?

Овражник помялся немного, потом вздохнул.

– Зачем, да, – он оглянулся на гномов. – Королева Маурбай лишила брата его магической силы, превратила в смертного, но получить его могущество и его магию она не смогла, да.

– Не по зубам оказалось?

Дюф озадаченно заморгал глазами.

– Не по зубам? – растерянно переспросил он. – У королевы есть зубы, но…

– Ладно, не обращайте внимания, – поспешно сказал Дарин. – Это просто поговорка такая.

Овражник кивнул.

– Поговорка, да. Силой своего колдовства королева заключила могущество и магическую силу нашего господина в его волшебный меч. Меч короля, да. Потом перенесла его далеко-далеко от Волшебных земель и запечатала в гроте возле Тисовой рощи, где живут ее подруги – феи. Она знала, что ее брат, став смертным человеком, никогда не доберется до Лутаки. Это неблизко, да!

– Господин, еще не поздно…

– Как только король возьмет в руки свой меч, его могущество тут же вернется к нему! И мы…

– А! – с облегчением воскликнул Дарин: наконец-то ему удалось понять ход мыслей овражных гномов. – Так вот почему вы здесь! Хотите отправиться в Магический квартал и попросить кого-нибудь из местных чародеев распечатать грот?

Овражники притихли.

– Распечатать грот, да, – боязливо сказал Дюф и умолк. Он молчал так долго, что Дарин начал терять терпение.

– Господин Баклюня съест наш ужин, – с тревогой в голосе проговорил Басиняда. – И тебе, господин, придется хорошенько потрудиться, чтобы в такую позднюю пору раздобыть еду для раба. Потому что ни один раб не ложится спать, не поужинав, как следует!

Овражный гном робко взглянул на Дарина снизу вверх.

– Чародеи не помогут владыке Волшебных земель. Королева Маурбай не только жестока, но и коварна. Она, хоть и была уверена, что Лутаки ее брат никогда не достигнет … клянусь, если бы не мы, гномы-овражники, так оно и было бы! – гордо сказал он. – Но… она придумала…

Он снова замолчал.

– Что придумала?

– Придумала, да. Заклятье. Измыслила невыполнимое условие!

– Какое же?

– Распечатать грот и разрушить заклятье может только существо, не принадлежащее этому миру, – тревожным шепотом сообщил Дюф. – Коварство и хитрость королевы Маурбай всем известны!

– Да уж. Ваша королева – дальновидная тетка! Условие-то и, правда, невыполнимое! Я лично ни разу еще не встречал существо…

Внезапно он замер.

– Что?! – Дарин недоверчиво вгляделся в сморщенное грязное личико гнома. – Что?! Это я, что ли – существо, не принадлежащее этому миру?! Существо?! Я – человек, а не существо! Ясно тебе, чучело ушастое?

Дюф от испуга присел возле решетки и замер.

– Нашли дурака! «Существо» оно отыскали, ага! И не думайте, что я потащусь черт знает куда! – отрезал он. – Ради вашего короля мы с Барклюней уже на подлог документов пошли! Хватит с нас!

– Мастер Дарин, – в отчаянии пропищал гном. – Только ты можешь помочь нам! Нужно вернуть могущество настоящему повелителю Волшебных земель. Иначе страна так и останется под властью королевы-самозванки!

– Господин уже ответил вам, – высокомерным тоном сказал раб Басиянда. – Вы еще за прошлое доброе дело с ним не расплатились. А в кредит умные люди не работают, это вам любой купец скажет!

– Мастер Дарин, – не слушая его, продолжал Дюф. – Рано или поздно королеве будет тесно в нашей стране. Ей захочется расширить свои владения. Жители соседних государств станут ее рабами. Рядом с нами – Озерный край, там живут обычные люди: пашут землю разводят скот, ловят рыбу. Они не умеют сражаться с волшебниками! Власть нужно вернуть нашему королю.

– Ваш король – демон! – отрезал Дарин. – И вы мне об этом не сказали, когда мы с Барклюней из Морской тюрьмы его вытаскивали! А узнай мы об этом чуток раньше, так подумали бы еще, стоит ли из-за него со старшим тюремщиком ссориться!

Он бросил взгляд в сторону бассейна.

– И про демонов я ничего хорошего не слышал. Я про них, конечно, маловато знаю, но… где гарантия, что рано или поздно вашему господину тоже не взбредет в голову чуток расширить свои владения? Примерно, до Лутаки?

Дюф удивился:

– Наш король никогда не сделает этого! Он понимает, что с соседями нужно поддерживать мирные отношения. И все соседи это знают это: ведь он правит Волшебными землями уже тысячу лет!

Дарин снова посмотрел на Кехелуса: король-демон по-прежнему сидел возле бассейна, не проявляя к разговору никакого интереса.

– А как насчет того, чтоб захватить власть над всем миром? Поработить человечество? Об этом вам господин не мечтает?

– Поработить? Для чего?!

– Он же демон!

Овражный гном почесал в затылке.

– Власть над миром? – вид у Дюфа был озадаченный. – Зачем? Мастер Дарин совсем ничего-ничего не знает о демонах?

– И знать не хочу!

Он круто повернулся и пошел к зданию Морского Управления. Обрадованный Басиняда заторопился следом. Но Дарин вдруг остановился, подумал и направился обратно – кое-какой вопрос не давал ему покоя.

– Эй, Дюф! Как вы узнали, что я…э… существо, не принадлежащее вашему миру? Разведка донесла?

Иронию, которую Дарин постарался вложить в слова, овражные гномы не поняли.

– Донесла, да, – с самым серьезным видом кивнул Дюф. – Гномы-мусорщики, да. Все видят, все знают. А их никто не видит, никто не знает. Искали всюду! Во всех городах, поселениях! Даже у гоблинов в Ашуре искали, даже у змеелюдей в Пустынных королевствах. Отчаялись! Но вот здешние овражники нашли тебя, да. Сообщили нам. И мы сразу же поспешили сюда!

– Опять гномы-мусорщики, – Дарин стукнул кулаком по решетке. – Опять эти бойцы невидимого фронта! Шныряют везде, вынюхивают, и нигде от них не скроешься!

– Нигде не скроешься, да, – с оттенком гордости подтвердил Дюф. – Они все разузнали про тебя. Сказали – ты и есть тот, кто нам нужен! А королева…

Тут гном испуганно оглянулся по сторонам и снова понизил голос до шепота:

– Королева Маурбай будет в ярости, когда узнает!

– Господин, я предупреждал, – снова влез в разговор Басиянда. – Я, твой верный раб, пытался предостеречь тебя! Ярость королевы-демона – это серьезно! Она уничтожит тебя, господин, а мне потом придется искать себе нового хозяина!

Он сердито уставился на гномов:

– Мой господин не собирается помогать вашему королю!

Он подумал немного и добавил:

– По крайней мере, бесплатно.

– Бесплатно, да… – растерянно начал Дюф.

– Бесплатно – нет! – категорически отрезал раб.

– Стоп! – решительно сказал Дарин. – Басиянда, заткнись! А ты, Дюф, слушай. Я один раз уже вам помог, хватит. В эту историю я ввязывать не хочу.

– Почему, мастер Дарин? – искренне удивился овражник.

– Почему? – парень покосился в сторону короля-демона. Потому что я – не самоубийца, это раз! И потому, что у меня есть срочные дела – это два!

Он перевел взгляд на гнома.

– Я этому миру не принадлежу, это ты правильно сказал. И в самое ближайшее время я собираюсь его покинуть – пока возможность есть. В общем – нет!

– Правильное решение, – горячо одобрил Басиянда. – Очень мудрое, очень верное! Пойдемте, господин, не будем здесь задерживаться! Пусть сами расхлебывают, – он деликатно потянул Дарина за рукав. – Слышал я про эти Волшебные земли! Всякая нечисть там живет: оборотни, да мороки, духи, да ведьмы. Говорящие звери, волшебные рыбы! Хороши подданные, нечего сказать! Королева их поработила?! Вряд ли из них получатся хорошие рабы, это я вам, как специалист говорю, – со знанием дела заявил Басиянда. – Так что придется ей всех их уничтожить.

Дарин посмотрел на раба.

– С чего бы она их уничтожала?

– Так и будет, господин: бесполезные рабы никому не нужны! Вот я, к примеру, всегда старался приносить как можно больше пользы своим хозяевам! – Он бросил нетерпеливый взгляд на окна Морского Управления. – Поспешим, господин, а то твой друг Барклюня подумает, чего доброго, что мы не придем на ужин и съест его сам. Вдруг он не знает, что все приличные друзья владельцев рабов должны оставлять изрядную часть ужина рабу? Господин, а еще ты собирался послать за пивом!

Дарин в очередной раз попробовал испепелить верного раба взглядом.

– Все бы тебе жрать, Басиянда! Вот отпущу тебя на волю, будешь знать!

От перспективы стать свободным, раб тотчас же струхнул.

– Молчу, господин! – поспешно сказал он. – Об ужине больше и слова не скажу!

Дарин засунул руки в карманы штанов и покачался с носков на пятки. Самым разумным поступком было бы уйти отсюда и выбросить из головы мысли об овражных гномах и их господине.

– Слушай, Дюф, – начал он. – Вас и вон того типа у бассейна я второй раз в жизни вижу. И вы серьезно думаете, что я отправлюсь куда-то волшебный меч для него добывать?! Чтоб ваш господин вернул свое могущество? Вернет он его себе или нет – мне-то от этого ни жарко, ни холодно.

– Но кроме тебя некому, – залепетал гном, – Наш король останется смертным, а мы все…

Дарин перебил его.

– Ты, Дюф этот шантаж брось! «Некому»! И не надо мне врать, что…

– Он говорит правду.

Голос раздался так неожиданно, что Дарин вздрогнул.

Бывший арестант, король-демон оказался возле ограды Морского Управления, бесшумно и незаметно, как по волшебству.

– Овражные гномы не умеют лгать. Ты должен пойти с нами в Тисовую рощу и распечатать грот. Мне нужен мой меч.

– Должен?! С какой стати?

В глазах владыки Волшебных земель вспыхнула ярость. Он взялся за прутья решетки и взглянул на Дарина, стоявшего по другую сторону ограды.

– Ты сделаешь это, смертный. Иначе ты будешь первым, кого я уничтожу, как только верну свое могущество!

– Прекрасно, – отозвался Дарин. Заключенный номер пятьдесят один действительно обладал редким талантом выводить всех из себя и наживать врагов.

– Дюф, я гляжу, вам здорово повезло с королем!

В присутствии повелителя демонов овражный гном не смел и слова вымолвить, и только согласно закивал.

– Блин, вообще-то это была шутка, – вздохнул Дарин.

Он посмотрел на того, кто стоял напротив.

– Уничтожить, значит? Тогда зачем же я буду помогать вам свое могущество возвращать? Проживете как-нибудь и без него.

Владыка Волшебных земель не ответил.

– И бесплатный совет на будущее, – прибавил Дарин. – Когда о чем-то просят, нелишне добавлять «пожалуйста». Ясно? Все, счастливо оставаться… желаю процветания!

Он повернулся, чтобы уйти. Басиянда, сидевший поодаль на корточках, с готовностью вскочил на ноги.

– Пожалуйста, – сквозь зубы процедил Кехелус.

Дарин остановился.

Определенно, владыке Волшебных земель не часто доводилось произносить это слово. Дарин мельком взглянул на Дюфа: овражный гном смотрел на своего повелителя, открыв от изумления рот. Парень снова приблизился к решетке ограды.

– Мне что-то такое послышалось, а? – поинтересовался он.

Повелитель Волшебных земель промолчал.

Дарин задумался, поглядывая то на притихших овражных гномов, то на Кехелуса. В душе у того – если, конечно, у демона в человеческом обличье имелась душа – явно происходила борьба: гордыня боролась с необходимостью просить о чем-то человека.

Робко приблизился Басиняда.

– Господин, – окликнул он. – Давайте уйдем, господин! Не будем ввязываться в эту историю! Подумай сам, какие ужасные опасности будут грозить мне!

– Почему тебе-то?

– Потому что я, как верный раб, вынужден буду сопровождать тебя! – он умоляюще посмотрел на Дарина. – Зачем нам эти приключения, господин!

«Господин» вздохнул.

– Басиянда, с тех пор, как я в Лутаку попал у меня каждый день приключения. Без приключений я только зубы по утрам чищу…

Он взглянул на владыку Волшебных земель.

– Вообще-то, мой девиз – никогда не делать добрых дел. Никогда ни одного доброго дела!

Король-демон посмотрел на него черными непроницаемыми глазами.

– И давно он у тебя?

Дарин вздохнул.

– Со вчерашнего дня.

– Хороший девиз.

– Подходит для демона? – не удержался Дарин.

– Нет, – с оттенком высокомерия отозвался тот. – Не подходит. Демоны и без того никогда не делают добрых дел.

– Понятно… ладно, – парень покосился в сторону окон кабинета, где сидел Барклюня. – Насчет просьбы: у меня сейчас дела… срочные дела. Но я… я подумаю, – покривив душой, пообещал Дарин. Он совершенно точно знал, что выбросит все это из головы, едва перешагнет порог Морского Управления.

– Думай, – разрешил король-демон с таким видом, словно делал Дарину великое одолжение.

 

Глава 7

… Даже тот день, в который предстоит прогулка в Тисовую рощу в малоприятном обществе короля-демона – могущественного, хотя и временно утратившего магические способности – может начаться мирно и вполне обыденно.

День начался с того, что Дарин открыл глаза, обнаружил, что находится в совершенно незнакомом месте, и несколько минут оторопело моргал, уставившись в потолок, и соображая, где находился. Комната была совершенно не похожа на комнатенку в доме с синими ставнями, где он обычно просыпался в течение последнего года. Та была расположена под самой крышей, поэтому потолок шел под углом, окно было небольшим, полукруглым, а из мебели имелась лишь узкая кровать, небольшой стол да старое плетеное кресло.

В этой же комнате окно было громадным, от пола до потолка, со свинцовыми переплетами, до блеска отмытыми стеклами. Яркий солнечный свет вспыхивал радугой в хрустальной люстре под потолком, сиял на золоченых рамах картин. Какое-то время Дарин удивленно разглядывал люстру, потом не без труда повернул тяжелую голову и увидел большой письменный стол, пачки бумаг и чернильный прибор зеленого мрамора. Недоумевая все больше и больше, он обшарил взглядом комнату: возле стола находились тяжелые дубовые стулья с высокими спинками, неподалеку расположился шкаф, битком набитый бумагами. Возле шкафа стояло несколько высоких глиняных бутылей, которые отчего-то показались смутно знакомыми. Он поморгал глазами, приглядываясь к бутылям получше.

– О, черт, – растерянно проговорил Дарин, припомнив кое-какие события вчерашнего вечера. – Да ведь это я у Барклюни в кабинете!

Только сейчас он сообразил, что лежит на том самом диване, куда секретарь обычно усаживал посетителей, ждущих своей очереди на прием к главе Морского Управления. Вспомнив про господина Горама, Дарин в ужасе подскочил: не хватало еще, что он явился в приемную и увидел такую картину!

Только он об этом подумал, как дверь заскрипела, приоткрылась чуть-чуть, и в образовавшуюся щель просочился один из призраков Управления.

– Проснулся? – нелюбезно осведомился он, проплывая мимо дивана. – Меня Барклюня послал глянуть, как ты тут – все еще дрыхнешь?

Дарин поспешно сел и принялся шарить руками по полу в поисках обуви.

– Проснулся, проснулся. А Барклюня где?

Призрак осмотрелся, выбрал укромный уголок за шкафом, куда не попадали солнечные лучи, и поплыл туда.

– С господином Горамом по Управлению ходит, – сообщил он недовольным тоном. – А я лично спать пошел и чтоб до вечера меня не беспокоили! И вечером – тоже. Больше не собираюсь летать для вас в трактир за пивом, понятно? – он забился в угол и заворочался, устраиваясь поудобнее. – И так всю ночь мотался – туда-сюда, туда-сюда… совесть иметь надо! Я все-таки вас обоих лет на тысячу постарше буду! Никакого уважения к возрасту…

Он раздраженно фыркнул.

– А твой раб? Просто бездонная бочка! И как только в него столько пива поместилось…

Призрак бурчал еще что-то, но Дарин его уже не слушал.

– Черт побери, – пробормотал он. – Я что – действительно пообещал вчера помочь этим дуракам ушастым и их господину?! Я ж, вроде, не собирался этого делать? И девиз у меня такой… хороший девиз, кстати… даже Кехелус оценил. Блин, блин!

Дарин плюхнулся обратно на диван и задумался.

…Ночь, действительно, прошла просто замечательно. После первого кувшина с пивом, который закончился как-то очень быстро (Дарин покосился на Басиняду, но тот сидел в углу и только смотрел на них круглыми честными глазами), он знал точно, что ни в какую рощу не пойдет – не на того напали! До лунного затмения оставались всего ничего и Дарин, предварительно уточнив у приятеля, действительно ли ламиям заказан путь на территорию господина Горама, намеревался провести время в Управлении в компании с Барклюней. Спускаться вниз, во двор, где за чугунной оградой дожидались его потерявший могущество король-демон и его верные подданные, он не собирался. Более того, когда Барклюня заводил невзначай разговор об освобождении заключенного номер пятьдесят пять, Дарин тут же искусно менял тему, опасаясь, что дотошный приятель все-таки догадается, кем является на самом деле кандидат на серебряные рудники. Правда, во вреся приятной беседы какая-то неприятная мыслишка точила душа и не давала покоя, но Дарин решительно ее прогнал. «Существо» из другого мира… пусть другое существо ищут!

Потом настала очередь второго кувшина. Вызванный призрак долго бурчал, возмущался, но, в конце концов, отправился в трактир. Дарин и Барклюня, меж тем, беседовали о затмениях, тыча пальцами в сводки.

Второй кувшин закончился уже за полночь – и тоже слишком быстро.

Дарин и Барклюня загрустили, а Басинянда, наоборот, развеселился и попытался поддержать разговор, но все время громко икал, так что Дарин велел ему заткнуться и сидеть молча. Его же собственное настроение ни с того ни с сего стало портиться. Он понял, что как ни пытался отогнать от себя неприятную мысль, она не желала его покидать, а все крутилась и крутилась в голове. Дарин постоянно возвращался к разговору с овражными гномами, пытался представить себе, как они брели по дорогам королевства в поисках своего короля, как потом искали того, кто сможет им помочь – семь крошечных овражников, семь всеми презираемых гномов-мусорщиков, на плечах которых лежала судьба целой страны. Они не были сильными или смелыми, они не были даже особенно умными, но, как хмуро раздумывал Дарин, оказались куда отважнее всех остальных обитателей Волшебных земель: не побоялись отправиться в далекий и опасный путь.

– Барклюня, – громко сказал он, пытаясь заглушить внутренний голос. – Какое мне дело до тех, кто живет фиг знает где, у черта на куличках и кого я в глаза никогда не видел?

Он, разумеется, не стал говорить секретарю о том, что совсем скоро окажется в другой жизни, в своем собственном мире, где о королях-демонах, гномах-овражниках и прочих обитателях Волшебных земель никто и слыхом не слыхивал.

– Никакого, – подумав, ответил приятель, хотя плохо понял выражение «у черта на куличках».

– Вот и я так думаю, – кивнул Дарин, вытряхивая из кувшина последние капли. Барклюня тут же вызвался продемонстрировать заклинание «Полная кружка» и ему пришлось потратить добрых полчаса, чтобы убедить секретаря отказаться от этой мысли.

– Я их даже и не знаю, – объявил Дарин, продолжая разговор.

– Кого?

– Тех, кто живет где-то там, – он махнул в сторону темного окна.

– А-а-а… – глубокомысленно отозвался Барклюня, прихватил пустой кувшин и отправился в коридор отыскивать кого-нибудь из призраков. Дарин снова задумался.

– Правда, где-где, а в Тисовой роще меня ламии уж точно искать не будут, – пробормотал он, – но… но с чего бы я туда пошел?!

– Господин, – обратился к нему Басиянда. – Мудрая мысль, господин!

Дарин отвлекся от раздумий и посмотрел на раба. Тот сидел на полу возле двери и, судя по всему, находился в прекрасном настроении.

– Какая мысль?

Басиянда с готовностью откликнулся.

– Насчет помощи, господин! Ты правильно говорил: нам нет никакого дела до тех, кто живет где-то там. И демону в человеческом обличье ты правильно ответил! Ты сказал: «с какой стати я буду вам помогать»? Мудро, господин, очень мудро! – восхитился он. – Твое решение я горячо одобряю и поддерживаю! Нам, господин, надлежит вернуться утром в дом с синими ставнями, хороший такой уютный домик… не забудь сразу же, как только мы придем, похлопотать о завтраке для своего раба! А потом – и об обеде, – Басиянда мечтательно вздохнул. – Прекрасная спокойная жизнь! Не забудь также, что все приличные хозяева заботятся о своих рабах, одевают их, кормят, поят…

– Как я могу забыть, когда ты постоянно бубнишь об этом?!

– Я напоминаю, господин, – смиренно отвечал Басиянда. – А овражных гномов следует прогнать с глаз долой! Обнаглели… беспокоить тебя, важного господина, почтенного рабовладельца, просьбами о помощи! Помогать, да еще бесплатно?! – он вытаращил глаза, всем своим видом выражая крайнее возмущение. – Добрые дела не следует творить бесплатно, это всем известно, Ты не такой человек, – в голосе раба появились льстивые нотки: Басиянда явно рассчитывая на лишнюю кружку пива. – Чтоб бросаться на помощь гномам да демонам! Пусть сами разбираются. Король-демон не вернет свое могущество? Королева-самозванка будет жестоко расправляться со своими подданными? А нам-то какое дело? Где эти Волшебные земли – и где мы? Ты, господин, правильно решил не ввязываться в это!

Раб многозначительно покивал головой.

– Наше дело – сторона! Конечно, друзьям, знакомым можно помочь. За небольшую, чисто символическую плату, само собой, – тут же добавил он. – Так, два-три лемпира… но помогать кому попало?

– Кому попало? – переспросил Дарин, внимая пространным речам раба и мрачнея от того, что кое-какие слова Басиянды оказались, как это ни неприятно сознавать, созвучны его собственным мыслям.

– Господин, овражные гномы, бывший король-демон и вся остальная нечисть из Волшебных земель – это и есть, кто попало! – горячо воскликнул Басиянда. – И тебе, солидному человеку, имеющему своего собственного раба, не следует иметь никаких дел с этими темными личностями!

– Заткнулся бы ты, Басиянда, – посоветовал он. – Слушать тебя противно…

– Я говорю правду, господин, – не согласился раб.

В кабинет вернулся Барклюня, за ним, паря в воздухе белым облаком, летел один из призраков Морского Управления.

– Господин секретарь! – возмущенно бурчал он, размахивая пустым кувшином. – Почему опять я?!

Неужели нельзя послать в трактир кого-нибудь из молодежи? В Восточном крыле полным-полно привидений, которым всего-то по восемьсот лет! А в галерее и вовсе юнцы обитают – двести-триста лет! Так почему же…

– Ты не хуже меня знаешь, – отмахнулся Барклюня. – Что господин Горам специальным приказом запретили призракам, моложе пятисот лет, наше Управление покидать. Они, вообрази себе, сразу в трактир летят и к служанкам приставать начинают. Пугают их да предложения двусмысленные делают. Трактирщики недовольны, жаловаться приходили!

Басиянда хихикнул.

– Недовольны они… – проворчало привидение, просочилось в приоткрытую дверь и исчезло.

Дарин проводил его взглядом.

– Барклюня, – задумчиво промолвил он, в то время, как приятель заменял в подсвечнике сгоревшие свечи на новые. – Я вот тут подумал… мне, знаешь, карта понадобилась. Хочу глянуть кое-что. Есть у тебя карты?

– Смотря какие, – рассудительно отозвался секретарь, складывая свечные огарки в специальную коробку.

– Морские есть, карты попутных ветров…

– Морские, пожалуй, не нужно. А карта окрестностей Лутаки найдется?

Барклюня подумал.

– В канцелярии должны быть. А тебе зачем?

– Да так, захотелось посмотреть, – уклончиво ответил Дарин. Посвящать приятеля в свои планы ему по-прежнему не хотелось: хватит с Барклюни и его собственных неприятностей!

– Можно сходить поискать, – сказал тот. – В канцелярии целый шкаф с картами имеется.

– Разве она не закрыта?

– Там старший уборщик Пиффа сейчас. Вообрази себе, он вчера с новыми служащими-мороками поругался! Уборщики у нас по ночам работают, а мороки…

Когда вернулся присланный за пивом призрак, приятели уже сидели за столом, расстелив старую потрепанную карту, и Барклюня многословно рассказывал Дарину о Лутаке и ее окрестностях, для пущей убедительности тыча пальцем в ветхий пергамент.

– Это, вообрази себе, торговый тракт. Он раньше через рощу проходил, но потом, после того, как там феи поселились, народ, конечно, другой дорогой ездить стал. А это, – секретарь обвел пальцем коричневый кружок неправильно формы. – Старые храмы, на самом на краю рощи. Теперь уж развалины одни остались, а раньше, вообрази, довольно много народу там проживало. Почти город… собственно, в Лутаке это место так и называют: «старый город».

– Что за храмы?

– Там монахи селились, которые драконам поклонялись. Из Лутаки в эти храмы паломники ходили, благо, недалеко! Ну, как феи в роще появились, монахи, конечно, оттуда ушли.

Дарин слушал и смотрел на потрепанный пергамент и думал.

Ночь подходила к концу.

Он растолкал прикорнувшего в углу раба и строго приказал ему с первыми лучами солнца отправляться в дом с синими ставнями, предупредить Дадалиона, чтоб он его не терял и вообще – сообщить все новости. Строптивый раб наотрез отказался выполнять приказание и покидать гостеприимный кабинет секретаря, так что Дарину пришлось покривить душой и посулить, что Дадалион накормит Басиянду обильным завтраком, а, возможно, и обедом. Услыхав такое, раб смягчился, пообещал передать все, что нужно и снова заснул, обнимая пустой кувшин.

Барклюня громко препирался с призраком, уговаривая его еще раз слетать в трактир и не задерживаться на обратном пути. Призрак долго возмущался, ворчал, упирался и, наконец, нехотя полетел, громко бранясь на все Управление.

Дарин еще раз взглянул на потрепанную карту, где синими чернилами была обозначена Лутака, красными – деревушки и торговые пути, а зелеными и коричневыми – Тисовая роща и старый город, свернул ее и отодвинул на край стола.

А потом спустился по темной лестнице во двор и направился к фонтану с говорящими рыбами.

…Припомнив все это, Дарин пошарил взглядом по кабинету: Басиянды не обнаружилось. Стало быть, пока он спал, верный раб отбыл визитом в дом с синими ставнями, в кои-то веки исполнив хозяйское приказание, хотя, в глубине души, Дарин подозревал, что вовсе не его приказ убедил раба отправиться домой, а мечта о вкусном горячем завтраке. Но радоваться было рано: раб вполне мог, подкрепившись, как следует, вернуться, а в том, что он способен был отыскать хозяина где угодно, Дарин уже убедился.

– Не знаю, с чего это вы решили, что призраки в отдыхе не нуждаются? – продолжало бубнить привидение, ворочаясь за шкафом.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Дарин. – Тышу лет уже отдыхаешь, не надоело?

В коридоре послышались тяжелые шаги: похоже, приближался не кто иной, как сам господин Горам. Дарин вскочил и в панике заметался по кабинету: задвинул за шкаф пустые глиняные бутыли, смахнул со стола крошки и недоеденное Барклюней яблоко, а пустые кружки прикрыл картой Лутаки, юркнул за диван и притаился.

Дверь распахнулась. От тяжелой поступи снежного великана стекла в окне жалобно задребезжали. Глава Морского Управления остановился посреди кабинета и густым низким басом сказал кому-то:

– Благоволите обождать, сейчас секретарь подготовит бумагу.

Посетитель робко пискнул в ответ: вид господина Горама приводил в оторопь даже отважных капитанов, что уж говорить об обычных людях! Снова зазвучали шаги: великан проследовал в свой кабинет. Хлопнула дверь.

Дарин услышал скрип и шуршание – кто-то уселся на диван – и осторожно выглянул. За столом с важным видом сидел Барклюня и прилежно выводил строчки на листе пергамента. Дарин принялся лихорадочно раздумывать, как привлечь внимания приятеля, но тут Барклюня голову и испуганно округлил глаза. Дарин ткнул пальцем на дверь, секретарь кивнул.

– Благоволите взглянуть, все ли правильно, – промолвил он, протягивая документ посетителю. Тот привстал с дивана и впился глазами в строчки. Пользуясь моментом, Дарин выскользнул из своего укрытия, выскочил за дверь и перевел дух.

Оказавшись во дворе Управления, он, на всякий случай огляделся по сторонам, не видно ли непрошеных гостей и поспешил на окраину Лутаки.

…Рано утром кобольд выбрался из уютной норы на краю болота, отряхнулся, потянулся хорошенько и, глядя на солнышко, которое только-только начало путь по небосклону, задумался. Мысли у него были приятные – близилось время завтрака, и Тохта колебался между двумя лакомыми блюдами: крысой, припрятанной в одном из отнорков и упитанной молодой кошкой, втайне изловленной вчера в Лутаке. Тут кобольд вспомнил вчерашние события, и мечты о спокойном неторопливом завтраке мигом вылетели у него из головы. Вчера, он прямиком от могилы чародея Попуция помчался домой, на родное болото, где как следует успокоил себя плотным ужином, в доме с синими ставнями не был и последних новостей не знал. А они были, кобольд был готов дать на отсечение собственный хвост, что были!

Тохта почесал за ухом, проводил взглядом пожилую почтенную жабу, с утра пораньше направляющуюся по своим делам, вздохнул и полез в нору. Позавтракать как полагается не удастся, придется перекусить на ходу. Через минуту кобольд уже мчался что было духу по дороге в Лутаку, к дому с синими ставнями. Добежав до улицы, он свернул в переулок, проскакал мимо колодца, мимо лавки гоблина-сапожника и стрелой, взлетел на крыльцо и забарабанил в дверь. На пороге тут же показался Дадалион, облаченный в длинный халат: вид у хозяина был встревоженный. Он впустил кобольда и выглянул на крыльцо, точно ожидая там увидеть еще кого-то.

– Ты один? А где Дарин?

Тохта прошмыгнул в гостиную и первым делом заглянул в ведерко для угля: припрятанная накануне косточка была целехонька.

– А его что, с вечера не было?

Из-под потолка поспешно слетел Фендуляр.

– Послушай, Тохта… да оставь ты в покое кость! Никто ее не стащит… мы думали, он с тобой! А его не было! Ни его, ни этого назойливого человечишки – раба! – призрак в волнении проплыл по комнате туда-сюда. – Мы с Дадалионом опасаемся, не втянул ли его амулетишко в какую-нибудь неприятность!

Тохта прихватил кость и вспрыгнул на стул.

– Мы вчера отыскали Попуция…

– Что ему пусто было, этому Попуцию! – в сердцах воскликнул Дадалион. – Представляю, что он наплел!

Кобольд, глядя на него, озадаченно пошевелил ушами. Ему впервые доводилось видеть, чтоб Дадалион беспокоился о ком-то, кроме себя.

– Как вы его отыскали?

– Он в Лутаке на кладбище проживает, чего ж его не отыскать?

– А ты что, не мог отговорить Дарина от этой затеи?

– Как я его отговорю? – окрысился Тохта, раздраженно дернув хвостом. – Он упрям, как молодой грифон!

Фендуляр опустился в кресло и примиряющее прогудел:

– Погодите, погодите! Надо все по порядку…Тохта, что вам чародеишко поведал?

Кобольд бросил на него хмурый взгляд.

– Чародеишко поведал, как можно в другой мир перебраться, – мрачно сказал он и принялся обгладывать кость. – С помощью амулета.

– Этого еще не хватало! – вскричал Дадалион. – Теперь Дарин ни за что не отдаст его ламиям! И чем все это кончится?! Ничем хорошим! И все это – из-за ерунды, что наплел ему выживший из ума маг!

– Как сказать, – пробурчал кобольд, терзаясь сомнениями. – Попуций уверен, что Дарин и впрямь из другого мира.

– Попуций – сумасшедший, – сердито отрезал Дадалион. – Я специально о нем почитал вчера в книге, которую Дарин из моего сундука стащил. Не следовало ему такие вещи знать! Отдал бы амулет и дело с концом!

Дадалион засунул руки в карманы халата и принялся мерить комнату шагами.

– А теперь вбил себе в голову невесть что, – хозяин недовольно фыркнул. – Взял – и исчез! А я тут волнуйся за него… дел у меня других нет!

Дадалион остановился напротив Тохты.

– Не существует никаких других миров, не существует, что бы ни наплел вам Попуций! И Дарин – обыкновенный человек!

Кобольд ответил ему недовольным взглядом. Фендуляр пожал плечами.

Дадалион снова принялся ходить из угла в угол.

– И чего ему не хватало? Надеюсь, он жив, – в его голосе прозвучала тревога. – Вот-вот явится и…

Он с надеждой выглянул в окно.

– Куда ж он мог подеваться? Не попал бы в беду…

Фендуляр всколыхнулся.

– Его могли встретить драконишки! – жизнерадостно предположил он. – Или ламии. Или те и другие!

Тохта сердито покосился на приятеля.

– Ты, Фендуляр, по делу говори, – Дадалион вернулся к столу и задумался, покачиваясь с носков на пятки. – Надо как-то отыскать глупого мальчишку!

Призрак согласно кивнул.

– Предлагаю составить план действий, – объявил хозяин после недолгих размышлений. – Сидя дома мы новостей не узнаем, поэтому, сделаем так: ты, Фендуляр, оставайся здесь, все равно тебе днем на улице и показаться невозможно…

– Проклятая призрачность! – расстроено загудел тот. – Эх, кабы не она, я бы весь городишко на уши поставил! Вот, помню, как-то раз…

– Ты, Тохта, в Морское Управление наведайся. С Барклюней потолкуй, может, что и узнаешь. А я загляну в библиотеку Магического квартала, а потом, вероятно, и Попуция побеспокою, – Дадалион сурово сдвинул брови. – Он что же, решил, что если умер, так на него и управы не найдется?! Ошибается… ох, написал бы я ему завещаньице, успокоил нервы, да какой толк мертвому чародею завещание сочинять?! Так, перевод бумаги и чернил…

Фендуляр согласно кивнул.

– Ну, а в полдень, как часы на Привратной площади пробьют, воротимся домой. Может, и Дарин к тому времени объявится, – Дадалион снова выглянул в окно. По переулку, разглядывая номера домов, брел толстый низенький человек с загорелой лысиной и каштановой бородкой. Остановившись на углу, он спросил о чем-то у молочника, проезжавшего мимо на тележке, тот указал в сторону дома с синими ставнями и покатил себе дальше.

– Это еще кто? – хмуря брови, пробормотал Дадалион. – К нам? Покупатель?!

– Кто? Где? – заволновался Фендуляр, торопливо подлетая к нему. – Гм… человечишка. Обычный человечишка. На драконишку, вроде, не похож? На ламию – тоже.

Тохта вспрыгнул на диван и, поставив передние лапы на спинку, высунул морду в окно.

– Проклятье! – тявкнул он. – Это же купец из Пяти Княжеств Дакена! Совсем забыл тебе сказать, Дадалион. Он за предсказанием сюда идет.

Хозяин закатил глаза.

– Нам сегодня только купца не хватало! Почему его принесло именно сейчас?

Кобольд почесал лапой за ухом.

– Ну… ты же сам всегда говоришь: легковерные люди – это живые деньги! Я вчера этого купца на Привратной площади встретил, рассказал о Фендуляре и вот…

Дадалион вздохнул, наблюдая за тем, как очередной купец, жаждущий получить предсказания от самого настоящего призрака, приближается к дому.

– Тохта, это прекрасно, но купец не вовремя! Совершенно не вовремя! Деньги, это, конечно, хорошо, но…

Кобольд в изумлении уставился на него.

– Дадалион, ты не заболел?! С каких это пор ты отказываешься от денег, которые сами в руки плывут?

Тот недовольно кашлянул.

– Да, это неразумно, конечно, но… – он пожевал губами. – Но у меня все мысли сейчас о другом…

– Я понимаю, а с купцом-то что делать?

Призрак решительно вмешался в разговор.

– Я сам поговорю с купчишкой! – заявил он. – В конце концов, он ко мне пришел!

– Уймись, Фендуляр! Все дело испортишь!

В дверь робко постучали. Дадалион машинально пригладил волосы, поправил ворот халата и, привычно приняв подчеркнуто доброжелательный вид, пошел открывать.

С порога донесся голос посетителя – купец явно робел перед встречей с привидением-предсказателем.

– Сейчас я с ним разберусь! – многообещающе загудел Фендуляр.

Кобольд всполошился.

– Ты что задумал?! Твое дело – сидеть здесь, – костью, зажатой в лапе, он ткнул в сторону кресла. – И ждать, пока…

Рассерженный Федуляр, отмахиваясь от Тохты, метнулся в прихожую. От раздражения он сделался темно-лиловым, как грозовая туча. Купец, завидев такое, попятился к двери.

– Ты что-нибудь слышал о бароне Патоне Пике? – зловеще рявкнул Фендуляр, принимая вид человека, как бы сотканного из густого тумана. – Нет?! Жалкий купчишка, зачем же ты явился сюда?

– Мне бы предсказание… и о моем будущем… я имею в виду, торговля…

С предсказанием Фендуляр управился в считанные минуты.

– Какая у тебя торговлишка?! – грозно вопросил он, паря в дверях. – Скобяные товары?! Так, слушай меня внимательно! Торговлишка пойдет прекрасно, капиталишко ты наживешь отличный… это мне духи говорят, из потустороннего мира… вот прямо сейчас на ухо так и шепчут, так и шепчут! Опасайся только соседей, эти мерзкие человечишки…

– Каких соседей? – пролепетал купец.

– Всех! Соседишки – это зло, запомни! Понял? Это тоже сказали мне духи! Все! Желаю процветания!

Купец попятился к входной двери, нашаривая ручку.

– Стой! – гаркнул Фендуляр. – А деньги?! Деньги за мое предсказание? Или ты думаешь, духи будут предсказывать тебе бесплатно?

Дадалион поспешно подхватил мешочек с лемпирами и тут же ловко выставил оторопевшего купца за дверь.

Тохта почесал костью за ухом и вздохнул.

– Проклятые купчишки! – негодующе проворчал Фендуляр, вплывая в гостиную. – Мало того, что ничего не знают о бароне Патоне Пике, так еще и норовят явиться за предсказанием в самый неподходящий момент!

Оказавшись в гостиной, Дадалион взвесил мешочек в руке и хмыкнул.

– Неплохо. Тохта, тебе – третья часть, как всегда.

Он отсчитал кобольду его долю и завязал кошель.

– Теперь я поднимусь в свою комнату, переоденусь, и можем отправляться на поиски. У меня руки чешутся задать жару спятившему Попуцию, чтоб не болтал всякую чушь!

Громко призывая на голову чародея все кары небесные, Дадалион поднялся по лестнице и скрылся в спальне. Тохта, меж тем, надежно припрятал косточку на каминной полке, за бронзовым подсвечником – косточка была обглодана добела, но расставаться с ней не хотелось.

Появился Дадалион, на ходу надевая расшитый ярким шелком жилет с золочеными пуговицами.

– Заглянем в лавку, я возьму пару родословий, занесу по дороге. Пойдем, Тохта…

Кобольд двинулся вслед за ним.

– Где ж он может быть? – бормотал себе под нос хозяин. – Где?

– Дадалион! – заныло зеркало. – Не могли бы вы говорить в гостиной немного погромче! Ничего же не слышно! А я, как-никак, обязано быть в курсе всего происходящего!

– Это еще почему?

– Ну, как. Я тоже лицо заинтересованное… то есть, предмет заинтересованный… заинтересованный в том, чтоб Дарин поскорей отыскался! Мне жаль будет, если с ним по его же глупости что-то приключится.

– Вот как? – Дадалион принялся рыться в коробке со свитками.

Зеркало тихонько звякнуло.

– Да. Само от себя не ожидало. Гм… старею, наверное. Становлюсь глупым и сентиментальным. Еще каких-нибудь парочка столетий – и начну отражать только лютики-цветочки и прочую трогательную чепуху! Тьфу…

Дадалион покачал головой.

– Ну, а что ты хочешь, – смущенно забубнило зеркало. – Мне, как-никак в следующем году две тыщи лет стукнет! Юбилей, можно сказать! Возраст… но это я отвлеклось, не обращай внимания. Дадалион, ты уж не продавай меня до тех пор, пока Дарин не отыщется, а? Что-то немного переживаю за него, – призналось зеркало. – Так, самую малость, гм… я, знаешь, любило иной раз поболтать с ним вечерком… он неплохой человек. Немного наивный, излишне честный и чересчур совестливый, но это с возрастом пройдет.

– Ты думаешь?

– Посмотрим… сейчас, главное, узнать, в какую историю он угодил!

– Все-таки, угодил? – озабоченно переспросил Дадалион.

– Почти не сомневаюсь, – отозвалось проницательное зеркало.

– А вот я… – вступил было в разговор Тохта, но тут тревожно звякнул колокольчик на двери. В лавке появился посетитель.

Кобольд взглянул на вошедшего человека, попятился, наткнулся на ящик с товаром, нырнул за штабель «волшебных» книг, сложенных прямо на полу за прилавком и затаился. В открытую дверь гостиной он заметил Фендуляра: приятель застыл в углу неподвижным облаком и был очень похож на лужу разлившегося молочного киселя.

– Приветствую, желаю процвета…

– Где молодой человек, что работает в вашей лавке? – донесся до кобольда голос.

Возникла небольшая пауза: Тохте показалось, что Дадалион собирается с духом.

– Его нет, господин.

Из своего укрытия кобольд видел, как хозяин без нужны переставил с места на место маленькую фарфоровую чернильницу. – Ему что-то передать?

– Где он?

Тохта увидел, как рука Дадалиона, сжимающая чернильницу, чуть дрогнула: хозяин всех сил пытался сохранить самообладание.

– Мы… мы не видели его со вчерашнего вечера. Он ушел… ушел рано утром и до сих пор не вернулся.

В лавке воцарилось молчание. Тохта почувствовал, что шерсть у него на загривке встает дыбом: что-то зловещее почудилось ему в этой мертвой тишине.

Кобольд осторожно выглянул из-за груды книг и замер, уставившись на высокого темноволосого человека, стоявшего напротив Дадалиона.

– Получил ли он амулет?

– Не понимаю, о чем вы говорите, госпо… не знаю, – Дадалион оставил чернильницу в покое и принялся крутить жилетную пуговицу.

– А я думаю, что знаете.

– Клянусь вам, что…

Повелитель ламий протянул руку через прилавок и сгреб хозяина за грудки, смяв накрахмаленную рубаху и жилет. Потом, безо всяких усилий, приподнял Дадалиона так, чтоб его ноги чуть-чуть не касались пола и, глядя ему прямо в глаза, повторил спокойным, ровным голосом:

– Получил ли он амулет?

– Он… да, – с трудом выдавил Дадалион.

Пальцы Тесса разжались.

Мгновением позже звякнул колокольчик на двери и с улицы донеслись легкие шаги.

Кобольд нервно облизнул мордочку и выбрался из-за книг. Лапы у него подгибались и немного дрожали, так что Тохта счел за лучшее сесть прямо посреди лавки и немного прийти в себя.

– Чтоб мне треснуть, – пробормотало зеркало. – Дадалион! Дадалион! Ты там как? Жив?

Хозяин поморгал глазами, приходя в себя.

– Частично, – признался он, с опаской поглядывая на дверь. – Частично жив, частично – не очень. Что-то повелитель ламий к нам зачастил, не к добру! Ох… – Дадалион покрутил головой, разминая шею, потом поправил рубаху и жилет. – У него пальцы, как железные… ох… я должен успокоиться!

Он прошел в гостиную и уселся за стол.

– Тохта, дай-ка мне с буфета бумагу… напишу завещание. Да не эту! Ну, что ты мне суешь самую дешевую?! По-твоему, я должен писать свое собственное завещание на бумаге, которая стоит медный лемпир? Дай хорошую…

Он придвинул листок и окунул перо в чернила.

– Да уж, денек начался – лучше и не придумаешь…

«Я, Дадалион, находясь…» Как вам все это, а? – он уставился сначала на Тохту, потом – на Фендуляра. – Его разыскивает ламия! Пиши пропало!

Дадалион бросил перо и откинулся на спинку стула.

– Я так разволновался, что даже завещание составить не могу!

Он подумал немного, поднялся и решительным жестом одернул жилет.

– Так, что мы собирались делать до прихода… до прихода… гм… м-да. Вспомнил! Давай, Тохта, дуй в Морское Управление и если Дарина найдешь, предупреди его! А отправлюсь в квартал Магов, да на кладбище загляну по дороге, возможно, Дарин уже там.

Кобольд уставился на него рубиновыми глазами.

– Что?!

Дадалион понял, что последняя фраза прозвучала несколько двусмысленно, и поспешил исправиться.

– Я имел в виду, что может быть, он там снова с Попуцием беседует?

– А-а-а, – с облегченным вздохом протянул Фендуляр. – Ну, тогда загляни, конечно, чего уж там.

– Загляну. Право, дел у меня больше нет, как бегать по Лутаке и разыскивать его…

Тохта помялся немного, поглядывая то на Дадалиона, то на Фендуляра.

– Я вот тут подумал… а, может, это правда? – неуверенно сказал он. – Может, Дарин действительно из другого мира?

Дадалион сердито махнул на него рукой.

– Хоть ты не забивай мне голову этой ерундой! Иди, Тохта! Фендуляр, наблюдай за улицей! А я…

Кобольд не стал дожидаться повторной просьбы, выскочил за дверь и припустил что было духу к Морскому кварталу.

… Быстрее молнии промчался он по переулку, распугивая толстых пестрых кур, на одну всего лишь секунду задержался возле лавки гоблина-сапожника, облизнувшись на упитанную рыжую кошку, дремавшую на крыльце, и понесся дальше. Через считанные минуты Тохта выскочил на просторную многолюдную улицу, остановился, отряхнул алые лохмотья, в которые был одет, и отправился к Морскому кварталу, как и подобает почтенному меняле – на задних лапах, солидно и важно. По пути вертел головой направо и налево, примечал, не увидит ли что-нибудь неожиданное, но кругом текла самая обычная жизнь. Тохта вздохнул: на сердце у него было неспокойно, терзала его какая-то смутная непонятная тревога, а какая – сразу и не разберешь…

Рассказы Дарина о другом мире Тохта всегда считал выдумкой: в подобные байки и детеныш гоблина не поверит, одна круглая земля чего стоила! Однако ж, в последние дни уверенность кобольда в том, что это сказки, несколько поколебалась. Вот и Попуций говорил, что другой мир видел… но мыслимое ли дело – верить сумасшедшему чародею?

И куда все-таки, девался Дарин? Тохта прибавил ходу. Доберется сейчас до Морского Управления, отыщет Барклюню, приятеля Дарина… тут-то и выяснится, что никуда Дарин не пропадал, а просто они с секретарем опять в кости до утра играли.

Кобольд сердито оскалил зубы.

Они там в кости играют, а ты из-за них носишься по Лутаке, как бешеная крыса и это вместо того, чтоб сидеть тихо-мирно за меняльным столиком да купцам про призрака-предсказателя рассказывать…

Тохта посторонился, пропуская спешащих куда-то лепреконов, и поспешил дальше.

Но было во всей этой истории что-то такое, что не давало Тохте покоя. Какой-то внутренний голос бормотал и бормотал тихонько, что не играли Дарин и Барклюня в кости, что Попуций вовсе не похож на выжившего из ума мага и вообще – не так все просто, как кажется, но Тохта упрямо делал вид, что голоса не слышит. Он даже начал напевать старую военную песнь кобольдов – было, было время, когда кобольды слыли свирепыми неукротимыми существами, обитавшими среди болот и трясин и забредать туда рисковали разве что те, кому совсем уж жить надоело. Были кобольды хозяевами подземелий, пещер и старых шахт и сами гномы торопились убраться подальше, если натыкались в туннелях на их следы. Да что гномы, даже люди боялись кобольдов – жестоких и беспощадных!

Многое с тех пор изменилось. Кобольды давным-давно живут в Лутаке и даже соседствуют с гномами (правда, ни те, ни другие не питают особой любви друг к другу), но в каждом, даже самом мирном кобольде-меняле дремлет боевой дух непокорных предков, тех, что держали когда-то в страхе обитателей лесов и болот.

И вспомнив об этом, Тохта выпрямился, горделиво поглядывая на прохожих.

Ничего, что к тому времени, когда он появился на свет, кровавые войны между кобольдами, гномами и людьми давным-давно отошли в прошлое, стали легендой. Отзвук этих битв время от времени давал о себе знать, будоражил, заставлял сердце биться сильнее и тогда Тохта выползал из норы, садился на краю болота и долго смотрел, как гаснет закатное солнце, как полыхает небо кровавыми отблесками, и глаза его горели багровым огнем.

Возле Морского Управления кобольд встряхнулся, оглянулся по сторонам на всякий случай и шмыгнул в дверь. В Управлении было так шумно и многолюдно, что на мгновение Тохте показалось, что он попал на Привратную площадь – самую большую и оживленную площадь Лутаки. Минуту кобольд постоял, озираясь, потом решительно направился к мраморной лестнице: знал точно, что кабинет господина Горама находится на втором этаже. А где глава Управления, там и приятель Дарина Барклюня непременно обнаружится.

Тохта взлетел по широкой лестнице и помчался по коридору, ловко лавируя среди толпы народа. Возле горгульи номер восемь он притормозил.

– Приветствую, желаю процветания, – выпалил кобольд. – Барклюню не видела?

– В Восточном крыле, – сообщила горгулья. – Слышал новость? Новый завхоз наш, карлик Куз, чтоб ему окаменеть, прошение в отдел казначейства направил. Всем статуям, горгульям и прочим изваяниям жалованье сократить предлагает! Дескать, ничего они, мы то есть, – пояснила она. – Не делают, стоят себе день-деньской, прохлаждаются! За что, мол, им – нам то есть – деньги платить?!

Она возмущенно покрутила головой.

– А вот сам бы поработал горгульей восемьсот лет, посмотрела бы я на него!

– Слышал, слышал, – отозвался Тохта. – Дарин про него рассказывал. Скупердяй этот Куз, не иначе гномы у него в родне были! И как ты теперь? Что делать будешь?

– Ну что, – отозвалась горгулья. – Успокаиваю себя приятными воспоминаниями. Каких-нибудь пятьсот лет назад горгульи наводили ужас на все живое, – она ностальгически вздохнула. – Соберешься, бывало, стаей, взлетишь…

– А вот мы, – подхватил кобольд. – В небо, конечно, не взлетали, но тоже… выроешь, бывало, яму-ловушку для непрошеных гостей, а на дно – колья острые… замаскируешь ее хорошенько…

– Неплохо, неплохо, – кивнула горгулья. Настроение у нее явно улучшилось.

Тохта с удовольствием бы поболтал со старой знакомой, но время поджимало. Он попрощался и снова помчался по коридору: проскочил галерею, скатился вниз по лестнице, завернул за угол и остановился только тогда, когда заметил впереди величественную фигуру господина Горама. Тогда Тохта забежал чуток вперед и, укрывшись за статуей изображавшей какое-то морское божество (во всем, что не имело отношения к деньгам, еде и истории кобольдов, познания Тохты были не особенно глубокими), замахал лапами, привлекая внимания Барклюни. Секретарь, заметивший кобольда, немного удивился, но подошел.

Разговор с ним оказался коротким и совершенно безрезультатным. Все, что удалось узнать Тохте – то, что Дарин покинул Управление рано утром. А до этого, как сообщил Барклюня, он безуспешно пытался отыскать в Управлении купца Меркателя, чтобы вернуть ему подарок – раба. Услыхав про Басиянду, кобольд раздраженно дернул хвостом, но тут же вспомнил, как прилипчивый и настырный раб постоянно бубнил про какие-то тридцать шесть правил. И, как продолжал вспоминать Тохта, слушая секретаря и одновременно пытаясь выловить в шерсти наглую блоху, одно из этих правил гласило: раб всегда должен быть в курсе дел своего хозяина. Тут Тохта встрепенулся, временно помиловал блоху, отложив ее поимку и казнь на более спокойное время, и ринулся на поиски купца Меркателя, верней, раба Басиянды.

…Через час кобольд сидел в коридоре, возле большой картины «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами» и, угрюмо глядя на давным-давно почившего монарха, размышлял. Новости были неутешительные: он прочесал все Управлении, отыскал Меркателя, но Басиянды при нем не обнаружилось.

Тохта посидел еще немного, подумал, и решил вернуться домой: может быть, Дадалион разузнал за это время что-нибудь важное?

Он скатился по лестнице и пустился в обратный путь: степенно прошел по площади, поприветствовал парочку старых знакомых, потом свернул на боковую улицу, упал на все четыре лапы и помчался быстрее ветра. Проскочил по улице, обогнул колодец, свернул в переулок и вдруг замер, как вкопанный: на крыльце дома с синими ставнями топтался не кто иной, как раб Басиянда.

… На свете существовало великое множество вещей, который Дарин считал неприятными: звонок будильника рано утром в понедельник, автобус в час пик, злобная соседка со второго этажа, отхи, сожравшие гоблина-толмача и постоянно норовившие подробно поведать об этом Дарину и много чего еще. Но, после недолгого общения с королем-демоном, все это вместе взятое, казалось просто милыми пустяками.

Старый город, что находился на самом краю рощи, был не так уж далеко от Лутаки и путь оказался недолог, но за это время Дарин успел проникнуться к подданным владыки Волшебным земель сначала сочувствием, а потом – самым настоящим состраданием: с таким повелителем жизнь у них, наверное, была не сахар.

На дороге, что вела из Лутаки в соседние городки и деревни, было оживленно: закончилась Ярмарка, и люди возвращались домой. Десятки повозок, телег и фургонов обгоняли идущих пешком путников. Дарин проводил взглядом повозку, запряженной осликом, в которой сидело семейство водяных кикимор. Возле старого пересохшего болота, где они обитали, повозка остановилась и кикиморы, оживленно переговариваясь на своем языке, принялись выгружать покупки. Толкали перед собой нагруженную покупками тележку, прошли гномы, их обогнал большой пестрый фургон. В другое время Дарин непременно попросил бы хозяина подвезти его и хозяин, конечно же, согласился бы, но сейчас…

Парень покосился на своего спутника и вздохнул.

Владыка Волшебных земель шел по дороге, не замечая ни овражных гномов, семенивших по обочине, ни снисходя до разговора с Дариным и нечего было и надеяться, чтоб он поддержал с хозяином фургона дружескую беседу.

Еще одно семейство гномов поровнялось с Дарином.

– Что, тоже с Ярмарки? Славная в этом году была торговля, – начал с Дарином разговор словоохотливый гном. – Ну, теперь и домой пора, вот только в кабачок «Мышиный хвост» завернем, это по пути. Бывал там? Его гоблин Пезнифер держит. Отличное пиво варит, а на закуску – вяленые мышиные хвостики! Редкое лакомство! Пробовал?

– Не приходилось, – ответил Дарин, поскольку Кехелус явно не собирался отвечать.

– Зря! Заверните, попробуйте! Собственно, еда у них там так себе, кроме хвостов и есть нечего, зато уж пиво! – он закатил глаза. – А вы куда ж направляетесь? – спросил он. – Не иначе, в Тисовую рощу?

И он весело подмигнул.

– Угадал, смертный, – высокомерно отозвался Кехелус, едва удостаивая его взглядом.

Гном выпучил глаза.

– Это он шутит! – поспешно вмешался Дарин. – У него чувство юмора такое… своеобразное! Демонический юмор, понимаете? – принялся втолковывать он удивленному гному. – Он не демон, конечно же, но любит иной раз демонически пошутить! На самом деле, мы простые путники… кстати, тоже идем к Пензиферу, пива попить, мышиных хвостов погрызть! Только мы другой дорогой…

Гном заулыбался.

– Так я и думал, – кивнул он. – Ну, не забудьте свернуть вот на том повороте, иначе собьетесь с пути. Пропустите поворот, придется иметь дело со стражей, что рощу охраняет.

– Охраняет? – переспросил Дарин. – Ламии? Но они, я точно знаю, подальше будут? На дороге, на окраине рощи их не встретишь?

– Э-э-э… – довольным голосом протянул гном. – Сразу видно, не знаешь ты последних новостей! Указатель видишь? – он махнул рукой в сторону покосившегося столбика. – И окраину рощи и дорогу, что мимо идет, теперь тоже охраняют. А знаешь кто? Нет, вовсе не ламии, а мирные горные людоеды!

Гном глубокомысленно покивал головой.

– От кого охраняют, право, не знаю!

Дарин остановился.

– Мирные горные людоеды? Это не они, случайно, в армии Пфафнуса служили??

– Было дело, – согласился гном. – Но только потом их в армию брать перестали. Говорят, лично король запретил, специальным указом!

Гном понизил голос.

– Королю видней, конечно, но это не самый разумный шаг! Горных людоедов лучше иметь союзниками, а не врагами.

Он многозначительно посмотрел на Дарина.

– И вот теперь они охраняют Тисовую рощу! И знаешь что? Говорят, в окрестностях, нет-нет да пропадают люди!

Дарин покосился на Кехелуса и задумался. Путешествие в Тисовую рощу, и без того не очень приятное, приобретало зловещий характер.

– Людоеды… съедают?

Гном пожал плечами.

– Порой находятся глупцы, которые пытаются сократить путь, пройти через рощу! – Он поправил лямки заплечного мешка. – Ну, желаю процветания! Встретимся у Пензифера!

И он свернул на узкую, поросшую травой дорогу.

Дарин посмотрел ему вслед и почесал в затылке.

– Ну, что встал? – осведомился Кехелус.

– Ты слышал? – спросил Дарин. Еще утром он решил отбросить лишние церемонии: раз владыка Волшебных земель обращается к нему не иначе, как «смертный», он тоже будет обращаться к повелителю демонов запросто. – Рощу охраняют мирные…

– И что? – недовольно буркнул Кехелус. – Все охраняют свои владения. Мои земли сторожат мантикоры и тролли-оборотни. Тысячу лет они были моими слугами, а теперь присягнули на верность королеве-самозванке! – он сверкнул глазами. – Когда я верну свое могущество, я их уничтожу!

– Желаю успеха, – скептически отозвался Дарин. – Ты бы лучше послушал, что я говорю. Рощу охраняют мирные горные людоеды!

Король-демон передернул плечами.

– Что с того? – свысока осведомился он. – Что они могут мне сделать?

– Может, съесть? – подсказал Дарин. – Сожрут и дело с концом!

– Не посмеют! – отрезал он.

– Очень даже посмеют. Откуда им знать, кто ты такой?

– Они поймут, кто перед ними в первую же минуту, – надменно заявил повелитель Волшебных земель. – А если не догадаются – тем хуже для них. Я…

Овражные гномы, стоя на обочине, поспешно закивали. Дюф, снова разжившийся соломенной шляпой, поспешно сдернул ее с головы и принялся скатывать в трубочку.

Дарин хмыкнул.

– С чего бы они устрашились? Ты сейчас не демон, а обыкновенный человек. Жалкий смертный, – не удержался он. – А жалких смертных они не устрашаются, они их пожирают. – Дарин задумался.

– Блин, если бы я знал про людоедов, черта с два я б сюда пошел…

– Пусть только посмеют встать у меня на пути – и их я уничтожу!

Дарин вздохнул.

– Чувствую, работы у тебя будет невпроворот…

Чем дальше уводила дорога от Лутаки, тем меньше кругом становилось народа. Наконец, стало совсем уж немноголюдно и пустынно: лишь на обочине дороги стояла повозка, а неподалеку от нее расположились перекусить путники: крепкий и не старый еще мужчина, по виду – процветающий трактирщик, и двое его сыновей, тоже крепких и широкоплечих.

Увидев чужую трапезу, Дарин вспомнил, что последний раз ел вчерашним вечером в кабинете Барклюни и тогда же, будучи человеком предусмотрительным, тайком прихватил с секретарского стола большую лепешку. И если раб Басиянда, который был гораздо предусмотрительней, чем его хозяин, под шумок не вытащил ее из его, Дарина, кармана, то сейчас вполне можно перекусить, а заодно и подумать еще разок, какого он свалял дурака, решив помочь королю-демону и его подданным. Дарин пошарил по карманам, обнаружил лепешку и присел на поваленное дерево возле дороги.

– Ну, хоть что-то хорошее, – пробормотал он, подумав, что уж сегодня никто не будет теребить его за рукав и бубнить, что именно в это время все порядочные рабовладельцы кормят своих рабов.

Кехелус покосился на него с неудовольствием.

– Слушай, – проговорил Дарин. – Помнишь ты карту, что я тебе вчера показывал? Я ее у секретаря в кабинете взял и…

– Помню, – коротко отвечал владыка Волшебных земель.

– Грот, куда мы идем, сразу за старым городом. В этом городе раньше какие-то монахи жили, драконам поклонялись. Барклюня рассказывал, да я толком не запомнил. Это на самом краю Тисовой рощи.

Дарин откусил румяный поджаристый край лепешки.

– Ну?

– Я хотел спросить, а в чем смысл заклинания-то? Что там твоя сестрица устроила и что я, собственно, сделать должен, чтоб твой меч тебе вернуть? Ну, чтоб ты обрел свое могущество и всех уничтожил? – в голосе Дарина прозвучала нескрываемая ирония. Король-демон сдвинул брови.

– Скажу, когда увижу его.

– Чего увидишь-то?

– Заклинание.

– А как его можно увидеть? – пожал плечами Дарин. – Разве оно видимое для… э… для жалких смертных?

Кехелус ответил высокомерным молчанием.

Из-под куста вылезли овражные гномы. Они тревожно пошушукались, пошептались, Дюф пошарил в заплатанной тряпичной сумке, висевшей у него через плечо, отыскал что-то и, беспрестанно кланяясь приблизился к повелителю демонов. В руках гном держал королевскую трапезу: засохшую горбушку хлеба.

Кехелус метнул в сторону своих подданных гневный взгляд.

– Опять хлеб?! Проклятые овражные гномы, это все смогли раздобыть на обед?!

Дюф в ужасе замер.

– Когда я верну свое могущество, я вас… – он покосился на корку и вздохнул: – Как люди могу питаться этим?!

Дарин откусил от лепешки большой кусок и хмыкнул.

– Что тебе не нравится? Нормальная еда. А демоны чем кормятся? Они что-то едят? Или нет?

Глаза Кехелуса сверкнули черным огнем.

– Да ладно, я просто так спросил. Ты бы хоть «спасибо» сказал овражникам, что ли. Они же старались, небось, все помойки в Лутаке перерыли…

Но Кехелус его уже не слушал. Он огляделся и без долгих раздумий двинулся через дорогу, прямиком к обедающим путникам. Те, завидев приближающегося человека, прервали трапезу и во все глаза уставились на него. Не обращая на них внимания, владыка Волшебных земель оглядел разложенную на траве снедь, прихватил лепешку, кусок мяса и направился обратно.

Первым пришел в себя почтенный отец семейства.

– Эй, ты! – гаркнул он. – Эй! А ну, стой!

– Умолкни, жалкий смертный, – бросил через плечо Кехелус. – Радуйся: тебе была оказала величайшая честь – сам король…

– Он украл нашу еду!

Багровый от злости трактирщик кивнул сыновьям – дюжие парни мигом вскочили на ноги, собираясь намять бока вору. Дарин, с любопытством наблюдающий за происходящим, вскочил и бросился через дорогу.

– Не сердитесь на этого несчастного, уважаемый! – он торопливо порылся в кармане и выудил последнюю серебряную монету. – Больной человек! – тут Дарин кивнул на Кехелуса. – Недавно с лошади упал, да так неудачно: головой ударился! Вот умом и тронулся: все лепечет что-то, королем себя воображает!

– Что ты мелешь?!

– Вот! Вот опять, видите! Приступ начинается, – озабоченно пояснил Дарин, посмотрел на серебряный лемпир, вздохнул и бросил трактирщику. – Кричит, буянит! Мозги испорчены окончательно.

– Вон оно что, – понимающе протянул трактирщик. Он ловко поймал монету и сделал знак сыновьям. Те нехотя отпустили Кехелуса. – Парень-то малость не в себе? То-то я гляжу, неясные речи ведет! И буен, как весенний тролль! А у него с головой, стало быть, неладно.

Трактирщик сочувственно поцокал языком.

– Очень неладно! – бросил Дарин и потащил Кехелуса по дороге.

– Жалкие смертные! – шипел владыка Волшебных земель, оглядываясь на людей. – Когда я верну свое могущество, я их всех…

Дарин остановился.

– Дай угадаю. Неужели уничтожишь?!

Он покачал головой.

– Ты мне лучше вот что скажи: как ты до этого дня дожить умудрился? Я так понял, тебя из твоего королевства давненько вышвырнули – почему тебя до сих пор никто не прирезал, не убил, ты же так на это и нарываешься?!

– Я…

– И в Лутаке точно так же – и дня не пробыл, как в Морскую тюрьму загремел. Ты хоть понимаешь, что ты чудом тогда спасся? Что если б не гномы, у твоих подданных уже не было бы короля!

Повелитель демонов стиснул зубы:

– Мои подданные предали меня. Они принесли клятву верности королеве-самозванке, – он посмотрел на овражных гномов, робко стоявших у обочины дороги и те съежились под его тяжелым взглядом. – И только самые ничтожные из моих слуг, самые презираемые из всех остались мне верны.

Дарин посмотрел на овражников, на Кехелуса и вздохнул.

– Ладно, пошли…

…Когда-то эта дорога, которая на старой карте была обозначена синим пунктиром, была крупным торговым трактом. Но, с тех пор, как в роще появились новые хозяйки – феи, тракт постепенно становился все менее оживленным, и теперь это была просто заброшенная, заросшая травой дорога. Дарин стоял на вершине невысокого пологого холма; кругом виднелись такие же невысокие холмы, далеко впереди тянулись горы. Внизу зеленела большая роща, на окраине которой были руины города, давным-давно брошенного людьми. Роща уже захватывала его: развалины зарастали высокой травой, кустарником, молодыми деревцами. Пройти к городу напрямик было невозможно, волей-неволей приходилось небольшую часть пути проделать по самому краю рощи.

Дарин вздохнул. Идти туда не хотелось, но выходило так, что если он этого не сделает, жителям одной далекой страны сильно не поздоровится.

От этого Дарин злился и сам на себя и на гномов, которые топтались позади. Правда, гнев его быстро остыл, уступая место тревоге и страху.

Овражные гномы пошушукались и один за другим принялись спускаться с холма. Дарин и Кехелус последовали за ними.

Тропа бежала мимо зарослей папоротника, мимо зарослей, мимо кустов, усыпанных мелкими белыми цветами, и исчезала между деревьями.

– Так, – проговорил Дарин, припоминая карту, виденную в кабинете Барклюни. – Тут надо настороже держаться… что там гном болтал про горных людоедов? Главное, внимания к себе не привлекать, пройти тихо и незаметно. Согласен?

– Согласен, – нехотя процедил Кехелус.

– Может, другой дорогой обойдем?

– Она существует? – свысока поинтересовался король-демон.

– Другая дорога? Не знаю… спросить бы кого-нибудь!

Они прошли еще немного и остановились: дорога раздваивалась: одна тропинка бежала в чащу, другая вела к ручью, через который был перекинут узкий мостик.

Дарин снова остановился.

– Ты карту помнишь? – обратился он к владыке Волшебных земель. – Нам направо или налево?

– Налево, – обронил он.

– Точно?

– Налево или направо? – раздался неожиданный голос, так, что Дарин подскочил от неожиданности.

На суку раскидистого дерева сидело существо, напоминающее филина, и приветливо смотрело на путников круглыми желтыми глазами.

– На этом самом месте все гадают, – сообщил филин. – Куда свернуть, направо иль налево? Вот потому-то, повинуясь зову сердца, я тут сижу, чтоб путникам помочь!

Они подошли поближе:

– Помочь?

– О, да! Скажите лишь, куда попасть хотите, я верную дорогу укажу!

Кехелус промолчал, поэтому ответил Дарин.

– Да мы, в общем-то, случайно мимо проходили…

– Понимаю! – закатил желтые глаза филин. – Случайно иль нарочно, вас привела судьба и вот теперь совет вам нужен. Что ж, готов помочь!

– Странно, – недоверчиво сказал Дарин. Он никак не ожидал встретить в Тисовой роще дружелюбное существо. – А я думал, путников тут встречают мирные горные людоеды.

– О, нет! Лишь тех встречают людоеды, кто у меня совета не спросил! Так далеко ль ваш путь, спросить позвольте?

Он наклонил голову и вопросительно посмотрел сперва на Дарина, потом на Кехелуса.

– Мы идем до старого города…

– Я иду своей дорогой, жалкий… – перебил король-демон, теряя терпение.

– Своей дорогой! – радостно воскликнул филин. – Конечно!

Он посмотрел на Дарина и наклонил голову.

– Хочу просить: ваш спутник молвил: «жалкий»? Кто мне поведает, он имел в виду?

– Наш спутник, – сказал Дарин, поглядывая на Кехелуса и опасаясь, как бы тот снова не сболтнул чего-нибудь лишнего. – Малость не в себе. Вы на него внимания не тратьте.

Тут Дарин к своему удивлению обнаружил, что, ни с того, ни с сего вдруг начал говорить точно так же, как велеречивый филин.

– О, да, не буду! Значит, старый город? Сейчас подумаю, какой вам выбрать путь. А вы пока отведайте плодов, чтоб скрасить время ожиданья!

Он повел крылом, указывая куда-то вниз. Дарин пригляделся: в траве возле дерева стояла небольшая корзина, наполненная спелыми яблоками и грушами.

Во взгляде Кехелуса появилась некоторая благосклонность.

– Наконец, ты понял, как должно встречать высоких особ!

– О, да! – отозвался филин, прикрыв глаза. – Вы угощайтесь фруктами и хлебом, а пока дорогу объясню. Дозволено ли будет, – он встряхнулся и вопросительно взглянул на владыку Волшебных земель. – Узнать мне имя путника?

– Кехелус, – бросил тот, выбирая яблоко.

Желтоглазый филин задумчиво пощелкал клювом.

– Кехелус, Кехелус… а ведь такое имя я слыхал. Так демона зовут, и этот демон Волшебною страной повелевает. И, говорят, с могуществом его никто из чародеев не сравнится!

Король-демон выпрямился.

– Да, – отрывисто бросил он, свысока глядя на сидевшую на суку птицу. – Так и есть!

– О, да, – воскликнул филин. – Конечно, так и есть! Однако, согласитесь, это странно – давать такое имя человеку!

Он склонил голову и уставился на Кехелуса.

Тот сузил глаза.

– Кому?!

– О, да, конечно, просто человеку! А впрочем, – спохватился филин. – Не стану больше говорить ни слова, чтобы от трапезы не отвлекать гостей! А трапеза, хоть и не так роскошна, достойна, все же, даже короля!

Дарин покосился на филина с подозрением.

– Вы… тут подумайте пока насчет дороги, – сказал он, чувствуя, что манера речи филина обладает какой-то невероятной прилипчивостью. – А мне приятелю бы пару слов сказать. Буквально пару слов, но очень важных, поэтому чуть-чуть мы отойдем!

Он оттащил Кехелуса в сторону.

– Чего тебе? – недовольно спросил король-демон.

– Мой друг Барклюня как-то говорил, – начал Дарин. – Что в этой роще все не так-то просто!

Он сделал над собой усилие и попытался перейти на нормальный язык.

– Какой еще Барклюня?

– Секретарь Морского Управления… да это неважно. Словом, он немного маг. Верней, учился магии, но…

– Чародей? – осведомился Кехелус, нетерпеливо поглядывая на корзину с фруктами.

– Да выгнали его из школы магов, поэтому он не чародей. Так, недоучка… но я не о том. В общем, мы с ним вчера поговорили, он рассказал кое-что… про фей, про их слуг. Все волшебные создания, что в это роще – слуги фей. Ясно?

– И что?

– А то, что ни еду, ни питье, что они тебе предлагать будут, есть нельзя! Взял в рот хоть крошку – и все, ты их раб до конца жизни!

– Мне известно об этом, – небрежно бросил Кехелус, посмотрев на красное яблоко, которое он держал в руке. – Но я неподвластен их магии. На демонов она…

Дарин призвал на помощь все свое терпение.

– А кто тут демон?! Блин, да я повторять замучился: ты сейчас обычный человек, заруби это на носу! Человек! С тобой что угодно сделать можно: заманить в рабство к феям, заколдовать, убить, наконец!

– Чушь, – надменно ответил владыка Волшебных земель. – Как это – убить? Меня невозможно убить, я же…

Он вдруг умолк, сдвинув брови.

– Дошло? Попадешь в рабство к феям, и уж тогда никто тебе не поможет! Даже существо из другого мира, ясно?

Кехелус в ярости швырнул яблоко в траву.

– Так это ловушка?!

Дарин пожал плечами.

– Не думаю, чтоб ловили именно тебя. Но идея отличная: так легко и изящно, без лишних хлопот избавиться от кое-кого раз и навсегда!

Кехелус бросился к дереву, где сидел филин.

– Вы не желаете отведать угощения? – понимающе спросил тот. – Я огорчен до глубины души!

– Откуда у тебя душа, ничтожное создание?! – бросил король-демон. – Ни у фей, ни у их слуг ее не бывает!

– А у тебя? – с иронией поинтересовался филин. – Ведь у тебя, я вижу, тоже нет души.

Кехелус холодно взглянул на него.

– Нет.

– Вот то-то! Ты, стало быть, не человек? Но кто же? Я всех людей насквозь способен видеть, тебя я тоже вижу, как других. И магии в тебе ни капли нет!

– Ну, – ледяным голосом проговорил повелитель Волшебных земель. – Чтоб тебя уничтожить мне магия не требуется!

Он схватил филина и с размаху швырнул об дерево.

Раздался громкий хлопок, вспыхнул огненный фейерверк и гулкое эхо прокатилось по роще.

– Молодец, блин, – кисло сказал Дарин, когда последние искры, плавающие в воздухе, погасли.

– Умно придумал, нечего сказать. Мы, вроде как, собирались тайком в рощу приникнуть, безо всякого шума?

Он оглянулся по сторонам.

– Ладно, давайте-ка отсюда…

Внезапно в кустах что-то зашуршало, потом стихло. На тропинке послышались чьи-то торопливые шаги.

– В кусты, – вполголоса скомандовал Кехелус.

Они нырнули в заросли, скатились в неглубокую канаву, возле тропы и затаились.

Шаги слышались все ближе и ближе, но внезапно стихли. Дарин подождал немного, потом не выдержал и осторожно выглянул.

…В доме с синим ставнями атмосфера царила грозовая: сгущались черные тучи и погромыхивал гром.

Дадалион и Тохта сидели возле незажженного камина и молчали. Фендуляр ворочался между балок под потолком и вздыхал, так что колыхались занавески на окнах.

Время от времени Дадалион привставал с кресла и поглядывал в окно, наблюдая за тем, что происходило снаружи. Там, по широкому двору с оскорбленным видом бродил раб Басиянда, вооруженный метлой. Судя по тому, как он ею размахивал, пытаясь сгрести в кучу мусор, метлу в руках ему доводилось держать нечасто.

– Дадалион! – забубнило зеркало, что стояло в лавке. – Перенеси меня в гостиную! Мы же договорились! Я тоже хочу знать все новости!

Дадалион не ответил: ему было не до того. Вот уже битый час он сидел над чистым листом бумаги, думал, обмакивал в чернильницу перо, но так и не вывел ни строчки: никак не мог решить, для кого писать завещание, для себя или для Дарина.

– Наверное, все-таки для Дарина, – пробормотал он. – Ему нужней. Вот только как начать?

– Ты ему уже штук двадцать написал, – хмуро сказал Тохта. – В чем загвоздка?

– А в том, что любое завещание начинается со слов: «Находясь в здравом уме», – необыкновенно саркастическим тоном пояснил Дадалион. – А этого я про Дарина никак сказать не могу! – он яростно потыкал пером в чернильницу, не обращая внимания на разлетевшиеся повсюду брызги. – Никакой человек в здравом уме не соберется оставить у себя амулет – это раз! Не пойдет в Тисовую рощу – это два! И не заведет дружбу с королем-демоном – это три!

– Проклятые овражные гномишки! – сердито загудел из-под потолка Фендуляр. – Это из-за них все!

Тохта промолчал: он испытывал сильнейшее желание передушить всех овражных гномов Лутаки.

– Дадалион! – заныло зеркало. – Ну, перенеси меня в комнату, что тебе – трудно, что ли?! Вы там разговариваете, а мне ничего не слышно! Что ты говорил вот только что?

– Или ты замолкаешь, – повысив голос, ответил Дадалион. – Иначе я завтра же собственными руками отношу тебя старьевщику!

Зеркало умолкло.

Тохта покосился на каминную полку, где за подсвечником была спрятана косточка – возможно, если погрызть ее немного, это отвлечет от мыслей о том, каким способом расправились бы с безмозглыми овражниками его предки, воинственные кобольды. Способы были один другого лучше – предки не любили терять время попусту и при каждой возможности совершенствовали свое умение убивать.

– Это бесчеловечно, – выждав паузу, обиженно проговорило зеркало. – Ладно бы, какой-нибудь тролль старьевщиком пригрозил, но от тебя я такого не ожидало! Говорю же, я за Дарина переживаю, а вы…

– Тьфу ты, чтоб тебя, – проворчал Дадалион и поднялся.

– Тохта, помоги…

Вдвоем с кобольдом, они притащили зеркало и поставили у стены в гостиной. Дадалион, пользуясь моментом, снова выглянул во двор: раб Басиянда, держа в руках ведро, с ненавистью смотрел на огромную бочку для воды. Хозяин распахнул створки окна:

– Колодец в конце улицы, – крикнул он. – Давай, шевелись!

Проводив взглядом раба, Дадалион сел за стол и придвинул к себе чистый лист бумаги.

– Вижу, военный совет в самом разгаре, – оживленным голосом начало зеркало. – Итак, продолжим! Могу для разнообразия, для поднятия, так сказать, боевого духа, показать что-нибудь. Поедание парламентеров мирными горными людоедами во время сражения при Ахтунском ущелье, а, как вам?! Людоеды потом утверждали, что съели их по ошибке, очень извинялись и даже прислали пострадавшей стороне парочку высокопоставленных военнопленных, тоже для съедения, чтобы восстановить справедливость, так сказать. Не желаете? А как насчет празднования победы гоблинами? Предупреждаю сразу: это на любителя. А вот – увлекательное отражение: разграбление обоза троллями-мародерами с последующим…

– Тохта, – сдержанно промолвил Дадалион. – Давай-ка отнесем его обратно. И пяти минут оно в гостиной не простояло, а уж надоело – сил нет!

– Эй, стойте, стойте! – испугалось зеркало. – Про обоз – это я так, шутки ради! Вы что, шуток не понимаете?

Дадлион скомкал лист бумаги и отправил его в камин.

– Голова кругом идет, – признался он. – Первый раз в жизни написание завещания не доставляет совершенно никакого удовольствия!

– Теряешь талант? – участливо поинтересовалось зеркало. – Кризис жанра? Бывает, бывает… а, может, ты захворал? Могу показать простые, но действенные способы лечения у ашурских оборотней. Съедаешь лекаря – и вот ты уже здоров и бодр, как молодой грифон. Очень рекомендую!

Дадалион покосился на него, но промолчал.

Из-под потолка плавно слетел Фендуляр и устроился в кресле.

– Захвораешь тут, когда ламии являются в лавку, совершенно, как к себе домой, – пробурчал он. – Сидишь вот так себе, ждешь, может, покупателишко зайдет, а вместо этого является… а куда, интересно, он дальше отправился? – спросил Фендуляр, имея в виду Тесса.

– Дарина искать, – мрачно отозвался Тохта.

– Это даже хорошо, что я к тому времени понятия не имел, куда его понесло, – со вздохом признался Дадалион. – Соврать повелителю ламий я бы не смог! А тот мигом мы отыскал его в Тисовой роще.

Он потянулся за очередным листком, обмакнул перо, крупным красивым почерком вывел «Завещание» и задумался.

– Проклятые овражные гномы, с чего они решили, будто он – человек из другого мира? – сам себя спросил Дадалион и покачал головой.

Тохта снова вспрыгнул в кресло.

– Гм… гм… – промычал он. – А, может, Дарин все-таки…

– Что?

– Да так, ничего, – уклончиво ответил кобольд. – Так, Попуция просто вспомнил. Он почему-то сразу определил…

– Попуция наша Гильдия магов официально сумасшедшим объявила, ясно? – Дадалион раздраженно скомкал очередной листок и швырнул в камин. – И не будь он давным-давно мертвым, я б ему такое завещание накатал! Ишь, выдумал – другие миры!

Тохта погрузился в размышления. Мысли его скакали, как блохи, но вскоре кобольд заметил странную закономерность – они постоянно возвращались к разговору с Попуцием.

Тохта встряхнулся. Он испытывал настоятельную потребность хорошенечко все обдумать, а думалось лучше всего во время еды. Кобольд сполз со стула и выскользнул во двор. Там, за поленницей дров, неумело сложенной руками Дарина, была припрятана почти целая крыса, молодая и сочная, но не очень крупная, как раз такая, чтоб доесть ее во время размышления.

Во дворе Тохта ожидал увидеть раба Басиняду, но, к удивлению кобольда его не оказалось, обнаружилась лишь метла, сиротливо прислоненная к бочке с водой. Тохта вытащил из-за поленницы тушку и приступил к обеду, а заодно и к размышлению. Когда от крысы осталась только одна-единственная белая тщательно обглоданная косточка, мысли кобольда были приведены в полный порядок. Предстояло только обговорить с кем-то родившийся в его голове план, и еще через минуту Тохта уже знал, с кем он его обсудит.

Хлопнула дверь, на крыльце показался Дадалион. Вид у хозяина был озабоченный. Не заметив кобольда, он спустился с крыльца, пересек двор и скрылся за калиткой. Тохта проводил его взглядом, сунул косточку в поленницу, выскользнул за калитку и огляделся. В конце переулка виднелась высокая фигура Дадалиона. Кобольд дождался, пока он скроется за углом и припустил что было духу в противоположном направлении.

… Сначала Дарин увидел пыльные деревянные башмаки, потом – голые тощие ноги, край странного одеяния, напоминающего картофельный мешок, потом поднял голову и обнаружил перед собой собственным рабом.

– Басиянда?!

– Господин?!

Дарин выбрался из канавы и отряхнулся. Вслед за ним, с крайне недовольным видом появился и Кехелус.

– Кто этот жалкий… – гневным тоном начал было повелитель демонов, но Дарин не обратил на него никакого внимания.

– Басиняда, откуда ты здесь взялся?!

– Кто этот жалкий…

– Раб. Мой раб, – немного смущенно пояснил Дарин владыке Волшебных земель. – Ты, конечно, знаешь, что в Лутаке рабов нет, но так получилось, что у меня есть.

Кехелус пренебрежительно хмыкнул.

– У тебя всего один раб? Один-единственный?

Дарин вздохнул.

– Мне и одного с избытком хватает… а у тебя сколько?

Владыка Волшебных земель отряхнул с рубахи налипшие прошлогодние листья и сухую траву.

– У меня тысячи рабов, – высокомерно сообщил он. – Легионы покоренных мною демонов и полчища захваченных мною душ. Рабов никогда не бывает много. А поэтому…

Но Дарин не стал выслушивать соображения Кехелуса.

– Басиянда, – приступил он к допросу сияющего, как медный лемпир, раба. – Ты, вообще, как тут оказался? Я кому велел оставаться в Лутаке?! Ты не послушался меня, своего хозяина?

– Да, да! – заторопился Басиянда, преданно уставившись на хозяина. – Ты, господин, велел мне отправляться в дом с синими ставнями, рассказать там, что к чему и дожидаться твоего прихода. Так я и сделал! – он вытаращил на Дарина честные глаза. – Клянусь! Выполнил твое приказание, рассказал все в подробностях… разумеется, то, что велел ты. Но потом, господин, я поразмыслил…

– Поразмыслил? Ну, это ты зря, – вздохнул Дарин.

– Поразмыслил, припомнил кое-что из тридцати восьми правил раба… и решил, что мое место – рядом с моим хозяином! И я тут же, немедленно, сам себе приказал следовать за тобой, а поскольку я хороший раб, то подчинился без колебаний! И вот я здесь! – радостно объявил Басиняда. – Бежал, сломя голову, на дороге расспрашивал всех, едущих с Ярмарки. Один почтенный гном указал мне, куда ты направился, господин!

– Чтоб тебе, блин! Ты же сам постоянно твердишь, что ты – раб, так? Значит, твое дело приказы выполнять, а не размышлять! Ясно?

Он посмотрел на Басиняду и сдвинул брови.

– Значит, так. Приказываю тебе немедленно валить обратно! Я, твой господин, тебе приказываю!

Раб ответил «господину» скептическим взглядом: опыта в командовании рабами у Дарина не было, поэтому приказ прозвучал неубедительно.

– Повелеваю, в общем, тебе отправляться… блин!

Видя, что Басиянда не собирается двигаться с места, Дарин решил сменить тактику.

– Разве ты ничего не знаешь о Тисовой роще? Это же самое опасное место в окрестностях Лутаки! Мы и сами не знаем, останемся ли в живых, понимаешь? Тут и людоеды, и феи, и кто угодно! Не веришь мне, спроси у Кехелуса.

Король-демон не удостоил Басиянду и взглядом.

– Я не собираюсь снисходить до разговора с рабом, – высокомерно объявил он. – Пусть этот червь не путается у меня под ногами, пусть держится где-нибудь подальше, чтоб не попасться мне случайно на глаза!

– Хорошо тебе говорить! – в отчаянии воскликнул Дарин. – А мне-то что делать?!

Он посмотрел на Басиянду, тот довольно улыбнулся.

– Слушай, Кехелус, – снова обратился Дарин к королю-демону. – У тебя, как у рабовладельца, опыт-то все-таки побольше моего, а? Так посоветуй что-нибудь?

Король-демон долго размышлять не стал.

– Скорми его при случае людоедам, и дело с концом, – коротко бросил он через плечо и, не дожидаясь остальных, двинулся по тропинке. Гномы двинулись за ним, держась, однако, поодаль.

– Слышал, Басиянда?! Слышал, что говорит рабовладелец со стажем? Так что топай к Дадалиону!

Но раб был непреклонен.

– Лучше людоеды, – твердо ответил он, подобрал полы одежды и проворно припустил вслед за Кехелусом и гномами.

Дарин приводил его подозрительным взглядом и задумался. Поразмыслив хорошенько, он нагнал Басиняду и пошел рядом. Тот сразу же принял подчеркнуто скромный вид.

– Послушай, Басиянда, – начал «рабоваладелец», утверждаясь в подозрениях. – А вот ответь-ка мне на пару вопросиков. Неужели шляться по роще, где обитают людоеды, феи, ламии и прочая нечисть, лучше, чем сидеть дома, в безопасности? Только не заливай мне о преданности рабов своему хозяину, – предупредил он, видя, как Басиянда, приняв благочестивый вид, уже открыл рот. – Не очень мне что-то в такую преданность верится.

Басиянда с готовностью оскорбился.

– Я очень предан тебе, господин! Более преданного раба еще не было…

– Понятно, понятно. Давай, рассказывай, как дело на самом деле было. Ты пришел в дом с синими ставнями – и?

Раб сделал вид, что не расслышал.

– Ты что, оглох? – сердито спросил Дарин. – Приказываю тебе говорить правду! Ну?!

Басиянда помялся еще немного и вздохнул.

– Раз ты приказываешь, то поведаю всю правду, господин, – нехотя сказал он. – Правду и ни слова лжи! Кстати, существует правило номер двадцать шесть. Знаешь, что оно гласит?

Дарин удивился.

– Откуда ж мне знать?

– А я – знаю, – назидательным тоном сказал Басиняда. А почему? А потому, что я – очень, очень образованный раб! Видишь, как тебе повезло, господин? Даром заполучить такого…

– Не тяни, Басиянда, – предупредил Дарин. – У меня руки чешутся дать тебе по шее!

– Это лишнее, господин, – заторопился раб. – Я…

– Что за правило номер двадцать шесть?

– Оно гласит: «Всегда говорит своему хозяину всю правду. Ну, или почти всю». И я, господин, неукоснительно следую…

– Басиняда!

– Прошу прощения, господин, – с достоинством откликнулся тот. – Немного отвлекся. Так вот, продолжаю. Я, как ты и приказывал, явился в дом с синими ставнями, и сначала все шло прекрасно. Я, как ты и велел, передал, что ты отправился в Тисовую рощу. Потом, поскольку часы пробили полдень, смиренно намекнул господину по имени Дадалион, что настало время обеда, а в это время все порядочные хозяева, как известно, кормят своих рабов. Так, господин?

– Так, – неуверенно согласился Дарин. – Наверное.

– А что же ответил мне жестокосердный Дадалион? – горько спросил Басиянда.

Дарин удивленно хмыкнул: чего-чего, а жестокосердия за Дадалионом никогда не водилось.

– Что он ответил?

– Он сказал, – возмущенно воскликнул раб, – Что я должен заработать свой обед! Предложил мне наколоть дров, сложить в поленницу, а потом подмести двор! Но это еще не все! Еще я должен был собрать в огороде овощи и… – Басинда всплеснул руками, чуть не задохнувшись от праведного гнева. – Натаскать полную бочку воды! Полную бочку! – он умолк, покачал головой, а потом недовольно пробурчал себе под нос: – Даже странно: невольников у господина Дадалиона отродясь не водилось, но стоило появиться одному-единственному несчастному рабу, как на него тут же навалили целую прорву работы!

– Прорву работы?! Басиянда, да я каждый день таскал воду и подметал двор. И ничего, как видишь, не помер от переутомления!

Но Басиянда не согласился.

– Ты – другое дело, господин, – твердо сказал он. – Ты – свободный человек, а я раб. Ни один приличный хозяин не должен черезмерно утруждать раба трудом!

– Значит, ты наколол дрова, собрал овощи – и черезмерно утрудился, так, что ли? – язвительно поинтересовался Дарин.

Басиянда выразительно промолчал, уставившись в спину идущего впереди Кехелуса.

– Понятно, – пробормотал «господин», не дождавшись ответа. – А дальше что?

Раб тяжело вздохнул.

– Давай, давай, рассказывай, как тебя эксплуатировали!

– Господин Дадалион почему-то полагает, что раб должен трудиться от зари до зари, – недовольно забубнил Басиянда. – Какое заблуждение…

– Он тебя покормил?

– Покормил, но только я собрался немного отдохнуть… так, прикорнуть минутку-другую… как он велел мне подметать пол в лавке, а сам сел за стол… сказал, что ему необходимо внести кое-какие изменения в твое завещание…

– А, завещание, – понимающе протянул Дарин. – Мое, небось? И когда уже Дадалион успокоится?

– Не успокоится, господин. Он черкал пером, мял бумагу и все бурчал что-то себе под нос. Что-то о «глупом мальчишке», – с удовольствием наябедничал Басиянда. – А господин Фендуляр все это время под потолком висел и без конца спрашивал: «Что будем делать, Дадалион? Что будем делать? Положение отчаянное»! А то вдруг начинал летать по комнате и выкрикивать: «А не избавиться ли нам от этого назойливого человечишки»? Вот тут он имел в виду меня, – раб поежился. – Какое счастье, что господин Дадалион с ним не согласился! Сказал: «Избавиться, это бы хорошо, но у меня еще сад с осени не расчищен и кустарник не вырублен, так что раб очень даже кстати»! – Басиянда неодобрительно покачал головой. – Господин Дадалион как-то очень быстро во вкус вошел… настоящий рабовладелец! Но ведь я – не его раб, а твой! Нехорошо так измываться над чужим невольником!

Дарин представил Дадалиона в роли рабовладельца и невольно ухмыльнулся.

– Потом пришла красивая молодая госпожа… кудрявые волосы, карие глаза, и такой нежный румянец, точь-в-точь, румяное яблочко или…

– А, это Тайя… и что?

– Они говорили с Дадалионом о тебе, господин. Я случайно слышал, просто стоял под окном в это время, ну, так получилось. Стоял и нечаянно услышал. Не затыкать же уши?

– Мог бы и заткнуть, – проворчал Дарин.

– Неразумно, – рассудительно сказал раб. – Я же тогда ничего не услышал бы. Потом госпожа ушла. Кстати, проходила через лавку, где я как раз пол убирался и…

– Что?

– Плакала, господин, – сокрушенно поведал Басиянда.

– От радости, наверное, – с досадой пробормотал Дарин. – Ну и ладно!

– Я подметал в лавке… признаюсь, сделал это быстро, потому что чародейское зеркало, что там стояло, пугало меня до смерти! – сообщил раб, понизив голос.

– Зеркало? Да, это оно умеет!

– Разные ужасы показывало: то подавление восстания невольников в Наргалии, то наказание, которое полагается беглым рабам в Пяти княжествах Дакена. Я было пытался объяснить ему, что я – порядочный раб, не собираюсь ни бунтовать, ни сбегать, ни, упаси небо, освобождаться, но оно меня и слушать не стало!

– Оно никого не слушает, – усмехнулся Дарин, вспомнив собственные беседы с волшебным зеркалом. – Ни за что Дадалион его не продаст, нечего и мечтать. Оно так наловчилось покупателей отпугивать, что они из нашей лавки, как ошпаренные вылетают!

– А после, – продолжал скорбный рассказ Басиянда. – Пришел кобольд Тохта и сказал мне…

Раб содрогнулся – видно, беседа с кобольдом произвела на него неизгладимое впечатление.

– После этого я твердо решил, что только здесь, рядом с тобой, господин, я, твой верный раб, в безопасности. Дождался, пока все из дома уйдут и….

Дарин вздохнул.

– В какой безопасности? Ты идешь по Тисовой роще вместе с королем-демоном – как тебе это, а?!

Басинда указал пальцем на спину Кехелуса.

– Я о нем кое-что знаю, – заговорщицки прошептал раб. – И я поразмышлял на досуге и придумал кое-что!

– Опять поразмышлял? – вздохнул Дарин. – Когда уже ты успокоишься? Раб-мыслитель, только этого мне и не хватало…

– Может получиться очень хорошо, господин. Вот смотри…

И Басиняда откашлялся.

– Зеркало мне показывало твои владения, господин демона, – почтительным тоном произнес он, повысив голос. – Великолепный огромный дворец из черного мрамора!

– Какое еще зеркало? – не останавливаясь, бросил через плечо Кехелус, забыв о своем обещании не опускаться до разговоров с «жалкими смертными».

– Волшебное зеркало, господин, слыхал о таком? Оно говорит, находилось одно время в твоих чертогах!

– У меня во дворце тысячи волшебных зеркал, – надменно сообщил повелитель Волшебных земель. – Как я могу помнить о каком-то одном?!

Басиняда рысцой потрусил вперед, нагнал Кехелуса и пристроился сбоку. Дарин удивленно поднял брови:

видно было, что какая-то мысль не дает рабу покоя.

Некоторое время Басиянда собирался с духом, оглядываясь на хозяина и делая ему непонятные знаки, потом набрался решимости и робко окликнул короля-демона.

– Господин! Позволь спросить, господин…

Ответом ему было ледяное молчание.

Басиянда в восхищении всплеснул руками.

– Господин демон не снисходит до разговора с простыми смертными, тем более – с рабами! – льстивым голосом проговорил он. – Сразу видно настоящего господина!

– Неужели? – спросил уязвленный Дарин. – А те, кто снисходят до разговора, те, значит, ненастоящие? Ну, я это тебе напомню, когда у меня есть попросишь!

Басиняда немного приотстал.

– Нет, хозяин, ты неправильно все понял, – вполголоса сказал он, поглядывая на Кехелуса. – В данный момент я забочусь о нашем процветании. О твоем, главным образом и совсем немного – о моем!

– Это как? – поинтересовался озадаченный Дарин.

Басиянда охотно пустился в объяснения:

– В лавке господина Дадалиона волшебное зеркало показало мне владения повелителя Волшебных земель и тут же, вообразите, буквально тут же, мне пришла в голову блестящая мысль!

– Мысль?

– Блестящая! – горделиво подтвердил Басиянда. – Не зря, не зря долгое время я был рабом у купца! Многое почерпнул. Господин, мы разбогатеем, помяните мое слово! Говорят, чтоб разбогатеть, нужен начальный капитал. Но я считаю, нужен не капитал, а идея! И вот теперь у меня есть прекрасная идея и я хотел бы обсудить ее хорошенечко с господином демоном!

Он забежал вперед, опередил повелителя Волшебных земель и, пятясь задом, отвесил ему несколько низких поклонов.

– Послушай, господин, ты только послушай меня! Клянусь небом, я тебя удивлю!

Король-демон презрительно фыркнул.

– Я живу на свете почти с самого его сотворения, – заносчиво проговорил он. – Чем ты можешь меня удивить?

– А! – воскликнул Басиняда. Он обрадовался, что повелитель Волшебных земель, наконец-то соизволил заметит его.

– Господин, есть блестящая возможность хорошо заработать, – деловито сообщил раб. – Я видел, у тебя там, в твоих чертогах, есть масса интересных вещей: какая-то черная галерея с ледяными глыбами, внутри которых замурованы ужасные чудовища…

– Галерея Ледяного Ужаса, – отрывисто бросил Кехелус. – Это демоны-изменники. Я оставил их в живых, но заключил в глыбы волшебного льда. Они никогда не смогут освободиться, а я буду вечно наслаждаться их мучениями!

– И еще лабиринт с привидениями…

– Лабиринт Шепчущих Призраков, – в голосе короля-демона послышалось удовольствие.

– О чем они шепчутся? – поинтересовался Дарин.

– Молят о пощаде, конечно же. Лабиринт – одно из любимых уголков моего дворца. Он расположен сразу за Садом Зловещих Мертвецов, неподалеку от Пустоши Кровожадных Упырей. Оттуда хороший вид на Кипящие Ядовитые Озера.

– Сад Зловещих Мертвецов? – недоверчиво переспросил Дарин. – Пустошь Кровожадных Упырей? Ты это серьезно?

– Слушай, парень, – в голове Кехелуса послышалось недовольство. – Не я это придумал. Названия давали мои предки – высшие демоны. Вам, жалким смертным, не понять глубины их замыслов!

– Да, где уж нам, – согласился Дарин, еле сдерживая смех.

Басиянда, по-прежнему пятясь задом, снова почтительно поклонился Кехелусу.

– И еще, господин, я видел огромные пропасти, заполненные черным туманом…

– Клокочущие Бездны. Туда я заточил непокорных духов, дерзнувших восстать против меня! Они обречены страдать вечно, а я буду смотреть и…

– Прекрасно, господин! – просиял Басинда. – Но подумай, господин, ведь будет лучше, если смотреть будешь не только ты!

Кехелус остановился.

– О чем ты, презренный?

– У тебя, господин, там много всяких диковин и чудовин, – вкрадчиво проговорил раб. – Многие маги, чародеи и просто любопытные охотно расстались бы с кучей денег, лишь бы одним глазком взглянуть на это!

– Моей коллекции черепов нет равных! – гордо сказал Кехелус, снова пускаясь в дорогу. – Всем известно: если какой-нибудь жалкий червь дерзнет бросить мне вызов, это значит только одно – скоро череп этого ничтожества пополнит мою коллекцию!

– Вот я о чем и говорю! – обрадовался Басиянда. – Такие редкости – и никто их не видит! А как было бы славно, организовать туда паломничества для желающих поглазеть на ваши диковины! – голос раба стал прямо-таки медовым.

– Поглазеть?! О чем ты, жалкий….

– Уверен, мы бы отбоя не знали! Установили бы твердую таксу за вход во дворец… скажем, пять, а лучше – десять лемпиров! И пусть они себе осматривают залы, ужасаются твоему величию, а мы, меж тем, палец о палец не ударив, наживаем огромные деньги! Колоссальные! Богатеем, не по дням, а по часам!

Басиняда пошевелил пальцами, точно пересчитывая деньги.

– Подумай, господин! Перед тобой открываются огромные возможности!

Он с надеждой уставился на Кехелуса и добавил:

– За вход в лабиринт, конечно же, будем брать отдельную плату. А можно даже сделать так: запустить туда всех желающих, подождать, пока они хорошенько заблудятся и поручить какому-нибудь честному призраку взымать дополнительные деньги за то, чтоб указывать правильный выход из лабиринта. А?! Двойная плата за одно и тоже – и все законно! Не хочешь платить – броди по коридорам хоть до скончания века! Как тебе?

Король-демон передернул плечами и прошел мимо Басиняды.

Раб подхватил полы одеяния и припустил следом.

– Подумай, господин, подумай, не отказывайся вот так сразу! Глупо отказываться, когда деньги сам плывут нам в руки! Я уверен, ты согласишься!

Он оглянулся на Дарина, тот махнул ему рукой, от смеха не в силах выговорить ни слова.

– А ты, господин Кехелус, если, конечно, пожелаешь снизойти до жалких смертных и бессмертных, можешь иной раз и рассказать о своих экспонатах что-нибудь увлекательное, – продолжал уламывать демона Басиняда. – Тоже за отдельные деньги, само собой.

– Презренный раб, – процедил сквозь зубы разъярившийся Кехелус. – Я…

– А! Так ты согласен, господин! – Басиняда подпрыгнул от радости. – Я так и знал, что тебе понравится мое предложение! Только имей в виду, – в голосе его появились рассудительные нотки. – Главное в торговле – это честность. Честность и порядочность. Кто больше работает, тот больше и получает. А раз идея о паломничестве в твой дворец принадлежит мне, значит, мне и положено больше! Правильно?

Кехелус в упор уставился на Басиянду.

– Что?! – спросил король-демон так, словно не верил своим ушам.

– Надо торопиться, господин! – азартно вскричал раб. – Зарабатывать! Жизнь идет и каждую минуту наши денежки уплывают к кому-то другому!

Дарин понял: сейчас одним рабом на земле станет меньше.

– Басиянда! – окликнул он, надеясь, что тот умолкнет. Однако мысль о грядущих барышах так пленила предприимчивого раба, что он проявил некоторую непочтительность и отмахнулся:

– Извини, господин, у меня деловой разговор! Мы вот-вот разбогатеем, наладив паломничество во дворец повелителя Волшебных земель! Вообрази: толпы и толпы страждущих увидеть диковины короля демонов! А каждый любопытный паломник – это серебряный лемпир! Гора серебряных лемпиров! – в экстазе воскликнул он.

– Мои владения, – прошипел Кехелус, испепеляя взглядом раба. – Охраняют мантикоры и тролли-оборотни! Они разорвут любого, кто дерзнет…

Басинда задумался, но лишь на секунду.

– Отлично! – просиял он. – Мы не скажем об этом нашим будущим паломникам! Утаим до поры до времени. Пусть сперва заплатят, а уж потом мантикоры и тролли станут для них приятным сюрпризом!

Он снова забежал вперед и, повернувшись лицом к Кехелусу, с упоением продолжал верещать:

– Господин, я вот тут подумал. Мантикоры охраняют твои владения совершенно бесплатно, ведь так? Не приносят прибыли? А ведь есть люди, которые заплатят хорошие деньги за сторожевую мантикору! Отчего же не уступать мантикор на некоторое время, тем, у кого много денег и кто…

Басиянда так увлекся, что не заметил, как тропинка повернула, и он оказался на краю пологого склона.

Потеряв равновесие, раб покачнулся, замахал руками и уцепился за Кехелуса. Король-демон с негодованием оттолкнул настырного раба, задел Дарина, мгновение они все вместе балансировали на краю и, наконец, не удержавшись, покатились кувырком по склону. Падение сопровождалось ругательствами Дарина, ойканьем Басиянды и проклятиями, которыми сыпал Кехелус. Набирая скорость, они прокатились по склону, с треском проломились сквозь чахлый кустарник и выкатились на небольшую поляну, прямо под ноги сидевшим у костра двум путникам.

– Вот и обед подоспел! – радушно улыбаясь, сказал один из них.

Басиняда вскочил на ноги первым. В волосах у него застряли листья и сухие веточки, балахон был порядочно запачкан влажной землей.

– Господин… – с опаской произнес раб, уставившись на людей. – Господин, кто это?

– Мирные горные людоеды, – еще шире улыбнулся человек.

…. – Послушай, Варч. Может быть, на поле боя, под командованием несравненного Пфафнуса ты и отличался сообразительностью. Может быть. Но в деле приготовления еды ты смыслишь столько же, сколько тупоголовый птенец грифона. Готовить гномов с луком и дикой мятой – это же перевод продуктов!

– Овражных гномов, Нариш, овражных! Во-первых, само собой, их нужно хорошенько вымочить, иначе мясо будет так вонять, что и в рот не возьмешь. А, во-вторых, лук, да. Много лука. А что делать? Овражники – не самая лучшая еда. Но знал бы ты, что нам приходилось есть во время битвы за Харлесские перевалы! Вспомнить противно. Хлеб! Самый настоящий хлеб!

– Тьфу!

– Вот именно. Ели хлеб, а что делать? Такая вот была голодуха. Поверь, овражные гномы после хлеба кажутся настоящим деликатесом!

– Но сейчас-то голодухи нет, Варч!

Один из людоедов, тот, что постарше, повернулся к Дарину и добродушно улыбнулся.

– Не обращая внимания, парень! Это мы так шутим, по привычке. На самом деле мы давным-давно не едим овражных гномов, – он посмотрел в сторону перепуганных овражников, которые сгрудились возле кустарника. – Зачем они нам? Видишь, мы их даже связывать не стали!

Дарин покосился в сторону гномов: связывать овражников не было никакой необходимости, все равно они и шагу не сделали бы без Кехелуса. А повелитель Волшебных земель, меж тем, стоял чуть поодаль, под раскидистым дубом. Он был не один: возле Кехелуса находился еще один людоед, верней, людоедиха.

– Да к тому же, ваши овражники что-то мелковаты, – весело добавил Варч. – Одни кости!

– Да уж, – пробурчал второй людоед по имени Нариш. – Видали мы гномов и покрупнее!

– Да ты не пугайся, парень, – снова проговорил старый людоед успокаивающим тоном. – Говорю же: шутим мы так!

– Шутите? – недоверчиво переспросил Дарин: ему было очень не по себе в обществе двух людоедов, хот, к его удивлению, они мало чем отличались от обычных людей, ну, разве что, казались более сильными и крепкими. В их руках, бугрившимися мускулами и широких плечах угадывалась недюжинная сила. – То есть, вы не… я хотел сказать, ну…

– Не съедим ли мы вас? – усмехнувшись, переспросил Варч. – Охо-хо… брось, парень. У вас, людей, полным-полно предрассудков насчет людоедов. Вы нас до сих пор считаете дикарями, которые только и мечтают сожрать кого-нибудь?

Он покачал головой.

– Что, я, по-твоему, похож на того, кто питается человеческим мясом?

Дарин растерянно пожал плечами.

Варч был кряжистым, широкоплечим человеком с обветренным загорелым лицом. У него была черная, с проседью, короткая борода, такая же лохматая, как его шевелюра, а из-под густых бровей смотрели яркие голубые глаза. Одет он был как-то особенно ладно и аккуратно: в черную рубаху, меховую безрукавку и кожаные штаны, заправленные в мягкие сапоги. На поясе висел большой нож в простых деревянных ножнах.

Варч помешал в котелке деревянной ложкой с длинным черенком и продолжил разговор.

– Вот, к примеру, сегодня у нас на обед суп из дикого кролика, – он потянул носом. – Обычный кролик, тут их полно. Так себе кушанье, но если добавить кореньев и дикой мяты, то получается неплохая похлебка. Да что там, вот попробуете сейчас. Съесть путников, ну и ну, – он покачал головой. – Чего только люди не выдумают! Если бы вас съесть хотели, мы б вас связали или еще что. А вы – свободны, идите куда хотите, мы не препятствуем! Так, Нариш? – Варч посмотрел на второго людоеда. Тот согласно кивнул.

Нариш казался гораздо моложе Варча. Волосы и борода его были медно-рыжими, а зеленоватые глаза так напоминали кошачьи, что Дарину, при взгляде на молодого людоеда, невольно пришло на ум сходство с котом, затаившимся у мышиной норы. Нариш хлопотал у котелка с похлебкой, вскользь поглядывая на гостей. Иногда он встречался взглядом с Дариным и тут же быстро отводил глаза, но парню показалось, что в глубине кошачьих глаз мелькает что-то похожее на смех.

– Вот и Нариш согласен, – рассудительно продолжал Варч. Он облизал ложку и аккуратно положил ее на чистый лист лопуха. – Мы всего лишь предлагаем с нами трапезу разделить, поговорить о том, о сем. Глядишь, и получше про людоедов-то думать станете, а то чего только про нас не болтают! А ведь раньше-то нас и в армию вербовать не гнушались! Да только после Пфафнуса генералы не захотели, чтоб людоеды и дальше служили, о-хо-хо… а ведь мы были на хорошем счету! А ты, парень… – тут Варч перебил сам себя. – Да что же это я! Совсем из головы вылетело, старею, что ли? Что ж это я все «парень», да «парень»! А ведь у тебя и имя, небось, есть?

Он прищурил глаза и весело глянул на Дарина.

– Да, конечно, – немного приободрился тот. – Меня зовут Дарин. А это – Басиянда. Мой… э… мой слуга, в общем. А вот тот – Кехелус.

Варч хлопнул себя по коленям.

– Вот и познакомились! А то, право, даже неловко как-то. Ну, как нас зовут, ты уже знешь. Я – Варч, вот его Наришем кличут, а вон у дерева – то Саграмона. Наш генерал Пфафнус частенько говорил…

Дарин немного успокоился. Похоже, что слухи о людоедах и, вправду, были сильно преувеличены. По крайней мере, Варч казался добродушным и спокойным человеком, который вовсе не собирается немедленно сожрать гостей.

– Пфафнус? – Дарин порылся в памяти. – Генерал Пфафнус, герой войны? А мы его видели совсем недавно!

Старый людоед заинтересовался.

– И где ж вы его видели-то?

– В Лутаке, на кладбище. Он ходил навещать своих воинов.

Варч просиял от радости.

– Старина Пфафнус! – растрогано проговорил он. – Эх, вот было время! Сколько войн мы прошли вместе, сколько битв! Наше подразделение мирных горных людоедов он особенно ценил. А мы, поверишь ли, горы за него своротить готовы были!

Он вручил деревянную ложку Наришу, а сам уселся на камень напротив Дарина и подпер щеку кулачищем.

– А ты, значит, с Пфафнусом хорошо знаком?

– Ну, не сказать, чтоб хорошо. Так, просто слышал кое-что, а потом и встретил случайно, – пояснил Дарин. – Он, конечно, уже старый, но ничего, выглядит бодро.

– Генерал Пфафнус! Вот был человек! А какой воин! Не чета нынешним. И нас понимал, как никто, – кивнул Варч. – У него, знаешь, хорошая поговорка была: «Дружба дружбой, а котелки – врозь». Смешно, правда? Это он сам придумал. Он всегда говорил: «Воюйте, говорил, сражайтесь, а насчет питания – не обессудьте. Уж как-нибудь сами, а то полковые интенданты наотрез отказываются поставлять в армию человеческое мясо». Это тоже шутка такая была, – пояснил людоед. – Ну, да мы на шутки не обижались! Питание у нас на войне было хорошее, разнообразное. Деликатесы, опять же, перепадали часто, – он мечтательно вздохнул.

Нариш помешал варево в котелке и чему-то усмехнулся.

– Мы – народ покладистый. Веришь ли, даже не обижаемся на то, что нас до сих пор людоедами кличут. Да что же это я, опять все о себе, да о себе! – спохватился Варч. – А гостей-то и не слушаю. Ты лучше о себе расскажи. Ты из Лутаки?

Дарин кивнул.

– Вот как! – довольно сказал Варч. – Слышишь, Нариш, он из Лутаки! Хороший городок. Жаль, людоедов там не жалуют, поэтому мы туда давненько не заглядываем. Женат?

Дарин поспешно замотал головой.

– И правильно, – отеческим тоном одобрил старый людоед. – И не торопись, успеешь еще!

Он принюхался к аппетитному запаху из котелка.

– Скоро есть будем. Небогатая трапеза, но уж не взыщите, – он развел руками. – Гостей не ждали!

– Ничего, ничего, – поспешно сказал Дарин, тоже невольно принюхиваясь к аппетитному запаху мясной похлебки и поглядывая, как хлопочет козле костра Нариш, то пробуя похлебку, то подбрасывая в котелок душистые травы и зелень. – А вы, случаем, не существа фей? Ну, я хотел сказать, не их слуги?

Старый людоед покачал головой.

– Нет, мы сами по себе. Знаю, с волшебными существами ухо востро держать надо, но мы-то – такие же, как все!

– Ну, что ж, тогда… похлебка – это очень хорошо!

– Спасибо, парень, – сказал Варч таким тоном, словно у него камень с души свалился. – Сейчас, уж мы вас угостим… а занимаешься-то ты чем, Дарин? Торгуешь или иным каким ремеслом промышляешь? Мы тут в лесу на отшибе живем, новостей никаких не знаем. Поэтому, с каждым путником поговорим, побеседуем обстоятельно – ну, вот и узнаем, что в мире творится.

– Беседуете? – дрожащим голосом встрял в разговор Басиянда, топтавшийся неподалеку. – А потом что? Отпускаете или…

Варч добродушно рассмеялся. Смеялся он так заразительно, что Дарин невольно тоже улыбнулся.

– Перестань, Басиянда, – сказал он. – Сказали же тебе – выдумки это все про людоедов. Никто нас с тобой есть не собирается.

Варш захохотал еще сильней.

– Нарищ, этот тощий слуга и правду боится, что мы его съедим! Слыхал?

– Слыхал, – отозвался Нариш. Он взглянул на Басиянду из-под полуопущенных век и усмехнулся.

– Ох уж, эти люди… – философски проговорил Варч.

Дарин бросил в сторону Басинды выразительный взгляд.

– Вы на него не обижайтесь. Он в Лутаке недавно совсем. Как и я, собственно.

– А ты в Лутаке недавно? Ну-ка, ну-ка, давай, расскажи же… где живешь, чем занимаешься?

Рассказывать о себе Дарин не очень любил: жил он на свете не так уж долго и ничего особенного или хоть сколько-нибудь замечательного в его жизни еще не происходило.

Но Варч смотрел на него с таким подкупающим добродушием, такой живой интерес светился в его голубых глазах, что язык у парня развязался сам собой.

Он рассказал о доме с синими ставнями, о Дадалионе и Тохте, а рассказ о Фендуляре так развеселил людоедов, что у Варча даже слезы из глаз потекли. Хорошим рассказчиком Дарин себя не считал, но сейчас, видя устремленные на него глаза, он говорил и говорил, лишь изредка поглядывая в сторону, где в тени дерева виднелись людоедиха и повелитель Волшебных земель.

Там шла своя беседа.

Кехелус стоял, сложив руки на груди, всем своим видом источая холодное величие. Встреча с людоедами его нимало не взволновала, к тому же в облике людоедихи не обнаружилось ничего устрашающего: это была крупная, крепко сбитая молодая женщина, с вздернутым носом, с веснушками на круглых щеках, очень похожая на молочницу из предместий Лутаки. Русые волосы ее, расчесанные на прямой пробор, были заплетены в две косы.

– Какой ты неразговорчивый, – вздохнула она. – Все молчишь и молчишь. Скажи что-нибудь?

Кехелус и бровью не повел.

Людоедиха сорвала цветок, расправила лепестки попышней и воткнула в волосы.

– Можешь называть меня Саграмона, – предложила она. – Это мое имя, прекрасное и благозвучное. Мне очень нравится, когда ко мне так обращаются.

– С чего ты взяла, что я вообще буду к тебе обращаться? – высокомерно отозвался король-демон.

– Я не беседую с людоедами!

Саграмона подошла ближе, посматривая на него с интересом.

– Совсем-совсем не беседуешь?

– Совсем! – отрезал тот и отвернулся.

Людоедиха томно вздохнула.

– Какой неприступный! Обожаю красавчиков со скверным характером, – проворковала она. – Может, прогуляемся по лесу? Твои друзья еще долго будут заняты. Побродим по тропинкам, пособираем цветы, полюбуемся рекой… кстати, здесь есть чудесные укромные полянки, прямо-таки, созданные для уединения…

Она вытащила из волос цветок и покрутила в пальцах.

– Ну, так как?

Кехелус сверкнул глазами.

– Как ты могла подумать, что я, повелитель Волшебных земель, король-демон, прозванный врагами Беспощадным, снизойду до тебя, жалкая людоедиха?!

– Грубиян, – одобрительно промурлыкала Саграмона, ударив Кехелуса по руке цветком. – Мне нравятся мужчины, которых надо завоевывать. Добиваться, обольщать, покорять! Чувствую, ты как раз из таких, – она окинула короля-демона оценивающим взглядом. – Есть в тебе что-то такое… так как насчет прогулки? Я знаю премиленькую тихую полянку совсем рядом. Никто не помешает. Уединимся?

– Нет, – категорически отказался Кехелус, безуспешно пытаясь отодвинуться от Саграмоны подальше. – Я не собираюсь уединяться с людоедихой! Моей благосклонности добивались красивейшие и знатнейшие….

Саграмона по-хозяйски поправила воротник его рубахи.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься, – мягко заметила людоедиха. – Конечно, ты избалован женским вниманием, женщины так падки на красивых мужчин! Но я – совсем другое дело. И, кстати, – она взяла Кехелуса за руку. – У тебя какие-то странные представления о людоедах. Предвзятое к нам отношение! Я просто обязана сделать что-нибудь, чтоб его изменить. Когда мы познакомимся поближе, узнаем друг друга получше, ты будешь думать о нас совсем иначе!

Кехелус вырвал руку.

– Когда я верну свое могущество, – прошипел он прямо в лицо Саграмоне, демонстрируя безупречный оскал. – Я сотру с лица земли людоедов! Уничтожу всех до одного! И тебя – в первую очередь!

Саграмона улыбнулась.

– Хулиган! – любовно сказала она, цепляя полузавядший цветок на воротник его рубахи. – И такой темпераментный! Знаешь, если тебе не по вкусу полянка, то, что ты скажешь о моей пещере? Уютное милое гнездышко и поблизости – ни одной живой души!

Король-демон благоразумно промолчал, однако Саграмона была настойчива.

– У меня есть чудесный плащ из шкуры единорога – такая редкость! Достался от одного богатого купца, который как-то случайно… э… проезжал мимо. Купец… э… уехал, а плащик остался. Могу подарить, если хочешь. Но только он в пещере. Пойдем? Посмотришь, примеришь…

– Я занят, – надменно процедил Кехелус сквозь зубы.

– Любое дело можно отложить на денек-другой, – ласковым голосом принялась уламывать Саграмона. – Кстати, у твоей рубашки оторвалась пуговица, ты заметил? Надо бы пришить. Но иголка у меня тоже в пещере. Ну, согласен?

Людоедиха нежно потрепала короля-демона по волосам.

– Руки прочь! – рявкнул Кехелус, отталкивая ее.

– Какой характер, – восхитилась Саграмона. – Ценю!

Он раздраженно фыркнул и отвернулся. Людоедиха умиленно полюбовалась его профилем и продолжила разговор.

– А я еще хотела спросить, – задушевным голосом начала она. – Веришь ли ты в любовь с первого взгляда?

Повелитель Волшебных земель замер, потом медленно повернулся.

– Что?! – недоверчиво спросил он, глядя на людоедиху. – Что ты сказала, ничтожная?

Саграмона прижала руки к груди.

– А я верю! – с жаром воскликнула она. – Со мной раньше такого никогда не бывало. Но как только мы повстречались… – она трепетно вздохнула. – Знаешь, при одном взгляде на тебя, меня так и бросает в дрожь!

Кехелус немного подумал.

– Меня – тоже, – честно сказал он.

Людоедиха застенчиво просияла.

– Вот видишь! Зачем же бороться с чувствами? Послушай, моя пещерка совсем близко, просто рукой подать…

…Дарин снова покосился в сторону раскидистого старого дуба, под сенью которого стояли Кехелус и людоедиха. Они беседовали и, судя по выражению лица повелителя Волшебных земель, беседа была весьма интересной. Но как ни напрягал Дарин слух, он ничего не расслышал.

– Продаешь пергаменты в лавке, вот как, – говорил Варч, поглядывая на Нариша, который, вытянув губы, пробовал с ложки горячую похлебку. – Хорошее ремесло! А ты, тощий, чем занимаешься? – обратился он к Басиянду.

– Я-то? – сдерживая дрожь, переспросил тот: несмотря на дружеское расположение людоедов, бедный раб трясся, как осиновый лист. – Да так, ничем особенным. Господам мои рассказы неинтересны будут.

– Ну, как, – рассудительно проговорил Варч. – Вот Дарин говорил, что ты раб и что тебя ему купец подарил. Ну, и как тебе у купца жилось? Что ты делал?

– Я-то? – клацая зубами, снова переспросил Басиняда. – Приказал выполняния… то есть, выполнял приказания… что скажут, то и делал…

– А что ж тебе приказывали?

– Мне-то? Разные всякости… то есть, всякие разности…

Варч покачал головой:

– Экий ты неразговорчивый, нехорошо. Брал бы пример с хозяина.

Он хотел добавить еще что-то, но тут Нариш облизал ложку, причмокнув от удовольствия, и крикнул:

– Эй, Варч, похлебка почти готова. Тащи соль!

Старый людоед поднялся.

– Соль я в укромном месте храню, – пояснил он. – Она дорогая, потому – беречь надо, зря не расходовать. Вы посидите пока, а мы сейчас мигом: похлебку посолим – и обедать станем.

Он направился к зарослям ежевики: только сейчас Дарин заметил там сваленные в кучу мешки и котомки.

– Господин, – залепетал Басиянда, провожая Варча перепуганными глазами. – Вспомни, каким хорошим рабом я был! Сделай что-нибудь, иначе совсем скоро у тебя не будет отличного раба: трудолюбивого и прилежного!

Дарин вгляделся в его посеревшее от ужаса лицо.

– Басиянда, ты чего?

– Господин, нам нужно бежать отсюда, вот прямо сейчас уносить ноги! Мне не нравятся эти людоеды, очень, очень не нравятся!

– Да почему? Вполне нормальные люди…

– Они не люди, господин, они не люди, – зачастил Басиянда, следя взглядом на Варчем, который возвращался к костру, держа в руке коробочку с солью. – Они – людоеды! Как можно сидеть за одной трапезой с людоедами? А почему они все расспрашивали и расспрашивали обо всем? Что им надо?

– Ну, ты же слышал! Они в лесу живут, новостей – никаких, вот и спрашивают.

– Господин, послушайте, что вам говорит ваш верный раб! Надо бежать, пока не поздно!

Он поспешно отскочил от Дарина: от костра к ним не спеша направлялся Варч. Старый людоед подошел, окинул Басиянду взглядом и усмехнулся.

– Что-то ты, тощий, суетишься много. А на вопросы отвечать не хочешь, беседу поддерживать не желаешь. Не ведут себя так в гостях! Конечно, мы, людоеды, народ не обидчивый, все стерпим, но все же уважение к хозяевам проявить не мешает. Ты как думаешь?

Он остановился перед Басияндой, глядя на него в упор.

– Я-то? – заикаясь, пролепетал тот, уставившись на людоеда, как кролик на удава. – А я-то что? Я уважаю проявление… то есть, проявляю уважение…

– То-то. А вот раньше с такими гостями мы не церемонились, – он сделал шаг, Басиянда отступил, не сводя глаз с Варча. – Знаешь, что с ними делали?

Но ни Дарин, ни Басиянда так и не узнали, что делали раньше людоеды с такими гостями – поскольку события приняли неожиданный поворот.

Между Басияндой и Варчем просвистел нож и воткнулся в дерево, в сантиметре от лица людоеда. Басиянда окаменел от ужаса, скосив глаза на торчавшее в стволе лезвие, а Варч мгновенно отпрянул и, весь подобравшись, прочесал быстрым цепким взглядом заросли.

Долго искать ему не пришлось: на пригорке, не скрываясь, стоял человек. В правой руке у него поблескивали зажатые между пальцами, лезвия ножей.

– Господин, нам пришли на помощь? – с надеждой пролепетал Басиняда. – Кто это?

– Понятия не имею, – настороженно отозвался «господин», пытаясь разглядеть человека, но незнакомец стоял против солнца и Дарин видел лишь силуэт. Зато Варч, судя по всему, сразу же узнал его. Глаза людоеда вспыхнули, толстые губы растянулись в широкой улыбке.

– Кёртис! – воскликнул он. – Здравствуй, дружище! Так ты жив?! А я слышал, твои кости давным-давно сгнили на рудниках!

… Завершив свои дела и переговорив, с кем нужно, Тохта возвращался в дом с синими ставнями по узким улочкам Морского квартала. В этом квартале ходить на двух лапах было сущим наказанием: улицы то карабкались круто вверх, то спускались вниз. Имелись, конечно, лестницы с каменными истертыми ступенями, но кобольд их старался избегать и трусил по обочине: лестница вела вниз так круто, что нечего было и думать, удержать равновесие. Эх, опуститься бы на все четыре лапы да помчаться быстрее ветра! Но такое поведение позволяли себе разве что кобольды-несмышленыши, а взрослые особи, почтенные менялы, знакомые с правилами приличия, ходили, как подобает. Тохта вздохнул: ну, ничего, сейчас начнутся переулки и улочки попроще, там можно будет и на четырех лапах пробежаться…

Позади раздались чьи-то шаги и послышались голоса. Кобольд оглянулся: вниз по лестнице спускались два человека, судя по диковинной и непривычной взгляду одежде – купцы, прибывшие в Лутаку издалека. Над ними, раскинув черные крылья, парил знакомый Тохте проводник-нетопырь.

– Благоволите посмотреть налево, – светским голосом вещал нетопырь. – Что вы видите перед собой?

– Вижу какие-то развалины, – пренебрежительно отозвался один из купцов, вытирая лысину обширным носовым платком. – И что? Я б на месте городских властей расчистил тут все и устроил маленький, но прибыльный базарчик. Местечко-то бойкое, от покупателей отбою бы не было!

– Это не развалины, – сухо сообщил нетопырь. – Это прекрасно сохранившиеся руины первой сторожевой башни Лутаки. Историческая достопримечательность, которая привлекает массу образованных паломников! Но вам, как провинциалу, это вряд ли будет интересно.

– Что ж тут интересного? – скептически сказал купец. – Небось, паломники ваши бесплатно на это любуются? А базарчик приносил бы деньги!

– Это наше культурное наследие, – еще суше проговорил оскорбленный в лучших чувствах нетопырь. – Конечно, вам, как провинциалу….

– Наследие деньги приносить должно, – стоял на своем купец. – Все на свете должно приносить деньги! – он засунул платок в карман. – Ладно, веди дальше. Что тут еще у вас в Лутаке хорошего?

Нетопырь обменялся с кобольдом выразительным взглядам и официальным тоном произнес:

– Благоволите лететь за мной!

– Полетим, полетим, – снисходительно откликнулся купец. – Гляжу, в вашем городе и понятия не имеют, что такое делать деньги!

Тохта миновал еще несколько улиц и на минутку завернул в Морское Управление. Там, в отделе казначейства он потребовал у хмурого гоблина последнюю сводку с курсом обмена валют Побережья: собирался завтра с утра пораньше занести коллегам-менялам на Привратную площадь, порычал для порядка на младшего писаря Бурару, шутки ради превратившегося при виде кобольда в огромную крысу и обменялся приветствиями с горгульей номер восемь.

Покончив с делами, Тохта вышел во двор и огляделся по сторонам, хотя Дарина, как он уже знал совершенно точно, в Управлении быть никак не могло. Кстати, и раб Басиянда, выложив все новости, касающиеся своего хозяина, тоже куда-то исчез, но его судьба совершенно не волновала кобольда. Более того, он был бы счастлив, если б прожорливый и ленивый раб никогда не появлялся больше в доме с синими ставнями.

И вспомнив о Басиняде, меняла сердито оскалил зубы.

– Тохта, Тохта, – перекрикивая друг друга, завопили говорящие рыбы. – Подойди сюда, мы тебе кое-что расскажем! Иди, иди, мы кое-что про тебя знаем!

Но он, прекрасно знакомый с характерами обитателей бассейна, сделал вид, что не расслышал. Говорить с рыбами, которые сплетничали, как старые гоблинши и сквернословили, как пьяные матросы – нет уж, увольте…

Кобольд пересек двор, спустился на берег, к самой воде и тут, со вздохом облегчения, опустился на все четыре лапы и потрусил вдоль кромки моря.

Соленый теплый ветер ерошил шерсть, песок под лапами был плотным, влажным от набегавшей волны. И день выдался погожий, а на душе было как-то нехорошо, тревожно. От Дарина Тохта слышал выражение «кошки на душе скребут», но смыла его, признаться, не понял. Кошки скребут? С кошками у нас разговор короткий, за шкирку и… хоть и не положено кобольдам в Лутаке домашнюю живность трогать, но ведь к каждому коту сторожа не приставишь! Конечно, вкусней молодой сочной крысы ничего на свете нет, это всем известно, но иногда ведь и разнообразия хочется…

Тут мысли кобольда совершенно непостижимым образом устремились в другом направлении, и он неожиданно для себя вспомнил мага Попуция. Дадалион о нем и слышать не может, называет выжившим из ума чародеем, а он, Тохта, насчет «выжившего из ума» почему-то сомневается…

Дадалион, кстати, исчез куда-то, велел Фендуляру оставаться за главного, а на все вопросы отвечать, что хозяин скоро вернется. Кобольд задумчиво наморщил нос. Так-таки, взял и исчез, даже завещание недописанное на столе бросил. Что он задумал – непонятно. Но, что бы то ни было…

– Эй, эй! – услыхал вдруг Тохта чей-то голос. – Кобольд, кобольд!

Тохта остановился: кричала русалка, носовая фигура корабля «Любимица морей».

– Кобольд, ты что, оглох? – нетерпеливо закричала она, увидев, что тот остановился. – Подойди ко мне!

Тохта с опаской приблизился: корабельные фигуры до разговоров с сухопутными обитателями никогда не снисходили и совершенно непонятно, с какой стати русалка вдруг обратила на него внимание.

– Чего? – тявкнул он.

– Приветствую, желаю процветания! – протараторила русалка. – Слушай, кобольд, это не тебя я видела несколько дней назад с одним человеком?

– Может, и меня, – ответил осторожный Тохта. – А что за человек?

– Молодой парень, толмач, Дарин его зовут.

Тохта уселся на песок, глядя на русалку снизу вверх.

– Ты его знаешь?

– Конечно. Где он? Мне срочно нужно ему кое-что передать, срочно! Очень важное! Я уже и капитана посылала его в Морском Управлении поискать, да он не нашел. Нету, говорит, такого! А мне… а я… тебе случайно не известно, где он? Хочу его предупредить.

– Случайно известно, – проворчал Тохта, пытаясь изловить в густой бурой шерсти блоху: она давно раздражала его своей неуловимостью и беспримерной наглостью. – В Тисовой роще.

– В Тисовой ро… где?! Я ж видела его совсем недавно, он мчался освобождать из Морской тюрьмы не кого-нибудь, а самого…

– Короля-демона. Знаю, – кобольд почти поймал блоху, но в самый последний момент она опять ускользнула, и Тохта щелкнул зубами от досады. – А о чем предупредить-то хотела?

– О том, что заключенный по имени Кехелус – король-демон, – упавшим голосом проговорила русалка.

– Дарин это уже узнал, жаль только, что поздно. В тюрьме этому королю самое место, – буркнул Тохта. – Сидеть бы ему там до скончания века! А ты откуда про владыку демонов знаешь?

Русалка пожала плечами.

– Я же волшебное существо, мы многое знаем. Ну, и конечно, плавания… придешь, бывало, в другую страну, встанешь на якорь, а в гавани кораблей – видимо-невидимо. Ну, поговоришь, конечно, со всеми, новости узнаешь, посплетничаешь. Зачарованные корабельные фигуры со всего света новости собирают.

– А в Волшебных землях не бывала?

– Не доводилось, – призналась русалка. – Мой капитан – человек неплохой, конечно, но… – она развела руками. – Простой смертный человек. А людям в Волшебные земли путь заказан. Туда другие корабли ходят…

– Корабли-призраки?

Русалка кивнула.

– Они с нами, обычными кораблями, не общаются. А интересно было бы поговорить…

Они помолчали. Кто-то из команды обратился к русалке с вопросом, она, не глядя, махнула на него рукой.

– Я разговариваю, не видишь разве?!

– А долго ты будешь разгова…

– Долго! – раздраженно рявкнула русалка и моряка как ветром сдуло. Прогнав надоеду, она снова взглянула на Тохту.

– А зачем Дарин отправился в рощу?

Кобольд открыл было рот, но русалка опередила его:

– Чувствую, здесь замешан король-демон?

– Именно, – хмуро отозвался Тохта, приступая к рассказу.

Когда он закончил, русалка задумчиво поскребла пальцем в деревянных кудрях.

– Существо из другого мира? Гм… никогда не слышала про другой мир. Ты в это веришь?

– Как сказать, – уклончиво ответил Тохта. Блоха снова принялась шнырять в шерсти, как угорелая и кобольд поклялся сам себе, что сегодня вечером во что бы то ни стало, выкроит минутку, заскочит в квартал Магов, купит хорошее заклинание от блох и уничтожит наглую тварь. Сколько можно терпеть, в конце-то концов!

– А ты?

Но русалка его не слышала. Она, сдвинув брови, смотрела перед собой и рассеянно бормотала:

– Волшебный меч, волшебный меч… меч короля-демона… слышала я о нем что-то такое, но припомнить никак не могу!

Кобольд встал и отряхнулся, мысленно суля проклятой блохе сдохнуть ужасной смертью.

– Ладно, – проговорил он. – Ты вспоминай пока, а я пошел. Пора мне! Желаю процвета…

– Стой! – отчаянным голосом крикнула русалка. – Вспомнила! Ты говорил, Дарин должен распечатать грот и вернуть волшебный меч королю-демону.

– Говорил, – кивнул кобольд, удивленно глядя на встревоженную русалку.

– А Дарин знает, что ни при каких обстоятельствах он не должен касаться этого меча?!

Тохта замер. Потом осторожно спросил:

– Почему?

– Потому?! Потому, что это меч демона, вот почему! Потому, что если обычный человек коснется его, то погибнет в тот же момент! Знает он об этом?! Знает?

– Э… – растерянно проговорил кобольд. – Не думаю…

…Варч радостно хлопотал возле костра.

– Кёртис, тролль меня задери, рад тебя видеть!

Он дружески хлопнул Кёртиса по плечу.

– Садись-ка вот сюда, отдохни с дороги! Я уж было поверил в то, что тебя упекли на каторгу! Ей-ей, поверил, ты уж извини меня, старика! Гоблин Тамбуран рассказывал, помнишь, гоблина Тамбурана? Он забредал как-то, к нам на огонек. Нариш, я говорил тебе, что Тамбуран служил у нас в ополчении, когда мы так славно воевали под предводительством генерала Пфафнуса? А про Кёртиса рассказывал? Мы с ним давненько знакомы, вместе обстряпывали как-то одно дельце на Восточном Побережье… добывали кой-чего. Не рассказывал? Значит, запамятовал, эх, старость, старость…, – он повернулся к Кёртису.

– Так вот, Тамбуран клялся, что собственными глазами видел, как на тебя надевали кандалы! Так это правда?

– Ну, раз Тамбуран рассказывал, – неопределенно протянул Кёртис, не собираясь, однако, ни подтверждать, ни опровергать сказанное. – Значит, так оно и было. Как он сам-то поживает?

– Ничего поживает, только жалуется, что в дождливую погоду кости крутит, не иначе, ревматизм, – Варч сокрушенно покачал головой. – Так ты снова вышел сухим из воды, ну и ну! Рассказал бы старому другу, как это тебе удается!

Кёртис пожал плечами.

– Сам удивляюсь. А как твои дела, Варч?

Людоед добродушно улыбнулся.

– Да прекрасно, Кёртис, можно сказать, что прекрасно! Подрядились вот на охрану рощи. Работа непыльная, ходи да ходи себе, поглядывай за порядком. Скучновато, но все же иной раз и гости пожалуют, – он указал на Дарина и Басиянду. – А то и старые друзья нагрянут, – Варч снова потрепал Кёртиса по плечу. – Чего еще мне, старику, надо? Ну, Нариш, ворчит, конечно, иной раз, он молодой, ему приключения подавай! А здесь, в роще – какие приключения? Вот и рассказываю ему байки разные: как в армии служил, как с генералом Пфафнусом воевал. Так, глядишь, и время пройдет!

Дарин озадаченно посмотрел на Кёртиса: тот держался так, словно видел его первый раз в жизни.

– Где же твоя кошка? – поинтересовался парень.

Кёртис лениво усмехнулся.

– Отпустил поохотиться.

Варч всплеснул руками.

– А вы никак знакомы?! Ах, я, дырявая башка! И не подумал об этом!

– Не так, чтоб знакомы. Виделись один раз в Лутаке, – небрежно бросил Кёртис и отвернулся.

– Один раз? Ну, тогда я поболее тебя про него знаю! – благодушно продолжал Варч. – Сам понимаешь, с хорошим человеком отчего не поговорить?

Кёртис бросил на Дарина быстрый внимательный взгляд.

– Поговорили с гостями, новости кое-какие узнали. Мы ведь тут с Наришем вдвоем, да вдвоем, никого и не видим. Ну, Саграмона иной раз проведает… – он кивнул в сторону дуба. – Да что же это я! Опять о себе! А ведь хотел спросить: ходили слухи, что тебя в Аркабе видели, правда? Или опять люди наплели?

– Наверное, – уклончиво ответил Кёртис. – Языки-то без костей…

– Без костей, это точно, – охотно согласился людоед. – Так не было тебя в Аркабе? Я и то уж думал: зачем бы это Кёртиса понесло к колдунам-сновидцам? А получается, ты там и не был! – он добродушно рассмеялся. – А где ж ты был?

– Где только меня не было, – так же добродушно отвечал Кёртис.

– А к нам в рощу зачем пожаловал? Старых друзей проведать? – голубые глаза Варча сияли радушием, но взгляд был цепкий, внимательный.

– Отчего не проведать? – в тон ему ответил Кёртис. – Друзей навестить, как говорится – дело святое!

Людоед снова расплылся в улыбке.

– Вот это ты правильно! Хорошие-то друзья – они на дороге не валяются!

– Варч! – подал голос от костра Нариш. – Где приправы, что ты вчера отыскал вон в той сумке?

– Сейчас, сейчас! – хлопотливо откликнулся старый людоед и пояснил Кёртису. – Молод больно, этот Нариш, воинской жизни не нюхал, ничего не умеет! Вот, похлебку учу варить. А что, в жизни всегда пригодится! А ты, Кёртис, вовремя – как раз к горяченькому подоспел. Ну, я сейчас, мигом!

Он поспешил к костру.

Ленивое выражение мгновенно слетело с Кёртиса. Он выплюнул травинку и взглянул на Дарина.

– Вас как сюда занесло? – негромко спросил он. – Похоже, кому-то жить надоело?

– Жить? – переспросил Дарин, сбитый с толку его тоном. – А мы… мы здесь – по делу.

– Эй, Дарин, – крикнул Варч, разворачивая на котелком пергаментный пакетик со специями. – Чуешь, как пахнет? Небось, у Дадалиона, в доме с синими ставнями ты такого не пробовал? А ты сам-то готовить умеешь?

– Не так, чтобы очень. А Дадалион…

– Придержи язык! – вполголоса бросил Кёртис, делая вид, что затягивает шнурок на рукаве куртки.

Парень умолк, а Кёртис тревожно глянул в сторону костра, возле которого хлопотали Варч и Нариш.

– Много ты ему уже наболтал?

– Кому? – растерялся Дарин.

– Варчу.

– Ну, мы… поговорили немного. А что?

Кёртиса поднял брови.

– Поговорили? – переспросил он. – И ты рассказывал ему о себе?

– Да что тут такого? – огрызнулся Дарин. Выражение лица Кёртиса его порядком задело: черный контрабандист смотрел на него так, словно с трудом удерживался от того, чтобы покрутить пальцем у виска и объявить его, Дарина, полным дураком. – Ничего секретного в моей жизни нет. Я артефакты не ворую, скупкой и перепродажей амулетов не занимаюсь.

– Эти двое, – не дослушав, перебил Кёртис, незаметно указывая взглядом на Варча и Нариша. – Людоеды. И ты сам, добровольно, рассказал им о себе?

Дарин покосился в сторону костра. Нариш осторожно снимал котелок с огня, Варч искал что-то в сумке. Заметив взгляд парня, он улыбнулся и помахал рукой.

– Ну, – неуверенно протянул Дарин, пытаясь понять, в чем дело. – Они спрашивали кое-что. Я отвечал. И что? Что это значит?

– Это значит, что ты покойник, понял? – сообщил Кёртис.

Дарин замер.

– В смысле? Думаешь, съедят? Варч сказал, они давно не едят людей!

– Не едят? А что ж они, по-твоему, едят? Что у них в котелке?

– Э… суп. Похлебка из дикого кролика.

– Да ну? – Кёртис выплюнул изжеванную травинку. – Пойди-ка, спроси у Варча, куда делся гоблин Тамбуран. Этот рыжий верзила, Нариш, как раз потрошит гоблинскую котомку.

– Думаешь, там… – Дарин бросил взгляд на котелок и почувствовал, как к горлу подкатилась тошнота.

– Гоблин Тамбуран?

– Даже не сомневайся. Я его хорошо знал, он скопидом, каких мало. В свою котомку он золотые монеты зашивал, так ни за что бы с ней не расстался.

Сердце Дарина громко стукнуло, а потом начало колотиться все быстрей и быстрей, словно он взбегал на высокую гору.

– Так они его съели?! Но… – он посмотрел на старого людоеда. – Варч же говорил: они друзья?

– Какая разница? – Кёртис снова напустил на себя скучающий вид, словно речь шла о самых пустяковых вещах. – Тамбуран старился, понемногу выживал из ума, потому, видно и разоткровенничался с людоедами, сболтнул лишнего.

Дарин насторожился.

– Что значит – «лишнего»?

Кёртис в упор уставился на Дарина.

– Парень, ты что, с неба свалился? – недоверчиво спросил он. – Ничего не знаешь о людоедах?

Тот отрицательно мотнул головой.

Минуту Кёртис не сводил с него испытующего взгляда, потом покачал головой.

– Господин, – вмешался в разговор перепуганный Басиянда: он умудрился все расслышать, хотя Кёртис и Дарин разговаривали очень тихо. – Надо бежать отсюда, господин!

– Твоего господина отсюда уже никто не отпустит: он слишком много рассказал о себе, – отрезал Кёртис. – Твой господин уже практически труп. Обед для людоедов.

Басиянда покосился на оторопевшего Дарина, помялся и спросил тревожным шепотом.

– Почему?

– Ты разговаривал с Варчем, правда? – не слушая Басиянду, спросил Кёртис.

Тот кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

– Так я и думал. Ну, и как он тебе? Душа-человек, ко всем – с открытым сердцем, веселый, радушный, как с таким не поболтать? Ты не первый, кто на это купился. Но на самом деле, все людоеды – безжалостные, свирепые убийцы, да к тому же еще и хитрые, притворяться умеют очень хорошо… особенно Варч.

Кёртис бросил незаметный взгляд на старого людоеда.

– Он умный, среди людоедов это редкость. И оттого – вдвойне опасен.

– Но… блин, – выдавил Дарин. – Он… просто спрашивал… по-дружески.

Кёртис сорвал травинку и засунул в рот.

– Лучший способ подружиться с людоедом – скормить ему свою левую руку, – невозмутимо сообщил он. – Тогда ты станешь его лучшим другом. Он будет ходить за тобой по пятам… до тех пор, разумеется, пока не получит все остальное. А он получит, не сомневайся.

– Зачем он меня расспрашивал?

– Положено так. Людоеды – не обычные существа… они не люди, но и не маги. Магией даже самые умные и хитрые из них овладеть не могут. Но, – Кёртис пожал плечами. – Какая-то толика волшебства в них все-таки есть и некоторые научились ее использовать, – он указал взглядом на Варча. – Таким мало просто съесть кого-то. Они прикидываются добрыми, беседуют – вот как с тобой. И спрашивают, спрашивают… стараются узнать о человеке побольше. И когда съедают, то вместе с жертвой получают его молодость, его энергию, знания, силу, ум. Да много еще чего. Посмотри на Варча – сколько ему лет, как думаешь?

Дарин украдкой взглянул на людоеда. Теперь добродушный улыбчивый Варч внушал ему ужас.

– Не знаю. Он говорит, что старик…

– Как бы не так. Он это уже лет триста говорит. А вот сегодня сожрет тебя и снова помолодеет – ровно на твою жизнь.

Кёртис отбросил травинку и посмотрел на Дарина.

– Понял, почему тебя расспрашивали?

– Господин! – ужаснулся Басиянда. – Надо бежать!

Кёртис усмехнулся.

– От людоедов не убежишь. Они только на вид неповоротливыми кажутся, а когда до дела доходит…

Он умолк, поглядывая в сторону костра.

– Слышал я, что тебя понесло в Тисовую рощу, да не сразу поверил, – сообщил он. – Уж больно глупо… даже для тебя.

Дарин покосился на Кёртиса.

– А ты как тут оказался? Все еще за амулетом охотишься?

Кёртис усмехнулся.

– Не люблю терять деньги, знаешь ли. Да и клиент торопит.

– Понятно, – угрюмо ответил Дарин. – А скажи-ка, почему тебя-то людоеды не съели? Варч говорил, что вы давно знакомы?

– По одной очень просто причине, – спокойно объяснил Кёртис. – Я ничего не рассказываю о себе. Он давно хочет меня сожрать, но пока не вытянет все, что ему нужно и пальцем не тронет. Я умею держать рот на замке, понял?

Он посмотрел на Дарина.

– Что делать собираешься?

…Под раскидистым дубом, меж тем, продолжалась задушевная беседа Кехелуса и Саграмоны.

– Какой ты несговорчивый, – томно протянула людоедиха, не сводя с него глаз. – И такой хорошенький, так бы и съела тебя!

– Меня?! – высокомерно переспросил король-демон. – Жалкое создание, понимаешь ли ты, с кем осмелилась заговорить?! Я – владыка Волшебных земель, мое могущество безгранично! Мои…

– Ты ж вроде говорил, могущества у тебя пока нет? – уточнила Саграмона.

– Но будет! Я верну его и тогда… тогда ты пожалеешь, что дерзнула приблизиться ко мне!

– Я не прочь дерзнуть сделать еще кое-что, – кокетливо сказала людоедиха, поправляя косы. – Знаешь, в моей пещерке довольно уютно. Ты мог бы там отдохнуть, пока твои друзья… э… заняты. Такая милая пещерка и совсем близко, буквально, в двух шагах. Ну, не хочешь отдохнуть, так давай просто посмотрим на нее. Только взглянем – и сразу же назад!

И Саграмона обвила его руками за шею.

– Я не часто приглашаю к себе гостей, но ты…

– Ты будешь первой, кого я уничтожу, когда верну свое могущество! – яростно прорычал Кехелус, отбиваясь от нее. – Трепещи, ничтожная! Я сейчас поведаю тебе кое-что о себе, ты узнаешь, как я расправляюсь…

Стремительным движением Саграмона запечатала ладонью его рот.

– Молчи! Не рассказывай ничего!

Король-демон оттолкнуть ее, но людоедиха оказалась сильнее. После отчаянной, но безуспешной попытки вырваться, Кехелус сдался и присмирел, лишь пытался испепелить взглядом бесцеремонную Саграмону.

– Вот так, – промолвила она, когда владыка Волшебных земель немного успокоился. – Ничего не говори, ладно? Мне почему-то совсем не хочется ничего о тебя знать.

Она опустила руку.

– Значит, в пещерку ты не хочешь, – грустно сказала Саграмона. – А подарок? Мой подарок – чудесный плащик из шкуры единорога?

Она окинула Кехелуса взглядом.

– Белый плащ с золотой вышивкой – тебе очень пойдет.

– Не выношу золота, – угрюмо буркнул король-демон.

Людоедиха ласково погладила его по руке.

– Что-нибудь придумаем. Ты пока стой здесь, никуда не уходи, а я мигом сбегаю за плащиком. Будешь ждать?

Она с надеждой посмотрела на Кехелуса.

Король-демон тяжело вздохнул.

– Буду, – обреченным тоном сказал он.

…Все сказанное Кёртисом просто оглушило Дарина. Однако сомневаться в сказанном не приходилось: каким-то образом Дарин совершенно точно знал, что Кёртис не врет. Дарин бросил взгляд в сторону костра, где хлопотали возле котелка Варч и Нарч и облизнул враз пересохшие губы.

– А… э….

И умолк: к ним направлялся Варч.

– Знаешь, Кёртис, честно скажу: рад, очень рад тебя видеть! – сердечно проговорил он, приблизившись. – Ты редко появляешься, нехорошо! Старых друзей, говорю, забывать нехорошо! Перекусишь с нами?

Кёртис отрицательно мотнул головой.

– Сыт.

Лицо Варча выразила неподдельное огорчение.

– Сыт?! Как же так! А я-то, дурак старый, изо всех сил стараюсь, похлебку варю, а ты – сыт? Кто ж в гости сытым ходит? Неуважение к хозяину!

– Прости, Варч, – самым сердечным тоном сказал Кёртис и для убедительности приложил руку к груди. – Прости! Знаю твое гостеприимство и уж в следующий раз непременно отведаю.

Старый людоед широко улыбнулся.

– Ну, то-то. Я на друзей обиды не держу, друг – есть друг! Не хочет со мной трапезу разделить – ладно. Другой кто, может, и обиделся, да только не я! Так какие у тебя дела в роще, Кёртис? – как бы невзначай поинтересовался он. – Тут ведь у нас ничего для тебя интересного нету: ни амулетов каких, ни артефактов. Ей-ей, нету, не вру!

– Знаю, Варч, знаю, – успокоил его Кёртис. – Так, по пути зашел. Проходил мимо, вот и надумал тебя проведать.

Варч растроганно посмотрел на него.

– Друг, – задушевным голосом проговорил он. – Вот что значит, настоящий друг! Времени не пожалел, зашел проведать!

Он перевел взгляд на Дарина.

– Видишь? Вот она, дружба-то!

Тот кивнул, не сводя с людоеда глаз.

– Ну, как говорится, спасибо, что навестил, – продолжал Варч, обращаясь к Кёртису. – Знаю, торопишься, дел у тебя всегда много, так и задерживать не стану. Хоть и хотел бы посидеть, поболтать, часок-другой за дружеской беседой скоротать, да, видно, в другой раз. Рад был повидаться! Проводил бы тебя, да не могу, уж не обессудь! Похлебка стынет, да и гости у меня, – он взглянул на Дарина. – Да ты, Кёртис, и сам дорогу отсюда найдешь, – он потрепал его по плечу. – Желаю, как говорится, процветания! Я не выпроваживаю тебя, не подумай! – спохватился людоед. – Однако ж, вижу: торопишься ты! Очень торопишься, правда?

– Правда, – спокойно согласился Кёртис..

– Варч! – снова заорал от костра Нариш. – Где миски?! Куда мясо из котелка перекладывать? Жестковато оно, говорил же я тебе, гоблинов тушить надо!

– Вот балабол, – с досадой процедил людоед. – Сейчас!

Он с неохотой отошел, оглядываясь на Дарина.

– Ну что? – вполголоса спросил Кёртис. – Убедился?

Дарин молча кивнул. Он лихорадочно соображал, что делать дальше, но мысли, едва появившись, тут же исчезали.

Появился Кекхелус – вид у владыки Волшебных земель был раздосадованный.

– Проклятая людоедиха, – с досадой процедил он. – Племя людоедов заслуживает того, чтоб его стерли с лица земли! Займусь этим, сразу же, как только…

Он заметил Кёртиса.

– А это кто? – осведомился король-демон. – Еще один смертный? Откуда ты взялся?

Кёртис замер. Потом повернулся к Дарину и вопросительно поднял брови.

– Когда только верну свое могущество, обращу в прах всех людоедов, – продолжил Кехелус, не дожидаясь ответа. – И под страхом смерти запрещу даже упоминать о них в моей стране! Чтоб в Волшебных землях о них даже память исчезла!

– Кто это? – кивнул на него Кёртис.

– Местный сумасшедший, – пробормотал Дарин, ломая голову над тем, как бы спастись от людоедов.

Кёртис прищурил глаза.

– Сумасшедший, который называет людей «жалкими смертными» и твердит, что «вернет свое могущество»? – переспросил он. – Интересно… ну, а при чем здесь Волшебные земли?

– Ты там был?

– Не приходилось, – признался Кёртис. – Там правит король-демон и слухи о нем ходят один другого…

Он вдруг замер с открытым ртом и всю невозмутимость с него, как ветром сдуло. Кёртис посмотрел на Дарина, потом перевел взгляд на Кехелуса.

Дарин кивнул.

– Вот именно.

– Интересно… – задумчиво пробормотал черный контрабандист, не сводя глаз с владыки Волшебных земель. Потом сорвал травинку, сунул в рот и покачал головой.

В разговор вмешался владыка Волшебных земель.

– Долго мы будем торчать здесь? Пора идти дальше!

– Заткнись, – непочтительно оборвал его Дарин. – Слушай, Кехелус, я бы рад свалить отсюда как можно быстрей, да неувязочка вышла: людоеды нас сожрать собираются. И, по-моему, меня, первого.

Кехелус нетерпеливо передернул плечами. Дарин решил, что король-демон его не понял и принялся втолковывать.

– Они едят людей, понимаешь?

– Естественно, они едят людей! – раздраженно бросил Кехелус. – Это всем известно! И что такого?

– А то, что ты тоже человек, придурок! На ужин им пойдешь, понял?!

Ноздри Кехелуса гневно раздулись.

– Меня?! Пусть только посмеют тронуть хоть пальцем!

– Что это с ним? – поинтересовался Кёртис.

– Мания величия, – буркнул Дарин, поглядывая в сторону Варча. – В обостренной форме. До него никак не дойдет, что он смертный.

– Смертный, вот как, – произнес Кёртис, прищурившись. – Стало быть, демон стал смертным? А каким образом? Может, расскажешь?

– С какой стати? Это вообще-то секрет.

Кёртис усмехнулся.

– Вполне возможно, через несколько минут тебя съедят. Будет жаль, если такой секрет канет в желудки людоедов, – он посмотрел на сжавшего кулаки Дарина и негромко рассмеялся. – Ладно, шучу. А теперь расскажи-ка о нем.

Он кивнул на Кехелуса.

Откровенничать у Дарина не было никакой охоты, но выбора не оставалось. Он постарался изложить историю как можно короче, не особенно вдаваясь в детали. Кёртис, выслушав историю, помолчал, потом осторожно спросил:

– И ты помогаешь демону?

– Помогаю, ага, – отозвался Дарин. – Чокнуться можно! Будет что вспомнить… если живым останусь, конечно.

– Бесплатно?

Дарин пожал плечами.

Кёртис посмотрел на него с нескрываемым сожалением.

– Но вообще-то, – поспешно добавил Дарин, – У меня девиз: никогда не делать добрые дела! Вот это – последнее. Сделаю – и все!

– Отличный девиз, – одобрил Кёртис. – И давно он у тебя?

– Со вчерашнего дня, – проворчал Дарин. – Не надо объяснять, что я дурак. Сказал бы лучше, как отсюда ноги сделать…

– Вас всего лишь трое. Людоедов тоже трое, – Кёртис пожал плечами. – Вам их не одолеть, нечего и мечтать. Они гораздо сильнее человека… кстати, куда девалась людоедиха?

Он взглянул на Кехелуса, тот выразительно промолчал.

– Что же делать? – в отчаянии пробормотал Дарин. – Я так понимаю, на тебя нам рассчитывать нечего?

Кёртис небрежно пожал плечами.

– Я бесплатно не помогаю, это раз. Сражаться против людоедов – глупо, это два. Хотя видел я однажды, как обычному человеку удалось людоеда убить… но тот человек, воин, владел мечом так, как никому и не снилось…

Он незаметно обшарил взглядом поляну.

– Варч со своим подручным обитает здесь. Значит, и вещи тех, кого они съели, тоже должны быть где-то здесь. Ну, по крайней мере те, которые они еще не успели сбыть, – пробормотал он.

– Сбыть? – переспросил Кехелус.

– Конечно. В селениях возле гор почти каждая людоедская семейка имеет свою торговлю: продают вещи – одежду, украшения, оружие – то, что осталось от тех, кого они съели. Та людоедиха, – сказал Кёртис, имея в виду исчезнувшую Саграмону. – Как раз, видно, за товаром и приходила.

– Господин, нам надо бежать, – пролепетал Басиняда, едва держась на ногах от страха. – Бежать, сломать голову… я хотел сказать…

Кехелус презрительно фыркнул.

– Вон, под кустом, – тихо продолжал Кёртис. – Вещи, что остались от людей. Там же, наверное, и оружие. Дороги в Лутаке хоть и спокойные, но все равно, без оружия никто не ездит.

Он задумчиво посмотрел на Дарина.

– Кстати, о помощи… тебе ведь есть чем за нее заплатить. Может, договоримся?

Дарин машинально нащупал под рубахой амулет.

– Да что ты за человек?! Сначала натравил на меня свою кошку, и она меня чуть не сожрала…

Кёртис усмехнулся.

– Если б хотела, то сожрала бы, не сомневайся.

– Теперь бросаешь нас на съедение людоедам? У тебя совесть есть?

– Я от нее давно избавился, – лениво сообщил Кёртис. – И тебе советую. Кстати, заметь, какой удобный для меня случай: надо всего лишь немного подождать, пока людоеды тебя съедят, а потом просто забрать то, что мне нужно.

Он с усмешкой посмотрел на разъяренного парня.

– Ладно. Съедят вас или не съедят, – сказал Кёртис, поднимаясь с камня, – А я бы на вашем месте постарался понезаметней подойти поближе к тому кусту, под которым все барахло свалено. По крайней мере, сможете умереть с оружием в руках. Ну, само собой, поосторожней туда двигайтесь, чтобы людоеды ничего не заподозрили.

Он пошел через поляну, первым, за ним отправился Дарин, сверля взглядом его спину и пытаясь догадаться, что у того на уме.

Следом торопливо засеменил Басиянда. Кехелус, не сводя глаз с людоедов, хлопочущих возле костра, еле сдерживался от ярости, однако, передернул плечами и двинулся за всеми.

– Кётис, – крикнул Варч. – Ты, никак, уходишь?

– Пора, – отозвался тот.

Старый людоед приблизился и радушно улыбнулся.

– А мы вот, – начал Дарин, чувствуя, как сердце снова начало бухать в груди, как колокол. – Провожаем, вот. Встречались мы, вот, поболтали, туда-сюда… проводим, попрощаемся.

– Это хорошо, – отозвался Варч. – Прощайтесь да давайте к столу. Похлебка готова, да и Нариш заждался. А ты, Кёртис, не забывай нас, заходи! Поболтаем, поговорим, старое вспомним! Ну, а гости уж с нами останутся, мы гостям всегда….

– Не забуду, Варч, – заверил Кёртис, поглядывая на Дарина. – Кстати, давно хотел тебя спросить…

О чем хотел спросить черный контрабандист, так и осталось загадкой.

Чья-то сильная рука отшвырнула Дарина в сторону и перед старым людоедом вырос разъяренный Кехелус: слова «спокойнее и незаметней», вкупе с известием, что с ним, владыкой Волшебных земель, собираются расправиться людоеды, подействовали на него, как красная тряпка на быка.

– Жалкий людоед! – рявкнул он. – Лживый червяк, пожиратель трупов! «Рады гостям»?! Да знаешь ли ты, на кого ты решил покуситься?! Когда я верну свое могущество, я уничтожу вас, сотру с лица земли и тебя – первого!

И с этими словами кулак Кехелуса впечатался в лицо Варча.

Дарин успел подумать, что король-демон, что ни говори, отличается редкой последовательностью: он все время хотел стереть кого-нибудь с лица земли, вот только никак не мог определиться, с кого ему начать и потому постоянно вносил в свои планы коррективы.

Обычного человека удар Кехелуса сбил бы с ног, но старый людоед покачнулся и устоял. Он отскочил в сторону и длинный нож, висевший в деревянных ножнах на поясе, оказался в его руке так быстро, что никто и глазом не успел моргнуть.

Дальше перед глазами Дарина все завертелось, как в дешевом малобюджетном боевике.

Он слышал, как выругался Кёртис, бросаясь к кустам и лихорадочно роясь в вещах, отбрасывая сумки и котомки. Варч бросился было к нему, но на пути его снова оказался Кехелус. Людоед замахнулся, лезвие ножа блеснуло, грозя располосовать горло от уха до уха, но Кехелус уклонился, успев нанести короткий удар в челюсть. Людоед, зарычал, мотнув головой, а владыка Волшебных земель зашипел от боли, встряхивая кистью руки с разбитыми до крови костяшками пальцев.

Из-за куста выскочил Кёртис – ему все-таки удалось отыскать кое-что.

– Эй! – крикнул он, бросая меч Кехелусу.

Король-демон не удосужился даже повернуть головы. Он протянул руку, не глядя, поймал меч, перехватил его за рукоять и одним движением стряхнул с него ножны.

Получив оружие, повелитель Волшебной страны странным образом преобразился. Ярость и вспыльчивость бесследно исчезли и Кехелус обрел ледяное спокойствие. Он встал напротив Варча и расправил плечи. Из темных глаз короля-демона на людоеда глянула смерть.

Варч замер, перебегая глазами с Кехелуса на Кёртиса, в чьих руках тоже поблескивал меч, но замешательство людоеда длилось лишь мгновение. В следующую секунду он, взревел и бросился в бой.

Дарин тревожно оглянулся на второго людоеда – и похолодел.

Как только началась заваруха, Нариш метнулся за камень, возле которого валялись его куртка и сумка, и тут же появился снова – уже с мечом. Молодой людоед бросил быстрый взгляд в сторону, где Варч, рыча, словно огромный медведь, отбивался от наседавших на него Кёртиса и Кехелуса, встретился взглядом и на мгновение замер с Дарином. Потом глаза его торжествующе вспыхнули. Дарин попятился. Нариш двинулся вперед, не торопясь и не сводя с парня прищуренных глаз. Оказавшийся на его пути Басиянда, и без того до смерти напуганный всем происходящим, заметил надвигающегося людоеда и перепугался еще больше. Он заметался по поляне, в ужасе причитая и что-то бормоча, Нариш обращал на него внимания не больше, чем на букашку. Дарин надеялся, что раб сообразит, наконец, что путается прямо под ногами людоеда и даст стрекача или хотя бы отскочит в сторону, но вместо этого Басиянда втянул голову в плечи, зажмурился и словно оцепенел от страха. Нариш небрежно взмахнул мечом, Дарин выругавшись, бросился вперед и в последний момент оттолкнул Басиянду. Меч, описав сверкающий полукруг, свистнул в воздухе, раб упал на четвереньки и проворно юркнул в кусты.

Дарин лишь краем глаза заметил, как его собственный раб скрывается в зарослях, потому что у него самого были проблемы посерьезней. Людоед снова взмахнул мечом. Каким-то чудом Дарину удалось поднырнуть под него и уйти от удара, но Нариша среагировал мгновенно и с размаху ударил его кулаком. Он целил в лицо, но парень увернулся, удар пришелся по касательной, в плечо и все-таки сбил Дарина с ног. Падение на какое-то мгновение оглушило его.

Он упал навзничь и какое-то мгновение, плохо соображая, смотрел на приближающегося людоеда. А тот не спешил. Губы его растянулись в хищной ухмылке, блеснули крепкие зубы, в глазах зажглось веселье. Внезапно Дарина осенило: Нариш вовсе не торопится прикончить его. Он намерен позабавиться, погонять его, как кошка мышку.

Дарин вскочил, охнув от боли в ушибленной спине и, спотыкаясь, бросился к костру. Людоед преследовал его по пятам. Дарин остановился: их разделял костер. Нариш не торопился, он стоял напртив, чуть согнув ноги, держа обеими руками меч, и смотрел на Дарина, по-прежнему ухмыляясь. Дарин сделал шаг влево – Нариш тоже. Он метнулся вправо: но людоед караулил каждое его движение. Дарин в отчаянии оглянулся по сторонам: Кехелус и Кёртис сражались с Варчем, помощи ждать было неоткуда. В следующий миг Нариш бросился на него прямо через огонь. Дарин отпрянул, на глаза ему попался котелок с похлебкой. Обжигая пальцы, он схватил котелок и с размаху выплеснул его содержимое прямо в лицо людоеду. Нариш взревел, на мгновение ослепнув и выпустив из рук меч.

Дарин в панике огляделся по сторонам, подхватил с земли меч Нариша и замер напротив людоеда. Оружие, непривычное и незнакомое, вовсе не придало ему уверенности, более того, стоя напротив безоружного людоеда, Дарин понял совершенно ясно: в следующую минуту его ждет смерть. Протерев глаза, Нариш в ярости бросился на него, но мгновением раньше из кустов появился раб Басиянда. На четвереньках он живо подкрался к людоеду сзади и, что было силы, вцепился зубами ему в ногу, чуть выше короткого мягкого сапога. Он неожиданности Нариш споткнулся и едва не упал. Он лягнул ногой, пытаясь стряхнуть Басиянду, но тот сжал челюсти намертво и только рычал, как собака, крепко зажмурив от страха глаза.

Нариш тоже зарычал. Огромная ручища стиснула щуплую шею раба, отодрала его и швырнула в кусты. Потом зеленые глаза, полные ярости, уставились на Дарина. Парень почувствовал, как по позвоночнику змеей пополз морозный холодок. Широко разведя руки, людоед надвигался на него, нисколько не опасаясь оружия в руках противника. Но в этот момент, как нельзя вовремя, за его спиной появился Кёртис. За короткое время знакомства с контрабандистом, Дарин успел распрощаться с несколькими иллюзиями, теперь ему предстояло проститься с еще одной, которая гласила о том, нападать со спины, даже если это спина врага – недостойно. Но Кёртис, похоже, о том никогда не задумывался. Ни на минуту не останавливаясь, он ударил людоеда в спину с такой силой, что окровавленное лезвие вышло из груди людоеда. Тот замер и покачнулся.

– Добивай! – скомандовал Кёртис и исчез.

Дарин встал поустойчивей, и перехватил меч. Нариш медленно рухнул на колени, но глаза его неотрывно смотрели на Дарина с такой лютой злобой, какую тому за всю свою жизнь видеть еще не доводилось.

Силы покидали людоеда, но он был опасен. Он ринулся в сторону Дарина, пытаясь ухватить его, тот отскочил, а Нариш снова упал на колени. Изо уголка его рта сбежала струйка крови.

Краем глаза Дарин увидел, как упал, обливаясь кровью, Варч, а Кехелус нанес ему два сильных коротких удара, почти отделив голову от туловища.

Дарин перевел взгляд на Нариша и занес меч. Лезвие блеснуло на солнце, меч полетел вниз, на склоненную голову, но воображение Дарина понеслось еще быстрей, опережая события. В один миг перед его мысленным взором стремительно пронеслось все, что произойдет дальше, он услыхал звук, с которым лезвие врежется в тело, увидел кости, разрубленные мечом, почуял запах свежей крови и словно ощутил ее брызги на своем лице.

Видение промелькнуло в доли секунды, быстрее мысли и прежде, чем Дарин успел додумать до конца, он перевернул меч и ударил лезвием плашмя.

Удар пришелся вскользь, людоед рыкнул и попытался из последних сил вскочить на ноги, но появившийся рядом Кехелус прикончил его двумя короткими точными ударами, и тело Нариша завалилось на бок. Дарин смотрел на траву, залитую кровью, на открытые глаза людоеда, в которых медленно гасла жизнь, и постепенно приходил в себя. Мир проступал, появлялся словно из-за невидимой стены, обретая краски, звуки и запахи. От затоптанного костра тянуло дымом и гарью, с поляны, где лежали двое убитых – кровью и смертью. Слышались ругательства и проклятия Кехелуса, испуганное восклицание Басиянды, появившегося из кустов, лепетание овражных гномов.

Подошел Кёртис покосился на убитого людоеда, потом выразительно посмотрел на Дарина. Тот отвел глаза.

Кёртис вытер меч о куртку Нариша и убрал в ножны.

– Мне доводилось видеть как-то одного человека, который убивал людоедов. Что ж, теперь могу сказать, что я видел уже двух человек, которым удалось уделать людоедов и остаться при этом в живых, – он посмотрел в сторону Кехелуса, возле которого суетились овражные гномы, и нехотя добавил: – Скажем честно: если б не этот демон в человеческом обличье, у нас не было бы ни единого шанса уцелеть.

В голосе его послышалось что-то вроде невольного уважения.

Он подобрал с земли нож, осмотрел его, сунул за пояс, потом кивнул на меч, который все еще сжимал Дарин.

– Ты что, первый раз в жизни его в руки взял?

Тот хотел ответить, но не нашел слов и только кивнул.

Кёртис вздохнул.

– Оно и видно. Давай сюда, пока не порезался.

Дарин протянул ему меч, Кёртис отпрянул.

– Рукоятью – вперед! – рявкнул он. Дарин поспешно перевернул меч.

– Это тебе не пергаментами в лавке торговать, – проворчал Кёртис, забирая оружие. – Возьми вон у Нариша нож, пригодится.

Он понаблюдал, как Дарин негнущимися пальцами расстегивает пояс, и покачал головой.

– Запомни на будущее очень простую вещь, – Кёртис кивнул на труп людоеда, залитый кровью. – Или ты убиваешь или тебя убивают. Ясно?

– Ясно, ага, – резко отозвался Дарин: он все еще злился на самого себя.

Кёртис отошел.

Дарин отстегнул кожаные ножны и, рассматривая их, двинулся следом. Под ногой что-то хрустнуло.

Он пригляделся: на земле лежала белая косточка из похлебки, что варили людоеды.

– Прости, Тамбуран, – пробормотал Дарин.

…Опасное место решено было покинуть как можно скорее: в любое время могла появиться Саграмона. Кёртис лишь задержался на несколько минут, рассматривая оружие, сваленное под кустом и прикрытое ветками. Рядом лежало несколько свернутых плащей, ларец, закрытый на крошечный висячий замок и потертые дорожные сумки. Все это явно было приготовлено людоедами на продажу.

– Значит, грот, – задумчиво проговорил Кёртис, вороша ветки ногой и поглядывая на Дарина. – Неплохо. Уже придумал, как меч добыть?

Тот пожал плечами.

– Может, устроить ограбление?

Рядом с вещами обнаружились луки со снятыми тетивами. Кёртис взял один из них и повертел в руках.

– Ограбление?

Дарин припомнил сцены ограблений из виденных им когда-то фильмов.

– Обычно это происходит так. Грабитель врывается в… ну, в банк или в магазин… то есть в лавку, в любую контору, которую он ограбить хочет…

– Врывается? – уточнил Кёртис, недоверчиво слушая Дарина.

– Ну да. Врывается, стреляет в потолок…

Кёртис посмотрел на лук, потом – на стрелы и во взгляде его появилось недоумение.

– Зачем стрелять в потолок?

– Чтобы шуму больше было, – снисходительно объяснил Дарин.

– Шуму?!

– Ага. Психологический эффект гораздо сильнее! Потом кричит: «Это ограбление»!

– А кричать-то зачем?

– Конечно, можно просто стянуть втихую, но это будет уже совсем не то!

Кёртис с сомнением покачал головой. План ограбления удивлял его все больше и больше.

К Дарину приблизился Басиняда. Он все еще был так напуган, что даже забыл отвесить свой обычный поклон.

– Басиянда, – окликнул Дарин своего раба. – Обычно в кино в такой момент задают дурацкий вопрос: ты в порядке?

– Нет, – заявил Басиянда, бледный и въерошенный. – Я не в порядке! Я в ужасе! Господин, мы должны как можно скорее покинуть это место!

Он в страхе оглянулся по сторонам.

– Господин, я теперь думаю, что я и вправду должен был послушаться твоего приказа и остаться в доме с синими ставнями! Я бы подметал полы в лаке, таскал воду в бочку… господин, пойдемте же отсюда скорее!

Кёртис бросил лук на землю и ногой задвинул его под куст.

– Прогуляюсь-ка я, пожалуй с вами, – внезапно объявил он.

Дарин насторожился.

– С нами? Зачем? А! – догадался он. – Хочешь заполучить волшебный меч и выгодно продать?

Кёртис усмехнулся.

– Меч короля-демона? Шутишь? На такую вещь я покупателя не найду.

Дарин пожал плечами и направился к Кехелусу, который поджидал его на краю поляны, всем своим видом выражая нетерпение.

– Хотя, – добавил Кёртис, гладя вслед Дарину. – Нужный покупатель может объявиться в любой момент.

 

Глава 8

Поляна, на которой путников повстречали гостеприимные людоеды, осталась далеко позади, а Басиянда все никак не мог успокоиться. Он совершенно искренне полагал, что хлебнул лиха больше всех остальных вместе взятых и постоянно возвращался мыслями к ужасному происшествию.

– Хозяин, – без умолку трещал Басиянда, крутясь рядом с Дарином. – Как удачно, что господин демон оказался таким искусным и опытным воином! Видел, как он одолел людоеда?

– Видел, видел, – пробурчал Дарин. – Хорошо, если бы до господина демона дошло, наконец, что он смертный и его убить могут точно так же, как и любого из нас. Мне-то все равно, впрочем, вот только подданных его жалко…

Басиянда насупился.

– Это нечисть-то всякую жалко? Чего их жалеть, господин, они…

– Ну, не скажи, – заметил Дарин. – С таким повелителем хлебнули они, наверное, лиха! Он же ни о ком, кроме себя и думать-то не привык. Ведь знал, наверное, и о людоедах, и о повадках их, но рассказать об этом мне ему и в голову не пришло!

– Демон… – понимающе протянул Басиянда. – Демоны ни о ком не думают, ни о ком не заботятся. Не то, что ты, господин, – прибавил он льстиво. – Ты все время думаешь о своем рабе, заботишься о нем!

Дарин остановился.

– Слушай, если ты насчет обеда, то у меня ничего нет, – предупредил он. – Вот, половина лепешки только осталась, да и та…

– Сгодится, господин! – Басиянда поспешно выхватил у него из рук кусок и запихал в рот. – Но ты, господин, должен подумать о еде для своего раба, – назидательно промолвил он, чавкая. – Одной-единственной лепешкой я сыт не буду! Все порядочные рабовладельцы должны неустанно печься о том, чтобы…

«Порядочный рабовладелец» вздохнул и тронулся дальше. Басиянда уплел лепешку и повеселел.

– Как хорошо, что этот господин идет с нами, – раб ткнул пальцем в сторону Кёртиса. – Он ведь сможет нас защитить в случае опасности? Я уверен, что сможет!

Дарин заколебался.

– Я этому господину не очень-то доверяю, – вполголоса признался он, поглядывая на контрабандиста. – Сам понимаешь, не случайно он в роще появился. И нас спасать он вовсе не собирался, просто завертелось все так, что деваться ему было некуда. Но за ним надо следить в два глаза… неизвестно, что у него на уме!

Дарин подумал и добавил:

– Он ничего просто так не делает.

Басиянда всем своим видом изобразил полное понимание.

– Будем следить, господин! – твердо заявил он. – Я, твой верный раб, глаз с него не спущу!

И он, на всякий случай, тут же подобрался поближе к Кёртису, впрочем, Дарину показалось, что раб не столько наблюдает за Кёртисом, сколько старается держаться поближе к нему на случай опасности.

А тот внезапно замер и сделал остальным знак остановиться. Дарин на всякий случай сжал рукоять ножа, снятого с убитого Нариша: подумалось, что впереди снова мирные горные людоеды. От этой мысли ему стало не по себе.

Путники замерли, держась в густой тени зарослей. Дарин услышал чьи-то шаги. Мелькнул между деревьями чей-то силуэт, хрустнула веточка под ногой… и все замерли, в ожидании.

Погруженная в свои мысли, по тропинке, направляясь к поляне, спешила Саграмона. Она успела принарядиться: в волосах ее развевались не без кокетства повязанные ленты, а на шее в несколько рядов висели пестрые бусы. Через руку людоедихи был переброшен белый плащ из шкуры какого-то невиданного животного и солнечный луч, пробившись сквозь густую листву, вспыхивал на золотой вышивке ослепительными искрами.

Не заметив людей, Саграмона свернула с тропинки, миновала кустарник и скрылась в лесу.

– Да-а-а, – задумчиво протянул Кёртис, когда выждав некоторое время, они снова выбрались на тропу и двинулись дальше. – Интересная история: мы идем по Тисовой роще, вместе с королем-демоном, а по пятам за нами таскается влюбленная людоедиха!

Он усмехнулся.

– Со мной такого еще не бывало.

Погрузившись в размышления, он помолчал немного, затем оглянулся на кусты, за которыми скрылась Саграмона.

– Надо бы как-нибудь от нее избавиться, а?

Дарин хмыкнул:

– Как ты от нее избавишься? – хмуро поинтересовался он. – Она как увидела Кехелуса, так с катушек и съехала! Все пуговицы ему с рубашки поотрывала.

– Хорошо, хоть только пуговицы… – заискивающим тоном проговорил Басиянда, забегая то с одной стороны, то с другой. – А господин демон на нее и глядеть не желает!

Кёртис покачал головой и двинулся дальше.

– Так, может, отдадим ей Кехелуса и дело с концом? – предложил он на ходу.

Басинда от удивления разинул рот.

– Шутит он, не видишь, что ли? – поспешно сказал Дарин, хотя совершенно был не уверен, шутит Кёртис или нет. Басиянда закрыл рот и заторопился следом за хозяином.

Тропинка сделал очередной поворот и путники вошли в мертвый город. Собственно, от города давным-давно почти ничего не осталось, и вблизи было видно, что он разрушен еще сильнее, чем казалось с вершины холма. Купола крыш провалились, стены домов рухнули, круглый колодец был завален камнями. Посреди развалин возвышались белые колонны, потрескавшиеся от времени, чуть дальше обнаружились полуразрушенные ступени, возле которых стояли огромные гранитные грифоны и, казалось, охраняли вход. От какого-то дома сохранилась лишь стена, густо заплетенная диким плющом, из-под сплошной массы зелени виднелись фрагменты мозаики. От другого дома осталась лишь груда обломков, зато уцелели огромные деревянные двери. Они были закрыты и заперты на замок, проржавевший до такой степени, что грозил рассыпаться в пыль от одного-единственного прикосновения. Возле следующего полуразрушенного здания Дарин на мгновение задержался. Скорее всего, оно служило когда-то храмом: сквозь пыльные окна с разбитыми стеклами виднелись сгнившие деревянные скамьи, утварь, сваленная грудой, у противоположной стены, в полумраке, угадывались каменные ступени, уходящие вниз. На стене чудом сохранилась роспись, почти смытая дождями, но еще не уничтоженная временем, она изображала женщину и дракона. У женщины были белые волосы, перехваченные яркой алой лентой, и синие глаза. Огромный дракон стоял напротив нее и смотрел поверх головы женщины, поза его выражала величие и царственность. Дарин чувствовал, что в этой фреске был заключен какой-то смысл, тайна, которую он никак не мог уловить.

Люди оставили город более ста лет назад, и лес постепенно захватывал его: руины порастали кустарником, а мощеные камнем дорожки – травой. Пройдет еще сто лет – и от развалин домов, мраморных колонн и стен с древними фресками не останется и следа. Но пока брошенный город жил свой призрачной жизнью, непонятной живым людям.

Путники миновали заброшенный город и некоторое время все шли молча, потом Басиянда откашлялся. Его деятельный ум не мог долго находиться в бездействии, а кипучая энергия требовала выхода.

– Господин, – почтительно окликнул он Кёртиса, идущего впереди. – А я много слышал о тебе, господин!

Тот оглянулся на него через плечо.

– И что?

Басиянда тотчас прибавил ходу и оказался рядом с ним.

– Господин, мы тут затеяли одно необыкновенно выгодное дело, – заговорищицки сообщил он, потирая руки. – Господин демон, как ты уже знаешь, повелитель Волшебных земель. У него там и дворец имеется битком набитый всякими чудовинами! Плененные духи, призраки, тролли-оборотни… прочая нечисть. Лабиринт, опять же…

Раб сделал паузу, Кёртис молчал.

– И вот, господин демон, как человек… э… как существо, – поправился Басиянда. – Как существо предприимчивое, подумал – а нельзя ли извлечь из всего этого пользу и заработать немного денег? И он обратился ко мне с просьбой… почему именно ко мне? Ну, я же много лет был рабом у купца, так что знаю, что к чему! – скромно добавил он. – Обратился с просьбой и я не мог отказать столь высокому лицу! И я подумал: хорошо бы пригласить туда паломников, желающих поглазеть на редкости, что хранятся во дворце короля-демона! А? Как тебе? Разумеется, господин Кехелус пришел в восторг от моей идеи! – продолжал Басиянда, поглядывая в сторону «господина Кехелуса», который шагал поодаль, не прислушиваясь к разговору. – Мигом понял, что мое предложение сулит ему горы серебряных лемпиров!

Кёртис с сомнением покосился на владыку Волшебных земель, но снова промолчал.

Басиянда принял молчание за хороший знак и продолжил, приободрившись:

– И вот я подумал, господин. Почему бы тебе тоже… – он кашлянул. – Словом, у меня появился прекрасный план! Ты, господин, бываешь всюду, почему бы тебе не рассказывать о нашем маленьком предприятии? Тогда слухи о паломничестве быстро бы разнеслись, и желающих поглазеть на дворец короля-демона прибавилось бы! Тебе ведь это нетрудно, а нам – лишние паломники! А каждый паломник – это серебряный лемпир! Кстати, когда станешь рассказывать, можешь немного преувеличить… приукрасить, так сказать. Кроме того, ты должен будешь…

– Я?! – переспросил Кёртис, глядя на раба, как на диковинное насекомое. – Должен буду… что?!

– Вижу, ты согласен! – радостно воскликнул Басиняда. – Это прекрасно! В самом деле, тебе это нетрудно: ходи себе да рассказывай! Мы готовы тебе заплатить, – многозначительно добавил он. – Но поскольку работа у тебя, господин, ожидается непыльная, так и вознаграждение будет небольшим. Три-четыре серебряных лемпира, – тут Басиянда задумался. – Лучше три. Или два.

Контрабандист остановился так резко, что семенивший за ним овражный гном едва не налетел на него и от ужаса зажмурил глаза.

– Вот что, – сдержанно сказал Кёртис, глядя на Дарина. – Давай так: или ты его успокоишь или я!

– Басиянда, – начал было Дарин, но раб только рукой махнул, чтоб хозяин не мешал.

– Отличная плата: целых два серебряных лемпира! – он подпрыгнул, пытаясь заглянуть в глаза Кёртису. – Как господину мое выгодное предложение?

«Господин» ответил коротко, но так выразительно и Басиянде мгновенно расхотелось обсуждать с ним какие бы то ни было дела.

Он вернулся к Дарину и некоторое время семенил рядом, испуганно поглядывая на Кёртиса. Потом снова осмелел и приободрился.

– Временная неудача, с каждым бывает! Вот посмотришь, господин, благодаря мне, мы все-таки наживем кучу денег! – Басиняда многозначительно поднял брови. – Ты, господин, пока подумай, как бы получше распорядиться нашими будущими капиталами, а я посмотрю, что там, за поворотом! – бодро объявил он, прибавляя ходу.

– Давай, – согласился Дарин. – Хоть какая-то польза от тебя будет…

Басиянда резво пробежал вперед и скрылся за стеной высокого кустарника.

– Сдается мне, – сказал Кёртис, – Грот этот уже совсем близко. Если конечно, сюрпризов никаких не будет, – пробормотал он.

Дарин посмотрел на дорожку. Басиянда все не возвращался.

– Про сюрприз – это ты к чему?

– Это к тому, что твоего раба что-то долго нет, – лениво пояснил Кёртис. – Надоел он мне, хуже голодной пикси. Чтоб его дракон сожрал…

Тут тропинка сделала поворот, и Дарин с изумлением убедился, что иногда слова Кёртиса имеют обыкновение сбываться прямо-таки немедленно.

Грот, действительно, был рядом, рукой подать, но возле входа лежало громадное чудовище, покрытое зеленоватой чешуей с металлическим отливом. С его могучей шеи свисала бурая грива, похожая на охапку спутанных водорослей, на усеянной шипами спине покоились большие черные сложенные крылья. В траве змеился длинный хвост, тоже усаженный костяными острыми шипами. Взгляд круглых желтых глаз чудовища был прикован к Басиянде. Несчастный раб, совершенно неожиданно для себя, наскочивший на такое страшилище, замер, оцепенев от ужаса.

– Дракон! – воскликнул Дарин.

Видеть драконов ему еще не доводилось, но это существо, закованное в чешую, как в панцирь, конечно же, не могло быть никем иным.

Чудовище медленно поднялось на лапы, толстые и короткие, снабженные острыми кривыми когтями, и повернуло бугристую голову, рассматривая незваных гостей.

– Кто осмелился нарушить покой дракона? Ты? Что ж, взгляни на меня, и узреешь такое, что приведет тебя в ужас, а может, и лишит рассудка!

Услыхав низкий рокочущий голос чудища, Басиянда окончательно растерялся и что-то пискнул, стараясь выдавить хоть пару слов. Дарину показалось, что раб вот-вот грохнется в обморок.

– Э… я… я всего лишь путный бедник… э… бедный путник… – залепетал Басиянда, дрожа. – А это мои…

– Знаешь ли ты, что я обладаю таким могуществом, что тебе и не снилось?! Я внушаю ужас и трепет, оттого-то путники остерегаются заходить сюда! Давненько я никого не видел, – многозначительно заметило чудовище. Оно переступило с лапы на лапу, клацнув изогнутыми когтями. – Даже поговорить не с кем. Так, раз в сто лет занесет кого-нибудь… то купца, то разбойника… да какие-то они все неразговорчивые! В собеседники не годятся… спросишь их о чем-нибудь, а они только мычат в ответ да трясутся. Совсем, как ты! Боятся и правильно делают! Так что не искушай меня продемонстрировать тебе, смертный, на что я способен! Эй, человек, – обратился он к Басиняде. – А ты-то умеешь говорить?

Раб поспешно закивал, но от страха не смог вымолвить и слова.

– Понятно, – с явным разочарованием произнесло чудовище. – Вряд ли ты подойдешь мне для беседы. Я хотел было оказать тебе великую честь, снизойти до разговора… кстати, я – старейший дракон из своего племени, и сильнейший, к тому же! Твоя жизнь твоя для меня все равно, что трава, которая вырастает по весне и вянет с осенью…

Дракон зевнул во всю пасть, оскалив желтые клыки.

– Погодите! – отчаянно крикнул Дарин. – Не ешьте его!

Чудовище окинуло тощего взъерошенного Басиянду пренебрежительным взглядом.

– Да кто собирается его есть? – с отвращением спросило оно. – Вы вообще хоть что-то о драконах знаете? Мы питаемся исключительно девственницами!

Басиняда, улучив момент, отскочил и проворно метнулся в сторону, так, что едва не сбил с ног Дарина.

– Господин, ужасное происшествие! – возбужденно затараторил он, вцепившись в хозяйскую рубаху. – Ты только что едва не лишился своего лучшего раба! Ты как хочешь, господин, а я больше от тебя ни на шаг. В конце концов, защищать и охранять своего раба – это твоя первейшая обязанность!

Тут в разговор вмешался Кехелус.

– Эй, ты! – повелительно крикнул он дракону. – Я с тобой говорю, жалкая ничтожная ящерица! Почему ты называешь себя…

– Заткнись! – перебил его Дарин. – Сейчас опять все испортишь!

– Я – ужас и кошмар этой рощи, – громовым голосом продолжал дракон. – Страх и трепет всего живого! Я – ваша смерть, неумолимая, как рок и неотвратимая, как… как… – он задумался на мгновение. – Ну, неважно. Придумайте сами. Многие странники пытались пройти мимо, но еще никому это не удавалось. Я – страж грота и бесполезно молить меня о пощаде! – Он расправил черные кожистые крылья и принял величественную позу.

Путники озадаченно молчали.

– Ну? – с досадой осведомился дракон, так и не дождавшись мольбы о пощаде. – Чего стоите? При этих словах вы должны устрашиться и затрястись от ужаса!

Глаза Кехелуса сверкнули.

– Устрашиться?! Я? Да знаешь ли ты, летающий червь, кто перед тобой? И ты предлагаешь мне устрашиться какого-то…

Овражные гномы, не сводя с повелителя Волшебных земель восхищенных глаз, дружно закивали.

Чудовище сложило крылья и недовольно дернуло хвостом, усеянным шипами.

– А что, ты чем-то отличаешься от других? – сварливо осведомилось оно. – Ну и самомнение… все ужасаются и ты тоже должен ужаснуться! Что за времена настали… никакого уважения к драконам!

Раб Басиянда собрался с духом, сделал крошечный шажок вперед и отвесил подряд несколько глубоких поклонов.

– О, господин дракон! – зачастил он. – Мы всего лишь скромные путники… просто шли мимо, но, узрев тебя, о, повелитель нашей жизни, мы… словом, дозволено ли будет нам удалиться? Удалиться, чтобы поведать о тебе миру? Сложить легенды, возможно, даже сочинить песни и баллады в твою честь?

– Песни? – переспросило чудовище. – Баллады? Гм, пожалуй.

Оно задумалось.

– Легенды, гм… да, это вовсе не лишнее. Парочка цветистых баллад не помешает… сочинить и пусть менестрели разнесут их по всему королевству. Разумеется, нужно упомянуть мой грозный вид, свирепость, и могущество, присущее всем драконам!

Басиянда с готовностью закивал.

– Так и будет, господин, так и бу…

Кёртис мусолил сорванную травинку, и внимательно разглядывая существо.

– И пусть не забудут, что я хозяин неба и …

Кёртис выплюнул травинку.

– Ты не дракон, – неожиданно объявил он, глядя на чудище в упор.

Басиянда выпучил глаза.

– Что?! Как? Не дракон?!

– Это я и хотел сказать! – мгновенно вскипел король-демон.

– Нет, не может бы…

– Да погоди ты, Басиянда! – остановил его Дарин. – Не дракон? А кто же это?

– Всего-навсего драконид, – пренебрежительным тоном бросил Кехелус. Он стоял, надменно выпрямившись и при этом, каким-то образом ухитрялся смотреть на чудовище сверху вниз.

– Всего-навсего? – озадаченно повторил Басиянда, хлопая глазами. – Господин демон, а не ошибаешься ли ты?

Кехелус наградил его взглядом, который, без сомнения, повергал в свое время в трепет многочисленных подданных владыки Волшебных земель.

– Такие глупые рабы недостойны того, чтобы жить на свете! От тебя нет никакой пользы!

Но Басиянда после стычки с людоедами несколько осмелел и позволил себе не согласиться.

– Сразу видно тебе не встречались хорошие рабы, – с достоинством ответил он королю-демону.

– У меня их тысячи! – холодно сообщил тот.

– Да, но каких? Уверен, таких как я, среди них немного. А, скорей всего, нет ни одного! Ты видел, как смело я бросился защищать своего господина, как отважно вцепился в ногу людоеда? Я – раб-воин, вот так-то! А в твоем королевстве и понятия не имеют, что такое настоящий раб!

Мгновенно разъярившийся Кехелус бросил в ответ что-то оскорбительное, но Басиянда его уже не слушал. Он собрал все свое мужество, подошел ближе к чудовищу и замер, прислушиваясь к разговору.

Драконид поднялся и прошелся взад вперед перед пещерой. Что-то звякнуло и, приглядевшись, Дарин заметил, что шею чудовища обхватывало черное металлическое кольцо, от которого тянулась тонкая цепь и скрывалась в черных недрах грота, у входа в который горели странным зеленым пламенем два вбитых в землю факела.

– Ну, да, да, – с досадой произнес драконид. – Я не дракон. И что?! Обязательно кричать об этом? – он недовольно тряхнул головой, украшенной острыми рогами. – Все говорят, что издалека, не особенно приглядываясь, меня вполне можно принять за дракона! Особенно, в сумерках.

Кехелус пренебрежительно хмыкнул.

– Можно! – поспешно согласился Дарин, сердито оглянувшись на повелителя демонов. – Я, к примеру, ни одного дракона не видел, но точно знаю – ты очень, очень на него похож!

Драконид удовлетворенно вздохнул.

– Я тоже так думаю, – признался он. – Если хорошо подумать, то разница между нами невелика. Кстати, – чудовище слегка оживилось. – Вот все твердят «драконы, драконы»… а ведь мы, дракониды, ничуть им не уступаем! Мы тоже сильны, могущественны, сведущи в магии…

– Неужели? – с нескрываемой насмешкой осведомился Кехелус.

В глазах драконида вспыхнул желтый огонь. Басиняда заметив это, заторопился:

– О, сильнейший! Ты ни в чем, ни в чем не уступаешь драконам, – горячо заверил он, молитвенно сложив ладони и кланяясь. – А, возможно, даже и превосходишь! Дозволено ли нам будет удали…

Во взгляде драконида появилось что-то похожее на благосклонность.

– Продолжай, – низким голосом проговорил он. – Ты и, правда, считаешь, что я превосхожу драконов?

Дарин попятился назад и очутился рядом с Кёртисом.

– Как ты догадался? – вполголоса спросил он. – Неужели приходилось с драконидами встречаться?

– Было дело, – уклончиво ответил Кёртис. – Эх, жаль, что Рихша все еще охотится! Она бы сейчас не помешала.

– Рихша? – переспросил Дарин, с удивлением наблюдая за собственным рабом: тот, беспрестанно кланяясь, в цветистых выражениях превозносил драконида до небес и эта неумеренная лесть, кажется, производила на чудовище самое приятное впечатление.

Кёртис отбросил травинку.

– Мы же хотим пробраться внутрь, так?

– Так.

– И ты думаешь, эта тварь нас пустит?

Дарин с сомнением посмотрел на драконида.

– Н… не знаю…

– А я знаю. Он охраняет вход, и пройти мимо него не так-то просто. Кстати, твой раб-то – молодец!

– Почему?

– Драконы и дракониды – существа хищные и опасные. Но и у них имеется слабое место, – он сделал паузу. – Лесть.

– Лесть? – удивленно переспросил Дарин.

– И те и другие тщеславны сверх всякой меры. Но драконидам, к счастью, не хватает драконьей проницательности, – он бросил взгляд на чудовище.

Дарин тоже посмотрел на драконида: длинные кривые когти и клыки, торчавшие из пасти, делали это существо смертельно опасным.

– Думаешь, можно его уболтать? Усыпить лестью бдительность и проникнуть внутрь?

Кёртис снова сорвал травинку, засунул в рот и оценивающе посмотрел на драконида, потом взглянул на черный провал входа.

– Это вряд ли. Феи знали, кого заставить охранять грот! Но пока твой раб любезничает с драконидом, пока эта тварь развесила уши и слушает его, пуская слюни, можно обойти пещеру со всех сторон и посмотреть, нельзя ли проникнуть туда каким-нибудь иным способом!

Драконид, меж тем, вел с рабом приятную беседу.

– А до этого я, как и полагается драконам, жил высоко в горах, в пещере, – небрежным тоном сообщил он, развалившись на траве. – Мой брат похищал в окрестных деревнях девиц и приносил их мне…

– Зачем, о, могучий господин? – с почтением вопрошал Басиняда, держась, однако от чудовища на безопасном расстоянии.

– Так у всех драконов заведено. Они похищали прекрасных собой юных дев, заточали в пещеры, потом появлялись рыцари, желающие освободить красавиц, и вызывали дракона на бой. Хлопотно, конечно, но куда деваться? – драконид пожал крыльями. – Не так-то просто драконом быть! С одной стороны, сожрать рыцаря – все же какое-никакое, а развлечение…

– А с другой?

– Говорю же, хлопот много, – пояснил драконид. – Взять хотя бы дев, – он устроился на траве поудобней, не забывая, впрочем, внимательно присматривать за другими путниками, стоявшими поодаль. – Не представляю, как с ними драконы управлялись?! Хорошо еще, брат некоторых по дороге съедал. «Не могу, говорит, удержаться – и все тут»!

– Съедал?! – ужаснулся Басиняда. – Как же так, о, гроза Тисовой рощи?

Драконид раздраженно поскреб когтями землю.

– Ну, а куда мне их столько? Я, признаться, шума не люблю, а в пещере – куда ни зайди, куда ни глянь, всюду эти самые юные девы сидят, слезы льют. Покоя нет… и сырость развели!

– Им страшно, наверное, было, о, крылатый повелитель… да и заняться нечем, – предположил Басиянда.

– Ну, что ж мне, шутов для их развлечения вызвать, что ли? – недовольно проворчал драконид. – Рыдают, пищат сутки напролет! Насилу дождешься, пока какой-нибудь рыцарь спохватится – а где ж его невеста ненаглядная? Глядишь, и спасать приедет… да иной раз долгонько рыцари-то эти соображают, – он тяжело вздохнул.

Запас терпения повелителя Волшебных земель, и без того не особенно большой, стремительно таял.

– Сколько еще я должен стоять перед входом? – недовольно осведомился он, бросая жадные взгляды в глубь пещеры.

– Драконида видишь? – вопросом на вопрос ответил Дарин.

– Вижу. Нужно уничтожить эту тварь!

Кёртис еле заметно усмехнулся.

– Давай, посмотрю я, как это у тебя получится.

– Да я…

– Кехелус, ты – смертный, понял? – принялся втолковывать Дарин королю-демону. – Блин, когда же это до тебя дойдет?! Смертный!

– Когда я верну свое могущество…

– Вот и про свое могущество тоже… – Дарин покосился на драконида, занятого беседой с Басияндой. – Не сообщал бы ты каждому встречному-поперечному, а? Ты же всех уничтожить собираешься, а после такого заявления на теплый прием рассчитывать нечего!

Владыка Волшебных земель повел плечами.

– Вы его боитесь?! – он небрежно кивнул на чудовище.

Кёртис выплюнул травинку.

– Послать бы тебя куда подальше вместе с твоим могуществом, – пробормотал он. – Да уж очень хочется глянуть, что там, в гроте чудовище охраняет!

Он добавил уже погромче:

– А тебе известно, что дракониды – порождение темной магии?

– Это все знают, – бросил Кехелус, по-прежнему не отводя глаз от входа.

– Не скажи. Вот он, например, – Кёртис кивнул на Дарина. – Только что услышал об этом в первый раз.

– И что? – высокомерно поинтересовался владыка Кехелус.

– А то, что если ты и вправду король-демон, то должен знать: убить драконида не так-то просто. Эти твари, – Кёртис указал взглядом на чудовище. – Почти бессмертны.

Дарин, пожив в Лутаке почти год, о бессмертных существах, конечно же, знал: и Тохта, и волшебное зеркало рассказывали иной раз самые удивительные вещи о драконах и феях, о гоблинах и троллях. Кто-то из них действительно был бессмертен, а кто-то просто имел жизнь намного длинней человеческой и потому люди считали их вечными.

– Бессмертны?! По-настоящему?

– Они практически неуязвимы, – продолжал Кёртис. – Могут обходиться без еды и пищи, не нуждаются в сне и отдыхе, невосприимчивы к болезням, а самое главное, проклятые твари обладают прекрасной сопротивляемостью к чужой магии!

Король-демон нетерпеливо передернул плечами.

– Против моей магии не устоит ни один…

Дарин тяжело вздохнул.

– Снова-здорово… опять он про магию!

– А еще у них ядовитая слюна, – сообщил Кёртис. – Я как-то видел, как дракониды перед боем лижут свое оружие, делая его отравленным.

Он задумчиво посмотрел на стража пещеры.

– Но самое-то интересное не это…

– А что?

– А то, что убивать его нельзя ни в коем случае, вот что…

Кехелус скрестил руки на груди и смерил драконида оценивающим взглядом.

– Но я их убивал, – негромко проговорил владыка Волшебных земель – И не не раз!

Кёртис хотел что-то сказать, но сдержался и лишь поинтересовался:

– А не был ли ты при этом демоном?

Дарин снова посмотрел на Басиянду, на драконида и спросил:

– А убить-то его почему нельзя?

– Когда драконид погибает, магическая энергия вырывается из его тела и сметает все на своем пути. Уничтожает любого, кто окажется рядом. Поэтому, если мы сейчас его и убьем, – Кёртис указал взглядом на драконида. – В чем я лично очень сомневаюсь… в живых никому не остаться. Даже ему, – он указал глазами на Кехелуса. – Вы как хотите, а я с этой тварью связываться не хочу!

Странное дело, но в этот момент Дарин вдруг понял, что полностью согласен с черным контрабандистом: связывать с драконидом ему и раньше не хотелось, а теперь, после краткой лекции Кёртиса, расхотелось уже окончательно. Лишь для очистки совести он задал еще один вопрос:

– Но как же с ними справляются? Кехелус, ты же должен знать?

Владыка Волшебных земель был, как всегда, немногословен:

– Я их просто уничтожал, – коротко сообщил он Волшебных земель. – И забирал себе их магию.

– Благодарение небесам, что феи посадили чудище на цепь и оно не может летать, – не слушая его, проговорил Кёртис. – Иначе бы оно непременно напало нас с воздуха.

Повисла пауза, во время которой Дарин пытался представить себе нападающего с воздуха драконида: зрелище получалось очень впечатляющим.

Молчание нарушил Кёртис.

– Придется разделиться, – сказал он, после раздумий. – Двое остаются с драконидом. Говорите с ним не умолкая, хвалите и льстите – пока он это слышит, он ни что другое и внимания не обратит. А еще двое обойдут пещеру со всех сторон и поищут другой вход.

Хотя, как знать, может, вместо входа там еще один драконид на цепи обнаружится… но попробовать можно..

Кехелус сузил глаза.

– Я с ним беседовать не собираюсь, – отчеканил он.

– Так я и думал, – вздохнул Дарин. – Значит, придется мне с Басияндой соловьем заливаться…

Кёртис прислушался.

– У него хорошо получается. Помни, главное – не замолкать и не злить драконида. Не выводить его из себя!

– Да я-то не выведу, – нервничая, сказал Дарин. – А вот некоторые коронованные особы… низложенные монархи… вот от них-то чего угодно ожидать можно! Брякнет опять что-нибудь и…

Он повернулся к королю-демону.

– Кехелус, дай слово, что ты не будешь наезжать на драконида! А то снова все испортишь.

– Наезжать?!

– Тьфу, ты, блин! Просто дай слово, что не станешь к нему цепляться. Ну?

Владыка Волшебных земель несколько минут испепелял драконида взглядом.

– Хорошо, – сквозь зубы нехотя процедил Кехелус. – Не стану.

Дарин посмотрел на него с сомнением, потом пожал плечами и направился к Басиянде. Тот как раз отвешивал чудовищу очередной поклон.

– Э… приветствую, – обратился к дракониду Дарин. – И желаю, как говорится, процветания, о, могучий… гм… господин. Послушай… э… гм… а как тебя зовут?

Драконид прищурил глаза.

– Зовут? Зачем ты хочешь узнать мое имя? – вкрадчиво спросил он. – Для чего оно тебе?

– Да так просто, – Дарин вспомнил о том, что драконида лучше не сердить, тут же пошел на попятный. – Хотел узнать, как к тебе обращаться, вот и все!

– А, – понимающе протянул драконид. – Хочешь меня перехитрить? Но я не так прост, я не скажу свое имя!

– Но почему?

– Потому что истинное имя даст тебе власть надо мной. Вот почему драконы никогда не называют своих имен!

Дарин развел руками.

– Никакого подвоха, о… э… о, грозный господин! Всего лишь спросил, из вежливости! Даст власть? Но ведь всем известны имена Фиренца и Риоха… или это не настоящие их имена?

Драконид оскалил желтые зубы.

– Настоящие, – недовольно бросил он. – Но эти драконы – Фиренц и Риох, сильны и могущественны настолько, что никто не может причинить им вред, даже зная их настоящие имена. Я тоже могущественен, – немедленно добавил он. – Но не назову тебе моего имени! Из предосторожности: возможно, ты маг или странствующий чародей и, узнав имя, попробуешь покорить меня?

– Не хочешь, не надо! Я и спросил-то из вежливости, – Дарин поймал на себе укоризненный взгляд раба и поспешно добавил:

– О, великий господин!

Драконид шевельнул хвостом, утыканным костяными шипами.

– Великий! Именно так я и подумал в тот самый момент, когда впервые узрел тебя, о, зеленый господин! – восторженно подхватил Басиянда. – Никогда прежде еще не доводилось мне, ничтожному рабу, встречать такого могущества, такого великолепия!

– М-да, – довольно проурчал драконид, забывая про Дарина. – Обратил внимание, какие у меня крылья? А хвост? Хвост – это поистине грозное оружие драконов!

– Конечно, господин дракон, обратил!

Дарин тоже обратил внимание, что Басиняда смело повысил драконида в чине, но чудовище с удовольствием проглотило грубую лесть.

– «Господин дракон», – со вкусом повторило чудовище, опускаясь на траву. – По-моему, прекрасно звучит! В конце концов, мы, дракониды, ничем не хуже драконов! Не понимаю, почему вся слава всегда достается им. И песни о них слагают, и легенды рассказывают, а о нас, драконидах – ни слова! Несправедливо… это все завистники да клеветники! Замалчивают о наших подвигах! «Господин дракон» – да, это мне нравится.

– И это лишь самые скромные слова, которые достойны тебя, о, могущественный повелитель, да будет прибыльна твоя торговля!

Драконид приоткрыл один глаз.

– Что? – недовольно спросил он. – Какая еще торговля? Что ты мелешь?

Басиянда спохватился.

– О, прошу прощения, господин дракон, я оговорился!

Я много лет был рабом у купца, – подобострастно доложил он. – Восхвалял его… понятное дело, нет-нет да и оговоришься! Привычка…

– Басиянда, – подхватил Дарин. – Ты уж будь осторожней в выражениях, когда говоришь с таким знатным и величественным… э… э…

Он замялся, подыскивая выражение поцветастей. Басиянда сурово сдвинул брови.

– Господин! В вопросах восхваления и прославления мне нет равных!

– А я тоже…

– А ты, господин неправильно восхваляешь и прославляешь! – строго заметил раб. – Лучше тебе помолчать!

Дарин озадаченно пожал плечами и умолк.

– Этот могущественный дракон, этот повелитель всего живого снисходит до разговора с нами! – продолжал Басиянда. – Только взгляни, какой у него хвост, какие могучие крылья!

– Мои крылья не уступают драконьим, – самодовольно заметил драконид. – Мы умеем парить в воздухе ничуть не хуже драконо! Не понимаю, почему все твердят, что именно они – повелители небес… я тоже далеко летаю на своих крыльях! Однажды даже достиг Волшебных земель!

Кехелус, на беду, оказавшийся неподалеку, остановился, как вкопанный, затем повернулся к дракониду.

– Что?! – грозно вопросил король-демон, прожигая драконида взглядом черных глаз и начисто забывая о данном слове. – Ты, летающая ящерица, бахвалишься тем, что дерзнула залететь в мои владения?! Ты, жалкое порождение змеи и летучей мыши, осмелилось сунуться в Волшебные земли?!

– О, боги, – простонал Кёртис: идея душеспасительной беседы с драконидом провалилась с треском. – Если б у меня было могущество, которое я мог вернуть, уж я б знал, кого уничтожить в самую первую очередь!

Желтые глаза драконида сузились, костяные пластины встали дыбом.

– Жалкое порождение? – прорычал он. – Сейчас ты пожалеешь об этих словах! Дракониды не терпят оскорблений! – он поднялся на лапы и встряхнулся, тонкая цепь звякнула.

– Что ж, спасибо, что поболтали со мной, – чудовище ухмыльнулось. – Мне было скучновато, а вы немного развеселили меня. А сейчас мы повеселимся еще больше!

Басиянда благоразумно отступил к кустам, возле которых толпились встревоженные овражные гномы.

– Мы почти друзья, – вкрадчиво сказал драконид. – Поэтому, я, пожалуй, поступлю, как дракон: предоставлю вам возможность самим решить, кого из вас мне убить первым. Благородные драконы всегда…

– Тебе далеко до дракона, презренная тварь! Ты…

И король-демон, не стесняясь в выражениях, коротко сообщил чудовищу все, что он думает по поводу ничтожных ящериц, выдающих себя за драконов. Речь получилась яркой и запоминающейся.

– Господин, может, лучше уйдем? – приложив ладони ко рту наподобие рупора, крикнул Дарину осторожный Басиянда. – Уйдем, а еще лучше – убежим!

– Прекрасно, – заметил драконид, выслушав оскорбления Кехелуса. – Теперь я знаю, с кого начать!

Он протянул лапу, нашаривая в траве какой-то предмет. Только сейчас Дарин заметил, что рядом с драконидом лежал меч – длинный, черный с тусклым зазубренным лезвием.

– Прекрасно, – сквозь зубы проговорил повелитель Волшебных земель. – Давненько я подумывал о том, чтоб стереть все ваше племя с лица земли, отчего же тебе не быть первым?

Овражные гномы испуганно притихли.

– Не убивать драконида! – коротко приказал Кёртис.

Басиянда забеспокоился еще больше.

– Господин! – снова завопил он, обращаясь к Дарину. – Доставай же свой меч! И поторопись иначе нам смерть! Это чудовище сейчас окружит нас со всех сторон и…

“Господин” оглянулся.

– Басиянда, он один, как он нас окружит? – с досадой спросил Дарин: вопли раба ему порядком надоели. На всякий случай он вынул нож, снятый с убитого людоеда и подошел поближе к Кёртису. – Сиди с гномами и не ори, ясно? Если что – умрешь, как герой!

Басиянда запаниковал окончательно.

– Осторожность, вот залог героизма! Господин, нам надо героически отступить, а потом героически бежать… о, зачем мы пошли в эту рощу! Как хорошо было бы оказаться сейчас в доме с синими ставнями!

И поскольку Дарин не отвечал, раб продолжил:

– Господин дракон! – закричал он, заламывая руки. – Вы великодушны и добры! Пощадите нас! Мы же безоружны!

Драконид ухмыльнулся.

– Тем лучше, – ответил он и поднял меч. Из пасти чудовища высунулся длинный лиловый язык. Как завороженный, Дарин следил за тем, как язык драконида скользит по стали клинка, оставляя мокрую дорожку ядовитой липкой слюны. – А вы ведь жаждете проникнуть в грот? Что ж, попробуйте!

Он полюбовался отравленным клинком.

– Уничтожить меня вы не посмеете: вряд ли среди вас есть маг, – драконид окинул взглядом людей: набравшийся смелости Басиянда тянул своего хозяина за рукав, пытаясь оттащить в безопасное место, а Кёртис и Кехелус замерли неподалеку: король-демон нехотя обронил пару слов, а Кёртис, к удивлению Дарина, согласно кивнул.

– Ну да, нет, иначе бы я чувствовал это. А обычным людям опасно убивать драконида! Значит, я могу вас прикончить, а вы меня – нет! Занятно, не так ли?

Он сделал приглашающий жест лапой с зажатым в ней мечом.

– Ну, давайте же! Заходите в грот! Кстати, сразу хочу предупредить: второго входа нет, так что…

Басиянда посмотрел на драконида, приготовившегося к схватке, на внезапно ставшего очень спокойным короля-демона, и почесал в затылке, оценивая ситуацию.

– Лечшее, что может сделать сейчас отважный раб-воин – это отойти в сторону. Постою, посмотрю… а потом попраславляю победителя!

Он подумал и одобрил свое решение.

– Благоразумно и дальновидно!

И с этими словами Басиянда отступил к кустам, где стояли овражные гномы.

Кехелус, не сводя глаз с драконида, протянул руку.

Кёртис, поколебавшись, вложил в ладонь короля-демона меч, прихваченный с поляны людоедов.

– Отойди, – обронил повелитель Волшебных земель таким тоном, словно разговаривал с нерадивым оруженосцем.

Овражник Дюф решительно нахлобучил мятую шляпу.

– Мы должны быть рядом со своим господином, да! – решительно произнес он. Остальные гномы согласно кивнули. – Помогать ему и защищать!

Дарин сделал попытку удержать “защитников”:

– Как вы ему поможете? Только под ногами путаться будете!

Но овражники уже семенили к месту схватки.

– Чудесное развлечение! – довольно промурлыкал драконид.

Кехелус, держа меч в опущенной руке, взглянул на него, чуть прищурив глаза. Во взгляде короля-демона не было ни страха, ни сомнений: он рассматривал смертельно опасное чудовище, как досадную помеху, стоящую на пути к его могуществу. Помеху серьезную, но вполне устранимую.

Драконид же смотрел на владыку Волшебных земель со злорадством и нетерпением. Он не сомневался в том, что одержит победу: раньше в многочисленных схватках драконид всегда побеждал. Здесь, в Тисовой роше, возле входа в грот, он находился уже довольно долго и безделье мало-помалу начало ему надоедать.

Но наконец-то нашлись первые желающие проникнуть в грот, и драконид твердо решил не торопиться, убивая их, ведь неизвестно, когда такое развлечение выпадет во второй раз! Если бы только ему удалось хотя бы коснуться отравленным оружием кого-нибудь из людей!

– Ну, давай, жалкая тварь, – нетерпеливо проговорил Кехелус. – Покажи, как ты умеешь…

Он не договорил. Прямо перед его глазами свистнуло лезвие. Кехелус отскочил, гномы-овражники бросились врассыпную.

– Жалкая тварь? – прорычал драконид. Он ринулся вперед, цепь натянулась, как струна и зазвенела.

Овражные гномы в одно мгновение оказались возле куста, лишь отважный Дюф, зажмурив глаза, застыл на месте твердо решив во что бы то ни стало, защищать своего короля.

Кёртис ухватил овражника за шиворот и отбросил в сторону.

– Нашему господину неведом страх! – гордо сообщил Дюф, выбравшись из кустов, куда зашвырнул его Кёртис. – Ни страх, ни сомнения!

Дарин и Басиянда наблюдали, как за тем, Кехелус с оскорбительной небрежностью отбил удар драконида и нырнул в сторону, держась сбоку от чудовища.

Драконид щелкнул зубами:

– Посмотрим, долго ли ты продержишься! Сейчас разделаюсь с тобой!

– Не тебе мечтать об этом, летающая ящерица, – отозвался владыка Волшебных земель. – Таких, как ты я убивал сотнями! Вы не умеете сражаться, ваш удел – сидеть на болоте и пугать лягушек!

Драконид с ревом ринулся вперед, но Кехелус успел отскочить, ударив его при этом по боку мечом плашмя.

– Все, что вы можете, это воображать себя драконами! Но голова дракона годится хотя бы для того, чтобы украсить ею мой зал. А ты? Дракониды оскорбляют своим видом мой взор, так, что когда я верну свое могущество, я вас всех…

Дарин покосился на овражника, что топтался рядом с ним, терзая соломенную шляпу.

– Знаешь, Дюф, по-моему вашему господину неведомы не только страх и сомнения. Здравый смысл ему тоже неведом! Он ведь ухитряется доводить до белого каления всех, с кем сталкивается, даже драконида!

Овражный гном задумался.

– Возможно, это часть плана? – беспокойно спросил он. – Наш господин…

Меч драконида вонзился в землю, туда, где мгновением раньше находился Кехелус.

– Посмотри на себя, – продолжал владыка Волшебных земель. Он не делал лишних движений, движения его были точными, а удары, хоть и не причиняли особого вреда дракониду, но приводили того в бешенство – равно, как и насмешливые оскорбления, на которые Кехелус, как выяснилось, был большой мастер.

– С чего ты взял, что похож на дракона? Разве посмел бы кто-то посадить дракона на цепь, так, как это сделали с тобой?

Глаза драконида налились кровью.

– Не рассчитывай на легкую смерть, – свирепо прорычал он. – Дай мне только добраться до тебя, и ты узнаешь, что такое ярость драконида!

– Где тебе добраться до меня, неповоротливая ящерица!

Драконид ринулся вперед, натянувшая цепь отбросила его назад, едва не опрокинув.

– Еще один такой рывок – и ты оторвешь себе голову, – издевательски-спокойно заметил король-демон.

Дарин покосился на Дюфа.

– Часть плана? Какого?

Тот пожал плечами и с размаху нахлобучил шляпу.

– Не верю! – категорически заявил Дарин. – У него только один план и я его хорошо знаю: “Когда я верну свое могущество, я всех уничтожу”!

Овражные гномы под кустом зашушукались и тут же притихли.

Басиянда бочком-бочком пододвинулся к Дарину и потянул его за рукав.

– Хочу спросить, – шепотом проговорил раб. – Похоже, господин демон не боится чудовища?

– Господин демон его не боится, потому что опять бессмертным себя возомнил, – сердито ответил Дарин, сжимая нож и наблюдая за схваткой. – Никак до него не дойдет, что эта тварь его разорвать может! А еще господин демон, похоже, задался целью довести драконида до ручки…

Басиянда покивал с глубокомысленным видом.

– Господин Кехелус в этом занятии весьма преуспел, – заявил раб. – Потому что у господина драконида уже дым из ушей идет от ярости!

Овражники переглянулись и горделиво приосанились. Взобравшись на небольшую кочку, они наблюдали, как их обожаемый господин продолжает оскорблять противника.

– А впрочем, вы, жалкие твари, не особо умны, – говорил Кехелус, легко ускользая от удара. – С головой ли, без головы – никакой разницы! Жалкое племя трусливых летучих мышей! В битве при Черных ущельях вы не способны были даже оказать сопротивление армии грифонам, которые рвали вас на клочки!

Басиянда откашлялся.

– До того, как стать рабом у купца, я служил у очень образованного человека – торговца древними книгами. Многое почерпнул из книг и свитков! Читал, что дракониды в этой битве потерпели полный разгром! Кстати, ты заметил, господин, какой образованный у тебя раб? Большая редкость по нынешним временам!

Овражник Дюф кивнул.

– После этого наш повелитель изгнал их из Волшебных земель! Потому-то дракониды про это сражение и слышать не могут! Да ты, мастер Дарин, можешь сам спросить обо всем у нашего господина!

– Ваш господин немного занят, – сообщил “мастер Дарин” наблюдая, как тот отбивается от обезумевшего от злости чудовища.

Услыхав о битве при Черных ущельях, драконид взревел и ринулся вперед, Кехелус отскочил, но недостаточно быстро: лапа чудовища метнулась вперед, кривые когти распороли рубаху и, точно острые лезвия, скользнули по телу.

Ткань мгновенно намокла от крови. Король-демон с досадой тряхнул головой.

– Проклятое смертное тело!

– Летучая мышь?! – прорычал драконид, быстрее молнии метнувшись к повелителю Волшебных земель. – Жалкое племя?!

Но на пути чудовища внезапно оказался Кёртис. Он схватил факел и ткнул им прямо в морду дракониду. Чудовище, с ревом отпрянул и в ту же секунду Кёртис изо всех сил ударил факелом снизу вверх и выбил меч из лапы драконида. Клинок взлетел высоко в воздух, тускло блеснул на солнце и полетел вниз. Драконид кинулся вперед, но Кехелус опередил его. В мгновение ока он перекатился по траве, вскочил на ноги, поймал меч и с размаху вогнал меч в землю, пришпилив перепончатое крыло драконида.

Чудовище взревело так, что у Дарина зазвенело в ушах. Он потряс головой, наблюдал, как драконид изворачивается, шипя и рыча от ярости, пытаясь дотянуться до рукояти короткими лапами, дергает крыло, однако меч удерживал его надежно.

– Ого, – потрясенно выдохнул Дарин. – Здорово у вас получилось… вы что же, заранее договорились?

Кёртис пожал плечами.

– Он сказал, что попытается разозлить драконида, чтоб тот потерял голову от ярости. А когда противник вне себя от злости, он совершает ошибки. Так и получилось.

Король-демон вернул Кёртису меч и, не обращая внимания на суетившихся вокруг него овражников, обошел драконида, проверяя, не сможет ли тот освободиться.

– Ты жалкая летающая ящерица, – сообщил он, остановившись напротив него и глядя пярмо в глаза чудовища. – Вздумал сражаться со мной? День, когда я верну свое могущество, будет последним днем вашего племени на этой земле!

– Наконец-то что-то новенькое, – пробурчал Дарин. – Хоть какое-то разнообразие в угрозах! Кстати, – он оглянулся на гномов. – У вашего господина весь бок в крови, первую помощь оказывать будете?

– Я не нуждаюсь в помощи, – процедил владыка Волшебных земель, морщась от боли. – Я исцелюсь, стоит мне снова обрести силу.

Овражные гномы, стоя в сторонке, взирали на своего повелителя с немым обожанием, а тот хладнокровно наблюдал, как беснуется и ревет драконид, царапая когтями землю.

– Что дальше? – беспокойно спросил Дарин. – В грот все равно не войти, драконид прямо-таки взбесился от злости! Или он врал насчет того, что второго входа нет?

Кёртис убрал оружие и поправил ремень.

– Ты видел, как он лизнул меч?

– Видел. И что?

– У господина драконида ядовитая слюна, – влез в разговор Басиянда, подобострастно глядя на Кёртиса снизу вверх. – Господин, думаешь, он отравится?

– Нет, жалкий раб, и не надейся на это, – снисходительно бросил Кехелус. – Дракониду не страшен его собственный яд.

– Тогда…

– Он не отравится, – ответил Кёртис. – Он сейчас заснет.

– Заснет?!

– Надолго, господин?

Кёртис пожал плечами.

– Не знаю. Но на всякий случай надо торопиться. Я лично там, – он кивнул на грот. – Долго задерживаться не собираюсь.

Яд действовал. Движения драконида, вначале резкие и быстрее, становились все медленней. Вот он замер, зевнул… желтые глаза его затуманились. Чудовище потрясло головой, отгоняя сон, рыкнуло и пошатнулся, стараясь удержаться на подгибающихся лапах. Еще минута – и драконид тяжело рухнул на бок.

Короткие лапы дернулись, изогнутые когти поскребли по земле, выдирая траву и оставляя борозды в рыхлой земле. Драконид заснул.

Кехелус мгновение внимательно наблюдал за ним, но чудовище не шевелилось.

– Живей, смертные, – повелительно скомандовал он и первым направился к входу.

Проскальзывая мимо спящего драконида, Басиянда не утерпел и осторожно прикоснулся пальцем к боку чудовища. Овальные пластины чешуи были плотно пригнаны одна к другой, и на ощупь оказалась прохладными и сухими. На всякий случай Басиянда почтительно поклонился чудовищу:

– Прощайте, господин драконид, – пробормотал он и вспомнив выражение Дарина, добавил: – Желаю, блин, процветания!

…Выщербленные каменные ступени вели вниз, в большую пещеру с низкими сводами, освещенную горевшими на стене факелами. Откуда-то сверху лился дневной свет, тусклый, слабый, будто солнечные лучи пробивались через пыльное оконное стекло. В конце пещеры виднелось два выхода, ведущие еще куда-то и там не было видно ничего, кроме сгустившейся тьмы.

Басиняда, благоразумно держась за спиной Дарина, осторожно выглянул из-за плеча хозяина.

– Господин… разве нам обязательно туда идти?

И поскольку “господин” ничего не ответил, верный раб продолжил:

– Пусть господин демон сам… а мы можем подождать его наверху. Не так ли?

Снова не дождавшись ответа, он тихонько вздохнул:

– И зачем я покинул дом с синими ставнями? Лучше уж господин Дадалион, чем…

Кехелус, шедший впереди, сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Дарин тоже е стал торопиться: что-то подсказывало ему, что королева-самозванка, коварная сестра бывшего повелителя Волшебных земель, вряд ли могла ограничиться в качестве охраны одним-единственным драконидом.

– А, может, я пойду себе назад, а ты… – начал было отчаянно трусивший Басинда, но договорить не успел.

Посередине пещеры сам собой вспыхнуло пламя, ударила в лицо волна горячего воздуха, затем языки пламени опали, и все заволокло серым дымом.

Дым сгустился облаком, внутри которого вспыхивали и гасли быстрые молнии, и из этого сгустка грозы и тьмы на каменные плиты шагнуло новое действующее лицо: громадная тварь с головы до ног покрытая черной блестящей чешуей, крепко сжимая четырехпалой лапой костяной трезубец. Оглядев непрошеных гостей маленькими горящими глазками, существо переступило широкими когтистыми ступнями и повело головой, пробороздив витыми рогами низкий каменный потолок.

Басиянда тихонько пискнул от ужаса и вцепился в рубаху Дарина.

– Кто осмелился вторгнуться сюда? – проревело чудовище. Из его пасти, в несколько рядов усеянной острыми зубами, вырвались языки зеленого пламени. Путники поспешно отступили, лишь Кехелус продолжал стоять, скрестив руки на груди и спокойно разглядывая разъяренного монстра.

– Кто осмелился…

– Неплохо, неплохо, – проговорил, наконец, повелитель Волшебных земель. – Из всех твоих демонических сущностей, Фарклав, эта мне, пожалуй, нравится больше всего.

Демон поспешно опустил трезубец.

– Повелитель?

Кехелус помахал рукой, разгоняя дым.

Фарклав склонил голову в приветствии, затем подошел поближе и остановился напротив, опершись на трезубец.

– Владычица Волшебных земель, ваша сестра Маурбай велела нам неусыпно охранять этот грот, – пояснил демон, почесав когтем в спутанной гриве волос. – Мало ли кого сюда может занести: магическое существо, а то и кого-нибудь из смертных… люди, они такие пронырливые!

Он посмотрел на Кехелуса повнимательней.

– А вы, значит, теперь человек?

– Как видишь.

– Мои соболезнования. Слышал о неприятности, которая с вами приключилась.

– Благодарю, Фарклав. Я, признаться, не ожидал встретить тут своего военачальника, но в жизни чего только не увидишь!

– Это правда, – несколько двусмысленно отозвался Фарклав, поглядывая на собеседника. – Чего только не увидишь. Вот, к примеру, с вами люди. Разве это не удивительно: вы – и люди?! Желаете, я продемонстрирую им свой истинный облик? – демон несколько оживился.

– Нет уж, уволь, – отказался Кехелус. – Они, чего доброго, скончаются от страха, а один из них мне еще пригодится.

Фарклав не стал спорить.

– Как вам угодно. В таком случае, я, из уважения к вам, мой повелитель, тоже приму человеческий вид. Не возражаете?

– Не возражаю.

Облик рогатого существа задрожал и стал рассеиваться. Из каменнного пола поднялся столб черного густого дыма, а когда он рассеялся, напротив Кехелуса появился средних лет мужчина с курчавыми русыми волосы и большими голубыми глазами. Одет он был просто: сандалии на босу ногу, темные штаны да рубаха с кожаным нагрудником – примерно так одевались городские стражники в маленьких небогатых городках. Вид у “стражника” был скромным и безобидным – такой человек и мухи не обидит! Разве что костяной трезубец с острыми отточенными лезвиями, который он крепко сжимал в руке, слегка портил впечатление.

– Ну, как? – спросил демон. – Так лучше?

Кехелус кивнул.

– У тебя три лишние руки и слишком много чешуи, Фарклав. Но за исключением этого – все замечательно.

Фарклав поспешно ликвидировал все лишнее.

– Не часто доводится принимать человеческий облик, – оправдываясь, заметил он. – А если постоянно не упражняться, что-нибудь да упустишь!

– Я понимаю.

“Стражник” поправил нагрудник и оперся на трезубец.

– Я ожидал вас, мой повелитель, – заявил демон.

– Вот как?

– Разумеется. Здесь ваш меч и ваше могущество, стало быть, рано или поздно, вы должны были сюда явиться!

– Здравая мысль. В таком случае, тебе лучше уйти с дороги.

– Но, видите ли, в чем дело, владыка, – Фарклав дружелюбно улыбнулся. – Ведь Волшебными землями теперь правит ваша сестра. Строго говоря, это она сейчас – наш повелитель. И ей бы очень не понравилось, узнай она, что вы находитесь так близко от своего меча!

– Совершенно верно.

– Она – могущественный демон, – продолжал Фарклав, не сводя с Кехелуса внимательных голубых глаз. – До вашего могущества ей, конечно, далеко, но она быстро учится!

– Охотно верю, – разговаривая со своими подданными, повелитель Волшебных земель явно не страдал многословием.

– А вы – человек. Вас можно убить.

– Не советую, Фарклав. Очень не советую.

Фарклав провел пальцем по одному из лезвий трезубца.

– Могу я узнать, почему?

– Потому что моя сестра собирается воевать, не так ли? Расширять территорию Волшебных земель. Вряд ли это понравится драконам – они, как-никак живут совсем рядом.

– Ваша сестра собирается сражаться с драконами. Она настроена очень решительно.

– Фарклав, я тоже когда-то был настроен очень решительно. Ты должен это помнить, хотя и был тогда всего-навсего, младшим демоном.

“Стражник” вздохнул.

– Да, припоминаю… как-то быстро закончилось то сражение, мой повелитель? Собственно говоря, оно и начаться-то не успело… но разгром был ужасающий, вы уж меня извините.

– Да. Драконы пообещали, что если мы попробуем развязать войну против них во второй раз, они просто сотрут нас с лица земли: и Волшебную страну, и всех ее обитателей и начнут с демонов.

Фарклав сокрушенно вздохнул.

– Драконы всегда держат слово.

– Всегда, Фарклав.

– Полагаете, жить нам осталось недолго?

– Очень недолго. Ровно до начала войны.

Демон почесал в затылке.

– Всего несколько дней…

Кехелус бросил на демона взгляд непроницаемых черных глаз.

– Именно. Кстати, Фарклав, почему ты здесь, а не занимаешься подготовкой к сражению?

Демон немного помялся.

– Я, некоторым образом, отстранен от дел, – признался он. – Ненадолго!

– Серьезное понижение.

– Как сказать, – философски проговорил “стражник”, снова пробуя остроту лезвий. – В данный момент я стою между вами и вашим могуществом.

– Верно подмечено.

– Исполняю возложенные на меня обязанности, но…

Он оглянулся по сторонам и понизил голос.

– Я понимаю, мой повелитель, вы ведь явились сюда не просто так? Я хочу сказать: на вид вы прямо как обычный человек, без магической силы и… – демон взглянул повнимательней: – И даже без оружия! Но, зная вас, я уверен – это часть какого-то коварного плана, не так ли?!

Кехелус многозначительно промолчал и Фарклав пришурил глаза.

– Так я и знал… я помню, как вы расправляетесь со своими врагами! Галерея Ледяного Ужаса… – он поежился. – Не самое приятное место для демона…

“Стражник” снова оглянулся.

– Дозволено ли мне будет узнать, чьей поддержкой вы заручились на этот раз? Какой-нибудь могущественный маг? Дракон? Это ведь они помогли вам добраться до Лутаки и отыскать грот?

Он замер, ожидая ответа, но владыка Волшебных земель по-прежнему хранил зловещее молчание.

Фарклав подумал еще немного, затем выпрямился и пристукнул трезубцем по каменным плитам.

– Мой повелитель, откровенно говоря, я сам хотел попасть в охрану этого грота! – заявил демон. – Это было не так-то просто, пришлось пустить в ход кое-какие старые связи, ну, вы понимаете…

– Понимаю, – соизволил произнести Кехелус.

– Ваша сестра твердо уверена в том, что вы давно уже мертвы, но я… – тут Фарклав тонко улыбнулся. – Я, мой повелитель, знаю вас гораздо лучше, чем ваша сестра. Поэтому приложил все усилия, чтобы попасть в охрану, дабы первым засвидетельствовать вам мое почтение и мою безграничную преданность!

– Благодарю, Фарклав. При смене власти главное – вовремя определиться на какую сторону встать, не так ли?

– Совершенно верно, – кивнул ободренный демон. – Ждал вас, не смыкая глаз! Надеялся, вынашивал планы, считал минуты до вашего появления! Слегка осуждал вашу сестру… мысленно, разумеется, про себя… возмущен ее коварным поведением! Возмущен… сказал бы до глубины души, но… – он развел руками. – Откуда у нас душа, повелитель?!

Демон покивал головой.

– Словом, я тут, в гроте, стою на страже, но, если я, к примеру, ненадолго отлучусь и не замечу вас, мой повелитель… – Фарклав сделал многозначительную паузу. – То…

– Прежний пост военачальника и Огненные пустоши за преданность, – кратко сказал Кехелус, мгновенно догадавшись о причине заминки.

– С Кипящими озерами? – уточнил демон. Глаза его заблестели.

– С озерами.

Фарклав почесал трезубцем в голове.

– Хотелось бы еще какой-нибудь громкий титул? Пышный и внушительный. Позволите придумать?

– Позволяю.

“Стражник” оживился.

– Тогда я, с вашего позволения, отлучусь немного передохнуть, а вы тем временем… ваш меч во второй зале. Советую поторопиться! И, умоляю, мой повелитель, помните о моей безграничной преданности к вам!

Фарклав прислонился к стене и мгновенно исчез, словно серый камень бесследно поглотил его.

Гномы зашептались, выжидательно поглядывая на повелителя Волшебных земель, но Кехелус не двинулся с места.

– Фарклав, – окликнул он.

– Да, мой повелитель, – отозвался тот. Голос его из толщи каменной стены звучал глухо и странно.

– Ты ничего не забыл?

Послышался треск, посыпалась каменная крошка и “стражник”снова появился в пещере.

– Совсем запамятовал, – не глядя на Кехелуса, сообщил он, отряхиваясь от каменной крошки. – Да…

Постукивая трезубцем в такт шагов, он направился в центр пещеры.

Дарин проводил демона недоумевающим взглядом.

– Куда это он?

– Похоже, уладить кое-какие формальности, – откликнулся Кёртис. Он стоял позади Кехелуса, внимательно наблюдая за происходящим прищуренными глазами.

– Если этот тип не вернет свое могущество, к которому так рвется, я, пожалуй, знаю, какую работенку можно ему предложить.

– Какую, господин? – не выдержал любопытный Басиянда.

– Он вполне может кочевать по Ярмаркам и играть в карты на деньги. У него точно получится, потому что главное в этом ремесле – умение блефовать, когда на руках нет ни одного козыря. У него получится, – хмыкнул Кёртис. – Хорошие деньги заработает!

Фарклав, меж тем, бродил по пещере и бормотал себе под нос.

– Разумеется, мой повелитель, мы приняли кое-какие меры. Так, исключительно для очистки совести… сами понимаете! Но я сейчас все сделаю, и магический ловушки не обеспокоят вас…

С этим словами он принялся за дело. Посреди пещеры то вспыхивал белый мерцающий купол, мгновенно исчезнувший по мановению руки Фарклава, то шипением и треском появлялся столб зеленого дыма, который демон разгонял трезубцем, то возникал невиданный гигантский радужный пузырь, скалившийся на “стражника” чудовищными зубами, но покорно съеживавшийся до размеров букашки, едва к нему приближался Фарклав.

Овражные гномы наблюдали за “стражником”, забыв от волнения обо всем на свете. Дюф стащил с головы шляпу и, по старой привычке, принялся скатывать ее трубочкой.

– Наш господин мудро поступил, не поверив этому демону, – пропищал он, заметив взгляд Дарина. – Взгляни, сколько ловушек, мастер Дарин, а ведь повелитель сейчас – самый обычный человек! Любая из них могла стать смертельной для него!

Дарин вздохнул. Он не стал говорить гномам, что опасность угрожала не только королю: для них, овражников, существовал только их повелитель и растолковать им, что погибнуть могли и Кёртис и Басинда было совершенно невозможно. Только одна жизнь имела для них ценность – жизнь повелителя Волшебных земель. А он, Дарин, был ценен лишь до тех пор, пока он помогает Кехелусу.

Басиянда, похоже, подумал о том же самом. Раб бросил на овражником недовольный взгляд и процедил:

– Мы тоже подвергаемся опасности, я и мой господин. По вашей вине, да еще и совершенно бесплатно! Имеем дело с демонами! А он, – Басинда потыкал пальцем в сторону Фарклава. – Кажется, только что пытался обмануть господина короля? На словах всяческую преданность высказывал, а на деле – не сказал ни об одной опасности, которые нас всех подстерегали! Обманул!

Дюф сокрушенно вздохнул.

– Демоны всегда обманывают, да! Такая уж у них натура.

Тем временем “стражник” вновь приблизился к Кехедусу и поклонился.

– Сделано, мой повелитель, – проговорил он и исчез в стене.

Дарин уставился взглядом на камень, изо всех сил пытясь отыскать хоть какие-то доказательства того, что только что произошло на его глазах: некое существо проникло в монолитную горную породу, как горячий нож в масло. Но никаких следов не было и в помине!

– Ничего себе, – пробормотал он. – Слушай, Кехелус, а этот твой военачальник… как его?

– Фарклав.

– Фарклав. Что, если он забыл сообщить тебе еще о чем-нибудь?

Повелитель Волшебных земель не ответил. Они миновали два больших сумрачных зала, прежде чем им пришлось убедиться, что Фарклав, и впрямь, страдал некоторой рассеянностью.

По серой стене пещеры внезапно прошла дрожь. Камень стал расплываться, отступать, стена становилась все дальше и дальше, пока вовсе не исчезла из вида. На ее месте открылся коридор, узкий и темный и там, в самой глубине его появились две фигуры. Они двинулась вперед, стремительно увеличиваясь в размерах.

– Проклятье, – пробормотал Кёртис, насторожившись. – Это еще что?

Пол содрогнулся, словно внизу, под плитами, проснулось и ворочалось гигантское неведомое существо. Два чудовища вынырнули из клубившейся темноты и ворвались в пещеру: оба в черной чешуе, с длинными хвостами, усаженными шипами и оскаленными зубами.

– Господин… – слабым голосом пролепетал Басиянда. – Бежать уже поздно?

Не дойдя до людей нескольких шагов, чудовища внезапно остановились, переглянулись и слегка попятились.

– Повелитель? – озадаченно пробормотал один трескучим и грубым голосом, опуская нацеленное на людей копье. – Мы не ожидали вас здесь увидеть!

– То есть, ожидали, – поправился второй, вооруженный громадным мечом. – Э… теоретически. Не хотим вас огорчать, но… ходят слухи, что вы погибли?

Кехелус смерил их надменным взглядом.

– Танарох? И Карсех?

Демоны переглянулис и поспешно приняли облик людей. Теперь перед владыкой Волшебных земель стояли двое: невысокий коренастый мужчина, очень похожий на отставного военного, прошедшего не одну битву, но так и не сколотившего хоть какого-нибудь состояния и молодой круглолицый парень, выглядевший как солдат-новобранец: в новенькой кольчуге и начищенном шлеме. Оба человека поспешно поклонились.

– Приветствуем вас, повелитель, – проговорил старый вояка Танарох, недоверчиво оглядывая Кехелуса с головы до ног. Он убрал меч в ножны и встал напротив Кехелуса. – А королева Маурбай говорила, помнится, что этот грот – то самое место, где вас можно ожидать меньше всего… и вот надо же!

– Мне жаль тебя разочаровывать, Танарох.

– А это действительно вы?

– Даже не сомневайся.

– И вы человек?

– Ненадолго.

Танарох переглянулся с другим демоном, тот пожал плечами. Глаза у Карсеха все еще были круглыми от удивления.

– Но, раз это вы, то мы должны… должны…

Бравый вояка помялся немного.

– Не обижайтесь, мой повелитель, но мы должны вас уничтожить. Таков приказ! А приказы надо исполнять!

Кехелус вздохнул.

– Что ты, Танарох какие обиды.

Дарин и Басиняда удивленно переглянулись. Верный раб, как и демоны, был твердо уверен, что у повелителя Волшебных земель и впрямь, припасен какой-то сюрприз. Дарин же только удивлялся невесть откуда взявшемуся ледяному хладнокровию Кехелуса: чем ближе к заветной цели, тем невозмутимей он становился, держась так, словно за его спиной действительно находилась армия драконов или целая гильдия могущественных чародеев.

Танароха слова владыки Волшебных земель привели в полное замешательство. Он переступил с ноги на ногу, положил ладонь на рукоять и тут же поспешно отдернул.

– Знаете, мой повелитель, мне не хотелось бы делать это самому, – помявшись, признался демон. – Подозреваю, это небезопасно. Я ведь вас не первую сотню лет знаю…

– Небезопасно, согласен.

Демон понизил голос:

– Опасаюсь подвоха, – пояснил он. – Ведь не может же быть, чтоб вы явились сюда просто так: в облике человека, без всякого могущества, да еще и без оружия? Тут какой-то подвох и каждой чешуйкой чувствую, что он мне боком выйдет!

Танарох поколебался еще немного.

– Лабиринт Шепчущих Призраков – ужасно неприятное место…

Кехелус усмехнулся, но промолчал.

Демон окончательно утвердился в своих подозрениях.

– Я, пожалуй, прикажу Карсеху вас убить, так для меня лучше. Он мой подчиненный, так что не осмелиться ослушаться! М-да, – он кашлянул. – Ничего, если вы умрете от его копья? – спросил Танарох с надеждой. – Карсех молод, конечно, но подает надежды!

Он повернулся к “новобранцу”.

– Приказываю тебе…

Кехелус в упор посмотрел на Карсеха, тот поспешно отступил. Он, конечно, боялся своего командира, но повелителя Волшебных земель боялся еще больше, и с этим уже ничего нельзя было поделать. “Подающий надежды” демон словно окаменел от ужаса и к осмысленной беседе явно не годился.

– Давай, Карсех! – нетерпеливо приказал Танарох, притопывая ногой. – Сам понимаешь, если ты это сделаешь, меня повысят, а уж я не забуду и тебя! Ты же мне все уши прожужжал, что хочешь сделать карьеру!

Он с подозрением покосился на демона.

– Ты же честолюбив, не по годам! Небось, спишь и видишь, как бы занять мое место?!

И так как несчастный Карсех по-прежнему молчал и не двигался с места, Танарох повернулся к Кехелусу.

– За время вашего отсутствия, мой повелитель, дисциплина упала окончательно! – пожаловался демон. – Приказы не выполняются, распоряжения игнорируются! Все приходится делать самому…

Он вздохнул.

– Мой повелитель, может, вы все-таки скажете, что меня ждет? Ну, если я вас все-таки…

– Ничего хорошего.

Танарох вздохнул еще печальней.

– Я так и знал. Мне, старому солдату, положено выполнять приказы, но…

Он повесил голову, но Дарин заметил, что ладонь Танароха как-то незаметно снова оказалась на рукояти меча, а сам демон сделал крохотный шажок по направлению к владыке Волшебных земель.

– Назад! – рявкнул Кехелус.

Танарох подчинялся своему повелителю добрую тысячу лет и твердо знал, что его приказы следует выполнять безотлагательно. Он поспешно отскочил и вдруг испустил громкий вопль, вспыхнул зеленым пламенем и чудовищно увеличился в размерах, а потом исчез в облаке черного дыма.

Кехелус подождал, пока чад рассеется.

– Старина Фарклав, – невозмутимым тоном проговорил повелитель Волшебных земель, рассматривая пятно копоти на каменном полу – все, что осталось от бравого вояки Танароха. – Я так и знал, что о какой-нибудь мелочи он непременно забудет сообщить. Что ж, за это придется, пожалуй, ему обойтись только одной должностью, без пышного титула.

Он взглянул на “новобранца”.

– Карсех?

– Мой повелитель, – он склонил голову и тут же заторопился. – Мне и в голову не могло прийти убить вас! Я бы не посмел! Но…

– Что?

Карсех набрался мужества.

– Ведь Танарох уничтожен, не так ли?

Кехелус покосился на пятно.

– Похоже на то.

Демон помялся.

– Стало быть, его место освободилось? Если вы вдруг захотите вознаградить меня за преданность, то…

Он выпрямился и расправил плечи.

– Словом, я давно мечтал о его должности!

– Не рановато ли? – усомнился Кехелус. – Тебе ведь и тысячи лет еще нет?

Карсех на мгновение опечалился.

– Это так. Но как в мирное время сделать карьеру? – огорченно воскликнул он. – Хотелось бы войны, конечно…

Во взгляде “новобранца” появилась мечтательность.

– Война, это, разумеется, всегда рискованно, тем более, когда что терять. Но ведь есть и чего добиваться! А вы, мой повелитель, воевать категорически отказываетесь… армия теряет форму, полководцы ропщут…

Кехелус зловеще усмехнулся.

– Ропщут, значит?

– Совершенно верно, – демон оживился. – Вот, взять, к примеру, меня. Потомственный военный демон, гроза мирного населения! А как поддерживать репутацию, когда Волшебные земли уже много лет не ведут полномасштабных военных действий?! А королева Маурбай твердо обещала…

Карсех сообразил, что сказал лишнего и прикусил язык.

– Я хотел сказать, что… хотелось бы немного повоевать, убить кого-нибудь значительного, ну… не дракона, так на худой конец, драконида!

– Так, так, – многообещающе протянул повелитель Волшебных земель, размышляя. – Хорошо, будут вам полномасштабные военные действия. Как только я верну свое могущество, скучать вам не придется!

Демон, вместо того, чтобы обрадоваться, отчего-то поежился и даже слегка побледнел.

– А насчет драконида… чем тебя не устраивает тот, что у входа?

Карсех смущенно помялся.

– Слишком силен и опытен, – признался он. – Его магической силы, конечно, хотелось бы хлебнуть, но как его одолеть?

Кехелус понимающе усмехнулся.

– Тебе повезло, Карсех: драконид сейчас как раз спит.

Демон подскочил от радости.

– Спит?! Тогда, я думаю, можно попробовать с ним сразиться! С вашего разрешения я исчезаю, мой повелитель!

И, обратившись в огненный кокон, он исчез.

За спиной Дарина верный раб Басиянда шумно перевел дух.

– Ну и подданные у тебя, – проворчал Дарин. – Обманывают, предают, нарушают слово! Почему?!

Кехелус пожал плечами.

– Они демоны, – обронил он. – Демоны не обязаны хранить верность и держать слово.

Через каменную, грубо высеченную арку, они прошли в соседний зал – небольшой и пыльный.

Он был ничем не примечателен, кроме одного: на небольшом возвышении покоилась глыба глубоватого льда, в которую кто-то по рукоять вогнал длинный меч. Его лезвие, покрытое древними рунами, тускло блестело в толще льда. На полу, вокруг ледяной глыбы дрожал еле видимый радужный круг.

Завороженный увиденным, Дарин шагнул вперед, но король-демон остановил его.

– Стой, где стоишь.

После этого владыка Волшебных земель соизволил вспомнить о существовании овражных гномов. Он повернулся, отыскал глазами овражника Дюфа – лохматого, грязного, с холщовой сумкой через плечо и кивнул ему.

Дюф поспешно снял заплатанную сумку и протянул своему повелителю.

…Стоя под каменной низкой аркой, Дарин рассматривал волшебного меча: черную, словно выточенную из льда рукоять, мерцающую бриллиантовой росой, узкое длинное лезвие с вырезанными на стали замысловатыми письменами. И чем дольше он смотрел на него, тем больше ему казалось, что меч и король-демон Кехелус созданы друг для друга и представить клинок в чьих-то других руках было просто невозможно. Дарин тряхнул головой, отгоняя мысли.

Волшебный меч короля-демона был совсем рядом, рукой подать, однако, Кехелус по каким-то причинам не торопился пересечь зал, взять клинок и обрести долгожданное могущество. Вместо этого он занимался странным на взгляд его, Дарина, делами.

– Не хочу рисковать, – обронил повелитель Волшебных земель в ответ на невысказанный вопрос и бросил взгляд в сторону своего меча. – Может статься так, что и дойти не успеем.

– Почему?

Не отвлекаясь от своего занятия, Кехелус пожал плечами.

– Помешают.

– Кто?

И, словно, в ответ на его слова, посреди грота возник огненный столб, загудело пламя, рассыпалось искрами. Потом языки пламени медленно опали, явив взглядам высокую женскую фигуру: длинные светлые волосы, по которым все еще пробегали огненные искры, черные непроницаемые глаза, скрещенные на груди руки. С плеч женщины ниспадал длинный плаш, черный с серебром, скрепленный у горла пряжкой с мерцающим лунным камнем, голову украшал гладкий блестящий обруч, словно сделанный из черного льда и усыпанный голубыми бриллиантами.

– Маурбай! – воскликнул король-демон. – Вижу, Карсех не терял даром времени! Что ж, я предполагал, что он сразу же помчится к тебе, чтобы сообщить кое-какие-новости!

Демон-“новобранец” робко выглянул из стены и тотчас скрылся.

– Кехелус, – спокойным голосом отозвалась женщина.

Повелитель Волшебных земель устремил на сестру яростный взгляд.

– Не ожидала увидеть меня здесь?

– Скажу по правде – нет, – промолвила она. – Я была уверена, что, став смертным, ты давным-давно погиб. Жить в мире людей не так-то просто, а уж с твоим-то нравом – тем более! – Маурбай слегка улыбнулась. – Я рассчитывала, что ты протянешь больше двух-трех дней.

– Ты ошиблась! – сверкнул глазами Кехелус.

– Досадно, – отозвалась она. Голос ее был полон спокойной иронии. – Терпеть не могу, когда мои планы рушатся. Взять, к примеру, этот: я так тщательно его продумала! Хитростью лишила тебя магической силы, превратила в смертного и вышвырнула из Волшебных земель! Потом заключила твою силу и могущество в твой меч, перенесла его в зачарованный грот, посадила на цепь драконида…

Она наклонила голову, глядя на брата.

– Согласись, план безупречен, но, тем не менее, ты жив и ты здесь. Досадно, – повторила Маурбай и окинула его взглядом с головы до ног.

– Так кто же помогал тебе? Кто дал знать, где находится меч, кто помог добраться до Лутаки? Какой-нибудь чародей, которого я не знаю? Карсех утверждал, что ты заручился хорошей поддержкой могущественного мага, который в мгновение ока уничтожил Танароха и едва не стер с земли его самого?

– Так и есть, – не моргнув глазом, ответил Кехелус. – Что же касается тебя, то, как только я верну свое могущество, ты пожалеешь о том, что сделала!

Во взгляде демоницы появилась насмешка.

– Ты все-таки собираешься его вернуть?

– Конечно, собираюсь! Ты лишила меня магической силы! Вышвырнула из Волшебных земель! Строила против меня козни! Обманывала! И ответишь за это!

Маурбай пожала плечами.

– Я – демон, братец. Строить козни и обманывать – это мое основное занятие!

– Я тоже демон! – с негодованием вскричал Кехелус.

Она подняла брови, рассматривая стоящего перед ней брата с подчеркнутым вниманием.

– В самом деле? Гм… не хотелось бы тебя огорчать, но… ты – человек. Самый обыкновенный человек! И твой чародей… или кто там тебе помогает? Он не поможет тебе снова стать тем, кем ты был.

Кехелус фыркнул.

– Я… – начал он и вдруг умолк, в изумлении уставившись на сестру. – Погоди-ка… ты что, носишь мою корону?! Корону повелителя Волшебных земель, короля демонов?! Как ты посмела?!

Маурбай прикоснулась пальчиком к черному обручу. От ее прикосновения бриллианты, казалось, ожили и радужный отсвет упал на бледное лицо демоницы.

– Да, – с удовольствием сказала она. – Ношу. В конце концов, кто-то же должен править Волшебными землями, раз уж ты бесследно исчез! А поскольку я – твоя сестра, то, стало быть, власть переходит ко мне. Все законно!

– Я не исчезал! – взревел Кехелус и топнул ногой. – Верней, я исчез, но…

Маурбай пожала плечами.

– Противоречишь сам себе, братец, – невозмутимо заметила она. – Логика никогда не была твоей сильной стороной.

– И ты… ты надела мой волшебный пояс? – не веря своим глазам, продолжал король-демон. – Да как ты посме… а что еще ты прибрала к рукам, пока меня не было?!

Королева Маурбай поправила пояс: мерцающий жгут, словно сплетенный из лунного света. К поясу было прицеплено несколько вырезанных их драгоценных камней фигурок: птицы, единорога, рыбы и странного существа, похожего на геральдического льва с крыльями. Фигурки жили своей собственной жизнью: рыба внимала разговору Маурбай и Кехелуса, то и дело разевая рот и поводя плавниками, птица и единорог что-то бурно обсуждали, не обращая внимания на остальных, а крылатый лев рассматривал людей и сердито скалил зубы.

– Знаешь, Кехелус, в твоем гардеробе не так уж много приличных вещей, – небрежно сообщила Маурбай, поигрывая концами пояса. – Совершенно нечего прибрать к рукам! Плащи, затканные серебряными скелетами, диадемы из костей, ожерелья из черепов – все это отдает дешевой некромантией.

– Дешевой?!

– А твой дворец? – не слушая его, продолжала Маурбай. – Он наводит на мысли о ярмарочном балагане: черные ледяные залы, потайные комнаты, мрачные подземелья и глупые призраки, которые шляются повсюду и заливаются зловещим смехом по каждому поводу!

– Повелитель демонов должен внушать ужас! – бросил уязвленный король-демон. – Устрашать!

– Кехелус, единственное, что всех устрашает – это твой вкус. Вот это по-настоящему ужасно.

– У меня прекрасный вкус! – раздосадовано буркнул он.

– Теперь, став королевой Волшебных земель, я, наконец-то, могу устроить все иначе и кое-что изменить.

Кехелус замер.

– Изменить? – переспросил он. – В моем дворце?!

Маурбай искренне рассмеялась.

– Это теперь мой дворец, – с удовольствием сказала она. – И я не намерена жить среди этого кошмара. Я уже распорядилась снести галерею Ледяного Ужаса, с замурованными в глыбы льда непокорными демонами…

– Что?! Моя галерея! Это же мое любимое место во дворце!

– Лабиринт Шепчущих Призраков я велела сровнять с землей. Несносные привидения порядком надоели мне своими стонами и мольбами. Мой новый дворецкий-огр пытался убедить их стонать хоть немного помузыкальней, по нотам, но ничего не вышло. У призраков совершенно нет слуха!

– Этими прекрасными звуками я услаждал слух! – в бешенстве вскричал он. – Стоны и мольбы – для демонов – самая лучшая музыка!

– Кехелус, ты неисправим, – небрежно обронила Моурбай. Вырезанный из кроваво-красного рубина лев покачал головой, протянул лапу и осторожно коснулся волшебного пояса, словно проверяя его на прочность.

– Дальше. Сторожевые мантикоры и тролли-оборотни в качестве охраны – это никуда не годится…

– Но почему?!

– Старомодно, – пояснила Моурбай. – Кто же сейчас охраняет свои владения таким образом? Разве что наши дальние родственники – джинны Горячих пустынь, но они ужасные ретрограды. До сих пор считают лучшим жилищем для демонов медные лампы и кувшины. Словом, мантикор я…

– Мои мантикоры! – взвыл король-демон. – Я выращивал их почти две тысячи лет! И еще почти тысячелетие приучал повиноваться заклинаниям! Ты же знаешь, как плохо мантикоры поддаются дрессировке!

Он умолк, сверля сестру гневным взором, но королева Маурбай только улыбалась.

– Но погоди-ка, – в голосе владыки Волшебных земель послышалось сильное беспокойство. – А… моя коллекция черепов? Что ты с ней сделала? Моя прекрасная коллекция, которую я любовно собирал многие тысячелетия?! – он вопросительно уставился на королеву-самозванку. – Черепа моих врагов, прекрасно отполированные и…

– Кехелус, твоя коллекция – оскорбление хорошего вкуса, – спокойно заявила демоница. – К тому же она занимала очень много места.

Он замер, не сводя с сестры пылающих глаз.

– Маурбай, это уже переходит все границы, – зловеще проговорил владыка Волшебных земель. – Уничтожить коллекцию, которую я собирал всю свою жизнь! Такого я не ожидал даже от тебя! Ты зашла слишком далеко, пора тебя остановить. Как только я верну свое могущество…

Она усмехнулась.

– Наконец-то мы добрались до сути! Кехелус, ты никогда не получишь свое могущество! Твоя власть, и колдовская сила больше не вернутся к тебе, – королева взглянула на возвышение, где сверкала гранями глыба льда, внутри которой поблескивал меч. – Да, ты добрался до Лутаки, да, ты узнал о гроте. Но что дальше? Видишь радужный круг? Распечатать его может только существо, не принадлежащее этому миру! Ни маг, обладающий невиданной силой, ни даже дракон не помогут тебе, – она поправила корону и повернулась к стене, собираясь исчезнуть.

Кехелус прищурил глаза.

– Я не договорил, сестрица, – бросил он ей в спину. – Мне удалось отыскать того, кто не принадлежит нашему миру!

Маурбай замерла, затем медленно повернулась. Фигурки волшебного пояса прекратили спор и уставились на владыку Волшебных земель во все глаза.

– Нашел?! – она впилась взглядом в брата. – Ты лжешь, Кехелус, и надеешься, что я поверю тебе?! Такого существа не может быть!

Король-демон усмехнулся, глядя на сестру. Вырезанные из драгоценных камней фигурки принялись перешептываться, посматривая на него с опаской и недоверием.

Маурбай закусила губу.

– И кто же это? – в голосе королевы слышалось беспокойство. – Феникс, единорог, кто-то из неизвестных мне фей? Маг? Дракон?

– Сейчас увидишь!

Король-демон обернулся и обжег людей нетерпеливым взглядом.

– Эй! Тот из вас, кто не принадлежит этому миру! Иди и распечатай заклинание!

В жизни Дарина частенько бывали минуты, когда ему хотелось провалиться сквозь землю – но еще никогда желание это не было столь сильным. Провалиться и очутиться где-нибудь в другом месте, желательно подальше от королевы Маурбай… и сделать это как можно скорее, пока ее взгляд не превратил его в кучку пепла – примерно так, как повелитель ламий обратил в золу вига-предсказателя.

– Поздравляю, парень, – негромко проговорил Кёртис за спиной Дарина. – Ты только что нажил себе отличного врага! Я всегда говорил: нет ничего лучше, чем бессмертный враг!

– Почему, господин? – робко поинтересовался Басиянда, но Кёртис не ответил. Тогда Басиянда погрузился в тревожные размышления: если у хозяина появился враг, то грозит ли опасность рабу хозяина? И, если что, будет ли время убедить госпожу демоницу, что он, Басиянда, тут совершенно не при чем?!

На Дарина смотрели глаза Маурбай, полные черного огня.

– Да, – произнесла она негромко. Голос королевы-самозванки звучал так же, как прежде, но сделался пустым, тихим и зловещим. – Человек. Обычный смертный, даже не маг. Где ты отыскал его?

Кехелус небрежно пожал плечами.

– Я – могущественный демон, сестрица. Мне ничего не стоило его найти!

Маурбай задумалась на мгновение, кусая губы.

– Не верю, – проговорила она. – Нет, ты не смог бы сделать это один, лишенный магии…тебе помогал кто-то из великих чародеев? Или…

Она скользнула взглядом по людям, стоявшим чуть поодаль, внезапно глаза ее расширились от изумления: Маурбай заметила Дюфа и его соплеменников, сгрудившихся в углу.

– Овражные гномы? – словно не веря себе, спросила она. – Откуда они здесь? Пришли с тобой?! Зачем? Этот сброд я собираюсь вышвырнуть из Волшебных земель, сразу, как только…

Она умолкла, снова закусила губу и посмотрела на брата, тот развел руками.

– Да, кое-кого ты в свое время недооценила! Буду откровенен – я тоже. До недавнего времени я и не подозревал об их существовании! Как видишь, не все мои подданные переметнулись на твою сторону!

Несколько минут Маурбай молча размышляла, глядя на притихших овражных гномов, потом медленно улыбнулась.

– Я запомню вашу преданность, – негромко проговорила она.

Услыхав такие слова, Дюф закрыл глаза и приготовился к немедленной смерти, но королеве-самозванке пока что было не до овражных гномов.

– Значит, вот кто помог отыскать тебе его, – теперь взгляд Маурбай снова был устремлен на Дарина. – Он действительно не принадлежит этому миру?

– Сейчас увидим, – отозвался Кехелус. Он кивнул парню на размытый радужный ореол вокруг глыбы льда. Дарин покосился на демоницу: ему очень не хотелось проходить мимо Маурбай. Она следила за каждым его движением, точно кошка за мышью. Басиянда поколебался, повздыхал и рискнул отправиться следом за хозяином, твердо решив при первом удобном случае объяснить госпоже Маурбай, что он, раб, совершенно ничего против демонов не имеет, а скорее даже наоборот…

– Стоял бы ты на месте, Басиянда, – сквозь зубы с досадой пробормотал Дарин. – И не путался…

Маурбай рванулсь к нему, так стремительно, что он даже не успел испугаться. Зато успел раб: Басинда отскочил, натолкнулся на Кёртиса, а тот, без лишних церемоний, отшвырнул его обратно.

Маурбай ударилась с размаху о невидимое, но прочное стекло и остановилась, сжимая кулаки.

Кехелус наблюдал за сестрой с нескрываемым удовольствием.

– Хочешь его уничтожить? – он указал взглядом на Дарина. – Не получится. По крайней мере, сейчас.

При виде лица Маурбай, исказившегося от ненависти, король-демон усмехнулся.

– Посмотри под ноги, – посоветовал он.

Маурбай опустила взгляд и поспешно отступила к стене.

– Да, дорогая сестра, это то, чего боятся все демоны без исключения: золото, – Кехелус подошел ближе, перешагнув через насыпанную на полу линию из желтоватого, тускло поблескивающего порошка. – Верней, золотая пыль. Пока я дожидался тебя… а я догадывался, что Карсех поспешит доложить тебе о моем появлении… он так страстно желает воевать, а ты ведь обещала ему войну… так вот, пока я ждал тебя, я не терял времени даром. Знаки и символы, сделанные золотой пылью, держит тебя надежней любых оков. Можешь не трудиться проверять: каждый элемент выполнен, как полагается. Я знал, что ты можешь появиться в любой момент, и не хотел, чтоб ты мне помешала.

Маурбай обшарила взглядом пол, выискивая хотя бы малейший пропуск в черте, хоть одну нетвердо проведенную линию и с досадой ударила кулаком по невидимой стене.

– Снова ложь! – в бешенстве крикнула она. – Ты не смог бы и прикоснуться к золоту! Даже крупица золота прожжжет тебя насквозь!

Кехелус развел руками.

– Я же человек, Маурбай, ты не забыла? Ты сама сделала меня таким! А обычному человеку золото не может причинить вреда.

Он потянулся за потрепанной холщовой сумкой и зачерпнул немного порошка.

Демоница наблюдала за братом расширенными от изумления глазами и вздрогнула, когда золотая пыль тонкой струйкой просыпалась на пол к ногам Кехелуса.

– Это сдержит твою магию.

– Ненадолго, – процедила Маурбай.

– Тогда поторопимся.

Он повернулся к Дарину.

– Давай, смертный, шевелись, размыкай круг! Мне не терпится поквитаться с ней!

…До радужного круга, дрожащего на полу, оставалось три шага. Воздух заполнился почти неслышной вибрацией, магической энергией, но не той, которая ощущалась иной раз в Лутаке, в квартале Магов, а враждебной, дикой, непредсказуемой и опасной для человека. Дарин собрал все силы и сделал эти три шага.

Магический круг рассыпался с тихим звоном.

На рукояти меча вспыхнули сами собой голубоватые бриллианты, руны на лезвии налились рубиновой пульсирующей кровью.

За спиной Дарина раздался голос Маурбай.

– Хорошо, – негромко произнесла она. – Никто не упрекнет меня в том, что я не умею признавать поражение. Теперь пусть он подаст тебе меч… так полагается по заклинанию!

Дарину почудилось, что Маурбай усмехнулась при этих словах, он обернулся и взглянул на нее.

Королева-самозванка стояла на прежнем месте, скрестив руки на груди, на лице демоницы застыло нетерпеливое ожидание.

– Шевелись, не заставляй ждать! Сделаешь это – и можешь гордиться всю свою жизнь: ведь ты помог вернуть могущество повелителю Волшебных земель и даже держал в руках его меч! Не многие могут похвастаться этим! – в голосе Маурбай проскользнула злорадная нотка.

Дарин взглянул на Кехелуса.

– Никто не может похвастаться этим, – не глядя на Дарина, обронил тот, словно обдумывая что-то. – Потому что…

– Ну, же, Кехелус! – Маурбай топнула ногой. – Пусть он сделает это, и мы будем в расчете! Ты получишь свое, а я – свое!

Она повернулась к Дарину.

– Иди!

– Стой! – жестко приказал король-демон, отбросив колебания. – Не прикасайся к нему!

В глазах Маурбай появился гнев.

– В чем дело, Кехелус? Зачем ты останавливаешь его?

Он сдвинул брови.

– Торопишься свести счеты? Тебе известно, что любое смертное существо, коснувшееся меча, умирает в то же мгновение.

Она подошла к невидимой стене и уперлась ладонями в магическую преграду, внимательно разглядывая стоявшего напротив брата.

– Пожалуй, ты прав. У меня в запасе вечность, не стоит торопиться. Но вот что я скажу, братец: ты слишком долго был человеком. В этом все дело, – протянула Маурбай, прищурив глаза. – Иначе, с чего бы ты начал ценить чужую жизнь?

– Замолчи! – велел повелитель Волшебных земель и она умолкла, прикусив губу.

Дарин посмотрел на Маурбай, на Кехелуса, затем перевел взгляд на меч – меч короля-демона, таящий в себе смертельную угрозу, ведь не зря демоница так желала, чтоб он дотронулся до него.

Пора было заканчивать всю эту историю.

– Кехелус, – негромко произнес Дарин. – Возьми свой меч!

Одним прыжком король-демон взлетел на возвышение, обеими руками ухватился за меч и рывком выдернул его из глыбы льда.

– Ага! – торжествующе закричал он. – Свершилось! Моя сила вернулась ко мне!

В тоже мгновение все вокруг стало стремительно меняться.

По углам пещеры заклубилась тьмы, по стенам метнулись тени. Воздух сгустился и задрожал от появившейся в нем магии, жуткой и темной, черпающей силы из небытия.

Изменился и сам Кехелус. Черты лица сделались резче: скулы острее, глаза глубже, и в самой глубине черных глаз вспыхнул красноватый отблеск. За спиной с тихим шорохом развернулись крылья.

– Мое могущество вернулось! – пронесся над сводами рык короля-демона и голос его, даже отдаленно не напоминал больше человеческий.

Сжимая меч, Кехелус повернулся к Маурбай.

– Убирайся! – прошипел он. – Но не надейся скрыться! Мы еще поговорим с тобой, сестра! Теперь, когда я вернул свое могущество, многие узнают, что такое месть короля-демона!

Маурбай сделал быстрый шаг назад, прислонилась к стене и тут же исчезла.

Кехелус повернул голову, гневные горящие багровым пожаром глаза уставились на людей. Дарин сделал шаг назад и наткнулся на Басиянду.

– Господин демон, – в ужасе залепетал раб. – Мы же вам помогали… мы же… и я…

Повелитель Волшебных земель спрыгнул с возвышения и направился к ним.

Чем ближе он подходил, тем дальше отступали перепуганный раб и Дарин, пока не наткнулись на каменную стену. Дальше отступать было некуда.

Внезапно Кехелус остановился, точно натолкнулся на что-то, будто какая-то преграда стояла перед ним – невидимая, но прочная. Он опустил глаза – на каменном полу, преграждая путь королю-демону, тянулась тонкая линия золотого песка.

Кёртис бросил овражным гномам пустую сумку и отряхнул руки.

– Выпусти меня смертный, – процедил повелитель Волшебных земель. В голосе его звучала угроза. – Не испытывай мое терпение!

Кёртис кивнул.

– Выпущу. Но не раньше, чем поговорим кое о чем. Короткий разговор и мы разойдемся: ты в одну сторону, мы в другую.

– Дай мне пройти, – с нажимом повторил Кехелус.

– Не торопись, – проговорил Кёртис. Он стоял напротив повелителя Волшебных земель и держался спокойно и уверенно, однако внимательно следил за каждым его движением. – Я, видишь, кое-что знаю о сущности демонов, об их привычках и нравах. Ремесло у меня такое…с кем только не приходится сталкиваться.

Он испытующе посмотрел на короля-демона.

– Я не чародей и жив до сих пор только потому, что стараюсь не допускать глупых случайностей… или неосмотрительных поступков. До сих пор мы были тебе нужны… кто меньше, кто больше, – Кёртис кивнул на Дарина. – А сейчас нужды в нас уже нет.

За спиной Кехелуса мало-помалу начала сгущаться тьма, собираясь зловещим темным облаком.

– И что?

– А то, ты уже не человек, а демоны имеют крайне неприятную привычку использовать других, а потом уничтожать их, когда надобность миновала, – продолжал Кёртис. – И тебе придется сейчас дать нам слово, что мы уйдем отсюда живыми. Все до одного.

Повелитель Волшебных земель поднял руку с зажатым с ней мечом – острие было нацелено в грудь Кёртиса.

– Слово?

– Обычная предосторожность. Не хотелось бы умирать по собственной глупости.

В глубине глаз Кехелуса полыхало багровое пламя.

– Если ты так хорошо знаешь нашу суть, – медленно проговорил он. – То должен знать, что клятвы и обещания ничего не значат для демонов!

– Так говорят, – согласился Кёртис, делая вид, что не замечает нацеленного на него меча. – Клятвы демонов и медного лемпира не стоят.

Он снова взглянул в глаза демона.

– Но слово повелителя Волшебных земель – другое дело. О тебе я много слышал, поэтому готов рискнуть и поверить. Если дашь свое слово, я разомкну черту.

Черные крылья Кехелуса чуть шевельнулись.

– Слово, что не причинишь нам вреда. Никогда.

Кёртис умолк. В наступившей тишине не было слышно даже человеческого дыхания. И Дарин, и Басинда, и овражные гномы – все они не спускали глаз с Кехелуса и ждали. Тишина стала такой полной, что, казалось, еще немного – и можно будет уловить шорох, с которым проходит мимо жизнь, секунда за секундой.

– Хорошо, – процедил, наконец, король-демон, опуская меч. – Я даю это слово.

Мгновение Кёртис пристально смотрел на него, затем носком короткого сапога разрушил линию и разметал в стороны золотую пыль. Не успел он сделать это, как Кехелус шагнул вперед, испепеляя его взглядом. Дарин в панике переглянулся с Басинядой: оба подумали, что несмотря на данное слово, всем им сейчас придется туго, и в первую очередь Кёртису: Кехелус явно был не из тех, кто терпит принуждения. Повелитель Волшебных земель в ярости ударил мечом по каменному полу: золотой песок почернел и обратился в прах.

А потом вернувший свое могущество демон повернулся к людям.

Неизвестно, как повернулось бы все дальше, если бы в дело не вмешались овражные гномы.

Всей гурьбой они бросились к королю-демону, и не добежав несколько шагов, повалились на пол.

– Наш господин обрел могущество, да! – в восторге бормотали овражники, перебивая друг друга. – Теперь он снова вернется в Волшебные земли!

Ликованию их не было предела. Дарин первый раз увидел, что овражные гномы, оказывается, тоже умеют смеяться, и так поразился этому, что едва не забыл про все остальное.

Кровавый огонь, полыхавший в глаза Кехелуса, угас, тьма за спиной рассеялась.

– Благодарите своих богов, смертные, что оставляю вас в живых! – процедил он и направился к стене. Повелитель демонов не замедлил шага, не повернул головы, он просто вошел в стену и исчез. По камню пробежали огненные искры и рассыпались в воздухе.

Дарин перевел дух. Сердце у него колотилось, как будто он только что пробежал стометровку. Басиянда сидел на полу и испуганно озирался по сторонам, точно ожидал, что король-демон вот-вот появится снова.

Гномы пошушукались, потом приблизились к Дарину и низко поклонились.

– Благодарим тебя, мастер Дарин, – торжественным голосом проговорил Дюф, комкая шляпу. – Мы будем всегда помнить о том, как ты помог вернуть могущество нашему господину!

– Я тоже буду помнить, – пробормотал он, оглядываясь по сторонам: ему тоже очень хотелось присесть куда-нибудь, чтобы окончательно прийти в себя. – Такое не забудешь.

Подошел Кёртис.

– Господин ваш, небось, уже в Волшебных Землях, порядок наводит. А вы-то как же? Отсюда до вашей страны далеко. Доберетесь?

Дюф согласно кивнул.

– Далеко, очень-очень далеко. Горы, реки, равнины, потом снова горы. Но мы дойдем, да. Только сначала…

Овражный гном помялся.

– У нас дела… очень важные дела, да.

Басиняда, кряхтя, поднялся с пола.

– Какие это у вас дела? – свысока поинтересовался раб, немного осмелевший после того, как убедился, что Кехелус действительно отбыл восвояси.

Дюф вздохнул. Он комкал шляпу, разводил руками, потом все же решился.

– Долги, – сокрушенно пробормотал гном, не глядя на людей.

Остальные овражники закивали.

Дарин и Кёртис переглянулись.

– Долги? – недоверчиво спросил Дарин. – У вас?

Дюф кивнул.

– Золотая пыль, да. Наш господин велел раздобыть и мы долго думали, да. Размышляли, где взять? Потом решили: ведь у нас есть родичи – гномы, живут в Лутаке. Занимаются ювелирным ремеслом, делают разные вещи! Продают за деньги! Мы просили разрешения забирать мусор из мастерских.

Дарин пожал плечами.

– Ну, потому вас так и называют – гномы-мусорщики. И что?

Дюф снова тяжело вздохнул: умение излагать мысли связно давалось овражникам нелегко, поэтому Дарин и Кёртис (Басиняда рассказом гномов интересовался мало и слушать не пожелал) с трудом поняли, что мусор из ювелирных мастерских овражники просеивали, собирая таким образом драгоценную золотую пыль, но гномы-ювелиры узнали об этом и потребовали за свой мусор целую кучу денег. И вот теперь, прежде чем отправиться домой, в Волшебные земли, овражники должны будут уплатить долг сполна.

– Но потом – сразу домой, – поведал Дюф. – Наш король ждет нас!

Басиянда пренебрежительно хмыкнул.

– Не похоже что-то, чтоб он сильно вас ждал! Бросил вас здесь, да и все. Таких верных подданных забыл, а?!

Но Дюф нисколько не смутился.

– Наш господин – король, – с гордостью проговорил он. – Королям нет дела до своих подданных! У владыки Волшебных земель другие заботы. Он вернул свое могущество – вот самое главное, – гном нахлобучил шляпу. – Но когда мы придем в Волшебные земли, наш господин, возможно, вспомнит о нас!

– Вспомнит, как же, – проворчал Кёртис. – Давайте-ка уносить ноги отсюда. Как бы вслед за демонами сюда не нагрянул кое-кто похуже.

Гномы гуськом посеменили по длинному коридору.

– Исчез, как будто, так и надо, – ворчал Басиянда, следуя за Дариным. – А ты господин рисковал ради него свой жизнью! И жизнью своего раба – тоже! – многозначительно прибавил он. – А он просто взял и исчез – вот и вся благодарность! Мог бы и заплатить! Пара монет нам бы сейчас не помешала. Господин, – окликнул он Дарина. – Господин!

– Чего тебе? – отозвался Дарин.

– Господин, мы больше не должны делать добрые дела бесплатно!

– Золотые слова, – пробормотал Кёртис. Он шел, задумавшись, однако, не забывая внимательно посматривать по сторонам. – Главное – выгода и деньги. Твой раб это понимает!

– Какая же тебе выгода от того, что ты увидел меч короля-демона? Вот и получается – зря ты с нами пошел!

Кёртис хмыкнул.

– Шутишь? Да я только что заключил самую выгодную сделку в своей жизни!

Дарин остановился.

– Это какую же?

Кёртис лениво усмехнулся.

– Сам повелитель Волшебных земель дал слово, что никогда не причинит мне вреда. А это значит, что в скором будущем мы с Рихшей наведаемся кое-куда!.

– Куда? В Волшебные земли?! – недоверчиво переспросил Дарин, трогаясь с места. – Ну-ну, наведайся. Да Кехелус тебя уничтожит, как только узнает, что ты…

– А я ему кое-что напомню. Он дал слово! Демоны – лжецы, каких и свет не видел, но слово короля-демона что-нибудь да значит… – Кёртис пригнулся, проходя под низкой, вырубленной в камне аркой. – Это свсем другое дело! Вот и получается, что не зря я таскался за вами по Тисовой роще! Там, в Волшебных землях полным-полно вещиц, которые у меня с руками оторвут!

Кстати, – он внезапно сменил тему разговора.

– Что там Кехелус говорил? Ты и правда не принадлежишь нашему миру?

Дарин вздохнул.

– Правда. Я… из другого мира. Он очень далеко.

Кёртис искренне удивился.

– И как это тебя угораздило?

– Долго рассказывать, – буркнул Дарин. У него не был никакого желания вести беседу с таким типом, как Кёртис.

– Ясно, – понимающе отозвался тот, будто угадал его мысли. – Ну, так советую тебе отправиться в этот свой мир как можно быстрее. Может быть, Маурбай тебя там и не достанет.

Дарин снова остановился, как вкопанный.

– А она…

Кёртис обошел его и двинулся первым.

– А ты что думал?! Ты ей все планы поломал, а она, как мне кажется, не из тех, кто легко прощает. Она уже пыталась один раз убить тебя, когда уговаривала взять меч и уже не сомневайся, одной попыткой тут дело не обойдется!

Дарин озадаченно умолк, пытаясь переварить услышанное.

…Возле входа в грот, где совсем недавно владыка Волшебных земель сражался с драконидом, теперь не было ни души. Драконид бесследно исчез, лишь металлический ошейник с цепью да длинный меч валялись в траве.

– А Карсех-то, похоже, времени даром не терял, – проговорил Кёртис, поднимая меч. – Пожалуй, прихвачу, – он посмотрел на зазубренное черное лезвие.

Овражные гномы испуганно зашептались и тут же притихли.

– Не магический артефакт, конечно, но на такую вешицу покупателя будет найти нетрудно! А меч, что я у людоедов взял, тут, пожалуй, оставлю. Ему красная цена – три лемпира…

Он сунул черный клинок в ножны.

– Какой-нибудь купец купит и будет хвалиться, что убил драконида! Ладно, теперь – вперед! И если мы не наткнемся на фей, буду вечно благославлять этот день!

И, после такого напутствия, они выбрались на тропу и что было духу припустили по направлению к тракту, что шел мимо рощи.

До тракта было уже недалеко, когда они остановились возле мостика, переброшенного через ручей, чтоб передохнуть.

– Дальше куда? Направо ли налево, господин? – озабоченно спросил Басиняда.

– Налево, – припомнил Дарин. – Двигай, Басиянда, потом отдохнешь…

Кёртис сорвал травинку и засунул в рот.

– Слушай, – как бы между прочим сказал он, прищурив темные глаза. – Все хотел тебя спросить….

Дарин насторожился: ему не понравилась легкая задумчивость, внезапно появившаяся во взгляде черного контрабандиста.

– А эта цацка, амулет драконов, она же все еще у тебя?

Мгновение Дарин смотрел на него, будто выжидая, что будет дальше, потом повернулся и бросился бежать с такой скоростью, которой сам от себя никак не ожидал.

 

Глава 9

Оглянулся Дарин только один раз: по пятам за ним несся раб Басиянда, а вот Кёртиса нигде видно не было. На минуту Дарин остановился передохнуть и собраться с мыслями: показалось ему, что когда он бросился бежать от грота, то слышал за спиной чей-то смех. Но раздумывать над причиной, которая заставила Кёртиса так хохотать, было некогда и он припустил дальше. Басиянда не отставал.

Раскидистые платаны, тисы и столетние дубы тесно сплелись кронами, задерживая солнечный свет. Поваленные старые деревья обросли каким-то невиданным мхом, пушистым и сизым. Дорогу перегородил упавший ствол, через который Дарин, не снижая скорости, перепрыгнул, а Басиянда упал на четвереньки и прополз под деревом, и вскоре они уже снова мчались по крутому склону, поросшему кустарником, к тропинке, выводящей из рощи.

– Господин, мы должны быть осторожны, тут и людоеды и…

Дарин на всем ходу врезался в колючий кустарник, который Басиянда мудро обогнул и некоторое время раб только сопел, слушая затейливые ругательства своего хозяина.

– Мы, господин, как стадо кабанов – на всю рощу шумим! – не утерпел Басиянда.

– За себя говори! – посоветовал «господин», на бегу успев оскорбиться нелестным сравнением со стадом кабанов.

Раб зацепился ногой за корень и чуть не растянулся.

– Господин, а от кого мы спасаемся: от людоедов или от господина контрабандиста?

– От всех!

На всем ходу Дарин вылетел из рощи, оглянулся – погони не было – свернул с тропинки на тракт и вдруг неожиданно налетел на кого-то, да так, что еле удержался на ногах.

– Небеса меня услышали! – радостно воскликнул чей-то знакомый голос. Раб Басиянда остановился, как вкопанный и растерянно заморгал:

– Господин Дадалион?

…Дарин изумился не меньше. Не веря своим глазам, он уставился на Дадалиона, облаченного в щегольскую дорожную одежду: коричневую бархатную куртку с янтарными пуговицами, темные просторные штаны и новенькие крепкие башмаки, явно купленные не у соседа-сапожника, а в какой-нибудь модной и дорогой обувной лавке.

– Это ты? – недоверчиво спросил Дарин. Дадалион превыше всего в жизни ценил удобства и покой и вовсе не склонен был пускаться в авантюры, так что Дарин никак не мог взять в толк, какие обстоятельства могли вынудить такого человека покинуть уютный дом с синими ставнями и оказаться рядом Тисовой рощей.

– Я, я! С полудня тебя тут поджидаю, – торопливо сообщил Дадалион. Он окинул парня взглядом с головы до ног. – Слава небесам, живой! Целый и невредимый! Глазам своим не верю! То-то Фендуляр с Тохтой обрадуются! Они тебя ждут… а проклятое зеркало так извело меня нытьем, что я его уж даром отдать готов! Оно, видите ли, беспокоится, места себе не находит! Это зеркало-то! Оно-то дома стояло, а я вот, бродил здесь по дороге взад-вперед да ждал неизвестно чего!

Дадалион беспокойно огляделся по сторонам, точно ожидая, что вслед за Дарином из темного леса вынырнут неведомые чудовища. – В рощу мне заходить страшновато было, да и кто знает, где ты там есть? Но я времени даром не терял, возносил богам молитвы и похоже, они, наконец-то меня услышали!

– А я… – начал парень, но Дадалион сердито перебил:

– Скажи на милость, зачем тебя понесло в рощу?! Неужто, ты и вправду, помогал демону?

Дарин, который и слова вымолвить не успел, только кивнул.

Дадалион всплеснул руками:

– Как ты мог?! Демону?! Твой бестолковый раб мне все рассказал, но я не знал, верить или нет. Где этот бездельник, кстати?

Он отыскал взглядом Басиняду и сурово сдвинул брови.

– Почему ты не отговорил хозяина от этой затеи?! Отвечай! Что значит «не послушал»?! А ты должен был настоять!

Басиянда съежился под грозным взглядом, а Дадалион махнул рукой и повернулся к Дарину.

– Да ты на ногах еле держишься! Пойдем… нужно как можно скорее покинуть это место! Тут небезопасно: все это время у меня зуб на зуб не попадал от страха! Чтобы немного успокоиться, я мысленно писал завещания самому себе. Собственно говоря, у меня было два занятия: я молил богов, чтоб они надоумили тебя вывести из рощи именно этой тропой, и составлял завещания… я, как ты знаешь, люблю их иной раз вслух зачитывать, чтобы и другие послушали, оценили красоту слога, четкость формулировок! Но в этот раз собеседники мне попались на редкость молчаливые!

И Дадалион кивнул в сторону: там, возле невысокого дерева стояли две оседланные лошади.

– Откуда? – удивился Дарин.

– Одолжил на пару дней у соседа. Ты его знаешь: гоблин-сапожник, что живет на углу. Взамен черезвычайно выгодно продал ему парочку хрустальных шаров в рассрочку. У него родственники живут далеко в горах, хочет с ним повидаться, а ехать некогда. Хрустальные шары в таком случае, как нельзя кстати: посмотреть на родню, обменяться новостями… Дадалион помог Дарину вскарабкаться в седло и сунул в руки поводья.

– Правда, в последний раз я обновлял заклинания на хрустальных шарах пару лет назад, так что не знаю, что он там увидит. Ну, да за полцены, да еще в рассрочку глупо требовать качества!

Дадалион уселся в седло и тронул коня.

Басиянда, увидев, что о нем все позабыли, переполошился не на шутку.

– Господин, куда же ты, господин! – завопил он, уцепившись за ногу Дарина так, что тот чуть не свалился. – Ты ведь не бросишь меня здесь, меня, верного раба, так храбро защищавшего тебя от людоедов?!

– Для тебя, бестолковое ты создание, у меня лошади не припасено, – сурово отозвался Дадалион. – «Верный раб»… я тебе велел подмести двор и натаскать бочку воды, а ты сбежал! Прогнать бы тебя взашей, дармоеда… ладно, так уж и быть, отправляйся в Лутаку. Я разрешаю тебе вернуться в мой дом. Но на время, понял?! Не навсегда! Скажешь там Тохте, чтоб он тебя покормил, а с утра натаскаешь воды и в саду грядки прополешь. Ясно? Потом можешь убираться на все четыре стороны. Все, не задерживай нас!

Дадалион шлепнул поводом лошадь.

– Я был вынужден сбежать, чтобы защищать моего господина! – отчаянно вскричал Басиянда, вприпрыжку догоняя его. – Только поэтому, господин Дадалион! И если бы не я, произошло бы страшное! Я расскажу, хотите? Я все расскажу, извольте выслушать!

И, видя, что тот не обращает на него внимания, снова подскочил к Дарину.

– Господин, уже темнеет, скоро наступит ночь! Неужели ты бросишь меня одного?! Я хочу с тобой, господин! В конце концов, это твой долг – заботиться о своем рабе! Все приличные хозяева…

– Дадалион, он не отвяжется, – обреченно сказал Дарин: он так устал за этот длинный день, что сил пререкаться с рабом у него уже не осталось. – Придется взять его с собой.

Тот снова недовольно сдвинул брови.

– Будь моя воля, отвез бы я тебя в Наргалию да продал на рынке рабов! – проворчал Дадалион. – Ладно уж. Полезай на лошадь да садись позади Дарина.

Обрадованный Басиянда поспешно вскарабкался на смирную гнедую кобылу и обеими руками вцепился в хозяйскую рубаху.

– Можем ехать, господин! – бодро объявил он. – Я, твой верный раб, всегда рядом, чтоб защитить тебя, в случае чего!

Копыта лошадей застучали по дороге. Наступил вечер, дневная жара сменилась прохладой. Сумерки становились все гуще и непроглядней. Вскоре тракт сменился проселочной дорогой, потом – тропой, которая пошла вверх.

– Дадалион, куда мы едем? Разве не в Лутаку?

Тот немного помолчал, потом неловко кашлянул.

– Гм… не совсем.

– Не совсем? А куда?

– В Лутаку тебе пока возвращаться опасно. Тесс уже знает, что амулет у тебя и догадался, что отдавать ты его не собираешься.

– Откуда знает?

– Он приходил к нам в лавку, – сухо сообщил Дадалион. – И мы… мы поговорили.

При этих словах Дарин едва не свалился с лошади.

– Вы… что?! Ты говорил с повелителем ламий?

Дадалион легонько хлопнул лошадь поводом.

– Говорю же, он явился в мою лавку, не мог же я его не впустить, – проворчал он. – И вот я подумал…

Хозяин нервно похрустел пальцами. – Поразмыслил: нужно же тебе как-то выпутываться из этой истории! Повелитель ламий доберется до тебя – и конец!

– Не успеет, – пробормотал Дарин. Усталость одолевала его, глаза его против воли начали слипаться и слова Дадалиона доносились до него словно бы издалека.

– Еще как успеет. Словом, я нашел для тебя укромное место, туда-то мы и направляемся. Там никто не отышет тебя и какое-то время ты будешь в безопасности. А потом…

Дарин неимоверным усилием прогнал сон и заставил себя прислушаться.

– Что за место?

– Ну… э… небольшой монастырь в горах, – не будь Дарин таким усталым, он бы непременно расслышал в голосе Дадалиона уклончивые нотки. – Прекрасный монастырь, находится в ведении Гильдии магов Лутаки, так что ламии туда не явятся. Да и, кроме того, согласись, уединенный монастырь – это последнее место на земле, где тебя станут искать.

– А… – отозвался Дарин, который снова начал засыпать и мало что понимал из слов Дадалиона. – Тогда ладно…

– Еще бы не ладно! Я знаком с настоятелем монастыря. Писал ему как-то родословие – он происходит из торгового сословия, но после того, как подался в монахи и обрел невиданную святость, очень захотел обзавестись подобающими предками. Я ему немного помог… он скуповат и никак не желал платить сполна, так что я ему и завещание заодно оформил…

Голос Дадалиона уплывал все дальше и дальше, вскоре до Дарина доносилось лишь невнятное бормотание. Однако, услышав свое имя, он встряхнулся и прислушался.

– Не к месту сейчас это говорить, конечно, но… сам знаешь, семьи у меня никогда не было. Мечтал, конечно, когда-то о сыне, но… гм… м-да. Знаешь, Фендуляр с Тохтой так беспокоятся за тебя! И даже наше несносное зеркало, кто бы мог подумать! Я, пожалуй, не стану его продавать, пусть себе стоит в лавке…

– Правильно, – пробормотал Дарин.

– Мы все к тебе привыкли и я … гм… да. Когда твой раб сказал, что тебя понесла нелегкая в Тисовую рощу, мы заволновались. А тут еще ламии!

Дадалион покачал головой.

– Вот я и подумал: поживешь у монахов денек-другой, а я пока постараюсь все уладить.

– Что уладить? – вяло поинтересовался Дарин. От ответа Дадалиона сон с него как рукой сняло.

– Поговорю с Тесом, что ж еще!

Дадалион вытащил носовой платок и вытер лоб.

– Ты станешь говорить с повелителем дамий?!

– Стану. Стану уговаривать его не убивать тебя. А ты дашь мне слово, что вернешь амулет!

– Дадалион, да ты с ума сошел! Он и слушать не будет! Я разве не рассказывал тебе, как он сжег вига?!

– Ты мне дашь слово…

– Нет уж! Ты не станешь вмешиваться, и не будешь разговаривать с ламией!

– Еще как буду! Это нелегко, да, – признался Дадалион и снова нервно захрустел пальцами. – Все так завертелось… знаешь, сколько завещаний я был вынужден написать для тебя? Девятнадцать! Признаюсь, в моей практике это небывалый случай!

– Спасибо, – пробурчал Дарин. – Но амулет не отдам!

– Если хочешь жить, отдашь. И выбрось из головы все сказки о другом мире и все, что сказал тебе Попуций! Ему-то что: он давным-давно умер, поэтому может болтать, что угодно! Хотя… ламии ему, конечно, не страшны, но вот драконы – они и с того света достать могут! Им не впервой.

Он спрятал платок и подстегнул лошадь.

Дарин понял, что переспорить Дадалиона не удастся и умолк, решив отложить разговор на утро.

Басиянда, сидя за спиной Дарина, возился, пыхтел, вздыхал, явно намереваясь тоже высказаться, да так и не осмелился.

Дадалион говорил еще что-то, но Дарин уже не слышал его. Он снова задремал и мечтал только о том, как бы не свалиться с лошади. Сквозь сон слышался только мерный стук копыт, лошадиное фырканье, да звяканье удил. Когда он, наконец, открыл глаза, небо было уже совсем черным. Басиняда клацал зубами от холода и жалобно сетовал на свою нелегкую судьбу, стараясь, однако, чтоб Дадалион этого не слышал.

– Приехали, – объявил тот. – Слава небесам, добрались благополучно!

Они слезли с измученных лошадей. Дарин с трудом разлепил глаза и прямо перед собой увидел высокую стену, сложенную из грубого камня. Дадалион приблизился к наглухо запертым воротам и стукнул дверным молотком.

– Господин, – робко проговорил Басиянда, с опаской взирая на крепкие дубовые ворота. – Как только нас пустят внутрь, ты должен сразу же озаботиться о ночлеге и ужине для своего раба.

– Отвали, Басиянда… Дадалион, так что это за монастырь?

– Да самый обычный монастырь, – небрежно ответил тот. – Самый обычный!

– Зачем мне тут оставаться? Я же тебе сказал…

– Это ненадолго! Ненадолго! Тебе нужно отдохнуть, а тут все условия: покой, свежий воздух и…

В воротах приоткрылась маленькая калитка.

– Приветствую вас, путники! – радушно проговорил низенький и толстенький монах средних лет. – Желаю процветания! Вы, верно, Дадалион? – он расплылся в улыбке. – Я так и знал! Наш настоятель подробно вас описал, не узнать невозможно! А это кто? Это и есть тот юноша, о котором нам надлежит позаботиться?

– Он самый, – кивнул Дадалион. – Позаботьтесь о нем как можно лучше!

– Ты же заплатишь, добрый человек, так что не сомневайся, – добродушно сказал монах. – Уход будет хорошим, а молитвы братьев помогут ему исцелиться!

Дарин насторожился.

– Исцелиться? От чего?

Монах обменялся с Дадалионом понимающим взглядом.

– Ну, – бодро сказал Дадалион, потрепав Дарина по плечу. – Пойду я поищу отца-казначея. Потолкую с ним.

– Стой! Сначала потолкуй со мной. Ты меня привозишь в какой-то монастырь, а сам собираешься вернуться в Лутаку и с повелителем ламий разговаривать?!

Дадалион небрежно пожал плечами.

– Завтра поговорим! Мы всю ночь провели в седле, нужно отдохнуть и поспать, да и лошадям дать отдохнуть. Переночуем здесь, выспимся, перекусим утречком – тогда и потолкуем. А?

Он с надеждой посмотрел на Дарина.

– Сейчас, – твердо сказал тот.

Дадалион насупился.

– Не думал я, что ты будешь так бессердечен! Я еле на ногах держусь, а тебе и горя мало! Ты-то молод, здоров, что такое усталость и не знаешь! Где уж тебе понять, что мне, старику, надо бы с дороги передохнуть! Погоди, вот доживешь до моих лет…

Он потер поясницу и страдальчески вздохнул.

– Эх, молодость, молодость! Ну что ж, если хочешь, поговорим прямо сейчас. Только давай присядем куда-нибудь, а то здоровье мое уже не то…ну, да раз тебе приспичило, будь по-твоему!

Дарин удивился: говорить про свой возраст Дадалион не очень-то не любил, а уж считать себя стариком ему и вовсе никогда в голову не приходило. Но, возможно, он действительно, устал так, что и на разговор сил не осталось? Тогда настаивать на немедленной беседе, конечно, не очень хорошо.

– Ладно, – сказал Дарин, пожав плечами. – Тогда завтра утром. Идет?

– Идет, идет! Отправляйся отдыхать, а я пока за ночлег заплачу!

Не успел Дарин и глазом моргнуть, как Дадалион, мгновенно забывший о больной пояснице, исчез. Монах проводил его взглядом, потом посмотрел на Дарина.

– Пойдем, брат мой, покажу твою келью. Здесь, в спокойной обстановке, здоровье твое быстро пойдет на поправку.

Дарин остановился. Басиянда, шедший, как и подобало хорошо воспитанному рабу, позади хозяина, натолкнулся на него и громко ойкнул.

– А что с ним случилось, с моим здоровьем?

Монах ничего не ответил, лишь вздохнул и скорбно покачал головой.

…Утро началось необычно и даже как-то странно: кто-то бубнил над ухом у Дарина невыразительным и скучным голосом, будто твердил заклинание.

Дарин приоткрыл один глаз: рядом с кроватью на корточках сидел раб Басиянда.

– Господин, уже наступило утро, господин! – обрадовался раб, увидев, что хозяин, наконец-то, соизволил проснуться.

– Утро? Какое утро? Чего ты бубнишь, Басиянда? – сиплым спросонья голосом спросил Дарин, попробовал было повернуться на другой бок и охнул.

– Господин болен? Как самочувствие? – заботливо осведомился раб.

Дарин прислушался к ощущениям и ответил честно:

– Господин чувствует себя так, будто его вчера палками били. Все тело болит…

Басиянда встревожился.

– Не угодно ли господину позвать лекаря? Я уверен, что тут можно отыскать хорошего лекаря и он вылечит хворь!

– Отвали, Басиянда, – невежливо сказал Дарин и попытался сесть на кровати. С третьей попытки это ему удалось. – Никакая это не хворь. А болит, так это потому, что я вчера первый раз в жизни на лошадь сел и полночи верхом ехал. Вот и ноет все с непривычки.

Он, кряхтя, поднялся на ноги и пару раз присел, разгоняя мышечную боль.

Басиянда с беспокойством следил за ним.

– Ты, господин, вчера свалился на постель и заснул, как убитый, – сообщил он. – Я пытался было разбудить тебя, напомнить, что мы, хоть приехали в монастырь поздно ночью, ты должен был в первую очередь покормить своего раба ужином. Но ты не просыпался, – Басиняда почесал в голове. – И я, твой раб, остался без еды!

Он посмотрел на Дарина с осуждением.

– Пришлось голодать. Потом я подумывал о том, чтоб раздеть тебя, не гоже господину спать в дорожной одежде! Но, поразмыслив, решил этого не делать.

– Вот это правильно, – одобрил Дарин. – Не надо меня раздевать. Вот был бы ты девушкой, я б не против был, – он мечтательно вздохнул. – Но ты не девушка, так что – не надо.

– Но я, господин, снял с тебя сандалии.

Басиянда пошарил под кровать, вытащил пыльные башмаки и придвинул Дарину.

– Гм, – проговорил тот. – А я вот в книжках читал, что рабы своим господам обувь чистили и все такое…

– Я хотел, господин, – с достоинством поклонился Басиняда. – Но мысли об ужине отвлекали меня.

Дарин обулся и снова вздохнул.

– Понятно…

– А недавно, – продолжал раб. – В нашу келью заглянул один из монахов и… кстати, господин! – перебил он сам себя. – Ты почивал, а я, твой верный раб, пробудился ни свет ни заря и уже разузнал, что к чему!

– Да? – без особого интереса сказал Дарин. – И что же ты, мой верный раб, разузнал?

– Все, господин! – надуваясь от гордости, хвастливо сообщил Басиянда. – Вспомнил двадцать пятое правило: «Хороший раб должен быть наблюдателен, проницателен, любознателен»!

– И что?

– Выяснил кое-что про то, куда мы попали, – понизив голос, сообщил Басиянда. – Это монастырь кесаниктинцев, господин!

– Кесаниктинцев? – Дарин подумал немного. – Где-то я слышал уже про них… но не помню – где? Кто-то рассказывал. А чем они занимаются?

– Здесь содержатся душевнобольные люди, – драматическим шепотом сообщил Басиянда, округлив глаза. – Но не просто обычные сумасшедшие, нет! А пострадавшие от магии!

Дарин встрепенулся.

– А! Вспомнил! – воскликнул он. – Фендуляр мне рассказывал. Тут публика особенная:

чародеи, у которых крыша поехала, люди, нечаянно попавшие под заклинания и прочие бедолаги, которые начали магию изучать, да умом тронулись. То-то Дадалион вчера говорил, что монастырь этот Гильдии магов Лутаки содержит! Ладно… молодец, что разузнал. А монах-то зачем приходил?

– Он сообщил, что все обитатели собираются в трапезной на завтрак, и что если мы опоздаем, то останемся без пищи до полудня, – раб выразительно посмотрел на Дарина. – И я, господин, взял на себя смелость разбудить тебя. Поспешим же, господин, ибо без еды твой верный раб до полудня может и не дожить!

– Поспешим, – согласился Дарин: ему тоже очень хотелось есть. – Перекусим. Дадалиона, опять же, найти надо…

Он покинул келью и в сопровождении «верного раба» вышел на небольшой, вымощенный булыжником монастырский двор.

Посреди двора Басиняда остановился и деловито принюхался.

– Нам туда, господин, – решительно сказал он и ткнул пальцем в сторону невысокого длинного флигеля, сложенного из грубо обтесанного горного камня.

– Откуда знаешь?

– Мой нос еще никогда не подводил меня, – с гордостью сообщил раб. – Особенно, когда дело касается еды!

И Басиняда оказался прав. Через минуту они оказались в большом сумрачном зале, где тянулись длинные некрашеные столы, сновали монахи с деревянными мисками, разнося еду, а возле дымящихся котлов, наблюдая за порядком, степенно прохаживался пожилой человек – тоже в монашеском облачении, но с серебряной цепью на груди.

– Вот так угодили мы, – пробормотал Дарин, пытаясь отыскать среди обитателей Дадалиона. – Надо бы поскорей отсюда свалить, а то и глазом моргнуть не успеешь, как эти монахи-психиатры диагноз подходящий подберут!

Он уселся в самом конце стола и тут же один из монахов поставил перед ним деревянную миску и деревянную же ложку. Басиянда, тоже получивший свою порцию, мгновенно выхлебал суп, вылизал плошку, умял большой кусок хлеба и огляделся по сторонам. Увиденное ему не понравилось.

– Господин, у меня нехорошие предчувствия! – тревожно объявил он, подробно рассмотрев зал, очаг вдали и огромные котлы с похлебкой, возле которых толпились монахи.

– Опять? И какие на этот раз? – без особого интереса спросил Дарин, вылавливая в жидком супе куски репы и выкладывая их на край миски.

Раб понизил голос.

– Предчувствие, что здесь, в монастыре, не едят мяса! И твоей верный раб, господин, не получит на обед ни куска мяса, ни мясной похлебки!

Дарин тяжело вздохнул.

– Надоел ты мне, Басиняда…

– Не говори так, господин! А! – подскочил раб. – Вот идет монах, может ли господин подробно разузнать у него насчет мяса?

– Тебе надо, ты и спрашивай, – отмахнулся «господин», приступая к похлебке.

Подошедший монах, наголо бритый средних лет невысокий человек, с внимательными черными глазами, своим видом изучал радушие и гостеприимство.

– Приветствую, желаю процветания! Если не ошибаюсь, вы поступили в нашу обитель вчера ночью?

– Не ошибаетесь, – буркнул Дарин, отламывая кусок хлеба и вымазывая опустевшую миску: порции в монастыре были весьма умеренными.

– И если не ошибаюсь, плату ваш почтенный родственник по имени… – тут он заглянул в засаленный свиток. – По имени Дадалион внес лишь за одного человека?

Монах вопросительно уставился на Дарина и перевел глаза на Басиянду. – А я вижу, вас двое. Кто из вас… – он снова заглянул в свиток. – Кто из вас Дарин?

– Это я, – ответил тот, одновременно с Басияндой, который поспешно сказал:

– Это мой господин!

И увидев удивленное лицо монаха, быстро добавил.

– Я – его верный раб!

– Раб?! – монах почесал в затылке. – Насчет раба Дадалион ничего не сказал. И откуда в Лутаке – раб? Странно как-то…

– Это мой слуга! – решительно объявил Дарин. – Обычный слуга. Басиняда его зовут.

– И вовсе я не…

– Но у него такое помешательство, понимаете? Помрачение рассудка, – вдохновенно продолжал объяснять Дарин. – Неизвестное науке заболевание, передается от человека к человеку! Вот Басиняда заразился недавно и с тех пор утверждает, что он – раб!

– Ах, помешательство! – понимающе протянул монах, сворачивая свиток. – Понятно. Так бы сразу и сказали! Ну что ж, тогда все в порядке. Возможно, наше прогрессивное лечение поможет тебе, брат!

Он ободряюще похлопал Басиянду по плечу.

Тот забеспокоился.

– Лечение? К чему мне лечение?

– Это монастырь для душевнобольных, брат Басиняда! Здесь всех лечат. Холодные ванны, обливание ледяной водой, необременительный труд…

«Брат Басиянда» окончательно запаниковал.

– Труд?! Это еще зачем? Да я здоров!

– Умеренное питание и воздержание от мяса…

– Вот! Вот! – в отчаянии вскричал раб. – И это вы называете лечением?! Воздержание от мяса?! Но почему?

На лице монаха появилось выражение благочестия.

– Мясо разжигает страсти и сластолюбие, – назидательно промолвил он. – Оно мешает вести духовную и молитвенную жизнь. К тому же оно дорого стоит и поэтому противоречит обету бедности, который дают все братья нашего монастыря!

– Не согласен! – категорически заявил Басиняда, вылезая из-за стола. – Я, хоть и раб, но иной раз и мне доводилось отведывать мяса! И это не мешало мне вести жизнь исключительно духовную и молитвенную!

– Умолкни, Басиняда! – велел Дарин. – Видите, он не в себе, – пояснил он монаху. – Опять вообразил себя рабом! Тяжелый случай…

– Очень рекомендую холодные обливания, – солидно произнес тот, глядя на взъерошенного раба. – Можем начать прямо сегодня.

– Обливания?! Господин, ведь ты не допустишь этого?

Дарин махнул рукой.

– Да заткнись же ты! Послушайте… э…

Он вопросительно уставился на монаха.

– Брат Чивага, – охотно подсказал тот.

– Брат Чивага, ага. Лечение, это хорошо, но дело-то в том, что мы уезжаем сегодня, – Дарин развел руками. – Мы с Дадалионом сперва остаться решили, а потом передумали. Не подскажете, где мне его найти?

Монах благодушно улыбнулся.

– Твой родственник, почтенный Дадалион покинул монастырь рано утром, – сообщил он. – Отдав все необходимые распоряжения на твой счет, и внеся необходимую плату!

Дарин онемел. Басиянда уставился на монаха, вытаращив глаза.

– Господин Дадалион покинул…

– Умолкни, Басиянда, – велел пришедший в себя Дарин.

– Так я и знал! Подозревал, что что-то он задумал! Потому он и говорить вчера со мной не захотел! Но… брат Чивага, а на какой срок мой родственник Дадалион, чтоб ему пусто было, меня сюда упек?!

Тот снова развернул засаленный свиток и пробежал глазами записи.

– Уплачено за две недели. Возможно, после того, как срок истечет, брат Дадалион захочет продлить его? Многие так поступают.

– Две недели?! – воскликнул Дарин, мысленно пожелав Дадалиону свалиться с лошади. – Две? Нет, я не могу… у меня дела! Скажите, а раньше срока можно отсюда уехать? А деньги, что уплачены, оставьте себе! Они все равно не мои.

Брат Чивага сердечно улыбнулся.

– Нет, брат Дарин, даже и не пытайся. Скажу сразу: если и есть такие мысли, лучше забудь их!

Дарин с досадой закусил губу, а монах невозмутимо продолжил:

– Добавлю еще, что некоторые пациенты пытались самовольно покинуть наш монастырь…

– Сбежать? – уточнил Басиняда, не любивший неясностей.

– Сбежать, – подтвердил брат Чивага. – Но еще не было такого, чтоб это им удалось! Сам понимаешь, брат Дарин, мы принимаем меры, – он добродушно потрепал его по плечу. – Подопечные у нас – бывшие чародеи и, хоть заниматься волшебством они перестали, на территорию монастыря наложено особое заклинание!

– Какое заклинание? – живо поинтересовался Дарин.

– Особое! – брат Чивага многозначительно поднял вверх палец. – Оно нейтрализует любую чужую магию. Гильдия магов Лутаки поставляет нам такие заклинания совершенно бесплатно. Поэтому, даже если кому-то и взбредет в голову исчезнуть отсюда при помощи чародейства, ничего у него не выйдет!

При этих словах, Дарин машинально нащупал под рубахой амулет.

– Здесь у нас пользоваться магией строжайше запрещено, – многозначительно продолжал монах. – Разумеется, нарушителя мы обнаружим тотчас же, а обнаружив, прописываем ему особые лечебные процедуры. И знаешь что, брат Дарин? – безмятежным тоном спросил он. – После этих процедур пациент больше никогда в жизни не нарушает порядок в нашей тихой обители.

Он посмотрел на Дарина, потом на Басиянду и доброжелательно улыбнулся.

– Понятно, – упавшим голосом сказал Дарин и пробормотал вполголоса: – Дадалион, что ты наделал!

– Ну, и, разумеется, охрана! Наш монастырь охраняют мороки, а их ни подкупить или уговорить невозможно.

В разговор вступил Басиянда:

– Мой господин не собирается бежать отсюда, – заявил он, посматривая на добродушного монаха с опаской.

– Понимаю, – улыбнулся брат Чивага – Если есть, желание могу показать кельи, где содержатся те, кто пытался улизнуть из монастыря. Поучительное зрелище!

– Нет, спасибо, – поспешно отказался Дарин. – Может, в другой раз…

– Как пожелаешь, – покладисто кивнул монах. – Что ж, тогда поспеши! Брат Ниал ждет тебя!

Дарин насторожился.

– Брат Ниал? Кто это? И почему он меня ждет?

– Имеет желание поговорить с тобой, – пояснил монах. – Он беседует с каждым, кто прибывает в наш монастырь, расспрашивает, записывает. И тебя выслушает с большой охотой! Брат Ниал– человек ученый, сведущий в науках! – в голосе монаха послышалась гордость.

– А, – протянул Дарин. – Так это главврач ваш?

На лице брат Чиваги появилось недоумение.

– Кто? Глав… ни разу не слыхал такого слова, а потому – не ведаю, что оно значит! А брат Ниал, как я уже говорил, сочиняет научные труды по душевным болезням. Наблюдает за пациентами, разговаривает с ними, особо интересные случаи записывает в свои бумаги! Он и про тебя напишет, – пообещал Чивага.

– Знаю я, что он напишет, – недовольно пробурчал Дарин: ему очень не хотелось встречаться с ученым монахом. – Учебник по карательной психиатрии!

– Следуй за мной, брат Дарин, – промолвил Чивага и исчез за дверью. Дарин вздохнул и нехотя последовал.

Они вышли из трапезного зала на залитый солнцем двор.

– Вот гляди, – монах остановился и свернутым в трубку пергаментом указал в сторону легкого навеса, под которым виднелся дощатый стол, заваленный бумагами и длинная лавка.

– Вот там, в маленьком саду, который является гордостью нашего монастыря, тебя и дожидается брат Ниал.

– А что в нем такого особенного, в вашем саду? – хмуро поинтересовался Дарин.

Монах просиял.

– Монастырь наш находится в предгорьях, почва здесь скудна и камениста, – охотно поведал он. – Не так-то просто было вырастить на ней плодовые деревья! Но брат Ниал настоятельно рекомендует нашим пациентам движение и физическую работу, для их же пользы, разумеется, для укрепления здоровья! Год за годом они прилежно расчищали место под сад, трудолюбиво ворочали камни, усердно таскали в корзинах плодородную землю, старательно копали, рыхлили, сажали – в лечебных целях, конечно же! И вот теперь мы можем любоваться цветущими яблонями, грушами и сливами!

– Это и есть «необременительный труд»? – в ужасе спросил Басиняда. – Но я не желаю…

– Не все наши пациенты горели желанием трудиться, – доверительно сообщил брат Чивага. – Но холодные обливания творят чудеса! Медицинские процедуры вкупе с ласковыми увещеваниями дают замечательный результат, – он полюбовался цветущим садом. – А какой урожай мы собираем осенью! Да вот сами увидите.

Дарин насторожился.

– Увидим? Вы думаете, мы тут до осени проторчим?

Монах загадочно улыбнулся.

– Как знать?

Они пересекли двор – брат Чивага впереди, Дарин и раб Басиняда сзади – остановились возле калитки в сад. В саду, возле яблони, усыпанной бело-розовыми цветами, молодой монах с отросшим ежиком медно-рыжих волос, оживленно жестикулируя, беседовал с группой почтительно внимавших ему людей.

– А это кто? – вполголоса поинтересовался Дарин.

– Братья-монахи из других монастырей, – с гордостью поведал Чивага. – Прибыли почерпнуть от знаний брата Ниала! Ибо он, хоть и молод, но известен далеко за пределами нашей обители и даже Лутаки!

– Практиканты, значит, – вздохнул Дарин. – Ладно, раз у вас так полагается, что ж… придется поговорить. Только ведь я ничего интересного сообщить ему не смогу: не страдаю я душевными болезнями!

– Увы, брат мой, увы! – покачал головой монах. – Буквально все пациенты поначалу твердят, что не страдают! Но, как справедливо и точно заметил брат Ниал, нет здоровых людей, есть те, кого еще не попал в наш монастырь! Что ж, прощай, брат Дарин! Желаю процветания!

Он поклонился и направился обратно в трапезную.

Дарин и Басинянда смотрели ему вслед.

– Господин, – тревожным голосом сказал раб. – Похоже, мы…

– Точно, – согласился Дарин. – Похоже, мы с тобой крепко влипли.

Закончив разговор с «практикантами» брат Ниал приветствовал Дарина с профессиональной доброжелательностью.

– Приветствую, желаю процветания, – начал монах. – Брат Дарин?

– И брат Басиняда! – поспешно представился раб.

– Вы гостите в нашем монастыре первый день?

– Гостим?! – переспросил Дарин.

– Конечно!

– Значит, гостим. Ага. А нельзя ли нам свалить из этих гостей? Понимаете, мой знакомый, Дадалион его зовут, меня сюда на две недели оформил. Он-то, конечно, хотел, как лучше, но мне срочно надо уехать. И чем быстрей, тем лучше! Сегодня лунное затмение…

– Затмение? – ученый монах понимающе кивнул. – Брат Дарин увлекается некромантикой?

“Брат Дарин” озадаченно умолк.

– Некромантикой?! Нет, ничем таким я не… послушайте, я о другом! Дадалион меня сюда с благими намерениями засунул: решил почему-то, что тут меня ни ламии, ни феи, ни драконы не найдут, – Дарин вспомнил о желании Дадалиона встретиться с Тессом и беспокойно взъерошил отросшие русые волосы.

В зеленых глазах монаха появился легкий интерес.

– А они вас ищут?

– Ищут, в том-то и дело!

– Это любопытно, – заметил брат Ниал. – Давайте, брат…

– Дарин.

– Брат Дарин, присядем вот сюда, на скамеечку под яблоней и вы поведаете мне свою увлекательную историю!

Ниал уселся на скамейку, развернул свиток и вопросительно взглянул на Дарина.

– Значит, вас преследуют ламии, феи и драконы. Так?

– Насчет драконов не уверен, – предупредил Дарин, в волнении принимаясь грызть ноготь большого пальца. – Они, может, еще не в курсе. Не знают еще, что произошло.

– А что же произошло?

– Произошло… – начал было Дарин и прикусил язык. – Извините, не могу сказать.

Басиянда, стоявший чуть поодаль, немедленно напустил на себя таинственный и многозначительный вид.

– Так я и думал, – кивнул Ниал, проворно записывая что-то на бумаге кусочком угля. – Жаль, жаль, что вы не можете мне рассказать. А, почему, собственно?

Он сделал на свитке несколько пометок.

– У нас тут уже есть несколько человек с похожими историями. Один, к примеру, утверждает, что его преследует говорящий…

– Доктор, – перебил его Дарин. – То есть, тьфу… брат Ниал. Я бы послушал с удовольствием, но мне торопиться надо! – он бросил взгляд на высокие стены, со всех сторон окружавшие монастырь. – А знаете, Дадалион хорошо знаком с вашим настоятелем! Можно мне с ним поговорить?

Брат Ниал огорченно развел руками.

– Наш настоятель отбыл сегодня рано утром по делам в Лутаку.

– Вот как? – упавшим голосом повторил Дарин. – Отбыл? А вернется когда?

– Дней через десять.

– Через десять?!

Он в отчаянии умолк, наблюдая, как по листу лопуха, росшего возле скамьи, карабкается пестрая букашка.

– Что же делать? – пробормотал Дарин.

Брат Ниал терпеливо улыбнулся, постукивая угольным грифелем по столу.

– Прежде всего – побеседовать со мной. Вот скажите, зачем, по-вашему, вас сюда привезли?

– Это все Дадалион придумал, – заторопился Дарин, обрадовавшись, что ученый монах, кажется, готов понять. – Спрятать меня решил! Я у него в лавке работаю. Ну, и живу в его доме. Вернее, жил. Но тут произошли некоторые события, в которых оказались замешаны …

В руках брата Ниала как по волшебству оказался чистый свиток.

– Про события – поподробней, прошу вас. У меня большой опыт, брат Дарин, и я чувствую, что ваша история – это нечто любопытное! – Ниал поднял брови. – Я желаю прославиться… вернее, прославить наш монастырь, вписать новую яркую страницу в историю лечения душевных болезней! А для этого нужен какой-нибудь особенный больной, с красочным необыкновенным помешательством! Так что, прошу вас, подробней, с живописными деталями!

– События… – начал Дарин и умолк. – Нет, не так. Однажды к нам в лавку пришел Тесс, повелитель ламий и сказал мне…

– Лично вам? – уточнил Ниал, строча в свитке.

– Да, лично мне…. – сказал Дарин, чувствуя глупость ситуации.

Ученый монах поднял на него глаза.

– Продолжайте! – с воодушевлением воскликнул он. – Уже интересно! Знаете, один из пациентов утверждал как-то, кто с ним разговаривал Фиренц, повелитель драконов. Будто бы они играли с ним в карты. Редкий случай помешательства! Скажу откровенно, такие сумасшедшие – просто находка, золотой лемпир, бриллиант чистой воды! Но, – с сожалением прибавил он. – Содержался этот больной в другом монастыре, так что вся слава, конечно, досталась не мне… то есть, я хотел сказать, не нам, – поправился он. – А у нас в обители все больше бытовые помешательства. На них далеко не уедешь, имени себе не сделаешь, известности не заработаешь! Но теперь, – брат Ниал счастливо улыбнулся. – Наконец-то и у нас! Это помешательство ничем не хуже: к вам явился повелитель ламий! И что же он сказал?

– Он сказал, что в мои руки попадет… – начал Дарин, но снова умолк.

– Что попадет? – монах принялся снова строчить в свитке.

– Ничего, – раздосадовано буркнул Дарин.

– Он зашел к вам в лавку просто так? – Ниал подождал немного и, не дождавшись ответа, продолжил. – Он что-то покупал?

– Не совсем, – признался вконец запутавшийся Дарин. – Он предсказателя сжег.

– Вспомнили? Прекрасно! То есть, повелитель ламий пришел к вам в лавку, чтобы сжечь предсказателя? И с тех пор вам мучают кошмары, не правда ли? – с надеждой подсказал брат Ниал. – На кошмарах нужно остановиться поподробней: это малоизученная область, так что можно открыть что-то новенькое! Прошу, поведайте, но с живописными, леденящими душу подробностями!

Дарин поднялся и сделал пару шагов перед скамейкой, на которой сидел ученый монах.

Басиянда, сидя на корточках, следил за хозяином взглядом, всем своим видом выражая готовность в любую минут поспешить на помощь.

– Какие кошмары? – с досадой воскликнул Дарин. – Вы бы еще про эротические фантазии спросили, не мучают ли они меня!

– Мучают? – сочувственно поинтересовался Ниал, строча в свитке.

– Нет!

– Разрешите узнать, почему?

Дарин промычал что-то невразумительное.

– А поподробней? Хорошо, поговорим об этом позже. Значит, вы из Лутаки?

– Я не из Лутаки!

Брат уставился на него круглыми зелеными глазами.

– А разве вы не говорили только что, что вы работали подмастерьем в лавке писчебумажных принадлежностей?

– Говорил, но…

Дарин махнул рукой – отвязаться от дотошного монаха оказалось не так-то просто.

– Поведайте правду, – профессионально-задушевным тоном посоветовал брат Ниал. – Облегчите душу. Но с подробностями, с яркими колоритными деталями!

– Правду? – переспросил Дарин, понемногу начиная закипать. – Отлично. Отчего не поведать? Вот вам правда: я не из Лутаки, я вообще из другого мира!

Брат Ниал замер. Потом в глазах его появилось ликование.

– Из другого мира?! – он отложил свиток и проворно вскочил. – Небеса услышали мои молитвы! – Монах с благодарностью посмотрел в летнее небо, сложил ладони лодочкой и поспешно поклонился два раза. – Из другого мира! Это что-то новенькое! Никогда раньше о таком не слышал! Наконец-то! – в экстазе вскричал он. – Наконец-то появилось новое, неизвестное науке помешательство!

Монах сделал движение, словно хотел кинуться Дарину на шею, тот испуганно отскочил.

– Брат Дарин, я рад, я просто счастлив! – тараторил он, сияя, как новенький медный лемпир. – О! Сами небеса пристали тебя в наш монастырь! Теперь я уже точно прославлюсь! – с ликованием воскликнул брат Ниал. – Я уже придумал! Придумал! Я назову эту болезнь «помешательство Ниала»! – с торжеством объявил ученый монах. – И войду в историю врачевания, как первый лекарь, изучивший…

– Почему это помешательство ваше, когда оно мое? – ревниво осведомился Дарин.

– Потому что я подробно его опишу, как можно подробней! Разумеется, потребуются наблюдения за вами в течение года, скажем…

– В течение года?!

Монах схватил Дарина за руку и принялся трясти ее так, словно намеревался оторвать.

– Этот труд прославит мен…я хотел сказать, прославит наш монастырь!

Басиянда поднялся с корточек и подошел поближе.

– А я? – беспокойно спросил он. – Мое помешательство ничуть не хуже! Я тоже хочу в историю!

Брат Ниал отмахнулся от него, как от надоедливой мухи и снова уставился на Дарина сияющими глазами.

– Давайте начнем с самого начала, – ласковым голосом предложил монах. – Не торопясь, с живописными подробностями. Разумеется, остановимся и на кошмарах? Брат Дарин, тебе ведь снятся кошмары? А навязчивые идеи у тебя бывают?

– Бывают, – сквозь зубы признался он, сверля взглядом оживившегося ученого. – В последнее время у меня появилась одна очень навязчивая идея.

– Какая же?

Дарин подумал и решив не уточнять, что это было желание кое-кого пристукнуть.

– Давайте же присядем вот сюда, на скамеечку, – продолжал тот заботливо. – Тебе удобно? На тебя не дует? Не раздражает ли солнечный свет? Можно приказать соорудить навес…

Ниал потянулся за свитком.

– Ах, как прискорбно, что тебя не мучают эротические фантазии, – приговаривал тот, строча с удивительной скоростью. – Это тоже неизученная область, отчего бы немного не прославиться и здесь? Но, может быть, мучили совсем недавно? А? А ты просто немного подзабыл? А теперь, благодаря моим наводящим вопросам, вспомнил? – он с надеждой уставился на Дарина. – Ну, как? Припоминаешь?

– Э… я…

– Ну, вот видишь! – обрадовался монах. – Я так и знал, что вспомнишь! Эротическим фантазиям мы уделим в моей работе достойное место. А теперь, расскажите-ка мне о твоем, так называемом другом мире, – он подпер щеку кулаком и взглянул на Дарина. – Прошу, подробней, не стесняйся! Это очень важно для моей будущей научной работы. Благодаря ей, я стану широко известен, меня пригласят на Ученый совет, который раз в год происходит в Лереме! – он мечтательно закатил глаза. – Новый, совершенно новый вид помешательства! Брат Дарин, как замечательно, что ты попал именно в наш монастырь, где я… где мы подробно опишем…

Дарин посмотрел на сияющую физиономию монаха: тот, безусловно, уже видел себя на пороге славы и потому бурлил энтузиазмом, желая приступить к изучению “помешательства Ниала” немедленно.

– Знаете, – утомленным тоном сказал Дарин. – У меня что-то голова кружится. Я отдохну, пожалуй, а потом подробно поведаю вам о… да о чем хотите!

– С яркими живописными деталями? – азартно блестя глазами, уточнил брат Ниал.

– Само собой, – согласился Дарин. – Как же без деталей!

Ученый монах вздохнул:

– Хорошо, брат Дарин. Я предпочел бы начать прямо сейчас, но раз ты утомлен… но после вечерней трапезы я навещу тебя и ты расскажешь мне подробно! А я пока обдумаю свою речь, которую, возможно, произнесу совсем скоро на Ученом Совете!

«Помешательство Ниала»! «Помешательство Ниала»! По-моему, прекрасное название! Очень подходит для новой, только что открытой мною душевной болезни! Я скажу новое слово в науке врачевания! – он поднялся, выпрямился по весь рост и окинул монастырский двор торжествующим взглядом. – Ступай же, брат Дарин, возвращайся в свою келью, отдохни, как следует и наберись сил!

Отделавшись от жаждущего славы монаха, Дарин, однако, не захотел возвращаться в келью, а принялся бродить по саду, возделанном руками пациентов, которым прописали «необременительный физический труд».

Сад оказался невелик: буквально несколько минут – и Дарин оказался возле высокой стены, сложенной из серых, грубо обработанных камней. Над ней, то пропадая, то снова появляясь, бесшумно парили мороки, нанятые монахами в качестве стражников.

– Блин, – вздохнул Дарин. – Лекарь-то прав был, с мороками не договоришься. Они сейчас в Морском Управлении в таможне работают, так все купцы в панике! Такие таможенники ни взяток не берут, ни деньгами не интересуются. Есть отчего в ужас прийти…

Он понаблюдал, как реют в небе почти невидимые при солнечном свете, белые фигуры.

– Что же делать-то? Мне ведь, кровь из носу, выбираться отсюда надо! Сегодня ночью затмение лунное, если пропущу – все, прощай надежда! Да и Дадалион…

При этом имени Басиянда насторожился.

– А что господин Дадалион?

– Слышал ведь? С повелителем ламий говорить собрался, – Дарин сокрушенно вздохнул и двинулся дальше. – Спасать меня вздумал, этого только не хватало! А если вот если я, вместе с амулетом исчезну, то и говорить ему с Тесом не придется. Мало ли куда человек девался… пропал, да все тут!

– Мудро, господин! – одобрил Басиянда. – В другом мире тебя никто не отыщет.

Раб подозрительно оглянулся по сторонам.

– Господин, – понизив голос, начал он. – Я, как твой верный раб, разумеется, последую за тобой и в другой мир! Я уже говорил тебе об этом? Большое упущение, конечно, что у вас там рабства нет, но что делать? В Лутаке его тоже нет! Возможно, со временем все поймут, как это необходимо и…

Дарин встал, как вкопанный.

– Нет, Басиянда, – как можно тверже сказал он. – Вот уж в другом мире тебе делать нечего! Оставайся здесь, найди себе нового хозяина, и допекай его… обеды с него требуй, ужины… а с меня хватит!

– Ошибаешься, господин, сильно ошибаешься! – заторопился раб. – Ты – мой хозяин и я буду тебе служить и здесь, и в другом мире!

Он мечтательно посмотрел в небо и улыбнулся.

– Разумеется, как только мы туда попадем, мы должен будешь сразу же позаботиться о своем рабе и раздобыть для него сытный обед или ужин, обязательно с мясом! Зайдем, пожалуй, в первый попавшийся трактир, закусим, а после переночуем на постоялом дворе или ночлежном доме. И уж потом, отдохнув и выспавшись, как следует, направимся к твоему жилищу…

– Только тебя в моем жилище не хватало, – пробурчал Дарин, невольно представив Басиянду во дворе своего дома. – Ты в Лутаке останешься, понял?

Верный раб решил не спорить.

– Как скажешь, господин, – ответил он так кротко, что Дарин сразу заподозрил неладное: на словах-то Басиянда всегда соглашался, а как доходило до дела, предпочитал действовать по своему усмотрению.

– Надо сбежать отсюда, господин! Но как? Скажу честно: мне, твоему верному рабу, тут совсем не нравится! Здесь не дают мяса и норовят заставить работать! Это никуда не годится!

Дарин направился по дорожке вдоль стены, раб Басиянда тенью последовал за ним.

– Как же выбраться? – беспокойно бормотал Дарин. – Чертовы монахи: мало того, что мороки-стражники, так еще и заклинание на весь монастырь наложили!

– А амулет? – снова понизив голос, напомнил раб. – Господин чародей, что на кладбище проживает, говорил, что это очень сильный амулет, разве мы, господин, не можем исчезнуть прямо отсюда? Дождемся ночи, затмения и…

Дарин вздохнул.

– Рисковать боюсь. Попуций говорил, что место для перехода подальше от другой магии выбирать надо, в поле выйти или на луг. А здесь, в монастыре – сам слышал. Драконий амулет, конечно, сильнее всякого чародейского заклинания, но… вдруг засекут? Шум поднимется, монахи прибегут и пропишут нам с тобой карательные процедуры. Еще и амулет отнимут! Нет, нужно придумать что-нибудь…

Они дошли до конца сада и повернули обратно: Дарин впереди, верный раб – чуть сзади. Время от времени он поглядывал на своего хозяина и морщил лоб, пытаясь определить, родился ли уже у Дарина план бегства или еще нет.

Так они ходили битый час, потом другой, а затем Басинда посмотрел на солнце, определяя время, и деликатно кашлянул, пытаясь привлечь внимание Дарина.

– Господин, – в голосе раба слышалось беспокойство. – Время обеда, господин! Если мы опоздаем в трапезную, монахи не дадут нам еды до вечера! И я, твой раб, буду голодать. Устремимся же… возможно, нас ждет сытная вкусная трапеза?

– Устремимся, устремимся… – неохотно проворчал Дарин, следуя за Басияндой.

… После трапезы, которая не была ни сытной, ни вкусной, Басиянда долго не мог успокоиться. Спотыкаясь, он бродил по саду за Дарином и вполголоса призывал кары небесные на головы монахов, вздумавших назвать миску тушеных на воде овощей «обедом». Наконец, Дарину это надоело: бормотание раба отвлекало от обдумывания плана побега.

– Заткнись, Басиянда! – раздраженно приказал он. – Тебя сюда никто не звал! Не сбежал бы из дома с синими ставнями, глядишь, было бы у тебя кушанье получше пареной репы!

Верный раб в долгу не остался.

– А ты, господин, видел бочку в саду? – прищурившись, спросил он. – Огромную бочку, в которой великана утопить можно? Господин Дадалион приказал мне натаскать туда воды и я…

Из-за деревьев показался брат Ниал, в одной руке он держал свиток, в другой – кусочек угля. Зеленые глаза ученого монаха с надеждой уставились на парня.

– Ты отдохнул, брат Дарин? Мне не терпится приступить к нашей беседе!

– Приступим, – пообещал Дарин, оглядываясь в поисках путей к отступлению. – Еще чуть-чуть – и приступим непременно!

– С яркими подробностями? Я стану задавать наводящие вопросы, чтоб ты ничего не забыл.

Он развернул свиток и пробежал глазами строчки.

– Я тут, пока суть да дело, набросал примерный план своей будущей речи, которую произнесу на Ученом Совете. Постараюсь, разумеется, ничего не упустить, подчеркнуть свою роль в изучении душевных болезней…

Он перевел взгляд, полный нетерпения, на Дарина.

– Долго ли ты еще намерен отдыхать и набираться сил?

– Нет, – сказал Дарин, мечтая отвязаться от честолюбивого монаха. – Пройдусь по саду, яблонями полюбуюсь – и вернусь!

Ниал со вздохом свернул свиток.

– Буду ждать тебя, брат Дарин, на скамье под навесом.

– А я как же? – беспокойно спросил раб Басиянда. – Отчего господину ученому монаху мое помешательство неинтересно? Отличное помешательство, такое не каждый день встретишь! – он поспешно забежал вперед и, размахивая руками, с жаром принялся объяснять: – Я воображаю себя рабом, и не каким-нибудь там захудалым обычным невольником, а рабом-воином! Я сражался с людоедами… отважно укусил за ногу одного из них, я с драконидом разговаривал…вы, господин ученый монах, в своих бумагах не пишите, что это драконид был, вы напишите «дракон» – посоветовал он. – Совсем другое дело будет, правда?! Мало кто похвастаться может, что с драконом беседу вел, а я…

– Есть у нас такой душевнобольной, – отмахнулся брат Ниал.

– А подробности? – отчаянным голосом вскричал Басиянда. – Разве этот душевнобольной столько подробностей поведает? А я – могу! Много красочных ярких подробностей! – с жаром посулил он. – Ты, господин, только скажи, какие подробности тебе нужны, а уж я постараюсь! Я вспомню! Я все вспомню!

– Да-да, – рассеянно отозвался монах. – Ну, как-нибудь, брат Басиянда, я побеседую и с тобой. А еще лучше – пришлю одного из своих помощников и он…

– Господин ученый монах, не нужно помощников! Я желаю с тобой беседу вести, и чтоб ты мои слова записывал в свиток, – раб бросил выразительный взгляд на Дарина, требуя поддержки. – Вот и мой господин тоже говорит, что так будет гораздо, гораздо лучше! А еще я могу поведать про короля-демона!

Когда брат Ниал, наконец, удалился, Дарин с досадой спросил:

– Ты что, Басиянда, сдурел, что ли? Про драконида ему рассказываешь, Кехелуса приплел зачем-то! Ты, гляди, про амулет не брякни, иначе я тут же тебя к брату Чиваге на принудительные процедуры погоню, понял?! Он тебе сначала холодные обливания устроит, а потом в саду копаться заставит…

Верный раб отвесил поклон.

– Не брякну, господин!

– А зачем тогда болтаешь?

Басиянда застенчиво опустил глаза.

– Очень хочется прославиться, господин. Мечтаю!

– Прославиться?!

– Знаменитый сумасшедший – это так уж плохо, господин! – смущенно сказал раб. – Слава… и работа такая приятная: сиди себе, да яркие подробности вспоминай!

Подумав о славе, Басиянда пришел в самое приятное расположение духа и предался мечтательству.

– Господин, – почтительно говорил он, следуя за Дарином, который рыскал по саду, то и дело поглядывая на высокую стену. – Как только мы прибудем в твой мир, господин, тебе следует первым делом вознаградить своего верного раба за усердие, отвагу и трудолюбие! Пусть твои слуги отведут мне уютное местечко, где я мог бы вздремнуть и отдохнуть с дороги, а пока я буду спать, пусть твой повар изготовит к обеду что нибудь эдакое…

Басиянда пошевелил пальцами, изображая блюдо, которое надлежало изготовить повару.

– После, разумеется, следует подумать и об ужине, – соловьем заливался он. – Помнится, один купец, у которого я весьма недолго был рабом, к ужину непременно заказывал жареную курицу, теплые лепешки и…

– Басинянда, заткнись! Ты мне думать мешаешь, – Дарин остановился и снова взглянул на стену. Мороков не было видно, но в том, что они находились где-то рядом, сомневаться не приходилось. – Скоро вечер, если я отсюда не выберусь, все пропало! Я не попаду домой, Дадалион отправится разыскивать Тесса…

Он тяжело вздохнул.

– С чего он взял, что Тесс будет его слушать? Торговаться с ламией… блин, да он его в кучку золы превратит – и все дела!

– Беспокоится за тебя, господин, – пояснил Басиянда, отвлекаясь от красочного описания жареной курицы. – Я случайно разговорчик один подслушал… подметал двор, а господин Дадалион с господином Фендуляром разговаривали.

– Случайно подслушал? – проворчал Дарин. – Ну, и о чем они говорили?

– О том, как повелителя ламий убедить не уничтожать тебя! – охотно сообщил раб. – Долго они рассуждали! Господин Дадалион ламию боится…

– Кто его не боится? – буркнул Дарин.

– …но за тебя, господин, он боится еще больше!

Дарин свернул на боковую тропинку, посыпанную мелкими разноцветными камушками. Они с Басияндой обошли монастырский сад уже несколько раз, временами Дарин замечал между деревьями брата Ниала: ученый монах то беседовал с кем-то из обитателей монастыря, то сидел на лавочке, поспешно строча что-то в свитке и нетерпеливо озираясь по сторонам. Однако Дарин был начеку и исчезал прежде, чем брат Ниал успевал его увидеть.

– Смеркается, господин, – проговорил раб, поглядывая на темнеющее небо. – И если тебе, господин, не удастся отправиться в свой мир, то самое время позаботиться об…

На тропинке показался человек: щуплый и невысокий, с беспокойно бегающими по сторонам светлыми глазами. Дарин уже встречал его в саду, успел познакомиться и кое-что о нем знал. Когда-то Магиан подавал большие надежды, прилежно изучал труды великих волшебников и обещал стать незаурядным чародеем. Никто не знает, что произошло дальше, но в один прекрасный день он явился к самому господину Схипхолу, главе Гильдии магов Лутаки с жалобой на своих собственных кур. Магиан утверждал, что они замышляют против него что-то недоброе: весь день кудахчут, но при его появлении тут же замолкают и делают вид, что не понимают человеческого языка. Господин Схипхол отправил дежурного мага выяснить, в чем дело, а вскоре после этого чародей Магиан отправился на длительное лечение в далекий горный монастырь. Чародей давно прошел курс лечения, но к пернатым до сих пор относился с большим предубеждением.

– Здешние птицы ведут себя подозрительно, – шепотом сообщил он, поравнявшись с Дариным. – Явно замышляют что-то против меня! Нужно написать об этом в Гильдию магов, пусть примут меры!

– Какие птицы?

– Те, что сидят на кусте сирени, – сказал Магиан, указывая взглядом на птиц. – Сидят и трещат, а как только я подойду – замолкают! А почему? Уверен, плетут новый заговор!

– В самом деле? – Дарин оглянулся, соображая, как отделаться от собеседника.

– Но это еще не все! У них появился сообщник! – Магиан ухватил Дарина за пуговицу кожаного жилета. – Я видел его только что! Вон из того куста минуту назад появилось какое-то существо…

Чародей задумался.

– Я раньше знал, как оно называется… но сейчас… мысли так и разбегаются в разные стороны! – он тряхнул головой. – Не вспомню! Узкая морда, горящие глаза и рога!

– Дракон?! – боязливо спросил Басиняда.

Магиан сдвинул брови, размышляя.

– Для дракона мелковат. Но опасен, явно опасен, и, хоть и не птица, явно замышляет что-то против меня! Но я и близко не подойду больше к тем кустам, пусть сидит, сколько ему угодно!

И Магиан с победоносным видом удалился.

– Существо? – переспросил раб.

– Чушь, кто сюда проберется? – Дарин заметил приближающегося брата Магиана и прибавил ходу. – Мимо мороков не пройдешь.

– А вдруг? Вдруг это, и правда, дракон и явился он…

Дарин остановился, глядя на раба.

– Ты что, Басиянда, тоже чокнулся, что ли? Думаешь, настоящий дракон, вместо того, чтоб испепелить весь монастырь, залезет в кусты и будет сумасшедших пугать?

– Но господин только что говорил…

– Господин здесь не первый год холодными обливаниями лечится. Слышал ведь, как он рассказывал, что куры на его жизнь покушение готовили?

Дарин пошел дальше, неотрывно глядя на небо, где уже угас закат. Над землей сгущались недобрые тревожные сумерки.

– Существо в кустах, блин… нарочно не придумаешь!

– Ты прав, господин! – подумав, согласился раб. – Мимо мороков никто не проскользнет!

Неожиданно в кустах что-то зашуршало, Басиянда проворно отскочил.

Из зарослей высунулась узкая рыжая морда с горящими, как угли глазами, с рожками, испачканными землей.

– Мороки! – презрительно тявкнуло «существо», отряхивая прилипшие к рогам листья. – Разве это препятствие для кобольда, чьи предки держали в страхе все окрестные леса и болота Лутаки?!

…Тохта стрелой пролетел по узкой тропинке, вспрыгнул на большой камень-валун и огляделся по сторонам прищуренными глазами.

Монастырь был совсем рядом, рукой подать. Вон и ворота видны, крепкие, дубовые, подходи да стучись. Однако стучать в ворота он не собирался – разузнал заранее, что за монастырь такой, так что примерно представлял, как там кобольда встретят. Горгулья номер восемь, оказывается, про монастырь многое знала, гнездо у нее раньше поблизости было и до тех пор, пока она на службу в Морское Управление не устроилась и в Лутаку не переехала, частенько в родные пенаты летала.

Тохта внимательно рассмотрел высокие стены, сложенные из грубого камня – высокие, не перелезешь – и хмыкнул. Перелазить он и не собирался, все же, не единорог какой, через заборы скакать, а кобольд, потомок бесстрашных и свирепых воинов! Это ничего, он сейчас на базаре за меняльным столиком сидит да с купцами разговаривает… ему любое дело по плечу!

Тохта снова, уже который раз за несколько дней, вспомнил боевое прошлое своего племени – было, было чем гордиться! Тут и дерзкие рейды в тыл противника – это когда война с гномами велась, тут и яростные кровавые битвы с людьми, битвы не на жизнь, а на смерть… на смерть, потому что всем было известно: кобольды не берут пленных. Ну, разве уж когда совсем есть нечего и крыс с днем с огнем не сыскать, тогда брали… – кобольд брезгливо сморщил нос. – Ели пленных, чего уж там скрывать, ели, но с отвращением!

В этот момент мысли Тохты самым естественным образом переехали на любимую тему. Вспомнилась вдруг родная нора, кладовая с припасами. Еды полным-полно, все, чего душа потребует, есть! А нору он сам когда-то вырыл и по своему вкусу обустроил. Можно, конечно, было и готовую купить у знакомых кобольдов и деньги они просили небольшие, но Тохта решил – сам! В конце концов, кобольд он или кто? В рытье нор, тоннелей, подкопов – кобольдам равных нет, это всем известно! И вот приглядел он чудесное местечко на краю болота и за дело принялся. Целую неделю копал: сначала главный ход, потом – отнорки, запасной выход, кладовую. Получилось на славу! А в кладовой-то еды запасено – видимо-невидимо: тут тебе и крысы, и…

Кобольд тряхнул головой, прогоняя приятные мысли, и напомнил себе, что явился он сюда, к монастырю, по важному делу, а про нору с кладовой и припасами можно будет помечтать попозже.

Тохта поднялся на задние лапы и принялся высматривать паривших над стеной мороков.

– Один… два… три… – бормотал он, пересчитывая бесплотных стражей. – Пять! Отлично… как раз столько, сколько и требуется!

С этими словами, кобольд спрыгнул с камня и устроился за валуном: подальше от посторонних глаз. Само собой, тут, в отдаленной местности, никого не было, но осторожность никогда не мешала. Укрывшись за громадным валуном, кобольд вытащил из кармана колоду старых игральных карт. В лавке Дадалиона захватил: карты уже с месяц пылились на прилавке, как раз под надписью «Подержанные магические товары за полцены» и никто их не покупал. Оттого-то фигуры, изображенные на картах, отчаянно скучали, от нечего делать ругались между собой день и ночь и иной раз даже втягивали в перепалку волшебное зеркало.

Кобольд разложил карты перед собой и глубокомысленно нахмурился. Некоторые карты сразу решительно отодвинул в сторону: большой важности они не представляли и нарисованы на них были горожане, крестьяне да мелкие торговцы. Отодвинутые карты тут же зароптали: возмущенные горожане обещали пожаловаться королю, угрюмые стражники грозили оружием, торговцы же, наоборот, пытались подкупить кобольда и украдкой показывали туго набитые кошели.

Но кобольд только лапой махнул: карты это были самые незначительные, так что с ними и говорить не о чем. Беседовать предстояло с картами важными и оказалось их ровно пять: Юная дева, Отважный рыцарь верхом на коне, Повешенный, Мудрец и Правдолюбец.

– Ну, что, – промолвил Тохта и поочередно посмотрел на каждое изображение. – Уговор помните?

– Протестую! – немедленно воскликнул Правдолюбец и сверкнул глазами. – Это обман! Вы все, – он потыкал пальцем в остальных. – Принимаете участие в обмане!

Кобольд только хвостом дернул. Правдолюбец – тощий, с торчащими во все стороны волосами, с круглыми беспокойными глазами – напоминал ему раба Басиянду и тем самым раздражал неимоверно.

Рыцарь забеспокоился.

– Обман? Я – честный и благородный рыцарь и не могу принимать участие в обмане! Я давал обет…

Его конь закатил глаза.

– Мы принимаем участие в благородном деле! – принялся он втолковывать хозяину. – Отважный воин захвачен в плен и заточен в мрачном замке! Наш долг – освободить его!

Рыцарь просиял:

– Ты прав, мой верный конь! Так поспешим же ему на помощь! Я давал обет помогать…

Зато Правдолюбец не унимался:

– Обман, – настаивал он. – Во-первых, ты, кобольд, украл нас из лавки…

Пришлось его сначала поправить:

– Не украл, а взял на время!

А после и соврать немного:

– Я потом верну.

– Вернешь, как же! А ты сказал Дадалиону, что забираешь нас?! Не сказал!

Тохта сердито оскалил на него зубы.

– А мороки?! – продолжал тот. – Ты хочешь, чтобы мы отвлекли внимание мороков, а сам в это время обманом собираешься пробраться в монастырь?!

Кобольд почесал лапой за ухом, подумал.

– Собираюсь, – признался нехотя. – Проникнуть туда не просто… вот для того вы мне и понадобились! Подброшу морокам колоду карт и…

– Хитро придумано, – одобрительно проговорил Мудрец. – Мы – карты не простые, а волшебные и если уж кто-то начинает с нами игру, то не закончит, пока мы сами не захотим!

– Вот-вот! – тявкнул кобольд. – Тяните время!

– Это обман!

– Что я слышу? – снова забеспокоился Отважный рыцарь. – Значит, все-таки, обман? Это недостойно рыцаря. Я давал обет…

Цапнуть бы этого олуха безмозглого, как следует, потрепать, как крысу, а потом… но слава небесам, конь у Рыцаря гораздо умнее, чем он сам.

– Послушай, хозяин, – проговорил он и переглянулся с Тохтой. – Это военная хитрость! Благородная и честная военная хитрость!

Отважный рыцарь тут же обрадовался:

– Ах, вот оно что! Ты прав, мой верный конь!

Мудрец поднял руку, призывая всех к тишине.

– Правильно ли я понял тебя, о, кобольд? Наша задача: сделать так, чтоб мороки, забыв обо всем на свете, играли в карты как можно дольше?

– Это будет не так уж трудно, – буркнул Повешенный. – Все мороки – азартные игроки. Только покажи им карты или игральные кости и… пиши пропало! Они даже на виселице в кости играть будут.

Тохта так и подскочил от возбуждения.

– Да, да! Вот именно! Их ведь ни подкупить, ни уговорить невозможно, на то они и мороки! Но против партии-другой в кости или карты ни один морок не устоит!

И опять Правдолюбец все чуть не испортил.

– Вот! – закричал он. – Скажу правду: вот он, обман!

– Обман? А ведь я давал обет…

Хорошо, хоть Мудрец вмешался. Поправил высокий колпак, расшитый звездами и сказал:

– Кстати, об обетах. Ведомо ли вам, что один отважный рыцарь, отправляясь на битву, попросил свою прекрасную даму коснуться пальцем его правого глаза?

– Зачем?

– И как только прекрасная дама выполнила его просьбу, рыцарь воскликнул: «Отныне не открою его, каких бы мучений мне это ни стоило, пока не уничтожу десять драконов и не одержу победы над воинственными гоблинами Черных гор»! Такой вот он дал обет!

Отважный рыцарь взмахнул мечом.

– Благородный поступок!

– Воевать с закрытым глазом? – скептически спросил конь. – Да уж, куда благородней! И что, уничтожил он десять драконов?

Мудрец ответил, но как-то уклончиво:

– История об этом умалчивает.

Конь весело заржал.

– Надеюсь, его повесили! – пробурчал Повешенный. – Ладно, ближе к делу! Где мороки?

В разговор вмешалась Юная дева.

– Я стану пленять их своей красотой, – пообещала она томно, вытащила золотой гребень и принялась расчесывать длинные волосы. – Как только они меня узреют, то забудут обо всем на свете!

– Мороки? – бестактно удивился конь Отважного рыцаря. – С чего бы это? Вот была бы ты привидением, тогда они бы пленились. А так…

Правдолюбец не удержался.

– Скажу правду: твоей красотой их пленить не удастся! Посмотри на себя: ты вся в каких-то пятнах!

Юная дева вспыхнула.

– Неуклюжий мальчишка, что служил в лавке Дадалиона, капнул на меня горячим воском! А ведь я предупреждала его, чтоб он ставил свечи подальше от карт!

– Скажу правду…

Тохта не выдержал: быстро схватил карту с Правдолюбцем и засунул под камень.

– Давно пора его повесить, – сердито пробурчал Повешенный. – Ладно, чего время-то терять? Айда к морокам! Все веселей, чем на веревке болтаться!

– Айда, – согласился кобольд, делая вид, что не слышит криков из-под камня. – Стражей-мороков берите на себя, а я, тем временем вокруг пошарю, посмотрю, что к чему.

Он утер лапой нос.

– Магией на территории монастыря пользоваться нельзя, ну, да я и без магии… нам, кобольдам, она ни к чему!

– Не лучше ли обнажить мечи и в честном открытом бою помериться силами? – вскричал Отважный рыцарь и снова замахал мечом. – Я давал обет…

– Кстати, об обетах, – вмешался Мудрец. – Слышал я об одном рыцаре, который дал обет не подстригать бороды, пока не сразится с чудовищем и не победит его.

– Прекрасный обет! – горячо воскликнул Отважный рыцарь.

– Да, но с чудовищами в той стране было негусто, так что когда рыцарь отыскал его и бросился в бой, то запутался в собственной бороде, упал и сломал шею.

Другой благородный рыцарь дал обет по пятницам не задавать корм своему коню, пока…

Конь, услыхав такое, возмущенно топнул ногой, а все остальные изображения загалдели так, что в ушах зазвенело.

– Повесить бы вас всех, – пробурчал Повешенный и отвернулся.

Тохта понял, что пора брать дело в свои лапы.

– Всем молчать! – строго скомандовал он. – Потом поругаетесь, а сейчас идем к морокам!

Вытащил из-под камня Правдолюбца, вернул его в колоду, и побежал по тропинке по направлению к стене, над которой парили стражи-мороки.

План Тохта продумал до мелочей.

На кобольда, трусившего мимо стены, мороки никакого внимания не обратили: мало ли кому по каким делам понадобилось рядом пробежать?

Тохта очень надеялся, что кто-нибудь из стражей, лениво паривших над монастырской стеной, разглядит уголок карточной колоды, которая выглядывала у него из кармана, но мороки, тролль бы их сожрал, как на беду, уставились в другую сторону. Ну, что бы будешь с ними делать?! Не станешь же сто раз туда-сюда носиться: мороки подозрительны, вмиг заподозрят неладное!

Пришлось останавливаться и делать вид, что блохи одолели. Тохта уселся на тропинку и принялся с ожесточением чесаться, вполголоса кляня наглую блоху: когда не надо, она в шерсти так и скачет, а когда для дела нужно: притаилась – и молчок!

Чесался он так яростно, что карточная колода сама собой выскользнула из кармана и шлепнулась на землю. Мороки беспокойно заколыхались.

– Кобольд, эй, кобольд! – окликнул Тохту один их них, подлетая ближе. Голос у него оказался скрипучим, как у несмазанной двери.

– Это что у тебя? Карты? Давненько нам не доводилось…

Ну, наконец-то!

Тохта, не торопясь, собрал колоду.

– Они самые. Люблю иной раз с приятелем перекинуться.

Правдолюбец попытался было что-то сказать, но Тохта ловко щелкнул его по лбу и тот умолк.

Подлетел второй морок.

– Карты… – алчно произнес он. В белых глазах его вспыхнуло нетерпение.

– Может, сыграть хотите? – небрежно предложил кобольд. – А, – тут же спохватился он. – Да вы, никак на службе? Понятно… ладно, пора мне. Желаю процветания!

И он потрусил прочь. Бежал медленно, еле лапы переставляя. Успел добежать до камня, тут-то и услышал.

– Кобольд! Эй, кобольд! Стой!

В голосе морока слышался еле сдерживаемый азарт.

Тохта поздравил себя с успехом и повернул обратно.

Это было самым сложным делом, а уж обежать кругом монастырскую стену, выбрать местечко, подальше от мороков и сделать подкоп под стеной – это такая пустяковина, о которой и говорить не стоит.

…Все это Тохта изложил Дарину самым небрежным тоном. На самом деле, с подкопом пришлось здорово попыхтеть: каменистая почва поддавалась плохо, и времени на это ушло гораздо больше, чем он предполагал. Копать он начал, когда только-только смеркаться стало, а когда закончил – луна уж на небо выкатилась да и поплыла себе над лесами, горами да равнинами. Но говорить об этом кобольд не стал, вместо этого прокрался вместе с Дарином в дальний уголок сада, раздвинул кусты и показал прекрасно вырытую нору, верней подкоп под стену. Первым туда сунулся раб Басиняда: Тохта еле сдержался, чтоб за ногу его не цапнуть. Пробовал было намекнуть Дарину, что неплохо было бы раба в монастыре оставить, но Дарин не согласился, а спорить с ним было некогда: серебряный диск луны понемногу стал уменьшаться: наступало лунное затмение. Поэтому кобольд ограничился лишь тем, что щелкнул зубами и пробурчал:

– Сначала я полезу, после – ты, – он ткнул лапой в сторону Дарина. – А уж потом тот, кого не мешало бы вурдалакам при случае скормить…

Басиянда оробел. Он опасался Тохту и старался держаться от него подальше.

– За что, господин кобольд?

Тот не ответил и раб, оглянувшись по сторонам, боязливо поинтересовался:

– А разве у вас и вурдалаки водятся?

Тохту внезапно обуяла подозрительная словоохотливость.

– Водятся, как же! В Лутаку они, конечно, не заходят, но по окрестностям промышляют. Вот если, к примеру, отвезти тебя от монастыря подальше да бросить одного, они вмиг тебя учуют! Вурдалаки свежее-то мясо не очень любят, поэтому они…

– Ну, хватит, Тохта! – решительно перебил его Дарин и кобольд, ухмыльнувшись во всю пасть, нырнул в подкоп.

… Вряд ли монахи, накладывая на свою территорию хитроумные заклинания, нейтрализующие чужую магию, могли предполагать, что два пациента покинут монастырь столь примитивны и далеким от магии способом: через подкоп, вырытый кобольдом.

Мороки, бдительные и неподкупные стражи, все еще играли в карты, выделяясь в темноте белыми пятнами. Слышны были их скрипучие голоса, да гневные восклицания Правдолюбца, который громко грозил вывести кого-то из игроков на чистую воду: при игре все мороки страшно жульничали.

Тохта ловко выскочил из-под стены, отряхнулся, проскользнул сквозь заросли шиповника, что росли возле стены и юркнул за большой камень-валун. Сквозь кусты кобольды умели пробираться так, что ни одна веточка, ни один сучок не хрустнет. Чего, конечно, никак нельзя было сказать о людях: ни Дарин, ни Басиняда бесшумно прокрадываться сквозь кусты не умели, так что Тохта от волнения едва собственный хвост не съел, пока эти двое возились возле подкопа и шумели, как полоумные гоблины.

– Господин, – пролепетал Басиянда, плюхнувшись рядом с Тохтой. – Господин, мы на свободе?

– Кажется, да, – вполголоса ответил Дарин, тревожно набюдая за мороками. – Но если ты сейчас хоть слово скажешь про ужин, то я тебя…

Басиянда замотал головой.

– Как можно! Я понимаю, что трапезу разумно на более позднее время отложить, – рассудительно промолвил он. – Я лишь спросить хотел: отчего же остальным, тем, что в монастыре томятся, не приходит в голову подкоп сделать?

Тохта закатил глаза:

– Каменистая почва, тупоголовый детеныш тролля! Людям кирка да лопата потребуется! А уж времени сколько на это уйдет! Да и мороки – думаешь, не заметят, если кто-то у стены возиться будет? Вмиг монахам доложат!

– Но как же ты, господин кобольд? Ты же смог?

Тохта сверкнул глазами.

– Вот именно потому, что я – кобольд!

Раб хотел сказать еще что-то, но Дарин оборвал его:

– Басиянда, ты холодными обливаниями полечиться не желаешь? Нет? Тогда ноги в руки – и бегом отсюда, пока брат Чивага тревогу не поднял!

Они стремглав бежал по тропинке, которая то петляла между камнями, то вела вниз, то карабкалась вверх. Впереди скакал кобольд, почти неразличимый в темноте – сумерки становились все гуще, все непроглядней. С резким писком проносились над бегущими стремительные летучие мыши и каждый раз Басиянда испуганно втягивал голову в плечи. Диск луны все уменьшался и Дарин, поглядывая на черное небо, от души надеялся, что сейчас в Лутаке чародей Попуций вот-вот начнет творить свое заклинание.

Басиянда, видно, подумал о том же.

– Господин, – перескакивая через камни, проговорил он. – Ведь господин маг не страдает забывчивостью? Он ведь помнит, что нужно делать?

Дарин не ответил: ему и самому хотелось это знать.

– Господин…

– Заткнись, Басиянда! Лучше назад поглядывай: нет ли погони!

Верный раб, очевидно, вспомнив добродушного брата Чивагу, прибавил ходу. Вместо того, чтобы поглядывать назад, он понесся так резво, что обогнал Дарина, оставил позади кобольда и первым выскочил на большую темную поляну. На опушке поляны тихо пофыркивала привязанная лошадь, а рядом с ней виднелась чья-то темная фигура.

Басиянда застыл, как вкопанный.

– Брат Чивага, – в ужасе пролепетал перепуганный раб. – Это он! Холодные обливания, необременительный труд и… и… господин, мы пропали!

Дарин остановился, настороженно вглядываясь в темноту.

– Ну, чего встали? – услыхал он голос того, кого уж никак не ожидал тут встретить.

Держалась Тайя неприветливо, будто сердилась на что-то.

– Вот, держи, – она сунула Дарину в руки мягкий сверток. – Дадалион говорил, это твое.

Дарин решил не обращать внимание на ее тон – не до того. Он развернул сверток, там оказалась его одежда: джинсы, рубашка и легкая куртка-ветровка.

– Откуда это у тебя?! Неужели Дадалион передать велел?

– Он Тесса разыскивает, – отрезала Тайя. Она была одета в темный дорожный плащ, скрепленный затейливой серебряной пряжкой и короткие мягкие сапожки: даже летом в предгорьях по ночам бывало холодно. – А вещи я в твоей комнате взяла. Дадалион говорил как-то, что ты в этой одежде был, когда он нашел тебя.

Басиянда, завидев девушку, отвесил несколько почтительных поклонов, на которые Тайя не обратила внимания. Тогда раб сделал несколько шажков вперед и снова поклонился.

– Приветствую, госпожа, – подобострастным голосом проговорил он. – А мы с моим господином…

– Заткнись, Басиянда, – бросил ему Дарин и снова повернулся к девушке. – Могла бы с Тохтой передать. Зачем самой-то сюда ехать?

– Хотела убедиться, что мы тебя больше не увидим, – буркнула она. – Кстати, Фендуляр передает тебе приветствие. И зеркало – тоже.

Верный раб, не отрываясь, смотрел на сверток в руках Дарина, всем сердцем надеясь, что молодая госпожа догадалась вместе с одеждой прихватить и немного съестного: хороший кусок мяса с лепешкой или парочку пирогов. Басиянда проглотил слюнки, представляя себе вкус домашней еды, которой господин, конечно же, охотно поделится с ним.

Однако, господин, к великому огорчению раба, про еду и не думал.

– Скажи Дадалиону, чтоб не искал ламию, не надо, – Дарин посмотрел на узкий серпик луны: времени оставалось совсем немного. – Только бы Попуций не подвел…

Он натянул куртку, остальную одежду сунул Басиянде. Тот мигом ощупал сверток и разочарованно вздохнул.

– Не подведет, – девушка тоже бросила взгляд на луну. – Некроманты разрешили ему сотворить заклинание.

– Ты откуда знаешь?

Тайя промолчала.

– Откуда тебе это известно? – продолжал допытываться Дарин. – Ты… ты что, видела его? Была на кладбище?!

Она вздохнула. Лица, скрытого под капюшоном, почти не было видно, но голос звучал так, словно ощущала себя неловко.

– Ну, была… в Квартал магов ходила и по пути зашла.

– По пути?! Ничего себе, по пути… зачем?

Девушка помолчала.

– Поговорила с Попуцием кое о чем, – неохотно призналась она после паузы.

– Поговорила? И он стал с тобой разговаривать?!

Глаза Тайи сердито блеснули.

– Почему нет?

На всякий случай Дарин сделал шаг назад.

– Просто он ни с кем не общается – вот и все! Сидит в своей могиле да кляузы строчит. Погоди-ка, – снова насторожился он. – Так откуда ты узнала про Попуция? Дадалион сказал? Вряд ли… тогда кто?

Дарин покосился на Тохту. Кобольд тут же принял незаинтересованный вид и принялся ожесточенно чесаться.

– Проклятые блохи! Так и скачут, так и скачут!

Дарин хмыкнул.

– Ну, и как беседа с Попуцием? Теперь веришь, что я из другого мира?

Басиянда, не желая упустить ни слова из беседы, придвинулся поближе и едва не наступил на хвост Тохте. Кобольд оскалил зубы, раб на мгновение замер, но потом любопытство взяло верх и он подобравшись еще ближе, с удовольствием стал слушать, переводя взгляд с Дарина на Тайю.

– Не знаю, – помолчав, ответила она. – Попуций говорит: наш мир не единственный, существует множество миров, как похожих, так и совершенно не похожих на наш. Он сказал: некоторые могут путешествовать из одного мира в другой, потому что иногда они иногда бывают так близко, что нужно только преодолеть границу между ними, – девушка пожала плечами. – Но Попуций же сумасшедший, это всем известно… – словно оправдываясь, сказала она.

Тайя умолкла, затем пошарила в кармане и вынула какую-то небольшую вещицу, блеснувшую в темноте. Дарин пригляделся: это были его собственные часы, самые обычные, на металлическом браслете.

– Вот, возьми, – Тайя сунула часы ему в руки. – Не знаю, что это такое… Дадалион говорил, компас?

– Часы, – пояснил Дарин.

– Часы?! Они такими не бывают, но… может, где-то там и, правда, существует какой-то другой мир, где есть такие странные вещи.

Дарин взглянул на циферблат. Часы давным-давно встали и вот уже целый год стрелки их замерли на шести часах. Наверное, как раз в это время он и попал в Лутаку.

– Я была в Квартале магов, – продолжала Тайя, по-прежнему избегая смотреть на своего собеседника, вместо этого она то сверлила взглядом Басиянду, то разглядывала Тохту так, будто видела в первый раз. – На компас… на часы наложили заклинание. Но чародей не знает, будет ли оно действовать в другом мире.

Она помолчала. Дарин нетерпеливо посмотрел на небо.

– Что за заклинание?

– Если произойдет что-то, – девушка запнулась, но тут же продолжила. – Ели тебе вдруг будет угрожать опасность, заклинание начнет действовать. Стрелки компаса укажут дорогу…

– Куда?

– Они приведут тебя к тому человеку, который сможет помочь.

Басиянда, с интересом слушая чужой разговор, оживился:

– Я слышал об этом заклинании, господин! Очень хорошее заклинание, но дорогое! Очень-очень дорогое заклинание! Мой прежний хозяин…

Тохта тихо зарычал и раб тут же умолк.

– Тебе пора, – сказала Тайя, повернулась и пошла на край опушки, где стояла привязанная лошадь. Басиянда проводил девушку взглядом и, как ни боялся кобольда, все же не удержался:

– Госпожа хотела, попрощаться с тобой, – осуждающе проговорил он, глядя на хозяина. – Купила столь дорогое заклинание, потому что беспокоилась за тебя, приехала сюда поздно ночью, ждала, а ты, господин, даже не…

Тохта покосился на раба, но промолчал.

– Заткнись, Басиянда, – серьезно сказал Дарин, и тот, в кои-то веки подчинился.

Стоя на краю опушки, девушка наблюдала на тем, как серпик луны становится все меньше и меньше и, наконец, исчез совсем. Наступила полная темнота. Где-то далеко отсюда чародей Попуций творил заклинание и что происходило сейчас там, на тихом кладбище в Лутаке, Тайе было неизвестно, а здесь, на большой лесной поляне отчего-то было неспокойно.

В воздухе ощущалось безмолвное напряжение, затем что-то прошуршало по кустам, повеяло в лицо ветром, но не теплым и душистым ветром летней ночи, а ледяным, словно прилетевшим с северного моря. Ветер крепчал и становился все холоднее, откуда-то издалека донесся слабый звук колокола – наверное, в монастыре хватились беглецов.

Вдруг в кромешной тьме вспыхнули две алые точки. Тайя напрягла зрение: внезапно почудилось, что на поляне, рядом с Дариным, Тохтой и рабом, появился еще кто-то.

Она сделала осторожный шаг вперед, потом – еще один и замерла, напряженно вглядываясь в темноту.

На поляне стояла женщина.

Разглядеть ее в темноте было, виден были лишь силуэт, длинные светлые волосы, да глаза, светящиеся багровым. Девушка услышал испуганное шипение Тохты и сдавленное восклицание Басиянды.

Басиянда в испуге отскочил назад, а кобольд наоборот, стрелой бросился вперед и прижался к ногам Дарина.

– Маурбай?! – услышала Тайя изумленный голос Дарина.

Алые глаза вспыхнули ярче, трава вокруг женщины затрещала, словно ее пожирал невидимый огонь и слабый запах едкого дыма достиг опушки. Однако, голос Маурбай звучал совершенно спокойно.

– Еще встретимся, – негромко произнесла она.

Темный силуэт Маурбай вдруг рассыпался зеленоватыми холодными искрами и пропал.

А мгновение спустя исчез и Дарин.

… Раб Басиянда в панике метнулся по поляне туда-сюда, потом рухнул на колени и принялся ошупывать землю.

– Пропал! Мой хозяин пропал! – вскричал он. – И господин кобольд – тоже! Господин Тохта отправился в другой мир вместе с моим хозяином! А я?! А я-то – остался тут!

В отчаянии он вцепился себе в волосы и, раскачиваясь, громко запричитал:

– Это все из-за госпожи демона! Я испугался ее! А кто бы не испугался! Как же хозяин обойдется теперь без меня, верного раба! А я?! Мне-то что сейчас делать?! Кто будет заботиться обо мне, одевать, обувать, кормить?!

Басиянда умолк, в отчаянии озираясь по сторонам.

Внезапно взгляд его наткнулся на девушку – она все еще стояла на краю опушки, глядя на поляну. Раб почесал в затылке и задумался, рассматривая ее пришуренными глазами и что-то соображая. Потом взор Басиянды просветлел, он решительно поднялся с колен и обеими руками пригладил волосы.

– Госпожа, – как можно почтительней произнес он, приблизившись, и отвесив глубокий поклон.

– Разреши спросить тебя кое о чем, госпожа!

– Что тебе? – сердитым голосом ответила Тайя.

Басиянда сделал вид, что не видит, как она вытирает глаза рукавом, и продолжил:

– Уже совсем поздно, госпожа, не угодно ли будет тебе вернуться домой? А я могу сопровождать тебя, чтобы скрасить дорогу приятной беседой! Не гоже почтенной госпоже путешествовать в одиночку! – раб сокрушенно покачал головой. – Ты, конечно же, надеялась, что господин Тохта станет твоим провожатым, но он сейчас ой-ой как далеко!

Он сделал небольшую паузу и продолжил вкрадчивым голосом:

– Я же готов оказать такую любезность… кстати, позволь сказать: такой почтенной госпоже, как ты просто необходим раб! Конечно, в Лутаке рабства нет, это такое упущение, что и описать трудно! – Басиянда возмущенно всплеснул руками. – Но тебе несказанно повезло, госпожа: теперь у тебя появился свой собственный очень, очень хороший раб!

– Еще чего выдумал! – сердито ответила девушка. Она отвязала лошадь и направилась к тропинке. – Не нужен мне раб!

Басиянда заторопился следом.

– Нужен, госпожа, еще как нужен! Я – не простой раб, я… – и, видя, что Тайя не обращает на него внимания, пустил в ход самый сильный козырь. – Я ведь смогу рассказывать тебе о моем хозяине! Он высоко ценил меня, своего верного раба, поверял мне свои мысли…

Девушка остановилась. Басиянда понял, что он на верном пути и воспрял духом.

– Я о нем много чего знаю! Это, госпожа, тридцать второе правило раба: “Знать о своем хозяине все, даже то, что он сам о себе не ведает”! И я…

– А сколько всего этих правил?

– Тридцать шесть, госпожа! Мой хозяин тоже интересовался этим!

Он забежал вперед и отвесил несколько поклонов.

– Мой долг, госпожа, как можно подробнее поведать тебе о нем! Потому что если не я – то кто же?! Если бы ты знала, какие приключения выпали на его долю! А я все это время был рядом с ним, все видел своими собственными глазами! И, как только мы доберемся до Лутаки и подкрепимся… время ужина, конечно, давно прошло, но закусить не мешает… я, твой верный раб, немедля приступлю к рассказу!

Тайя подумала немного и вздохнула.

– Ладно уж…

Басиянда довольно улыбнулся.