— Каждый из них лазает по деревьям не хуже мартышки, — сказала мне Вера Николаевна. — Но если встретятся вдвоём на одной ветке — быть неприятностям… Так что будь с ними построже.
После того как я установил котлы и нарубил дров, меня назначили старшим по сбору вишен.
— Вы один можете перенести две полные корзины, — сказал мне хитрый Коля, который наверняка знал, что старший отвечает не столько за сбор вишен, сколько за их доставку. Эти его слова и решили мою судьбу.
А ребятишки и вправду неплохо умели лазить по деревьям. Не успел я оглянуться, как они удобно расселись по веткам и, словно скворцы, начали быстро склёвывать сочные тёмно-красные ягоды. Одну — в лукошко, другую — в рот. Косточки, конечно, летят в затылок соседа. Но скоро им эта стрельба надоела, и они принялись играть в пятнашки. А Коля и рыжий мальчишка, стоя на ветке в двух метрах от земли, принялись толкать друг друга ладонями. Словно это не ветка, а обыкновенное спортивное бревно. У меня даже сердце замерло.
— Что же вы делаете? — закричал я. — Так и покалечиться недолго!
Мальчишки удивлённо уставились на меня.
— А мы всегда так играем, — ответил рыжий.
— Играйте как хотите, но только в другом месте, — рассердился я. — А если ещё раз увижу подобное, мигом отправлю к девчонкам чистить ягоды! Кто здесь старший, я или вы?
Они недовольно переглянулись и нехотя расползлись по своим местам.
А тут и корзина наполнилась, за ней вторая. Отнёс я их к плите, хотел было переговорить немного с Аннушкой или Верой Николаевной, как слышу — на вишнях крик поднялся. Ну чисто тебе грачиный переполох!
Бросил я свои корзины и помчался на этот шум:
— Что случилось?
Но можно было бы и не спрашивать. Уже надоевший мне рыжий мальчишка каким-то непонятным образом ухитрился зацепиться брюками за сучок. Как мотылёк на булавке. Мельтешит руками и ногами, стараясь ухватиться за что-нибудь, да только не за что, потому как спиной к веткам висит. Сук длинный и тонкий, не выдержит не то что меня, а и любого мальчишку, который полезет на помощь. А до земли метра три, не меньше.
У меня даже в глазах потемнело от испуга. Но чтобы никто об этом не догадался, говорю бодрым голосом:
— Доигрался? Теперь повиси, отдохни немного.
А у самого сердце так и колотится: что будет, если сук треснет или не выдержат брюки?
— Что будем делать? — спрашиваю у ребят.
— Нужно сбегать за стремянкой, — советует один.
— Так она же в кладовой, а кладовая закрыта сейчас, — возразил всезнающи Коля. — Да и не достанет она, пожалуй.
— Что ж, так ему и висеть? — спрашиваю я.
А рыжий мальчишка даже извиваться перестал: понял, что бесполезно.
— Пускай Витя расстегнёт брюки, — придумал кто-то. И сразу выпадет из них. А брюки мы потом достанем.
Рыжий Витя хотел было сделать так, как ему советовали, но здесь, к несчастью, начали сбегаться девчонки. Да и я не разрешил.
— Нельзя ему из брюк выскакивать, может полететь вниз головой, — сказал я. — А он же не кошка, может и не вывернуться.
Задумались ребята.
А Витя всё висит на суку, и вид у него такой, точно навсегда решил попрощаться с нами. Сук длинный, и ни одной ветки вокруг, разве что сверху. А что, если…
И я полез на дерево. Медленно ползу по этой ветке.
Начала она наклоняться всё ниже и ниже.
— Как только сможешь достать ветку, сразу же цепляйся за неё, — советую Вите.
А ветка всё больше прогибается подо мной, уже и потрескивать начала. Посмотрел я вниз и даже глаза зажмурил — высоко… Но лучше уж я ногу сломаю, чем пострадает этот акробат Витя.
Ещё немного… и ещё…
Что-то громко треснуло.
Внизу кто-то приглушённо охнул. Аннушка.
Ещё чуть-чуть.
Наконец Витя ухватился за ветку.
— Обожди, пока я слезу, — говорю ему. — А то она может и не выдержать нас с тобой.
Отполз к стволу, оглянулся — Витя уже верхом на ветке сидит. Как ни в чём не бывало.
А я ниже слезть не могу. Ноги не держат.
— Ура! — запищали внизу.
А Аннушкин голос всех перекрыл:
— Вот что значит — восемьдесят килограммов! Сразу ветка нагнулась.
А я вцепился в ствол, как собака в кость, и подумал о том, что Аннушка на этот раз ошиблась. Хорошо, если хоть семьдесят килограммов во мне осталось. От переживаний…