Дед Овсей уложил дидька болотного на ряднину и тот утих, повернувшись лицом к стене. Лишь изредка вздрагивала его крутая горбатая спина.

— Все будет хорошо — сказал дед и, как ребенка, погладил Велеса по голове — ты полежи немного, а я к тебе под вечер еще заскочу. Что тебе привезти?

Болотный дидько что-то тихонько пробормотал. Дед Овсей улыбнулся:

— Хорошо, будут тебе вареники — сказал он — сегодня же попрошу Миланку сварить вареники с сыром…

В Римова возвращались молча. Нахмуренный дед Овсей отталкивался шестом. Витька сидел на носу лодки и думал, как же нелегко живется его далеким прародственникам. Всего лишь две недели, как он попал в Римов — а уже скольких нет! И среди них тот дружинник, что первый вступился за Витьку. А теперь вот и Жила.

И неизвестно еще, вернется ли Олешко… Постепенно его невеселые мысли перешли на болотного дидька. В том, что это был человек, теперь Витька не имел ни наименьшего сомнения. Но кто его так изуродовал? И почему он живет на болоте, да еще и в бобровой хате?

Дед Овсей говорил, что собаки злых не любят. А Бровко к Велеса ластиться, как малый щенок. То, выходит, дидько болотный добрый человек. Если это, конечно, таки человек. Тогда почему же его боятся как в Римове, так и в Горошине? Даже детей им пугают. Витька собственными ушами слышал, как одна римовская мать пугала своего мальчика такими словами:

«Не будешь слушаться — схватит тебя дидько болотный»! А горошинские женщины?

— Деда — подал голос Витька — почему бы не рассказать всем в Горошине, что те пять наказаны как половецкие выведчики? И что деда Печенега убил вовсе не Велес.

Дед Овсей в который раз оттолкнулся шестом и перевел взгляд куда-то вверх камышей.

— Не надо ничего говорить — сказал он по длинной паузе — пусть думают, что Велес и действительно злой дидько. Меньше будут слоняться плавнями. А то один поткнет нос в них, другой — а там, гляди, какой языческий выведчик начнет хозяйствовать в плавнях, будто у себя дома.

— А почему же тогда горошинские прячутся от половцев именно в плавнях? — заметил Витька — И наши тоже. Я сам слышал от Жилы.

— Конечно, прячутся. Но не поодиночке, а вместе. Так как болото — это наше последнее прибежище. И негоже в нем толочься, кому заблагорассудится…

— Так, выходит, что когда прячешься от половца в болоте, то Велес никого не трогает, так?

Дед Овсей утвердительно кивнул головой и придержал шест в воде, чтобы лодка повернула в сторону.

— Когда кто из любопытства будет лезть в болото, то Велес тут как тут… — рассуждал Витька — подкрадется под водой, перевернет лодку… А когда надо, то и притопит немного, чтобы больше напугать. Да, деда?

— Все может быть — ответил дед Овсей.

— А потом, когда увидит, что человек напугался, отпускает его… а может, не отпускает?

— Все может быть — повторил дед.

Витька смолк. За минуту отозвался опять:

— Деда, а где Велес живет зимой?

— Ну уж не под льдом. В лес он идет. Там есть такие места, куда отроду не ступала человеческая нога.

— А почему не в Римов? Почему вы его не берете к себе?

Дедов вздох был похоже на стон.

— Нельзя. Надо, чтобы его боялись. А боятся того, чего не видят. Все, Мирко, хватит об этом…

Витькиному появлению тетка Миланка обрадовался невероятно. Даже прослезилась на радостях. Все же поинтересовалась:

— А почему ты сам вернулся? Где же другие?

— Насморк у него, соседка — поспешил вмешаться дед Овсей — Вот его Олешко назад и отослал. Потому что еще, чего доброго, все поганцы разбегутся, когда примется чихать.

И правда, у Витьки немного крутило в носу. Однако не настолько, чтобы от его чихания половцы драпанули.

— Вареников хочется — сказал Витька и хитро поглядел на деда Овсея — С сыром. Так проголодался, что, кажется, целую макитру съел бы.

— Вареники — это сила — поддержал парня дед Овсей — я бы тоже не отказался от макитры.

— Будут вам вареники — пообещала тетка Миланка и поспешно направилась к костру.

Обрадовался Витьке и Росанка, хотя и не так, как ее иметь. В синих Росанкиных глазах затаилась тревога. Похоже, она ожидала не только своего брата.

Олешко прибыл на четвертый день. Заслышав конский топот, Росанка бросила шитье и кинулась к дверям. Однако во дворе сделала вид, будто торопится по своих делах и Олешка увидела, как бы случайно.

— О — удивленно сказала она — явился не запылился… — Мама, здесь к Мирку друзья приехали!

— То зови к столу! — радушно отозвалась тетка Миланка.

Попович, покрытый пылью с головы до ног, придержал коня.

— Почему это они такие мягкие? — настороженно поинтересовался он у Витьки — Видимо, хотят дать чесу за то, что за тобой гнался Оверко? Да кто же знал, что он на такое способен?

— Не бойся, они ничего не знают — успокоил его Витька — дед Овсей велел ничего никому не рассказывать.

— Ну, тогда другое дело — повеселел Олешко и соскочил с коня — а за Жилу, Мирко, мы им сильно отомстили. Больше трех десятков половцев положили головы.

Однако пообедать Олешке не удалось. Улицей гнал гонец с приказом немедленно прибыть в Городище.

— Ну, рассказывай, что выездил — поинтересовался Добрыня, только Олешко соскочил из коня.

Рядом с тысяцким сидели Илья Муровец и дед Овсей. Перед ними стояла корзина с черешнями — единственное дедово богатство.

— Почти ничего — ответил Олешко и тоже сел к столу — разве что половцев в степи, как той саранчи. Но затаились, будто куропатки в начале весны…

Добрыня облегченно вздохнул.

— Следовательно, еще никуда не пошли — сказал он — Это хорошо.

— Хорошо то оно, конечно, хорошо — согласился и дед Овсей — Но уж время думать о том, как их направить туда, куда нам выгодно.

— А куда нам выгодно? — поинтересовался Олешко.

— Было бы неплохо, если б здесь пошли — ответил дед Овсей и глянул на Муровца с Добрыней. Илья Муровец в знак согласия кивнул головой, а Добрыня мечтательно прибавил:

— Да, это было бы распрекрасно.

— Тогда не сушите себе головы — улыбнулся Олешко — я когда возвращался, то все продумал.

— Ну-ну… — ободрительно прогудел Муровец.

— У нас в поруби сидит Андак — начал Попович и прибавил, на тот случай если кто-то об этом забыл — сын половецкого хана Курныча. Так он должен как-то узнать, будто мы, для того чтобы перехватить половцев, из Римова отправляемся на Лукомль или еще куда-то. А когда узнает, то надо ему помочь с побегом.

Добрыня поскреб пальцем свой ус.

— Что-то очень просто у тебя выходит — с сомнением сказал он. Хотя и видно было, что тысяцкому эта мысль пришлась по душе — Но кто сможет намекнуть? Кто поможет убежать?

— Ну, это не так уже и трудно — медленно ответил Илья Муровец — думаю, что у нас такой найдется.

— Это кто же такой, интересно знать? — поинтересовался дед Овсей.

— Да вы, деда. Кто же еще.

— Что-о? — возмущенно подхватился дед Овсей — ты хоть немного думаешь, о чем вякаешь? Это зверье всю мою семью истребило, а я — буду помогать? Ну, Илька, этого я от тебя не ожидал…

— Не сердитесь, деда — примирительно забубнил Муровец, пряча улыбку в усах — коль на то пошло, то я сам бы с радостью взялся за это дело. Но меня каждая собака узнает, не то, что полынец. Поэтому остаетесь только вы с Олешком, потому что вовлекать в это дело лишних людей не стоит.

— Олешка тоже знают — вмешался Добрыня.

— Подумаешь! — презрительно фыркнул Попович — Я бороду прицеплю.

Дед Овсей пренебрежительно махнул в его сторону рукой.

— Он прицепит… Молчал бы уже, трепло!

— Ну, так как? — спросил Добрыня — Другого выхода, Овсей, нет.

— Да уж вижу — пробурчал дед Овсей — Хорошо, говорите, что должен делать.