Кэт довольно долго мучительно размышляла, как сообщить Джайлсу, что она покинула семейное лоно Крэгов и переселилась в дом идиотов. Она не знала его адреса в Америке. Напуганная его отъездом, Кэт просила дать адрес, чтоб поддерживать с ним связь в условиях, которых не могла себе представить. Он велел ей писать на Рэдклифф-сквер. Селина же будет отсылать всю его почту на адрес банка, пока Джайлс не обоснуется в каком-нибудь определенном месте.

В аэропорту Джайлс доброжелательно, но решительно дал понять, что им будет легче привыкнуть, если первые недели они вообще не будут общаться. Никаких писем и тем более телефонных звонков. Хотя Джайлс этого не сказал, но Кэт поняла, что ее хныканье по телефону во время рабочего дня не вязалось с его новым международным банковским имиджем. Кэт видела, что он все больше входил в этот образ. Бодрость и уверенность разливались по его лицу. Словно какое-то превращение коровы в дерево в «Метаморфозах» Овидия.

Джайлс всегда держался во время прощаний лучше, чем она. «Кратко и нежно, Кэти», — говаривал он в конце семестра, уезжая в Лондон, когда она, обливаясь слезами, просовывала голову в его машину для последнего поцелуя. Джайлс был очень нежен и в этот раз. Настолько нежен, что всю горечь утраты Кэт ощутила гораздо позднее.

В тот вечер она ехала на метро обратно в центр, словно оцепенев. Тогда-то до нее и дошло: Джайлс нисколько не извинялся, что уезжает и оставляет ее саму разбираться с тем, чего ей не хотелось. Крупные слезы катились по лицу Кэт. Она держалась за свешивающуюся с потолка петлю и качалась из стороны в сторону в толпе американских туристов. А Джайлс не увидел ничего, за что надо просить прощения.

Когда Кэт вступила в клапамскую зону войны Лауры и Майка, ее первым импульсом было написать Джайлсу длинное страстное письмо. Пусть оно даже пройдет через руки гордячки Селины, Кэт считала, что та вполне может вскрыть конверт и запечатать снова. Опьяненная жалостью к самой себе, Кэт нацарапала восемь отчаянных страниц, пока Майк и Лаура ругались в соседней комнате. Но она сделала роковую ошибку — решила перечитать письмо с утра. В ужасе от собственной беспомощности и выражения «эмоциональный вакуум», Кэт сунула его на дно рюкзака.

Теперь она жила на Довиль-кресент. Праведный гнев и ежеутреннее завывание музыки за стеной в комнате Гарри придали ей сил. Она решила написать коротенькую открытку — просто сказать, что у нее все хорошо. Только Кэт все не удавалось выразить это достаточно кратко. В конце концов, ей удалось ограничиться двумя недлинными предложениями. Одно — рассказ о ее новостях, второе — беззаботный вопрос по поводу его дел. Она написала и разорвала несколько открыток. Их тон был разным — от небрежного до совершенно отчужденного. Под конец ее измучил вопрос — открытку с какой картинкой лучше выбрать. И Кэт забросила эту идею.

Джайлс не писал ни слова. Кэт упомянула свой новый адрес в письме его родителям, где благодарила за гостеприимство. Хотя тупая тоска заполняла всю ее душу, Кэт решила не вступать с Джайлсом в контакт, пока он не сделает первый шаг, чего бы ей это ни стоило. Это было то самое упрямство, которое ее мать называла «комплекс недоброжелательно вздернутого носа». Однако когда Кэт неуклонно придерживалась его в отношении к шоколаду, она смогла купить джинсы десятого размера и завоевать восхищение Джайлса.

Кэт лежала в постели и слушала кассету, которую давно не включала. Она уже не могла выдерживать молчание Джайлса и запрет на шоколад. Кэт читала раздел искусства в субботней газете. Раздался звонок в дверь подъезда. Она подождала минутку — вдруг откроет один из ребят. Но взгляд ее упал на часы. Одиннадцать. Для них это середина ночи. Кэт тяжко вздохнула и скинула газеты на пол.

Цепочка чипсов тянулась по коридору в комнату Гарри. На столе в кухне валялись игральные карты, стояли переполненные пепельницы и формочки с растаявшим льдом. Кэт закрыла дверь в кухню и хотела было отпереть замки на двери. Но тот, кто пришел последним, явно не заботился о безопасности квартиры. Один поворот замка, и дверь отворилась.

Звонок прозвучал вновь. Кэт крикнула в переговорное устройство: «Я иду!» Ей внезапно пришло в голову, что это может быть почтальон с посылкой от Джайлса. Кэт босиком понеслась вниз. Четыре пролета вдруг показались ей бесконечными. Она молила бога, чтобы почтальон не ушел раньше, чем она спустится.

Кэт распахнула дверь. Перед крыльцом с большой коробкой в руках стояла Селина. За ее спиной БМВ Джайлса был припаркован рядом с заброшенным «ситроеном». На пассажирском месте сидел некто, напоминающий Джэми Текстона.

Селина невольно вздрогнула при виде футболки Кэт с надписью «Убей всех рок-звезд» и потертых домашних джинсов. Кэт внезапно заметила, что красный лак на ногтях ног Селины, нанесенный так тщательно и совсем недавно в «Харви Николз», уже начал трескаться.

Кэт прижалась к косяку и постаралась сделать такой вид, словно живет напротив дешевого кабачка только по соображениям стиля.

— Привет, Селина! — просияла она. — Как приятно тебя видеть!

Селина натянуто улыбнулась и протянула ей коробку.

— Я вчера вечером разговаривала с Джайлсом. Он решил отдать тебе свой музыкальный центр на время, пока его нет. Чтоб ты не скучала.

Сердце Кэт словно лопнуло, и переполнившие его чувства наполнили все тело.

— Правда? Как мило с его стороны! Мне действительно не хватает магнитофона. А просить маму прислать мой не очень удобно.

Кэт взяла коробку. Селина отдала ее неохотно.

— Он сказал, что не может представить тебя без какой-нибудь раздирающей уши песенки. Надеюсь, гарантия на центр еще не кончилась, — тон Селины можно было понять по-разному.

— Что еще сказал Джайлс? — спросила Кэт.

Она слишком поздно спохватилась, что должна быть равнодушна к недостатку общения, и теперь изо всех сил старалась выглядеть беспечно.

Селина наклонила голову. Раздражающее жеманное движение, напоминающее Лауру.

— Все о том, как ему нравится работа. Он надеется, ты не сильно скучаешь. У него новый адрес. Я записала на листке и вложила в коробку.

Кэт подавила желание немедленно ее вскрыть и перерыть весь пенопласт.

— О, хорошо. Хорошо. Мы решили, что лучше будет не писать друг другу, пока мы оба не обустроимся, понимаешь.

Ей удалось пожать плечами, но Селина уже поглядывала на свою машину. Семейные беседы явно не были частью ее планов на субботу.

— Превосходно, — ответила она, вытаскивая волосы из-за шиворота теннисной футболки. — Знаешь, нам удалось снять корт с половины двенадцатого. Так что мы не станем тебя задерживать, ладно?

— Селина, — окликнула Кэт, когда та уже повернулась. — Джайлс не сказал, что скучает по мне?

Кэт ущипнула себя за икру, чтобы подготовиться к боли на случай, если он сказал, что не скучает.

Селина уставилась на нее так, словно Кэт спросила, почему ее машина синего цвета.

— Гм, ну, вроде того. Он сказал, что слишком занят, чтобы сильно скучать по дому.

— Ах, да. Я так и думала, — поспешно произнесла Кэт. — Полагаю, он должен уже привыкнуть устраиваться на новом месте.

Кэт ужасно хотелось, чтобы Селина со своим самодовольным лицом убралась куда-нибудь подальше. Лучше всего — на заминированное поле.

Селина была уже на полпути к машине. Кэт почувствовала, что ускользает последняя ниточка, связывающая ее с Джайлсом.

Селина слабо махнула ей рукой, и Кэт помахала в ответ. БМВ выехал на дорогу.

— Смотри, не врежься в грузовик! — крикнула Кэт.

Она смотрела, как БМВ исчезает из вида. Потом повернулась и по вонючей лестнице, с тяжелым сердцем и тяжелой коробкой, поднялась на свою площадку.

Гарри уже проснулся и жарил ветчину. Стоя в одних боксерских трусах, он не обращал внимания на окружающий развал. Из гостиной доносились звуки компьютерной игры.

— Доброе утро, — поприветствовал он Кэт. — Хочешь ветчины?

Кэт постаралась не смотреть на светлые волосы на его ногах.

— Нет, я думаю, что только что стала вегетарианкой. Мясо — это негигиенично. Ты должен остерегаться масляных брызг, когда жаришь ветчину в одних трусах. Пользовался когда-нибудь воском для ног?

Гарри указал ножом для разделки рыбы на коробку.

— Что это?

— Это? — произнесла Кэт, словно сама удивляясь тому, что держала в руках. — А, это мой парень прислал мне подарок.

Слово «парень» прозвучало так сладко. Оно словно наполнило пространство вокруг Кэт теплым ощущением близости. Хотя самый близкий ей человек был сейчас далеко. Раньше она только вскользь упоминала о Джайлсе — как и вообще обо всем, что касалось ее биографии. Не хотелось создавать впечатление, что ее бросил парень и некому ее спасти от этого ада совместного житья. Но немножко похвастаться — это не повредит, верно?

Гарри поднял брови и выложил ветчину на тарелку.

— Парень, да? А Дант-то уже начал надеяться, что ты лесбиянка.

— Да, парень. — Кэт сделала усилие, чтоб ужас не отразился на ее лице. — Он уехал поработать в Америку и прислал мне сюрприз.

— Мило, — ответил Гарри, разбивая на сковородку яйцо.

— Ладно, — сказала Кэт, вспомнив об адресе в коробке. — Пойду поставлю.

Кэт поставила музыкальный центр на тумбочку, а колонки — по обе стороны кровати. Так все стояло у Джайлса в колледже. Кэт залюбовалась: комната вмиг преобразилась. В ней появилось нечто изысканное и дорогое. Джайлс приобрел центр на деньги, заработанные во время каникул. Вместе они поехали покупать диски. Он только поднимал брови, глядя на выбор Кэт, но вместо споров просто вручил ей свою пластиковую карту.

Она воткнула вилку в розетку и принялась настраивать радио. Центр был снабжен всеми достижениями техники, и радио автоматически переключалось с одной незнакомой станции на другую. Наконец она настроилась на станцию, передававшую музыку в стиле джангл — откуда-то из угольных копей на севере.

Что бы такое поставить? Все кассеты, которые Кэт взяла, чтоб слушать в плеере, напоминали ей то лето, когда она только начала учиться в Дареме. Это хорошо или плохо? Она перетряхнула рюкзак и разложила кассеты по кровати. Затем улеглась, и звуки «Сержанта Пеппера» и мысли о Джайлсе заполнили ее существо.

Транс Кэт был прерван щелчком закончившейся кассеты и перебранкой мужских голосов в гостиной. Сорок минут она уносилась прочь от земли на крыльях музыки, словно лежа на постели в общежитии университета, совершенно отрешившись от всего на свете. Но теперь пришлось вернуться в Лондон. На какой-то краткий миг Кэт забыла, где находится, а когда вспомнила, то сердце сжалось от одиночества. Она удивилась, что ей так долго удавалось не слышать криков.

— Ты придурок! — орал голос.

— Тормози! Тормози, недоумок! — вопил Гарри. — Гоночная дорожка — серая! Ради бога! Я же объяснял!

Кэт нехотя спустила ноги с кровати, подошла к двери и приоткрыла ее.

Над игровой приставкой склонились Дант и Сет — тот, с которым столкнулась Лаура в ванной. В одежде его можно было узнать с трудом. Оба раскачивались в разные стороны, словно действительно сидели в машинах, мчащихся на экране. Гарри лежал на полу в трусах с банкой пива в руке и громко рыгал. По столу были разбросаны остатки яичницы и ветчины.

Дант слишком быстро поворачивал и перевернул машину. Не помог даже резкий крен в сторону дивана.

Гарри двинул ему по плечу и вырвал из рук пульт:

— Смотри, гомик, как я это делаю!

— Это нечестно! Ты все подстроил! — жаловался Дант.

Гарри поднял машину и пустился догонять Сета. Дант отхлебнул глоток из пачки с апельсиновым соком и заметил в дверях Кэт.

— А, доброе утро.

В голосе его звучали веселые нотки. Кэт заподозрила, что они говорили о ней. Ей удалось криво улыбнуться. Она старалась не показать своей робости.

— Решила присоединиться?

Гарри вот-вот должен был обогнать Сета. Сет сильно сдал позиции. Он пытался закурить и одновременно направлял свою машину на зрителей — посмотреть, умрут они от такого нападения или нет. По помятым боксерским трусам и футболке Сета Кэт поняла, что, похоже, он провел ночь на диване. Его мохнатые паучьи ноги были наполовину завернуты в спальный мешок. Кэт засомневалась — спал ли он здесь или в комнате Данта. Она невольно покраснела.

— Звонила твоя сестра, — сообщил Дант. — Я сказал ей, что тебя нет дома.

— И она на этом успокоилась?

— Ну, в конце концов — да.

— Спасибочки.

Кэт задумалась — какую тактику применил Дант. Ей никогда не удавалось отделаться меньше чем получасовой головомойкой. Лаура вряд ли соизволит приехать, но так легко не откажется от возможности ее контролировать.

Кэт оторвалась от косяка и застенчиво уселась на свободный краешек дивана. Ей был хорошо виден экран. Головы парней заслоняли его совсем немного. В комнате царил полнейший бардак — даже по стандартам ребят. Всюду валялись объедки завтрака и вчерашнего ужина. Кэт брезгливо собрала кусочки ветчины с подушек и сложила на ближайшую тарелку.

На экране Сет врезался в трибуну, и его лобовое стекло покрылось трещинами.

— Эй, вы там живы? Что, черт возьми, происходит? — произнес озабоченный голос по радио, встроенному в гоночный автомобиль.

— Сет! Ты, конечно, не водишь машину. Но даже это не объясняет, почему ты такой никудышный игрок, — заметил Гарри.

— Сколько раз ты уже пытался сдать на права? — спросил Дант.

На нем были вытертые джинсы и неглаженая рубашка, застегнутая на две пуговицы на животе. Он подстригал ногти на ногах.

— Пять, — ответил Сет.

Он прибавил к своему счету три очка, выехав на дорогу с едущими навстречу спортивными машинами, но его тут же отбросило назад к трибунам.

— Вам лучше заехать на стоянку, — раздраженно сказал голос по радио.

Гарри насмешливо хмыкнул.

— А ты не пытался сдавать экзамен на острове Ски? Там не больше семи машин на дороге и всего одна полоса движения.

Гарри повернулся к Кэт:

— Сет завалил свой последний экзамен, потому…

— Заткнись, Гарри, — возмутился Сет, бросая в него вилку.

— … Потому что слишком медленно ехал по дороге с двумя полосами и…

— У меня была тяжелая ночь, — буркнул Сет.

— … И купил «Ивнинг стандард» у торговца на перекрестке, пока горел зеленый свет. А потом загорелся красный, а Сет стал требовать сдачу.

— Этот парень пытался…

— У каждого свои причины сдавать экзамен по вождению, — сухо отрезала Кэт.

Мало кому было известно, что Майк в первый раз тоже завалил экзамен. Он четыре раза превысил скорость, в том числе и проезжая мимо школы для детей-инвалидов.

— Держи, — сказал Гарри, кидая Данту пульт. С кряхтеньем он поднялся с пола и поправил трусы. — Кто хочет чаю?

Он осмотрелся, приподняв брови.

Кэт кивнула. Она старалась не замечать, что на его трусах не хватало самой важной пуговицы.

— И тостов, — Дант даже не оторвал глаз от экрана.

— Давайте сыграем в «Разорительницу могил», — заскулил Сет.

Кэт нашла за диваном пустой пакет из «Теско» и принялась складывать в него пакеты из-под чипсов и пивные банки. Она даже заставила себя заглянуть под подушки дивана.

Под старым выпуском «Санди таймс» обнаружились четыре пакета с фотографиями, вложенные в конверт из мастерской. Кэт удостоверилась, что Дант и Сет по-прежнему врезаются друг в друга, и открыла один пакет.

На снимках, несомненно, были запечатлены чьи-то каникулы. Местность похожа на Францию. Какой-то летний домик. Кэт неодобрительно вздрогнула, просматривая фотографии. Дант в саду. Дант готовит омлет — глаза у него красные, волосы растрепанные. Дант в открытом «фольксвагене». Дант без штанов в фонтане. Дант спит на столе среди расплывчато виднеющихся винных бутылок.

Во втором пакете было больше групповых снимков. Кэт узнала Гарри, Данта, Сета и Крессиду. С ними было множество людей сходного вида. По их состоянию можно было заключить, что либо вечеринка проходила прямо в винограднике, либо они выиграли бесплатный поход в гипермаркет. Правда, никто из них не выглядел уже способным идти куда-либо. Дальше шел ряд фотографий за праздничным обедом. Девушки с плечами более тощими, чем у Кэт, в летних платьях на бретельках, с вишнево-красными губами. Мужчины в хлопковых брюках и пиджаках. Дант в черных льняных штанах. Гарри в рубашке, под которой просвечивала футболка, обнимает двух девушек и ангельски улыбается. Столы, заставленные бокалами для вина, поблескивающими при свете свечей.

После этих парадных снимков пошли расплывчатые пятна огней, ноги каких-то людей, крупным планом губки, сложенные для поцелуя. Дант с шеей, покрытой пятнами помады. Гарри — судя по всему, голый — сидит в фонтане и истерически хохочет. Непроницаемая Кресс с неразмазанным макияжем.

Кэт шумно вздохнула и взяла третий пакет. А тут, очевидно, изображено следующее утро. Толпа вокруг кухонного стола. На всех темные очки. Только одна девушка без очков, зато с фингалом под глазом. На столе апельсиновый сок и кофе. Еще несколько фотографий запечатлели залитые солнцем комнаты коттеджа. Затем два снимка Крессиды: на одном она устало подняла руку, на другом прикрыла ладонью половину объектива.

Кэт быстро пролистала фотографии, пока снова не пошли групповые снимки. На одном Гарри сидел за рулем «жука» в белой футболке и шляпе для крикета. На заднем сиденье — три хихикающие блондинки. Рядом с водителем — ледяная дева Кресс в темных очках и черной хлопковой футболке. Гарри, не обращая внимания на фотографа, пялился на Крессиду, а она сосредоточенно смотрела прямо в объектив.

«Гм, интересно», — подумала Кэт и положила снимок в конец стопки.

На всех остальных фотографиях была Кресс. Кресс мажет ноги защитным кремом. Кресс пьет вино и болтает ногами над водой. Кресс на велосипеде. Кресс под деревом читает книгу. Везде она выглядела хладнокровной и отрешенной. От солнца ее отгораживала большая шляпа и свободные льняные брюки. От людей — солнечные очки в стиле Жаклин Онассис и выражение «убирайся отсюда» на лице. Другие девушки, иногда попадавшие в кадр, казались очень неуклюжими по сравнению с ее черно-белым великолепием. Несмотря на их коротенькие юбочки и кофточки-паутинки, под которыми Кэт с завистью разглядела загорелую кожу. Кресс, в своих широких одеждах казалась более раздетой, чем они.

Вернулся Гарри с чайником и четырьмя кружками в одной руке и тарелкой с тостами в другой.

— А, да, фотки, — сказал он и поставил чайник на коробку из-под пиццы. — Я и забыл, что ты отдал их печатать.

— Получилось неплохо, — отозвался Дант, складывая тост пополам и засовывая в рот. — И никаких видимых доказательств бракоразводного процесса.

— Слава богу, — вздохнул Гарри. — Кэт, молока? Сахара?

— Молока, спасибо, — с отсутствующим видом произнесла Кэт.

Она просматривала фотографии: Кресс на диване, Кресс — совершенно не похожая на себя — в гамаке. Взгляд ее застыл на одном снимке: Кресс, растянувшись, словно белая кошка, под деревом, нежится на солнце почти что голая. Красно-белый саронг небрежно обернут вокруг ее стройных бедер, словно кровавая набедренная повязка. Кэт в шоке замигала. Кожа покрылась мурашками. Она почувствовала, что краснеет. Но она не могла оторвать глаз от круглых грудей, цвета слоновой кости и крошечных сосков совершенной формы. Длинные полусогнутые ноги Кресс были полностью обнажены, если не считать веночка из маргариток на тонкой лодыжке. Кэт именно такими и представляла себе ее ноги под развевающимися брюками. Хотя Кресс была стройной, ни малейшего признака мускулов видно не было. Это тело принадлежало не посетительнице спортзалов. Кресс выглядела фарфоровой и прохладной на этом слепящем, беспощадном солнце. Знала ли она, что ее фотографируют? Глаза ее были прикрыты неизменными очками.

Гарри склонился над Кэт с чаем, и она поспешно сунула снимки в конверт. Если там есть еще, ей не хотелось их видеть.

— Спасибо, — произнесла она и взяла кружку.

Эта была та самая кружка с исчезающим бикини. Гарри заметил выражение ее лица и протянул ей свою — с собаками-поводырями.

— Прости, не очень удачно, — извинился он. — Можно взглянуть на фотографии?

— Да, конечно, — ответила Кэт и передала ему все четыре пакета.

— Черт возьми! — выругался Сет и остановил игру. — Давайте включим «Лару».

Он принялся возиться с приставкой.

— Я сдал в фотоателье все пленки, — сказал Дант, снова набивая рот. — Можешь посчитать, сколько ты мне должен, когда Ее Светлость заберет свои.

Гарри был поглощен фотографиями из первого пакета.

— Ты мне должен за вчерашнее пиво, так что мы квиты. Мы были в июле у нашего друга в Бретани, — пояснил он для Кэт. — Чудесно провели время.

Она вежливо улыбнулась.

— Только женатая парочка наших друзей разругалась во время прогулки в лодке, — таинственно добавил Сет. — Дант!

Дант откинул со лба черные нечесаные волосы.

— Ну, что? Ты сохранил… ах ты, сволочь, ты сохранил результаты в памяти? Ради бога, там же есть… Ты можешь сохранить здесь…

Откуда ни возьмись, свалился огромный камень и расплющил Лару Крофт и ее острые груди. Экран залился кровью. Дант пытался вырвать у Сета из рук пульт.

— Здорово ты тут получился, — сказал Гарри, показывая фотографию: Дант во французском супермаркете с несчастным видом толкает тележку с сыром и вином.

— Да, да, — процедил Дант, выворачивая Сету руку.

Сет вскрикнул и выронил пульт.

Кэт встала и подошла к окну. Не обращая внимания на протесты ребят, она отдернула занавеску. Комната наполнилась солнечным светом. День был великолепен. Кэт отпила глоток горячего чая и заметила, что Гарри заварил пакетики «Эрл Грей», которыми так щедро снабдила ее Лаура.

Мимо проехал джип. В нем играла «Прогулка в солнечный день» — одна из тех песен, которые больше всего напоминали Кэт о Дареме. Отбивая ногой такт, она вдруг с поразительной ясностью осознала, что это было воспоминание, ощущение, которое будет теперь уходить от нее все дальше и дальше. Кэт попала на ленту конвейера, и ее безвозвратно уносит прочь. А в это время восемнадцатилетние сидят дома и готовятся к экзаменам, собираясь занять ее место. Кэт стояла и смотрела на дорогу вслед джипу, пока где-то не пробили церковные часы. Дверь в квартиру отворилась.

— Чего тебе надо?

По напряжению в голосе Данта Кэт поняла, что пришла Кресс. У нее были свои собственные ключи, и она не утруждала себя стуком в дверь. Кресс обычно заставала кого-нибудь из ребят за неблаговидным делом.

— Привет, мальчики!

В голосе никакой иронии.

— Доброе утро, — ответили Гарри и Сет хором.

Первым порывом Кэт было спрятаться и не видеть ее. Слишком уж насмотрелась этим утром. Но этот импульс сменился желанием увидеть нормальное поведение Крессиды. «Или то, которое считается для нее нормальным».

— Привет, Крессида, — сказала она и заставила себя отвернуться от утешительного вида из окна.

На Кресс было коротенькое шелковое платьице — цена которого, возможно, была несопоставима с его размером и общим видом. Что еще важнее, на лице ее было написано: «Черт знает, откуда взялась эта старая тряпка». Это выражение, которое превосходно шло к платью, а Кресс выглядела незаслуженно великолепно. Хоть она и была черноволосой, на теле ее Кэт волосков не заметила. Гарри и Сет смотрели на нее сзади с нескрываемым восхищением. Дант с удвоенной энергией подстригал ногти на ногах.

— Я пришла взглянуть на фотографии и вытащить тебя на молочный коктейль, — сообщила Кресс, собирая длинные черные волосы в хвост. — Ну, ты можешь пить молочный коктейль, а я, наверное, что-нибудь покрепче. А чем это у вас в комнате пахнет?

Она ловко заплела волосы, обнажив руки, покрытые ровным загаром.

— Отлично!

Кэт попыталась придать своему голосу интонацию детской нетерпеливости, но не смогла. Кресс обладала тем же волнующим магнетизмом, что и Дант (Кэт съежилась от этой мысли, но по-другому не скажешь), только в более приятной форме. Ей нужно было уйти из этого дома. Нужно стереть воспоминания, которые исходили от музыкального центра, — воспоминания о тех временах, когда он стоял в комнате Джайлса. Рядом с постелью Джайлса.

— Я еще не посмотрел фотки, — огрызнулся Дант, не поднимая глаз от грязных пальцев.

— Ничего страшного. Тебе понадобится много времени, чтоб выбрать те, где ты выглядишь как оборотень. Мы посмотрим их, когда вернемся, хорошо? — Кресс дружелюбно улыбнулась Кэт.

Та автоматически улыбнулась в ответ. В отличие от предыдущей встречи, сейчас не чувствовалось ни намека на превосходство Крессиды. Кэт была этим тронута и благодарна.

Кресс потрясла связкой ключей:

— Ну, идем.

— О, тебе уже надо уходить? Так быстро? — пробурчал Дант.

Кэт взяла из кучи грязной одежды кофточку и пожалела, что нет времени гладить.

— Что, только для девочек? — спросил Гарри чересчур небрежно.

Он положил ногу на ногу, чтоб скрыть свои трусы, но от этого казалось, что их нет на нем вовсе.

— Боюсь, да. Мы ведь не можем вас обсуждать в вашем присутствии.

— Обычно это тебя не останавливает.

Дант стряхнул обрезанные ногти на ковер.

— Увидимся! — попрощалась Кэт.

Вслед за Крессидой она направилась к выходу, соображая, лежит ли в сумочке помада. Крыскис прошмыгнул в дом между их ногами, и Кэт улыбнулась.

— Ладно, хватит, — внезапно сказал Дант, выхватывая у Сета пульты. — Где Resident Evil? Куда я ее засунул?