Элейн не заполучила книги Эммы Болл. Редакция погрузилась в черное уныние. Оно сгустилось еще больше с появлением пятничного номер журнала «Продавец книг». Он обошел всех сотрудников офиса. На четвертой странице была фотография Эммы Болл. Ее и ее жирного, самодовольного агента обнимала управляющий директор Другого Издательства. У их ног стояла бутылка бренди и серебристая газонокосилка. На заднем плане маячила смущенная секретарша, вся посиневшая и, похоже, в одной маечке и трусиках.

— На все воля Божья, — мрачно сказала Изабель.

Трясущимися руками Элейн добавила к коллекции на подоконнике еще три бутылочки масел и попросил Кэт записать ее к парикмахеру.

Кэт отметила в настольном календаре дату приезда Джайлса и часто открывала эту страничку, подсчитывая остающиеся дни. Казалось, что страниц много. Но рабочие недели летели гораздо быстрее, чем бесконечное лето дома. Чуть позже одиннадцати — вот почти и обед, час на обед, а после половины четвертого уже можно собираться домой. По понедельникам состояние Кэт было близким к трансу, во вторник оставался один день до середины недели, в среду после работы она ходила на гидрошейпинг в муниципальный бассейн за углом, потом наступал четверг — почти что снова выходные.

В ящике стола Кэт хранила фотографию Джайлса в смокинге. Она не ставила ее на стол. Не хотела объяснять, где он, и дать кому-то возможность предположить, что собирается сбежать, как только он вернется. Фотография лежала рядом с упаковками шоколадного коктейля с низким содержанием калорий. Кэт купила их в порыве раскаяния, но с тех пор к ним не прикасалась. Беглый взгляд на Джайлса перед тем, как идти к столу Элейн за новыми документами, придавал ей необычайных духовных сил. Она старалась не думать, есть ли ее фотография в его столе.

Телефон зазвонил, когда Кэт переносила новые рукописи из списка поступлений в базу данных отказов. Она так привыкла висеть на телефоне, что могла не прекращать печатать.

— Редакция издательства «Эклипс», — автоматически произнесла она, отправляя «Современное убийство» в папку «Принятые рукописи».

Кэт могла теперь печатать слова «убийство», «смерть», «завтра» и «американский» вслепую.

— Кэт, это Дженифер. Зайди ко мне в кабинет.

Кровь застыла в жилах Кэт, как у героини скверного детектива. Дженифер узнала правду о факсе.

— Хорошо, — пискнула она и повесила трубку, потому что Дженифер уже бросила свою.

Открыв дверь в кабинет, Кэт сразу же увидела Изабель, Ричарда и Меган. Они заняли все доступные сиденья. Все взгляды обратились к ней. У Меган были красные глаза, в руке она сжимала пачку бумажных платочков.

Кровь прилила к щекам Кэт — один из классических признаков вины на языке ее тела. Она скрестила руки и начала покусывать губу. Неужели Дженифер вышвырнет ее в присутствии других младших редакторов — в качестве устрашающего примера? Но ведь виновата была Элейн! Кэт чувствовала, что у нее слабеют колени.

— А, Кэт, — Дженифер улыбнулась. У нее был длинный нос и выражение лица как у афганской гончей. — Все в сборе. Закрой, пожалуйста, дверь.

Кэт закрыла дверь и прислонилась к ней. Она могла сесть только на скамеечку для ног. Едва она сядет, колени окажутся выше уровня ягодиц — геометрия проста. Дженифер — и Ричард, если обернется, — сможет заглянуть прямо под ее короткую юбочку.

— Вы все знаете, что книги Эммы Болл ушли из наших рук, — сказала Дженифер, сцепляя пальцы в замок.

Кэт старалась встретиться глазами с Изабель, но та, судя по всему, была поглощена сверкающими серьгами Дженифер.

— И вы также знаете, что я очень разочарована, очень, — продолжала та.

Ричард нацепил на тонкий нос очки и прилежно накалякал что-то в блокноте. Кэт закрыла глаза.

Голос Дженифер стал суровее.

— На самом деле я в ярости, что мы упустили эту книгу. В ней было как раз то, чего нам не хватает. Я слишком четко осознаю это. Нам нужна неизбитая, молодая, сексуальная литература. Та, которая будет потрясающе смотреться на полках супермаркетов и поспорит за лучшие литературные награды. Нужны авторы, о которых можно написать в рубрике «Стиль» в «Санди тайме» и которых цитируют литературные обозрения. Нужны книги, которые принесут двадцатикратную прибыль.

Кэт посмотрела на нее. Дженифер говорила с закрытыми глазами, обращаясь словно к одной из рукописей. Изабель, передразнивая, тоже сцепила пальцы и разжала их именно в ту секунду, когда Дженифер вновь открыла глаза.

— И теперь я обращаюсь к вам.

Ричард от удивления перестал писать. Липкий платочек свалился с колена Меган.

— Я хочу, чтоб вы нашли таких новых авторов. Авторов, у которых еще нет агентов, — неоткрытые таланты. Я уверена, что у вас всех есть друзья по колледжу, которые вечно грозили написать книжку о вас. Что ж, отправляйтесь к ним и заставьте это сделать. А потом тащите эти книжки сюда.

Лицо ее сияло евангельским светом.

Ричард и Меган одновременно раскрыли рты, но Дженифер подняла руку. Меган чихнула в сторону.

— Обсудим все детали стратегии на следующем заседании. Я ухожу в отпуск на две недели. Перед этим решила дать вам краткие указания. Кэт, можешь задержаться на минутку? Нам надо кое о чем поговорить.

Все остальные вышли. Кэт неохотно оторвалась от двери.

— Платочек! — рявкнула Дженифер.

— О, боже, простите, Дженифер.

Меган развернулась, подобрала упавший платочек и чихнула в него.

Дженифер поморщилась.

Кэт села на стул Меган и вцепилась руками в края сиденья.

— Дверь!

— Ах, да, — произнесла Меган и закрыла дверь.

Дженифер подождала, когда дверь закроется, и хлюпанье Меган затихнет в коридоре, потом сказала:

— Кэт, ты у нас уже больше двух месяцев, не так ли?

Она улыбалась, но Кэт не знала, как истолковать эту улыбку. Улыбки Дженифер бывали зловещими.

— Да, верно, — осторожно ответила она.

— И ты начинаешь входить в курс всех дел, как тебе кажется?

— Да, постепенно. — Кэт старалась выглядеть скромной, но компетентной. — Надеюсь, я учусь быстро.

Сейчас ее уволят за происшествие с факсом. И прикрыться ошибкой Элейн не удастся.

— Да-а-а-а, — протянула Дженифер. — Но есть парочка маленьких сбоев, верно? Я хотела поговорить с тобой о…

Зазвонил телефон. Кэт узнала голос Изабель.

— Дженифер, из приемной сообщают, что звонил агент Роуз Энн Бартон. Роуз Энн едет к нам, она хочет с вами пообедать.

К удивлению Кэт, Дженифер побледнела.

— Прекрасно, скажи им, что я буду ждать ее у входа через пять минут. Нет нужды заходить в офис, — она положила трубку и повернулась к Кэт, снова заставив себя улыбаться. — Боже. Прости. Кажется, нам придется побеседовать после отпуска.

Кэт вздохнула и расправила плечи. Встав, она осмелилась произнести:

— Ладно. Желаю хорошего отпуска.

— Да, местечко там приятное, когда к ночи расходятся все туристы, — сказала Дженифер, засунув в сумку книги и ручки, и загадочно добавила: — Нам обязательно нужно обговорить кое-какие вещи. Очень важные. Пусть Изабель назначит время и запишет в ежедневник. Поди скажи ей.

Кэт ретировалась.

На столе Изабель лежали три ежедневника. Ее собственный — с датами проверок, публикаций, презентаций, выделенными разными цветами. Рабочий ежедневник Дженифер — с датами обедов, презентаций и расправ, исписанный сильно различающимися почерками Изабель и Дженифер. И личный ежедневник Дженифер — с записями о школьных экскурсиях, характеристиками нянь и датами собраний совета домоуправления.

Меган сидела на шкафчике для документов и хныкала.

— Она просто хочет найти бесплатную рабочую силу. Ричард попросит своих безумных дружков написать несколько книг о звездных войнах и гоблинах и будет сам их редактировать… А, привет, Кэт.

Меган избегала ее взгляда. Кэт решила, что Изабель рассказала ей о факсе.

— Ты специально позвонила, чтоб спасти меня от казни руганью? — спросила Кэт, нашаривая на столе банку «Ред бул».

— Нет. Роуз Энн никогда не заходит в офис, а предупреждает о приезде за пять минут. Дженифер вынуждена выходить к ней навстречу. — Изабель разорвала обертку упаковки разноцветных шоколадных конфет и принялась раскладывать их на кучки по сортам. — Она вернется теперь через две недели. Не могу представить, чтобы она появилась после обеда.

— Наступают выходные! — Меган стащила апельсиновую конфетку и сунула в рот прежде, чем Изабель успела возмутиться. — Ты идешь куда-нибудь?

Изабель открыла ежедневник и улыбнулась, точно кошка.

— Сегодня вечером к Джону. Доктору.

— Ааа, — произнесла Меган. — Доктор Джон.

Кэт неодобрительно вздохнула:

— Изабель, я совсем не хочу читать морали. Но встречи с разными мужчинами не убедят Уилла, что ты по нему скучаешь и хочешь, чтоб он вернулся. Скорее, он подумает, что ты действительно не из тех, кто хранит верность.

Изабель тряхнула косой:

— Это забавно. Мне нравится. За три года можно слишком хорошо изучить содержимое комода одного парня, поверь мне.

— А ты, Кэт? — спросила Меган.

— Она будет сидеть дома, скучать по одному парню и болтать с двумя другими, — ехидно ответила Изабель, снимая колпачок с ручки.

Кэт хмыкнула:

— Вовсе нет. Буду вычитывать рукописи, как положено примерной девочке, и терзаться догадками, о чем это хочет поговорить со мной Дженифер после отпуска.

— В десять тридцать, в понедельник, через две недели. — Изабель сделала отметку в ежедневнике Дженифер и написала то же самое на листочке для Кэт.

— Что там, интересно, такое? — иронически пробормотала Меган. — Идете на праздничный обед с производственным отделом? Сегодня у Сары день рождения.

Изабель и Кэт покачали головами.

— Как хотите.

Меган встала со шкафчика и пошлепала по коридору, по пути к рабочему месту набирая спутников на обед.

— Не обращай на нее внимания, — сказала Изабель, заметив, что Кэт смотрит в спину удаляющейся Меган сузившимися глазами. — Маленькая дамочка. Она не такая важная, какой себя воображает. Я недавно печатала ее деловую характеристику. Она однажды перепутала адреса и послала букет ярких цветов в честь презентации очень недавно овдовевшему человеку. Об этом знают немногие.

— Изабель, а ты не пробовала устроиться в разведку? — с удивлением поинтересовалась Кэт.

Кэт любила пятничные вечера. Оба парня уходили, и она могла притвориться, что дом перенесся туда, где ей хотелось быть. Кроме того, после Терезиной уборки было чисто.

Прежде всего Кэт засунула принесенные рукописи под столик в прихожей, куда обычно складывали почту. Затем приготовила себе крепкий эспрессо и выпила его залпом. В своей комнате она сняла всю одежду, наслаждаясь прикосновением к коже прохладного воздуха, а не липкого тепла метро и офиса. Потом направилась в ванную и нанесла на лицо тонким слоем очищающую маску из глины. И целых полчаса лежала в ванной, играла в «Тетрис» Гарри и слушала радио.

«Какое блаженство, — говорила себе Кэт, шевеля пальцами ног. Она чувствовала, что эспрессо наполняет ее бодростью. — Мне следует подумать, что нужно сделать к приезду Джайлса». Десятое ноября. Не так уж долго. Как раз к тому времени будут готовы гранки новой книги Роуз Энн. Действительно, совсем недолго. Особенно если учесть, сколько надо сделать до этого времени.

Кэт повернула ногой кран и добавила в ванну горячей воды. Прошло уже больше половины из шестнадцати понедельников. Она думала о Джайлсе. Во время всех разлук на каникулах Кэт не тосковала о нем так, как в этом жарком, слишком оживленном городе. Это было отчасти потому, что сейчас она, прежде всего, ждала его. Она была в Лондоне из-за того, что его здесь не было.

Кэт погрузилась в пену до самого носа. Теплая вода возбуждала ее. Кэт осторожно погладила скользкое бедро. Кожа была блестящей и гладкой, словно мех морского котика. И почему-то после депиляции еще не появились волоски. Казалось, прошли не девять недель, а долгие годы с тех пор, как Джайлс провел рукой по ее бедру после посещения «Харви Николз». Девять с половиной недель, если быть точной.

В прихожей зазвонил телефон. Кэт провела по животу. Она вспоминала о клубнике. О клубничном мороженом, которое Джайлс однажды ел с ее живота. Когда она в последний раз целовала его? Как быстро испаряются воспоминания о самых простых ощущениях!

Телефон продолжал звонить. Автоответчик, разобранный на части, лежал в ящике в комнате Гарри. Звонивший был очень настойчив. Либо хотел сообщить дурные известия. Кэт прикинула, насколько дурны могут быть эти новости. Возможно, это Дант, черт бы его побрал. Хочет, чтобы Гарри приехал и забрал его с какой-нибудь только что завершившейся попойки. Кэт уже давно все перестали звонить. Даже мама, потому что на этой неделе начался новый семестр.

Телефон не смолкал. Несомненно, плохие новости. Дант уже потерял бы терпение. Раздраженно фыркнув и преодолев слабость во всем теле, Кэт поднялась из ванны. Полотенце, которое она повесила на батарею, еще не высохло после утреннего душа. Она завернулась в него и нашарила непослушными ногами тапочки.

В прихожей после ванной было прохладно. Руки покрылись гусиной кожей.

— Алло, — крикнула она в трубку, чуть не сорвав телефон со стены.

— Кэти?

Она взволнованно открыла рот.

— Джайлс! О, боже мой, как замечательно слышать твой голос! Я как раз думала о тебе!

Все открыточные попытки изображать отчуждение испарились. Счастье хлынуло в кровь, как кофеин. Она закрыла глаза, чтоб лучше его слышать. Как странно — его голос звучит в доме, где он никогда не бывал.

— Я звоню с работы.

Его сдержанный тон предупреждал, что он не может говорить свободно, но Кэт была слишком взволнована, чтобы обратить на это внимание.

У Данта и Гарри были красивые голоса. Но голос Джайлса даже по телефону заставлял ее почувствовать себя голой. В его устах самые невинные замечания могли звучать эротично — если он этого хотел. Кэт при этом словно таяла и не понимала смысла его слов. Для человека, звонящего с работы, он говорил голосом, максимально напоминающим интимный шепот.

— У нас около семи, а у тебя, должно быть, обед? — Кэт плотнее затянула полотенце. — Ты вытащил меня из ванны. Я совершенно голая, если не считать полотенца.

— Правда?

В голосе его звучал неподдельный интерес. Кэт счастливо улыбнулась.

— О, да. На самом деле, — она сбросила полотенце, — ах, оно упало.

Джайлс на том конце провода засмеялся, затем кашлянул.

— Слушай, Кэти, мне бы очень хотелось поговорить с тобой о полотенцах, но я звоню по делу.

Так он звонит не просто ради общения? Кэт обиженно поежилась и ногой придвинула полотенце поближе.

— Я только что узнал замечательную новость. Я знаю, тебе она не покажется замечательной. Но я решил рассказать тебе сразу. Я, правда, узнал только сегодня утром.

— Выкладывай, — снисходительно согласилась Кэт, поглаживая пупырышки на коже. — Я прочитала твое письмо. Я не просто проглядела все, что ты пишешь про международное сотрудничество. — Она прислонилась к стене и вспомнила, как соблазнительно он выглядел в деловом костюме. Костюмах. У него их множество. — Продолжай, что ты сделал?

Пауза показалась бесконечной. Уловив веселые нотки в его голосе, Кэт сразу же догадалась, что нечто ужасное встанет между ними. Другая девушка? Болезнь? Увольнение? Кэт чувствовала себя беспомощной: она на другом конце провода и не может читать выражение его лица, держать его руки.

— Меня перевели на программу для продолжающих.

— Ах, но это же здорово! — Кэт облегченно вздохнула. Повышение. Всего лишь повышение. — Конечно, это замечательно! Молодчина! Ты чудо!

Снова пауза.

— Гм, да, я перешел в другой проект. Но это значит, что я остаюсь здесь до Рождества.

Пауза превратилась в дуэт молчания. Рот Кэт открылся в безмолвном крике. Рождество. До него — мозг Кэт бешено подсчитывал — тринадцать недель! Ее лицо сморщилось, словно у маленькой девочки.

— Кэти? Ты слышишь? — Голос Джайлса звучал озабоченно, даже виновато.

— Но ты мне нужен здесь! — выговорила Кэт, не в силах сдержаться.

Ей немедленно захотелось взять эти слова назад, но было поздно. Кэт открыла глаза и увидела остатки вчерашнего ужина, разбросанные по кухонному столу. Ей хотелось в детском отчаянии топать ногами.

— Мне на самом деле очень жаль, но это всего лишь еще несколько недель, и я просто не могу отказаться — такая блестящая возможность. Кэт?

Кэт закусила губу. Ей не хотелось говорить. Она больше не могла представить себе Джайлса. В голове ее звучал только надоедливый припев из песенки «Амадеус». Она как раз слушала ее по радио, когда зазвонил телефон. Ей хотелось придумать что-нибудь любезное в ответ, но единственные слова, приходящие в голову, были слова припева.

— Кэт? — У Джайлса был встревоженный голос. — Кэт, пожалуйста, скажи, что рада за меня. Я надеялся, что ты будешь за меня рада.

— Конечно, я рада, — автоматически ответила Кэт. Поймет ли он, что она лжет? Разве это важно? — Я просто… Я просто надеялась, что ты вернешься скорее. У меня были планы, — добавила она, вопреки собственной воле делая себе еще больнее.

— Судя по твоему письму, я подумал, что ты как раз только-только по-настоящему устроилась. — Джайлс уже вновь обрел почву под ногами. — Такой интригующий рассказ о работе, прелестная история про твоего соседа — как там его? Дарюс?

— Дант.

— Дант, да. Замечательное письмо. Мне очень понравилось. Было такое чувство, словно ты говоришь со мной. Я читаю его снова и снова.

Кэт с испугом заметила, что он понизил голос — как будто стыдится разговаривать с нею из офиса. Джайлс казался дальше, чем когда-либо.

Несколько мгновений оба тихо дышали в трубки. Они не могли придумать, что бы сказать такое, от чего не станет хуже. Во время молчания до Кэт вдруг дошло: раз Джайлс не вернется и не спасет ее в ноябре, ей придется расплачиваться за свои проступки на работе после возвращения Дженифер не месяц, а месяц и еще пять недель. Кэт стало дурно.

— Джайлс, я так скучаю по тебе. Я не думала, что могу так скучать.

Он был прав, когда решил, что лучше некоторое время не говорить друг с другом. Его голос теперь только обострял ее страдания. Слезы комом стояли в горле.

— Пожалуйста, не говори так, Кэт.

Она услышала отчаяние в его голосе. Кэт проклинала себя за то, что не умеет держаться как взрослая. Ему тоже трудно. Он там один, работает с напряжением. «Да, именно», — прозвучал саркастический голос в ее голове.

— Ты справишься. До Рождества не так много времени. У нас будет самое прекрасное Рождество. Я обещаю. Я привезу тебе из Америки все, что хочешь. Мы куда-нибудь съездим вместе, — он вздохнул. — Я просто хотел тебе рассказать как можно скорее, чтобы ты привыкла к этой мысли. Так лучше, чем узнать за неделю до моего предполагаемого приезда.

Кэт разрывалась между двумя равными по силе желаниями — швырнуть трубку, броситься на кровать и разреветься — или слушать его голос, пока это возможно. Ей не хотелось начинать плакать. Не по телефону. Это было бы некрасиво.

— Джайлс, я понимаю, что по моему голосу не скажешь, но я очень горжусь тобой, — удалось ей выдавить. — Ты такой умный, тебе надо идти вперед и делать все, на что ты способен.

Ей хотелось добавить: «Я всегда буду тебя ждать», но это звучало слишком похоже на эпитафию.

— Я знал, ты поймешь, — сказал Джайлс с облегчением в голосе. — А я очень рад, что ты становишься без меня самостоятельной. Вы никуда не ходили с Селиной? Она собиралась позвонить тебе и назначить встречу.

«Разве хорошо пинать лежачего? — подумала Кэт. — Выпить по стаканчику с сочувствующей Селиной? Я не настолько одинока».

— Нет, она не звонила, но она привезла… ах, я даже не поблагодарила тебя за музыкальный центр. Он мне так помог. Я все время слушаю…

На линии послышался приглушенный шум. Джайлс отвечал на чей-то вопрос на иностранном языке. По-французски? Кэт силилась разобрать.

— Кэт, мне очень жаль, но я должен идти. Эта сделка, о которой я тебе писал, она срывается, и мне надо поговорить с коллегами из Парижа. Я с нетерпением жду встречи, правда. Правда, жду.

— Я тоже, — тихо сказала Кэт. — Я люблю тебя, Джайлс.

Его голос упал до шепота.

— И я тоже тебя люблю. Закутывайся быстрее снова в полотенце, а не то простынешь.

Несмотря ни на что, по ее телу пробежала дрожь.

— Пока, — прошептала она.

Горячие слезы потекли по щекам, бороздя уже засохшую маску, стянувшую кожу. Она представила себе Дорис, которую хозяева оставляют в приюте просто потому, что им понадобился еще один месяц каникул. Большие грустные собачьи глаза полны непонимания. Слезы полили сильнее.

— Пока, — непреклонно, но нежно.

— Пока.

Джайлс грустно вздохнул:

— Я напишу тебе, как только вернусь домой, ладно?

— Пока.

Рывком Кэт бросила трубку раньше, чем услышала щелчок на другом конце провода, и тут же пожалела об этом. Ее немедленно окружил запах немытых тарелок, слишком давно лежащих в раковине.

Словно зомби, Кэт доплелась до ванной и взглянула на свое лицо. От кожи отставали белые пласты глины с глубокими серыми канавками на месте пролившихся слез. Похоже на иллюстрацию к одному из идиотских триллеров Джо.

Кэт ополоснула лицо, спустила воду в остывающей ванне, натянула самые старые джинсы и первую попавшуюся футболку и пошла за бутылкой вина.

Когда музыка смолкла, Кэт услышала стук в дверь спальни. Уже почти час она слушала песни, которые напоминали ей о Джайлсе, а когда они закончились — те, что напоминали о бывших парнях. Кэт все больше пьянела и дурнела. Она плакала, пока оставались слезы, — на удивление долго.

— Кэт?

Тук-тук-тук.

«Убирайся, я умираю», — подумала Кэт.

Она вылила все, что оставалось в бутылке, в кружку. Вина оказалось мало — она выпила его одним махом.

— Кэт?

Тук-тук-тук.

Прокручивая в голове разнообразные трагические сценарии, Кэт колебалась: притвориться, что ее нет дома, и в тишине растравлять свои раны или продемонстрировать их кому-нибудь в ожидании сочувствия. Она попыталась встать, но внезапно почувствовала головокружение. А левая нога затекла.

— Кэт, я знаю, что ты дома. Дант говорит, что если ты еще раз поставишь ту же кассету, он придет и собственноручно тебя прирежет. Ножом для резки хлеба.

Из-за двери показалась голова Гарри. Он сморщился от отвращения.

— Черт возьми. Что ты пьешь?

Кэт подняла на него несчастные глаза.

— Красное вино, — поставил Гарри диагноз. — У тебя очаровательные усы из красного вина. — Он вошел и взял в руки бутылку. — Ты выпила ее одна? Еще только половина восьмого!

— Неужели?

Кэт была удивлена. Ей казалось, что намного позднее.

— Слушай, — он поставил бутылку. — Ты не можешь сидеть дома и пить в одиночестве. Это, прежде всего, не по-дружески. Пошли с нами. Мы с Дантом едем с приятелями в кабак.

Кэт тупо взглянула на него. На нем была красивая синяя рубашка. Поглаженная. Под ней еле виднелась футболка. Он недавно побрился, если судить по сильному аромату лосьона, наполняющему воздух. Гарри казался сильным, заботливым и добрым. Ей хотелось обнять его, но в сознании сохранились еще какие-то проблески трезвого рассудка. Она понимала, что эта идея неудачна.

— Можно будет потанцевать. Будет еда. Притворяться счастливой не надо, если тебе не хочется.

Кэт кивнула.

— Дай я переоденусь. — Она произносила слова тщательно, чтобы у него не сложилось впечатления, что она слишком пьяна и не может говорить.

— Чудненько. — На лице Гарри появилось облегчение. — Встречаемся в гостиной через пять минут. Вот умничка.

Он ушел.

Кэт оглядела беспорядок в комнате. Всюду вещи, напоминающие о Джайлсе. Но она не позволит себе больше думать о нем сегодня вечером, а не то можно оказаться в полночь на вокзале Виктории с рюкзаком за плечами и билетом домой. Она подошла к своему календарю и сорвала его. Затем с некоторым усилием стянула через голову футболку и принялась искать в комоде соблазнительную коротенькую маечку, одновременно прыская на себя духами.

Замерев с баллончиком в руке, Кэт вдруг подумала, что Гарри, Дант и их приятели не стоят таких усилий. Она знала своих соседей. Они вряд ли едут в какое-нибудь приличное место. Ладно, пусть только привезут в бесчувственном состоянии обратно. Ей все равно, куда ехать.