Что такое уверенность, Джим понял уже очень давно, общаясь с Ангусом. Ангус был уверен в себе, поскольку не думал, что дела могут сложиться не так, как он это запланировал, и, как правило, подобного и не случалось.

Но у Габриэла было кое-что и помимо уверенности.

«Возможно, — думал Джим, наблюдая, как Нед и Габриэл скользили туда-сюда по законченной уже кухне, как будто на роликах, и без особых усилий управлялись с многочисленными противнями, кастрюлями, чугунными сковородами, — казалось, вот-вот заденут друг друга, но они не соприкасались, как фигуристы на льду, — это качество приобретается в работе повара — ты знаешь, что если сложить определенные ингредиенты, добавить специй и готовить в течение определенного времени, то получится именно то, что, как подсказывал тебе инстинкт, и должно было получиться. Наверно, это обнадеживало. Может быть, это умение возможно перенести и на отношения с людьми, — то есть умение легко прикасаться, без строгих логических обоснований».

Он поправил себя. Габриэл u так переносит эти навыки. И очень хорошо. И, насколько Джим догадывался, прикосновения тоже шли в ход.

Джим тяжело вздохнул, когда увидел на кухне Тамару, — она, без видимой необходимости, поправляла веревку с чесноком, висящую около окошка для готовых блюд.

— Еще вина, Джим? — Мэри легонько толкнула его бутылкой.

— Нет, нет, прекрати. Я все сделаю, — сказала Айона. Она пронеслась за стойкой бара в их сторону и наполнила их бокалы.

Джим мрачно размышлял, не снабдил ли Ангус своих сотрудников бесшумными роликовыми коньками.

Айона ловко согнула руку в запястье, не дав последним каплям вина пролиться на стол, и посмотрела на пустую бутылку так, как будто видела ее в первый раз.

— Только посмотрите. Эта парочка пьяниц уже выпила всю бутылку. Принести ли мне карту вин, чтобы милая леди могла с ней досконально ознакомиться?

— Надеюсь, что ты не собираешься разговаривать в таком духе со всеми посетителями.

— Только с теми, кто мне нравится.

— Ну, как бы то ни было, разве не мне ты должна показать карту вин? — Джим ткнул пальцем в стол. — Я же мужчина. Это я должен оплатить ее будущее похмелье.

Айона окинула их критическим взглядом и что-то записала в блокноте.

— Что? — спросил Джим. — Что ты пишешь?

— Ну, для начала, ты ей не муж, так ведь, сэр? Кроме того, я знаю, что ты за рулем, потому что на столе лежат ключи от машины. О, да ты большая шишка, у тебя «фольксваген».

— «Поло», — поправила Мэри, погладив Джима по руке. — Ну почти. Не переживай.

— Детка, сделай так, чтобы это заведение работало как следует, и у меня может появиться «BMW Z8».

— Как бы то ни было, вернемся на землю, — сказала Айона, закатив глаза. — Вы весь вечер пили пиво, и ты сейчас ешь пирог с мясом и почками, а она — баранину с фасолью «флажолет». Кроме того, добавлю, поскольку отлично знаю вот эту посетительницу, что она предпочитает дорогие вина, когда можно пить за чужой счет.

— Это правда, — заулыбалась Мэри. — Я начинаю выбирать сразу из второй половины списка.

— Вот поэтому Крис снова задерживается на работе, как я полагаю?

Глаза Мэри на мгновение затуманились, и Айоне так и захотелось броситься к ней — так инстинктивно хватаешь за плечо ребенка, который вот-вот выбежит на дорогу. Она сдержалась и только осторожно положила свободную руку на мягкое плечо Мэри.

— На самом деле, Джим, в международной гуманитарной помощи не принято закругляться к пяти тридцати, как это делают там, где занимаются махинациями с лондонской недвижимостью.

— Все равно, — Мэри сглотнула, — когда мы отправляемся куда-нибудь с моим мужем, он разрешает мне выпить только полбутылки белого домашнего, так что теперь, когда я ужинаю за счет фирмы вот этого великолепного мужчины, кто же сможет меня упрекнуть?

— Вы можете перевернуть карту вин, мадам, и увидите предлагаемые у нас игристые и шампанские вина, самые разнообразные, по весьма доступным ценам, — сказала Айона, и ее чрезвычайно убедительный тон сочетался с самым невинным выражением лица.

— Эй! Не надо! — крикнул Ангус из-за стойки. — Это же у нас генеральная репетиция, а не генеральный запой с целью ни капли не оставить во всем пабе!

— Дорогой, я просто отрабатываю методы продаж. Ведь ты же проводишь кампанию под девизом «Нужно продать побольше вина, чтобы обеспечить максимальный коэффициент прибыльности».

— Да, но ведь ты же его не продаешь, правда? Ты просто льешь его прямо в глотки двум самым отъявленным поглотителям вина из всех наших знакомых!

— Я запишу все в счет своих издержек, — сказал Джим.

— Конечно, скупердяй ты эдакий, — добавила Мэри. — Ты должен только радоваться, что Тамара теперь обосновалась на кухне, а то бы вина ушло пол-ящика.

Глаза их одновременно устремились в сторону кухни, где Тамара, присев около большого морозильного шкафа, под предлогом перестановки каких-то баночек демонстрировала заодно непропорционально глубокий разрез своей мини-юбки.

— Мне это показалось или на ней юбочка для баскетбола? — спросила Айона.

— Я бы отправила тебя домой переодеваться, появись ты в таком виде в спортивном зале, — заявила Мэри.

— Да и я бы сделал то же самое, — поддержал ее Ангус.

Молчал только Джим.

— Когда мы откроемся, она уже не сможет продолжать в том же духе, — заметила Айона, стараясь не смотреть на напряженное лицо Джима. — К Неду придут работать еще три молодца из паба «Сомерсет Армз», и, когда кухня заработает в полную силу, он, как мне кажется, не пустит на порог кухни никого, кто не может поднять полный большой котел.

Они замолчали, глядя, как Тамара потянулась на верхнюю полку за вялеными помидорами, но так и не смогла их ухватить, — разрез ее юбки стал еще сантиметров на пять длиннее, и теперь стройные бедра были видны целиком. Она повернулась к Габриэлу, виновато улыбаясь, и тот передал ей помидоры, непринужденно взяв их с верхней полки, — при этом его крикливой расцветки гавайка задралась, и на мгновение взорам открылся дразнящий, загорелый мускулистый живот.

— Да, очень хорошо, — прокомментировал Ангус. — Похоже на брачные игры шимпанзе. Не хватает только ученых-натуралистов.

— Я пошел отлить, — сказал Джим излишне громко.

— Знаешь, это же интереснейшее явление, с точки зрения психологии, — заметила Мэри, когда Джим уже выходил из бара, — ведь если спросить, как она, по ее мнению, сейчас выглядит, выставляя ножки на показ, как этот чертов Ру Пол, Тамара глянет на тебя глазами Бэмби и спросит, о чем это ты. Может быть, она бы добавила, что просто давала советы по поводу того, как лучше все расположить. Она действительно не понимает, что делает, не допускает даже такой возможности.

— Ну не надо, — возмутился Ангус. — Не может быть, ты сама так не думаешь.

— Нет, это действительно так. — Айона кивнула в знак согласия. — Это правда. Я вижу. Она как лунатик. Совершенно не понимает, какое действие оказывает на мужиков, до тех пор пока они не приходят к ее дверям с чемоданом и с условно-окончательным решением суда о разводе.

— Я тебя умоляю, — торопливо заговорил Ангус. — Не говори только всю эту чепуху насчет того, что она ведет себя, как любая другая девушка. Тамара невероятнейшая кокетка. Ты только посмотри на нее!

Айона заметила, что Тамара завязывала волосы в конский хвост, а потом снова их распускала, примерно каждые десять минут — каждый раз, когда Габриэл начинал резать овощи. Она решила не говорить об этом, так как аргумент был явно не в ее пользу.

— Она хорошая девушка, да, — продолжал Ангус, изо всех сил стараясь быть великодушным, — но именно из-за таких стерв, как она, некоторые боятся женщин. Посмотри на беднягу Джима. У него уже три года перманентная эрекция, а она ни разу даже… — Ангус внезапно умолк. Откровенно говоря, он не имел ни малейшего представления о том, что такой человек, как Айона, мог найти в Тамаре. Насколько он видел, их отношения были выгодны исключительно Тамаре.

— Но было бы еще хуже, если бы она обратила на него внимание, — продолжала Айона гнуть свою линию. — Так ведь? Тогда ты сказал бы, что она с ним просто играет. Боже, вот они, двойные стандарты мужской логики.

— Двойные стандарты? — сказал Джим, появившийся у Айоны из-за спины. Он вытер руки о собственные волосы, и теперь его ярко-рыжая шевелюра торчала во все стороны спутанными прядями. Сейчас Джим немного походил на сипуху. — Кстати, Мэри, сортиры просто восхитительные.

— Спасибо. Это все моя работа. А рекомендовала меня на эту должность Тамара. — Мэри наклонила голову на сторону и посмотрела на Айону. — Ты хочешь, чтобы я продолжала выступать в своей роли и разыгрывала бы нетерпеливую посетительницу, а не вела бы себя, как подруга, которая старается быть очень милой, чтобы получить потом возможность недорого поесть вне дома, хотя добираться ей сюда довольно долго?

— А я думаю, что большое расстояние от дома — уже определенный плюс, — пошутил Джим.

Лицо Мэри замерло, как будто кто-то нажал на кнопку «пауза», но тут же снова приняло свое обычное язвительное выражение. Айона спросила себя, а замечает ли еще кто-нибудь, кроме нее, эти перемены в лице Мэри, происходящие за доли секунды, в течение которых она не успевает проконтролировать себя и показывает какие-то скрытые стороны своей личности. Что-то у нее явно стряслось. Теперь Айона в этом не сомневалась. Но раз уж Мэри ничего ей не рассказывает, это значит: все так ужасно, что и рассказывать не хочется.

И Айона понимала, что так оно, скорее всего, и есть, и была не совсем уверена, что готова это услышать.

Когда это они все стали так болезненно все воспринимать?

— Простите. — Мэри указала на Айону и заговорила слишком громко. — Вы обслуживаете наш столик? — Она махнула руками так, как будто направляла Айону куда-то в аэропорт «Хитроу», а не к своему столику. — Я здесь уже с семи тридцати, и мне не предложили даже куска свежего хлеба с несоленым маслом и с морской солью. И как вы с этим намерены бороться? Знаете ли, одна моя знакомая как раз живет по соседству с Анн Робинсон, которая занимается вопросами соблюдения прав потребителей.

Пока она говорила, Нед изо всех сил застучал по металлической дверце окошка для подачи готовых блюд и прокричал Айоне: «Подавай!»

— Давай, давай, давай, давай, давай! — проговорила Мэри, делая вид, что включает секундомер.

Айона взяла большие белые тарелки, ее передернуло, она крикнула:

— Нед, ублюдок, почему ты мне не сказал, что тарелки такие горячие! — но тут же помчалась к столику Мэри, не выпуская тарелки из рук. — Баранина для милой леди, пирог для мужчины. А-аааххх… — Она помахала в воздухе обожженными пальцами и сунула их в рот, чтобы было не так больно.

— А-аааххх, — хором произнесли Мэри и Джим, вдыхая ароматный пар, как парочка с рекламной картинки.

— Э, а как же гигиена? — спросил Ангус.

Айона салфеткой стерла с тарелки след от своего пальца.

Тамара выбрала тарелки, вполне подходящие к простому меню, предложенному Недом: это были огромные белые блюда, обрамлявшие еду широкими чистыми полями. Мэри посмотрела на сверкающую фасоль, в окружении которой располагался круглый кусок баранины, идеально розового оттенка, украшенный сверху хрустящими кусочками пастернака. Все так красиво. Было трудно решить, с чего начать. Вдруг, как будто вызванные из темных глубин сознания, на глаза у нее навернулись слезы, и Мэри прикусила внутреннюю сторону губы. Это не помогло. Слезы все еще просачивались и оставались на ресницах.

— Мэри, Нед, должно быть, видел, что ты пришла. У тебя желтая пища, — отметил Джим. — Как будто пластилин.

— Шафрановое пюре, — пояснила Айона. — Прямо под бараниной.

— Звучит изумительно, — сказала Мэри, отодвинув на тарелке фасоль, чтобы разглядеть пюре. Она вспомнила о своем диване, и слезы отступили. Римляне. Урок чтения и письма. Орфография по понедельникам. — Выглядит изумительно. И пахнет изумительно.

Но честно признаться, рассуждала она чисто теоретически. У нее уже три дня совершенно не было аппетита, и ела она только потому, что понимала, что организм не выдержит без пищи. А еще потому, что опасалась неосторожно напиться на пустой желудок. На людях.

— Ну так давай лопай, — бодро сказал Ангус. — Айона, мы можем сейчас поговорить о посудомоечной машине для стаканов? — Он указал в сторону стойки. — Мне ее наконец удалось запустить.

— Мне-то казалось, что мы собирались вначале разыграть, что они наши посетители, подать им еду, а потом всем вместе скушать все, что приготовил Нед! — возмутилась Айона, уже занося вилку над кусочком баранины, который Мэри отделила от серебристой косточки.

— Да, но я должен тебе успеть показать до завтрашнего утра, как это все работает. — Ангус бросил на нее убедительный взгляд.

Айона тоже посмотрела на него.

Ей не нравилось, когда Ангус вел себя по отношению к ней не так, как просто ее любимый мужчина. И ей впервые пришло в голову, что работать вместе с ним — точнее, на него — может быть не так уж здорово, если учесть, что она еще и живет с ним и, в сущности, является его женой.

И если Мэри без аппетита ковыряется в своей порции, Айона точно знала, что кое-кто в состоянии оценить эти кушанья по достоинству. Кто-то, кто с девяти утра убирал паб и красил стены в туалетах. Ну да, днем ей пришла помогать Мэри, но все равно она сегодня так много убиралась, что от запаха полироля уже болела голова.

Она пожирала баранину голодными глазами.

Она могла бы и Мэри дать пару советов, чтобы та поосторожнее была с аэрозолями и не нанюхалась такой отравы.

— Айона, ради Бога, чем быстрее я тебе все покажу, тем быстрее мы сможем поесть. Мне нужно убедиться, что ты знаешь, как со всем этим обращаться.

В голосе Ангуса было что-то, из-за чего ноги сами понесли Айону в сторону бара, хотя она несомненно все еще думала о баранине. Она нахмурилась. Это не так уж хорошо, да?

— Подвиньтесь, — сказал Нед, подходя с большой тарелкой пирога и пюре. За ним подошли Габриэл и Тамара. Габриэл взял себе баранину, а на тарелке Тамары, вопреки всем прежним протестам против «черного мяса» и выпечки, был большой кусок пирога и столько картошки, что хватило бы на год всем жителям какого-нибудь ирландского городка.

— И ты собираешься все это съесть? — Джим уставился в ее тарелку, вспоминая, как, бывало, предлагал ей сэндвич с беконом, а Тамару буквально начинало тошнить от одной мысли об этом.

Она посмотрела на него с ангельским видом, и все ее лицо выразило непонимание.

— Джим, а ты еще не пробовал этот пирог? Он просто…

— Он великолепен, — заявил Нед, а все они знали, что Нед просто так не делает комплиментов другим поварам. — На высоте, черт возьми.

Джим отправил в рот вилку с куском пирога. Это было его любимое блюдо — пирог с мясом и почками, но мысль о том, что приготовил его Златовласый Бог Гриля, как-то приглушала аромат. Не то чтобы испепелила пирог прямо у него во рту, но аппетит был, конечно, совсем не тот.

— Вся говядина и овощи — натуральные, без добавок, — сказал Нед, утащив кусок горячего мяса с тарелки Джима. — Приготовлен в пиве «Дженнингс». Просто сказка. Не надо придумывать, с чем его подать, — настолько хорош.

— Сказка, — промурлыкала Тамара, бросив на Габриэла быстрый взгляд из-под длинных ресниц.

— Что творится с Мэри? Она почти не притронулась к баранине, — встревоженно спросил Ангус, встав позади рядов сложенных один в другой мутных стаканов. Стаканы служили пока только прикрытием для наблюдения — для других целей они были бы слишком грязными. — Ты не думаешь, что мясо не получилось? Не стоит ли мне все разузнать? Может быть, она ничего не говорит, чтобы не расстраивать Неда? Потому что мы должны знать, что именно не получилось у нас на должном уровне. Я хочу сказать, нам нужно понять, что за поставщики нам попались. Если мы сейчас их не приструним, то потом весь год будем получать негодное мясо…

Айона, не перебивая его, наблюдала за Мэри. Та как будто не обращала внимания на спектакль, который происходил вокруг: Габриэл и Тамара бросали друг на друга пылкие взгляды, как будто состояли в каком-то арийском клубе взаимолюбования, а Джим мрачно баловался с пюре, поднимая его на вилку, а потом снова размазывая по тарелке, как дошкольник.

Нед, казалось, полностью сосредоточился на поданных блюдах — он пробовал все, в том числе и с чужих тарелок, глубокомысленно нахмурив брови.

Айона не отрицала, что такое страстное отношение к вкусной пище казалось ей в мужчине очень привлекательным. Именно с этого когда-то началось ее увлечение Ангусом: он так явно, с безумной настойчивостью, стремился раздобыть идеальный соус «Песто», еще даже в университетские годы; Айона честно признавала, что до двадцати одного года ни разу не видела свежего базилика, не говоря уже о кедровых орехах.

— Впрочем, она вообще неважно выглядит, — продолжал Ангус, затаившись за стаканами. — Тебе не кажется? То есть с бараниной, возможно, все в порядке, а у Мэри какие-то проблемы. М-м? Айона? Айона.

Айона снова сосредоточилась на Мэри. Та выглядела неважно, но ведь стоит на это намекнуть, и она все просто свалит на простуду. Кроме того, она пришла ровно в три тридцать, а, как Айона знала, в это время занятия в школе только заканчивались. Мэри никогда не уходила раньше времени, а для того, чтобы добраться сюда через лондонские улицы в такое время дня, требовалось три четверти часа, не меньше, — так что она пришла не из школы, но откуда?

— Айона? Ты меня слушаешь?

Она машинально подняла глаза, не оборачиваясь.

— Ты записала, как зовут того помощника в фирме, поставляющей нам мясо? — Ангус пристально посмотрел на нее. — Да ладно, не важно. Теперь ты поняла, как пользоваться посудомоечной машиной?

— Я думала, что придет и начальник Джима, — сказала Айона и с сознанием долга стала возиться с машиной, демонстрируя свою старательность. — Чтобы попробовать невероятные блюда, приготовленные в кухне Неда Лоутера, и вообще повосхищаться, что мы сделали на месте паба, где раньше была только грязь и паразиты.

Ангус посмотрел на часы.

— Мартин? Он собирался. То есть думал, что собирается. Но он позвонил Джиму около шести и сказал, что прийти не сможет. Возможно, заскочит завтра, посмотрит, как тут дела.

Айона подняла брови.

— Ну, мы, должно быть, все эти годы просто недооценивали Джима.

— То есть?

— Ну, ведь до сих пор никто из «Оверворлд» не зашел проверить, как идут дела, да? За всем следил один Джим. А ведь вложены такие деньги! — Айона протерла стойку новенькой салфеткой из той партии, которую им привезли сегодня утром. Пока что она была белая, как свежеокрашенный потолок. — Если бы я столько вложила в это заведение, я бы кого-нибудь обязательно приковала к барной стойке, чтобы он за всем присмотрел. Ну, или бы на площадке всегда был бы человек, которому я очень доверяю.

— М-м, — уклончиво согласился Ангус. — Как ты думаешь, знает ли большинство наших посетителей, что такое лангусты? Или нужно быть проще и заменить их креветками?

Айона посмотрела на него. Ангус что-то писал на одном из меню для ланчей, которое подготовил Нед, записывал на полях округленные суммы, считал что-то на калькуляторе, который теперь постоянно держал в кармане рубашки, где раньше была расческа. A у нее так и чесались руки схватить ручку и написать, поверх всех его расчетов, огромную сумму, которую перечислил «Оверворлд» на счет паба на прошлой неделе, — она все никак не могла представить себе столько денег сразу. Джим и Ангус относились к этому, по всей видимости, непринужденно, а Неда вроде бы не волновала финансовая сторона дела, так как пока что простое и добротное оборудование его кухни работало превосходно.

У Айоны началось непроизвольное слюноотделение от одной мысли о шафрановом пюре. Такие большие цифры пугали ее. Ей было с ними не справиться, ведь она привыкла получать только чаевые, да еще небольшие суммы за свои картины. А при таких вложениях проект становился серьезным, очень серьезным, и как будто переставал быть тем, чем она так непрофессионально занималась. Но для Ангуса…

По спине у нее прокатилась холодная волна ужаса.

Нед снова застучал по металлическому окошку для готовых блюд.

— Готово! Готово! Третий столик! Господи, Айона, подъем! Подъем!

Она посмотрела в его сторону и увидела, что за спиной у Неда стоит Габриэл и посыпает сахарной пудрой клубнику в шоколаде. Рядом стояло еще одно огромное белое блюдо, на котором мерцал карамельный крем, окруженный темным соусом и густыми сливками. Казалось, Мэри и Джим полностью увлечены едой, но Айона опытным взглядом тут же определила, что Мэри думает о другом. Она настолько выразительно жестикулировала, что чувствовалась некоторая наигранность.

Ангус как-то встрепенулся, и она подумала, что он мог тоже это заметить.

— Милый, не делай этого, — сказала она, положив ладонь ему на плечо, — давай я с ней поговорю…

— Клубника? Зимой? — Ангус сразу же отложил свои математические выкладки. — Нет, нет, нет и нет. Нет и еще раз нет. Мы же говорили, у нас будут только блюда из тех продуктов, которые в это время года бывают в Англии… — Он бросил ручку и вышел из-за стойки. — Нед, нельзя готовить клубнику! Она же импортная!

Айона побежала за готовыми блюдами.