Для бывшего майора Цветана Кунчева эта ночь была одной из самых неспокойных.

Он проснулся еще затемно. В закрытой палатке почти ничего не было видно. Англичанин слегка похрапывал на своей походной кровати. Бывший майор закрыл глаза и попытался заснуть, но сон не шел. Он злился на себя и еще больше на англичанина.

«Если бы он не вмешивался, я бы развязал ему язык», — думал он, и недовольство его с каждой минутой росло. Равномерное дыхание человека, спавшего рядом, раздражало майора.

«Пусть он моей бабушке рассказывает, что он геолог. Все это сказочки».

После ужина англичанин попросил майора, чтобы тот перевел ему все до последней строчки из бумаг и документов, найденных в рюкзаке и брезентовой сумке геолога. Они перебрали их по листочку. Хью Бреф подробно записал содержание листков, которыми были обернуты образцы пород. К блокноту и документам особого любопытства не проявил. Зато у бывшего майора они возбудили самый большой интерес. Он изучал каждую букву, просматривал страницы на свет, прогревал их при помощи зажигалки. В коротеньких строчках, в адресах и датах, записанных на листках самого обыкновенного блокнота, какие носят с собой многие люди, ему чудились условные знаки, шифрованные обозначения, какие-то тайны. Вспоминая сдержанные и обдуманные ответы геолога во время допроса, он старался вывести из них убедительное доказательство, что этот человек совсем не тот, за кого себя выдает. Подозрительный ко всем и крайне осторожный, майор заранее видел в этом юноше, который так неожиданно появился в селе и сразу же отправился в горы, врага, опасного разведчика. А врага он был готов рвать зубами и ногтями, чтобы выжать из него признание. Когда-то в казарме он сам вел допросы солдат, заподозренных в коммунистической деятельности. Молодые пареньки, незадолго до призыва в армию впервые соскоблившие нежный пух со своих щек, превращались в его руках в бескровные привидения с переломанными костями. Дважды ему ставили в вину то, что он убивал людей, не доведя до конца следствия. Но зато всегда, когда следствие слишком затягивалось из-за того, что жертвы молчали или же говорили не то, чего от них требовали, их передавали майору.

Его боялись и офицеры, и солдаты. И, очевидно, он был обязан этой славе тем, что ему предложили командовать одним из жандармских отрядов, организованных для борьбы с партизанами. Он отказался.

— Я солдат его величества, а не полицейский, — заявил он тогда.

Но когда против партизан были брошены войсковые части, в том числе и его подразделение, он проявил больше жестокости, чем самые свирепые жандармы. Солдаты прозвали его Страшилищем.

После народной победы 9 сентября 1944 года ему удалось скрыться. Несколько месяцев он прятался у родственников, всю зиму никуда не показывался, а весной ушел в горы.

Скоро он стал активным членом тайной военной организации, состоявшей из уволенных и еще не уволенных из армии царских офицеров. Организация эта была связана с владельцами фабрик и крупными торговцами. По поручению центра майор ездил по городам страны, передавал указания доверенным людям, сплачивал их на борьбу. Встревоженные и озлобленные тем, что народная власть ограничивает их деятельность, но все еще сильные благодаря своим капиталам, богачи охотно принимали майора и помогали ему. Они тряслись за свои богатства и жаждали вернуть утерянную власть, он же думал о царе, которому присягал на верность. Самые горячие и нетерпеливые из сообщников требовали оружия и решительных действий. И ему поручили переправиться через южную границу, чтобы связаться с американцами и англичанами.

Всю войну он ненавидел союзников, но теперь беспрекословно отправился в горы, встретился с перебежчиками, установил связь с представителями иностранной разведки. Так был создан первый канал, затем второй. Поглощенный этим делом, он не замечал того, что происходит на его родине. Но когда люди, прежде встречавшие его с радостью, начали просить его подыскать себе другую квартиру, так как они, мол, уже на подозрении, он понял, что положение осложняется. Одну из центральных организаций раскрыли. Удар был тяжелым. Несколько его ближайших друзей попало в тюрьму. Но это только удвоило его энергию. Однако многие двери уже не открывались перед ним так услужливо, как раньше. Все чаще ему жаловались, что власти ограничивают источники доходов и что с каждым днем все труднее выделять средства на организацию. Требовали, чтобы союзники как можно скорее пришли на помощь. Инструкции же извне гласили: «Только начните, и мы немедленно вмешаемся». Но начать было не так-то легко. Заговорщики постепенно становились менее активными под предлогом, что нет достаточно оружия. Он снова отправился в горы, чтобы ускорить переброску оружия и боеприпасов. Избегал мест, где мог встретить человека, шел больше лесом, горные хребты переходил ночью. Дважды при этом сталкивался с людьми, представителями новой власти. Первая его встреча была с молодым лесничим. Когда в прохладной тени леса навстречу лесничему, маркировавшему подлежавшие рубке деревья, вышел незнакомый человек, он громко крикнул ему: «Стой!» Бывший майор поспешил укрыться за деревьями, но лесничий направил на него, ружье и предупредил: «Стрелять буду!» Вокруг не было ни души. Майор поднял руки. По тому, как молодой лесничий держал ружье, он понял, что тот не из искусных стрелков, и, чтобы выиграть время, миролюбиво спросил:

— В чем дело? Ты что со мной, как с разбойником, разговариваешь?

Скользнул своим наметанным глазом по ружью и радостно вздрогнул. Лесничий забыл освободить предохранитель.

— Документы! — сказал лесничий.

Майор не счел нужным больше сдерживать свою ненависть.

— Молоко у тебя на губах еще не обсохло, чтобы стрелять! Посмотри на свое ружье! Ты даже предохранитель не освободил!

Лесничий глянул на затвор. В тот же миг правая рука майора сделала молниеносное движение, в ладони блеснул пистолет. Листья деревьев качнулись от двух выстрелов. Лесничий пошатнулся, словно хотел шагнуть вперед, но на это ему не хватило сил. Ружье выпало у него из рук и мягко стукнулось о настил опавшей листвы. Руки его взметнулись в стороны, судорожно ища опоры, и он тут же рухнул на землю.

Майор презрительно сплюнул и зашагал дальше, даже не подняв ружья.

Во второй раз его обстреляли два объездчика. Это были немолодые, видавшие виды люди. Они сразу же направили на него, свои ружья и приказали остановиться. И прежде чем майор сообразил, как ему поступить, мимо головы его просвистели первые пули. Лес загремел от выстрелов. Он бросился на землю, ползком добрался до ближайшего дерева и, яростно рыча, направил на них свой пистолет. Те тоже залегли. Майор выпустил в них половину обоймы и отполз назад. Объездчики ответили ему новыми выстрелами. Пули их тупо ударились о соседние стволы, почти бесшумно входя в мягкую древесину. Он выпустил всю обойму, перепрыгнул низкий кустарник и бросился бежать, на бегу заряжая пистолет.

Наступила третья весна его беспокойной жизни. Майор, не дожидаясь, пока с горных вершин сойдет снег, покинул город, где провел зиму. Ему надоело слушать осторожные намеки тех, кто его укрывал. «Время идет, — говорили они по самым различным поводам, союзники медлят, а новая власть крепнет. Что делать? Становится опасно».

«Эх вы, жалкие твари!» — думал он, стискивая зубы, чтобы сдержать презрение, готовое прорваться наружу.

Лучше всего он чувствовал себя возле границы. Здесь ему была знакома каждая пядь земли. За пограничной полосой находились союзники. Там он отдыхал от всех забот. Изредка ездил в большие города, неистово предавался разврату. Возвращался в горы подавленным, с притупившейся волей, презирал себя и, чтобы заглушить это чувство, окунался с головой в работу.

Корчмарь встречал майора перепуганный до смерти нерадостными новостями, которые он узнавал от односельчан. Группа из семи человек, в том числе две женщины, должна была бежать из центральной части страны, но всех до одного схватили… Голосом, выдававшим панический страх, Кыню рассказывал майору о том, что слышал за последние дни.

«Мышиная душонка!» — ругал его про себя майор, а вслух успокаивал, говоря, что там, за линией границы, все готово и что они скоро начнут действовать.

Лето принесло новые тревоги. Погибло еще двое, третий был пойман живым, но, к счастью, не знал всех подробностей и не смог раскрыть ничего, кроме своего участия в заговоре. Из внутренних районов страны все чаще стали поступать нетерпеливые распоряжения: торопиться с оружием, усилить предохранительные меры. Торопились и те, по другую сторону границы. Он особенно почувствовал это с приездом Хью Брефа.

За короткое время было сделано очень много. Он радовался. А тут, как на грех, почти у самой границы, в том месте, где проходил их главный канал, нежданно-негаданно появился этот малый. От него нужно во что бы то ни стало добиться признания, получить исчерпывающие объяснения насчет того, зачем он отправился за минералами именно туда, где проходят самые безопасные тропы, по которым переносят оружие и материалы. Уж не пронюхали ли что-нибудь власти? А что, если его под видом геолога послали на разведку?

Бывший майор беспокойно заворочался, повернулся на другой бок, поправил пистолет, мешавший ему, и уставился в пустоту. Со стороны леса стена палатки сливалась с темнотой. Сквозь щели виднелась темная полоска неба.

Чувство недовольства, от которого майор проснулся, усилилось. Во рту у него был неприятный привкус. Он пошарил рукой, ища сигареты. Не найдя их, зажег карманный фонарик и осмотрелся. Англичанин спал сном праведника. Ему, видно, было жарко, так как одеяло было откинуто, и из-под него высовывалось плечо в пижаме.

Бывший майор с отвращением подумал о себе. Он лежал на земле, в ногах у иностранца, завернувшись в одеяло, которое Хью распорядился достать из своего чемодана.

«До каких пор я буду валяться, как скотина? — подумал он. — Скорее бы уж началось, все это мне начинает надоедать».

Увидел сигареты на столе, протянул за ними руку, погасил фонарик. Затем ощупью отыскал пиджак и ботинки и ползком выбрался наружу.

Ночь была на исходе. Он поднялся, накинул на плечи пиджак. Немного погодя послышалось щелканье зажигалки, запахло табачным дымом. За палаткой темнел лес. Спереди расстилалась поляна, теряющаяся во мраке. Над ложбинкой, где горел костер, дрожало едва заметное зарево.

Он немного поразмялся. Холод освежил его. От выкуренной сигареты неприятный привкус во рту исчез. Майор снова почувствовал себя бодрым.

«Интересно, стережет его кто-нибудь, или все храпят?» — мелькнуло у него в уме. Он направился к костру. Люди все до одного спали. Он не увидел среди них геолога, и это его удивило «Куда они его дели? Надо найти его и побеседовать с ним с глазу на глаз». Он повернул к лесу, покружил возле деревьев и, не найдя никого, снова вернулся к палатке. На мгновение в душу его закралось сомнение, но тут же рассеялось. В нескольких шагах от костра он заметил скрюченную фигуру. Человек спал, поджав колени к животу. Майор растолкал его.

— Ты сторожишь? — тихо спросил он его. Тот сразу проснулся, но не понял, о чем его, спрашивают.

— Здесь был человек, которого привели с той стороны. Где он?

Еще не придя в себя со сна, Лиман — а это был он — не соображая, что нужно сказать, забормотал:

— Сбежал к границе. Незиф погнался за ним.

— Как сбежал? — крикнул майор, встряхнув его за плечи.

Лиман, очнувшись, поднялся на ноги и быстро заговорил:

— Сбежал, сбежал! Незиф за ним вдогонку пошел…

— Что ты болтаешь? — майор оттолкнул его, подбежал к костру и принялся пинками будить спящих.

Люди зашевелились.

— Скоты безмозглые, животные! — ругал он их. — Упустили! Разини проклятые!

Лиман тоже подбежал к костру. Глаза его неспокойно перебегали с одного лица на другое.

— В чем дело, Лиман? — спросил Чоку. — Из-за чего такой шум?

— Да сбежал..

— Кто сбежал?

— Тот, кого мы с Незифом приволокли… Незиф догонять его побежал.

Люди переглянулись и, не говоря ни слова, принялись складывать одеяла, которыми укрывались. Майор бросился к палатке.

— Мистер Бреф, мистер Бреф! Геолог исчез.

Хью соскочил с койки.

— Это невозможно! Где переводчик? — крикнул он и начал торопливо одеваться.

Майор крикнул в темноту:

— Эй, вы, у костра! Переводчика сюда, немедленно!

Голос его понесся над поляной, ударился о противоположные скалы и заглох. Люди, сидевшие у костра, выскочили из ложбинки и в растерянности уставились в сторону палатки.

Переводчик тотчас прибежал и с испуганным видом встал у входа. Хью сурово посмотрел на него.

— Где человек, которого привели сюда вчера?

— Он… Незиф… — залепетал переводчик.

— Разве я не приказал его хорошенько стеречь?

— Да… приказали.

— Почему же мое приказание не выполнено?

Переводчик виновато заморгал и пробормотал что-то невнятное.

— Пеняйте на себя, если он не будет пойман! — и Хью угрожающе замотал головой.

— Вы думаете, его удастся поймать после того, как он был в их руках и они его упустили? — недоверчиво спросил майор.

— Сообщи всем, — приказал Хью переводчику, — тысячу драхм дам тому, кто доставит его живым.

Растерянное лицо переводчика немного оживилось. Он затрусил к костру.

— Думаете, это поможет?

— Вы удивительный скептик, майор. Я уверен, что за тысячу драхм эти босяки сделают все, что в их силах.

Мрачное лица майора побагровело. Он взглянул на иностранца из-под насупленных бровей и, еле сдерживая раздражение, заметил:

— Деньги их развращают.

— Да, но заставляют шевелиться.

Одевшись, Хью вышел из палатки.

— Давайте позавтракаем, — сказал он.

— Я предлагаю двинуться за ним немедленно, не теряя времени, — возразил майор.

— Вы очень нетерпеливы, майор. Вот позавтракаем и пойдем.

— Не слишком ли спокойно вы относитесь к происшествию, мистер Бреф?

— А вы, майор, не слишком ли беспокоитесь? Вряд ли он успел уйти далеко в этих зарослях.

— Оптимизм не всегда хороший советчик.

— Зато полный желудок — лучший советчик, чем пустой.

Люди у костра уже были готовы, когда Хью и майор подошли к ним. Через переводчика Хью приказал им разбиться на две группы. Одна должна была отправиться к границе лесом и устроить засаду во всех местах, где, по предположениям, беглец мог попытаться пройти. Другой нужно было прочесать горы.

— Он уже, наверное, выбрался отсюда, — подал голос майор.

— Увидим, — ответил Хью.

Люди, стараясь показать свое усердие, не мешкая, двинулись в путь. Лиман отправился с первой группой.

— Подайте завтрак, — обратился Хью к переводчику. — Затем соберите вещи и отправляйтесь вслед за ними. Мы с майором присоединимся ко второй группе.

— Нет, — отрицательно покачал головой майор. — Я с вами не пойду.

— Почему? — явно задетый, спросил Хью.

— Мне надо перейти границу и предупредить наших людей. Если он доберется до границы, то может с заставы позвонить по телефону куда нужно и создать нам массу неприятностей.

— Гм… Это мне не приходило в голову… Ну что ж, ешьте скорее и ступайте!