Когда от веры русской отреклись И вышли в путь, надеясь на «провидца», То заплутали, вспомнили молиться, — Но позабыли слов священных смысл!.. Какая пустынь усмирит наш век? Какая боль грехи искупит наши? И нам не миновать уже сей чаши… О, Господи! И Ты был Человек!

«Ах, дети бесовы, не вемо, что творят: Россию светлую врагу продать хотят!» — Так Аввакум, ревнитель старины, Неистово ругался из тюрьмы. Я Никона грешнее во сто крат, Хотя люблю старинный наш обряд, Но как далек обычай тех времен От нынешних привычек и знамен! Носить священник джинсы не велит; И в книгах — ересь, и в картинах — стыд. Сожженный заживо за веру без новин, И протопоп все то же говорил: «Все веды прямо служат сатане — Одним смирением           жить можно на земле!» — И я десницею крещусь семь раз подряд, А шуйцей поправляю свой наряд.

На Красную площадь —           красней нет на свете От кровушки русской           (не хватит морей) — На Красную площадь           по скользкой планете Текут пилигримы сюда,           в мавзолей. Так вот ты какой,           наш отеческий гений, Ты, знавший, что делать,           и общий исход, На карту поставивший           жизнь поколений, Российский мессия,           сулитель свобод! Ты щедро делился           кремлевскими снами И сны золотые           поныне глядишь, Очнись, посмотри,           что случилось-то с нами: Где сон, а где явь —           как теперь отличишь? Идут, как сомнамбулы:           люди — не люди? Как время, застыл           у ворот часовой… А кровь все течет…           Кто безумцев разбудит — Нарушит всеобщий наш           сон золотой?

Новые близятся сроки — В воздухе зреет гроза. Где вы, святые, пророки, — Слепнут без света глаза! Где вы пророки, святые? — Бремя настало смут: Снова друг друга слепые В страшную бездну влекут!

Я Вас прошу, ведь сон Ваш неглубок, Смертельней ночь, нависшая над веком, Очнуться Вам,            чудесный странник света, Распутать исторический клубок. Никто-никто не знает, как и где Найдутся силы, чтобы нам подняться, И горько сознавать себя на дне, И поздно о прошедшем сокрушаться… Ах, Николай Васильевич, потом Досмотрите свой сон прелестный… Вы дописать должны сожженный том, Чтобы Россия светлая воскресла!

Милые, далекие, родные — В непогоду вы в края чужие Залетели — в клетке оказались… А на родине от вас-то отказались… Оборвалась связь времен: потомки Покидают дом в обмен на блага, — Не впихнуть страну            с тряпьем в котомки! — Хоть с лукавым слажена бумага. Чувство родины — неведомое чувство, — Как в глазах отцов мы пали низко! Потому сегодняшнее грустно, — Лишь далекое мне дорого и близко!

Не пируют давно олимпийские боги И не шлют сыновей            к нам на подвиг и бой, — Все глядят, как Сизиф,            сбивший до крови ноги, Катит на гору камень опять пред собой. Так, подобно камням,            век стремится за веком Из сизифовых рук            с непреклонной горы, Повторяя бессмысленный            путь человека, Над которым безглавая Ника парит!

О, русская наша земля,               разве ты за холмом? Где твоя красота? Пуст и разграблен               наш дом. Черная тьма забот               нам заслонила свет. На мразь и на татей, знать,               богатырей-то нет! Скудная, словно степь               на миллиарды верст: В озерах не то чтоб рыб —               нет отраженья звезд… Ты ли, моя страна,               ты ли Россия есть?! Знать, ты Россия и есть,               коли враги не спят, Думая, что б еще               можно отсель унесть, Зыркая, где б еще               можно сокровищ взять! Кто не успел,               кому злата и серебра? — Глупое воронье:               простерло свои крыла? — ………………………………………… Не вынести вам вовек               русской души щедрот, Духа наших святынь, —               тем лишь богат народ!

Русский характер —           крепость и крест, Крепость и крест,           хоть и степи окрест: Крепость к земле,           и к нужде, и к беде, К холоду в доме,           и к скудной еде, К бабе сварливой,           к пустой голове, К праздникам древним,           к чинам и к тому, Мучает кто,           словно черти в аду. Нож на глаза попадется —           и хвать: Изверг на небо,           и мученик вспять. Снова мучитель,           и снова терпеть — Крест целовать           и акафисты петь.

Мчащийся поезд в сиянии лунном И не захочешь — увидишь в стекле… — Правду? — И правду!              Вот только какую? — С мертвым Людмилу вдвоем на коне… Или, как дядя рассказывал Ване, Горькую правду, что вынес народ… Только не вынес он, знаете сами, Эту дорогу.              — И та — заведет! — То-то оно, а мы едем, все едем, Станций все нет, а быть может, того… — Слышали, поезд такой есть на свете — Сквозь времена, как писал Гумилев… — Вон, за окном, параллельно нам мчится… — Это вам снится.              — Да кто там?                        — Вне нас — Жизнь наша, видно, отстала, стучится… Слышите стуки.              — Не слышно сейчас… — Видите: тройка, и пение — слуша-й! И замерзающий в поле ямщик, — И… для чего-то скупающий души Чичиков к нам присоседился вмиг! — Нет, то Чубайс.              Так и смотрит нахально. Так и вцепляется рыжий-то глаз… — Это ж луна. Рассуждая астрально… — Продали, суки, Россию и нас… — Это не так — торгует он газом! — Газом травили фашисты — заразы! — Правда, бывает, взрывается газ! — Эх, и раздолье какое, однако, Кажется, храм?              — Да откуда он здесь? — Слава те, Господи, что не собака И не свалившийся под ноги бес! — Ближе, глядите, как будто-то особа: — Боже! Царица Небесная? Ты ль?! — Видите?              — Видим, но только ковыль, — …Да за пригорком сияние словно… — А над гробами читают канон, — В память разлей!              — Се — единая чаша! — А во гробех-то мы спим                                     мертвым сном. И не имеем, Владычица наша, Иные мы помощи, кроме Твоей!

В широте беспредельной, От обид опустевшей, Пребывают нетленны Во земле нашей грешной Мощи воинов павших, И святых, и блаженных, Только подвиг и знавших, Ради жертвы священной… ……………………………………………… По российской вселенной Бродят толпы туристов, — Пожирателей зрелищ, — Мерят взглядом, как пристав, Что вовек не измеришь… Им сокровища снятся — В такт рассказам кивают И хотят удивляться, И устало зевают. И услышав про Бога, И узнавши про чудо, Спросят: «Можно ль потрогать? — И купить бы не худо…»

     На Ивана-купала      Марья купалась,      Рыбкой плескалась      Да крест потеряла      На желтых песках,      В густых камышах.      Креститель Иван      Восстал на Купалу:      «Ты — идол усатый,      Ты — змей подколодный,      В день твой негодно      Народу креститься,      В день твой — топиться!»      И богу взмолился,      И долго молился,      Чтоб люди забыли,      Навеки про страсти…      Чтоб реки залили,      Людские напасти.      А Марья-Моревна      Да с Ваней-дружочком      Все тропки стоптали —      До утра искали      Крест под кусточком…      Марья срывала      Папоротник сице,      И ворожила      На брата сестрица:      «В костре — огонь,      В реке — вода,      Иван да Марья —      Кровь одна!      Камень Алтырь      Лежит на месте,      Но никогда не бывать нам вместе!» Сердце иссушит желтый цвет, Синий — зальет слезами свет: Иван да Марья в цветке воскресли, А под цветком-то Марьюшкин крестик.

Скорее бы петел пропел, Но темень все гуще и круче, Зато очертания тел В ней проявляются лучше: Ильич в мавзолее встает И в Кремль на собрание важно  Идет между папок бумажных И руки бумажные жмет. Не глядя на сохнущих дам, Чиновник с подругой-шинелью, Бредет, задыхаясь «шанелью», — Не женщина это, а вамп! Фантом обращается в вещь, И тень обретает телесность, Имеет неслыханный вес Обман, получивший известность. Уж петел пропел, и не раз, Но все остается на месте: И к свадьбе банкноте-невесте Босс дарит промышленный газ…

Не пришли избранники на пир, И призвал Христос обычных смертных, Дабы обрели свободу смерды, Пригубивши крови из потир. Он зовет к себе нас и сейчас, Убежать от дел и сладкой неги, И отречься еретичных бредней, При дверех считая каждый час.

В заботах о хлебе насущном Забудем и хлеб и Того, Кто нам посылает его, И в чем его главная сущность. А если и вспомним когда, Замедлив свой бег на минуту, То скажем: «То бес нас попутал, Да некогда думать — дела! Быстрее успеть — это значит, Успех! И раскаты трубы…» А Он только смотрит и плачет: «Как дети, однако, глупы!»

Спят цари в усыпальницах древних, В храмах — тех, где не служат уж век — Не осталось сограждан, им верных, Да в Москве сейчас редок и снег! Изменилась вся жизнь, изменила Распорядок на русской земли. И молитв благодатная сила Позабыта. Не спите, цари! Вы вставайте, вы в колокол бейте, Вы сзывайте на подвиг народ, Вы в казну монастырскую лейте Больше царских доброт и щедрот. Заградите границы от бесов — От развратных и наглых ворюг, Иностранных лихих интересов, От потопов, пожаров и вьюг. Ну а те, кто торопится хапать, Тем дорога пусть будет легка — Не нужны вам предатели, хватит! Настежь им отворите врата!

Мы предали царя, — отрекся он от нас — Распалась цепь времен,                        и атом стал делим! И предали предатели не раз Отечество и друга, иже с ним… И уверяли: «Льется кровь не зря!» Да, кровь лилась в расплату за царя…

Расти травой в лесу,              бездумно созерцая Свет неподвижных звезд,              качание дерев; Внимать чужим речам,              их смысл не замечая, О чем щебечет дрозд,              зачем ручья напев… Стремиться к солнцу в высь,              и жухнуть под лучами… От жажды умирать              и под дождями гнить, Безропотно страдать              под тяжкими стопами Судьбы, и просто              чьим-то кормом быть… Не так ли человек:              растет, цветет и вянет; Любовником слепым              он ко тщете приник; В заботы погружен,              он на небо не взглянет: Свет неподвижных звезд —              зачем ему они? И гений, и гордец              не лучше, чем растенье: Свершая тот же круг,              спешишь всегда к концу. ……………………………………… Для Господа ты есть              венец его творенья, Зачем ты стал травой              наперекор Творцу?

Когда стою на службе в храме, То кажется: за нас, глухих, Горят слепящими свечами Молитвы ликов золотых И их горящие молитвы Восходят тихо к небесам, Чтоб духи ада без ловитвы Земной оставили бы храм.

Как незаметна грань             между «вчера» и «завтра», Когда закат или восход чисты… У каждой ночи может быть свой автор, Как в новогодней — елка и часы. Какая разница между листком на ветке И тем листком, что я сейчас сорву… И как узнают, спрашивая ветер, Где правда, а где я совру? Где грань всего? —              и в чем секрет судьбы? — Не виден переход, но всё переменится Здесь, на земле, а там,              где нет ни капли тьмы, Прошедшее пребудет вечно длиться: И будем лгать, страдать              и злиться, злиться… И знать, где грань,              но изменить, — увы…

Октябрь наступил: нерадостна картина: До снега далеко. Качается рябина, Роняет листья. Ягод — нет давно — Наверное, склевало воронье. Мой день рожденья близок, и тревожно — В России снова осень — осторожно: Готова жатва. Жнец лишь часа ждет. И хорошо еще, что дождь пойдет, И утолит едва его алчбу, Твердя при этом горестно «бу-бу» — Дельфийский код, а в нем судьба сама: Подумай, для чего ты родилась?.. В России осень — впереди зима! И вот уж завтра снег покроет грязь…

Что сделаю я, когда на экране Появится черт в элегантном костюме Или столкнется на лестнице с вами И скажет, что люди уже не спасутся, Что мир на краю карамазовской бредни: Топор на орбите — и звезды трясутся? Что сделаю я, если как-то в июне Встречу судьбу в виде черного смерча И, вечером с губ отирая помаду, Почувствую вкус отвратительный                                                смерти — Бессчетной песчинки пустыни Невада? Я — та же песчинка Невады, ГУЛАГа ль, Орудие мести чертовской затеи, Кого так заботит всеобщее благо… Я ж над вопросом одним каменею: Что сделаю я?

Здесь каждый цвет             не схож с цветком другим, Земные твари все:             и люди, и растенья Имеют каждый облик свой;             и поколенья, И каждый миг —             здесь так неповторим! Желая быть Творцом,             ты жалкий копиист, Под трафарет             свои узоры чертишь, Твоим потугам радуются черти, И в черных ссадинах             вчерашний белый лист. С конвейера сойдет станок и клон, Поднимутся вершить             с судьбой расправу Превыше Бога чтя права, закон и славу, Мир к гибели помчится под наклон…

Никогда никуда не уеду — Зарубежных не нужно чудес: Если кто-то и держит планету, То Россия — единый наш крест! Не хулите ее за убогость, Неумение делать дела. Не к лицу вам иконная строгость — Не рассудком Россия права. Но молитвой пропойцы-бродяги Возгорится огонь алтаря, Но трудами Ивана-бедняги Да удержится наша земля!

Дай, о Боже, мне слова живаго, Вразуми и водителем будь, Не для славной молвы или блага Укажи мне единственный путь… Чтоб устами, послушными Богу, Я б служила России моей — И покров Богородицы чтобы Уберёг её дерзких детей.