Любовь РЯБИКИНА

РАЗОРВАННАЯ ТИШИНА

рассказ

Он и сам знал, что выглядит нелепо в этой длинной расклешенной юбке. Цветастая женская блузка потрескивала на плечах и он старался не делать резких движений, чтобы не лишиться хлипкой маскировки. Черные длинные волосы парика свисали по плечам почти до пояса. Лейтенант подумал, что сейчас он сильно напоминает хиппи, к тому же еще и несколько странного. Этот «маскарадный костюм» Артему удалось раздобыть в студенческом общежитии, куда он забежал случайно, удирая днем от милиции.

Посмотрел вниз. Из–под юбки предательски выглядывали армейские шнурованные бутсы сорок третьего размера, которые он сразу же постарался поджать под скамейку как можно сильнее. В животе заурчало от голода. Тошнота подкатила к горлу и он вспомнил, что не ел уже двое суток.

На улице становилось все темнее. Было около одиннадцати вечера. К тому же он находился глубоко в тени огромного куста сирени. Свет фонаря на углу аллеи не доставал до лейтенанта и он очень надеялся, что никто его здесь не найдет. Артем сидел уставившись перед собой и судорожно раздумывал, что же делать дальше? Выхода, казалось, не было. Его обложили со всех сторон. Каждый шаг грозил арестом. Даже выбраться из города он теперь не мог. Тот канал, что сообщил друг при последней встрече, оказался ненадежным. Мало того, молодой офицер едва не попался. Студенты общежития невольно помогли ему оторваться от милиции и вот теперь он сидел в парке.

Торопливые шаги неподалеку заставили повернуть голову. Тоненькая девичья фигура остановилась под фонарем. Он увидел, как девушка повертела головой во все стороны и решительно направилась к скамейке в кустах. Это была та самая журналистка, из–за которой, как он думал, его едва не сцапали в городе. Лейтенант замер на скамейке, надеясь, что она не заметит. Но не тут то было! Журналистка решительно направлялась прямо к нему. Чуть вглядевшись, она прошептала громко и удивленно:

— Ты здесь!?! Значит, правда! Ты хоть знаешь, что сюда патрули со всего города спешат? Я узнала случайно. Неужели ты действительно думаешь, что этот маскарад поможет? Куда ты спрячешь широкие плечи? — Она вдруг оглянулась и прошипела: — Молчи! Только молчи! Патруль сюда идет…

Повертела головой во все стороны, надеясь отыскать укрытие. Сразу поняла тщетность. Неожиданно и очень резко скомандовала:

— Подними юбку повыше и кофту эту дурацкую скинь! Я ведь знаю, что у тебя там камуфляж!

Он машинально выполнил приказ. Сорвал юбку, блузку и парик за долю секунды. Скомкал и зашвырнув в куст, вернулся на место. Сел в ожидании, что она еще скажет. Девушка за это время развязала пояс на плаще. Раскинула полы и неожиданно села ему на колени, прикрыв камуфляж своей одеждой. Обняла за шею, прошептав:

— Извини.

Прижалась сухими губами к его губам. Артем дернулся от удивления, но руки парня так и остались лежать по бокам. Журналистка на мгновение оторвалась от его губ и прошипела:

— Ты что, попасться хочешь? Хотя бы руки подними!

Артем обнял девичье тело, чувствуя, как что–то ломается в душе. Настороженность пропала. Появилось ощущение, что все идет несколько не так, как он думает. Девушка, сидевшая на коленях, явно старалась укрыть его от чего–то страшного.

Совсем рядом раздались тяжелые шаги нескольких пар ног. Он крепко прижал журналистку к себе и поцеловал по–настоящему. Сильные руки скользнули под плащ, скрывая камуфлированные рукава и прижимая упругое тело. Она вздрогнула, но не отстранилась, хотя и не ответила на его поцелуй. Мужские пальцы подрагивали на хрупкой спине.

Патруль поравнялся с ними. Раздался невнятный разговор, затем быстрые шаги. Артем определил, что двое отошли в стороны от старшего и сейчас охватывают его с боков… Начальник патруля подошел поближе и осветил их фонариком. Девушка резко обернулась, прикрыв собой мужчину, с досадой сказала:

— У вас совесть есть? Неужели даже целоваться надо под присмотром?

Не молодой прапорщик выключил фонарь и с ухмылкой сказал:

— Опять ложная тревога. Какому–то дураку показалось, что здесь преступник прячется, а мы отдувайся. Опять весь сон насмарку! Извините, барышня! Пошли, ребята! Это не он…

Патруль, чертыхаясь, ушел. По видимому он столкнулся по дороге с другим патрулем, так как раздались приглушенные голоса и легкий смешок. Девушка дождалась, когда шаги стихли, отчужденно отстранилась и встала с колен Артема:

— Пошли!

Он не пошевелился:

— Куда и зачем?

— Ко мне. Там тебя точно искать не будут.

Он продолжал сидеть на скамейке. Тихо спросил:

— Почему ты спасла меня сейчас и предала днем?

Она наклонилась к самому уху лейтенанта. Несколько раз коснувшись губами мочки, прошипела:

— Да потому, что Славик Шигаль, твой погибший дружок, мой родной брат. Я пишу в журнале под маминой девичьей фамилией. Славка успел кое–что мне рассказать в письмах о тебе и о войне. Я многого не поняла в прерывистых строках, но сейчас все встает на свои места. После того, как ты благополучно исчез от наших ментов, я решила осмотреть повнимательнее наш телефон. Нашла схему. Славик когда–то научил в них разбираться. Среди нужных деталей обнаружила кое–что интересное. Вот эта штучка…

Она вложила в руку офицера что–то маленькое и твердое. Артем ощупал деталь и сжал ее в пальцах так, что она хрустнула:

— Микрофон… Это многое объясняет. Знаешь, Нина, наверное, мне не стоит идти к вам. Во–первых, за квартирой наверняка установлено наблюдение. Во–вторых, к чему лишние хлопоты вашим родителям, да и вам. Вот, держите документы, здесь ясно говорится, кому продано оружие и сколько. Славку убили свои, это не чеченцы. Он кое–что успел мне сказать перед тем рейсом. Эти документы я добыл уже потом. Из–за них меня и ловят…

Оба немного помолчали. Нина нарушила затянувшуюся паузу первой:

— Тебе некуда идти. Выходы из города плотно перекрыты. Я выяснила кое–что по своим каналам. За родительской квартирой точно следят, а вот за моей навряд ли! Я ее совсем недавно получила и о ней практически никто не знает. А если кто и знает, то убеждены, что я не переселилась. Там почти ничего нет из мебели, зато тепло. Сейчас меня засечь не могли — я ушла по крышам. Дома вплотную друг к другу примыкают, только небольшие уступы метра в три. Я умею открывать замки на чердак обычной заколкой для волос, так что проблем не было.

Артем встал:

— Тогда пошли. Только как вы домой вернетесь?

— Тем же путем. Я веревки привязала за поручни.

— Вы отважная девушка.

Она смутилась:

— Какое там, смелая! Так перепугалась за тебя сегодня. Не думала, что еще раз встретимся. Ладно, идем! В квартире поговорим. Тут недалеко. Я иду первой и проверяю, нет ли патрулей поблизости. Ты идешь следом, метрах в ста, прячась в тени. Если увидишь, что я туфлю снимаю, прячься. Самое главное, вот эту площадь перескочить, а дальше нигде фонари не горят. И говори мне «ты»…

Он кивнул. Нина быстро пошла по аллее к выходу из парка. Артем крался следом, прячась за кустами и в тени деревьев. Он прислушивался к каждому шороху вокруг. Увидел, как девушка прошла через площадь, оглядываясь по сторонам. Уже хотел выйти, но она вдруг резко наклонилась, стащила туфлю с ноги и принялась старательно трясти ее. В свете фонаря показался патруль. Лейтенант замер под кустом у забора. Два солдата и капитан поравнялись с Ниной, разглядывая ее. Остановились в свете фонаря. Старший что–то сказал девушке. Она рассмеялась и громко сказала:

— Спасибо. Тут рядом, я и сама доберусь. Вам тоже отдыхать надо, а за заботу еще раз спасибо.

Нина скрылась в темноте, но едва патруль скрылся с глаз в другой улице, она появилась в свете фонарей и энергично помахала рукой:

— Давай быстрее!

Артем перемахнул через площадь за считанные секунды. Девушка схватила его за руку и бегом потащила за собой. Два квартала они пронеслись не останавливаясь. Затем девушка резко свернула в какой–то крошечный переулок…

Однокомнатная квартира Нины Красновой была пустой, если не считать стола, двух табуреток и старенького холодильника на кухне, да односпальной кровати в комнате. В окна заглядывала луна, освещая комнаты холодным голубоватым светом. Все было прекрасно видно и без электричества. Разве только читать было нельзя. Девушка попросила:

— Свет включать не стоит. Дом не заселен и это привлечет внимание.

К удивлению Артема, она что–то быстро вытащила из холодильника. Звякнула сковородкой, ставя ее на плиту. Вскоре вкусный запах защекотал ноздри голодного парня. Журналистка пригласила:

— Садись, поешь.

Он не заставил себя упрашивать. Наскоро ополоснул руки под краном в кухне. С жадностью накинулся на еду. Нина опустилась на табурет напротив:

— Поговорим завтра, ты совсем вымотался. На кровати я два раза спала, но ты не бойся — я ничем не больна. Сменного белья, к сожалению, здесь нет.

Он с набитым ртом промычал:

— Глупости! Знаешь, в каких условиях нам иногда приходится в Чечне спать? Даже скотина побрезгует!

Девушка вздохнула:

— Ладно, ты ешь! Кстати, вода уже подключена и холодная и горячая — можешь помыться. В ванной свет смело включай. Дверь плотная. Держи ключи, мне домой надо. Родители волнуются. Если не наешься, загляни в холодильник. Там еще суп в кастрюльке есть, колбаса, масло и хлеб. В общем все, что найдешь. А потом отдыхай. Завтра я загляну.

Артем замер с вилкой у рта:

— Может мне проводить тебя немного? Мало ли что…

Нина тихонько рассмеялась:

— Артем, я знаю, что Слава рассказывал обо мне и как о сестричке. Он никогда не упоминал, чем я занималась?

— Нет.

— Я — боксер! Первая здесь, в своем роде… Понял, почему я не боюсь ночью ходить одна? Я пошла. Отдыхай.

Девушка исчезла за дверью. Тихо щелкнул замок и все стихло. Артем доел со сковородки гуляш с гречкой, корочкой старательно подобрал подливку и налил себе стакан крепкого чая из новенького пузатого чайника. Насыпал две полных чайных ложки сахара. Приготовил пару бутербродов с маслом и не торопясь, наслаждаясь тишиной и покоем, напился. Унес посуду в раковину. Чувствуя от этого удовольствие, помыл и сложил на столе.

Зашел в ванную. Включил свет, быстро и плотно прикрыв дверь. Медленно разделся и залез под душ. Горячая вода показалась ему сказочной роскошью после недели скитаний. Она стекала по широкой загорелой груди и вместе с ней уходило чувство опустошенности и одиночества. Теперь он был не один. Ванная комната оказалась маленькой, но в ней уже висели зеркальце, шкафчик и шторка из клеенки. Он машинально взглянул на себя в зеркальце и поразился произошедшей за эти дни перемене: осунувшееся, заросшее густой щетиной лицо с усталыми глазами смотрело на него.

Лейтенант провел ладонью по подбородку и вздохнул. Заглянул в шкафчик. В мыльнице лежало мыло, стоял флакон с шампунем. На полочке сверху лежала губка. На крючке висели два полотенца, большое и маленькое. Артем с удовольствием помылся, а затем постирал всю свою одежду. Развесил на натянутой под потолком веревке и еще раз ополоснулся, так как пока работал, вспотел. Вышел из ванной полностью обнаженным. Напился теплого не сладкого чая в кухне. Сполоснул стакан и прошел в комнату. Упав на кровать, натянул одеяло и мгновенно заснул. Впервые за неделю, он чувствовал себя в безопасности.

Проснулся поздно и сразу понял это, взглянув на окно. Солнце стояло в зените, заливая комнату теплым ярким светом. Разбудили его легкие шаги на кухне. Он огляделся по сторонам: рядом никого не было. Прислушался к собственным ощущениям — усталость прошла и он был полон сил. С кухни донеслось шкворчание на сковородке и запах наваристого борща. Под ложечкой предательски заурчало и лейтенант сглотнул вязкую слюну. Завернувшись в простыню, отправился в ванную комнату. Одежда не высохла и Артем мрачно глядел на нее, не зная, что делать. Сырое одевать не хотелось. Сзади раздался голос:

— Привет! Не стой, как столб. Я тебе спортивный костюм Славика принесла и нижнее белье. Все чистое. Держи! В шкафчике найдешь бритву, пену во флаконе и зубную пасту со щеткой. Купила по дороге.

Нина сунула ему в руки пакет и вышла из ванной, прикрыв дверь. Лейтенант быстро переоделся в чистый шерстяной костюм. Побрился, привел себя в порядок. С удовольствием посмотрел на себя в зеркало и вышел на кухню. Девушка стояла у плиты, повернувшись к нему спиной. Быстро обернулась:

— Садись обедать. Завтрак ты проспал. Я за сегодняшнее утро побывала в редакции и успела узнать новости. Твои портреты украшают улицы города. Ты объявлен в розыск, как особо опасный преступник. Обвиняешься во взломе, в краже секретных документов и убийстве моего брата.

Артем хлопнулся на стул с вытаращенными глазами. Шепотом спросил:

— И ты веришь?..

Она покачала головой и взглянула ему в глаза:

— Если бы верила, не прятала бы здесь. И родители не верят. Можешь не переживать. Кто–то здорово не хочет, чтоб ты жил. На всех объявлениях написано «преступник вооружен». В следующий раз они откроют огонь на поражение, едва тебя увидев.

— Но ведь у меня даже пистолета нет…

Он бросился в комнату, откинул подушку на кровати в сторону и схватил пачку документов, лежавшую на матрасе. Бегом вернулся в кухню:

— Вот, смотри! Эти документы наглядно доказывают, что Ветлугин и его зам Беркут, продавали оружие боевикам. Я выкрал их из сейфа полковника в Чечне. Но все началось еще два месяца назад. Ветлугин тогда только прибыл к нам. Поговаривали, что появился «заработать пенсию и льготы». Служил в Москве. Частенько хвастался связями и громкими именами. Славик что–то раскопал, но не захотел ввести меня в курс, сказал лишь, что опасно и если с ним что случится обратиться к тебе. Он не сказал, что «талантливая журналистка» и его сестра одно лицо…

Артем немного помолчал, глядя в стол. Нина не торопила. Он тяжело вздохнул:

— Когда Славка погиб, я начал расспрашивать, что да как. Говорили, что он погиб от взрыва. Я нашел машину, на которой он тогда уехал. Она была целехонька, даже лобовое стекло целое. При взрыве такого быть не может. Считаю, что его остановил кто–то из своих, кого он хорошо знал. Этот неизвестный спокойно расстрелял и Славку и водителя. Я начал требовать расследования. Писал рапорта. Беркут в открытую посоветовал мне заткнуться. За мной начали следить. Однажды увидел, как под вечер полковник с заместителем уехали. Пробрался в их палатку, а вскрыть сейф было делом не сложным. Там я нашел эти документы. Захватил и все деньги, которые нашел. Надо же мне было на что–то добраться сюда?..

Нина внимательно читала бумаги. Он принялся за еду. Спросил:

— Вкусно! Это ты готовила?

Она на секунду оторвалась от чтения:

— Не я, мама. Мне постоянно некогда. Этим бумагам цены нет…

Девушка дочитала документы и задумалась, опершись локтями в стол. Лейтенант поел и отодвинул тарелки в сторону. Нина задумчиво смотрела на него:

— Есть новости. Сегодня с утра в редакции неожиданно появился отряд из областного ОМОНа вместе с местной милицией. Нас заставили выйти в коридор. Их интересовали материалы, напечатанные в сегодняшней газете. Перевернули все вверх дном и ушли, даже не извинившись. Наш редактор возмущен до глубины души. Я после погрома вывела его в коридор. Мы немного побеседовали. Константин Валерьянович мужик умный и надежный. Быстро все понял. Он давно подозревал, что некоторые военные продают оружие бандитам и основательно набивают карманы. Доказательств не было. Я намекнула о документах. После сегодняшнего безобразия шеф готов напечатать этот материал.

Артем с тревогой сказал:

— ОМОН мог оставить в редакции «жучки».

Нина покачала головой:

— Я рассказала редактору о находке в своем телефоне. Мы тихонько раскрутили телефоны в его кабинете и обнаружили два микрофона. Решили их не трогать. Хотела вначале посоветоваться с тобой. Больше ничего не нашли. На всякий случай договорились с Константином Валерьяновичем в его кабинете говорить условными фразами. Оба считаем, что они явятся завтра еще раз. Газета у нас независимая, Самойлов финансирует ее сам, здание выкуплено им еще в прошлом году и надавить на нас практически нечем.

— Это хорошо, что вы «жучки» не тронули. Пусть работают. Я уверен, ОМОН каждый день будет появляться в редакции. Не исключено, что среди ваших сотрудников есть их люди. Вы можете сделать к завтрашнему дню «липовую» газету? Пусть они проверят подготовленный к печати материал, а затем вы резко заменяете, уже в типографии, несколько статей. Это возможно? Таким образом сотрудники в редакции о документах ничего не будут знать. А в типографии в этот момент не плохо бы отключить телефоны и никого не выпускать. Я могу встать на выходе. Когда газету разнесут по ящикам, военные уже ничего не смогут сделать.

Нина задумалась:

— Да, другого момента может не оказаться. Об этой квартире могут узнать, меня выследить и тогда никто ничего не узнает. Думаю, что твой план срочно нужно привести в действие. Статьи подготовить заранее, а оттиски скандальных документов не сложно сделать. Я поговорю с Самойловым еще раз. Документы пусть пока останутся у тебя. Здесь им безопаснее, нежели в редакции. Я появлюсь ночью и заберу их.

Он встревожился:

— За тобой могли проследить!

Краснова рассмеялась:

— Странно, что это только сейчас пришло в твою голову! Можешь не волноваться. Редакция расположена в старом купеческом доме. Купец Анохин был не дурак и сделал еще один выход через подвал. Самойлов, когда здание подыскивал, обнаружил его, но никому не сказал. Зато вывел меня через него. Ни на одном плане черный ход не отмечен. Мой «хвост» остался возле редакции и считает, что я внутри.

Артем немного успокоился:

— Я буду ждать.

Нина проникла в редакцию через примыкавший вплотную к каменной стене сарай. Внутри, за поленницей дров, у самого пола находился узкий лаз. На первый взгляд это было забитое толстыми досками небольшое окно, к тому же забранное решеткой из толстых прутьев, вмурованных в стену. Но в том–то и дело, что вся эта конструкция висела на петлях, а решетка только казалась вмурованной.

Краснова легко отодвинула дверцу. Она ни разу не скрипнула: Самойлов смазал петли машинным маслом в день вселения в помещение. Выход из подвала находился под лестницей, ведущей на второй этаж. Константин Валерьянович оставил на двери запертый замок, но он не захватывал вторую петлю. Нина осторожно приоткрыла дверь и прислушалась: вокруг стояла тишина, только на первом и втором этажах из–за закрытых дверей доносился шум. Она быстро выскользнула из подвала и заперла за собой дверь. Проскочила в женский туалет, располагавшийся напротив. Тщательно осмотрела свой костюм: смахнула с него пыль и паучьи тенета, освежила косметику и спокойно направилась на второй этаж.

Она зашла в свою комнатку. Написала несколько строк на листке и взяв пачку бумаг, направилась к редактору. Навстречу по коридору шел Георгий Симкин:

— Нина, где ты была? Я полчаса назад к тебе стучал, но ответа не получил.

Она быстро среагировала и раздраженно сказала:

— Так это ты барабанил? Неужели нельзя дать мне спокойно поработать над статьей? Я слышала, но не стала отвлекаться. Шеф приказал срочно подготовить статью для завтрашнего номера о культуре.

Журналисты часто запирались в кабинетах и это не могло показаться странным. Симкин махнул рукой:

— Понятно… А я хотел попросить тебя отпечатать на принтере несколько бланков.

Краснова предложила:

— Я сейчас к редактору. Могу дать ключ.

Мужчина отказался:

— Да я у Бориса Шилова все сделал.

Девушка вошла в кабинет редактора:

— Константин Валерьянович, статья о культуре готова, как вы и просили.

Она положила перед редактором бумаги, исписанным листком сверху. Мужчина быстро прочел сообщение, пошуршал бумагами, перекладывая их, улыбнулся и кивнув головой, сказал:

— Что ж, прекрасно! Пустим в завтрашний номер. Никитенко должен был подготовить материал по сельскому хозяйству. Не знаешь, подготовил или нет?

Она пожала плечами:

— Я не заходила, но он у себя. Позвать?

Редактор встал:

— Я сам к нему зайду. Уже два часа безвылазно в кабинете сижу, хоть ноги разомну.

Они вместе вышли из кабинета. Идя по коридору, Самойлов тихо и быстро сказал:

— Я сам хочу поговорить с этим Артемом. Его план хорош, ничего не скажу, но надо еще и написать статью. Нашу статью!

Девушка ответила:

— Статья уже есть. Я написала ее после того, как мой брат погиб. Ее нужно только чуть подправить. Хранится на дискете в надежном месте. С Артемом вы можете поговорить сегодня ночью. Уходите из квартиры по крышам, за вами тоже следят. Прихватите веревки.

Самойлов остановился:

— Но на крышу не выйти, там замки.

— Я вскрою. Отправьте меня с каким–нибудь правдоподобным поручением к вам домой. И что бы это слышали сотрудники. Среди наших журналистов, наверняка, есть стукач! Я буду ждать вас сегодня в одиннадцать на крыше, через два дома. Все–таки здорово, что наши дома поставили уступами!

Ночью редактор обстоятельно побеседовал с лейтенантом, внимательно просмотрел документы в ванной, где сидели все трое:

— После опубликования этих документов полетит много голов. Скандал будет грандиознейший! Я напечатаю документы! Нина, где находится статья?

Девушка протянула ему три отпечатанных листка:

— Вот. Я уже исправила все что надо.

Самойлов прочитал статью и снял очки:

— Толково! Значит, завтра делаем так…

Утром в редакцию независимой газеты снова ворвались ОМОНовцы в масках и с десяток милиционеров. Самойлов попытался защитить свои права, но его просто отодвинули в сторону и принялись рыскать по кабинетам. Старший, с погонами полковника, внимательно просмотрел все подобранные к печати статьи и скомандовал:

— Отбой! Уходим!

Незваные гости исчезли и все кинулись прибираться в разгромленных кабинетах. Редактор сказал секретарше:

— Я в типографию с материалами, а потом заеду в прокуратуру. Мне надоела эта бесцеремонность. Мы независимая газета, а не какие–нибудь подчиненные.

Журналистка мигом спустилась в подвал, там ее ждал Артем, одетый в отглаженную синюю «пятнашку» с надписью «ОМОН». Выбрались через черный ход в сарай. Отряхнулись и выскользнули на улицу. Переулками Нина довела его до типографии. Машина редактора стояла у ворот. Девушка вернулась в редакцию. Лейтенант натянул шапочку–маску на лицо и беспрепятственно прошел мимо сторожа, рявкнув:

— ОМОН!

Его не посмели остановить. Войдя в помещение типографии, он наткнулся на Самойлова. Быстро передал ему статью и документы. Константин Валерьянович кивком указал ему на провода под потолком. Артем кивнул и скрылся в раздевалке. Быстро скинул пятнистую форму — под ней находился комбинезон техника–телефониста. Редактор скрылся за дверью. Лейтенант вытащил из раздевалки стремянку. Взобрался на нее и аккуратно обрезал телефонный провод. Типография осталась без связи.

Он снова переоделся и встал у двери, заложив руки за спину. Самойлов уехал через час, чуть кивнув Артему. Тот понял — дело сделано. К его удивлению никто не стремился исчезнуть из редакции и не кидался звонить знакомым, рассказывая о сенсационном материале. Мало того никакого шума, кроме гудения машин, из–за дверей не слышалось. Ему было невдомек, что наборщики, составляя текст, не вдумываются в слова. Они делали все по привычке. Через пару часов тираж был напечатан.

Самойлов договорился с подростками и заплатил им за работу заранее. Мальчишки пришли в типографию и Артем раздал им пачки газет. Начальник типографии не посмел спорить с ОМОНовцем, хотя и попытался связаться по телефону с милицией. Когда это не получилось, он решил съездить туда, но Артем не выпустил из типографии никого до шести вечера.

Через три часа после публикации, минуя отделение связи, газеты были раскиданы по ящикам подписчиков и продавались во всех киосках. В них говорилось о произволе властей и незаконных обысках в редакции независимой газеты. Были напечатаны подлинные документы с подписями и печатями о продаже полковником Ветлугиным оружия чеченским боевикам. Опубликована статья Нины Шигаль об убийстве ее брата и ложном обвинении лейтенанта Артема Гончарова. Весь тираж из киосков исчез за час.

Город загудел. К семи вечера о скандальной статье и напечатанных документах знали не только в области, но и в Москве. Опубликованные материалы были для чиновников из Министерства Обороны хуже разорвавшейся бомбы. Возле военкомата районного городка к одиннадцати часам вечера собралась огромная толпа. Люди требовали ответа на вопрос, почему творится произвол? Почему честных людей обвиняют во всех грехах? Военком вернулся на место работы, но не рискнул выйти к людям открыто. Сидел, запершись в кабинете вместе с замом и раздумывал, что делать.

Милиция, немного покрутившись вокруг, исчезла. Их проводили нелицеприятными высказываниями. Даже вызванный отряд ОМОНа не рискнул арестовать открыто стоявшего в толпе Артема. Откуда–то появился рупор, люди просили Гончарова рассказать о войне в Чечне. Вместо трибуны лейтенант поднялся на скамейку, принесенную из парка.

Он успел сказать всего несколько слов, когда грянул выстрел. Никто не заметил откуда стреляли. Лейтенант нелепо взмахнул руками и упал. Толпа отшатнулась. Нина дико закричала и кинулась к нему. Обхватила безвольное тело руками, уткнувшись в широкое плечо зарыдала, сердцем понимая произошедшее. Гончаров был мертв. Пуля угодила точно в сердце. Так мог стрелять только снайпер.

«Доблестная» милиция так и не нашла убийцу по горячим следам. Приехавший на другой день из столицы крупный военный чин попытался замять дело, но ничего не получилось. Митинги протеста шли один за другим и генералу пришлось ретироваться, не вступив в бой. А в газете были опубликованы еще несколько очерков Нины Шигаль, направленных против вмешательства политиков в дела воюющей в Чечне армии и против продажности штабных офицеров.

На редактора независимой газеты попытались «нажать», чтобы замолчал. В ответ Самойлов поехал в столицу с уже опубликованными документами, собираясь связаться с редакцией «Московского Комсомольца». Константин Валерьянович собирался начать независимое расследование и хотел заручиться поддержкой столичных журналистов. На другой день его тело нашли в соседнем городе с двумя пулевыми ранениями. Документы и статьи исчезли. Накануне, словно чувствуя свою смерть, он передал права на здание и газету Нине Шигаль…

Февраль 2002