Утро четверга не принесло неожиданностей. В крайнем случае, Каджи оказался наготове и во всеоружии, заранее предупрежденный о некоторых мелких и не очень неприятностях, поджидавших его в школе.

Мелкой было то, что сегодня вместо традиционной «пары» защиты от темных сил Своч Батлер умудрился отхватить жирный кусок в школьном расписании. О чем недвусмысленно извещал листочек с объявлением, приколотый на выходе из башни поверх графика занятий для блэзкорцев. Особым распоряжением директора Хилкровса ученики второго курса отдавались на откуп декану Даркхола почти на весь день вплоть до самого ужина «в связи с изменением внутришкольной программы обучения». Именно так на листке было написано каллиграфическим почерком, «на радостях» изобилующим красивой стилизацией под славянофилов, почему-то помешавшихся на готике вместо вязи.

Крупной неприятностью оказалось тихое и временное, как хотелось надеяться друзьям, помешательство Баретто. Началось оно вчера вечером в гостиной Блэзкора в отсутствие Гоши и Яны, когда Санчо, капитан факультетской команды по квиддичу, предложил парнишке заменить исчезнувшего в неизвестность Эрика Сапрыкина. Ничего удивительного в таком предложении не было. Баретто, несмотря на юный возраст, выглядел не по годам крепким и физически развитым, а уж на метле держался получше многих старшеклассников, словно родившись прямо на ней в полете. Кому же в таком случае заменить пропавшего вратаря команды, как не Робу? Игры школьного чемпионата вот-вот начнутся, и требуется не только найти кандидата на ставшую вакантной должность, но еще и успеть хотя бы самую малость натаскать его на коллективную работу. Это ведь только дилетанты думают, что вратарь — личность независимая, а потому его не особо касаются тренировки вместе со всеми остальными партнерами по игре. Как бы ни так!

Короче, сбылась мечта идиота. Нет, конечно, к Баретто клинический термин вовсе не подходил. Раньше. Но вот сейчас…

Парнишка и в самом деле спал и видел себя крутым игроком в квиддич. И вдруг на него обрушился лавиной такой шанс, который ни в коем случае нельзя упустить. Уже в ближайшее воскресенье состоится первая его пробная тренировка, на которой Роб должен показать себя с лучшей стороны, полностью раскрыв свои дремлющие способности. Хотя чего уж там скромничать, — талант. Непревзойденный.

Вот и не выдержала легкоранимая психика совсем еще юного мальчика такого ошеломляющего известия. А потому он первым делом попробовал достать до печенок Аню, по несчастью оказавшуюся в этот сладкий для него миг в одиночестве рядом с другом, своими непрерывными разговорами о колоссальном значении спорта в жизни каждого без исключения человека. Достать бедную девочку у Баретто получилось с первой же попытки. Она ко всем видам спорта была абсолютно равнодушна, разве что за исключением эстафетной раздачи оплеух: сперва Робу, а потом по этой самой эстафете и Гоше, если окажется поблизости, в зоне досягаемости ее рук. Исключительно за дело и в воспитательных целях. Изредка близняшка тренировалась в метании различных предметов в те же самые традиционные мишени. А вот квиддич был ей, мягко скажем, до лампочки, впрочем, как и футбол со всеми прочими командными играми. Но, зная страсть друга, Лекс терпеливо скрипела зубами, выслушивая пространные и обширные разглагольствования парнишки, обильно сдобренные почти правдоподобными мечтаниями, согласно которым Аня будет вскорости гордиться тем, что ей посчастливилось дружить с будущим легендарным вратарем. Лучшим во всем мире и во все времена!

«Эк, его понесло-то! — с жалостью подумала девчонка. Сочувствие, впрочем, к Баретто имело лишь касательное отношение. Ей до слез было жалко свои зубы, на которых скоро вся эмаль к капыру под хвост сточится от такого скрежета. — Пора Робу спуститься на грешную землю из заоблачных мечтаний. А как ему помочь совершить посадку, я хорошо знаю. Вот только за мягкость приземления не ручаюсь».

Двух смачных блиц-затрещин с интервалом в три секунды и одного чувствительного удара под дых вполне хватило, чтобы парнишка частично выздоровел, малость образумившись и обретя потребность если не полностью заткнуться, то хотя бы научившись тарахтеть вполголоса.

Гоша с Яной, вернувшиеся от профессора Хлипа, застали в гостиной Блэзкора живописное зрелище. Аня зажимала уши руками, страшно вращая зрачками, из последних сил терпящая, чтобы не придушить Баретто. А парнишка в свою очередь с невозмутимым видом сам с собой тихо и мирно рассуждал о том, стоит ли на первую же тренировку взять свою супер-пупер метлу «Джордано Бруно» или можно ограничиться школьной метелкой для начала. Вопросы, касающиеся одежды, обуви, плотности завтрака, приглашения друзей для моральной поддержки, оповещения о знаменательном событии всех встречных и поперечных в принципе им уже были обсуждены дважды, в целом одобрены и подряжены к исполнению. Оставалось только принять их в третьем окончательном чтении, как полагается, с мелкими незначительными уточнениями. В частности стоит спросить совета у милой Анюшки, — она же как-никак девчонка и, значит, в таких вопросах лучше разбирается, — какого цвета носки лучше надеть в воскресенье? Белые, символизирующие достижение цели, к которой давно стремился? Или красные, твердо и недвусмысленно заявляющие всем, что с Баретто лучше не шутить? Он не даст ни одному мячу влететь в защищаемые им кольца. А может, стоит скромно ограничиться черным цветом, плавно перетекающим в синеву, что отражает принадлежность к конкретному факультету? Блэзкор — чемпион! Оле-оле-оле…

Странно, куда это Аня побежала так быстро, едва он успел раскрыть рот в надежде получить ответ на этот животрепещущий вопрос? И выражение лица у близняшки показалось диковинным. Глаза закатились под лоб. Тонкие губы что-то невнятно шепчут, слегка подрагивая. Сама девчонка побледнела, а вот уши наоборот полыхают свеженькой пунцовой краснотой. Может на ужине съела чего-то неудобоваримое, и у нее сейчас живот не вовремя прихватило? А-а, понял, понял! Это у Аньки от радости за него чувства взыграли. Молодец! Роб знал, что она — настоящая подруга. Самая лучшая из всех, каких только можно представить в мечтах или увидеть во сне.

Следующими жертвами пали вновь прибывшие Каджи и другая Лекс. Уже через пятнадцать минут история, которая, как всем известно, развивается по спирали, повторилась, окрасившись в подробном рассказе Баретто о приглашении в команду свежими красками, дополнившись ранее неучтенными деталями, заискрившись новыми неожиданными гранями. Как следствие — Янка стремительно умчалась в спальню присоединиться к сестре, чтобы уже вдвоем рвать и метать, выть на луну, от страха спрятавшуюся за тучами, и проклинать нехорошими словами того гада, что первым придумал свинство по названию квиддич. Да чтоб им самим, паразитом, черти в аду вместо квофла голы забивали! Такое пожелание, прозвучавшее слаженным хором из уст девочек, было самым мягким. Можно смело утверждать, что в голосе у близняшек слышались даже ласковые, нежные и упрашивающие нотки. И предназначались они для мохнатых ушей капыров, которых сестренки Лекс слезно умоляли обратить особо пристальное внимание на выполнение их пожеланий. Не мешало бы в полном объеме, и приступив к реализации незамедлительно.

Каджи, как парнишка мужественный, не раз смотревший в лицо жуткой опасности, переживший даже собственную гибель, потом, правда, воскреснув, продержался несравнимо дольше. Его ангельского терпения и дружеского такта хватило еще на пять бесконечно длинных минут, которые, казалось, никогда не закончатся. Время, словно специально издеваясь, эластично растягивалось из одной единственной секунды в неопределенную бесконечность, и еще противно хихикало при этом прямо в ухо. Гоша даже умудрился три раза кивнуть головой, соглашаясь со сказанным, и дважды невпопад многозначительно хмыкнул. А Роб, упоенно заливающийся соловьем, вовсе и не заметил, что хмыканье пришлось совершенно не к месту. Самой подходящей фразой на тех этапах повествования было бы что-то экспрессивное, дескать, ну и ловок ты лапшу на уши вешать, браток!

Гоша демонстративно широко зевнул, изображая крайнюю усталость, едва не свернув челюсть набок. Потянулся до хруста в суставах. Потом он сонно полузакрыл глаза, свесив голову вниз, чуть-чуть не дотягиваясь подбородком до пупка. Но ничто не могло остановить друга в его изливании души. Видя, что Каджи клюет носом, Роб бесцеремонно потряс его за колено и на полном серьезе поинтересовался у парнишки, с наивной восторженностью заглядывая ему в лицо, на котором кроме скуки легко просматривалось только желание уткнуться сопелкой в подушку, накинув на голову толстое звуконепроницаемое одеяло:

— Гоша, как ты думаешь, какой торт лучше на обед заказать домовикам: бисквитный, шоколадный или медовый? Я не сильно переборщу, если попрошу их украсить кулинарию надписью из крема: «С благодарностью от зрителей за лучшую тренировку»? И стоит ли торт сгущенкой пропитать или обойдемся без нее?

— Да уж перетопчемся с божьей помощью без лишних сладостей и калорий, — Каджи встал, видя, что его уловки не возымели действия, и решительно направился в спальню, благо пришла пора отправляться на боковую. — А то, как бы чего не слиплось.

Засыпал парнишка под нудное бормотание друга, который уже по…надцатому кругу пересказывал события сегодняшнего вечера. В этот раз развесил свои доверчивые лопухи Барни. Но ему проще всех оказалось слушать восторженные всхлипы и придыхания Роба. Во-первых, его же ведь не одна музыка интересовала в этом мире. Во-вторых, иногда он умел не только самозабвенно развлекать присутствующих, но и был неплохим собеседником, внимательным и по настоящему заинтересованным событиями, творящимися вокруг. И самое главное, приемник за свою долгую транзисторную жизнь еще и не такое вылавливал в радиоэфире. Порой даже его уши в трубочку сворачивались. Особенно если доводилось нарваться на очередное ток-шоу, после прослушивания которого, долго не покидало неприятное ощущение, что весь вечер просидел в стриптиз-баре, только душевном. С элементами откровенной порнографии, так как таланта у исполнителей и в помине не было, а значит, об искусстве нечего и упоминать.

Неизвестно о чем и как долго болтали Баретто и Барни, но с утра поведение Роба круто изменилось. Мы не взяли бы на себя смелость утверждать, что в лучшую сторону. Парнишка стал молчаливее и серьезнее, этого не отнять. А вот его тихое помешательство, которое Гоша отнес к разряду крупных неприятностей, перешло в следующую фазу развития. И она грозилась принести головной боли даже побольше, чем неуемное восторженное ликование нового вратаря Блэзкора.

Баретто и в самом деле молчал с самым, что ни на есть серьезным видом. Но стоило только спросить его о чем-нибудь, как он выдавал на-гора такое , что об излечении вопрос уже не стоял. Тут самим бы не свихнуться в ближайшие часы. При ответе Роб сохранял невозмутимое важное спокойствие и изрекал банальные истины так гордо и пафосно, будто только что сам стал их первооткрывателем, осчастливив небывалой мудростью всех обитателей волшебного мира. Да чего скромничать, и ближайших населенных миров тоже.

Если из парнишки не выскакивали прописные истины, тогда диалог стремительно сползал к квиддичу или его слагаемым. На попытку поинтересоваться его самочувствием, и выспался ли он, Баретто произнес сакраментальную фразу, аккуратно заправляя постель:

— Спасибо, Гоша, спалось замечательно. Я полностью готов к тренировке. Жаль только, что она будет в воскресенье, а не сегодня.

Каджи об этом сожалел даже больше, чем друг. Может, выложившись на стадионе по полной программе, тот чуточку успокоился бы, а психическое расстройство исчезло без следа? Не может же Роб остаться таким примитивным в своей страсти к спорту на всю жизнь? Правда, примеров говорящих как раз об обратном хватало с лихвой. Общеизвестно, что многие спортсмены, для которых кроме победы ничего больше нет важного в этой жизни, довольно ограниченные люди. Общаться с ними крайне тяжело, если ты сам не такой же фанатик. Хотя в последнее время однобокое поведение уже совсем вышло из моды, и куда больше ценится широта интересов. Хочешь, не хочешь, а приходится искать себе увлечения на стороне, что благоприятно отражается не только на имидже, но и на общем развитии, как личности.

Завтрак прошел спокойно…и в напряженном молчании. Девчонкам, естественно, хотелось непринужденно поболтать с друзьями о каких-нибудь пустяках. Но, уже успев с утра пару раз нарваться на «спортивные комментарии» Баретто, близняшки больше не рисковали заводить беседу. Тема роли не играла. Вот спроси они сейчас Каджи о погоде, как Роб непременно вклинится с самоуверенным заявлением, что ни зной, ни буран, ни туман не смогут помешать ему поймать мяч, брошенный в сторону защищаемых им колец. Так что лучше уж молча съесть заказанный завтрак и отправиться на урок к Свочу. Там даже Баретто не посмеет разглагольствовать на посторонние темы, если не окончательно рехнулся.

А по правде, так он уже все мозги им прополоскал. Аня мысленно поклялась себе, что если этот болтун еще раз посмеет хотя бы заикнуться о предстоящей тренировке, то он попросту не доживет до нее. Она, как бы ей ни было жалко любимого Робика, собственноручно его пристукнет и закопает в Сумеречном лесу, так чтоб и могилки никто не нашел. Подумаешь, опять вратарь пропал! Возможно поветрие такое в этом году началось, что они исчезают один за другим?

Чтобы попасть в класс защиты от темных сил, ученикам нужно было приложить некоторые усилия, напрягая серое вещество и активируя память. Заплутаться в хитросплетении коридоров — пара пустяков, а уж тем более, когда отправляешься на занятие к Свочу Батлеру. В прошлом году прошел не один месяц, пока они смогли более-менее научиться самостоятельно ориентироваться в замке. И название «Башня Тайн», в которой находилась нужная сейчас аудитория, полностью себя оправдывало. Вход в вотчину даркхольцев отыскать было весьма затруднительно.

Каджи немного приотстал от основной массы сокурсников, решив чуток уменьшить длину ремня портфеля. А то он под тяжестью учебников давно уже растянулся, и сумка при ходьбе неприятно била теперь даже не по мягкому месту, а гораздо ниже.

— Минима селт, — нужное заклинание позволило отрегулировать ремешок, и, вновь закинув портфель на плечо, парнишка помчался догонять одноклассников, успевших скрыться разноголосо галдящей толпой за очередным поворотом коридора.

Но когда Гоша на перекрестке резко повернул налево, шустро перебирая ногами и перейдя с быстрого шага на мелкую рысь, он тут же уткнулся носом в обширное туловище чуть повыше сильно выступающего вперед живота, преградившего путь. Парнишка спружинил от податливой мягкости солидного пуза и, отлетев на шаг назад, поднял в недоумении взгляд вверх, поправляя очки, сбившиеся от столкновения набок.

— Корней? — недоумение стало гораздо больше, когда он увидел, что, а скорее — кто послужил преградой. — А вы какими судьбами оказались в замке?

Толстячок сегодня не комкал в руках платочек, изнывая от жары. Итамура-младший наоборот зябко кутался в теплую, подбитую мехом мантию бледного сине-зеленого цвета. Краска растеклась по материалу пятнистыми разводами, превратив накидку в некое подобие маскировочного халата, подходящего скорее разведчику. В крайнем случае, с одеждой волшебника такое одеяние имело весьма отдаленное сходство. На непокрытой лысине пухлика забавно выплясывали желтоватые отблески горящего над ним факела, намертво закрепленного в стене, купаясь в капельках дождя, украсивших макушку Гошиного знакомого. Выражение лица мага на сей раз было крайне озабоченным по сравнению с прошлой встречей. Тогда оно казалось насквозь пропитанным добродушной приветливостью и даже несколько глуповатым простодушием, но теперь от тех впечатлений не осталось и следа. И в слегка раскосом взгляде, доставшимся по наследству от предков-японцев, тоже прописалась строгость и…растерянность.

— Да вот, понимаешь ли, возвращался от профессора Батлера в Центральную башню и умудрился заблудиться, — узнав Каджи, Корней мягко улыбнулся, а взгляд толстяка незамедлительно потеплел. — У вас в Хилкровсе сам капыр копыто свернет, пока доберется до места назначения. Я ведь в другой школе учился. У нас там все было проще. Мы жили не в замке, а в куда более современном и уютном дворце, где не приходилось плутать, — он поплотнее запахнул мантию, словно и впрямь продрог до мозга костей. — Меня в холле должна ждать…

— А у нас-то в школе вы что в таком случае позабыли? — совсем не вежливо перебил опаздывающий на урок Гоша старшего по возрасту волшебника, совершенно не обратив внимания на странную нестыковку между каплями на лысине и посещением Своча. Парнишка озадачено завертел головой, выискивая кого-нибудь, кто может прийти на помощь незадачливому толстячку. — Сами вы вряд ли отсюда найдете дорогу к Центральной башне. А я, к сожалению, тороплюсь на урок. И если не появлюсь вовремя, то профессор Батлер будет очень рад появившейся возможности оторвать мне голову. И это в лучшем случае. В худшем — меня ждет более суровое наказание. Например, он может…

— Странно. Мне Своч показался вполне милым и обходительным мужчиной.

— Не знаю, что вам показалось, — парнишка определенно начал нервничать, — но профессор Батлер таких как я на завтрак предпочитает. Без всякой обходительности, но зато с хреном и горчицей. Так какая нелегкая занесла вас в наши края?

Любопытство таки пересилило угрозу вполне вероятного наказания. Каджи решил, что если Своч попробует на него наехать, то он прикинется дурачком и станет оправдываться тем, что не мог бросить Итамуру-младшего в беде. А то Итамуре-старшему пришлось бы надевать траур по безвинно сгинувшему в коридорах Хилкровса сыночку. Вечная ему память.

— Мы с женой расследование ведем. Ищем вашего пропавшего ученика. — И на парнишку обрушился шквал вопросов, а в руке у пухлика словно из воздуха появился простенький блокнотик вместе с обычным карандашом. — Если не ошибаюсь, то он ведь с твоего факультета, Гоша? Что ты можешь мне о нем рассказать? Какой он был, этот ваш Сапрыкин? Может быть, ты заметил в тот злополучный день в его поведении какие-нибудь странности? Нам важна любая мелочь, чтобы правильно разобраться с историей его исчезновения. Поверь мне, волшебники просто так не пропадают. И бесследно тоже. Всегда можно обнаружить зацепочку, если не лениться и хорошенько постараться поискать. Итак, что скажешь?

Каджи захлопнул отвисшую от неожиданности челюсть спустя минуту после замолчавшего Итамуры. А сыскарь, грозно нависнув над парнишкой колоссальной тушей, пристально буравил его своими глазками, ничем не хуже любого другого работника розыска, какими их обычно изображают в кино и книгах. Еще через пару минут Гоша вновь обрел дар речи. После звонкого клацанья зубами, которым сопровождалось возвращение челюсти на полагающееся ей место.

— Ничего я не могу сказать. Я Эрика почти не знал, он старше меня. У них своя компания, у нас своя. А так он вполне нормальный парень. — И с неприкрытым вызовом во взгляде Каджи уже тверже и громче добавил, перейдя от невнятных оправданий в решительное наступление. — Эрик Сапрыкин — хороший! У нас в Блэзкоре плохие не задерживаются, да будет вам известно! И странностей за ним не водилось. А в тот день, когда он исчез, я без сознания в своей комнате лежал, заболев, так что ничего не видел и не слышал. Потому и сказать мне вам больше нечего.

Парнишка дернулся вперед, намереваясь убраться поскорее и подальше. Теперь уж лучше к Свочу в лапы угодить, чем рядом с…этим находиться. Прихвостень Чпоковский! Сейчас понятно, кого Ягудий привез в Хилкровс, похваляясь. «Лучшие сыщики, толстые прыщики», — Гоша в мыслях язвительно передразнил заместителя министра. А ведь этот жиртрест ему даже понравился поначалу, когда так впечатлительно рассказывал трагичную историю Марицы Спаркли, постоянно вытирая пот на лбу, будто искренне переживал за женщину и ее нелегкую судьбу. Но это от жары всего лишь сало из него вытапливалось, а не сочувствие. Сто кило лицемерия!

Далеко уйти Каджи не удалось. В плечо чувствительно впились хотя и толстые, но очень крепкие пальцы. Парнишке поневоле пришлось остановиться, болезненно поморщившись и со злостью глянув в щекастое личико хомяка-переростка. А Итамура-младший непонимающе выгнул брови, озадаченно сморщившись, отчего выражение его ряхи стало по-детски обиженным. Даже толстые губы предательски задрожали.

— Гоша, чего я такого оскорбительного сказал, что ты мне настоящую отповедь устроил? Ты пойми, найти пропавшего мальчика — это моя работа. Да, мы с женой — сотрудники ОНИКСа. И что с того? Между прочим, заслужить право быть приглашенным на службу именно в этот отдел министерства не так то просто. Туда берут лучших из лучших. Потому что не каждому магу дано активно противостоять злу… Прости, если я слишком круто взял минотавра за рога, просто привычка сработала, ковать мечи пока огонь не потух. Мир?

Корней отпустил плечо парнишки, виновато захлопав ресницами. Даже невидимую пылинку стряхнул с Гошиной мантии. И растянул губы в примиряющей улыбке, став похожим на расплывшийся по сковородке блин, которому до золотистой хрустящей корочки еще жариться и жариться.

— Мир, — тихо буркнул Каджи, сам не понимая, с чего так взбеленился. То, что Итамура приехал вместе со старшим Чпоком ведь не обязательно должно означать, что они друзья или хотя бы соратники. — А что такое ОНИКС? Я о нем ни разу не слышал.

— ОНИКС — это обыкновенное сокращение. Любят в нашем волшебном мирке придумывать звучные названия, — охотно пояснил пухлик, почесывая кончик мясистого носа. — Если расшифровать, то получится более понятное: Отдел Надзора и Колдовского Сыска. Наш аналог импортных мракоборцев. Мы разбираемся с теми же проблемами, что и они. В данном вот случае, требуется найти пропавшего ученика, чем мы с женой пока безуспешно и занимаемся…

— Вот ты куда запропастился, — позади Гоши раздался возмущенный голос, но как ни странно, с присутствующими в нем теплыми бархатистыми нотками, словно котенок от удовольствия заурчал. — Я его жду, жду, а он, видишь ли, новые знакомства заводит. И как успехи, общительный ты мой? Надеюсь, ты не забыл, Корнеюшка, что мы собирались в Сумеречный лес прогуляться? И нужно еще раз повнимательнее осмотреть то место, где волшебную палочку нашли. Да на Изнанку не помешает глянуть, может там какие следы сохранились? Если применялось заклинание, то его остаточные узлы на обратке однозначно отпечатались. А значит, появится шанс установить автора.

Парнишка быстро оглянулся на дробный стук каблучков, разбитый эхом на бесчисленное множество осколков. Словно кто-то рассыпал по каменным ступеням крупные стеклянные бусы, и они звучно поскакали вниз, подпрыгивая, сталкиваясь и вновь разлетаясь. И в очередной раз многострадальная челюсть у Каджи распахнулась от изумления.

К ним быстро приближалась, грациозно повиливая бедрами, словно манекенщица на подиуме, уже знакомая парнишке блондиночка. Та самая, что так уверенно плыла по Заячьему проспекту, раздвигая встречных пешеходов одним лишь только взглядом, как оказалось, ярко-синих, будто васильки, глаз. Она еще затем исчезла в недрах забегаловки «Крыс и Брысь», пользующейся дурной славой, удивив прохожих своим поведением, так не соответствующим ангельской внешности.

Вот и сейчас блондинка выглядела сногсшибательно. Зеленое платье, обтягивающее ее стройную фигурку с осиной талией, как нельзя лучше подчеркивало пронзительный ультрамарин насмешливого взгляда. Да и мантия женщины, с головой выдававшая своей небесной расцветкой бывшую ученицу Эйсбриза, только приятно оттеняла общую цветовую гармонию и придавала ее движениям непринужденность и воздушность. В этот раз она не плыла, а скорее летела легким ветерком.

— Давай поторопимся, милый, — ее голос до краев налился солнечной теплотой, от которой Корней, похоже, согрелся, перестав зябко кутаться в свою утепленную накидку. — Мне не терпится к Мэри забежать хотя бы на полчасика. Ударимся с ней в воспоминания о старых добрых временах, поболтаем о жизни, посплетничаем немножко. Я же прекрасно ее помню, — голенастую, нескладную, малость озлобленную на окружающий мир девчонку, какой она впервые появилась на факультете. А я тогда уже на пятом курсе училась. И смотри, как она сейчас расцвела! Одно слово, — невеста.

— Ланочка, рыбка, я заблудился в этих ваших дурацких переходах и коридорах, — пожаловался Итамура-младший с некоторой долей виноватости в ставшем шелковым голосе. — Разве так можно строить? Странно, что только один ученик пропал, а не половина студентов.

— Я так и знала, что не стоит тебя одного отпускать. Только разве ж тебя удержишь? Ты ведь у нас вона какой грозный! Попробуй слово поперек скажи, — ласково проворчала женщина, с любовью заботливо поправив Корнею воротник камзола, вылезший поверх мантии, словно суббота поперед пятницы. — Как тебя зовут, мальчик? Мы раньше нигде не встречались? Что-то твое лицо мне кажется смутно знакомым, но вот вспомнить не могу, хоть убей.

Она чересчур пристально, как и подобает профессиональному сыскарю, пробежалась взглядом, окинув с головы до ног, по смущенному Каджи, который ну никак не мог представить себе, что у Итамуры такая очаровательная жена. Ему почему-то мысленно рисовалась в этой роли этакая пухленькая хохотушка без царя в голове. Это ж надо так ошибиться?!

— Этого мальчика, ты не поверишь, солнышко, зовут Гоша Каджи, — пришел на выручку Корней, приосанившийся от гордости, что у него такие именитые знакомые. А затем он с легким поклоном вполне светски представил парнишке свою половинку, хотя если судить по габаритам, то всего осьмушку. Непропорциональное у них в семье разделение. — Моя жена Алана Итамура. Прошу любить и жаловать.

— Вот даже как?! — женщина слегка изогнула левую бровь, чуть склонив голову набок. — Что ж, я очень рада познакомиться с тобой, Гоша Каджи.

Свет ее сапфировых глаз стал еще ярче и теплее. И блондинка протянула парнишке холеную кисть руки таким невнятным движением, что и не поймешь сразу: не то для рукопожатия, не то для поцелуя. Парнишка ограничился первым.

— Вы тоже младшая? — выйдя из словесного ступора, поинтересовался Гоша, вызвав своим вопросом легкую усмешку толстячка.

А женщина звонко расхохоталась, запрокинув голову назад. В ушах у Каджи будто миллион хрустальных колокольчиков зазвенел, до того ее смех был легким и искристым. Жаль только, что она так быстро успокоилась, а хотелось бы подольше насладиться редкой мелодичностью.

— Нет, Гоша, я Итамура самая обычная, без приставок и прочей мишуры, — Алана легким движением руки смахнула слезинку с реснички. — Мне и так хорошо живется.

Сквозь толстые замковые стены пробился глухой удар колокола, возвестивший скорое начало занятий. Пока еще первый удар из трех. И если нестись сломя голову, то остается шанс залететь в класс перед самым носом учителя. Что Каджи и рискнул проделать.

— Простите. Опаздываю, — на бегу крикнул он, извиняясь перед супругами, дикими скачками удаляясь по безлюдному коридору.

— Чтобы профессор Батлер не ругался, скажи ему, что был у меня на допросе, — крикнул вдогонку Итамура, не подозревая, что Свочу любые Гошины оправдания, как быку призывно дергающаяся красная тряпка тореадора. Вреда от нее никакого, но раздражает, черт возьми!

Около двери аудитории Каджи и профессор Батлер появились почти одновременно. А если по правде, то декан Даркхола уже собирался взяться за ручку, но чумное взъерошенное чучело, невесть откуда выросшее словно из-под земли и одышливо хватающее воздух распахнутым ртом, его опередило, первым вцепившись в потемневшую бронзу. Открыв дверь, оно еще попыталось что-то изобразить издевательски-галантное, слегка согнувшись в поклоне. Мол, милости просим, проходите, а я уж после вас. Но вздернутое за шкирку, испуганно расширило глаза и выпрямилось.

— А ну живо за парту, Каджи! — учитель втащил провинившегося школьника в класс и только там отпустил ворот его мантии, чувствительно подтолкнув, а скорее попросту швырнув в нужном направлении. Хорошо, что не удостоил пинка под зад, придающего завидное ускорение. — Тема сегодняшнего урока — шарки . Кто из вас знает, что они из себя представляют? Неужели вы никогда не слышали о них?

Своч уперся кулаками в столешницу и с ехидной мрачностью обвел учеников медленным тягучим взглядом. Люси Сильвиас высоко тянула вверх руку, даже чуточку привстав с сиденья в нетерпении обрадовать преподавателя правильным ответом. Батлер прекрасно заметил порыв ученицы, скользнув по девочке мимолетным взором, на краткий миг блеснувшим удовлетворенными искорками, но как ни в чем не бывало, проигнорировал ее рвение.

— Гошенька, ты специально нарываешься, да? — с нежной ядовитостью в голосе поинтересовалась Янка, больно ткнув парнишке кулаком в бок. — Прекрасно же знаешь, что Батлер только этого и ждет, чтобы оторваться всласть.

Каджи угрюмо засопел, но промолчал, сверкнув на подругу недобрым взглядом. А чего тут возразишь? Она полностью права. Да и после дикой скачки по коридору дыхание еще не восстановилось, так что ему сейчас не до разговоров. Гоша, упрямо стиснув зубы, продолжил раскладывать на парте письменные принадлежности, попутно размышляя над чудным поведением учителя. Странно, но факт: Гошино опоздание обошлось без штрафных баллов для факультета.

— Ты со мной еще и разговаривать не желаешь?! — яростный удар локтем по ребрам вывел парнишку из раздумья, заставив прислушаться к шипению близняшки. — Дождешься ты у меня, зайчик, устрою я тебе…

Программа-минимум развлечений от Янки, обиженной невниманием к ее чувствам, осталась не озвученной вслух. Но от этого реальность ее воплощения в жизнь нисколько не уменьшилась.

— Лекс и Каджи, миловаться будете на перемене, — вполне обыденно сделал замечание ученикам Своч, удобно устраиваясь на стуле. — Или на занятиях по обольщению. На следующем курсе обучения. Если доживете до него.

Угроза пугала не столько своей реальностью, сколько прозаичностью, с которой ее высказали.

Декан Даркхола небрежно закинул ногу на ногу, слегка покачивая носком надраенного до зеркального блеска ботинка. А правой рукой преподаватель поигрывал своей волшебной палочкой, неспешно вращая ее тонкими музыкальными пальцами по столешнице, словно пребывал в рассеянности. Щеки Янки, задетой за больную струнку души, мгновенно вспыхнули пятнистой пунцовостью, тем более что в классе не обошлось без ехидных смешков и насмешливых реплик вполголоса. Правда, и завистливые девчоночьи вздохи тоже послышались. Редкие, но отчетливые.

Каджи отреагировал совсем по-другому. С ожесточением захлопнув только что раскрытый учебник, он уставился на декана Даркхола с лютой злобой во взгляде. Вот значит, как он решил в этом году его доставать?! Не штрафуя за все подряд, а выставляя на посмешище перед одноклассниками. И Янка тоже хороша! Нашла время разборки устраивать. Чего она вообще на него последнее время взъелась?! Все ей не так, все ей не эдак. Сама, поди, не знает, чего хочет.

Волшебная палочка прекратила крутиться, а профессор Батлер выскользнул в реальность, посмотрев на притихшую парочку своим привычным ироничным взглядом. Затем он сделал знак рукой, приказывая им обоим встать. Сцепив руки в замок, Своч поставил локти на стол, устроившись подбородком на оттопыренные большие пальцы. Целую минуту он таращился на ребят, и улыбка его тонких губ становилась все шире и саркастичнее, пока не достигла своего апогея.

— Раз вы оба такие умные, что все знаете наперед без моих объяснений, то может быть расскажете классу о шарке. А я отдохну тем временем, а то ночка бурная выдалась, бессонная. Один из старшеклассников додумался поэкспериментировать с заклинанием «Посмертный укус», материализовав в школе призрак степного волколака. Насилу поймали паразита совместными усилиями учителей. Я не о волколаке. Этого мы испепелили в два счета. А вот за студентом пришлось погоняться по замку. Он сейчас в карцере занимается самосовершенствованием своих магических навыков. Я думаю, что недели ему вполне хватит, чтобы заодно и мозги в порядок привести… Итак, Лекс, шарк — это…

Девчонка обиженно надула губки и, потупившись, тихо ответила:

— Я не знаю, профессор, кто такой шарк. Но думаю, что от встречи с ним вряд ли запрыгаю от счастья. Наверняка, он какой-нибудь злобный и кровожадный монстр.

— Как знать, Яна, возможно и запрыгаете, только, вы правы, вряд ли от счастья или восторга, — преподаватель лениво провел ладонью по зачесанным назад белобрысым волосам, собранным на затылке в конский хвостик, и уныло вздохнул. — Что ж, садитесь. Ваше незнание печально и навевает грусть. Лекс, в вашем нынешнем положении стоит усерднее заниматься, изучая защиту от темных сил, а не отвлекаясь на разные пустяки, недостойные вашего драгоценного внимания. — Батлер многозначительно перевел взгляд на продолжающего стоять парнишку, хмуро насупившегося. — Каджи, вы не попробуете немного улучшить мое настроение, порадовав учителя и весь класс своими глубокими, я в этом не сомневаюсь, познаниями в монстрологии, а в частности в противодействии злобным сущностям? Ведь вы-то наверняка о шарках знаете все и даже больше? Может и я что-то новое почерпну из вашего рассказа… Люси, да опустите вы, наконец, руку, пожалуйста. Я верю, что вы можете не только рассказать о шарке, но даже и сумеете нарисовать его гнусную образину. Присуждаю Эйсбризу пять баллов заранее. Вас это успокоит? Но мне все же хотелось бы сегодня послушать нашего мистера Зазнайку. Итак, Каджи, не стесняйтесь.

Гоша сосредоточенно нахмурился, окидывая взглядом класс и пытаясь припомнить хоть что-то о проклятом шарке.

Сильвиас угомонилась, обрадованная, прямо скажем, непривычной похвалой от профессора Батлера, который сегодня вел себя неимоверно странно. Обычно он куда охотнее раздавал наказания, требуя от учеников серьезного подхода к своему предмету вплоть до малейшей мелочи. И любимой присказкой учителя была фраза о том, что в защите мелочей не бывает, это, мол, вам не пестики и тычинки травологии, пусть и кусачие порой.

Янка тихо и мирно бесилась, выходя из себя. Ей неожиданно пришла в голову мысль о том, что она выглядит как последняя дурочка, носясь со своей любовью, будто с писаной торбой. Вон и Своч, чурбан бездушный, даже заметил это, не пропустив возможность приколоться. Один лишь противный очкарик ослеп окончательно и ничего не замечает. Или не хочет замечать, притворяясь? Все, баста! С этой минуты она в таком случае тоже проявит характер и даже смотреть в его сторону не станет. Близняшка демонстративно отвернулась от парнишки, гордо вскинув подбородок. Вот только надолго ли хватит ее решимости? Об этом девочка по привычке не задумывалась.

Помощи и подсказки от этих двоих Каджи не дождался, да и не рассчитывал на нее. Остальные сокурсники вели себя так, словно они были зрителями, усевшимися в амфитеатре, Своч — тем самым пресловутым шарком, а Гоша — гладиатором, вышедшим на неравный бой, вооружившись лишь тупым перочинным ножичком. Это его и взбесило. Готовность одноклассников поразвлечься за чужой счет обожгла душу даже больше, чем откровенный жест Гордия, скользнувшего ребром ладони по своему горлу. От него лучшего напутствия ждать не приходилось. И даже неслыханное по своей дерзости дружеское подмигивание Зараны, которым она попыталась приободрить парнишку, с огромным трудом давшееся скромнице после отчаянной борьбы со своим жутко застенчивым характером, не смогло погасить жгучее пламя холодного бешенства, пожиравшее Каджи изнутри.

Сознание мальчика подернулось призрачной пеленой, слегка колыхаясь. Все звуки отдалились, расплывшись на ряд длинных протяжных нот. Мебель, люди, предметы, окружавшие его, да и весь мир потеряли четкость граней и яркость цветовой гаммы, колыхаясь в зыбком мареве, приобретя иллюзорную полупрозрачность, изгибаясь и извиваясь причудливыми плавными линиями. На краткий миг мир взорвался, с безумной скоростью бросившись вперед во времени и пространстве, замельтешив калейдоскопом образов. И еще через один вздох он замер, как вкопанный, схлопнувшись в одну единственную малюсенькую яркую точку, окруженную извне непроглядной чернотой. Взмах ресниц, и все вернулось на круги своя к привычной реальности.

Все, но не все. Гоша, плохо соображая, а по правде и вовсе не отдавая отчета в своих действиях, тем не менее, с полным знанием дела и невозмутимым спокойствием, застывшим безжизненной маской на лице, вышел из-за парты, переместившись к классной доске. Там он достал свою волшебную палочку и, слегка небрежно кивнув учителю головой, типа сдержанно поклонился, холодно произнес звонким до явного ощущения залепленной пощечины, будто и не своим голосом:

— Что ж, извольте. — Глаза профессора Батлера округлились от подобной наглости, но у него хватило терпения посмотреть, что дальше будет вытворять несносный мальчишка, хотя следовало бы его прямо сейчас поставить на место, примерно наказав. Но Своч ведь добрый, душа нараспашку, так что наказание малость обождет, никуда не сбежит. Вздернуть негодника на рее никогда не поздно.

— Значит сегодня поговорим о шарке или, как его еще иногда по-другому называют, лайттаке. Что, да будет вам известно, — гораздо правильнее. Слово «лайттак» можно приблизительно перевести с темно-эльфийского языка как «тень молниеносного броска», — уверенно начал лекцию Каджи, сам поражаясь своему хладнокровию, невесть откуда появившимся познаниям и самоуверенной наглости, с которой он их демонстрировал ошеломленным школьникам. Вполне довольная улыбочка мельком скользнула по губам приосанившегося парнишки. — Но рассказывать об этом «существе» мало толку, если вы не увидите его воочию. Трудно описать словами всю его мерзкую и ужасную сущность.

Декан Даркхола, подумавший, что парнишка таким нехитрым приемом пытается свести рассказ к минимуму, так как больше ничего о шарке и не знает, радостно потер в предвкушении наказания ладони. Вот только рано он оживился, собираясь засветить факультету несколько штрафных баллов, чтобы другим неповадно было так нагло выпендриваться, не имея к этому достаточных оснований.

Гошина рука с зажатой в ней волшебной палочкой самовольно вскинулась на уровень груди и стремительно принялась порхать в воздухе, выписывая замысловатые пируэты. На ее кончике пламенел сгусток мрачного темно-фиолетового огня. По мере движения палочки воздух сперва задрожал, а потом в нем высветились руны, больше похожие на дикую смесь корявых китайских иероглифов и арабской порхающей скорописи, с ее плавными изгибами.

ГБАY

— Калил эллою, лайттак, вевире фл'ешин, — губы Каджи трижды прошептали на наречии темных эльфов полагающуюся при начертании подобных рун магическую фразу, всплывшую в мозгу легко и непринужденно. А рука без затруднений довершила начатое, бегло покончив с писаниной и под конец смешав руны, которые к этому времени уже быстро прогорели и затянулись сизым дымком. Переплетясь в единый клубок, они взбухли кровавым шаром, по матовой поверхности которого змеились светло-оранжевые всполохи. Уверенным взмахом кисти Гоша отправил сгусток магической энергии в свободный от мебели угол класса поближе к окошку, где тот благополучно и завис над полом.

— Н-нииишш-шээ, — по аудитории прополз звук, похожий на шипение рассерженной кобры, раздавшийся из уст парнишки.

Его одноклассники зачарованно наблюдали за разворачивающимся представлением, впрочем, не забывая опасливо втягивать головы в плечи, стараясь на всякий пожарный случай стать незаметнее. А профессор Батлер, казалось, окаменел на своем стуле, только вздувшаяся на виске жилка, часто пульсирующая, выдавала в нем присутствие жизни. Да капелька пота, скатившаяся по щеке, подтверждала, что еще не все потеряно — при шоковой терапии спасти можно.

Заслышав призывное шипение, шар сперва лениво, а потом все ускоряясь, завертелся вокруг своей оси, постепенно окутываясь туманной дымкой, которая в свою очередь уплотнялась и темнела на глазах. И вскорости сфера полностью в нее погрузилась, скрывшись из виду, лишь только колыхание мглы говорило, что она все еще вращается. Но в мгновение ока все изменилось. Туман, вытянулся к полу, словно пена давно кипевшего варева пролилась, и приобрел черты конкретной фигуры, став реальным воплощением той твари, что была вызвана к жизни Каджи, совершившим невозможное не только для ученика, а и для обычного, не темного, мага. И не каждому темному колдуну подобное вызывание было под силу, здесь же оно прошло на ура, будто играючись, с минимальным усердием.

Если смотреть издалека, то лайттака с трудом можно было бы принять за человека. Две ноги, две руки, туловище и голова, — все на месте. Вот только ноги непропорционально длинноватые оказались. И хотя он стоял в полуприсяде, согнув их в коленях, такое уродство все равно сразу бросалось в глаза. Грязные штаны из грубого полотна, кое-где определенно заляпанные запекшейся кровью, едва доставали до этих самых острых коленок с торчащими из них короткими костяными шипами. Руки шарка были нормальные по размеру, но создавалось впечатление, что они состоят из одних сплошных мышц и сухожилий, бугристо выпирающих из-под пупырчатой кожи неприятного землистого цвета. Но на конкурс по бодибилдингу эту тварь приглашать не стоит, уж поверьте нам. В правой ладони монстр сжимал короткий и тонкий клинок, очень похожий на стилет, только сделан он был не из металла, а из кости неизвестного происхождения. Пальцы лайттака, украшенные длинными, кое-где неровно обломанными желтыми когтями, выглядели вполне хищно, прекрасно сочетаясь с остальным обликом.

Выше пояса одежда отсутствовала, что красоты чудищу отнюдь не добавляло. Его мощная широкая грудная клетка от самого пупка и до шеи, включая плечи, заросла короткой и кучерявой шерстью, жесткой даже на вид. Но меховое покрытие было неравномерным. Все туловище усыпали многочисленные проплешины, вызывавшие тошноту и отвращение проглядывавшими сквозь них язвами и нарывами. Некоторые особо впечатлительные девчонки уже зажимали руками рты, борясь с рвотными позывами.

То, что у всех людей называют лицом, в данном конкретном случае тянуло по определению лишь на жутко монструозную образину. Сильно вытянутая книзу и вперед морда с острым подбородком ему определенно досталась по наследству от птеродактилей. Нос отсутствовал вовсе. Его заменяли две вертикальные щели, находящиеся в постоянном движении, словно он жадно принюхивался к добыче. И это вполне соответствовало истине. Свои жертвы шарк сперва чуял, потом слышал, а уж затем и видел. Монстр предпочитал наносить удары исподтишка, прикрываясь наступлением сумерек, когда его недостатки становились преимуществами. А потому малость подслеповатые при дневном свете глаза, глубоко спрятавшиеся под сильно выступающими надбровными дугами, определяющей роли не играли. Зато вот уши, большие, подвижные и заостренные, с мохнатыми кисточками на окончании, точь-в-точь как у эльфов, служили прекрасным дополнением к чуткому нюху. Верх черепа, по форме похожий на шляпку мухомора, был полностью лысым, но зато имел костяные наросты. Они в количестве трех штук тянулись рядами коротких остреньких выступов от обеих глазниц и переносицы, соединяясь на затылке в одну горную гряду, которая в свою очередь спускалась вдоль всего хребта, постепенно сходя на нет к пояснице, и пряталась своим окончанием под штанами.

Вдобавок ко всему лайттак оказался горбатым. И эта его скособоченная ссутуленность, когда правое плечо утесом круто нависает над грудью, многих могла бы ввести в заблуждение. Казалось, что чудище медлительное, неповоротливое и неуклюжее. У большинства жертв такая мысль была последней в их жизни. Когда шарк начинал атаку, заметить было почти невозможно. А потому другие мысли уже не посещали голову, едва удерживающуюся на плечах, когда горло наполовину перерезано. Не до того уже становилось, чтобы предаваться размышлениям.

Вот и сейчас наше описание чудища заняло гораздо больше времени, чем ему потребовалось определить по запаху присутствие вблизи себя скопление огромного количества пищи. То, что всех убитых лайттак не сможет съесть сразу, значения не имело. Он никогда не брезговал давно протухшей падалью. Да и не только голод гнал его умерщвлять. Нет, он получал удовольствие убивая. Ему нравился сам запах теплой крови, хлещущей из раны. А слух наслаждался предсмертными стонами, словно совершенной музыкой, в то время как глаза, подслеповато наблюдали за агонией тела.

Шумно втянув в себя ноздрями воздух, шарк смазанной тенью стремительно бросился в атаку на ближайшую цель. Ею оказался вызвавший его Каджи.

Позади мальчика с глухим стуком опрокинулся стул, на котором сидел профессор Батлер. Учитель наконец-то вышел из шока, на пару минут погрузившего его в бездумное оцепенение. Выставив вперед волшебную палочку, он уже открыл рот, чтобы выкрикнуть заклинание, которое испепелит монстра на месте в мгновение ока. Но Гоша к всеобщему изумлению, граничащему с тихим помешательством, непринужденно опередил Своча.

— Мирраре шелл! — чудовище с разбегу ударилось о прозрачную преграду и отлетело назад, заметавшись по крохотной тесной клетке с невидимой глазу крепкой решеткой.

Каджи повернулся к учителю и с кривоватой улыбочкой превосходства на тонких губах вкрадчиво поинтересовался:

— Вы разрешите мне еще немного рассказать о шарке, профессор? Он сейчас уже не представляет угрозы, зато может послужить отличным наглядным материалом.

Хмурый как грозовая туча Батлер сухо кивнул головой, дав добро на продолжение лекции, чем парнишка незамедлительно и воспользовался, тут же потеряв интерес к продолжению общения с деканом Даркхола. Он вновь развернулся к нему спиной, в душе радуясь, что наконец-то сумел показать этому ехидному вражине, что тоже не лыком шит, а умеет кое-что такое, чего остальным ученикам и во сне не снилось. Словно заправский лектор, Гоша бесстрашно приблизился к магической клетке с монстром и, используя волшебную палочку вместо указки, чуточку занудным менторским тоном возобновил рассказ:

— Что же собой представляет шарк? Его внешний вид, как вы успели заметить, презентабельностью не отличается. Особо любопытные могут подойти поближе, чтобы рассмотреть во всех подробностях. — Желающих не нашлось, и Каджи с нарочитым изумлением поджал губы, вскинув ввысь брови. — Как хотите. Тогда я вкратце расскажу вам историю появления этого монстра в нашем мире. Все дело заключается в том, что лайттак — существо не совсем обычное, скорее выбивающееся из общего ряда чудищ и стоящее особняком. А причина проста: он — одна из немногих тварей, выведенных искусственным путем. В очень стародавние времена, если быть точным, то 1650 лет назад в период беспрерывных эльфийских войн между их светлыми и темными половинами, дроу пытались создать породу существ с определенными качествами. Им нужны были идеальные убийцы, так как, несмотря на все свое магическое могущество и знание изнанки волшебства, они вчистую проигрывали светлым эльфам Пятую Войну Эпохи Вербы. В своих загонах дроу проводили множество экспериментов по скрещиванию различных существ, бездумно используя непроверенные временем новые формулы заклинаний, вмешиваясь в природу на всех уровнях, в том числе и на генетическом. После череды неудач им улыбнулось счастье, как они тогда решили.

Каджи, переводя дух, выдержал театральную паузу, с удовлетворением оглядывая притихших одноклассников, слушавших его очень внимательно, — с интересом в глазах и раскрытыми ртами, — схватывавших его слова налету. Даже вражина Чпок заслушался, позабыв на время про свою нагловато-пренебрежительную манеру поведения. Он оперся щекой на ладонь, и его глаза перестали излучать неприкрытую надменность, а черты лица утратили хищность. Сейчас Гордий показался Гоше вполне нормальным парнишкой, с которым можно сносно общаться, впрочем, все равно недолго и только изредка.

— В один далеко не прекрасный вечер дроу получили первую пару, самца и самку — будущих прародителей всех лайттаков. Какие заклинания использовали темные эльфы в этом конкретном эксперименте? Сведения об этом утонули в пыли веков, а возможно дроу их специально уничтожили впоследствии, поняв, что натворили, и не желая, чтобы кто-нибудь повторил их ошибочный путь. Известно только, что за основу для первых шарков были взяты Эсментарские оборотни, — разновидность редкая, кровожадная, но из-за невероятно усиленного метаболизма клеток сжигающая свою жизнь в течение трех десятков лет после наступления совершеннолетия. Поганцы дроу изменили их генетику, добавив своей темной крови. А так же еще черти что натворили с ними. Результат, как видите, налицо. Только темным эльфам он ничем не помог. Войну они проиграли. Правда, после ее окончания на многие столетия в их землях воцарился долгожданный мир. А уже многочисленная к тому времени стая шарков каким-то чудом умудрилась вырваться на свободу, скрывшись в эльфийских лесах и совершенно не желая подчиняться создателям. Да и вообще никому они не желают подчиняться. Они же всего лишь идеальная машина для убийства и не более того.

Парнишка бесцеремонно постучал по магической клетке костяшками пальцев. Лайттак тут же бросился на стук, сперва бесполезно чиркнув по прозрачности своим клинком. А затем он поступил еще более глупо, попытавшись укусить Каджи за руку, но только отшиб себе о волшебную преграду челюсть. А Гоша, погрозив монстру пальцем, развернулся к классу.

— Что и требовалось доказать. Вот вам наглядное подтверждение моих слов. Шарки стремительны в атаке, мало кто сравнится с ними в скорости и бесшумности перемещения. Это сказываются эльфийские гены. Так же они бесспорно одни из самых кровожадных существ в нашем мире. А это уже наследие оборотней. Срок их жизни после вмешательства дроу значительно увеличился, и теперь лайттак живет в среднем лет сто-сто двадцать. Так же к их достоинствам следует отнести тонкий нюх, идеальный слух и невосприимчивость к магии. Можно ограничить его свободу, как это сделал я, воздействуя колдовством на окружающую среду. Вполне реально для самозащиты попробовать применить одно из непростительных заклинаний. А именно Авада Кедавра , несущее смерть всему живому, если конечно успеете и хватит духу его произнести. Но вот почти все остальные заклятия, направленные непосредственно на шарков, не действуют, за редким исключением. Чаще всего в эти самые исключения входят заклинания из арсенала темных эльфов, в подавляющем большинстве нам, обычным магам, неизвестные по причине жуткой скрытности дроу. Они не спешат делиться своими секретами с первым встречным-поперечным. А потому действенным средством против монстра по-прежнему остается обычное оружие. Наряду с несомненными достоинствами у лайттака есть один недостаток. Единственный, но очень важный. И вы должны его знать, если хотите победить чудовище в схватке. Шарк непроходимо тупое, крайне ограниченное существо. Сами только что могли в этом убедиться. Уже разок попробовав лбом крепость клетки, он через несколько минут опять рискнул пробить ее своей черепушкой. И еще не раз будет пытаться повторить попытку, — парнишка направился на прежнее место к учительскому столу, подводя итог пространной лекции, рассказанной с блеском. — А посему можно сделать основной вывод из всего вышесказанного. Шарк — супермонстр, каких поискать. И если по прихоти судьбы вы ненароком столкнетесь с этим двуногим ужасом, то отбросьте в сторону наивный гуманизм, ложную скромность и напрасное сострадание. Действуйте быстро, четко и безжалостно. Если вы не нанесете удар первыми, тогда у вас нет ни единого шанса спасти свою жизнь. А разве есть что-то дороже ее?

— Демирраре шелла, — буднично произнес Каджи, направив палочку в сторону чудовища, и магическая тюрьма в мгновение ока пала.

Лайттак тотчас почувствовал свободу по резко усилившимся запахам и звукам, набросившимся на него. У зверюги появился реальный шанс отомстить обидчикам, устроив им кровавую баню, а заодно и утолить голод. Да и жажду тоже. Жажду убийства. Не долго думая, шарк прыгнул, высоко занеся над головой руку с зажатым в кулаке тесаком.

В этот раз его привлекла Лайми Доунс, худенькая скромная девчушка с Фалстрима, предпочитавшая держаться от своих факультетских одноклассников особняком. Да и с другими учениками у нее отношения были ровными, то есть абсолютно никакими. Про таких людей часто говорят, что они себе на уме. Что скрывалось под «мокрой укладкой» льняного цвета, какие мысли там бродили, — неизвестно. Но Лайми старалась всегда занять место на первой парте вблизи от окна, в которое частенько пялилась в глубокой задумчивости, оставаясь в гордом молчаливом одиночестве, в то время как все фалстримцы традиционно рассаживались на «Камчатке».

Зеленые глаза Доунс широко распахнулись, когда она осознала, что монстр летит не к кому-то другому в гости, а именно к ней, хотя девочка его отнюдь не приглашала. Рот ее раскрылся в безмолвном вопле ужаса.

— Ашшшееессс! — начав заклинание со змеиного шипения, Гоша закончил его подобием тихого свиста, но чувствительно холодящего кровь в жилах.

Единственным звуком, что нарушил оглушающую ледяную тишину, казалось сковавшую класс вполне зримыми морозными оковами, был едва слышный шелест крупных хлопьев пепла, в которые превратился лайттак, осыпавшись на пол внушительной кучкой вблизи первой парты.

Поскрябав в затылке, парнишка обвел придирчивым взором одноклассников, пытаясь припомнить, все ли рассказал, что знает. Оказалось, что кое-что он позабыл. Пожав плечами, словно сомневался в надобности подобного уточнения, Каджи все же решил ничего не скрывать от ребят:

— Я совсем запамятовал поведать вам об одной немаловажной особенности шарков. Несмотря на всю чудовищную злобность, лайттаки живут очень дружной, если не сказать больше, семейной парой, совместно защищая облюбованную территорию, которую считают своей неприкосновенной собственностью, от посторонних посягательств. И они настолько сильно привязываются друг к другу, что, убив одного из них, вы получаете в довесок к радости победы жгучую ненависть второго. Оставшийся в живых шарк будет всю свою жизнь пытаться найти вас, чтобы отомстить. Эта месть станет для него идеей фикс, на алтарь исполнения которой он без раздумий выложит все, что имеет. Поэтому по возможности старайтесь уничтожать их сразу парами, чтобы не создавать себе вполне реальных проблем в будущем, если выжившему монстру посчастливится вас когда-нибудь найти. А он, поверьте, будет вас очень усиленно разыскивать по всему свету, — Гоша замолк, покусывая губу, но потом встрепенулся и продолжил: — А вот к своему потомству шарки относятся иначе. Стоит детенышам малость подрасти и научиться самостоятельно добывать себе пропитание, как они безжалостно изгоняются из семьи, да и с занятой территории тоже. Именно вследствие этого, лайттаки периодически захватывают под свой контроль все новые места обитания, даже такие, где о них еще несколько лет назад и не слышали вовсе…

Каджи повернулся к Свочу Батлеру, который просто-напросто прожигал его спину пристальным взглядом прищуренных глаз. А еще учитель в глубоком раздумье массировал свой подбородок, заросший светлой трехдневной щетиной, нещадно его теребя. Такого представления от парнишки он вовсе не ожидал. И теперь стоял перед неразрешимой дилеммой, как ему поступить. Похвалить его или наказать? Декан Даркхола склонялся к мнению, что лучше вообще, ухватив за ухо, немедленно оттащить ученика к директору на собеседование. Верд-Бизару по любому придется разбираться, откуда у него появились такие познания и поразительные способности в темно-эльфийской магии.

— У меня все, профессор, — слегка осипшим голосом сообщил Гоша, внезапно почувствовав такой сильный упадок сил, что казалось, ноги вот-вот подкосятся в коленках, и он позорно свалится в глубокий обморок. — Больше мне нечего дополнить.

— Хорошо, садитесь на место, Каджи, — придя к определенному решению, тяжело давшемуся в нелегкой борьбе противоречивых взаимоисключающих чувств, преподаватель неспешно поднялся со стула. — Где вы набрались подобных знаний, я выяснять сейчас не стану. Пусть этим лучше займется непосредственно директор Хилкровса. Но ваш обстоятельный рассказ, оказавшийся настолько продуманным, подробным и убедительным, что его мало чем можно дополнить, признаюсь как на исповеди, поверг меня в шок. Вы, Гоша, честно заслужили тридцать баллов для своего факультета.

По аудитории пролетел изумленно-ошеломленный, единый для всех без исключения, вздох учеников, постепенно выходящих из транса. Неслыханное дело! Своч присудил Каджи не штрафные, а призовые очки?! И сразу столько?!! Воистину чудеса! Значит, к вечеру смело можно ожидать пятидесятиградусных морозов, закутанных в метель, а с утра наступит жаркое знойное лето и каникулы. Однозначно!

Легкая улыбка едва коснулась Гошиных губ. Силы на нее он наскреб по крохам из сусеков. Но услышать похвалу от того, кто тебя люто ненавидит, а парнишка в этом нисколько не сомневался, оказалось чертовски приятно. Можно быть полностью уверенным, что одобрение вполне заслуженное, иначе Батлер и под страхом смерти его не выказал бы. Не такой он типчик, чтобы делать реверансы блэзкорцам за просто так, от доброты душевной. Это наказать Своч влегкую может, за ним не заржавеет. А вот наоборот…

— Но в шок и ступор вы ввели не только меня, — словно извиняясь за последующее, декан Даркхола слегка раскинул руки в стороны, издевательски поклонившись. — За то, что подвергли своих одноклассников страшной и вполне реальной опасности, призвав сюда шарка, вы наказываетесь тридцатью штрафными баллами.

В этот раз второкурсники не вздыхали. Они даже не шевелились, наблюдая за происходящим затаив дыхание, лишь только ресницы порхали вверх-вниз. А с Каджи мгновенно спала радостная пелена, застившая взор. Глупец! С чего это он решил вдруг, будто Батлер изменит своей привычке досаждать ему, придираясь к любой мелочи? Не было этого никогда раньше и не будет в будущем. Как бы учитель ни пытался корчить из себя справедливого мудреца, все равно сразу ясно, что он не может быть объективным из-за своей ненависти к Гоше, глубоко укоренившейся в сердце преподавателя. И понятно почему. Он же прихвостень Вомшулда, а Каджи самой судьбой суждено завалить его хозяина. Но парнишка все-таки попытался вяло возразить, собрав в кулак быстро тающие остатки сил:

— Но профессор, не было никакой опа…

— И еще десять штрафных баллов за наглую самоуверенность, от которой вы и по сию минуту не избавились, Каджи, — с нажимом произнес декан Даркхола, сцепив пальцы рук в замок перед грудью и немного подавшись вперед, нависая над школьником самой неотвратимостью наказания. — Она порой приносит гораздо больше вреда, чем сама опасность.

Класс замер в оцепенении. Гоша резко вскинул вверх голову, столкнувшись в упор с пронизывающим насквозь холодным и колючим взором Своча. Что он там такого прочитал в глазах ученика, мы не знаем. Но после секундного молчаливого и напряженного переглядывания, Батлер негромко, но вполне отчетливо вбил последний на сегодня гвоздь в крышку гроба, где покоились бренные останки скоропостижно скончавшейся Гошиной славы:

— А так же пять штрафных баллов за пререкательство с учителем. Марш на место!

Колокол, возвестивший о начале перемены, отозвался в Гошином сердце горестным похоронным гулом.