Гость по-хозяйски развалился в кресле, а мне недвусмысленным движением пистолета показал, чтобы я сел напротив. Одет он был, как и в прошлый раз, аккуратно, можно даже сказать, с иголочки. Да и все его поведение выдавало в нем пижона.

— Вот смотрю я на вас, Игорь Васильевич, и вижу, что хоть и признали вы меня, а неожиданной встрече двух соотечественников на чужбине совсем не рады. Что ж вы такой угрюмый?

Я промолчал, припомнив единственную нашу мимолетную встречу пару месяцев назад, в самый разгар моей партизанской войны с одичавшей частью нижегородской мафии. Тогда он с напарником тоже были предельно любезны, что не помешало им для затравки разговора приласкать меня электрошоке-ром. А затем огорошить глупым советом не соваться в то дерьмо, где я уже увяз. Как я считал тогда, необходимо было срочно спасать жену, которая на самом деле в спасении не нуждалась.

А с напарником этого пижона мы еще разок столкнулись лоб в лоб в самом центре города. Помахали друг у друга перед носом стволами и благоразумно разошлись. Совету их я, естественно, не внял, но они неожиданно пропали с моего горизонта. И я грешным делом подумал было, что навсегда. Видимо, ошибся, слишком рано обрадовался.

— А-а, — протянул добрый молодец, — вас, наверное, смущает эта штука?

Он убрал свою симпатичную игрушку системы «Вальтер ПП» во внутренний карман пиджака и продолжил как ни в чем не бывало:

— Можно и без нее обойтись. Вы ведь не собираетесь совершать необдуманные поступки…

— Необдуманные поступки — это мое хобби, — наконец-то нарушил я свое молчание. — Особенно когда мне пытаются больно наступить на мозоль лакированным ботинком.

— Не геройствуйте, Игорь Васильевич. Я пришел потому, что с вами хотят поговорить. Только и всего. А резкие телодвижения вредны для вашего организма. Да и вашим девочкам они пользы не принесут.

Я встрепенулся, словно опять получил чувствительный удар током. Этого еще не хватало. Ну что за дурная привычка выработалась у мафиози — вмешивать в сугубо мужские разборки слабый пол? Будто своих сил и мозгов не хватает, чтобы прийти к соглашению. —

— Слушай, ты, орел карнизный, — я, как всегда в таких случаях, начал закипать, — если их хотя бы пальцем тронут, то я всю вашу поганую компанию по стене размажу. Где они?

— Зачем же грубить? — Он нагло ухмыльнулся краешками губ. — С ними все в порядке. Пока.

Он сделал особое ударение на последнем слове. А мне как-то не по себе стало от надвинувшихся в очередной раз неприятностей. Я или рановато стареть начал, или нюх потерял. Нов любом случае особой радости не испытывал.

— Так что собирайтесь на вечерний моцион, мон шер. — До хамства он не опустился, оставляя эту привилегию мне, но его любезный тон был подобен издевке. — Оружие можно не брать. Если оно, конечно же, у вас имеется в загашнике.

— Если понадобится, я тебя и голыми руками удавлю, поганец. В этом можешь не сомневаться.

— Конечно, конечно, Игорь Васильевич. Я наслышан о ваших способностях доставать горящие путевки на тот свет, но сегодня это не в ваших интересах. Так что ведите себя в холле отеля и на улице спокойно, будто мы с вами собрались прошвырнуться по местным барам. Годится?

— Годится в зад застрелиться. — В сумрачном настроении я поднялся из кресла. — А для тебя и этого маловато будет.

Он последовал моему примеру, резво подскочив, прямо как чертик из коробки. Продолжая скалиться во весь свой белозубый рот, гость направился к двери, по пути сказав:

— А вам никто не говорил, господин Орлов, что вы как ерш в заднице? Такой же колючий и противный.

— Так не говорили, но все равно благодарю. Рад это слышать.

Он только молча пожал плечами и открыл дверь номера.

На улице уже совсем стемнело, и вокруг горели фонари, сверкала реклама, и по стенам отеля скользили причудливые блики. На удивление, почти совсем не было машин, зато прогуливающихся пешеходов хватало. Словно все только и ждали темноты, чтобы выползти из своих нор и отправиться по злачным местам.

Напротив выхода из отеля нас поджидал темносиний «Шевроле». За рулем сидел скучающий крепыш лет сорока с полным отсутствием шеи и почти лысой головой. Создавалось впечатление, что какой-то шутник водрузил шар от кегельбана на старинный автомат с газировкой, и неожиданно получилось некое подобие человека. На меня он взглянул мельком, и его губы искривились в хищной ухмылке.

Мы уселись на заднее сиденье. Выплюнув жвачку прямо на тротуар, водила завел движок и плавно вырулил на проезжую часть, пролаяв моему сопровождающему что-то непонятное на немецком языке. Единственное, что я сумел разобрать в этом наборе звуков, так это имя моего визави. Оказывается, звали его Максом.

— С вашего позволения, Максимка, я буду чадить здесь у вас, как старый пароход на Волге.

Он ничего не ответил, только слегка поморщился, выказывая недовольство. А я и без его разрешения уже воткнул себе в рот сигарету и поднес к ее кончику огонек зажигалки. Салон стал заполняться сизым дымком, словно мы попали в легкий утренний туман.

Город был красивый на непритязательный взгляд россиянина, и я с удовольствием посматривал в окошко, пока мы не спеша проезжали по старым центральным улицам столицы. Но вдруг водила резко прибавил скорость и, пролетев светофор на грани желтого и красного сигналов, по-киношному посвистывая покрышками на асфальте, круто вписался в поворот. Мы оказались на какой-то боковой улочке, тесной и извилистой, но он продолжал мчаться, не сбавляя скорости. Я стал слегка опасаться за свою никчемную жизнь.

Максим что-то резко и коротко прокричал на лающем языке. И хотя я ни слова не понял, и так стало очевидно: у нас вырос хвост. Я оглянулся и увидел привязавшиеся фары, следующие в отдалении.

Макс повернулся ко мне и, достав из кармана широкую черную повязку, деловым тоном произнес, не скрывая озабоченности:

— Придется ее надеть. Вам совсем не обязательно знать, куда и каким маршрутом мы поедем.

— А если я откажусь?

— А если вы не увидите в ближайшее время своих девчонок? — вопросом на вопрос ответил Макс. — Вас обрадует такая перспектива?

Пришлось подчиниться.

Мы петляли по улицам и в конце концов, похоже, смогли оторваться от преследователей. Я ничего не мог видеть сквозь плотную ткань, но у меня сложилось впечатление, что мы выехали из города и мчимся по прямому, словно стрела, шоссе. Видимо, путь предстоял неблизкий. Машину слегка покачивало, а в голову лезли дурные мысли.

Вспомнилось, как все это начиналось. Тогда я не знал, конечно же, во что выльется просьба одной из знакомых моего друга Вадима последить за ее мужем, который вроде бы завел себе любовницу. А в результате начала раскручиваться карусель вокруг дискеты с банковскими кодами счета, принадлежащего одной из самых отмороженных группировок Нижнего. Со стрельбой, трупами и разнообразными загадками. Но теперь-то я прекрасно сознавал, к чему может привести эта поездка. Словно собственноручно купил три билета в преисподнюю. Конечно, я тешил себя тем, чтб все, кто знал об этом счете, отправились на рандеву с Вельзевулом. Но, как видно, я поспешил с выводами. Больше всего меня подмывало воспользоваться этими деньгами потому, что слишком многое я потерял, пока воевал с мафиози. И чуть не лишился головы. Да и хотелось обеспечить своих девчонок на всю оставшуюся жизнь. Мне самому много ли надо? Были бы сигареты, да чем горло промочить в уютной забегаловке. А на это и одной зарплаты хватит.

После продолжительного путешествия, прошедшего в молчаливой настороженности, мы наконец-то пришвартовались у конечной цели. Автомобиль замер, перестав урчать движком, и Макс тихо произнес:

— Вот мы и приехали, Игорь Васильевич. Можете снять повязку, и прошу следовать за мной. Вы будете приятно удивлены, за это я ручаюсь.

То, к чему мы подъехали, очень напоминало загородную виллу крутого миллионера, какие приходилось видеть в голливудских фильмах. Солидное двухэтажное здание в современном стиле, огороженное не менее внушительным забором, ухоженная лужайка перед входом. Чуть вдали виднелся бассейн, пустой из-за неподходящего времени года. Как-никак стояла поздняя осень. Еще немного, и выпадет первый снег. И даже две статуи обнаженных нимф около мраморной лестницы, казалось, дрожали от ночного холода, прикрыв каменными ладошками интимные места.

Максим уверенно пошел вперед, не оглядываясь, убежденный, что я не замедлю пристроиться ему в кильватер. Мне ничего другого и не оставалось делать.

Мы проследовали через широкий вестибюль с одиноким швейцаром, больше похожим на наемного убийцу, готового без лишних разговоров вмуровать меня в фундамент всего за пять баксов. А затем очутились в просторной гостиной, теплой и уютной. У дальней стены горел настоящий камин. Желтые языки пламени весело облизывали поленья, сложенные замысловатым способом. В кресле перед огнем сидел человек с бокалом вина в руке.

— Приехали, — не то спросил, не то констатировал он и, поднявшись, повернулся к нам. — А мы уже заждались.

— Ба, знакомые все лица, — удивленно протянул я, разглядывая его с головы до ног. — Хотя этого и следовало ожидать.

— Рад, что вы. меня не забыли, Игорь Васильевич.

Он улыбался мне, словно фронтовой товарищ. И совсем не верилось, что при последней нашей встрече мы держали друг друга на мушке. Правда, и разошлись без стрельбы, вняв голосу здравого рассудка.

Это и был напарник Макса. Причем явно старший по рангу.

— Неужели это великолепие — все твое?

Мне что-то не верилось в такой поворот событий.

— Ну что вы! — Николай поспешил развеять мои заблуждения. — Хотя я и польщен таким предположением. Мы с Максом всего лишь работаем совместно с хозяином этого дворца. Есть, знаете ли, некоторые точки соприкосновения. Вот вы, например.

Я изобразил на лице невинное непонимание, мол, я не тот кот, что слопал их сметану. И вообще, мое дело серых мышек ловить да за тараканами гоняться.

Николай даже расхохотался от удовольствия, наблюдая за моим актерским перевоплощением. А затем продолжил в своей манере, утонченно-вежливой, словно родился и вырос в аристократической семье. Меня и в прошлый раз очень удивило поведение человека, шатающегося по улицам Нижнего в шикарном костюмчике, с внушительным «стечкиным» в кармане. И тыкающего в частных сыщиков электрошокером.

— Полно вам изображать невинную гимназисточку. Я вас еще в прошлый раз убеждал не соваться в наши дела. Было ведь такое?

— Было, — сокрушенно вздохнул я.

— И вы меня, конечно же, послушались?

— Нет, конечно же, — в тон ему продолжал я сокрушаться. — Ваше предостережение в тот раз слегка запоздало.

— Так что же вы хотите от нас, Игорь Васильевич? — начал было он, но я его нагло перебил.

— Выпить, закурить и вернуть моих девочек. Иначе я стану совсем нервным и могу разнести эту зачухан-ную хибару по кирпичику.

— Ну что вы! — деланно возмутился Коля. — Мы к вам всей душой… Макс, приведи, пожалуйста, девушек, чтобы он успокоился. Чего доброго, и на самом деле станет бушевать. А бар — вот он, невдалеке. Можете не стесняться.

Николай указал на стойку из мореного дуба в углу комнаты. Странно, как я ее сразу не заметил. На спиртное, как и на неприятности, у меня особый нюх.

Наплескав себе в бокал что-то слабое, но много, я бесцеремонно упал в кресло и протянул ноги к огню.

По звуку шагов я понял, что появились мои ненаглядные.

Не вставая из кресла и не оборачиваясь к ним, я громко и четко произнес после очередного глотка спиртного:

— Еще раз попадетесь мне в такой компании и в такое позднее время — отлупцую обеих так, что неделю на животе будете лежать. А теперь марш домой! Заставили половину Швейцарии исколесить в ваших поисках. Ни стыда ни совести у вас нет, леди!

Поднявшись, я увидёл их удивленно вытянувшиеся лица. На них не было и тени испуга. Значит, с ними обращались довольно прилично. И хотя бы это радовало.

Макс застыл у двери, для уверенности засунув правую руку во внутренний карман пиджака. Опасается, гаденыш, и правильно делает. Николай же откровенно потешался над этой сценой.

— Нет, нет, так не пойдет, Игорь Васильевич. Нам нужно много еще о чем поговорить. А хозяин просто мечтает увидеться с вами. Он будет крайне огорчен, если вы покинете нас так быстро.

Я подошел к нему вплотную и, больно ткнув указательным пальцем в его грудину, твердо произнес, сделав ударение на слове «ты»:

— Слушай, ты, щенок! Мне надоели твои слащавые манеры. Я привык по-простому и без затей. Я тебе не Игорь Васильевич, а просто Филин. Старый, очкастый и наглый Филин. Понял? Это меня так Га-линка прозвала, а кличка возьми и прилипни намертво.

Он утвердительно кивнул головой, немного опешив от непривычной манеры общения. А я тем временем продолжил.

— Это во-первых. А во-вторых, нам не о чем с тобой беседовать. И хозяина твоего я знать не знаю и не хочу с ним знакомиться. Пускай отправляется со своими желаниями…

— Здесь ты не прав, Филин, — подал голос Макс. — Нам есть о чем с тобой поговорить. У тебя случайно завалялись наши деньги. Много миллионов баксов.

— Ну и что дальше? Завтра, как откроется банк, получишь их обратно, и я надеюсь никогда больше с тобой не встретиться. По крайней мере с живым. На поминки разрешаю пригласить.

— Нет, так не пойдет, — отчеканил Николай. — Девочки, отправляйтесь-ка назад, в свои комнаты. А мы здесь еще немного покурим, вина попьем…

Галя с Оксанкой вопросительно уставились на меня, не зная, что делать. Я махнул им рукой: ладно уж, идите пока. Затем уселся назад в кресло, сделал большой глоток вина и приготовился слушать. Пора расставить все точки над і да сваливать отсюда. Пока голова твердо сидит на плечах и кости целы.

Николай с Максом опустились в соседние кресла и, закурив дорогие сигареты, переглянулись меж собой. В конце концов Николай, как старший в их команде, взял инициативу в свои руки.

— Видишь ли, Филин, — начал он вкрадчивым голосом. — Деньги эти предназначались для Рыжего на одну очень дорогостоящую операцию…

— А я здесь при чем, робяты? — все еще забавлялся я, не видя подвоха с их стороны. — Получите их назад, и вся недолга.

— Он должен был кое-что для нас сделать, и теперь тебе придется его заменить, — словно не слыша меня, продолжил Николай.

— Ну уж нет! — вырвалось у меня. — Мафикам — мафиково, а мне бы поспать подольше. С чего это вы, дружки, вдруг решили, что я стану вам в чем-то помогать? У меня своих забот полон клюв. Оксанка, вон, двойку получила на прошлой неделе…

— Просто ты очень подходящая кандидатура, Филин, — жестко оборвал мои разглагольствования Николай. — Умный, в меру хитрый и не в меру наглый. Кому же, как не тебе, с нами сотрудничать.

— И ты убил Рыжего, — встрял в разговор Макс. — Так что тебе его и заменять. Здесь все согласно правилам. Ты вроде бы наследство получил, не так ли?

Я чуть было не захлебнулся очередным глотком спиртного. Интересно, откуда они могли это узнать, если те, кто был в курсе событий, там же и полегли. Главу автозаводских отморозков Рыжего, больно наступившего мне на любимую мозоль, я убрал тогда тихо и быстро. И только три человека теперь знали, чьих шаловливых рук это дело. И всем троим вроде бы можно более или менее доверять. Не в их интересах разглашать подробности.

Папа Нос, самый крутой авторитет в Нижнем, будет молчать. Устранение Рыжего стало нашей совместной инициативой, так что он вполне может прокатить за организатора. А ему на старости лет лишняя шумиха вокруг себя не нужна. И так по краешку пропасти ходит. Спасается только тем, что в различных структурах свору знакомых прикормил, да не лезет напропалую. Наоборот, строго блюдет старые воровские традиции, что давно уже вышло из обихода.

Оксанка, которую я тогда выволок из постели Рыжего до того, как он ею воспользовался, вообще за мной словно привязанная ходит. И поскольку она назад в детдом все равно не пошла бы, а я к ней привязался как к родной, то и осталась она у меня жить. Даже опекунство официально оформил. Правда, пришлось раскошелиться неоднократно: какое к черту опекунство с моей-то судимостью. Галинка вообще говорит, что эта пацанка влюблена в меня по уши. Так что с ее стороны о предательстве не может быть и речи.

Ну а третий — это я сам, собственной непутевой персоной. Здесь вроде бы комментарии излишни.

— Всех в памяти перебрал или еще нет? — Коля оказался слишком уж проницательным. — Или помощь требуется? Могу компьютер ненадолго арендовать по сходной цене.

— Вроде бы всех, — сознался я. — Но это еще нужно доказать. Вам такое вряд ли под силу, так что разговор исчерпан, не успев начаться.

И я сделал попытку привстать из удобного кресла, но был остановлен уверенным жестом Максима. С «пушкой» особо не поспоришь.

— Что-то ты часто стал ошибаться, Филин. — Николай откровенно забавлялся, играя со мной, как сытый кот с полудохлой мышью. — Теряешь квалификацию. И разговор только начался, и доказательства имеются. А значит, торопиться нам некуда. Разложим все по полочкам и отправимся на встречу с заказчиком.

— Понимаешь, Филин, этот самый Рыжий был почти никем для нас, и соответственно ему не доверяли, — продолжил Макс. — Его хата в Стригино, где ты с ним покончил и еще троих охранников уделал, была на прослушке. Да и камеры кое-где там мы умудрились незаметно поставить. Так что если есть желание прославиться в главной роли крутого боевика «Кровавая месть Филина», то это можно организовать в два счета. Стоит пальцами щелкнуть. «Оскара», конечно, тебе не дадут, но вот срок — запросто. Может быть, и пожизненный.

— Выбирай, Филин. Или с нами сотрудничать, или робу полосатую заказывать у Версачи. С нашими денежками ты можешь себе это позволить последний раз в жизни. Но передачек от нас в тюрягу не жди, обойдешься казенными харчами.

Опять ты влип. Лишь ноздри из дерьма торчат. И выбора нет никакого. Есть только пара вопросов уточняющих, но ничего не решающих и не меняющих.

— Ладно, уговорили.

Они оба повеселели. Хотя с такими козырями трудно было проиграть. Насовали тузов в оба рукава и в ус не дуют.

— Вопрос первый. Почему вы объявились только сейчас, а не пару месяцев назад? То неожиданно появляетесь на моем горизонте, то вдруг исчезаете в самый интересный момент.

Николай не стал кривить душой и честно рассказал о столь удивительной задержке.

— Что ты замочил Рыжего, мы узнали сразу. Но произошла такая накладка, что деньги на его счет перевели как раз за два дня до его внезапной кончины. Ни мы, ни он об этом еще не знали. К тому же мы не думали, что ты пойдешь на мокруху, тем более после предупреждения.

Он отхлебнул из бокала глоточек спиртного и продолжил:

— Убрал, и черт с ним, у вас свои счеты. Мы решили тебя не трогать. Но что у тебя оказалась дискета с банковскими кодами, которую мы и сами искали, — этого никто не знал. Вот и караулили здесь, чтобы выяснить, кто же придет за деньгами. Тут ты и явился, не запылился.

— С этим ясно. Тогда вопрос второй. Кто вы такие, черт возьми, что это за хозяин такой, и какого дьявола придется из ада вытягивать за такие сумасшедшие бабки?

— Кто мы? — Они переглянулись, будто прикидывали, стоит ли раскрывать государственную тайну, и Макс с гордостью в голосе все же произнес с молчаливого согласия старшего. — Считай, что мы представители службы безопасности одной из российских партий. Патриоты России…

— Коммунисты, что ли? — Я криво усмехнулся, так как всегда недолюбливал, мягко говоря, передовой авангард голодранцев, лентяев и болтунов. — Тогда уж лучше в тюрьму. Они мне все детство испортили, отказавшись принять в комсомол. А я так мечтал получить еще один значок в свою коллекцию.

— Почему обязательно коммунисты? Они как раз никогда и не были патриотами. Но это к делу не относится, и кто мы конкретно, тебе пока знать не обязательно. Как-нибудь на досуге расскажем.

— А с хозяином скоро сам познакомишься. Сейчас мы все к нему и отправимся. Нормальный немецкий миллионер с таким количеством свободных денег, что тебе и присниться не сможет.

— И что вас с ним объединяет, патриотов российских?

— Он финансирует нашу партию.

— Тогда ясно, — я развел руками. — Какой же патриотизм может быть без западных денег? На рубли со взносов только грандиозную пьянку можно осуществить, но никак не захват и удержание власти…

— Заткнись, не твоего ума дело, — злобно прошипел Макс, вмиг потеряв всю свою лощеность.

Николай укоризненно посмотрел на своего соратника и только головой покачал, словно призывал меня не обращать внимания на выходку этого несносного юноши.

Я закурил и с удовольствием выпустил густые клубы дыма из обеих ноздрей.

— Так что же делать-то придется за ваши бабки?

— Так, мелочь, — отмахнулся от меня Николай, как от надоедливой мухи. — Купишь в Нижнем контрольный пакет судостроительного завода и будешь управляющим. А что дальше делать, хозяин тебе и растолкует.

Челюсть моя от удивления отвалилась так, что чуть не отшибла коленки. Из меня такой же управляющий заводом, как из папуаса космонавт.

— Ребята, вы, видимо, травкой обкурились. А может быть, я просто сплю? Ущипните меня, если не составит труда…

Они поднялись из кресел и вполне серьезно дали понять, что шутками здесь и не пахнет. Николай уверенно ткнул в мою сторону пальцем и сказал:

— Тогда тебе лучше сейчас же проснуться, а то нам пора отправляться в Женеву на встречу с заказчиком. Нас там уже поди заждались. — И, обращаясь к Максу, добавил: — Сходи за девочками. Пора в путь. Уже поздно, а дорога дальняя.

Макс моментально испарился, а мы с Николаем направились к выходу. В моей плохо соображающей голове крутились какие-то мысли, но я* никак не мог за них ухватиться, чтобы осознать действительность. Состояние напоминало среднюю степень опьянения, когда вроде бы и двигаешься, но куда и зачем — не совсем ясно себе представляешь.

На подъездной площадке красовались все тот же темно-синий «Шевроле» и добавивший мне ощущения нереальности происходящего черный лимузин. Такие я видел только в кино.

Сопровождающий меня Николай насладился произведенным впечатлением и широким жестом пригласил:

— Прошу, карета подана.

В дверях показались Галя с Оксанкой. Обе успели поменять наряды. На Галинке было красивое платье и какой-то утепленный плащ странного, неопределенного цвета. А Ксюшка вырядилась в джинсовый костюм, и только длинные вьющиеся волосы напоминали, что это девчонка, а не какой-нибудь рокер.

В салоне было просторно и уютно, как в однокомнатной квартире. Разместились мы без труда. Я с Галей на одной стороне, а Николай с Оксанкой напротив нас, спиной к водителю. Тот был моего возраста и почему-то постоянно улыбался, поглядывая на нас в зеркало. Хотя, если посадить кого-нибудь из наших шоферов после «Москвича» в это чудо техники, тот, наверное, и в гроб потом лег бы с приклеившейся навсегда улыбкой.

Максим с еще одним хилым субъектом, вооруженным коротеньким автоматом с откидывающимся прикладом, издали похожим на «АК-47», составили компанию шкафоподобному водителю в «Шевроле». Они и вырулили первыми по направлению к воротам, а наша махина неспешно пристроилась за ним.

На этот раз глаза нам завязывать не стали, видимо посчитав это излишней предосторожностью. Га-линка сперва сидела рядом со мной сама не своя, и было заметно, что она сильно нервничает. Ксюшка, обычно живая и непосредственная, тоже приутихла.

Я взял почти ледяную руку Галинки в свою и тихонько пожал, пытаясь хотя бы чуть-чуть приободрить. Пока еще не случилось ничего такого страшного, из-за чего стоило бы рвать на себе волосы. Она в ответ слабо и как-то вымученно улыбнулась уголками рта, но все же оценила мою попытку придать ей бодрости. Придвинувшись поближе, она взяла меня под локоть, а голову положила мне на плечо.

— Игорек, что происходит? Мне страшно…

— Не бойся, Галчонок, я же с вами. А что происходит, я и сам пока отчетливо не понимаю. Наберись терпения, скоро обстановка должна проясниться. Не бойся, прорвемся.

— Хорошо бы, — тихонько произнесла она. — Нас на выходе из магазина взяли под белы рученьки и отвезли сюда. Пистолетами в бок, правда, не тыкали, но предупредили, что в этой мирной стране все возможно.

— Ладно, солнышко, давай не сейчас об этом.

И я незаметно кивнул в сторону Николая. Тот сидел молча и смотрел в окошко. Но в салоне было тихо, и он мог свободно слушать наш разговор. Лишь мягкий шелест шин нарушал почти идеальное безмолвие.

Сидевшая напротив Ксюшка виновато взглянула на меня, словно все приключения произошли из-за нее. На глазах у девчонки навернулись бисеринки слез, и мне стало невыносимо жаль ребенка. Но я ничего не мог изменить в сложившейся ситуации. Только шутливо-грозно погрозил ей пальцем и состроил уморительно строгую рожу, на что она грустно улыбнулась.

Машины ехали быстро по почти пустынной трассе. Иногда попадались встречные машины, но крайне редко. И лишь раз нас обогнал какой-то удалой мотоциклист, упакованный в кожу, и звонко просигналил нам. Лихачей и у них хватает.

Минут через пять я почувствовал, что еще совсем немного — и провалюсь в сон от гнетущей тишины и монотонного шороха шин по ровному асфальту. Такая езда не сравнима с приключениями и колдобинами на наших дорогах.

Когда мы миновали небольшой лесок и выскочили на какую-то развилку, сбоку, нам наперерез вылетел на всех парах длинный и мощный рефрижератор. Он с ходу протаранил идущую впереди машину с Максом, оставив от нее только кучку запчастей на трассе и смятый в лепешку корпус на обочине. В живых там вряд ли кто остался. Буквально через несколько секунд остатки «Шевроле» взорвались, выплеснув в черное небо ослепительно яркий столб огня и осветив мрачный окружающий пейзаж.

Все последующее произошло с такой скоростью, что даже я, с самого начала наблюдавший за произошедшей трагедией через лобовое стекло, и то не успел ничего осознать. А мои спутники, погрузившиеся каждый в свои мысли, вообще ничего не поняли.

Рефрижератор полностью перегородил шоссе, и наш водитель инстинктивно нажал на тормоза, выкручивая баранку до упора влево. Но скорость была приличной, и нас стремительно вынесло в кювет. Воткнувшись бампером в какую-то кочку, машина остановилась, и движок заглох.

Водитель неподвижно навалился на баранку и, по всей видимости, находился без сознания. Мы же все отделались ссадинами и ушибами, благодаря мягким диванам в салоне.

— Черт возьми, — только и успел произнести Николай, пытаясь выбраться наружу.

Но в этот момент дверцы машины одновременно распахнулись с двух сторон, и оттуда уставились на нас темные зрачки автоматных стволов.

— Выходить по одному и быстро, — скомандовал по-английски, но с каким-то акцентом властный незнакомый голос. — И без фокусов, если жить хочется.

Я глубоко вздохнул, как перед прыжком в пучину океана, и сделал попытку вылезти из машины. Чьи-то сильные руки выхватили меня из салона и рывком поставили на ноги. Вокруг я успел заметить несколько вооруженных автоматами людей. Это было последнее, что довелось мне увидеть в мирной Швейцарии. Какой-то ублюдок от широты души приласкал меня прикладом по загривку, и я, как мешок с отрубями, свалился навзничь, в последний момент успев рассмотреть небо, на котором кучковались крупные и яркие звезды. Они быстро сгруппировались в одну сверкающую вспышку и выключились, подобно телевизору. Осталась только темнота в глазах и полное безмолвие.