Солнечный блин основательно поджарился на сковородке неба и скатился в сметанно-белые облака, густо разлившиеся по блюдцу Запада.

— Вот до чего голод может скромного мага довести, разорви меня драконы пополам, — в сердцах, но шёпотом раздраженно пробурчал дэр Анкл, переводя взгляд с небосвода на развилку дорог, более похожих на сравнительно широкие утоптанные тропинки. — Раньше мне никогда и в голову не взбрели бы такие кулинарно-поэтические описания пейзажа. А стоило чуток подрастрясти жирок на лоне природы, так только о жратве и думаешь.

Волшебник явно прибеднялся: назвать его толстым, жирным или всего лишь полненьким не посмел бы никто. И не из-за страха. Просто выглядел он вполне стройным, можно даже сказать, что чуточку худощавым, особенно учитывая количество прожитых лет, не обремененных тренажерными залами. Маг вообще не очень-то любил себя хоть чем-то обременять, разве только по крайней необходимости. А доведись Анклу вырасти в юности хоть на локоть повыше, так его наверняка до сих пор дразнили бы жердяем все, кому не лень лишний раз языком пошевелить.

Да и думал дэр не об одной еде. А если уж говорить предельно откровенно, то не столько отсутствие пищи занимало мысли чародея, сколько о хмельных жидкостях он грезил наяву: вкусных и желанных. Впрочем, чего греха таить, дэр Анкл сейчас мечтал о разных напитках или попросту — любых. Вкусовые качества большой роли не играли. Главное, чтоб количества хмельного хватило упиться до поросячьего повизгивания под столом.

Жизнь волшебника хоть и кажется большинству простолюдинов настоящей сказкой, на самом деле таковой не является. Одни сплошные стрессы и нервотрепка изо дня в день. Вот и приходится находить себе всевозможные забавы, чтобы не свихнуться по полной программе. Правда, нормальными чародеи, кажись, изначально никогда и не были, уже родившись отличающимися от других людей. Пиво, вино, водка и прочие горлодёры-самогонки — самые дешевые, наиболее доступные и легко усваиваемые забавы, из тех, что позволяют магам расслабиться да помогают выкинуть из головы дурные мысли, вкупе со всеми прочими, порой весьма толковыми. Вот потому-то пьянство, если мягко выражаться, мало кого из волшебников обошло стороной, не зазвав в свою веселую кампашку.

— Итак, куда стопы свои направим, подружка юная моя? И что нас ждет в краю далеком? Какая уготована судьба? — быстренько утопив не вовремя накатившее раздражение в пучине души, с напускной веселостью продекламировал Анкл, обращаясь к притихшей Айке.

Девушка в ответ устало пожала плечами. Дэр озабоченно покрутил головой, вытянув шею и обозревая окрестности. Разглядывать местность особой нужды не было. Чего интересного можно увидеть, если стоишь на пыльной грунтовке, разветвляющейся на три извилистых отростка, которые ныряют с этой небольшой полянки опять в густой лес? Но волшебник всё же умудрился высмотреть что-то его заинтересовавшее. Взяв спутницу за руку, он проигнорировал все три дороги, предложенные ему судьбой, и направился прямиком по изумрудно-зеленой траве к дальней кромке обступившей их со всех сторон чащобы.

— Пора на ночлег устраиваться. Ты, смотрю, едва на ногах держишься. Мы с тобой и так сегодня изрядно отмахали на своих двоих: верст сорок, не меньше.

— Сорок две, — скромно поправила волшебника Айка. — Я это точно знаю. Когда мы год назад вместе с отцом ездили в Уходвинск, то я от скуки вешки считала. От поселка до этой развилки их сорок две, а потом еще тридцать семь — и попадешь в городок. Он раз в десять больше, а уж насколько красивее…

Девушка облегченно присела прямиком на траву рядом с большим валуном, густо обросшим мохом, когда дэр сказал, что здесь самое подходящее место для ночлега.

Тут и вправду оказалось неплохо, не зря маг пристально щурился, обозревая окрестности. Из-под бока валуна усердно бил родник, с тихим журчанием утекавший нешироким ручейком в чащу. Трава вблизи от живительной влаги выросла хоть и низкой, но зато густой, сочной и мягкой. В десятке шагов темнел лес, в котором наверняка столько сушняка валяется на каждом шагу, что дров для костра хватит на целую армию и не на один день. А им двоим на ночь и того меньше требуется. И весьма хорошо, что на опушке леса растет великое множество молодых, в рост взрослого человека, деревьев. Значит, веток для обустройства лежанок Анкл наломает без труда. Чем он немедленно и занялся.

Когда солнце окончательно упало за горизонт, ненадолго выцветив на прощание верхушки деревьев багряным золотом, у парочки странников уже всё оказалось готовым для отдыха. Густо настеленные охапки еловых и березовых ветвей успешно сымитировали уютную кровать. Чуть в отдалении горел небольшой уютный костерок, потрескивая свеженатасканными дровишками. Их избыточный запас внушительной корявой горкой возвышался поблизости от импровизированного очага. Айке маг отдал свой видавший виды плащ: он хоть и старый, но зато теплый. И если завернуться в него поплотнее, то накидка вполне может заменить собой одновременно и матрас, и одеяло. При скромных габаритах девушки, ей без проблем удалось полностью замотаться в плащ. А из скомканных в единую кучку рукавов и воротника Айка умудрилась смастерить себе некое подобие подушки. Из всего этого живописного вороха наружу выглядывал только ее густо усыпанный веснушками нос, два лихорадочно блестящих глаза, в которых отражались отблески огня, да часть щеки — удобный плацдарм для комаров. Кровососы, не растерявшись, уже злобно гудели, кружась десантом над головой девушки, но пока почему-то так и не решались произвести пробную вылазку на вражескую территорию.

Анкла летающие вездесущие бестии вообще игнорировали: старый, наверняка невкусный, и с такой зачерствевшей за прожитые века кожей, что хоботок об нее раньше поломаешь, чем проткнешь. Да и дымок, слоистыми волнами разлетающийся в разные стороны от костра под напором легкого игривого ветерка, аппетита комарам не добавлял. Дэр своей тростью — она из такой породы дерева, что ей огонь нипочём — неспешно ворошил костерок, подправляя успевшие уже прогореть в центре сучья, подталкивая их еще нетронутые части поближе к огню. Пламя тут же жадно набрасывалось на подачку, удовлетворенно потрескивая угольками и постреливая вверх салютом радостных искр.

Романтика…

Была бы романтика, никто и не спорит, если б отсутствовали проблемы. О глобальных волшебник сейчас даже и не пытался думать. А уж если не кривить душой перед самим собой, то попытка полудиких степняков, невесть как ухитрившихся большой толпой проникнуть в подводную пещеру, дабы разграбить Хранилище Запрета и почти добившихся успеха — это не глобальная проблема, а глобальная катастрофа! И без неё есть над чем голову поломать.

Хвала Безымянному, жажда путников теперь не мучила. Они первым делом, еще до обустройства временной стоянки, вволю напились из ручья, а потом и освежили лица там же, щедро черпая пригоршнями живительную влагу. Холоднющая родниковая вода придала бодрости, да так, что у Анкла даже зубы заныли, пока он её хлебал. Да вот утолить голод ею не получилось, хотя и выпито оказалось немало. Но и желудок, настойчиво требующий чего-нибудь более существенного, чем просто вода, будь она хоть трижды вкусная, — не самая серьезная проблема на данный момент. Дэра гораздо больше волновала девушка.

То, что он её спас от расправы не блещущих умом односельчан, которым нечто неправильное, ведьмовское причудилось в поведении Айки — безусловно правильный и, даже можно сказать, благородный поступок. И хотя маг не знает пока, куда теперь девать этот рыжий сюрприз, подкинутый ему судьбой, он всё равно может чуточку погордиться своим поведением: не очерствел душой и сердцем за многие сотни прожитых лет. Возможно, получится пристроить найденыша в хорошие, надежные руки в одном из тех ближайших городков, через которые ему предстоит добираться к себе в Метаф? Возможно… Но не факт! И не столько из-за того, что не знаешь: а так ли уж хороши и надежны окажутся те руки по сути незнакомцев, в которые он передоверит дальнейшую судьбу девушки? Кроме сомнений в этой щекотливой ситуации имеется еще один нюанс, а может даже и больше, чем один. И он сугубо личный.

Когда-то давным-давно, будучи еще сравнительно молодым волшебником, Анкл во время своего обучения вычитал в одной древней книге-трактате, посвященной описанию теории и практики предсказаний, влияющих на линии судьбы, интересную мысль, показавшуюся ему весьма мудрой. В механизме действия предсказаний, понимание которых не было его сильной стороной в юности, он так и не смог тогда разобраться. А книга, с её хитромудрым наукоподобным многословием, только еще больше запутала юного мага и окончательно запудрила ему мозги. Но вот та простенькая фраза так крепко врезалась в память дэра, что никаким заклинанием или зельем её оттуда не вытравишь: спаситель несет особую ответственность за последующую судьбу спасенного, иначе и не стоило утруждаться! Еще в трактате утверждалось априори, дескать, с момента спасения нити судеб обоих людей свиваются в единую пряжу. С годами чародей смог понять и принять эту мысль, как единственно верную.

Да и честно говоря, Айка магу понравилась. Едва они покинули поселок, Анкл пустился в подробные расспросы о жизни девушки, начав с её самого раннего детства, вникая в малозначащие детали и засыпав уточняющими вопросами. Что-что, а психологию он знал неплохо. Чем больше спутница будет разговаривать, тем меньше станет думать о недавних событиях, едва не стоивших ей жизни. А значит, легче справится с шоком. Да и просто интересно узнать побольше о своей спутнице. И время в дороге разговор тоже скрасит.

Айка и вправду постепенно разговорилась, пустившись в воспоминания о детстве, и через некоторое время окончательно успокоилась. А дэр удовлетворил своё любопытство относительно спасённой.

История в принципе классическая и оригинальностью не блистала. Мать девушки умерла при родах. Отец, тот самый корчмарь-подкаблучник, погоревал-потосковал положенное сердцем и приличиями время, да заново женился. Управляться с корчмой и растить маленькую дочь одному показалось непосильной задачей. Да и любви, семьи, уюта ему, как всякому нормальному человеку, тоже хотелось. Что случилось, то и случилось, но не век же ему бобылем теперь куковать-горевать? Уж была ли у него любовная страсть ко второй супруге или только её иллюзия над их семейным гнездышком витала, то неведомо. Да только по-любому свой выбор он однажды сделал, приведя под крышу корчмы новую пассию. Сразу не приглянувшаяся волшебнику темноволосая стервячка — это она самая, мачеха Айки.

Притеснять или еще как-либо измываться над падчерицей, подобно большинству похожих ситуаций, она себе не позволяла, но и любви к обузе однозначно не испытывала. Хозяйство мачеха быстренько подгребла под себя, лихо командуя не только немногочисленными работниками, но и бесхребетным муженьком. Едва Айка подросла настолько, что уже не могла запросто пешком под харчевальником в корме пройти, не задев столешницу макушкой, как мачеха тут же загрузила её работой по самые рыжие косички. И спуску уж не давала. Причину для пары ласковых слов или подзатыльника всегда можно при желании отыскать. Но если и не отыщется сама, так не трудно создать её. Да еще и недовольно ворчать при наказании: досталась, мол, мне замухрышка косорукая, свалилась неумеха неумытая на мою голову, и если б не её, мачехино, доброе сердце и завидное долготерпение, то… А доброе сердце, только тем и занималось, что искало повод, как бы поскорее спровадить падчерицу с глаз долой, ну и из себя, соответственно, вон. И без разницы куда: замуж поскорее выдать, бродячим артистам по дешевке сбагрить, на костер отправить, да хоть к черту лысому на рога! А тут костер сам и нарисовался, словно по заказу…

Единственным, кто по-настоящему любил Айку, и разлука с кем моментально опечалила девушку, едва поселок скрылся из виду на первом повороте дороги, оказался, как ни странно, её младший сводный брат. Это его голову, торчащую из-за приоткрытой двери корчмы, видел Анкл. По словам конопатой спутницы, он рос славным и добрым мальчуганом.

Анкл прерывисто вздохнул, невольно вспомнив, скольких славных и добрых, а главное — близких ему людей, у которых так скоротечна жизнь, он успел проводить в Сумеречные Чертоги на вечный покой. Сердце мага сжалось в комок от тоски, и ему вновь нестерпимо захотелось напиться до чертиков. Яростно разворошив тлеющие угли, взметнувшие в неукротимо темнеющее небо сноп игривых искр, дэр подбросил в огонь свежую порцию сухостоя. Костер, конечно, не повинен в том, что жизнь мага длинна, а у окружающих его простых людей — нет, несмотря на все попытки продлить её зельями, микстурами и заклинаниями. Не дают они нужного эффекта, по неведомой причине отказываясь действовать точно так же, как и на придумавших их для себя чародеев. Замедлить старение можно. Но оно кому-то нужно, это растянутое на долгие годы угасание? Всё-таки, наверное, лучше прожить жизнь, как судьбой суждено, и уйти в другие миры своевременно, в положенный срок.

Никто ни в чём не виноват! И Айка вот тоже не виновата в том, что наверняка свеча её жизни прогорит до последней капельки воска еще задолго до того, как угаснет пламя на фитиле судьбы мага.

Анкл украдкой искоса глянул на девушку и тут же вскочил на ноги, встревожившись не на шутку. Как бы её свеча уже этой ночью не потухла! Рыженькая, правда, и утром-то, когда он впервые увидел её на крыльце корчмы, выглядела неважно. Но тогда дэр списал её бледный и болезненный вид на стрессовую ситуацию, так сильно на ней сказавшуюся. Вялость девушки под конец пути вполне оправдывалась усталостью: за день они столько прошли, что он и сам с превеликим удовольствием распластался бы на травке при первой же возможности, вытянув натруженные ноги, и не шелохнулся б до утра. Но сейчас её просто-напросто сотрясал озноб, и явно не от свежего ночного ветерка. А дэр и не заметил произошедшей перемены в состоянии Айки, посчитав, что рыженькая давно уж спит, тихо и мирно посапывая в две дырочки из-под плаща, и со спокойной совестью задумался о своих проблемах. А главная-то проблема — вот она, под самым носом у него, молча страдает, судорожно стиснув зубы и мелко сотрясаясь в конвульсиях.

Волшебник опустился на колени перед девушкой и положил ладонь на её лоб, часто усыпанный мелкими капельками пота. Раздери его рокас напополам, еще чуть-чуть, и обжечься можно запросто!

— Ну что же ты ничего мне не сказала, раз так плохо себя чувствуешь? — тихо посетовал дэр, но ответа не получил, если не считать таковым негромкий скрежет зубов. — Ты хоть слышишь меня?

Девушка никак не отреагировала на прозвучавшие слова, и тогда маг осторожно приподнял вверх веко над её правым глазом. И вот после этого Анкл испугался всерьез. Конечно, вокруг них уже сгустилась ночная тьма, но не настолько же, что он не смог ничего там рассмотреть?! Если даже не увидел зрачков, возможно, закатившихся под лоб, так хоть белок глаз должен был сверкнуть в щели между разомкнутых век! Но его маг тоже не увидел. Первоначально у него создалось впечатление, будто в глазницах одна сплошная пустота. Хотя спустя несколько секунд Анкл осознал, что он ошибся. Просто это глаза девушки настолько замутились, посерели или скорее — потемнели, что вместо белка увиделось нечто неразличимое в сумерках, создавшее иллюзию бездонной пустоты.

Самое обидное, волшебник ничем не мог помочь Айке в борьбе с болезнью. Никаких снадобий, зелий, амулетов и талисманов на подобный случай в его походном арсенале не имелось. Да и к чему они, когда отправляешься всего лишь проинспектировать нетронутость вверенного тебе Хранилища Запрета и собираешься быстренько вернуться обратно? Он и вернулся бы в тот же день, если б собственноручно не расколошматил личный мобильный перемещатель. Познания в лечебной магии у дэра и вовсе скудны: насморк за неделю сможет вылечить, а если нет, так через семь дней он и сам пройдет. Медицина — не его специализация. Анкла, как Хранителя, больше интересовали защитно-охранительные, оборонительные и боевые разделы магии. Да и они-то за многие века спокойной жизни стали малость подзабываться. Оставалось лишь надеяться, что организм у девушки молодой и сильный, а болезнь наоборот старая и слабая. Правда, в последнее верилось с трудом. Ладно, не слабая, ну так пусть будет хотя бы распространенной, и значит, на нее у девчонки рано или поздно разозлится иммунитет. Анклу же сейчас остается только ждать да по возможности постараться облегчить страдания своей спутницы.

Дышала рыженькая с трудом, хрипло и часто, словно заглатывая воздух мелкими порциями, как рыба, вытащенная на берег. Кожа при свете только что взошедшей первой из лун казалась неестественно бледной с мертвенным отливом в тусклую желтизну. Издали девушку и вовсе легко перепутать с восковой фигурой в лучшем случае, а в худшем — с отдыхающим после ужина зомби.

— Для начала надо бы холодный компресс на лоб положить. И менять его почаще, благо вода в ручье ледяная. Так хоть немного температуру сбить получится. А это огромный плюс. Глядишь, и сознание вернется. А вот сама она пусть наоборот лучше пропотеет посильнее: если её простуда так круто скрутила, то она вместе с потом и выйдет, а к утру только слабость останется, что уже не страшно. Слабостью нас не испугаешь, прорвемся…

Маг, кряхтя, поднялся с колен. Скинул с плеч сюртук и бережно накрыл им девушку поверх плаща, не забыв заботливо подоткнуть со всех сторон, чтоб и малейшей щёлочки не осталось. Затем Анкл критически оценил содержимое рюкзака, но ничего подходящего для компресса там не обнаружил. Недолго думая, он оторвал рукав от рубашки. Потом хмыкнул скептически и для создания симметрии присовокупил к нему второй. Теперь распознать навскидку в нем волшебника стало затруднительно. В первую очередь его при встрече примут за бездомного бродягу из табора «сами мы не местные», грубовато пошлют подальше, ну а затем… горько пожалеют о содеянном.

Скомкав оторванные рукава в кулаке, волшебник направился к ручью. Вода в нём с восходом луны засверкала, словно расплавленное серебро. И обжигала подобно ему, только не жаром, а едва стерпимым холодом. Анкл наскоро прополоскал провонявшие его потом тряпки в весело журчащем потоке, основательно напитал их влагой и, не отжимая, выпрямился. В звук журчащего ручья вплелись басовитые нотки глухого рычания. И тут же следом за рыком чуть в отдалении на противоположном бережке блеснули посреди тьмы отраженным светом луны два глаза, пристально отслеживающие каждое движение чародея. Гляделки внушали уважение своими размерами и наполняли душу тревогой, волнами исходящей от их лихорадочного блеска. Явно не полевая мышка на водопой пожаловала.

Дэр медленно и осторожно попятился, отступая ближе к пламени костра, до которого было рукой подать, всего-то пяток широких шагов или два отчаянных прыжка — это уж от обстоятельств зависит. Но лучше не нервировать попусту хищника, авось миром разойдутся? Анкл сделал еще два крадущихся полушажка, продолжая пятиться спиной и не отрывая взгляда от злющих глаз гостя. Играть в гляделки не так уж и сложно. Тут главное не споткнуться, отступая, иначе точно в проигрыше окажешься.

Волшебнику удалось благополучно добраться до костра. И он даже успел быстро нагнуться, схватив свою магически-боевую трость. Но тут зверюга с легкостью перепрыгнула ручеек, мягко приземлившись на солидные лапки, сделала пару шагов вперед, заходя на мага не в лоб, а чуть сбоку. Попав в круг света от костра, волчара задрал голову вверх и призывно завыл, скликая стаю. Многочисленный ответный вой из леса послышался незамедлительно и сравнительно близко от ручья, насколько позволяла судить темнота. Но, как всем известно, она та еще обманщица.

— Корноух, а ты откуда тут появился? — удивленно спросил Анкл, выпрямившись и немного расслабившись, но, тем не менее, выставив трость чуть впереди себя, будто рапиру на поединке.

Не узнать одного из своих питомцев, охранявших ближние подступы к озеру с Хранилищем Запрета, невозможно. Эту породу волков маги долго, тщательно и упорно селекционировали без малого лет семьсот и добились-таки поразительных результатов. От одного только вида получившихся страшилищ непрошеные гости улепётывали восвояси без оглядки. И если волки в этот момент не испытывали особого голода, то удрать удавалось, чтобы своими приукрашенными байками на долгие годы отбить охоту у других соплеменников забредать в те страшные места, где разгуливают невероятные страхолюдины.

И даже если не приукрашивать и не преувеличивать описание четвероногих стражей, то они всё равно выглядели внушительно: ростом почти по грудь взрослого человека, с мощными лапами, оканчивающимися крепкими и острыми когтями. При рычании, и так уже леденящим кровь в жилах, в оскаленной пасти прекрасно видны желтоватые зубки такого размера, что кажется, будто ими запросто можно перекусить руку за один раз. И проверять на себе правильность предположения обычно добровольных охотников не находится. А выступающие, чуть изогнутые клыки длиною в указательный палец и вовсе ввергают в панический ужас. Да еще и желто-зеленые глазищи, полыхающие нескрываемой злобой и яростью, удачно дополняют образ лютого хищника. Правда, хорошо, что никто из посторонних никогда не видел, как эти живоглоты могут умильно, совсем по-собачьи размахивать хвостами, если Анкл появился с очередной инспекцией около Хранилища, да еще и ласково потрепал кого-либо из серых по загривку.

Стоявший перед дэром экземплярчик и вовсе был примечательным. Левое ухо волка отгрызено наполовину при схватке за подтверждение лидерства в стае, по широкому носу протянулся глубокий безволосый шрам от глаза до пятачка, на лбу шкура имеет необычную расцветку: черное пятно в форме звездочки с неравномерными лучами. При всём желании ошибиться не получится.

— Как вам удалось меня отыскать? По запаху? А я то думал, что всю вашу стаю тоже перебили напавшие на Хранилище…

Волшебник сделал шаг вперед, намериваясь приласкать вожака внешней стражи. Но волчара прижал уши к голове и глухо угрожающе зарычал, слегка присев на задние лапы. И спустя мгновение он уже распластался в стремительном прыжке, расхлебянив ощерившуюся зубищами пасть и метя прямиком в горло мага. Рука Анкла, с зажатой в кулаке тростью, вскинулась навстречу нападавшему чисто автоматически. Инстинкт самосохранения сработал на уровне подсознания даже без активного желания чародея. Заостренный кончик трости удачно вписался в широко разинутый рот зверя, с легкостью пробив наискосок его нёбо и на пару сантиметров выйдя наружу за обгрызенным ухом. «Шампур», с нанизанным на него волком, оказался неприподъёмным, и рука дэра мгновенно рухнула вниз. Поверженный противник, так и не добравшийся до цели, упал наземь в шаге от Анкла, завалившись набок. Серый судорожно заскрёб лапами по воздуху, дернулся всем телом и, вытянувшись в струнку, окончательно затих, испустив дух.

— Какого жмыра! Что тут творится?! — непонимающе вскричал маг, рывком выдергивая трость из тела своего бывшего питомца.

Ответом ему послужила пара десятков глаз стаи, выстроившихся в ряд на противоположном берегу ручья.

Раздумывать о причинах внезапного нападения времени уже не оставалось. Не глядя, наощупь Анкл сдернул с шеи цепочку с нанизанными на неё несколькими бусинками янтаря и бросил амулет на десяток шагов перед собой. В мгновение ока концы цепочки заскользили по траве, подобно змеям, вычерчивая правильный круг с волшебником в центре. И когда спустя несколько секунд кончики с легким электрическим потрескиванием соединились друг с другом, амулет едва слышно загудел, и над ним по всей окружности замерцали крошечные золотистые искорки, высоким полупрозрачным занавесом отгородившие внешний мир от чародея. Защитный полог активировался, и какое-то время можно оставаться спокойным. До рассвета заряда наверняка хватит. И никто не посмеет безнаказанно сунуть свой любопытный нос внутрь. А посмеет, так тут же лишится нюхальника. И теперь самое время подумать: а дальше-то что делать?

Стая дружно перепрыгнула через ручеек и, рассыпавшись, окружила защитный полог со всех сторон. Один волк, по всей видимости самый молодой, а потому и неопытный, попробовал с ходу ринуться в атаку. Но едва его кожаный пятачок коснулся золотистого марева, как зверь схлопотал неслабый разряд магической энергии. Несмышлёныша отшвырнуло на добрый пяток метров назад. Жизнь уже покинула зверя, когда он шлепнулся на влажную от росы землю, но тело еще целую минуту продолжало содрогаться в инстинктивных конвульсиях, повинуясь хаотично сокращающимся и расслабляющимся мышцам. Остальные члены стаи учли ошибку своего нетерпеливого сородича и больше нападать не пытались, настороженно рассевшись вокруг искрящейся завесы.

Анкл знал их повадки наизусть, и мог смело предположить, что стая, упрямства которой занимать не приходится, станет терпеливо дожидаться, когда добыча сама покинет укрытие. Его только до крайности поражало другое обстоятельство: с каких пор он стал добычей для своих некогда верных и послушных питомцев? И главное, почему у него сменился статус с хозяина на дичь? Но над этими загадками голову поломать можно и в более спокойной обстановке, когда свободного времени будет навалом, и стол окажется уставлен жбанами с крепким горлодёром вперемешку с разнообразной закуской. А вот прямо сейчас настоятельно требуется сплести какое-нибудь заклинание, способное разогнать отсюда бывших помощников поганой метлой. Да так их разметать, чтоб они неслись прочь, не разбирая дороги, и даже помыслить не смели о возвращении.

Волшебник устроился возле костра на травке, по-турецки подогнув под себя ноги, и на пяток минут погрузился в полную отрешенность от мира сего, плотно смежив веки. Да, переход с обычного на магическое зрение ему каждый раз давался с трудом, хотя казалось бы, чего уж проще, чем это нехитрое по сути действо? Сосредоточившись, дэр открыл глаза, и мир вокруг него приобрел совершенно иную окраску. Очертания, силуэты и даже частично яркость с цветовой гаммой у большинства предметов остались прежними. Но только не в тех местах, где присутствовала энергия магических стихий.

Как ни странно, но внутри защитного полога имелось всё, что требовалось, и даже гораздо больше, чем нужно. И уж однозначно больше, чем Анклу хотелось. И это при том, что Лоскутный мир потихоньку загибается в магическом плане. Чудеса, однако…

Ярко-зеленое пятно эманации стихии земли расплылось бесформенной удлиненной кляксой прямо у ног волшебника, хоть ладонями его черпай и по карманам распихивай. От костра, невероятное дело, тянулся сравнительно толстый жгутик донельзя перекрученной энергетической жилы огня, насыщенного красно-золотистого цвета. Сверху, наискосок, спускалось несколько бледно-голубых струн воздушной силы, а от ручейка ползли темно-синие щупальца водной стихии. Именно ползли, извиваясь, и никак иначе. И все эта энергия стихий по чуть-чуть, неспешно, со смаком поглощалась непроглядно-черной туманной дымкой. Именно в том месте, где сейчас лежала больная Айка, которую даже и не видать сквозь эту магическую муть-загадку. Угораздило же его расположиться на ночлег, черт знает где! Нужно срочно перенести девушку на другое место. Кто знает, как на её обессиленном хворью организме скажется волшебная «черная дыра»?

Хотя нет, придется чуток повременить с переездом. Конечно, странные черные дыры даже для умудрённых опытом магов загадка из загадок. Они так редко попадались им на глаза, что на пальцах одной руки можно пересчитать все известные случаи. А уж о такой, которая пожирает окружающие её стихии и вовсе никто не слышал. Но в том-то и дело, что она неуклонно втягивает в себя магическую энергию, и похоже, что к защитному барьеру тоже успела присосаться вон теми двумя бледно-дымчатыми отростками, что только что выползли из центра дыры. Вполне вероятно, что заряда амулета теперь не то что до утра не хватит, а и пяти минут не пройдет, как он иссякнет.

Итак, сперва срочно на скорую руку необходимо сплести отпугивающее заклинание. Почти все животные огня боятся? Вот и присобачить на нос каждой животины по маленькому, долго не угасающему угольку. Больно и эффективно, хотя и не смертельно. Поголовный драп наутек стопроцентно гарантируется, и вряд ли кто из стаи вернется за добавкой. Затем перенести Айку в сторону от причудливой изнанки магического мира. А уж потом активировать сплетенное заклинание. Решено, именно в таком порядке нужно действовать. А если потом до утра останется время и не пропадет желание, тогда можно понаблюдать за нежданной магической находкой. Вдруг чего любопытного сможет подглядеть.

Анкл без промедлений принялся за дело. Плести заклинания у него еще с ученичества получалось недурно, наверное потому, что нравилось этим заниматься. Сложности возникали только при подборе акустической составляющей заклинания, необходимой для его активации. Если при сплетении заклятья не возбраняется пофантазировать, экспериментируя с новыми узелками и сочетаниями энергетических потоков и их форм, то вот во фразе, наоборот, нужна предельная точность. Ошибешься хоть на один звук, и заклинание сработает несколько иначе, не как ожидалось. Активирующая фраза — это своего рода приказ командира подчиненным солдатам, хотя больше напоминает игру: вот имеем слово «опа!», а если спереди еще добавим буковку одну? То-то же! Совсем другое значение получили из-за такой, казалось бы, мелочи.

Уже через четверть часа кропотливой работы сплетенное из всех четырех стихий заклинание неподвижно повисло в воздухе. Осталось лишь вспомнить полагающуюся фразу. А если не получится, тогда придумать новую. Дэр встал на ноги и, озабоченно нахмурив брови, уставился на творение рук своих, словно оно само должно ему подсказать требующиеся буквы. Заклинание молчало, мерно колыхаясь в воздухе на уровне груди волшебника. Анкл недовольно поджал губы. И тут же медленно, будто нехотя, из глубин сознания всплыла когда-то давным-давно вычитанная в древнем манускрипте требуемая формула активации. Он почти беззвучно прошептал её, чтобы не забыть: «Пфатх борч уф уджсе». Точно, она! К этому заклинанию подойдет, как нельзя лучше.

Айка громко застонала, замахав руками, будто отгоняла окружившую её туманную дымку «черной дыры». На миг дэру почудилось, что она задыхается, и маг немедленно бросился к девушке. А тут, словно назло и защитный полог прерывисто замерцал, готовый в любой момент погаснуть, исчезнув в небытие. Анкл подхватил рыженькую на руки, намереваясь немедленно отнести её подальше от магической загадки природы, и именно в этот момент амулет окончательно издох. Волчья стая без лишних раздумий прыгнула на добычу со всех сторон, оскалив жуткие пасти. Девушка резко дернулась в руках мага, её тело напряглось натянутой струной, выпрямившись, а веки, будто повинуясь чьему-то непререкаемому приказу, широко распахнулись, и незнакомый голос, отливающий басовитыми металлическими нотками, прохрипел её устами:

— Сатх д'ста дикрид!

И глаза девушки тут же обессиленно закрылись, а сама она обмякла на руках потрясенного волшебника. Сплетенное Анклом заклинание, естественно, сработало совершенно иначе, чем он намечал. Вся стая в мгновение ока просто-напросто сгорела в полёте. И спустя секунду до мага, продолжающего крепко прижимать к себе Айку, долетела волна пушистого пепла, усыпав их обоих хоть и тонким слоем, но зато с головы до ног. Дэр пару раз хлопнул ресницами, сбивая с них ошмётки сажи, резко выдохнул сквозь неплотно сжатые губы, сдувая лишнее с усов, и как ни в чем ни бывало понёс рыженькую на другое место ночлега, на противоположную сторону костра, подальше от «черной дыры». Пусть пару минут на травке полежит, а он за это время перетащит её походную постельку поближе к огню. Анкл хотя бы внешне казался абсолютно спокойным. Слишком уж он был ошарашен, чтобы проявлять какие-либо эмоции. Может потому и не заметил, погрузившись в раздумья, как еще одна пара глаз, внимательно наблюдавшая за происходящим на поляне с самого начала, не высовываясь из лесного сумрака, осторожно подалась назад, когда нападение потерпело фиаско, и через миг полностью растворилась в темноте чащобы.