Приглушенные голоса ненавязчиво шуршали невдалеке, словно ворох старых, небрежно смятых газет, безвольно катающихся по прихоти ленивого ветерка на запорошенном пылью полу в пустой комнате давным-давно заброшенного дома. Поначалу эти посторонние звуки, самовольно вклинившиеся в некрепкий податливый сон Янки, картинки которого и без того уже были изрядно приправлены сюрреалистически-готичными мазками подсознания колдуньи, дорвавшегося до бесплатного развлечения после наполовину бессонной ночи, органично вписались в тревожную кошмарность сновидения. Потом близкое бормотание стало восприниматься сознанием, начинающим постепенное пробуждение и уже умеющим смутно отличать явь от грёз, как забавное недоразумение, правда, пока еще не сильно мешающее. Но по мере того, как Янкино самосознание крепло, с каждой минутой, даже с каждой секундой мелкими шажками выталкивая упирающуюся руками и ногами девчонку из иллюзорного мира в реальность, в её душе прямо пропорционально совершаемому насилию росло глухо ворчащее раздражение. А сердце, переключившись с легенького, едва слышного перестукивания на ритмичные уверенные удары, принялось активно разгонять по телу кровь, круто сдобренную адреналином и с основательной примесью злости на всех и вся. С каждым толчком сердца просыпалась и память.

О, времена! О, нравы! И вам не стыдно, люди?! Девушка попала в чужой для неё мир. По дороге в него потеряла неведомо где своего любимого и единственного. Полночи проревела по этому поводу. Жалко ж Гошу: где он и как там ему сейчас без неё, Янки — его опоры и надежды? А когда успокоилась немного и заснула наконец-то, так вы сразу будить удумали? Садисты, гестаповцы, инквизиторы, извращенцы, монстры и негодяи в одном лице! Хотя, нет — голосов-то слышится как минимум два. Значит, всё вышеперечисленное в двух лицах, а правильнее будет сказать, образинах. Или экземплярах? Да без разницы! Вот ужо погодите! Щас окончательно проснусь, оклемаюсь малёхо и так вас отметелю подушкой, что мало не покажется!..

— Доброе утро, принцесса! Пора вставать, — тихонько, но уверенно и настойчиво перебил Янкины мечты о лютой мести знакомый девичий голосок. — Просыпайтесь, Ваше Высочество.

Лекс, чуточку удивившись, приоткрыла один глаз, с нескрываемым неодобрением всматриваясь в местную Катю Дождик, продолжавшую что-то весело и бодро щебетать о прекрасном утречке, чудесной погодочке, предстоящих радостях нового денька, открывающихся широких горизонтах и… бла-бла-бла-чирик-чирик-чирик. Порхая подобно неугомонному мотыльку, девушка под свое жизнерадостное бормотание успела небрежным движением рук откинуть в стороны голубенькие портьеры, с вышитыми на них золотыми и серебряными нитями красивыми гербами, и спальню затопил поток яркого солнечного света. Что в точности изображено на гербе, Янка не успела рассмотреть, но общую красоту композиции оценить ухитрилась. А Катя, немного непривычно выглядевшая в своем средневековом платье, доходящем почти до пят, шибко приталенном, тесно обтягивающем грудь, а ниже струящемся многочисленными свободными складками, уже распахивала настежь окно. Вслед за ярким светом внутрь ворвались сладкие ароматы лета, приправленные заливистым птичьим пением. Потом Дождик стремительно переместилась вглубь комнаты, едва не опрокинув по пути другую девушку, нашей колдунье незнакомую, которая застыла манекеном посреди опочивальни, держа на весу шикарное платье, по всей видимости предназначавшееся для принцессы, и что-то поправила-подвинула-переместила на письменном столе, приткнувшемся в уголке. Затем Катя, без тени удивления или умело скрыв его наличие, сграбастала с кресла разбросанную там Янкину одежду, ту, в которой колдунья заявилась в этот мир, не глядя, засунула всё скопом в невесть откуда появившийся в её руках шелковый мешочек средних размеров и направилась к двери. Приоткрыв её ровно настолько, чтобы в щель без помех протиснулась голова, девушка выставила мешочек с собранной одеждой наружу, попутно распорядившись построжавшим голоском:

— Это в стирку! Вечером принесешь обратно. И по пути забеги к Хранителю замка. Скажешь, что принцесса проснулась и примерно через полчасика спустится в столовую. Он может распорядиться, чтобы начинали накрывать завтрак.

Отдав необходимые указания, Дождик мягко прикрыла дверь и, сверкая белозубой улыбкой, в мгновение ока оказалась у изголовья роскошной постели новоиспеченной принцессы, попутно вновь едва не столкнувшись со второй фрейлиной. Эта местная Катя может в чем-то и отличалась от той, которую Лекс знала в Хилкровсе, но только не безалаберно-стремительным порханием. Та, другая, по колдовской школе перемещалась точно так же: легко, беззаботно и… опрокидывая всех встречных-поперечных, которым не посчастливилось замешкаться на пути её следования.

Одним незаметным прикосновением руки Катя поменяла слегка увядшие васильки в небольшой расписной вазе, стоявшей на прикроватной тумбочке, которая отличалась вычурно-изысканными формами, на букетик неброских полевых ромашек. Просто дотронулась кончиками пальцев до поникшей синевы — и вот уже через миг желто-белая свежесть распушилась над вазочкой. Лекс, увидев такое прикольное волшебство, совершенное мимоходом, как бы от нечего делать, даже второй глаз изволила открыть, наконец-то поборов в себе желание поточнее прицелиться, да запустить все-таки подушкой в стремительно передвигающуюся вражескую цель, чтобы потом с чистой совестью и полным душевным удовлетворением вновь провалиться в сладкие объятия сна. А «манекен» с платьем в руках пусть себе стоит нетронутым, вреда от него пока никакого.

— Ваше Высочество, будем умываться-одеваться? Или нам с Юлей сейчас лучше уйти от греха подальше, а зайти попозже? — что-то такое, остаточно-недовольное, уловив во взгляде принцессы, осторожно поинтересовалась Катя. — Плохо спали?

«А ведь это замечательная идея! Спасибо за невольную подсказку», — мысли вихрем пронеслись в голове Янки, вызвав у неё легкую улыбочку.

Перед тем как вчера всласть нареветься, у колдуньи нашлось достаточно времени на обдумыванье сложившейся ситуации. На уроках у Монотонуса, когда преподаватель рассказывал о безграничности вариантов параллельных измерений и обо всех уже известных, а так же множестве предполагаемых нюансах попадания в такие миры, Лекс, не в пример своему любимому Гошеньке, слушала учителя намного внимательнее, так как сама тема её крайне заинтересовала. Соответственно и сообразила она гораздо быстрее, где очутилась. А поняв это, девушка сопоставила некоторые мелкие фактики, увиденные в первые же минуты, со своими знаниями. Еще кое-что додумала сама. И вот уже на фоне сплошной черноты незнания начали проступать отдельные фрагментики, имеющие более-менее цветастую гамму. А постепенно должна и вся мозаика новой реальности сложиться. Надо только запастись терпением.

Но оставался открытым главный вопрос: «А как ей следует себя вести-то в этом новом мире, чтобы местные сразу же не разоблачили подмену, едва начав общаться с подставной Янкой?». И вот ответ нашелся сам собой, прозвучав недвусмысленной подсказкой из уст Кати. Янкино поведение будет таким, как повела бы себя однозначно не выспавшаяся, и оттого чуточку злая и капризная принцесса. Эту роль она, наверняка, сыграть сможет, не особо и напрягаясь, хотя никогда не слыла избалованной и взбалмошной. Но всё-таки не просто так с бухты-барахты Янка мечтает стать в будущем актрисой: задатки к актерскому мастерству у неё имеются, и лицедействовать ей очень даже нравится. А тут подвернулась такая прекрасная возможность проверить на практике наличие этих самых артистических способностей, будто на генеральную репетицию спектакля угодила. Если не получится, то о театральной карьере и думать нечего, если конечно не возникнет желания всю свою жизнь провести в массовке, играя пятых зайчиков справа, да эпизодически удивленную девушку в третьем ряду толпы.

А потому, чтоб с треском не провалиться, перво-наперво следует в первый день поменьше болтать, но побольше и повнимательнее всматриваться в то, как тут себя разные люди ведут. И надутые губки бантиком с недовольством оттопыривать почаще! Для невыспавшейся, чумной капризули — в самый раз. А уж на недосып многие огрехи в её сегодняшнем поведении спишутся.

— Нет уж, милочки, останьтесь, раз не дали толком отоспаться, — недовольным голосом проскрипела Янка, откидывая в сторону легкое до воздушной невесомости покрывало, под которым провела предутренний остаток ночи. Нащупав ногами мягкие и пушистые тапочки, пошитые из шкуры неведомого зверя, колдунья небрежным жестом ткнула указательным пальцем в направлении платья, один праздничный вид которого заставлял её сердечко изнывать от желания немедленно его примерить, хотя, наверное, оно было всего лишь повседневной одеждой принцессы. — Или прикажете мне самой это на себя одевать? Я конечно и без вас прекрасно управлюсь…

Катя весело прыснула смешком, зажимая рот ладошкой и озорно посверкивая глазёнками. А Лекс отметила для себя в памяти, что, по всей видимости, у её предшественницы отношения с этой девушкой складывались весьма дружески, раз она безбоязненно позволяет себе такое вольное поведение с принцессой. И даже более того, с невыспавшейся, хмурой принцессой! Янка тут же на ходу самую кроху подкорректировала свой угрюмо-сонный образ, едва заметно подмигнув Кате и продолжив более мягким голосом, словно стала постепенно приходить в себя, но всё же окончательно придет только завтра ближе к вечеру:

— …и даже сама волосы причесать смогу.

Янкино утверждение соответствовало истине, но не для этого мира. Здесь оно лишь вызвало добродушную усмешку фрейлины, окончательно развеселившейся.

— Несомненно, Ваше Высочество! Хотя предыдущая ваша попытка сделать себе умопомрачительную прическу, как я вижу, потерпела досадную неудачу, — безрассудно смелым жестом Катя подцепила пальцем одну из прядей волос колдуньи, с неодобрительной миной разглядывая странную расцветку. — Но не страшно, мы этот промах быстренько поправим после того, как вы умоетесь и оденетесь.

Фрейлина легонько прикоснулась ладошкой к одной из дубовых панелей, которыми были облицованы стены, и невдалеке от прикроватной тумбочки бесшумно распахнулась дверь. А если выражаться более точно, то часть кладки просто-напросто исчезла: может стремительно скользнула вбок, а возможно, как почудилось Лекс, растворилась в воздухе в мгновение ока. Но как бы там ни было, до этого момента дверь так ловко маскировалась под монолитность, что Янка вряд ли когда смогла бы обнаружить вход в помывочную часть спальни без посторонней помощи или тотально-скрупулезного обыска помещения, сопровождаемого простукиванием кладки, вскрытием полов, перевернутой вверх ногами мебелью и прочими прелестями из жизни сыщиков.

— Идите умываться, принцесса. Прохладная вода придаст вам бодрости и поможет окончательно скинуть остатки сна. А я пока приберусь здесь слегка.

Рука Кати потянулась к волшебной палочке, беззаботно оставленной Лекс посреди тумбочки на самом видном месте. Ночью, в неведомом мире, она, конечно, могла бы пригодиться в случае опасности. Ну, или хотя бы придавала девушке уверенности, что все проблемы разрешимы… Но потом-то следовало спрятать её подальше от чужих глаз, да только колдунья, наревевшись досыта, попросту позабыла о такой несущественной мелочи, как осторожность, пускаясь в путешествие по сновидениям.

Янка успела перехватить руку фрейлины, жестко вцепившись девушке в запястье в самый последний момент, когда Дождик уже собиралась сцапать «безделушку», валяющуюся, по её мнению, не на своем месте. Кто может поручиться, что эта уютненькая спальня не превратилась бы в сущий ад, взмахни Катя случайно волшебной палочкой, что-нибудь произнеся при этом? С неё станется, болтушка вертлявая еще та! А структура магии и способы её применения, как уже успела приметить Лекс, в этом измерении отличаются от тех, к которым она привыкла. Да и палочка на иное взаимодействие с энергией стихий настроена при изготовлении. Так что последствия от не предумышленного совмещения одного с другим в единое целое поистине непредсказуемы. Могла магия наилучшим образом сработать, наколдовав произнесенное вслух желание. Может статься, что ничего вообще не произошло бы. Но с изрядной долей вероятности имелся шанс разнести всю планету на толпу кварков и лептонов, увлеченно играющих в чехарду. С вопросом возможности применения здесь своих магических сил Янке еще только предстоит разбираться в будущем, когда она побольше узнает об этом измерении. А пока лучше не рисковать попусту.

— Не сметь лапать мои вещи без разрешения! — строго прошипела Лекс сквозь зубы, удачно изобразив неподконтрольную сонному разуму вспышку гнева. Бережно взяв палочку в руки, девушка выудила из узкого пространства между кроватью и тумбочкой рюкзачок, и спрятала в него свою «драгоценность». А потом аккуратно водрузила рюкзак рядом с вазой, наполненной свежими ромашками. — Запомни сама и другим передай: кто мою новую модную сумочку тронет хоть пальцем, тот пальца и лишится. Прикажу его отрубить по самые уши. Без шуток. И без обид — я предупредила заранее.

— Будет исполнено, Ваше Высочество, — Катя, ухватившись за складочки своего пышного платья, присела в глубоком реверансе, почтительно склонив голову. — Простите меня за недомыслие. Я не подозревала, что вам так важна эта…

— Да ладно, не переживай по пустякам, — небрежно отмахнулась от излишних извинений отходчивая Янка, не дав договорить фрейлине, которую она вовсе не хотела обижать или расстраивать. — Незнание не наказывается. Но вот теперь ты в курсе, и потому просто не трогай больше эту сумочку, если не хочешь поссориться со мной и заработать кучу неприятных воспоминаний, от которых в старости начнешь волосы на голове пучками рвать, даже если их и так почти не останется к тому времени. А остальное можешь тут хоть прибирать, хоть всё сразу выкинуть в окно, — мне без разницы.

Лекс отправилась умываться, попутно успев уловить краем глаза задумчивое недопонимание на лице Кати Дождик. Впрочем, продлилось оно не более секунды, а потом девушка приступила к заправке воистину царского ложа. А Янке страстно захотелось научиться точно так же ловко управляться с постельными принадлежностями: дотронулась пальчиком — простыня идеально расправилась, щелкнула ими — подушка вверх взлетела, хлопнула в ладоши — покрывало без единой морщинки расстелилось, подула легонько сквозь губки бантиком — и кровать хоть на выставку отправляй, до того свежа и аккуратна. А то вечно у неё дома проблемы возникали с уборкой постели. А уж если откровенничать, то проблемы возникали из-за абсолютного нежелания её ежедневно заправлять, как положено любой уважающей себя девушке. По словам сестренки-аккуратистки так получалось, что раз Янка постель не застелила, то она себя и не уважает. А вот кактус капырам на проплешину! Яна себя, впрочем как и многих других, очень даже уважает. Только ленится иногда своё уважение показать. А уж в каком состоянии её лежбище остается, когда его никто кроме неё самой не увидит, — это личное лентяйское дело, посторонних не касающееся.

Колдунья конечно и раньше догадывалась, что большинство принцесс живут далеко не в спартанских условиях, а окружают себя предметами роскоши. Некоторые из царственных особ, как люди поговаривают, прямо купаются в ней. Что буквально означает сиё выражение, Лекс поняла сразу, едва очутилась в соседнем со спальней помещении.

Стоило девочке сделать неуверенный шаг в полумрак комнаты без окон, как воздух под сводчатым потолком заискрился крохотными серебристо-золотистыми звездочками. Через один зачарованный взмах Янкиных ресниц промеж сверкающих крохотулек зазмеились ветвистые разряды, очень похожие на горизонтальные молнии. А еще через вздох помещение затопило мягким ненавязчивым светом. Его источника волшебница так и не нашла, хотя несколько секунд пристально изучала потолок. Создавалось впечатление, что свет шел как бы сам из себя, словно неспешно циркулировал по ванной комнате, ниспадая вниз едва заметными глазу серебряными потоками, и почти коснувшись пола из гранитных плиток, возвращался обратно уже отдельными золотистыми прядями. Возможно, что именно из-за переплетения серебристости с золотистым наполнением, возникало ощущение теплой мягкости освещения.

В нескольких шагах от входа пол тремя мраморными ступеньками поднимался вверх, доходя до края ванны, искусно выточенной из целиковой каменюки. Естественно, что каменюки тоже мраморной. Да и как у Янки язык только повернулся, обозвать ванной увиденное чудо?! Это ж мини-бассейн нестандартных очертаний с плавными закруглениями вместо углов, издалека напоминающий располневшую до неприличия букву «Д», лежащую плашмя. Но заплывы на короткие дистанции в этой купели точно можно устраивать. И даже не в одиночестве: как минимум троим спортсменам Янкиной комплекции там хватит места порезвиться, не толкаясь локтями и не лягаясь без нужды.

Стена по правую руку от Янки, видимо, предназначалась для того, чтобы принцесса могла умыться, надраить до ослепительного блеска зубки и полюбоваться полученным результатом в большущее зеркало, вмонтированное в каменную раму, богато украшенную резьбой, по большей части состоявшей из переплетения неведомых цветочков, пухлых гроздей винограда да миниатюрных листиков. На верхних уголках окантовки примостились вполне реалистично выточенные каменные пичуги, крайне похожие на соловьев. Хотя Лекс сперва приняла их за воробьев. Раковина смахивала скорее на пузатенькое мраморное корыто. Но вот крана и вентилей, чтобы регулировать поток воды, девушка над ней не обнаружила. Зато имелась выпирающая из стены скульптура в форме склоненной головы человека, по манере исполнения точь-в-точь похожая на древнеримские барельефы.

Приблизившись к умывальнику и присмотревшись повнимательнее, ведьмочка обнаружила отверстие в губах скульптуры. Она только еще подносила ради эксперимента к каменной голове свои ладошки, сложенный лодочкой, а из дырочки уже зажурчала тоненькая струйка воды. Наполнив пригоршню, Янка приступила к умыванию, выплеснув отчаянно-холодную жидкость на лицо и попутно подумав, что местные могли бы и не поскупиться на дровишки, слегка подогрев воду для своей горячо любимой принцессочки. Или она и взаправду была горячо любимой, или температура воды в умывальнике регулировалась, ориентируясь на её мысли, но к удивлению колдуньи следующая зачерпнутая пригоршня оказалась точно такой, какой и требовалось, чтобы не покрыться мурашками, но в тоже время и взбодриться после наполовину бессонной ночи.

До зубной пасты в этом несколько средневековом мире, по всей видимости, додуматься еще не успели, не говоря уж о том, чтоб снабдить её апельсиново-мятным вкусом. Но щеточка, почти новая, и небольшая инкрустированная шкатулочка с неведомым белым порошком нашлись без затруднений. Весело пожав плечами и озорно подмигнув самой себе в зеркало, Янка смочила щеточку, ткнула ею в шкатулочку, взметнув там крохотное облачко из порошка, и принялась надраивать свои зубки. Особой брезгливостью она не отличалась, тем более, что пользовалась предметами личной гигиены своего двойника, то бишь почти своими собственными. Это всяко уж лучше, чем весь день проходить с нечищеными зубами и радовать собеседников несвежим монаршим дыханием. Но всё же стоит попросить Катю к завтрашнему утру заменить эту щетку на новенькую. Или приказать? Какую интонацию уместно будет вложить в слова, она пока не поняла, но вот то, что постарается сегодня порезвиться перед сном в мини-бассейне — сомнению не подлежит!

Просто замечательно придумали в средневековье, что принцессам необходимо помогать одеваться утром! Иначе Янка провозилась бы с облачением вплоть до обеда, а возможно, что и до самого полдника. Одна затейливая шнуровка платья на груди могла окончательно сбить с толку: лишь с …надцатой попытки разберешься, как правильно эти тесемки затянуть, не удавившись до предсмертного хрипа, но и не потеряв потом платье на ходу. А еще в сей наряд предварительно необходимо как-то умудриться влезть, желательно не шибко сильно измяв старательно наведенную красоту и не оторвав какую-нибудь из составляющих его деталюшек. Их же оказалось такое непомерное количество, что Лекс в мыслях только ахнула, беспредельно восхищенная богатством фантазии придворного кутюрье. Плотно прилегающий к телу корсаж, точно по фигурке девушки, плавно перетекал в разновеликие шелковые юбки и многослойные подъюбники, придающие платью пышно-воздушную форму. А еще оборки, подвязки, рюшки, ленточки, бантики, цветочки и еще какие-то совершенно немыслимые элементы, названия которых колдунья не знала. Откуда ж ей их знать, если она даже не подозревала о существовании чего-либо подобного у одежды? На джинсах и футболках таких финтифлюшек точно не водится! Но за счет всего вышеперечисленного туалет, окрашенный лишь в два цвета — белый и синий, превращался в шикарное произведение искусства. А ей ведь в нем весь день ходить придется! Колдунье даже немножко боязно стало с непривычки. И чуточку неловко, будто она украдкой, воровски в чужую жизнь залезла, хоть и не виновата в случившемся.

А вот ловким фрейлинам, привычным к таким утренним процедурам, хватило четверти часа, чтобы под оживленное щебетание о всяких ничего не значащих житейских пустяках не только одеть принцессу, но еще и привести её волосы в надлежащий вид.

Усадив девушку на мягкий пуфик возле богато инкрустированного туалетного столика с вычурным трельяжем, Катя Дождик целую минуту критически изучала беспорядок на Янкиной голове. Потом, кротко вздохнув, принялась за работу. Провела ладонями по волосам, едва их касаясь, и цвет прядей сменился с разношерстного на темно-каштановый. Изменения не затронули лишь извилистую серебристую прядку.

— Что ж вы такое вчера без нас сделали с волосами, Ваше Высочество? — брови фрейлины удивленно вскинулись кверху, трижды отразившись в зеркалах поверх укоризненно вопрошающих серых глаз. — У меня не получается избавиться от этой серебристой пряди. Она намертво впиталась в волосы.

— О! Тут такая магия замешана, что тебе, Катя, лучше и не пытаться с ней связываться, себе дороже выйдет. А нервы и здоровье советуют смолоду беречь, — говоря истинную правду, Лекс между тем так многозначительно усмехнулась, что можно было понять двояко: или принцесса шутить изволит, или сама обескуражена тем, что якобы сотворила, но признаваться в конфузе нипочем не желает. — Оставь прядку в покое, она мне очень даже нравится. Согласись, что не у всех такая есть. Даже у принцесс.

— Воля ваша, — пожала плечами девушка, продолжив колдовать над прической и переведя разговор на другую тему. — А ко мне вчера опять этот рыженький заявился. Помните, наверное, я вам совсем недавно о его предыдущем визите рассказывала? Новый десятник вашей стражи. Молодой, конопатенький… Усики еще у него такие щегольские имеются в наличии, тоненькие-тоненькие, словно угольком под носом чиркнули…

Яна, естественно, не могла помнить нового десятника, как впрочем и старых сотников тоже, но сочла за благо кивнуть головой, изобразив на мордашке минутную задумчивость в поисках воспоминаний о не существенном для принцессы разговоре, и произнеся ничего не значащее, но одобрительно-поощряющее к продолжению:

— Ну, и…

Фрейлина, сосредоточенно нахмурив брови, проделала замысловатые пассы руками над макушкой собеседницы, точно невидимое тесто месила, взбивала и переворачивала, и волосы колдуньи стремительно закрутились в мелкие кудряшки.

— Букетик кремовых пионов принес. А когда вручал, то так покраснел, что я думала, он в обморок упадет от смущения, — тихо хихикнула Дождик, бегло оглядывая сотворенную прическу. Чем-то её вид не приглянулся девушке, и она легонько взмахнула ладонью, сделав пару зигзагообразных движений, точно запотевшее стекло протирала. Волосы Лекс послушно вернулись в прежнее состояние. — Когда всё же он сумел избавиться от букетика, то набрался даже смелости пригласить меня прогуляться по вечернему саду возле замка, чтобы полюбоваться перед сном лунным сиянием и блеском звезд…

Три молниеносных взмаха рук фрейлины, сопровождаемых легкими пощелкиваниями пальцев, и новая прическа принцессы готова, можете полюбоваться в зеркало. На сей раз волосы самую малость вздыбились вверх, пряди закрутились в крупные локоны и в несколько легкомысленном якобы беспорядке уложились в стильный бедлам вокруг головы. Катя добавила в эту красоту два тряпичных цветочка — белый и синий, под цвет платья, и наконец-то осталась довольна результатом своих стараний. Яна оперлась подбородком на руку, разглядывая себя в зеркало, и улыбнулась, искренне обрадовавшись. Классно получилось! Настоящая принцесса, хотя корону ей почему-то и не надели. Ну да и бог с ней! Даже без этой королевской побрякушки, Янка так сильно изменилась, что Гоша при встрече её точно не узнает. Вот будет сюрприз-то любимому другу!

— Благодарю, Катя! Сегодня ты сотворила с моими волосами очередное маленькое чудо. И теперь можно смело отправляться завтракать, не боясь перепугать своим видом всю придворную стражу, — колдунья встала и, благодарно сверкнув глазами, неспеша направилась к двери. К передвижению в непривычно пышном облачении еще приловчиться требовалось. Хотя зря Лекс волновалась, со стороны её походка смотрелась вполне нормально. Она плыла, как и полагалось особе высокородных голубых кровей. — Букетик ты с ухажера поимела, значит. А лунное сияние понравилось? И ярко ли звезды блестели?

— Стражников перепугать у вас ни в каком виде не получится. Они свою принцессу обожают, да и по службе им не положено чего-либо бояться, — фрейлина пристроилась вслед за Яной, чуть сбоку и на шаг позади. — А на луну со звездами мне не удалось вчера полюбоваться. К вечеру я так устала, набегавшись за день и ни разу не присев, что отказалась от прогулки по саду, предпочтя уютную мягкую кроватку и недочитанный романчик. Да и с какой стати я должна была согласиться на променад после всего лишь недельного знакомства? Порядочные фрейлины Вашего Высочества так себя не ведут! — Катя звонко рассмеялась, с наигранной жеманностью наматывая на пальчик прядь волос цвета спелой пшеницы. — Пусть еще седмицу или даже две поухаживает, тогда у него появится шанс заслужить мою благосклонность. Возможно, что и составлю ему компанию в прогулке под звездным небом, если, конечно, погода не испортится, и не пойдут дожди. Мокнет пускай в одиночестве, если он такой уж ненасытный любитель природы…

Юля, по всей видимости, не сильно разговорчивая девушка, предусмотрительно распахнула дверь перед принцессой и серой мышкой выскользнула в коридор, тут же затерявшись в просторах замка. Мало ли какие у неё еще обязанности имеются, неведомые колдунье.

Другого Яна и не ожидала: по обе стороны от двери возвышались королевские стражи, похожие друг на друга, как братья. Оба рослые, крепкие, ладные, с одинаковым невозмутимым выражением на лицах, словно застывших в этом состоянии прямо с момента рождения. Правда, краем глаза уловив движение в дверном проеме, добры молодцы, положа руки на навершия своих мечей, еще чуточку вытянулись в росте, героически выпятив грудь, да так и окаменев по стойке смирно. Лекс приветливо кивнула своей охране, впрочем, не переходя грань приличий и не опускаясь до фамильярности. Просто она выросла в семье военного, а они во все времена и во всех мирах живут по одним и тем же принципам, как это и не покажется странным. И Яна не раз слышала от своего отца, майора-десантника, такую фразу: «Если офицер хочет, чтобы служба в армии приносила ему радость, а не разочарование, то в первую очередь он должен научиться уважать подчиненных ему солдат». Лекс — девочка умная, запомнила истину с первого раза. Принцесса ведь, поди, тоже в некотором роде командир?

Мужчина средних лет, скучавший до появления Яны на каменной скамье в неглубокой нише стены, противоположной двери, бодро подорвался оттуда, легко вскочив на ноги, приставил на уровне груди сжатый кулак правой руки к раскрытой ладони левой и склонился в почтительном поклоне. В отличие от гвардейцев, охранявших вход в покои принцессы, и разодетых соответствующим образом в облегченный по сравнению с боевым, но зато по придворному элегантно красивый вариант доспехов, обладатель лихо закрученных усов и бородки а-ля Ришелье одевался скромно. Можно даже сказать, что чересчур скромно, до полной невзрачности. Длинная, до середины шиколоток, ряса неброского мышиного цвета. На ногах мягкие сапоги из замши опять же темно-серого цвета. Ряса подпоясана средней ширины ремнем, к которому прикреплены с обоих боков простенькие, без украшений и прочих излишеств ножны: справа — для меча-бастарда, слева — для кинжала с рукоятью в виде головы ястреба. На шее у мужчины болтается на цепочке талисман, тускло мерцающий в неверном свете факелов матовым металлическим блеском: стилизованное солнце с загибающимися, будто при вращении по кругу, зигзагообразными отростками-лучами. Сам диск испещрён множеством мелких цифр, букв, значков, символов и загадочных закорючек, разбросанных по плоскости казалось бы в хаотичном беспорядке. Несколько длинноватые черные волосы с редкой проседью собраны на затылке в конский хвостик, перехваченный тоненькой кожаной тесёмкой. В облике этого человека не было бы ничего такого, за что праздно любопытствующему взгляду захотелось бы зацепиться, если б не… Уродливый рубец шрама, темно-багровый, неровный протянулся по всей левой щеке почти от виска и до подбородка.

— Завтракать, Ваше Высочество? — выпрямляясь, полувопросительно поинтересовался мужчина неприятно-хриплым, режущим слух голосом, словно простуженная ворона прокаркала.

Дождавшись от Лекс утвердительного кивка, дежурный чародей — так его Янка мысленно обозвала, сделал приглашающий жест рукой, изобразив на губах подобие легко-ненавязчивой радостной улыбки, хотя девушка, не напрягаясь, прочла в его водянисто-блеклых глазах с трудом скрываемую скуку:

— Я вас провожу, принцесса. Как Вашему Высочеству ночью спалось?

Не особо дожидаясь ответа, мужчина, несильно прихрамывая на правую ногу, направился вперед по коридору, придерживая рукой меч, раскачивающийся в такт шагам.

— Хотелось бы лучше, но хорошо, что вообще проснулась живой и здоровой, — недовольно буркнула колдунья вслед уходящему магу и направилась за ним. Странно, и с чего это она так вдруг разозлилась? А ведь должна быть признательна провожатому: не пришлось изображать частичную потерю памяти на почве недосыпа, что выглядело бы крайне неубедительно. А пришлось бы, не возьмись он указывать путь! В каком закутке этого замка принцесса изволит пищу вкушать, Янка пока еще понятия не имела.

Чародей никак не отреагировал на ответ принцессы, по видимому потеряв интерес к дальнейшему разговору, если он вообще изначально присутствовал в заданном вопросе.

В неспешном следовании малочисленной процессии имелись свои плюсы. Лекс, не привлекая внимания окружающих, исподтишка осматривалась, искоса бросая заинтересованные взгляды по сторонам и стараясь запомнить всё, любые мелочи, попадающие в поле её зрения. Во-первых, вдруг да пригодится, а во-вторых, просто любопытно увидеть не в кино, а реальности чужое Иномирье, которое сильно отличается от тех измерений, где она прежде обитала. Даже колдовская школа в замке Хилкровс, как и Старгород, выглядели более современно, чем это средневековье. А уж про магловский мир, напичканный техникой, электроникой и прочим людским баловством, и вовсе говорить не приходится. К тому же чувства настойчиво подсказывали Янке, что она застряла тут основательно и надолго, так что поневоле требуется приспосабливаться.