— Есть хочется, — ненавязчиво пожаловалась Айка. — Я бы сейчас могла с легкостью целую сковородку жареной картошки умять в одиночку. Хотя нет, с вами тоже поделилась бы…

— Потерпи еще немного, девочка, — Натока, которую на месте возницы в очередной раз заменила Мерида, дав женщине отдохнуть, приподняла голову с охапки соломы, так и не сомкнув глаз в тряской повозке. — До Великих Грязищ по моим прикидкам осталось уже совсем недолго ехать. А там будет тебе и еда, и нормальный отдых.

— Да уж не помешало бы поскорее до человеческого жилья добраться, а то мой живот тоже начинает такие громогласные рулады исполнять, что мне за его невоспитанную невоздержанность стыдно становится, — тут же откликнулся Анкл, расслабленно привалившийся спиной к заднику повозки и безмятежно жевавший соломинку. — Чего уж и говорить, последний раз вчера отобедали.

Мерида, только день назад с грехом пополам научившаяся более-менее сносно управлять строптивой лошадкой, участия в разговоре не принимала, полностью сосредоточившись на дороге. А она оставляла желать лучшего. Чем ближе беглецы приближались к столице княжества, постепенно спускаясь с холмистой равнины в болотистую низменность, тем местность вокруг всё больше оправдывала данное государству название. И тракт тоже не впечатлял удобством передвижения. Местами на нем попадались то обширные лужи, то разливы полужидкой грязи, в которой они лишь чудом не вязли намертво. Тут уж спасибо лошадке. Она хоть и отличалась своенравным норовом, но оказалась сильной, и главное, — трудолюбивой. Несмотря на то, что колеса порой едва ли не по ступицу погружались в вязкую коричневую жижу, коняга упрямо перла вперед, медленно, но уверенно чавкая копытами по грязи. Благо, таких гиблых мест попалось пока только два, не считая полутора десятков более мелких, а иначе и самая упрямая лошадь рано или поздно взбунтовалась бы, встав как вкопанная прямо посреди мини-болота.

И раз девушка сейчас не отвлекалась на разговоры, то она нашла себе другое занятие, ведь одновременно думать и править лошадью не так сложно, как кажется, да и никто не запрещал ей чуточку пошевелить мозгами. А мысли в голове у колдуньи разгуливали, точно горожане в погожий денек по Заячьему проспекту Старгорода, разные. По большей части — спокойные, неспешные и уравновешенные. Но порой пробегали и торопыги, поймать которых при всем желании не получалось. Мелькнут на горизонте, и поминай, как звали. Мэри даже не успевала понять, о чем они собственно были. Еще реже показывались из подворотен и закоулков сознания хмуро-озабоченные мордочки мыслишек-беспризорников. Эти тоже выглянут на непродолжительное время, поглазеют на выгуливающийся хоровод более степенных дум, выкрикнут что-нибудь подзуживающее, вносящее сумятицу и разброд, да тут же и скроются обратно в подслеповатой тьме задворок.

Вчера ближе к полудню спутники поняли: хитрость с оживлением каменных горгулий возле моста принесла свои плоды. Погони за ними в ближайшее время не предвидится. Степняки или повернули обратно, отправившись восвояси, что конечно маловероятно, или заняты поиском другой переправы через бурную речку, берущую свое начало в горах. По словам Натоки, бывавшей в этих краях, впрочем, как и во многих других тоже по причине принадлежности к непоседливому ордену Странниц Безымянного, ближайший мост есть только в дне пути на юг. А раз никто на пятки спутникам не наступал, осыпая стрелами и размахивая саблями, то они резко сбавили темп скачки. Да и неуклонно ухудшающаяся дорога поневоле не позволяла и дальше мчаться во всю прыть. Но зато появилась возможность обстоятельно поговорить, не боясь откусить себе язык на очередной нежданно подвернувшейся колдобине и не рискуя раскрошить зубы, лязгнув ими на особо каверзной кочке. Чем они не преминули и заняться. Благо тем для разговоров и обсуждений у каждого имелось предостаточно. Правда, Айка по большей части слушала, не вклиниваясь в разговор взрослых спутников, но зато интерес к чужим историям она проявляла по подростковому искренний и непосредственный, едва ли не в рот заглядывая рассказчику.

Первой решила взять минотавра за рога Мэри: ей-то всяко уж деваться некуда. Без помощников, умудренных в магических премудростях, девушке нипочем самостоятельно не вернуться в родное измерение. Пришлось колдунье поделиться своей большущей проблемой, для начала обрисовав самую её суть. Но как всегда водится в подобных случаях, одно событие само по себе не очень-то понятно, пока не расскажешь о причинах, его подготовивших, и явлениях, сопровождавших. А они тут же начинают цепляться за другие, еще более ранние, и так далее, чуть ли не до бесконечности, которая теряется истоком почти в точке зарождения Вселенной.

Это, конечно же, шутка. Но дэр Анкл, проявивший большую заинтересованность историей девушки, которая вдобавок еще и в некотором роде приходилась ему коллегой по профессии, после получасового монолога Мериды, выслушанного им с безукоризненной внимательностью, забросал её такой кучей вопросов, что колдунье пришлось надолго погрузиться в воспоминания, чтобы удовлетворить любопытство мага. Под конец «исповеди» у неё даже язык устал описывать свой родной мир вкупе с его обитателями.

Частично любопытство дэра было праздным. Просто в Лоскутном мире волшебники еще не знали наверняка, что другие измерения существуют на самом деле. Контактировать с пришельцами им не доводилось. Но теоретически они нечто подобное предполагали. Некоторые даже пытались вести какие-то исследования, сугубо законспирированные из-за нежелания опозориться в случае их полного провала, ставили тайные опыты, проводили хитромудрые эксперименты. Но всё впустую. Зато вот Анклу случайно повезло наткнуться на практическое подтверждение множественности миров, хотя он никогда раньше не увлекался теорией свободных перемещений между измерениями. Но, как ни странно, Мериде волшебник поверил сразу, с первого слова. Другой вопрос, что ничем помочь ей дэр не в состоянии. По меньшей мере, до тех пор, пока они не окажутся в Метафе. Там-то Анкл приложит все силы, весь Архат магов на уши поставит, но постарается вернуть колдунью домой.

Вот только до города чародеев еще добраться нужно. Желательно целыми и невредимыми. А судя по последним событиям, сделать это будет не так просто, как хотелось бы. О чем, Анкл, как человек честный, сразу предупредил спутников. Вот тут-то и на мага обрушился град вопросов, уж слишком много для его случайных попутчиков оказалось непонятного в происходящем. Да и Айке любопытно стало кое-что прояснить. Она и не постеснялась первой подкинуть наставнику парочку закавык, требующих по её мнению обязательного разъяснения, чтобы недомолвки не омрачали их дальнейший путь, подобно грозовым тучам на горизонте, от которых только и жди неприятностей. Самое малое, промокнешь насквозь. А могут и молнией в темечко приласкать.

Дэр довольно-таки долго мялся и менжевался, не зная, имеет ли право поведать спутникам о том, кем является, что его привело в эту глухомань, и каковы результаты инспекции во вверенное Хранилище. Но утаив правду, вряд ли Анкл мог рассчитывать на дальнейшую помощь и взаимопонимание. А без них путь до Метафа усложнится неимоверно. Но попасть в столицу волшебников желательно как можно раньше, чтобы поставить старейшин Архата в известность о факте незаконного проникновения посторонних в Хранилище Запрета. Неспроста ведь степняки туда сунулись. Ох, неспроста! Как бы совсем скоро Лоскутному миру Война Чародеев не показалась ссорой детишек в песочнице. Вздохнув, Анкл выложил начистоту всё, что сам знал, и после непродолжительного размышления присовокупил в заключение свои еще не до конца сформировавшиеся подозрения о причастности к происшествию кого-то их высокопоставленных архатов. Его рассказ затянулся даже чуть дольше, чем Меридино повествование.

История Натоки Кумгарской оказалась не в пример проще двух предыдущих. Женщина прибыла в эти края по собственной инициативе. Как Ната поведала на привале, во время которого они и «отобедали» единственной зачерствелой краюхой хлеба, нашедшейся в котомке Странницы и честно поделенной на четверых, её привело сюда желание найти и встретиться с земным воплощением Безымянного. Не просто так, конечно, а чтобы впоследствии написать об этом очередную книгу. У Натоки даже название для нового трактата имеется: «Беседы со Снизошедшим». Но пока, к великому сожалению, кроме заголовка дело дальше не продвинулось. Отвечая на не прозвучавшие вопросы, (хотя рты у всех раскрылись, ограничившись отвисшими челюстями), женщина скромно подтвердила, бегло пожав плечами:

— По всем признакам Безымянный сейчас должен находиться где-то среди нас. Одна из его множественных ипостасей — человеческая. Он крайне редко в неё воплощается, только когда нет иного пути для спасения Лоскутного мира от грядущей вселенской катастрофы. В обители нашего ордена Странников хранятся древние свитки некоего Ивдокия Безродного, написанные им во времена, о которых даже самые старые из магов-долгожителей ничего не помнят, да и не знают толком. Так вот в тех ветхих манускриптах описываются предзнаменования, по которым примерно можно определить, когда и где Безымянный родится среди смертных, чтобы защитить их от Зла, очистить Лоскутный мир от скверны и дать ему шанс к возрождению в новом облике. Я думаю, это будет шаг вперед для всех в качественном преобразовании Мироздания… И не смотрите на меня такими глазами, точно я сумасшедшая! Тем более ты, Анкл! Всё равно ведь ничегошеньки не видишь… Да, даже среди Странников мою теорию, что явление Бога в Лоскутный мир уже произошло, большинство считает чудачеством. Но я твердо уверена в своей правоте. Слишком многое из тех рукописей сбылось за последние полтора десятка лет. Правда, предсказания, как им и положено, туманны, велеречивы и неоднозначны по истолкованию. Но что вы хотите? Чтобы в них черным по белому написали, когда и где родится Бог? Может еще и имя новорожденного заранее сообщить во всеуслышание, чтобы Злу зря не утруждаться, разыскивая пока еще беспомощного младенца? И зачем тогда Безымянному стоило затевать свое Снисхождение в Лоскутный мир? Чтобы оно в первый же день закончилось провалом, и Зло в кои-то веки одержало верх? По меньшей мере, глупо! А с мозгами у Бога должно быть всё в порядке, иначе какой он тогда Бог, знающий то, что другим не дано?

— Ната, не возводи на меня напраслину! — дожевав остатки хлеба, праведно возмутился Анкл. — Я и в мыслях не держал, считать тебя сумасшедшей. Моё удивление другим вызвано. Почему-то внезапно подумалось, а не связаны ли как-либо ваши свитки с древними пророчествами на стенах Хранилищ Запретов?

Заинтригованная Натока сразу же забросала мага уточняющими вопросами:

— Так артефактов несколько? И как они выглядят? Вы хотя бы догадываетесь об их предназначении? Или просто спрятали с глаз долой, от соблазнов подальше? Что гласят пророчества?

Дэр в задумчивости поскрябал отросшую щетину на щеках, еще не успевшую превратиться в полноценную бороду, но определенно к этому стремящуюся, и в результате многозначительно продекламировал голосом завзятого провидца — глухим, потусторонним, таинственно-отстраненным и чуточку заунывным:

Остальные вопросы волшебник проигнорировал, не удостоив собеседников ответом. Правда, они в тот момент были полностью поглощены перевариванием съеденного хлеба и уже услышанного, так что дополнительные хитрости для молчания Анклу не понадобились. Раскрывать все секреты сразу ему почему-то очень не хотелось. Не из-за того, что он не доверял своим спутникам. Скорее многовековая привычка сработала. Хотя никто не может гарантировать, что с течением жизни, постоянно меняющейся, всё останется неизменным. Вполне возможно, и не должно оставаться…

— Анкл, а покажи-ка артефакт, из-за которого у тебя столько неприятностей на горизонте наметилось, — вкрадчиво попросила Странница, хитро облизнувшаяся, как лиса ночью перед дверью курятника, распахнутой настежь окончательно загулявшими хозяевами. — Любопытно ж на него хоть одним глазком глянуть.

Но тут уж дэр уперся рогом, хмуро насупившись и для надежности обхватив свою котомку руками, крепко прижимая её к груди. Его длинная и путаная тирада по смыслу вкратце укладывалась в монотонно звучащую скороговорку «вот-еще-чего-придумали-дорога-длинная-как-нибудь-потом-может-быть-и-покажу-а-пока-не-сметь-лапать-мой-рюкзак-про-артефакт-забудьте-не-вашего-ума-дело». Под конец волшебник даже запыхался, словно только что на лихой скорости пробежал километра три по пересеченной местности в полной боевой выкладке и с надетым противогазом.

— Хорошо, хорошо! Успокойся, Анкл, и не нервничай. Тебе вредно волноваться. И так уже зрения лишился, а может и еще что-нибудь неприятное приключиться от расшалившихся нервишек. Никто не посягает на твой бесценный «Хвост Ангела». Сам подумай, на кой он нам сдался? Мы и бесхвостые вполне симпатично смотримся, хоть ты этого сейчас и не видишь. Но у тебя всё впереди, еще налюбуешься нами. Вот доберешься до Метафа, вернешь себе зрение какими-нибудь чарами, и глазей на нас, сколько влезет, хоть пока опять не ослепнешь от красоты увиденного…

Хоровое введение в транс прошло без сучка, без задоринки. Маг постепенно успокоился, и даже котомку оторвал от груди, пристроив её сбоку от себя. Но вроде как невзначай локтем на рюкзак всё ж оперся, будто бы для удобства. Хорошо, что он не видел, с каким заговорщическим видом переглянулась троица, весело улыбаясь, иначе сел бы на суму верхом и не слазил бы с нее вплоть до прибытия в город магов.

— Вот и хорошо, — резюмировала Натока. — Дорога, я так понимаю, нас ожидает дальняя. Найдем более удобное время и для обсуждения пророчеств, и для удовлетворения любопытства.

— А разве ты, Ната, решила составить нам компанию? — удивленно спросила Айка, обрадованно встрепенувшись. Девчонке обе спутницы понравились. Да и чувствовала она себя в их компании увереннее и защищеннее. Это не вдвоем с ослепшим магом разгуливать по Лоскутному миру, который, как оказалось, не столь уж и безопасен для путников. Особенно если они выглядят слабыми и представляются легкой добычей. — А как же твои поиски?

— Конечно я вас не брошу, девочка, — напустив на лицо легкую тень строгости, женщина изумленно выгнула бровь дугой. — Как ты только могла такое подумать? Мне же Безымянный не простит, если я покину в трудную минуту нуждающихся в помощи, а с вами вдруг беда какая как раз приключится. Да я и сама себя тогда не прощу. А поиски… Знаешь, в одном толстом фолианте, где записано много умных слов, я однажды прочитала, что ищущий истину вне себя гоняется за её призрачной тенью. Никогда не поймает. Достаточно заглянуть в глубины своей души, чтобы многое на свете стало ясным. Если сейчас тебе мои слова кажутся странными, то не страшно. У меня прошел не один десяток лет в погонях за иллюзорной дымкой миражей, пока я не поняла правильность написанного в той книге…

— …а есть и на самом деле хочется, — выплыв из воспоминаний, Мерида услышала грустный вздох Анкла. — Я-то, конечно, потерплю, да и ты, Натока, закаленная странствиями. А вот нашу молодежь жалко. У них организмы больше энергии расходуют, да и терпения у юных, не в пример старикам, меньше.

— За меня не беспокойтесь, — бодро отозвалась Мэри, пристально всматриваясь вдаль, даже немножко привстав с облучка. — Мой аппетит вполне умеренный, да и нежный возраст уже закончился. К тому же, кажется, мы на финишную прямую вышли. Впереди вроде как окраина города показалась.

Яркое солнце, зависшее в зените впереди по правую руку, слепило глаза и не давало толком рассмотреть постройки. А испарения, активно вытапливаемые им из низины, и вовсе смазывали картинку. Окружающий пейзаж выглядел словно нарисованная пастелью картина: неясные полутона; светлые, но блеклые краски; мягкие, размытые очертания, — и всё это вдобавок в эфемерно-туманной дымке. А вот воздух, которым путникам приходилось дышать, совершенно не подходил к пастели. Он был насыщен до отказа влагой и казался липким, точно пластырь. И ароматным его не назовешь. Скорее уж терпкое, спертое и удушливое зловоние, как вблизи болота. Но больше всего проблем доставляло вездесущее комарьё, настырно жужжавшее над головами, постоянно атакующее то в одиночку, то всем скопом сразу, пока они ехали через темный и мрачный лесок. И лишь сейчас, выбравшись из-под сени деревьев на обширный луг перед городскими стенами, странники почувствовали облегчение. Под палящими лучами солнца комариные полчища спасовали, прекратив преследование. Вот только странно: солнце, по всей видимости, уже не первый день неистово жарит, а под колесами телеги всё одно влажно хлюпает дорожная грязь. Её конечно меньше стало на открытой местности, но окончательно она так и не исчезла, хотя и должна была бы вся подсохнуть. Складывалось такое впечатление, что земля на территории Великогрязевского княжества пропиталась влагой насквозь вплоть до центра планеты, и никакое солнце не способно вытопить её до конца.

Лошадка бодро протрусила в раскрытые настежь городские ворота, никем не остановленная. Это вызвало удивление не только у Мэри, но и у Натоки тоже. Женщина даже неодобрительно покачала головой, с укоризной посмотрев на двух стражников, так жарко о чем-то споривших промеж себя, что на прибывших в город путников у них не осталось ни капли внимания. Но не окликать же их, чтоб насильно всучить нерадивым пошлину за въезд? Нет, естественно, хотя пять медяшек — невеликий убыток за право отдохнуть в сносных условиях в черте города.

На окраине странностей встретилось не меньше. А точнее одна, но очень большая. Городок словно вымер. Нет, не полностью конечно, но всё же. Кошки, как и везде, нежились на солнышке, оккупировав заборчики, лавочки, крылечки и поленницы. Собаки же, напротив, страдали от жары, по большей части попрятавшись в будках и высунув наружу только носы. Кур погода мало интересовала: главное, побольше желудок набить, а солнце припекает или тучи сгущаются — совершенно не важно. Зернышки от погоды на вкус не меняются, да и на червячков аппетит при любом раскладе не пропадает. Птички тоже никуда не делись, чирикали, посвистывали и выводили коленца, рассевшись на деревьях, летая между крыш, гоняясь за мошками. А вот горожане почти не попадались на глаза за редким исключением.

Спутники проехали одну улочку, свернули на перекрестке на следующую и недоуменно остановились в самом начале третьей, устремлявшейся к центру городка, на этот раз более широкой и прямой, чем предыдущие. И тут Натоку осенило. Она даже себя ладонью по лбу хлопнула, после чего поразительно ловко выбралась из телеги, шустро устремившись вдогонку за вышедшим из калитки мужичком и степенно направившимся в противоположную от них сторону.

— Кажется, мы не вовремя в Великие Грязищи заявились… Ждите здесь, я уточню и вернусь, — строго распорядилась Странница, словно её товарищи только о том и мечтали, как бы поскорее ускакать от неё подальше. — Мил человек! Подождите, пожалуйста. Ради всех ликов Безымянного, не заставляйте пожилую женщину гоняться за вами, как кредитора за вечным должником. Вам в будущей жизни обязательно зачтется этот добрый поступок, я похлопочу…

Со второй попытки докричаться до него, мужчина нехотя остановился, повернув к преследовательнице немного недовольную физиономию. На ней определенно было написано, что добрые поступки требуют хорошей оплаты немедленно, а в последующие возрождения этот субъект верит с трудом. Странница прибавила прыти, подобрав подол платья и быстро семеня ножками, что со стороны смотрелось весьма комично.

— Чего с Натокой происходит? Вроде такая степенная была всю дорогу, серьезная и рассудительная, а тут бегает за первым встречным, точно щенок за голубями, — мордашку рыженькой осветило веселье.

— Не знаю, Айка, — Мерида и сама не смогла сдержать улыбку, наблюдая за Странницей, похожей на опаздывающую на первое свидание курсистку из закрытого пансиона, которой после стольких лет «заточения» наконец-то удалось вырваться на свободу. А тут на тебе, чуть всё не испортила, слишком долго прихорашиваясь. — Наверное, у неё для такого поведения есть веские причины, о которых мы с тобой не ведаем. Ната ведь много путешествовала, и вероятно в Великих Грязищах раньше тоже бывала не раз. А потому знает их местные обычаи и привычки. Будем надеяться, что она лучше нас разберется, куда все жители подевались. А то я начинаю подумывать, не пора ли шустро оглобли в обратную сторону поворачивать, да улепетывать из городка.

— Вот-вот, доверьтесь ей, тем более у нас нет выбора, — подтвердил Анкл, глубокомысленно нахмурившись. — Я — слеп. Айка — подросток, впервые настолько далеко от дома забравшийся. Ну а ты, Мэри, и вовсе из другого измерения прибыла. Получается, что все мы в данное время, как бы помягче сказать, малость неполноценные. И лишь Натока среди нашей странной кампании — приятное исключение из правил…

— Но все вместе, мы — сила, — поправила волшебника Мерида, сделав обобщающий вывод.

— И жизнь наладится со временем, — подбадривающе закончила Айка, которая и вправду верила в сказанное. — Нет причин расстраиваться.

— Да я и не расстраиваюсь, — дэр пожал плечами и задрал подбородок вверх, немигающим взором уставившись в упор на солнце. — Просто надоело таращиться взглядом в черную пустоту и висеть обузой на женских плечах. И это при моих-то магических возможностях?!.. О, какие-то цветные пятна и разводы появились. Что-то новенькое.

— Ты на солнце смотришь, — пояснила Мэри. — Раз есть изменения, значит, ты не потерял шансы со временем опять нормально видеть. И ты, Анкл, не обуза. Выбрось дурные мысли из головы.

Непродолжительная беседа Натоки с незнакомцем закончилась тем, что они вместе неспеша направились обратно к калитке, из которой мужчина недавно и появился. Женщина призывно махнула рукой, приглашая спутников подъехать поближе. Не дожидаясь Меридиных понуканий, лошадка самостоятельно устремилась к Страннице, степенно перебирая копытами и игриво помахивая хвостом, немало удивив колдунью своим поведением.

— Как я и предполагала, приехали мы в Великие Грязищи не в лучший для путников день, — несмотря на не очень-то приятную новость, Натока беспечно улыбалась. — У них уже пятый день весь городишко трясет в предвыборной лихоманке. Здесь князя раз в год выбирают. По идее им любой житель страны может стать, если за него большинство прокричит. Ну, или не обязательно большинство, главное оказаться самыми громкими, горластыми и настойчивыми до настырности. Завтра к полудню вроде как должны на Вечевой сходке окончательно определиться, кому до следующего раза в пояс кланяться. Вы хоть представляете, что сейчас здесь, в столице княжества творится?

Вообразить сумасшедший дом размером с целый город трудновато, то если поднапрячь фантазию, то вполне по силам. Айка изумлённо вытаращила глазищи, раскрыв рот, но так и не произнеся ни слова. Мерида коротко рассмеялась, хотя особого веселья в её голосе не наблюдалось. А волшебник, неопределенно хмыкнув, в задумчивости теребил подбородок.

— Вот и я о том же подумала, — угадав ход мыслей спутников, удовлетворенно продолжила Натока под аккомпанемент тихого скрипа распахивающихся настежь ворот. — В центр нам лучше не соваться, да и свободных мест в корчмах всё одно не сыщем. Но нам повезло, что Веред — так встреченного мужичка зовут, согласен нас приютить на постой до завтра. Естественно, не бесплатно, — и понизив голос до шепота, Ната добавила: — Я бы даже сказала, что размерам его корыстолюбия многие старые эльфы позавидуют, а они, как общеизвестно, те еще жлобы и скупердяи. Но тьфу на них! Пусть себе чахнут над златом, раз нет ничего милее их сердцам. Зато мы немножко отдохнем по-человечески и тронемся дальше в путь с новыми силами и в лучшем настроении. Да и Зарянке передышка не помешает.

— Ага, не стесняйтесь, заезжайте, распрягайтесь, — услышав последнюю фразу, оживленно прокудахтал хозяин подворья, колобком выкатываясь из раскрытых ворот. — Лошадь можете возле сарая к коновязи пристроить. Своей-то кобылы у меня нет, но для родичей и заезжих гостей соорудил на всякий случай. Овес тоже найдется, покормим лошадку. А вот вас, не обессудьте, потчевать нечем. Жинка третий день как к сродственникам в деревню укатила вместе с малыми нашими, подальше от суматохи здешней. Придется вам самим позаботиться о хлебе насущном. Располагайтесь на втором этаже, я сейчас чуть позже покажу, где именно. Там у меня две комнатёнки свободные имеются. Тесноватые они, конечно, ну да всё же лучше, чем под звёздным небом ночевать. Ночи у нас в эту пору еще прохладные. А от сырости вокруг и вовсе зуб на зуб к утру не попадает, если не умудришься кольцом вокруг костра обвиться.

Мужичок хрипло рассмеялся, шаловливо забегав глазками по гостям, перескакивая взглядом с одного на другого, но подолгу ни на ком не задерживаясь. Мэри скупо улыбнулась шутке и плавно перетекла с облучка на землю. Зря называют то, что находится пониже спины, «мягким местом». Как оказалось, если просидеть сиднем несколько часов кряду, то и самое мягкое так одеревенеет, что и ног почти не чувствуешь, будто на ходулях стоишь. Спустя пару секунд из телеги выпрыгнула обрадованная Айка. Ей тоже не терпелось размяться. А уж молодая кровь, бурлящая в жилах, и вовсе настойчиво требовала активных телодвижений. Но сперва они вместе помогли ступить на твердую землю дэру, единственному среди спутников воспринявшему перемену положения с философским спокойствием и невозмутимостью, по причине большей озабоченности из-за своей слепоты, с которой маг никак не мог, да и не хотел примириться.

— Смотрю, Ната, ты уже успела нашей лошадке имя дать? — ярко выделив интонацией принадлежность животины, весело поинтересовалась Мэри. — Красиво звучит, не спорю. А она не возражала?

— Ну должны же мы были её как-то назвать, — рассудительно отозвалась женщина, мимолетно бросив ласковый взгляд в сторону коновязи, где услужливый и расторопный Веред уже задавал овса кобыле, щедро насыпая зерно из мешка в ясли. — Имя себе Зарянка сама выбрала, уверенно кивнув на нем и одобрительно фыркнув, когда я ей перечисляла все клички, что помню. Там еще, у моста, пока вы с горгульями развлекались…

— За лошадку не переживайте, — вклинился в разговор незаметно появившийся рядом Веред, сделав приглашающий жест в сторону крыльца аккуратного с виду домишки. — Похрумкать я ей насыпал. Сейчас отведу вас в комнаты, а потом и воды попить принесу. Да пойду всё ж схожу на Базарку, площадь нашу главную, послушаю, в чью сторону большинство склоняется. Завтра ведь тоже нужно будет глотку чуток подрать, а за кого — еще не определился. Все они хороши, пока обещают, — мужичок с таким хитрым видом подмигнул, будто раскрыл гостям не меньше, чем секрет мирозданья. — А стоит только княжий пояс с мечом на себя нацепить, как все обещания из головы, будто ураганом уносит, ни одного вспомнить не могут.

— Мочь вспомнить и хотеть это сделать — далеко не одно и то же, — не согласился Анкл, ведомый Натокой и «крадущийся», точно тать в ночи в метре от прикорнувшего стражника, охраняющего несметные сокровища. — Никогда не верил сказкам, что люди к власти рвутся ради блага других.

— Так-то оно так, конечно, — покивал головой Веред, соглашаясь, — однако ж, только ведь всё равно кто-то должен людьми управлять.

— Должен, не спорю. Но врать при этом совсем не обязательно! — немножко жестко отреагировал волшебник, видимо, вспомнив нечто крайне неприятное из своей длинной жизни. — Можно честно сказать, чего хочешь сам и что постараешься сделать для других. Если одно с другим согласуется, уравновешиваясь, то разве много найдется желающих пойти против справедливой и взаимовыгодной сделки?

— Противники всегда найдутся, не сомневайся, Анкл, — вздохнула Натока, предупредив мага: — Осторожно, тут впереди ступеньки. Давай потихоньку, а то споткнешься, и я тебя не удержу, вместе рухнем… Мэри, а тебе придется заняться поисками пропитания для всех нас. У меня есть немного серебра в кошеле…

— Оставь его прозапас, — чародей, покуда не начавший подъем на крыльцо, стянул с пальца перстень и протянул его девушке, почти правильно угадав, где она сейчас стоит. — Я его еще в Уходвинске хотел продать, да в цене с обменщиком не сошлись. Нас четверо, а дорога не ближняя. Попробуй ты его здесь на монеты поменять. Вдруг у тебя рука легкая? Настоящая цена колечка где-то за сотню золотых, но такой тебе, Мэри, никто не предложит. А нам и пятидесяти на первое время достаточно будет. Если потребуется, так у меня еще этих побрякушек полно, — дэр для наглядности продемонстрировал обе руки, на пальцах которых и вправду красовалось множество разнообразных колечек и перстней. — Их, естественно, жалко сейчас отдавать за бесценок, они еще заряжены активными заклинаниями. А этот уже использованный, просто перстенек с камушком.

— Что купить из еды, я надеюсь, сама сообразишь? — деловито осведомилась Натока, проводив взглядом колечко, которое Мериде пришлось впору лишь на большой палец. С остальных потеряешь в считанные секунды: слетит, и не заметишь. — Сегодня вряд ли у кого найдется желание кашеварить у плиты. Обойдемся тем, что попроще. Но в дорогу желательно приобрести немного круп, соли, чуток овощей на ближайший день-два, вяленого мяса для усиления вкуса. И главное, котелок не забудь! А я тогда обещаю такой похлебкой в пути потчевать, что будете добавки просить и рецептик клянчить.

— А можно я тоже с Мэри пойду? — глаза у рыженькой азартно вспыхнули в предчувствии прогулки и развлечения. — Вдвоем удобнее покупки нести, да и веселее.

— Конечно иди, Айка! Чего тебе с нами, стариками, тут юбку протирать на лавочке? А у нас с Натокой найдется не одна тема для беседы. Скучать не станем, пока вашего возвращения будем ждать.

— А то! — гордо подтвердила Странница, вновь подхватывая чародея под руку, и не забыв напомнить: — Ступенька прямо перед тобой… Ты вот мне скажи, Анкл, почему вы, маги, решили, что «смертью рожденная жизнь вдохнет», а не «смертью рожденный»? Ведь насколько я поняла из твоего рассказа, вы не совсем уверены в правильности расшифровки надписей в найденных вами древних Хранилищах. И вообще интересно, кто их соорудил и зачем? Вы когда-нибудь задумывались о происхождении Хранилищ? Делали попытки прояснить историю их возникновения? У меня появилась одна почти безумная идея, но боюсь, что ты именно такой её и сочтешь…

До Базарки, раскинувшейся точнёхонько в центре города, девушки прогулялись неспешным шагом, болтая о пустяках и рассматривая опустевшие улочки с редко попадавшимися прохожими. По мере приближения к центру жители стали чаще встречаться, сперва кучкуясь небольшими группками на тротуарах, а потом и более многочисленно толпясь на перекрестках. Развлечение у них было до безобразия однообразным. Кто-нибудь с самым серьезным видом «вещал» о тех благах, которые польются на страну нескончаемым бурным потоком, если его завтра выберут Великогрязевским князем. Вот уж воистину: из грязи — в князи! Пара-тройка дружков активно поддакивала в нужных местах монолога, расписывая прелести намечающегося «золотого века». Остальные слушали, по большей части скептически хмыкая, недоверчиво покручивая усы, задумчиво почесывая затылки и отстраненно лузгая семечки с орешками. Находились, конечно, и доверчивые. Эти внимали обещаниям на полном серьёзе, добровольно подставив свои наивно оттопыренные уши под только что специально для них сваренную длинную и жирную лапшу.

— Хлеб для всех сделаю бесплатным…

— …а чтоб не скучали, каждый вечер на Базарке будут или лицедеи выступать, али плясуньи вытанцовывать. А можа фокусников пригласим удивлять, иль скоморохов зарядим нас веселить…

— Половину суммы из казны возьмем. Третью часть купцы, знать и прочие толстосумы отстегнут. А остальное с шапкой по кругу среди жителей соберем, и наймем себе самого крутого мага из Метафа. И пущай он нам все наши желания весь год исполняет, у кого какие возникнут. Работу — к рогатому под хвост! Вот заживем-то…

— Все беды от инородцев! Гнать их в три шеи пинками под зад и оглоблей по хребтине из княжества! Понаехали тут…

— Я точно вам говорю: у каждого будут сундуки от злата ломиться! Откуда возьмем? А соседи у нас пошто? Они там у себя зажирели, право слово! Соберем рать и…

— Мира и добра всем нам желаю. Но как их получить, когда нравственность в упадке? А кто, спрашивается, виноват? Прежние князья, конечно! Разве это дело, когда девки полуголые вокруг костра прямо возле крепостной стены выплясывают и хороводы водят, а мы стоим толпой, разинув рты, и в ладоши такт им отбиваем? Тьфу, срамота! А вот раньше, помню, за такое… Нужно возвращаться к истокам!.. Это кто тут такой умный вякнул, что я и так только что из пещеры выбрался, а родители мои перед этим с деревьев на землю слезли?.. Я вот щас клюкой-то тебе, утырок недошлепанный, промеж глаз заеду, чтоб знал, как свой рот на истинную веру о добролюбии разевать… Так, на чем я остановился? А-а, вспомнил! Только вера, доброта, традиции и нравственность приведут нас к счастливой жизни. А всех, кто не правильно себя ведет, ждут не только вечные муки в посмертии, но и наказание в этой жизни. Костры с грешниками лучше всего помогают разжечь в народе искры любви к Творцу…

— Эльфы — самый мерзопакостный народ. К ногтю длинноухих! Вот если колодец вдруг пересох, рядом ищи эльфийский плевок. А коли творог в погребушке прокис? Ты слышал ушастого рядышком свист? Вот так-то, друзья, понятно теперь, сколько от эльфов мы терпим потерь?..

Девушки только тихонько и беззлобно посмеивались над чудаками, проходя мимо и удивляясь тому, как они бездарно гробят свое свободное время на сомнительное развлечение. Посмеивались до того момента, пока не добрались до центральной площади. Там в центре слушателей колыхалось столько, что стало не до смеха. Да и в торговых рядах сновала, бродила туда-сюда, бурлила, словно кипящая смола, несусветная толпа жителей, не вместившихся на вечевой пятачок. О легкой прогулке за покупками и думать нечего. К каждому лотку, палатке или навесу, наверняка, придется прорываться с боем, активно работая локтями. Искать самостоятельно лавку обменщика посреди клокочущего людского моря сродни отыскиванию голой рукой иголки в дупле с дикими пчелами — удовольствие гарантированное, а впечатления незабываемые.

— По сторонам не зевай, Айка, и не отставай, а то запросто потеряешься, — посоветовала колдунья и уверенно вклинилась в людоворот, скользнув к ближайшему большому лотку, сплошь заваленному разнообразными фруктами.

Рыженькая держалась рядышком, ловко лавируя среди горожан. Невнятный шум, монотонный гул множества голосов, отдаленный громкий гомон, вперемешку со смехом и улюлюканьем, прилетевшие на оседланном ветре из центра Базарки, толкотня рядышком и всеобщая суета мгновенно обступили их со всех сторон, захлестнув с головой и немножечко нервируя. И уже через минуту Мериде почудилось, что ей против воли напялили на макушку тесный железный шлем. Он оказался настолько маленьким, что давил на виски с ужасающей силой и, продолжая неуклонно сжиматься дальше, в конце концов, грозил расплющить голову, превратив её в тонкий пирожок. Хорошо если начинка из мозгов цела останется, а не вытечет наружу через уши, например.

— Где у вас тут лавка менялы находится, не подскажите? — вопрос пришлось адресовать согнутой спине продавца, перебиравшего в наполовину опустевшем ящике спелые персики. Помятые, побитые, с потемневшими от перезрелости пятнами на боках и прочие дефектные плоды отправлялись в соседнюю тару.

— Слюшай, зачэм такой красивый дэвушка, старый-старый меняла, да? — выпрямившийся гном с веселым прищуром скользнул мимолетным, но внимательно-оценивающим взглядом по ладной фигурке Мериды. Пригладив и без того аккуратно подстриженную бороду и заигрывающе сбив на затылок картуз с прикрепленным сбоку большим желтым цветком, коротышка скрестил на груди руки, привалившись плечом к столбу, подпирающему длинный навес над торговым рядом. — Чэм я хуже, эй? Давай постой тут, поговорым, пообшаемся. Нэ торопыс! Ныкуда твой старый эльф нэ сбыжыт, дыхалка уже нэ к чорту. А сбыжыт — нэ жалко, папой клянусь! Слушай, возмы абрыкос, а? Кушай, пажалста, падарок ат мэня. Понравыца — кылограм купы!

— Спасибо, но у меня нет денег на абрикосы, — один Мэри всё же взяла, тут же всучив его Айке.

— Вай! Зачэм дэнгы, э-э-э? Приходы вэчэром в госты… Дэнгы патом атдаш.

— На вечер у меня другие планы, красавчик, — усмехнулась колдунья. — Так где тут у вас старый эльф-меняла расположился? Повтори, а то я не расслышала?

— Там, — гном нехотя ткнул пальцем в направлении центра площади, впрочем, не перестав белозубо лыбиться. А дальше почти без акцента быстро продолжил: — До конца ряда прямо иды, на пересечении направо свернеш к оружейникам. Как их прайдеш, перед тряпошниками влево возмы. Через дэсят шагов будэт тэбэ обмэншик. Его завут Ахаиль. Как надоэст с этим занудой абщатся, возвращайся! Пэрсыком угощу, сам поливал, сам растыл…

Не успели девушки и на два шага отойти от прилавка, как какой-то торопыга, сломя голову прущий напролом, толкнул Айку в бок, и она поневоле вцепилась в Меридин локоть, чтобы не навернуться. Рыженькая тут же закусила губу и резко побледнела. Колдунье даже показалось, что у девчонки нос заострился, словно она неделю голодала, сидя на строжайшей диете.

— Айка, с тобой всё в порядке? — участливо поинтересовалась Мэри, легонько встряхнув остолбеневшую спутницу за плечи.

Та посмотрела на неё затуманенным взором, который будто прошел сквозь колдунью насквозь, не видя её, и устремился в неведомую даль, куда-то туда, где контуры реальности еще только смутно вырисовываются в зыбком мареве призрачных возможностей. Губы рыженькой дрогнули, и вслед за частым, прерывистым дыханием, изо рта вылетели слова, произнесенные внезапно погрубевшим, хрипловатым голосом, присущим скорее зрелой женщине, не отказывавшей себе в удовольствиях в течение жизни, чем подростку:

— Всё, что сверх возьмешь, с тем и расстанешься тут же. Не удержать в ладонях две пригоршни воды сразу. Но не жалей о потере, Мэри. Жизнь ведь дороже десятка монет…

— Эй, Айка, очнись! — колдунья чуть более активно потрясла «грушу», и спутница вроде вернулась в себя из дальних странствий. — Тоже мне новость открыла! Я и так знаю банальную истину, что здоровья за деньги не купишь. Но поверь, ни болеть, ни тем более помирать я пока не собираюсь. У меня еще столько нерешенных дел, что и трех жизней маловато для приведения их в порядок. А вечно скитающимся призраком становиться…

— Ты это о чем, Мэри? — брови девчонки удивленно вспорхнули к челке.

— Забудь, — облегченно махнула рукой колдунья, направившись дальше меж торговых рядов с крикливо-улыбчивыми зазывалами-продавцами. — Просто болтаю для развлечения. Язык-то у меня, как и у всех нормальных людей, костями еще не обзавелся. Пойдем скорее, а то мне не терпится побыстрее управиться с делами, да убраться в более тихое и спокойное место.

Лавку обменщика Ахаиля они нашли без труда, гном ничего не напутал, описывая маршрут. Только приврал немножко насчет старческого возраста менялы. Он смотрелся еще молодцом, хотя по медленно стареющим эльфийским физиономиям трудно определить истинный возраст. А вот про занудство было верно подмечено.

Ахаиль долго с невероятной дотошностью исследовал перстенек, склонившись над прилавком с лупой, внушающей уважение толщиной своего стекла, что-то монотонно бормоча, словно пытался вкратце рассказать девушкам всю многовековую историю эльфийской нации. Возможно Мерида правильно угадала его намеренье, хотя в результате всё равно ничегошеньки не поняла из невнятного бубнёжа длинноухого. Наконец он положил лупу на краешек прилавка и оторвал взгляд от колечка, переместив немигающий взор на стоящую перед ним девушку. Так ни разу и не моргнув, Ахаиль беззастенчиво занизил цену, не глядя, на ощупь придвинув к Мериде грудку маленьких золотых монеток, на аверсе которых красовался Великогрязевский княжеский герб — пузатенькая лягва с зажатой в улыбающемся рту стрелой на фоне городской стены:

— Сорок пять «жабок» устроит?

Айка, которой надоело молча скучать в пропахшей пылью лавке, легонько дернула колдунью за руку, мол, соглашайся, да пошли отсюда поскорее. Но Мэри не обратила на неё внимания, тоже чуточку подавшись грудью навстречу обменщику, очаровательно улыбаясь. Улыбка была и впрямь доброй, миленькой и обворожительной, даже несмотря на отчетливо удлинившиеся клыки, которые вылезли внахлест поверх губ на целый сантиметр. Да волосы девушки мгновенно окрасились чернотой, упав темной и лохматой тенью на плечи, хотя до этого прическа выглядела вполне аккуратно, отличаясь даже некоторым излишним шиком и стильностью.

— Девяносто, — озорно подмигнув слегка оторопевшему эльфу, томно выдохнула клыкастая шалунья.

— Семьдесят, — собрав брови в кучу к переносице, хрипло прошипел длинноухий, самую малость подавшись назад.

— И кожаный мешочек для монет в подарок, — согласилась Мерида, страшно довольная свой торговой жилкой.

Эльф грустно вздохнул, но возражать не стал, а вернее — не посмел. На том они и расстались, оба думая, что в принципе сделка прошла удачно, хотя и не идеально. Но больше всех обрадовалась Айка, стремительно упорхнув за дверь на свежий воздух.

Через некоторое время рыженькая уже прижимала к груди два вилка белокочанной капусты, а Мэри придирчиво пропускала через пальцы гречневую крупу, рассматривая, много ли попадается лишнего сора, и размышляя, купить мешочек у этой торговки или еще поискать получше да почище. Внезапно она почувствовала воздушно-скользящее прикосновение, словно хулиганистый ветерок решил в обнимашки поиграть, и тут же следом кожаный ремешок на талии, на котором болтался кошель с монетами, легонько дернулся, а потом стал почти невесомым. И хотя проделано всё было с опытной ловкостью, но то, что её обокрали, девушка поняла сразу. И даже едва ли не схватила воришку за руку, но он сумел-таки дать деру, ужом скользя средь людской сутолоки. Моментально позабыв о крупе и быстро развернувшись, колдунья успела увидеть только спину убегающего. А рот Мериды уже самовольно раскрылся в крике:

— Держи вора!

Бросившись вдогонку за жуликом, она и сама не поняла, как ухитрилась чудом не сбить с ног резво отпрыгнувшую в сторону Айку, у которой глазищи так широко распахнулись, что показалось, будто лицо девчонки только из них одних и состоит. Да еще из маленького конопатого носика, кое-как втиснувшегося в узкий прогал между ними.

Странно, но факт: великогрязевцы оказались отзывчивыми на чужую беду. Вор не успел даже до конца этого ряда добежать, как уже споткнулся об чью-то вовремя подставленную ногу, со всего маха грохнувшись наземь. А на его вытянутую вперед руку, продолжающую цепко сжимать уворованный кошель, жестко наступил тяжелый сапог городского стражника. Его напарник, крепко сбитый парнишка чуть старше Мериды, тоже времени даром не терял, вцепившись железной хваткой в запястье девушки, только что подлетевшей сюда и малость запыхавшейся. Вокруг начинала собираться толпа любопытствующих зевак.

— Твой кошель, раззява? — с хмурой сосредоточенностью спросил старший страж, одной рукой показывая быстро отобранный мешочек с монетами, а в другой надежно удерживая за ворот рубахи приведенного в вертикальное положение ворюгу. Пойманный с поличным молодой щуплый эльф поник головой, и казался чрезвычайно опечаленным. Чумазая мордашка жулика вполне сгодилась бы в качестве идеальной натуры, если есть желание намалевать портрет Всемирной Скорби в его длинноухом варианте.

Мэри хотела было возмутиться озвученной во всеуслышание характеристикой её поведения. Разве она виновата, что у них тут по базару ворьё беззастенчиво шныряет? Но быстро передумала из чувства благодарности за такую скорую поимку воришки и лишь кивнула головой, не произнеся ни слова. Кивка оказалось достаточно, чтобы их с эльфом сразу же куда-то поволокли, одного держа за шиворот, другую продолжая крепко сжимать за запястье, точно она преступница ничуть не меньше, чем и цыганистого вида эльф. И на этот грубый произвол Мэри тоже смолчала, озабоченная другим. Но оглянувшись и найдя взглядом Айку, преследующую их по пятам, колдунья успокоилась, временно покорившись судьбе. Кто знает, каковы местные порядки. Может быть у них именно так принято с потерпевшими обращаться? А возмутишься, еще и срок огребешь за милую душу на пару со злодеем, один на двоих пополам.

— Куда их? — коротко поинтересовался у напарника сопровождавший Мериду конвоир.

— В Круг Правды сразу отведем. Дело-то ясное, расследовать ничего не надо.

Путешествие продлилось недолго. Процессия, провождаемая любопытствующими взорами встречных, благополучно выбралась из толчеи, немного прошлась по примыкающей к площади улочке и, свернув в одну из подворотен между двух мрачных особнячков, оказалась на совсем уж крошечной площади. Или скорее — во внутреннем дворике. Не трудно было догадаться, что они прибыли по назначению: площадка представляла собой круг, замощенный булыжником. Дом, полукольцом охватывающий это место, угрюмо смотрел на прибывших узкими окнами, забранными толстыми прутьями решеток. Единственная массивная дубовая дверь, окованная наискось полосами железа, почему-то навевала мысль, что однажды перешагнувшие порог — назад уже не возвращаются. Если только вперед ногами не вынесут. Чуть впереди, перед входом в узилище, как мысленно обозвала здание колдунья, расположился невысокий каменный столик с такой же приземистой одноместной скамеечкой позади себя. А чуть ближе к ним из земли торчал пенёк, плоскую вершину которого густо испещрили неглубокие продолговатые шрамы. Плаха, одним словом.

Звать никого не потребовалось. Едва стражники подвели задержанных поближе к столу, дверь местной тюрьмы с режущим ухо скрипом отворилась. Из темного прогала входа медленно заковылял к столу, переваливаясь из стороны в сторону, низкорослый гоблин, лысая макушка которого заканчивалась там, где у среднестатистического человека грудь начинается. Выглядел он старым, уставшим и, кажется, не выспавшимся, а потому его и без того уродливая морда добродушностью не отличалась. Да и взгляд маленьких глазок гоблина иначе как хмурым, не назовешь. Темно-коричневый камзол с вяло трепыхающимся при ходьбе коротким черным плащом позади как нельзя лучше подходили к образу судьи. А в том, что гоблин именно в этой должности подвизается, Мерида ничуть не сомневалась.

Кряхтя и вздыхая, коротышка взгромоздился на скамейку, поставил локти на стол, сцепив пальцы в замок, а свой уродливый подбородок пристроив на получившееся сооружение. И лишь затем скучающим тоном проскрипел:

— Чем на этот раз удивите, служивые?

Почтительно откашлявшись в кулак, старший из стражей четко, коротко и по-деловому отрапортовал:

— Этот вот эльф, — тычок в спину, полученный от молодого напарника, заставил длинноухого сделать шаг вперед, — на Базарке украл кошель с деньгами у этой вот ротозейки, — процедура толкания повторилась, а злополучный кожаный мешочек тем временем лег на стол. — Эльф пойман нами на месте преступления с покражей в руках. Виновность задержанного сомнений не вызывает.

— Я вам, конечно, верю, но еще свидетели, кроме вас, имеются? На всякий случай…

Странно, но зевак, обычно любящих ошиваться возле судов, здесь не наблюдалось. Лишь только Айка, так и не решившаяся ступить на Круг Правды, пригорюнилась возле угла дома, готовая чуть что, тут же юркнуть обратно в подворотню. Но смелости подтвердить сказанное она откуда-то набралась, негромко ответив:

— Да, я заметила, как он у моей подруги срезал кошелек с пояса и сразу же убежал. Всё настолько быстро произошло, что…

Гоблин коротко, но властно вскинул вверх руку, обрывая рассказ конопатенькой:

— Ясно, не продолжай.

Судья развязал мешочек, высыпал монетки на стол и тщательно пересчитал. Шестьдесят девять «жабок», горстка серебряных «лягв» и несколько медных «квакушек». Девушки успели лишь первый золотой начать тратить, закупая припасы в дорогу, когда их нагло обокрали. Отделив, как заметила Мерида, ровно десятую часть денег, остальное гоблин опять ссыпал в кошель, завязав его и отодвинув в сторону. А оставшиеся на столешнице монетки разделил «по-братски» или, если хотите, по справедливости. По одному золотому он кинул стражникам, которые поймали «жабок» с привычной, отработанной ловкостью. Теперь Мэри не удивлялась, что преступника схватили практически мгновенно. Всё прочее золото вперемешку с серебром и медяками отправилось в карман камзола судьи, после чего гоблин не замедлил озвучить приговор по данному делу:

— Девушка по имени…, - он вопросительно уставился на колдунью, и после её подсказки продолжил, — Мерида Каджи за невнимательность в отношении своего имущества, вследствие чего оно было украдено, приговаривается к штрафу в размере десятой части утерянного. Эльф…, - опять вопрошающий взгляд сердитых глаз.

— Эй, как тебя там кличут? — болезненный удар рукоятью меча в поясницу вывел основательно загрустившего длинноухого из транса.

— Офигель из рода Угун, — сморщившись, прошелестел в ответ воришка.

— Офигель из рода Угун, — эхом повторил судья, кисло скривившись, словно только что пяток лимонов целиком сжевал, — за кражу приговаривается к отсечению кисти правой руки…

Мэри никак не ожидала подобного приговора. Она-то думала, что длинноухого всего-навсего посадят на месяц-другой за решетку для исправления вредных наклонностей. Девушка даже задохнулась на миг от праведного возмущения таким правосудием, не сразу найдя слова:

— Но он же всего лишь…

— Но! — строго подняв указующий перст, гневно воззрился на нее гоблин, не дав договорить и повысив тон до торжественных ноток. Девушка чуточку успокоилась, решив, что из-за малости украденного, быстрой поимки и надвигающихся выборов князя — праздник как-никак! — к проступку эльфа сейчас проявят снисхождение, заменив такое страшное наказание на менее жестокое. — Так как преступление совершено в канун избрания князя, что, несомненно, омрачит торжественный для всех великогрязевцев день, а это в свою очередь граничит с изменой, эльф Офигель будет казнен путем отделения головы от тела…

— Да вы с ума тут все посходили что ли?! — на сей раз Мэри взорвалась от абсурдности происходящего. Даже страж не смог удержать её на месте. Вырвав руку из его захвата, девушка в два прыжка подлетела к столу, уперлась в него кулаками и, чуть нагнувшись к гоблину, зло прошипела: — Только посмейте этого несчастного пальцем тронуть из-за какой-то жалкой кучки золота, и я, клянусь, так вам праздник выборов испоганю, что об этом дне и через пять поколений станут с ужасом вспоминать все жители вашего задрипанного городишки. — Выдержав многозначительную паузу, колдунья добавила: — Если, конечно, кто-то завтра выживет и сможет заново отстроить город на развалинах прежнего.

— Я так понимаю, что ты хочешь подать апелляцию на мой приговор? — почти бесстрастно произнес коротышка, только немного подавшись назад.

— Представь себе, хочу!

— Хорошо, — спокойно констатировал гоблин и вновь развязал многострадальный кошель. Отсчитав еще двадцать золотых, он бережно спрятал их в карман. Туго затянув тесемку, вершитель правосудия подтолкнул мешочек к кулакам девушки. — Приговор в отношении эльфа Офигеля в виду вновь открывшихся обстоятельств и по просьбе потерпевшей смягчается. Отныне он считается находящимся во временном рабстве у Мериды Каджи до тех пор, пока своим трудом не возместит ей то количество золота, что пытался украсть. Так же вышеназванный эльф должен отработать понесенные ею убытки из-за судебного разбирательства. А чтобы у него не возникло желания просто сбежать, постановляю одеть ему на шею магический Ошейник Справедливости, который исполнит предыдущее судебное решение при попытке уклонить от исполнения нынешнего. Служивые, ну-ка позовите сюда нашего тюремного чародея!.. Такое решение устраивает своей справедливостью? — насмешливо поинтересовался гоблин, наконец-то слегка улыбнувшись.

— Почти, — лучшего ответа колдунья не смогла подобрать.

— Тогда на этом всё! Окончательный приговор вынесен и дальнейшему обжалованию не подлежит, — коротышка спрыгнул со скамьи и заковылял к двери, из которой в уже показался моложавый маг. На полпути гоблин бросил через плечо, слегка повернув голову к Мэри: — Совсем забыл сказать: завтра к полудню, чтоб и духу вашего в Великих Грязищах не было. Это само собой разумеется! Учую, а нюх у меня отменный, пеняйте на себя…