Национальная политика правительства
Отправляя экспедицию Кирилова в Оренбургский край в 1734 году, правительство поставило ему следующие задачи:
1) Построить город Оренбург на границе Киргизской степи и Башкирии и привлечь в него русское население.
2) Удержать киргиз-кайсаков в повиновении, смотря по обстоятельствам, — милостями и подарками, строгостью и страхом.
3) Реку Яик сделать границей и следить, чтобы никто из киргиз не переходил этой границы.
4) Отыскать в крае руды, золото, строить заводы, завести торговлю с средне-азиатскими странами и завести судоходство на Аральском море.
5) Наблюдать за башкирами и киргизами, и в случае, если те и другие будут волноваться, то употребить один народ против другого.
Из программы правительства видно, что в основу национальной политики в Оренбургском крае положен был старый принцип: «разделяй и властвуй». Разрешая вопрос национальной политики в такой плоскости, правительство имело в виду, что искусственное раздувание национальной вражды в крае имело исторические предпосылки. Между казаками и башкирами издавна существовала вражда, которая, благодаря обычаю кровавой мести, не могла быть изжита обоими народами и легко воспламенялась при всяком удобном случае.
Башкиры прекрасно помнили, что 10 тыс. казаков под предводительством хана Средней орды Шемьке в 1733 г. с огнем и мечом (вторглись в их землю, хотя и были отражены старшиной Таймасом. Вскоре набег был повторен уже в числе 20 тыс. казаков, которые снова были разбиты башкирами.
В 1738 г. хан Абулхаир вторгнулся в Башкирию со своим войском, опустошая башкирские села в тот момент, когда все силы башкир были отвлечены на борьбу с русскими отрядами.
Подобная же вражда существовала между калмыками и башкирами, если мы припомним опустошительный поход калмыцкого хана Аюки, усмирявшего Башкирию в начале XVIII века.
При наличии таких национальных антагонизмов у полудиких кочевых народов их легко было натравить один против другого, чем и пользовались Оренбургские губернаторы о большим успехом, в особенности Неплюев.
Занимая Оренбургский край, правительство строило планы развития внешней торговли на Востоке, но восстания башкир отвлекли его совершенно в иную сторону. После постройки города Оренбурга и укрепления пограничной линии «ключи и врата в Среднюю Азию» попрежнему оставались в руках независимого и враждебно настроенного народа. В Казакской степи по прежнему бушевала вольная стихия кочевников-казаков, не признающих никаких письменных договоров своих ханов с правительством, для усмирения которых не имелось ни достаточных сил, ни достаточных средств.
Казак-киргизский народ держал в своих руках все караванные пути, ведущие из России на Восток и являлся большой силой, совершенно не уловимой в беспредельных степях. Всякие неприязненные отношения с казаками — прежде всего отзывались на караванном движении в Казакской степи, почему для развития в крае внешней торговли был необходим мир с казаками. В силу этих причин Неплюев держался в отношении Казакской орды дружественной политики, привлекая правящие классы «на службу» русскому правительству всевозможными лаской и подачками.
Уже в 1744 г., в целях привлечения симпатий казакского народа, Неплюев приказал отобрать у башкир всех отбарантованных в орде лошадей и передать их казакам. Эта мера произвела в орде самое благоприятное впечатление, вследствие чего около 2000 кибиток казаков прикочевало к Оренбургу, где они вступили в меновую торговлю.
В отношении казакской знати — ханов, султанов и старшин, Неплюев придерживался такой же политики. Он оказывал им большой почет, раздавал подарки и жалованье «за службу» и вообще, всячески привлекал их на сторону России. Последнее не всегда ему удавалось. Особенно трудно было ладить с честолюбивым и умным Абулхаир-ханом, который, не смотря на принятие русского подданства, продолжал сохранять свою независимость.
Абулхаир-хан, приняв подданство России, рассчитывал найти не только защиту от нападения калмыков и башкир на свой народ, но надеялся при помощи русских войск стать ханом всех казакских орд и даже покорить Хиву. Однако правительство не поддержало честолюбивых планов хана, что вызвало с его стороны неприязненное отношение.
Вслед за Абулхаир-ханом в 1740 г. вступили в русское подданство хан Средней орды Абдулмагомет и влиятельные той же орды султаны Аблай и Барак.
Подданство казакского народа на первый раз ограничилось лишь тем, что казакские ханы и старшины принесли присягу на верность русскому царю, причем им были оказаны воинские почести и розданы подарки. Казакский народ в своей массе по прежнему продолжал жить совершенно независимо от России, не платил русским властям никакой дани и не нес никакой службы. Казаки по прежнему продолжали нападать на русские пограничные селения и на торговые караваны, которые отправлялись в степь, и ни хан и ни султаны не могли остановить этих нападений.
В 1739 г. казаки разбили первые русские торговые караваны, отправленные с товарами в Бухару; в 1740 г. ими был разбит караван, отправленный в Хиву. Таким образом первые попытки завести торговые сношения с средне-азиатскими ханствами натолкнулись на противодействия казаков.
Прибыв в Оренбургский край, Неплюев вызвал к себе Абулхаир-хана и потребовал от него, чтобы он принял на себя охрану торговых караванов в степи. Взамен этой службы хан потребовал, чтоб губернатор отпустил в орду его сына Хаджи-Ахмета, содержавшегося заложником в Сорочинской крепости.
Неплюев отклонил просьбу хана, а последний, чтоб отмстить губернатору, организовал ряд нападений казаков на русские крепости, на башкир и калмыков.
Враждебные отношения между Абулхаир-ханом и Неплюевым продолжались до 1747 г., что весьма невыгодно отразилось на развитии внешней торговли в Оренбурге.
В 1748 г. Абулхаир был убит, а вместо него ханом был избран его сын султан Нурали.
Новый казакский хан был сторонником сближения с Россией, т. е. своим избранием был обязан исключительно поддержке Оренбургского губернатора. Нурали-хан уже поступил «на службу» России, за что стал получать определенное жалованье; он принял меры к охране русских караванов. Последнее обстоятельство создало благоприятные условия для развития торговых сношений с Хивой и Бухарой.
В вопросах взаимоотношения Казакской орды и русского правительства наряду с экономической заинтересованностью с обеих сторон в развитии меновой торговли на границе и караванного движения в глубь степи, в Среднюю Азию, играли немалую роль, как мы только что убедились, личные отношения ханов и оренбургских губернаторов. Неплюеву удалось взять надлежащий тон по отношению к правителям орды и путем подарков даже заставить их служить интересам торгового капитала. Однако, даже несмотря на явную выгоду, которую извлекало население орды из развития мирных экономических сношений с Россией, эти сношения иногда разрывались политикой ханов, и на границе степи начиналась вооруженная борьба, обычно приостанавливающая караванную торговлю. Такие явления наблюдались неодоократно на протяжении XVIII в. и даже XIX в., когда казакские ханы сводили к нулю попытки губернаторов наладить караванные торговые сношения с Востоком.
Вскоре после ухода Неплюева из Оренбургского края новые губернаторы не поладили с казакскими ханами, и на почве личной вражды в степи сложилась обстановка, совершенно прекратившая заграничную торговлю. Со стороны казаков начались набеги на линию и ни один русский караван не смел показаться в степи.
Путем репрессий и карательных экспедиций правительство сделало попытку усмирить казакскую степь, но эти попытки не дали никаких результатов. Наконец, правительство даже выработало план большой военной экспедиции в Казакскую степь, для сего было мобилизовано Калмыкское войско под предводительством хана Убаши, и только события на Западе удержали его от выполнения этого плана.
В 60-х годах правительство Екатерины II, убедившись, что военные экспедиции в степь не в состоянии упрочить русско-киргизских отношений, сделало первые попытки уладить конфликт мирным путем и «привить» казакам «людскость и лучшее обхождение». Для достижения этой цели было решено в лице казакских султанов и сыновей знатных старшин, содержавшихся в Оренбурге в качестве заложников, подготовить проводников русской культуры и русского влияния в орде. Казакских мальчиков стали обучать русской грамоте и русскому языку и воспитывать на европейский манер. Однако эти меры дали весьма скромные результаты. Правда, некоторые казакские султаны, получившие русское воспитание, сделались сторонниками России, но по возвращении в степь они не могли оказать сколько нибудь заметного влияния на народные массы, которые считали их «чуждым элементом». Набеги казаков на караваны и на границу продолжались по прежнему, а правительство в виде репрессий высылало в степь военные отряды, которые громили казакские аулы, находившиеся вблизи границы, что еще более озлобляло казаков.
Взаимоотношения с Казакской ордой оставались неурегулированными и непрочными до конца XVIII в. Это обстоятельство имело сильное влияние на общий ход внешней торговли и препятствовало проникновению русского торгового капитала в киргизскую степь.
Развитие в крае промышленности в XVIII веке
В 40-х годах XVIII века в крае было положено начало горно-заводской промышленности; до тех же пор здесь не существовало ни одного горного завода.
Горнозаводская промышленность на Урале возникла в царствование Петра I. Первыми заводчиками были знаменитые Строгановы и Демидовы, основавшие свои заводы близ Верхотурья и Казани, а затем и в Екатеринбургском районе.
В 1720 г. Петр издал указ об отыскании руд в Уфимской провинции, но указ этот не был осуществлен. В 1734 году, когда была снаряжена Оренбургская Экспедиция, в Екатеринбургском районе работало уже 30 горных заводов, а в 1737 г. — 40 заводов, с общей добычей металлов свыше 6 мил. пудов в год. Из числа этих заводов 14 принадлежало Демидову.
Выполняя инструкцию правительства об отыскании и разработке руд в Оренбургском крае, Кирилов в 1736 году приступил к постройке первого Воскресенского медно-литейного завода, но во время башкирских восстаний завод был сожжен башкирами, и последовавшие затем события совсем отодвинули на задний план развитие горной промышленности.
Вступив в управление краем, Неплюев приступил к насаждению в нем промышленности, но не имея в своем распоряжении ни государственных средств, ни подготовленных к этому людей, обратился к частному торгово-промышленному капиталу, приглашая его для развития горного дела в Башкирии.
Первыми заводчиками в крае явились мясной поставщик Неплюева купец Твердышев, человек, обладавший большой инициативой и предприимчивостью, и тульские купцы Мясников и Мосолов. Твердышев исходатайствовал через Неплюева восстановить Воскресенский медноплавильный завод. К заводу было приписано 200 рабочих и военная команда для охраны, которых он должен был содержать на свой счет, при чем 1/10 часть всей добытой меди должна была поступать в доход казны, а 9/10 — в распоряжение заводчика. В 1744 г. Воскресенский завод уже был пущен в ход. Примеру Твердышева последовали другие заводчики, которые также получили разрешение строить в Башкирии горные заводы, покупать и кортомить башкирские земли.
В течение 1748—1753 гг. Твердышев и компания других заводчиков построили 4 медно-литейных завода: Преображенский, Богоявленский, Архангельский и Верхотурский.
Тульские заводчики Мосоловы в 1751 г. построили завод Кананикольский; Мясников построил в том же году завод Благовещенский.
В 1757—1758 г. были построены железные заводы Твердышева и Мясникова — Катав-Ивановский, Юризенский, Белорецкий, Миасский, а затем стали появляться и другие заводы.
В 50-х годах XVIII ст. в Оренбургском крае работало уже 28 частных заводов, из которых 15 было медно-литейных и 13 железо-делательных. На заводах работало 7 домен, 13 горнов, 56 печей и свыше 70 молотов для расковки железа.
Для приобретения рабочей силы, необходимой на заводах, владельцы их получали право покупать крепостных крестьян, по 50-ти семей на каждую тысячу пудов выплавленного металла. Вследствие чего, с устройством заводов, владельцы их стали переселять сюда крестьян, что положило начало заводской колонизации края. С постройкой заводов, в самых глухих местах Башкирии внедрялось культурное русское население. К концу XVIII в. крупные помещики и заводчики края переселили сюда тысячи крестьянских семей. Так, например, помещики Тимашевы поселили на башкирских землях 2 тыс. крестьян, Мансуров 2500, Крашенинников 2 тыс. и т.д.
В Башкирии проводили дороги, устраивали мосты и крепости для защиты предприятий от башкир, содержали военную стражу. На некоторые медно-плавильные заводы руда привозилась издалека; например, на заводы Кананикольский и Преображенский ее возили с Мосоловских рудников, разрабатываемых близ поселков Вязовского и Островного. Для подвозки руды устраивали дороги; по дорогам строили казармы для рабочих и возчиков, что также оживляло край новыми русскими поселениями.
В связи с колонизацией Башкирии, развилась хищническая скупка башкирских земель. Помещики Тимашевы, Ермоловы, Крашенинниковы и Бахметьевы, например, скупили у башкир всю восточную полосу Оренбургского уезда.
Покупка земли производилась у башкирских сельских обществ, при чем старшины и влиятельные лица, от которых зависила продажа, подкупались угощениями и взятками и продавали общественную землю за бесценок; например, участок земли в 37.069 дес. для Архангельского завода был приобретен за 200 руб.; Белорецкий завод купил 300 тыс. десятин за 300 руб.; Авзяно-Петровский завод за 180 тыс. дес. уплатил 200 руб. В руках некоторых помещиков оказалось огромное количество башкирских земель. Так, например Тимашевы скупили 165 тыс десятин.
В конце XVIII в. в Оренбургской губ., кроме частных, работало еще 4 казенных железо-делательных завода: Златоустовский, Саткинский, Миасский и Кусинский. Из них Златоустовский оружейный завод получил широкую известность приготовлением «белого оружия» из знаменитой златоустовской стали, которая изготовлялась с примесью платины.
Златоустовский завод был основан в 1751 г. Начало приготовления оружия на заводе положили 56 семейств иностранных оружейных мастеров, выписанных из германского города Солингена.
Частных железоделательных и чугунно-плавильных заводов работало 11, медно-плавильных 13, а всего 29 заводов. Общая добыча чистой меди всеми заводами равнялась 65 тысячам пудов и 948,573 пудам железа различных сортов.
Все эти заводы в общей сложности владели 1.300 тыс. десятин башкирской земли, в числе которой 750 тыс. было строевого леса.
На ряду с развитием горнозаводской промышленности в Оренбургской губ., в конце XVIII в. начала развиваться фабрично-заводская промышленность по переработке сельско-хозяйственного сырья и продуктов животноводства. К этому времени в крае работали следующие фабрики и заводы, принадлежащие частным лицам: фабрик суконных — 8, бумажных — 1, заводов поташных — 66, стеклянных — 2, кожевенных — 15, свечных — 24, винокуренных — 11. Общая стоимость продукции этих промышленных заведений нам неизвестна, но совершенно очевиден факт глубокого внедрения промышленного и торгового капитала в Оренбургском крае, который на ряду с развитием военной колонизации углублял и развивал культурное завоевание края.
Илецкие соляные копи
Особенной достопримечательностью Оренбургской губ. являются знаменитые Илецкие соляные копи, которые славятся богатейшими запасами каменной соли. Илецкие копи находятся от Оренбурга в 65 верстах в киргизской степи. Они были открыты еще задолго до появления русских. Илецкая соль издавна добывалась кочевниками — ногайскими татарами, башкирами и казаками. Наиболее широкая известность Илецких соляных копей начинается с 1744 г., когда по приказу Неплюева была произведена первая разведка залежей соли майором Кублицким.
До 1754 г. разработка Илецких соляных копей производилась свободно. С 1754 г., с введением в Оренбурге соляной монополии, добыча и торговля солью стали государственной регалией. Илецкие соляные промыслы были сданы в аренду сотнику Оренбургского войска Углицкому, который обязался поставлять в казну ежегодно 60 тыс. пудов соли по 6 коп. за пуд.
Углицкий построил на месте промыслов небольшую крепостцу, получившую название Илецкой Защиты. Это была бревенчатая крепость, построенная в виде четырехугольника; в крепости были построены казармы для роты солдат и 130 человек ссыльных, присланных для ломки соли, и провиантский магазин.
Кроме гарнизона в Илецкой Защите еще жили казаки.
Илецкие соляные промыслы, а также и торговля солью находились в непосредственном ведении учрежденного в Оренбурге Соляного Правления. Сначала илецкая соль имела сбыт только среди населения Оренбургской губ.; по указу правительства в 1766 году было разрешено илецкую соль вывозить во внутренние губернии России, почему добычу соли было предположено увеличить до 2 мил. пудов в год, в соответствии с чем было увеличено число ссыльных, занятых на промыслах. Из Илецкой Защиты соль гужем подвозилась на Стерлитамакскую пристань, устроенную для этой цели на реке Белой; здесь соль грузилась на особые баржи и сплавлялась по рр. Белой, Каме и Волге в Нижний Новгород.
Во время Пугачевского восстания в 1773 г. Илецкие промыслы были разрушены сподвижником Пугачева — Хлопушей но в следующем 1774 г. они уже были восстановлены.
В 1789 г. указом Сената вывоз илецкой соли в другие губернии был прекращен, вследствие больших накладных расходов по вывозу. Илецкие промыслы перешли в ведение Оренбургской Казенной Палаты; добыча соли ограничилась тем количеством, которое было необходимо для населения Оренбургской губ., т. е. до 300 т. пуд. в год.
В 1805 г. вопрос об Илецких промыслах был пересмотрели илецкая соль снова получила выход из пределов Оренбургского края. Так как сплав соли по Белой оказался не вполне надежным, то было решено отправлять соль сухопутным путем до Самары, откуда по Волге доставлять ее в Рыбинские казенные магазины и в Нижний Новгород. Добычу соли предположено было увеличить до 4-х мил. пудов в год. Илецкие промыслы были переданы в ведение Соляного Правления в г. Самаре.
Но и на этот раз илецкая соль, вследствие дороговизны сухопутного гужевого транспорта, не выдержала конкуренции с более дешевой выварной пермской солью. Вывоз соли опять был прекращен, а добыча ее сократилась до 500 тыс. пуд. в год.
В 1827 году Илецкие промыслы были преобразованы вновь; были введены более совершенные способы для добычи соли по правилам горных разработок. Добыча соли повысилась до 1 мил. пуд. Промыслы стали давать государству огромный доход, так, например, в 1827 г. было получено 800 тыс. рублей чистой прибыли.
В 1862 г., с введением в государстве акцизной соляной системы, государство отказалось от эксплуатации Илецких промыслов, и они перешли в руки частной промышленности, которой и эксплуатировались до революции 1917 г.
По исследованиям 1851 года запасы илецкой соли определяются в 74 миллиарда пудов и могут снабжать солью всю Россию, считая по 35 мил пудов в год, в течение нескольких тысячелетий. Глубина месторождения соли еще до сих пор не исследована. Соль залегает весьма плотной и чистой массой.
Добыча соли в XIX в. колебалась от 850 тыс. до 2700 тыс. пуд. в год, в зависимости от рынков сбыта.
Развитие торговли в XVIII в.
Первые попытки завязать торговые сношения с средне-азиатскими странами через посредство торговых караванов, отправленных в 1738 г., как нам известно, окончились полной неудачей. Только с укреплением военного положения в крае и с открытием укрепленных меновых дворов в пограничных пунктах в Оренбурге и Троицке, удалось не только завязать, но и развить меновую торговлю до таких размеров, когда она приобрела, важное государственное значение.
Внешняя меновая торговля в Оренбургском крае производилась с казаками и средне-азиатскими странами — Бухарой, Хивой, Ташкентом, Кокандом и китайским городом Чугучаком.
До постройки г. Оренбурга меновой торг производился в Орской крепости, а с 1743 г. был перенесен в Оренбург, который стал центральным торговым пунктом Оренбургского края.
Для меновой торговли с азиатцами в Оренбурге был построен обширный меновой двор, в 800 саж. в окружности, обнесенный сплошными каменными зданиями в виде крепости, с 4-мя бастионами по углам. Внутри двора было устроено 344 лавки, 140 амбаров для складов товаров, квартиры для купцов, кухни и мечеть.
Вторым торговым пограничным центром была Троицкая крепость, где также был устроен меновой двор для торговли с казаками и ташкентскими купцами.
Открытие в Оренбурге меновой торговли с средне-азиатскими странами в половине XVIII в. совпало с общим подъемом промышленности в России. С 1742 г. по 1767 г. количество полотнянных мануфактур в России возросло с 20 до 88, а число суконных фабрик увеличилось с 16 до 76. Изделия русской мануфактурной, а также и горнозаводской промышленности находили весьма хороший сбыт на Оренбургском рынке, где их закупали казаки и средне-азиатские купцы. Особенно хорошо здесь шли сукна, бумажные ткани, металлические изделия, затем меха, кожевенные товары, краски, чай, сахар, русский хлеб и различные бакалейные товары, в которых нуждалась киргизская степь, где не существовало никакой промышленности.
Из Хивы, Бухары и Ташкента, через киргизскую степь, с наступлением весны до осени тянулись торговые караваны.
Средне-азиатские купцы везли из Ташкента, Бухары и Хивы в Оренбург шелковые материи, каракулевые шкурки, индийскую парчу, полотна, кисею, ковры, ляпис — лазурь, сушеные фрукты и проч. Кроме того они привозили из заграницы золото и серебро в слитках и в бухарских и персидских монетах. По свидетельству историка Рычкова с 1746 по 1755 г. в Оренбург было ввезено из заграницы до 50 пуд. золота и 4.600 пуд. серебра, что при недостатке в то время в России драгоценных металлов имело большое государственное значение.
По данным Оренбургской таможни за первое 10-ти летие со времени открытия оренбургской торговли, с 1744 г. по 1754 г., из Оренбурга было вывезено за границу русских товаров на сумму 3.458.026 руб.; за тот же период ввезено из заграницы в Оренбург азиатских товаров на сумму 1.344.186 руб. Доходов от таможенных пошлин за этот период в казну поступило 289,683 руб. При этом следует иметь в виду, что сумма вывезенных товаров, определяемая почти в 3 ½ милл. рублей, является рекордной не только для первых десятилетий начала оренбургской торговли в XVIII в., но и для всей первой половины XIX века. Эта сумма превышает ввоз азиатских товаров на 2 мил. рублей, чего никогда не повторялось в будущем, когда торговый баланс сводился всегда не в пользу России. Что касается покупательной силы тогдашнего рубля, то он больше чем в 10 раз превосходил покупательную способность довоенного рубля.
В последующее десятилетие с 1754 по 1764 г. мы наблюдаем обратное явление: отпуск русских товаров за границу упал против предыдущего 10-ти летия больше, чем в два раза — до суммы 1.368.329 рублей, тогда как ввоз заграничных товаров в Оренбург поднялся до 1.939.912 рублей, т. е. на 570583 рубля превысил отпуск товаров за границу.
Мы полагаем, что явление это имеет тесную связь с политическими событиями в крае, которые происходили в 1754—1755 г., на которые главным образом и падет большее сокращение вывоза русских товаров за границу.
В 3-м десятилетии с 1764 по 1774 г. наблюдается уже полное равновесие между ввозом и вывозом товаров, а именно: отпущено за границу на 1.792.138 р., а ввезено в Оренбург на сумму 1.769.802 р.; доход от таможенных сборов выразился в 455930 рублей.
Из больших торговых центров России — Нижнего-Новгорода, Москвы, Ростова, Киева сюда прибывали русские купцы со своими товарами, для обмена их на заграничные. Местное население — казаки, башкиры, калмыки и русское население края привозили свои товары. Башкиры гнали скот, привозили звериные шкуры и мед; яицкие казаки везли рыбу, икру. Казак-киргизы гнали огромные табуны баранов и коней, везли шерсть, овчину, звериные шкуры, козий пух, сало и проч. Уже за первые 14 лет своего существования с 1745—1759 г., по данным Оренбургской таможни, одни только казак-киргизы продали на оренбургском рынке до 800 тыс. разного скота, Ежегодно русские купцы выменивали в Оренбурге от 40—50 тыс, баранов и от 15—20 тыс. коней.
Оренбургская торговля имела меновой характер. Расчет за товары производился не деньгами, а баранами. Баран являлся расчетной валютой, как для киргизца, так и для русского купца.
Русские купцы ограничивались меновым торгом в Оренбурге и совершенно не проникали ни в казакскую степь, ни в средне-азиатские страны, опасаясь быть ограбленными в степи. Только в 1750 г. Оренбургскому купцу Хаялину удалось впервые доставить в Хиву небольшой торговый караван, в сопровождении хивинского посланника Шербека. Поэтому меновая торговля производилась через посредников — средне-азиатских купцов и торговых татар Сеитовской слободы, расположенной недалеко от Оренбурга. Сеитовские татары, как мусульмане, беспрепятственно проникали со своими товарами как в казакские аулы, так и на рынки Средней Азии. В силу этого обстоятельства сеитовские татары превратились в деятельных агентов торгового капитала и положили прочные основания русским экономическим завоеваниям в самых отдаленных уголках киргизской степи.
Внутренняя торговля заключалась в обмене продуктов земледелия, животноводства и прочих промыслов на предметы заводскофабричной промышленности. Посредниками между покупателями и продавцами были русские купцы, а среди туземного населения по преимуществу те же сеитовские татары. Торговля имела ярмарочный характер; на ярмарки съезжались купцы и местное население со своими товарами.
Отсутствие удобных путей сообщения, отдаленность края от производящих центров и необеспеченность внутреннего спокойствия в крае, а также недостаток денежных капиталов чрезвычайно тормозили развитие внутренней торговли. Местные купцы не стремились к быстрому обороту своих капиталов, а старались нажить прибыль путем неимоверного взвинчивания цен на свои товары, чем только тормозили продвижение их к потребителю; только путем ярмарок, на которые приезжали с товарами представители крупных коммерческих фирм центральной России, и поддерживался более или менее интенсивный ход внутренней торговли.