Военные реформы в Оренбургском крае.

По мере того, как отдаленный Оренбургский край втягивался в общий оборот торгового капитала и Оренбургский рынок становился крупным фактором в снабжении центральной России сырьем, правительство все более и более было заинтересовано в развитии меновой торговли в крае, а, следовательно, и в обеспечении торговых путей как внутри, так и за границей.

Если в казакской степи, благодаря ее огромным пространствам и подвижному кочевому населению, легко уходящему от преследования русских военных отрядов, было трудно обуздать своевольные элементы применением военной силы, то внутри края военная сила применялась успешно, как при подавление сепаратистских выступлений отдельных национальностей, как мы наблюдали при усмирении башкирских и калмыцкого восстаний, так равно и при применении внутренних полицейских мер.

Не полагаясь на население края и не доверяя ему, правительство при всяком случае пускало в ход военную силу, касалось ли дело борьбы с процветавшим в крае бандитизмом или поимки раскольников и бродяг, скрывающихся в крае, а также и при сборе рекрутов среди населения.

Как панацея от всех зол, грубая военная сила царила в крае, и все трепетало перед военными командами губернатора. Военные команды охраняли пограничные крепости, меновые дворы, почтовые тракты и горные заводы; они располагались в башкирских селах, калмыцких улусах и казачьих станицах. Спрос на военную силу был огромен, и перед правительством стоял вопрос, как удовлетворить этот спрос.

Наилучшим решением вопроса явилось привлечение на военную службу туземного населения края — башкир, мещеряков, тептярей и калмыков, наравне с казачьим населением и на тех же основаниях, т. е. за счет самого населения, с минимальными издержками из государственных средств.

Служба башкир в пограничных крепостях с 1760 г. и наряды тептярей и других инородцев на государственные работы в достаточной степени подготовили эту реформу, как в организационном, так и в психологическом отношении, чем и воспользовалось правительство в конце XVIII в., обратив все туземное население в крае в военное казачье сословие.

 

Образование Башкиро-Мещерякского и Калмыцкого войск

В 1786 г. все туземное население Оренбургского края — башкиры, тептяри, мещеряки и калмыки —  были освобождены от ясачного сбора и обращены в военное сословие. Правительство прекрасно оценило военные качества инородцев Оренбургского края и решило их использовать на военной службе на одинаковых условиях с казачьими войсками. В 1798 г. из башкир и мещеряков было сформировано Башкиро-Мещерякское иррегулярное войско. Башкиры были обязаны поголовной военной службой, на которую должны были являться за собственный счет с полным обмундированием, снаряжением и конем. Во время состояния на службе они должны были содержаться на собственный счет и только в том случае, когда их командировали на расстояние более 100 в. от места постоянного жительства, — они принимались на содержание за счет казны. Главное управление башкирами по прежнему оставалось в руках Оренбургского генерал-губернатора. Управление военное — в руках командующего Башкиро-Мещерякским войском, на должность которого назначался русский генерал.

В административном отношении Башкирия была разделена сначала на 12, а потом на 28 округов или кантонов; каждый кантон в свою очередь делился на юрты, числом до 400 юрт в кантоне.

Кантоны были сведены в 9 попечительств. Ближайшее управление народом поручалось попечителям, кантонным начальникам и юртовым старшинам. Попечителями и начальниками кантонов назначались русские офицеры и чиновники. Главною обязанностью их считалось следить за тем, чтоб башкиры исправно выходили на военную службу. Юртовыми старшинами назначались башкирские старшины иногда имеющие офицерские чины и известные своей преданностью России.

В Башкирии был установлен строгий военный режим; русские начальники из офицеров и чиновников опекали и воспитывали башкирский народ в целях наибольшей эксплуатации его в качестве военного элемента.

Эпоха военного режима просуществовала в Башкирии около 65 лет и оставила глубокие черты в хозяйственном быте и в психике народа, совершенно подавив в нем всякую самодеятельность и чувство национального сознания.

Кроме попечителей и начальников кантонов Башкирия была наводнена сонмом русской администрации и полицейских чиновников — помощниками попечителей и кантонных начальников, исправниками, становыми и следственными приставами, стряпчими и другим приказным людом. Вся эта многочисленная администрация военная, гражданская и полицейская правила безответным и забитым народом по своему произволу.

Военная служба башкирского войска заключалась в содержании кордонов на Оренбургской линии, на условиях, одинаковых со службой уральских и оренбургских казаков, и во «внешней» службе по вызову правительства. На службу башкиры зачислялись по достижении 17-ти летнего возраста и числились в строевом разряде до 45 лет, после чего переводились на внутреннюю службу, которая продолжалась пожизненно, до потери физической способности к службе.

Башкиры, как уже сказано, снаряжались на службу за собственный счет и получали жалование 1 руб. ассигнациями в месяц. Кроме того, они были обязаны, в случае надобности, формировать особые пятисотенные полки, которые участвовали во внешних походах. В 1812 г. башкиры сформировали 30 таких полков, которые принимали участие в отечественной войне и во взятии Парижа в 1814 году.

Башкиры носили национальную форму одежды, состоящую из кафтана синего или белого сукна, таких же шаровар с красным кантом и белой остроконечной войлочной шапки.

Из тептярей были сформированы два полка, которые были подчинены военному губернатору и губернской канцелярии. Кроме того в 1796 г. Оренбургскому военному губернатору было подчинено Калмыцкое войско, сформированное из ставропольских калмыков. Войско состояло из 11 рот, сведенных в один кантон. В 1803 г. калмыцкие роты были сведены в один Тысячный полк, по штату Оренбургского казачьего войска. Калмыки на ряду с башкирами употреблялись на службу для охраны Оренбургской линии.

 

Преобразование Оренбургского войска в первой половине XIX в.

Оренбургское казачье войско со времени своего основания во всех отношениях было подчинено Оренбургскому губернатору; в военном отношении оно подчинялось Оренбургскому нерегулярному корпусу и тем местным командирам, в распоряжении которых по месту жительства находились казаки. Во главе административного управления войска стоял Войсковой атаман и Войсковая Изба, но в виду разбросанности казачьих станиц по всей территории Оренбургского края и неимения у казаков своей войсковой территории, административный орган войска имел весьма незначительное влияние на управление станицами. Главными начальниками казаков были городские и крепостные коменданты, которым они непосредственно подчинялись, как военное сословие. Для внутреннего управления казаки по традиции сохранили свою выборную станичную администрацию в лице атаманов.

В 1797 г. на Оренбургское казачество была распространена система кантонного управления, принятая для Башкирии. Население войска по переписи 1797 г. насчитывало 20519 мужчин и было расположено в 39 станицах. Эти станицы были сведены в пять кантонов: Исетский — 6 станиц, Чебаркульский — 5 станиц, Уфимский — 3 станицы, Оренбургский — 14 станиц и Сакмарский — 10 станиц. Кантонная система управления в Оренбургском войске преследовала те же цели, что и в Башкирии, т. е. исправное снаряжение казаков на военную службу за собственный счет, а следовательно, и опекала казачье население во всех отношениях.

В 1802 г. на Оренбургскую линию были переселены ставропольские казаки, избравшие местожительством ст. Нижне-Озерную. В 1803 г. последовала новая реформа Войскового Управления. Во главе войска по прежнему оставалась Войсковая Канцелярия, но уже в более увеличенном штате: ее составляли — войсковой атаман, 2 непременных члена, 2 ассессора, 2 секретаря и прокурор. Оренбургский нерегулярный корпус был переформирован в Оренбургский Тысячный полк в составе: 32 офицеров и чиновников и 1043 нижних чинов. Полк должен был находиться в постоянной боевой готовности на случай выступления в киргизскую степь для преследования «хищников», нападающих на границы.

В 1821 г. Оренбургский Тысячный полк был переименован в Оренбургский Казачий Непременный полк.

Реформа 1803 г. коснулась главным образом реорганизации высшего управления войска. Главные основания казачьей службы остались без изменения. Казаки, как и раньше, были обязаны поголовной и пожизненной военной службой на собственный счет, от которой могли избавиться лишь по дряхлости, увечьям и полной физической неспособности к службе. За эту военную службу казаки пользовались земельными угодьями, освобождались от рекрутских наборов и от подушной подати, но зато помимо военной службы они несли еще массу других общественных и казенных повинностей в крепостях и станицах: сопровождали транспорты и проезжающих по линии лиц, укрепляли крепости, проводили дороги, несли караульную службу и т. д.

В 1820 г. распоряжением правительства все отставные солдаты, находившиеся в Оренбургской губ., а также солдатские и пушкарские дети были зачислены в казаки, что увеличило население войска на 13 тыс. человек.

Главная реформа Оренбургского казачьего войска последовала в 1840 г., когда войско получило собственную территорию, в состав которой вошли Челябинский, Троицкий, Верхне-Уральский и Орский уезды, за исключением городов.

Северная конечность границы вновь образованной территории Оренбургского войска проходила в Челябинском уезде у деревни Саликовой, на границе Пермской губ.; восточная в 2-х верстах от отряда Алабужского, Тобольской губ.; южная — по р. Илеку, а западная — по р. Уралу, соприкасаясь с границей Уральского войска около ст. Рассыпной. В длину войсковая территория имела протяжение на 1029 в. и заключала в себе площадь земли 7.885.778 десятин.

Все государственные крестьяне, живущие на землях, отошедших в состав войсковой территории, были зачислены в войсковое сословие. Тем же из них, которые не пожелали стать казаками предложено было переселиться в Бузулукский уезд на государственные земли.

Крестьянство отнеслось к своему перечислению в военное сословие отрицательно. В Троицком уезде начались крестьянские волнения, и большинство крестьян Верхне и Нижне-Увельских волостей, оставив свои дома, переселились в Бузулукский уезд. То же самое наблюдалось и в Кундравинской волости.

Ввиду повсеместных волнений и бегства крестьян с войсковой территории в Бузулукский уезд, что было сопряжено с разорением самого зажиточного населения в крае, в крестьянские волости были двинуты казачьи отряды с артиллерией, усиленные нарядами полиции, которые должны были «убедить» крестьян в превосходстве военного сословия над мирным крестьянским населением. Демонстрация имела успех, и часть крестьян покорились своей участи, т. е. остались на местах, перечислившись в казаки.

Неблагополучно происходило «оказачение» крестьян и в Оренбургском уезде. Крестьяне Оренбургских волостей встретили указ правительства открытым бунтом. По волостям были посланы военные отряды. Сам Наказный атаман Оренбургского казачьего войска граф Цукато с отрядом казаков при артиллерии должен был выехать в Никольскую волость, где окрестные крестьяне, вооружившись чем попало, собрались в толпу и заявили, что они не желают перейти в казачье сословие. Граф Цукато двинул против толпы 3 сотни казаков, приказав им действовать «тупыми концами пик». Толпа крестьян до 1 тыс. человек, заняла кладбище и продолжала сопротивляться; только угроза графа открыть по ним огонь картечью вынудила крестьян сдаться на милость победителя, и они были приведены к присяге, как казаки.

Войсковое население с перечисленными в его состав крестьянами в 1840 г. возросло до 62.620 душ мужского пола.

Согласно положения об управлении войском от 12-XII—1840 г. войско, оставаясь под главным управлением начальника Оренбургского края, было изъято из ведения невойсковых властей и получило свое военно-административное устройство. Территория войска была разделена на 2 военных округа и на 10 полковых округов; к каждому полковому округу было приписано 2500 казаков. Полковыми округами командовали полковые командиры, которым войсковое население подчинялось как в военном, так и в гражданском отношениях.

Общее управление войска по прежнему было сосредоточено в лице войскового атамана, который был переименован в наказные атаманы Оренбургского казачьего войска. Военным управлением, т. е. учетом строевых частей и их службой, заведывало Войсковое Дежурство. Для гражданского управления в войске было учреждено Войсковое Правление, которое приняло на себя все функции гражданской власти, осуществляя ее через полковые округа и местные станичные правления. Местное управление было сосредоточено в полковых и станичных правлениях. В каждом из этих правлений имелись соответствующие отделы и столы, которые ведали хозяйственными, полицейскими, судебными и военными делами полковых округов и станиц.

Не вдаваясь в детальное описание нового административного аппарата войска, можно подчеркнуть, что он имел вполне определенный военный характер, и все гражданские и хозяйственные интересы войскового населения были подчинены требованиям военной службы. Вся система казачьего управления была построена в духе царствования Николая I, насадившего в России казарменно-бюрократический режим.

По штату 1840 г. Оренбургское войско, весь строевой состав войска определялся в 9694 человека, которые числились на постоянной военной службе, что от 62 тыс. населения войска составляло свыше 16%. Таким образом войско по прежнему оставалось военным лагерем.

Кроме военной повинности население войска несло все натуральные земские повинности, сопряженные с оседлостью, наравне с гражданским населением губернии.

Через 14 лет после этой реформы, т. е. в 1854 г. население войска возросло до 91780 муж. душ, почему правительство нашло возможным увеличить число строевых частей.

По проекту генерал-губернатора Перовского в этом году в войске было сформировано еще 6 пеш. батальонов, которые были предназначены для занятия гарнизонов во вновь построенных укреплениях в киргизской степи.

С наделом войска собственной территорией казачество получило материальную базу для своей военной службы. Каждый казак, достигший строевого возраста, стал получать 30 десятин земли в душевой надел. В распоряжении войскового правления и в распоряжении станичных обществ оставались свободные запасы земли, которые приносили значительные доходы, но главные доходы войско получало от эксплуатации своих лесов. Кроме того, правительство, начиная с 1837 г., стало выплачивать в доход войска ежегодно по 150 тыс. рублей за добычу на территории войска металлов и минералов. Эти деньги послужили фондом для образования войсковых капиталов.

Для обеспечения войскового населения на случай неурожая хлебов и трав в станицах были учреждены общественные хлебные и сенные запасы и общественная запашка хлеба.

Заботясь об улучшении породы лошадей, администрация войска заводила конские заводы и конно-плодовые табуны. Тогда же положено начало распространению грамоты среди казачьего населения.

За свою военную службу войско было освобождено от воинских постоев, от подушного оклада и рекрутского набора; оно получило право свободной торговли и промышленности в пределах своей территории и право устраивать на войсковых землях фабрики и заводы и продавать изделия их повсеместно на линии, за исключением городов. Для развития торговли внутри войска далее учрежден был класс «торговых казаков».

Положение 1840 г. просуществовало до 1865 г. За этот период войсковое население находилось под ближайшей опекой строевого начальства, которое распространило военную дисциплину на весь уклад как гражданской, так и хозяйственной жизни войскового сословия. Режим казачьих станиц в эту эпоху напоминает режим аракчеевских военных поселений, где розга и шпицрутены внедряли «военный дух». Тем не менее под влиянием этого военного режима Оренбургское войско, составленное из разноплеменных и разносословных элементов Оренбургского края, получило стройную и законченную военную и хозяйственную организацию, вполне приспособленную для той исторической роли, для которой служило линейное казачество, охраняя границы империи от весьма воинственных кочевников, населяющих в то время киргизскую степь.

 

Развитие колонизаторской политики в Оренбургском крае в XIX веке

События в Малой Казакской орде в последней четверти XVIII в. сильно подорвали ханскую власть как в глазах казакского народа, так и в глазах русского правительства. После смерти Нурали-хана ханская власть перешла к поколению его брата султана Айчувака, который, будучи назначен ханом Казакской орды в 1805 г., отказался от ханской должности в пользу своего сына султана Джан-тюри. Между новым ханом Джантюри и султаном Каратаем, сыном Нурали-хана, началась ожесточенная борьба за власть в орде. Султан Каратай, опираясь на казакские народные массы, начал борьбу не только со своим соперником Джантюри-ханом, но и с русским правительством, которое поддерживало хана Джантюри. Набрав многочисленное ополчение среди казаков, султан Каратай начал производить набеги на Оренбургскую линию и прервал торговые сношения Оренбурга с киргизской степью и с средне-азиатскими странами, останавливая и грабя в степи торговые караваны. В 1809 г. хан Джантюри пал жертвой мстительного султана Каратая. Вместо Джантюри в 1812 г. ханом был назначен его брат Ширгази; борьба султана Каратая с новым ханом продолжалась. Каратай объявил себя ханом Малой орды и силою оружия распространял свою власть на все казакские роды, добиваясь признания и со стороны русского правительства.

В виду набегов султана Каратая на границы, Оренбургский военный губернатор стал опасаться за целость Илецких соляных копей, которые подвергались нападению со стороны казаков. Чтоб обеспечить Илецкую Защиту от нападения казаков, военный губернатор князь Волконский в 1811 году разработал проект о постройке новой линии крепостей по р.р. Илеку и Бердянке и об изъятии из пользования Казакской орды территории степи, расположенной в виде треугольника между р.р. Уралом, Илеком, Куралой и Бердянкой Все это пространство заключало в себе около 600 тыс. десятин земли и получило название Ново-Илецкого района.

В этом районе еще ранее были основаны ямские слободы по тракту, устроенному для подвозки соли от Илецкой Защиты на Самару, которые были населены крестьянами внутренних губерний и малороссийскими черкасами. Вновь присоединенный район предполагалось заселить добровольцами из оренбургских и уральских казаков. В виду того, что добровольцев не нашлось, по распоряжению правительства в 1820—26 г.г. в Ново-Илецкий район были переселены казаки упраздненной Красно-Уфимской станицы, которые основали здесь новые станицы: Изобильную, Буранную, Угольную, Ново-Илецкую, Линевскую и Ветлянскую. Согласно положению 1840 года Ново-Илецкий район вошел в территорию Оренбургского казачьего войска.

Заселение Ново-Илецкого района вызвало протест Табынского и Таминского казакских родов, которые занимали этот район своим кочевьями; протест этот, впрочем, нисколько не изменил создавшегося положения, и казаки вынуждены были удалиться в «глубину степей».

Между тем, восстание султана Каратая продолжалось до 1817 г. В течение этого времени торговые сношения с киргизской степью были нарушены, что крайне невыгодно отозвалось на состоянии орды. Среди сыр-дарьинских казаков, во главе с влиятельным султаном Арунгазы, возникло движение, поставившее целью восстановление мира с Россией. Объединив вокруг себя большое число казаков Арунгазы восстановил спокойствие в степи и принял на себя охрану торговых караванов, идущих из Оренбурга в Бухару. Султан Каратай, лишившись многих своих сторонников, вынужден был примкнуть к этому движению. В 1817 г. на Оренбургском меновом дворе состоялось свидание хана Ширгази, султанов Арунгази и Каратая, которые в присутствии представителя Оренбургского губернатора заключили между собой договор, отказавшись от междоусобной борьбы за власть. Султан Арунгази был назначен председателем ханского союза и стал играть первенствующую роль в Казакской орде. По проискам хана Ширгази, Арунгази был вызван в Петербург в 1820 г., откуда был сослан в Калугу, где и умер в 1833 г.

Борьба за власть в Казакской орде, сопровождаемая длительными междоусобицами, в конце концов настолько обострила родовые взаимоотношения, что правительство решило окончательно упразднить ханскую власть, заменив ее коллегией из представителей Казакской орды и русских чиновников. В 1824 г. ханская власть была упразднена. Все дела по управлению ордой были сосредоточены в Оренбургской Пограничной Комиссии. Хан Ширгази был назначен первоприсутствующим в этой Комиссии, но остался недовольным своей новою ролью, почему удалился в орду и предпринял несколько попыток к восстановлению ханской власти, но не имел успеха. Для внутреннего, управления Казакская орда была разделена на три части: Западную, Среднюю и Восточную, во главе которых были поставлены султаны-правители, опирающиеся на 200-ые отряды русских казаков.

Упразднение ханской власти и учреждение должностей султанов-правителей были важным шагом для укрепления русской власти в орде, тем более, что султаны-правители, являясь русскими чиновниками и исполняя волю правительства, совершенно не зависели от казакского народа и имели в своем распоряжении довольно внушительную военную силу для борьбы с будирующими степь элементами. Тем не менее до полного подчинения орды было еще далеко, и набеги казаков на русские границы и нападения на торговые караваны не прекращались, хотя происходили значительно реже.

В 1830 г. правительство сделало второй шаг для закрепления русской власти в орде. По распоряжению Оренбургского губернатора, вся казакская степь, прилегающая к линии русских крепостей от г. Гурьева до ст. Звериноголовской, была в административном отношении разделена на 22 дистанции. В каждой дистанции был назначен начальником почетный старшина.

Дистаточные начальники подчинялись султанам-правителям и являлись исполнителями всех мероприятий, проводимых русской властью в орде. Они должны были следить за всеми неблагонадежными элементами орды и своевременно предупреждать пограничное начальство о подготовляемых набегах на линию.

В 1833 г. Оренбургским военным губернатором был назначен генерал Перовский, который круто изменил политику в отношении орды. Вместо постепенного внедрения русского влияния и русской власти в орде, новый губернатор стал на путь территориальных захватов киргизской степи, закрепляя их постройкой новых военных укреплений.

Генерал Перовский являлся одним из наиболее ярких сторонников завоевательной политики на Востоке, что и не замедлило сказаться на его первых шагах по управлению Оренбургским краем.

Ознакомившись с направлением Оренбургской пограничной линии, генерал Перовский нашел, что между Орском и Троицком пограничная линия представляет невыгоды, как в политическом, так и в военном отношении. Проходя по рубежам р.р. Урала и Уя, этот участок границы лежал на стыке Казакской орды и Башкирии, которые здесь вплотную подходили друг к другу. Население казачьих линейных станиц и крепостей, тянущихся тонкой линией, по своей малочисленности не в состоянии было сдерживать взаимных набегов казаков и башкир, а в случае их совместного выступления против России — изолировать один народ от другого. В военном отношении невыгодность этого участка заключалась в том, что, проходя по вогнутой линии, он удлинял границу на 100 верст. Генерал Перовский решил вынести пограничную линию на 100 верст в киргизскую степь, чем достигалось, во-первых, сокращение пограничной линии, во-вторых, — присоединялся к губернии новый район киргизской степи между р.р. Уралом, Уем, Тугузаком, Аятом и Сундуком, площадью в 39,975 кв. верст.

В своем докладе правительству Перовский доказывал, что занятие нового района киргизской степи не является каким-нибудь «завоеванием или приобретением», а это просто «хозяйственное распоряжение», согласно которому «часть населения переводится на более удобные и свободные земли», т. к. все пространство киргизских степей является «достоянием Российской империи».

Намеченный район заключал в себе богатейшие и плодороднейшие земли, изобилующие лесом и месторождением золота. Кочующих здесь казаков Перовский предполагал «выселить в дальние степи».

По мнению Перовского, казаки, как колониальный народ, не должны были заниматься земледелием, а оставаться скотоводами и снабжать русскую промышленность сырьем, получая взамен хлеб и фабрикаты промышленности.

«Пахотная земля для них бесполезна, писал Перовский в своем докладе правительству, — реки текут без цели и ожидают плотин, мельниц и других заведений промышленности; лес киргизы употребляют зимой для согревания кибиток, а летом наносят ему вред пожарами».

Заселение нового района земледельческим элементом, по мнению Перовского, должно было принести огромную пользу, т. к. даже засев только 1/10 площади района уже мог обеспечить хлебом не только пограничную линию, но и кочевое население степи. Кроме того, в новом районе были открыты месторождения золота, для разработки которого образовалась частная компания капиталистов.

Проект Перовского был утвержден правительством, и уже весной 1835 г. было приступлено к перенесению границы на новую линию.

В течение 1835—1838 г.г. новая линия на участке Орск—Троицк была укреплена. Здесь было возведено 5 укреплений: Императорское, Наследницкое, Константиновское, Николаевское и Михайловское, в промежутках которых построены 9 редутов и 12 пикетов. Для занятия этих укреплений был сформирован отряд в 1800 человек, в числе которых было 228 оренбургских, 300 уральских казаков и около 1300 башкир и мещеряков. Все земельные работы были произведены мобилизованными для этой цели башкирами.

Новый район предположено было заселить преимущественно казаками, чтобы «поселяне были вместе с теми защитниками линии». С этой целью были упразднены все станицы так называемых внутренних кантонов — Борская, Тоцкая, Ольшанская, Красноярская, а казаки переселены на новую линию. Всего из этих станиц было переведено на линию 2877 муж. душ, чего было далеко недостаточно. В 1837 г. было упразднено Ставропольское калмыцкое войско, жители которого в числе 3336 человек были также переселены на новую линию и кроме того сюда же были переселены белопахотные солдаты Бузулукского, Бугульминского и Мензелинского уездов, в числе 7400 человек, линейные батальоны со старой линии и ногайбаки из Бугульминского района, а также часть крестьян, обращенных в казаки.

В 1840 г. новый район вошел в состав территории Оренбургского казачьего войска со всем населением.

Первоначальная застройка и заселение нового района не вызвали противодействия со стороны кочующих здесь мирных казаков потому, что они свободно продолжали кочевать между старой и новой линией. С течением времени, когда русское население возросло, казаки стали терпеть всевозможные притеснения

Но постройка военной линии в киргизской степи произвела огромное впечатление в дальней орде; в 1838 г. на этой почве уже вспыхнуло знаменитое восстание Кенисары Касимова, который, отделившись от России, объявил себя «ханом непобедимой орды» и решил срыть укрепления новой линии. Собрав вокруг себя многочисленное конное ополчение казаков, Кенисара в течение ряда лет, с 1838 по 1840 г., продолжал громить новую линию и своих соплеменников, приверженцев России.

Борьба с Кенисарой потребовала от Оренбургского и Сибирского губернаторов значительных сил и средств. Только в 1845 г., когда по распоряжению Оренбургского губернатора по р. р. Тургаю и Иргизу были построены укрепления Тургай и Иргиз, Кенисара был вынужден откочевать на восток степи и в 1847 г. погиб в войне с киргизами.

Как восстание Кенисары, так и все предыдущие восстания казакского народа против колонизации степи протекали при поддержке Хивинского ханства. Хива рассматривала казакский народ, как авангард мусульманских стран Средней Азии и вооружала его против России, имея целью задержать русское колонизационное движение на восток. Владея низовьями Сыр-Дарьи, Хива господствовала над всеми караванными путями, идущими из Оренбургского края в Среднюю Азию и таким образом держала в своих руках нити среднеазиатской торговой политики.

Генерал Перовский понимал, что для окончательного установления в орде русской власти и для захвата караванных путей необходимо завоевание Хивинского ханства, почему и предпринял в 1839 г. поход на Хиву.

Сформировав отряд из 3 ½ баталионов пехоты, дивизиона оренбургских казаков, 2-х сотен уральцев и 2-х сотен башкир, при 14 орудиях, имея продовольственный транспорт из 12000 вьючных верблюдов, в ноябре 1839 г. выступил из Оренбурга в киргизскую степь. Он был намерен в течение зимы дойти до Усть-Урта, чтоб с наступлением весны напасть на Хиву.

Пробивая себе путь в глубоких снегах степи при сильных морозах, отряд Перовского еле-еле дошел до р. Эмбы, откуда весной 1840 г. был вынужден вернуться в Оренбург, потеряв 11 офицеров, до 1000 солдат и до 1000 казаков-проводников от холодов и болезней и весь свой вьючный транспорт.

Неудача Перовского удержала на некоторое время развитие колонизаторской политики в киргизской степи, и сам инициатор этой политики был уволен в отставку. Но уже в 1847 г. в устьях р. Сыр-Дарьи, на берегу Аральского моря было построено русское укрепление Раим. С этого момента Россия, утвердившись в низовьях Сыр-Дарьи, начала наступательное движение вдоль этой реки. В укрепление Раим были доставлены сухопутным путем 2 парохода, которые и были спущены в Аральское море.

Продвигаясь вверх по Сыр-Дарье, Россия соприкоснулась с владениями Хивинского и Коканского ханств, что и привело ее к военному столкновению с этими государствами.

 

Развитие торговых сношений России с Средней Азией в XIX веке

Рост промышленности в России в 50-х годах XIX в, в особенности в области текстильного производства, шел быстрым темпом и опередил развитие внутреннего рынка страны, т. к. крепостное крестьянство, разоряемое барщиной, обладало весьма слабой покупательной способностью. Развитие промышленности требовало новых рынков для сбыта товаров, почему русский торговый капитал обратил свое внимание на средне-азиатские страны, как на свою будущую колонию. Особенно важно было значение Средней Азии в том отношении, что ее хлопковые плантации могли снабдить русскую промышленность дешевым хлопком.

Количество потребляемого хлопка в России в первой половине XIX в. характеризуется следующими данными: в 1824—26 г. г. в Россию было ввезено до 74.000 пудов хлопка, а в 1848—50 г. уже хлопка было ввезено более 1 ½ милл. пудов.

Чтобы поставить свою текстильную промышленность вне зависимости от иностранных рынков, Россия стремилась, как к туркестанскому хлопку, так и вообще к развитию своих торговых сношений с Хивой и Бухарой. Однако огромное расстояние и отсутствие удобных путей сообщения ставили к тому очень серьезные препятствия. Торговые сношения с Востоком были возможны только посредством караванного пути через безводную киргизскую степь, где торговые караваны часто подвергались разграблению и не доходили по назначению. Политика средне-азиатских ханов препятствовала развитию русской торговли в этих странах, так как русские купцы не допускались ни в Хиву, ни в Бухару.

Нам уже известно, что, начиная с половины XVIII в., русское правительство вело борьбу за безопасное движение караванов в киргизских степях и за открытие для русских товаров рынков Хивы и Бухары. Эта борьба велась всеми способами: мирным экономическим путем и репрессиями по отношению азиатских купцов, дипломатическими переговорами и силой оружия. Были периоды, когда торговые сношения России с Туркестаном развивались нормально, а вслед за ними наступали периоды полного ее прекращения, как, например, во время восстания султана Каратая в 1806—1817 г.

Министр коммерции в одном из своих циркуляров в 1818 г. в следующих словах характеризовал состояние казакской степи: «грабительство тамошних киргиз, кочующих на пространных степях, разделяющих Оренбург от азиатских народов, внезапностью, неотвратительностью для тамошней торговли гораздо бедственней морских кораблекрушений. Все предпринимаемые до сих пор меры оказались бессильными».

Для предотвращения нападений со стороны казаков на торговые караваны правительство выдвигало разные проекты, между прочим проект так называемого «Вооруженного Каравана».

В 1812 г. в Оренбурге был разработан план организации Акционерного Общества «Вооруженный Караван», к участию в котором предполагалось привлечь крупные торговые фирмы, ведущие торговлю с Хивой и Бухарой. Акционеры должны были доставлять свои товары в Оренбург, откуда их направляли бы в Азию особым караваном, под охраной военного отряда с артиллерией. На содержание этого отряда предполагалось отчислять от 5 до 10 % с объявленной стоимости товаров.

Под прикрытием военного отряда караван должен был следовать до р. Сыр-Дарьи, где принимался конвоем бухарских войск, который должен был сопровождать его до Бухары и от Бухары обратно до Сыр-Дарьи, где снова поступал под охрану русского отряда. По поводу этого проекта с бухарским ханом была заключена специальная конвенция, по которой он обязался конвоировать торговые караваны от Сыр Дарьи и обратно.

Проект «Вооруженного Каравана» получил осуществление только в 1824 г., когда из Оренбурга отправился первый караван под прикрытием отряда из 17 офицеров, 500 казаков с артиллерией. Вооруженный караван в пути был остановлен казаками Шумекеевского рода и, выдержав 13-дневную осаду, был вынужден сжечь свои товары и вернуться в Оренбург, понеся убытку около миллиона рублей.

Таким образом проект «Вооруженного Каравана» не оправдал ожиданий. Вместо него выдвинут был проект постепенного внедрения русской власти в киргизской степи и, наконец, устройство степных укреплений на пути движения торговых караванов.

В период с 1838 по 1845 г., в связи с восстанием Кенисары Касимова, караванное движение снова затормозилось. Только с постройкой степных укреплений — Карабутак, Иргиз, Тургай, Раим нападения казаков на торговые караваны прекратились, и для них открылся свободный путь до р. Сыр-Дарьи.

По отчетам Оренбургской Пограничной Комиссии меновая торговля в половине XIX в. характеризуется следующими данными: в 1851 г. азиатских и киргизских товаров в г. Оренбург было ввезено на сумму 1726034 р.; в 1852 г.—1.919.910 руб.; в 1853 г. — 2.057.591 р.

Из ввозимых в Оренбург товаров из Средней Азии на первом месте стоял хлопок, ввоз которого с каждым годом обнаруживал неизменную тенденцию к повышению. В 1851 г. было ввезено 24.464 пуда на 102.986 руб.; в 1852 г. — 42.308 пуд. на 261.108 руб., а в 1853 г.. уже 73.713 пуд. на сумму 315.088 руб.

Также неизменно возрастал ввоз из Средней Азии хлопчатобумажных изделий: в 1851 г. на 281.335 руб., в 1852 г. на 336.476 р. и в 1853 г. — на 361.113 руб.

Таким образом, несмотря на развитие русской хлопчато-бумажной промышленности, средне-азиатские кустари, благодаря дешевизны хлопка, конкурировали с русской фабричной промышленностью, и их ткани находили сбыт в России.

Значительную часть ввозимых товавов составляли киргизские мерлушки и бухарский каракуль. В 1851 г. киргизы ввезли 619.880 мерлушек, бухарцы — 27.043 каракулевых шкурок, всего на сумму 87.334 руб.; в 1852 г. мерлушек — 160 870 шт., каракуля — 32.005 шт. на сумму 79.753 руб.; в 1853 г. мерлушек — 557.268 шт., каракуля —  67.983 шт. на 123.216 руб. Увеличение ввоза бухарского каракуля с каждым годом происходило почти вдвое.

Из ввозимых казаками товаров наиболее крупную статью составляли скот:

Затем ввозилось значительное количество верблюжьей шерсти и кустарных изделий кошмы, армячины и т. д.

За те же годы русский вывоз за границу дал следующие цифры: в 1851 г. на сумму 1.141.366 руб., в 1852 г. — 979.715 руб., в 1853 г. — 1 133.433 руб.; кроме того было вывезено валюты в иностранной монете: в 1851 г. на 221.803 руб., в 1852 г. на 239.617 руб., и в 1853 г. — на 187.822 руб.

Главнейшими статьями русского вывоза за границу были следующие товары:

Вывоз хлопчатобумажных тканей в 1852 г. пал против предыдущего года почти на 100 тыс. рублей; явление это не случайное и стоит в тесной связи с тем, что в том же году казаки пригнали на 37 тыс. голов баранов меньше, чем в предыдущем году, что и отразилось на их покупательной способности.

Весьма характерным признаком является то обстоятельство, что Оренбург каждый год отпускал за границу на 1000 лошадей больше, чем получал сам. Это объясняется тем, что на рынках Хивы и Бухары лошади расценивались выше, чем в Оренбурге, и поэтому были предметом вывоза за границу.

В конечном итоге торговый баланс Оренбургской внешней торговли сводился не в пользу России. Ежегодно сумма ввозимых товаров из Азии превышала вывоз русских товаров за границу. Разница между ввозом и вывозом выразилась в следующих цифрах: в 1851 г. — 362,864 руб., в 1852 г. — 699,373 руб. и в 1853 г. — 732,235 руб., кроме того, как уже было сказано, за эти годы было вывезено валюты в иностранной монете: в 1851 г. — на 221,803 руб., в 1852 г. — на 239,613 руб. и в 1853 г. — 187,922 рубля.

Средне-азиатские купцы предпочитали свои товары продавать в России за наличные деньги, на которые приобретали валюту и вывозили ее за границу. Купцы Хивы и Бухары вели обширную торговлю с Персией, Авганистаном и Индией, где приобретали английские товары по более низкой цене.

Правительство боролось с вывозом звонкой монеты за границу, но все принимаемые им меры не давали положительных результатов, а только тормозили торговлю. Монополия заграничной торговли была захвачена бухарскими и хивинскими купцами и русский торговый капитал, не смотря на деятельную поддержку правительства, не мог вырвать ее из их цепких рук. Туземное купечество, действуя через мусульманское духовенство, влияло на свои правительства, которые не допускали русских купцов, как иноверцев, «в священные центры мусульманства» — Хиву и Бухару. Каждый русский, без разрешения проникший в Хиву или в Бухару, подлежал смертной казни. Поэтому русские торговые фирмы вели торговлю с Хивой и Бухарой через посредников и приказчиков из казанских татар, которые, как мусульмане, допускались в Хиву и Бухару. Кроме того, русские товары облагались высокими ввозными пошлинами в двойном, тройном и даже четверном размере против тех-же товаров, ввозимых туземными купцами, да еще нередко караванам приходилось откупаться в степи от казаков и кокандцев.

Между тем, средне-азиатские купцы имели свободный доступ на русские рынки и пользовались одинаковыми правами. Хивинские и бухарские купцы вели широкие торговые обороты на Нижегородской ярмарке, в Москве и друг. торговых центрах России.

Русское правительство в течении целого столетия вело переговоры с ханами Хивы и Бухары, добиваясь учреждения в их столицах русских дипломатических консульств для защиты русской торговли и в свою очередь приглашало Хиву и Бухару открыть такие же консульства в России. Не раз правительства обменивались грамотами, подарками и даже заключали договоры по этому вопросу, но как только доходило дело до практического их осуществления, русские представители не допускались ни в Хиву, ни в Бухару.

Чтобы завоевать себе право свободной торговли на средне-азиатских рынках, суливших огромные выгоды, русский торговый капитал требовал от правительства завоевания этих государств.

Начало этих завоеваний Средней Азии положил тот же генерал Перовский, который в 1851 г. вернулся на пост Оренбургского военного губернатора. В 1853 г. Перовский с отрядом в 3 тыс. человек при 12 орудиях предпринял поход на берега Сыр-Дарьи и 26 июля взял штурмом Кокандскую крепость Ак-Мечеть. Продвигаясь далее, русский отряд очистил от кокандцев правый берег Сыр-Дарьи в среднем ее течении и основал ряд русских форпостов, которые окончательно замкнули киргизскую степь в свой круг и таким образом изолировали ее от влияния средне-азиатских ханств.

Русские крепости, построенные на берегах Сыр-Дарьи, в особенности Ак-Мечеть, послужили исходной базой для дальнейших завоеваний Средней Азии. В 60-х годах русскими войсками были взяты Ташкент и Бухара, а в 1873 г. та же участь постигла гордую Хиву.

После завоевания Кокандского и Бухарского ханств в 1867 году, из них было образовано Туркестанское генерал-губернаторство, с резиденцией генерал-губернатора в Ташкенте; в состав него вошла вся укрепленная Сыр-Дарьинская линия, которая навсегда отошла из ведения начальника Оренбургского края.

В 1868—69 г. бывшая Малая орда, переименованная потом в «Область киргиз Оренбургского ведомства», получила новое волостное устройство. Она была разделена на Уральскую и Тургайскую области, которые получили совершенно самостоятельное административное устройство и были выделены из состава Оренбургской губернии, хотя до 1881 г. еще и оставались под ведомством Оренбургского и Самарского генерал-губернатора. Город Оренбург продолжал оставаться областным центром Тургайской области, и в нем были сосредоточены все ее управления и учебные заведения; Уральская область имела свое областное управление в г. Уральске.

С выделением киргизских областей из состава Оренбургской губернии, собственно закончилась историческая миссия Оренбургского края, объединяющего управление обширной юго-восточной окраиной России.