В ноябре 1935 года, французские социалисты объединились в Союз социалистов и республиканцев во главе с Леоном Блюмом и установили тесные отношения с социалистами-радикалами и коммунистами, образовав коалицию левых сил, получившую название Народный фронт. Уже в мае следующего года, блок получил на парламентских выборах 376 мест, а Блюм сформировал правительство Народного фронта.

Новое левое правительство уже в июне запретило во Франции националистические партии и организации.

Именно этот шаг правительства Блюма, большинством историков оценивается, как поворотная точка внутренней политики Франции, и один из двух ключевых шагов тех дней, развернувших замершую на перекрестке историю мира на определенную, но тогда еще не единственную полосу движения.

***

Традиционно, во Франции тех лет националисты обладали довольно широкой поддержкой в обществе, и еще более широкой среди промышленной и военной элиты страны. Основными причинами их неудач считаются разобщенность правых организаций и отсутствие серьезных позиций среди элиты политической. Ограничения, введенные правительством Народного фронта для всех праворадикальных групп, неотвратимо толкнули их лидеров если не к полному объединению, то, как минимум, к тесному взаимодействию, ведь новые запреты касались всех.

Первым политиком, попытавшимся использовать эту ситуацию, стал Лаваль. При посредничестве Де Ля Рока (президента влиятельной крайне правой организации "Огненные кресты") он встретился с неформальными лидерами военных - Петэном и Вейганом , лидерами неосоциалистической партии Деа и народной французской партии Дорио. В ходе переговоров, правым удалось создать коалицию, названную "Союз патриотов", послужившую объединяющей платформой для большинства националистических и правых элементов. Правый альянс выдвинул лозунги перестройки государства в авторитарном духе, требования социальных реформ, укрепления обороноспособности, противостояния левым преобразованиям. Союз патриотов немедленно поддержала крупнейшая французская металлургическая компания Ванделя и ведущие банки страны. И уже в июле, за первыми спонсорами, последовал практически весь крупный капитал Франции.

Основания поддерживать правых, у бизнеса имелись. Именно в июле 1936 года, в соседней Испании, под руководством Франко начался мятеж против левого республиканского правительства Народного фронта, крайне сходного с французским. Испанские левые начали раньше, и успели показать французам перспективы развития их лозунгов. Поэтому, когда тем же летом, во Франции началась национализация оборонной промышленности, контакт правой коалиции с промышленниками при посредничестве Ванделя стал постоянным. Союз патриотов получил широчайшую (в первую очередь финансовую) поддержку банкиров, владельцев предприятий военно-промышленного комплекса.

Петэн, ставший, как личность всеми уважаемая, но не радикальная, официальным лидером Союза, вовлек в движение офицера своего штаба Де Голля, автора нескольких книг. Книга Де Голля "Как ломают шпаги", представляющая собой резкую критику политики правительства Блюма, имела огромный успех. Главная ее мысль не только подводила идеологический фундамент под уже сложившуюся картину, она выражала реальные, пусть иногда не формулирующиеся четко, желания части общества. Да, писал Де Голль, французская армия полторы сотни лет не вмешивалась в политику. Но сейчас опасность для страны настолько велика, что армия молчать не может, и идеология армии может быть только правой, только националистической. Величие Франции должно быть сохранено, и это может сделать только право-национальное правительство.

Умеренное крыло Союза патриотов использовало этот лозунг как довод против правительства, провоцирующего армию на выступление, радикальное крыло - как прямой призыв к армии. Жесткая атака на шаги Народного фронта, повлекла рост общественной поддержки правых и падение доверия к правительству Блюма.

***

Вторым шагом, без которого история могла бы пойти другим путем, стало формирование активной оппозиции Сталину в СССР.

Официальная версия событий, собранная в последующем в материалах уголовных дел, ведет отчет заговора с встречи в Киеве, в июле 1936 года во время командировки в Украинский военный округ, заместителей наркома обороны, Тухачевского и Гамарника и командующего округом Якира, на даче последнего. Считается, что именно в те дни, состоялся их откровенный разговор, приведший к насильственной смене власти в стране.

Однако в официальной версии историки видят - и вполне обоснованно - ряд умолчаний. Известно, что Якир и Гамарник являлись видными фигурами так называемой "украинской группы", высших чинов партии, армии и НКВД, объединенных совместными, а иногда и родственными, связями и мыслями, работающими или работавшими на Украине. Группу возглавлял тогдашний первый секретарь ЦК КП(б) Украины, и одновременно член политбюро Косиор . В клан входили еще два члена политбюро, Чубарь и Петровский, и два из участников киевской встречи - заместитель Ворошилова, второй человек в армии, фактический комиссар наркомата обороны, и по должности одновременно заведующий Военным отделом ЦК ВКП(б) Гамарник, и командующий Украинским округом Якир. Учитывая последующие события, логично предположить, что разговор с Тухачевским произошел по инициативе двух его коллег, с санкции или по предложению Косиора, и движущей силой заговора стала именно "украинская группа".

Впрочем, безусловно, эта гипотеза, несмотря на ее логичность и непротиворечивость, не может быть подтверждена документами - ведь оппозиционеры не вели протоколов встреч, а главные действующие лица не смогли оставить даже показаний. Так что, вернемся к фактам.

***

19 августа 1936 года, в СССР состоялся первый открытый процесс над внутрипартийной оппозицией, дело "троцкистско-зиновьевского центра". Обвиняемые дали показания против Бухарина, Рыкова и Томского, были приговорены к смертной казни и расстреляны 25 августа. Следствие по делу Бухарина и Рыкова, тем не менее, прекратили за отсутствием оснований для предъявления обвинения. 25 сентября 1936 года руководителем НКВД стал Ежов.

В эти же дни, первый замнаркома внутренних дел СССР, комиссар госбезопасности 1-го ранга Агранов, встречался с Гамарником. Якова Сауловича Агранова новый шеф НКВД раздражал. Профессионал, прошедший путь от эсеровского боевика до начальника советской тайной полиции, Агранов не понимал бюрократа Ежова. Гамарника он знал давно, доходила до начальника госбезопасности и информация о существовании какой-то группы военных, недовольных своим положением… а может, и задумавших большее.

Прощупывая собеседника, Агранов пожаловался на некомпетентность и грубость Ежова, его неверные решения, которые ведут к развалу работы. Гамарник разговор поддержал, подобные беседы они вели и до этого. Но теперь, после киевской встречи, стоило пойти дальше:

- У нас в НКО такая же ситуация. Ворошилов вообще не знает, что в армии делается. Решает, как бог на душу положит. Советов не слушает, специалистов не слушает - рассудительно заметил Гамарник - куда мы так придем, не понятно.

- По балеринам, зато ударяет - заметил Агранов, прохаживаясь по кабинету. И продолжил задумчиво, как бы размышляя вслух: Тут ведь как? И Ворошилова и Ежова - их Хозяин вытащил. Я ничего не скажу, партии они преданы. Только время теперь другое, теперь и в деле разбираться надо. Я вот вопросом иногда задаюсь, не допускаем ли мы ошибку кадровую?

"Если военные что-то затеяли, он должен дать понять - подумал Агранов. Не может не сказать, им нужен свой человек в органах. Меня Ян давно знает, не боится. Намекнет. И если что-то есть - надо пойти навстречу. Выгорит - не выгорит, надо рискнуть. Ежов - это чистка. Хозяин будет перетряхивать органы, затем этого карлика и назначил. И выбросит "стариков". Как из партии выбрасывали. Нет, к черту. Если военные - это серьезно. Это шанс".

Гамарник рискнул. О встрече в Киеве он не рассказывал, но намекнуть на вариант посчитал нужным. Чекиста он знал давно. И знал о его недовольстве, с недавних пор проскальзывавшем в беседах. Агранов - это сила. Это ГУГБ, Главное управление госбезопасности, управление, которое может обойти собственного наркома. Или прихлопнуть переворот на корню, возможностей собеседника Гамарник опасался всерьез.

К тому же, речь ведь, собственно, не шла о каком-то заговоре. Всего лишь обсуждение кадров. Самых высоких кадров. Которые действительно решают все.

Агранов намеки понимал хорошо. Он принадлежал к тем чекистам, которые прекрасно помнили, что еще лет десять назад Сталин был одним из нескольких. А пятнадцать - и вообще одним из многих. Понимал он и нынешнюю политику Сталина - старые кадры вверх не пойдут. Пойдут новые, связанные уже с другой командой. А старые… Он не хотел примерять к себе такое определение. Разговор свернул в конструктивное русло.

Вернувшись на Лубянку, Агранов отдал приказ особому отделу срочно передавать все поступившие на высокопоставленных военных материалы лично ему. Профессионал, он умело просчитывал варианты - в случае провала, материалы уйдут от него к Хозяину. Лично к Сталину, минуя Ежова. А свое участие он объяснит. В сыскной работе вождь понимал, что такое оперативная комбинация объяснять ему не требовалось.

Решив войти в дело, Агранов не медлил. Через день он приехал к наркому иностранных дел с материалами разведки. Разговор с Литвиновым сложился удачно, обсудив упрямство Молотова, его доброжелательность к нацистской Германии, чекист пошел дальше. К обсуждению замены Молотова. О чем на самом деле идет речь, прекрасно поняли оба: Молотов - человек Сталина. Сместить его может только генеральный секретарь… и, скорее всего, новый. Литвинов вошел в заговор сразу, Сталина он не любил и не уважал. Привыкшего к самостоятельному определению внешней политики наркома, вмешательство Молотова, да и самого Сталина раздражало. Не видел он, чем недоучившийся семинарист лучше него, большевика с огромным стажем.

***

Сейчас невозможно установить, сколько всего было подобных встреч в эшелонах власти, но явно немало. Именно в таких, осторожных, полунамеками, разговорах, складывалась группа заговорщиков. Достоверно известно о встрече Агранова с Литвиновым, в сентябре же, подобный разговор о неверности партийного курса и сомнениях в политике политбюро, произошел у Литвинова с Мануильским , а чуть позже у Мануильского с Гамарником. Мануильский присоединился к заговору без особого энтузиазма. Так, в качестве повода вырваться из терзающего вечерами круга мыслей: "возьмут - не возьмут". Аресты, идущие в бывшей вотчине Зиновьева, Коминтерне, внушали опасения. Сильный человек, Мануильский ненавидел свой страх. И выбить страх риском показалось ему хорошей возможностью. К делу он подошел серьезно, с основательностью бывшего подпольщика с огромным стажем:

- Надо собираться - сделав выбор, секретарь Коминтерна не колебался. Линию оговорить, единый курс выработать. Иначе мы только болтовней заниматься можем.

- Согласен - кивнул Гамарник. Якобы по поводу испанских событий неплохо совещание провести - там и мы с Михаилом Николаевичем к месту будем, и Агранов, и вы с Литвиновым.

***

Встречу провести удалось. 10 октября собрались в кабинете Гамарника, под предлогом обсуждения ситуации в Испании, как и планировалось. Такое собрание означало, что Рубикон перейден, и это уже не просто разговоры. По принятой в стране практике, это уже называлось неприглядным термином "групповщина", и само по себе влекло неприятные последствия. А уж в сочетании с обсуждаемыми темами… Это уже был заговор. И все собравшиеся отдавали себе в этом отчет.

Считается, что именно тогда оформилась первоначальная программа группы заговорщиков, в которую входили приход к власти и реформы армии, партии, НКВД, смена курса на укрепление связей с Францией, которую видели естественным союзником против Германии, постепенную либерализацию советской власти. Было принято решение об устранении Сталина, Молотова, Ежова, Ворошилова - все понимали, что без их ликвидации шансов на переворот нет.

По официальной версии, на этой встрече впервые встал вопрос о поддержке партии, и тогда же прозвучало предложение Гамарника "прощупать настроение Косиора", близкого к опале, взволнованного результатами процесса троцкистско-зиновьевского центра и заинтересованного в смене власти. Эта версия представляется сомнительной, большая часть исследователей полагает, что именно Косиор, возможно с участием других представителей "украинской группы", стал инициатором и главной движущей силой заговора, действуя на первых порах руками Гамарника и Якира, и лишь после первоначального оформления оппозиции, присоединился к ней, как это было принято в СССР "по просьбам с мест". Открываться остальным заговорщикам до их однозначного согласия на активные действия, было рискованно, а пользуясь своим положением члена политбюро, Косиор, вероятно, рассчитывал в случае возможного провала прикрыть действующих на переднем крае Гамарника и Якира. Подтверждением такого взгляда, может служить то, что последующие события развивались молниеносно.

17 октября Косиор приехал в Москву на заседание Политбюро. В тот же день, Гамарник организовал встречу Косиора и Тухачевского, а уже вечером, на даче Агранова собрались Тухачевский, Косиор, Агранов, Литвинов и Мануильский.

На даче Косиор был спокоен. Для себя он уже все решил - время Сталин ушло. Станислав Викторович давно привык к власти над республикой, занимавшей территорию, большую, чем многие европейские страны. И совершенно не желал отчитываться перед выскочившим после смерти Ленина в вожди грузином.

На даче ждали только его. Тухачевский, Агранов, Литвинов, Мануильский. Жесткие, прошедшие суровую школу люди. Все - пытающиеся изменить сталинскую политику и бьющиеся головой об стену непреклонного: "мы с товарищами считаем иначе…". Все - сделавшие окончательный выбор.

В ходе обсуждения окончательно определились:

- Михаил Николаевич - обратился Косиор к маршалу, - давай значит так: вот ты и Гамарник с Якиром, за вами армия. Яков Саулыч у нас от НКВД, я партию на себя возьму. Чубарь с Петровским тоже подключатся, есть такие договоренности. Максим Максимович - повернулся он к Литвинову, - иностранные дела за тобой. Вот и Дмитрий Захарович…

- Коминтерн - за мной - кивнул Мануильский.

Косиор мысленно оценивал собравшихся. За Тухачевским, известным каждому героем гражданской войны, победителем Колчака и Деникина, кроме поддержки в армии авторитет в стране и широкая популярность за рубежом, он может стать конкурентом в борьбе за "первое кресло". Но это потом, после. Сейчас все перечисленное - скорее плюс, на общее дело работаем… пока. Агранов в партии и стране не известен. Да, чекисты уважают, сильные там у него позиции. Но на роль вождя не потянет, и не претендует. У Литвинова отличные связи за границей, в партии его не забыли. Но тоже не лидер. Его гложет мысль о набирающей силу гитлеровской Германии, и невозможность проводить собственную политику. Мануильский фактически руководит Коминтерном, но это все. Больше у него ничего нет, но и лишним не станет.

Косиор понимал, что без него, члена политбюро и "Первого" на Украине, переворота не будет. Из всех собравшихся только он и его "украинцы" могут повести партию за собой. Остальных партия перемелет, несмотря на армейские дивизии. Но у него нет бойцов. Нет людей, способных физически занять Кремль, наркоматы, убрать сталинскую команду. Значит, нужен союз. Нужен, хотя и опасен. Но он испытывал нечто похожее на ностальгию, когда думал об опасности. Это возвращало его в молодость - в "нелегалку", в гражданскую, когда молодой Стас рисковал жизнью ежеминутно… и это была жизнь. Яркая, кипучая, приправленная запахом крови и пороха. Ему даже нравилось полузабытое ощущение опасности.

В ходе обсуждения окончательно сложилось ядро заговора, распределились роли внутри группы. Лидерами стали Косиор и Тухачевский.

По воспоминаниям Мануильского, пытаясь укрепить свое положение среди заговорщиков, именно он предложил устроить срыв политики Народного фронта во Франции, который можно будет поставить в вину Сталину и Молотову. Эта идея показалась Косиору стоящей, особенно когда ее поддержал Литвинов:

- … тогда во Франции власть возьмут правые. Это точно, там такая сейчас ситуация - пояснил, поправляя пенсне, Максим Максимович. Их руководство, Петэн и Лаваль - готовы. И пользуются поддержкой крупного капитала. Нет Народного фронта - будет Союз Патриотов.

- Какой союз? - не понял Тухачевский.

- Партия такая - пояснил Агранов. Союз фашистов, военных и крупных капиталистов. Сейчас набирают силу. Только что агитационную книгу выпустили: "Как ломают шпаги". Такой Де Голль у них есть…

- Я его знаю - вспомнил Тухачевский. Он до этого про моторизацию армии писал. И лично знаю - мы в немецком плену в одном лагере были.

- Так ты и Вейгана знаешь, и остальных - хмыкнул Агранов. Ты ж в роли "Бонапарта" на них выходил, когда разведчики спектакль с Парижем играли. Можно, кстати, еще раз сыграть.

- Сыграть… - протянул Литвинов. А почему сыграть, собственно? Можно ведь и всерьез прощупать. Союз - сила большая. Если мы им подыграем - можно потом и на действительно серьезную Антанту с Парижем рассчитывать. И на помощь.

- А какая нам от них помощь? - удивился Косиор.

- После… - Литвинов чуть замялся, и сформулировал обтекаемо - изменений, надо будет союзников искать. И французы здесь отличный вариант. Думаю, Михаил Николаевич меня поддержит.

- Да - Тухачевский был согласен. К Косиору он относился настороженно, а вот союз с французской армией… он полагал, что это будет его союз. На дружбу с коммунистами генералы не пойдут. А вот с "русским Наполеоном"… Воспоминания о кумире юности кружили голову.

- Перспективы широкие - веско сообщил он. Только встречу проработать надо.

- Проработаем - мгновенно подобрался Агранов. Выходы есть.

***

Ситуация за рубежом играла на руку заговорщикам. В ноябре 1936 года Германия и Япония заключили Антикоминтерновский пакт, формально направленный против Советского Союза, но усиливший опасения противников Берлина во всех странах.

В СССР группы заговорщиков складывались быстро, основой стали "украинцы". В клан входили многие, военные, чекисты, хозяйственники, но вербовка новых членов была опасна, в стране шла борьба с оппозицией. Косиор сделал ставку на военный переворот и подчинение Тухачевскому. На первой стадии.

Армией занялись Тухачевский, Якир и Гамарник. Якир и Гамарник возглавляли доминирующую в армии генеральскую группировку, друзей и сослуживцев у них хватало, и они вполне могли выбирать из них надежных, готовых пойти на риск путча. За годы гражданской войны и последующей службы, своих коллег они изучили превосходно. Иона Эммануилович начал с самых доверенных. Командующий войсками Харьковского округа Дубовой и командарм 2-го ранга Федько - заместитель командующего Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией, были его старыми друзьями и поняли Якира с полуслова.

Через Федько и давнего друга и соратника Тухачевского Аронштама, начальника политуправления Московского военного округа, пошедшего за маршалом, Тухачевский и Агранов смогли выйти на командующего Московским округом командарма 1-го ранга Белова. Белов, бывший левый эсер, в гражданскую выдвинувшийся на подавлении восстаний в Ташкенте и Верном, жестоко расправившийся с бандами басмачей в Азии и не менее жестоко - с казаками Кубани, был осторожен. Убеждали его долго, но убедить все же смогли. Знали, с кем имеют дело.

- …если ты нас сдаешь - так ничего же не выигрываешь - нажал в конце разговора Агранов. Округом ты уже командуешь, выше все посты Хозяин для своих приберегает.

- А если с нами, идешь высоко - добавил маршал. Замнаркома сразу, а позже… мы ведь не для "политики безопасности и сосуществования" беззубой, власть берем.

Белов согласился. Агранов и Тухачевский были правы - при Сталине он достиг пика карьеры, а переворот обещал новые возможности. Примерно так же вербовали и других. Сбоев не было.

Тогда же распределили посты в будущем руководстве. Тухачевскому доставался пост председателя Совнаркома, Косиору генерального секретаря партии, Агранову главы НКВД, Якиру - наркома обороны.

***

В конце ноября резидент ИНО ГУГБ НКВД во Франции, провел зондаж правых кругов в Париже. Сохранившаяся секретная переписка подтверждает успех его действий:

29.XI.36. Секретно, срочно.

Париж, Кислову.

Немедленно, используя имеющиеся агентурные возможности, установите оперативный контакт с Союзом Патриотов. Контакт легендируйте существованием в Союзе ССР группы военных под руководством Тухачевского, готовящих переворот бонапартистского типа. Вашей задачей является подготовка личной встречи Тухачевского и руководства Союза - Петэна, Лаваля. Целью операции является зондаж Тухачевским влиятельных правых кругов Франции.

Агранов.

***

8.XII.36. Секретно, срочно.

Москва, Агранову.

Ваше указание от 25.XI.36. выполнено. Установлен контакт с Де Ля Роком, и через него с Петэном. Петэн готов к личной встрече с Тухачевским.

Прошу учесть при подготовке операции, что в начале года Тухачевский уже был с визитом во Франции и встречался с руководством страны и армии, в т.ч. с генерал-инспектором вооруженных сил, вице-председателем Военного совета Гамеленом, но выступал в роли сторонника Германии. В связи с этим, резидентурой во Франции была распространена дезинформация о военном заговоре Тухачевского, его бонапартистских и националистических взглядах. По указанию центра, распространялась дезинформация о пронемецких настроениях заговорщиков. Сейчас нам удалось убедить Петэна и Лаваля, что военная оппозиция в СССР ищет союзников за рубежом вне Германии. Мнение о Тухачевском, как националисте и возможном заговорщике бонапартистского типа подтверждают независимо от нас белоэмигрантские круги, а также сочувствующий Союзу Патриотов полковник контрразведки генштаба Робьен, встречавшийся с Тухачевским в феврале 1936. Созданное в рамках наших предыдущих разведопераций представление о право-реакционной ориентации Тухачевского вполне совпадает с политической платформой Союза Патриотов. Полагаю возможным проведение встречи в середине-конце декабря.

Кислов.

***

17.XII.36. Секретно, срочно.

Москва, Агранову.

Во Франции Союз Патриотов резко усилил антиправительственную пропаганду. Кроме того, созданы неофициальные отделения Союза в армии.

11.XI.36. на собрании руководства Союза Патриотов, к которому по имеющейся информации кроме Петэна, Лаваля, Вейгана, Дорио и, Де Ля Рокка примкнул один из лидеров правых кругов, выступающий с требованием усиления исполнительной власти и ограничения прав парламента Тардье, присутствовали Вандель от промышленников, дивизионный генерал Ноге, генеральный резидент в Марокко, член Высшего военного совета - от колониальной армии. В Союз вступил лидер партии радикалов Шотан. Собранием принято решение отказаться от идеи переворота, поскольку видны предпосылки к правительственному кризису, и есть возможность прихода к власти на выборах, используя тактику Гитлера в Германии.

На основании переданной нами дезинформации о военном заговоре Тухачевского в СССР, руководством Союза Патриотов решено пойти на более тесный контакт с заговорщиками в СССР, используя их влияние на коммунистов для раскола Народного фронта.

Кислов.

***

Союз патриотов действительно усиливал натиск на правительство Блюма и планировал получить власть на выборах. Во Франции в те дни большинство газет резко критиковали Блюма и Народный фронт. Когда же эту кампанию поддержала французская компартия, Петэн окончательно убедился в реальности заговора Тухачевского. Впрочем, сенсацией поворот политики Тореза не стал. Противостояние коммунистов с социалистами в те годы выглядело привычнее, чем их союз, а совсем недавний, но резкий отказ Блюма в помощи испанским республиканцам делал такие перемены даже логичными. Об указаниях Торезу из Москвы в то время никто не узнал.

***

Петэну от имени Тухачевского предложили поддержку в политической борьбе в обмен на поддержку курса советской оппозиции сейчас и особенно после переворота.

Агранов, впрочем, страховался. Он направил доклад о кризисе во Франции, возможности распада Народного фронта и прихода к власти правых с предложением проверки ситуации Ежову, четко понимая, что решение по вопросу использования в оперативной игре человека в звании маршала СССР, будет лично Сталин. Впрочем, данные чекиста по линии дипломатов тут же подтвердил в докладе на политбюро Литвинов, сделав вывод о срыве во Франции политики Народного фронта, а Мануильский информировал "Инстанцию", что французские социалисты ведут к разрыву блока с коммунистами. Поэтому предложения начальника ГУГБ легли на подготовленную почву.

***

Народному комиссару внутренних дел СССР

Генеральному комиссару Ежову Н.И.

В связи с наметившейся возможностью распада Народного фронта во Франции, спровоцированного социалистической партией и политикой правительства Блюма, нельзя исключить вероятность прихода к власти во Франции правых партий, связанных с хозяевами тяжелой промышленности и близких к реакционной части армейского генералитета. Сложившееся положение похоже на ситуацию в Германии перед приходом к власти Гитлера. Французские фашистские круги, сейчас объединены в так называемый Союз Патриотов, лидером которых является Петэн.

В целях зондажа намерений правых кругов в отношении СССР и Испании предлагаю:

1. Провести в Париже встречу Тухачевского и Петэна, используя старую бонапартистскую легенду Тухачевского.

2. Обеспечение операции поручить парижской резидентуре ИНО ГУГБ НКВД СССР.

Оперативное дело "Союз Патриотов" и материалы разработки операции прилагаю.

Заместитель Народного комиссара внутренних дел СССР

Комиссар ГБ 1 ранга

Агранов Я.С.

Ежов перечитал предложение заместителя. Во Франции творилось что-то непонятное - Народный фронт трещал по швам, коммунисты грызлись с социалистами и радикалами, правые набирали вес. Нет, к борьбе с социалистическими партиями он относился положительно, союз с ними был придуман вотчиной Зиновьева, Коминтерном, который нарком всегда считал подозрительной лавочкой. Но распад блока именно сейчас был не выгоден. Сталин постоянно требовал информации о происходящем: надо было решать вопрос о помощи испанцам, определяться с политикой народных фронтов, с отношением к разрыву с Блюмом, к возможной, по оценкам парижской резидентуры, победе Петэна. Чего можно ожидать от Петэна, Ежов не знал. Четко представляя расклад сил в советской верхушке, постоянно отслеживая общее положение внутри страны, он плохо ориентировался в заграничной ситуации. Поэтому идея Агранова понравилась, ведь операция давала возможность отличиться его наркомату. В результате он, как казалось, мог бы определиться и доложить, наконец, Сталину, что произойдет во Франции. Настораживало участие Тухачевского. Вождь его не любил, нарком знал об этом точно. С другой стороны, контакты с фашистами и "бонапартизм", пусть и легендированные, давали возможность компрометации маршала в будущем.

Вечером, когда Ежов доложил о спланированной операции, Сталин долго ходил по кабинету своей развалистой, мягкой, зримо вдумчивой, походкой. Размышлял. Неофициальный, даже, можно сказать нелегальный, контакт советского и французского маршалов, кроме информации из первых рук давал и другие возможности. Вряд ли Блюму, если вдруг ему предоставить информацию, понравится встреча лидеров соперников с "советским Бонапартом". Или не Блюму, а рядовым "союзопатриотам". Или… Сталин перебирал открывающиеся возможности. Вариантов было много. И встреча, пожалуй, оказывалась беспроигрышной.

Агранов получил свои материалы утром. На его рапорте стояла виза: "Согласен. Ежов". Встречу назначили на 20 декабря.

***

В декабре Франция девальвировала франк, Блюм национализировал оружейный завод Шнайдера-Крезо. Симпатий к его правительству ни то, ни другое не прибавило.

20 декабря 1936 года, Тухачевский с официальным визитом посетил Францию. В Париже, во время уже неофициального разговора с Петэном, два маршала заключили соглашение о взаимной поддержке блока Тухачевского и Союза патриотов в их внутренней политической борьбе, и, после смены власти, союзе Франции и СССР, под их руководством, в целях доминирования в Европе.

***

Вернувшись в Москву, Тухачевский встретился с Аграновым, Косиором и Мануильским. Маршала состав будущей власти устраивал. Он считал себя будущим главой правительства, Агранова неплохой кандидатурой на пост руководителя тайной полиции и соглашался отдать партию Косиору. Их он не опасался, его влекли изменения в масштабах стран и континентов, он видел союз Франции и России сметающий с карты Германию, Польшу, все эти мелкие обломки старых империй в центральной и восточной Европе, а потом - кто знает? Бросок в Иран, Индию, Китай… А нынешние партнеры по заговору - ну что ж, они смогут обеспечивать победы и закреплять власть на завоеванных его армией землях. Тень юношеского увлечения Наполеоном, вернувшаяся летом, не уходила. Но сейчас нужно было заниматься первым этапом. И маршал сообщил заговорщикам результаты визита:

- Достигнуто соглашение о поддержке сейчас и союзе наших стран после переворота - Тухачевский никогда не боялся слов. Он предпочитал называть вещи своими именами, даже бравировал четкостью формулировок, подчеркивая перед "политиками" военную точность. Союз будет направлен против Германии и Англии. У нас имеется ряд противоречий с французами по поводу Восточной Европы, но они в принципе готовы искать компромисс.

- Французов нужно поддержать - высказался Косиор. По линии Коминтерна, разведки, НКИД. Сегодня мы их, завтра они нас. Политика.

- Литвинова я проинформирую - отозвался Мануильский, - разведка присутствует, с Коминтерном решим.

- Они придут к власти - заметил Тухачевский - а потом мы войдем с ними в блок. И нашему союзу противостоять не сможет никто. Надо ведь и о будущем думать. Взяв власть, мы должны будем добиться успеха. Значимого, видимого, понятного. Советско-французский союз и будет таким результатом.

- Это на будущее - согласился Косиор. А сейчас я подниму еще вопрос. Есть Троцкий. И он будет для нас опасен.

Собравшиеся поняли с полуслова. Троцкий, все еще сохраняющий авторитет у части членов партии, который может вмешаться в борьбу за власть. С троцкизмом они, принадлежащие к "сталинцам" жестоко боролись до сих пор. И до сих пор не победили окончательно. При случае и везении, Троцкий действительно еще мог занять место Сталина. Но зачем рассчитывать на случай?

- А может, его убрать? - спросил Мануильский. Троцкисты для всех опасны, Хозяин что думает?

- Задача ставилась - пожал плечами Агранов. Но сорвалось. Мы его плотно пасем, почти всю корреспонденцию просматриваем. Можно вернуться к вопросу, через Ежова. Только для меня лучше, если это от других придет. Все равно потом мне поручат.

- Я переговорю - раздумчиво произнес Мануильский. Сейчас в Испании борьба с троцкизмом, они нам мешают. И вообще за границей он разлад вносит. Политику Народных фронтов торпедировать пытался. Скажем, во Франции с распадом социалистического блока, если бы прошла информация, что это троцкисты постарались?

- Они могли - пошутил Агранов. И продолжил серьезно - выходи, я подброшу материалов.

- Договорились - Тухачевский встал первым. Детали его не интересовали. Будем держать связь.

***

Во Франции в эти месяцы ширилась пропаганда Союза Патриотов. В армии сторонников наступления возмущала линия Мажино, оборонительную стратегию там считали явно проигрышной, априори передающею инициативу противнику, да еще и фактически декларирующей отказ от решительных действий в отношении Германии, предусмотренных Версальским договором. Рост недовольных политикой правительства постоянно подогревала пресса, в том числе коммунистическая. И в январе 1937 страна взорвалась правительственным кризисом.

Социалисты требовали предоставить Блюму чрезвычайные полномочия по управлению финансами. Против этого выступили почти все партии, особенно жестко критиковали Блюма коммунисты и Союз Патриотов, обвиняя его в попытке установления диктатуры. Сенат предоставить Блюму чрезвычайные полномочия отказался, и премьер-министр ушел в отставку.

Радикалы и коммунисты немедленно вышли из Народного фронта, заявив о решении идти на выборы самостоятельно, и левый блок распался. На базе же Союза Патриотов была создана коалиция правых и консервативных партий. В пику левым, объединение получило название "Патриотический фронт". Лидером блока стал Петэн.

О результатах французских выборов, в Москве узнали из донесения разведки. Результат с точки зрения заговорщиков был успешным:

4. II.1937. Секретно, срочно.

Москва, Ежову, Агранову.

На выборах Патриотический фронт получил более двух третей (408 места) в парламенте, Петэн сформировал правительство.

В правительство вошли лидеры Союза Патриотов:

Лаваль назначен министром иностранных дел, Вейган - военным министром, Шотан - министром финансов, Тардье - министром промышленности, де Ля Рок - министром внутренних дел.

Дорио стал главой парламентской фракции. Ноге - начальником Генштаба. Робьен занял пост главы Второго бюро, Де Голль - пост суб-секретаря военного министра по вопросам национальной безопасности.

Объявлена новая военная концепция, предлагающая создание профессиональной механизированной армии (до 500 тыс. человек, 4 тыс. танков), способной вести активные наступательные действия.

Петэн заявил, что готов к сотрудничеству со всеми здоровыми силами нации, в том числе с компартией. Исходя из имеющейся у нас развединформации это означает, что ФКП единственная в данный момент левая партия, которая будет пользоваться благосклонностью нового правительства.

Кислов.

***

В СССР же, февраль 1937 года не радовал. Состоявшийся в конце февраля - начале марта 1937 пленум ЦК ВКП(б) стал переломным. Ежов в своем докладе и заключительном слове нарисовал картину широкого вредительства и предательства в органах НКВД, в принятой пленумом резолюции по докладам Молотова и Кагановича говорилось о широком размахе вредительства во всех отраслях народного хозяйства, советские и хозяйственные кадры обвинялись в политической близорукости, отсутствии бдительности, самоуспокоенности и обывательском благодушии. В резолюции по докладу Ежова задача разоблачить и разгромить "врагов народа" возлагалась на чекистов.

В выступлениях, впрочем, некоторые члены ЦК по существу высказали сомнения в правильности курса на массовые репрессии, что вселило в Косиора и его группу надежду на более широкую поддержку переворота, чем планировалось. Тем не менее, пленум встревожил, к тому же в армии начались аресты близких к Тухачевскому командиров. Ситуация требовала ускорить переворот. Тогда же прояснился вопрос с устранением Сталина, Якир во время пленума встретил в Кремле комдива Ткалуна, своего давнего знакомого, бывшего военного коменданта Московского Кремля (назначение когда-то "продавил" нарком обороны Ворошилов, не допустив назначения представителя НКВД), с января 1936 года переведенного вместе со всей своей службой в НКВД, с сохранением поста. Ткалун был недоволен переводом и напуган арестами, и предложение поужинать со старым сослуживцем, дослужившимся до командующего округом, воспринял с надеждой. Командарм вполне мог вытащить его в войска - все лучше, привычнее.

На ужине, кроме Якира комдива встретили Гамарник и Агранов. На чем они завербовали коменданта, историкам осталось неизвестным, поскольку никто из участников разговора не оставил даже показаний, но к заговору Ткалун примкнул. И на основе полученных от него сведений, сложился план. Поскольку на привлечение масс никто не рассчитывал изначально, было решено с помощью Ткалуна ликвидировать Сталина в его кабинете в Кремле, во время приема, после чего связаться с командующим Московским военным округом Беловым, и под предлогом защиты от убивших Сталина "врагов народа" занять ключевые точки Москвы войсками. Группа сотрудников Агранова, в это же время, под предлогом ареста "убийц Сталина" должна уничтожить Молотова, Ворошилова, Ежова, Кагановича и арестовать их сторонников.