Мехлис внимательно читал документы.

Ордер на арест и обыск

Изъято:

Удостоверение личности.

Партбилет No 2206176.

бумажник с деньгами в сумме 2220 р.

Сапоги хромовые новые — 1 п.

Шинель драповая.

Френч.

Ордена Ленина — 3 шт.

Медаль "Золотая звезда" No 30.

Сорочки и т. д.

Маузер и 45 патронов.

СПРАВКА

арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича и вещи, и ценности по протоколу приняты.

Принято от Павлова Дмитрия Григорьевича:

Мыльница 1 шт.

Перчатки кож. 1 п.

Тапочки 1 п.

Футляр от зубной щетки 1 шт.

Стакан для бритья 1 шт.

Помазок 1 шт.

Чехол от чемодана 1 шт.

Зам. деж. пом. нач.

внутренней тюрьмы НКГБ СССР

Анкета арестованного

Павлов Дмитрий Григорьевич. Родился в 1897 г. Горьковская область, Кологривский район, дер. Вонюх (бывш. Костромская губерния).

Пост. место жительства: г. Минск, ул. Кирова, д. 19.

Генерал армии.

Чл. ВКП(б) с 1919 г.

Отец — Павлов Григорий Васильевич, 65 лет, рядовой колхозник.

Мать — Павлова Екатерина Степановна, 63 года.

Жена — Павлова Александра Федоровна, 38 лет, проживает где точно, не знаю.

Дети:

сын — Борис Дмитриевич, 17 лет, проживает где не знаю, учился в спецшколе летчиков;

дочь — Ада Дмитриевна, 12 лет, проживает с матерью.

Сестра — Смирнова Марина Григорьевна, 35 лет, учительница в селе Ивонове.

Протокол допроса

7 июля 1941 года

Допрос начат в 01.30

Следователь. Вам объявили причину ареста?

Павлов. Я был арестован днем 4 июля с. г. в Довске, где мне было объявлено, что арестован я по распоряжению ЦК. Позже со мной разговаривал зам. пред. Совнаркома Мехлис и объявил, что я арестован как предатель… Я не предатель. Поражение войск, которыми я командовал, произошло по не зависящим от меня обстоятельствам. Я также не виновен, что противнику удалось глубоко вклиниться на нашу территорию… В час ночи 22 июня с. г. по приказу народного комиссара обороны я был вызван в штаб фронта. Вместе со мной туда явились член Военного совета корпусной комиссар Фоминых и начальник штаба фронта генерал-майор Климовских.

Первым вопросом наркома был: "Ну, как у вас, спокойно?" Я ответил, что очень большое движение немецких войск наблюдается на правом фланге. По донесению командующего 3-й армией Кузнецова, в течение полутора суток в Сувальский выступ шли беспрерывно немецкие мото-мехколонны. На участке Августов — Сапоцкин во многих местах со стороны немцев сняты проволочные заграждения. На других участках фронта меня особенно беспокоит группировка "Бяла-Подляска".

На это нарком сказал: "Будьте поспокойнее, не паникуйте. Штаб же соберите на всякий случай, сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации — позвоните".

Я немедленно вызвал к аппарату ВЧ всех командующих армиями, приказав им явиться в штабы армий вместе с начальниками штабов и оперативных отделов.

Мною также было предложено командующим привести войска в боевое состояние и занять все сооружения боевого типа, даже недоделанные железобетонные.

Явившиеся в штаб командующий ВВС округа Копец и его зам Таюрский доложили, что авиация приведена в боевую готовность полностью и рассредоточена на аэродромах в соответствии с приказом НКО.

Этот разговор происходил около 2 часов ночи.

В 3 часа 30 минут нарком позвонил и снова спросил, что нового. Я ответил, что ничего нет, связь с армиями налажена, указания даны. Сказал, что вопреки запрещению начальника ВВС Жигарева заправить самолеты бензином и заменить моторы за счет НЗ я такое распоряжение отдал.

Нарком спросил, выходит ли 22-я танковая дивизия из Бреста. Я ответил: да, выходит, как и другие части. 56-я стрелковая дивизия выведена, как положено по плану, 27-я дивизия тоже на своем месте.

На этом разговор прервался. Прежде чем я добился Москвы, мне позвонил Кузнецов, доложив: "На всем фронте артиллерийская и пулеметная перестрелка. Над Гродно до 50-60 самолетов, штаб бомбят, я вынужден уйти в подвал". Я ему по телефону передал ввести в дело "Гродно-41".

Позвонил в Белосток. Там все спокойно.

В 4.10 — 4.15 Коробков сказал "все спокойно", а через восемь минут он же доложил: "На Кобрин налетела авиация. На фронте страшенная артиллерийская стрельба".

Я предложил ввести в дело "Кобрин-41" (план прикрытия) и действовать не стесняясь, держать войска в руках, начать действовать с полной ответственностью.

— "Начать действовать с полной ответственностью", — издевательски произнес Мехлис. — Кого он хочет обмануть?

Однако чтение продолжил.

Павлов. Наркому доложил через восемь минут. Штабу приказал вступить в связь в соответствии с нашим планом, и особенно радиосвязь. Проверка ВЧ показала, что связь со всеми армиями прервана.

В 5 часов Кузнецов доложил: "Войска противника сдерживаются, но Сапоцкин весь горит. Атаки отбиваем".

В семь часов прислал радиограмму Голубев: "На фронте оружейно-пулеметная перестрелка. Попытки противника углубиться в нашу территорию отбиты".

Генерал Семенов доложил, что Ломжа противником взята. Но ударом 6-й кавдивизии противник из Ломжи выбит. С этого времени связь со штабом 10-й армии начала работать с перерывами.

Из обрывочных сведений можно было понять: в районе Семятичей окружен батальон связи 113-й дивизии. Противник ввел крупные мехчасти. Под давлением танков пехота отходит в направлении на Брянск.

Командующий 10-й армией бросает в атаку танкистов 13-го мехкорпуса (там было около 200 танков всего). Намечает использовать для удара и 6-й мехкорпус.

Я понял, что противник сковывает 10-ю армию, а мощный удар стремится нанести в направлении Дрогочин — Гайновка или севернее — в горловину между Беловежской пущей и супреневскими лесами. Поэтому я приказал 10-й армии развернуть противотанковую бригаду западнее Михалово, рубеж южнее Белостока.

Коробков связь с 49-й и 75-й стрелковыми дивизиями потерял, но поддерживает связь делегатами. Бросает корпус Оборина в контратаку против очень крупных механизированных сил.

Жабинка в этот день семь раз переходила из рук в руки. Но пехота под давлением начала отходить к Кобрину.

Я приказал Коробкову радиотелеграммой не своевольничать и не бросал бы он так легко рубежи, а дрался на каждом рубеже до разрешения на отход штаба фронта.

Одновременно мною была тронута вперед на помощь Коробкову в направлении на Каратуз — Береза вся 113-я стрелковая дивизия. Для ускорения переброски был назначен весь автомобильный полк, находившийся в Старых Дорогах.

Во второй половине дня Кузнецов донес, что две радиостанции разбиты, а третья повреждена. Просит новую.

Нашими частями был оставлен Сапоцкин, и Кузнецов с дрожью в голосе заявил, что от 56-й стрелковой дивизии остался номер, 85-я дивизия западнее Гродно под давлением тяжелых танков начала отход на юг и юго-восток, но что он, Кузнецов, бросает в контратаку танковую дивизию Студнева. По словам Кузнецова, положение на правом фланге катастрофичное, так как разрозненные части в районе Козе (севернее Гродно) с трудом сдерживают натиск противника, а стрелковый полк между Козе и Друскеники был смят ударом с тыла очень крупных мехчастей. Кузнецов собирает все, что есть под рукой, и бросает в район Козе.

Кузнецов передал: "Чувствую, нам придется оставить Гродно. Как быть со складами и семьями начсостава? Многие остались у противника".

Я ответил: уничтожать. Раз застал бой, сейчас дело командиров не о семьях заботиться, а о том, как ведется бой.

Вскоре из штаба 3-й армии передали: "Противник подошел к Гродно, и наши части оставляют город. Склады взорваны. Армия из этих складов пополнилась снарядами".

В тот же день Голубев, командующий 10-й армией, не разобравшись в обстановке, донес, что противник на подступах к Бельску, в то время как фактически противник дрался под Брянском. Голубев принял решение ввести мехкорпус.

В 4-й армии чувствовалась полная растерянность командования, потеря управления войсками. И противник быстро развивал успех, имея осью движения Бобруйско-Брестское шоссе.

Мною было приказано 6-му мотомехполку нанести удар в направлении Брянска. Этот приказ был продублирован делегатами с самолетов и по радио.

Части 4-й армии дрались за Жабинку.

Противник сосредоточил огонь в первую очередь по домам начсостава, во вторую очередь — по улицам и дорогам и по гаражному расположению. Нанес потери выходящей из Бреста артиллерии.

Я сделал такой вывод в первый день:

1. Против центра 10-й армии дерется преимущественно пехота, и наша пехота успешно отбивает атаки.

2. Против Кузнецова (3-я армия) на правом фланге (на Сапоцкин) введены тяжелые танки противника, которые не пробиваются 45-мм артиллерией. За этими танками противник ввел пехоту, поломав нашу оборону.

Разгромлен наш полк. Это заставило меня очень сильно опасаться за возможность разворота удара подошедших с севера, из Литвы, мехчастей в общем направлении на Лиду.

Я указал 3-й армии, 11-му мехкорпусу, частям 85-й дивизии занять второй оборонительный рубеж, западнее Гродно фронтом на север.

Потрепанные части 56-й дивизии приказал собрать и поставить на правый берег реки Неман.

Почувствовав удар из Литвы, я приказал командиру 21-го корпуса (штаб в Лиде) занять оборонительный рубеж. Западнее Лиды — противотанковой бригаде, северо-западнее — 17-й стрелковой дивизии…

Мехлис пропустил мало интересовавшие его подробности. Более того, деятельность, обреченная на поражение, вызывала досаду. Глаза выхватили последние строчки допроса.

…Я затребовал радиостанции из Москвы самолетом. Москва сначала не отвечала. После повторных требований ответила, что выслала 18 радиостанций. Но до моего ареста эти радиостанции получены не были…

"Претензии, претензии, — подумал Мехлис, наливаясь раздражением. — А сам что?"

…Самолеты подняться не могли, так как новой техникой в ночных полетах не овладели…

Сведений о потерях людей и материальных потерях у меня нет.

Остались в окружении часть 3-й армии и часть 10-й армии. Судьбы их мне неизвестны.

Литовские части воевать не хотели. После первого нажима перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильно.

Никогда ни в каких заговорах не был.

Допрос окончен в 16.10

Записано с моих слов правильно. Мною прочитано.

Д. Павлов.

"Да-а… Сталин, конечно, такую работу не похвалит", — подумал Мехлис.

Зазвонил телефон. Знакомый хрипловатый голос поинтересовался:

— Ну как, Лев Захарович?

Вспыхнувшее раздражение помешало Мехлису выговорить первые слова. Он остудил себя и произнес размеренным, четким голосом:

— Ваши ребята не умеют работать, по-моему. Кому нужна эта история? Немцы рвутся к Смоленску, потому что этот так называемый полководец открыл врагу фронт. А ваши следователи выслушивают байки о том, как хорошо он себя вел. Кому это нужно? Требуется выявить связи, признание. Кто еще входил в заговор. Или ваши работники не замечают орудийной пальбы, которая движется в глубь России? Не слышат стонов женщин и детей? Или они думают, что Красная Армия развалилась сама под ударами превосходящих сил? В таком случае они большие враги, чем Павлов.

Не выслушав ответа, Мехлис бросил трубку.