24 июня 1940 . Вчера: русские все упорнее отвергают приписываемую им попытку антигерманской политики. Это производит глубокое впечатление.

25 июня 1940. Сталин сообщает Шуленбургу, что он собирается действовать против Румынии. Это против соглашения. Посмотрим.

26 июня 1940 . Москва действует в Бухаресте очень энергично. Румыния просит нас быть снисходительными и пытается привлечь Россию на свою сторону. Но ей вряд ли повезет.

29 июня 1940 . Румыния уступила Москве. Бессарабия и Северная Буковина отходят России. Для нас это и вовсе неприятно. Русские пользуются ситуацией.

И к досаде Геббельса, «Вохеншау» не так уж впечатляюще, когда нет военной хроники. Не хватает актуального материала, сетует он. «Что делать, не можем же мы начать войну только ради «Вохеншау».

Но с особым нетерпением, в интересах своего «Недельного обозрения», он станет ждать начала военных действий против Советского Союза.

5 июля 1940. Славянство распространяется по Балканам. Россия использует удобный момент. Наверное, позднее нам придется вновь выступить против Советов.

Геббельс не посвящен в то, что ровно через пять дней по окончании военных действий против Франции Гитлер со своими генералами приступил к разработке плана нападения на Советский Союз.

16 июля 1940. В народе царит некоторое беспокойство относительно России. – Видимо, все же что-то тревожное носится в воздухе. – Но мы не издаем успокоительного опровержения. Это очень хорошо, что народ остается в некотором напряжении. Оно еще понадобится нам против Англии.

19 июля 1940 . Русские стали несколько дерзкими. Молотов не принял Шуленбурга. Но сейчас нам это не во вред. А англичане возлагают на это большие надежды.

Триумфальный проезд фюрера к Рейхстагу сквозь беснующиеся от восторга толпы народа. В его речи – высокая оценка военных достижений. А также – «Сильное подчеркивание нашей дружбы с Италией и добрососедских отношений с Москвой. Сильное и драматическое обращение к Лондону. Но цели войны не уточняются. Психологически необычайно действенно. Призыв к разуму. Мы не хотим этой войны… Теперь слово за Лондоном. Я не верю в мир. Сначала – война!»

После всех немыслимых побед Геббельс в эйфории и, похоже, расхрабрился. Призывает войну. Тогда как еще перед нападением на Польшу он был крайне опаслив и при всех своих радикальных склонностях предлагал тогда держаться мирной политической линии. Рассказавший об этом в своих «Воспоминаниях» Шпеер считал, что и Геббельс, и Геринг – оба они, выступавшие за сохранение мира, «просто расслабились и деградировали, ведя роскошную жизнь, и не хотели расставаться со своим благополучием».

А теперь ему – подавай войну! Но тревога снова охватит его.

31 июля 1940. Распоряжение гауляйтерам: они не должны допускать вызывающих тревогу слухов насчет возможных действий против России…

3 августа 1940. Речь Молотова потрясла Лондон. Этого и следовало ожидать. Лопнул еще один мыльный пузырь.

9 августа 1940. Мы говорим с фюрером о балтийских государствах, где русские устанавливают свою террористическую диктатуру. Но мы не должны им (прибалтам) сочувствовать. Без интеллигенции они для нас безопаснее…. Россия всегда будет нам чужда.

10 августа 1940 . Во всей Польше поляки переносят свою участь со стоическим скептицизмом. Вот славяне!.. Смотрели русский фильм о финской войне. Жалкое зрелище. Чистый дилетантизм. Сообщество недочеловеков. К тому же под музыку Вагнера. Кощунство. Наверное, нам придется выступить против всего этого. Изгнать эту азиатчину из Европы, загнать ее в Азию, где ее настоящее место.

15 августа 1940 . Мы сосредоточиваем большое количество войск на востоке. Обоснование: небезопасность на западе из-за воздушных налетов.

16 августа 1940 . (О России.) В армии – жестко. Большевизм совершенно отбрасывает то, что в нем есть большевистского… Фюрер в прекрасном настроении. Я рассказал ему о своих впечатлениях от русских фильмов. Он их полностью разделяет. И у него нет для Москвы ничего, кроме презрения. Затем он совершенно спонтанно сказал, что твердо и слепо верит в наше будущее во всех отношениях. Но на это и у него, и у нас всех есть основания… В мыслях фюрера Англия уже побеждена. Нам только мешает погода… Фильм о красной спортивной олимпиаде в Москве. Он хорош. Он показывает живую и жизнерадостную Россию. Другое лицо большевизма. Большие организаторские способности. Большевизм всегда будет для нас загадкой.

17 августа 1940 . Во время войны надо не приостанавливать смертную казнь, как это было во время мировой войны, а усиливать ее, – излагает в дневнике Геббельс суждения фюрера. И дальше: – Нечего сберегать антиобщественные элементы для будущей революции. Они всегда угрожают государству, особенно в больших городах… Авторитет – фикция. Если антисоциальным элементам удается его потрясти или подорвать, все двери открыты для анархии. Юстиция не может справиться с такими вещами. Она стерильна, лишена мирового кругозора и ответственности. Она годится только в спокойное, консолидированное время. Во время войны или революции надо отодвинуть ее в сторону и руководствоваться только необходимостью, а не формальным законом. Евреев мы позже выселим на Мадагаскар. Пусть они там строят свое собственное государство. – Эта идея о Мадагаскаре, высказанная в свое время одним из самых заядлых антисемитов – Штрейхером, нет-нет да всплывает причудливо вновь, хотя в гетто и концлагерях евреи намеренно обречены не на будущее жизнеустройство на Мадагаскаре, а на вымирание.

22 августа 1940 . Покушение на Троцкого в Мексике. Тяжело ранен. Этого дьявола мне не жалко.

«ОДНАЖДЫ НАМ ЕЩЕ ПРИДЕТСЯ РАССЧИТАТЬСЯ С РОССИЕЙ»

23 августа 1940 . Я снова запретил все дружественные русским статьи. Русские совершенно бесстыдны. А наши обыватели всегда готовы попасться на их удочку.

24 августа 1940 . Я запрещаю всякое потакание России. Москва сейчас становится очень агрессивной. Правда, красные газеты печатают памятные статьи о заключенном год назад германо-русском соглашении. Но ведь и мы это делаем. Обер-группенфюрер (СС) Лоренц докладывает из Москвы. Он совершенно захвачен. Восхваляет чистоту, порядок и дисциплину в Москве. Я в это не верю. В любом случае финский поход доказывает противоположное. Так что не надо покупаться на потемкинские деревни. Я и германская пресса сохраняем сдержанность. Однажды нам еще придется рассчитаться с Россией. – В «финском походе» предстала на обозрение слабость советской армии, неорганизованность, неумелость. Повторю: от маршала Жукова я слышала суждение, что это подтолкнуло Германию к нападению на Советский Союз.

25 августа 1940 . Говорил с Леем. Он хочет – и именно во время войны – основать Дом мод, которому бы его жена и Магда покровительствовали. Я категорически против. Жены должны сидеть дома и появляться на людях только с мужьями. Так хочет народ, и это правильно.

Пресловутое предназначение немецкой женщины: четыре «К»: «Küche, Kinder, Kirche, Kleider» (кухня, дети, церковь, платья). Из них национал-социалисты оставили три «К», исключив Kirche – церковь.

5 сентября 1940. С Москвой трения из-за Румынии и Мемеля, частично выраженные в русских протестах, которые мы отклоняем.

13 сентября 1940 . Небольшой конфликт с Москвой. Мы задолжали поставки. Торговые сношения прерваны.

15 сентября 1940. Москва ведет себя довольно нагло. Шуленбург лично приехал в Берлин, чтобы сообщить нам об этом… Церковники должны быть со всей серьезностью предупреждены по поводу их идиотской политики трактатиков. Вермахт тоже не желает больше это терпеть.

18 сентября 1940 . Мир вовсе не идеал, к которому следует стремиться. Длительный мир расслабит человечество.

В «Майн кампф»: «Вечный мир уничтожит человечество», предназначенное для вечной борьбы. Геббельс то и дело вторит Гитлеру, подчиняя себя его суждениям, но и выдает их в дневнике за свои собственные.

В атмосфере оглушительных военных побед Гитлера Геббельс совершенно завоеван им, растворен, и в этом его услада, обретение. Он уже полностью alter ego Гитлера. Ведь если в Гитлере есть все же самобытность (какая – это другой вопрос), то Геббельс ее вообще лишен, он – вторичен.

19 сентября 1940 . Короткое тайное объяснение с Москвой. Она должна быть ориентирована против Англии. Фюрер решил больше не предоставлять России ни одной европейской области.

1 октября 1940. В «Правде» заявление Сталина по поводу Пакта трех держав (Германия, Италия, Япония). Очень позитивно. Россия была заранее ориентирована и не имеет никаких опасений. Так что ветер дует не в паруса плутократов, которые рассчитывали на помощь большевиков… Заявление Сталина принято фюрером с удовлетворением. Оно помогает нам еще чуть-чуть продвинуться вперед.

8 октября 1940. Страна (Америка) населена смесью рас, которую не назовешь народом. Тьфу!

17 октября 1940 . Москва публикует наглое опровержение по румынскому вопросу… В США уже говорят о вступлении русских войск в Румынию. Но это чушь. На это Москва никогда не отважится.

24 октября 1940. Москва и Токио собираются прийти к согласию на основе договора о ненападении.

Страшные налеты на Лондон.

I ноября 1940. Лондонцы упрямы. Они еще держатся. Фюрер будет их бить, пока они не падут, поверженные наземь. Когда это будет, никто не знает. Но цель ясна. Они должны окончательно убраться из Европы. У них больше нет на континенте своей шпаги. Россия? Для этого Сталин слишком хитер. А наш вермахт слишком силен. Сталин хочет чего-нибудь ухватить при случае, но не идти на риск. Но от румынской нефти он у нас ничего не получит. – Геббельс и Магда счастливы, что фюрер провел у них вечер и засиделся до четырех часов утра. «Он еще раз подтвердил относительно Франции, что она должна оплатить войну, что ей не удастся отговориться».

10 ноября 1940. Несколько воздушных налетов на рейх. Мюнхен тоже получил свое огненное крещение. – Наконец-то, а то Геббельс огорчался: Берлин бомбят, а Мюнхен эта тяжелая доля все минует. – Коммюнике о приезде Молотова в Берлин. Удар в лицо Англии. Как раз для Черчилля.

11 ноября 1940. Вчера: умер Чемберлен. Морально и физически сломался под тяжестью наших ударов. Хотел увидеть конец Гитлера, а мы увидели его конец и увидим конец его империи. Готовится визит Молотова. Но я лично буду держаться несколько на втором плане. Визит вызывает величайший интерес во всем мире.

13 ноября 1940 . Вчера: Молотов прибыл в Берлин под проливным дождем. Холодный прием.

14 ноября 1940 . Вчера: в полдень завтрак у фюрера для Молотова. Узкий круг. Молотов производит впечатление человека умного, хитрого, очень замкнут. Лицо восковой желтизны. Из него едва что вытянешь. Слушает внимательно, и более ничего. Даже фюрера. Результат переговоров станет ясен лишь спустя некоторое время: Молотов – своего рода форпост Сталина, от того, однако, все и зависит. Впрочем, Россия в очень выгодном положении, от которого она вряд ли захочет отказаться. Нам достаточно даже ее нейтралитета. Свита Молотова – ниже среднего. Ни одной выдающейся головы… Ни с одним нельзя разумно поговорить. На лицах страх друг друга и комплекс неполноценности. Исключен самый безобидный разговор. ГПУ не дремлет!.. Чем ближе мы к ним политически, тем дальше по духу и мировоззрению.

15 ноября 1940 . Молотов уезжает. «Согласие по всем интересующим вопросам». Холодный дождь для лондонских «друзей Советов». Все остальное зависит теперь от Сталина, но его решение заставляет пока себя ждать.

16 ноября 1940 . Итальянцы отбиваются от греков уже на албанской земле. Стыд и позор!

17 ноября 1940. Жуткие сообщения из Ковентри. Город совершенно уничтожен. Англичане уже не храбрятся, только плачут. Они сами этого хотели.

20 ноября 1940 . Когда же эта скотина Черчилль капитулирует? Не может же Англия вечно это выдерживать? – Последняя запись в этой тетради.

Еще летом внезапным массированным налетом бомбардировщиков на Англию немцы начали наступление «Адлер». В сентябре главной целью стал Лондон, и всю зиму 1940-1941 годов немцы бомбили город с целью деморализовать население и разрушить промышленность.

«КОГДА ЖЕ ЧЕРЧИЛЛЬ КАПИТУЛИРУЕТ?»

«Я ненавижу лживую мудрость, которая стремится избежать опасности» – таков девиз новой тетради дневника. Это Геббельс с вызовом кидается на собственную опасливость.

21 ноября 1940 . Итак, мы готовы приступить к этой тетради со свежим мужеством и верой в Бога. – В какого же? С христианством покончено, суеверие, как было не раз замечено, осталось. – У англичан о капитуляции еще и речи не идет. Несколько налетов на рейх. В Берлине тоже была длительная воздушная тревога. Но ущерб невелик. Лондон тоже пострадал мало. Зато в Бирмингеме 500 убитых.

22 ноября 1940 . Сообщение из Венгрии: там все под руководством Хорти враждебно немцам.

После подъема в период захватывающих военных побед Геббельс снова в текучке повседневных рутинных дел. И тем зорче на страже своих компетенций от чьих-либо посягательств. Так, Франк, генерал-губернатор оккупированных польских территорий, захотел получить собственную радиостанцию. «Я отклонил это». Геббельс настроен угрожающе.

23 ноября 1940 . Франк чувствует себя уже не столько представителем рейха, сколько королем Польши. Ничего, недолго ему радоваться.

24 ноября 1940 . Когда же Черчилль капитулирует? – Неотвязный вопрос.

26 ноября 1940 . Читал статью об англичанах: главное их оружие – упрямство и флегматичность. Другая нация на их месте давно бы рухнула… Гесс очень плохо выглядит и совсем нездоров.

Побывав в Норвегии, Геббельс доложил фюреру о вынесенных им впечатлениях о норвежцах, что очень интересовало Гитлера. Если не останется у них надежды на победу Англии, норвежцы свяжут свои надежды с Россией. Такой вывод сделал Геббельс. «Россия ничего не предпримет против нас – из страха», – уверен Гитлер. И Геббельс не сомневается в этом.

«ХУДШИЙ ВРАГ ЛЮБОЙ ПРОПАГАНДЫ – ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗМ»

10 декабря 1940 . Вчера: замечательный день в Берлине… Сильнейший налет на Лондон – 600 000 кг. Часть города целиком окутана пламенем. При этом мы потеряли только один самолет… Муссолини прогоняет одного высокопоставленного офицера за другим. Ему следует выгнать Чиано (министр иностранных дел и зять Муссолини), а фюреру – Риббентропа. Оба – тщеславные позеры и дилетанты.

На следующий день – отвратительная погода. Ничего нельзя предпринять против Англии. «Жаль, нам так хотелось еще раз навалиться на Лондон», – так хочется им деморализовать англичан, сломить их.

Первая небывалая по массированности бомбардировка Лондона была предпринята в сентябре. За всю войну, включая налет на Варшаву и Роттердам, подобной страшной, разрушительной бомбардировке не подвергся ни один город.

Фюрер выступал перед рабочими военной промышленности и увлечен своим успехом. Триумфальный проезд его обратно в рейхсканцелярию сквозь толпы народа. У него с Геббельсом состоялся разговор о проблемах воспитания народа.

11 декабря 1940 . Фюрер очень озабочен половыми проблемами. Особенно в больших городах. Куда здесь податься молодому человеку? В селе это разрешается само собой. Христианство заморализовало все наши эротические представления. Ханжество, выдающее себя за мораль. Эрос, как голод, важнейшая из жизненных сил и стимулов. Древнейшая проблема, которую нельзя преодолеть парой гладких фраз. Мы должны рассматривать этот вопрос с точки зрения народной пользы. Вот наша мораль. Фюрер очень хвалит правила спартанцев, которые были, пожалуй, жестоки, но честны и здравы… Наши товарищи по союзу, фашисты (итальянцы) – какой это крест!! – Еще бы. Армии Муссолини потерпели в Греции сокрушительное поражение всего за неделю.

12 декабря Гитлер выступил перед гауляйтерами, заявил, что войну против Англии в военном отношении считает выигранной. Англия изолирована и под ударами падет. «Как в прошлом году он предсказал падение Франции, так теперь он предсказывает падение Англии, – излагает Геббельс в дневнике выступление фюрера. – И при том он вовсе не хотел этой войны и даже сейчас согласился бы на мир на приемлемых условиях. Вторжение пока не планируется. Сперва необходимо обеспечить господство в воздухе. Он испытывает страх перед водой. – Удивительное признание победоносного фюрера. – И к тому же он неохотно идет на рискованные эксперименты, когда все улаживается и без них». Гитлер уже раньше заявил командующим родами войск, что надеется на успех воздушной войны и нет нужды идти на риск вторжения при военно-морском превосходстве Англии. А ее авиацию разгромить пока не удается.

Гитлер резко высказался об Италии в связи с операцией в Греции. «Он предупреждал… В итоге огромная потеря престижа. И в Египте дела плохи. Итальянская армия совершенно никуда не годится».

22 декабря 1940 . Мы обсуждали проблемы театра. Фюрер очень заинтересован. Объясняет такие явления, как Малер или Макс Рейнгардт, чьи заслуги и способности он не отрицает. Воспроизводить чужое евреи порой умеют.

«Худший враг любой пропаганды – интеллектуализм». Так ведь это уже пройдено им. Это снова повторение одного из постулатов Гитлера без ссылок на него: примитивная пропаганда, обращенная к примитивным инстинктам масс, и непременное повторение одних и тех же ее положений. Потребности в собственных размышлениях у Геббельса давно нет – атрофия. Одно лишь руководство на все случаи – библия «Майн камлф» и устные высказывания Гитлера. А в дневнике Геббельс не забывает записать, как мил с ним фюрер и как он расположен к Магде.

1941

2 января 1941. Год «осуществления нашей великой победы».

Гордый, но и обязывающий лозунг. Мы его исполним.

После всех оглушительно легких побед новый год начат Геббельсом под знаком «осуществления нашей великой победы». Над Англией? Над Советским Союзом? Операция «Морской лев» – вторжение на Британские острова – не планируется. Каково же дальнейшее ведение войны? Об этом, выступая перед гауляйтерами, Гитлер не сказал. Уже в строжайшей тайне завершена разработка плана «Барбаросса». Но в это не посвящен даже приближенный к Гитлеру гауляйтер Берлина: это не в его компетенции. Он будет поставлен в известность позже, когда приблизится намеченный срок нападения на Советский Союз и от пропагандистского аппарата потребуется готовность к выполнению совсем новых задач.

А пока об этом знает только руководство вермахта. Ему адресована секретная директива Гитлера № 21:

«Ставка фюрера, 18 декабря 1940, секретно

Германские вооруженные силы должны быть подготовлены для того, чтобы стремительным ударом разгромить Советскую Россию до окончания войны против Англии (план «Барбаросса»). Для этой цели армия должна использовать все имеющиеся войска, но с оговоркой, что оккупированные территории также должны охраняться от неожиданного нападения. Для кампании на востоке военно-воздушные силы должны будут освободить такие мощные силы для поддержки армии, чтобы можно было добиться быстрого завершения мгновенных операций… Подготовка, требующая большого времени, если она еще не началась, должна быть начата немедленно и закончена к 15 мая 1941 г. Величайшая осторожность должна быть соблюдена с тем, чтобы не раскрыть эти планы…

1. Общая цель: части русской армии в Западной России должны быть уничтожены путем стремительного продвижения вперед и глубокого вклинивания наших танков в линию обороны… Первой целью операции является – отрезать азиатскую часть России от общей линии Волга – Архангельск. В случае необходимости последний промышленный район на Урале, который останется у России, может быть уничтожен военно-воздушными силами Германии».

Заблуждаются те, кто думали тогда и думают по сей день, что Урал и Зауралье остались бы при любом плачевном ходе войны нетронутыми.

«В ходе операции, – говорится дальше в директиве, – Балтийский флот России должен быстро лишиться своих баз и будет не в состоянии вести дальнейшую борьбу.

Эффективное вмешательство русских военно-воздушных сил должно быть предотвращено мощными ударами в начале операции».

31 января 1941. Вчера: восемь лет, как мы у власти… Мы идем в гору, и жизнь того стоит. Поднимаются воспоминания. Как счастливы мы были восемь лет назад. И как счастливы мы будем снова, после победы. Итак, будем бороться за нее… Обсуждал проблему тихой ликвидации душевнобольных. 80 000 уже убраны, надо убрать еще 60 000. Трудная, но необходимая работа.

Вдумайтесь в эти строки. Необъятна компетенция министра просвещения, культуры… Он «ликвидирует» беззащитных. Неугодные тоже подпадут под эту «ликвидацию». Запросто ведет он речь о 140 000 людей, распоряжается их жизнями… Масса умерщвленных отложится в его психике. Может, это и поспособствует обдуманному им позже решению – распорядиться жизнью и своих детей.

«ПРОСТО РОК!»

5 февраля 1941. У фюрера. Он говорит о реформе рейха, которую он считает необходимым провести после войны… В государстве должна доминировать партия. Без партии государством невозможно руководить… Конечно, легион (румынский) не сравнишь с партией, да ведь и Антонеску не сравнишь с фюрером. Он же румын.

11 февраля 1941 . Говорил Черчилль. Нагло и с уверенностью в победе…

На пресс-конференции в министерстве Геббельс разнес прессу за мягкотелость, «мои указания выполняются разве наполовину, словом, полная летаргия. Румынский министр просвещения генерал Антонеску приказал молодежи не заботиться о политике, а делать в школе побольше письменных заданий. Вот благодарность за революцию, которая привела Антонеску к власти! Все-таки политика часто портит характер».

13 февраля 1941 . Моя речь во Дворце спорта получила блестящий резонанс. Это не дает покоя д-ру Дитриху. Слабак, прирожденная посредственность. Я уж с ним разделаюсь… – И все подсиживал его, пока наконец шефа прессы д-ра Дитриха не отстранил фюрер, да только поздновато, за месяц до краха третьего рейха. – С Келлингом решили план новой школы танца. Красота, грация, телесные формы. Никакой «философии в танце».

17 февраля 1941. Антонеску без народа… Теперь он сам официально отменил легионерский строй государства. К чему это поведет, если мы всюду потерпим такую неудачу, как здесь? Мы поддерживаем только представителей националистических партий, но за ними не стоит народ. Муссерт, Квислинг. Просто рок!

2 марта 1941. Оппозиция в США все сильнее. Но надежда свалить закон о помощи Англии пока не сбылась. Рузвельт добьется своего.

Германия оккупировала Болгарию.

5 марта 1941. Москва публикует наглое коммюнике: занятие Болгарии увеличивает военную опасность, и Россия больше не может поддерживать политику Софии. По-моему, это бумажная хлопушка… Но Лондон превращает это в наше великое поражение… Об этом скоро забуду!. Решает реальность, а не коммюнике. Тем не менее мы должны остерегаться Москвы.

6 марта 1941. Испанцы ведут фальшивую игру. Франко – просто выскочка, фельдфебель.

7 марта 1941. Я дал указание, чтобы наша мода прекратила пропагандировать одежду, на которую требуется много материала. Только этого нам в войну не хватает. – Возможно, не без его вмешательства подолы платьев и юбок по моде военных лет укорачивались и в конце 1944-го, а может, и ранее, они уже не прикрывали коленки.

8 марта 1941. В Амстердаме много смертных приговоров. Я выступаю за виселицу для евреев… Винклер сообщает об успехах «Еврея Зюса» за границей (антисемитский фильм). Совершенно замечательно…

11 марта 1941 . Фюрер разрешил офицерам браки с датчанками, голландками, норвежками и т. д. Это правильно и полезно политически.

14 марта 1941. Вчера: восемь лет, как я министр. Какое время, сколько радости, сколько трудов! Но и какой путь наверх! Я очень благодарен судьбе… Сильный воздушный налет на Берлин. 30 убитых, много разрушений. Шесть часов воздушной тревоги. Также тяжелые бомбежки Гамбурга и Бремена.

«БОЛЬШОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ ВПЕРЕДИ: ПРОТИВ Р.» [53]

18 марта 1941. Фюрер произносит замечательную речь. Полная уверенность в победе также и над США. Это будет великая сенсация. – Еще бы, это уже откровенный замах Гитлера на мировое господство.

Что же касается Англии, то слова Гитлера «Англия падет» стали повседневным лозунгом.

18 марта 1941 . Фюрер определил понятие «власть». Власть не может терпеть так называемую свободу прессы. При демократии нижестоящие критикуют вышестоящих, в авторитарном государстве наоборот. Если способные люди не могут пробиваться наверх, в конце концов происходит революция. Но и революция должна быть творческой и в конце концов становиться консервативной. Последняя цель каждой революции – вновь установить (авторитарную) власть. Иначе она в конце концов обратится в хаос. Фюрер очень хвалит прилежание и изобретательский талант чехов. Завод Шкода сослужил нам в этой войне величайшую службу, сейчас – снова, благодаря изобретению двуствольного зенитного орудия. Шкода должна тоже существовать. Конкуренция – это хорошо. Крупп, Рейнметалл, Шкода – наши три большие оружейные кузницы.

Как обычно, Геббельс начинает запись сообщениями о войне против Англии – в воздухе и на море.

20 марта 1941 . Вчера: тяжелые налеты на Киль и Бремен… Мы атаковали 420-ю самолетами. В основном зажигательными бомбами. Совершенно сенсационный успех… Нападение на Мальту. Два английских боевых корабля поражены воздушными торпедами. 401 000 тонн повреждено… Черчилль произнес речь в мрачном тоне… Кроме того, он снова пресмыкается перед США. Гордая Англия! Какое падение! В Абиссинии англичане продвигаются вперед.

Геббельс отправляется в город Позен (Познань), присоединенный к рейху. «Обер-бургомистр встречает меня и преподносит мне в подарок 2 великолепных подсвечника». Запись заканчивается возвращением в Берлин. «Прибыло 4 новых пейзажа. Замечательно! Они будут лучшим украшением нашего холла». Как видим, дары войны стекаются к Геббельсу.

22 марта 1941. Томас Манн обращается к немецкому народу. Старый болтун!

В Берлине иностранных рабочих и военнопленных «много сотен тысяч. Мы нуждаемся в их прилежной работе».

23 марта 1941 . Я запретил всю церковную литературу – из-за нехватки бумаги.

25 марта 1941. Мацуоку (японский министр иностранных дел) принимают в Москве весьма дружественно, даже демонстративно. Но я не верю большевикам.

29 марта 1941. После обеда визит: Альфиери (посол Италии), дочь Шаляпина… Альфиери чересчур много говорит и мало дейстбует. Марина Шаляпин рассказывает мне интересные вещи об Италии. Она превосходный наблюдатель… 7 апреля должна начаться долго подготавливаемая операция против Греции… Проблема Югославии не займет слишком много времени. Ее армия хотя и мужественная, но недостаточно современно оснащена… Большое предприятие впереди: против Р. Оно строжайше замаскировано, совсем немногие знают о нем, – осторожно записывает Геббельс, впервые посвященный в планы предстоящего нападения на Советский Союз. – Оно начнется с большой переброски войск на запад. Подозрение падет на любое направление, но только не на восток. Для видимости будет подготовлено нападение на Англию, а затем молниеносно обратно – и вперед! Украина – отличная житница. Когда осядем там, мы сможем выдержать долго… С психологической стороны тут есть некоторые трудности. Параллель с Наполеоном и т. д. Но мы это легко преодолеем с помощью антибольшевизма. И будет совершенно ясен вопрос с балтийскими странами и Финляндией. Сперва объектом нашей пропаганды станет <нрзб>, затем русские крестьяне. Мы используем все наше мастерство. Главное, чтобы это началось. Великие победы предстоят нам. А значит, беречь нервы и не терять головы и все тщательнейше подготовить.

«НАША МАСКИРОВКА ВПОЛНЕ УДАЛАСЬ»

30 марта 1941 . Наш поход почти подготовлен. За границей никто и не подозревает, что замышляет фюрер. Тем сокрушительнее будут его удары. Наша маскировка вполне удалась.

31 марта 1941 . Рим хотел бы, чтобы мы захватили страну (Югославию) и подарили им половину. Со стороны итальянцев это все дерьмо и предательство. Их аппетит вдвое превышает их отвагу.

3 апреля 1941. Сообщение с русско-румынской границы. Русские начинают испытывать страх. Это приятно. Весна и наша решимость творят чудеса.

«Россия открыто заявляет о своем миролюбии. Это, конечно, радует».

8 апреля 1941. Фюрер запретил бомбардировку Афин. Это справедливо и благородно. Рим и Афины – его Мекка. Он очень жалеет, что вынужден сражаться против греков… Фюрер совершенно античный человек. Он ненавидит христианство, ведь оно исказило все благородное в человечестве. По Шопенгауэру, христианство и сифилис сделали человечество несчастным и несвободным. Какая разница между благодушно и мудро улыбающимся Зевсом и искаженным от боли распятым Христом… Фюрер вовсе не любит готику. Он ненавидит сумрачность и расплывчатый мистицизм. Он хочет ясности, света, красоты. Это и есть жизненный идеал нашего времени. – То-то остались памятниками эпохи казарменные, тупые, сумрачные здания.

Нацистским архитекторам и строителям следовало превзойти в проектах знаменитые мосты, вокзалы, стадионы Америки, Италии. По словам Шпеера, Гитлер воодушевлялся, если удавалось «побить» выдающиеся исторические сооружения хотя бы размерами. Гитлер задумал возвести в Берлине по своему давнему эскизу Триумфальную арку, которая должна быть вдвое больше парижской. В мании колоссальности отразилось его притязание на величие. Вслед за поражением Франции, посетив впервые Париж, восхищаясь его достопримечательностями, Гитлер сказал сопровождавшему его Шпееру, что часто обдумывал, следует ли разрушить Париж. Но сейчас решил, что, «когда мы закончим строительные дела в Берлине, Париж станет только тенью. Так зачем же разрушать его!». Парижу-сопернику даруется жизнь, поскольку Берлин, посчитал Гитлер, намного превзойдет его своей красотой.

И в тот единственный раз, что он побывал в Париже, заканчивая трехчасовую обзорную поездку по городу, Гитлер распорядился: Шпееру вернуться в Берлин и приостановленное в связи с войной строительство запустить на полный ход.

«Балканы не будут больше пороховой бочкой Европы. И Россия не сможет больше совать сюда свой нос, как перед первой мировой войной. Вена с ее доброй, старой демократией тут не справилась. Мы должны навести здесь полный порядок. Это сейчас и происходит… Я прочел много материала о Сербии – страна, люди, история. Безумная страна! И еще более безумный народ. Но мы с ней управимся».

9 апреля 1941. Греки сражаются очень отважцо. Я запретил прессе нападать на них… В Берлине плохо с углем… У фюрера. Он изумлен отвагой греков. Жалеет, что должен против них сражаться. Разъярен против сербов. Итальянцев просто презирает. Россия ведет войну на бумаге.

10 апреля 1941 . Салоники в наших руках. Македонская армия греков капитулировала после упорного сопротивления… Невероятный успех. Какая у нас превосходная армия! Великий день! Можно начищать фанфары на радио… – Ненова фанфары, предваряющие правительственные сообщения о победе. – Россия теперь держится в стороне. Никто не хочет попасть на линию нашего огня. Так-то лучше.

«РУССКАЯ КАРТА УЖЕ ВНЕ ИГРЫ»

11 апреля 1941 . Югославия дает нам в руки непредвиденные сырьевые ресурсы. Особенно медь, которую мы можем хорошо использовать.

В Берлине большие разрушения от налетов англичан. Сгорела Опера. Сильно пострадали университет и государственная библиотека. Геббельс опасается, «что наше прекрасное новое министерство тоже станет добычей огня. (Что и произойдет в свой час.) Какая прекрасная весна! Когда у нас вновь будет мир, мы сможем вновь обратиться отчасти и к прелестям жизни».

12 апреля 1941 . Гиммлер запретил продажу противозачаточных средств. Уж конечно, это сейчас самое главное. Лучше бы сейчас сам позаботился насчет детей.

Гиммлер пошел и дальше. Владелец фермы по разведению кур, он в разгар сражений на Востоке, в связи с потерями на фронте, устраивает за городом обиталище для молодых отборных немок, к которым отправляют на ночь приезжающих в отпуск солдат наилучшего арийского состава крови. Рожденные младенцы именуются «детьми фюрера» и пользуются повышенным вниманием и уходом. Об этом рассказал мне директор Берлинского архива господин Шмидт, сохранились снимки, кинодокументы.

14 апреля 1941 . Русско-японский пакт о дружбе и ненападении… Сталин и Молотов провожают Мацуоку на вокзал. Сталин обнял германского военного атташе и заявил, что Россия и Германия вместе пойдут к одной цели. Это замечательно и в данный момент может быть отлично использовано. Мы уж постараемся достаточно громко довести это до общего сведения.

Хорошо обладать силой. Сталин явно не хочет познакомиться поближе с немецкими танками. Сегодня мрачнейший день для Англии. Рухнула ее последняя иллюзия. Снова и снова нервный шок. Я провел весь день в лихорадочном ощущении счастья. Какая Пасха! Какое воскресение после долгой зимней ночи!

19 апреля 1941 . Хорти настоящий мадьяр – лицемер и пройдоха.

20 апреля 1941 . Сообщение из Москвы: в нем содержатся наши глубочайшие военные и дипломатические тайны. Я приказал его уничтожить. Значит, вся наша маскировка немногого стоит. Сталин все узнает. Скрыть это мы можем только широкими контрмерами… После обеда много работы. Немного поболтал с Мариной Шаляпин. Вечером выступление по радио ко дню рождения фюрера.

Выступая, Геббельс сказал: «Немецкий народ не нуждается в том, чтобы знать, что планирует фюрер; он и вовсе не желает этого знать» – то есть он полностью отдает себя во власть фюрера, его решений, оставаясь лишь послушным исполнителем его воли. Он готов был бы и себе это внушить, но задет тем, что фюрер, давно разрабатывая секретно вместе с военными план нападения на Советский Союз, лишь недавно поведал ему о предстоящем вот-вот осуществлении этого плана («Барбаросса»). Последовавшие затем записи Геббельса опровергают появившиеся ложные, бессмысленные утверждения, будто Гитлер начал войну против Советского Союза, чтобы опередить удар, который уже готов был нанести Сталин по его войскам, начать войну против фашистской Германии. Записи, наоборот, подчеркивают, что, в представлении нацистского руководства, самого Гитлера, Сталин явно боится войны и всячески старается ее избежать и в этом отношении ни малейшей угрозы от него не исходит.

21 апреля 1941 . В Сербии ликвидация, – так обозначил Геббельс конец кампании. – Уже более 250 000 пленных и огромная добыча. Пленные – полезная сила для нашего сельского хозяйства.

22 апреля 1941 . Статья в «Правде»: мы ничего не имеем против Германии. Москва стремится к миру и т. п. Сталин уже учуял, что пахнет жареным, и размахивает пальмовой ветвью. Настолько мы стали сильны. Русская карта уже вне игры.

Как снова видим, за месяц до первоначально назначенного дня нападения (22 мая) немцы нисколько не опасаются удара со стороны русских.

«Я распорядился, чтобы евреи в Берлине носили опознавательный знак».

23 апреля 1941 . Японцы сообщают о Мацуоке и Сталине. Это кажется чисто азиатским братанием. Во всяком случае, Япония очень рада. Но мы все равно не дадим сбить себя с толку в наших мерах против Востока.

Обсуждая с Геббельсом в какой уже раз вопрос о Ватикане и христианстве, Гитлер, к досаде Геббельса, запретил ему из тактических соображений выходить из католичества. Особенно удручает Геббельса денежный взнос на церковь, от которого он тем самым не освобождается.

Снабжение населения заметно ухудшилось. В июне норма отпуска мяса сократится до 100 г в неделю. Армия снабжается слишком хорошо за счет гражданского населения, считает Геббельс. Но снабжением армии весьма озабочено командование вермахта.

Секретный меморандум состоявшегося 2 мая 1941 года обсуждения плана «Барбаросса» конкретизировал мотивы безотлагательной агрессии против СССР. Его первые два пункта:

«1. Война может продолжаться только в том случае, если на третий год войны все вооруженные силы будут снабжаться продовольствием России.

2. Несомненно, что, если мы вывезем из этой страны все то, что для нас необходимо, многие миллионы людей России будут обречены на голодную смерть».

Уже создан штаб по незамедлительной экономической эксплуатации захваченных советских территорий по мере продвижения немецких войск. Уже планируется: многим миллионам советских людей предназначено умереть, чтобы враг – фашистская армия – была сыта.

«БОЛЬШЕВИЗМ РАСПАДЕТСЯ КАК КАРТОЧНЫЙ ДОМИК»

В записи 1 мая Геббельс сообщает новости с восточной границы со слов Коха: «Там уже начинает пованивать. Но когда дело начнется, это будет несравненный победный марш. Большевизм распадется как карточный домик. И наверное, нигде наших солдат не принимали так радостно, как встретят там».

4 мая 1941. Первого мая в России был военный парад с пылкими речами и громогласными восхвалениями великого Сталина. Однако внимательное ухо без труда различит в этом страх перед надвигающимися событиями.

7 мая 1941. Сталин и его люди совершенно бездействуют. Замерли, словно кролик перед удавом.

8 мая 1941. Вчера Молотов вышел в отставку (с поста председателя Совнаркома), но остается министром иностранных дел. Его место занял Сталин. Насчет закулисных причин никакой ясности пока нет.

9 мая 1941. ТАСС опровергает в самой резкой форме, будто Россия концентрирует войска на западной границе. Итак, Сталин явно боится. Какая разница с опровержениями ТАСС несколько месяцев назад, когда нас, намеком или явно, задевали! Вот так меняются времена, когда уже наготове грозные дула пушек.

11 мая 1941 . Москва уже не признает суверенитет оккупированных стран. Теперь она уже не признает Югославию, с которой две недели назад подписала пакт о ненападении. Невроз, порожденный страхом!

Россия уже не в дымке былой загадочности – в презрении. Все время подчеркивается испытываемый Сталиным страх и бездействие в дни приближающегося нападения на страну.

13 мая 1941 . Вчера: Сталин снова действует к нашему удовольствию. Дает наивные и по-мужицки лукавые коммюнике и т. п. Слишком поздно!

Весть о внезапном вылете Гесса на самолете в Англию и исчезновении его дошла до Геббельса с некоторой задержкой. Англичане первые дни промолчали, не оправившись от шока при неожиданном появлении приземлившегося на парашюте в Шотландии нацистского босса – заместителя Гитлера по партии. И хотя Геббельс, особенно после того, как продал дневник, заготавливает для истории немало лицемерных и лживых суждении, на этот раз, похоже, в самом деле искренне обескуражен. «Ужасное сообщение: Гесс вылетел на самолете вопреки приказу фюрера» (13.5.1941). В готовящемся коммюнике фюрера будет сказано, что Гессом овладели бредовые идеи – иллюзии об установлении мира. «Какое зрелище для мира: второй человек после фюрера – сумасшедший. Ужасно, немыслимо. Стиснем зубы. Прежде всего нужно внести ясность в эту загадочную историю… Гесс носился с идеей мира».

Как стало наконец известно, бросивший самолет приземлившийся Гесс с вывихнутой ногой был подобран крестьянами и арестован отрядом самообороны. «Трагикомедия. Хоть плачь, хоть смейся…» – пишет Геббельс, прочитавший письмо, которое Гесс оставил фюреру. Он-де объяснит Англии ее безнадежное положение и с помощью своего знакомого, лорда Гамильтона, подорвет правление Черчилля и заключит мир, при котором Лондон сможет сохранить лицо. «Он совсем не подумал, что Черчилль тут же его арестует. Идиотство. И такой глупец был вторым человеком после фюрера. Подумать только. Его письмо к тому же пропитано неперебродившим оккультизмом… Он еще имел глупость заказать свой гороскоп и прочие глупости. И такие правят Германией» (14.У1941).

В Лондоне, в замке-крепости Тауэр, – в далеком прошлом здесь была одна из королевских резиденций – мне показали здание бывшей крепостной тюрьмы. В последние столетия никаких заключенных здесь больше не было. В этом здании, как и сейчас, находились сторожа замка вместе со своим начальником. Но в 1941 году сюда был помещен злополучный Гесс – последний узник Тауэра.

16 мая 1941. Я начал резкую кампанию против оккультизма, провидцев и т. п. Этих ведунов, любимцев Гесса, мы скоро упрячем за решетку. Гесса теперь и в Америке и в Англии воспринимают как слегка повредившегося… Кто заглянет в глубину человеческой души? Кто разглядит тайны пожираемого честолюбием, но недостаточно взрослого для больших и неожиданных заданий интеллекта?

Удивительно, Геббельс будто сказал о себе, «пожираемом честолюбием» «при недостаточно взрослом» интеллекте.

Вместе с тем не проговаривается ли он, упомянув о «больших и неожиданных заданиях» применительно к Гессу? Может, Гитлер не был совсем в стороне от замышляемых Гессом переговоров со знакомым ему лордом Гамильтоном. Ведь склонить Англию к перемирию особенно важно было Гитлеру теперь, чтобы вести войну на одном фронте – на Востоке. И вырвавшаяся фраза в первой записи Геббельса о случившемся: «Гесс вылетел на самолете вопреки приказу фюрера» – тоже косвенно подтверждает осведомленность Гитлера о намерениях Гесса, возможно, он считал, что надо найти другие пути для контакта с Гамильтоном. Эксцентричный поступок Гесса и вызванный им резонанс в Англии и в мире, унижавший Гитлера, мог крайне вывести его из себя.

Все это – лишь мои предположения, но для них имеются основания.

«Р. РАЗЛЕТИТСЯ ВДРЕБЕЗГИ»

«На Востоке должно начаться 22 мая. Но это зависит от погоды».

20 мая 1941. С делом Гесса покончено… (Его место займет Борман.) Он, как я полагаю, нечестен, скрытен и вообще темная личность. Добился своего положения скорее хитростью, а не по заслугам. – Но вскоре он вступает в контакт с Борманом.

23 мая 1941 . Р. разлетится вдребезги. А наша пропаганда создаст шедевр… Эшелоны идут туда и сюда. Пассажирское сообщение значительно приостановлено. Предстоит великое вторжение.

Новую – последнюю рукописную тетрадь Геббельс предваряет девизом: «С нашими знаменами – победа!» В ней записи с двадцатых чисел мая и до 8 июля. Записи передают факты и атмосферу в канун нападения на Советский Союз. Провокации, маскировки. Начало войны. Планы по овладению Россией.

24 мая 1941. Р. должна быть разложена на составные части… на Востоке нельзя терпеть существования такого колоссального государства… У нас прекрасная погода, но нет времени для отдыха. Вечно звонящий телефон приносит новые и новые известия. Напряженная и возбужденная жизнь. Пожалеешь, когда это кончится… Небольшая прогулка в лесу. Строится новый норвежский домик. Он будет стоять на весьма идиллическом месте… – Хоть и не дворец Трианон, облюбованный Геббельсом в Версале («хотел бы я иметь такой»), а все же еще одно приобретение для услады министра пропаганды в военное время. – Харальду (пасынку) все время снится Крит. Там на юге все обстоит хорошо.

Геббельс со своим министерством занят формированием рот пропаганды, с тем чтобы пропагандисты из их состава действовали в каждом советском городе.

23 мая 1941. Мы опубликовываем первый довольно оптимистический доклад о Крите… Москва поражена смелостью этой операции – друзья, какие звуки! – мы лишь тихонько развертываем всю пропаганду. Господам англичанам мы ничего не подарим.

Он занят дезинформацией, распространением ложных слухов о якобы готовящемся вторжении в Англию, чтобы замаскировать истинные намерения Германии. «Посеянные нами слухи о вторжении действуют. В Англии царит исключительная нервозность. Относительно России удалось успешно провести огромное надувательство с информацией. Множество «уток» мешает загранице понять, где правда и где ложь. Так и должно быть. Такова необходимая нам атмосфера».

26 мая 1941 . Вчера: на Крите высадились новые войска. Мы наносим там ужасные потери английскому флоту. Черчилль дорого заплатит за свое сопротивление… Мы бьем что есть мочи. Весь залежавшийся материал достали теперь из сундуков. Вечером еще много болтал. Хорошее, плодотворное воскресенье.

27 мая 1941 . Риббентроп – партнер с отнюдь не джентльменскими манерами. Он путает политику с торговлей шампанским: ему важно околпачить противника. Но со мной ему это не удастся!

Своих соперников Геббельс старается представить в самом невыгодном свете перед лицом истории, к которой все настойчивее обращен дневник. «Борман рассказывает мне о Гессе. Он был конгломератом из мании величия и скудоумия». Зато с Борманом у него кратковременный альянс.

27 мая 1941. Гибель «Худ» ужасно влияет на англичан. Впечатление в США потрясающее. Глотнули горькой! Хиппер показал мне фильм о культурной жизни Америки: безобразие! Это не страна, а пустыня цивилизации. И они хотят принести нам культуру. Хорошо, что у них нет на это средств. Впрочем, наша высшая культура состоит в том, чтобы победить демократию.

28 мая 1941. Вчера: черный день. «Бисмарк» столкнулся с превосходящими силами, упорно сопротивлялся, был поражен двумя торпедами и затонул.

29 мая 1941. Доклады из Эстонии: вопиющая разруха, вызванная большевиками. Нас там скоро будут приветствовать как полубогов… В Москве занимаются разгадыванием ребусов. Сталин, по-видимому, понемногу разбирается в трюке. Впрочем, он по-прежнему уставился, как кролик на удава.

«ВО ИМЯ ВСЕОБЩЕЙ СУМАТОХИ»

31 мая 1941. ОКВ жалуется на слишком усилившуюся пропаганду СС, она якобы плохо влияет на армию. В этом есть доля правды… Я пожаловался на Браухича. Он тоже слишком настойчиво бьет в собственный барабан… Операция «Барбаросса» развивается. Начинаем первую большую маскировку. Мобилизуется весь государственный и военный аппарат.

Об истинном ходе вещей осведомлено лишь несколько человек… За дело! 14 дивизий направляется на запад. Понемногу развертываем тему вторжения. Я приказал сочинить песню о вторжении, новый мотив… Марш вперед!

Однако популярной стала у немцев солдатская песенка, она позже дошла до меня на фронте: «Идем, идем на Англию. А скачем на Восток».

1 июня 1941. Москва вдруг заговорила о новой этике большевизма, в основе которой лежит защита отечества. Это совершенно ясно. Но это все же подтверждает, что большевики очутились в тисках. Иначе они не затянули бы такую фальшивую песню.

В его собственных владениях все что-то строится, перестраивается и обновляется. «Магда жалуется опять на сердце. Беспокойство о Харальде ее извело. Она показала мне новую обстановку замка. Скоро все будет готово, очень удачно получилось. Если б только прекратились вечные поломки водопровода. Хочу вскоре переехать. Немного поболтал с Магдой. Мне ее очень жаль. Мы поправим ее состояние».

Почти вся материковая Европа уже либо оккупирована нацистской Германией, либо в союзе с ней. Мужественно воюет лишь одна Англия.

Победа, одержанная в упорном сражении за Крит, распаляет Геббельса.

3 июня 1941. Прекрасный день! Великолепные успехи! Я счастлив и радуюсь жизни. Я пишу свою передовую, как говорится, сплеча. Божественное солнце. Одурманивающий день Троицы. После обеда гости… Победа на Крите воодушевила и воспламенила сердца. Для немецкого солдата нет ничего невозможного.

4 июня 1941. Моя статья о Крите блестяща. Больше ничего интересного в официальном мире… – Он, как всегда, самоупоенно расхваливает свои статьи и глумится над потерями Англии. – Британская империя медленно, но верно идет к гибели… Вечером разговор по телефону с детьми, они ликуют и празднуют. – Бедные дети.

5 июня 1941. Директивы пропаганды на Р.: никакого антисоциализма, никакого возвращения царизма, не говорить открыто о расчленении русского государства (иначе озлобим настроенную великорусски армию), против Сталина и его еврейских приспешников, земля – крестьянам, но колхозы пока сохранять, чтобы спасти урожай. Резко обвинять большевизм, разоблачать его неудачи во всех областях. В остальном ориентироваться на ход событий… Дрожу от возбуждения. Не могу дождаться минуты, когда разразится шторм.

Демонстративно передвигаются на запад дивизии, раздувается блеф о близком вторжении в Великобританию. Мы действуем, пишет Геббельс, «во имя всеобщей суматохи» (5.6.1941).

6 июня 1941. Доклад из Москвы: частично подавленное разочарование, частично грубые попытки сближения с нами, частично уже видимая подготовка. Сталин крепко держит вожжи. В случае конфликта правительство намерено эвакуироваться в Свердловск. Пытаются понемногу подготавливать народ к серьезной обстановке. Но не видно ясной линии. По существу, никто больше не верит в серьезное сопротивление. Опасаются далеко идущей внутренней реакции. Не видят последствий создавшейся ситуации. Но понемногу их чувствуют.

В этот день, 6 июня 1941 года, внесено в дневник боевых действий вермахта поступившее от германского посла в Москве Шуленбурга сообщение правительству, что Советский Союз будет воевать только в том случае, если на него нападет Германия.

7 июня 1941. Мы форсируем тему вторжения. Пока не видно настоящего успеха. Все молчат… Слухи о предстоящем нападении на Украину. Довольно-таки обоснованные. Мы долшш применять более сильные средства для обмана. Я энергично возьмусь за это.

Геббельс получил программу территориального расчленения России: «Азиатская часть Р. не подлежит обсуждению. А европейская будет прибрана к рукам. Сталин ведь сказал недавно Мацуоке, что он азиат. Вот, пожалуйста!» (8 июня).

Готовясь к войне, Геббельс запрещает показ заграничных фильмов. Все с большим остервенением преследует артистов, выступающих в популярном «Кабаре комиков», где еще сохранился берлинский юмор. Для Геббельса это место, где собираются «все критиканы». Юмор нацистскому режиму противопоказан, и артистов «Кабаре комиков» ждет расправа – концлагерь. Геббельс замыслил «новые мероприятия против берлинских евреев». Обрушивается на ту часть прессы, которая недостаточно превозносит успехи германского оружия, обзывая ее «мещанской прессой». Вмешивается в вопросы сохранения военной тайны во всех берлинских министерствах. «Придется беспокоить даже гестапо». У него самого в министерстве «снова случай шпионажа»… Имеется – вдобавок – заподозренный в шпионаже. «Я приказываю за ним следить». Связи Геббельса с гестапо становятся все теснее.

Он препятствует Лею выступать с обещаниями новых послевоенных социальных программ, чтобы не возбуждать в народе аппетит к миру. Однако 12 июня записывает: «Теперь полностью переключаемся на легкую художественную программу радиопередач. Снят также запрет с танцев. Это все в целях маскировки». Народ должен полагать, что «мы напобеждались досыта» и теперь интересуемся только отдыхом и танцами.

«РУССКИЕ БУДУТ СБИТЫ С НОГ, КАК ДО СИХ ПОР НИ ОДИН НАРОД»

С упоением раскрывает Геббельс свою провокационную кухню: «Совместно с ОКБ и с согласия фюрера я разрабатываю мою статью о вторжении. Тема – «Остров Крит в качестве примера». Довольно ясно. Она должна появиться в «Фелькишер беобахтер» и затем быть конфискована. Лондон узнает об этом факте спустя 24 часа через посольство Соединенных Штатов. В этом смысл маневра. Все это должно служить для маскировки действий на Востоке. Теперь нужно применять более сильные средства… Во второй половине дня заканчиваю статью. Она будет великолепной. Шедевр хитрости» (11 июня).

Статья санкционирована фюрером и с «надлежащим церемониалом направляется в «Фелькишер беобахтер». Конфискация произойдет ночью».

Смысл трюка в том, что статья, рассматривающая операцию по овладению Критом, содержит явный намек на поучительность опыта этой операции для предстоящего якобы втор-. жения в Англию. А конфискация номера должна убедить: Геббельс выболтал истинные намерения.

12 июня 1941 . Информация из Бессарабии и с Украины: русские уставились на нас как загипнотизированные и боятся. Делать они много не делают. Они будут сбиты с ног, как до сих пор ни один народ. И большевистский призрак скоро исчезнет. – И тут же вслед категорически о своих союзниках: – Я думаю, что итальянцы самый ненавистный народ во всей Европе… Принял новые аппараты для сбрасывания листовок.

В общем будет отпечатано около 50 миллионов листовок. В имперской типографии. Упаковку производят 45 солдат, которые до начала операции не будут отпущены. Предательство, таким образом, невозможно. Идет работа большого масштаба, и ни один человек ничего об этом не подозревает.

13 июня 1941 . Я читаю книгу о Черчилле, написанную его секретаршей, он – тщеславная обезьяна в розовых штанишках, но в то же время бульдог, который, может быть, натворит нам дел. Вопрос о России становится в мире с часу на час все больше загадкой. Надо надеяться, что она будет разгадана не слишком рано. Мы делаем все, чтобы замаскировать это дело. Но как долго это будет возможным, знают только боги.

14 июня 1941 . Вчера: моя статья появляется в «Фелькишер беобахтер» и действует как бомба. Ночью «Ф. Б.» конфискуется… Все идет безупречно. Я совершенно счастлив. Большая сенсация. Английские радиостанции заявляют, что наши выступления против России просто блеф, за которым мы пытаемся скрыть наши приготовления к вторжению (в Англию). В этом была цель маневра… Русские, кажется, еще ничего не предчувствуют. Во всяком случае, они развертываются таким образом, каким мы только можем желать: густо массированные силы – легкая добыча для пленения. Но ОКВ не сможет маскироваться слишком долго, так как необходимы также открытые военные мероприятия… Я даю Винкелькемперу секретное поручение передать по радио на иностранных языках английское мнение о вторжении и неожиданно на середине прервать эту передачу. Как будто в передачу вмешались ножницы цензуры. Это тоже будет содействовать тревоге… Наш прекрасный корабль «Лютцов» торпедирован с воздуха… Эти воздушные торпеды нами, очевидно, неправильно оценены. Англичане имеют тем самым успех за успехом… Восточная Пруссця так насыщена войсками, что русские своими предупредительными налетами могли бы нанести нам большой ущерб. Но этого они не сделают. Для этого у них не хватит мужества. Нужно быть отважным, когда хочешь выиграть войну.

«БЛЕФ ПОЛНОСТЬЮ УДАЛСЯ»

В министерстве пропаганды сотрудники, не посвященные в темные замыслы своего шефа, по его словам, опечалены, что он допустил серьезную «ошибку» публикацией своей статьи.

Геббельс отказывается идти на пресс-конференцию. «Это выглядит очень демонстративно. Между тем я испытываю новые фанфары для радиопередач. Это очень подходит к обстановке». К обстановке блефа, мнимой опалы, печальных вздохов сочувствия.

На этот раз фанфары будут возвещать об особой важности радиопередачи. Они прозвучат вступлением к речи Гитлера, который оповестит мир о начале новой войны.

«Москва публикует опровержение, – продолжает записывать Геббельс 14 июня, – ей ничего не известно о наступательных замыслах империи. Движение наших войск имеет другие цели. Во всяком случае, Москва якобы ничего не предпринимает против наших мнимых намерений. Великолепно! Моя статья явилась в Берлине большой сенсацией. Телеграммы несутся во все столицы. Блеф полностью удался. Фюрер этому очень рад. Йодль восхищен… Борман продвинулся. Закулисная фигура. Но другой на его месте поступил бы не лучше… Домой вернулся поздно. Магда чрезвычайно счастлива в связи с награждением Харальда, которое как бы уже свершилось. Я совершенно горд мальчиком… Я приказываю распространить в Берлине сумасбродные слухи: Сталин якобы едет в Берлин, шьются уже красные знамена и т. д. Д-р Лей звонит по телефону, он целиком попался на эту удочку. Я оставляю его в заблуждении. Все это в настоящий момент служит на пользу дела».

Пущенные Геббельсом слухи роятся, сталкиваются, искажаются. И в мире говорят то о войне на Востоке, то о войне против Англии. Блеф, угрозы, шантаж, пропагандистские диверсии, круговерть обманных слухов.

15 июня 1941 . Наш спектакль удался превосходно. Связь с США осуществляется посредством лишь одного кабеля, но этого достаточно, чтобы стало известно всему миру. Из подслушанных телефонных разговоров иностранных журналистов в Берлине можно заключить, что все попались на удочку. В Лондоне много разговоров на тему о вторжении… Опровержение ТАСС оказалось еще резче, чем в переданном о нем сообщении. Очевидно, путем тщательного соблюдения договора о дружбе и утверждения, что ничего на самом деле не происходит, Сталин хочет показать возможного виновника войны. Из захваченных по радио сообщений мы в свою очередь можем заключить, что Москва приводит русский флот в боевую готовность. Таким образом, там уже не так беззаботны, как делают вид. Но приготовления ведутся крайне дилетантски. Их действия всерьез принимать нельзя.

Предстоящая война для Геббельса еще и поставщик богатого материала для «Вохеншау».

«Естественно, что в такое сравнительно спокойное время она (кинохроника) не может быть так хороша, как во время боевых действий». Но война недолго заставит себя ждать. «Тогда опять будут дела… Итак, давайте готовиться! Дабы не прозевать».

И ни малейшей оглядки на то, что и немецкие солдаты смертны и боевые действия, которые жадно будут фиксировать операторы Геббельса, несут и им страдания и гибель. Лишь бы еще раз записать в дневнике: «Последние кинохроники особенно понравились фюреру. Он характеризует их как лучшее средство воспитания и организации народа».

«Заключил соглашение с Розенбергом в отношении работы на Востоке. У нас будет полное взаимопонимание. Если к нему иметь подход, с ним можно работать». «Военные приготовления ведутся непрерывно дальше». Геббельс не забывает и о себе: в Берлине, на Герингштрассе, где он проживает, идет строительство мощного бомбоубежища. Это будет «колоссальное сооружение», с удовлетворением замечает он.

Под Берлином, в придачу к уже имеющимся у него загородным домам, заканчивается строительство замка. Все «великолепно», по его словам, и само здание, и то, как жена обставила его. Здесь, в комфортабельной глуши, на фоне идиллического пейзажа д-р Геббельс намерен еще продуктивнее действовать «во имя всеобщей суматохи», не забывая тем временем выуживать из этой суматохи лакомые куски: «Купил из французских частных рук дивную картину Гойи».

В министерство пропаганды свозятся отовсюду картины. «Мы уже собрали удивительную коллекцию. Постепенно министерство превратится в художественную галерею. Так оно и должно быть, к тому же здесь ведь управляют искусством». И намерены управлять им в мировом масштабе.

Берлин мнится ему городом, откуда диктуют миру все: политику и моду. По поручению Геббельса разрабатывается план учреждения Берлинской академии моды под руководством Бенно фон Арента, тогдашнего фюрера немецких художников.

В Берлин переманивают иностранных киноартистов. После беседы с итальянской артисткой Геббельс записывает: «Все они хотят работать в Германии, потому что в Италии не видят больше для себя перспективы. Мы должны расширить наш типаж, потому что после войны мы ведь будем обеспечивать фильмами гораздо большее число национальностей». «Самые видные актеры должны перебраться из других стран в Германию».

В другом месте он записывает, что дал задание «собрать во всех европейских странах знаменитых артистов для Берлина. Мы должны также максимально увеличить производство наших фильмов».

Занимаясь кинохроникой, он все время ревниво соперничает с английской и американской кинохрониками.

Мания германского величия простирается на все. Приоритет во всем – таков тщеславный девиз фашистской Германии. И для достижения приоритета все средства хороши. Вот как Геббельс инструктирует своего сотрудника, направляя его представителем германской кинематографии в союзническую Италию:

«Задача: как можно больше вынести для нас полезного. Сохранить хорошую мину при плохой игре. Не давать итальянскому кино слишком развиваться. Германия должна остаться руководящей кинодержавой и еще более укреплять свое доминирующее положение».

Но лишь один вид искусства доступен ему – искусство шантажа, провокации, заговора.

«ВПЕРЕДИ – БЕСПРИМЕРНЫЙ ПОБЕДОНОСНЫЙ ПОХОД… РОССИЯ ДОЛЖНА ПАСТЬ!»

Последнее воскресенье перед войной на Востоке. О том, что происходило в этот день, Геббельс, как обычно, записывает на следующий день.

Это самая многостраничная запись за все годы.

16 июня 1941 . …военные приготовления ведутся непрерывно дальше… «Замораживание» наших вкладов в США не имеет для нас никакого значения. Мы имеем возможность отомстить в двадцатипятикратном размере. Эксперты уже заботятся об этом. Очевидно, Рузвельт хочет таким образом только спровоцировать нас. Ему, наверное, также отказали нервы…

Во второй половине дня фюрер вызывает меня в имперскую канцелярию. Я должен пройти через заднюю дверь, чтобы никто не заметил. Вильгельмштрассе находится под постоянным наблюдением иностранных журналистов, поэтому уместна осторожность. Фюрер выглядит великолепно и принимает меня с большой теплотой. Моя статья доставила ему огромное удовольствие. Она опять дала нам некоторую передышку в наших лихорадочных приготовлениях. Она нам как раз была нужна. Фюрер подробно объясняет мне положение: наступление на Россию начнется, как только закончится развертывание наших сил. Это произойдет примерно в течение одной недели. Кампания в Греции нашу материальную часть сильно ослабила, поэтому это дело немного затягивается. Хорошо, что погода довольно плохая и урожай на Украине еще не созрел. Таким образом, мы надеемся получить еще и большую часть этого урожая. Это будет массированное наступление самого большого масштаба. Наверное, самое большое, которое когда-либо видела история. Пример Наполеона не повторится. В первое же утро начнется бомбардировка из 10 000 стволов. Мы применим новые мощные артиллерийские орудия, которые в свое время были предназначены для линии Мажино, но не были использованы. Русские сосредоточились как раз на границе. Самое лучшее, на что мы можем рассчитывать. Если бы они были оттянуты в глубь страны, то представляли бы большую опасность. Они располагают приблизительно 180-200 дивизиями, может быть, немного меньше, но, во всяком случае, примерно столькими же, что и мы. Но в отношении качества личного состава и материальной части они с нами вообще не идут в сравнение. Прорыв осуществится в разных местах. Русские без особого труда будут отброшены. Фюрер рассчитывает закончить эту операцию примерно в четыре месяца. Я полагаю, в меньший срок. Большевизм развалится как карточный домик. Впереди – беспримерный победоносный поход.

Мы должны действовать. Москва хочет оставаться вне войны, пока Европа не устанет и истечет кровью. Тогда Сталин хотел бы действовать, Европу большевизировать и всюду установить свой режим. Этот расчет будет перечеркнут… Англия хотела сохранить Россию, как надежду на будущее. Россия напала бы на нас, если бы мы ослабели, и нам пришлось бы вести войну на два фронта. Ее мы исключаем своей превентивной акцией, и теперь наши солдаты получат возможность лично познакомиться с отечеством рабочих и крестьян. Наша операция подготовлена так, как это вообще человечески возможно. Собрано столько резервов, что неудача совершенно исключается. Операция не ограничивается в географическом отношении. Борьба будет длиться до тех пор, пока перестанет существовать русская вооруженная сила. Япония – в союзе с нами. Для Японии эта операция также необходима. Токио никогда не решится связаться с США, если у него в тылу еще совсем невредимая Россия. Таким образом, Россия должна пасть также и по этой причине. Англия охотно желала бы сохранить Россию как надежду на будущее Европы. Эту цель преследовала миссия Криппса в Москве. Она не удалась. Но Россия напала бы на нас, если б мы оказались слабы, и тогда нам пришлось бы вести войну одновременно на двух фронтах, чего мы избегаем благодаря этой предупредительной операции. Лишь после этого мы обезопасим наш тыл. Я оцениваю боевую мощь русских очень низко, еще ниже, чем фюрер. Изо всех, что были и есть, операций эта самая обеспеченная.

Мы должны напасть на Россию также и для того, чтобы высвободить людей. Неразбитая Россия вынуждает нас держать постоянно 150 дивизий, солдаты которых нам крайне необходимы для нашей военной промышленности. Наша военная промышленность должна работать более интенсивно, чтобы мы могли выполнить нашу программу по производству оружия, подводных лодок и самолетов так, чтобы США также не могли нам ни в чем повредить. Имеется материал, сырье и машины для работы в три смены, но не хватает людей. Когда Россия будет побеждена, мы сможем демобилизовать целые возрастные контингенты и строить, вооружаться и подготавливаться. Лишь после этого можно начать наступление на Англию с воздуха в большом масштабе. Вторжение в Англию с суши так или иначе вряд ли возможно. Таким образом, надо создать другие гарантии победы. Процедура должна произойти следующим образом: мы идем совершенно другим путем, чем обычно, и меняем пластинку.

Мы не полемизируем в прессе, сохраняем полное молчание и в «день X» просто нанесем удар.

Я настойчиво уговариваю фюрера не созывать в этот день рейхстаг. Иначе нарушится вся наша система маскировки. Он принимает мое предложение прочитать воззвание по радио. Нами печатаются в большом количестве листовки. Печатники и упаковщики будут жить на казарменном положении до начала операции. Тем самым обеспечится соблюдение тайны. Тенденция всего похода ясна: большевизм должен пасть, и у Англии будет выбита из рук ее последняя шпага на континенте. Большевистская зараза должна быть устранена из Европы. Против этого едва ли будут возражать Черчилль и Рузвельт. Возможно, мы обратимся также к германским епископатам обоих вероисповеданий с тем, чтобы они благословили эту войну как ниспосланную богом. – Вот на что понадобились преследуемые священнослужители. – В России не будет восстановлен царизм, но в противовес еврейскому большевизму будет осуществлен настоящий социализм. Каждому старЪму нацисту доставит глубокое удовлетворение, что мы это увидим. Сотрудничество с Россией являлось, собственно говоря, пятном на нашей чести. Теперь оно будет смыто. Теперь мы уничтожим то, против чего мы сражались всю нашу жизнь. Я высказываю это фюреру, и он со мной полностью соглашается. Я замалвливаю словечко также за Розенберга, цель жизни которого благодаря этой операции снова оправдывается.

Фюрер говорит: правдой или неправдой, но мы должны победить. Это единственный путь, и он верен морально и в силу необходимости. А когда мы победим, кто спросит с нас о методе? У нас и без того столько на совести, что мы должны победить, потому что иначе наш народ, мы во главе со всем, что нам дорого, будем стерты с лица земли. Итак, за дело!

Фюрер не спрашивает, что думает народ. Народ думает, что мы действуем с Россией заодно, но будет вести себя так же храбро, если мы призовем его к войне с Россией. Русские радиостанции глушатся нами. Впервые наши солдаты получат возможность познакомиться с отечеством рабочих и крестьян. Они все возвратятся ярыми антибольшевиками… Опровержение ТАСС, по мнению фюрера, лишь результат страха. Сталин дрожит перед наступающими событиями. С его фальшивой игрой будет покончено. Сырьевые ресурсы этой богатой страны мы теперь организуем. Надежда Англии уничтожить нас блокадой тем самым будет окончательно сорвана. И тогда лишь начнется настоящая подводная война. Англия будет повержена наземь. Италия и Япония получат теперь сообщения, что мы намереваемся в начале июля предъявить России определенные ультимативные требования. Об этом заговорят везде. Тогда опять в нашем распоряжении будет несколько дней. О всей широте намеченной операции дуче еще полностью не информирован. Антонеску знает немного больше. Румыния и Финляндия выступают вместе с нами. Итак: вперед! Богатые поля Украины манят. Наши полководцы, которые в субботу побывали у фюрера, подготовили все наилучшим образом. Наш аппарат пропаганды находится наготове и ждет. Все мы совершим замечательный подвиг. Фюрер рассказывает мне подробности об операции на о. Крите… Может быть, мы ударим все же по Турции, чтобы лучше было подступиться к Египту.

Я должен теперь подготовить все самым тщательным образом. Необходимо невзирая ни на что и дальше распространять слухи: мир с Москвой, Сталин едет в Берлин, вторжение в Англию предстоит в ближайшее время, чтобы завуалировать всю обстановку, какова она на самом деле. Надо надеяться, что это некоторое время еще продержится. Я хочу сделать все, что в моих силах. Фюрер живет в напряжении, которое трудно описать. Так бывает всегда перед операциями. Но он говорит, что, когда операция начнется, он станет совершенно спокойным, и я сам был свидетелем этому множество раз. Я обсуждаю с фюрером еще ряд текущих вопросов, частных дел и проч. и затем, уже в вечерний час, снова исчезаю потихоньку через заднюю дверь. Дождь льет потоками. Фюрер совершенно растроган, когда я с ним прощаюсь. Это мгновение для меня полно значения. Проехал через парк, через задний портал, где люди беззаботно гуляют под дождем. Счастливые люди, которые ничего не знают о всех наших заботах и живут лишь одним днем. Ради всех них мы работаем и боремся и берем на себя любой риск. Дабы здравствовал наш народ.

Под завесой летнего дождя и легкой веселой музыки, льющейся по радио, заговорщики тайно обсудили зловещий план.

А немцы в это последнее воскресенье «беззаботно гуляют под дождем», не ведая о той катастрофе, в которую они будут ввергнуты через несколько дней теми, кому так безрассудно доверили управлять своей судьбой.

«В Шваненвердере. Я обязываю всех ничего не говорить о моем тайном посещении фюрера… – продолжает Геббельс эту запись 16 июня. – На улице дождь, стучит по стеклу. Ужасный июнь в этом году!.. Я запрещаю еще раз для всех внутренних и заграничных средств массовой информации тему о России. Это – табу до «дня X».

«СЛУХИ – НАШ ХЛЕБ НАСУЩНЫЙ»

17 июня 1941. В отношении России существует неисчерпаемое множество слухов: от готового заключения мира до уже начавшейся войны. Слухи – наш хлеб насущный. Мы их встречаем упорным молчанием… Все приготовления закончены. В ночь с субботы на воскресенье должно начаться. В 3.30. Русские все еще стоят на границе густомассированным строем. Со своими крохотными транспортными возможностями они не смогут в несколько дней изменить это положение. Они валяют типично большевистского дурачка, заставляют переодетых в женское платье солдат устанавливать мины и т. д. Но это можно легко увидеть при помощи подзорной трубы. Что существуют подзорные трубы, большевики, кажется, не подозревают. Мы доведем это и кое-что другое эффективно до их сведения… США потребовали от наШих консульств до 10 июля ликвидироваться и покинуть страну… Все это мелкие булавочные уколы, но не удар ножом.

Замораживаются германские вклады в США.

В предвкушении молниеносной победной войны Геббельс наглеет по отношению к внешним противникам и в обширной своей министерской округе также. И тешит свое тщеславие. К делу и не к делу упорно записывает: «я приказал», «я пресек», «я энергично вмешиваюсь», «я отчитал», «я это предвидел», «я энергично протестую». А уж восхвалениям своих собственных статей и выступлений нет предела. Сейчас время генералов. Геббельс мечется, бахвалясь своей пропагандой, сильно преувеличивая ее значение и вклад в нападение на Советский Союз и в ход войны. И в пропагандистском хозяйстве у него без осечек. Когда же его радиопередача потерпела неудачу, пиетет к фюреру принесен в жертву тщеславию Геббельса. Он записывает: «Я, невиновный, должен быть козлом отпущения». С этим он не согласен. Это фюрер настаивал на такой подаче материала.

Геббельс решает ослабить антиникотиновую пропаганду, чтобы не задеть солдат-курильщиков, не вносить в народ «воспламеняющие вещества». «Война скрывает в себе и без того достаточно естественных воспламенителей. Поэтому я приказываю немного прикрутить слишком резкую антицерковную пропаганду. Для этого достаточно будет времени после войны».

Но Борман, неистовый гонитель христианской церкви, в особенности католического вероисповедания, не намерен откладывать преследование священнослужителей на «после войны». В том же июне 1941 года он издает секретный декрет, обуславливающий несовместимость христианства и национал-социализма:

«Все влияния, могущие ослабить или нанести ущерб руководству народом, осуществляемому фюрером с помощью национал-социалистической партии, должны быть уничтожены… Ее (церкви) влияние должно быть уничтожено полностью и окончательно… Таким же образом, каким государство ликвидирует и преследует пагубное влияние астрологов, предсказателей и других шарлатанов, должна быть полностью уничтожена возможность влияния церкви… До тех пор, пока это не будет осуществлено, руководство государства не сможет оказывать влияния на отдельных граждан. До тех пор, пока это условие не будет выполнено, не будет обеспечена навсегда безопасность народа и империи».

И чтобы при ведении агрессивной, истребительной войны – с преступным обращением с военнопленными, гражданским населением, с массовыми расстрелами, публичными повешениями – ни в чем не могло бы сказаться в народе сдерживающее влияние христианской церкви, она подвергается репрессиям, многие ее священники заключаются в концентрационные лагеря. Только в Маутхаузене 780 священников умерли от истощения.

После поражения Германии сын Бормана, 15-летний подросток, нашел приют у австрийских крестьян. Он жил вод вымышленным именем в этой набожной семье и, преисполненный чувством близости к этим добрым людям, принял спустя два года католичество. Полагая, что отец жив, он пребывал в страхе. «Я боялся, что он примет меры для моей ликвидации, поскольку я стал католиком, – говорил он в недавней беседе с журналисткой. – Ведь отец еще яростнее, чем евреев, ненавидел католицизм».

Но вернемся к дневнику Геббельса.

18 июня 1941 . Вчера: большие налеты английской авиации за Западную Германию. Довольно сильно попало в заводы «И. Г. – Фарбениндустри»… Маскировка в отношении России достигла кульминации. Мы наполнили мир потоком слухов, так что самому трудно разобраться… Наш новейший трюк: мы намечаем большую мирную конференцию с участием России. Приятная жратва для мировой общественности, но некоторые газеты чуют запах жареного и почти догадываются, в чем дело… Испытывал новые фанфары. Все еще не нашел нужного. При этом следует еще и маскировать все…

У фюрера… Журналистика есть также государственное дело. Фюрер полностью признает, что немецкая пресса это осознает. Об Англии в этом отношении лучше помолчим. Там сплетничают из принципа, разглашают все тайны и дают тем самым нам необходимые отправные пункты…

Можно ли долго сохранить маскировку в отношении России? Я сомневаюсь… Мы живем в чрезвычайно высоком напряжении. Теперь уже скоро можно ожидать грозу. Только бы поскорей прошла эта неделя. …Если бы только русские оставались массированными на границе.

Кроме специальных распространителей, мир наводняет слухами пресса германских союзников, в первую очередь итальянская. «Они болтают обо всем, что знают и чего не знают. Их пресса ужасно несерьезна… – приводит Геббельс высказанное Гитлером в разговоре с ним. – Поэтому их нельзя посвящать в тайны, по крайней мере в такие, разглашение которых нежелательно». И Гитлер только за несколько часов до нападения на Советский Союз сообщил Муссолини в обстоятельном письме о том, что оно предстоит. «В нашей власти устранить Россию», – писал он дуче.

«Работал до позднего вечера, – продолжает Геббельс записывать 18 июня. – Вопрос о России становится все более непроницаемым. Наши распространители слухов работают отлично. Со всей этой путаницей получается почти как с белкой, которая так хорошо замаскировала свое гнездо, что под конец сама не может его найти. – И тут же, через несколько абзацев, с нервической непоследовательностью: – Наши замыслы в отношении России постепенно раскрывают. Угадывают. Время не терпит. Фюрер звонит мне еще поздно вечером: когда мы начнем печатать и как долго сможем использовать три миллиона листовок. Приступить немедленно, срок – одна ночь. Мы начинаем сегодня».

В записях этих дней слышатся вздохи: «Время до наступления драматического часа тянется так медленно». «Ожидаю с тоской конца недели. Это действует на нервы. Когда начнется, тогда почувствуешь, как всегда, что у тебя точно гора с плеч свалилась».

«ВСЕ ИДЕТ КАК ПО МАСЛУ»

При всей лихорадочности ожидания наступления на Востоке, Англия и сам Черчилль изо дня в день едва ли не в первую очередь притягивают внимание Геббельса.

«Получаю секретную сводку из Англии… Плохое настроение, отсутствие боеспособности. Глубочайшая депрессия из-за многих катастрофических поражений. В этом, конечно, есть доля правды, но англичане – настойчивый народ. Я читал книгу о Черчилле, написанную его личной секретаршей. – Снова он под впечатлением прочитанного. – Он изображен до некоторой степени правдиво. Во всяком случае он в какой-то мере задаст нам еще головоломку. Без него война давно бы уже закончилась, но с ним еще будет упорная борьба. Но мы все же победим, потому что у нас крепче фундамент и, в конце концов, мы к тому же более деловые люди».

В типографии, опечатанной гестапо, рабочие печатают листовки для немецких солдат.

Для соблюдения полной секретности рабочие из типографии будут выпущены только после того, как начнется эта операция. Упакованные листовки будут отправлены на фронт под попечением офицеров. В них содержатся обращения фюрера к солдатам, и они будут зачитаны перед началом наступления.

19 июня 1941 . Вопрос о России теперь постепенно уясняется противной стороной. Да этого и невозможно было избежать. В самой же России готовятся ко Дню морского флота. Вот будет неудача.

20 июня 1941 . Вчера: ужасно много дел. Сумасшедшая спешка… Налеты английской авиации на Гамбург и Бремен… В Москве начинают понемногу становиться нахальными. Я запрещаю слухи о том, что рейхстаг якобы будет созван… Обращения фюрера к солдатам восточной армии отпечатаны, упакованы и разосланы… У фюрера: дело с Россией совершенно ясно. Машина приходит постепенно в движение. Все идет как по маслу. Фюрер восхваляет преимущества нашего режима… Мы сохраняем народ в едином мировоззрении. Для этого служат кино, радио и печать, которые фюрер характеризовал как самые значительные средства для воспитания народа. От них государство никогда не должно отказываться. Фюрер хвалит также хорошую тактику нашей журналистики.

Сейчас, когда правят бал генералы, а Геббельс отодвинут на второй план, для него особенно важно заручиться похвалой фюрера, когда к тому же у него с генералами, похоже, затевается свара. На Браухича он уже жаловался. Другого генерала он также рад бы пресечь: «Генерал Боденшатц слишком много сплетничает. Настоящая кумушка!»

В этой тетради, охватывающей всего полтора месяца, достается министру иностранных дел Риббентропу («Теперь я ополчусь против него. Таким людям импонирует только нахальство»), Борману («темная личность»), руководителю «Трудового фронта» д-ру Лею («идиот»), дуче, Антонеску, Павеличу, Маннергейму… Похоже, в ожидании скорой победы Геббельс расчищает площадку для триумфального постамента, на который взойдет фюрер в его лишь сопровождении. И улетевшему Гессу, «второму лицу» в государстве, достаются уничтожающие характеристики. Заступивший на его место Борман уже говорил Геббельсу о мании величия и скудоумии Гесса. «К тому же, – пишет Геббельс, – как теперь доказано, он страдает также половым бессилием. Теперь он попадет в руки астрологов: результат налицо. Его жена разыгрывает еще роль великой и оскорбленной невинности. Она во многом виновата в политической гибели своего мужа. Он заслуживает сожаления. Он никогда уже не сможет участвовать в общественной жизни».

21 июня 1941 . Вчера: драматический час приближается… Вопрос о России с часу на час все более драматизируется. Молотов обратился с просьбой посетить Берлин, но был отшит. Наивно! Это следовало бы сделать на полгода раньше. Все наши противники гибнут из-за опозданий. Читаю подробную докладную о русско-большевистской радиопропаганде. С ней нам приходится не раз раскалывать твердый орешек. Это же не то что глупая английская пропаганда. Ее же делают евреи. Я предусмотрительно поручаю подготовить генераторы помех широкого диапазона… Испытывал новые фанфары. Теперь нашел нужные. Обращение фюрера переделано заново и отправлено на фронт… Дело начато превосходно. У нас будет хороший старт… После обеда работал в Шваненвердере. Там я более спокоен и сосредоточен… В Лондоне теперь правильно понимают в отношении Москвы. Войну ожидают каждый день. Лишь отдельные голоса настаивают, что все это блеф… Фюрер очень доволен нашими фанфарами, он приказывает еще кое-что добавить. Из песни Хорста Весселя.

Первый день войны. Утро 22 июня. Мир уже потрясен известием о нападении на Россию, и поступают новые сведения с Восточного фронта. Геббельс же методично описывает, как обычно, истекший день и долго болтает в дневнике о том о сем: о беседе с актрисой, приглашенной сниматься в новом военном фильме, о завтраке в честь итальянского фашистского деятеля Паволини, об обеде, устроенном им в честь итальянцев у себя в Шваненвердере, – прежде чем подойти к главному.

22 июня 1941 . В 3.30 начнется наступление, – пишет он как бы с позиции предшествующего дня. – 160 укомплектованных дивизий. Фронт в 3 тысячи километров. Много дебатов о погоде. Самый большой поход в мировой истории. Чем ближе удар, тем быстрее исправляется настроение фюрера. С ним так всегда. Он просто оттаивает. У него сразу пропала вся усталость. Мы 3 часа прохаживаемся в его салоне туда и сюда… Деканозов (посол СССР) снова сделал представление в Берлине из-за перелетов границы нашими самолетами. Уклончивый ответ!.. По отношению к Гессу фюрер находит только слова презрения. Если бы он не был сумасшедшим, то его следовало бы застрелить. Он причинил партии и прежде всего армии колоссальный ущерб… Установлено после долгих колебаний время для зачтения воззвания – 5.30 утра. Тогда врагу все станет ясным. Народ и мир также узнает правду… Наша подготовка закончилась. Он (Гитлер) работал над ней с июля прошлого года, и вот наступил решающий момент. Сделано все, что вообще было возможно. Теперь должно решать военное счастье.

…3 часа 30 минут. Загремели орудия. Господь, благослови наше оружие! За окном на Вильгельмплац все тихо и пусто. Спит Берлин, спит империя. У меня есть полчаса времени, но не могу заснуть. Я хожу беспокойно по комнате. Слышно дыхание истории… Прозвучала новая фанфара. Мощно, звучно, величественно. Я провозглашаю по всем германским станциям воззвание фюрера к германскому народу. Торжественный момент также для меня… Еще некоторые срочные дела. Затем еду в Шваненвердер. Чудесное солнце поднялось высоко в небе. В саду щебечут птицы. Я упал на кровать и проспал два часа. Глубокий, здоровый сон.

И предвкушение молниеносной победы.