Я брожу по улицам, как деревянная кукла.

— Возвращайся домой, — говорит Хун.

— Оставь меня в покое.

— Прошу тебя, возвращайся.

— Я ненавижу свой дом.

— Тогда плачь. Выплачься как следует, умоляю тебя.

— У меня нет слез.

Она покупает у торговца вразнос пирожки.

— Тебе нужно поесть!

— Они воняют…

— Зачем ты так говоришь? Пахнет аппетитно.

— Еда протухла. Разве ты не чувствуешь, что овощи в начинке прокисли? Пахнут кровью. Выбрось, прошу тебя, иначе…

Меня выворачивает. Перепуганная Хун бросает еду рыскающим вокруг кошкам.

Я скрючиваюсь. Хун говорит:

— Цзин жив!

Увы, этого счастья мне недостаточно.

— Я беременна от человека, которого больше нет. Я должна убить себя.

— Ты сошла с ума!

Хун трясет меня за плечи.

— Ты обезумела! Скажи мне, что это бред!

Я не отвечаю.

Она закрывает лицо ладонями.

— Тогда остается только удавиться! Никто тебя не спасет.

Помолчав несколько долгих минут, она спрашивает:

— Ты была у врача? Возможно, ты ошиблась.

— Я никому не верю.

— Я найду тебе врача.

— Зачем? Минь меня предал. Я должна умереть.