Развитие международной торговли на протяжении всей истории капитализма связано с протекционистской политикой правительств — политикой поддержания национального производства путем ограждения внутреннего рынка страны в той или иной степени от иностранной конкуренции. В. И. Ленин, говоря об этом, подчеркивал «тот несомненный и неоспоримый факт, что протекционизм создан лишь определенным хозяйственным строем и определенными противоречиями этого строя» 1. Лишь объективный процесс интернационализаций экономической жизни, ведущий к снижению производственных издержек и повышению конкурентоспособности предприятий, заставляет буржуазные правительства время от времени частично сокращать торговые ограничения.

Усиление протекционистских тенденций ведет внутри страны к повышению цен, т. е. принуждает потребителей переплачивать за товары, и к перераспределению доходов в пользу сравнительно узкого круга компаний, являющихся инициаторами такого торгово-политического курса в конкурентной борьбе. На мировом рынке оно затрудняет экспорт, нагнетает атмосферу общей неуверенности и обостряет соперничество. Еще в прошлом веке, когда главным инструментом протекционизма являлись таможенные пошлины, Ф. Энгельс, раскрывая механизм влияния последних на международную торговлю, отмечал, что «эти запретительные пошлины суть не что иное, как вооружение для неизбежной всеобщей промышленной войны, которая должна решить вопрос о господстве на мировом рынке» 2.

Интенсивность протекционизма неодинакова на различных исторических этапах. В течение первых трех послевоенных десятилетий торговая война происходила в обстановке некоторого ослабления протекционистских барьеров, хотя и тогда сторонники протекционизма в отдельных странах добивались возведения новых препятствий на пути ввоза тех или иных товаров. Примерно с середины 70-х годов по мере нарастания трудностей в капиталистическом хозяйстве и из-за неспособности правящих кругов смягчить их прежними средствами отмечается быстрое распространение протекционистских мер. Увеличивается круг стран, которые официально или неофициально прибегают к ограничению импорта. Растет количество товаров, подпадающих под такие меры, более разнообразными становятся их формы.

К началу 80-х годов протекционизм стал острой торгово-политической проблемой. Поисками ее решения занялись многие межправительственные организации. Говоря об усилении протекционизма, Генеральный секретарь ООН призывал в мае 1979 г. как можно скорее остановить процесс дальнейшего развития протекционизма, добиться его ослабления. Однако процесс установления ограничений в капиталистических странах продолжался, и в марте 1982 г. руководитель одной из важных международных торговых организаций заявил: «Я, как генеральный директор ГАТТ, считаю, что протекционизм — это главная проблема в мировой торговле» 3.

Возврат почти всех капиталистических стран к широкому использованию протекционистских средств, чего не наблюдалось со времени экономического кризиса 1929–1933 гг., свидетельствует о провале распространенной на Западе в значительной мере утопической торгово-политической концепции, заключающейся в том, чтобы сделать международный обмен «свободным и саморегулируемым». Как справедливо отметил американский экономист Дж. Тамлер, «протекционизм выражает глубокий скептицизм в отношении способности рынка распределять ресурсы и доходы в соответствии с потребностями общества» 4. Пытаясь оправдать принятие таких средств, еще откровеннее выразил по существу ту же мысль один высокопоставленный представитель Великобритании, заявивший, что «мы не хотим умирать на кресте свободной торговли» 5.

Компании, выступающие за установление протекционистских мер, наносят ущерб потребителям и налогоплательщикам Надписи: транспарант слева — «Больше помощи компаниям, терпящим бедствие», внизу — фигура налогоплательщика; транспарант справа — «Запретить ввоз иностранных автомобилей», внизу — потребитель

Политика протекционизма администрации Рейгана в действии. Подпись. на рисунке: «В наших действиях нет ничего лично против Вас (Японии). Мы точно так же обращаемся и с этим парнем» (американским потребителем)

Рост протекционистских тенденций углубляет разрыв между декларируемыми и применяемыми на практике в капиталистических странах правилами торговли. Он ведет к отказу этих стран от согласованных принципов, составляющих основу формирования взаимовыгодных связей, обесценивает ранее достигнутые положительные результаты борьбы за прогрессивную перестройку международных экономических отношений.

Повышение протекционистских барьеров неблагоприятно сказывается и на торговле капиталистических стран с социалистическими. «Поворот от либерализации к усилению ограничений и дискриминации, — указывалось в совместном заявлении социалистических государств V сессии ЮНКТАД, — наметился в торговле Восток — Запад» 6. В результате осложняется расширение экспорта многих видов промышленной и сельскохозяйственной продукции из социалистических государств. Все это создает обстановку торговополитической нестабильности, затрудняющую налаживание долговременной производственной кооперации и осуществление крупномасштабных проектов экономического сотрудничества — наиболее перспективных форм современных хозяйственных связей. Кроме того, империалистические круги используют эти барьеры в политических целях, фактически блокируя процесс нормализации условий торговли между Востоком и Западом.

«Новый» протекционизм и его особенности

Председатель 31-й сессии ГАТТ в ноябре 1975 г. публично признал, что еще никогда ее участники не собирались в обстановке, когда многие страны устанавливают столь значительные ограничения в торговле. В последущие годы такие ограничения продолжали увеличиваться. Даже эксперты Международного валютного фонда (МВФ), находящегося под контролем наиболее развитых капиталистических стран, в исследовании о росте протекционизма констатировали: «По-видимому, наиболее тревожной является очевидная эрозия политических обязательств в отношении либерализации торговой системы» 7.

Ограничения, установленные в международной капиталистической торговле в 1975–1977 гг., по оценке Секретариата ГАТТ, охватили товары общей стоимостью от 30 до 50 млрд. долл., а по некоторым другим оценкам — еще больше. США и страны ЕЭС, являющиеся эпицентром новой волны протекционизма, более 150 раз возводили препятствия в 1974–1978 гг. на пути ввоза тех или иных товаров. «Импорт на скамье подсудимых» — так озаглавил статью о лавине торговых запретов журнал ФРГ «Шпигель» в июне 1978 г., выражая тревогу деловых кругов страны по этому поводу. Согласно подсчетам экспертов на Западе, государственный контроль распространился в конце 70-х годов на 46 % торговли, тогда как в середине десятилетия — менее чем на 40 % (1 % составлял в 1979 г. около 15 млрд. долл.) 8.

Беспрецедентные в послевоенный период масштабы протекционистских мер вызваны серьезными причинами, а высказываемые на Западе опасения по поводу возможных последствий имеют достаточные на то основания.

Одним из факторов, способствовавших установлению ограничений импорта, является значительное повышение мировых цен на нефть и многие виды сырья в 70-х годах (оно произошло, как известно, не без махинаций крупнейших монополий, которые умышленно создавали нехватку таких товаров). Повышение цен ухудшило состояние внешнеэкономических расчетов в большинстве капиталистических стран, вызвало стремление правительств частично решить проблему сбалансирования торговли путем сдерживания ввоза других товаров. Но это далеко не самое важное. Другим фактором, причем более существенным, стал самый глубокий и затяжной после второй мировой войны экономический кризис в капиталистическом мире 1974–1975 гг. Увеличение безработицы, падение спроса на товары, расширение недогрузки производственных мощностей в странах капитализма активизировали протекционистские настроения среди деловых и даже некоторой части профсоюзных кругов. Особенно важное значение имело стремительное, угрожавшее и без того напряженной внутриполитической обстановке увеличение безработицы. «При росте безработицы, — признавал канцлер ФРГ Г. Шмидт, выступая в бундестаге 3 декабря 1981 г., — появляется большой соблазн с помощью протекционистских мер хотя бы временно переложить собственные трудности на плечи других стран».

Дефициты внешнеторговых балансов большинства капиталистических стран в 1980 г.

К глубинным причинам волны протекционизма относится прежде всего усиление неравномерности развития современного капитализма в условиях научно-технической революции. В результате среди капиталистических и освободившихся стран появились новые, сравнительно крупные конкурентоспособные поставщики товаров, претендующие на повышение своей доли в международной торговле в соответствии с возможностями их производства. Таким образом, назрела необходимость перестройки всей структуры мирового капиталистического рынка. Между тем структурная перестройка чрезвычайно сложна для стихийно развивающейся экономики. Еще важнее то, что она встречает сопротивление тех предпринимателей, которые стремятся сохранить прежние позиции на рынке, хотя продукция последних утратила конкурентоспособность. Под их давлением правительства, заинтересованные в поддержке местных отраслей производства, пытаются с помощью протекционистских мер не допустить или в крайнем случае притормозить перестройку. Растущий протекционизм, по удачному определению одного экономиста из ФРГ, отражает «попытку преодолеть пропасть между потребностью, возможностью и готовностью осуществить структурную перестройку» 9.

ЕЭС пытается сдержать экспорт монополий Японии

Основным аргументом сторонников протекционистских мер является повышение доли импортного товара в общем потреблении страны, причем всю ответственность они возлагают на иностранных экспортеров, обвиняя последних в использовании недобросовестных методов конкуренции и в злоупотреблениях. Конечно, этого исключать нельзя, но не следует и преувеличивать. Ускоренный рост поставок товаров из-за границы, перенасыщающий внутренний рынок капиталистических стран, связан с относительным снижением конкурентоспособности их хозяйства.

Например, доля Японии в международной торговле готовыми изделиями с 1963 по 1976 г. повысилась с 6 до 12 %. Особенно сильно она потеснила конкурентов на мировом рынке стали, машин и оборудования, текстиля. В импорте стали удельный вес Японии за рассматриваемый период возрос с 9 до 24 % (в том числе в импорте США и Канады, вместе взятых, — с 17 до 42 %), а в импорте машин и оборудования — с 4 до 13 %. Каждый десятый, продававшийся в странах ЕЭС в середине 70-х годов черно-белый телевизор имел японский фирменный знак. Соответственно каждый шестой мотоцикл был выпущен в Японии, там же произведен почти каждый второй карманный калькулятор, проданный в ФРГ.

Роль издержек производства в изменении состава поставщиков становится очевидной при сопоставлении соответствующих показателей в конкретных отраслях промышленности. Например, затраты рабочего времени на выплавку тонны стали с 1953 по 1974 г. понизились в Японии почти в 8 раз, тогда как в ФРГ — в 3,6 раза, в Великобритании — на 63 % и в США — на 27 %. Абсолютный уровень этих затрат, характеризующий современную конкурентоспособность национальной сталеплавильной промышленности, составил в середине 70-х годов на тонну стали в Японии менее 9 человеко-часов, в США — 11, в ФРГ — 13 и в Великобритании — 22. Наиболее прогрессивным методом (непрерывной разливки металла) в Японии производится 50 % всей стали, тогда как в США — 11 %. Все это, естественно, способствовало превращению Японии в крупнейшего экспортера стали.

В развивающихся государствах большой разрыв в уровне заработной платы по сравнению с капиталистическими странами (например, в текстильной промышленности по сравнению с США разрыв в Гане — в 7 раз, в Индии — в 13, в Кении — почти в 16 раз) и относительно дешевое натуральное сырье позволяют успешно конкурировать с местной трудоемкой продукцией ряда отраслей легкой промышленности в этих странах, тем более что рост инфляции, подрывая покупательную способность населения стран Запада, перемещает спрос в сторону дешевых потребительских товаров. В итоге в импорте одежды капиталистическими странами в 1963–1975 гг. доля развивающихся государств повысилась с 14 до 32 %.

Второй важнейшей причиной массового возведения импортных барьеров являются все более агрессивная деятельность и рост злоупотреблений монополий, ведущие к дезорганизации внутреннего рынка капиталистических стран. Борьба ТНК за господствующее положение в мировом хозяйстве наносит ущерб интересам многих других компаний и деформирует развитие национальных экономик. Это вызывает в ответ защитные меры правительств, поскольку государственная власть в капиталистических странах — «комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии» 10. Показательно, что со второй половины 70-х годов значительно участились и приобрели новые формы торговые конфликты, порождая непрерывную цепь внешнеполитических столкновений между крупными империалистическими державами.

В центре таких конфликтов чаще других оказываются монополии Японии, поскольку они добиваются не только роста доли японских товаров в импорте других стран, но и форсируют сбыт иностранных товаров на рынках третьих стран. Многие капиталистические компании иногда даже при финансовой поддержке национальных правительств (например, в США) прибегают к услугам монополий Японии, обладающих большой пробивной силой в деле проникновения на труднодоступные заграничные рынки, для увеличения экспорта своих товаров. С операциями заграничных предприятий ТНК в значительной мере связан также сравнительно быстрый рост поставок ряда промышленных товаров из освободившихся стран в развитые капиталистические.

Предприятия ТНК на территории развивающихся государств часто действуют в особых промышленных зонах и пользуются не только дешевой рабочей силой, но и таможенными и налоговыми льготами, а также электроэнергией и водой по сниженным расценкам. При организации производства ТНК используют привозное оборудование и даже сырье (так, для швейных предприятий импортируются фурнитура, красители, раскроенные ткани и заготовки). Например, в Маврикии в таких привилегированных условиях в 1977 г. функционировало 91 иностранное предприятие (в 1970 г. — пять предприятий). Их экспорт, состоявший преимущественно из одежды, трикотажных изделий и электронных компонентов, достигал почти 20 % экспорта страны. Реализуя затем товары на рынках капиталистических стран, ТНК освобождаются от уплаты пошлин со стоимости материалов, ранее вывезенных и использованных в производстве. В частности, в США такой импорт составляет более 15 % всего ввоза промышленных товаров из развивающихся государств. Все это служит дополнительным источником обогащения ТНК, стимулом расширения их производства за рубежом и причиной игнорирования интересов национального хозяйства капиталистических стран.

Во французской прессе в ноябре 1981 г. приводится следующий характерный эпизод. В небольшом городке Ла-Бальм на склад текстильного предприятия, принадлежащего бельгийскому фабриканту, поступила крупная партия спортивной одежды с Тайваня, из Гонконга и Макао, где местные швейники обычно получают гроши за свой каторжный труд. Одежда была изготовлена по французским образцам и из французских материалов, причем даже этикетки на ней «Сделано во Франции» пришивались за границей. В то же время на этом предприятии и еще на трех предприятиях этого фабриканта во Франции было объявлено о сокращении нескольких сот рабочих и служащих якобы вследствие массированного экспортного наступления предпринимателей освободившихся стран.

Таким образом, усиление протекционизма в 70-х годах вызвано сочетанием обострения кризисных явлений в капиталистическом хозяйстве с разгулом деловой преступности монополий на мировом рынке, хотя в качестве непосредственного повода для ограничения импорта служит резкое увеличение безработицы и торгового дефицита в капиталистических странах.

Современный протекционизм, именуемый на Западе не без преувеличения как «новый», в действительности имеет некоторые специфические черты. Они проявляются в номенклатуре товаров и географии стран, оказавшихся наиболее подверженными ограничительным мерам в торговле, но особенно в используемом арсенале средств.

Протекционистские барьеры, воздвигаемые в последние годы на пути многих товаров, сконцентрированы на продукции ряда трудоемких отраслей промышленности, в частности на текстиле, одежде, обуви и изделиях из кожи, бытовых электроприборах, радио- и телевизионной аппаратуре, автомобилях и судах. Такие меры, нанося ущерб многим торговым партнерам, вместе с тем вследствие отмеченной товарной ориентации и избирательного применения создают максимальные трудности экспорту молодых государств, который является основным источником поступления иностранной валюты, важным рычагом ускорения индустриализации и укрепления экономической самостоятельности. Если в капиталистических странах объектом протекционистских мер стали преимущественно старые отрасли промышленности, то в развивающихся жертвой этих мер оказалась продукция передовых отраслей, являющихся базой промышленного экспорта. Подсчеты экспертов на Западе выявили, что доля импорта, подпадавшая под правительственный контроль в конце 70-х годов, составляла для стран — членов ОЭСР примерно 24 %, тогда как для развивающихся, за исключением нефтедобывающих, — 62 % 11.

Нельзя не упомянуть и о том, что сравнительно быстрый рост импорта многих товаров капиталистическими странами в 70-х годах связан прежде всего с расширением их взаимной торговли, а не с поставками аналогичных товаров из развивающихся государств. Таким образом, государствам, стремящимся преодолеть экономическую отсталость, в частности, путем форсирования промышленного экспорта, фактически приходится расплачиваться за последствия усиления торгового соперничества между капиталистическими странами.

Наконец, особенностью современного протекционизма является существенное обновление и расширение средств ограничения импорта. Причем эта особенность имеет не организационно-техническое, а важное торгово-политическое значение и потому заслуживает того, чтобы на ней остановиться подробнее. Главный упор сторонники протекционистских мер делают на нетарифные средства, и среди них на более завуалированные и целенаправленные.

Между тарифными и нетарифными протекционистскими барьерами имеется существенное различие. Таможенные пошлины удорожают импортный товар, соответственно снижают его ценовую конкурентоспособность по сравнению с аналогичным товаром местного производства, тем самым косвенно ограничивая доступ иностранного товара в страну. Однако последнее слово остается за потребителем, который руководствуется при выборе товара, как обычно, критериями цены, качества и условий поставки. В конечном счете поставщик остается зависимым от решения потребителя.

Посредством большинства нетарифных барьеров прямым образом ограничивается, осложняется или задерживается доступ иностранной продукции в страну, в том числе поставляемой по внутрифирменным каналам ТНК. В результате сокращается выбор товаров, ослабляется конкуренция и потребитель в значительной степени лишается своего «последнего слова». При использовании нетарифных барьеров, кроме того, расширяются возможности влияния на внутренний рынок более узких групп предпринимателей, т. е. прежде всего монополий. Под их нажимом правительство, устанавливая нетарифный торговый барьер, фактически диктует потребителю определенную товарную структуру рынка и насильственным путем предрешает его выбор в пользу национальной продукции.

К нетарифным барьерам относятся правительственные льготы поставщикам местной продукции и ее приоритет при государственных закупках, количественное лимитирование ввоза или установление минимальных цен для импортируемых товаров, разработка определенных стандартов и технических требований в отношении последних или упаковки, самоограничение поставок экспортером. Нетарифными барьерами считаются также различные виды налогов, антидемпинговые и компенсационные пошлины, поскольку они не зафиксированы в таможенном тарифе, отличаются от таможенных пошлин избирательностью применения, высоким уровнем и особой процедурой начисления. В совокупности это оказывает более сильное ограничительное воздействие на торговлю, чем заранее установленная, одинаковая для определенной группы товаров и во многих случаях сравнительно низкая таможенная пошлина.

На службу протекционистским интересам в 70—80-х годах поставлен большой арсенал нетарифных барьеров. Широкое распространение получило предоставление правительством финансовой помощи национальным фирмам, усиливающее их позиции в конкурентной борьбе с иностранными поставщиками на внутреннем рынке. Правила ГАТТ допускают оказание такой помощи лишь при резком изменении конъюнктуры, когда необходимо быстро приспособиться к новой экономической ситуации. Однако в последнее время такая помощь фирмам вышла за рамки скромных задач, которые раньше ставились перед ней. Она стала использоваться для защиты недостаточно конкурентоспособных отраслей хозяйства от импорта и, следовательно, фактически тормозить их приспособление к меняющимся условиям на рынке. «Многое в современной политике, называемой помощью для приспособления, — пишут буржуазные авторы, — имеет прямо противоположное назначение. Вместо того чтобы содействовать приспособлению, она препятствует этому процессу» 12.

В крупных масштабах финансовая поддержка фирмам предоставляется в Великобритании, Италии и Франции. В частности, в Великобритании в 1975 г. установлена система государственной компенсации предприятиям для оплаты излишней рабочей силы. Около половины общей суммы компенсации выплачено предприятиям текстильной, швейной и обувной промышленности, что составило от 5 до 10 % издержек производства. Во Франции во второй половине 70-х годов субсидии в разной форме предоставлялись автомобильной, электронной, часовой, целлюлозно-бумажной и текстильной промышленности. Сталеплавильной промышленности Великобритании, Италии, Бельгии, Франции и ФРГ в 1975–1979 гг. были выплачены субсидии в общей сложности на сумму 28 млрд. марок, а в период 1980–1983 гг. намечено предоставить еще свыше 50 млрд. 13

Капиталистические страны стали чаще прибегать к использованию такого традиционного протекционистского средства, как количественное ограничение импорта. В частности, США установили в 1976 г. общую квоту на ввоз нержавеющей и инструментальной стали сначала на три года, а затем продлили срок ее действия. Канада объявила в 1976 г. о введении квоты на ввоз одежды на уровне поставок в 1975 г., в 1977 г. — на ввоз обуви на уровне поставок, эквивалентных среднегодовому ввозу в 1974–1976 гг., и в 1979 г. — на ввоз кур и каплунов. Австралия установила в 1975 г. квоту на ввоз легковых автомобилей на уровне примерно 20 % от емкости внутреннего рынка, а в середине 1978 г. прибегла к ограничению ввоза некоторых видов стального проката, продукции обувной и текстильной промышленности. Значительный резонанс на капиталистическом рынке вызвало решение Франции в июне 1977 г. об установлении квоты на импорт многих видов текстильных изделий.

Особенно часто применяются количественные ограничения в торговле с отдельными странами-экспортерами. Например, США в 1977 г. установили жесткий ежегодный лимит на ввоз цветных телевизоров из Японии — на уровне 40 % от импорта в 1976 г. ЕЭС ввело в 1979–1980 гг. такие ограничения на ввоз ряда видов текстильных изделий и одежды из Филиппин, Индонезии, Индии, Малайзии, Пакистана, Гонконга, Бангладеш и Бразилии. Великобритания установила в начале 1980 г. квоты на ввоз пряжи из химических волокон из США.

Крупные капиталистические страны стали чаще обращаться к разного рода бюрократическим предписаниям, спекулируя на защите окружающей среды, здоровье и интересах потребителей, в явно протекционистских целях, для борьбы против наиболее опасных иностранных конкурентов.

Например, англо-французскому сверхзвуковому пассажирскому самолету «Конкорд» в течение почти двух лет (до ноября 1977 г.) под предлогом борьбы с шумом было запрещено пользоваться аэропортом в Нью-Йорке. Это ограничило возможности эксплуатации «Конкорда» на одной из наиболее оживленных и протяженных международных трасс, соединяющих Европу с Америкой, воспрепятствовало приобретению иностранными авиакомпаниями новых самолетов и в конце концов привело к свертыванию всей дорогостоящей программы их выпуска. Однако это не единичный случай. В начале 1982 г. самолету-аэробусу, являющемуся продукцией западноевропейского консорциума «Эрбас индастри» и закупленному американской авиакомпанией «Истерн Эрлайнз», были запрещены якобы по соображениям безопасности посадки в Национальном порту Вашингтона. Но действительная причина запрета скорее всего в том, что западноевропейский концерн стал угрожать монопольным позициям американских экспортеров на мировом рынке. За 1980–1981 гг. доля концерна «Эрбас индастри» в поставках коммерческих самолётов в развитые капиталистические и освободившиеся страны повысилась с 20 до 42 %, а компании «Боинг корпорёйшн» снизилась с 67 до 51 %.

«Шедевром американского протекционизма, — по словам французских обозревателей, — вне сомнения, являются санитарные правила… Эти строгие правила разрешают ввоз определенных товаров (имелись в виду живой скот, свежие и замороженные туши, соленое мясо и рыба, продукты птицеводства, корма, казеин, сухое молоко и фрукты. — Л. С.) лишь после дорогостоящей обработки… Зато продукты, запрещенные к продаже в США, преспокойно экспортируются за рубеж» 14.

Франция в 1980 г. разработала и ввела в действие ряд технических инструкций, затруднивших поставки на внутренний рынок машин и оборудования из других стран — членов ЕЭС (прежде всего из ФРГ). Кроме того, она стала прибегать с этой целью к разного рода формальностям. Так, около 800 тыс. гл итальянского вина было задержано в середине 1981 г. на границе под предлогом отсутствия сопроводительной документации, которой не требовалось уже 10 лет. Даже когда содержание недостающих документов было передано по телексу, таможенники продолжали задерживать груз, требуя предоставления оригиналов.

То же повторилось и в начале 1982 г. Суд ЕЭС признал незаконными действия Франции, потребовал отмены ограничений и прекращения задержек при оформлении документации.

Не надеясь, видимо, на действенность решения Суда ЕЭС, официальные власти Италии со своей стороны в марте 1982 г. блокировали ввоз в страну телят из Франции, мотивируя этот шаг неправильностью оформления санитарных свидетельств на животных.

Корабль «единства» ЕЭС терпит бедствие

Великобритания внесла в 1981 г. изменения в санитарное регулирование ввоза птицы и, яиц для ограничения их импорта из других стран Сообщества, кроме Дании и Ирладии. По мнению Комиссии ЕС, эти меры являются, неоправданными.

Власти Японии, открыто не выступая против импорта продукции машиностроительной, химической, обувной и пищевой, промышленности, устанавливают жесткие требования в отношении стандартизации. Это удорожает иностранные товары и осложняет их доступ на внутренний рынок страны. Например, прежде чем поставлять автомобили, зарубежная компания должна направить японским властям по каждой модели несколько томов с документацией о стандартах и, кроме того, представить для технического осмотра почти каждую машину. Это повышает розничную цену последней на 500 долл. 15

«Популярность» приобрели антидемпинговые меры, поскольку их протекционистский эффект проявляется задолго до того, как импортный товар подпадает под административные санкции. Этот эффект возникает с момента начала расследования по обвинению якобы в демпинге или «дезорганизации» рынка, а иногда даже раньше, когда со стороны предпринимателей, продукция которых конкурирует с импортным товаром, выдвигается требование к официальным властям провести такое расследование.

Значительное ужесточение антидемпинговых мер отмечается в США, странах ЕЭС и Канаде. В частности, в американском законе о развитии торговли 1974 г. антидемпинговые положения пересмотрены таким образом, что обвинения отныне могли выноситься на основе не только более низкой цены товара в стране импорта, чем в стране экспорта, но и когда, по мнению таможенных властей, цена товара не соответствует издержкам производства. Одновременно были сокращены сроки расследований. Причем их инициатором помимо национальных компаний могло выступать правительство. Наконец, штат сотрудников, занимающихся расследованиями, увеличился более чем в 10 раз в середине 70-х годов по сравнению с концом 60-х.

В 1977 г. в США разработаны новые антидемпинговые правила в отношении импорта черных металлов — система так называемых триггерных цен, при которой за основу сравнения берется стоимость издержек производства в Японии и поставки из других стран по более низкой цене автоматически считаются демпингом. В декабре 1979 г., когда спрос внутреннего рынка на металл в связи со спадом в автомобилестроении понизился, «триггерные цены» уже не удовлетворяли стальные компании. Правительство потребовало от зарубежных поставщиков повысить цены; в октябре 1980 г. «триггерные цены» были вновь повышены. Эти действия монополий и правительства США западноевропейская пресса не без основания назвала «торговым пиратством».

Дело в том, что американская компания «Ю. С. стил» и другие, ставшие недостаточно конкурентоспособными, подали жалобу в Комиссию по международной торговле с обвинением компаний ФРГ, Бельгии, Франции, Великобритании, Италии, Нидерландов и Люксембурга в демпинге. «Ю. С. стил» доставила в Вашингтон восемь ящиков с документами, весившими около полутонны, и сопроводила их иском на уплату штрафных пошлин, которые могли заблокировать ввоз стали в США из Западной Европы. В обмен на отзыв этого иска они добились от правительства согласия на повышение «триггерных цен».

Комиссия ЕС в свою очередь одобрила в 1977 г. документ, содержащий более детальный свод критериев о демпинге и о возможных антидемпинговых санкциях. Она втрое увеличила административный аппарат для ускорения расследований; позже была упрощена и техника проведения последних. С 1978 г. антидемпинговые пошлины стали взиматься с поставщиков черных металлов в соответствии с системой «минимальных цен» (по аналогии с «триггерными ценами»). За всем этим в 1980–1981 гг. последовала ответная серия антидемпинговых санкций против ряда американских компаний-экспортеров, в том числе «Монсанто», «Дюпон де Немур» и «Селаниз», значительно расширивших позиции на рынке химических товаров стран Западной Европы.

В итоге увеличилось общее число антидемпинговых расследований, которые независимо от конечного исхода препятствуют расширению вывоза товаров (при угрозе начисления на товар высокой пошлины экспортер обычно приостанавливает поставку).

В США по итогам расследований были приняты решения о начислении антидемпинговых пошлин на импортные товары в 1975 г. стоимостью 248 млн. долл., в 1976 г. — соответственно 1,9 млрд. долл. и в 1977 г. — свыше 5 млрд. 16

Во многих крупных странах — США, Канаде, Великобритании, Франции, Италии — в 1975–1980 гг. проводились многодневные пропагандистские кампании за приобретение населением национальных товаров; вместо аналогичных импортных («покупай американское», «покупай. английское» и т. д.). В некоторых странах в таких кампаниях, взывая к чувствам патриотизма, участвовали члены правительства и даже президенты… Иногда эти мероприятия завершались распоряжениями о том, что для нужд государственных учреждений, несмотря на разницу в цене, не должна закупаться иностранная продукция.

Секретариат ГАТТ впервые предпринял попытку проинвентаризировать используемые в мире нетарифные барьеры и выявил около 800 их видов 17. Однако волна протекционизма, поднявшаяся в середине 70-х годов, пополнила указанный свод ограничений, добавив к нему новые хитроумные способы ограждения внутреннего рынка. Так, в США под нажимом судостроительных компаний в 1975 г. принят закон Джонса о том, чтобы все коммерческие перевозки грузов по американским водным. путям производились только на судах, построенных внутри страны (закон удорожает и осложняет доставку импортных грузов). По этому поводу французский журнал «Нувель экономист» не без сарказма отметил, что «американский закон — дремучий лес, удобный для засад». Вместе с тем французское правительство издало в 1979 г. декрет № 79—750, который, ссылаясь на закон о мошенничестве еще от 1 августа 1905 г., обязывает иностранных поставщиков белья, одежды, одеял, зонтов и некоторых других товаров подробно указывать место их происхождения. Последнее в сочетании с более строгой системой таможенного контроля также осложняет импорт. На закон 1516 г. ссылались власти ФРГ, как писала французская газета «Экспресс» в начале 1982 г., чтобы ограничить ввоз французского пива.

При всем многообразии арсенала действующих протекционистских средств одно из них заслуживает особого внимания. Оно получило наибольшее распространение и побудило экспертов на Западе искать новый подход к решению старой проблемы: как сдержать самоубийственное для капитализма нарастание конкурентной борьбы? Речь пойдет о торговых ограничениях, устанавливаемых непосредственно поставщиком товара или правительством в экспортирующей стране.

Кампания протеста против приобретения иностранных товаров в США

От «добровольных» ограничений экспорта к так называемой организованной свободной торговле

Инструментом протекционистской политики почти всех капиталистических стран в 70-х годах стали «добровольные» ограничения экспорта. Последние распространились на многие секторы торговли, приобрели долговременный характер и рассматриваются как наиболее перспективная форма регулирования современного международного обмена.

«Добровольные» ограничения экспорта устанавливаются обычно путем получения импортирующей страной согласия от поставщика на абсолютное сокращение вывоза товаров, на снижение его ежегодного прироста или на повышение цен. Внешне установление «добровольных» ограничений экспорта выступает как результат согласованных действий партнеров. Однако на самом деле этот вид нетарифных барьеров навязывается страной-импортером под угрозой применения более суровых мер, т. е. фактически в принудительном порядке.

В переговорах об установлении «добровольных» ограничений экспорта участвуют официальные учреждения, но в разной степени. Одни ограничения применяются по договоренности между объединениями отраслей промышленности импортирующих и экспортирующих стран при завуалированной поддержке правительств. Другие являются следствием межправительственных переговоров, но осуществляются также по договоренности между экспортерами и импортерами. Наконец, есть ограничения, действующие в соответствии с общими многосторонними межправительственными «соглашениями» о регулировании торговли, предусматривающими двустороннюю договоренность заинтересованных партнеров и контроль официальных учреждений в странах-экспортерах за соблюдением обязательств в отношении объема поставок и уровня цен.

Таким образом, в конечном счете «добровольные» ограничения экспорта устанавливаются не правительством, а отраслью промышленности. Это обстоятельство представляет особую опасность для всех участников мировой торговли. Во-первых, «добровольные» ограничения сложнее классифицировать как протекционистское мероприятие и поставить под международный контроль, чем другие торговые барьеры, являющиеся следствием определенных правительственных решений. Во-вторых, установление таких ограничений, требующее высокого уровня монополизации, побуждает компании к организации картелей, причем в данном случае при прямой или косвенной поддержке официальных кругов. В результате стирается грань между использованием в конкурентной борьбе протекционистских торгово-политических средств правительствами и «ограничительной деловой практикой» монополий, повсеместно осуждаемой как инструмент насаждения несправедливых экономических отношений.

Отличительная черта «добровольных» ограничений — избирательность их применения. Эти ограничения часто устанавливаются в отношении не всех, а некоторых поставщиков, причем степень ограничения экспорта нередко также неодинакова. Следовательно, они в основе своей являются дискриминационными. Наконец, к «добровольным» ограничениям обращаются тогда, когда нет достаточных оснований для установления других протекционистских барьеров, т. е. когда открывается возможность использования в торговой войне еще одного противозаконного средства.

Инициатором использования и расширения сферы действия «добровольных» ограничений экспорта выступили Соединенные Штаты, впервые добившиеся таким путем сокращения поставок на внутренний рынок 20 видов японских хлопчатобумажных товаров еще во второй половине 50-х годов. В то время лишь некоторые капиталистические страны — в первую очередь США и Великобритания — навязывали «добровольные» ограничения в торговле с наиболее конкурентоспособными поставщиками (Япония, Индия, Гонконг) отдельных промышленных товаров.

По предложению США и при содействии аппарата ГАТТ ряд капиталистических стран добился заключения в 1961 г. первого многостороннего соглашения (в нем участвовало 19 стран), регламентирующего вывоз хлопчатобумажных изделий. Его сменило в 1962 г. аналогичное долгосрочное соглашение, считавшееся, однако, по-прежнему временной мерой и устанавливавшее определенный лимит прироста экспорта. Участниками соглашения стали более 30 стран, поставлявшие на мировой рынок около 3/4 хлопчатобумажных изделий.

Япония и развивающиеся государства, крайне неохотно идя на продление соглашения, оговорили, что это не означает готовности рассматривать его как постоянный инструмент регулирования торговли. Они же в дальнейшем подвергли соглашение резкой критике за отсутствие объективных критериев для установления жестких квот импортирующими странами.

Новый этап в развитии «добровольных» ограничений связан с заключением долгосрочного Международного соглашения по текстильным товарам также в рамках ГАТТ в 1974 г. на четыре года. Соглашение распространяло ограничения на более широкий круг товаров (сдерживало поставки не только хлопчатобумажных изделий, но и изделий из синтетического волокна и шерсти, суммарный годовой экспорт которых оценивался в 84 млрд. долл.) и стран (охватывало 49 участников). Но главное, оно фактически превращалось из временной меры в постоянно действующее средство торговой политики, чего особенно опасались страны-экспортеры.

Развивающиеся государства — поставщики текстиля вынуждены были, как и раньше, пойти на заключение указанного соглашения, чтобы избежать односторонних ограничений, которые в любой момент могли быть установлены капиталистическими странами, выступающими преимущественно в качестве импортеров. Кроме того, эти государства наивно рассчитывали на возможность увеличения экспорта, поскольку в тексте соглашения провозглашалось стремление к расширению торговли, снижению барьеров и структурным изменениям, открывающим доступ на рынки стран-импортеров. Однако в ходе дальнейших контактов между странами-экспортерами и странами-импортерами иллюзии в отношении либеральных условий торговли вскоре рассеялись.

Еще до истечения срока действия международного соглашения в 1977 г. страны Запада применили новую тактику борьбы против экспортеров из развивающихся государств. Они заблаговременно начали вести двусторонние переговоры, навязывая этим странам по одиночке «добровольные» ограничения поставок, которые впоследствии предопределили условия соглашения на следующие четыре года. В частности, США в конце 1977 г. имели договоренности с 28 странами, содержавшие ограничение поставок или оговорку, открывающую возможность установления последних (на эти страны приходилось 82 % американского импорта хлопчатобумажных изделий, 75 %—изделий из синтетических волокон и 53 % — шерстяных изделий). Страны ЕЭС заключили в 1975–1977 гг. 15 аналогичных соглашений, тогда как в 1974 г. имели семь, касавшихся лишь хлопчатобумажных изделий.

Когда настало время определить дальнейшую судьбу международного соглашения по текстильным товарам, было решено его продлить. Однако страны ЕЭС настояли на внесении в протокол по этому решению положения «о разумных отступлениях» от соглашения, предоставившего капиталистическим странам право прибегать к еще более жестким протекционистским мерам.

Нельзя не обратить внимания на восторженную реакцию капиталистических стран, особенно в Западной Европе, по поводу исхода переговоров о продлении соглашения о текстиле. Например, в английской печати подчеркивалось, что «выработанное в результате переговоров соглашение в его настоящем виде может рассматриваться в данных условиях как один из наиболее успешных результатов действий, когда-либо предпринятых протекционистским лобби вообще и в текстильной промышленности в частности» 18. В освободившихся странах итоги переговоров 1977 г. были встречены, наоборот, с большим разочарованием. Позже, в ходе обсуждения действия этого соглашения в Комитете по текстильным товарам ГАТТ в 1979 г., государства Азии, Африки и Латинской Америки открыто выразили тревогу по поводу того, что оно утрачивает свои букву и дух и превращается в орудие их дискриминации.

В связи с истечением второго срока действия международного соглашения по текстилю его участники в 1981 г. начали новые переговоры, выявившие особенно острые разногласия между развивающимися странами и членами ЕЭС.

Пользуясь разобщенностью развивающихся государств, странам Запада удалось добиться очередного продления этого международного соглашения до середины 1986 г. на выгодных условиях. В частности, предусмотрено сокращение импортных квот для крупных экспортеров. Вместе с тем представитель ЕЭС пригрозил, что если не удастся достичь приемлемой договоренности с тремя десятками стран-экспортеров в ходе предстоящих двусторонних переговоров, то Сообщество будет считать себя свободным от выполнения условий этого соглашения.

С середины 70-х годов происходит быстрое расширение круга товаров, ставших объектом «добровольных» ограничений экспорта, за рамки текстильных изделий. Такие ограничения распространились, в частности, на черные металлы, ряд видов транспортного и электронного оборудования, продукцию машиностроительной, электротехнической и пищевой промышленности, шарикоподшипники, обувь, сухие гальванические элементы и другие товары. Общая стоимость товаров, подвергавшихся «добровольным» ограничениям, оценивалась к концу истекшего десятилетия в миллиардах долларов. Однако оценки подобного рода сугубо приблизительны. «Поскольку сведения об этих ограничениях, — отмечают эксперты ЮНКТАД, — нередко имеют секретный характер, их масштабы практически неизвестны» 19.

В целях установления «добровольных» ограничений используются методы, похожие на прямой шантаж. Например, Комиссия ЕС по инициативе Европейской ассоциации производителей шарикоподшипников объявила в феврале 1977 г. о намерении обложить японскую продукцию 20 %-ной антидемпинговой пошлиной. В ходе последовавших затем переговоров Комиссия ЕС в июне того же года добилась от четырех крупнейших поставщиков обязательства «добровольно» повысить экспортные цены, а продукция остальных поставщиков стала облагаться пошлиной. Однако Европейский суд, куда обратились последние, отменил указанное решение Комиссии ЕС как необоснованное. Но постановление суда уже не могло повлиять на обязательства основных поставщиков, которые повысили цены.

Распространение двусторонних «добровольных» ограничений, продолжающееся в 80-х годах, значительно ухудшает отношения между крупнейшими империалистическими странами. Так, в мае 1981 г. под нажимом администрации Рейгана Япония согласилась в течение трех лет сократить поставки автомобилей в США, в том числе в первый год почти на 8 %. Опасаясь увеличения потока японских автомобилей в ФРГ, ее министр хозяйства О. Ламбсдорф выступил с резким осуждением этого соглашения, назвав этот факт близорукой и узкоэгоистичной политикой, игнорирующей справедливые интересы других участников международной торговли. Воспользовавшись прецедентом, Комиссия ЕС заявила о намерении добиваться «добровольных» ограничений экспорта на условиях, аналогичных условиям договоренности между Японией и США. В ходе сепаратных переговоров с рядом западноевропейских стран, игнорируя таким образом органы «Общего рынка», Япония пошла на некоторые уступки. В частности, она согласилась в 1981 г. ограничить прирост экспорта легковых автомобилей в ФРГ на 10 % и сохранить их поставки в страны Бенилюкса на уровне предыдущего года.

В целях расширения сферы влияния многосторонних «добровольных» ограничений экспорта на мировом рынке со второй половины 70-х годов на Западе активизировались попытки узаконить их применение и сделать нормой современных международных экономических отношений. На совещании глав государств и правительств семи капиталистических стран в Лондоне в 1977 г. президентом Франции впервые в общих чертах была сформулирована и представлена на рассмотрение концепция необходимости перехода от «свободной торговли» к так называемой организованной свободной торговле.

При всем многообразии рекомендаций существо предложений о переходе к «организованной свободной торговле» сводится к заключению двусторонних межправительственных соглашений о дележе мировых товарных рынков в интересах сильнейших монополистических групп. То, что «деликатно называют «организованной свободной торговлей», — справедливо отмечали в 1978 г. эксперты Секретариата ЮНКТАД в исследовании о росте протекционизма, — может быть определено более конкретно как соглашение о разделе рынка в пользу стареющей и неэффективной национальной промышленности в ущерб конкурентоспособным иностранным производителям» 20.

На совещании «семерки» в Версале в июле 1982 г. президент Франции Ф. Миттеран вновь привлек внимание глав государств и правительств крупнейших капиталистических стран к концепции «организованной свободной торговли», но представил ее в несколько ином виде. Он предложил разработать согласованную программу в области специализации каждой страны на производстве определенных видов современной техники и назвал свой план «всемирным скоординированным протекционизмом».

Первая реакция на предложение о переходе к «организованной свободной торговле» в капиталистических странах, судя по прессе, была сдержанной и даже критической, например, со стороны ФРГ, поскольку это предложение открыто призывает к массированному расширению вмешательства буржуазного государства в международную торговлю, обычно встречающего противодействие определенной части деловых кругов. С таким вмешательством они связывают, с одной стороны, расточительное разрастание бюрократического аппарата, некомпетентность и противоречивость хозяйствования, а с другой — попытки усиления позиций отдельных стран во время переговоров независимо от конкурентоспособности их промышленности.

Однако в практическом плане отношение к концепции «организованной свободной торговли» в капиталистическом мире, открывающей возможность для определенного экономического маневрирования, было иным. Спустя примерно полгода после Лондонского совещания в верхах было продлено международное соглашение по текстильным товарам, поскольку оно отвечало интересам предпринимателей большинства капиталистических стран. Одновременно в рамках ЕЭС (также по инициативе Франции) начала функционировать сходная система регулирования импорта черных металлов, базирующаяся на двусторонних межправительственных соглашениях со странами-поставщиками. В прессе сообщалось о шагах, предпринятых в конце 70-х годов в рамках ОЭСР, по упорядочению международной торговли путем заключения соглашений о разделе рынков судов между странами Западной Европы, Азии, Латинской Америки и Японией.

В итоге идея организованного при непосредственном участии империалистического государства международного обмена, не получив открытого признания и широкого одобрения на Западе, тем не менее в определенных секторах торговли фактически претворяется в жизнь. В 80-х годах нельзя исключать возможности дальнейшего ограничения торговли отдельными группами товаров путем принятия рядом капиталистических стран соответствующих решений на межправительственном уровне по мере того как будут возникать новые столкновения на мировом рынке.

Организуемый таким образом международный обмен может до известной степени корректировать рыночный механизм на пользу одним предпринимателям и во вред другим. Но он не в состоянии устранить экономических противоречий современного капитализма, обуздать нарастающую экспансию и соперничество монополий, а тем более привести к ликвидации протекционистских барьеров, обостряющих их конкурентную борьбу. «Самое худшее в протекционизме, — писал Ф. Энгельс почти сто лет назад, — это то, что раз он введен, от него нелегко избавиться» 21. Бесперспективны попытки избавиться от протекционизма и с помощью капиталистических методов типа «организованной свободной торговли».

Главный же порок концепции «организованной свободной торговли» состоит в том, что она не отвечает интересам подавляющего большинства стран, участвующих в мировом товарообмене, фактически предоставляет возможность узкой группе капиталистических государств произвольно устанавливать барьеры на пути иностранных товаров и отнюдь не уменьшает угрозы дальнейшего усиления на этой почве торговых войн.

В современных условиях, когда на Западе ведутся поиски выхода из лабиринта торгово-экономических противоречий в интересах монополистического капитала, на передний план на мировой арене выдвигается задача расширения борьбы демократических сил в целях справедливого использования растущих преимуществ международного разделения труда. Только таким путем можно эффективно противостоять новым попыткам империализма смягчить свои трудности за счет других участников торговли, а также стимулировать поиски решения сложных проблем регулирования мировой торговли на подлинно демократической и взаимовыгодной основе, учитывающей объективные потребности в развитии международного обмена.

Именно поэтому в сентябре 1982 г. в связи с начавшейся подготовкой к VI Конференции ООН по торговле и развитию, являющейся наиболее представительной международной торговой организацией, Советский Союз выступил с меморандумом «О препятствиях в развитии современной международной торговли». В нем осуждаются «нарастающее применение ограничительных мер, затрагивающих сферу международного обмена товарами и услугами», дискриминационные действия, «свертывающие долголетние сложившиеся взаимовыгодные торговые и научно-технические связи», и попытки правительств капиталистических стран, в особенности администрации США, «поставить торговлю и другие формы экономических связей на службу своей агрессивной внешней политики». Вместе с тем этот важный документ обращает внимание всех стран на то, что «в международной торговой системе остро стоит вопрос о восстановлении доверия». Он содержит призыв к международному сообществу сосредоточить усилия, в частности ЮНКТАД, «на выявлении реальных трудностей и причин, мешающих нормальному и стабильному развитию международных торгово-экономических отношений с должным учетом интересов всех государств».