В аил влетел встревоженный Рыс-Мурлыс и, не успев как следует отдышаться, принялся описывать лапами круг, растолковывая при этом увиденное. С его слов Чалын поняла, будто край солнца кто-то надкусил, вот только кто это сделал, пятнистый рассказчик и сам понять не мог. От рычания проснулась хранительница очага. Она не понимала, о чём говорит рысёнок, но его взволнованность настораживала.
– Мурлыс, подожди, не торопись, – сказала девочка, – давай вместе посмотрим.
– Да, конечно, быстрее!.. – не мог успокоиться рассказчик.
Чалын приоткрыла эжик, и рысёнок стрелой вылетел из жилища. За ним вышла девочка, а следом и любопытная Чачак.
– Рыс говорит, на кюн кто-то напал, – пояснила хранительнице очага дочь хана.
Чалын взглянула на солнце. Но то светило так ярко, что разглядеть что-либо на нём попросту не представлялось возможным. Прищурившись, Чалын опустила глаза.
– Рыс, да как же ты там мог что-то увидеть?! Сам знаешь, на кюн долго смотреть нельзя, можно ослепнуть. Я только взглянула, а у меня перед глазами всё ещё круги яркие стоят.
– Да нет же, нет. Это сейчас ничего не разглядеть. А вот через него мы всё увидим, – лапой рысёнок указывал на плывущее вдали перистое облако, напоминающее расправленное крыло огромной птицы, – надо только подождать пока оно дойдёт.
Ожидание показалось весьма томительным, ветра не было вовсе и растянувшиеся по небу редкие белёсые облака никуда не торопились. Но когда одно из них заволокло светило, Чалын увидела пятно, то самое, о котором говорил Рыс-Мурлыс.
– Чернота разрослась! Кюн кто-то пожирает! – ужаснулся рысёнок.
– Медлить нельзя, надо рассказать обо всём Кундулею, он наверняка найдёт ответ. Давай за Ак-Боро, а я пока меч прихвачу, – распорядилась Чалын.
Рыс-Мурлыс поспешил исполнить поручение, а девочка вернулась в аил. Взяв оружие, она наказала Чачак никуда не отлучаться и отправлять каждого, кто будет её искать, к зайсану. Чалын уже собиралась уходить, как вдруг в тени у ложа что-то сверкнуло. Она подошла поближе и достала из укромного уголка таинственный предмет. Им оказался серебряный гравированный рожок, некогда дарованный Адааной.
«Ух-ты! А я про него совсем позабыла. Как же он здесь оказался, ведь его место в ящике?!»
– Это вы рог достали? – спросила Чалын у хранительницы очага.
– Нет-нет, – замотала головой женщина, – моё дело за очагом следить и прибираться, большего я себе не позволяю. Странно, я только вчера убиралась, и там ничего не было.
«Рожок здесь неспроста появился. Наверное, кто-то хотел, чтобы я его заметила. Ну что ж, возможно, он и пригодится», – подумала дочь хана, и, прихватив таинственную вещицу, выбежала из аила. К этому времени Рыс-Мурлыс уже справился с поручением и трое друзей отправились к зайсану.
Также, как и Чалын, за разъяснениями о непонятном явлении жители Яраш-Дьер стекались к аилу Кундулея. Но вопреки всем ожиданиям, зайсан не мог дать вразумительного ответа, и ему, вместе с остальными, приходилось слушать стоящего обок кайчы. Тот истолковывал происходящее на свой лад, основываясь на стародавнем сказании о небесных светилах.
– Не бойтесь! Такое было и раньше! – успокаивал он встревоженную толпу. – На кюн духа злого наслали, и между ними битва завязалась. В небо нам простым смертным не подняться, кюн не помочь. Но и здесь, на лунно-солнечной земле, мы можем его поддержать. Берите всё, что под руки попадётся, стуком и криком духа отгоняйте, ийт [67] лаять заставляйте…
– Я думаю это Боджинга происки, – предположил зайсан.
– Кого как не его и кама одноглазого, – согласилась девочка. – Не могу себе даже представить, как там адам и Амаду. Ведь если в небе такая битва завязалась, то что и говорить о лунно-солнечной земле. И я ничем не могу им помочь.
Печально вздохнув, дочь хана мельком взглянула на солнце, оно скрылось уже больше чем наполовину.
– Неправда! – опроверг зайсан. – Да, враг хочет омрачить лунно-солнечную землю, должно быть во тьме ему лучше злодействовать. И там, в Долине семи водопадов, братьям и отцам нашим сейчас нелегко. Но мы в силах им помочь! Чалын, отгоняй мрачные мысли, думай только о чём-нибудь хорошем. Верь в победу!
Сказав это, зайсан тронул сказителя за плечо и громко сказал:
– Всякий, здесь стоящий! Женщины, старики, дети и воины! Внемлите речам кайчы! Горла не жалейте, кричите, доколе голоса не потеряете или пока тьма не отступит вовсе!
Воспрянув духом, Чалын приложила рожок к губам, и тот издал звук, подобный сотне ревущих яков. Последовав дочери хана, люди стали прогонять духа, как только могли. Мальчишки свистели, стучали палками, накручивали собакам уши, отчего те рычали и лаяли. Воины били мечами о щиты. Кайчы и музыканты вразлад играли на инструментах. «Дух злой, оставь кюн в покое! Уходи прочь! Убирайся!..» – горланили женщины под неслаженный девичий визг. Усердствовал и гневно рычащий Рыс-Мурлыс. А около него тряс гривой и с ржанием перетаптывался Ак-Боро. Не молчал и Кундулей.
Но, не смотря на все старания, тьма упорно наступала. Вскоре на посеревшем небе засверкали звезды. Подул прохладный ветер, завихрилась пыль, попрятались птицы и где-то далеко в тайге с тревогой взвыли волки. Последний луч света истончился и погас. С приходом тьмы ослабла и надежда. Поутихшие люди с ужасом взирали на чёрное, напоминающее червоточину пятно с ореолом.
– Не смолкайте! Кричите громче прежнего! Шумите! – вновь взывал зайсан. – Нельзя останавливаться! Именно сейчас исход битвы решается! Кюн слышит нас и это ему помогает!
С чаянием в сердцах люди снова последовали призыву. Прошло немного времени, и край венца вспыхнул, сумрак стал рассеиваться, небосвод просветляться, а звёзды меркнуть. Уверовав в успех, толпа не смолкала. Чёрное пятно отступало, а огненный серп разрастался.
Ругательства и злоба сменились на восторг и восхваления одержавшего победу светила. А то в ответ благодарствовало теплом и светом.
– Я знал, знал, что у нас получится! – закрутившись, обрадовался Рыс-Мурлыс.
– Ещё бы не получилось. Я и сам твоего рыка испугался, до сих пор ноги трясутся, – пошутил Ак-Боро.
– Вот видишь, надо верить только в лучшее, – обратился Кундулей к дочери хана.
– Да, мы прогнали духа, и теперь кюн поможет нам, – отозвалась Чалын.
– Конечно, Ойгор-хан, несомненно, одержит победу…
Но не успел зайсан договорить, как в смолистое бревно аила с глухим стуком вонзилась стрела. На её красном дребезжащем древке колыхалась чёрная лента.
– Стрела наша. Это послание дозора! – определил кряжистый воин, выдернув стрелу. – Враг скоро будет здесь.
– Как странно. Неужто Боджинг победу одержал, и теперь его лапищи распростёрлись аж до самых окраин Яраш-Дьер. Нет, этого не может быть! – задумчиво пробормотал зайсан, так, чтобы его никто не услышал, а после громко продолжил:
– Чалын, тебе надо укрыться, а мы вступим в бой.
– Нет, Кундулей, отсиживаться не по мне, – заявила дочь хана. – Адам вверил мне аил, и я его отстою. Все, кто с мечом совладает и лук натянуть сможет, седлайте коней, готовьтесь к сражению! – отдала приказание маленькая воительница.
– Постой, Чалын! Ойгор-хан велел мне за тобой присматривать и во всём помогать.
– Вот вы мне и поможете. Присматривайте за женщинами и детьми. Кому как не им нужна сейчас поддержка.
– Чалын правильно говорит, кому-то здесь надо остаться, – высказался Рыс-Мурлыс.
– Верно, мой пятнистый друг, – согласился Ак-Боро. – Не сочти за обиду, но я думаю, и тебе надо остаться. Там, на поле брани, звенят острые клинки, боюсь против них с твоими когтями не устоять.
– Что ты этим хочешь сказать?! – возмутился рысёнок. – Я что, похож на труса? А проворства, так вообще мне у тебя не занимать, да и вдобавок к когтям у меня ещё и клыки имеются! Да как тебе такое в голову могло прийти?
– Рыс, Ак-Боро прав, тебе лучше здесь остаться, – рассудила Чалын, – В отваге тебе нет равных, но безрассудная смелость может привести и к гибели. Воины Боджинга хорошо защищены, их не так просто сразить, тем более без оружия. На вот, возьми!
Чалын одарила понурившегося зверька рогом. Кожаный ремешок пришёлся тому по росту, и подарок лёг рысёнку на грудь. Складывалось впечатление, что рожок будто и был создан для малорослых существ, таких как Рыс-Мурлыс.
– Рыс, я назначаю тебя главным стражем в Яраш-Дьер! – огласила дочь хана. – Если что случится, подай нам сигнал. А сейчас женщин и детей уводите, – обратилась к Кундулею девочка, после чего скомандовала воинам выступать, и конница понеслась вслед за предводительницей.
У окраины Яраш-Дьер уже завязалась битва. Дозор из нескольких человек вступил в бой, и им удалось сдержать врага до прихода основной силы.
– В укрытие! – крикнула Чалын дерущимся дозорным.
Услышав команду, те бросились к ближайшим укреплениям, а враг ринулся на конный строй лучников. Немного выждав, Чалын снова подала команду:
– Стрелять по ведущим!
И на врага посыпались стрелы. Атака конницы Боджинга была стихийной, без какой-либо тактики. То было вполне понятно, ведь под доспехами воинов скрывались самые обыкновенные разбойники. Лиходеи прекрасно справлялись со своим грязным ремеслом на дорогах, а вот искусство ведения боя им было не знакомо. И сейчас наёмникам предстояло выполнить распоряжение Боджинга. Именно здесь, в самом сердце Ойгорского ханства, покончить с умирающим правителем и тем самым подавить воинский дух ойгорцев.
Чёрные всадники держались гуртом, и когда первый ряд повалился наземь, кони, скакавшие следом, попросту налетали на их тела и сваливались в груду. Враг пребывал в недоумении и пытался перегруппироваться, а ойгорцы закидывали их копьями и стрелами.
И вот, когда конница наёмников была почти разбита, раздался громкий протяжный звук:
– У-у-у-у!..
«Это Рыс! Он просит помощи», – узнав звук рога, подумала Чалын.
Забрав большую часть воинов с собой, дочь хана устремилась на зов.
– У-у-у-у!.. – снова приложился к рожку рысёнок, глядя на приближающуюся конницу врага.
Оказалось так, что наёмники разделились. И когда их первый отряд был разгромлен, второй только нападал на Яраш-Дьер.
– Выходит, не зря мы их собрали, – обернувшись, сказал рысёнок зайсану.
Оба сидели верхом на одном коне, возглавляя отряд из стариков и юношей. В спешке оружие нашлось не всем, пришлось вооружаться камнями и палками. А вот по коню досталось каждому.
– Да, Рыс, ничего просто так не делается, – ответил Кундулей и, направив палку на врага, скомандовал: – Вперёд!
С ехидной улыбкой смотрел на отряд Кондулея предводитель наёмников – круглолицый темнокожий всадник без передних зубов. Уверенный в собственном превосходстве, он дико кричал, размахивая плетью над головой. Старики в его глазах казались жалкими и ни на что не способными, а юноши – ещё не окрепшими. Но вдруг из-за холма появился всадник на чёрном скакуне. Он мчался навстречу наёмникам Боджинга, в его руке сверкал клинок.
– Кыркижи! – узнав богатыря, восторженно кричали ойгорцы.
Выпучив глаза, главарь наёмников стиснул зубы и, смерив взглядом скачущего навстречу всадника, ударил плетью. Кнут обвил запястье Кыркижи. Но человек-гора схватил сплетённые ремни другой рукой и, дёрнув на себя, повалил самоуверенного седока под копыта Чыдамкай-Кара. Конницы столкнулись. Палкой Кундулей лишил глаза одного из врагов и, не удержавшись в седле, сам свалился на землю. Не имеющие оружия бойцы обретали мечи, кинжалы и чеканы в сражении.
Бой ещё не успел разгореться, как подоспела помощь. Выстроившись клином, всадники Чалын разделили отряд наёмников надвое, и мечи обрушились на головы врагов. Безжалостно, удар за ударом наносила Чалын. Рука её была не так крепка и тяжела, как у мужчин, но находчивости и быстроте девочки могли бы позавидовать даже бывалые воины. Каждый раз Чалын на шаг опережала соперника. Но, невзирая на отвагу и ловкость маленькой предводительницы, всякий, кто был с ней рядом, старался оберегать её. Такого отпора враг никак не ожидал и бросился бежать. Но не один из наёмников так и не покинул Яраш-Дьер, все они остались лежать на месте сражения.