II
Душа небесна и земна
Справедливость русской сказки
Да умножится в веках.
На молитвенной закваске,
На отеческих хлебах.
Нам завещан русский опыт,
И нельзя забыть о том:
Зло наказано должно быть
Скорым праведным судом…
Перелески сквозные
Облетел сквознячок.
Поднял листья резные
Боровик старичок.
Синь наполнилась криком
Улетающих стай,
И в смиреньи великом
Даль сомкнула уста.
Созревает капля на сучке,
Скоро оборвётся, дождевая…
Словно драгоценность на руке:
Яркая, весёлая, живая.
Солнце светит, дождик моросит,
Разрушает тишину сорока.
Так и жизнь на краешке висит
Каплею отпущенного срока…
Поутру так земля хороша.
Молодеет душа.
В сад к подростку-стрижу
По росе выхожу.
Выткал солнечный свет
Золотое руно,
А в кустах, как в глубинах, тенет
Ещё влажно, темно.
Не задену росинок, пыльцы не сотру
Поутру…
Отцвела, отболела, родная,
Не подашь мне заветную весть.
А за окнами ветер, стеная,
Водит стылую зимнюю песнь.
Ходит старенький кот по квартире
И глядит в человечьи глаза.
Где ты, мама?! В каком ещё мире? —
До тебя дотянуться нельзя.
И нельзя задержать и минуты
Беспощадного времени ход.
Только холод безвестия лютый.
Только смёрзшийся глиняный свод…
Люблю не этих.
Зову не тех.
Изменчив ветер
Земных утех…
То гладит нежно,
То валит с ног…
А я по-прежнему
Одинок…
Утро тихое – песня спетая
Тишиной лесной в голове звенит,
И куда иду, сам не ведаю,
Ароматом трав и цветов пьянит.
Спят и бабочки, и кузнечики,
Мгла белёсая полосой,
Клёны алые, как подсвечники,
Перемигиваются росой.
Распускается свет над копнами,
Новый день встаёт молодой.
В этот ранний час сил накопленных
Переполнен я красотой.
У подножья небесной крепости
Мой Господь! Укрепи меня…
Увязаю в житейских нелепостях,
Одного лишь себя виня.
Не по мне заграницы тусклые —
Ближе курские соловьи.
Слишком много взвалил я грустного
На усталые плечи свои…
Диковатое время, ушлое.
Угасает родная свеча…
И спешит молодёжь в наушниках,
И никто не подставит плеча.
Тот день стал сказкою.
Уроки бросили,
На площадь Красную
Всем классом бросились…
Гагарин в космосе!
Встречать Гагарина!
На зависть косности
Тот день подарен нам.
Везёт отважному,
Удача ломится…
К кортежу важному
Прорвалась троица.
С улыбкой дерзскою
Тяну в испарине
Ладошку детскую
К руке Гагарина.
Довольствуюсь малым
Я в жизни своей:
Зарёй нежно-алой
Из гущи ветвей
Да ивой плакучей
Над чистым ручьём,
Где с самою лучшей
Сидели вдвоём…
О бедности ложной
Гоню я молву,
Ведь знаю, роскошно
Я в жизни живу.
На волжской пенистой волне,
На водяных качелях
Нет раскалившемуся мне
Приятней развлеченья…
В прохладной толще водяной,
Где все смешались краски,
Я, как последний водяной
Из старой русской сказки.
Скольжу всей грудью по волне
Да напеваю песню:
«Плыви, русалочка, ко мне
И порезвимся вместе».
Углубляюсь в век двадцать первый
Я дорогой неровных дней,
И гудят натруженно нервы.
Ну, а сердцу ещё больней
За страну, за детей дичающих,
За свою неспособность помочь…
Заблудились в каменных чащах,
Где ярка неонова ночь,
Где вода стерильно-невкусна,
Где живая душа в тоске,
Где искусственны даже чувства
В электронных мозгах микросхем…
Грозы ноябрьской раскат
Раздался вдруг из снежных высей,
И чередою странных мыслей
Смутил домашний мой уклад.
Казалось, запоздавшим эхом
Сама гроза удивлена,
Так рассмеялась грозным смехом
Стихия, спутав времена…
И молния, как привиденье,
Клинком своим пронзила стынь;
Небес короткое прозренье
Под снегом главным и густым.
Барсик, он милашка,
Любит брюшко греть.
Каждую букашку
Может разглядеть.
Лёгкости кровинка.
Нежный домосед.
Ни одна травинка
Не качнётся вслед…
Не хватает лишку,
Рыбку ест сырцом.
Выжидает мышку
Под родным крыльцом.
С обоняньем в паре,
Мир ему открыт.
Барсик, просто барин.
Сытый сибарит.
Век прикида и пригляда
Электронных скрытых глаз.
Только поле мне отрада —
Нет домов и жарких трасс.
Там мечты мои врастают
В золотую тишину,
В небеса на птичьи стаи
Я с надеждою взгляну.
Любопытства нету рядом,
И никто не мелет вздор.
Нет со мной чужого взгляда —
Только ветер да простор.
Мысли тревожные вьются,
Тени не сходят с лица:
Всадники революции
Апокалипсиса.
Снова они готовы
Копыта вдеть в стремена
Кровью вписать новой
Адские имена…
Матереет зимний вечер,
Полночь звёздная близка.
Обниму тебя за плечи,
И рассеется тоска.
Хорошо, когда ресницы,
Как свидетели любви,
А за ними взгляд резвится,
Словно дразнит мой – лови!
Так минуты эти любы,
И не грезил о таком…
Я поймаю твои губы
В поцелуе дорогом.
За окном февральский ветер
Рой снежинок гонит прочь.
Переходит зимний вечер
Плавно в женственную ночь…
Ни свет ни заря прилетела,
Обрушила вмиг тишину.
До нас никакого ей дела —
Меня разбудила, жену.
Я выскочил в чуткое утро
Нахальную птицу унять.
А утро прекрасное мудро
Зарёй продолжало сиять.
И что ему глупая птица?
У них никакого родства.
Заря, золотая жар-птица,
Вороне отнюдь не сестра.
Я лет своих не отбыватель,
Они к трудам моим строги.
Я не умов завоеватель,
А добрый подданный строки…
Она в судьбе моей верховна,
Её всю жизнь боготворю.
А раз светла строка, духовна,
Тебя, Господь, благодарю…
Созвездие – словно ёлочка,
А небо – Божий край.
Лети, родная звёздочка,
Да только не сгорай!
Над лесом, над жилищами,
Как свет из-под пера…
Пути тебе расчищены
Для веры и добра.
Стою, смотрю с надеждами
На празднество небес,
По-детски жду по-прежнему
Рождения чудес…
Куда же сердцу деться?
Стучит оно, стучит,
Покуда память с детством
Меня не разлучит.
Возьмёт своё природа,
И позабуду я,
Откуда сам я родом
И кто моя родня?
Душа, воспрянув птицей,
Нацелится во тьму,
Тогда и сердцу биться
Вдруг станет ни к чему…
Наша жизнь – временное пристанище
И минуты, и часа, и дня…
И её каждый миг ускользающий,
Как взлетевшие искры огня.
Истощается жизнь, делать нечего,
Но душа – не заложница тьмы…
Просияла в преддверии вечного,
Расцвела за порогом земным…
Тонкой поэзии линии
И вдохновенья штрихи,
Лилии, белые лилии —
Божьей природы стихи.
Для восхищения нашего,
Лодочник, в заводь рули.
Заводи чудно украшены
Строками чистой любви…
Выйду у старого луга.
Думать всё буду в пути,
Как красота их упруго
Будет под солнцем цвести.
В утренней ранней идиллии —
Грешный! Я грежу иль сплю?! —
Лилии, белые лилии,
Я вас всем сердцем люблю.
На дискотеках поздних
Под визги мелюзги
Вбивают рока гвозди
В усталые мозги.
Звук пустотою страшен
Для неокрепших душ,
И каждый ошарашен
От выкриков кликуш.
На дискотеках поздних,
Где пахнет наркотой,
Прижаться очень просто
То к этой, а то к той…
Здесь нету кавалеров,
Рассудок глух и нем.
И никаких барьеров,
И никаких проблем…
Как мало света в ноябре,
Восход медлительно тяжёл.
Луч солнца здесь, в монастыре,
Себе пристанище нашёл.
Гонцом проник сквозь витражи,
Иконостас позолотил.
Небесной вестью для души
Надежды в свете воплотил.
Как откровенье, Божий свет
Стирал неверия клише…
И я почувствовал ответ
Своим сомнениям в душе.
Я так люблю простую жизнь,
Чтоб без людских хитросплетений,
Густые волны спелой ржи
И вишен майское цветенье.
Простые добрые слова
Людей тебе полузнакомых,
Когда кружится голова
В глубоком омуте черёмух.
Когда плывёт вечерний стог
В туман, пути не различая.
И жизнь естественна, как вздох,
Который мы не замечаем…
На крохи чёрных сухарей
Глядел я в горнице твоей,
В седой глуши Урала,
И сердце замирало.
Неужто так возможно жить?!
Не мог я разумом решить.
Горбатясь, ты стирала,
И сердце замирало…
На пару худеньких локтей
Глядел я будто на детей,
Покинутых навеки
В неблагодарном веке.
А рядом сытые дома,
В которых комнат одних – тьма!
Раскормленные доги.
Кто помнит там о Боге?
Кто знает что-то о тебе?
Твоей изломанной судьбе,
Сражённой нищетою?!
И сердце моё стонет…
Меня зачёркивает дождь
Своими струями косыми,
Как будто не дождаться сини,
Когда ты радугой придёшь.
Я пережду разлуки час,
Что мне тоскливое ненастье!
Не зачеркнёт погода счастье,
Соединяющее нас.
Когда дворцы цветные радуга
Воздвигнула над перелеском,
Запели птицы с веток радостно,
Лес заискрился росным блеском.
Помолодевший, очарованный,
Я красоту глазами впитывал,
Что небом каждому дарована,
Ещё прогрессом не убитая.
Переливалась высь небесная,
И где-то колокол отмеривал
Земные сроки мои тесные,
И удлинялась тень от дерева.
Над лесом гас утиный кряк.
Вы безнадёжно заблудились:
Доверьтесь мне, я не маньяк.
Слова как будто сами лились,
А Вы до дрожи напряглись,
Рождённая в лихое время…
Так две судьбы переплелись,
Как будто кронами деревья…
Земные мысли заслоняют
Небесных помыслов полёт
И ничего не проясняют
В минуты тягот и невзгод.
Я заглянуть за них пытаюсь,
В умелом смехе прячу грусть,
Земными мыслями питаюсь —
Никак небесных не дождусь.
Ты скучаешь, ангел мой?
Вот и я скучаю.
Осень павшею листвой
Землю облачает.
В грустном шорохе шагов
Есть тоска земная.
И во взглядах стариков
Мнится жизнь иная…
Остаётся вспоминать
Наши дни с тобою,
Терпеливо в тучах ждать
Небо голубое.
Строги ноябрьские воды.
Темны, свинцово тяжелы.
Угрюмы, словно от невзгоды,
Но чем-то всё-таки милы.
Люблю за нрав их непокорный
Перед затишьем ледяным.
В накатах волн пустынных, скорбных
Как будто отзвук есть вины…
Что засыпают до апреля,
Пока не двинется река,
Что в холода не обогрели
Свои родные берега.
«Учитель» жизни, телевизор,
Не соблазняй цветным меню,
Отдай распахнутому дню
Мои желанья и капризы.
Я ветерком лицо омою,
Я в поле дивное умчусь.
Я у природы научусь,
Как жить в ладу с самим собою…
С надеждой, верою, любовью…
Начудила метель, наплясалась
И сугробом в саду улеглась.
Вот и мне поутру не писалось —
Так сильна была снежная власть…
Вышел из дому: в мягком безмолвье
Древнерусский застыл городок
Под ногами лишь что-то промолвил,
Скрипнул жалобно тонкий ледок.
Да неспешно ворона вспорхнула
С заколдованных снегом ветвей,
Словно Родина сонно вздохнула
Всей широкой грудью своей…
Я к солнцу тянулся,
Я верил в весну.
С любовью проснулся,
С любовью уснул.
Кого я обидел? —
Не злобен, везуч…
За тучами видел
Сияющий луч.
Вошла в мои двери
Мечта наяву.
Я в счастье поверил
И в счастье живу…
Разыгрался котёнок-чертёнок,
Всюду прыгает, чёрный комок
Меж своих малолеток сестрёнок,
Самый сильный и ловкий зверёк.
То взлетит на макушку гардины,
То стремглав пробежит по ковру,
Он не знает ни в чём середины,
Свою жизнь превращая в игру.
Выцветают ковёр и гардины,
Убыстряется времени ход.
Старый котя оближет седины,
В полудрёме вздохнёт и уснёт…
Октябрь погодою не тешит,
Листву не может удержать.
В лесу ветвей корявых скрежет,
А в поле мокрая межа.
Перемешал, засыпал ветер
Очарованье летних троп,
И я свою едва приметил
И испытал в душе озноб…
Такою ветхой показалась
Моя любимая тропа,
Как заострившаяся жалость,
Как одинокая судьба…
Роскошная осень. Конец сентября.
Листва рассыпается прахом.
Святые отцы. Стены монастыря.
Историей Родины пахнет…
Паломником кротким, крещусь образам,
Старинным классическим ликам…
Всем сердцем себя отдаю небесам,
С немым и восторженным криком.
Так хочется в храме отринуть грехи,
Очиститься духом от скверны…
И будут поступки, и будут стихи
Во славу незыблемой веры…
В кружевной солёной пене,
В череде ленивых волн,
Столько дивных откровений
Я в душе своей нашёл.
Без начала и без края
Смотрит море на тебя,
И узоров ткань морская
Распадается, шипя.
Даль чиста, а то ненастна,
То ликуя, то скорбя, —
Никакого постоянства
В вечном поиске себя…
Я, господин Саблуков,
Однажды сошёл с облаков,
Но господин – не Господь…
Пусть мои кровь и плоть
С хлебом, вином, с Ним
Станут целым одним…
Славлю таинства миг,
Шепчет молитвы язык.
Колоколов медь
Душе не даёт умереть…
Я вторгаюсь в покой берёз
Торопливой своей походкой.
Вести добрые в лес принёс
Ветерок, как ребёнок кроткий.
Рассказал молодым ветвям
О бескрайнем просторе поля,
Как в лучах зависает птах
И поёт о родном раздолье…
И о девушке рассказал,
В поле встреченной, тоньше осинки,
О её голубых глазах,
Волосах под цветной косынкой.
И внезапно бессильно стих,
Сдался утреннему покою,
И послал мне вот этот стих —
Подаянье небес благое…
Снег оседает и тает,
В мутной воде колея.
Как мне тебя не хватает,
Милая мама моя.
Ночью из комнаты сирой
Слух различает шаги.
Словно обходишь квартиру,
Выйди навстречу – ни зги…
Странное доброе чувство,
Будто ты рядом со мной
В таинстве каждого хруста,
В складке халата льняной.
Сердца биение даже
Чувствую сквозь тишину.
Старые вещи поглажу,
С кроткой печалью вздохну.
Около храмов кружатся бесы,
Одолевают Божьи дома…
Рядом рекламы по интересам.
В банках от денег сходят с ума…
Нищих при церкви не замечают,
Шествуют мимо, в храм не войдут.
Жалость с гордыней не повенчаешь.
Кружатся бесы – службы идут…
Когда были мои родители
Поколением победителей
И страна возвышалась гордая
С белокаменным русским городом.
Кто посмел бы, зубами клацая,
Оскорбить и унизить нацию?..
Небо Родины стянуто тучами,
И мельчает народ измученный.
Поколенье уходит воинов.
Всё распродано… Всё позволено…
Для чего мне скорости?
Жизнь дорогой стелется:
Вышел лишь из поросли,
А уже стареется…
Незнакома рощица,
Что с грибным везением.
Мимо всё проносится,
Да не во спасение…
Днём душа измучена,
Ночью тело мается.
Где ж реки излучина? —
Там заря купается.
Радости да горести —
Откровенье пешему…
Для чего мне скорости?
Жизнь и так поспешная…
Белой шубою январской
Городок накрыт,
И река застывшей маской
На меня глядит.
Кузнецом небесным скован
Её ход живой,
А из высей снова, снова
Снег над головой.
А под ним деревни, сёла,
Храма торжество…
Звоны звонницы весёлой:
Здравствуй, Рождество!
Дух старины ушёл с Арбата,
Намёка не оставив нам.
Здесь, что ни день, жуликовато
Торгуют прошлым тут и там.
Зеваки бродят с кошельками,
Им дела нет до старины.
Всё, что построено веками,
Внаём сдаётся без вины…
Без горечи, без сожаленья,
Как по костям, не зная страх,
Идёт иное поколенье
С пивною пеной на губах…
Жена, как собака цепная,
Ей дом отстоять по плечу.
И всё же, цены ей не зная,
Порой на бедняжку рычу.
Она улыбнётся печально:
«Тебя же спасаю от бед…»
И в самое сердце венчальный
Ударит раскаянья свет.
Мороз пощипывает щёки.
На бездорожье снег глубокий,
Лыжня морщиною на нём
Уходит в светлый окоём…
Вдвоём с тобою неразлучны
Притоптываем снег скрипучий
И через поле зимним днём
Уходим в светлый окоём.
Откликнулась душа на первую порошу,
Как будто отбелив нечаянную грусть.
Сияют небеса, на землю сбросив ношу,
И звонким холодком снегов наполнен хруст.
Люблю я вечера зимы первоначальной.
Природа улеглась в серебряном ковше,
И всполохи небес, и каждый звук случайный
Находит свой ответ в отзывчивой душе…
Помнишь, звёзды считали во тьме,
Мы созвездья с трудом вспоминали…
Ты доверчиво льнула ко мне,
Молодая, живая, земная…
И в огромных притихших глазах,
Трепетали миров очертанья,
Словно там, на небесных весах,
Измерялась любви нашей тайна.
Собраться нам и успокоиться,
В кулак зажав свои эмоции.
Пусть там, под сердцем, остро колется,
С грехами каждому бороться…
И называть всем чёрным – чёрное
И, не робея, пошлым – пошлое…
Полутонов цвета никчёмные
Пусть замыкает время прошлое…
Когда и честь, и совесть, радуя,
В Отчизну милую вернутся,
То все пройдохи, как от ладана,
По заграницам разбегутся…
Идём, обросшие грехами,
Мы под святые купола,
И нет согласия меж нами,
Одна гордыня да хула…
Не зная принципов соборных,
Самодовольной верим лжи
И только здесь, средь ликов скорбных,
Вдруг ощущаем плач души…
От злобы стареет душа.
От злобы ехидней смех.
Её пролегла межа,
Где радости нету вех.
Я в злое гляжу лицо,
И как-то не по себе…
Как будто серой пыльцой
По чистой моей судьбе…
А злоба летит из глаз,
Коснуться хочет души.
Ну, кто тобой правит сейчас? —
Скажи?
Дятел долбит звонко
Стену тишины.
И дрожат иголки
У лесной сосны.
День не зря ведь прожит:
Трах да-тара-рах!
Сны зимы тревожит
Работящий птах.
Машин покорные слуги.
Жить без машин нельзя…
К рулям прикованы руки,
В дорогу впились глаза.
В гуще железного стада
Роскошней одна другой.
Думать почти не надо,
Дави лишь педаль ногой.
Душно, угарно, жарко.
Отдыха нет земле,
Марка встаёт над маркой
Импортных королев.
Сколько разбитых судеб,
Кресты заметает листва…
Служат отчаянно люди
Прожорливым божествам…
В Москве немало улиц,
Проспектов, площадей,
Но городишко Юрьевец
Уютней и теплей.
О камень Волга плещется,
И церкви на холме.
Сама Россия вещая
Свой образ дарит мне.
Спокойная и мудрая,
Корнями от земли,
Как утро златокудрое
В немеряной дали.
Лишь сердце пригорюнится
На трудном вираже,
Я вспомню город Юрьевец,
И легче на душе…
С веток птичьи концерты разносятся,
С ветром в дальни просторы летят,
И весенняя разноголосица
Обняла оживающий сад.
И душа моя вдруг встрепенулась,
Сбросив зимнюю оторопь дней,
Чудной птицею радость вернулась,
С ней и будущность стала видней…
Там, в глубинах бурливого времени,
Как у самого края судьбы,
Не одна только чаша смирения,
Но и пенистый кубок борьбы.
Даль зарёй озарена
Без конца, без края…
Даль небесна и земна,
Как душа людская.
Не измеришь, не дойдешь
До загадки вещей
И, чем больше узнаёшь, —
Понимаешь меньше…
К твердыне Кремлёвской
Пришёл хмурым утром.
Туман над берёзкой,
Душе неуютно.
Унынье во взгляде,
Мол, всё бесполезно
Царь-Пушка без ядер.
Царь-Колокол треснул.
А в храме молились
О нашей России,
Мне ангелы мнились
И весть приносили
О светлом и добром,
О троне Господнем,
Не хмурился чтобы
Напрасно сегодня.
Я в промысле Божьем
Почувствовал зримо,
Что всё нам возможно.
Что всё поправимо…
Час грозный настанет
Бедою запахнет —
Царь-Колокол грянет.
Орудие ахнет…
Всё летят и летят голосистые стаи
Золотистыми тропами вечной зари.
Караванами птичьими в небо врастая,
У окраины тая родимой земли…
И подумалось мне: как их встретит чужбина?
Сколь невзгод испытают в нелёгком пути?
Холодны небеса. Остывает равнина —
Не суди опрометчиво птиц, не суди…
Возвратятся они в долгожданные веси
И с любовью украсят воспрянувший сад.
Зов осенней природы зовёт в поднебесье.
Память старых гнездовий толкает назад…
Пускай денёк сегодня сер,
И лишних денег нет,
Я молодой пенсионер,
Еще почти что пионер
В разбеге своих лет.
Не отдавая глаз очкам,
Иду родной Москвой,
На юношу, на старичка
Гляжу с живой тоской…
Улыбка девушки в окне
С моей пересеклась,
И сладко думается мне —
Жизнь только началась…
Земля в шуршащем ворохе,
Смиренен лист и чист,
И по мышиным шорохам
Крадётся ловкий лис.
С утра с лукошком ивовым
В лесу себе брожу,
Такого же счастливого
С корзинкой нахожу:
«Ну, как грибки, заладились?»
«Да есть уже чуток…»
Иду и тихо радуюсь
Вдали от всех дорог.
Приход весны не отменить,
Не задержать прилёт грачей.
В лугах разматывает нить
С зарёй воспрянувший ручей.
Желанье скинуть башмаки,
По зову солнечной души
С ручьём бежать вперегонки,
И детство заново прожить…
Всегда завидовал я ветру,
Его мятущейся судьбе.
Как он летит по белу свету,
И нет преград ему нигде.
А доведётся с ветром слиться —
Считайте, заново воскрес.
Я буду по свету носиться
В остылом выдохе небес,
Качать взъерошенные стаи,
Крутить стальные ветряки,
А чтобы крылья не устали,
С размаху стихну вопреки
Неудержимому порыву
Быстрее быть всегда, во всём…
Листочки приласкаю ивы,
И до зари вдвоём замрём.
Хорошо в глуши лесной,
Под рябиной и сосной,
В тишине да в стороне
От безумных, шумных дней.
Там, где лунность разлита,
Где хоронится мечта…
Где с утра и до утра
Аромат цветущих трав.
Ни о чём там не скорбя,
Отыщу я сам себя
И, того не зная сам,
Буду ближе к небесам…
Такой покой за северной рекой,
Так заповедно, драгоценное лето…
Когда-то здесь, гуляя до рассвета,
Блистал Поэт рождённою строкой.
Играли волны, и качался бакен,
Родной гармони слышался напев.
Шагала его юность по тропе,
И зрелость растворялася во мраке…
Огарки свеч на мраморе горьки…
А тишина – друг мыслей потрясённых.
Пусть стонут пароходные гудки
О том, что выше слов произнесённых…
И горько думается мне
Среди унылых мыслей прочих:
Всё меньше братьев на земле,
Всё больше гордых одиночек…
Чему гордиться и зачем?
Что на руинах коллектива
Лишь отчуждения крапива
И пена лжи в святом ключе?..
В нерастраченности сил
Травы ровные косил.
Звень да звень – звенит коса,
Росы пьют мои глаза.
Облаков пушистый флот
Над равниною плывёт.
Свод небес давно не спит,
На труды мои глядит…
Эх, не так косили встарь!
Ты неопытный косарь…
Сегодня день большой и светлый.
Сегодня кончилась война,
И фейерверком разноцветным
Победа вновь повторена.
Большой ценой она досталась,
Но, видно, наш удел таков…
Что до сих пор сквозит усталость
В живых глазах фронтовиков.
И до сих пор войны пожары
Не затухают по стране,
Когда снаряд очнётся ржавый
И разорвется в тишине.
Я не был в круговерти страшной,
Не падал грудью на жнивьё…
Но, будто сын Победы Нашей,
Сегодня выпью за неё!
Россия, запомни свои имена,
Полей тишину на закате послушай…
Я верю в себя, никакая война
Вовек не сотрёт твою русскую душу.
Пусть бесов летит кровожадных орда,
Иуды раздор и неверие сеют,
По воле Господней Россия тверда —
Оплот и заблудшего мира спасенье…