Глава 1

Мне, можно сказать, повезло. Я был завербован в спецподразделение Чистки в то время, когда никто из простых людей и не слышал о нем. Мне насчитывалось тогда всего четырнадцать лет. И в те смутные времена я отсиживался в колонии для несовершеннолетних преступников, честно мотая свой срок…

«За что?» — спросите вы. Разве это так уж важно в свете сегодняшних моих заслуг. За грехи молодости я расплатился сполна, и любое упоминание об этом с чьей-либо стороны было бы крайне невежливым — кроме моего собственного, конечно.

…Итак, я отсиживался в колонии для всякого отребья: убийц, сутенеров, вымогателей, грабителей, сбытчиков нар коты, мелких воришек и насильников. В общем, имелся практически весь «джентльменский» набор, а ведь возраст сбившихся с пути истинного не превышал в колонии четырнадцати лет. К какому «славному сословию» принадлежал конкретно я, пусть останется тайной. Скажу только, что вербовщики Комитета посчитали меня еще не окончательно потерянным для общества.

Помню, играл я в орлянку с одним корешем. Не на интерес, конечно. У меня хватало ума не попасть из-за такой ерунды кому-нибудь в зависимость. Да и не мой это был профиль — шутить с шулерской фортуной. Я предпочитал баловаться со смертью и двумя пальцами протыкать пустые глазницы ее черепа — не часто, а лишь время от времени. Именно за это меня и уважали в колонии, и еще за мою, не по годам, рассудительность. Что, возможно, также послужило дополнительным стимулом для вербовщиков.

Но вернемся все же к исходной точке. Я играл в орлянку со своим корешем, когда в наш «номер люкс» ввалился Репей — это громила из внутренней охраны лагеря. Мы прозвали его так за вредность и бульдожью хватку, с которой он вцеплялся в своих жертв. Не хвастаясь, могу уточнить, что именно я придумал охраннику это прозвище. За что он меня очень «любил» и частенько жаловал своим вниманием. И на этот раз я тоже не ожидал от него ничего приятного. И был прав.

Бесцеремонно ввалившись к нам в «номер», Репей прямиком направился ко мне.

Я внутренне сжался и спрятал за зубами свой язык. Не хватало мне еще ляпнуть что-нибудь перед взбучкой.

— Ты, — рыкнул охранник и, взяв меня за отворот одежды, поднял вверх. — Пойдешь со мной.

Я не возражал, здраво рассудив, что мое мнение здесь никого не интересует.

Да и не очень-то поговоришь, когда твои ноги болтаются в воздухе, а в горло врезается воротник тюремной «пижамы». Я даже подумал, что сейчас подвергнусь участи Буратино из известной всем сказки. Помните тот эпизод, когда его вешают на крюк в стене? Забавный фильм. Ох и хитер же был этот Буратино. Несколько раз «кореша» пытались его замочить, а он все выкручивался.

Я провисел в лапах охранника несколько секунд, прежде чем он выбросил меня наружу. Мы направились вправо по коридору, значит, к кабинету начальника лагеря. Это не походило на намечавшуюся рядовую взбучку. Если к делу подключался начальник лагеря, то пахло уже чем-то более серьезным. Я мысленно стал перебирать в памяти все свои проступки, но ничего существенного не находил. Кажется, мне предстояло отмазываться от ложных обвинений какого-то стукача. Не впервой, конечно, но все же приятного было мало.

В кабинете начальника лагеря находились еще два каких-то незнакомых типа, в серых, наверняка дорогих костюмах, при галстуках и тщательно причесанные, будто их корова языком прилизала. И один из них, худощавый, с повисшими на большом «клюве» очками — мыслитель, как я таких называл, — внимательно изучал мое дело. Нет, я не видел надписи на папке, просто, кроме меня, малолетних преступников в кабинете больше не было. И соответственно не трудно было догадаться, чье личное дело изучал фраер в костюме. Второй же посетитель являл собой полную противоположность первому. И даже дорогой костюм не мог скрыть бугры его огромных мышц. Мне хватило одного взгляда на этого громилу, чтобы понять его предназначение. Однако старшим здесь явно был очкарик. Начальник лагеря в этой компании играл роль мальчика на побегушках, отчего я невольно проникся уважением к посетителям.

Тот, который изучал мое дело, наконец оторвал взгляд от папки и как-то испытывающе посмотрел на меня. Его очки при этом еще больше сползли на огромный нос, отчего ему пришлось задрать свой «клюв» кверху, чтобы они совсем не упали.

На секунду выпустить папку из рук и поправить свои стекляшки «мыслителю», похоже, просто не приходило в голову.

— Родителей помнишь? — поинтересовался он, не удосужившись ни представиться, ни сказать обыкновенное «здрасьте».

— Только мать, — ответил я предельно честно. Врать я умел легко и даже непринужденно, но сейчас был неподходящий случай, чтобы блистать своими способностями. Отца мне действительно так и не довелось узнать. Мать, правда, рассказывала, что он работает по длительному контракту где-то в Арктике… Вот чушь! Будто я идиот верить этому! Круг знакомых моей мамочки не заходил дальше торговцев оружием, наемников из арабских иностранных легионов и всяких там «борцов за свободу».

Худощавый наконец удосужился поправить свои очки. Он вновь наклонился к папке и принялся быстро читать вслух:

— «Рубен Влох, четырнадцати лет от роду. Отбывает срок за…» — Незнакомец запнулся и вновь воззрился на меня. — Нн-да-а, «живчик», — через некоторое время протянул он и продолжил: — В настоящий момент осталось отсидеть восемь лет… — Незнакомец опять замолчал, видно выискивая в папке интересующую его информацию. — «Выдержан, работоспособен, прямолинеен, неординарно мыслит…» Ну надо же!

— А что вас так удивляет? — заносчиво спросил я, но тут же получил затрещину от Репья.

На вольности охранника очкарик никак не отреагировал. Видно, у него со слухом было туговато, так как затрещина получилась довольно звонкая.

— «…Любит риск, часто неоправданный… Независим и оттого может быть опасен», — продолжил он чтение. Моя гудевшая голова его явно не волновала.

— «Мать, Ремма Влох, профессиональная террористка. Погибла во время устроенного ею же массового самосожжения во славу Аллаха». Надо же! — Незнакомец ухмыльнулся. — «Отец… неизвестен». — Тщательно причесанная голова вновь приподнялась. — Все правильно?

Вопрос предназначался мне, но ответить поспешил начальник лагеря.

— Все тщательно проверено, — торопливо отрапортовал он. — Его можно считать круглым…

Отчего-то мне показалось, что начальник лагеря произнесет «дураком». Но я ошибся.

— …Сиротой, — закончил он.

— Все понятно. — Посетитель встал и подошел ко мне. Он оценивающе осмотрел меня со всех сторон, а затем повернулся к начальнику лагеря. — Выйдите все, нам необходимо поговорить с этим мальцом наедине.

Начальник лагеря и Репей удалились. Последний, однако, не забыл пригрозить мне кулаком и произнести:

— Без выходок, смотри…

Я не без интереса взглянул на тяжелый кулак и понимающе кивнул. Что еще мне оставалось делать перед таким «интеллектуальным» напоминанием о необходимости соблюдения дисциплины. К тому же в кабинете оставался еще один… в костюме. Такие типы обычно мыслят кулаками, а не головой. Так что совершать глупостей мне не хотелось.

Итак, начальник лагеря и охранник вышли. Незнакомцы в серых костюмах пригласили меня сесть. Надо сказать, очень даже вежливо пригласили. Им что-то было нужно от меня — это точно. А когда моя персона представляет для кого-нибудь интерес, я обычно стараюсь использовать это в своих целях. И сегодняшний случай не являлся исключением. Я сел на указанный стул и закинул ноги на стол. Мои вежливые посетители на эту явную провокацию отреагировали довольно интересно. Очкарик протянул мне сигару, а громила щелкнул старой бензиновой зажигалкой и дал прикурить. Они терпеливо выждали, пока я закончу пускать дым — а я не слишком-то торопился, — и лишь после этого «мыслитель» заговорил.

— Ты хотел бы освободиться по амнистии? — вежливо поинтересовался он.

В одно мгновение мои ноги исчезли со стола. Признаться, такого вопроса я не ожидал. С моей-то статьей! Здесь пахло каким-то подвохом.

— И что для этого нужно? — осторожно поинтересовался я.

— Не очень много. — Очкарик прошелся из угла в угол, а затем быстро сел в свое кресло. — Что ты знаешь о галактической разведке?

Глупый вопрос. Что я мог знать?! Галактическая Конфедерация… Разведка далеких звездных систем… Это был совсем другой мир, в который мне, увы, доступа не было. В принципе Галактическая Конфедерация Земли возникла относительно недавно. Когда неожиданно — неожиданно для таких людей, как я, — открыли формулу освобождения энергии. Наконец стали возможными дальние космические перелеты и люди устремились к неведомым мирам. Правда, ходили слухи, что первый опыт колонизации одной из открытых планет прошел не слишком удачно. С чем-то они там столкнулись — неземным, в полном смысле этого слова. И кажется, дальнейшая разведка космических объектов приостановилась. Но то были лишь смутные слухи. Я не слишком интересовался подобными делами. Этот интересный, полный риска мир был не для меня. А жаль…

Я молчал, погрузившись в свои мысли, и очкарик, не дождавшись ответа, вновь заговорил:

— У нас сейчас имеется восемь дальних звездолетов, пять из которых транспортные. Начата очень перспективная разработка на одной из планет. Но в данный момент она приостановлена. Нам пришлось столкнуться с чем-то невероятным. Посланное земное спецподразделение бесследно исчезло. Те солдаты оказались не готовы — их привычное ко всему объяснимому сознание оказалось не способно понять и противостоять… — Очкарик замолчал. Он тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха. — Правительственный Комитет решил создать в галактической разведке спецподразделение Чистки. Они приняли мое предложение по специфике вербовки.

— А вы кто? — поинтересовался я.

— Советник-психолог Комитета Галактической Конфедерации.

— Психоло-ог…

Я поморщился. Эта неожиданная встреча вдруг резко перестала мне нравиться.

Кого-кого, а «двинутых по фазе» психологов я на дух не переносил. Изучал один такой меня… Все пытался понять, почему я ищу неприятностей, а не сижу спокойненько где-нибудь в интернате и не учусь прилежно премудростям какой-нибудь науки. Ну и вопросики же были у того типа!.. Вспоминать противно.

И этот, возможно, был не лучше.

— Что вам от меня нужно? — поинтересовался я, не очень надеясь на искренний ответ.

Психолог посмотрел на свои ногти, нервно поскреб ими друг о друга и медленно, монотонно заговорил:

— Подразделение Чистки. Специальный десантный отряд обученных на уничтожение солдат, готовых на практике выполнить любую поставленную перед ними задачу. Мы вербуем туда парней тринадцати — четырнадцати лет с соответствующими физическими и психологическими данными. Они будут впоследствии полностью изолированы от внешнего мира на пять лет для интенсивной подготовки. Ими займутся лучшие специалисты по ведущим областям науки. Солдаты Чистки будут уметь не только убивать и выживать, но также хорошо разбираться в электронике, биологии, астрономии и во многом другом, что может в дальнейшем им пригодиться.

Каждый десантник станет настоящим специалистом в одной из сфер деятельности всего подразделения. Кроме того, мы уже возвели огромный учебный корпус с тренажерными залами, где будут создаваться почти совершенные иллюзии присутствия в иных мирах. Нами уже заключены крупные контракты с тремя известными фантастами, для модулирования самых нереальных, немыслимых, бредовых ситуаций.

Психолог вновь уставился на меня. Надо признаться, я не верил ни единому его слову. Уж наверняка им пришлось попотеть, чтобы придумать такой интересный рассказик. Но все же было в нем одно упущение. Ведь для такого спецподразделения совсем не нужно было вербовать малолетних преступников.

Наверняка нашлось бы необходимое количество «хороших мальчиков» — умных и крепких физически. Но ведь дело было не в этом. У всех «хороших мальчиков» есть семья… и очень хитрые адвокаты, которые способны всю Конфедерацию разорить, если что пойдет не так. К примеру, захотят какому-нибудь Арнольду подкорректировать мозги, чтобы он страх потерял, сам к инопланетному чудовищу в пасть залез и вырезал изнутри все его кишки. Да это ведь невероятный скандал получится, если узнают мамки, папки да прочие родственнички. Уж тогда они натравят на правительство всю адвокатскую братию.

Я усмехнулся. Это было смешно, хотя в моих рассуждениях имелась и крупица истины. Ведь за меня заступиться было некому! Не в этом ли крылась разгадка столь заманчивого предложения? Наверняка деятели науки собирались прочистить мозги всем завербованным и сделать из них эдаких оловянных солдатиков. Уж они точно припасли для этой цели какой-нибудь новомодный приборчик. Но я и виду не подал, будто заподозрил нечто подобное. Мне хватило ума понять, что предоставляется реальный шанс слинять из колонии. Не воспользоваться такой возможностью было бы просто глупо. Поэтому я изобразил на лице глубокую заинтересованность и спросил:

— И вы предлагаете мне вступить в это ваше спецподразделение?

— Да, — ответил психолог. — Вам будет дарована амнистия, хотя пять лет учебы мало чем будут отличаться от заключения. Конечно, кормить станут куда лучше и кое-какие ваши желания будут, по возможности, исполняться. Только, как я уже говорил, эти пять лет вы будете полностью изолированы от внешнего мира.

Но потом вам откроются невероятные перспективы. Служба в галактической разведке поощряется многими льготами, и ранний выход на пенсию с солидной компенсацией лишь одна из них.

Да, раздумывать здесь особо было не над чем. Тянуть срок в колонии еще восемь лет мне не улыбалось.

— Я согласен. Что нужно подписать? — Я встал со своего стула и нагнулся к очкарику.

«Горилла» в костюме позади него едва заметно напрягся. Психолог быстро открыл свой портфель, достал оттуда заранее подготовленные документы и протянул их мне.

Я взял бумаги и опять сел на свой стул. В принципе мне было безразлично, что там написано, — даже ради малого шанса слинять из колонии я готов был подписать любые бумаги. Но любопытство и осторожность все же взяли верх. Я принялся читать. Почти ничего нового документы мне не сообщили, кроме того разве, что меня вербовали на двадцать лет- пять лет учебы и пятнадцать дальнейшей службы — без права подачи в отставку и без права заводить семью. И еще жалованье… Оно воистину было фантастическим! Мысленно я едва и в самом деле не согласился. Уж слишком велик был соблазн. Служба в галактической разведке, да еще в спецподразделении… Разве мог я мечтать о чем-нибудь подобном? Но жизненный опыт учил меня, что такие деньги понапрасну никому еще не платили. Меня явно заманивали вкусно пахнущим куском сыру. И на первом этапе я решил сыграть роль глупой мыши. Случай надавить на ноги должен был предоставиться мне в самое ближайшее время.

Я поднял глаза и взглянул на стоящего позади психолога громилу в шикарном костюме. Несмотря на внушительные габариты, вряд ли он что-нибудь понимал в специфике охраны и перевозки малолетних преступников. Скорее всего, это был типичный представитель лопухов, которых мне уже не раз удавалось оставлять с носом. Вот Репей… от такого точно не убежишь!

Я вновь встал со своего стула и нагнулся к столу. Психолог и его телохранитель не сводили с меня пристального взгляда. Все так же неторопливо я взял протянутую мне авторучку и поставил четыре своих подписи в нужных местах.

Психолог с облегчением вздохнул.

— Все, мой мальчик, теперь ты на службе у Комитета Галактической Конфедерации Земли.

Психолог пожал мне руку. Вряд ли он осознавал тогда, что заработал подписанным мной контрактом лишнюю головную боль для себя. Но по этому поводу я ничего не сказал. Почему-то мне стало жаль этого очкарика с прилизанными волосами и длинным орлиным носом.

— Значит, я уже не заключенный? — Невинное выражение моих глаз могло умилить кого угодно, кроме разве что Репья.

— Да. — Психолог достал из портфеля еще один бумажный лист. — Вот твоя амнистия. Ты свободен, в рамках контракта конечно же.

— Здорово! — по-детски наивно пискнул я и подпрыгнул вверх.

Правительственная служба!.. Вот это да!.. — Наверное, я выглядел полным дураком, но это мне было и нужно. — Выходит, больше никто из охранников лагеря и пальцем не смеет меня тронуть?

Я едва сдержался, чтобы не выскочить в коридор и не отыграться на Репье за все его измывания надо мной. Надавать ему по лбу было, конечно, трудновато — не та весовая категория, — а вот заехать между ног… Но все же я пока сдержался.

Мысль о близком мщении была слаще даже самого действия.

— Более того, — поправил меня психолог, — теперь ты находишься под охраной Правительственного Комитета. Только прежде, чем мы покинем лагерь, тебе придется сделать противоинфекционную Прививку.

Психолог достал из того же портфеля медицинский пневматический пистолет.

— Это еще зачем? — возмутился я. — Мне недавно делали весь курс профилактики.

— Да, я знаю. — Очкарик взглянул на своего телохранителя.

Я понял без дальнейших объяснений и покорно подставил психологу свою руку.

Что мне еще оставалось делать, лезть на рога и сразу же лишиться всех шансов на побег? Нет уж, паршивый укол того не стоил.

Очкарик довольно профессионально сделал прививку и положил пистолет обратно в портфель.

— Вот и все, — пробормотал он, быстро просмотрел подписанные мною документы, а затем, довольно крякнув, опустил их сверху на медицинский пистолет. Туда же последовала и папка с моим делом. Лист с утвержденной амнистией лег на стол начальника лагеря. — Ну, в путь, мой мальчик! — Психолог показал рукой на дверь. Мои брови поползли вверх. Мне и в голову не могло прийти, что все так просто может решиться. Мое самомнение раздулось подобно воздушному шару. Я полагал, что еще будет долгое томительное уточнение, разные звонки по поводу и без… Да мало ли еще чего!.. Все же статья у меня была не шуточная! А этот просто говорит: «Пошли», — и все вопросы уже решены. Я невольно проникся собственной исключительностью и гордо задрал кверху свой подбородок. Впрочем, на решение о побеге это никак не повлияло.

Начальник лагеря вместе с охранником стояли в коридоре.

— Мы его забираем, — сухо произнес психолог, — все нужные бумаги у вас на столе.

Начальник кивнул. На его лице почти ничего не отобразилось, лишь легкое удивление. Мне даже показалось, что он отпустил бы кого угодно и без всяких бумаг, пожелай того психолог.

Мы двинулись по коридору к выходу, приковывая к себе множество любопытных глаз. Возглавлял шествие психолог, за ним с гордо приподнятым подбородком чеканил шаг я, а позади — телохранитель. Начальник лагеря провожал нас безразличным взглядом. А вот рожа Репья была противна, как никогда. Он смотрел на меня сощуренными глазами, и казалось, будто говорил: «До скорой встречи, родной. Сейчас тебе повезло, но это не надолго».

Мне действительно повезло, и значительно больше, чем мог только вообразить себе Репей. Его ожидал хороший сюрприз. Одна из таких штучек, после которых потом долго отходят. В предвкушении удовольствия мой рот растянулся в блаженной улыбке.

Я не обращал на Репья никакого внимания — как будто не обращал. На самом же деле мои глаза неотрывно следили за ним. И когда я поравнялся с его массивной фигурой, то нагнулся к своим ботинкам завязать предусмотрительно распущенные шнурки. Вся процессия остановилась. Но мне спешить было некуда.

Завязав ботинок, я рукавом тюремной робы стер пыль с одного, затем с другого и уже после этого резко выпрямился. Мой локоть, будто ненароком, отошел немного в сторону и ударился прямо в промежность Репья. Охранник вздрогнул, охнул и согнулся пополам, по-девичьи сдвинув ноги и протиснув между ними свои руки.

— Прошу прощения, — меланхолично произнес я и направился к выходу из лагеря. Душа моя пела от восторга. День для меня начался на удивление удачно.

 

Глава 2

Стоящая во дворе лагеря шикарная машина была абсолютно мне неизвестна.

Таких я даже на картинках не видел. У нее не было ни выхлопной трубы, ни длинного капота спереди или сзади. Видно, промышленность за тот год, что я провел в заключении, существенно продвинулась вперед и теперь использовала особождение энергии в земных целях. Но машина меня не волновала. Я покосился на своего телохранителя. Он был слишком расслаблен, видно наивно полагая, что четырнадцатилетний юнец ничего ему сделать не сможет.

Из автомобиля вылез водитель. Сначала он открыл дверь спереди для психолога, а затем для меня заднюю. Я повернулся к телохранителю.

— Место! — издевательски скомандовал я ему и показал на открытую дверцу.

Бедняга побагровел. И не успел я вновь открыть рот, как он буквально скрутил меня в бараний рог и швырнул на заднее сиденье, не слишком считаясь с замечанием психолога об осторожности. Но все же моя рука успела нырнуть в карман несообразительного бугая и что-то оттуда вытянуть.

Телохранитель залез в машину следом за мной, а психолог опустился на переднее сиденье. Водитель захлопнул за нами двери — прямо как за аристократами — и медленно прошел к своему месту. Автомобиль тронулся без малейшего шума. Я не расслышал ни одного звука, похожего на прокрутку стартера или на гул двигателя. Создавалось такое впечатление, будто машина поехала сама по себе, к тому же довольно быстро набрав приличную скорость.

Я сидел совершенно неподвижно, невинно улыбаясь и с деланным любопытством рассматривая стремительно летящую навстречу узкую дорогу. Никаких указателей населенного пункта здесь не было, как ни встречных, ни попутных машин. Колония находилась где-то в безжизненной степи, куда, похоже, даже мошкара не залетала.

Но пыли, как обычно, хватало и здесь. Хорошо еще, что исправно работал кондиционер и не требовалось открывать окно. Приблизительно через десять минут я начал осторожно шевелиться и осматриваться по сторонам. Охранник на это не реагировал, видно, полагая, что бежать мне в степи абсолютно некуда. В некотором смысле он был прав. Бежать я пока и в самом деле не собирался. Для начала требовалось осмотреть машину. Кажется, она не была специализирована под перевозку преступников: дутые, словно кабинетные кресла, обтянутые дорогой кожей сиденья; маленький бар с золотой ручкой справа, небольшая холодильная установка для льда слева, хороший кондиционер с увлажнителем, самозатемняющиеся стекла, наверняка поглощающие весь вредный ультрафиолет. Даже ручки на дверях здесь стояли на своем положенном месте. Хотя они могли блокироваться с места водителя. Это следовало проверить.

— Мне нужно отлить! — громко, с выражением абсолютного спокойствия на лице продекламировал я. Ход был не новым, но верным. Вряд ли эти умники могли подумать, что я собираюсь бежать куда-то посреди высохшей степи. Такой мысли даже у меня не возникало.

— Потерпишь, — грубо ответил охранник.

— Нет, — не уступал я. — Если не остановите машину, я помочусь на ходу.

Одной рукой я прикрыл рот и второй резко схватился за ручку двери и потянул ее на себя. Механизм сработал безукоризненно. Дверь открылась, и в салон дорогого автомобиля ворвался клуб въедливой пыли. Все присутствующие, кроме меня, закашлялись.

— Закрой дверь, ублюдок! — зло проревел мой телохранитель и, перегнувшись через меня, сам же выполнил требуемое.

— Я хочу отлить, — настырно повторил я, в очередной раз запустив руку в карман охранника.

Пыль из салона автомобиля быстро и незаметно исчезла. Похоже, здесь имелась хорошая система фильтров.

— Сейчас остановимся, — спокойно ответил со своего места психолог. — Не из-за чего так шуметь.

Автомобиль начал замедлять ход и вскоре остановился. Когда пыль снаружи немного улеглась, я открыл дверь и вышел. Охранник смотреть на мои дела не захотел и остался в салоне, лишний раз подтвердив этим свою некомпетентность в сопровождении преступников.

Особой нужды я не испытывал. Мне необходимо было только проверить дверь и, по возможности, повторно прощупать карманы охранника. Я это сделал, а все остальное предназначалось уже для отвода глаз. Пока мне везло. Я обошел автомобиль сзади и быстро осмотрел свои трофеи. Да, мне действительно везло. Я заполучил бензиновую зажигалку и маленький флакон с непонятной аэрозолью. Для чего она предназначалась, я не стал выяснять. С меня вполне хватило надписи «Беречь от огня!». Я проверил распылитель. Он работал исправно. Теперь у меня имелось хорошее средство против охранников и оставалось лишь выбрать удачное время для побега. Не без удовольствия помочившись на шикарный автомобиль, я вернулся в салон.

Первый маленький городок, который мы проехали, оказался брошенным. Мне это не подходило, и я решил повременить с побегом. Вскоре высохшая степь начала сменяться небольшими островками деревьев. Здесь уже обитала «горячо любимая» каждым человеком мошкара. Водителю пришлось включить на малую скорость очистители, чтобы стереть тысячи их трупов с лобового стекла. Мой «чудо-охранник», откинувшись на спинку сиденья, заснул. Я мысленно пожелал ему приятных снов и, не удержавшись, презрительно сплюнул на дорогой серый костюм.

Солнце уже начало садиться, когда впереди показались еще строения. Я сразу заметил высокую волновую башню. Раз там имелась защита против мошкары, значит, город был обитаем. Мы въехали в его черту примерно через пять минут, не встретив по дороге никакой таблички с названием. Месторасположение лагеря, бывшее до того секретным, таким для меня и осталось. Стало ясным лишь, что в той стороне находилась одна из закрытых зон. Но вот какая?..

На улицах города было немноголюдно. Но медлить и выжидать дальше я не мог, решив бежать при первом же удобном случае. Таковой не заставил себя ждать. За окном автомобиля показался большой супермаркет — одноэтажное здание с множеством различных вывесок. Здесь людей было побольше. Но магазин уже закрывался. В такую-то рань!

Наш автомобиль начал затормаживать на светофоре. Я победно улыбнулся.

Профессионалы из спецсопровождения никогда бы не допустили подобной ошибки. Во время перевозки у нас была одна лишь остановка — на конечном пункте, во дворе лагеря.

Машина затормозила слишком резко, и от этого проснулся охранник. Он приподнял свою сонную физиономию и посмотрел сначала в окно, затем на меня.

Больше ждать было нечего. Я щелкнул зажигалкой перед носом своего растерявшегося «попутчика» и резко надавил пальцем на распылитель баллончика. С жутким гулом пламя полыхнуло по лицу охранника, и в ту же секунду мои уши потряс рев разъяренного вепря. В одно мгновение я открыл дверь машины и выскочил на улицу. В нашу сторону уже смотрели все прохожие, а вопль охранника разлетался над маленьким провинциальным городком. На руках одной старушки заскулила маленькая домашняя собачка, наверное впервые в жизни услышав такой жуткий звук. Возможно, это покажется кому-то жестоким, но я могу позволить себе не оправдываться. Когда вырастаешь на улице, первое, чему тебя там учат, это не чувствовать чужой боли. Без этого просто не выжить.

Я летел к магазину быстрее ветра, не обращая внимания на перепуганных тетушек, бабушек и на нескольких солидных мужчин, которые курили на автостоянке. Сколько раз мне уже приходилось бегать, и каждый раз повторялось одно и то же. Прохожие даже не пытались меня остановить. Только вдруг прокричал кто-то тонким пронзительным голосом:

— Полиция!!!

Как обычно, крик подхватили все стоящие рядом тетки. Не растерявшись, я вырвал из рук одной тележку для продуктов и запустил ею в уже закрытую дверь супермаркета. Стоящий внутри охранник поймал мой снаряд вместе с осколками стекла и рухнул на пол. Я в один прыжок перескочил через него и бросился бежать вдоль товарных полок магазина. Мои руки сами хватали все необходимое — спортивный костюм, кроссовки, кепку, небольшой раскладной нож, пакет с концентратами, которые я не успел разглядеть, и конечно же все это было впихнуто в большую, вместительную сумку. Продавцы не посмели оказать мне сопротивления, а те, что стояли на моем пути, даже в страхе уступали дорогу.

Задерживаться в магазине я не стал и сразу же побежал к служебному выходу. Его, как и в других таких же супермаркетах, найти оказалось не очень сложно.

Я выскочил на просторный внутренний двор и, перемахнув через высокий забор, сразу очутился в узком неприметном переулке. Мне пришлось немного пробежаться, сворачивая наугад то вправо, то влево, пока не нашлось подходящего тупичка. Только там я остановился.

Вокруг никого не было. Я быстро стянул с себя все тюремное и принялся облачаться в новую одежду, Таскаться по городу с большой сумкой было бы глупо.

Закончив с переодеванием, я запихнул в стоящий рядом мусорный бак свое тряпье и уже лишь с пакетом концентратов спокойной, размеренной походкой окольными путями направился обратно к магазину. Как я не раз убеждался на собственном опыте, там сейчас было самое безопасное место во всем городе. И только там, среди столпотворения любопытствующих обывателей, можно было, не привлекая к себе внимания, узнать: куда лучше всего податься дальше.

Машины психолога возле магазина не было. Значит, они не захотели светиться. Это только лишний раз подтвердило все мои подозрения относительно вербовки. Но в конце концов я обвел вокруг пальца всех: начальника лагеря, Репья и даже этого ненормального психолога с его «гориллой». От этих мыслей у меня стало приятно на душе, как было всегда приятно, когда мне удавалось выйти сухим из воды.

На месте происшествия уже работали полицейские, и тетушки наперебой пытались выложить им каждая свою версию. Уж они наверняка чувствовали себя теперь местными знаменитостями. Я незаметно слился с собравшейся толпой и стал выяснять обстановку. Разговоры слышались разные. Но в основном все сходились в одном — нездешняя банда пыталась ограбить супермаркет, но что-то пошло не так, и они скрылись на странной шикарной машине. Описание автомобиля психолога уже излагалось полицейским.

Я улыбнулся. Охотиться будут на странную машину, значит, у меня оставался кое-какой запас времени. Следовало осторожно выяснить у кого-нибудь расположение ближайшей железнодорожной станции и уносить отсюда ноги. Про поездку автобусом нечего было и думать. Полицейские наверняка перекроют автомобильные дороги и будут проверять всех и каждого.

Стараясь держаться подальше от свидетелей происшествия, я прошелся между любопытствующими горожанами, разыскивая какого-нибудь особо ретивого болтуна.

Таких было много, но выделялся среди них высокий мужчина средних лет, в темных штанах, свитере, белой рубашке и галстуке. Судя по тону его пустой болтовни, он наверняка считал себя самым умным и осведомленным из собравшихся.

— Их поймают в течение часа, — убеждал мужчина толпу. — Мой брат служит в полиции уже восемь лет, и он знает свое дело, смею вас заверить. Выезд на автостраду уже перекрыт, им некуда деться.

— Но они могут уехать поездом, — подал я голос. Мужчина презрительно взглянул на меня и холодно усмехнулся.

— Малец, тебе не пора в школу? — спросил он. Я смолчал, хотя вопрос был на удивление глупым. Какая могла быть школа вечером, да еще в начале августа.

Мужчина вновь повернулся к своим собеседникам.

— Каждый молокосос будет еще вмешиваться, — сказал он им. — Молодежь глупеет прямо на глазах. Им не хватает уже сообразительности понять, что грабители уехали к югу, а станция на севере.

Я незаметно удалился. Мне уже было известно достаточно. Не привлекая к себе внимания подозрительными вопросами, теперь я мог спокойно добраться до станции и исчезнуть. Я зашел за угол ближайшего дома и осмотрел свою добычу — пухлое кожаное портмоне, которое я стащил у того мужика. Денег было не очень много, на билет и еще чуть-чуть. Я принялся потрошить портмоне дальше… Много семейных фотографий, кредитная карточка, какие-то бумажки, справки, рецепт врача, права — в общем, обычный набор. Я взял только деньги, а все остальное выбросил в мусорную урну. Тогда мне казалось, что судьба вдруг стала необыкновенно благосклонна к моей персоне. Я и не подозревал, что глубоко ошибался…

 

Глава 3

До станции я добирался пешком: через площадь, потом по центральному проспекту и через парк. Уверен, меня никто не заметил. Нет, я не прятался. Мне было хорошо известно, что незаметно как раз то, что находится на самом виду. Да и человек устроен так., что замечает быстрее то, чего боится: какой-то неопределенной тени за углом здания, хруста ветки за спиной или не поднимающего голову обычного прохожего. Поэтому я был простым праздно шатающимся малым: держал голову прямо и не прятал глаза, не сторонился людей, когда они обращались ко мне, и даже насвистывал на ходу. Единственное, что могло вызвать подозрение людей, — это моя рука в кармане и фигура из трех пальцев, которую я, по совету матери, держал там против плохого глаза. Да, у меня были кое-какие суеверия, впрочем, как и сейчас есть.

Название станции мне ничего не говорило. Я не сильно этому огорчился и, не задерживаясь на перроне, прошел в зал ожидания. Здесь было довольно шумно. Чего я никогда не мог понять — это зачем люди постоянно переезжают с одного места на другое. Что они ищут? А может, от скуки ездят друг к другу в гости? Возможно.

Лично я никогда не был в гостях и не испытывал в том особой нужды. Я приходил, куда желал, и брал, что хотел. В этом и заключался смысл моего существования.

Мне никогда не было скучно, в отличие от вечно скучающих обывателей.

Я прошел к висящему на стене расписанию и стал читать. Названия станций были мне абсолютно неизвестны. Но вообще-то я не блистал знаниями в географии.

Как-то меня это не интересовало. За всю свою недолгую жизнь я ни разу не покидал родного города, где родился и жил. Мне вполне хватало простора для «активной деятельности» в родных местах, и первое мое путешествие было за непроницаемыми стенами тюремного «катафалка».

Ближайший поезд должен был прибыть через пятнадцать минут. Не долго думая, я подошел к кассе и взял билет до конечной станции. Кажется, все шло как нельзя лучше. Но я не стал расслабляться. Еще оставалось пятнадцать минут. За это время могло произойти все, что угодно. Идти на перрон было опасно, и я спрятался за автоматическими камерами хранения. Отсюда хорошо просматривался весь зал ожидания и вход в него. И что было особо важно, сзади меня находилась дверь в туалет. Пусть в женский, но все же хороший путь к возможному отступлению.

Время текло на удивление медленно. Висящие на стене вокзала большие старинные часы, казалось, смеялись надо мной. Минутная стрелка стояла на одном месте, и, только когда мои нервы натягивались до предела, она, словно сжалившись, резко перескакивала на очередное деление. Время шло, и, значит, неотвратимо близился час моей полной свободы. Чтобы чем-то занять свои мысли, я принялся рассматривать людей в зале ожидания.

Шестеро девчонок не старше пятнадцати лет под присмотром старой монахини, кажется, направлялись в какую-то приходскую школу. Они поглядывали на группу хипповых пацанов, о чем-то шептались и время от времени громко, раскатисто хохотали. Монахиня пыталась пристыдить воспитанниц, но только зря напрягалась.

Девчонок это забавляло еще больше. Несколько солидных пассажиров осуждающе поглядывали то на воспитанниц, то на хиппарей, возраст которых колебался приблизительно от двенадцати до тридцати лет.

«Оторванное поколение», — вспомнил я чьи-то заумные слова и усмехнулся.

Кажется, этому «оторванному поколению» было глубоко наплевать на всякое осуждение со стороны проспавших жизнь обывателей.

Десять минут прошли абсолютно спокойно. Потом в зал ожидания вошли двое полицейских. Я так расслабился, что даже не сразу заметил их. Полицейские направились к двум пацанам, которые сидели особняком в углу и о чем-то между собой тихо разговаривали. Я прижался спиной к ящикам камеры хранения. Сомнений быть не могло, искали именно меня. Видимо, накрыли психолога, и он с помощью своих полномочий быстро объяснил полиции, кого следует искать. Я хотел вновь высунуть голову и посмотреть, что там делают стражи правопорядка, как вдруг из-за ящиков прямо на меня вышла девчонка — та, из монашеских. С перепугу мое сердце заскочило в пятки и принялось отбивать там нервную дробь. Я поглубже вздохнул, чтобы успокоиться, и покосился на девчонку. Она прошла к двери туалета, но вдруг остановилась, посмотрела в мою сторону и улыбнулась так, словно застала меня за каким-то непристойным занятием. Сам не зная почему, я покраснел.

— Ты что тут делаешь, возле туалета? — спросила девчонка, поправив на плечах маленький школьный рюкзачок.

Вопрос я пропустил мимо ушей. Не хватало мне еще отчитываться перед какой-то незнакомой залетной малышкой.

— Подглядывать будешь, — вынесла она свой приговор.

— Кто, я? — От такого неожиданного обвинения я даже растерялся.

— Ты! Кто же еще?.. — Благонравная воспитанница приходской школы облизнула свои губы. Кажется, ей эта игра нравилась.

— Такие, как ты, всегда подглядывают в туалетах.

— Ко-за! — презрительно буркнул я и демонстративно отвернулся.

Девчонка хмыкнула, но спор продолжать не стала, а вошла в туалет. Я выглянул из-за ящиков, но тут же спрятался обратно. Полицейские направлялись в мою сторону. Я осторожно приоткрыл дверь женского туалета и протиснулся вовнутрь. Выхода отсюда не было. На окне стояла массивная железная решетка, а рама вдобавок еще была заблокирована уходящими глубоко в стену стальными прутьями. Похоже, эту «крепость» подготавливали долго и упорно. Обругав себя в душе последними словами за глупость, я собирался уже спрятаться в какой-нибудь кабине, как вдруг заметил стоящую там недавнюю знакомую. Уперев руки в поясницу и выставив вперед правую ногу, она постукивала носком ступни по полу и, усмехаясь, смотрела в мою сторону. Я замер. Теперь дело существенно усложнялось. Стоило ей только закричать, как тут же прибегут полицейские и наденут на меня наручники. Но девчонка не закричала, и, кажется, она даже не собиралась этого делать.

— Я так и знала, — неопределенно произнесла обвинительница, продолжая постукивать ногой по полу, — все парни одинаковые. Что, через дверь не видно?..

Спорить и что-то доказывать мне было некогда. Я быстро приблизился к монашеской воспитаннице и, схватив ее за плечи, затащил в крайнюю кабину. Если девчонка испугалась, то лишь самую малость, чего даже не было заметно. Но все же я на всякий случай приказал:

— Притихни!

— Раздевать будешь? — спокойно, с едва уловимым недоумением осведомилась моя жертва и посмотрела мне прямо в глаза.

— В следующий раз, — небрежно бросил я, покосившись на коротенькую юбочку и на аккуратные маленькие коленки.

За дверью раздался голос полицейского:

— Я проверю здесь, а ты посмотри в мужском… Девчонка бросила быстрый взгляд в сторону раздавшегося голоса, а затем опять посмотрела мне в глаза.

— Тебя ищут?

Я молча кивнул. Отпираться было глупо. Да и для чего? Бежать мне теперь было некуда, да и не стоило лишний раз впустую напрягаться. Правда, еще оставалась воспитанница монастыря… Ее можно было взять в заложницы, но я не хотел… Не знаю почему, но я не хотел причинять ей никакого вреда. И как-то сами собой мои руки опустились.

— Иди, — тихо сказал я и отступил в сторону. Но, вместо того чтобы уйти, моя недавняя обвинительница вдруг быстро закрыла на защелку дверь кабины и приложила палец к губам. Ничего не понимая, я с удивлением посмотрел на нее, словно задавая немой вопрос: «Почему?!» Но глаза моей жертвы лишь еще больше расширились в ответ, будто отвечая в чисто девичьей манере: «Потому…»

В туалет вошел полицейский. Он заглянул в первую кабину, во вторую, третью… Наша была последней — пятой. Когда полицейский открыл дверь четвертой кабины, я начал уже размышлять над тем, поспеют ли доставить меня в лагерь к завтраку. Но события неожиданно начали разворачиваться самым непостижимым образом. Я только от удивления раскрыл рот, когда девчонка вдруг подняла юбку и, приспустив немного свои аккуратные беленькие трусики, вышла из кабины.

Секунду или две было напряженно тихо, а затем в туалете раздался оглушительный девичий писк. Полицейский начал быстро сбивчиво оправдываться. Писк прекратился, но сразу же послышались глухие торопливые удары. Я осторожно выглянул из своей кабины. Моя спасительница лупила полицейского рюкзаком, а страж правопорядка, пытаясь укрыть голову руками, торопливо пробирался к выходу. Но там уже его ждали пятеро подружек жертвы и полная монахиня.

— Да что же это творится, люди?! — по-женски пронзительно закричала она.

— Уже и полицейские к девочкам пристают! Где искать нам защиты, люди?!

— Все было совсем не так…

— Паразит! — перебила полицейского монахиня и огрела его по плечам большой тяжелой сумкой. — Глаза бесстыжие!.. Кобель похотливый!..

Удары сыпались на полицейского один за другим. И теперь ему уже доставалось не только от монахини, но и от воспитанниц, которым такая забава, похоже, сильно нравилась. На помощь пострадавшему полицейскому пришел второй.

Он попытался урезонить разбушевавшуюся «карательную команду», но только добавил им азарта. На вокзале поднялся невообразимый гам. Полицейские попытались пробраться к выходу, но собравшаяся толпа зевак неумолимо оттесняла их к монахине и ее воспитанницам. А уж те казалось, не знали устали. Только когда прозвучало объявление о прибытии поезда, люди начали расходиться, возбужденно обсуждая между собой разразившийся скандал. Их можно было понять. Наверняка такие происшествия случались тут не часто. А чем еще можно было развеять скуку в этой глуши?..

Зажав рот рукой, я хохотал до слез. Такая необычная помощь от незнакомой девчонки была для меня полной неожиданностью. Но нужно было спешить, с улицы уже доносился шум приближающегося поезда. Я осторожно выбрался из женского туалета. В зале ожидания уже никого не было, но у выхода находились два тех самых пострадавших полицейских. Они стояли на улице, разглядывая подъезжающий поезд и готовящихся к посадке пассажиров. Выйти из зала ожидания незамеченным не было никакой возможности. Правда, оставался еще мужской туалет. Возможно, там на окне не стояла решетка.

Обойдя камеры хранения, я прошмыгнул в мужской туалет. Избыток адреналина привычно взбудоражил мою кровь. Мне нравилась эта игра — игра с большими ставками. Сейчас на кону была моя свобода и, возможно, кое-что побольше. Я чувствовал прилив энергии, а моя голова работала как хорошо запрограммированный компьютер.

В мужском туалете тоже была решетка, но кто-то уже давно выдрал со стены ее верхний край, и она, перегнувшись, теперь свисала почти до самой земли.

Мысленно поблагодарив того парня, который это сделал, я быстро открыл окно и выскочил на улицу. Поезд уже остановился, и началась посадка. Я осторожно выглянул из-за угла здания. Полицейские продолжали наблюдать за пассажирами. Я собирался вскочить в поезд перед самым закрытием автоматических дверей. Все пассажиры сели. Скоро должно было раздаться предупреждение машиниста об отправке. Я приготовился к рывку. Но вдруг кто-то схватил меня сзади за шиворот. Я повернулся и не поверил своим глазам. Это был мой подожженный телохранитель. И его красная, блестящая от мази морда с расплавившимися ресницами и бровями злорадно скалилась. А зря! В подобных делах я не успеваю даже осмыслить ситуацию, как мое тело срабатывает само по себе.

Резко крутанувшись — насколько это позволил мне воротник спортивной куртки, — я саданул тяжелым тюремным ботинком под коленную чашечку телохранителя. Он вскрикнул, на мгновение выпустил меня, но тут же вновь поймал за левую руку. Но моя правая с пакетом концентратов оставалась по-прежнему свободной. И, не долго думая, я тоже запустил ее в дело. Банки с концентратами ударились в обожженное лицо охранника и, разорвав пакет, разлетелись во все стороны. Над вокзалом разнесся уже знакомый мне звериный рев. Почувствовав свободу, я рванулся к поезду.

«Осторожно, двери закрываются», — донеслось из динамиков вагона.

Но я все же успел. Двери с тихим шипением закрылись, и поезд тронулся. На перроне бегали взбудораженные криком полицейские, а за углом, у окна мужского туалета, корчился от боли мой телохранитель. Я же направлялся прямиком к своей свободе. Так мне тогда казалось.

В поезде людей было достаточно, чтобы раствориться среди них и не привлекать к себе внимания.

Я прошел в центральные вагоны, куда села моя спасительница с подружками и монашкой. Мы заметили друг друга и обменялись улыбками. На улице уже сгущались сумерки, и поезд, двигавшийся навстречу ночи и большим тучам, начал стремительно погружаться в темноту. Я почувствовал себя в безопасности, но к своей спасительнице подсаживаться не стал, опустившись на сиденье возле одного пожилого мужчины с хмурым лицом.

— Безобразие, этот поезд снова опаздывает на пять минут! — негромко воскликнул он, словно только того и ждал, чтобы поделиться с кем своим горем. — Пять минут!..

Незнакомец продемонстрировал мне свои старые допотопные часы, которыми наверняка пользовалось уже не одно поколение. Я взглянул на них мельком, а затем вновь отвернулся к окну.

— В следующий раз я подам на железнодорожную компанию в суд! Я терплю из-за них убытки!.. Каждый раз повторяется одно и то же!..

Я молчал. Подобное брюзжание всегда выводило меня из равновесия. В поезде включили свет. Я вновь посмотрел на свою спасительницу и подмигнул ей. Она рассмеялась и о чем-то перешепталась с подружками. Теперь на меня уже смотрели шесть пар девичьих глаз. Я смутился и повернулся лицом к своему попутчику. На вид ему было не больше пятидесяти. Старый, уже окончательно заношенный черный пиджак с кожаными заплатами на рукавах и такие же брюки с подшитыми снизу кусками кожи. Я взглянул на туфли попутчика. Они тоже были старыми, но покрыты свежим черным лаком. Вид у моего соседа был заношенный, но аккуратный. Костюм выглажен, воротник на белой рубашке чист, а серый в клетку галстук завязан в безупречный узел. И еще у моего попутчика на пальцах имелись три массивных золотых перстня. За одно такое колечко можно было купить и новый костюм, и ботинки с рубашкой, а на оставшиеся деньги еще и жить безбедно не меньше месяца.

На следующей станции поезд уже ждали шесть полицейских. Двое из них направились в задние вагоны, еще двое — в передние, а остальные остались на перроне.

Я обеспокоено заерзал на своем месте.

— Кого-то ищут, — произнес сидящий рядом со мной мужчина.

— Наверное, — с деланным безразличием ответил я. На душе у меня стало муторно. Кажется, мое маленькое путешествие подходило к концу.

Поезд тронулся, напрочь отрезая меня от внешнего мира. Ловушка захлопнулась. Четверо полицейских зажимали меня с двух сторон, и не было от них никакого спасения. Почему-то я посмотрел на свою новую знакомую. Она тоже заметила полицейских и теперь обеспокоено бросала взгляды в мою сторону. Ее большие круглые глаза несколько раз растерянно моргнули и застыли в вопросительном выражении. Нет, я не ждал от нее помощи. На этот раз мне предстояло выпутываться самому. Я взглянул на своего соседа.

«…На жадину не нужен нож, ему покажешь медный грош и делай с ним, что хошь…» Вспомнившаяся неожиданно песня все из того же «Буратино» натолкнула меня на интересную идею. Я не сводил глаз со своего соседа. Кажется, это был именно тот случай. Но так или иначе, выбирать мне было не из чего.

— Они меня поймают, — тихо прошептал я. Мои глаза стали немного влажными.

— Они меня ищут… Они меня поймают, — вновь повторил я.

Сосед с интересом посмотрел в мою сторону.

— Те-бя?.. — не поверил он.

Я кивнул. Мой сосед с недоверием осмотрел меня с ног до головы и пододвинул к себе свой портфель. Его опасения за свои вещи, надо честно признать, не были безосновательны.

— Я очень дорого стою. Вы видели пятичасовые новости по пятому каналу? — поинтересовался я у незнакомца. Он отрицательно покачал головой. — Там обещают большую награду тому, кто меня вернет. Я имплантированный человек… У меня повышенная продуктивность… — Я и сам не понял того, что сказал, но останавливаться было уже поздно. Меня несло. — Я — единственная модель биоэнергетического организма, способного существовать и размножаться в любых условиях. Меня специально создали для программы расширения границ Галактической Конфедерации Земли. Я сбежал из одной секретной лаборатории, расположенной в закрытой зоне. Я не хочу возвращаться. Они будут вновь и вновь проделывать со мной свои эксперименты…

— И большую за тебя обещали награду? — тихо спросил мужчина. Кажется, он еще не верил мне. Оно и неудивительно. Как можно было подставить свои уши для такой откровенной лапши?! Но у меня еще был главный козырь — деньги.

— Пять миллионов, — пробубнил я заплетающимся языком. — Они сказали, что необходимо позвонить по телефону 555-432-195. Но вы ведь не станете туда звонить, правда, не станете? Помогите мне! Я готов всю жизнь бесплатно служить вам, выполнять самую тяжелую работу. Мне нужна лишь еда. — Я дрожащей рукой схватил развесившего уши мужика за его одежду. — Все полицейские охотятся за мной, всем им нужна награда. Но вы не такой, правда? Вы не отдадите меня им?!

Они Очень плохие, они жадные, они хотят лишь денег! Но вы не такой, скажите мне, что вы не такой!..

— Нет, нет, — тихо прошептал мой благодетель, — я не такой.

Мой сосед нервно вздохнул и осмотрелся по сторонам. Теперь он уже задумался. Наверняка у него имелись сомнения на счет правдивости моей истории, но соблазн ухватить на дурочку пять миллионов был слишком велик. Какими же идиотами могут быть иногда жадные до денег люди. Некоторое время в голове моего попутчика шла усиленная борьба между его порядочностью и алчностью. И, если я не ошибся, победить должно было именно второе. На то и делался расчет.

— Я помогу тебе, — произнес мой попутчик после не слишком долгих раздумий.

— Ты ложись мне на плечо и притворись, будто спишь. А я прикрою тебе голову шляпой и скажу полицейским, что ты мой сын. Идет?

— Идет, — согласился я.

Полицейские появились не скоро. Мне пришлось пролежать на плече у незнакомца около пяти минут, исправно играя роль уставшего сына. Поезд сделал остановку еще на одной станции. Здесь тоже дежурили полицейские. Обложили они меня, надо сказать, основательно, как зверя. Но я не терял надежды, еще можно было выбраться.

Изображая спящего, я и не услышал, как подошли полицейские. Вопрос одного из них прозвучал так неожиданно, что мое тело невольно вздрогнуло.

— Этот мальчик с вами? — спросил полицейский.

— Да, — ответил мой благодетель. — А в чем дело? Поезд вновь тронулся, быстро набирая ход. Полицейский довольно долго молчал, наверное разглядывая меня, а затем потребовал:

— Разбудите его, пожалуйста. Обнимавшая меня ладонь впилась пальцами в мои плечи. Кажется, ситуация обострялась.

— В чем, собственно, дело? — возмутился мой воображаемый папаша. — Потрудитесь объяснить! Мало того, что поезд каждый раз опаздывает, так вы еще осмеливаетесь отдавать мне распоряжения! Я не позволю будить моего сына без веских на то оснований!

— Мы ищем бежавшего преступника, — лаконично ответил полицейский.

Мой благодетель нервно заерзал на своем месте. Кажется, он собирался передумать. Но на этот случай у меня уже был приготовлен нож, и я, не теряя времени, вдавил его лезвие в бок своего «папаши». Он сразу понял, как себя нужно вести, только от страха, похоже, лишился дара речи.

— Да ладно тебе, Рем, что ты привязался к людям? — вмешался в разговор третий голос. Видно, это был еще один полицейский. — Спит малец — ну и пусть себе спит. Пойдем.

— Приказ был проверить каждого, тем более что этот малый тоже в спортивном костюме, — возразил полицейский Рем.

— А мы и проверили, — ответил второй. — Этот малец не тот, разве и так не ясно?

— Ну хорошо, — согласился Рем, — пусть покажет документы на парня, и я не стану его будить.

Я внутренне весь сжался и приготовился к бегству. Но счастье вновь улыбнулось мне. Кто-то вдруг сорвал кран экстренного торможения поезда, и полицейские рухнули на пол. По моим ушам резанул неприятный звук скрежета тормозов. Некоторые из пассажиров испуганно вскрикнули. Почти в то же мгновение сработала рация полицейских.

— Вторая группа, объект только что выскочил из поезда. Немедленно присоединяйтесь к преследованию.

— Вас поняли, — ответил полицейский Рем, быстро вскакивая на ноги. — Прошу прощения за беспокойство — долг, — добавил он уже моему «папаше».

Стражи порядка быстро выскочили из вагона, и я с облегчением откинулся на спинку сиденья, продолжая, однако, держать нож на почках своего «папаши». Уж не знаю, за кем там погнались полицейские, но еще один объект преследования появился весьма кстати. Все же рост преступности среди несовершеннолетних имел и некоторые положительные стороны — хотя бы для меня. Поезд вновь тронулся. Мой пленник испуганно осмотрелся по сторонам, а затем остановил свой взгляд на мне.

— Сиди тихо! — шепотом предупредил я его. Он ничего не ответил, только еще крепче прижал к себе свой портфель. Через минуту поезд уже набрал прежнюю скорость.

— Поднимаемся и выходим из вагона, — приказал я своему соседу.

Глаза «папаши» широко раскрылись, а его лицо в одно мгновение побелело.

Наверное, если он и хотел закричать, то от страха просто не смог. Ему ничего другого не оставалось, как только подчиниться. Прижимаясь друг к другу, как глубоко влюбленные гомики, мы поднялись. Я улыбнулся с подозрением смотрящей на меня девчонке и незаметно подпихнул в спину своего нового «друга». Мы вышли в тамбур. Здесь, слава Богу, никого не было.

— Крикнешь, и твоим родным придется потратиться на похороны, — предупредил я «папашу».

Он быстро и нервно кивнул. Его глаза были по-прежнему широко раскрыты, но белизна с лица стала медленно пропадать. Кажется, он уже приходил в себя.

Я занялся дверьми. Они, конечно, были автоматическими, но, как и у всех аналогичных, у них имелся аварийный механизм открывания. Я сорвал предохраняющую пломбу и повернул вентиль. Повышалось шипение стравливаемого воздуха. Через несколько секунд я надавил на двери рукой, и они открылись. В тамбур вагона ворвался поток встречного воздуха и вместе с ним оглушительный грохот колес. Поезд все больше набирал скорость. От станции он уже отъехал, наверное, километров на пять.

— Я никому не скажу, где вы спрыгнули, — поспешно пробормотал мой спаситель, — только не убивайте меня.

— Ты что, придурок? — грубо поинтересовался я. — Прыгать будешь как раз ты.

«Папаша» судорожно открыл рот.

— Ничего, — подбодрил я его, — главное, береги голову. А если сломаешь какие-нибудь кости — это не страшно. Тебя очень скоро найдут.

Я быстро выпотрошил у своего спасителя карманы, разжившись солидным женским кошельком, сигарами и солнцезащитными очками. Золотые перстни мне тоже могли пригодиться, но они так вросли в пальцы, что даже не двигались с места. Я несколько секунд простоял в раздумье, а затем решил оставить золото хозяину. Не снимать же их с пальцами!..

— Я не буду прыгать, — просипел «папаша».

— Прыгнешь, — уверил я его. — Не сам, так я помогу — пропорю твой живот перышком и вытолкну. Но я советую тебе прыгнуть самому — целее будешь… И не долго думай, я не люблю ждать.

Мой спаситель неуверенно приблизился к открытым дверям и в нерешительности замер. Я не стал ждать, когда он прыгнет, и пихнул его в спину. «Папаша» крикнул, но крик этот был уже снаружи вагона и унесся потоком встречного воздуха.

Я не стал выглядывать наружу и смотреть, как приземлился мой спаситель, а быстро закрыл дверь и поставил на место вентиль. Итак, две-три остановки поезда у меня в запасе теперь были. Машинист конечно же сообщит об аварийном открывании двери, но, пока полицейские будут прочесывать насыпь близ железнодорожного полотна, пройдет слишком много времени.

Я быстро прошел вперед на два вагона и закрылся в туалете. Не стану кривить душой, участь моего спасителя в тот момент волновала меня меньше всего.

Я собирался покинуть поезд на первой же станции и молил Бога, чтобы там оказался большой город.

 

Глава 4

Мне пришлось выйти на второй станции, так как первая оказалась в какой-то безлюдной степи, где, кроме одиноко стоящего дома железнодорожника, ничего видно не было. Я немного понервничал, сидя в туалете, но, как оказалось, напрасно. Вторая станция была воплощением моей мечты. Город с населением не меньше миллиона, масса всяческих увеселительных заведений, полно ротозеев с полными кошельками, брошенных домов на окраинах… В общем, такое место мне вполне подходило, чтобы затеряться здесь бесследно на долгие годы.

Полицейские на станции были, но они вели себя слишком неприметно. Я невольно забеспокоился, думая, что угодил в ловушку, но затем расслабился. До меня ни одному из стражей порядка не было ровным счетом никакого дела. Они просто патрулировали железнодорожный вокзал, выполняя свою привычную, рутинную работу. Людей вокруг шныряло превеликое множество, и в случае необходимости исчезнуть среди них не составило бы особого труда.

На привокзальной площади я сел в одно из пустующих такси и небрежно бросил подходящую для любого города фразу:

— В центр.

Мы ехали около получаса, петляя по оживленным улицам и неприметным переулкам. Я запоминал расположение небольших отелей, баров, овощных лоточных рядов, где всегда бродят не слишком расторопные хозяйки с набитыми кошельками.

В моей памяти нашлось место для всего, что могло бы мне так или иначе пригодиться в будущем.

Водитель затормозил у здания центрального кинотеатра.

— Здесь? — спросил он.

— Да, — ответил я, протягивая сотенную. Не дожидаясь сдачи, я вылез из такси и направился к видневшейся неподалеку небольшой закусочной. В лагере давно прошел ужин, а мой желудок не попробовал еще и обеда.

Заведение уже готовилось к закрытию, и посетителей было немного. Я подошел к женщине за стойкой и взял протянутое мне меню. Все блюда были из заменителей, но на другое я и не рассчитывал.

— Пять отбивных и яичницу, — сделал я заказ. — И если можно, поджарьте все на натуральном масле или на жиру.

— А деньги на такой дорогой ужин у тебя есть? — поинтересовалась в ответ женщина.

Я молча протянул ей две сотенные и направился к угловому столику, откуда хорошо был виден телевизор. По пятому каналу показывали вечерние новости. Как всегда, первое место занимали сообщения о развитии Галактической Конфедерации.

Правда, на этот раз Правительственный Комитет сообщал, что разведка космических просторов приостановлена на пять лет, якобы для постройки лунной базы, трех крейсеров защиты и пяти транспортных кораблей, способных перевозить до двух тысяч колонистов и необходимые грузы. Ведущие мировые корпорации уже получили правительственные заказы, и работа шла полным ходом. Сообщалось также, что запись первых десяти тысяч переселенцев на другие планеты уже закончена и что через пять лет их ждет прекрасное будущее.

Пять лет… Пять лет для постройки уже действующих космических кораблей.

Не считаясь с косыми взглядами посетителей кафе, я расхохотался. Мне-то уж было известно, для чего нужны эти пять лет и почему приостановлены освоение первой колонизированной планеты и вся дальнейшая космическая разведка. Пять лет… Они были необходимы для создания спецподразделения Чистки. Для обучения наемников-убийц их ремеслу, чтобы простым гражданам Конфедерации ничего не угрожало при переселении в новые необжитые миры. Ибо никто из людей не сомневается — пусть даже не говорится этого вслух, — что человечеству нужны новые жизненные просторы в Галактике — чистые планеты с приемлемой экосистемой.

А раз так, то все остальное побоку.

Женщина принесла мне ужин. Она еще только подходила, а я уже почувствовал запах натурального, чуть подгоревшего жира. Холестерина там, конечно, было. полно, но меня это не заботило. Я слышал, что раньше люди о нем вообще ничего не знали: и ничего, жили не меньше нашего и почти не болели.

Женщина поставила передо мной тарелки и тихо предупредила:

— Через пятнадцать минут мы закрываемся…

— Мне хватит, — так же тихо ответил я и отправил в рот первую отбивную — всю целиком.

Через десять минут, плотно поужинав, я покинул закусочную, где уже не осталось ни одного посетителя. Настроение у меня было превосходное. Пять отбивных и яичница приятно тяготили мой желудок, а привкус натурального чуть подгоревшего жира во рту создавал ощущение полноты жизни. В тот момент я был счастлив.

С наступлением ночи похолодало. Я купил в газетном автомате карту города и стал соображать, где найти надежное убежище. Я выбрал небольшой пригород под названием Мостки. Конечно, можно было поселиться и в отеле, но в этом случае, когда тебе всего четырнадцать, всегда остается риск напороться на какие-нибудь неприятности. И мой выбор пал на пригород. Такси туда не ездили, поэтому я нашел ближайший спуск в метро и окунулся в знакомую с детства атмосферу.

Как и везде, подземка здесь тоже являлась местом жительства тысяч и тысяч бездомных, многие из которых были отнюдь не ангелами. Кому-нибудь из мыслителей сверху местное общество показалось бы жутковатым, но мне оно нравилось. Именно здесь я кое-что значил, здесь я мог, как нигде в другом месте, постоять за себя. Мне были известны местные законы и нравы «общества». И я умело и не без удовольствия мог маневрировать среди них. Психолог лагеря называл это. игрой со смертью. Пусть так. Мне эта игра нравилась. Я только терпеть не мог вони, исходившей от тысяч немытых тел, и того, что здесь каждый мог опорожниться прямо там, где стоял.

Лет двести назад в подземке был бы рай для десятка самых различных болезней. Эпидемия могла бы очистить туннели метро лучше любого рейда полицейских спецкоманд. Но сейчас волновые башни защищали город не только от мошкары, но и от сотни различных вирусов, несущих человеку смерть. Да, люди по-прежнему болели. Но какой бы заразной ни была эта болезнь, она могла существовать лишь в теле своей жертвы, под защитой его биологического ритма.

Бывало и так, что появлялась какая-нибудь новая зараза, и тогда люди под землей начинали умирать сотнями. Но довольно быстро команда медиков обнаруживала вирус, и в компьютер генератора башни закладывалась команда об уничтожении еще одного биологического ритма. Современные города были столь же грязны, как и стерильны, и это избавляло правительство от многих хлопот.

Поезда ходили исправно. Один из негласных законов подземного «общества» запрещал трогать машинистов поезда. Ведь «верхние» ими не пользовались. Поезда подземки были только для нас, и, мало того, их финансировали власти города. Не нужно платить ни за билет, ни за что другое. Ходил слух, будто где-то решили не выплачивать машинистам жалованье, отключить в подземке электричество и прекратить таким образом само существование подземной магистрали. Вместо вздоха облегчения власти получили чудовищную головную боль, когда верхний город заполонили толпы грязных бездомных, которые месяцами не видели солнечного света. Тут же вновь включили в подземке электричество и снова пустили поезда. А на убытки магистрали стали смотреть сквозь пальцы.

Вот так вот! Цена отказа от сельского хозяйства и перехода на искусственную пищу. Ни для кого не секрет, что почти каждый бездомный — потомок труженика пахаря. Их отцам и дедам нравилось когда-то работать и кормить своим трудом миллионную армию городских ротозеев. Но Земля постепенно загрязнилась, иссохла и стала рожать мало и почти всегда самую настоящую отраву. А дешевая искусственная еда — и главное, абсолютно безвредная — окончательно добила сельского труженика. И неудивительно, что впоследствии я узнал, что основным контингентом переселенцев на открытые планеты являлись бездомные. Не те, которые грабили и убивали, а любящие работать и желающие сами прокормить себя.

И ни для кого уже не секрет, чего добились они за столь короткое время.

 

Глава 5

…Пригород был обычным, ничем не отличающийся от моего родного пригорода.

Пыль так же драла горло, а надоедливая мошкара, казалось, готова была выесть глаза. Предусмотрительно купленным в городе куском ситца я обмотал лицо и отправился искать пристанище на ночь. Теперь уже действительно начиналось то, что психолог лагеря называл игрой со смертью. В пригородах обычно отсиживались самые опасные преступники, кто даже в подземке не чувствовал себя спокойно, ожидая наказания за свои грехи. Мне было это хорошо известно и доставляло настоящее удовольствие. Пусть даже, как говорил психолог, это удовольствие было нездоровым.

Дом с бандой таких головорезов я обнаружил довольно быстро. Их противомоскитная сетка была довольно плохо замаскирована для моего острого взгляда. Но полиция конечно же прошла бы мимо. Вообще-то стражи порядка предпочитали не задерживаться в пригородах. Тучи самых разнообразных кровососущих насекомых, в основном мутировавших, служили для них хорошим пугалом. Сюда почти не доходила волновая защита городских башен, и процентов на тридцать существовал риск подхватить какую-нибудь малоприятную болезнь, а потом долго от нее лечиться. С бесчисленным множеством насекомых и возможностью заразиться от них здесь был только один способ борьбы — сетка и хлопушка.

Вход в дом не был заперт. Видно, отсиживающаяся здесь банда чувствовала себя в безопасности, что, с моей точки зрения, было довольно глупо. Хотя вполне могло статься, что у них имеются свои изолированные люди на стреме. Это дорого стоило, но при хорошем организаторе свое оправдывало.

Я предусмотрительно сунул нож с открытым лезвием себе в рукав и ступил за порог старого деревянного дома. Лица пяти взрослых здоровенных мужиков, сидящих за карточным столом, сразу же обернулись ко мне. Ничего не говоря, я прошел вперед и остановился. Контингент здесь был довольно разнообразный для одной банды. Имелись даже две девки, которые сидели у парней на коленях.

— Это что за сучара к нам пожаловала, — прохрипел мерзкий спитой голос из дальнего угла стола. — Ты, щенок, дверью ошибся или как?

Я молчал. В мерцающем свете керосиновой лампы нельзя было разглядеть говорившего. А мне необходимо было его разглядеть, ох как необходимо, чтобы не сделать ошибки.

— Сучара в штаны напустил, — расхохотался тот же голос. Все остальные молчали, и это подтвердило мои подозрения, что говорил «шестерка».

И в самом деле, вскоре из-за спины крупногабаритного мужика вылез сгорбленный полукровок — на мой взгляд, помесь шакала с лисой. Мелкими шаркающими шажками он начал приближаться ко мне.

— Ты что, гаденыш, молчишь? — шипя, с ударением на мягкий знак поинтересовался он.

Я незаметно сжал в кулаке нож. Приближающийся ко мне человек был почти вдвое старше меня и сильнее, но он также был «шестеркой». Я не мог ошибиться.

Хитрые гадкие глаза, шаркающие неуверенные шаги, хоть и наглый, но загнанный, из-подо лба, взгляд — привычка не поднимать головы. Да, это был несомненно «шестерка». А с подобными тявкающими падлами я умел себя вести.

Человек продолжал медленно приближаться ко мне, и я вдруг заметил блеснувшее у него в руке лезвие. «Вот это да-а! Неужели я ошибся?» — пронеслись в моей голове мысли. Мне еще не доводилось видеть, чтобы у кого-то из «шестерок» имелся нож, хотя подобные исключения конечно же были. В любом случае теперь я крупно рисковал. Моя встреча с приближающимся бандитом не предвещала ничего хорошего.

Все произошло довольно быстро. Надо сказать, что в свои четырнадцать лет я был довольно проворным малым. Выставив по-глупому вперед нож, незнакомец аккуратно подбирался ко мне. Я не стал выяснять, что тот намерен делать, и сыграл на опережение. Улица меня многому научила, и первое здесь правило: если хочешь выжить — всегда наноси удар первым. Жалость и сомнения в подобных случаях неуместны.

Не произнеся ни слова, я сделал два быстрых шага навстречу, ушел немного в сторону и неуловимым движением полоснул ножом по протянутой руке. «Шакал» взвыл. Я перехватил свой нож в другое положение и почти мгновенно воткнул лезвие в плечо противника. Он взвыл пуще прежнего, и сидящие за карточным столом люди вздрогнули — все, кроме одного. Наметанным глазом я сразу понял, что это главарь. Он не шевелился, значит: раненный мною человек действительно был «шакалом». Иначе меня бы сейчас в одно мгновение разорвали на части его дружки.

Наступило время второго действия. Откровенно игнорируя стенания раненого лизоблюда, я прошел к главарю и положил на стол перед ним две сотенные. Это было довольно щедро.

— Моя доля за ночлег, — без лишних предисловий произнес я.

— Добро, малый, — огромная лапища главаря захапала деньги, — будешь дежурить на мухобойке первым, потом тебя сменят.

Я достал из кармана последнюю сотенную и вновь положил ее на стол.

— Пусть твой об этом позаботится.

Рожа главаря расплылась в широченной улыбке. Он вновь загреб деньги и повернулся к воющей у порога «шестерке».

— Ты слышал, Лозик, отдежуришь за гостя! И перестань выть, не то добавлю.

Надо уметь различать своих.

Лозик выдернул из плеча нож и, подойдя к столу, вернул его мне. Затем, тихо постанывая, он отправился в угол зализывать свои раны. Я проследил за ним взглядом и не упустил из виду, что «шакал» припрятал в карман кусок крепкой веревки. Игра со смертью еще не закончилась — она только начиналась. Раненый Лозик был для меня теперь самым опасным врагом. И свой шанс в эту ночь он, естественно, постарается не упустить. Но я тоже за простачка себя не держал и прекрасно знал, как избежать неприятностей с этого направления.

Я быстро и непринужденно осмотрел сидящих за столом. Нет, кажется, никто из них не затаил на меня зла. Спать мне пока не хотелось, и поэтому я подобрал брошенный в углу стул и подсел к столу.

— Играть будешь? — поинтересовался у меня главарь.

— С вами?.. — Я с деланным уважением осмотрел сидящих вокруг меня бандюг. — Я не баран, чтобы подставлять вам свою голову.

— Слушай, малец, может, тебе баба нужна? — спросил один из сидящих за столом, у которого на коленях нежилась грязная девка лет тридцати. — За сотни полторы могу уступить.

Даже на удалении двух метров чувствовался неприятный запах предлагаемого мне товара. Я едва сдержался, чтобы не сморщиться, — обида для продавца была бы кровная. Мне следовало немедленно что-то ответить. Я хотел уже открыть рот и сказать, что хочу спать, но неожиданно ко мне на выручку пришел бородач, сидящий справа.

— Да куда ему!.. У мальца, наверное, и брызгалка еще не отросла!

Бородач удовлетворенно, всей ладонью, поправил свое хозяйство в штанах и зашелся дурацким гоготом. Все присутствующие тоже заржали, не исключая Лозика и двух грязных девок. Но, слава Господу, торговля на этом завершилась. Я с облегчением вздохнул, не забыв, однако, улыбнуться и дать понять окружающим, что понял шутку.

Вдоволь навеселившись, переростки дебилы вновь вернулись к игре, хотя долгое время еще поглядывали на меня и подхихикивали. Я ненавидел их, как ненавидел всю свою неудавшуюся жизнь, с самого моего рождения. Меня всегда окружали недалекие люди, ограниченные как умственно, так и в чисто физическом плане. Я ненавидел их и жаждал их общества, потому что только среди них становился личностью. А весь остальной мир для меня как будто и не существовал.

Я не понимал его законов и потому избегал. Это был чужой мир — манящий и пугающий.

Я наблюдал за игрой около получаса. Обнаружить шулера мне не составило особого труда. Он играл в паре с главарем и, естественно, после поделит с ним свою добычу. Приемы были самыми простыми, от заламывания краев карт до обслюнявливания их тыльной стороны. Шулер еще проигрывал и был будто бы мрачнее тучи. Его дружки ухмылялись, но я знал, что в конечном счете улыбаться будут не они.

Но на этот раз все получилось совсем по-другому. Не в том смысле, что я ошибся в своих прогнозах, просто события вдруг приняли совсем иной оборот.

Совершенно неожиданно дверь отворилась, и на пороге дома очутился кто-то из членов банды, видимо стоявший на стреме. На нем были изоляционный, очень дорогостоящий костюм и фильтрующая маска.

— Об-ла-ва-а!!! — перепуганным голосом проорал он.

В одно мгновение дом пришел в хаотичное движение.

— Это гаденыш наве… — завопил Лозик. Я знал, что он собирался сказать, и не дал ему закончить. В подобных ситуациях «лозики» иногда бывают очень изобретательны и направляют движение перепуганной банды в нужном им направлении. А я совсем не хотел, чтобы это направление коснулось в какой-то мере меня.

«Это гаденыш наве…» — на этом слове мой нож и прервал Лозика. Удар пришелся в самое сердце. Лозик испуганно прошипел и уже мертвый упал на пол. Я быстро стер отпечатки пальцев с ножа и бросил его в угол. Вряд ли кто-то из присутствующих заметил, что произошло. Они были слишком заняты спасением собственных шкур.

Но облава была спланирована четко. Без сомнения, кто-то навел полицию на это убежище. Каждого, кто выбегал из дому или выпрыгивал в окно, тут же хватали, скручивали и тащили в электрошоковый фургон. Я видел его в проеме разбитого окна. И мне хватило ума вести себя тихо.

Я покорно подставил свои руки вошедшим в дом полицейским, и они, быстро надев наручники, вывели меня на улицу. Мошкара с ожесточением набросилась на мое лицо. Меня даже не потребовалось впихивать в фургон. Я влетел туда очень быстро и добровольно, сразу же перестав резко дергаться. Мои же недавние знакомые по очереди получали электрические заряды, но по-прежнему продолжали браниться и пытаться вырваться. Вот идиоты! Наверняка им не раз уже приходилось бывать в электрошоковом фургоне, и они давно могли бы понять, что дергаться здесь — себе дороже. Что мне нравилось в подобных спецмашинах — это их волновой генератор для защиты от насекомых. Вот уж действительно необходимая штука.

 

Глава 6

Моих новых «дружков» отвезли в центральный следственный изолятор и там высадили. Но меня почему-то оставили. Я невольно заволновался. Стало вдруг абсолютно ясно, что облава была организована именно на меня. Ведь мою скромную персону не подвергли даже обычной процедуре регистрации, а просто везли в неизвестном направлении. И единственный вопрос, который будоражил в фургоне мое сознание, — это каким непостижимым образом им удалось отыскать меня? Смех!

Будто не было тогда ничего более важного.

Мы ехали очень долго, иногда останавливаясь непонятно для чего и время от времени выезжая на какие-то допотопные дороги, на которых фургон невыносимо трясло. Проходили минуты, часы, а конца моему путешествию все не было видно.

Все чаще фургон выезжал на ухабистые дороги и все более безнадежным казалось мне собственное, без преувеличения бедственное, положение. И никто за время езды не удосужился взглянуть на меня и выяснить, как я себя чувствую в этой жуткой тряске, где просто невозможно сидеть неподвижно, чтобы избежать очередной порции электрошока.

Я пробовал уснуть, когда дорога становилась более или менее ровной, но очередная неожиданная выбоина сбрасывала меня со скамьи, и мое без того уже измученное тело получало новый электрический заряд. Приблизительно через восемь часов езды мне начали мерещиться разные немыслимые кошмары. Чаще всего я представлял себя футбольным мячом, который нещадно пинают ногами. Но после очередной порции электрошока мне казалось, что мое тело уже целую вечность находится в какой-то секретной лаборатории, где умник-психолог проводит на мне свои опыты. Наконец я потерял всякую ориентацию во времени. Мне стало абсолютно безразлично, куда меня везут и зачем. И даже когда фургон остановился и открылась дверь, я принял это за очередную галлюцинацию.

Вконец измученного, меня выволокли наружу и поставили на ноги. Я был слишком плох, чтобы сообразить, где нахожусь и как себя здесь вести. К тому же кругом была ночь. Помню только, что меня отвели в какое-то помещение, переодели там и бросили одного.

Утро началось с кошмара. Мне показалось, что я не успел еще и глаз сомкнуть, как взвыла жуткая сирена и кто-то толкнул меня в бок.

— Быстрее поднимайся, сейчас здесь будет инструктор, — разобрал я слова, хотя и не отреагировал на них. По самым скромным подсчетам меня проколошматили в фургоне двое суток. Должен же я, в конце концов, выспаться!

Вой сирены окончательно выбил меня из колеи. Я не соображал, где нахожусь, кто это вокруг бегает и что вообще происходит. Только когда мое бренное тело грубо вытряхнули из постели, туман в глазах начал понемногу рассеиваться.

Меня держали под руки двое таких же пацанов, как и я. А напротив нас стоял громила в непонятной темно-серой форме и со стальным прутом в руке. На груди у него красовалась большая красная эмблема в виде солнца, одна сторона которого находилась в тени. Громила холодным взглядом смотрел на меня, и глаза его горели злорадным огнем.

— Отпустить! — коротко приказал он двум держащим меня пацанам, и они мгновенно повиновались.

Но я быстро отогнал остатки несостоявшегося сна и удержался на ногах.

Какой-то частью своего затуманенного сознания мне удалось понять, что падать нельзя — ни в коем случае нельзя. А вероятно, инстинкт самосохранения подсказал мне эту мысль. Сейчас уже я этого не помню. Но главное, мне удалось устоять.

— Имя? — поинтересовался человек в серой форме, постукивая прутом себе по колену. Похоже, он искал ему применение.

— Рубен Влох, — пробормотал я, но едва закончил, получил хлесткий удар железным прутом по щеке. Мне показалось, будто раскаленные докрасна провода коснулись ее. Но конечно же я не вскрикнул. Я умел терпеть боль.

— Неправильно! — жутким голосом проревел любитель маленьких стальных прутиков. — Ты Селий! А кто я?

«Тупоголовый громила», — хотел выдать мой язык, но я благоразумно не раскрыл рта. Мне показалось, что на этот раз наказание минует меня, но не спасло и молчание.

— Неправильно! — вновь взревел громила, — и по моим щекам тростью он уже прошелся дважды. Теплые струйки крови сползли мне на шею.

— Я инструктор, и никак иначе! Понятно?! — грозно спросил громила.

— Да, — усилием воли выдавил я из себя, начиная понимать, что шутки кончились. Даже Репей в лагере на фоне этого инструктора казался божьим барашком.

— Неправильно! Следует говорить: «Да, инструктор!»

Стальная трость полоснула мне по щеке третий раз и взмыла вверх для четвертого. И когда она уже вновь почти коснулась моих щек, я не выдержал.

Откуда только силы взялись?!

Я прыгнул вперед и, повиснув на твердых, как камень, руках инструктора, впился зубами в пальцы, которые держали трость. И в следующее мгновение мои барабанные перепонки вздрогнули от жуткого рева, раздавшегося у меня над головой. Но я почти не обращал на него внимания, с еще большим усилием сжимая свои челюсти. Хрустнули костяшки пальцев инструктора, и по губам у меня потекла его кровь.

Разъяренный бугай стукнул меня о стену и резко встряхнул рукой. Я отлетел в сторону, держа во рту уже два откушенных пальца. Упав на чью-то кровать, мое тело перекрутилось через голову и уже спиной с грохотом стукнулось о пол. В глазах у меня потемнело. Подняться не было сил. Я только выплюнул откушенные пальцы и рукавом своей одежды стер с лица чужую кровь.

Инструктор бушевал. Щедро поливая пол помещения своей кровью, он начал приближаться ко мне. Глаза его пылали бешенством раненого зверя, и мне вдруг стало абсолютно ясно, что этот зверь сейчас подойдет к своей жертве и разорвет ее на части. И я не смогу ему противостоять. Но план предстоящей расправы неожиданно изменился.

Откуда-то на инструктора навалились сразу около двадцати парней моего возраста и принялись кто бить его кулаками, кто кусать, а кто и рвать на голове волосы. Громила походил теперь на льва, которого облепили со всех сторон мартышки.

От злости я как-то и забыл, что находился в помещении не один. И видя, как заступились за меня незнакомые ребята, я. заливался теперь истерическим хохотом. Картина побоища напоминала всеобщую эпидемию бешенства: лилась кровь, летели во все стороны куски порванной одежды и клочья волос; крики ярости и злобы перемешивались с воплями боли и отчаяния. Инструктор пытался отбиться от наседавших на него пацанов, но их было слишком много. И они уже стали понимать свое преимущество. Потом словно из-под земли выросли черные комбинезоны, щиты и дубинки. Но это уже было не страшно, а скорее даже привычно.

 

Глава 7

В одиночке я просидел три дня. Но это не было похоже на наказание. Меня перевязывали, вернее, переклеивали пластырем мои щеки, хорошо кормили и даже приносили читать какие-то книги. Правда, порванное красивое обмундирование с такой же эмблемой, какая была у инструктора, мне не поменяли.

За три дня я прекрасно отдохнул и уже почти не чувствовал боли на ранах. И понемногу меня стадо одолевать любопытство. Что же со мной будет дальше?

Простят ли мне избитого инструктора и его два откушенных пальца?

Я попытался задать эти вопросы своему охраннику, но он был на удивление молчалив. Только приносил еду, переклеивал раны и менял время от времени литературу, которую я не читал. Мне стало скучно. А когда я скучаю, то способен на многие глупости. Я так и предупредил своего охранника, но он опять же не отреагировал на это. Мне вдруг стало ясно, что где-то там, за стенами, решается моя судьба, и что пока она не решится — я здесь никто, полнейший ноль. И конечно, до вынесения решения о моей судьбе следовало вести себя потише. Я набрался терпения и принялся ждать. К счастью, мою выдержку не стали подвергать сильному испытанию. Через несколько дней мой охранник довольно вежливо попросил меня следовать за ним.

В большом, просторном помещении меня ждал психолог — тот самый, который занимался вербовкой в лагерях. На этот раз никакого телохранителя рядом с ним не было. И даже мой охранник, проводив меня, вышел из комнаты и оставил нас одних.

Помещение не было похоже на рабочий кабинет, скорее на современную исповедальню. Чистые белые стены — ни окон, ни дверей… И мебели почти никакой не было. Только одиноко стоящие посреди комнаты два больших кресла. На одном из них расположился психолог. Он некоторое время разглядывал меня, словно впервые увидел, а затем жестом пригласил сесть рядом.

— Мы в затруднении, Селий, — начал он.

— Мы?.. — решил уточнить я.

— Центральное Управление Чистки, где официально и я, и ты сейчас служим.

Правительственный Комитет, кому мы подчиняемся, настаивает на твоем исключении из спецподразделения и отдачи под суд. Они уверены, что проку от тебя не будет.

Но мне удалось убедить их в обратном, хотя и не совсем. Решающее слово осталось за тобой. Если ты решишь остаться в Чистке и дашь слово, что ни побегов, ни грубых нарушений дисциплины больше не будет — тебя оставят. Если же нет — ты вновь поступишь в распоряжение конфедеративных властей.

— А можно сперва задать несколько вопросов? — спросил я.

— Конечно, по возможности, я постараюсь на них ответить, — произнес психолог, беспокойно заерзав в кресле.

Мне показалось, что он меня боится, но, возможно, это лишь мне показалось.

Ведь, как ни крути, психолог разговаривал со мной с глазу на глаз. Хотя почти наверняка кто-то за нами наблюдал через встроенную где-нибудь в стене неприметную камеру.

— Как вы меня так легко нашли? — задал я вопрос первым.

— Прививку в лагере помнишь? Мы ввели тебе в кровь нономаяк. Он абсолютно безвреден и запрограммирован на непрерывную работу в течение десяти лет. Его невозможно вывести из организма или как-то уничтожить.

— Можно было бы и догадаться о чем-то подобном, — ухмыльнулся я. — Теперь понятно, как вам удавалось все время идти по моему следу. Кстати, а куда делся ваш тот телохранитель?

— Мы его уволили, взяв на себя оплату его лечения в клинике. Если он не смог справиться даже с тобой, с четырнадцатилетним мальцом, то что говорить о другом.

— А инструктор? Его постигла та же участь? — злорадно поинтересовался я.

— Не совсем. Вообще-то это был не инструктор. — Психолог улыбнулся. — Мы наняли сержанта Клода и еще несколько человек из внутренних войск Конфедерации для проведения теста.

— Теста? — переспросил я.

— Да, мы хотели посмотреть на поведение завербованных, когда их попытаются сломать. Сержант Клод и остальные были предупреждены о возможных осложнениях, но все же такого, что вытворил ты, мы не предвидели. Естественно, мы возместим сержанту Клоду потерю здоровья. Но дело не в нем, а в тебе… Ты идеально подходишь для Чистки. Тебя практически невозможно подавить морально. Ты умеешь ориентироваться в сложной ситуации и мгновенно принимать единственно верные решения — решения, которые приводят к нужному результату вне зависимости от твоего положения.

— Какой лестный отзыв, — улыбнувшись, ответил я. — Даже не ожидал. Но я лучше проведу свою жизнь в тюремных застенках, чем буду работать у вас с правлеными мозгами.

— Ах вот оно в чем дело! — Психолог мгновенно расслабился. — А я-то все гадал, почему ты пошел на побег. Да, признаюсь, у нас имеются аппараты для коррекции сознания. Но мы уже давно отказались от их применения. Никакая коррекция не дает полной гарантии, что когда-нибудь в экстремальной ситуации истинное сознание не возьмет верх. Да и если рассуждать логически, то становится ясным, что незачем создавать нужную модель сознания, когда природа и сама уже позаботилась о подобном, причем с абсолютной гарантией. Я говорю о тебе и других завербованных. — Психолог широко улыбнулся. — Можешь расслабиться, мальчик. Ты устраиваешь нас таким, каков ты есть. Сам подумай.

Зачем нам вербовать тебя, преступника, когда желающих работать у нас даже с коррекцией сознания нашлось бы неимоверное множество. Только дать объявление по всем каналам, и Центральное Управление Чистки заполнили бы толпы желающих. Но нам нужны не они, а ты. Однако я уже повторяюсь. Я изложил тебе все, теперь выбор за тобой. Но учти также, что в случае отказа тебе грозит суд по обвинению в убийстве и двух грабежах, одно из которых с отягчающими последствиями.

— Условия моей работы в Чистке остаются прежними? — тихо поинтересовался я.

— Да, — ответил психолог. — Только из твоего жалованья будет вычтена определенная сумма для возмещения всех моральных и материальных убытков ограбленному тобой в поезде гражданину.

— Ну что ж, — медленно проговорил я, — не так уж и плохо. Пожалуй, я соглашусь, только при условии, что не будет больше подобных инструкторов.

— Конечно же. — Психолог встал. — Нам незачем обламывать тебя. Только впредь никаких нарушений дисциплины. Обещаешь?

— Обещаю, — произнес я решительно. Мне показалось, что жизнь моя ступила на светлую полосу. Разве мог я тогда знать, что ждет меня впереди?!

Психолог пожал мне руку:

— Поздравляю тебя, мой мальчик. Отныне ты — лейтенант Селий, командир первого спецподразделения Чистки и у тебя в подчинении двадцать солдат.

Что я мог ответить на это. Мне трудно было поверить в свою такую счастливую судьбу.

Но, вопреки моим ожиданиям, жизнь моя не стала сплошь сладкой. Лейтенантом я считался только для своих ребят, которых и в глаза-то не видел. Их учебный центр был немного больше моего и находился примерно в двадцати километрах к северу. Меня подготавливали отдельно, то есть изолированно от всех других, с пятью такими же, как я, «лейтенантами». И для всех инструкторов мы были простыми курсантами. Иногда издалека, на какой-нибудь вылазке в горы, мы видели своих будущих подчиненных, но ни с кем из них не удалось даже познакомиться.

За пять лет нашей учебы ничего существенного со мной не произошло. Каждый последующий день был похож на предыдущий, и, казалось, не было им конца. За пять лет из нас в буквальном смысле слепили здоровенных детин с железными нервами — причем без всяких «боликов». Но и об умственной подготовке не забывали. Надо сказать, что из двенадцати часов учебы в день семь отводилось именно на умственное совершенствование. Возможно, такова была программа только будущих лейтенантов, но факт остается фактом. Остальные пять часов были для физической подготовки… «А как же свободное время?» — спросит кто-то. Имелось и такое.

Остальные двенадцать часов в сутки, которые были раскиданы между занятиями, милостиво отдавались в полное наше распоряжение. И за это время мы должны были успеть: позавтракать, пообедать, поужинать, сходить энное число раз в туалет, убрать свою комнату, подготовиться к следующему занятию и в конечном счете поспать. Если оставалось время на что-то еще, то никто тебе и слова поперек не говорил. Но такового не было. Первые месяцы нам и поспать-то удавалось не больше трех-четырех часов в сутки. И с непривычки было трудновато.

Но затем мы научились более умело планировать свое время, и стало полегче. Нам удалось даже привыкнуть к своему жесткому графику как к само собой разумеющейся детали нашей жизни.

Была еще одна немаловажная особенность в подготовке спецподразделения Чистки. Нас не подавляли — тут психолог не соврал. Ничего похожего с армейской подготовкой в Чистке не было. Здесь тебя не пытались с первых же мгновений унизить и показать всю твою ничтожность. К нам относились с уважением, но с требовательностью. Если по тревоге ты замешкался, никто на тебя не орал и не наказывал нарядами. Но можно было не сомневаться, что вечером с тобой проведет беседу психолог. Опять же спокойно он объяснит необходимость твоей постоянной готовности и полной самоотдачи. Не скажу, чтобы беседы были такими уж неприятными, но иногда на них я чувствовал себя туповатым школьником, которому все никак не могут втолковать, что бить стекла мячом нехорошо. И тогда чувство собственной неполноценности заставляло тебя за доли секунды вскакивать с постели, когда ты всего десять минут назад заснул; из последних сил карабкаться на скалу, когда хочется плюнуть на все и вернуться в родные тюремные застенки; нырять в прорубь и плыть подо льдом в холодной воде десятки метров, выискивая выход на поверхность. И делать многое другое, даже такое, что, я всегда полагал, не под силу человеку.

Правда, находились среди нас и такие, которых не пронимали беседы с психологом. Этих просто отсеяли: двоих в первые два месяца и еще одного через полгода. И когда нас осталось всего трое, началась настоящая подготовка, как говорил психолог: «Подготовка верхнего уровня». Нет, физически нас не перенапрягали — все же мы были еще пацанами, но вот все остальное…

Чего стоили одни лишь псевдовысадки! На первой, не стану кривить душой, у меня сдал желудок — и не только у меня, как я узнал впоследствии. Иллюзия агрессивной среды была почти совершенной…

Я стоял на берегу голубого озера, выглядевшего столь мирным, что невольно хотелось раздеться и искупаться в его чистых прохладных водах. Рядом со мной находились четверо солдат Чистки — каждому лет по восемнадцать, как и мне.

Что-то беспокоило, заставляя против воли оглядываться по сторонам и ждать какой-нибудь пакости. От кого? А черт его знает! Я чувствовал себя цыпленком, который лишь мгновение назад вылупился из яйца. Окружавшее меня безмятежное спокойствие, легкий ветерок, путавшийся в моих стриженых волосах, бездонное темно-синее небо с сияющим красным солнцем — все было неестественным, огромным и непонятным. Даже мои руки выглядели как-то странно. Они казались больше и крепче обычного. Я сделал несколько беспорядочных движений, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, но оно не пропало. Впечатление было таким, словно мое сознание проспало часть жизни тела и теперь не могло привыкнуть к тому, что оно изменилось. Я закрыл глаза. Нужно было как-то отвлечься, избавиться от этого внутреннего дискомфорта, иначе можно сойти с ума.

Я открыл глаза и вошел по колено в озеро. Все, что мне хотелось сделать, — это плеснуть себе на лицо немного прохладной воды, чтобы прогнать прочь неприятные ощущения, но страх вдруг парализовал меня. Это был тупой, животный страх, для которого даже не нужно причин. Я стиснул зубы, через силу прошептал себе:

— Я лейтенант Чистки!!! — и опустил руки в воду. Мне показалось, что я простоял в этом глупом положении целую вечность. Возможно, так оно и было, но когда я оглянулся — мои ребята находились там же, где и раньше. Кажется, за всю эту вечность они даже не пошевелились.

«Как манекены», — подумал я и плеснул себе на лицо воды.

— Черт!!!

Мой вскрик больше всех, наверное, напугал меня самого.

— Лейтенант?.. — Кто-то из солдат тронул меня за плечо.

— Все в порядке, — тихо ответил я. — Все в порядке.

Я вдруг вспомнил, где нахожусь и что тут вообще делаю! Да, именно вспомнил, хотя у меня возникло такое впечатление, что до сего момента я об этом и не знал. Но такого просто не могло быть!

Итак, с группой из четырех солдат Чистки я был на планете класса «4А» системы ВС.83.1. Мы высадились несколько минут назад. Теперь я вспомнил все в малейших деталях. Да нет же! Я об этом не забывал! Причиной всему были мои непонятные ощущения. Но теперь я мог найти им объяснение. Чужая планета, иная сила тяжести, другое небо, неземное солнце на нем — все это дезориентирует в первые минуты высадки. Но сейчас все стало на свои места — по крайней мере, я убедил себя в этом.

Планета класса «4А» системы ВС. 83.1. Попытка колонизации неудачна. Пять фермерских семей, всего двадцать два человека (включая и детей) — все они погибли насильственной смертью. Причина гибели не установлена.

Задание группы: провести разведку, установить причину гибели колонистов и дать заключение о необходимости чистки. Ничего особо сложного. Даже не чистка, а просто разведка.

Поселок колонистов находился примерно в километре к востоку от нас. Он располагался на берегу все того же озера и с высоты выглядел неповрежденным.

При облете мы не заметили ни трупов, ни каких-либо разрушений. Все выглядело так, словно люди отлучились ненадолго и скоро должны были вернуться. Но сомнений в том, что колонисты погибли, не было. В противном случае (при любых других чрезвычайных обстоятельствах) они бы уже давно связались с Управлением колониями. Для этой цели пользоваться приемо-передающей установкой типа СТМ обучаются даже дети, достигшие пятилетнего возраста. Нет, колонисты определенно подверглись нападению — нападению столь внезапному и быстрому, что не смогли даже сообщить о нем в Управление. В подобной ситуации действовать нужно с максимальной осторожностью.

Я поднял руку вверх:

— Тиски со мной, Кон и Санни — страхуют нас сзади. Дик — замыкающим. — Я взглянул в небо. — Челнок-1, мы выдвигаемся. Как картинка с камер?

— Поняли вас, Селий, — раздалось у меня в ушах. — Мы над вами. Картинка хорошая. Группа поддержки в состоянии готовности.

Я вдруг поймал себя на мысли, что не знаю, с кем секунду назад разговаривал. Конечно, это был пилот челнока. Но как его звали? Да что пилот! Я даже не знал, кто находится в группе поддержки! А ведь мы вместе садились в челнок. Я разговаривал с ними! И они желали нам удачи, когда мы высаживались на планету. Я хорошо помнил, что говорили ребята из группы поддержки. Но их лица, их имена — всего этого просто не было в моей памяти! Как такое могло произойти?

Куда все девалось?

В мою душу вновь пробралась тревога. С минуту я собирался с духом, а затем зло сплюнул в сторону и мысленно послал свою тревогу куда подальше. Во всем можно было разобраться после, сейчас же моей главной задачей была разведка. Я дал своим людям знак рукой, и мы, используя естественные прикрытия, осторожно двинулись к поселку колонистов. Мои пальцы легли на спусковой крючок «ИО-35» — импульсного оружия с мощностью заряда до 35 энергоединиц. С такой штучкой чувствуешь себя уверенней, но она требует особой осторожности в обращении.

Когда выстрелы превращаются в сплошной шквал огня, их уже трудно контролировать. Именно поэтому я снизил мощность заряда до минимума и поставил оружие на предохранитель. Все же это была только разведка, а не чистка.

До места назначения мы дошли на удивление спокойно, не повстречав на своем пути никого, то есть абсолютно никого — ни единого живого существа. Не было даже насекомых, которые уж наверняка должны были здесь водиться. Не слышалось ни пения птиц, ни стрекота какого-нибудь инопланетного кузнечика — только гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом листьев на деревьях. Я непрерывно бросал взгляд на свой датчик движения, но на нем так ничего и не появилось. Даже на поверхности озера я не заметил ни одного всплеска, будто вся жизнь на планете в одночасье вымерла. Тут было над чем задуматься. Впрочем, на моих солдат все это неестественное безмятежное спокойствие никак не действовало. Сколько я ни вглядывался в их лица — не заметил и тени тревоги.

Хладнокровия им было не занимать:

Похоже, что лишь я один из всей группы был таким мнительным.

Пять фермерских сборных компакт-коттеджей располагались в порядке цветовой гаммы. Фасад первого был окрашен в красный, который затем плавно становился желтым… Фасад следующего был уже зеленым, плавно переходящим в голубой. И так до последнего строения. Похоже, колонистам была чужда однообразность.

Ничего нового, что не было бы видно с челноков, мы вокруг домиков не обнаружили.

–. Входим в первый компакт-коттедж, — передал я на челнок и ногой толкнул дверь. Она бесшумно отворилась, словно гостеприимная хозяйка, приглашая войти.

Я не стал спешить и для начала осмотрелся. Внутри было тихо и пусто. Пусто в смысле полного отсутствия какой-либо жизни. Чистый пол немного поблескивал в лучах красного солнца. На нем в беспорядке валялась одежда. На всякий случай я взглянул на свой датчик движения. Он ни на что не реагировал, развеяв последние мои сомнения. Здесь ничего не было: ни крови, ни следов погрома, за исключением двух опрокинутых стульев, — ничего, что указывало бы на вторжение агрессивной формы жизни. Я ступил за порог. Пол странно захрустел под моими ногами. Я не обратил на это внимания и знаком дал ребятам команду осмотреть другие комнаты.

Но они успели сделать по дому всего несколько шагов, как вдруг от пола поднялась странная волна воздуха, исказившая изображение предметов. И компакт-коттедж наполнился тихим свистом. В ту же секунду надрывно взвыл мой датчик движения. Я глянул на экран и замер. Он был сплошь черным.

— Никому не двигаться! — скомандовал я. Ребята в мгновение стали частью интерьера. Но движение вокруг нас продолжалось. И я вдруг понял. Этот хруст под ногами. Что-то было здесь, на полу. Нечто живое, чей покой мы потревожили. И теперь это нечто, скорее всего некое скопище насекомых, кружилось вокруг нас в потоке воздуха. Датчики движения фиксировали эти существа, но наши глаза их не видели. Мы лишь слышали тихий свист, похожий на свист выходящего из надувного шара воздуха.

— Медленно, очень медленно отходим к выходу. И не поднимать ноги, — тихо приказал я своим ребятам, нутром чувствуя, что причина гибели колонистов кружится сейчас у нас перед глазами.

— Селий, что у вас происходит?

Вызов с челнока заставил меня вздрогнуть.

— Это какие-то насекомые, они были на полу, — шепотом ответил я, будто мой громкий голос мог спровоцировать нападение.

— Но у нас на картинке ничего нет. Ваши камеры слежения ничего не фиксируют.

— Зато наши приборы фиксируют. И глаза… Мы наблюдаем искажение предметов, словно от горячего потока воздуха. Попробуйте сделать стоп-кадр и дать максимальное увеличение. Возможно, вы их увидите.

Я и мои солдаты продолжали медленно, стараясь не поднимать ног, пятиться к выходу. Что еще мы могли противопоставить скопищу насекомых? Расстрелять их из «ИО-35»? Глупо! Возможно, нам удастся уничтожить несколько сотен, но остальные…

Неожиданно я поймал себя на мысли, что не в состоянии представить, какая опасность может нам угрожать. Насекомые? Фи! Я не мог поверить, что эти мелкие твари способны на нечто большее, чем ядовитый укус. Да и то, принимая во внимание их величину, укусов должно было быть не меньше сотни, чтобы привести к летальному исходу. Вероятно, мое первое впечатление обмануло меня, и эти насекомые никакого отношения к исчезновению колонистов не имели. Ведь в любом случае должны были остаться трупы.

Я был уже возле двери, когда мне вдруг показалось, что одна из этих мелких тварей коснулась моего уха. Возможно, мне действительно лишь показалось, ввиду моей брезгливости к насекомым, но мое тело отреагировало на это по-земному.

Я хлопнул себя по уху и машинально посмотрел на свою ладонь, желая лицезреть на ней останки мелкого пакостника. Там ничего не было, но сам хлопок произвел действие, которое смело можно назвать равнозначным взрыву в горах.

Скопление насекомых, словно снежный ком, ринулось в мою сторону. Я этого не заметил и поэтому не сразу понял, что происходит, когда мой палец медленно отплыл в сторону и растаял в воздухе, аки дым без огня. Я не почувствовал боли и поэтому подумал, что у меня галлюцинация. Только когда развалилась и пропала в воздухе вся моя ладонь, а воздух вокруг начал стремительно краснеть, я понял, что меня поедают- поедают со всеми потрохами, живого и без перца.

Все мое тело жгло огнем, словно на костре инквизиции. И огонь этот уже проникал через нос внутрь. Я хотел закричать, но из горла вырвался лишь хрип отчаяния. Мой язык в течение секунды превратился в несуразное месиво, а изо рта высыпались зубы, которые поплыли по воздуху, словно маленькие воздушные пузыри.

Почему воздушные и пузыри? Да потому что они так же быстро пропали. Это было моим пределом. Сколько раз мне снился этот кошмар, когда вываливаются все зубы.

И вот теперь такой же кошмар реализовывался в своей самой худшей форме…

Яркий свет, боль в глазах. На секунду я подумал, что наступил уже мой конец, но зрение неожиданно вернулось. И я увидел чистые белые стены огромного ангара. Потом услышал голос психолога в ушах:

«Спокойно, Селий. Это была лишь псевдореальность. Пройди в раздевалку и сними имитационный костюм».

Мысль о том, что я по-прежнему жив, проникала в мой мозг медленно. Но когда она утвердилась в моей голове, я схватился за свои руки и принялся нервно ощупывать их. Они были на месте.

— Бог мой, — выговорил я и коснулся пальцами своих зубов.

Я был жив — жив и невредим! Я — лейтенант Селий, пацан, пятнадцати лет от роду! Да, мне было еще только пятнадцать. Словно желая удостовериться в этом еще раз, я осмотрел себя со всех сторон. На мне ничего не было, если не считать плотного, почти неощутимого, как моя кожа, имитационного костюма. Именно этот костюм создавал всю полноту ощущений в псевдореальности. Все было лишь обманом, все, кроме одной детали — дурно пахнущей тяжести у меня между ног.

Я почувствовал себя настолько уязвленным, что не совладал со своими чувствами и бросился бежать.

«Успокойся, Селий!»

Я сорвал со своего уха микрофон и бросил его на пол. Мне не хотелось никого слушать сейчас — ни слушать, ни видеть. В раздевалке я буквально содрал с себя костюм и закрылся в душевой. По моим глазам текли слезы. Я ничего не видел и не слышал. Мое лицо пылало жаром стыда, а струи ледяной воды все никак не могли унять этот жар. Потом, будто из другого мира, я услышал голос нашего психолога. Он что-то мне настойчиво, в своей вежливой манере втолковывал. Я так и не смог понять, что именно, потому что вдруг уснул и проснулся только в постели. Передо мной находилось лицо доктора. Он улыбнулся мне, а потом спокойно поведал, что я умудрился схватить двухстороннее воспаление легких.

Впрочем, никакой опасности моему здоровью уже не было.

Оказывается, я провел в душевой ни много ни мало полтора часа, прежде чем психолог смог уговорить меня выйти. Сначала я не понимал, почему инструкторы просто не высадили дверь, и только спустя годы вспомнил, что разбил осветительный плафон над головой и угрожал покончить с собой, если кто-нибудь войдет в душевую.

Вот такая вот была наша подготовка. Несколько, жестковата для четырнадцати-пятнадцатилетних пацанов, не правда ли? Но спешу успокоить некоторых защитников сирот и обездоленных, наше здоровье тщательно оберегалось.

Перед псевдовысадками нам вкалывали какой-то препарат — пересинтол или что-то в этом роде, я уже точно не помню. Препарат должен был оберегать нервную систему от перегрузок, но именно из-за него в первые дни сдавали наши желудки и случались стрессы после высадок. Правда, довольно быстро препарат довели до совершенства, и все стало на свои места. О побочных эффектах я рассказывать не стану, не люблю жаловаться. Мне просто хочется объяснить, что такое Чистка.

Впрочем, это еще был только учебный центр — в каких-то горах, в месте, о котором я не имел ни малейшего представления. Настоящая Чистка… Нет, реальность настоящей Чистки оказалась куда проще и… сложнее, как настоящая жизнь.

 

Глава 1

Учеба закончилась. Мне присвоили — уже по-настоящему — звание лейтенанта Чистки, выдали жалованье за месяц вперед с вычетом должка и выпустили на волю.

Темно-серое обмундирование сидело на моих массивных плечах как влитое, и, идя по улицам города, в окрестностях которого неприметно существовала моя учебная база, я не раз ловил не себе взгляды молоденьких девушек. Можно было понять их восторг при виде светловолосого плечистого офицера Космических Сил Конфедерации с непонятной желто-черной эмблемой на рукаве.

Мне дали трое суток на то, чтобы выпустить пар, а затем я должен был прибыть в учебный центр и сесть на челнок, который уже доставит меня в Центральное Управление Чистки для знакомства с шефом. Трое суток… Мне и в голову ничего не шло, чем можно было бы занять себя на это время. Разве только зайти в бар… В последний раз, когда я был в подобном заведении, меня вышвырнули на улицу и «вежливо» посоветовали подождать годка три до совершеннолетия. Сейчас мне было уже девятнадцать, но я не чувствовал себя взрослым. Будучи пять лет оторванным от внешнего мира, я так и остался в душе четырнадцатилетним. Правда, добавилось немного уверенности в себе, которой у меня и раньше было хоть отбавляй. И еще оставили свой след псевдовысадки.

Мои ноги сами остановились у сияющей неоновыми огнями вывески.

— «Бар «Звездное небо», — прочитал я и улыбнулся. Кажется, это было именно то место, которое нужно для офицера Космических Сил Конфедерации. Изнутри доносилась непонятная мне меланхолическая музыка, слышались смех и крики посетителей. Почему-то я заволновался. С одной стороны, повод для этого был пустяковый, но с другой… Я всегда боялся мира простых обывателей, потому что вырос в другой атмосфере. Нормы общественной морали мне были знакомы лишь теоретически — с уроков в учебном центре. Но я даже приблизительно не знал, как подступиться ко всему этому на практике. Мои ноги дрожали, а ладони потели, как у какого-нибудь Лозика.

В баре было темно и довольно многолюдно. Около пятидесяти человек вместе с голографическими изображениями каких-то чудовищ и ползающими у ног такими же змеями извивались на танцевальной площадке, и еще примерно столько околачивалось возле растянувшейся вдоль всей стены стойки, где хлопотали три бармена. Я прошел в последнем направлении и, найдя свободное место, сел на высокий табурет.

— Что будете пить? — тотчас поинтересовался бармен.

— На ваше усмотрение, — ответил я. — Что-нибудь не слишком экзотическое и желательно без химических вкусовых добавок.

Бармен занялся моим заказом, а я повернулся к танцевальной площадке. Но признаюсь честно, мне не слишком был понятен смысл тех конвульсивных движений, когда женщины извиваются, словно кобры, а мужчины на коленях дергаются вокруг них, будто раненые жертвы. Хотя выглядело это забавно вкупе с теми топографическими изображениями. Я даже немного повеселел.

— Ваш заказ, — раздалось за спиной. Я повернулся. — Водка со льдом, — добавил бармен.

Вообще-то я хотел чего-нибудь другого — не столь горького, но промолчал.

Для начала могла сгодиться и водка. Я некоторое время разбалтывал в стакане жидкость, ожидая, когда растает лед, а затем опрокинул получившуюся смесь себе в рот. Приятно обожгло живот, и мое быстро охмелевшее сознание сразу почувствовало себя более комфортно. Я попросил бармена повторить заказ и, взяв вновь наполненный стакан, опять повернулся к танцующим. Музыка стала незаметно меняться. Начинался медленный танец. Блики разноцветных прожекторов и дерганье голографических тварей перешло в более плавный ритм. Ко мне подошла какая-то девушка с маленьким острым носиком, с большими круглыми глазами и выкрашенными в красный цвет волосами.

— Офицер танцует? — мелодичным приятным голосом спросила она. Кажется, ей было не больше семнадцати.

— Офицер просто смотрит, — немного испуганно ответил я.

Девушка пренебрежительно хмыкнула и отошла в сторону, еще несколько раз после этого оглянувшись на меня, Я невольно почувствовал себя дураком. Мое лицо зарделось румянцем, и только темнота бара скрыла его от посетителей. Нет, я был не против, чтобы потанцевать, просто — как-то неловко в этом признаваться… В общем, за свои девятнадцать лет мне еще не доводилось танцевать с девушкой. Ну и конечно, я испугался. А девчонка была отличная!

Желая добавить себе недостающей смелости, я выпил вторую порцию водки и заказал третью.

— Любишь пить по старинке? — раздался позади меня голос.

Я обернулся. Возле меня стоял атлетического телосложения парень в точно такой же темно-серой форме. Только он был рядовым. И похоже, парень не сразу понял, что перед ним лейтенант. А когда понял, мгновенно вытянулся в струнку и отдал честь.

— Прошу прощения, лейтенант, не разглядел.

— Все нормально, рядовой, — ответил я, тоже козырнув. — Здесь нет лейтенантов. Я почти такой же выпускник школы Чистки, как и ты. Только у меня был немного другой курс обучения.

Я незаметно огляделся. Рядовой по-прежнему стоял в струнку, и на нас уже начинали пялиться, как на двух идиотов.

— Расслабься, я пришел сюда оттянуться и вовсе не хочу, чтобы мне напоминали о службе. Давай здесь просто на «ты», идет?

Рядовой широко улыбнулся.

— Идет, — ответил он и, протянув руку, представился: — Лок.

— Селий, — произнес я, ответив на рукопожатие.

— Селий?.. — удивленно протянул Лок. В глазах его загорелся нескрываемый интерес. Было видно, что он хочет что-то спросить, но не решается.

— Что-нибудь не так, рядовой? — почему-то вдруг официально спросил я.

— Никак нет, лейтенант! — рявкнул Лок. Какая-то девка справа от нас громко расхохоталась. И неудивительно. Мы здесь были чем-то вроде редкого вида животных. Я хлопнул Лока по плечу:

— Садись рядом со мной, рядовой, и давай забудем на три дня о нашей службе. Кстати, почему ты здесь один?

— Наши всей оравой сняли на три дня бордель и развлекаются там, — ответил Лок, присаживаясь рядом.

— А ты что же? — усмехнувшись, спросил я.

— Не люблю так… за деньги. Но одному, правда, скучно. Когда увидел вас, лейтенант, подумал, что кто-то из второго или третьего взвода заглянул.

Я внимательно рассматривал своего нового знакомого. Возможно, это был мой будущий подчиненный. Его точно натаскали на беспрекословное выполнение команд, но, даже несмотря на это, в его взгляде улавливалось чувство собственного достоинства. Психолог не соврал. Личность у солдат Чистки не подавляли.

— А вы почему один, лейтенант? — поинтересовался в свою очередь Лок.

— Представь себе, мне тоже не нравятся бордели, — ответил я и рассмеялся.

— Значительно лучше, когда по взаимному желанию… Но, правда, я и здесь робею перед женщинами.

— Ну-у, это дело поправимое. Я сейчас быстро познакомлю вас с кем-нибудь.

Лок мгновенно, спрыгнул с табурета и отправился на поиски. Я хотел было его остановить, но, представив, как он опять вытягивается в струнку, передумал.

Все же Лок старался для меня.

Мой новый знакомый отсутствовал минут пять. Я уже начал думать, что он сам запал на какую-нибудь девчонку и больше не появится, но неожиданно Лок вынырнул из толпы танцующей на площадке молодежи. Он хохотал, подняв голову кверху, и, кажется, кого-то вел за собой. Я наконец смог разглядеть. Пританцовывая, Лок направлялся в мою сторону, держа за руку ту самую девушку, которая подходила ко мне. Я едва удержался, чтобы не сбежать из этого бара. И только сообразив, что Лок последует за мной, усидел на месте. К тому же я не хотел опростоволоситься в глазах рядового.

Широко улыбаясь, Лок подошел ко мне и представил девушку.

— Это Катарина — классная девчонка и абсолютно свободная. А это, — Лок ткнул в меня пальцем, — Селий, мой друг и командир.

Насчет друга и командира Лок, без сомнения, поспешил, но я не стал выдавать опровержение. Этот рядовой был неплохим парнем и вне службы вполне мог позволить себе кое-какие вольности.

Задорно улыбаясь, девушка протянула мне руку:

— Друзья называют меня Ката или просто Кэт. Я несмело пожал протянутую руку и пробормотал, уж совсем по-идиотски заикаясь:

— С-селий.

— Какие у вас странные имена, ребята. У этого — Лок, у тебя — Селий.

— Вообще-то это профессиональные клички, — почему-то принялся я оправдываться. — Наши настоящие имена так засекречены, что мы, наверное, уже и сами их забыли.

— О-бо-жаю секретность, — пропела девушка. — У меня отец такой же. Все что-то скрывает от меня.

Девушка чувствовала себя в нашей компании довольно уверенно, будто и не подходила ко мне до этого. И судя по виду, она была из богатой семьи. На ее шее висела большая золотая цепь, с которой здравомыслящая девушка не вышла бы на улицу, а на пальцах красовались два кольца с несомненно драгоценными камнями.

— Знаешь, лейтенант, — заговорил вдруг Лок, — иду я по залу — все девчонки заняты. А тут вдруг вижу, стоит такая классная — и одна. Вот уж парни дураки пошли!

Катарина громко рассмеялась. Ее большие, изумительно красивые глаза стрельнули в мою сторону, и я почувствовал, как пьянею быстрее, чем от водки.

— Может, потанцуем? — уже совсем не понимая, что делаю, предложил я.

— Давай! — тут же громко ответила Катарина и, схватив меня за руку, потащила на площадку.

На мое счастье, опять начинался медленный танец. С быстрым непонятным дерганьем я бы уж точно лопухнулся. А к медленному все же оставался шанс приспособиться.

Мы прошли в самый центр площадки. Катарина обвила руками мою шею, и я с испугом — так, словно собирался танцевать с хрупкой старинной вазой, а не с девушкой, — взял ее за талию. Мы начали плавно двигаться. Катарина довольно смело прижималась к моему телу. Ее ноги то и дело задевали мои ноги, и каждый раз от этого у меня спирало дыхание. И, не решаясь поднять голову, я упрямо смотрел в пол, боясь заглянуть в прекрасные большие глаза девушки и окончательно потерять рассудок.

— Нашел? — спросила Катарина, когда через две минуты ничего не изменилось.

— Что? — не понял я, невольно подняв голову.

— Я спрашиваю, ты нашел то, что искал на полу? — Девушка пристально посмотрела в мои глаза и громко рассмеялась. Какой у нее был смех — волшебный смех, будто перезвон маленьких хрустальных колокольчиков.

— Боялся наступить тебе на ногу, — покраснев, соврал я.

Девушка подняла руку и нежно провела пальцами по моему шраму на левой брови. Он остался у меня еще с раннего детства, когда один из любовников матери… Об этом я не любил вспоминать. Даже не знаю, как мне тогда удалось не ослепнуть?!

— А раньше ты был посмелее, — произнесла девушка, опустив руку.

— Раньше?.. — удивился я. — Это когда же?!

— Ты меня не помнишь. — Грустно улыбнувшись, Катарина поправила свои волосы. — Наверное, я сильно изменилась. А ты все такой же. Я тебя сразу узнала, как только увидела. Нет, плечи у тебя стали шире, руки крепче. И ростом ты сильно прибавил. А вот лицо, оно осталось таким же, словно запечатлелось на фотографии. Ты меня совсем-совсем не помнишь?

Теперь я вспомнил! Эти большие красивые глаза, откровенный взгляд, коротенькая юбочка, маленькие аккуратные коленки, школьный рюкзачок за плечами… Да, это была она!

Мой рот расплылся в довольной улыбке.

— Так это была ты? — по-глупому протянул я, все еще не веря в столь невероятное совпадение. Такого просто не могло быть! — Я никогда не забуду, как ты лупила того полицейского, вот уж зрелище было!

— Ты меня вспомнил, вспомнил! — взвизгнула Катарина и в порыве радости чмокнула меня в щеку. — А я думала, что уже не вспомнишь,

— Как же не вспомнить, — рассмеялся я. От маленького поцелуя Катарины у меня закружилась голова. — Ты все хотела тогда, чтобы я тебя раздел, а потом вдруг сама разделась. Жаль, мне не удалось увидеть лицо полицейского в тот момент.

Девушка опять громко расхохоталась.

— Да, это было здорово, — согласилась она. — Мы с девочками потом еще целый год смеялись над этим полицейским и писали ему письма.

— Это зачем? — не понял я.

— А наша настоятельница нажаловалась в управление, и бедный полицейский приезжал ко мне просить прощения. Он был ничего, симпатичный. Ну я и взяла у него адрес и потом переписывалась, чтобы посмеяться. Его звали Александром. И он даже хотел на мне жениться, когда я стану взрослой.

— И почему же не женился? — спросил я.

— Не знаю. — Катарина пожала своими маленькими плечами. — Наверное, о нашей переписке узнал папа и, как обычно, принял меры. Он всегда делает, что захочет. Когда умерла мама — мне тогда было только шесть лет, — отец сразу отдал меня на воспитание в монастырский пансионат. Он даже моего мнения не спросил, да и никогда потом не спрашивал и сейчас не спрашивает. За меня отец все решает сам. — С грустной улыбкой на лице Катарина о чем-то задумалась. — Но я бы все равно не вышла за полицейского, — произнесла она вдруг громко, в одно мгновение став опять прежней. — Не люблю слишком правильных. Я и тебе помогла тогда потому, что захотелось вдруг сделать нечто до жути плохое, назло отцу и монастырским порядкам. А ты со своим приятелем, наверное, впервые в этом баре?

Я раньше не замечала вас здесь.

— Можно сказать, что мы и в городе впервые, — поддержал я новую тему разговора.

— Надеюсь, сейчас ты уже ни от кого не убегаешь?!

— Опять хочешь раздеться? — усмехнулся я. Катарина улыбнулась и осмотрелась вокруг.

— Здесь?.. Нет, слишком многолюдно.

— А мне казалось, что ты чувствуешь себя тут довольно свободно.

— Да-а, — протянула девушка, — этот бар принадлежит моему отцу, как и почти все в этом городе. Ты не испугался?

— А что, твой отец может меня побить? — поинтересовался я. Почему-то мне было неимоверно трудно оторвать свой взгляд от прекрасных глаз Катарины. Они буквально привораживали меня своей красотой и глубиной хранящихся там нереализованных чувств.

— Мой отец?.. — Катарина опять звонко рассмеялась. — Представляю, как мой низкорослый щуплый папочка пытается сдвинуть тебя с места. Это было бы забавно.

Нет, мой отец привык действовать немного иными путями. И добился в этом определенного успеха. Теперь почти все парни избегают меня.

— Начало устрашающее. — Я осмотрелся вокруг. — Чем же твой отец всех так запугал? Не вижу ничего.

— А вон, посмотри. — Катарина показала рукой в сторону выхода из бара.

Там стояли два крепких натренированных «шкафа» с каменными непроницаемыми лицами.

— Серьезные парни, — оценил я их. — Думаю, мне надо сейчас вежливо извиниться и, сославшись на какие-нибудь неотложные дела, быстро удалиться?

Катарина загадочно приподняла вверх свои брови, отчего ее глаза стали еще больше и красивее. Она предоставляла выбор мне, и я сделал его не задумываясь.

— Может, мы прогуляемся куда-нибудь вместе?

— А как же еще две мои «тени», которые сидят в машине? Обычно они тоже гуляют со мной.

— Думаю, на этот раз мы обойдемся без всех четверых.

— Ты уверен?! Они ведь хорошо знают свое дело? — Девушка перестала танцевать. В ее глазах промелькнуло удивление.

Осмелев, я взял Катарину за руку и повел к выходу. Лок за нами не пошел, видимо рассудив, что мы уже договорились.

Снаружи бара действительно стоял большой черный автомобиль новой технологии. Он был похож на тот, на котором ездил психолог Чистки, только был еще более шикарен и массивен. Задняя дверь открылась, и наружу вылезли три хорошо одетых охранника. Они преградили мне с Катариной дорогу и, скрестив руки на животе, застыли словно статуи.

— Папа расщедрился еще на одного, а я и не знала, — будто оправдываясь, произнесла девушка.

Ничего не ответив, я оглянулся назад. Те двое, что были в баре, уже стояли за моей спиной. Итак, их было пятеро. Но, как учил меня инструктор, любое число больше трех и меньше десяти практически ничем не отличается друг от друга.

Поэтому я не сильно заволновался.

— Кажется, тебе в другую сторону, — произнес один из охранников, стоящих спереди. Обращались явно ко мне, но я пропустил это замечание мимо ушей. Меня разобрало любопытство, что будет дальше.

— Парень не понимает, — произнес уже другой, надевая на свою руку умело сделанный кастет. Одним ударом такой штуки можно было раскроить череп кому угодно. Словно по команде, все остальные охранники тоже надели кастеты.

Я хорошо знал, что они не задумываясь пустят их в дело. Ведь их хозяин имел деньги, и деньги немалые. Конечно, убивать они меня не станут, но попортить здоровье могут основательно. И любой суд их оправдает.

Катарина испуганно глянула на меня.

— Кажется, мне действительно пора, извини. Девушка хотела уже уйти и сесть в машину, но я остановил ее, взяв за руку.

— А как же прогулка?

— Ты это серьезно? — в очередной раз удивилась Катарина.

— Вполне, — ответил я. — Мы, кажется, с тобой договорились.

— Но, Селий, они не шутят! Это ведь не тот полицейский!.. Тут я тебе ничем помочь не смогу. Признаюсь, ты мне нравишься, и я совсем не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Довольный полученным признанием, я расплылся в широченной улыбке. Терять такую девушку?! Нет, теперь-то я точно не собирался отступать. И словно почувствовав это, Катарина повернулась к своим охранникам и вызывающе выкрикнула:

— Эй, вы, дебилы, этот парень из спецслужб! Он вам сейчас покажет!

Что я должен был показать охранникам Катарины, для меня так и осталось тайной. Девушка явно не верила в нашу победу и кричала лишь для того, чтобы прибавить смелости прежде всего себе.

— Мы лишь выполняем распоряжение вашего отца, — произнес один из охранников, выдвигаясь вперед. Их было явно не запугать подобными выкриками.

Охранник приблизился к нам и протянул руку к Катарине. Меня он абсолютно не воспринимал всерьез. А напрасно… Левой рукой я отодвинул девушку в сторону. Охранник противно улыбнулся и лениво, так, словно ему уже все это до чертиков надоело, повернулся лицом ко мне. Он нанес удар довольно профессионально и неожиданно. Но вряд ли охранник что-нибудь понял, когда его рука с кастетом, резко перекрутившись в воздухе, вдруг оказалась зажатой моим правым предплечьем. Не замедляя движения, свободной левой я нанес удар по открытому локтевому суставу. Хрустнули кости, но охранник не успел вскрикнуть.

Потому что буквально в то же мгновение я освободил уже сломанную руку и открытой правой ладонью нанес ему сокрушительный удар в подбородок. Клацнули его зубы, и с вывихнутой челюстью охранник отлетел от меня на добрую пару метров, Он уже не мог ни кричать, ни тем более продолжать драку.

Дальше все происходило точно так, как на моих многочисленных тренировках.

Только с тем исключением, что бил я теперь сильнее и увлеченнее.

Еще первый мой противник отлетал от меня, а все остальные уже ринулись в атаку. Быстро развернувшись, так, чтобы видеть всех нападающих, я попутно поймал на лету ближайшую руку с кастетом и, мгновенно заломив кисть, произвел бросок. Противник отлетел на тех, что были спереди, и на какое-то мгновение приостановил их дальнейшее продвижение. Этого мне оказалось достаточно, чтобы сблокировать удар еще одного нападающего сзади и, схватив его руками за голову, коленом раздробить ему нос. Теперь уже двое были вне игры. Но, почувствовав приближение победы, нельзя было расслабляться — так учили меня в школе. Я быстро отошел на новую позицию и приготовился к отражению очередной атаки.

Катарина уже в самом начале драки отошла к стене и наблюдала за всем со стороны.

Теперь противники знали, на что я способен, и не спешили. Они обходили меня с трех сторон. Такая тактика могла принести им успех, только если напасть всем одновременно. Но сделать это было почти невозможно. Всегда кто-то шел первым, кто-то вторым, а кто-то третьим. Так оно получилось и на этот раз.

Крикнув, наверное для храбрости, первым не выдержал левый. Он попытался в прыжке достать меня ногой. Ничего особо хитроумного я придумывать не стал, а просто отошел немного назад и сбоку нанес мощнейший удар кулаком по атакующей стопе. Уж куда следует бить, мне было хорошо известно. Противник перекрутился в воздухе и упал на спину прямо перед вторым нападающим. А третий двигался необдуманно быстро. Я поймал его за руку и, использовав его энергию движения, добавил своей. Он тоже не понял, почему вдруг с невероятной скоростью налетел головой на дверь бара и пробил там дыру.

С последним я тоже церемониться не стал. Он попытался ударить меня кастетом в затылок, но его рука прошла мимо. Крутанувшись волчком, я в одно мгновение повернулся к нему лицом, и мой кулак с сокрушающей силой впрессовался ему в лоб. Такой удар мог свалить и быка. Охранник пошатнулся. Его ноги подогнулись, и он с закатившимися вверх глазами осел на землю.

Холодно, без каких-либо лишних эмоций, я осмотрел место схватки. Охранники получили свое и нескоро должны были очухаться. Но даже те, которые оставались при сознании, вряд ли горели желанием продолжать «веселье».

Из бара вышел Лок, а за ним еще какие-то люди.

— Что здесь произошло? — поинтересовался он, по-деловому окинув взором поле сражения.

— Понятия не имею, — пожав плечами, ответил я и повернулся к Катарине. — Кажется, твоему отцу придется провести смену обслуживающего персонала.

Девушка вожделенно посмотрела на меня, прильнула к моему телу и нежно поцеловала в губы.

— Папочка будет в трансе, — довольная, произнесла она.

Я обнял Катарину за плечи, и мы, не обращая на собравшуюся толпу ни малейшего внимания, тихо удалились. И перестал существовать весь мир, кроме нас двоих. Вместе с Катариной мы провели в одном маленьком отеле три чудесные, незабываемые ночи. За такие мгновения любви я не задумываясь отдал бы полжизни — и никогда бы не пожалел об этом впоследствии. Катарина стоила куда большего!

 

Глава 2

На челнок мы сели все втроем — я и еще два таких же лейтенанта, Терри и Самус. Мы пять лет ходили вместе на тренировки и занятия, только спали каждый в своей комнате. Но за эти пять лет между нами так и не возникло дружбы. Почему?

Я думаю, что мы специально были подобраны разными. Хотя, возможно, для дружбы нам просто не хватало свободного времени. Нет, мы не ненавидели друг друга, даже не были холодны при разговорах. Просто… между нами не было дружбы.

Понимайте это как хотите. Точнее я все равно не смогу объяснить.

В Центральном Управлении Чистки было немноголюдно. В основном нам встречались молоденькие секретарши разных немыслимых отделов, в большинстве своем абсолютно ненужных, и охранники из внутренних войск Конфедерации. Кабинет шефа находился в самом конце длинного коридора. Здесь у двери тоже стояли два охранника с портативным импульсным оружием. Оно было не самым лучшим. Подобные «игрушки» в арсенале Чистки занимали далеко не первое место.

Мы протянули охранникам свои пластиковые карточки. Я невольно улыбнулся, представив, как смог бы пройти в кабинет шефа без всяких документов. Как, впрочем, и Терри с Самусом.

Охранники сканером считали информацию с наших карточек и, козырнув, открыли дверь. Мы вошли.

За большим красивым столом сидел немного тучный человек лет пятидесяти. Та его часть головы, которую минуло облысение, была коротко острижена и от этого тоже казалась лысой.

— Лейтенант Терри, лейтенант Самус, — представились мои коллеги.

— Лейтенант Селий, — представился я. Тучный человек встал из-за стола.

— Полковник Бриндбер, — ответил он. — Я служил раньше в спецподразделениях внутренних войск, а теперь направлен к вам, господа. Я хорошо осведомлен о задачах Чистки и, думаю, смогу достаточно умело координировать ваши действия.

Прислушавшись к рекомендациям психолога, я распределил среди вас три наших взвода, двадцать солдат в каждом. Лейтенант Самус получает в командование третий. — Полковник протянул моему коллеге пухлую папку. — Вот дела солдат вашего взвода. Лейтенант Селий возьмет первый. — Полковник протянул и мне папку. — Лейтенант Терри примет на себя командование вторым. — Полковник протянул пухлую папку и ему. — Вам, господа офицеры, отводится неделя для знакомства с солдатами. Это очень много, смею вас заверить. Наш психолог настаивал на трех днях. Но мне не нужны советы психологов в подобных ситуациях.

Я прослужил в войсках достаточно долго и знаю, что для притирки командира с личным составом и недели мало. Но неделя — это все, что мне удалось выторговать. Правительственный Комитет давит на меня и требует скорейшего вступления Чистки в дело. И поэтому, чтобы ваше первое задание не стало последним, рекомендую вам использовать эту неделю с максимальной отдачей. Через семь дней вы должны будете показать Правительственному Комитету, на что способны. — Полковник сел. — На этом все, вы свободны, господа.

Мы вышли из кабинета своего шефа и переглянулись.

— Надо признать, полковник был немногословен для первого знакомства, — произнес я.

— А для чего заниматься пустой болтовней? — спросил Терри. — Мы получили все необходимое, и теперь пора заняться делом.

Терри козырнул мне и Самусу, а затем удалился.

— В своем репертуаре, — произнес я. — Не удивлюсь, если его прочат в будущем в наши шефы.

— Пожалуй, и я пойду, — сказал Самус и тоже ушел.

— Коллеги… — саркастически вымолвил я и, сунув папку под мышку, отправился к казарме первого взвода Чистки.

В казарме меня уже ждали. Взвод выстроился в одну шеренгу, и один из сержантов, отчеканив шаг, подошел ко мне и доложил состояние дел в подразделении. Такую официозность я не любил, но решил, что не стоит из-за этого обижать наверняка отличного парня.

— …Командир первого отделения сержант Волат, — представился он после доклада.

Отдав честь, я повернулся к строю. Мои ребята были хороши, в этом просто не могло быть сомнений. Я медленно стал обходить строй, останавливаясь напротив каждого солдата. Они по очереди представлялись мне, но мои уши почти не слышали их.

«Итак, — крутились у меня в голове мысли, — теперь они твои. Именно ты с сегодняшнего дня несешь ответственность за их жизни. И ты обязан сделать все возможное, чтобы они не увидели омерзительного лица смерти».

— …Рядовой Лок, — представился мне очередной солдат. Я кивнул и пошел дальше. Чего стоило избегать, так это появления любимчиков. Атмосфера в подразделении всегда должна была оставаться здоровой.

Я обошел весь строй и вместе с сержантом Волатом вернулся на свое место.

Двадцать моих подчиненных-сверстников с доверчивостью смотрели на меня. Они готовы были сию же секунду выполнить любой мой приказ. В этом не могло быть сомнений. Их основательно подготовили для Чистки.

— Как настроение, орлы? — громко спросил я, не найдя, что сказать еще.

— Боевое, лейтенант, — ответил за всех сержант Волат, но мне хотелось услышать солдат.

— Сержант прав? — спросил я у строя.

— Так точно, лейтенант!!! — дружно гаркнули все. Я улыбнулся:

— Отлично! Вы мне нравитесь, орлы! Но желательно, чтобы наши отношения были не слишком официальны. Без таких пышных встреч, как сегодня. А то я вот и не побрился к такому случаю. И мне как-то даже неловко перед вами, такими чистенькими и гладкими. — Я провел рукой по своему колючему подбородку. — Давайте попробуем подружиться, параллельно соблюдая при этом все необходимые правила. Рядовые могут обращаться ко мне «лейтенант» или «командир», без лишней официальности, а сержанты наедине — просто Селий. Но это все совсем не значит, что вы будете получать от меня какие-нибудь поблажки. У нас есть неделя на притирку, и я собираюсь гонять вас эту неделю больше, чем за все пять лет вас гоняли в учебном центре. Начнем с учебных высадок. Я сам задам программу псевдореальности, и вам, ребятки, придется сильно потрудиться, чтобы выполнить ее. А я понаблюдаю за вами со стороны и посмотрю, кто на что способен. Есть какие-нибудь вопросы?

— Только один, лейтенант, — несмело произнес сержант Волат. — Это правда, будто вы в самом начале учебы откусили пальцы инструктору, который вас бил?

— Было такое, — ответил я, не совсем понимая, для чего был задан этот вопрос.

Сержант Волат и все солдаты расплылись в довольных улыбках. А Лок толкнул кого-то в бок и что-то быстро прошептал.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался я у сержанта.

— Никак нет, лейтенант, — по-армейски гаркнул он. — Подразделение готово к выполнению любой поставленной задачи.

Я удовлетворенно кивнул и улыбнулся в ответ своим ребятам. Они мне нравились. Я чувствовал странное единение с ними, будто они были моей семьей, моими кровными братьями. В определенном смысле так оно и было, ведь мы разродились из одной утробы — из учебного центра Чистки. Да, мы были братьями, но братьями по духу, а не крови. Это связывало нас в тысячу раз крепче кровных уз. И, отпустив взвод, я с ужасом понял, что с этого момента больше всего боюсь в жизни потерять кого-нибудь из этих ребят на чистке.

 

Глава 3

Результатами высадок в псевдореальности я был очень доволен. И без сомнений, мой первый взвод мог дать большую фору в этом вопросе и второму, и третьему. Но то все же были лишь учения, к которым мы давно привыкли.

Неизбежно, где-то глубоко в подсознании возникала мысль, что происходящее лишь плод чьей-то необузданной фантазии. И как следствие этого, почти полностью исчезал страх. Так бывает иногда в кошмарах, когда вдруг осознаешь, что только спишь. Ты еще вроде продолжаешь бояться, но уже совсем по-другому. Так же дело обстояло и с нашими имитаторами. И к концу занятий в псевдореальности с ужасом для себя я начал понимать, что явь будет куда ужаснее. И гибель даже одного солдата станет большим потрясением для других. Ведь они уже никогда не вернутся.

У нас еще оставалось два дня. Я решил пренебречь рекомендациями шефа и за это время просто познакомиться с солдатами поближе. Я дал им свободное время, правда, в пределах территории казармы. И пока два дня ребята занимались своими делами, я успел переговорить с каждым из них по душам. Тогда еще мне не было известно, кого из этих молодых парней мы скоро потеряем. Я не сентиментален, нет — просто… я люблю своих ребят! Мне никогда не приходилось испытывать жалость к тем, кого мы подвергали чистке, даже если операция проводилась ошибочно. В такие моменты я и в самом деле становился бездушным. Так меня учили, по-другому на чистке просто не выжить. Но мое отношение к смерти менялось, когда она своими костлявыми пальцами касалась моих ребят. Каждого потерянного в операции солдата я оплакивал, как последнего своего родственника, пусть даже иногда это никак не выражалось внешне.

В оперативном зале шеф собрал все три взвода, а также нашего общего психолога — без имени. За спиной полковника горел большой (во всю стену) экран монитора, подключенного к главному компьютеру Центрального Управления Чистки.

Мне и всем остальным были хорошо видны звезды на нем и серая планета с редкими зелеными пятнами. Именно ее нам предстояло чистить.

— Планета класса «2А», — начал полковник, — системы К.Т.01.4. Параметры планеты схожи с земными, только наблюдается повышенное содержание в некоторых местах серных выделений, и к тому же на планете почти нет воды. Животный и растительный мир развит слабо. Имеются несколько лесных массивов, которые оживают лишь в краткий период дождя. В остальное время там все в самом прямом смысле умирает. Дожди кратки, но проходят периодически, каждые сто одиннадцать — сто двенадцать местных суток и, естественно, соответствующий у планеты период обращения вокруг своей звезды…

Полковник говорил, и картинка на мониторе по необходимости менялась. Мы видели и дымящиеся серными парами скалы, и высохший лес, и все остальное — в основном серые пески.

— …Температура на поверхности в период засухи до шестидесяти пяти по Цельсию. В период дождя — тридцать. Теперь непосредственно о вашей задаче, — произнес полковник и отошел немного в сторону. На экране монитора появилось изображение станции. — Автоматическая горнодобывающая установка. Необходимый обслуживающий персонал — шесть человек. Пять лет назад на планете началась разработка очень редкого, уже не существующего у нас на Земле минерала. Само его название секретно, так как минерал используется в качестве катализатора для освобождения энергии. Создание его искусственным путем невозможно. Для сведения могу сказать, что килограмм этого вещества способен поддержать жизнеспособность среднего класса звездолета в течение двадцати лет. И конечно, соответствующая у минерала стоимость. — Шеф обвел всех присутствующих пристальным взглядом, словно убеждаясь, что его слова достигли цели. — Станция не добыла еще ни одного грамма, хотя открыла пласт примерно на пятнадцать тонн. Похоже, на планете существует какая-то неизвестная нам форма жизни, которую разведка не смогла сразу обнаружить. А возможно, какая-нибудь тварь вылезла из леса. Хотя это маловероятно, потому как трагедия произошла в период засухи. Да и не выходят лесные твари на пески, и в этом отношении их можно считать почти безопасными. Но как я уже говорил, мы ничего не можем знать наверняка. На горнодобывающей установке не была предусмотрена следящая аппаратура, поэтому нам точно неизвестно, что произошло. Имеются, правда, кое-какие догадки, и только на них мы можем пока опираться. Посланное пять лет назад подразделение было оснащено следящей аппаратурой, но с момента гибели обслуживающего персонала станции, связь с СТМ-спутником на орбите, с той точки поверхности планеты, где находится горнодобывающая установка, невозможна — в радиусе около ста километров. Наблюдения с орбиты также невозможны, потому что станция защищена искусственным маскировочным полем. Как я уже говорил, она строго засекречена. Вполне вероятно, посланному спецподразделению что-то и удалось заснять, но мы этого не знаем… Я поднял руку:

— А почему было решено, что обслуживающий персонал и спецподразделение погибли, если связи с ними не было?

— Потому, что не все из обслуживающего персонала погибли на станции.

Одному горному инженеру удалось бежать на спасательной капсуле вместе со своей собакой. Вероятно, он был последним.

— Инженер жив? — спросил я.

— Нет, — ответил полковник. — Он умер во время полета, хотя собака жива и очень хорошо себя чувствует по сей день. Вся капсула и тело инженера были буквально разобраны на атомы в нашей лаборатории, но присутствия никакого инородного организма — мертвого или живого — там обнаружить не удалось.

— Но что-то же там было, раз вы сделали соответствующие выводы, — не выдержал я.

— Да, — стерпев мою выходку, ответил полковник. — Там было предсмертное послание инженера, записанное на пленку. — Полковник повернулся к монитору, где на экране появилось лицо смуглого, немного полноватого человека с лихорадочно блестящими, запавшими от бессонницы глазами.

— Я уже лечу в капсуле второй день, — произнесло лицо, — и больше не могу этого терпеть. Что это, я не знаю, но оно повсюду… И во мне… Что-то мы не так сделали… — Человек на экране склонил голову. — И сказал мне Ангел: что ты дивишься? Я скажу тебе тайну жены сей и зверя, носящего ее, имеющего семь голов и десять рогов…

— Читает Библию, — пояснил полковник. — Мы нашли экземпляр в капсуле.

— …Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится.

Здесь ум, имеющий мудрость. Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть.

И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель…

Экран монитора затуманился какими-то помехами, а затем и вовсе потух.

— И что это все значит? — опять поинтересовался я. Лично для меня услышанный бред не имел никакого значения.

— Вам все объяснит психолог, у него есть свои соображения, — произнес полковник.

К шефу подошел психолог. Я давно его уже не видел — почти полгода, но за это время он не сильно изменился, как и за все пять лет, что мы с ним были знакомы.

— Этот горный инженер определенно сошел с ума, — начал излагать свои мысли психолог. — Поэтому процитированное им писание, я думаю, следует рассматривать несколько в ином аспекте, нежели в том, в котором оно было написано. Первые строки пропустим и начнем с места: «…Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится;..» — Психолог замолчал и, улыбнувшись, обвел хитрым взглядом весь зал. — Какую информацию можно выудить из этих слов? Вильям Грем, горный инженер, не был глубоко верующим человеком и не мог понимать истинного смысла в этом Писании. Значит, его привлекли в нем какие-то отчетливо видимые совпадения с ситуацией, возникшей на станции. Одно из них — зверь; второе — «…выйдет из бездны…». Бездна в этом случае, мне кажется, пласт минерала, залежи которого опускаются на глубину около пятисот метров. Неизвестная форма жизни вышла именно оттуда. Теперь пойдем дальше. Здесь у нас более сложное послание. — Психолог склонил голову и стал читать из своего блокнота: — «…Здесь ум, имеющий мудрость, семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть…» Семь голов зверя — семь гор… Это понимается-просто.

Пласт минерала пролегает под семью небольшими скалами. Жена — это, надо полагать, сама станция, которая расположилась над пластом. Семь царей… Вот здесь сначала возникли трудности. Что это за цари такие? Кто или что могло вызвать такую ассоциацию в голове потерявшего рассудок человека? Я долго думал над этим и решил, что обслуживающий персонал станции.

— Но их было только шесть, — вставил я слово.

— С собакой семь, — поправил меня психолог. — Ведь нельзя же отрицать, что это животное имеет кое-какой разум. Итак, пять царей пали — это пять человек обслуживающего персонала. Один есть — это собака, которая жива и по сей день.

Вероятно, инженер каким-то образом знал, что собака останется жить. «…А другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть». Здесь, скорее всего, инженер подразумевал себя.

— Что-то в этих словах не вяжется, — опять встрял я. — Куда это он тогда должен был прийти, не в рай ведь?

— Возможно, и в рай, — произнес психолог. — Но скорее эти строки не несут такой информации. Я же говорил, что инженера привлекли в Библии лишь некоторые совпадения. Но для нас останется тайной, как Вильям Грем воспринимал их сам.

Давайте теперь разберем последнее предложение. «…И зверь, который был и которого нет, есть восьмый, из числа семи, и пойдет в погибель». Зверь восьмый из числа семи — это определенно знак на то, что неизвестная форма жизни обладает каким-то разумом. Разумом не меньшим, чем у собаки, и не большим, чем у человека.

Психолог замолчал, и я не замедлил подать голос:

— Безусловно, интересные мысли. Но как в ваши измышления вписываются слова инженера, что ЭТО находится и в нем?

— Повторяю, мы не нашли никакого инородного тела ни в организме инженера, ни в капсуле. Вероятно, Вильям Грем имел в виду мучившие его в течение двух дней полета кошмары.

— А как же умер сам инженер? — задал вопрос лейтенант Терри. — Что говорит медицина?

— Вильям Грем повесился на собственном ремне, сразу же после записи послания. Мы обнаружили капсулу на пятый день полета.

— Вот и вся имеющаяся у нас информация, — вновь заговорил полковник. — План операции будет таким. Подразделение Чистки в полном составе грузится на боевой звездолет и выходит на орбиту планеты. Взвод лейтенанта Селия на десантном челноке высаживается на планету в районе станции. Сам челнок немедленно возвращается на корабль. Взвод производит быструю разведку. Цель — попытаться обнаружить следящую аппаратуру погибшего пять лет назад подразделения и доставить материал на корабль. Если удастся найти останки кого-нибудь из погибших, тоже хорошо. Упакуете их в изоляционную капсулу и возьмете с собой. Время разведки — два часа. После этого вас на месте высадки вновь подберет челнок. Вопросы есть?

— А почему не допускается возможность противостояния нам какой-нибудь иной высокоразвитой цивилизации? — поинтересовался я.

— На орбите планеты не было зарегистрировано никаких неопознанных летающих объектов, — ответил полковник.

— Оружие? — спросил я.

— Выбор за вами, лейтенант. — Полковник мельком взглянул на психолога.

— Но я бы посоветовал не брать для разведки слишком тяжелое вооружение.

Еще вопросы есть? — Все молчали, и полковник повернулся к психологу. — Вы хотите что-нибудь добавить?

— Пожалуй, нет, — ответил он.

— Ну тогда на этом закончим, — произнес полковник, обращаясь ко всем в зале. — Вылет через три часа.

 

Глава 4

Планета класса «2А» системы КТ.01.4. «В живую» она была более привлекательна. Ее серость, казалось, диктовалась веянием некой галактической моды, а редкие зеленые островки прекрасно дополняли элегантность строгого «наряда».

Я сам сидел за управлением десантного челнока. И я не спешил… Одно дело увидеть вид планеты на экранах монитора, сидя в уютном кресле оперативного зала, и совсем другое ощутить ее таинственность воочию. Это запоминается.

Конечно, сейчас «2А» системы КТ.01.4 почти обыденная планета, но тогда было нечто в ее облике настолько загадочное и величественное, что невольно хотелось поклониться ей, как какому-нибудь могущественному божеству. Хотя, может быть, это мне только казалось В свете тех необъяснимых смертей обслуживающего персонала станции и посланного спецподразделения.

Что мне не нравилось в предстоящей разведке, так это собака. Я совсем не хотел, чтобы какое-то существо, имевшее непосредственный контакт с неизвестной тварью, находилось рядом. Никто не может знать, какой фортель захочет вдруг выкинуть этот старый пес. Но психолог с полковником настояли. Нет, конечно, они имели на это право, но все же это моя разведка, и распоряжаться здесь должен был только я!

Челнок уже входил в плотные слои атмосферы. Я немного притормозил и замедлил падение. Тихо было в челноке. Не нравилось мне это. Ребята были слишком напряжены перед разведкой. Не особо заботясь о своей репутации, я включил внутренний селектор и запел известную когда-то, но уже забытую песню.

Ту самую, которая имела грандиозный успех в дни нашей вербовки. Не знаю почему, но я совсем не забыл слова.

— …Звезды светят очень ярко, манят нас своей красой. Хороша Земля-старушка — новый мир совсем другой…

Я только начал петь, а ребята уже подхватили дружным хором. Простецкие стихи, незамысловатая мелодия… Вероятно, это нас и привлекало в старой песне.

Да, она была популярна пять лет назад, когда нас завербовали и когда было объявлено о записи десяти тысяч первых колонистов. С тех пор о далеких мирах пелось много и почти везде. Но нам, оторванным от внешнего мира на пять лет, запала в душу именно эта, уже забытая на Земле мелодия.

— …Мы найдем себе планету и построим себе дом. Только там не будет этих, очень милых сердцу, зон…

Я улыбнулся. Эти строки понимались по-разному — и шутливо, и ностальгически. Изоляционные радиоактивные зоны… Нет, лично я бы не стал скучать по ним. Слава Богу, что атомная энергетика прекратила свое развитие, а то непонятно, чем бы все это закончилось.

Я пел, а ребята дружно вторили мне. И атмосфера в челноке разительно изменилась. Мы все нашли в себе что-то общее, мы стали одной командой. Мы — оторванный от настоящего осколок своего поколения.

Челнок вышел из плотных слоев атмосферы, и под нами открылась панорама огромной серой пустыни. Песня закончилась, и я не сомневался, что сейчас все ребята смотрят на свою первую планету. Интересно, о чем они думали в тот момент. Каждый о своем, наверное. Но никто — о смерти.

Я вел челнок над безжизненной пустыней. Скоро должен был показаться небольшой лес — километра на три в поперечнике, а за ним скалы и станция. Я снизился к самой поверхности планеты.

— Не рано ли опустились, лейтенант? — спросил рядом сидящий со мной сержант Волат. — Еще должен быть лес, а лишь затем скалы и станция.

— Знаю, — ответил я. — Лес небольшой, мы пройдем его пешком.

— Но ведь приказ был высадиться прямо на станцию, — возразил сержант.

— Здесь уже только я приказываю! — Мне удалось немного попридержать свой гнев, но все же голос мой прозвучал достаточно резко.

— Прошу прощения, лейтенант, — ответил сержант.

— Когда надо вынуть какую-то вещицу из дерьма, совсем не обязательно плюхаться туда самому, — уже немного спокойнее пояснил я. — Можно, сержант, аккуратно подойти со стороны и взять ее щипцами, совсем при этом не испачкавшись. Я достаточно ясно излагаю?

— Вполне, — ответил Волат.

— Вот и хорошо. — Я улыбнулся и, как бы прося прощения за свою недавнюю грубость, сжал руку сержанта. Он все понял. Волат был хорошим сержантом и отличным парнем. Я понял это еще в первый день нашего знакомства, когда он предложил мне свою дружбу — просто так, ничего не требуя взамен.

Впереди показалась длинная полоса леса. Она тянулась километров на сорок, но в поперечнике была не больше трех. Я затормозил челнок и повел его на посадку. Планета мягко приняла наш небольшой корабль, и мы вышли наружу. Мой взвод выстроился возле самого леса.

— Значит, задача такова, — произнес я, — двойной развернутой цепью проходим лес и выходим на периметр станции. О всем подозрительном немедленно сообщать. В первой цепи с первым отделением иду я, во второй со своим отделением — сержант Волат. Сержант Манит останется на челноке и подберет нас после разведки. Сверим часы. На моих сейчас пятнадцать часов двадцать минут по земному времяисчислению. Подбор в семнадцать двадцать. Все, выдвигаемся.

Максимум собранности.

Мой взвод выстроился двойной развернутой цепью, и мы двинулись в лес.

Почти тотчас челнок взлетел и унесся в космос на свой базовый звездолет.

Лес был почти полностью высушен. Листья с длинных безветвенных деревьев все опали, и если бы не жара, то могло показаться, что наступила поздняя осень и местная природа готовится к холодам. Но то было обманчивое ощущение. Период дождей здесь должен был наступить не раньше чем через одиннадцать местных суток. Только тогда температура немного спадет. Теперь же здесь был самый пик засухи. Горячий воздух буквально обжигал горло, и рот приходилось все время держать закрытым. Такое засушливое время было специально выбрано для разведки.

Жизнь на планете вся вымерла и, естественно, не представляла для нас никакой опасности. Если, конечно, не принимать в расчет цели нашей разведки.

Мы прошли лес за сорок минут. Дальше начинались скалы — те самые семь небольших гор. Станция находилась в самом их центре, и до нее было не меньше десяти минут ходьбы.

— Двигаемся легким бегом, прежним порядком, — приказал я своим ребятам и покрепче сжал поводок пса. Он что-то стал беспокоиться, хотя в лесу вел себя абсолютно тихо. — Смотрите в оба, докладывать о любом движении, если даже вам покажется, что это в голове от жары помутилось. Оружие с предохранителей пока не снимать.

Мы побежали. Я постоянно бросал взгляд на свой датчик движения, но на нем ничего не появлялось. Это, правда, ничего мне не доказывало. Я слишком хорошо уже знал, что чужие планеты могут преподнести любые сюрпризы.

Скалы располагались почти ровным кругом. Не прошло и минуты, как мы вбежали внутрь его. И почти тотчас пес взвыл и всеми четырьмя лапами стал упираться в рыхлый серый песок, отказываясь идти дальше. У меня по спине пробежал неприятный холодок.

— Псина! — выругался я. — И на кой черт я согласился тащить тебя с собой?!

— Я накинул поводок на небольшой камень, который напоминал специально выставленный пограничный столб. — Останешься здесь, раз не хочешь идти.

Пес удовлетворенно сел. Я избавился от него, но от этого мне не стало легче. Тут, у этих скал, действительно что-то было. И пес чувствовал это что-то даже спустя пять лет.

— Вперед, — сказал я, но неожиданно замер. Возле правой скалы, совсем недалеко от станции, виднелась какая-то металлическая установка. Я отлично помнил план всех объектов в периметре разработок. Здесь ничего не должно было быть. Я присел и, махнув рукой ребятам, чтобы они сделали то же, быстро спрятался за одним из многочисленных валунов. Ко мне подполз сержант Волат.

— Что случилось? — шепотом поинтересовался он. Я показал рукой на край выступавшей из-за скалы непонятной металлической конструкции:

— Там не должно ничего быть.

— Ты думаешь, это… — Сержант запнулся. — Но, Селий, откуда?!

— От верблюда. Я ничего не предполагаю. А быть может все, что угодно. Тот факт, что возле планеты не наблюдалось никаких НЛО, еще ни о чем не говорит. У пришельцев может быть весьма развитая технология, и спрятаться от наших средств обнаружения им, возможно, не составляет особого труда. Мы имеем факт — неизвестная металлическая конструкция. Эта штука может оказаться чем угодно.

Возьми двух парней и разведай. Да, не забудьте включить следящую аппаратуру на касках. Все пусть включат, передай по подразделению. Лока с передвижным НП ко мне.

Сержант Волат кивнул и отполз к затаившемуся взводу. Через пару минут он вернулся с тремя ребятами, среди которых был и Лок. Солдат быстро развернул передвижной наблюдательный пункт и включил монитор компьютера.

— Ну мы двинулись? — спросил сержант.

— Давай, только осторожнее, — ответил я и повернулся к Локу. — Дай на монитор картинку Волата.

Пригнувшись, сержант и двое ребят побежали к неизвестной металлической установке. Лок остался со мной и, по профессиональному быстро сманипулировав нужными клавишами на компьютере, дал на монитор картинку с камеры Волата. Но она почти тотчас расползлась.

— Что такое? — поинтересовался я.

— Непонятные помехи, лейтенант, — ответил Лок. — Попробую перейти на длинный диапазон. — Лок поколдовал над компьютером, и на мониторе вновь появилась картинка, правда, не слишком отчетливая.

— В длинном диапазоне помехи, значит, менее слабые, — подвел я итог. — Интересно…

Металлическая конструкция на мониторе постепенно увеличивалась.

— Для челнока маловата, — произнес я.

— Да и не похоже это на челнок, — поделился своим мнением Лок. — Скорее, какой-то большой контейнер.

— Ну-ка, сделай прикидку к станции, — приказал я, наблюдая за действиями посланной разведгруппы. Они уже были на месте и осматривали металлическую конструкцию. Сварочные швы, гнутые поперечные балки — без сомнений, это была земная конструкция.

— Мусоросборник, — доложил Лок, когда в углу монитора план станции сошелся с металлическим контейнером.

— Как он там мог оказаться? — недоумевая, произнес я. — До станции около ста метров! Судя по вмятинам на корпусе, похоже, мусоросборник забросило туда взрывом. Но какой же силы должен был быть взрыв?! И смотри, — я ткнул пальцем в монитор, — видишь, справа от станции большая воронка.

Осмотрев место падения контейнера, разведгруппа сержанта Волата повернула обратно. Через минуту они были уже около меня.

— Похоже, мусоросборник станции, — без лишних предисловий доложил сержант.

— Его забросило туда сильным взрывом. Справа…

— Спасибо, сержант, я все знаю. Что ты думаешь о взрыве? Откуда такая мощность? Мусор взорвался?. — Да нет, мусор весь на месте и сильно воняет.

Взрыв произошел снаружи контейнера. Вмятины по бокам ясно об этом говорят.

— Хорошо, — я взглянул на притаившихся за камнями солдат, — поднимай ребят, и давай прочешем местность в радиусе взрыва. Возможно, что-нибудь удастся обнаружить. Следящую аппаратуру не выключать. Лок, останься здесь и записывай всю поступающую информацию.

Сержант дал ребятам знак, и весь взвод почти мгновенно развернулся одной цепью.

— Внимательно осмотреть местность, — приказал я. — Обнюхать и при необходимости подобрать каждый подозрительный предмет, пусть даже это будет старое, уже затвердевшее дерьмо нашего пса. И держать ухо востро. «Дискотека» может начаться в любую секунду. Пошли, осторожно.

Мы двинулись. Тишина, нарушаемая лишь звуками наших шагов, неприятно щекотала нервы. Ребята то и дело нагибались и подбирали какие-то предметы. Но докладов не было, и значит, находки не имели большой важности. Я и сам нашел сначала старый ботинок, затем рваную куртку и каску. Возможно, это принадлежало когда-нибудь погибшему спецподразделению, а может, просто вылетело из мусорного контейнера.

— Лейтенант! — позвали неожиданно меня с левого края.

Я дал знак всем остановиться и побежал. Это был рядовой Пат.

— Похоже, НП погибшего подразделения, — доложил он, показывая на обгоревший, поломанный компьютер.

— Отлично, Пат! — Я хлопнул солдата по плечу и быстро нагнулся к компьютеру. От него почти ничего не осталось, но диск должен быть забронирован и, возможно, цел. Так и оказалось. Я вынул бронированную коробку с диском и улыбнулся. Это как раз и была цель нашей разведки. — Отлично сработано, парни.

Теперь так же осторожно возвращаемся на предыдущее место. Свои находки оставить на НП. Двинулись.

Мы быстро возвратились на прежние позиции, и я в нетерпении сунул диск в свой компьютер. На мониторе появилась картинка — схема подразделения. Я набрал код командира. На мониторе появилось изображение… Около десяти солдат… Они обходят периметр станции. Все тихо. Командир отдает команду, и подразделение разбивается на пары. Они собираются входить вовнутрь. Командир с каким-то солдатом пошел первым. Автоматические двери станции исправно открылись.

Командир и солдаты входят… По-прежнему тихо… Командир оглядывается. Все подразделение идет следом. Командир отдает команду подстраховать вход, и последняя пара остается на месте. Остальная группа продолжает движение. Они обходят одно помещение. Ничего. Второе… Рабочая шахта станции, разлом…

Командир нагибается и смотрит туда. Какая-то помеха на мониторе, посреди экрана… Нет, это не помеха. Она движется из разлома, из самой бездны…

Командир отскакивает в сторону, но то, что кажется помехой, настигает его.

Раздается жуткий крик и… Ничего не понятно. Помеха уже заслоняет весь экран, и не слышно и не видно больше ничего. Похоже, командир уже мертв…

— Ничего не понимаю, — произнес я. — Что это было, Волат?

— Мало информации, не разобрать. Возможно, задние успели что-нибудь проследить. Надо просмотреть их запись.

— Да, надо, — согласился я и взглянул на часы. — Но уже нет времени, пора возвращаться. Остальное досмотрим на звездолете. Челнок прибудет через сорок минут. Распорядись собрать в мешок все найденные вещи, и уходим.

 

Глава 5

Я лежал в своей каюте и отрешенно смотрел в потолок. Почему-то мне не хотелось вновь спускаться на эту планету. А ведь, без сомнений, послать должны были опять меня. И во второй раз уж точно все пройдет не так гладко. Я просто был уверен в этом. И мне ничего не удавалось сделать со своим плохим предчувствием. Но почему, ведь еще не было никаких результатов обследования находок? Да и диск просмотрен не до конца. Но плохое предчувствие, как дурной сон, все равно преследовало меня. Слишком уж гладко прошла разведка. Ребята в следующий раз могут расслабиться и… Я упрямо уткнулся лицом в подушку и уже в который раз попытался уснуть. Напрасно, сон не хотел идти ко мне.

Я встал и, подойдя к своему селектору, нажал кнопку вызова.

— Это лейтенант Селий. Есть какие-нибудь результаты из лаборатории?

— Пока нет, — ответил оператор и отключился.

— Долго возятся, — пожаловался я сам себе и опять лег на кровать.

Но повторить попытку сна мне не удалось. Неожиданно в дверь моей каюты постучались. Я вскочил с постели. «Неужели есть результаты из лаборатории? Нет, я ведь только интересовался». Мои руки быстро пригладили взъерошенные волосы.

— Кто там? — поинтересовался я.

— Сержант Манит, — раздалось из-за двери. — Вы не спите, лейтенант?

— Нет, не сплю. Заходи, сержант.

Дверь отворилась, и в каюту вошел Манит.

— Вы по службе, сержант, или по личному вопросу? — задал я вопрос.

— Скорее по личному, — немного приглушенным голосом ответил Манит. — Вы не возражаете?

— Отчего же. — Я указал сержанту на кресло. — Прошу, садитесь. — Почему-то я чувствовал себя неуютно. Наверное, в этом были виновны вызубренные в школе вежливые, не присущие нам фразы.

— Знаешь, Манит, — поспешил я исправить нашу общую ошибку, — давай говорить по-простому, без всяких ненужных: «будьте добры», «пожалуйста», «я не возражаю» и прочих. Мы одного круга люди и, думаю, сумеем найти общий язык. Ты согласен со мной?

— Конечно, лейтенант.

— Селий, — поправил я сержанта. — Селий, и никак иначе.

— Хорошо, Селий, — неуверенно протянул сержант, пытаясь вновь приучить свой язык к более простому разговору с командиром. — Я, собственно, пришел по поводу нашей недавней разведки. Ты, Селий, поступил неправильно. Тогда я промолчал — в интересах дела, но сейчас обида не дает мне покоя. Мне непонятно, чем я мог заслужить такое недоверие.

— Я что-то не совсем понимаю, о чем речь. Манит. Не припомню, чтобы я выразил чем-то свое недоверие к тебе. Если такое и случилось, то могу тебя заверить — ненароком. Я готов даже при необходимости извиниться перед тобой.

Объясни только, в чем дело.

— Ты не должен был оставлять меня на челноке, Селий. Мои ребята рисковали своими жизнями, а я в это время отсиживался на звездолете. Я бы не смог смотреть им в глаза, если бы кто-нибудь не вернулся.

— Ах вот оно что. — Я немного расслабился. — Могу тебя заверить, что это не было проявлением моего недоверия к тебе. Наоборот. Я хотел быть абсолютно уверенным в том, что нас подберут.

— Мне кажется, что с подобной задачей может справиться любой. Именно так, без сомнений, и думают ребята. Вряд ли они поняли твою перестраховку.

Я на несколько секунд задумался. Манит был прав. Рядовой вполне мог справиться с задачей подборки подразделения. А сержант должен всегда быть со своими ребятами. Да, он, несомненно, прав.

— Хорошо, Манит. Вероятно, я поступил не совсем правильно. Но уверяю тебя, мне и в голову не приходило, что ты воспримешь мой приказ как недоверие к себе.

В следующий раз ты пойдешь в авангарде подразделения, самым первым. Такая реабилитация тебя устроит?

Сержант широко улыбнулся. Мне даже показалось, что он сейчас бросится меня обнимать. Но нет, такого не могло быть. Все же он был сержантом!

— Я знал, что ты меня поймешь, Селий! — Сержант встал. — Хочешь, поведаю тебе секрет?

Я тоже встал. На моем лице сияла такая же улыбка, как и у сержанта.

— Ну давай.

— Ребята в тебе души не чают. Они, Селий, только и говорят в свободное время что о тебе.

— И чем это я успел вызвать к себе такую симпатию? — смутившись, искренне удивился я.

— Ну-у, в первую очередь, конечно, откусанными пальцами инструктора. — Манит рассмеялся. — Представляю себе эту сцену. Жаль, мне не удалось увидеть Я был в то время в другой группе тестируемых, и у нас не произошло ничего подобного. И честно, я не верил пока ты сам не подтвердил. А потом еще Лок рассказал, как ты возле какого-то бара уложил пятерых дуболомов и увел у них девчонку. Тогда ребята поняли, что ты наш парень, и молиться стали, чтобы тебя к нам поставили. И честное слово, помогло.

— Ну уж вашими молитвами, — усмехнулся я.

— А кто знает?.. Ты же с нами. Ну бывай. — Сержант пожал мне руку. — Спасибо за понимание.

— Думаю, мы друзья? — поинтересовался я.

— А как же.

— Ну тогда заходи, ежели что. И без обид.

— Добро, лейтенант. — Сержант отдал мне честь и открыл дверь. — Спасибо еще раз.

Сержант вышел, и я опять лег на кровать. Мое настроение заметно улучшилось.

— Все же отличные у меня ребята, — сказал я сам себе и через некоторое время уснул блаженным сном.

 

Глава 6

Вызова шефа я не ожидал. Мне казалось, что после результатов исследования находок и просмотра диска будет общий анализ ситуации с участием всего подразделения. Да и вообще, по моему мнению, не место было шефу на звездолете.

Полковник должен сидеть на Земле, у себя в кабинете, а мы — выполнять задание.

Досмотр начальства в подобных ситуациях только мешает.

Лицо шефа было непроницаемым. В кабинете мы находились с ним одни, и я каким-то шестым чувством понял, что предстоит неприятный для меня Разговор.

— Разведка произведена неплохо, лейтенант — с места в карьер начал полковник. — Но я не терплю невыполнения приказа! Почему вы посадили челнок перед лесом, на три с половиной, километра дальше от намеченного места посадки?!

Я хотел было все объяснить полковнику, но он не дал мне и слова сказать.

— Вы, лейтенант, поставили под срыв выполнение задания и необдуманно рисковали жизнями двадцати солдат Чистки! — все больше набирал обороты шеф. — Случись что непредвиденное, и подразделение не поспело бы к месту подбора. А челнок не стал бы ждать! Вы об этом, кажется, не подумали?!

Я не понял, спрашивает меня об этом полковник или нет, но успел вставить:

— Никак нет, подумал. У нас имелся запас времени…

— Я не разрешал вам говорить, лейтенант! — заорал шеф. — Или вы за короткое время разведки успели забыть, что такое дисциплина?! У себя во взводе командуете вы, но всеми вами вместе я, и только я! И я требую, чтобы мои приказы выполнялись беспрекословно! Вам все ясно, лейтенант?!

— Так точно, полковник, — браво ответил я. Спорить с ним было бесполезно.

Подобных людей я распознавал с одного взгляда.

— Тогда вы свободны. Планерка состоится в десять пополудни. Явка всех обязательна.

Я отдал честь и удалился. Полковник ничего не смыслил в разведке чужого мира. Вполне вероятно, на Земле он и был крупным спецом, но здесь нет. И я бы не стал слушать чьих-либо возражений по этому поводу. В учебном центре мы учились действовать в ситуациях, которые — нам часто казалось — модулировались каким-то безумцем с больным воображением. Там, в этой псевдореальности, только идиот мог быть в чем-то до конца уверенным. Чтобы выжить в чужом мире самому и спасти подразделение, мне прежде всего приходилось обеспечить надежные пути отхода. То была моя основная заповедь. Но в следующий раз, я знал, мне придется выполнить приказ шефа. И в предстоящей Чистке это пугало меня больше всего.

Оперативная планерка началась, как и сказал шеф, в десять часов утра. Хотя утро на звездолете было понятием довольно относительным. Я специально сел в самом дальнем углу и крепко сжал челюсти, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего и окончательно не вывести полковника из равновесия. Без сомнения, его доверие ко мне было уже и без того основательно подорвано.

— Сначала о найденных вещах, — произнес шеф. — Лаборатория дала здесь однозначный ответ. Это останки погибшего подразделения, а конкретно двух его человек. Они были разорваны на части взрывом. По мнению психолога, они подорвали себя сами при столкновении с неизвестной тварью. Жаль, их следящая аппаратура не была включена, и мы так и не узнаем, что они видели.

Я был абсолютно не согласен с полковником и психологом, но промолчал.

Подорвали себя… Надо же! Чтобы решиться на такое, нужно быть в полном отчаянии. А они знали, что скоро их должен был забрать челнок. Испугавшись, они бы наверняка попытались бежать, но уж не кончать жизнь самоубийством!

— Теперь о найденных записях следящей аппаратуры, — продолжил шеф. — Мы выделили самую удачную из них, заполнили прорехи, но все равно не смогли разобрать, кто или что атаковало подразделение и каким образом оно убивает. Вы сейчас увидите эту запись и, если возникнут какие-нибудь соображения, прошу высказывать их. Но только по окончании просмотра.

Полковник подал знак, и экран монитора позади него, блеснув, разродился картинкой станции. Впереди шли шесть солдат в полном вооружении. Значит, как подсчитал я, за человеком, на каске которого была эта камера, шел еще один.

…Скалы, кругом были только скалы и металлический каркас. Командир подразделения шел впереди. Открываются автоматические двери станции… Они входят вовнутрь… Командир поворачивается и отдает команду подстраховать дверь. Картинка замирает на месте. Парень с камерой остается в прикрытии, а командир с шестью солдатами уходят в глубь станции. Проходит минута, вторая…

И вдруг раздается взрыв, затем еще один…

— Что там происходит?! — вскрикивает солдат. Он поворачивается к своему напарнику. — Оставайся здесь, я гляну.

Снова взрыв, еще один, третий… Солдат бежит вперед по коридору.

Поворачивает за угол… И вдруг опять взрыв. На солдата что-то падает, сбивая его с ног. На экране монитора какая-то непонятная круговерть. Солдат кричит что-то неразборчивое, затем поворачивается к тому, что на него упало…

Я невольно зажмурил глаза. На это невозможно было хладнокровно смотреть.

Чьи-то развороченные внутренности… Окровавленное, обезображенное лицо..

— Крист, — словно давясь чем-то, простонал солдат. Он поднимает голову. И опять нечто непонятное движется на него. Но следящая камера снова фиксирует только какие-то помехи. — Боже, что это?! — кричит солдат и пятится задом. Он роняет оружие и бежит. Солдат у двери с округлившимися от ужаса глазами вскидывает оружие. Что-то пихает бегущего в спину, и солдат падает… Его следящая камера упирается в пол и так застывает. И почти в то же мгновение спереди раздается еще один взрыв. Потом беспорядочная стрельба снаружи станции, крики и еще два взрыва. На этом все кончается.

Зал подавленно молчал. Я посмотрел на ребят. Они словно сами побывали там… Я не видел их лиц, так как находился позади всех, но угадать это было несложно. У меня у самого, наверное, был не ахти какой вид. И я не выдержал.

Мой рот не желал оставаться закрытым, пусть даже полковник сделает меня рядовым или вовсе расстреляет. Ведь кто-то же должен был нарушить это молчание! Я поднял руку.

— Мне кажется, — будто бы сам собой залепетал мой язык, — что это не похоже на массовое самоубийство из страха перед неведомым. Слишком быстро происходили взрывы, а для принятия решения о самоуничтожении необходимо время.

Да и каждый самоубийца почти наверняка предпочел бы свой способ собственного уничтожения.

— Вы, как обычно, невнимательно меня выслушали, лейтенант, — произнес полковник, не дав мне высказаться до конца. — Мы настаиваем на самоуничтожении двух солдат, которые оставались на НП. Они видели, что творится нечто неладное, и их нервы, вполне естественно, сдали. Все же остальное подразделение погибло при иных обстоятельствах. Увы, нам пока непонятных. И, если вы заметили, тот солдат, с чьей камеры была сделана запись, умер совсем не от взрыва. То нечто настигло его сзади и в одно мгновение убило.

— Или он умер от удара головой об пол, или от разрыва сердца, — вставил я.

— Не трудно было заметить по его голосу, что он был чрезвычайно напуган. И тот факт, что солдат бросил оружие и ползком начал пятиться, — это подтверждает.

— В спецподразделении служат не такие люди, которые могут умереть от страха, лейтенант! — В голосе полковника слышались уже металлические нотки.

Руку поднял Терри. Полковник молча кивнул ему. Терри встал и прошел к монитору. «Идиотская щепетильность. Можно было бы говорить и с места», — подумал я, но от комментариев все же воздержался.

— Мы имеем несколько неопровержимых фактов, полковник, — произнес Терри, словно разговаривал не со всем залом, а лишь с одним шефом.

Я поморщился от этого бросающегося в глаза подхалимства, но опять же смолчал.

— Первый факт, — продолжал Терри, — это большие размеры неизвестного, несомненно, живого существа. Оно не фиксируется следящей аппаратурой, но по величине создаваемых помех, думаю, такое утверждение можно принять. И сценарий трагической битвы развивался так…

Я презрительно сплюнул себе под ноги. Манера почтительного говора у Терри всегда выводила меня из себя.

— …Заметив неизвестное существо, командир подразделения сразу понял его чрезвычайную опасность. Несомненно, он решил действовать наверняка и выстрелил из подствольника гранатой. Но по-видимому, существо каким-то образом отбило гранату, и она полетела в обратном направлении.

— И от взрыва погиб командир? — скептически улыбнувшись, поинтересовался я.

— Да, — тихо и лаконично произнес Терри.

— А каким же тогда образом погибли все остальные? Тоже от взрыва?! Это выглядит нелепо.

— Отчего же, — возразил Терри. — Солдаты не сообразили, что произошло, и также открыли стрельбу из подствольников. Правда, один, наверное, что-то понял и успел немного отбежать…

— Ага, — вновь встрял я, — отбежать, чтобы вновь стрельнуть из подствольника!..

— Не из подствольника, а, вероятно, из импульсного оружия. В то время, насколько я знаю, оно имелось лишь в ограниченном количестве и было весьма ненадежно. Не раз происходили случаи, когда оно по неизвестной причине взрывалось во время применения.

— Такое оружие было в том подразделении?

— Да, — вновь вступил в разговор полковник. — Я уже, кажется, говорил вам, что вы невнимательны. Это большой недостаток для лейтенанта. Вам следовало заметить импульсное оружие на спине у крайнего солдата. Или хотя бы просмотреть список вооружения погибшей группы. Именно у Криста Незери, у одного-единственного имелось такое. Правда, из-за ненадежности пользоваться им разрешалось лишь в крайнем случае. И солдат, видимо, посчитал, что такой случай настал. — Полковник повернулся к Терри. — Поздравляю вас, лейтенант, вы весьма перспективный человек и очень наблюдательны. Ваши выводы полностью совпадают с нашими.

Я не выдержал и вновь поднял руку.

— Хотите что-нибудь добавить, лейтенант Селий? — спросил полковник.

— Да, — ответил я и почему-то встал. Со стороны это, наверное, выглядело по-идиотски. — Я не поддерживаю версию лейтенанта Терри, пусть она даже совпадает с вашей. Почти все подразделение погибло от взрывов — это более чем просто совпадение.

— И что же это, по-вашему? — усмехнувшись, поинтересовался полковник.

— Не знаю, — растерявшись, пробубнил я и сел.

— Я так и предполагал, — пренебрежительно бросил шеф.

Я почувствовал, как быстро краснею от злости. Меня выставили на планерке полнейшим идиотом! А я проглотил эту горькую пилюлю и даже не попытался выплюнуть. От негодования у меня внутри все стало словно закипать. Из ушей, казалось, готов был вот-вот вырваться с жутким шипением пар. Но он не вырвался…

— Если ни у кого больше нет никаких соображений, то планерка закончена.

Командирам подразделений и сержантам через десять минут собраться у меня в кабинете для выработки плана предстоящей чистки. Остальные свободны.

Полковник отдал залу честь, и мы все быстро вскочили со своих мест, вытянувшись столбами. Настроение мое было поганым, и у меня жутко чесались, руки.

 

Глава 7

План предстоящей операции… По моему мнению, он был идиотским. Но полковнику и лейтенанту Терри он нравился — своей театральной эффектностью. Да и Самус тоже не возражал, как, впрочем, и я. Но у меня были на то веские причины. А вот молчун Самус мог бы подправить этот дурацкий план. Да и вообще, какая может быть чистка, если столько всего неясного! Нужна была еще одна хорошая разведка, с надежным прикрытием. Но что я мог сделать в одиночку?

Полковнику были хорошо известны мои аргументы, и тем не менее он проигнорировал их. А я ничего не мог добавить к уже сказанному.

Полковник пребывал в прекрасном расположении духа, чего нельзя было сказать обо мне. После оперативной планерки я чувствовал себя так, словно меня окунули в навозную жижу, а теперь за уши подвесили сушиться. Шеф перешел к сути дела без лишних предисловий.

— Мы с лейтенантом Терри поразмышляли над предстоящей чисткой и выработали, на наш взгляд, единственно верную стратегию операции, — произнес он.

«Мы с лейтенантом Терри… Ну-ну, — подумал я. — Вот, значит, откуда то единодушие на планерке! А я-то уже начал ощущать себя дураком среди одних умниц».

— На этот раз на планету спустятся два подразделения Чистки — Селия и Терри. Командовать будет Терри. Челноки должны опуститься на плато возле станции… Именно на плато, а не на какое-нибудь другое место. — Шеф посмотрел в мою сторону. Он с секунду помолчал и, видя, что я не реагирую на его взгляд, продолжил: — Итак, подразделения лейтенанта Терри и лейтенанта Селия высаживаются на плато в районе станции. Челноки тут же возвращаются на звездолет. Люди Селия окружают установку по периметру, а Терри со своими производит чистку внутри. Судя по всему, неизвестная форма жизни выходила из рабочей шахты, из разлома породы. Ваша задача, — полковник повернулся к Терри, — быстро приблизиться к разлому и импульсным оружием нанести удар. Лейтенант Селий будет вас прикрывать снаружи и держать с вами связь на длинных волнах.

Думаю, лишним будет напоминать, что с момента высадки все следящие камеры держать включенными. Это также касается и тех, кто останется на НП, в укрытии скал. Ни одна мелочь не должна ускользнуть от нас. На операцию вам отводится два часа. Начало… — Полковник посмотрел на свои часы. — Начало через шесть часов. А до этого времени всем отдыхать.

Я хотел было открыть рот и сказать, что так сильно рассеивать людей по периметру станции неразумно, но шеф, словно предугадав мои мысли, вдруг резко поднял вверх руку.

— Не надо ничего говорить, лейтенант, — сурово произнес он. — На этот раз постарайтесь просто выполнить приказ. Большего от вас никто не требует.

Я посильнее сжал зубы и молча кивнул. Надо признать, полковник весьма ловко заткнул мне рот. Видимо, такие штуки он проделывал уже не впервые. Мне ничего не оставалось, как козырнуть и тихо удалиться. Но я был вне себя от злости и обиды. Мое подразделение отлично выполнило разведку: не понесло потерь, даже не обнаружило себя — а почему-то руководить операцией назначают Терри. Какая несправедливость в отношении меня и моих ребят. Терри ведь практически биоробот! Одно беспрекословное выполнение команд и никакой полезной инициативы. Одним словом — марионетка.

В своей каюте я оказался в одно мгновение. У меня вновь чесались руки.

Нет, они не чесались. Мои руки по-страшному зудели. Они горели желанием разбить вечно льстивую физиономию Терри. Подобное желание у меня часто возникало и в учебном центре, но там я сдерживался, не желая слышать новых проработок психолога. А сейчас… Я стал размышлять, что же сдерживает меня в данный момент, но в дверь вдруг постучали.

— Да! — машинально крикнул я и тут же об этом пожалел. Мне не хотелось никого видеть. В каюту вошли мои сержанты.

— Стоит ли так скисать из-за полковника, командир? — почти одновременно спросили они.

Храбрясь, я натяжно улыбнулся. Мне совсем не хотелось выглядеть в глазах своих сержантов размазней.

— Со мной все в порядке, парни, — произнес я, начиная почему-то выпендриваться. — Вы пришли не по адресу.

— Мы видели, какое у вас было лицо в кабинете полковника, — медленно, начиная терять уверенность, проговорил Волат. — Поверьте, лейтенант, с начальством всегда конфликтуют лучшие.

— А ребята за вас по-прежнему горы свернут, — Добавил Манит. — И мы все вместе отличная команда, и никто бы лучше нас не провел ту разведку.

Я посмотрел на Волата, затем на Манита.

— Извини, с твоей реабилитацией придется немного подождать.

— Я не в обиде, — ответил Манит. — Как-нибудь в следующий раз.

Я вдруг громко и почти по-идиотски расхохотался.

— Знаете, орлы, а я вас в кабинете шефа даже и не видел. Мне так хотелось разбить физиономию и полковнику и Терри, что никого другого я просто не замечал.

Волат и Манит вслед за мной тоже рассмеялись. Они заносчиво пихнули друг друга плечами и по-мужски стукнули в кулаки.

— Это было бы покруче, чем с инструктором, — пробормотал Волат.

— И с более тяжкими последствиями, — ответил Манит.

Мое поганое настроение заметно улучшилось. Я еще минут пять поболтал с сержантами о всякой ерунде, а затем мы все отправились отдыхать. Вернее, отправились только Волат и Манит — в общий кубрик. А я же просто рухнул в свою постель и почти тотчас уснул. Все эти неурядицы с полковником и Терри теперь не стоили и выеденного яйца. Теперь у меня были мои ребята — моя семья. И полковник, и Терри не входили в этот круг. Так стоило ли обращать на них внимание?..

 

Глава 8

Два челнока опускались прямо на открытое ровное плато возле станции. И не успели они еще коснуться поверхности планеты, как сорок солдат Чистки выпрыгнули наружу и быстро, словно на учениях, заняли каждый свою позицию.

Растянувшись на несколько сотен метров, мои ребята окружили станцию по периметру. Терри двоих своих направил в укрытие с НП, а сам с остальными выстроился возле автоматических дверей горной установки. Прямо как на параде.

— Мы пошли, — услышал я в своем ухе голос лейтенанта.

Он открыл дверь и первым юркнул вовнутрь. В прикрытии у проема остались четверо его солдат. Опасаясь пропустить какой-нибудь сигнал, я прижал к своему уху динамик микротелефона.

— Они вошли в энергетический отсек, пока все спокойно.

Теперь мне докладывали с НП. Терри мог воспользоваться связью только в самом экстренном случае. Я надеялся, что такого не произойдет.

— Они спустились вниз. Подходят к шахте. С наблюдательного пункта мне уже докладывали буквально о каждом шаге лейтенанта Терри.

— Командир наклоняется к разлому. Он завален — наверное, от взрыва пять лет назад. Ребята пытаются его разобрать.

— Осторожней только там, осторожней, черти, — прошептал я сам себе.

— Они отодвигают большую плиту, — донеслось из уха. — Отодвинули на метр, остановились. Лейтенант приказывает всем отойти. Он просовывает в щель лучевое ружье и стреляет.

Даже здесь прозвучавший на станции взрыв всколыхнул наши барабанные перепонки. Я машинально прижал к уху наушник и заорал в микрофон:

— НП, что там у них?! Докладывайте же, черти.

— Взрыв… Ничего нельзя разобрать… Живы, все живы! — радостно, даже почти истерически загромыхало у меня в ушах. — Лейтенанта только немного оглушило. А так все в порядке! Лейтенант приказывает стрелять еще. Ребята стреляют…

Еще один взрыв донесся из станции, потом еще и еще… Бесконечной чередой они звучали с интервалом в полминуты. Хорошо, что мои ребята тоже были подключены к общей связи. А то бы они не выдержали напряжения от этих взрывов.

Наконец все утихло.

— НП, что там у них? — тотчас потребовал я доклада.

— Заглядывают в шахту. Черт, эта тяжеленная плита провалилась внутрь и исчезла. Как такое могло произойти?! Взрывом ее должно было выбросить наружу, а не втянуть внутрь. Это против всех законов физики…

— Воздержитесь от рассуждений, солдат, — оборвал я наблюдателя. — Докладывайте!

Мое сердце зарокотало, словно старый изношенный движок. Во рту пересохло — то ли от жары, то ли от волнения.

— Боже, какая красотища, — послышался возглас восхищения из моего уха.

— Не отвлекайтесь, — зло бросил я, — докладывайте обстановку!

— Там чисто, лейтенант, никого и ничего нет. Или они эту тварь пришибли, или она где-нибудь в другом месте. Но какая красотища.

— Здесь никого нет, — решил выйти на связь Терри. — Идем чистить остальные помещения. Всем оставаться на прежних позициях. Селий, как понял?

— Понял тебя, Терри, хорошо, действуй. У нас здесь тоже все без изменений.

Только жарко, как в заднице полковника.

Я тут же пожалел о своих словах. Нет, Терри, конечно, не расскажет шефу.

Просто хаять за глаза было не в моем стиле.

— Вас не понял, — сделал Терри вид, будто не расслышал мои слова, — ведем дальнейшую расчистку. А вы там не расслабляйтесь, вдруг эта тварь из лесу явится.

— Накаркай еще, — буркнул я себе под нос, отключив предварительно свой микротелефон. Если бы вдруг тварь явилась из лесу, то моим разбросанным по периметру парням пришлось бы несладко. Я мысленно попросил Бога отвести от нас эту напасть и вновь включил связь. — НП, докладывайте обстановку каждую секунду. — Я согнул голову и шумно выдохнул из легких воздух. Эти переговоры были полнейшим идиотизмом. Куда надежней, и правильней было бы находиться мне на НП самому. Свои глаза все же лучше, и в критической ситуации тогда не возникнет сомнений в правильности принятого решения. Я еще раз мысленно попросил Бога, чтобы такой ситуации не возникло, и вновь вызвал наблюдательный пункт:

— НП, вы что там, уснули от безделья?! Я же сказал: докладывать о ситуации каждую секунду!

— Все без изменений, лейтенант. Группа прошла отсек водной регенерации — пусто.

— Вот и докладывайте, что пусто и что пройдено! — потребовал я.

— Машинное отделение; — никаких следов твари или ее жертв. Одна установка разворочена, и больше ничего. Лейтенант Терри оставляет четверых обследовать машинное отделение, а сам с остальными отправляется в энергоблок.

«Идиот! Зачем он раскидывает своих ребят?!» — мысленно обругал я лейтенанта Терри, но в слух сказал совершенно другое:

— НП, прослеживайте на мониторе и тех и других. И докладывайте, докладывайте!

— В машинном без изменений… Энергоблок пуст. Лейтенант идет к установке переработки отходов… Входит… Там все выворочено. Но тоже пусто. В машинном по-прежнему без изменений. Лейтенант Терри идет в жилой отсек. Это последнее неосмотренное место. В коридорах никакого движения. В машинном закончили осмотр — пусто. Одна установка в исправности и готова к запуску. Лейтенант Терри входит в жилой отсек. Группа разделяется на пары… Они осматривают все комнаты. Пусто, везде пусто… Все, осмотр закончен.

— Селий! — опять вышел на связь Терри.

— Я на месте. Что у тебя?

— Ничего, абсолютно ничего. Но ты пока не снимай оцепление. Мы сейчас разделимся и еще раз быстро все осмотрим.

— Хорошо, я жду вас снаружи. Только осторожнее, не расслабляйтесь. — Терри отключился, и я обратился к наблюдательному пункту: — НП, прослеживайте каждую группу по очереди, докладывать только об изменениях.

— Поняли вас, лейтенант, — бросили в ответ и замолчали.

Отчего-то мне захотелось курить. А ведь я не пробовал этого уже пять лет, с тех пор как меня отучили в школе гипновнушением. Да и никто из подразделения Чистки не курил. Наше здоровье хорошо оберегали, видимо, считая, что помирать здоровыми приятнее.

Я взглянул на часы. Уже прошло почти пять минут с момента последней связи с группой Терри. Пора было им и выйти.

— Они выходят, — доложили неожиданно с НП. Хотя почему неожиданно? Я ждал этого доклада. Просто вздрогнул, когда услышал. Почему? И сам не знаю.

Терри со своими вышел из станции.

— Свертываемся, Селий! — крикнул он мне. Кивнув в ответ, я бросил в эфир:

— Первая, свертываемся к плато. Схема движения стандартная.

Два подразделения Чистки выстроились на плато.

Терри обошел строй, прямо как на параде, и, отдав честь, браво почти пролаял:

— Хорошо сработали, орлы. Чистка проведена отлично. Всем солдатам и сержантам первого и второго взвода объявляю благодарность. Теперь о дальнейших задачах. — Терри посмотрел на часы. — Через сорок пять минут спустятся челноки.

Второй взвод отправляется обратно на звездолет, а первый с лейтенантом Селием остается на станции. — Терри подошел ко мне. — Ваша задача. Запустить энергетическую установку и попытаться начать добычу минерала. Через три дня вас сменят специалисты с Земли. На этом все, а теперь можете отдыхать.

Мы разошлись. Вне себя от злости, я взял Терри под локоть и отвел в сторону. Он не сопротивлялся.

— Это что еще за чушь ты нес?! — грубо спросил я. — Какую мы чистку провели?! Мы ведь не нашли этой твари! Она где-то здесь, я уверен!

— Мы не видели ее — это правда, — монотонно словно отвечая заученный урок, произнес Терри. — Но я обстрелял через шахту разлом. Она наверняка была там, и я ее убил.

— Ты не видел этого! — возразил я. — Никто не видел!

— Десяти взрывов достаточно, чтобы разорвать на мельчайшие клочья любую тварь.

— Взрывы?.. Разве ты стрелял из гранатомета?! Из-за одних лишь взрывов можно призадуматься. Терри мы понятия не имеем о той форме жизни, которук ищем, да еще много о чем другом. Нельзя быть такта самонадеянным!

— При соприкосновении концентрированной энергии пучка лучевого ружья с минералом этой разлома происходит увеличение энергии выброса в десятки раз. И как следствие — взрыв. Меня предупредил об этом полковник. Я знал, что делал. С самого начала план действий был таковым, чтобы обстрелять разлом и уничтожить тварь там. Это и было сделано.

— Но почему полковник не предупредил меня об этом? — зло спросил я.

— А зачем? — Терри развел руки в стороны. — Я должен был выполнить эту часть операции, а не ты. Разговор закончен, Селий.

— Подожди. — Я схватил Терри за руку, будто боясь, что он уйдет. — Пусть ты знал про эти взрывы пусть ты руководишь операцией!.. Но подумай! Лучше в данной ситуации перестраховаться. Мы не видели останков этой твари и не можем с уверенностью сказать, что уничтожили ее.

— Это пустое. — Терри был непробиваем. — Читка окончена. Через три дня прибудут специалисты.

Они спустятся в шахту и наверняка найдут там танки твари. — Ты со своими остаешься здесь, а я отбываю на крейсер. Это не мой приказ, это приказ полковника. Если ты думаешь, что тварь еще жива, то лови ее, убивай, четвертуй или зажарь на костре — твое дело. У тебя три дня. Только подумай прежде чем выставлять себя дураком перед своими ребятами и полковником.

Терри хотел еще что-то сказать, но неожиданно к нам подошел солдат с НП.

— Лейтенант, — обратился он к Терри, — помехи пропали. На связи полковник, он требует вас. Терри развел руками.

— Что и требовалось доказать, — сказал он, повернулся и ушел.

Я посмотрел ему вслед и, зло сплюнув от досады себе под ноги, отправился к своим ребятам. По всем показателям выходило, что Терри прав, а я опять остался в дураках. Только почему-то казалось мне, что это еще не конец. Называйте это, чем хотите: предчувствием или просто упрямством.

 

Глава 9

Челнок спустился к нам в точно назначенное время. Моему взводу оставили продовольствие на три дня, инструменты для ремонта станции и еще всяческие приборы для измерения разного рода излучений… И собаку. Последнее Терри объяснил тем, что пес хорошо чувствует тварь и убедит меня в успешном окончании чистки. Я не стал спорить, все же собака — единственное земное существо, которое выжило тогда. К тому же пес и в самом деле стал абсолютно спокойным.

Терри был достаточно весел. Он даже снизошел до того, в своем прекрасном настроении, чтобы пожать мне на прощанье руку и хлопнуть по плечу. Конечно, он теперь был героем. В отличие от меня — полного, с его и полковника точки зрения, идиота. Мы простились молча. Я не хотел ничего говорить, а Терри вовремя сообразил, что меня лучше сейчас не трогать. И он был прав. Нас оставляли здесь на три дня — как простых рабочих из обслуги! Единственное, что утешало, так это восстановившаяся надежная СТМ-связь. Хоть в чем-то можно было быть уверенным.

Челнок улетел, и мы остались на чужой планете совершенно одни. Одни — это, если считать со мной, двадцать человек спецподразделения Чистки и старая собака. В принципе не так уж и мало. Двадцать моих ребят были, конечно, лучшими из всех! У нас не хватало только рядового Капа, который остался пилотом на челноке, но это уже не столь важно. Главное сейчас было поддержать настроение ребят, которое у меня самого отсутствовало. Я повернулся к солдатам.

Счастливыми их лица назвать было нельзя.

— Ну в чем дело?! — громко спросил я. — Службу забыли?! Сержант Волат, возьми троих ребят и установи следящую аппаратуру над шахтой, у входа на станцию и по всем коридорам. Назначить… составить график постоянных дежурств на НП. Сержант Манит, возьми тоже троих и проведи измерение всех излучений на станции и вблизи ее. И никому не расслабляться. Мы здесь не только для восстановления станции, но и затем, чтобы окончательно убедиться в ее безопасности. Вопросы есть?

— Обедать когда будем, лейтенант? — громко спросил Лок.

Строй громко расхохотался.

— А когда приготовите, черти, — улыбнувшись, ответил я. Ребята меня понимали, и на данный момент это было главным.

День прошел спокойно. Нам удалось запустить одну энергетическую установку в машинном отсеке, и теперь станция уже не казалась такой брошенной. Я обошел на ней все углы, но не смог ничего обнаружить — никаких останков погибших пять лет назад людей. Это выглядело странным. Что-нибудь да должно было остаться — рваный ботинок, как на улице, или поврежденное оружие. Но нет, ничего такого найти не удалось. И что бы ни говорил Терри, я не верил в столь простое решение этой задачи. Уж слишком необычна была смерть тех людей.

Пока ребята выполняли мои приказы, я внимательно изучал вещи погибшего обслуживающего персонала станции. Ничего примечательного здесь не было. Только в комнате того самого горного инженера я обнаружил еще один маленький экземпляр Библии. Такие обычно носят в карманах, чтобы при первом же удобном случае вновь и вновь приниматься за чтение. Итак, выходило уже два экземпляра на одного человека. Похоже, психолог ошибся, когда сказал, что этот инженер не был глубоко верующим. Возможно, правда, что Вильям Грем, лишь переселившись на чужую планету, обратился к Господу, но факт все же остается фактом.

Кроме всего прочего, меня сильно волновало поведение собаки. Старый кобель, кличку которого мы так и не узнали, теперь прогуливался по станции совершенно спокойно, будто это и не он два дня назад упирался всеми четырьмя лапами и не хотел ступить даже на плато. Единственным местом, которое пес по-прежнему избегал, была шахта разлома. Он обходил ее стороной и на мою попытку затащить его к туннелю реагировал крайне агрессивно. Это, конечно, ничего особого не значило, но все же наводило на размышления.

На планете начало темнеть. Уставшие за день ребята располагались в зале отдыха станции, и некоторые из них уже готовились ко сну. Мне стало скучновато, и, чтобы чем-то заняться, я решил на всякий случай проверить НП, который располагался тут же, в углу. У монитора сидели сержант Волат и рядовой Кил. Оба встали при моем приближении.

— Все в порядке? — спросил я у сержанта.

— Кажется, да, лейтенант. — Волат показал рукой на экран монитора, где виднелся серый, плохо освещенный коридор. — Никаких изменений.

— Ну-ка, дай вид шахты, — попросил я. — Посмотрю для спокойствия души, что там.

— Да все по-прежнему, мы только проверяли, — ответил Кил, щелкнув, однако, по клавише.

На экране показалась шахта. Желтое с красными переливами сияние также висело метрах в десяти от края проема, делая невозможной любую попытку рассмотреть дно. Эта картина завораживала и одновременно пугала.

— Уже пятый раз смотрю, а все никак не могу привыкнуть, — тихо произнес я.

— Какая-то неземная, пугающая красота.

— Минерал, — уважительно протянул Кил, — это все от него родимого.

— Да-а-а, — также в тон ответил я. — Меня лишь удивляет, что наши ученые не обнаружили в шахте никаких вредных для человека излучений. Спуститься бы туда да осмотреть разлом. Как думаешь, сержант?

— Я думаю, такие решения надо принимать утром на свежую голову. Да и не залезешь туда без специального оборудования. Это сильное излучение… Ты же сам говорил, что не доверяешь ему. Пусть даже, по утверждению умников физиков, оно абсолютно для человека безопасное. Но все равно нужны защитные очки, не то ослепнешь там от такой «красотищи».

— Твоя правда, сержант, — согласился я. — Нечего нам там делать — не наша работа. Кстати, — я осмотрел зал, — кажется, у нас кого-то не хватает.

— Лок в машинном, возится с еще одной энергетической установкой, пробует ее запустить. А Трит торчит где-то у шахты, снимает очередные показания с приборов. Остальные все здесь, — доложил сержант.

— Ну тогда я пойду в машинное, проведаю Лока. Спать совсем не хочется.

Вставать не надо, — произнес я, видя, что Кил и Волат вздрогнули. — Занимайтесь своими делами.

В машинном отделении было душно. Лок с грязными руками копался в большой железной штуке, висевшей у потолка. Кажется, это был бур.

— А я думал, ты установку чинишь, — произнес я у солдата за спиной. Лок вздрогнул.

— Фу, напугали, — выдохнул он. — Установка в порядке, я имею в виду не ту, которая разворочена взрывом. Эту уже не восстановить. А те две в полном порядке и готовы к работе.

— Почему же тогда запущена только одна? — спросил я, подойдя к неработающей энергетической установке и проведя по ней рукой.

— Эти машины работают по формуле освобождения энергии, лейтенант. Им нужен минерал.

— А его разве нет?

— Скажем так, был. Я вскрыл блок катализации. Минерал иссяк — израсходовался. Хотя, судя по остаточному материалу, его там было довольно много — лет на пятьдесят должно было хватить.

— И куда же он делся?

— А вы троньте этот бур, — попросил Лок, — он теплый.

— Да, действительно, — согласился я, погладив шершавую металлическую поверхность. — Ты хочешь сказать, что бур все эти пять лет работал?

— Он, конечно, работал, но не совсем. — Лок немного виновато улыбнулся.

Видно, он чувствовал себя неловко, собираясь объяснять командиру столь очевидные, казалось бы, вещи.

— Ты давай не ломайся, — подбодрил я его. — Я вовсе не всезнайка. И нечего здесь удивляться. Для чего, ты думаешь, вас всех обучали в школе — каждого почти на свой лад? Именно для того, чтобы вы помогали мне. Так что выкладывай.

— В общем, командир, этот бур неисправен. В нем использована вакуумная технология, а корпус от взрыва дал трещину. Воздух вошел вовнутрь, и, всю схему как бы замкнуло.

— Это как два провода соединить — большой пшик получится, — блеснул я своими знаниями.

— Не совсем так, лейтенант, — поправил меня Лок. — Это беспроводная вакуумная технология — лазерный бур последней разработки. Здесь получился пшик, но несколько иной. Вы видели молнию? Так вот в этом корпусе происходило нечто похожее. Только молний здесь возникало от сорока до пятидесяти тысяч в минуту.

Мощность их, конечно, была послабее, и шума не было, но в основном эффект почти тот же. Вот эти молнии и сожрали весь ресурс минерала. Ресурс этот кончился совсем недавно.

— И корпус не расплавился от такого количества энергии? — удивился я.

— В этой установке большой коэффициент полезного действия. Нагрев бура здесь тоже преобразуется в энергию. Он, конечно, остается горячим — градусов восемьдесят по Цельсию — но не более.

— Подожди. — Я поднял руку. Совсем неожиданно у меня в голове проскочила одна, казалось бы, невероятная мысль. Я поймал ее в сети своего сознания, и мысль эта приобрела форму не очень приятной догадки. — Ты сказал, минерал выработал свой ресурс совсем недавно… Не днем ли? — спросил я у солдата.

— Да, энергия кончилась часа три назад, — произнес Лок, ничего не понимая.

— Корпус бура еще не успел остыть.

— Молнии… — прошептал я. — А ведь, Лок, это они создавали помехи в СТМ-эфире! А совсем не та тварь! Выходит, что исчезновение помех никак не связано с ее убийством.

— Так-то так, — согласился Лок, — но твари все же нет здесь.

— Да, ее нет. — Я замолчал. — Не знаю почему, но ее здесь нет. Ладно, я пойду посмотрю, чем там занимается Трит. А ты тут не задерживайся, через полчаса чтоб спал уже. Мне полусонные солдаты не нужны.

— Я понял, командир. Сейчас уже собираюсь.

— Добро.

Все еще думая о своей неожиданной догадке, я хлопнул Лока по спине и отправился к шахте. Значит, помехи создавал бур… Да, было о чем тут подумать.

Я ведь и успокоился только потому, что исчезновение помех воспринял как уничтожение той твари. Теперь же этому не было никаких подтверждений.

Перегнувшись через край парапета шахты, Трит спускал что-то на веревке вовнутрь проема — в саму глубь того необыкновенного свечения.

— Чем это ты занимаешься? — поинтересовался я. Продолжая стравливать веревку, Трит мельком взглянул на меня и вновь повернул голову к проему. Но я все же успел заметить, как сильно сужены его зрачки. Без сомнения, он слишком долго смотрел на это свечение.

— Это вы, лейтенант. Подождите, пожалуйста, минутку. Я сейчас, только опущу прибор в разлом. Мне кажется, я обнаружил кое-что интересное.

Трит продолжал сосредоточенно стравливать веревку. Я заглянул в проем и зажмурился. Это свечение было слишком ярким, чтобы смотреть на него долго, просто так — без всяких средств защиты. А Трит смотрел. Мне это не нравилось.

— Ты не боишься ослепнуть? — спросил я обеспокоено у Трита, — Ты слишком много смотришь в разлом.

— Ничего страшного, лейтенант, могу вас в этом заверить. — Трит наконец прекратил стравливать веревку и, закрепив ее остаток на своем запястье, повернулся ко мне. — Это свечение такое невероятное… Оно яркое, но в то же время не выходит за пределы шахты, словно некий туман. И оно только сразу слепит, — произнес Трит. — А если смотреть на него долго, то привыкаешь. И к тому же оно невероятным образом влияет на глаза. Вот выключите свет.

Я подошел к стене и щелкнул излучателем. Помещение погрузилось во тьму.

— Видите, — произнес из темноты Трит, — из шахты не выходит никакого света. Вы согласны?

— Конечно, — ответил я, — темнотища, хоть глаз выколи.

— Но это только для вас, — быстро выговорил Трит. В его голосе я учуял нотки торжества. — А я вижу этот свет. Он выходит из шахты и ровным потоком заполняет комнату, словно живой. И вас я хорошо вижу. Вот сделайте какое-нибудь движение.

Я почесал затылок.

— Вы правой рукой почесали голову, — победно доложил Трит. — Невероятно, правда!

Я включил свет. Он неприятно резанул мне по глазам, но Трит даже не сморщился. Его лицо сияло торжеством.

— Знаешь, Трит, мне это не нравится, — тихо сказал я. Мне действительно очень не нравилась эта перемена в солдате. — Заканчивай свои измерения и уходи отсюда. И в проем не смей больше смотреть.

— Но, лейтенант, — улыбка с лица Трита пропала в одно мгновение, — здесь абсолютно безопасно.

— Ты посмотри на свои зрачки, Трит. Безопасно!..

Трит хотел еще что-то возразить, но я не дал ему этого сделать.

— Никаких возражений, солдат! Чтобы через десять минут тебя здесь не было!

Это приказ! Ты все донял?!

— Так точно, лейтенант. — Трит козырнул. — Через десять минут измерения закончить и покинуть помещение.

Я повернулся и пошел в комнату отдыха. Но перед моим взором все стояли темно-карие пугающие глаза Трита. Не нравились они мне. Ох как не нравились.

 

Глава 10

Утро началось беспокойно. Меня разбудил сержант Манит. И не успел я еще протереть глаза, как он доложил мне скверную новость:

— Трит исчез.

Словно ошпаренный, я вскочил на ноги.

— Как это «исчез»?!

— Похоже, он не ночевал с нами, лейтенант. Лок говорит, что видел, как Трит покидал комнату. Где-то около шести часов назад. Больше его никто не видел.

— О черт! — зло выругался я. — Почему сразу не доложили?!

— Когда Трит ушел, Лок дежурил на НП. Он сменился через две минуты и подумал, что Трит скоро вернется. Лок не придал его уходу никакого значения и сразу уснул. Только утром спохватились, что Трит так больше и не появлялся.

— Но на камерах слежения его должны были заметить!

— Ничего не заметили, лейтенант. Или он их обходил, или…

— Пробовали искать? — поинтересовался я, начиная уже входить в привычный деловой ритм.

— Нет, — ответил немного виновато сержант, — решили сразу разбудить вас.

— Хорошо, Манит, ты все правильно сделал. Шестерых вместе со мной на прочесывание станции, остальным сидеть и ждать здесь. Ты остаешься старшим.

Полная боевая готовность. Трит, наверное, спустился в шахту. Черт! — вновь выругался я. — Приказал же ему не соваться больше туда!

Я и еще шесть человек со мной отправились прочесывать станцию. Первым делом мы заглянули в шахтовый отсек. Трита здесь не было. Приборы измерения излучений в беспорядке валялись на полу, а в колодец спускалась веревка. Я быстро вытянул ее наверх. Она оказалась короткой, но сам конец не был ни оборван, ни перерезан. Создавалось такое ощущение, что веревка с самого начала имела такую длину. Но я-то знал истину. И от этого мне стало дурно.

— Он был здесь и, кажется, в самом деле спустился в шахту, — сказал я своим ребятам. — Осмотрите на всякий случай все помещения и возвращайтесь в комнату отдыха. Я буду там. Только не задерживайтесь и обо всем подозрительном немедленно докладывайте на НП. Старший Лок.

Я повернулся и поспешил на наблюдательный пункт. Следовало как можно быстрее связаться с полковником и сообщить ему о происшествии. Нет, сперва нужно было с предельной точностью выяснить, куда пропал Трит. Может, и не спускался он в шахту. Но если Трит не в шахте, тогда где?!

На НП меня встретили сержанты Манит и Волат.

— Ну что, лейтенант? — почти вместе поинтересовались они.

— Кто сменил ночью Лока? — в свою очередь спросил я.

— Ден, — ответил Волат. — Что вы обнаружили, лейтенант? — В голосе Волата чувствовалась все нарастающая тревога.

— Пока не знаю, сержант, пока ничего не знаю. Дена быстро ко мне! Кажется, нас ждут большие неприятности.

Волат быстро удалился и уже через несколько секунд явился вместе с Деном.

— Итак, солдат, — медленно произнес я, — давай вспоминай, было что-нибудь необычное во время твоего дежурства?

— Не было, лейтенант, — тотчас ответил Ден. — Если бы что было, я бы немедленно об этом доложил.

— Не спеши, солдат, подумай хорошенько! — потребовал я. — Возможно, было что-нибудь настолько незначительное, что ты просто не придал этому значения.

Вспоминай, в самом начале дежурства…

— Забарахлил как-то монитор, — неуверенно произнес Ден, — и как раз в самом начале дежурства. Я сменял Лока. Он вставал из-за стола и, наверное, задел рукой клавиатуру. По экрану пошли помехи, но через секунды две они исчезли. Я как-то не подумал, что это будет иметь какое-то значение. Я даже Локу об этом не сказал.

— Какая картинка была на мониторе перед помехами, быстро вспоминай!

— Шахта была, лейтенант. Я хорошо помню.

— О черт! — Я поставил локоть на стол и уперся лбом в свои кулаки. — Черт!

Черт! Черт!

Ден посмотрел на сержантов, затем вновь повернулся лицом ко мне.

— Прошу прощения, лейтенант, я не предполагал, что это будет так важно.

— Все нормально, иди на свое место. — Я повернул голову к дежурному по НП.

— Быстро свяжись с полковником… По чрезвычайному коду.

В дверях комнаты показался Лок с пятью солдатами. Я махнул им рукой. Они быстро подошли и отдали честь.

— Не надо этих официальностей, — брезгливо бросил я. — Говори коротко, что нашли.

— Ничего, лейтенант. — Лок невольно опустил глаза, но тут же опять их поднял. — Его нигде нет.

— На связи полковник, — доложили мне с НП. Я рукой отстранил дежурного и сел на его место. На душе у меня кошки скребли.

— Что у вас произошло, лейтенант? — с плохо скрываемым раздражением спросил полковник.

— У нас ЧП — солдат Трит пропал ночью. Не можем нигде его найти. Мне кажется, он спустился в шахту разлома. Нам нужна защитная экипировка, чтобы отправить туда поисковую группу.

— Это так необходимо? Вы уверены, что он там? Полковник повернулся к кому-то за экраном и о чем-то быстро с ним переговорил. Затем шеф вновь возвратился к моей персоне. Я хотел было ответить на поставленный вопрос, но не успел. Неожиданно сержант Волат тронул меня за плечо.

— Что там еще? — немного раздраженно спросил я, поворачивая голову.

Сержант молча показал на дверь комнаты. Там стоял Трит.

— Минутку! — громко крикнул я полковнику и вскочив с места, быстро приблизился к внезапно объявившейся пропаже.

— Итак, солдат, где вы были?!

Трит немного испуганно посмотрел на меня, а затем краем глаза покосился на суровые лица ребят, которые уже более десяти минут находились в полной боевой готовности.

— Я не понимаю, лейтенант. — Трит еще раз осмотрел всю комнату, на несколько лишних секунд задержав свой взгляд на НП. — Я не понимаю…

— Вы не поняли вопроса, солдат?! Хорошо, я его повторю! Где вы пропадали уже более шести часов?! — Мое терпение начало слишком быстро куда-то улетучиваться.

— Извините… — Трит опустил голову. — Здесь было жарко, и я решил спать на улице.

Он врал — слишком явно и неумело, словно только сейчас, на скорую руку придумал себе оправданием На станции имелись кондиционеры, и снаружи даже ночью температура была на порядок выше. И уж незаметно пройти туда и обратно он просто не мог, если только специально не обходил камеры слежения. Но для этого необходим был повод…

— Ах, вы решили… — проорал я, оставив пока все свои подозрения при себе.

— Поднимите голову, солдат! Смотрите мне в глаза! Почему вы без разрешения покинули расположение подразделения и к тому же никого об этом не предупредили?! Мы что здесь, в бирюльки играем?!

Трит поднял голову. Я не смог рассмотреть цвета глаз, но они, кажется, были самыми обыкновенными — совсем не такими, как вечером. Зрачки реагировали на свет вполне естественно. Похоже, Трит не спускался в шахту, иначе это было бы заметно.

— Я не подумал об этом, лейтенант. — Трит сделал над собой усилие. — Прошу наказать меня самым строгим образом.

— Уж накажу, будь уверен. — Я повернулся к сержанту Волату. Моя злость немного прошла, уступая место здравой рассудительности. — Сержант, три дня ареста солдату — по прибытии на место дислокации, а здесь вы лично отвечаете за него. Займите солдата делом до самого отлета и не сводите с него глаз. Все!

Я резко повернулся и пошел обратно к НП. Мне еще предстоял неприятный разговор с полковником. Но не это меня волновало. Каким-то уголком своего сознания я вдруг понял, что этой ночью произошло нечто страшное, с чем непосредственно был связан Трит. И Волата я приставил к нему отнюдь не в наказание…

 

Глава 11

Если вы бывали когда-нибудь на иных планетах, то Должны знать, как они способны подавлять своей чужеродностью. Ваше сознание постоянно находится в, спряжении, ожидая агрессии даже от простого камня, лежащего под ногами. А представьте такую ситуацию, когда иная планета самым непонятным образом уничтожает людей, сводит их с ума. Тогда вам станет понятно, что ощущал я и все мои солдаты на «2А» системы КТ.01.4. Это постоянное невыносимое давление страха над всеми нашими действиями и мыслями. Не того страха, когда при малейшей опасности готов бросить все на свете и бежать куда глаза глядят. Наш страх был несколько иного рода. Мы боялись быть неготовыми к действию, когда возникнет такая необходимость. А если боишься чего-то, то оно непременно случается. И каждый человек, думаю, в этом хоть раз, но убеждался.

Два дня прошли в полном спокойствии, если, конечно, не считать случая с Тритом. Лок раздобыл на складе упакованный в катализационную сетку минерал и смог запустить еще одну энергетическую установку. Теперь станция была почти полностью готова к работе. Только требовалось еще установить новый мусороперерабатывающий контейнер и заменить бур. Обо всем этом я сообщил на звездолет, и с обслуживающим персоналом на станцию должно было прибыть необходимое новое оборудование. Совсем скоро — уже меньше чем через восемь часов.

Мне не спалось в эту последнюю ночь. На НП опять дежурил Лок, и я решил присоединиться к нему. Не потому, что испытывал к этому солдату какую-то симпатию, а просто из чувства нереализовавшейся опасности, которую я ожидал.

Мне необходимо было с кем-то поговорить.

— Не спится, лейтенант? — спросил Лок, заметив меня еще на подходе.

— Да как-то не по себе… — Я на секунду призадумался. — Слишком все гладко у нас прошло. Тебе так не кажется?

— Кажется, лейтенант, но, если вы хотите знать мое мнение — это только оттого, что мы уже заранее предполагали чью-то гибель. Но слава Богу, все живы.

Разве это плохо?

— Это хорошо, Лок… — Я присел на свободный стул. — Но так ли это?! Скажу честно, мне не нравится Трит. У меня такое ощущение, что он смотрит на нас всех как на чужих. Ты этого не заметил?

Лок недоуменно пожал плечами:

— Да нет… Вообще-то, лейтенант, Трит неплохой парень. Даже чем-то похожий на вас, особенно глазами. Единственный его недостаток — он легко увлекается чем-нибудь — любой загадкой, которая вдруг встает перед ним. И он не успокоится, пока не разрешит ее. Но мне кажется, это не последнее качество для человека.

— Да, ты прав. — Я тихо рассмеялся. — Смешно… Из-за какой-то неоправданной подозрительности изолировал парня от всех ребят и теперь жду от него нормального поведения. Но ничего, завтра утром мы улетим отсюда, и тогда все закончится. Жду не дождусь прибытия челнока. Спасибо, что поговорил со мной. Как же трудно иногда самому принимать за всех решение, всегда боюсь ошибиться. — Я встал и, положив Локу руку на плечо, локтем шутливо пнул его в лицо. — Ты зачем рассказал ребятам о той драке у бара, а-а?

Лок улыбнулся во всю ширь своего лица.

— А вы не просили меня молчать, — весело ответил он.

Я неопределенно повел головой, но ничего не ответил. Лок был прав. Никакой страшной тайны он не выдал. И я не просил его молчать. Для этого не было особой причины. Просто я не мог привыкнуть к столь быстрому сближению со своими ребятами. Они, словно дети отцу, доверяли мне свои жизни. А я пока не готов был принять на себя такую ответственность.

Разговор с Локом помог мне обрести уверенность в своих силах. Раз ребята доверяли мне, значит, я этого стоил. И незачем было чего-то бояться и лишний раз перестраховываться. Успокоив себя, я отправился спать, утром уже собираясь отменить все наказания для Трита. Ведь повод, по сути, был пустяковым. Да и собака совсем не реагировала на Трита. Он не мог быть другим. По всем наблюдениям выходило, что не мог.

 

Глава 12

Наверное, любое утро на любой планете по-своему прекрасно. В нем присутствует какая-то успокаивающая энергия, которая способна зарядить оптимизмом даже самого безнадежно больного человека. Утром зарождается новая жизнь. Утром все можно начать с чистого листа, забыв о том, что было накануне.

По графику грузовой челнок должен был прибыть через пять минут. В полном составе мой взвод стоял на каменном плато и готовился к предстоящей посадке.

Только сержант Волат и Трит находились чуть поодаль от остальных. Я почувствовал легкий укол совести. Да, Трит и так уже достаточно наказан.

Остальное было лишним. Я поднял руку.

— Сержант, Трит, подойдите оба ко мне. Они приблизились.

— Значит, так, сержант, я отменяю наказание для Трита. Пусть становится в строй вместе со всеми. А с полковником я сам поговорю… Придумаю что-нибудь. — Я внимательно посмотрел на Трита. По его лицу нельзя было сказать, что он рад.

А глаза… Они вообще были какие-то туманные. Наверное, от бессонной ночи.

Волат и Трит отдали мне честь и повернулись, чтобы уходить. И в это самое мгновение я неожиданно. вспомнил слова Лока ночью: «…Вообще-то, лейтенант, Трит неплохой парень. Даже чем-то похож на вас, особенно глазами…» Глазами…

Но у меня ведь серые глаза!!! Неприятный холодок пробежал по моей спине. И почему-то в голове у меня прозвучал голос того самого горного инженера: «…Что это, я не знаю. Но оно повсюду… И во мне…»

— Трит, — тихо позвал я солдата. Мой голос предательски дрогнул.

Солдат остановился и вновь повернулся ко мне:

— Да, лейтенант…

Я медленно подошел к Триту и пристально посмотрел в его глаза. И в ярком дневном свете я вдруг отчетливо увидел, что они совсем не серые и даже не карие, как мне показалось тогда, у шахты. Глаза Трита были желтыми, с ярко-красными переливами! И в них не было ничего человеческого. Трит отступил на шаг назад. Он все понял.

— Сержант! — Мой голос прорезал окружающую нас тишину подобно раскату грома среди ясного неба.

Я неотрывно смотрел на Трита, а он все продолжал пятиться. — Сержант! — вновь прокричал я.

Волат быстро подбежал ко мне. Он ничего не понимал. Трит продолжал пятиться в сторону станции, и во вновь наступившей тишине вдруг отчетливо прозвучала моя команда:

— Арестуйте его, сержант, и крепко свяжите. На счет кого относился приказ, Волат понял, но от неожиданности он все же растерялся. И тогда я сам быстро приблизился к Триту и схватил его за руку. Он не пробовал сопротивляться.

Только вдруг его лицо, а возможно и все тело, стремительно пожелтело.

— Вы ничего не понимаете, лейтенант, — вымолвил Трит.

Да, теперь это был уже не человек. По желтому лицу Трита прошли красные переливы, и оно вдруг исчезло. Не совсем, а лишь расплылось густым сиянием — таким же, какое шло из шахты. Это сияние выплыло из одежды солдата, и она, словно мертвое тело, упала на серые камни. Моя рука так и осталась висеть в воздухе. Я чувствовал, как выскользнуло что-то непонятное из моей ладони, и мне стало мерзко. И только годами выработанные инстинкты позволили мне крикнуть:

— Всем в укрытие!

Растерявшиеся было солдаты в одно мгновение бросились врассыпную и заняли выгодные позиции. Манит принялся быстро развертывать НП. К нему жался и завывал пес. Я же продолжал стоять на своем месте. Не знаю, что меня удерживало: то ли нереальность происходящего, то ли моя уверенность, что Трит не посмеет, не сможет…

Выплывшее из одежды желто-красное сияние зависло в воздухе и даже попыталось сохранить какое-то подобие человека. Я различал и голову, и ноги…

Только руки оставались какими-то неясными. Напоминая щупальца осьминога, они изгибались под самыми немыслимыми углами и, казалось, абсолютно не контактировали с собственным телом.

Мы стояли так — напротив друг друга — несколько секунд, и за это время я успел передумать обо всем на свете. Так, наверное, чувствует себя «рогатый» муж, узнав об измене своей горячо любимой жены. Здесь тоже была измена, только более страшная и необратимая.

Моя голова еще гудела от напряжения, а тело уже действовало само по себе.

Привычным за пять лет тренировок движением я снял с плеча «ИО-35» и взял на прицел то, что было недавно Тритом. Но мои пальцы одеревенели и не желали жать на спуск.

— Трит, — тихо позвал я пульсирующее непонятным светом образование. — Ты не пугайся. Пошли с нами… Тебя вылечат… Тобой займутся лучшие профессора.

Ты только не бойся. — Я нес полнейшую чушь, но ничего более умного придумать не мог, как и не мог стрелять. — Сейчас к нам опустится челнок, и мы полетим домой.

Фигура из желто-красного сияния двинулась чуть вперед, затем опять замерла.

— Давай же, Трит, — сказал я и неожиданно закашлялся. Говорить было необыкновенно трудно.

— Лейтенант, челнок опускается! — крикнул Манит. Я слегка повернул голову.

— Предупреди их и передай, пусть повременят с посадкой!

Не успел я еще закончить, как неизвестное существо ринулось в мою сторону.

Я успел лишь пригнуться. Что-то мягкое накатилось на меня и сбило с ног. И в следующее мгновение на своей спине я ощутил жуткий огонь, будто огромных размеров утюг прошелся по ней. Послышалась серия выстрелов, потом взрыв.

Превозмогая боль, я поднял голову. Оттуда, где должен был находиться НП, шел густой дым. В голове еще гудело эхо недавнего взрыва, перед глазами плыли разноцветные круги. Ко мне подбежали два солдата и, подхватив на руки, понесли в укрытие. Спину по-прежнему невыносимо жгло.

Придерживая за плечи, меня посадили на какой-то камень.

— Лейтенант, — услышал я через гул в ушах голос Волата. — Лейтенант, придите, наконец, в себя. С вами все хорошо?!

Я тряхнул головой, пытаясь вернуть себе ощущение реальности. Кое-что мне удалось. Гул в голове еще оставался, но разноцветные круги перед глазами уже пропали.

— Как вы, лейтенант?! — вновь поинтересовался Волат.

— Спину невыносимо жжет, — прохрипел я. — А так вроде ничего.

— Я сейчас ее посмотрю. — Сержант принялся расстегивать мне обмундирование.

— Перестань, не сейчас. — Я излишне резко отпихнул Волата. — Доложи обстановку. Потери есть?

— Все живы, лейтенант. Манит успел отскочить в сторону, когда эта тварь набросилась на него. Но НП, и СТМ-станцию, и собаку мы потеряли. Мы остались без связи, лейтенант.

— А где ОНО?

— Исчезло. Возможно, эта тварь погибла во время взрыва. Челнок спускается, лейтенант. Что будем делать?

— Челнок?! — Я попытался вскочить на ноги, но от острой боли только взвыл.

— Он не должен сесть. — Я схватил сержанта за отворот одежды. — Делай, что хочешь, но челнок не должен сесть!

Волат кивнул и быстро отдал несколько распоряжений. Лок и еще один солдат выскочили на плато и, предупреждая об опасности, замахали челноку руками. Но их или не видели, или не понимали. Челнок продолжал спускаться и останавливаться, кажется, совсем не собирался.

Я повернулся к Волату:

— Мы не сможем его остановить. Всем быть начеку. Эта тварь сейчас появится. Стрелять без команды, но из укрытия никому не высовываться.

Взревели тормозные двигатели грузового челнока. Его металлический корпус навис над плато, заслонив от нас солнце. Я полностью забыл про свою боль и наблюдал теперь за посадкой. Тварь вылезла из камней, прямо под опорами челнока. Никто не решился выстрелить в своих. А тварь вдруг в один миг разрослась до невероятных размеров и окутала своим сиянием весь корабль. На какое-то мгновение время, казалось, остановилось. Затем из челнока выстрелили.

Я увидел вспышку бортовой лучевой пушки, и в ту же секунду раздался взрыв.

Произошло что-то невероятное. Ни взрывной волны, ни осколков челнока не было.

Яркое пламя вдруг вырвалось из твари и, не успев еще разрастись, ушло обратно.

И только невероятной мощи удар звука обрушился на нас. Голова моя завибрировала, словно внутри огромного колокола, в который выстрелили из пушки.

И уши вдруг прорезала жуткая, невыносимая боль. Как и всё остальные, я схватился руками за голову и упал на камни. Но боль не отступала. Я, кажется, кричал, но не слышал своего крика. И теплая кровь потекла по моим ладоням.

Во мне вдруг вскипела чудовищная человеческая ярость. Игнорируя всякую боль, я встал на колени и посмотрел на плато. Там ничего не было — ни челнока, ни твари. Плюя на любую опасность, я поднялся на ноги. Меня невыносимо шатало по сторонам и подташнивало. Возле моих ног корчился от боли Волат, а дальше вдоль всего плато остальные ребята. Я нагнулся и, схватив сержанта за ворот одежды, поднял его на ноги.

— Уводи ребят в лес! Всем немедленно в лес!!! — скорее жестами, нежели криками приказал я Волату. Он меня понял.

Мы вместе принялись поднимать взвод и уводить ребят в лес. На душе у нас было муторно. И я даже не слышал, как мои губы беззвучно шептали, словно повторяли некое заклинание:

— Трит… И семь человек в челноке… Трит… И семь человек в челноке…

Трит… И семь человек в челноке. Это были первые потери Чистки.

 

Глава 13

Лес встретил нас полным безразличием. Мы прошли его насквозь и только тогда остановились. Ребята попадали на серый песок — не от усталости. Они были подавлены происшедшим и совершенно растерялись. Впрочем, и я тоже. Боль в ушах немного отступила, но спину жгло еще пуще прежнего. Ко мне подсел сержант Манит.

— Лейтенант, давайте я осмотрю вас, — произнес он, разворачивая походную аптечку.

Я молча кивнул и расстегнул свое обмундирование.

— Это не тепловой ожог, скорее похоже на ожог от ионизирующего излучения.

Но ничего серьезного. — Осмотрев раны, сержант достал из сумки тюбик с мазью. — Судя по тому, что случилось с челноком, вам еще повезло. Сейчас я смажу вас противоожоговой мазью. Выделится защитный слой для кожи, и боль пройдет.

Моя голова только безвольно кивала в ответ. Разговаривать сейчас я не мог.

Мне хотелось плакать. Да-да, именно плакать. Слишком свежи были в памяти последние события. Но слезы не текли из моих глаз. Наверное, потому, что их вообще у меня не было. Но настроение мое от этого не стало лучше. С гибелью челнока и НП для меня — уж не знаю, для одного ли, — стало ясно, что мы практически обречены. Сколько пройдет времени, пока сюда вновь попытаются прислать челнок? Пять лет, как раньше, больше или меньше. Никто из нас этого знать не мог. Даже если нам удалось уничтожить тварь — это почти ничего не изменило бы. У нас не было ни продовольствия, ни связи, чтобы продержаться. А для запуска жизнеобеспечивающей системы станции нам потребовалось бы нечто большее, чем просто везение. И опять все упиралось в эту проклятую шахту. Трит спускался туда и вот результат. «…Оно повсюду… И во мне…» Да, это были ключевые слова в послании того инженера.

— Чертов психолог и ублюдок полковник!!! — невольно выругался я.

— Что? — не понял Манит.

— Я говорю, что эти ублюдки — психолог и полковник — перемудрили с тем посланием от инженера! Наворотили черт-те что! А ведь все яснее ясного.

Неизвестное излучение из шахты изменяет генную систему человека и подталкивает его к мутации. Вот тебе и зверь, вышедший из числа семи, и все остальное, Подожди! — Я беспокойно осмотрелся. — А где пес?! Где этот чертов пес?! — взревел почему-то я. — Кто за ним должен был присматривать?!

— Спокойнее, спокойнее, лейтенант. — Манит закончил смазывать мой ожог и теперь аккуратно накидывал мне на плечи обмундирование. — Я присматривал за собакой. Она погибла во время взрыва на НП.

— Ах да, извини. — Я похлопал Манита по руке. — Волат мне докладывал.

Спасибо за помощь. Давай собери с Волатом всех ребят. Будем вместе думать, что делать дальше.

— Хорошо, лейтенант.

Манит поднялся на ноги и ушел к ребятам. Вскоре полукругом возле меня расселись все.

— Итак, парни, — сидя на песке, начал я, — если кто еще не понял, то я объясню. Мы основательно завязли здесь! Да, я не собираюсь щадить ваши нервы и что-либо скрывать. У нас нет ни связи, ни запаса воды и продовольствия. После того как накрылся челнок, наш горячо любимый полковник решит, что мы тоже погибли. И высадить очередной десант на планету он решится очень не скоро.

Возможно, нас заметят с орбиты, если мы удалимся достаточно далеко от станции и выйдем из зоны маскирующего поля. Но станут ли нас искать так далеко? И вообще, станут ли искать? Смею предположить, что нет. Без запасов продовольствия и тем более без воды мы сможем продержаться на этой жаре дней, если считать по максимуму, пять-семь. Какие будут соображения по выживанию? Руку поднял Лок. Я кивнул.

— Лейтенант, — немного возбужденно произнес он, — на станции имеется пункт связи. Я его осматривал. СТМ-установка повреждена, но с имеющимися у нас запасными деталями и тем, что осталось от НП, можно попытаться ее восстановить.

— Отлично, Лок. — Размышляя о возможности восстановить связь, я потер свою шею. — Значит, так, парни. Чтобы выжить, нам необходимо восстановить на станции связь. А чтобы сделать это, придется уничтожить засевшую там тварь. Иными словами, мы должны провести чистку намеченного объекта. Но нам по-прежнему почти ничего не известно, что собой представляет тварь и с чем ее едят. Но каждый из вас наверняка что-то заметил и, собрав всю информацию воедино, нам, возможно, удастся кое-что прояснить. Начну я. Появившаяся тварь — это, безусловно, мутировавший Трит. Я мог догадаться об этом и раньше, но меня успокоило поведение собаки, которая абсолютно на него не реагировала. Трит спускался в шахту и подвергся неизвестному излучению. Он стал мутантом, и весьма необычным мутантом. Трит меняет форму, но еще пытается остаться похожим на людей. Вероятно, что-то от человека у него осталось, и нам удастся это использовать. Но возлагать свои надежды на этот факт мы не будем. Трит не колеблясь уничтожил челнок с обслуживающим персоналом станции и пилотом. Нас, надо полагать, он тоже не пощадит. Еще одно. — Я с секунду помолчал. — Кроме Трита никто не задерживался у шахты долго. И поэтому я абсолютно уверен — повторной мутации в подразделении не предвидится. Если у кого-то уже началась мания преследования, то пусть пресечет ее в зародыше. Мы должны полностью полагаться друг на друга и безоговорочно доверять своим командирам.

Теперь непосредственно о жизненной форме, которую принял Трит. Это какой-то сгусток мыслящей энергии. Он проходит сквозь камень, и его, похоже, не берут взрывы. И насчет взрывов у меня есть соображения. Трит сейчас вроде минерала, и при соприкосновении с пучком лучевого ружья происходит колоссальное освобождение энергии. Но сами взрывы несколько необычны. Челнок исчез полностью, а взрывной волны между тем не было. Уж не знаю, показалось ли мне, но я видел, как пламя взрыва втянулось обратно в тварь. Объяснить этого я пока не могу, но чувствую, что действовать нужно в этом направлении. И что меня еще интересует, это куда пропали другие твари, которые здесь, несомненно, были.

Можно предположить, что лейтенант Терри их уничтожил. Но тогда возникает вопрос: как?! Ведь выстрел лучевого ружья их не берет. Вот и все, что мне удалось заметить. И конечно, я дал вам больше вопросов, нежели ответов. Но другого у меня ничего нет.

Следующим заговорил сержант Волат. Он подтвердил своими наблюдениями факт необычности взрыва и добавил, что видел осколок челнока, который вылетел из желто-красного сияния, а затем вновь вернулся обратно. После этого тварь исчезла в камнях. Но объяснить как-нибудь увиденное сержант тоже не мог.

За Волатом высказали свое мнение еще несколько человек. В основном все подтверждали ранее услышанное, добавляя к уже вырисовывающейся картине лишь какие-нибудь мелочи. Из всего сказанного получалось, что мы не могли использовать против Трита ни импульсного оружия, ни газа. Из имеющегося у нас арсенала оставались только гранаты да ультразвуковые вибраторы. Последнее в борьбе с неведомой тварью могло оказаться наиболее эффективным. И неожиданно в пользу этого высказался Манит.

— Что меня занимает во всех суждениях, — произнес он, — что никто не хочет замечать очевидного. Челнок взрывается и полностью исчезает. Исчезает и посланное пять лет назад спецподразделение, кроме найденных снаружи станции останков солдат, которые, тут я согласен с психологом, покончили с собой; давайте спросим себя, что их могло так напугать?! Ведь они должны были видеть то же, что и мы. А конкретно, взрывы и исчезновение в этих взрывах людей и десантного челнока. Они видели, как все это всасывалось неведомой тварью. Такое предположение звучит невероятно, но мы ведь все видели это. Вырвавшиеся из твари пламя и обломки челнока всасывались обратно. Я думаю, мы имеем дело с чем-то вроде обратного взрыва — процесса, сначала освобождающего энергию, а затем поглощающего ее. Единственное, что не приемлет тварь, — звук. И это можно использовать как оружие против нее. При чистке, думаю, нужно прежде всего использовать ультразвуковое оружие.

— А сержант Манит, кажется, прав, — вновь взял я слово. — Теория обратного взрыва может объяснить также, каким образом лейтенанту Терри удалось уничтожить других тварей. При соприкосновении с минералом энергетического пучка импульсного оружия, вероятно, тоже происходил обратный взрыв, который и поглощал мутантов. Итак, если наши догадки правильны, то действовать нужно таким образом. Ультразвуковыми ружьями мы если не убиваем, то оттесняем Трита к шахте и забрасываем его двумя-тремя гранатами. Происходит обратный взрыв, и тварь поглощается им.

Пока я заканчивал излагать свои мысли, ко мне наклонился Манит и прошептал:

— Лейтенант, надеюсь, вы не забыли свое обещание о моей реабилитации.

Думаю, я заслужил идти на станцию первым.

— Хорошо, — через силу ответил я и приступил к детальному изложению плана предстоящей чистки.

 

Глава 14

Сержант Манит вел первую группу, я позади него вторую, а Волат прикрывал нас сзади с третьей. Не нарушая боевого порядка, мы прошли лес и приблизились к скалам. За ними начиналось припорошенное песком плато, и вполне вероятно, что именно там мы уже могли повстречаться с Тритом. Я остановил свою группу и, подождав, пока Манит с ребятами удалится от нас на десяток метров, вновь двинулся вперед. Плато прошли тихо. Группа Манита скрылась в проем открывшихся дверей станции, и я со своей поспешил следом. Волат остался снаружи.

Трит появился почти сразу, как мы вошли на станцию. Или он нас ждал, или просто еще не спускался в шахту. Сейчас Трит был неимоверно больше в размерах, чем в прошлый раз. Видно, поглощенная им энергия сыграла свою роль. Трит стоял в проходе главного коридора и пульсировал желто-красным светом.

Группа Манита открыла стрельбу из ультразвукового оружия. Несмотря на защитную каску, в ушах у меня неприятно защекотало. Но Трит даже не вздрогнул.

Он простоял в неподвижности несколько секунд, а затем вдруг ринулся в атаку.

— Отходим! — крикнул я, но было уже поздно. Желто-красное сияние накрыло Манита и переползло на солдата, который шел с ним в паре. По станции прокатился жуткий крик и распространился неприятный запах паленой кожи. А Трит все продолжал двигаться вперед. Он как-то вяло сполз с Манита, затем с Рика и приблизился к Наду с Лимом. Желто-красная тварь уже почти накрыла их, когда кто-то из задней пары первой группы не выдержал и выстрелил из импульсного оружия. Раздался взрыв, и Нада с Лимом в одно мгновение втянуло в образовавшуюся посреди сияния воронку. Они даже вскрикнуть не успели, так все быстро произошло. А Трит вдруг стал намного подвижнее.

— Не стрелять, не стрелять!!! — закричал я, пытаясь предотвратить надвигающуюся катастрофу. Но солдаты первой группы не слушали меня. Они вновь выстрелили — в тот самый момент, когда тварь уже была от них на расстоянии вытянутой руки. Раздалось еще два взрыва — уже более сильных. Стрелявшие исчезли в образовавшейся воронке, и я почувствовал, как непонятная волна потащила меня туда же. Я упал лицом на пол и уперся ладонями в железную поверхность станции. Но это не помогло мне удержаться на месте. Я скользил к Триту, все больше набирая скорость. И что скрывать, мне стало страшно. Я уже не сомневался, что это моя последняя игра со смертью. И так бы оно и было, но вдруг зияющая пропасть в желто-красном сиянии свернулась. Я поднял голову.

Тварь стояла совсем рядом со мной… И я против воли тоже потянулся за импульсным оружием. Неизвестно, чем бы это кончилось, но Трит вдруг рванулся в обратную от меня сторону и скрылся за первым же поворотом. Я быстро вскочил на ноги и подбежал к Маниту. Он весь дымился, как и Рик. Я не стал щупать пульс и только крикнул своим ребятам:

— Скорее берите их, и уходим! Он может вернуться!

Сержанта и Рика подхватили на руки, и мы все вместе попятились к выходу.

Мои пальцы по-прежнему лежали на спусковом крючке «ИО-35». И как я ни пытался — не мог их оттуда убрать. Но это уже не имело особого значения. Мы уходили — уходили, терпя полное поражение и уже практически не имея шансов на выживание.

И неудивительно, что мне хотелось выть, как старому затравленному волку.

На этот раз мы не стали проходить через лес и остановились сразу же за скалами. Я сидел у двух обгоревших трупов и бессмысленным взглядом смотрел на уже клонящееся к закату местное солнце. То, что я тогда чувствовал, не дано понять умникам моралистам. Операция сорвалась, и у меня на глазах погибли сержант и пятеро моих ребят. Вместе с Тритом их уже было семеро. Эти ребята…

У меня впервые в жизни появилась семья — настоящая семья, а не одна из тех фикций, которую так нравится восхвалять нашим идеологам. И не успев обрести, я уже терял самых близких мне людей.

Сколько я просидел над обгоревшими трупами, трудно вспомнить. Прошло пять минут, а может быть, час, прежде чем меня рискнул потревожить сержант Волат. И он действительно рисковал. Не успел еще сержант дотронуться до моего плеча, как я резко отстранил его руку и прокричал, теряя последние остатки самообладания:

— Оставь меня! Уходите все! Оставьте меня одного!

— Лейтенант, их надо похоронить, — тихо произнес Волат, убрав, однако, свою руку.

Я медленно поднял голову и посмотрел на сержанта. Он тоже был не в себе.

Возможно, ему даже было труднее, чем мне. Ведь сержант прожил с ребятами пять лет и куда больше моего с ними породнился. Мне стало стыдно за мою слабость.

— Хорошо, — прошептал я. — Только я сам… Я сам их закопаю. Оставьте меня одного, хорошо?

Подошли ребята. Ничего не говоря, они постояли возле трупов, прощаясь с друзьями, а затем тихо удалились. Я даже не посмотрел им вслед — просто вынул из-за пояса нож и принялся рыть яму. Прямо здесь, возле скалы. От изнурительного труда и жары в горле у меня пересохло, губы слипались и трескались. Но я ничего этого не замечал, продолжая ладонями выкидывать песок из ямы и вытаскивать огромные булыжники. Мне потребовалось не меньше часа, чтобы закончить работу, и никто из ребят за это время меня не потревожил. Они все понимали — и мое чувство вины, как командира; и мою злость, как простого человека. Злость на каждого, кто так или иначе повлиял на гибель ребят. Будь у меня под рукой необходимое оружие, в ту минуту я не задумываясь уничтожил бы всю планету — таким неутолимым было мое желание мстить.

Закончив рыть яму, я вылез наверх и подполз к Рику.

— Ну что, солдат, как тебе последнее убежище? — иссохшими, потрескавшимися губами прошептал я. — Не очень удобно, но другого я тебе ничего предложить не могу. Только могу лечь тут рядом… Но не сейчас, ты уж прости меня, хорошо?!

Мне еще нужно вывести из этого пекла остальных. Я должен это сделать. Прости…

Я наклонился и крепко обнял обгорелое тело. Неприятный запах ударил мне в нос, заставив сморщиться. И впервые в жизни я вдруг заплакал. Нет, не тем истерическим воем, который обычно слышен на похоронах. Я плакал тихо — не сам я, а моя душа. И скупая слеза, показавшаяся из моих глаз, почти тотчас высохла на разгоряченных пыльных щеках.

— Прости меня, — вновь прохрипел я Рику и сбросил его тело в могилу.

Вокруг уже почти стемнело. Эта планета не имела спутника, и ночи здесь были неприятные. Я подполз к Маниту. Его ожогов было уже почти не видно в наступившей темноте, и только профиль лица серой тенью выдавался вперед. — Вот ты и получил свою реабилитацию, как и хотел. Хотя не думаю, что ты хотел именно этого. Мы все смертники здесь, и первым среди нас решил быть ты. Ты заставил меня уступить тебе свое место. Зачем?! Зачем ты это сделал? Или ты хотел, чтобы я умер последним и увидел смерть всех своих ребят? Но я этого не хочу!!! Не хочу, слышишь?! Я пойду первым в следующий раз. Я буду таким же хитрым, как и ты, понял?! Это так больно — чувствовать свою вину за вашу гибель. Это так трудно. Ты должен понять меня, ты обязан понять!..

Я подтащил тело сержанта к могиле и, обняв его на прощанье, сбросил вниз.

— Прости за эту яму на этой проклятой планете, но мы и сами не знаем, когда выберемся отсюда и выберемся ли вообще. Господи, как это тяжело — хоронить других!

Засыпая могилу, я все это время говорил, словно ждал, что мне ответят.

— Возможно, тебе, сержант, повезло больше, чем нам. Ты ушел одним из первых… И ты уже не увидишь, как будут уходить другие. Когда умрут последние, их уже некому будет хоронить. Если вообще останется что хоронить. Ты и Рик — везунчики, — произнес я и вдруг расхохотался. — Везунчики!!!

Я плакал и смеялся и был неподдельно рад тому, что меня не видят в таком состоянии ребята. Ведь нам еще предстояло провести чистку.

 

Глава 15

На этот раз утро не принесло для нас заряда оптимизма. Да и откуда ему было взяться. Вчера мы потерпели полное поражение. У ребят пропало всякое желание к продолжению борьбы, и в таком состоянии они действительно напоминали смертников. Нужно было срочно что-то делать. Я просто не мог допустить еще смертей на этой планете! И тем более нашего медленного, пассивного вымирания от голода и жары. Я распределил среди ребят остатки пайка и, когда они немного подкрепились, собрал их всех вместе. Никто не проронил ни слова, и мне пришлось, как командиру, начать первым.

— Значит, так, — произнес я, — вчера мы потерпели поражение, но это еще не конец. Я не верю, что Манит ошибся. Тварь действительно не приемлет никакого звука. Но тут мы немного просчитались. Всю ночь я думал и наконец понял в чем.

Звук взрыва находится несколько в ином диапазоне колебаний, чем наше оружие.

Нужно немного реконструировать его. Кто может этим заняться?

— Я, — ответил Лок. — Мне понадобится на это примерно полчаса.

— Отлично. — Я заставил себя улыбнуться. — Приступай прямо сейчас. А теперь еще одно. Тварь не приемлет звук взрыва во время самого взрыва, то есть когда открывается эта чертова воронка, засасывающая все вокруг. На этот раз пойдем одной компактной группой. Все импульсное оружие оставим здесь, все, кроме одного. Его возьму я. Обмотавшись веревкой, я сначала обстреляю тварь, и, когда прозвучит взрыв, мы все вместе пустим в ход звуковое оружие.

Ребята выслушали мои распоряжения с завидным хладнокровием. А между тем и каждый солдат прекрасно понимал, что я могу ошибиться — так же, как ошибся Манит. И что тогда? Смерть и полное забвение в людской памяти — на большее мы рассчитывать не могли.

У могилы Манита и Рика мы задержались. Холмик серого песка за ночь осел, и мне это совсем не нравилось. Могилы так быстро не проваливались, по крайней мере, на Земле. Но возможно, на этой планете песок был другим и уплотнялся быстрее. О чем-нибудь более худшем мне думать просто не хотелось. Нельзя было позволять страху командовать собой. И Манит, и Рик лежали сейчас под слоем серого песка на чужой планете. В этом я не сомневался. В этом нельзя было сомневаться!

Компактной группой мы прошли плато и проникли на станцию. Но Трит не спешил показываться. Или он решил, что мы больше не сунемся, или у него был свой план предстоящего, последнего сражения.

Главный коридор мы прошли спокойно. В боковом Трит тоже не показался. Наше напряжение достигло максимума. Я остановился перед автоматическими дверьми. За ними был шахтовый отсек. Я еще раз проверил крепление веревки на своем поясе и оглянулся на ребят. Они были готовы. Я нажал на цифровом замке 02 — общий код допуска, — и дверь с шумом отворилась. И в то же мгновение на нас вырвалось облако невесть откуда взявшегося пара. Все помещение было заполнено им. Стоило только вытянуть вперед руку, и она пропадала из поля зрения. Уж не знаю, как это все устроил Трит, но к последнему сражению он подготовился основательно.

Напоминать ребятам о повышенной бдительности было в данной ситуации лишним. Я даже не стал в этот раз оглядываться на них. Зачем? Я бы все равно никого не увидел, только посеял бы в своей душе страх и неуверенность. А мы должны были победить, обязательно должны, мы не имели права проигрывать!

Осторожным шагом я направился в сторону шахты. Под ногами хлюпала вода, и после жары снаружи станции здесь чувствовалась некоторая промозглость.

«Откуда только этот ублюдок взял столько воды?! — подумал я. — Хорошо еще, свет не догадался выключить».

И вдруг крик сержанта Волата, идущего замыкающим, глухо прозвучал в тумане. И почти тотчас в ушах у меня загудело. Это ребята пустили в ход звуковое оружие. Я ринулся назад, распихивая их и по-глупому путая своей веревкой. Мне стало по-настоящему страшно, жутко страшно — впервые за долгие годы.

— Где он, где?! — кричал я, но тварь никто не видел. И не мог видеть.

Я пропихнулся к Волату. Его лицо и одежда были обожжены, но, кажется, он еще мог выкарабкаться из лап смерти.

— Жив, жив, — радостно прохрипел я, едва не заплакав.

— Жив, — из последних сил шепотом подтвердил сержант. — Лейтенант, я даже не заметил его. Свет… Он скрывает его в этом пару. Нужно обязательно потушить свет…

Волат замолчал. Я наклонился к его лицу. Нет, он еще был жив, просто потерял сознание. Я быстро поднялся на ноги, и в то же мгновение раздался еще один крик, совсем рядом. По голосу я узнал Зака. Ребята вновь пустили в ход звуковое оружие, но опять безрезультатно.

«Он нас всех спалит здесь! — запульсировала у меня в мозгу паническая мысль, но усилием воли я тут же подавил ее. — Свет… Его следовало немедленно потушить. Сержант прав. Как глупо было с моей стороны радоваться свету…»

Общими усилиями Зака отбили. Он тоже был жив. Но ребята совсем растерялись и теперь в беспорядке пихали друг друга и совершенно не знали, что делать дальше. Наугад я выстрелил несколько раз туда, где, помнил, должны были находиться предохранители. Свет на мгновение вспыхнул еще ярче, а затем потух.

И в наступившей темноте я увидел расплывшийся в пару желто-красный сгусток энергии. Он двигался прямо на меня, и очень быстро. Я выстрелил. Раздался взрыв. Меня рвануло вперед. Несколько ребят позади упали, но остальные удержались на ногах и пустили в ход звуковое оружие. И тварь начала стремительно терять свою яркость. Я выстрелил из импульсного оружия еще раз.

Опять прозвучал взрыв, и меня вновь дернуло, но теперь уже не так сильно. И никто из держащих меня ребят в этот раз не упал. Они давили и давили тварь невыносимым для нее звуковым полем. Она отступала и все быстрее теряла свою желто-красную непонятную энергию. Я приготовился вновь выстрелить, но тварь вдруг резко поднялась вверх, затем опустилась вниз и исчезла. Я бросился вперед и, наткнувшись на парапет шахты, не задумываясь бросил вслед твари гранату..

— Ложись!!! — прозвучала моя команда. Ребята попадали на пол. Граната падала долго. Или мне это только показалось? Но как только она коснулась слоя минерала, прозвучал взрыв. Из шахты вырвалось чудовищное пламя. Но оно тут же вместе со всей энергией было втянуто обратно. Мне и самому едва удалось удержаться за парапет шахты. Целый вихрь вдруг закружил по помещению, втягивая в себя воздух, и пар, и лужи воды на полу. Кто-то из ребят закричал. Я не понял кто, лишь увидел мелькнувшие в воздухе, а затем исчезнувшие в шахте чьи-то ноги. Вихрь стих так же неожиданно, как и начался. Я обессиленное поднялся на ноги. Кто-то из ребят открыл входную дверь, и в помещение проник свет из коридора.

— Кончено, — тихо вымолвил я. — Подсчитайте потери и помогите раненым.

Лок!

— Я здесь, лейтенант, — отозвался солдат.

— Займись немедленно пунктом связи. Сколько тебе нужно времени?

— Минут двадцать, тридцать.

— Хорошо, действуй. — Тыльной стороной ладони я стер с лица капельки пота.

— Всем покинуть это помещение и больше никому сюда не заходить.

Я быстро вышел из комнаты. Мы провели чистку, и очень удачно. Но мне было мало этой драки. Я хотел еще. Все равно с кем и почему — моя душа по-прежнему жаждала убивать. И я с ужасом вдруг понял, что следующую чистку буду проводить с большим удовольствием, как и все оставшиеся в живых мои ребята.

Лок пришел ко мне через пятнадцать минут. Я сидел возле скалы, где были похоронены Рик и Манит, и пекся под знойным дневным солнцем.

— Лейтенант, связь восстановлена, — доложил Лок. Я кивнул и провел ладонью по шероховатой поверхности камня. Она была горячей.

— Кого мы потеряли на этот раз? — тихо спросил я.

— Чеза утащило, и Зак минуту назад умер от ожогов.

— Здесь нужно что-то написать, — прошептал я, по-прежнему смотря на камень перед собой.

— Мы напишем, лейтенант, — ответил Лок. — Мы обязательно напишем.

— Да, напишем, — согласился я, поднимаясь на ноги. — Пошли, пора связаться с полковником.

На экстренный вызов шеф ответил почти сразу. И его лицо выразило огромное удивление, когда он нас увидел.

— Сражен наповал, — грубо съязвил я. — Небось уже и панихиду по нас справил.

— Доложите обстановку, лейтенант, — попробовал взять на себя инициативу разговора полковник.

— Обстановку?.. — Я презрительно сплюнул в сторону. — Тебе хочется знать обстановку? Мы провели чистку, полковник! Потери?! Девять моих ребят! Имена нужны?! Знаю, что не нужны!!! — Меня несло. — Зачем тебе наши имена! Мы же расходный материал! Присылай челнок, полковник! А когда я прилечу, мы с тобой потолкуем — с тобой и с твоим чертовым психологом, который перевернул все с ног на голову! И вы мне покажете того умника физика, давшего заключение, что излучение минерала не опасно для человека! Все, конец связи!

Я наотмашь ударил кулаком в экран монитора. Осколки стекла вонзились мне в руки и лицо. Но разве это было важно? Просидев несколько минут за операторским столом и успокоившись, я взял импульсное оружие и вышел из станции. Никто не попытался меня остановить. Я прошел по раскаленному дневным солнцем каменному плато и остановился только у свежей могилы. Скала уже начала накрывать ее своей тенью. Я поднял свой «ИО» и, поставив на минимум, начал немного коряво, но разборчиво писать на бездушном камне:

Здесь погибли солдаты Чистки.

Первые, но не последние.

Сержант Манит. Рядовой Рик. Рядовой Трит. Рядовой Над. Рядовой Лим. Рядовой Рун. Рядовой Пат. Рядовой Зак. Рядовой Чез.

Я немного подумал, потом, чуть отступив снизу, дописал большими буквами:

ИМ НА КРУГ БЫЛО ВСЕГО ДЕВЯТНАДЦАТЬ!

 

Глава 1

Пять лет службы в спецподразделении Чистки — это, скажу я вам, не шутка.

За это время мне приходилось выполнять многие задания. Я не просто убивал. Мне нравилось проводить чистку открытых планет. Чтобы рассказать о всех — не хватит времени. Время идет слишком быстро. И я не знаю, успею ли рассказать о самом важном. Да, мне приходилось выполнять много заданий, но лишь на этом я впервые почувствовал, что занимаюсь чем-то не тем.

Там, где нас нет, говорят, всегда хорошо. Вот та основная мысль, которой руководствуются люди, отправляясь осваивать чужие, неведомые миры. И попав в такой, они всеми силами пытаются сделать так, чтобы их надежды не разошлись с реальностью. Только этим я могу объяснить, что всего за пять лет человечеству достаточно успешно удалось освоить и колонизировать более пяти десятков планет.

Впервые за многие столетия Земля по-настоящему двинулась к процветанию. Иногда, выходя в город, я не узнавал ранее запущенных пригородов и других злачных мест.

Все менялось. Безработица быстро исчезала. Теперь достаточно было иметь желание работать и дело тебе находилось — на старушке Земле или на другой планете. В основном все предпочитали последнее. Один только факт для справки. За пять лет число переселенцев перескочило аж за три сотни тысяч!!! А число людей, так или иначе связанных с ними, вообще не поддавалось исчислению. Иногда у меня создавалось такое впечатление, что на Земле уже невозможно найти человека, который бы не заработал на освоении космоса хотя бы тысячу. Все бросились делать деньги, и никого в то время не волновало, что деньги эти почти всегда пахли кровью. Потому что, могу сказать вам это точно, ни одна из освоенных за пять лет планет не миновала чистки! Во многом это была «заслуга» Терри — теперь уже капитана.

Сразу же после первой нашей операции его назначили командиром созданной спецгруппы аналитиков. В нее вошли несколько разного рода спецов по всем мыслимым наукам и пять солдат Чистки — для охраны. Но среди себя мы их всех так и называли «спецы». И, как вы догадались, именно они с того момента давали заключение, какая планета нуждается в чистке. И без работы они нас не оставляли, «здраво» рассудив, что лучше лишний раз подстраховаться, чем признаться в своей некомпетентности.

Наше ведомство процветало так же, как и Конфедерация. Только одних солдат Чистки у нас уже насчитывалось шесть подразделений по два взвода в каждом.

Всего двести сорок человек. Курсы подготовки сократили до года, и теперь новобранцев штамповали очень быстро. И половина из них гибла в течение двух-трех заданий. Но выжившие становились отличными солдатами.

Свой очередной отпуск я провел в стенах родного ведомства. Не потому, что они мне были дороги, отнюдь. Это выглядело бы смешно. Мне просто некуда было податься. Нет, я, конечно, выходил в город — почти каждый день, но после этого каждый раз возвращался обратно. А этот отпуск был хуже всех предыдущих. Почему?

Из-за Катарины. Думаете, к кому я выхаживал в город? К ней, голубушке, к ней. И ее папашка, как ни старался, не мог этому помешать — до последнего времени.

Сейчас он сделал воистину гроссмейстерский ход конем. Когда я был на очередном задании, этот умник, плюнув на свои связи и на относительно спокойную, размеренную для него жизнь, вдруг продал все свое имущество и переселился на какую-то колонизированную планету. И уж конечно, он прихватил с собой Катарину.

Такого, признаться, я не ожидал. Да, переселенцев не так уж много, а колонизированных планет так вообще всего ничего. Но на поиски нужно время, а его у меня как раз и не было. Месяца отпуска хватит, только чтобы заглянуть всего на одну планету. Надеяться на преданность Каты в такой ситуации было бы тоже слишком наивно. Бросить все деньги своего папаши и отказаться от обеспеченного будущего… Ради кого?! Ради командира спецподразделения Чистки, всего лишь капитана. Нет, это глупо. К тому же я ни разу не дал понять Катарине, что хочу на ней жениться. И выводы она уже могла сделать сама. Я злился, но и не понимал на кого: то ли на папашку Катарины, что увез от меня свою дочь, то ли на нее саму, что ничего мне не сказала о планах родителя; то ли на себя, что не смог удержать лучшую в мире женщину.

У меня еще оставалось четырнадцать дней отпуска, но я уже изнывал от тоски. Так дальше не могло продолжаться. Нужно было чем-то себя занять. Я вдруг, решился и пошел к шефу. Просить какое-нибудь задание было глупо, ведь мои два взвода тоже гуляли. Но я все же на что-то надеялся. Может быть, подвернется инспекция на одну из планет или еще что… Ну в крайнем случае можно было провести недельку-другую в учебном центре и погонять там желторотых.

Я готов был на все.

Шеф встретил меня довольно радушно, если учесть, что наши отношения всегда напоминали перетянутую струну гитары. Но я подозреваю, босс просто злорадствовал по поводу моего неудавшегося отпуска. Он так и спросил:

— Что, подружка исчезла из виду?

Этот вопрос я проигнорировал и сразу задал свой:

— У нас не найдется какого-нибудь дела?

Шеф усмехнулся.

— Понимаю, — протянул он. — Скучаешь. Признаться, даже я не ожидал, что такой богатый человек, как…

— Он решился, — закончил я за шефа. — И сейчас, наверное, еще больше процветает на одной из колонизированных планет.

Если шеф хотел увидеть на моем лице горечь, то он просчитался.

— Честно говоря, не знаю, что с тобой делать. Есть у нас одна новая планетка… «2В» системы ПР.06.21. Но сейчас там работает группа Терри. И заключение он даст не раньше чем через месяц. Да и твои гуляют. Нехорошо прерывать их.

Заключение Терри. Я мысленно про себя улыбнулся. Это заключение можно было предугадать со стопроцентной вероятностью уже сейчас. «Нуждается в Чистке». Но насчет ребят шеф, конечно, был прав. Да я и сам не посмел бы прервать их отпуск. Тут уж ничего не попишешь.

— А если мне в школу инструктором?.. — бросил я пробный камень.

— Не пойдет. — Шеф отрицательно покачал головой. — У них там свои порядки.

А ты, как обычно, на рога их поставишь. Есть у меня небольшое дельце — за недельки две-три как раз управишься. Только… — Шеф хитро улыбнулся.

— Говорите, я уже заранее согласен.

— Не спеши, Селий. — Шеф порылся у себя в столе и достал небольшую папку.

— Наше ведомство уже больше года беспокоят жалобами. — Шеф перелистал несколько листов. — В общем, так. У нас появились некие «вольные охотники», как они себя называют. Но, по сути дела, это обыкновенные космические пираты. Они грабят, убивают и не признают никаких законов. У них имеется звездолет, и свое прибежище они меняют не реже чем три-четыре раза в год. Но их удалось обнаружить. Сейчас они находятся на «2А» системы КТ.01.4. Крутис, как называют теперь эту планету гражданские.

— На «2А» КТ.01.4? — переспросил я. Шеф развел руками:

— Не знаю, как они на нее вышли, скорее всего, случайно, ведь месторасположение планеты по-прежнему засекречено. Но это очень удобное убежище для них и воистину золотая жила. Пираты находятся в районе станции и наверняка уже завладели всем запасом минерала. Сейчас туда смещается зона дождей. Там нет людей. Станция полностью автоматизирована. Но есть опасность…

Шеф замолчал. Я хорошо понимал, о чем он хотел сказать.

— Надеюсь, пираты будут достаточно умны, чтобы не соваться к самой шахте.

Если же нет… Короче, ты меня понял.

— Но почему не отправить на планету внутреннее подразделение?

— Совет Конфедерации передал это дело нам, и я не стал возражать. Ты сам должен понимать — это ведь «2А» КТ.01.4…

— Сколько их?

— От тридцати до пятидесяти хорошо вооруженных человек. Но ты не спеши.

Как я сказал, вызвать твое подразделение мы не можем. Чистку придется проводить в зоне дождей, и там полно будет разных, хоть и мелких, но гнусных тварей. К тому же есть вероятность, что тебе вновь придется столкнуться с уфами…

— И… — потребовал я продолжения.

— Все, что я могу тебе предложить, — это взвод новобранцев.

— Но это же мясо! — возмутился я. — У меня даже не будет времени, чтобы подготовить их!

— Хорошо. — Шеф закрыл папку. — Значит, на этом и закончим. Через недельку вернется Самус со своими, он и займется пиратами.

— Подождите… — Я замолчал, не решаясь продолжить. Вести новобранцев на чистку, не имея при этом ни одного старика для поддержки… Да, на это трудно решиться. — Могу я пару часов подумать?

— Да, но только пару часов, — ответил шеф. — Если тебе удастся уговорить на это дело кого-нибудь из своих, то я не буду иметь ничего против. Шеф понял, для чего мне нужны эти два часа. Я кивнул и вышел. Мне было трудно на что-либо решиться. Рисковать жизнями новобранцев ради подавления своей скуки. Нет, это было слишком даже для меня. Хотя, с другой стороны, пираты — это не монстры из неведомых планет. Они тоже люди и вполне предсказуемы. Даже если вновь придется столкнуться с уфами — особой опасности это теперь не представляло, скорее наоборот — облегчало задачу. Если пираты настолько глупы, и все мутируют в уфов, то чистку я мог провести и один. Дело в том, что этим существам нужна постоянная подпитка энергией. Они почти не покидают разлома. Теоретически уничтожить уфов можно одной очередью из «ИО-35». Только требовалось знать некоторые особенности их поведения, которые знал я.

Но все это теория. Лично я не верил, что «вольные охотники» случайно забрели на «2А» системы КТ.01.4. И вряд ли этому верил сам шеф. Наверняка где-то просочилась информация, и кто-то из верхних чинуш крупно нагрел на этом руки. Именно поэтому Совет не хотел посылать туда внутреннее подразделение. Им нужна была полная чистка, чтобы избежать скандала. Так что об уфах можно было сразу забыть. Пираты не идиоты, чтобы соваться к шахте.

В любом случае для этой чистки мне нужен был кто-нибудь из моих ребят.

Лучшей и почти верной кандидатурой был сержант Лок. А во время отпуска его можно было найти только в одном месте — в казино. Подобных заведений в городе насчитывалось более десятка. Правда, шикарных — меньше. И круг поиска таким образом сужался всего до пяти-шести.

Город встретил меня привычным шумом, от которого моей голове всегда приходилось несладко. Я поймал такси и, только задраив все окна, почувствовал себя более или менее комфортно.

— Куда плывем? — привычным жаргонным выражением поинтересовался водитель.

— К «Галактике», — ответил я, решив начать с ближайшего опорожнителя карманов. — И подождешь меня у входа.

— Не пойдет, — присвистнув и подняв указательный палец, произнес водитель.

— У меня работа, а из подобных заведений быстро не возвращаются.

Я перегнулся через сиденье и бросил несговорчивому работяге сотенную.

Недовольное бормотание в ту же секунду прекратилось.

— Все будет сделано быстро, — заверил я напоследок водителя, и мы тронулись.

В «Галактике» Лока не оказалось. Зная его характер, вполне можно было предположить, что он если и был здесь, то проигрался и решил поискать удачи в другом месте. Лок не отличался особой терпеливостью и почти наверняка отправился в «Яму». Это казино было ближайшим. И на такси я поехал именно туда.

На этот раз мне повезло. Лок сидел за карточным столом, и возле него стояла довольно внушительная стопка фишек. Но Лок все же был хмур и в порядочном подпитии. Лично я терпеть не мог карты и даже не знал названия игры, в которой пытался проявить себя сержант. Но похоже, он выигрывал.

— Ну, как успехи? — поинтересовался я, присаживаясь рядом.

— Ни к черту, капитан, — буркнул Лок, отрыгнув на меня своим перегаром.

— И сколько уже просадил? — задал я очередной вопрос.

Пьяным взглядом Лок посмотрел на меня как на недоумка.

— Что значит «просадил»? Я выигрываю, капитан. Только совсем мало. — Лок посмотрел на свою добычу и глазами быстро ее сосчитал. — Тысяч пять, не больше.

Чертовски неудачный день, — подвел он итог и осушил очередной бокал водки со льдом. Видно, Лок верил в примету, что везет дуракам и пьяницам, решив использовать последнее.

Но пять тысяч — это было месячное жалованье рядового солдата Чистки. Для меня большой выигрыш. Для Лока — неудачный день.

— Если так не везет сегодня, может, прервешься? — спросил я у него..

— Да, — согласился Лок, — нужно поменять место. Есть тут одно хорошее заведение совсем близко. — Лок сгреб свою добычу в карман. — Пойдем, капитан, я покажу, как нужно играть.

Лок повернулся и неуверенной поступью направился к выходу.

— А может, все же совсем прервешься? — спросил я, не слишком уже надеясь на удачу.

Лок остановился. По его лицу расползлась пьяная ухмылка.

— Ты говори, что надо, капитан, а не виляй. Ты сержанта Лока уже пятый год знаешь. Давай, — Лок неопределенно махнул рукой, — выкладывай.

— Да есть одно дело…

— Чистка, — догадался Лок. — Но мы ведь в отпуске.

— Да, и я никого не хочу трогать из ребят. Пусть отдыхают. Мне нужен только ты. Шеф дает мне взвод новобранцев, и без тебя в такой ситуации не справиться. Чистка простая. На «2А» системы КТ.01.4.

— Как, опять?!

— Да нет же, — я пренебрежительно отмахнулся, — это совсем не то, что ты думаешь. Там засела одна банда, называющая себя «вольными охотниками»…

— Ты хочешь сказать, что это люди?! Мне показалось, что Лок в одно мгновение протрезвел. Он посмотрел на меня так, словно впервые увидел, а затем медленно прошел к выходу. Я догнал его у двери и взял под руку.

— Пойдем, я все тебе объясню.

Мы вышли на улицу и сели в такси. Я долго молчал, затем, словно меня вдруг прорвало, стал торопливо излагать Локу суть дела. Он выслушал меня, улыбнулся и вдруг хлопнул себя по колену.

— Ай да Совет! А я тебя понял, капитан. Слышал я про твою-то… Ты скучаешь. В другом случае ты бы не пошел на это грязное дело.

— Не об этом разговор, — перебил я Лока. — Ты пойдешь со мной на чистку или нет?

— Пираты… Грабители и убийцы… — Лок хмыкнул. — Откуда они взялись и где достали зведолет?

— Там же, где и информацию о засекреченной планете, — нетерпеливо бросил я.

— Ну хорошо, капитан, я согласен. Все же это «2А» КТ.01.4. Сам ты там почти после каждой операции бываешь, а мне еще не приходилось. Проведаем Манита и остальных. Заодно почистим перышки пиратам. В любом случае их ждет каторга на каком-нибудь блуждающем астероиде. А наше дело заднее, мы солдаты — что прикажут, то и делаем. За сколько рассчитываешь управиться?

— На все про все недели две, — ответил я.

 

Глава 2

На космодром мы отправились утром. Взвод новобранцев должен был ждать нас уже на месте. До космодрома было не слишком далеко, но Лок с похмелья перенес дорогу на удивление плохо. И перед тем как явиться на корабль, я затащил сержанта к врачу. Привести Лока в чувство оказалось несложным делом. Врач дал ему какую-то белую дрянь из бутылочки и обмыл под краном голову холодной водой.

Этого ему хватило. Лок хоть и выглядел еще помятым, но вполне мог принимать здравые решения. Я так думал. Да и четыре дня полета должны были помочь ему восстановиться.

Взвод новобранцев находился уже на звездолете. Мы с Локом поздоровались со всеми и быстро заняли свои места. До старта оставалось совсем мало времени.

— Взлетаем через две минуты, — доложил мне командир корабля.

— Хорошо, мы готовы, начинай, — ответил я через переговорник.

Включились стартовые двигатели корабля. У меня в ушах неприятно засвистело. Никогда не любил стартовать на звездолете с Земли. Уж лучше сесть в челнок и вылететь в космос, где уже будет ждать на орбите корабль. Тогда и полет приятным будет, и уши не заложит. Но в данном случае выбирать не приходилось. Нам выделили еще новый, не выведенный в космос корабль. И практически кроме зеленых солдат у меня еще был и зеленый экипаж звездолета. Но так или иначе, чистки им было не миновать, а на какой планете — это уже не столь важно. «2А» должна была стать для них хорошей школой.

В открытый космос мы вышли хорошо. Командир корабля знал свое дело, и я надеялся, что также свое дело будут знать и все остальные. Остальные — это конечно же новобранцы Чистки. Как только мы «нырнули», я собрал всех в общей каюте на смотр. На вид Ребята были неплохие. Я прохаживался вдоль строя, а Лок в это время сидел в кресле напротив. Он как будто был безразличен к происходящему, но сам также внимательно присматривался к парням.

— Значит, так, — начал я свой разговор. — Это ваша первая чистка, и для вас она будет чем-то вроде стажировки. Все сержанты школы на это время становятся рядовыми без всяких возражений. Я, капитан Селий, в этой чистке командую первым отделением и всем взводом. Сержант Лок командует вторым отделением! Вот и все командиры для вас. И если вам хоть немного дорога собственная жизнь, советую хорошенько это, усвоить. Через два дня я и сержант Лок разработаем детальный план чистки и введем вас в курс дела. На обсуждении можете задавать любые вопросы, предлагать поправки, но как только мы высадимся на планету — план операции не подлежит изменению. Свои коррективы могут вносить только командиры.

Я замолчал и еще раз обошел строй. Итак, новобранцам было указано их место. Теперь настало время следующего действия. И Лок знал, что нужно делать.

Перестав, наконец, ковыряться в зубах, он поднялся с кресла и подошел ко мне.

— Капитан, — специально громко произнес он, — а мне нравятся эти орлы!

Честное слово, нравятся. Поддерживая мысль Лока, я улыбнулся.

— Ты посмотри, капитан, — продолжал сержант, — какая выправка!

— Да, — согласился я. — Пожалуй, после операции я бы взял некоторых из них в свое подразделение. Как думаешь, сержант, потянут они на солдат Чистки капитана Селия?! Мне кажется, должны потянуть.

— Потянут, капитан, — подтвердил Лок. — Попомнишь мое слово, потянут.

— Все, орлы, на два дня свободны! — рявкнул я на. строй, и он в мгновение рассыпался. Когда новобранцы разошлись, я приблизился к Локу и тихо, чтобы никто не услышал, прошептал: — Мясо, живое мясо.

Вновь взвод я собрал лишь через три дня — уже на подступах к планете. До этого я просто избегал встреч с новобранцами. Они были неплохими ребятами. Но чему их могли научить за год? Только подставлять свои головушки. Мне-то уж было это известно. И я не любил смотреть в эти молодые, открытые и доверчивые лица, зная, что некоторых из них уже скоро не будет. Всю подготовку новобранцев к предстоящей операции я возложил на Лока. И он их погонял за это время основательно, натаскивая на беспрекословное подчинение.

На этот раз весь взвод сидел. На стену я повесил развернутую карту планеты.

— Значит, так, мальчики. Операция не характерна для Чистки. В центре вас обучали уничтожению инопланетной агрессивной жизни, а не людей. Да, нам предстоит чистить именно людей. Пусть даже они пираты — грабители, убийцы и насильники. Но это все же люди. Поэтому если кто чувствует, что не в состоянии взять в прицел своего «ИО» человека, то пусть скажет об этом сейчас. На планете у нас не будет времени нянчиться с малодушными «цыплятами». И могу вас заверить, что на чистке «цыплята» эти погибнут первыми. Итак, хочет кто-нибудь отдохнуть на звездолете, пока остальные будут работать?

Я обвел подразделение пристальным взглядом. Никто даже не шелохнулся, только удовлетворенно улыбнулся Лок. Ничего другого я не ожидал, поэтому просто ткнул в карту указательным пальцем и приступил к детальному изложению плана операции.

— Место дислокации пиратов — три сотни километров южнее горнодобывающей станции. Мы не можем опуститься на противника сверху и атаковать. Наверняка у них имеются новейшие следящие системы и противовоздушная защита. Даже если нам удастся достаточно успешно без потерь произвести высадку, пираты успеют погрузиться в свой звездолет и скрыться в космосе. А мы здесь совсем не для этого. Конфедерация пока еще не в состоянии выследить пиратов в открытом космосе. Поэтому наша задача — уничтожить противника на планете. Значит, действовать будем следующим образом. На двух челноках мы спускаемся к планете с противоположной стороны и разлетаемся в разные стороны. Отделение сержанта Лока — в восточном направлении, мое отделение — в западном. Держась на минимальной высоте от поверхности планеты, нам предстоит преодолеть расстояние до места высадки с максимальной скоростью. Вот здесь и здесь мы должны покинуть челноки и дальше двигаться пешком. — Я ткнул пальцем в обозначенные на карте квадраты высадки. — Таким образом, мы будем находиться от лагеря пиратов на удалении в двадцать километров по обе стороны. Предупреждаю, ближе на челноках подлетать нельзя! Нас могут заметить. И никаких переговоров до начала операции.

Из любых неожиданных осложнений отделению выбираться самому. Продолжим.

Оставшееся расстояние, как я сказал, мы должны преодолеть пешком и выйти на исходные позиции 25 марта по земному времени, не позднее 14.30. Ровно в 14.35 мы начинаем операцию. Сначала вступает в действие второе отделение, которым будет командовать сержант Лок. Ваша задача — захватить звездолет и оттянуть на себя все силы противника. В 14.55 в операцию вводится первое отделение под моим командованием. Мы атакуем противника с тыла и посеем в их рядах панику. Именно для этого в одно время с нами отделение Лока начнет контратаку. Итак, у кого есть вопросы или дополнения?

Один из солдат поднял руку.

— Давай, только для начала представься, — разрешил я.

— Сержант Так. Мне непонятно, почему нельзя использовать пучковое оружие и атаковать базу пиратов из космоса?

— Умный мальчик, — усмехнувшись, произнес я. — Ну, во-первых, в нашу задачу не входит развертывание широкомасштабных боевых действий. Нам необходимо провести чистку небольшого клочка местности, и только. И по последним данным умников физиков, пучковое оружие очень плохо влияет на кору планет. Еще могу добавить, что база пиратов может оказаться совсем не базой пиратов. А, к примеру, незапланированным внеземным поселением со своим звездолетом. Провести незаметно разведку с космоса мы не можем, вот и придется Локу сделать это перед операцией чистки. И еще одно, чтобы вы были готовы. Операция чистки будет проводиться как раз в период дождей. На отделение Лока это почти никак не повлияет. Они потерпят лишь некоторые неудобства. Но первому отделению придется около четырех километров пройти через лес. А в период дождей там оживает вся местная разнообразная жизнь. Поэтому советую быть крайне осторожными. Еще вопросы есть?

Солдаты молчали. Я разрешил всем разойтись и, свернув карту, отправился в свою каюту. Не знаю почему, но мне хотелось лечь на кровать и уснуть, проснувшись только тогда, когда на обзорных экранах звездолета покажется планета «2А» системы КТ.01.4. Наверное, я все еще скучал по Катарине…

Пожелав удачи Локу, я сверил с ним часы и отправился на свой челнок. Мы должны были вылететь уже через пять минут. Не то чтобы нас поджимало время, просто с самого начала новобранцам следовало знать, что операция чистки — это не шуточки и любые приказы нужно выполнять с дотошной скрупулезностью.

За пульт управления челнока я сел сам. Ребята оживленно разговаривали между собой. Их можно было понять. Все же первая чистка, пусть даже и не особо сложная. Руки горят, голова гудит от переизбытка противоречивых чувств. Я и сам когда-то пережил все это, и не один раз. К Чистке привыкаешь не так быстро, как этого хочется.

Открылись шлюзы звездолета. Магнитные толкатели выплюнули челнок в космос, и в ту же секунду я дал небольшой импульс ускорителям. Планета стала медленно приближаться к нам, заслоняя все пространство обзорного экрана. Я дал челноку еще один импульс и подправил немного курс. Мы начали входить в атмосферу слишком быстро, мне пришлось притормозить, чтобы не потерять из виду челнок Лока.

Мы удачно опустились на нужную высоту и разлетелись в разные стороны. Я задал челноку нужный курс и поставил на автопилот. К месту высадки мы должны были прилететь через полтора часа. Я повернулся к ребятам:

— Ну как настроение?

— Отличное, капитан! — почти хором ответили они.

— Ну и хорошо. — Я улыбнулся. — Вы молодцы. Лично я весь трясся от волнения перед первым заданием. Кстати, тоже на этой планете.

— И что здесь было? — спросил кто-то из солдат.

— Кое-какие трудности, не имеющие ничего общего с настоящими. Вообще, ребята, чем меньше вы будете знать о других чистках, тем лучше будете себя чувствовать — можете мне поверить. А теперь, думаю, вам пора проверить свое снаряжение.

— Как, еще раз? — удивился сидящий рядом со мной солдат.

— Еще раз, — подтвердил я. — И еще раз, и еще, если потребуется. Это лучше, чем томиться в ожидании.

К месту высадки мы успели вовремя. Челнок я распорядился накрыть маскировочной сеткой и оставил одного дежурного. Теперь можно было выдвигаться и на исходную позицию. Небо уже начинало хмуриться, и в любую минуту мог пойти дождь. Я построил отделение походным строем, и мы двинулись форсированным маршем.

Через час пошел дождь. Сначала он нас освежил, но затем влажность стала невыносимой. Дождь падал на горячий песок, от которого плотным слоем поднимался пар. Дышать стало совсем невыносимо, и тело зудело, словно от какой-то кожной заразы. Слава Богу, перед операцией всем сделали противоинфекционные прививки, и за здоровье ребят можно было не беспокоиться. Но все же мне пришлось немного замедлить движение группы. Время в запасе у нас еще имелось, и совсем не обязательно было работать на износ. Тем более, что метрах в ста впереди нас из пелены дождя показалась полоса леса. И уже на таком расстоянии было слышно, как он оживает. К подобным шумам я за пять лет службы в Чистке уже привык. Но новобранцев этот писк, скрежет и вой, кажется, задел.

— Всем взять в руки тесаки, — приказал я. — И запомните, самая большая местная тварь не превышает в своих размерах земной кошки. Она ядовитая, но чтобы перегрызть ваше защитное обмундирование, ей необходимо время. А такого у нее не будет, если вы не испугаетесь. Всем опустить на касках защитные стекла и ни в коем случае их не поднимать, как бы жарко ни было. Все, двинулись. Я иду первым, и все остальные цепочкой за мной.

Вам приходилось когда-нибудь сидеть в яме с ядовитыми змеями? Нет? Мне тоже. Но могу вас заверить, что лес, в который мы ступили, мало чем от этой самой ямы отличался. Жизнь в нем оживала лишь на краткий период, и за это время все «живье» пыталось сделать себе запас протеинов на смерть, на оплодотворение после смерти и на весь местный год, до следующих дождей, когда жизнь вновь возьмет верх. Сказав, что самая большая тварь здесь не больше кошки, я не врал.

Но мне не хотелось говорить ребятам другого, того, что ядовитыми в лесу были все. И к тому же жутко голодными. Но неосведомленность солдат в данной ситуации имела свое оправдание. Им не нужен был страх — лишь предосторожность.

Лес в буквальном смысле бесился. Я едва успевал работать тесаком, отрубая какие-то непонятные отростки растений, которые с завидной ловкостью все норовили схватить меня за руку или за ногу. Еще доставляло беспокойство множество достаточно больших быстро передвигающихся насекомых. Нельзя было ступить и шагу, чтобы они не хрустели под ногами… Они чем-то напоминали червей, но имели множество ножек. О том, чем питаются эти неприятные твари, я старался не размышлять. Достаточно было находиться в постоянном движении, чтобы не подвергать себя опасности с их стороны.

Какая-то мелюзга с неприятным писком прыгнула на мою спину, но идущий сзади солдат не растерялся и одним ударом снес ей голову. Сраженное животное упало на копошащуюся под ногами живую массу, и она тут же облепила свою жертву.

На это было мерзко смотреть. Извивающееся в судорогах, уже мертвое тело и тысячи обезумевших от крови насекомых. Признаться, в период дождя я сам находился в этом лесу впервые. Но то был оправданный риск. Пираты никогда не подумают, что с этой стороны им может что-то угрожать.

Через полчаса ходьбы я так устал махать своим тесаком, что пришлось поменяться местами с. идущим следом солдатом. Но благодарение судьбе, мы двигались пока без потерь.

За спиной солдата было немного потише. Теперь яростно рубил он, а мне лишь изредка приходилось пускать в ход большой нож с волнистым самозаостряющимся лезвием, который солдаты Чистки прозвали тесаком. Сунуться в этот лес с одним лишь импульсным оружием было бы полным самоубийством. На подобный результат мог бы рассчитывать и любой, кто решит прогуляться здесь в одиночку. Так как только слаженная команда могла тут выжить.

Крик прозвучал зловеще, наверное, потому, что его все ждали. Отряд замер.

Солдаты растерялись, и почти тотчас за первым прозвучал еще один крик.

— Всем оставаться на местах, но находиться все время в движении! — скомандовал я и поспешил в конец колонны.

Один из кричавших солдат лежал на спине. Его лицо вздулось огромными волдырями. Второй сидел рядом и сжимал руку. Им уже оказывали помощь.

— Что случилось? — спросил я новобранца, который делал раненому обезболивающий укол.

— Это дождь заливает стекло, капитан. Рун поднял его, чтобы осмотреться, и какая-то ядовитая тварь вцепилась ему в лицо, — ответил солдат, пытаясь отогнать от жертвы надоедливых, ненасытных насекомых. — Похоже, у него нервный паралич. Кат тоже пострадал. Он рукой сорвал с лица Руна эту тварь. Она в одно мгновение прожгла ему перчатку. Сейчас я введу им обезболивающее, а затем необходимо сделать анализ яда и ввести сыворотку.

— Мы не можем оставаться на месте. Ты и ты, — я показал рукой на двух солдат, — возьмите раненого, и вперед. Лес скоро должен кончиться.

— Но, капитан, они могут умереть, — возразил солдат со шприцом. — Сыворотку необходимо ввести как можно быстрее.

— Вам объяснить приказ доходчивее или так поймете? — зло спросил я, беря в руки свой «ИО». — Взять раненого, и вперед!

Пререканий больше не было. Я быстро прошел вперед, и отряд двинулся дальше. А лес, казалось, разбушевался еще больше, словно чувствуя, что добыча ускользает от него. Но страшнее этого были для меня холодные взгляды новобранцев. Они уже начинали понимать, что такое чистка.

Мы вышли из лесу через десять минут. Но останавливаться было пока рано. Мы по-прежнему шли вперед, пока окончательно не миновали опасной зоны. И только тогда я отдал приказ остановиться, чтобы помочь раненым. Солдат с обожженной рукой чувствовал себя вполне сносно. Он догадался пережать ее жгутом, и заражение не пошло дальше кисти. С другим раненым дело обстояло куда хуже.

Горло ему пережать было нельзя, и инфекция уже распространилась почти по всему телу. Возле раненого с аптечкой колдовал какой-то новобранец — Итр, если не изменяла мне память.

— Что нового? — поинтересовался я у него.

— Пытаюсь сделать анализ яда. Но похоже, ему уже не поможет никакая сыворотка. — Солдат мельком глянул на меня, а затем вновь склонился над своей аптечкой.

— Делай все возможное, по окончании доложишь. Я отошел в сторону и сел на песок. Дождь продолжал немилосердно лить, но пар от песка уже не поднимался. Я посмотрел на часы. До начала операции оставалось чуть меньше получаса. Все, что я мог выделить для раненых, — это пятнадцать, в крайнем случае двадцать минут.

После этого отряд должен встать и продолжать движение к исходным позициям. База пиратов была уже где-то совсем рядом.

Итр подошел ко мне через пятнадцать минут. Лицо. его было хмурым.

— Он умер..

— Кто? — спросил я, хотя и так понимал, о ком идет речь.

— Рун умер! — повысил голос солдат. — В лесу его, возможно, удалось бы спасти, но для вас его жизнь ничего не значит!

— Ты прав, солдат, — ответил я, вставая. — Для меня что-то значит лишь жизнь всего подразделения. Тебе хотелось спасти одну жизнь, а мне все. Вот та разница между нами! Мне важно с наименьшими потерями вывести на исходную позицию все подразделение! И, по возможности, вовремя! И именно поэтому я капитан, а ты салажонок, который только к мамке под юбку ходить умеет. А теперь ты возьмешь погибшего и понесешь его на собственных плечах до самого конца! И попробуй только отстать от нас! После этого ты, думаю, поймешь, что хотел сказать древний философ, проронив фразу: «Утопающему не бросают якорь». — Я повернулся к остальным солдатам. — Так-так, быстро поднимаемся!!! Живее, живее!!! У нас нет времени разлеживаться!

На исходную позицию мы вышли уже через двадцать минут. Я даже не ожидал, что пристанище пиратов так близко. До начала атаки отделением Лока у нас оставалось еще пять минут. Я взял бинокль. Нет, дождь не позволял рассмотреть позицию сержанта. Но я не сомневался, что он прибыл на место вовремя. На их пути не было ни леса, ни других препятствий.

Я отложил в сторону бинокль и попробовал рассмотреть что-нибудь без него.

Но кроме расплывчатых силуэтов звездолета и двух сборных компакт-коттеджей, которыми обычно пользовались колонисты, ничего видно не было. Да, могло оказаться и так, что там находились вовсе не пираты. Но в Локе я был уверен. Уж он-то грамотно должен был произвести разведку. Не так уж сложно в принципе отличить пиратов от колонистов. Одно наличие оружия уже будет говорить само за себя. Ну и еще кое-какие мелочи.

Я взглянул на часы. До атаки отделения Лока осталась всего минута. Мои ребята перешептывались о чем-то позади. Они с нетерпением ждали первой в их жизни чистки. Да и как же иначе! Я даже думал, что они расстроятся, если вдруг выяснится, что это и не пираты вовсе.

Но атака началась, и точно в назначенное время. Сначала послышались приглушенные вскрики — это Лок снимал часовых и подбирался к звездолету. А затем я увидел вспышки импульсного оружия. И сразу же в движение пришел весь лагерь пиратов. Я не мог разглядеть противников и подсчитать их количество, но, судя по частоте выстрелов, их было не меньше четырех десятков. Значит, отсюда для нас сюрпризов не предвиделось.

Через некоторое время выстрелы сосредоточились вокруг звездолета. Я вновь посмотрел на часы. До нашей атаки с тыла оставалось всего десять минут. Если Лок занял звездолет — он продержится. Да и в любом случае продержится, только с большими потерями. Я подозвал к себе ближайшего солдата. Это был Итр.

— Надо быстро сбегать туда и разведать обстановку, — произнес я. — Справишься за пять-семь минут?

— Ничего сложного, капитан. — Итр поправил на голове каску. — Разрешите идти?

— Ну давай.

Я хлопнул солдата по спине, и он в одно мгновение скрылся в пелене дождя.

Теперь оставалось только ждать. Итр мне нравился. Есть характер и думать умеет.

А его поведение в лесу… Все солдаты думали так же, но он один лишь рискнул что-то сказать. Но с другой стороны, Итр и слова не сказал, когда я приказал ему одному тащить мертвое тело. Он умел выполнять приказы.

Итр вернулся через пять минут.

— Наши в звездолете, а пираты пытаются пробиться к ним через мусорный утилизатор, — по-деловому кратко доложил он.

— Какова точная численность противника и их вооружение? — спросил я.

— Осталось уже человек тридцать. С десяток страхуют главный вход звездолета, остальные атакуют утилизатор. Вооружены слабо. Лишь некоторые имеют «ИО-35», у остальных автоматические винтовки столетней давности. Ни «смерча», ни звукового оружия у них нет.

— Хорошо, это значительно упрощает дело. — Я повернулся к остальным солдатам. — Значит, так, орлы, действуем по самой простой схеме чистки. Кто у нас со «смерчем»?

— Солдат Сан, — ответил один из бойцов.

— Значит, ты пойдешь первым, рядом со мной, — сказал я. — Дашь два-три залпа из «смерча» — для общего шороху, — а затем сразу же падаешь на песок и пропускаешь нас. Ну а мы… — Я улыбнулся. — Сначала мы даем залп из ультразвукового оружия, а уж затем производим окончательную чистку. Если все сделаем правильно, то потерь с нашей стороны не будет. После «смерча» и ультразвука пиратам уже станет не до сопротивления. И последнее, в плен брать только тех, кто будет лежать лицом в песке с руками на затылке.

Я поднял правую руку. Отделение в один миг развернулось боевой цепью. Я опустил руку, и мы двинулись, неуловимо перестраиваясь атакующим клином. Да, сначала это всегда выглядело красиво, но затем частенько все менялось. И дело вовсе не в том, что мы несли потери, хотя нет, именно в этом. Погибали обычно те, кто во время боя позволял себе задуматься над тем, что он делает. И каждый раз получалось одно и то же.

Обычно операция чистки проходит по одному сценарию. Мы выслеживаем объект, подсчитываем численность и атакуем. Первыми действуют «смерчи». Огненная ударная волна сводит противника с ума, обжигая его тело и сбивая с ног. После этого вступает в дело звуковое оружие. И только затем мы начинаем то, что, собственно, и называется чисткой. Боевым клином подразделение проходит местность и быстро делает свое дело. Ничего сложного на первый взгляд здесь нет, но это лишь на первый взгляд. Да, объект после обработки «смерчем» и звуком уже не может сопротивляться, и добить его достаточно легко — нужно лишь спустить курок «ИО-35». Но в этом-то и заключается трудность для новобранцев.

Они начинают задумываться и гибнут. Всегда одинаково по-глупому. Солдат идет и вдруг видит гнездо или еще какое-нибудь пристанище объекта. Там лежат несколько одуревших от нашего оружия детенышей и мать — такая вроде бы идиллия животного мира. И солдат медлит с тем, чтобы нажать на спуск. Но мы-то всегда, чистим очень и очень опасных тварей, а мать обычно опаснее втройне. Каждый раз перед операцией я предупреждаю об этом новобранцев. И каждый раз находится тот, кто не выстрелит сразу. А уж у матери найдутся силы, чтобы вступиться за свое чадо.

Ей только дай шанс, и она его использует, уж будьте в этом уверены. Хорошо еще, что их обычно немного. Тут природа или, если хотите, творец пошли нам навстречу. Чем опаснее тварь на какой-нибудь планете, тем меньше ее численность. В основном потому, что они дерутся между собой за территорию, за добычу и даже просто так дерутся — из-за любви к кровавым побоищам. Лишь однажды нам пришлось чистить больше трех тысяч особей. В остальных случаях их количество не превышало пятнадцати сотен. И от пяти до десяти заходов нам хватало, чтобы полностью закончить чистку. А с пиратами и вовсе дело обстояло просто, если только опять не случится такого, что кто-нибудь из новобранцев не сможет вовремя спустить курок.

Мы двигались боевым клином, обходя противника со стороны, чтобы под удар «смерча» и звукового оружия не попали наши ребята. Лок сделал свое дело. Он собрал вокруг себя всех пиратов, и теперь настало время настоящей чистки.

Впереди из сплошной пелены дождя показался объект. Пираты прятались за насыпанными на скорую руку кучами серого песка и методически обстреливали звездолет. Я махнул рукой, и ребята опустились на одно колено. Пираты были слишком заняты обстрелом и не замечали нас.

— Давай, Сан, — шепнул я стоящему рядом со мной солдату: — Два залпа, а затем как договорились.

Сан положил на песок массивное чрево «смерча», быстро укрепил его на откидных ножках и прицелился. Первый залп привычно заложил мои уши. Расширяясь под углом девяносто градусов, горячая волна накрыла пиратов, разрушая все их укрепления. Даже дождь сыграл свою роль. Он, конечно, немного охладил температуру ударной волны, но зато усилил ее мощь. И вслед за первым Сан произвел второй залп. Там, где прошла волна, песок нагрелся, и от него начал подниматься пар. Сан лег. Я махнул рукой. Ребята дали залп из ультразвукового оружия и двинулись вперед. Через несколько шагов мы вновь остановились и дали еще один залп. Все, теперь уже наступило время для «ИО-35». Единой боевой единицей мы ринулись вперед.

Для меня это было привычным делом. В первого корчившегося на песке пирата я выстрелил почти не прицеливаясь. Второй, держась за кровоточащие уши, подставлял свое красное обожженное лицо под струи дождя. Я вновь выстрелил, даже не успев понять, что пират кричит и не способен сопротивляться.

Задумываться нельзя! Справа и слева, чуть позади меня тоже вспыхивали выстрелы «ИО-35». Атакующую утилизатор группу пиратов мы уничтожили меньше чем за минуту и без потерь. Я отдал команду, и отделение не останавливаясь двинулось дальше.

Еще оставалось примерно десять человек около входа в звездолет. Волна «смерча» их тоже должна была накрыть, но не так сильно. Кто-то попробовал сопротивляться. Возле моего уха со свистом пронеслись пули. Затем совсем недалеко взорвалась какая-то старая граната. Осколок задел мне плечо, но это была совсем пустяковая рана. Я поднял руку. Отделение опустилось на колено и дало залп из звукового оружия. Выстрелы прекратились, и мы стремительным броском ринулись вперед.

Никто из пиратов не догадался лечь лицом в песок и положить руки на затылок. Да и как можно думать об этом, когда невыносимая боль разрывает твои уши, а голова готова вот-вот лопнуть, как мыльный пузырь. Но это были их трудности. Я быстро оглянулся на своих ребят. Справа от меня двигался Итр, слева — Сог. Для новобранцев они действовали неплохо. Конечно, пираты — это не твари с неведомых планет, но они тоже опасны.

Из сплошной стены дождя справа показался объект. Пират стоял на коленях и руками сжимал свою голову. Автоматическая винтовка валялась рядом. Я хотел выстрелить, но затем передумал и прошел вперед, справа — это работа Итра. И задача его вполне ясна — уничтожить. Но я все же не удержался и оглянулся, чтобы посмотреть, как Итр это сделает. Он быстро навел на пирата ружье, но вдруг замер.

— О черт! — громко выругался я, беря на прицел пирата. В любую секунду тот мог схватить винтовку и пристрелить моего солдата.

Но вдруг случилось неожиданное. Заметив мое движение, Итр прикладом ружья почти без размаха ударил пирата в лицо и крикнул слишком громко, чтобы казаться спокойным:

— Лицом в песок, руки за голову!!!

Забыв про боль в ушах и про остальные раны, пират повиновался. Итр коленом придавил ему позвоночник и быстро надел наручники.

Я двинулся дальше. Пленный Итра — его головная боль. Теперь он за него отвечает и несет полную ответственность за последствия. Мне удалось подстрелить двух пиратов, прежде чем все было кончено. Из звездолета вышел Лок со своими.

— Отличная работа, капитан, — произнес он, подняв мизинец кверху.

— Что у тебя? — спросил я, не обратив внимания на похвалу. — Потери есть?

— Один боец. И двое раненых, — ответил Лок. — А у тебя?

Я оглянулся назад. Все были на месте. Только Итр с пленным стоял чуть позади остальных.

— У меня один погибший и один раненый — не повезло при прохождении через лес. — Я еще раз оглянулся на Итра. — И пленного одного взяли.

Лок удивленно приподнял вверх брови, но насчет пленного ничего не сказал.

— Ну что, вызываем челнок? — спросил он.

— Рано. — Я показал рукой в сторону двух компакт-коттеджей. — Нужно еще туда заглянуть. Там мог кто-нибудь остаться. Давай со своими на левый, а я на правый.

Мы двинулись к коттеджам. Остановились перед ними и дали залп из звукового оружия. Посыпались стекла, и в правом доме закричали. Кто-то, значит, там был.

Я махнул рукой, и ребята пошли на прорыв. Четверо вместе со мной прыгнули в разбившиеся окна, остальные вломились в дверь.

Коттедж напоминал казарму. Множество многоярусных коек стояли вдоль стен, а посреди находился большой обеденный стол. Воздух пропах потом и мочой. Один из углов был завешен грязной простыней. Именно там должен был находиться пират.

Я выстрелил в том направлении из звукового ружья, а затем, быстро подбежав, отдернул простыню. На грязной кровати сидела растрепанная женщина. Из ее ушей струилась кровь, но она, не обращая внимания на боль, сжимала в руках какой-то свернутый из одеяла кулек. Что там было, я не стал думать. Женщина не лежала лицом вниз, а значит, подлежала чистке. Я навел на нее прицел своего «ИО», но выстрелить не успел. Неожиданно кто-то сильно схватил меня за руку и отвел ее в сторону. Я обернулся. Это был Итр.

На какую-то секунду я растерялся. По всем правилам Итр должен был находиться сейчас снаружи и охранять своего пленного. Я растерялся, и этого оказалось для солдата достаточно. Увесистый кулак впрессовался в мою челюсть. Я упал навзничь. Из моих глаз посыпались искры, но мне удалось увидеть, как Итр навел на ребят звуковое оружие и выстрелил. Защитные каски что-то погасили, но не совсем. Зажимая руками уши, ребята начали оседать на пол. Итр не рассчитал только одного. Я валялся у него под ногами, и, значит, звуковое оружие не коснулось меня. Итр потянулся к женщине, и в это время я произвел мгновенную подсечку. Он упал. Я прыгнул на него сверху и нанес сокрушительный удар на добивание — локтем в затылок. Итр отключился. Я закрутил ему руки и надел наручники. Перепуганная женщина лежала на кровати — на ее счастье, уже лицом вниз. Я надел и ей наручники, затем раскрутил куль из одеяла. Там был годовалый ребенок — мертвый ребенок. Двойного удара звукового оружия в таком возрасте перенести невозможно. Смерть малыша была на совести его родителей, и только их.

Я посмотрел на мертвого мальчика, из ушей которого еще продолжала сочиться кровь, а затем, накрыв его одеялом, повернулся лицом к ребятам. Они уже начали приходить в себя, и им совсем не обязательно было видеть это.

— Передайте Локу, пусть немедленно отправит ребят на звездолет. Бежавший пленный пират может попытаться проникнуть туда.

 

Глава 3

Итр упрямо не желал говорить. Я протянул ему сухой паек и сам стал есть, думая, что это успокаивающе подействует на парня. Что-то было не так с этим солдатом. Он не мог рисковать собой ради пиратов. Можно было предположить, что он встретил родственников, но этого просто не могло быть. В Чистку брались лишь круглые сироты. Даже самых дальних родственников у нас не было, а уж о близких и говорить нечего. Я быстро покончил с обедом, но Итр к своей еде даже не прикоснулся. Он, словно загипнотизированный, смотрел в пол и даже не моргал.

— Значит, говорить не будешь? — поинтересовался я в очередной раз, вставая на ноги и собираясь уходить. — Дело твое. Жаль, ты неплохой солдат. Я даже хотел взять тебя в свое подразделение.

— Что с ребенком? — спросил вдруг Итр.

— Он мертв, — ответил я, вновь присаживаясь рядом. — После звукового удара у него не было шанса. Послушай, если ты из-за ребенка съехал с катушек, то напрасно. Нужно было предупредить, и мы бы не стали обстреливать коттедж из звукового оружия. Пленного ты тоже зря отпустил. И дело вовсе не в нас. Ему ведь некуда пойти, понимаешь?

Итр молча кивнул.

— Кто он тебе? — спросил я.

— Брат, — произнес Итр таким голосом, словно сам себе не верил. И вдруг его прорвало: — Я иду, стреляю, и он на коленях… — скороговоркой залепетал Итр. — Из ушей кровь течет, лицо красное от «смерча», глаза от боли безумные, почти навыкате… Меня словно по голове чем ударило. Стою и смотрю на него.

Знаю, что он погиб два года назад, и не знаю, чему верить… И тут вдруг он тоже узнает меня. Он не говорит ни слова, но я знаю, что он узнал. Его взгляд становится осмысленным… Я уже свыкся с тем, что остался совсем один… А тут вдруг брат!!! Я смотрю на него и понимаю, что убьют его сейчас, убьют уже по-настоящему. И только один выход — взять его в плен. Пусть он будет сидеть в тюрьме, пусть его сошлют куда-нибудь, но он будет жить! И я вновь и вновь буду видеть его! А потом… — Итр глубоко вздохнул и продолжил уже более спокойно: — А потом он мне сказал, что женился. И моя невестка с племянником в коттедже. Он попросил меня помочь. Я не мог отказать брату. Не мог!!!

— Тебе следовало сразу все рассказать мне, — тихо произнес я. — В Чистке ты бы уже не служил, но хотя бы жизнь племяннику спас. А теперь… Теперь я даже не знаю, что с тобой делать. У твоего брата ума-то хоть хватит, чтобы в лес не соваться?

Итр пожал плечами.

— Ну хорошо. — Я на несколько секунд задумался. — Все, что я могу для тебя сделать, — это найти его. Может, хоть до суда вместе побудете.

Я встал и подошел к Локу.

— Надо отправить за бежавшим поисковую группу. Этот идиот, наверное, попытается спрятаться в лесу.

— Так зачем же тогда за ним бегать? — не понял Лок. — Он ранен, без оружия. Можно смело считать его мертвым.

— Нужно найти его, — вновь повторил я. — Сходим вдвоем с тобой, а за старшего здесь оставим кого-нибудь из сержантов школы.

Лок пожал плечами:

— Ну хорошо, если тебе так это нужно, давай прогуляемся к лесу. Только, может, челнок вызовем — сподручнее было бы?

— Нет времени ждать челнок, — ответил я. — Пока то да се — уйдет время. А мне нужно успеть перехватить его на подступах к лесу. Возьмем звуковое оружие и тесаки.

Мы с Локом быстро экипировались и двинулись к лесу. Дождь лил по-прежнему сплошным потоком. Но песок хорошо впитывал эти гигантские объемы воды. Под ногами даже не хлюпало. Только мокрое обмундирование липло к телу. Легким бегом мы добрались до леса за пять минут. И когда впереди показалась темная его стена, прозвучал выстрел, и в песок, совсем рядом со мной, зарылась пуля.

— Вот черт! — привычно выругался я, пригнувшись. — А ведь Итр не сказал, что дал ему оружие!

— Возможно, он подобрал его по дороге, — предположил Лок.

— Возможно, — согласился я. — Он уже возле самого леса. Давай придавим его ультразвуком — чтобы не вздумал убегать.

Я и Лок достали оружие и, прицелившись приблизительно в то место, откуда по нас стреляли, полоснули туда сплошным потоком ультразвука. Беглец коротко вскрикнул, и мы бросились вперед. Но до самого леса нам никто не попался.

Только не успевшие пропасть под дождем следы ясно показывали, что бежавший пленник скрылся в лесу.

— Ну что, пойдем следом? — поинтересовался Лок, состроив более чем красноречивую гримасу. Желания идти в лес у него явно не было.

— Пройдемся недалеко, — ответил я и опустил защитное стекло на каске.

Но вдруг из лесу донесся истошный вопль. Яростно рубя тесаком все двигающееся, я бросился в лес. Лок последовал за мной. Тело мы обнаружили через несколько метров. Но на него уже невозможно было смотреть без отвращения. Три или четыре скользких твари облепили лицо и руки жертвы, а извивающиеся сороконожки уже орудовали под одеждой, которая вздымалась волнами, словно живая. И то ли ростки непонятного растения пытались разорвать тело, то ли в нем остались еще какие-то нервные рефлексы — но оно конвульсивно дергалось.

— Мерзость, — сморщившись, произнес Лок, перерубая тесаком обвившееся вокруг его ноги какое-то липкое, вылезшее из грунта корневище.. — Пойдем отсюда, командир.

 

Глава 4

В лагере нас ждала еще одна неприятность. Каким-то непостижимым образом Итр убил охранявшего его солдата и бежал, спрятавшись на звездолете. Взлететь он, конечно, не смог, зато смог задраить все лазейки, кроме хода в мусорный утилизатор. И что было особенно неприятно, Итр захватил с собой «смерч», звуковое оружие и еще «ИО-35». Теперь он мог продержаться там один против всего нашего взвода.

Со всех сторон звездолет окружили ребята, и бежать Итру теперь было некуда. Но лично я предпочел бы, чтобы он все же бежал. Из звездолета его выкурить было почти невозможно.

— И что будем делать? — спросил я Лока. У меня самого не было никаких решений данной проблемы.

— Думать, — пожав плечами, ответил сержант. — Бойцы устроили нам хороший сюрприз. Я, как задницей чувствовал, не хотел в лес уходить. Из звездолета нам его не выманить — это точно. И штурмом не взять. Он «смерчем» всех ребят положит. Единственный выход — расстрелять звездолет из космоса.

— Это не выход, — ответил я хмуро. — Знаешь, сколько этот кораблик стоит?!

Шеф нам такое прополаскивание мозгов устроит — год отходить будем. Нужно придумать что-нибудь другое.

— А если попросить поговорить с ним ту женщину, его невестку? — предложил Лок.

— Это хорошая идея! Оставайся здесь и смотри, чтобы никто не стрелял. Не то этот олух полоснет по ним из «смерча». Я скоро буду…

Лок натолкнул меня на интересное решение. Использовать пленную женщину напрямую, конечно, не получится, — но вот по-другому… Из своей командирской сумки я вынул диктофон и отправился к коттеджу, где находилась арестованная.

Она уже почти пришла в себя и, хоть была еще напугана, согласилась меня выслушать. И вообще, женщина держалась неплохо, если учесть, что совсем недавно умер ее сын. О смерти мужа она еще не знала, и я не стал сообщать ей об этом сразу.

— В общих чертах дело таково, — начал я. — Брат вашего мужа совсем съехал с катушек. Он захватил звездолет, и мы теперь не можем к нему прорваться. И мне не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Таким, как уничтожение корабля вместе с засевшим там солдатом. И только поэтому я прошу вас записать на этот диктофон послание для него. Короче, нужно, чтобы вы попросили его сдаться. Все же тюрьма лучше смерти.

— Я согласна. — Женщина почему-то посмотрела на свои руки. — Я поговорю с ним с глазу на глаз. Пропустите меня к звездолету. Тогда, я думаю, мне удастся уговорить его сдаться.

— Не пойдет. — Я виновато улыбнулся и развел руки в стороны. — Я не настолько глуп. Один он, не сможет взлететь, но двоим вам это вполне под силу.

— Ну тогда я ничего не смогу для вас сделать. — Женщина криво усмехнулась.

— Ты, кажется, не поняла, милка, — перешел я на более грубый тон. — Сделать нужно как раз не для нас. Я лишь пытаюсь спасти жизнь солдату, как совсем недавно пытался спасти жизнь вашему мужу. Последний уже мертв.

— Марк мертв? — Голос женщины дрогнул.

— Да, — холодно произнес я. — Он погиб по-глупому — сунулся в лес совершенно один. Мы отрядом там шли и то солдата потеряли. И могу еще сказать, что смерть вашего мужа была жуткой. Он не понял вовремя, что бежать ему некуда, и поплатился за это. Его сожрали живьем. Мне не хочется, чтобы нечто подобное произошло и с его братом. Ему нужно лишь все хорошо объяснить. И желательно, чтобы это сделали вы.

— Давайте! — Женщина протянула руку к диктофону. — Что нужно говорить?

В то, что Игр поддастся уговорам своей невестки, я не верил. Надежда была лишь на то, что он пропустит ее к себе. Именно в этом был мой план. Записав послание женщины, я взял в коттедже ее одежду и отправился к звездолету. Уже начинало темнеть, но потоки дождя даже не ослабевали.

Возле звездолета обстановка не изменилась. Я подполз к Локу и быстро натянул на себя женскую одежду. Сзади на плечах она порвалась, но это было не важно. Я не собирался показывать Итру свою спину.

— И думаешь, это поможет? — спросил Лок, глядя на мое облачение. — Ты не сильно смахиваешь на женщину.

— Это только вблизи и пока еще светло. Когда стемнеет, Итр не сможет хорошо меня рассмотреть. К тому же я предъявлю ему свой главный козырь — голос его невестки. — Я кивнул в сторону лежащего в сумке диктофона. — Не имея возможности хорошо рассмотреть меня, Итр поверит своим ушам.

— Рискованно, но дело твое. — Лок посмотрел на звездолет. — Только не дожидайся полной темноты, для Итра это будет слишком подозрительным.

— Ты прав, пойду сейчас. — Я поправил на себе женское тряпье и прикрепил на спине тесак — Возьму только это, остальное оружие он может заметить. Передай по цепи о моей вылазке, чтобы не было недоразумений.

Я взял в руку диктофон и поднялся на ноги. Как-то непривычно было идти на дело, укрываясь за женским платьем. Но опасность от этого, конечно, была не меньшей.

Я прошел в направлении звездолета несколько шагов и только затем включил диктофон.

«Тим, это я, Алина, жена твоего брата. — Диктофон работал исправно, и голос звучал как в живую. — Не стреляй, Тим, и выслушай меня…»

Я продолжал приближаться к звездолету. Итр, или Тим, как называла его женщина, не отвечал. Это было плюсом для меня. Разговора с пленкой диктофона не получилось бы.

«Твой брат погиб, Тим. Его живьем съели твари в лесу. Тим, я не хочу, чтобы и с тобой что-нибудь случилось».

— Алина, это ты?! — донесся вдруг голос из звездолета. И по голосу этому сразу стало понятно, что солдат находится на грани срыва. — Что ты тут делаешь?!

«Я хочу лишь поговорить, Тим…»

Слава создателю, я догадался вставить в середину записи эту фразу. Но если Итру вздумается продолжить разговор, на этом совпадения могли бы и кончиться.

«Послушай меня, твои действия ни к чему не приведут. Сегодня я потеряла и сына, и мужа. Зачем продолжать этот список, Тим?!»

Я уже был совсем близко от утилизатора. И каждый мой шаг увеличивал напряжение в моем теле.

«Выйди из звездолета, Тим. Пусть лучше ты будешь в тюрьме, чем в могиле.

Выйди, Тим, пожалуйста, выйди! — Запись на пленке кончилась, но я продолжал приближаться к мусорному утилизатору».

— Ты ничего не понимаешь, Алина!!! — закричал вдруг Итр. — Они послали тебя, но сами только и ждут, чтобы пристрелить нас обоих!!! Это же Чистка!

Лицом в песок и руки на голову — вот в каком положении они могут меня помиловать. Но это положение нужно еще успеть принять. Да и то…

Итр не успел сказать, что «да и то…». Неожиданно Я прыгнул в открытый проем, на ходу выхватывая из-за спины тесак. Первый мой удар пришелся по установленному «смерчу», но Итр успел отскочить в сторону. И тоже всего лишь с тесаком в руке. «ИО-35» и звуковое ружье остались лежать на полу. И никто из нас его подобрать уже не мог. — Капитан? — Глаза солдата блеснули яростью. — На этот раз вам не выйти победителем! Это будет вашей последней чисткой!

В подобных ситуациях заводить разговоры было Для меня неприятно. Что это могло дать?! Неуверенность в своих силах и неуверенность в правильности своих действий… Этого мне было не нужно. Итр говорил, а я, не обращая внимания на его слова, продолжал приближаться к нему. И он пятился: то ли оттого, что не был уверен в себе; то ли оттого, Что просто хотел успеть высказаться.

— Вам нравится убивать, ведь правда, нравится?! Особенно беззащитных, когда они валяются у вас под ногами. Вы убили моего брата, но мало того, вы оставили его на съедение тех тварей. Странно, что вы его сами не съели! Вам бы понравилось! А как вы заставили Алину сказать эти слова?! Наверное, уж придумали что-нибудь стоящее…

На словесные выпады солдата я не отвечал. Мы кружили с ним по комнате, и никто из нас не решался сделать первый удар. И даже я не решался. Слишком уж Итр профессионально двигался. За год в школе Чистки его не могли этому научить.

Он был хорошим бойцом еще до того. Судя по отточенным мягким передвижениям — из спортсменов. В спецслужбах действуют несколько иначе. И Итр очень скоро должен был это узнать. Я еще раз мысленно пожалел о том, что этот солдат не будет служить в моем подразделении. Его судьба уже была практически предрешена. Мне оставалось сделать лишь один рывок. И я не стал больше медлить. Итр уже начал заговариваться и повторять сказанное ранее, а значит, теперь он плохо владел собой.

Сделав выпад и произведя обманный взмах тесаком, я присел и, отразив своим оружием встречный удар солдата, попытался кулаком пробить его пах. Но Итр был готов к этому. Он ловко ушел с линии атаки и нанес мне сильнейший удар ногой в лицо. Перекрутившись в воздухе, я рухнул спиной на пол и едва успел перекатиться в сторону, как на мое место опустился тесак солдата. Уворачиваясь от целой серии яростных ударов, мне с трудом удалось принять вертикальное положение. Но Итр по-прежнему продолжал атаковать, и все более безрассудно. Мне не составило бы труда достать его, не оплошай я с самого начала. Теперь же моя голова гудела и с трудом соображала. Выручали только наработанные телом движения защиты. Оно не нуждалось в командах мозга и действовало само по себе, подчиняясь лишь инстинкту самосохранения. И именно этот инстинкт приказал моему телу сделать то единственное движение, во время очередного выпада солдата.

Практически Итр сам напоролся на мой тесак. Он был слишком разъярен, чтобы думать о защите. Солдат справа налево нанес рубящий удар, поднял вверх руку для следующего… И в это время я блокировал его движение. А когда он стал для меня открытой мишенью, мой тесак пропорол ему живот. И чтобы солдат не мучился, я потянул этот холодный металл вверх, туда, где находилось сердце. Итр выронил свое оружие и схватил меня за плечи. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но вместо слов из его рта хлынула кровь.

— Жаль, — прошептал я, — ты мне нравился. Итр упал на пол. Я бросил туда же свой окровавленный тесак и вышел из звездолета. На этот раз чистка была завершена окончательно, но я не чувствовал, как обычно, удовлетворения.

Наверное, в том была вина Итра. Мне пришлось его убить… Хотя ему. в любом случае грозила смерть. Трибунал не прощает измены в боевых условиях, тем более если измена эта отягощена убийством. Даже если бы ему не вынесли смертный приговор, то его ждала каторга на блуждающем астероиде, что не лучше смерти.

 

Глава 5

Перед возвращением на базу я и Лок взяли на звездолете челнок и еще раз спустились на планету — к добывающей станции, к той самой черной скале. Мы сели на плато. Здесь тоже шел дождь, но не такой сильный. Шумела станция, где автоматы добывали ценный минерал. Шумел недалекий лес, где ожила вся местная мерзостная жизнь. Не любил я здесь находиться, наверное, потому, что именно с этого места начался отсчет погибших парней Чистки. Ребят, для которых спецподразделение было самой близкой семьей. Я не любил бывать здесь, но почти после каждого задания садился на грузовой звездолет и прилетал сюда. Зачем?

Чтобы вписать в черную скалу имена очередных погибших. Как и сейчас…

Лок смотрел на скалу и молчал. Он был первым, кто узнал, для чего я сюда летаю. Лок читал имена шестидесяти трех погибших ребят и, наверное, вспоминал все те чистки, где их настигла смерть.

Я взял в руки свой «ИО-35». Лок прикрыл меня плащом и тихо сказал:

— Давай.

Крупные капли барабанили по натянутому над головой плащу, словно по пустому ведру. Это походило на прощальную торжественную дробь. Я поставил на оружии минимальный уровень заряда и принялся писать на скале имена еще четырех ребят. Итр, Рун, Ник, Лас. Теперь их уже было шестьдесят семь. Шестьдесят семь погибших в моем подразделении ребят, а сколько их было всего?.. А сколько еще будет?.. На черной безжизненной скале было много места…

 

Глава 6

На базу мы вернулись ровно через двенадцать дней. Чистку я провел меньше чем за неделю, и шеф этим обстоятельством был очень доволен. Вообще, мы ладили с ним довольно неплохо, если сравнивать с самым первым заданием. У нас было много общего. В частности, мы оба не любили, когда гибли ребята Чистки.

Шеф выслушал мой доклад с улыбкой. Только когда я сообщил о потерях, он немного нахмурился. Четыре солдата — это было немного, учитывая, что в чистке участвовал взвод одних новобранцев. Но четыре человека — это было и немало. На подготовку солдат Конфедерация тратила огромные деньги, и члены Совета бывали очень недовольны, когда эти солдаты гибли на первой же чистке. Но потери неизбежны в любом сражении. И это понимали даже члены Совета. Шеф так и сказал:

— Потери… они неизбежны… Ты, Селий, лучший в Чистке, но и ты не можешь обойтись без потерь. А за звездолет спасибо. Думаю, Совет выделит какую-то часть его стоимости для твоего поощрения.

Под какой-то частью подразумевать можно было не больше трех сотенных, в то время как звездолет стоил не менее трех миллиардов. Но я, как всегда, промолчал, не желая показаться скупым занудой.

— Прилетел Терри со своими, — произнес полковник, видя, что я молчу. — Но для обработки материала и выдачи заключения им нужно время. И я думаю, что два дня свободных у тебя еще есть. Как раз догуляешь отпуск и приведешь в чувство своих ребят. Некоторые из них уже здесь — в неприглядном виде. Да, едва не забыл!!! — Шеф порылся у себя в столе и достал помятый конверт. — Тебя тут с самого твоего отлета письмо дожидается. Пахнет духами. — Шеф расплылся в улыбке. — Догадываюсь от кого, но молчу.

Я тоже догадывался, поэтому быстро взял конверт и взглянул на штамп. Там стояло двадцатое число! Письмо пылилось в ящике стола уже более десяти дней! Я вскрыл конверт и, не попрощавшись с шефом, вышел из его кабинета.

Письмо и в самом деле было от нее, от Каты. И его сплошь покрывали ее поцелуи, которые отразились на бумаге в виде красной помады. В нетерпении я вошел в свою комнату и, упав на кровать, стал читать вслух. И мне казалось, что сама Ката говорит со мной.

«Дорогой мой Ежонок…»

Мое сердце затрепетало, когда я прочитал эти строки. Катарина всегда звала меня Ежонком за мою короткую торчащую прическу и выпирающую из подбородка неуемную колючую щетину.

Дорогой мой Ежонок,

- вновь прочитал я и, тяжело вздохнув, продолжил:

«Ты не представляешь, как я по тебе скучаю. Иногда вою по ночам оттого, что не могу зарыться тебе под мышку и уснуть там. Каждую ночь я обнимаю подушку, и каждый раз ты мне снишься. Такой хмурый, как обычно, и чрезвычайно серьезный. И как мне тяжело просыпаться после этих снов. Извини, что не предупредила тебя об отъезде. Он случился для меня так же неожиданно, как, наверное, и для тебя. Отец сделал все очень быстро…

После того как ты в очередной раз сломал кости двум его «сундукам», он сильно рассердился. Он попробовал надавить на городской Совет и даже на Совет Конфедерации, но оказалось, что тобой очень дорожат в вашей Чистке. Отцу так и сказали, что повод слишком незначителен, чтобы привлекать тебя к ответственности. И тогда он просто обезумел. За два дня отец распродал все свое имущество и записался колонистом на Tecepy…»

Тесеру!!! Я подпрыгнул на кровати. Значит, Ката теперь на Тесере — или на «ЗА» системы СТ. 12.17, как она звучит на официальном языке Чистки. Это совсем рядом, всего восемь дней полета! Два года назад я проводил на этой планете небольшую чистку. Тесера!.. Да, эта планета годилась для отца Каты. С его-то размахом и деньгами. Не удивительно будет, если в следующем году он станет там губернатором. Тесера одна из облюбованных колонистами планет. Природа там девственная и после чистки совсем не опасная. Отбросив в сторону все мысли, я вновь взялся за письмо.

«Он увез меня с собой насильно и вновь приставил двух «сундуков». Отец по-прежнему считает меня маленькой взбалмошной девчонкой. Смешно, ведь мне уже двадцать один! Но я убегу от него, вот увидишь, убегу. Только нужно дождаться транспортного звездолета. Ну мне пора, в дверь стучат «сундуки». Не помню, какое сейчас число. На этой планете время идет очень медленно. И я запуталась.

До встречи, любимый, мой самый смелый и колючий Ежонок! Крепко целую и кусаю тебя, угрюмушка!!! И плачу… И скучаю…»

Я закрыл письмо и уставился в потолок. Голова кружилась, словно от изрядной порции спиртного, а в мозгу одна за другой крутились шальные мысли.

Хотелось бросить все, сесть на ближайший транспортный звездолет и улететь на Тесеру. Возможно, кто-нибудь посчитает меня излишне сентиментальным, но я готов был жениться на Катарине хоть сию минуту. Но… Контракт с Чисткой не позволял мне этого. Мы могли иметь семью только после выхода на пенсию. А до этого мне оставалось еще десять долгих лет. И я совсем не был уверен, что Ката станет столько ждать. В любом случае мне ничего другого не оставалось.

Стук в дверь прозвучал для меня словно зов из другого измерения.

Возвращение из мира иллюзий было неприятным и тягостным. Я оторвал свой взгляд от потолка, где мое воображение создало образ Каты, сел и быстро сунул письмо во внутренний карман. Но идти открывать дверь мне по-прежнему не хотелось. Там не было Каты, и, значит, там была лишь одна пустота.

Стук в дверь повторился с раздражающей настойчивостью. Я поморщился и встал, недовольный тем, что меня вынуждают делать что-то против своей воли. И уж тому, кто находился за дверью, не стоило быть таким упрямым. Я собирался выплеснуть на него все свое мерзостное настроение. Мерзостное оттого, что Каты нет рядом и что нельзя вколоть себе какой-нибудь откидной наркотик, чтобы забыться на десять долгих лет. До того самого момента, когда в моей жизни уже не будет места ни Чистке, ни одиночеству. Я всем сердцем жаждал этого… и боялся. Все же Чистка была частью меня самого… Даже нет, больше. Не знаю, как лучше это объяснить… Наверное, так чувствуют себя сиамский близнецы. Им неприятно быть вместе и страшно разделяться. Так и я с Чисткой. Нас объединяет одна общая субстанция. Такая липкая, красная и неприятно пахнущая, как кровь.

Мы нераздельны — не в физическом, а в духовном смысле. И я не сомневался, что после выхода на пенсию мой разум не сможет принять дарованную ему свободу. И Чистка будет преследовать меня до конца дней.

За дверью оказался лейтенант Волат — пьяный настолько, насколько вообще может быть пьяным человек, чтобы суметь еще устоять на ногах. На такого выплесни хоть какое дурное настроение, а он и не почувствует. Поэтому я промолчал, когда Волат, держась за стену, ввалился в мою комнату. Он как-то непонятно улыбнулся из-под сощуренных глаз и, пройдя к моей кровати, стремительно сел на нее, словно ему в один миг отрубили ноги.

— Ты пойми меня, — несвязно пробормотал лейтенант, — она обозвала нас мясниками… Эта потаскушка… Представляешь, начиталась грязных газетенок, которые вдруг набросились на Чистку… А ведь почему набросились-то? Сами хотят дергать за веревочки, вот и плюют во все стороны, авось куда попадут… А эта дура… меня… да мясником, представляешь? А газетенка-то самая распаршивенькая… Я даже и не слышал о ней раньше. Как ее?.. «Наш крест» — во!

Ты пойми меня, я к ней со всей душой, а она обозвала нас мясниками… Эта потаскушка… Представляешь, какой-то грязной газетенки начиталась и нас мясниками… А газетенка-то самая распаршивенькая… Как ее?.. «Наш крест» — во! Волат поднял вверх указательный палец. Я посмотрел на этот непонятно что обозначающий знак, а затем вновь перевел взгляд на лейтенанта. Он уже собирался на следующий круг. Нужно было срочно что-нибудь сказать.

— Кто она-то? — задал я первый пришедший мне на ум вопрос.

Волат посмотрел на меня неосмысленным взглядом.

Мне даже показалось, что он до сих пор и не понял, с кем разговаривает.

Секунд пять Волат помолчал, а затем вновь вернулся к прерванному месту.

— Ты пойми меня, — автоматически промямлил он, заходя на третий круг, — она обозвала нас…

— Пьяницами, — ляпнул я, начиная терять терпение.

Волат замолчал, и на его лбу образовалась дополнительная пара глубоких складок — результат напряженной работы мысли.

— Разве? — спросил он, запутавшись.

— Да, — подтвердил я, довольный тем, что лейтенант свернул с наезженной колеи. Но оказалось, радоваться было еще рано.

— Пьяницами… — буркнул Волат, отрыгнув на меня смрадом спиртного и смешанного с ним чего-то перченого. — Пьяницами… Эта потаскушка… Представляешь, начиталась какой-то грязной газетенки и нас… пьяницами. А я-то и не пью совсем. А газетенка-то самая паршивенькая… «Наш крест»…

— Во! — закончил я за лейтенанта, не забыв поднять вверх указательный палец. — Сверни с колеи, водила-мудила!

Пошатываясь из стороны в сторону, Волат несколько секунд тупо смотрел на мой палец, а затем вновь громогласно отрыгнул на меня отходы своего уставшего желудка.

— Потаскуха! — грозно подвел он итог. — Твоя-то, Селий, совсем не такая.

Я сразу воспрял духом, когда Волат заговорил со мной более или менее осмысленной речью.

— Твоя не такая, — вновь повторил Волат. — И пьяницей тебя никогда не назовет. Вон, даже записку передала…

— Что?! — проревел я, схватив лейтенанта за отворот обмундирования. — Ты видел Катарину?! Когда?!

Какими-то плохо скоординированными движениями Волат начал рыться в своих карманах. Его пьяный разум не услышал моих вопросов. Вероятно, лейтенант даже не сознавал того, что висел в моей крепкой хватке. Он просто рылся в своих карманах, пытаясь найти нечто для него трудно находимое. А в моей душе все рос страх, что он не найдет, не достанет из какого-то из своих многочисленных карманов… И против воли мои руки все крепче сжимали отворот обмундирования лейтенанта. До дрожи в пальцах, до скрежета в стиснутых зубах.

Наконец Волат достал смятый в кулаке лист бумаги и победно протянул его мне. Отпустив лейтенанта, я схватил записку. Волат рухнул на кровать и почти тотчас уснул. Видно, его подсознание не позволяло ему сделать этого раньше — до выполнения важной миссии.

В записке было всего несколько слов. Я прочитал их залпом, словно осушил стакан водки. Даже голова закружилась.

«Я сбежала, Ежонок, сбежала!!! Жду тебя на нашем месте. Записку передаю с лейтенантом Волатом. Он очень пьян, но заверил меня, что записку передаст.

Твоя Ката».

Потому что, как он сказал, я отличная девчонка, а не та его потаскушка, которая начиталась грязной газетенки и прочее… Жду тебя, Селий, спеши…

Я смотрел на записку и не верил в свое счастье. И только мои губы непрерывно повторяли:

— Она сбежала ко мне. Бросила отца, его деньги и сбежала ко мне.

Забыв о спящем Волате, я бросился вон из своей комнаты, к КПП, в город, к Катарине! У меня еще было два дня. Целых два дня! Это так много и так мало!.. И нужно спешить! Ни о чем другом я просто не мог уже думать. Я бежал, и в голове у меня билась одна-единственная мысль: «Она вернулась — ко мне, ради меня!!!»

 

Глава 7

Я вернулся на базу к самому совещанию. Я пропустил бы и его, но каким-то непостижимым образом шефу удалось узнать, где я, и прислать мне посыльного с приказом. Я так и стоял в двери нашей с Катариной маленькой квартирки, которую мы сняли еще пять лет назад, и читал. Мне предписывалось немедленно явиться в расположение базы. Я читал, а из ванной комнаты доносился шум душа. Там была Ката. И я не мог позвать ее, чтобы еще раз насладиться видом прелестного хрупкого тела. Нет, не мог. Я не любил прощаний — это так тяжело. И я ушел тихо, под шум душа, под звуки песни, которую напевала в ванной комнате Ката. Я оставил этому прелестному существу все свои деньги и ушел, не желая уносить в памяти ее грусть от расставания. На КПП меня встретил Волат. — Шеф в ярости, — прошептал он, подстраиваясь под мой шаг и вводя меня в курс дела. — Терри сделал заключение для новой планеты. Предстоит серьезная чистка, командир. Шеф не хочет посылать туда другое подразделение. А ты, как специально, пропал на три дня.

Я слушал Волата и кивал ему. Но перед глазами у меня по-прежнему стояла Катарина. Что шеф — покричит и перестанет. А вот Ката могла уйти и не вернуться. И не надо особо напрягаться, чтобы понять, что для меня было хуже.

Но все же контракт есть контракт. Я не мог от него отказаться. И следовало на время как-то отвлечься от Катарины и сосредоточиться на предстоящей чистке.

Если вообще было желание остаться в живых и вернуться назад. — Ты сам-то как, в норме? — поинтересовался я у Волата, прервав его доклад. — Голова не болит?

— Да что ей сделается! — Волат потупил взор. — Ты извини, что заснул на твоей кровати, — виновато произнес он. — Даже не знаю, как отключился. Но белье я уже сменил, можешь не беспокоиться.

— Стоило бы из-за чего, — ответил я. После недолгого опознания со снятием отпечатков пальцев и сетчатки глаз мы вошли в рабочий сектор базы, которая была скрыта от всех любопытных взоров.

— Меня просто удивляет, — продолжил я разговор с лейтенантом, — как ты умудрился еще что-то запомнить. Сколько ты выпил? Наверное, хватило бы затопить всю Чистку.

— Да это все моя подружка виновата, — оправдываясь, произнес Волат. — Начиталась какой-то газетенки…

— Стоп! — Я поднял вверх руку. — Не надо. Я это уже слышал, причем четыре раза. Лучше скажи, наши все на месте?

— Да, все, — ответил Волат. — Но у нас по-прежнему некомплект — три человека. Я не брал новобранцев без тебя.

— Ну и хорошо, у меня как раз имеются ребята на примете. И уже в чистке бывали.

— Это когда же и с кем? — спросил Волат, остановившись возле автоматической двери, ведущей в зал боевых совещаний.

— Да со мной, когда ты напивался. Чистка небольшая, но все же ребята уже опробованы. — Я посмотрел на автоматическую дверь и, мысленно перекрестившись, вставил в сканирующее устройство свою пластиковую карту.

В зале находились два моих взвода, спецы Терри, шеф и новый психолог Чистки. Ни одной лишней души, только те, кому здесь и положено было быть. Я кивнул шефу, поднял руку, приветствуя всех остальных, и прошел на свое место.

Как всегда, Волат сел рядом.

Шеф был достаточно сердит, но от замечаний в мой адрес все же воздержался.

Или он приберегал все на потом, или чистка действительно предстояла серьезная.

Включив экран монитора, шеф приступил сразу к сути дела:

— Планета класса «2В» системы ПР.Об.21. Находится на самом краю нашей Галактики. Из-за растительности интереса для колонизации не представляет.

Древесина очень нестойкая, не годится ни в каком качестве, а больше там ничего нет. К тому же местная растительность поглощает очень много кислорода, и атмосфера там сильно разряженная, хотя опасных излучений из космоса не пропускает. Человеку трудно пробыть там больше пяти часов без специального снаряжения. Когда-то планету населяла невероятно развитая цивилизация. Лишь по предварительным данным они порядка на три превышали нас в вооружении и на четыре в космических технологиях. Но теперь там осталась лишь горстка аборигенов, чей уровень жизни опустился приблизительно до девятого века земной эры. Причины такого падения неясны. Почти вся территория планеты загрязнена радиоактивными элементами, продуктом нейтронной войны. И почему-то, несмотря на срок давности, излучение там очень сильное. Но война эта, похоже, лишь следствие катастрофы, постигшей цивилизацию. Сейчас на планете осталась чистой лишь небольшая часть суши — приблизительно равная нашей Австралии — там проживает пять религиозных кланов, каждый из которых насчитывает около восьми тысяч особей. Таким образом, общая численность аборигенов не превышает сорока тысяч…

С экрана монитора исчез общий вид планеты, и начали появляться отдельные участки поверхности. Большие города с высотными зданиями — пустые и уже начавшие разрушаться; космодром, утонувший в чаще джунглей; мертвые озера, с которых не взлетала ни одна птица; ярко-зеленое море со странной желтой пеной на берегу. Все вымерло. Но неожиданно картинка сменилась. Появился высокий лес, потом огромная поляна, скорее всего вырубленная, и на ней около сотни сплетенных из огромных листьев хижин. И аборигены. Это были почти люди. Только немного кривоногие, маленькие ростом, почти лысые и с заостренными кончиками ушей. У каждого небольшой железный меч на поясе, в руках копье, а за спиной лук.

— …Это восточное поселение клана Ирави — бога огня, с которым общалась группа капитана Терри. Это единственный клан, где используют оружие канувших в небытие предков. И оружие, надо сказать, очень грозное. Сейчас вы увидите, как пользуется им колдун клана по просьбе Терри. Колдун принял его за посланца Ирави, который пришел помочь клану в борьбе с соседними кланами. Они постоянно между собой воюют, но смертность невелика. Аборигены очень живучи. Их сердце находится под двойной защитой грудной клетки, и ни стрела, ни меч не могут до него достать. У аборигенов также усовершенствованный кишечник, вероятно, результат достижения медицины их предков. Резаная рана в живот для них практически такой же пустяк, как для нас порез кисти руки. Аборигены, или каары, как они себя называют, не стараются изобрести какую-нибудь технику умерщвления себе подобных. Им достаточно культуры отсечения головы. Да-да, именно культуры, вы не ослышались. Все межклановые стычки происходят, строго следуя этой культуре. Можно убить противника любым способом, но ты не победитель до тех пор, пока не отрубил поверженному врагу голову. И каждый уважающий себя воин-каар должен иметь коллекцию из таких сушеных голов. Однако вот и колдун. Смотрите внимательно.

Шеф замолчал, и я впился глазами в экран монитора. Из одной хижины вышел голый абориген. Все, что на нем было, — это непонятный шлем на голове и большие серебристые перчатки на руках, в которых он держал… обруч. По крайней мере, внешне это приспособление напоминало тот самый обруч, которым пользуются наши гимнастки. Колдун начал непонятные пляски, состоявшие главным образом из поклонов и похлопывания по коленям.

— Это ритуал благодарности богу огня Ирави за дарованное оружие, — пояснил шеф.

Колдун подергался еще некоторое время, а затем поднял обруч к небу.

Несколько секунд ничего не происходило. И вдруг, непонятно откуда, ударила молния, и прямо в круг обруча, под которым стоял колдун. Вспышка на мгновение заполнила весь экран монитора, а когда она пропала, ни обруча, ни колдуна на поляне уже не было. На их месте висел огромный энергетический сгусток, сияющий словно солнце. Он походил на шаровую молнию, только, кажется, был живым.

Сгусток дернулся, передвинулся немного в сторону и опять замер. Но лишь на какую-то долю секунды. Через мгновение он с невероятной скоростью ринулся вперед, затем вправо, влево, вверх. Нет, эти передвижения невозможно было заметить. Шар практически исчезал из одного места и появлялся в другом. Сгусток метался по поляне, словно резиновый мяч в тесной комнатушке. Но только он не отскакивал от преград. Этот шар с невероятной легкостью проходил сквозь деревья, большие камни и даже землю. Он просто сжигал их, не притормаживая при этом ни на секунду. И сгусток управлялся. Кем и каким образом, понять было невозможно. Шар лишь на неуловимое мгновение зависал в воздухе и тут же устремлялся в совершенно ином направлении. И происходило все так быстро, что следящая аппаратура не успевала за этими движениями, с трудом выхватывая из общей картины лишь некоторые эпизоды.

Наконец сгусток остановился окончательно. Он завис над центром поляны и вдруг оплыл. Именно оплыл, словно все его сияние смылось струёй воды. На поляне вновь стоял колдун, держащий над головой обруч. Он попытался что-то сказать небу, но вдруг рухнул на колени, а затем уткнулся лицом в землю.

— Колдун умер, — сообщил нам шеф. — Он был стар, а за время управления шаром состарился еще приблизительно на пять лет. Теперь в клане другой колдун, который принял от умершего эстафету и, кстати, отрубил ему голову. Похоже, внутри этого энергетического сгустка время течет с огромной скоростью. И это делает его неуязвимым, но также почти невозможным для использования каарами, чей период жизни не превышает шестидесяти лет по земному счету. В стычках между собой аборигены используют лишь режущее и колющее оружие, а к другому стараются не прикасаться. Но при необходимости они могут и его пустить в ход. По данным капитана Терри, подобные штучки имеются почти в каждом поселении всех кланов.

Но в большинстве случаев их чтят лишь как реликвию богов, даже не рискуя к ним прикасаться. Вот и все сведения об объекте чистки. Какие будут вопросы? Первым, как обычно, встал я. — Мне непонятно, для чего необходима чистка, если планета не представляет интереса как колония? — Я быстро обвел взглядом весь зал. — Не лучше ли оставить кааров в покое и пусть живут себе и размножаются? Нам-то какое до них дело?!

— Да, — после недолгой паузы произнес шеф, — планета не представляет интереса как колония. Ни в одном отчете она не будет значиться. Но планета представляет интерес для Чистки и, значит, для всей Конфедерации. Я уже говорил, что древняя цивилизация кааров оставила после себя огромный потенциал неведомых технологий. Вы видели в действии лишь ничтожную часть их, а сколько еще ждет нас?.. Мы не можем упускать такую возможность. Короче, мы получили от Совета добро на проведение операции. Могу также вас уведомить, что лет через пять — семь на «2В» системы ПР.06.21 планируется создать секретную базу Чистки.

Подальше от любопытных глаз и ближе к новым технологиям. Но сначала там поработает группа ученых. И чтобы ни им, ни нам впоследствии никто не мешал, необходима чистка. Каары имеют оружие, они агрессивны и чтят руины своих предков, к которым никого не подпустят. Подробнее с отчетом капитана Терри вы можете ознакомиться в пути. Теперь что касается самой операции. У нас нет возможности изучить кору планеты, но даже и так понятно, что после нейтронной войны она не в лучшем состоянии. Мы не можем также провести чистку широкомасштабным путем. Один энергетический сгусток, который вы видели, способен уничтожить все наши подразделения. Поэтому чистка должна проходить как можно тише и для кааров совсем незаметно. Подразделение капитана Селия в составе двух взводов высадится на планету и под видом посланцев бога Ирави войдет в доверие к колдуну этого клана. Нужно убедить его выступить с завоевательским походом против всех других кланов и обеспечить ему свою поддержку. Все должно выглядеть как очередная междуусобица. Когда со всеми противоборствующими кланами будет покончено, настанет очередь и клана Ирави.

Опустив глаза, полковник замолчал. Молчали и все остальные. Да и что мы могли сказать? Верно, подобной чистки еще не было, но рано или поздно что-то похожее все же произошло бы. И каждый солдат Чистки отдавал себе в этом отчет, когда подписывал контракт.

Знаю, гражданским не нравится, что мы делаем. И многие из них с омерзением сплюнут, узнав о некоторых наших операциях. Возможно, эти люди будут правы… Я не хочу оправдываться… Когда люди переселяются на очередную планету, где им ничего не угрожает, то думают, что так было всегда. Они лелеют моральные основы Конфедерации, не задумываясь над тем, что кто-то должен выметать сор, чтобы поддерживать эти основы в чистоте. Да, кто-то должен делать и грязную работу!

Конечно, можно и дальше делать вид, будто ничего такого никогда не происходило.

Будто Колумб был лишь мореплавателем, а не солдатом Чистки испанского короля. И не один только Колумб. Таких людей в истории человечества было много. И почти всех их до сих пор свято чтут. А чем же я или мои ребята хуже?!

 

Глава 8

До «2В» системы ПР.06.21 было примерно пятнадцать дней полета. Почти все это время мы изучали язык кааров, их культуру и нравы. А некоторые, в основном новобранцы, просматривали и отчет Терри.

Уж не знаю, что они там надеялись найти, оправдание ли для себя или повод отказаться от участия в операции. Лично я к отчету Терри даже не притрагивался, хотя у меня имелся свой, личный, экземпляр. Зачем вдаваться во все подробности необходимости чистки, когда все и так уже ясно. Каары должны исчезнуть. Как сказал шеф, оставшись со мной наедине: «Мы доминирующая форма жизни в Галактике, а значит, все остальные должны потесниться». Где-то я уже слышал что-то похожее, только не могу вспомнить. Ну да ладно. Чистка необходима — я это знал, и для меня этого было вполне достаточно. Но другим еще необходимо было вычитать из отчета Терри, что форма жизни кааров бесперспективна, что они и так должны скоро вымереть… Вот чушь! Как можно об этом судить? Как можно выяснить? Да и что значит это «скоро» — год, десять лет или десять тысяч?

Попробуйте отгадать с трех раз…

Кроме нас в звездолете находилась еще и команда мусорщиков. Они летали с нами нечасто, лишь когда предстояла большая чистка. И мусорщики недолюбливали нас, даже не разговаривали. Они презирали нас, а мы их. Они за то, что должны убирать после нас «мусор»; а мы их за то, что они зарабатывали больше нас, выполняя при этом, по сути дела, шакалью работу.

Курс быстрого изучения языка кааров дался мне довольно легко. Слова были неприятно скрипучи, но запоминались без труда. Да и усвоить обычаи и нравы аборигенов не составило для меня особой сложности. Уже на десятый день полета я был абсолютно готов к предстоящей операции. Мне нечем стало заняться, и в мою голову неожиданно пришла мысль о проведении тренировок с солдатами на предмет проверки их боеспособности в рукопашной драке. Это было не лишним, если учесть обстоятельства предстоящей чистки.

В имитационном зале звездолета, специально приспособленном для тренировок во время полета, было не слишком просторно. Я разделил подразделение на десять команд и с каждой по отдельности начал проводить занятия. Драться ребята умели, но только с людьми. Каары же были меньше ростом и необыкновенно жизнестойки. На этом я и сосредоточил внимание солдат. Наши тесаки были немного короче мечей кааров, но при том, как умели ими пользоваться ребята, они выглядели довольно грозным оружием — и острым и прочным.

Имитация все же не настоящий бой. Если вам доводилось когда-нибудь бывать и в том и в другом, то вы поймете разницу. Всех имитируемых кааров ребята положили с невероятной легкостью. Разрубая их пополам, снося голову или пристреливая из своего «ИО-35». Но я сердцем чувствовал, что чистка, пройдет несколько иначе. Нам мало что было известно о каарах. Как они дерутся мечами и какие используют приемы с копьем? Обо всем этом нам еще предстояло узнать, и узнать на собственной шкуре, как бы неприятно это ни звучало. И любое использование нашего оружия могло сойти на нет при противодействии технологии вымерших предков. Подобные сюрпризы могли ожидать нас на каждом шагу. Их нельзя было предугадать.

К месту чистки звездолет прибыл точно по графику. Нет, мы летели не на грузовом рейдере, но пунктуальность все же соблюдали. Точность во всем — одна из составных частей успеха чистки.

С орбиты планета ничего примечательного собой не представляла. Она была чем-то похожа на Землю, но только, пожалуй, более зеленая. Почти сплошь зеленая, и никаких других ярких раскрасок. Даже горных массивов почти не было видно из-за поросшей на них бурной растительности.

Звездолет плавно перешел на орбиту планеты. Я стоял в главной рубке и слушал доклад командира корабля, когда сзади ко мне подошел Волат.

— Селий, у нас все готово. Четыре челнока выведены на стартовую площадку и загружены всем необходимым.

— Хорошо, — не оборачиваясь, ответил я, — можешь начинать посадку. Пилотов назначь сам, желательно из добровольцев. Если кто не хочет лично принимать участие в чистке, то пусть лучше отсидится в челноке.

Я махнул рукой, и Волат ушел.

— Не страшно охотиться на неведомых чудовищ? — спросил у меня командир корабля.

Я иронически улыбнулся сам себе. Знал бы он, на каких чудовищ мы сейчас идем… Каары практически люди… Но командир звездолета знал только то, что должен был знать. Мы идем чистить очередную планету. И этим сказано все. Он называл это охотой. Пусть так, я не стал с ним спорить.

Так и не ответив на вопрос командира корабля, я вышел из рубки управления и направился к мусорщикам. Они находились в своем отсеке и, как обычно, развлекались различными азартными играми и чрезмерной пьянкой. Я нашел лейтенанта и отвел его в сторону. Предстояла заведенная стандартная процедура, которая ни мне, ни мусорщикам не нравилась.

— Мы начинаем, — предупредил я командира «шакалов». Для него это означало, что следовало немедленно прекратить все игры и выпивки в подразделении и ждать… Он это хорошо знал, и я не стал ему лишний раз напоминать, только многозначительно покосился на несколько пьяных рож, что смотрели в мою сторону.

Да, их взгляды и в самом деле были шакальими. Я не стал больше задерживаться в подразделении мусорщиков и отправился на стартовую площадку.

Ребята были уже все на местах и ждали только меня. Я залез в свой челнок.

Здесь находились в основном одни старики. Пятерых я знал еще с первой чистки.

Остальные тоже были не новичками. Единственный новобранец сидел за пультом управления челноком.

— Хорошо, орелик, — обратился я к нему, — для начала сгодишься и здесь.

Потом видно будет. На «2А» КТ.01.4 ты неплохо сработал, надеюсь, не подведешь и тут. Только запомни, никакой самостоятельности. Мы действуем командой. Можно проявлять инициативу, но только лишь с моего разрешения. Все ясно?

— Да, капитан, — браво ответил солдат.

— Молодец! — Я хлопнул новобранца по плечу и сел на свое место. — Закрывай дверь и давай команду на старт. Рассиживаться некогда, нас ждет работа — большая работа!

Новобранец улыбнулся и повернулся к пульту управления:

— Рубка, я Челнок-1, даю команду на старт. Подготовить магнитные толкатели. Но не слишком резко, ребята, капитан Селий не любит тряски.

Я усмехнулся. Кажется, новобранец был не лишен чувства юмора. Мне такие ребята нравились.

«Вас понял, Челнок-1», — донеслось из громкоговорителя. — Толкатели готовы. Переходите на автономный режим».

Я глянул в смотровой иллюминатор. Стартовая площадка пришла в движение, значит, толкатели уже приведены в действие. Едва слышно засвистели автономные двигатели челнока. Впереди начали открываться шлюзы, за которыми вырисовывалась зеленая планета «2В» ПР.Об.21.

— Поехали, — тихо прошептал я сам себе и уселся поудобнее.

Шлюзы уже совсем открылись, я с секунды на секунду должны были сработать магнитные толкатели. Меня охватило радостное возбуждение, природу которого я никак не мог разгадать. Наверное, так бы чувствовал себя смерч, обладай он разумом. Да, в одном мы были с ним похожи. Оба такие же безжалостные уничтожители.

Мягко, но с каким-то кажущимся пренебрежением магнитные толкатели звездолета «выплюнули» в космос четыре челнока. Одного за другим, словно косточки вишни. Пилоты включили двигатели, и мы устремились к планете.

Атмосфера приняла нас, словно родных. На небе не было видно ни облачка, и даже свет местного солнца был мягким и нежным.

Мы сели на заброшенном космодроме, так как в другом месте это сделать было практически невозможно. Отсюда до поселения клана Ирави было около дня пути — по гигантскому лесу, который покрывал почти весь материк. Его зеленые объятия минули лишь космодром да несколько больших городов, которые мы успели заметить при посадке. Да и те уже начали уступать его напору. Почти всюду к свету пробивались ростки молодых деревьев, и наши челноки при посадке примяли не меньше сотни. Но было тихо, что никак не гармонировало с близостью леса. Лишь свист ветра почти неслышно отдавался в ушах. Кто-то из солдат громко чихнул, и гул эха разнесся на сотни метров. Ребята громко расхохотались. Я посмеялся вместе со всеми, а затем вернулся к челнокам, вернее, к тем пилотам, которые там оставались.

— Значит, так, орлы, вы остаетесь здесь. Из челноков старайтесь выходить как можно реже. Связь держать на всех волнах, включая также СТМ-диапазон.

Организуйте круглосуточное дежурство. И только попробуйте мне не ответить на вызов в течение секунды! Обо всем необычном немедленно докладывайте, не полагайтесь на авось. Вопросы есть?

— Нет, капитан, — почти хором ответили солдаты, трое из которых были новобранцами, да и четвертый принимал участие лишь в третьей чистке, две из них — в кабине челнока. Но для этого тоже нужны были люди. И я никогда даже в мыслях не упрекал их за маленькую слабость. Вот Анет, к примеру, четыре раза отсиживался в челноке, а сейчас он был одним из лучших в моем подразделении. Я простился с каждым из четырех солдат в отдельности и вернулся к строю.

— Лес не густой, — заговорил я, — опасной живности здесь нет. Поэтому двигаться будем походным строем в колонну по два. У каждого из вас имеются индивидуальные датчики насыщенности крови кислородом. Как только раздастся сигнал, советую немедленно этот запас пополнить. Но не вздумайте перегружать свой химический преобразователь. Кислородом пользоваться только при необходимости. Сломается преобразователь — пеняйте на себя. Дышать придется лишь местной смесью. Вопросы? — Строй молчал. — Ну тогда двинулись, — произнес я и первым направился в сторону гигантского леса.

 

Глава 9

Лес был гигантским не только по своим общим размерам, но и по произраставшей в нем растительности. Огромные деревья уходили высоко вверх и, наподобие земных сосен, раскидывались там большими зелеными кронами. Они трещали под напором совсем слабого ветра и время от времени с грохотом обламывались, иногда совсем недалеко от нас. Дерево падало вниз медленно, словно поверженный в бою великан. А упав, оно разбивалось в труху, оставляя после себя лишь большие зеленые листья. Внизу растительности почти не было, если не считать ростков все тех же деревьев. Они напоминали скрюченные иссохшие яблони, на которых уже никогда не вырастут листья. Но все же ростки эти были живыми, просто не пришло еще время для их крон.

Животный мир здесь тоже не блистал изобилием форм и в противоположность огромным деревьям был совсем мелким. В основном в лесу обитали одни лишь грызуны. За ними охотились несколько хищников, таких же мелких и пугливых, как и сами их жертвы. И не было почему-то ни одной птицы, хотя насекомых для их корма вполне хватало. Странный это был лес, но абсолютно безопасный. Мы двигались по нему совершенно свободно, чем-то напоминая заезжих туристов на отдыхе. Единственным нашим неудобством было то, что приходилось иногда подкармливать свою кровь порцией насыщенного кислорода, будто альпинистам при восхождении на гору.

Дорога по огромному, почти пустынному лесу была однообразной и оттого утомительной. Но мы сделали привал лишь однажды, через пять часов. А еще через пять были уже на месте. Сутки на этой планете длились почти тридцать часов, потому мы подошли к поселению клана Ирави еще до заката.

Нас ждали. Колдун, он же глава клана, вышел к нам навстречу в сопровождении пышной свиты, каждый член которой нес большой поднос с угощением, состоящим из одной непонятной растительности. Все каары были обвешаны раскрашенными листьями и обсыпаны чем-то белым, напоминающим муку. И никто из них не имел при себе оружия.

— Мы ждали вас, посланцы неба, — произнес колдун, воздевая кверху руки.

Мне с трудом удалось понять, что он сказал, хотя я овладел их языком почти в совершенстве. Как мне казалось… Разница заключалась в том, что мы изначально неправильно взялись за произношение. Когда я говорил, что язык кааров неприятен и срипуч, то был прав лишь относительно человека. Именно в наших устах он так и звучал. Колдун же говорил необыкновенно тихо, шепелявя, словно шепча заклинание. Судя по большим остроконечным ушам кааров, они были весьма чувствительны к звуковым вибрациям. И наверное, именно поэтому их говор звучал так тихо. Я постарался взять это на учет и ответил таким же манером:

— Великий Ирави послал нас к тебе, Хас, чтобы мы помогли верному народу добиться мирового господства.

Имя колдуна я знал заранее, а вот насчет мирового господства — просто сыграл на импровизации, позаимствовав фразу из одного старого документального фильма. Но колдуну моя речь понравилась. Он широко улыбнулся, демонстрируя ряд крепких широких зубов, и величаво принялся меня обнимать. Свита отошла немного назад и, встав на колени, запела.

Я невольно сморщил нос, ожидая, что меня неприятно поразят запахи аборигена, но ошибся. Вопреки моим ожиданиям, колдун был довольно чистым и абсолютно ничем не пах. Только слишком сухая кожа его рук не понравилась мне.

Все остальное было вполне приемлемым, даже забавным, если учесть, что глава клана был ростом мне по грудь.

Закончив с обрядом обнимания, колдун отошел к своей свите и тоже встал на колени. Пение прекратилось.

— Каары клана Ирави ждут вас, чтобы воздать почести, — произнес колдун, склонив голову. Свифта последовала его примеру.

Я легко поклонился в ответ, и ребята мои сделали то же самое. Каары поднялись на ноги.

— Здесь мы будем и отсюда уйдем, — произнес колдун непонятную фразу и жестом пригласил нас. пройти в селение.

Я рукой дал ребятам знак, и мы двинулись вперед. Расчищенная от деревьев поляна заметно преобразилась с тех пор, как здесь побывал Терри. Все хижины аборигенов теперь располагались по ее краям, а в центре стояло лишь одно большое сооружение, напоминавшее ангар для машин. Только строение это было опять же сделано из листьев, которые непонятным образом переплетались между собой. И никого из аборигенов, если не считать сопровождавшей нас свиты, на поляне не было. То ли они вымерли все, то ли попрятались по домам.

Каары проводили нас всех в центральное большое жилище и, оставив подносы с угощением, удалились.

— Сбросьте всю эту растительность в угол — будет на чем спать ночью, — сказал я ребятам. — Можете пока отдохнуть и перекусить, а я пойду поговорю с колдуном.

— Я с тобой, — произнес Волат, скидывая с плеч свой походный вещмешок. — И возьмем еще пару ребят.

Я пренебрежительно махнул рукой:

— Незачем. Каары не так агрессивны, как описал их Терри. Они даже встретили нас без оружия.

— Это могло быть хитростью, — не уступал Волат. — Не нравится мне пустынность в их лагере. Да и в любом случае, меры безопасности не будут здесь лишними. Не мне тебе об этом говорить.

— Хорошо, — согласился я, — возьми двоих, только много на себя не навешивайте. Хватит тесаков и импульсного оружия.

Волат взял двоих ребят из самых проверенных, и мы вчетвером отправились к колдуну, который, к нашему удивлению, вместе со свитой стоял снаружи.

— Вам не понравилась кашира? — спросил он немного огорченно.

— Кашира хороша, но нам некогда есть, — ответил я. — Ирави не любит ждать.

Он хочет сделать свой верный народ счастливым. Где мы можем поговорить, Хас?

— Прямо здесь, Великий. — Колдун встал на колени, а затем сел на свои пятки. — Нам не помешают. Все каары клана Ирави собирают каширу, — колдун показал пальцем в сторону, противоположную той, с которой мы пришли, — и, кроме моих верных воинов, здесь никого нет.

Воинов? Я посмотрел на стоящую свиту колдуна. Они были малы ростом, как все каары, и именно это ввело меня в заблуждение. И еще, пожалуй, белая пыль, покрывающая их лица и скрывающая истинный возраст. Но при более внимательном осмотре я заметил и крепкие, упругие мышцы на руках, и холодный взгляд их зеленоватых глаз, какой может быть только у воинов. И единственное, что меня утешало в данной ситуации, — это отсутствие у них оружия, если, конечно, они не спрятали его под ворохом листьев. Но в любом случае опасности не было. Сорок моих ребят находились совсем рядом, и уж в случае чего они знали, что нужно делать. Поэтому я сел рядом с колдуном на белый песок и протянул ему круглое зеркало. Именно подобными безделушками задабривали всех дикарей испокон веку.

Колдун с полным безразличием взял зеркало и положил его рядом с собой на песок, словно уже тысячи раз видел подобные вещи. Впрочем, так оно могло и быть. Уж в пустых городах наверняка хватало всякого добра.

— Я нашел это в лесу и подумал, что оно может принадлежать вашему клану, — соврал я насчет зеркала. Выдавать его за подарок в подобной ситуации было бы просто глупо.

— Каары клана Ирави не ходят туда, — ответил колдун. — Там священная земля, и никто, кроме меня, не смеет там ступать. Но я не терял этого. — Колдун показал пальцем на зеркало. — Это не мое.

Я понимающе кивнул. Разговор по-идиотски закручивался вокруг зеркала, и колдун, кажется, вообразил, что именно об этом я собирался с ним поговорить.

— Каары клана Ирави не смотрят в твердую воду, — продолжал шепелявить он.

— Мертвые головы смотрят оттуда.

Я еще раз кивнул, давая колдуну понять, что полностью разделяю его точку зрения. Но ему этого, наверное, было мало. И он продолжал начатую тему:

— Твердая вода — это мертвая вода. И кто смотрит, туда, отдает ей свою голову. С позором и без битвы.

— Кстати, о битвах, — встрял я. — Ирави желает начать войну, чтобы сделать свой народ счастливым.

Изобилием доводов в пользу военных действий я колдуна не баловал. С него вполне было достаточно и одних «пельменей», начиненных неким призрачным счастьем с мировым господством.

— Войну, сейчас?.. — На лице колдуна отобразилось огромное удивление. — Но сейчас время собирать каширу, Великий. Зачем начинать войну, когда много каширы? Голода нет, дети не подросли, войну начинать рано.

Я не совсем понял, о чем речь, но все же спросил:

— Народ Ирави не хочет быть счастливым?

— Хочет, Великий, — быстро ответил колдун, — но у нас нет голодных ртов, чтобы начинать войну.

— Будут, — заверил я его, начиная уже о чем-то смутно догадываться.

Похоже, эти аборигены были абсолютно не агрессивны. Война у них была чем-то вроде естественного отбора и регулировки рождаемости. Когда не хватало каширы или другой еды, если таковая вообще была, кланы начинали войну. Более слабые с почестями погибали, а остальные прекрасно доживали до лучших времен. К такой организации нельзя было придраться. И уж давать заключение о чистке Терри не имел никакого права. Следовало сперва во всем основательно разобраться. Но приказ о проведении операции уже был. И думать о его целесообразности солдату Чистки не полагалось.

— Будут голодные рты, — еще раз заверил я колдуна. — Очень скоро каширы не будет так много. Ее хватит только для одного клана. Будет большой голод. Ирави хочет, чтобы его народ выжил. Для этого необходимо немедленно начать войну и расширить свою территорию.

Колдун сжал руками голову.

— Ой, ой, ой, — запричитал он как-то уж слишком по-театральному. — Будет большой голод. Будет много мертвых голов. Это плохо, очень плохо. Нужна война, нужна война.

— Да, нужна война, и немедленно, — подтвердил я. Колдун повернулся к одному из своих воинов и сделал ему какой-то неуловимый знак. Поклонившись, каар достал из-под вороха листьев большой рог и задудел в него тихо и уныло.

Эти звуки действовали мне на нервы. Я мельком взглянул на «музыкальный инструмент». Это был рог какого-то крупного животного. Таких на планете даже не водилось. Но расспрашивать колдуна про рог я не стал. Не успел еще воин закончить свой унылый зов, как из лесу уже стали выходить каары. Сначала в основном дети и женщины, а затем все чаще мужчины. И каждый из них нес лукошко с Каширой, на мой взгляд, обыкновенной травой. Лица у всех были хмурые, и я заподозрил, что они уже знают, для чего собираются.

Следующие тридцать минут походили на какое-то театральное действие. Каары все шли и шли из лесу. Они заходили в хижины, оставляли там свои корзины, брали меч, лук, копье и, не говоря ни единого слова, выстраивались на краю поляны.

Причем вооружались все поголовно, включая женщин и детей. Только у тех оружие было чуть поменьше и полегче. Через полчаса кааров собралось не меньше двух тысяч и появление их из лесу прекратилось.

— Это все? — спросил я у колдуна. — Все, Великий, которые живут на этой поляне. Но есть еще три поселения клана Ирави. Они тоже слышали зов и присоединятся к нам в пути. — Колдун встал и, повернувшись к соплеменникам, поднял вверх руки. — Каары, — просипел он негромко, — страшный голод близится к нам. Будет много мертвых голов. Столько, сколько еще никогда не было. Мы должны опередить голод и выступить на войну. Пусть нам поможет Ирави.

Высунув головы из плетеного ангара, мои ребята не без интереса наблюдали за происходящим на поляне. Колдун закончил говорить и теперь кружил на одном месте, видимо исполняя какой-то ритуальный танец. Каары по-прежнему взирали на своего владыку молча. Все были одинаково угрюмы. Видимо, не впервые им предстояло выступать с подобной миссией.

Продолжая кружиться, колдун сунул руку под свои листья, служившие ему одеждой, и вдруг выволок оттуда связку сушеных голов. Он взмахнул ими вверх и резко бросил на песок, так, что они упали всего в метре от моих ног. Каары томно загудели, видимо входя в экстаз от пляски колдуна. Я глянул на валяющуюся у моих, ног связку. Да, ошибки быть не могло. Возле меня валялись высохшие головы кааров, только совсем маленькие, с кулак величиной. Всего я насчитал шесть штук. Зрелище было мерзким. Мне приходилось видеть смерть, и не раз, но это уже было нечто совсем иное. И я сразу же мысленно согласился с Терри по поводу чистки. Эта связка… Я плохо разбираюсь в сушке голов, но они мне сразу показались слишком маленькими. Слишком маленькими, чтобы усохнуть до такой степени. И что-то еще было не так с этими головами. Сначала я подумал об отсутствующих волосах, которые, наверное, выдрали живьем, но затем заметил кое-что похлеще. Возможно, это было лишь результатом сушки, но нижние челюсти голов сильно выступали вперед. И зубы… Они почему-то были все спилены, словно у хищника.

Пока я разглядывал головы, колдун прекратил свои пляски и начал обходить толпу своих соплеменников, рассматривая уже их коллекции. Кого-то он хвалил, кого-то ругал, но в большинстве случаев просто молчал. Я встал и вместе с Волатом и двумя солдатами вернулся в плетеный ангар. Взирать на демонстрацию сухих голов нам совсем не хотелось.

 

Глава 10

Выступление я назначил на утро, вопреки намерениям колдуна двинуться на войну немедленно. Мои ребята устали, и им просто необходим был отдых. Колдуну же, наверное, не терпелось пополнить свою коллекцию.

Ночь была такой же длинной, как и день. Но спалось легко. Постовые, кроме обеспечения безопасности, пополняли наше жилище кислородом, и поэтому наутро все проснулись бодрыми и отдохнувшими. Я вышел из хижины первым. Колдун со своими уже вооруженными воинами ждал меня снаружи.

— Нападем сначала на клан Има — это самый слабый клан. Когда мы его победим, к нам присоединится много крепких воинов, которые останутся живыми.

Правильно, Великий?

— Нет, — отрезал я. — Первым напасть нужно на самый сильный клан, тогда все остальные испугаются и будут слабо сопротивляться.

Задумавшись, колдун сел на песок. Я последовал его примеру и опустился рядом. Кажется, начиналось заседание «боевого штаба».

— Но клан Лаина — очень сильный клан, — произнес колдун после долгих раздумий. — Они не рубят полян, а живут между деревьями, все вместе. Вот так. — Колдун начертил на песке круг. — Когда кто-нибудь нападает на них, они пропускают кааров в круг, а затем снимают мертвые головы. Клан Лаина еще никто не побеждал.

— Ирави сильнее Лаина! Или ты, Хас, сомневаешься в этом? — грозно спросил я и, не дождавшись ответа, продолжил: — Я со своими воинами войду в круг и разорву его в клочья! Ты в это время со своими каарами будешь атаковать снаружи. Все понятно?

— Да, Великий. — Хас склонился к песку, а затем быстро встал. — Все будет сделано, как ты сказал. Мудрость Ирави говорит твоими устами.

Я согласился с этим утверждением и позволил колдуну в очередной раз обнять себя. Заседание «боевого штаба» было завершено. Мы оба поднялись и разошлись каждый к своим воинам.

Ровным боевым порядком каары клана Ирави двинулись в поход первыми. Чтобы лишний раз не афишировать своего присутствия, мы пристроились им в спину. По пути к нам присоединились еще три почти точно таких же отряда. На нас внимания никто не обратил. Или прибывавшие каары уже знали о посланцах Ирави, или просто их мысли были полностью поглощены предстоящим сражением. Так или иначе, но нелюбопытство аборигенов было нам только на руку.

На территорию лаинов мы вышли через восемь часов. Воины Хаса подстрелили из лука нескольких кааров, собиравших каширу, и тут же отрубили им головы.

— Мертвые головы, плохие головы, — продекламировал колдун, демонстрируя мне одну.

— Да, — согласился я, — плохие головы. Меня едва не вырвало, когда я заметил, что отрубленная голова, из которой продолжала капать кровь, еще жива.

Глаза жертвы излучали живую, почти ощутимую ярость и постоянно бегали из стороны в сторону.

— Плохая голова, — вновь повторил колдун и с силой стукнул «трофеем» о корневище гигантского дерева. — Лагерь лаинов уже близко, Великий. Надо поторопиться, чтобы они не успели подготовиться. — Да пусть подготавливаются, — презрительно ответил я. — Им не выстоять против нас. Значит, так, Хас, действуем, как я и говорил. Ты со своими, — я едва не сказал людьми, — каарами окружаешь лагерь лаинов, а мы пробьемся вовнутрь. Нападайте непрерывно и не вздумайте удирать. Возмездие Ирави настигнет вас в любом месте.

Колдун поклонился и ушел. Я с облегчением вздохнул. Вид отрубленной, еще живой головы начинал уже действовать мне на нервы. Я повернулся к своим ребятам:

— Приблизительно час отдыхаем, пока Хас завершит окружение, а затем идем на прорыв. Мы займем круговую оборону внутри круга лаинов и будем трепать их с тыла по мере возможности.

— А нас не затопчут? — поинтересовался Волат. — Их же не меньше восьми тысяч!

— Вряд ли лаины поймут, что происходит. Им будет не до нас, когда Хас начнет атаку по всему периметру их хваленого круга. По моим подсчетам, численность кааров Ирави после этого сражения сократится наполовину, а лаины и вовсе исчезнут. Результат этой чистки должен был составить приблизительно двенадцать тысяч особей. Неплохое начало.

Мы начали атаку через час с лишним, после того как ко мне подбежал гонец и сообщил, что Хас завершил окружение лаинов. Теперь они ждали моего сигнала для нападения.

Выстраивать какую-то сложную линию атаки я не стал. В этом не было необходимости. Мы просто выстроились двойной развернутой цепью и в открытую, не прячась ни за какие деревья, двинулись вперед. И даже это произвело на кааров Ирави должное впечатление.

Мы прошли линию их окружения и, не останавливаясь, двинулись дальше.

Только когда в воздухе засвистели стрелы, первая цепь на миг замерла.

Остановившись, ребята дали залп из звукового оружия и пропустили вперед вторую цепь. Те в свою очередь продвинулись на двадцать шагов и дали еще один залп.

Затем вперед вновь вышли ребята первой цепи. И через двадцать шагов они дали очередной залп. Так, театрально, мы и продвигались вперед — временами останавливаясь и стреляя из звукового оружия.

Свист стрел прекратился. Лаинам было уже не до сопротивления. В лесу стоял гул стонов тысяч кааров. И доставалось не только лаинам. Каары Ирави тоже страдали от звукового поражения. Наше оружие хоть и было направленного действия, но обладало чем-то вроде отдачи. Звук имел неприятную тенденцию распространяться во все стороны. От чего лично нас предохраняли каски. Но конечно, каары Ирави испытывали лишь совсем слабую боль по сравнению с лаинами.

Тем-то уж глухота была обеспечена. Но что глухота, когда их ждала смерть, а затем и обезглавливание. К последнему, однако, мы не имели никакого г отношения. Это уже была местная «традиция».

Мы ворвались в лагерь лаинов подобно урагану. Надо отдать должное каарам — они дрались отчаянно, даже невзирая на звуковое поражение. Но что эти низкорослые аборигены могли противопоставить нашему отточенному в чистках мастерству?

Стремительным рывком, применяя в основном «ИО-35» и тесаки, мы прорвали довольно умело выстроенную из камней линию обороны лаинов и залегли в центре их круга. И в ту же секунду на напиравшую на нас со всех сторон толпу глянули стволы четырех «смерчей». Это хорошее оружие. Оно поступило к нам на вооружение три года назад и полностью вытеснило такие анахронизмы, как гранаты. «Смерчи» работали куда более эффективно.

Каары напирали на нас со всех сторон. И когда они приблизились достаточно близко, четыре «смерча» дали дружный залп. Огненная ударная вол смела со своего пути не меньше тысячи кааров н а полнив лес воплями ужаса, вонью опаленных теп треском падающих деревьев. Мы встали и по трупам аборигенов двинулись в разные стороны расширяющимся кругом. Через несколько шагов «смерчи» дали еще один залп, потом еще, еще и еще. Истошные крики кааров не задевали наших сердец.

Около двадцати залпов оказалось вполне достаточно. Как я и говорил, круг обороны лаинов был буквально разорван нами в клочья.

Я достал из кармана имитатор звука и жалобным воем боевого рога клана Ирави дал Хасу сигнал к атаке. Теперь настало их время действовать. Добивать тех, кто попробует еще дать отпор после нашей обработки, и снимать им головы.

 

Глава 11

Результат этой чистки оказался несколько иным, чем я ожидал. Наверное, все же мы немного перестарались. У меня было двое раненых и один погибший. Лаины потеряли всех, за исключением пятисот пленных, которые сдались на милость Хаса.

Теперь они были воинами его клана. Каары же Ирави потеряли всего лишь меньше тысячи своих соплеменников. И общий итог чистки едва превышал восемь тысяч против двенадцати, которые я планировал. Но и с этими, как оказалось, каарам Ирави хватило работы. Я имею в виду отрубание голов. Мы на это не смотрели, а, взяв погибшего Лиса, отправились подальше в лес, чтобы там в тиши похоронить его.

Церемония, как всегда, прошла тихо. Мы не любим говорить на похоронах.

Словами нельзя было вернуть погибшего. Мы просто по очереди обняли Лиса, у которого почти полностью был разворочен кишечник, и закопали его в рыхлую почву леса.

Мы уже собрались возвращаться, когда в воздухе вдруг просвистели стрелы.

Двое моих ребят, вскрикнув, схватились за горло и рухнули на свежую могилу.

Стреляли в спину, и очень метко. Мы залегли и почти в то же мгновение дали залп из звукового оружия. Послышались стоны, и из-за деревьев вывалились два каара.

Я послал солдат, и те, пиная убийц ногами, быстро приволокли их ко мне. На каарах была одежда цветов клана Ирави и такое же оружие. Мне это совсем не нравилось. Или Хас оказался куда хитрее и умнее, чем я предполагал, или его каары заподозрили что-то неладное.

Пленные валялись у моих ног и продолжали громко стонать. Я посмотрел на них, а затем на двух мертвых ребят с торчащими из горла наконечниками стрел.

Они погибли глупо, даже нелепо, не имея никакой возможности постоять за себя. И меня это злило больше всего. Рени был со мной с первой чистки, а Биг со второй.

Он перешел ко мне из подразделения Терри, когда того переквалифицировали на спеца. И вот они, уже не новички в чистке, мертвы. Я вновь повернулся к пленным. Больше всего мне хотелось убить их прямо здесь, возле Рени и Бига, но ради дальнейшей безопасности следовало еще произвести допрос.

— Поднимите их, — приказал я двум солдатам.

Схватив кааров за редкую шевелюру на голове и не лишком с ними церемонясь, ребята поставили их на ноги..

— Вы кто и почему стреляли в нас? — спросил я, ощущая непреодолимое желание срубить каарам головы, как то они сами делали.

— Мы народ Лаина, — пытаясь сохранить остатки достоинства, произнес один из пленных. — Вы посланы злым Кхратом, чтобы сделать много мертвых голов. Мы видели, как вы убивали и не отрубали головы! Только слуги Кхрата делают так.

— Хорошо, — ответил я ледяным голосом, от которого меня самого проняло, — мне придется убедить вас в обратном. Я лично срублю вам головы… Живым! — Я повернулся к стоящему рядом Локу. — Свяжи их. Нужно выяснить у Хаса, кто эти каары. Что-то кажется мне, что они из его пополнения.

В могилу с Лисом мы уложили еще Рени и Бига, а затем вернулись в поверженный лагерь лаинов. С отрубанием голов каары уже закончили. Теперь они стаскивали трупы в кучу и обкладывали их хворостом. Я подозвал к себе Хаса и предъявил ему для опознания двух кааров.

— Кто они? — Вопрос мой был чисто формальным. Я и так уже знал ответ.

Только мне нужно было убедиться в этом окончательно.

Колдун внимательно осмотрел кааров, заглядывая им в лица, а затем повернулся ко мне:

— Это пленные лаины, Великий. Они перешли на сторону народа Ирави. — Колдун ткнул пальцем в одного каара, потом в другого. — Сихих и Милин, — произнес он, демонстрируя чудеса памяти.

— Сихих и Милин… — повторил я холодно. — И тех пятисот пленных, которые перешли на твою сторону?

— Да, Великий, — подтвердил Хас.

— Казнить всех, возражений. — приказал я тоном, не терпящим возражений.

Колдун в испуге отступил.

— Всех! — повторил я громко. — Всех, кроме этих. Ими я займусь сам.

Колдун продолжал стоять. Я не стал больше с ним разговаривать и, ухватив пленных за веревку, потащил их подальше от любопытных глаз. Волат хотел пойти за мной, но я жестом остановил его. Мне не нужны были свидетели. Свой приговор я собирался привести в исполнение единолично. Почему? Не знаю. Наверное, потому, что мне самому он был неприятен.

Я нашел группу небольших молоденьких деревьев, проросших друг около друга.

Если зайти между ними, то можно было бы совсем пропасть из виду. Туда я и завел пленников. Здесь же нашлась и пара толстых суков. Я достал из своего походного снаряжения веревку и отрезал два небольших конца. Каары продолжали молчать. Они со страхом смотрели на мои приготовления и понимали в том, наверное, не больше, чем в копченом свином окороке.

Сделав две петли, я накинул их на головы кааров и поочередно вздернул сначала одного, а затем другого. Аборигены засипели, задергались, но не умерли.

— Однако крепкая у вас горлянка, ребята, — произнес я почти с уважением. — Но от того лишь вам хуже будет. Быстрой смерти вы не получите. Будете висеть здесь, пока не сгниете и ваши головы сами не отвалятся. Кстати, кто такой этот Кхрат? — спросил я, но каары уже не могли мне ответить. Только глаза их еще оставались по-прежнему живыми. Должен признаться, что я не испытывал жалости к повешенным. В любом случае они подлежали уничтожению.

Я вернулся к разгромленному лагерю лаинов. Каары еще продолжали стаскивать обезглавленные трупы в одну большую кучу. Не работали только дети, которым удалось остаться в живых. Я подошел к Локу. Он уже развернул передающую станцию и ждал только меня. Я не стал напрямую связываться с мусорщиками, разговаривать с ними не было настроения, а вызвал челноки. Мне ответили сразу.

— Лэд? — узнал я голос солдата еще до того, как на экране появилось его лицо.

— Да, капитан, — подтвердил он.

— Как у вас дела, Лэд, все хорошо? — спросил я. Почему-то мне хотелось поговорить с этим солдатом. Наверное, я просто ждал от него сочувствия в гибели трех ребят.

— Все отлично, капитан, только скучно. Уже подумываем о замене. А что у вас?

Голос солдата звучал беззаботно, и такая же на лице у него была улыбка.

Почему-то меня это задело. Захотелось вдруг подавить эту беззаботность, вырвать ее с корнем!

— У нас дела не слишком хороши, — немного резко ответил я. — На первой чистке потеряли троих ребят.

— Кого? — тихо поинтересовался Лэд.

— Лис, Рени и Биг, — на одном дыхании произнес я. — Лис погиб на чистке, а Биг и Рени… Их убили после… из-за спины, стрелой в горло.

Наступило продолжительное молчание, во время которого я почувствовал легкий укол совести за то, что постарался переложить груз ответственности на плечи новобранца. В гибели солдат был виноват командир, и только командир.

— Лэд, — снова позвал я дежурного на челноках.

— Слушаю, капитан, — немедля ответил он.

— Засеки наши координаты и свяжись со звездолетом. Пусть пришлют сюда «шакалов», чтобы убрали «мусор». И скажи, пусть присылают сразу всех. Без работы не останутся. Мертвых кааров у нас не меньше девяти тысяч.

— Хорошо, капитан, я понял. — Лэд с секунду помолчал. — Девять тысяч… — произнес он после паузы. — Хоть не напрасно ребята легли.

— Да, не напрасно, — пробормотал я, взяв в руку металлическую трость с непонятным, вроде хрустальным набалдашником. Это было оружие предков, которое я нашел в хижине колдуна лаинов. Оружие… Но я даже приблизительно не знал, как им управлять.

 

Глава 12

Мы продолжили поход почти сразу. Хас, правда, хотел еще на пару дней задержаться, чтобы сжечь мертвых, но я заверил его, что слуги Ирави придут и заберут их. И это было не сильным преувеличением. Для Хаса и его клана мусорщики были такими же слугами Ирави, как и мы. Уж шакалы то знали свою работу. Они уничтожали трупы и даже следов не оставляли. Была у них одна компактная передвижная печь. За час До двух сотен кааров могла обработать. Лишь один раз я увидел эту штуку… Мерзостно пахнет.

Следующим в нашем боевом походе значился клан Самисуса. Я едва смог выговорить имя этого бога — владыки воды и песка. Клан жил на почти непроходимых болотах и по своей неприступности считался самым неуязвимым. Но неуязвимость эта касалась прежде всего самих кааров. Для нас же самисусы были очередным объектом чистки — ничуть не более сложным, чем предыдущий.

Неприступность клана Самисуса заключалась в том, что никто, кроме них, не знал заветных тропок по болотам. Какого-либо понятия о гати у кааров абсолютно не было. Этот пробел я и собирался восполнить по прибытии на место. Но до болот, где располагался клан Самисуса, было не меньше восьми местных суток пути, если считать ночлеги. И за это время колдун Хас успел мне порядком надоесть, расспрашивая о том, как я собираюсь перенести через болото целое его войско. Несколько раз я пытался ему объяснить… Но он не понял, и мне пришлось на следующие вопросы отвечать, что Ирави может все, даже, как это ни странно, перенести войско через болото.

На продолжении всего пути караульную службу несли только мои солдаты.

Каары почему-то были абсолютно уверены в своей безопасности и по ночам спали все поголовно. Я же не хотел рисковать жизнями ребят, и поэтому возле нашего расположения всегда стоял караул из трех солдат — конечно же солдат Чистки.

Через девять местных суток мы благополучно подошли к болотам, и каары под моим руководством принялись возводить гать. Своих ребят я не трогал, хотя некоторые из них на добровольной основе помогали мне в руководстве. Работать каары не умели, но их количество с лихвой возмещало все издержки при строительстве. Лок организовал нечто наподобие живого конвейера, который перетаскивал деревья к болоту. И работа пошла значительно быстрее. Уже через три часа мы заметили первых любопытных кааров клана Самисуса, которые наблюдали за нашей работой. Но ответных мер они никаких не предпринимали, хотя точно знали, что происходит. И мы продолжали строить, а противник наблюдать.

К концу следующего дня гать через болото была проложена. Дальше вновь начиналась суша. Там уже была территория самисусов, и где-то в глубине леса, они, возможно, теперь полным ходом укрепляли свой лагерь. Выступление я назначил на утро. На ночь же дал Волату приказ охранять гать и держать в прикрытии один из «смерчей». С таким оружием на узкой дороге можно было уложить в болото всех кааров, а не только клан Самисуса. Поэтому, не опасаясь никаких нападений, я спокойно проспал всю ночь. А утром меня разбудил Волат.

— Прибыли парламентеры от клана Самисуса, — сообщил он мне.

— Парламентеры, — пробормотал я, протирая глаза, — это интересно. Пойдем посмотрим.

Парламентерами были колдун клана и его боевая свита, которую Хас даже не додумался обезоружить. Переговоры уже были в полном разгаре.

— Позволит ли мне Хас узнать, почему он начал войну, когда еще много каширы? — спросил колдун клана Самисуса.

Хас изобразил на своем лице искреннее сочувствие и вымолвил:

— Посланцы Ирави пришли к нам, — колдун показал рукой в нашу сторону, — и сказали, что идет большой голод и только для одного клана хватит каширы. Каары будут умирать, и будет много мертвых голов. Лишь война может нас избавить от них. Пусть выживут сильнейшие.

— Пусть выживут сильнейшие, — повторил колдун самисусов и поклонился сначала Хасу, затем мне и Волату. — Ирави могуч, и он не забывает свой народ, — немного напыщенно вымолвил он. — Вы смогли победить клан Лаинов, я слышал об этом. Каары Ирави очень сильны, и они смогут пройти через болото, я знаю. Но вам незачем воевать с нами. Каары Самисуса будут давать вам много каширы, столько, сколько вы захотите. На болотах ее много растет, и, зная легкие тропы, мы сможем насобирать и для вас, и для себя. Не будет голода для народа Ирави и не будет мертвых голов. И незачем воевать.

— Однако этот колдун неглуп, — шепнул я на ухо Волату. — Он сразу сообразил, что его клану не выстоять.

— И что будем делать? — также шепотом поинтересовался Волат.

— В переговоры вмешиваться не станем. Подождем, когда уйдет парламентер, и послушаем, что ответит Хас. Даже если он согласится на предложение самисусов, затем мы сможем его переубедить.

Хас размышлял недолго. Предложение о дани каширой ему очень понравилось.

Он сразу же растянул свой рот в широкой улыбке и не без удовольствия почесал оголенное колено.

— Мне нравится твое предложение, Сигус, — произнес Хас. — Народу Ирави нужна кашира, но как долго ты собираешься давать нам ее?

— Пока не закончится твоя жизнь, Хас. — Колдун Сигус еще раз вежливо поклонился. — Хорошо, — без лишних колебаний вымолвил Хас, — мы не будем сражаться с вами. Живите и собирайте каширу для себя и для нас. — Ценю твою мудрость, Хас, — в очередной раз поклонившись, ответил Сигус.

— Завтра к утру каары Самисуса принесут твоему народу очень много каширы.

А сейчас я хочу подарить тебе оружие Самисуса, повелителя песков и воды. Это будет знаком моего преклонения перед твоим народом. Носи его всегда при себе и помни о нашей преданности.

Сигус протянул Хасу небольшой и на вид довольно легкий черный ящик, покрытый пожелтевшим листом какого-то дерева. И, отдав подарок, парламентер тут же повернулся и со своей вооруженной свитой быстро удалился.

— Хитрая собака Сигус, — гневно произнес я, когда посланцы Самисуса исчезли из виду. Про собак Хас ничего не знал, но мои слова понял. И большим его недостатком в подобных делах была молодость. — Хитрая собака Сигус, — вновь повторил я, — но Хас хитрее и умнее его. Ты правильно сделал, что согласился с предложением Сигуса. Пусть он думает, что ему ничего не угрожает. Он не будет готов к сражению и быстро его проиграет.

— А разве мы будем воевать с каарами Самисуса? — удивленно спросил Хас.

— Конечно будем, — немного оскорбленным тоном ответил я. — Сигус хотел обмануть народ Ирави — напасть сзади и срубить много мертвых голов. Но ты его перехитрил. Мы нападем на них к полудню, когда они не будут ждать этого.

— Но Сигус подарил мне оружие Самисуса, — не унимался Хас, — он не мог обмануть.

— Да, подарил, — согласился я, — но он не объяснил, какие заклинания нужно произносить, чтобы иметь власть над ним. Вдруг из этого ящика сейчас выйдет Самисус и убьет весь твой народ…

Неожиданно я замолчал. Так неожиданно, что даже испугал этим Хаса. В моих заведомо ложных изъяснениях могла заключаться и правда. А почему бы и нет? В ящике и в самом деле могло находиться какое-нибудь оружие замедленного действия. Нечто наподобие бомбы. Слишком уж быстро удалились парламентеры. Ведь поверил же Хас в байку про голод, и мог поверить в это и Сигус. И почему, следуя этому убеждению, выжившим кланом ему не сделать свой клан. Я протянул руки к ящику, но колдун быстро принял его.

— Никто не может прикасаться к оружию богов, кроме колдунов и самих богов, — в испуге пробормотал он.

— Вот как? — Я изобразил язвительную улыбку. — Ты забыл, что мы посланцы Ирави? Сигус хочет уничтожить твой народ, если ты не желаешь его защитить, то я назначу другого колдуна.

— Прости, Великий, глупость помутила мой рассудок. — Хас протянул мне ящик. — Собака Сигус хочет погубить мой народ, но посланники Ирави не допустят этого, — повторил он мои прежние слова.

— Не допустим, не допустим, — пробормотал я, аккуратно взял ящик и поставил его на землю. — Давай быстро сюда Лока со всем необходимым инструментом, — шепнул я Волату.

Лейтенант убежал, и не прошло двух минут, как он вернулся с сержантом Локом, который нес небольшой чемоданчик.

— Давай осторожно открой этот ящик и проверь, что там, — приказал я ему. — Чувствую — нас ждет неприятный сюрприз.

Лок подсел к ящику и аккуратно снял с него желтый лист. Под ним была какая-то панель с рядом разноцветных кнопок.

— Похоже, механизм открывания внутреннего замка, — произнес Лок. — Только код неизвестен. Но попробуем отгадать его. Неспроста ящик был накрыт этим листом. Редкий экземпляр, таких очень мало на планете. — Лок взял в руки лист.

— Да, я был прав, — быстро произнес он и схватил спектрограф. Он обследовал лист, а затем, довольный собой, глянул на меня. — Этому листочку не меньше тысячи лет. Он обработан каким-то составом, который предохраняет его от всех внешних воздействий. Наверное, в этом листе и есть код к механизму замка.

Главный цвет здесь желтый, значит, его нужно нажать первым.

Лок протянул руку к панели.

— Подожди! — крикнул я так неожиданно, что Лок отдернул от ящика руку, словно от горячей сковородки. — Но до желтого лист был зеленым…

Лок глянул на меня, потом на Волата, затем снова на меня.

— А ты, наверное, прав, командир. До желтого был зеленый… И зеленый цвет — главный на этой планете. Нажмем первым зеленый.

Лок опять протянул руку к пульту, но на полпути вновь остановился.

— Может, вам отойти подальше? — спросил он. — На всякий случай…

— Не дури, — ответил я, — у нас нет времени прятаться. Да и как можно это сделать, не зная, от чего нужно прятаться. Давай жми и не тяни время. Его и так могло остаться совсем мало.

Лок нажал зеленую кнопку. Я невольно сощурился, ожидая какого-нибудь страшного взрыва, но ничего не произошло.

— Следующий желтый, — произнес Лок и нажал очередную кнопку. — Так, теперь пойдем дальше. — Лок покрутил в руках лист. — Смотрите, как на солнце синевой отливает.

Без лишних разговоров Лок нажал синий цвет. И ящик вдруг зашипел. Мы все, словно по команде, рухнули на землю. Только колдун Хас, ничего не понимая, продолжал стоять. Но взрыва опять не было… Прошипев, ящик как-то пронзительно свистнул и открылся. Мы с Волатом поднялись на ноги и отряхнулись. Лок подполз к ящику и заглянул внутрь.

— Да-а, — протянул он, удивленно присвистнув.

— Что там, — подходя к сержанту, поинтересовался я.

— Похоже, часы.

— Часы? — с облегчением переспросил я. — И только-то?..

— Только то… — повторил Лок и глянул мне в лицо. На его лбу показались капельки пота. — Часы ведут обратный отсчет, командир.

Я понял без лишних слов. Мы все втроем склонились над черным ящиком.

Находившийся там механизм на часы походил меньше всего. Но Лок был прав — это были именно часы. Только вместо цифр там была полоса цветовой радуги, которая уже почти полностью погасла.

— А почему ты решил, что часы ведут обратный отсчет? — спросил я у Лока.

— Если бы они шли как надо, то радуга возрастала бы. Но она убывает, значит, идет обратный отсчет.

— Ты прав, — согласился я. — Как думаешь, сколько еще осталось?

— Если схронометрировать с нашими часами, то не больше пяти минут. И смотрите, — Лок показал пальцем на маленькую радугу, которая находилась под большой, — видите, она светится вся, выходит, механизм поражения будет действовать целые местные сутки.

— Теперь понятно, почему Сигус хотел прийти лишь на следующее утро. — Я потер о песок почему-то вспотевшие ладони. — Ты сможешь обезвредить эту штуку.

— Что обезвредить?.. — Лок развел над ящиком руками. — Кроме часов, здесь ничего нет. Возможно, оружие поражения замаскировано в стенках, но опять же мы понятия не имеем, что там. Здесь нет ни одного проводка. Ничего нет, только эта идиотская световая полоска.

— Черт! — выругался я. — Если мы не можем обезвредить эту штуку, то надо быстрее дать ее какому-нибудь аборигену, и пусть бежит с ней куда подальше.

— Подожди, капитан. — Лок хитро улыбнулся. — Мы не можем ее обезвредить, но, кажется, можем перевести время. Смотрите. — Лок коснулся пальцем края пластины, где уже все Цвета были погашены. В то же мгновение потухли еще две узенькие полоски, осталась только одна. Лок отдернул руку.

— Идиот!!! — обругал он себя. — Чуть всех нас не угробил. Нужно с противоположного края.

Лок коснулся единственной оставшейся светящейся полоски. От нее стремительно начали зажигаться все остальные. Через пару секунд они горели уже все.

— Если не принимать во внимание твоей ошибки, едва не стоившей нам жизни, то неплохо, — подвел я итог. — Только зачем ты зажег все цвета? Поставь такое время, чтобы эта штука сработала где-то к полуночи. Доставим ее обратно отправителю. Ведь он же забыл наклеить почтовую марку.

Мы все громко рассмеялись. Колдун Хас и его каары тоже последовали нашему примеру, хотя не понимали, о чем мы разговаривали и что делали с ящиком. И я не посвящал их, считая это лишним. Сигус с помощью оружия Самисуса хотел уничтожить народ Ирави, но посланцы могущественного бога спасли их — вот все, что было необходимо им знать. И еще то, что Ирави сам покарает этой ночью хитрых самисусов.

 

Глава 13

Весь день мы отдыхали. Спешить было некуда и опасаться некого. Самисусы не могли сунуться к нам, зная, что действует их оружие. Чтобы занять чем-то своих кааров, Хас хотел отправить их собирать каширу, но я строго ему это запретил.

Их могли заметить Самисусы и доложить об этом своему колдуну. Поэтому бездельничали буквально все, если не считать моего постоянного дежурного на связи. Но и он не сильно перетруждался, лежа возле станции.

Каары почти все время ели сырую каширу и спали. В таком состоянии они напоминали коров, таких же постоянно жующих и ленивых. Мои же ребята баловались каждый своим любимым делом. Кто работал в спарринге, кто играл в карты, а кто и мастерил какую-нибудь безделушку из мягкой податливой древесины.

Лично я не знал, куда деться от безделья, и пытался вместе с Локом понять что-нибудь в устройстве подарочка самисусов. Мы провозились с ним до самого захода, но так и не смогли обнаружить ничего, что указывало бы на присутствие какого-нибудь оружия. С виду это был обыкновенный ящик с прикрепленной к днищу часовой пластиной. Правда, мы с Локом так и не решились разобрать стенки. Риск был слишком велик, даже если весь механизм находился там. Тем более, что стены ящика состояли из непонятного прочного металла, и резать его лучом «ИО» было бы полнейшим безумием. В результате мы решили умерить свое любопытство и оставить все для сведущих специалистов.

Я уже собирался вздремнуть часок-другой после «напряженного» дня, когда ко мне подошел дежурный по связи.

— Капитан, — обратился он, — вас срочно вызывают с челноков.

— Что там еще? — лениво потягиваясь, спросил я.

— Точно не знаю, капитан, но, похоже, что-то случилось с мусорщиками. Они не знают нашей рабочей частоты и связались на аварийной с челноками. А Тим, он сейчас там дежурит, уже вызвал нас.

— Хорошо, пойдем. — Я встал и вместе с Чизом не спеша отправился к станции. Спешить мне и в самом деле было некуда. Фортеля мусорщики выкидывали почти на каждой чистке, и я уже привык к этому. И сейчас был очередной из них.

Я в этом не сомневался. Наверное, парочка оставшихся в живых, перепуганных кааров из клана лаина напала на них. Вот они и запаниковали. Будто оружия у самих нет…

На экране был Тим.

— Докладывай, — приказал я ему, подсев к станции.

— Мусорщики в панике, капитан. Какие-то чудовища напали на них. Убили четверых и троих серьезно ранили.

— Чудовища? — раздраженно переспросил я. — Какие еще чудовища, грызуны, что ли, из-под деревьев повылазили?

— Я не знаю. Они сильно напуганы и ничего толком не могут объяснить.

— Хорошо, Тим, — я глубоко вздохнул, чтобы удержать себя в руках, — соедини нас через свою сеть. Я сейчас их быстро приведу в чувство!

Тим кивнул и склонился над пультом. На мгновение экран заполнили помехи, затем на нем появился лес и перепуганное лицо лейтенанта мусорщиков. Он был по-настоящему испуган — почти до полусмерти. Постоянно озирался по сторонам и дрожащей рукой пытался поправить свои взъерошенные волосы. И я сразу понял, что приводить его в чувство придется очень и очень долго.

— Давай рассказывай, — спокойно попросил я, опасаясь, что тот вообще не сможет этого сделать. — Жуткие чудовища такие, что и в кошмаре не приснятся.

Они напали на нас буквально из ниоткуда. Мы и глазом не успели моргнуть, как чудовища разорвали в клочья двоих, троим располосовали когтями животы, и еще двоих унесли с собой на деревья. Все произошло так быстро… Эти чудовища…

Господи, я и вообразить себе не мог подобного.

Словно опасаясь, что чудовище спрыгнет ему на голову, лейтенант мусорщиков посмотрел вверх. Я припомнил его имя. Кажется, его звали Слоуном, уж фамилия ли, кличка или имя — не знаю.

— Слушай, Слоун, — мягким успокаивающим голосом попросил я, — давай возьми себя в руки и расскажи все толком. Какие чудовища, как выглядели? И изложи свои мысли, откуда они могли взяться. Мы здесь в лесу уже пятые сутки и ничего подобного не видели. Да и аборигены ничего такого не рассказывали. А уж они бы знали о чудовищах. Может, у вас начался массовый психоз от переизбытка работы?

Я могу понять… Эти обезглавленные тела… Неприятное зрелище.

— Они еще придут, — пробормотал Слоун, продолжая поглядывать по сторонам и вверх. — Они еще вернутся…

— Ладно, не паникуй, — прервал я его. — Выставь охрану и будь начеку. Я скоро буду у вас с солдатами. Только смотрите не перестреляйте до нашего прибытия друг друга. Тим! — позвал я дежурного на челноках.

На мгновение экран вновь заполнился помехами, затем на нем появился солдат.

— Значит, так, Тим, я не знаю, какие чудовища там напали на «шакалов», но тоже на всякий случай будьте настороже. Старайтесь вообще поменьше выходить. А сейчас засеки наши координаты и пришли сюда один челнок. Мы расчистим площадку к прилету — сверху заметите.

— Понял, капитан.

— Ну тогда действуй.

Я отключился и отвернулся от станции. Возле меня уже стояли лейтенант Волат и командиры всех четырех отделений.

— Ну и? — поинтересовался Волат. Я развел руки в стороны.

— Не понимаю, какие у них там могут быть чудовища. Но напуганы они основательно. Придется лететь к ним. Лок, полетишь со мной, и возьми еще трех толковых ребят на свое усмотрение. Волат, ты справишься здесь без меня?

— Да уж как-нибудь. — Волат глянул в сторону хижины колдуна. — Только вот как Хасу объяснить, куда Великий делся?

— Скажешь, что Ирави на день рождения пригласил, — усмехнувшись, ответил я. — А не поверит, сам что-нибудь придумай.

— Ладно, придумаю, — махнул рукой Волат. — И с чисткой справлюсь. Вот стемнеет, пошлю солдата с ящичком — никаких проблем не возникнет. Ты сам-то долго у мусорщиков пробудешь?

— Как получится. На месте разберусь. Возможно, там и нет ничего такого. Я потом свяжусь с тобой. А теперь возьми десять ребят, пусть быстро расчистят посадочную площадку где-нибудь в стороне от кааров. А я пока пойду расспрошу о чудовищах Хаса, вдруг он что знает. Жаль, нам не разрешили взять с собой следящую аппаратуру! Ох уж эта их сверхсекретность!!!

Колдун ни о каких чудовищах не слышал, но испугался, когда я о них спросил.

— Мертвые головы! — почти вскричал он.

— Да при чем тут твои головы! — не сдержался я. — Ты скажи, чудовища, звери какие-нибудь большие, хищники в лесу водятся?!

— Никаких больших зверей нет, — успокоившись, ответил Хас. — Есть только маленькие. Живут в норах, грызут каширу и корни больших деревьев. И есть еще маленькие, которые грызут этих маленьких.

— Хищники, — понял я. — И какие они размером? Хас сантиметров на двадцать раздвинул в стороны ладони.

— Вот такие.

— А больших нет?

— Больших нет, — твердо ответил Хас. Я поблагодарил колдуна за информацию и отправился к тому месту, где ребята расчищали посадочную площадку для челнока.

 

Глава 14

Я, Лок и еще трое солдат были на месте уже через час после разговора со Слоуном. Челнок мы оставили пока на месте, а сами пошли разыскивать команду мусорщиков. Возле трупов кааров их не было. Но они не могли уйти, должны были хотя бы дождаться нас. Тем более, что печь стояла на месте, основательно уже поработав. Гора обезглавленных тел уменьшилась больше чем наполовину.

Мы нашли мусорщиков немного в стороне от разгромленного лагеря Лаинов. Они соорудили из поваленных «смерчем» деревьев какую-то ветхую круговую крепость и теперь со страхом ждали повторного нападения чудовищ. Лица у всех были настолько безумные, что я засомневался в существовании каких-то там монстров.

Явно было скорее совсем другое. Нас даже не сразу впустили, почему-то задав предварительно несколько глупых, абсолютно бессмысленных вопросов.

Но, увидев разодранные в клочья трупы, я поверил мусорщикам сразу. Такого они не могли сами с собой сотворить. Руки, ноги выдраны заживо, голова свернута назад. Даже я не смог долго на это смотреть и отвернулся.

— Вы почему их не закопаете? Это же на психику действует.

— Я думал, ты не поверишь, — пробормотал Слоун.

— Теперь поверил. Скажи своим, пусть закопают или сожгут. Только бы перед глазами не маячили. — Я осмотрел еще и раненых. Жизнь их была вне опасности, но им не стоило больше здесь оставаться. — Погрузите раненых в челнок, он неподалеку. И расслабьтесь немного — мы здесь.

— Не думаю, что это поможет, когда они вернутся, — с безнадежностью в голосе произнес Слоун. — Вам таких чудовищ еще не приходилось чистить.

— Больно ты знаешь, что нам приходилось делать, — зло ответил я. — Где произошло нападение, сколько было тех чудовищ и как они выглядели?

— Их было два или три — мы не успели рассмотреть. Они такие огромные, кругом рога торчат и ходят на двух лапах. И еще они хорошо лазят по деревьям.

Взвалили двух наших на плечи, и вжих вверх. Пойдем, сам посмотришь, какие они следы оставили на стволе.

Следы имелись не только на стволе, но и на песке. Почва на планете была мягкой и хорошо сохраняла любые отпечатки. След чудовища был не меньше полуметра длиной и соответствующей ширины. Он напоминал след человеческой стопы, но только здесь еще имелись углубления по концам пальцев. Это были отпечатки больших, невероятно толстых и наверняка острых когтей. На стволе дерева, куда взобралось чудовище, имелись разрезы от них. Мой большой палец почти полностью вошел в один.

— Какие они были размером, эти чудовища? — спросил я у Слоуна.

— Метра по два с половиной в высоту. А может быть, и все три.

— И только-то! Почему же тогда вы не подстрелили их? У вас же имеется импульсное оружие!

— Ты бы сам попробовал, — возмутился Слоун, — они свалились нам буквально на голову…

Недалеко с грохотом упало дерево. Слоун мгновенно замолчал и, в страхе присев, вновь начал озираться по сторонам.

— Все понятно, — с безнадежностью в голосе произнес я. — Давайте заканчивайте свою работу, а мы вас пока поохраняем. — Я повернулся к Локу. — Похоже, они наложили в штаны прежде, чем успели что-либо понять.

— Надеюсь, подтереться-то не забыли, — усмехнувшись, ответил Лок. — Не люблю я этих запахов.

Двух раненых мусорщиков занесли на челнок. Я велел Лэду отвезти их на звездолет, а затем возвратиться на заброшенный космодром и ждать дальнейших указаний.

Челнок улетел, и мусорщики занялись своей прерванной работой. Убитых коллег они сожгли вместе с трупами кааров, которые бесконечным потоком поступали в печь.

Охрану мусорщиков мы обеспечивали попарно. Двое отдыхали, а двое дежурили.

Себе же я отвел полностью ночное бодрствование с поочередно сменяющимися парами. По моему мнению, если чудовища и могли возвратиться, то только ночью.

Хотя унесенной добычи им должно было хватить довольно надолго. Но возможно, они могли делать и запас или кормить выводок. Я не сомкнул глаз всю ночь, ожидая нападения, но проклятые твари так и не появились. Похоже, они и в самом деле были сыты.

Утром я связался с Волатом и, пожаловавшись ему на свое фатальное невезение, расспросил о его делах.

— У нас пока без изменений, — сообщил он. — Ночью мы переправили «подарочек» лаинам, и тот, судя по всему, уже действует. Но мы пока не можем проверить результат. К следующему рассвету я пошлю на разведку двух ребят, и тогда все станет ясно. До того же времени придется ждать.

«Много времени тратим», — хотел посетовать я, но смолчал. Все же это была моя идея — испытать ящик.

— Слушай, Волат, — произнес я, — если у вас там все так хорошо, может, погрустишь без моего общества еще несколько дней?

— У «шакалов» много работы, не справляются? — спросил лейтенант.

— Да нет, они уже к полудню закончат и будут готовы принять следующую партию. Дело в этих тварях. Каары, похоже, ничего о них не знают. Но чудовища ведь не могли появиться из ниоткуда. Я хочу слетать в ближайший заброшенный город кааров и попробовать найти что-нибудь вроде библиотеки, желательно, конечно, компьютерной. Возможно, мне повезет узнать, откуда взялись эти твари, как думаешь?

— Я без тебя справлюсь, а ты там сам смотри. Да и «шакалов» нужно охранять.

— Я полечу один, а с мусорщиками оставлю Лока. С них достаточно будет. Мне главное, чтобы чистка шла как нужно.

— Я же сказал, что справлюсь. — Волат прищелкнул пальцами. — Ты, командир, и сам это знаешь.

— Знаю, — подтвердил я, — но все же хочется быть лишний раз в этом уверенным. Ты меньше ребят под стрелы подставляй. Пусть каары сами друг друга давят. Ну все, не буду больше занудничать. Ты солдат бывалый, сам сообразишь, что к чему. Удачной чистки тебе.

Я переключился на другую волну и, вызвав себе челнок, отправился предупредить о своем решении Лока.

 

Глава 15

Вам приходилось когда-нибудь посещать брошенные города, где сквозь твердое покрытие дорог прорываются ростки деревьев, а каждый упавший с разрушающегося здания камень производит такой грохот, словно обвал в горах? Если приходилось, то прибавьте к своим ощущениям загадочность, присущую любой древней могучей цивилизации, почти исчезнувшей по неизвестной причине, — и вы поймете, что чувствовал я, когда ступил в полуразрушенный город кааров.

…Лэд посадил челнок на небольшой площади, возле какого-то высотного здания, остроконечным пиком уходящего вверх. Но в нем было только три этажа, все же остальное являлось, похоже, излишеством архитектуры. Странно, но среди прочих это здание почти не подверглось разрушению. Видимо, древние каары сделали его из самых стойких материалов. Во всем городе я выбрал именно это здание, по примеру людей зная, что банки информации хранятся именно в таких долговечных постройках. К тому же замысловатая архитектура тоже указывала на это.

Большим нашим минусом было то, что мы не владели письменностью кааров. Это могло бы значительно облегчить задачу поиска. Но приходилось довольствоваться тем, что было.

Я взял с собой Лэда. Мы быстро обследовали сначала несколько близлежащих зданий и, только удостоверившись, что рядом никого и ничего нет опасного, подошли к остроконечному строению. Двери не открывались, и нам пришлось разнести их вдребезги импульсным оружием. Грохот эхом прокатился по всему городу и постепенно затих в небольших переулках, в маленьких двориках и полуразрушенных зданиях. Я невольно почувствовал себя так, словно потревожил чужую могилу. Мне даже показалось, что сейчас из развалин выйдут древние каары и нашлют на нас свое проклятье. Но когда все стихло, мои страхи улетучились.

Древние каары не показались, и мы смело вошли в остроконечное здание.

На первом этаже ничего существенного обнаружить не удалось. Здесь были только рабочие помещения, предназначавшиеся, наверное, для административного управления; что-то наподобие ресторана, расположенного в большом зале и имевшего шестигранные столики; и еще кухня; гараж с непонятным транспортом, напоминавшим гробы; несколько небольших абсолютно пустых залов и терраса.

В отличие от других континентов, города здесь были просто брошены вследствие упадка цивилизации. Но, несмотря на это, я ожидал увидеть кое-где останки умерших кааров или хотя бы следы погромов, так присущих людям в подобной ситуации. Это выглядело бы вполне естественно. Но ничего такого здесь не было. Кругом царил полнейший порядок, если не считать налета веков в виде толстого слоя пыли. Но даже это не могло избавить нас от ощущения некой стерильности. Можно было не сомневаться, что, уходя, каары оставили здесь идеальную сверкающую чистоту, которая поблекла лишь спустя многие и многие столетия. И похоже, потомки уже никогда не посещали обиталища предков.

Не обнаружив ничего интересного внизу, я и Лэд прошли на второй этаж, который оказался намного меньше, чем первый. Здесь все было по-другому. В какую бы дверь мы ни входили, всюду находились непонятные огромные кристаллы, формой напоминавшие огромные яйца. И что странно, на них совсем не было пыли.

Осмотрев несколько абсолютно схожих помещений, мы прекратили поиски на втором этаже и поднялись на последний, третий. Здесь был только один большой зал, посреди которого находилась огромная рама со странным полупрозрачным стеклом внутри. Каким-то непонятным образом она стояла на ребре и не падала.

Вокруг рамы, по периметру зала, располагались стулья, без спинок, но с подлокотниками, на которых находились ряды разноцветных клавиш.

— Кажется, мы нашли, что искали, — сказал я Лэду, присаживаясь на один из стульев.

— Возможно, — с долей изрядного скептицизма ответил он.

Я нажал наугад несколько клавиш на подлокотнике, но ничего не произошло.

Лэд стоял и, наблюдая за моими действиями, наверное, в душе посмеивался. Я принялся нажимать на все клавиши без какой-либо последовательности, но опять же ничего не происходило.

— Кажется, система обесточена. Нужна энергия, — не собираясь сдаваться, произнес я. — Здесь должен быть механизм ее зарождения.

Лэд обошел по периметру весь зал и, внимательно осмотрев все вокруг, вновь остановился напротив меня.

— Здесь ничего нет, — произнес он, помотав головой. — Никаких проводов, никакого рычага, чтобы включить энергию… Да и через столько лет можно ли что-нибудь запустить?

— Можно, — решительно ответил я. — Ведь действует же до сих пор их оружие… Механизм запуска должен быть где-то здесь. Что-нибудь совсем простое…

Я встал и подошел к рамке. Нет, она не стояла на ребре. Сделанная из неизвестного материала рамка с прозрачным стеклом просто висела в воздухе. Я убедился в этом, когда, наклонившись, посмотрел под ней. Рамка висела всего в каком-нибудь сантиметре от пола. Я выпрямился и коснулся рукой стекла. Оно податливо прогнулось и тут же выпрямилось, оттолкнувшись от моих пальцев, словно живое. И рамка завращалась — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Из ее центра начало распространяться какое-то голубое свечение, которое быстро заполнило всю прозрачную поверхность. Я победно взглянул на Лэда и сел на ближайший стул. Рамка вдруг резко прибавила в скорости вращения. И теперь она кружилась во всех направлениях — то вправо, то вверх, то вниз, то влево. По залу распространились какой-то непонятный запах и тихий свист.

Рамка уже вращалась так быстро, что сливалась в одну голубую яйцеобразную сферу, которую окружала серая кайма. Лэд тоже сел — или он испугался этого все возрастающего свиста, или просто понял, что действие близится к концу. Я держал руки на подлокотниках стула, но на клавиши не жал, ожидая, когда рама прекратит наращивать скорость своего беспорядочного вращения. Но вместо этого произошло нечто совсем иное. Неожиданно на месте вращения произошла яркая вспышка, от которой у меня зарябило в глазах, и в следующий миг рама исчезла. Прекратился и свист.

Мы с Лэдом взглянули друг на друга, но не успели ничего сказать, как вдруг там, где вращалась рама, появился каар, одетый в красную просторную одежду, висевшую на нем словно мешок. Какой-то частицей своего разума я понимал, что это всего лишь изображение, но все же оно выглядело слишком реальным. И мои руки невольно сжали подлокотники стула, когда каар заговорил.

— Система поиска и обработки данных к работе готова, — вежливым, совсем не механическим голосом произнес он.

Я расслабился. Все же никакой опасности от этой системы быть не могло.

— Мне нужна информация о всех хищниках планеты, и в первую очередь этого континента, — потребовал я.

Образ каара буквально растворился в воздухе, а на его месте появился небольшой зверек с красными хищными глазами. Похожего я видел в лесу.

— Легис, — произнес голос каара. — Обитает в лесной экосистеме, для каара абсолютно безопасен. Охотится на мелких грызунов и живет в основном под корнями…

— Достаточно, — прервал я доклад. Он мог продолжаться слишком долго. — Мне нужно узнать, имеются ли на планете животные, превышающие размером кааров и представляющие для них опасность?

— Таких особей нет, — произнес голос. Изображение зверька исчезло, и на его месте вновь появился каар. — После регулировки экосистемы планеты все опасные животные были устранены.

— Оказывается, у них тоже была своя Чистка, — усмехнулся я и задал каару следующий вопрос: — А могло такое случиться, что устранены были не все?

— Нет.

— Но может быть, кто-то возродился?

— Подобная вероятность исключена на генетическом уровне.

— То есть, если я вас правильно понял, на планете не может быть никаких опасных животных.

— Вы правильно меня поняли.

— Может, это были пришельцы? — шепотом предположил Лэд.

— А может, слуги дьявола, — ответил я ему в тон. — Нужно смотреть на вещи реально, а не строить предположений. А какие крупные хищные животные существовали на планете до регулировки экосистемы, — спросил я у каара. Это была последняя ниточка.

— Какой период вас интересует?

— Начнем с периода, предшествующего регулировке, и пойдем в прошлое.

Каар вновь исчез, и в зале стали появляться различные хищные животные. Но все они стояли на четырех, а то и на шести лапах, и значит, не подходили под описание тех тварей. Время все дальше отодвигалось в прошлое планеты. Наконец появилось изображение большой двуногой.

— Стоп, — приказал я и тут же спросил у Лэда: — Похож?

— Похож, но не очень. Он без рогов.

— Но все же сходство есть, и немалое. Я встал и приблизился к стоящему чудовищу. Это было всего лишь объемное изображение, но все же у меня неприятно засосало под ложечкой.

— След ступни, — приказал я информационной системе.

Чудовище исчезло, и появился след его ступни. Он был точно таким же, как и в лесу.

— Сомнений никаких нет, это оно, — подвел я итог.

— А как же рога? — спросил Лэд.

— Их мусорщики могли увидеть с перепугу, или тварь просто мутировала за долгие века. Все же она обитала… Как называется это животное и когда оно обитало на планете? — спросил я у системы.

— Это краан, хищник — предок клунов, которые в свою очередь являются предками кааров. Крааны вымерли около двухсот миллионов лет назад.

— Вот те на, — присвистнул я.

— Капитан, вы думаете, есть связь между сегодняшними каарами и этими чудовищами? — спросил Лэд.

— Думаю или нет, это не важно. Мы должны опираться лишь на факты. — Я вновь попросил систему показать нам краана. — Ничего не замечаешь? — спросил я у Лэда. — На форму черепа обрати внимание. Ах да, — опомнился я, — ты же не видел. — Я достал из своей сумки высушенную голову каара, которую прихватил у Хаса, и протянул ее Лэду. — На вот, посмотри.

— Почти полное сходство, если не считать размеров, — изумленно прошептал Лэд. — Но ведь форма черепа каара немного иная.

— Именно иная, — подтвердил я. — Сначала я снес все на непонятную деформацию при сушке, но теперь вижу, что был не прав. Эта культура отрубания голов у мертвых… Страх кааров перед какими-то там «мертвыми головами»… Я сначала не понимал, но теперь… Не этих ли чудовищ они имеют в виду? И…

— И? — переспросил Лэд.

— Не знаю, что «и», но собираюсь это выяснить. — Одним рывком я сел на ближайший стул. — Мне необходимо обработать данные о краанах, клунах и каарах.

А также о процессе эволюции на планете, — приказал я системе. — Мне необходимо знать, почему цивилизация кааров пришла в такой упадок?

Изображение чудовища исчезло, и на его месте появился прежний каар.

— Для обработки данных вам необходимо войти в эзосистему, — произнес он. — Код входа — правый синий, правый желтый, левый зеленый.

— Эзосистема… Это что такое?

— Вневременная субстанция сознания.

Я посмотрел на Лэда:

— Как думаешь, стоит попробовать?

— Почему бы и нет. — Лэд пожал плечами. — Не думаю, что это может быть опасным.

Я кивнул, положил руки на разноцветный пульт и быстро набрал код.

 

Глава 16

Это чем-то напоминало непонятный сумбурный сон. Информации было много, и был страх, что она поглотит твой разум, словно бушующее в ураган море. А я был пловцом в том море, и пловцом очень неумелым. Даже не знаю, кто кому больше помог тогда, Лэд мне или я ему. Наверное, мы оба помогли друг другу выжить в том гигантском море информации, в этой субстанции обобщенного сознания кааров.

Там не было ни времени, ни пространства — только нескончаемая энергия чужой мысли, среди которой терялась своя собственная. Их было там миллиарды и миллиарды — мыслей кааров. И стоило мне только ухватиться за одну, и сотни других, как следствие из первой, прилеплялись ко мне. И тогда мои собственные мысли — мое «Я» — оно куда-то уходило. В страхе я бросал чужие мысли, и хватался за свои, и держал их крепко, боясь выпустить. Но мне нужна была информация, нужно было сопоставить факты и сделать выводы. И я опять хватался за чужую мысль и опять терял свою. И вновь все повторялось. Сколько так продолжалось, я не знаю, так как не было ощущения времени. Но вдруг я увидел среди чужих мыслей одну какую-то родную, совсем не похожую на других. Она пыталась протиснуться ко мне. И тогда я тоже ринулся к ней, с истинно человеческой яростью раскидывая все остальное. Мы прорвались друг к другу. И Лэд поддержал меня, а я его. Мы были теперь одним целым мощным сознанием…

Безвольно вытянув ноги, мы сидели на своих стульях. Посреди просторного помещения висел «Мектор», та самая рама с гибким стеклом. Теперь я знал, что это и как называется. И Лэд знал тоже, и не только это.

Я резко вскочил на ноги и в испуге огляделся.

— Лэд! Это не та комната!!! Где мы оказались?!

— Как не та?! — Испугавшись не меньше моего, Лэд тоже вскочил на ноги и осмотрелся.

Да, ошибки быть не могло. Эта комната была шире той, в которой мы находились изначально. Нет, не шире. Такую иллюзию создавали почти прозрачные стены. Но что могло произойти с тех пор? Как мы могли переместиться сюда?!

Пока я в оцепенении думал над загадками, Лэд выскочил из комнаты и бросился на улицу. Но можно уже было не сомневаться, что он не найдет там челнока. Минут через пять Лэд медленно возвратился обратно.

— Нет? — тихо спросил я.

— Нет, — так же тихо подтвердил он. — Ничего нет, только это здание.

Мы посмотрели друг на друга и вдруг все поняли. Как и почему, даже сейчас я этого не знаю. Наш страх прошел. Мы сели в кресла, закрыли глаза и вновь погрузились в объединенную субстанцию сознания кааров. И «Мектор» из нуль-времени перенес нас обратно.

Я нажал комбинацию остановки «Мектора» — правый красный, левый синий, левый зеленый. Вновь меня ослепила яркая вспышка. И пока я протирал глаза, «Мектор» возвратился из нуль-времени. Его вращение стало замедляться и через минуту совсем прекратилось.

— Фу, — с облегчением выдохнул Лэд. — В жизни больше ни во что такое не полезу.

— Ничего страшного, — успокоил я его. — Мы на месте. Ничего, как видишь, не случилось. Зато теперь мы знаем все об этих чудовищах и каарах, Пойдем, нужно связаться с Волатом, Локом и сообщить им обо всем.

Мы быстро спустились вниз и вышли на улицу. В голове у меня гудело от недостатка кислорода, и я не сразу сообразил, что мы движемся к пустой площади.

Мое сердце бешено заколотилось. Я остановился и поспешно прижал к лицу кислородную маску, думая, что у меня начались галлюцинации.

— А где челнок?! — по-глупому спросил вдруг Лэд, лишив меня последней спасительной соломинки.

— Его нет, — изрек я и без того вполне очевидную вещь.

— Мы…

— Нет, — прервал я Лэда. — Мы не в нуль-времени. Смотри. — Я показал на след от тормозных двигателей челнока. — Он был здесь. Но его, похоже, угнали.

— Как это «угнали»? — не понял Лэд. — Кто его мог угнать?!

Я пожал плечами:

— Об этом узнаем позже. Ждать спасательной экспедиции нам нет резона.

Волат может и неделю о нас не вспомнить. Нужно идти к космодрому. Он ближе всего от нас. За трое местных суток мы, думаю, доберемся.

Проверив свое оружие, запас воды и продовольствия, а также другое снаряжение, мы двинулись в путь. Нас не пугала дорога. Мы умели не только убивать, но и выживать. А эта ситуация и вовсе была из рядовых. С достаточным запасом воды и продовольствия мы могли протянуть куда больше, чем три дня.

Опасность могли представлять лишь «мертвые головы», как называли чудовищ каары.

И я надеялся, что их будет не слишком много.

 

Глава 17

Два дня прошли абсолютно тихо. Нужно отдать должное Лэду, для новобранца он оказался достаточно выносливым. За местные сутки мы делали с ним не меньше восьмидесяти километров, хотя часто приходилось останавливаться из-за недостатка кислорода. Наши химические преобразователи не успевали за нашими потребностями.

К концу второго дня мы остановились на ночлег возле чащи какого-то кустарника, который тянулся полосой на всем видимом промежутке леса.

— Дальше не пойдем, — сказал я Лэду. — Уже стемнело, и соваться в такие заросли ночью может быть опасно. Передохнем здесь, а утром двинемся дальше. Нам осталось уже не больше шестидесяти километров.

Еще раз проверив оружие и подложив под голову походный мешок, Лэд стал укладываться спать. Первым в эту ночь должен был дежурить я. Мне пришлось подпитать свою кровь изрядной порцией кислорода, чтобы не кружилась голова, и соорудить нечто наподобие маскировочной сетки для своего поста. Такая мера предосторожности была отнюдь не лишней. «Мертвые головы» были не просто хищниками, а хищниками с интеллектом, что делало их в десятки раз более опасными. Поэтому, прислонившись спиной к дереву, я вколол себе изрядную порцию «конского возбудителя», как мы в шутку называли препарат против сна, и накрылся наспех сплетенным из листьев покрывалом. Теперь я был скрыт от глаз хищника, а сам хорошо просматривал все вокруг.

На небе взошла кроваво-красная луна. И несмотря на багровый оттенок, в лесу стало довольно сносно все видно. Тишину ничего не нарушало. Только один раз что-то затрещало у соседнего дерева. Я весь напрягся, ожидая появления тварей, но они не показались. Видимо, все же это был какой-нибудь грызун, который решил побаловать себя поздним ужином.

Прошло приблизительно около часа, когда кроваво-красный спутник планеты переместился за соседнее дерево, которое накрыло меня своей тенью. И наверное, именно это помогло заметить мне какое-то едва уловимое движение в том направлении. Хищник подкрадывался весьма умело — со стороны ночного светила, используя большие тени от деревьев, чтобы его труднее было заметить. Стараясь не шуметь, я одним пальцем снял «ИО-35» с предохранителя. В моей крови резко подскочил адреналин, и, как следствие, сказался недостаток кислорода. Деревья медленно поплыли перед моими глазами в сторону.

Тварь не торопилась, видно, выдержка у нее была отменная. Я не сводил своего пристального взгляда с того места, где шевельнулась огромная тень, но ничего подобного больше не повторилось. Спутник переместился за верхушку очередного дерева. По моим подсчетам, прошло уже не меньше двадцати минут. От напряжения у меня свело пальцы. Я уже собирался списать все на ночные галлюцинации, когда ствол моего дерева едва ощутимо дрогнул. Прицеливаться или размышлять, что там наверху, — на это времени не было. Я просто вскинул оружие и выстрелил, в то же мгновение перекатившись к Лэду и толкнув его в бок, Рефлекторно схватив оружие, солдат юркнул за ближайшее дерево.

— Что? — автоматически бросил он, протирая глаза и недоуменно осматриваясь.

Я многозначительно поднял вверх ладонь, призывая его к тишине. Сейчас было не время заводить разговоры.

С макушки дерева, под которым я только что лежал, раздался вдруг жуткий рык, вслед за которым на брошенную мною «маскировочную сетку» спрыгнула немыслимая тварь. Я бы с такой высоты непременно разбился, а чудовище же спружинило на свои мощные ноги, словно на хорошо сработанные амортизаторы, и тут же ринулось на нас. В багровом свете спутника оно выглядело жутко даже для меня. Из колен и локтей у чудовища торчали внушительные рога и один еще имелся на затылке. Во всем остальном оно являлось точной копией краанов.

Мы выстрелили с Лэдом одновременно, но даже не поняли, попали ли. У чудовища была завидная реакция. Оно прыгнуло в сторону, на мгновение повисло на стволе дерева — куда уж до такого фортеля нашей родной мартышке — и вновь прыгнуло, конечно же на нас. Но мы себя за простачков-телков тоже не держали.

Тварь еще летела на нас, а мы, не переставая стрелять, уже броском рванулись в разные стороны. На какой-то миг чудовище растерялось, не зная, на ком ему остановиться, — все же не такое, оно было умное, — и этого нам оказалось достаточно, чтобы выстрелить прицельно. Тварь взревела и полоснула когтями по дереву, за которым спрятался Лэд. Я дал ей в спину целую серию выстрелов. Она бросилась на меня. Но тут же высунулся Лэд и выдал свою серию. Раненое чудовище захрипело, брызнуло кровью и упало прямо к моим ногам.

— Однако и живучая же пакость, — произнес Лэд, вылезая из своего укрытия.

— Столько стреляли, пока уложили.

Автоматически Лэд продолжал еще держать поверженное чудовище на прицеле. Я же внимательно осматривался по сторонам, ожидая появления второй твари. Их должно было быть именно две, если, конечно, мои ребята не успели «наплодить» еще. Но вторая «мертвая голова» не появилась. То ли она поняла, что связываться с нами не стоит, то ли ее вообще не было. Я не стал гадать, а подошел к мертвому чудовищу и внимательно осмотрел его. И все мои последние сомнения исчезли, когда я увидел голову твари. Да, форма черепа заметно изменилась, но все же в нем угадывались черты лица каара — одного из тех, которого я повесил… Не обезглавив.

Оставаться ночевать на прежнем месте мы не стали, а отошли в сторону и нашли себе другое. Но это не помогло мне уснуть, когда пришла моя очередь.

Усталость временами брала свое, как будто наваливалась всем своим чудовищным весом, но это не было сном, скорее — нескончаемой пыткой.

 

Глава 18

«Мертвые головы» нас больше не беспокоили, и к космодрому мы вышли, как я и предполагал, во второй половине дня. Но нам потребовалось еще некоторое время, чтобы сквозь проросшие ростки деревьев пробраться к единственно чистому месту туда, где должны были находиться наши челноки. Страшнее всего для меня было не увидеть их вообще.

— А вот и наш угнанный красавец, — с облегчением произнес я, когда из зарослей молодняка выглянули металлические силуэты четырех челноков. — Только непонятно мне, за каким хреном понадобилось его угонять?! На всякий случай не расслабляйся, — шепнул я Лэду.

Обходя челноки с невидимой стороны, мы двинулись к крайнему. В голове у меня крутились самые нелепые мысли, но я старался не обращать на них внимания.

Очень скоро все и так должно было проясниться. Подобравшись к крайнему челноку, я послал Лэда постучать в обшивку с правой стороны, а сам засел в засаде с левой.

Дверь открыл Тим. И он поступил как новобранец, все свое внимание сосредоточив на правой стороне.

— Не оборачивайся! — коротко приказал я, взяв его на прицел. — Медленно положи оружие. Руки за голову, и не вздумай дергаться!

Тим повиновался. Из-за укрытия вышел Лэд. Тим невольно опустил руки. Я не видел его лица, но уверен, что он сильно удивился.

— Лэд? — воскликнул Тим. — Откуда ты?! Где капитан, и что все это значит?!

Я упер в затылок Тима ствол.

— Мы оба тут, дружок, не волнуйся. И мне действительно хочется знать, что все это значит? Давай двигай вперед и старайся не делать резких телодвижений.

Лэд проскользнул в челнок первым и быстро обезоружил там еще двух спящих солдат. Я сел в кресло пилота, а Лэд, держа еще недавних своих друзей на прицеле, примостился около десантного люка. А трое солдат так и остались стоять в проходе. Я достал свою флягу и, выпив остатки воды, бросил ее на соседнее кресло. Почему-то мне не хотелось начинать допрос, но без этого было не обойтись.

— Рассказывайте, — небрежно приказал я, сплюнув себе под ноги.

— Что рассказывать? — почти хором спросили солдаты.

— Начните с того, зачем вы угнали наш челнок, — объяснил я, вновь наведя на них прицел своего «ИО-35».

— А мы и не угоняли, капитан, — вновь хором «запели» они.

Я поправил оружие и положил палец на спусковой крючок.

— Давай один кто-нибудь… Ты, — показал я стволом излучателя на Тима. — Остальным молчать!

— От вас не было никаких известий одиннадцать дней. С нами связался сначала сержант Лок, а затем лейтенант Волат. Они расспрашивали, не выходили ли вы с нами на связь. Мы сказали, что нет. Тогда лейтенант приказал нам отправляться в город и разыскать вас. Мы нашли челнок на одной площади, обыскали очень тщательно все близлежащие дома и почти весь город. Мы провели там три дня, но никаких следов так и не нашли…

— А в остроконечное здание вам не пришло в голову заглянуть? — спросил я.

— Мы обыскали его в первую очередь, потому что увидели обстрелянную вами дверь.

— И на третьем этаже были?!

— Конечно же были, капитан. — Тим стал немного нервничать. — Уж там мы бы вас точно заметили. Абсолютно пустой зал…

— Пустой? — не поверил я. — Как это пустой?!

— Пустой, — повторил Тим. — Там ничего не было.

— Хорошо, продолжай, — разрешил я.

— Ну, мы потратили на поиски три дня и никаких следов не обнаружили. Мы связались с лейтенантом, и он приказал нам забирать челнок и возвращаться на космодром. Волат решил, что вы стали жертвой чудовищ. Они еще раз напали на мусорщиков. Ребятам удалось подстрелить одного. Вот и все…

Тим посмотрел на меня, а затем на Лэда, ожидая от нас каких-то действий.

— Что-то не вяжется твой рассказ, — произнес я. — Мы отсутствовали не больше часа, а когда вернулись, челнока уже не было. И находились мы все это время в том остроконечном здании.

— Я сказал правду, капитан, — не без достоинства ответил Тим. — Свяжитесь с лейтенантом, и он подтвердит все слово в слово.

— Свяжусь, — заверил я его. — Только сначала… Я наклонился к бортовому хронометру челнока, ведущего отсчет времени по земному циклу. На нем сейчас был вечер двадцать девятого апреля, в то время как на моих наручных часах только раннее утро двенадцатого. И я понял все. В «Мекторе» не было времени… За тот краткий миг, что мы пробыли там, на планете прошло четырнадцать местных суток!

Я потер ладонью вспотевший лоб. Да, теперь все стало ясно. Но расслабляться было еще рано. Я повернулся к пульту связи и дал вызов на частоте боевого подразделения. Ответил сержант Прик. На экране монитора появилось его удивленное лицо.

— Капитан, откуда вы…

— Лейтенанта сюда, быстро, — прервал я его. Прик убежал, и вскорости к экрану монитора подсел Волат, вокруг которого столпились ребята.

— Селий, ты откуда и где пропадал, гад?

— Позже объясню. — Большим пальцем я нервно почесал кончик носа. — Ты скажи, сколько я отсутствовал?

— Да уже семнадцать местных суток, — ответил Волат. — Я уже и не думал увидеть тебя живым. Что случилось?! Где ты пропадал?!

— Да задержался кое-где… Я же сказал, позже объясню. Как там с чисткой?

— Да сделано уже все. Через несколько минут начинаю последнюю операцию, с каарами Ирави. С остальными покончено. Наши потери невелики. Кроме тех троих, о которых ты знаешь, еще двое солдат, учитывая, что Лэд жив.

— Жив, жив, — автоматически подтвердил я, думая совсем о другом. — Ты последнюю чистку когда начинаешь?

— Я же сказал, через несколько минут. Не хочу дожидаться темноты. Здесь у нас еще проблемы появились. Эти твари рогатые вновь на «шакалов» накатились.

Локу удалось одного подстрелить, но сколько их еще осталось, мы не знаем. Я думал, тебя тоже эти гадости порвали.

— Нет их больше, не волнуйся, если, конечно, Хас все головы с мертвых кааров срезал.

— Головы-то он срезает исправно… Но при чем здесь это?

— Объясню, все объясню, — как-то поспешно пробормотал я. — Ты, главное, не начинай операцию. Дождись меня!

— Хорошо, как скажешь. — Волат недоуменно пожал плечами. — Только не тяни до вечера.

Я сделал лейтенанту жест рукой, что все понял, и отключился. Почему-то мысли мои закрутились вокруг кааров. То, что я узнал, в корне изменило мое отношение к ним. Они не несли никакой опасности для нас, чтобы их чистить.

Каары сами позаботились о том, чтобы устранить ее. Жертвы своих предков, которые стремились к вечной жизни, они все эти долгие века расплачивались за их ошибки. И расплачивались самой дорогой ценой — своей жизнью. И не одной, а двумя.

Я повернулся к солдатам. Лэд уже не Держал их на прицеле, и они немного расслабились.

— Переходите в другой челнок и продолжайте дежурство, — приказал я. — Лэд, мы немедленно летим к Волату. Нужно рассказать ему…

Лэд молча кивнул. Ему не нужно было долго объяснять. Тим и двое других солдат покинули наш челнок, и мы немедленно взлетели.

 

Глава 19

Волат встретил меня объятиями и новыми расспросами. Я не стал вступать в предисловия и сразу принялся излагать ему свои сведения.

— В чистке не было необходимости, Волат. — Мой голос звучал тихо, с интонацией траурного вещателя. — Каары не опасны. Они сами жертвы, предков, — которые вмешались в свое ДНК и подарили себе вторую жизнь. Жизнь «мертвой головы». Каары ни в чем не виноваты. Они стремились к бессмертию, и их можно понять. Древние каары не могли знать, какой будет эта вторая жизнь. У них не было войны, Волат. И еще в истории кааров упоминается какое-то непонятное «Высвобождение». Кто-то прилетел к ним, предложил иную жизнь — бессмертную жизнь. Многие каары приняли это заманчивое предложение, но многие отвергли, и тогда их брали силой, насколько я правильно понял, сами каары, обработанные пришельцами. Когда эти пришельцы улетели, на планете остались лишь жалкие остатки от былой цивилизации. Они были обречены на медленное вымирание, на смерть и на повторную жизнь «мертвой головы», которую сделали для них предки. И тогда каары включили свои черные ящики, наподобие тех, которыми владели самисусы. Только в сотни раз более мощными. Они включили их везде, кроме этого континента. Их оружие действует и по сей день, распространяя вокруг себя смерть. Так они сами уничтожили опасность «мертвых голов», уничтожили вместе с собой. Но и здесь, где не было задействовано смертельное оружие, каары нашли способ исправить роковую ошибку предков. Они просто жили, и каждый раз, когда возникала угроза неконтролируемой смерти, они начинали войну и убивали друг друга, а затем срезали головы. Чтобы никто не смог возродиться ко второй, жуткой жизни. Им не нужна была чистка.

Нет, я не хотел отменить эту последнюю операцию. Мне просто необходимо было поделиться с Волатом своими сведениями, чтобы лишний раз убедиться в том, что ничего уже изменить нельзя.

Волат выслушал меня до конца, ни разу не перебив. И только когда я замолчал, он тихо спросил:

— Все?

— Все, — подтвердил я, — можешь начинать чистку.

Волат отдал мне честь и пошел выполнять свою работу.

Мы начали атаку через пять минут. Операция была спланирована безукоризненно. Четыре «смерча» окружили лагерь кааров Ирави, и возле каждого из них залегли по восемь солдат Чистки.

Сначала дал залп первый. Горячая волна накрыла ближайшие хижины, смела их, словно гигантской метлой, и подожгла. Затем прозвучал еще один залп и еще один.

В лагере началась паника. Оставшиеся в живых каары бросились бежать, но в противоположном конце их вновь встретил горячий смерч. Крики аборигенов разнеслись, наверное, по всему лесу. Запах их опаленных тел сделался таким едким, что мне пришлось надеть кислородную маску. Каары метались между огнем четырех «смерчей», и с каждым выстрелом их становилось все меньше и меньше. Я стоял возле развернутого НП и с хладнокровием мясника взирал на эту бойню. Из толпы обезумевших кааров вдруг выскочил Хас. Он с нескрываемой ненавистью посмотрел в мою сторону и поднял кверху стальной обруч. Я выстрелил почти не целясь. С прожженной головой колдун упал на трупы своих соплеменников и больше не пошевелился.

Через полчаса все было кончено. Солдаты Чистки прошлись по дымящемуся лагерю кааров и добили раненых. Я повернулся к стоящему рядом Волату:

— Хорошо сработано, лейтенант, на этот раз обошлось без потерь. Вызывай «шакалов», пусть уберут здесь все, но прежде срежут каарам головы. Их здесь не больше трех тысяч осталось. Насчет голов лично проследи. — Я повесил на плечо «PIO-35». — Не хочу еще раз прилетать сюда…

Последние слова я произнес тихо, скорее для себя, чем для Волата. Но лейтенант понял, что я хотел сказать.

 

Глава 1

Вот я и майор, так же, как и Терри. Но, надо сказать, майора мне присвоили сразу же после операции с каарами, а на следующие пять лет о моей скромной персоне просто забыли. Я имею в виду карьеру. Без работы же нас, как и прежде, не оставляли.

Что же произошло примечательного за эти пять лет? Да ничего существенного.

Даже не знаю, останавливать ли на этом ваше внимание. Капитан Самус погиб в одной из последних чисток. Его сожрала какая-то морская тварь — даже ботинок не оставила. Что же еще? Ах вот, Лок, теперь лейтенант, уже года три, как имел одну постоянную подружку. Для него — необыкновенный рекорд. И насколько я мог судить, отношения у них были вполне серьезные. Правда, год назад подружка укатила на какую-то колонизированную планету, но Лок наведывался к ней и туда.

Куда точно? Этим я не интересовался. С меня, да и с шефа было достаточно того, что лист с пометкой «Семья» в его досье оставался по-прежнему чистым. До остального нам не было ровным счетом никакого дела.

На моем же личном фронте никаких существенных перемен за это время не произошло. Ката по-прежнему была со мной, чем существенно усложняла мне жизнь.

Нет, я любил ее не меньше, чем раньше. Но мои частые отъезды… Катарина не могла их выносить и сильно скучала. А заскучав, она не придумывала ничего лучшего, как отправляться в магазин за покупками. У нее обнаружилось к этому занятию прямо-таки болезненное пристрастие, которое вполне могло бы стать в один ряд с алкогольным и наркотическим. Я, конечно, понимаю — обеспеченная жизнь с папочкой с самого детства… Но Ката все же хватала через край. После нескольких периодов голодания, когда шкаф у нас ломился от избытка абсолютно ненужных вещей, а в рот нечего было положить, я уговорил Катарину показаться психиатру. Она упиралась не долго, в конце концов поняв, что другого выхода у нас просто нет. Но визит к врачу ничего не изменил. Что же он сказал?..

«…Очередная покупка одежды вызывает у больной выделение допамина и серотонина в организме, что, в свою очередь, дает приятные ощущения…» Чушь, да и только.

В общем, психиатр посоветовал Катарине пройти месячный курс лечения. Но курс этот стоил столько, что мы с большой радостью отказались от него. И все вернулось на свой круг. Только теперь я половину своего жалованья сразу же тратил на продукты и набивал ими два холодильника. Остальное же милостиво предоставлялось на утоление страсти любимой. Но Ката тоже не осталась в стороне. Она устроилась работать — официанткой в один из баров — и теперь в мое отсутствие скучала куда меньше. Но все равно, за один поход в магазин, она могла истратить все наши сбережения, и никакое чувство реальности не могло ее остановить.

Нет, наша жизнь не превратилась в кромешный ад. Ничего подобного! Мы по-прежнему любили друг друга и были, как ни странно, счастливы. Нам вполне хватало на жизнь, а Катарине на удовлетворение ее страсти. Правда, на черный день ничего не оставалось… Но на этот случай у меня были приготовлены к действию несколько торговых операций с новооткрытыми планетами. Уж я-то знал, где чего прикупить, а где продать. Вот так вот, мы были счастливы, и даже сейчас воспоминания, того времени благотворно влияют на меня.

За прошедшие пять лет в Чистке ничего существенно не изменилось. Только вот газеты все чаще стали нападать на нас. Даже прошли в некоторых городах Конфедерации митинги протеста с требованием прикрыть нашу контору. Но к подобным шествиям интерес просыпался разве что у тех же газет. Простые граждане слишком мало знали о нашей работе, чтобы делать свои выводы. Но чем меньше обращали на нас внимание обыкновенные люди, тем больше распалялись газетенки.

Они называли солдат Чистки по-разному: бездушными убийцами, мясниками, кровожадными чудовищами и прочей ерундой. Лично я не обращал внимания на все эти прозвища. Хотя, если честно признаться, мне нравилось, как называли нас иногда члены Совета: «Бойцы невидимого фронта». Это звучало гордо и впечатляюще, даже вкупе с убийцами. Но к концу десятой годовщины существования Чистки газетам удалось склонить простых граждан на свою сторону. Теперь и простые обыватели недолюбливали и презирали нас. А за что, собственно?! За свое из года в год увеличивающееся благосостояние?.. Так ведь за это благодарить надо!

 

Глава 2

Шеф, как обычно, прислал посыльного. Я еще спал, когда раздался звонок в дверь. Моя рука скользнула к прикроватной тумбочке и нащупала часы. Еще было только половина пятого, и я сразу понял, кто в такую рань может нас с Катариной беспокоить. Наверное, намечалась срочная Чистка. Я встал, лениво потянулся и, накрыв одеялом Катарину, подошел к двери. Открывать мне не хотелось, но выбор в этой ситуации оставался не за мной.

Как я и предполагал, за дверью оказался посыльный — новобранец из школы, который и в чистке-то ни разу не был. Я презрительно глянул на его безукоризненно выглаженную форму. Этот идиот, видимо, еще до конца не понял, где служит. Надеть форму при выходе в город… Мы уже года три как старались избегать подобного. Но каждый, как говорится, познает мир своим лбом.

— Майор Селий? — поинтересовался новобранец.

— Он самый. — Я лениво потер правый глаз, который почему-то ни с того ни с сего зачесался. — Что надо? — задал я риторический вопрос, хотя ответ и без того был очевиден.

— Вам пакет, — произнес посыльный и протянул запечатанный конверт с грифом «По прочтении уничтожить». — Прошу, распишитесь в получении.

Вслед за конвертом новобранец протянул мне канцелярский бланк с проставленной галкой. Я начертал свой автограф в указанном месте и захлопнул перед новобранцем дверь. Он и козырнуть не успел.

Я прошел с конвертом в туалет и, закрывшись, вскрыл печать. Внутри было только предписание прибыть на базу и о прибытии доложить шефу.

— Столько секретности из обыкновенного предписания, — зло пробурчал я, бросив смятую бумагу в урну. Уничтожать канцелярскую писанину смысла не было.

Шеф частенько пользовался секретным грифом в абсолютно рядовых ситуациях. Он почему-то любил баловать свой снобизм.

Я тихо вышел из туалета и стал быстро одеваться. Но на этот раз мне не удалось исчезнуть незаметно. Катарина, оказывается, не спала с самого того момента, когда посыльный позвонил в дверь. Она лежала и потихоньку смотрела, как я одеваюсь. Чертовка. Я уже подошел к двери, собираясь, по своему обыкновению, тихо удалиться, когда она вдруг спросила:

— Может, на этот раз все же попрощаешься? Изобразив на лице виноватую улыбку, я повернулся к Катарине и развел руки в стороны. Этот жест выражал и раскаяние, и всю мою любовь к ней.

— Не знаешь, почему мне, дураку, показалось, что ты спишь? — поинтересовался я у Катарины, присаживаясь на край кровати.

— Потому что ты не смотришь на меня, когда уходишь, — тоном капризного ребенка ответила она. — Ты не любишь меня!

Я улыбнулся и нежно провел рукой по шелковистым волосам Катарины. Она уже давно не красила их ни в синий, ни в красный, ни в другие новомодные. цвета. И в своем естественном виде они выглядели великолепно. Вообще, что мне больше всего нравилось в Катарине — это ее длинные струящиеся пронзительно черные волосы и глаза. Но особенно глаза. Такие круглые и большие, настолько нежные и притягательные, насколько и таинственные. Казалось, будто там целый мир — непонятный и чарующий — целая неизведанная Вселенная. И сейчас эти большие круглые глаза с некоторой обидой смотрели на меня. Я наклонился и поцеловал сначала один, а затем второй. И сердце мое опять учащенно забилось в груди.

— Прикрой глазки, нехорошая, — с нежностью пожурил я Катарину и кончиком пальца щелкнул ее по носу. — Не своди меня с ума перед уходом.

Одним рывком Ката обняла меня и уткнулась своей маленькой головкой в мою грудь.

— А ты и не уходи, — по привычке нашла она простое для себя решение.

У нее всегда получалось все просто. Вот бы и мне так… Но нет, мою душу и мое тело крепкими калеными клещами держал контракт с Чисткой. И могу точно сказать, куда до него дьяволу с его хваленой кровавой подписью. Всю жизнь убивая, теперь я просто не мог ничего другого делать. Пенсия… Я ждал ее с нетерпением и страхом. Больше даже со страхом. Катарина, конечно, ни о чем таком не подозревала, и я всеми силами пытался оставить ее в розовом неведении, убеждая в том, что через пять лет уже все закончится. Ой ли! И сейчас все повторилось по старому сценарию.

— Я должен идти… У меня контракт, — произнес я, сжав маленькую головку Катарины в своих ладонях и пристально посмотрев ей в глаза. — Ты потерпи еще немножко. Осталось уже совсем ничего — всего пять лет. А затем мы останемся с тобой вдвоем. — На секунду я задумался. — Нет, не вдвоем. Мы родим себе маленького малыша, даже трех и переселимся куда-нибудь подальше от людей и от Чистки. Хорошо?

На глазах у Катарины показались слезы. Она кивнула в знак согласия и вдруг поцеловала меня крепко-крепко, так, что все поплыло перед моими глазами. Она всегда любила делать это неожиданно, как сейчас… От ее ласк я потерял и голову, и всякое ощущение времени. А Чистка?.. Да пропади она пропадом! Я забыл и про нее. Мы занимались любовью почти полчаса, и все это время вокруг нас ничего больше не существовало, только пружинистая постель, прохладные простыни и наши разгоряченные тела.

Когда все закончилось, я еще минут десять отлеживался. и лишь затем принялся торопливо одеваться. Катарина молчала. Я тоже ничего не говорил. Все было сказано в тех мгновениях любви, которые мы подарили друг другу всего десять минут назад. Только когда я оделся и подошел поцеловать Катарину на прощанье, она тихо попросила:

— Ты только вернись, хорошо?

— Хорошо, — пообещал я и, поцеловав Катарину, вышел из нашей маленькой квартирки. Знали бы вы, как тяжело мне было это сделать.

Я спустился по лестничному проему старого многоквартирного дома и вышел в захламленный ржавеющим железом двор. Да, мы жили в не самом комфортабельном районе. Я уже давно подумывал переселиться отсюда, но страсть Каты к покупкам поглощала все наши денежные ресурсы. Правда, из последней чистки мне удалось кое-что прихватить. Я собирался это продать, и очень дорого. Как раз сегодня мне должны были позвонить, но почему-то не позвонили. Видно, Катарине придется провести в этом месте еще некоторое время. Ката… Господи, как мне трудно было перестать думать о ней, о тех недавних тридцати минутах счастья.

Я уже почти минул двор, когда ко мне неожиданно подошли три типа, одетые в серые плащи. Они выглядели как три мраморных монолита — такие же несокрушимые на вид. Я думал о Катарине и не сразу заметил их.

— С тобой хотят поговорить, родной, — с южным акцентом произнес один из них, когда я остановился.

Мой взгляд привычно скользнул по трем фигурам. У всех руки были в карманах, и не надо сильно напрягать свои мозги, чтобы понять, что они там нащупывали.

— Поговорить? Кто? — спросил я.

— Папа, — язвительно ответил все тот же громила. Я улыбнулся. Мое настроение было еще слишком прекрасным после мгновений любви с Катариной.

— Сожалею, но я сирота, — саркастически ответил я.

Незнакомцы достали руки из карманов, и на меня глянули стволы трех импульсных пистолетов. Эти типы были неплохо вооружены.

— В чем, собственно, дело? — поинтересовался я. Мне по-прежнему жуть как не хотелось драки.

— Боссу понравился твой товар, дружок. Он хочет всю партию. Но ты слишком дорого запросил.

— Так в чем же дело, — рассмеялся я, — сторгуемся.

На этот раз расхохотались громилы.

— А ты еще больший дурак, чем я ожидал, — произнес тот же тип с южным акцентом. — Босс не хочет торговаться, он хочет все, и даром. Пойдем, ты сам расскажешь ему, где товар.

Громила ткнул мне в бок своим пистолетом. Мои рефлексы сработали сами собой. Ребром левой ладони я нажал на локтевой сустав бандита, а правой снизу вверх нанес быстрый удар в его кисть. Громила успел выстрелить, но уже себе в лицо. Оседающий труп я кинул на левого бандита, а правого с разворота ударил локтем. Охнув, громила выстрелил, но тоже мимо. Железной хваткой я схватил его за кисть с пистолетом, а свободной рукой за горло. Несколько раз он успел дернуться, пытаясь освободиться, но через пару секунд упал на землю. Я быстро развернулся к третьему противнику. Он уже выбрался из-под трупа и пытался нащупать в темноте свой выроненный пистолет. Уж лучше бы этот дурак лежал лицом вниз с руками на затылке. Я прыгнул ему на спину и, упершись коленом в позвоночник, резко дернул его голову на себя. Раздался неприятный хруст, и тело бандита обмякло. Я поднялся на ноги. Мои руки почему-то дрожали. Да, мне не впервой было убивать. Но сейчас… Слишком быстрый был переход — от мгновений любви с Катариной к трем трупам. Я так не мог — от любви к холодной ярости, от жизни к смерти. Катарина… Я вспомнил вдруг о ней. Эта шайка наверняка знала наш адрес.

Я нагнулся к трем мертвым бандитам и быстро обыскал их. На мое счастье, еще было раннее утро и никто нас не видел. У бандитов при себе оказалась довольно внушительная сумма наличных денег. Теперь я мог снять Катарине новое жилье и заплатить долг за старое. Я сунул деньги в карман и побежал обратно к недавно покинутой невесте.

Катарина была очень удивлена моим возвращением. Такое на ее памяти происходило впервые. Но я не стал ничего объяснять, просто быстро собрал все наши немногочисленные пожитки, сбегал заплатил хозяину долг и, выведя Катарину через черный ход, сел вместе с ней в первое же такси. Слава. Господу, у меня уже была на примете небольшая, но очень уютная квартирка в хорошем районе.

 

Глава 3

На базу я заявился лишь после полудня. Отчитал какого-то новобранца, который встретил меня на КПП, ногой отшвырнул старую кошку, всегда ошивавшуюся возле нашей столовой, и перевернул еще по дороге одну урну с мусором. Я был зол оттого, что опаздывал и мне достанется за это от шефа. Он никогда и слушать не хотел ни о каких особых обстоятельствах.

Но на этот раз шеф почему-то не обратил никакого внимания на мое опоздание. И был он на редкость доброжелательным. Мне это сразу не понравилось.

Уж если шеф становится ягненком, то, значит, намечается чистка. И не просто чистка, а такая, которую мог выполнить только я, то есть мое подразделение.

Когда я заявился в кабинет шефа, у него на столе уже стояли две чашки крепкого чая с лимоном и тарелка печенья с фруктовой начинкой.

— Садись, Селий, выпьем чаю перед разговором. — Шеф показал рукой на стул.

— Мне доложили с КПП, что ты прибыл, и я сразу приказал заварить чаек. Он горячий, просто кипяток. И печенье свежее…

Покосившись на необычайно ласкового шефа, я сел. Нет, против чая с печеньем мне нечего было возразить, все же мой желудок пустовал со вчерашнего вечера. Но я хотел побыстрее узнать, о чем будет разговор, поэтому с угощением управился за пару минут. Шеф же не спешил. Он с наслаждением потягивал горячий напиток и все не уставал хвалить его восхитительный вкус. Лично я того вкуса и не разобрал, выпив чай буквально несколькими глотками, Отчего теперь у меня во рту черти плясали.

Наконец и шеф покончил со своим чаем. Он вызвал секретаршу, и она быстро все убрала.

— Что-то ты молчалив сегодня… Случилось что? — спросил шеф, когда мы вновь остались с ним наедине.

— Да нет, — нетерпеливо ответил я, — просто жду, когда вы, наконец, скажете, зачем меня вызвали.

— Да в общем-то опять чистка, — произнес шеф.

— Я понял, что чистка. Но чистка, надо полагать, не совсем простая, раз вы угощаете меня чаем. Шеф нервно постучал пальцем по столу.

— Так-то оно так, — произнес он. — Но… Чистка сама по себе не сложная, просто… деликатная, что ли. Ты же знаешь, как Конфедерация расширила свои границы за последнее время. Все труднее становится следить за порядком на колонизированных планетах. Группа Терри загружена до предела, лишь с одной ежегодной инспекцией сколько хлопот. То там что-нибудь обнаружится, то там. Да ты и сам знаешь. Из шести чисток за этот год мы три провели на уже обжитых планетах.

— Но это все мелочи, — ответил я. — Ничего серьезного там не было. То собаки начнут скрещиваться с каким-нибудь хищниками, то миграция морских тварей через поселение пройдет. Ничего Серьезного, — повторил я, — по крайней мере, до сегодняшнего дня.

— Вот именно — до сегодняшнего, — произнес шеф, встав со своего кресла. — На этот раз Совет Конфедерации сильно обеспокоен мутациями на одной из планет.

Дело настолько щекотливое, что я не могу, не вправе посвящать в его суть никого, кроме тебя.

— Может, все же расскажете, о чем идет речь? — спросил я. — Это останется между нами, можете мне поверить.

— Если без предисловий, то речь идет о «ЗА» системы ВК.71.2. На вот, посмотри отчет группы Терри.

Шеф протянул мне папку с несколькими листами бумаги внутри. Я взял и не спеша начал просматривать документы. Ситуация прояснилась уже через минуту. И не желая читать дальше, я отложил папку в сторону.

— Ты не закончил, — поторопился с выводами шеф.

— В этом нет необходимости, — ответил я. — И так все ясно. Терри рекомендует провести чистку этих несчастных, так?

— Так, — согласился шеф. — И надо сказать, не без оснований.

— А вы уверены, что эти люди мутанты. К способности телепатической связи, чтению мыслей и гипновнушению человечество идет уже тысячи лет. И бывали случаи, когда некоторые люди могли это делать. Почему же вы решили, что сейчас другая ситуация, и почему решили, что Конфедерации угрожает опасность? Не слишком ли вы беспокоитесь по пустякам?

— Не слишком. — Шеф стремительно приблизился ко мне и, упершись руками в стол, пристально посмотрел в мои глаза. Планета всего год как колонизирована, а уже пытается активно влиять на политику Конфедерации. И это притом, что там меньше трех тысяч населения. Мы рассчитали дальнейшее развитие событий. Через год лидеры колонии заявят о себе на Совете. А еще через два их уже никто не сможет контролировать. Через пять они смогут создать собственную империю, в которую войдут все наши колонии. И тогда Конфедерации не миновать войны.

— Не слишком ли круто вы загнули? Собственная империя через пять лет…

Что-то с трудом верится. Три тысячи против восьми миллиардов — нет, не верю.

— А ты постарайся поверить! — Шеф вновь сел. — Уже сейчас посланцы Хамеона требуют независимости для всех колоний и права самим вести торговлю с партнером, который будет наиболее выгодным. Они хотят диктовать цены на все свои поставки. Уже сейчас они в состоянии заморозить развитие нашей промышленности, и даже больше — привести ее в упадок!

— Но если дело так серьезно, то не лучшим ли вариантом будет надавить на них и потребовать возвращения на Землю. А здесь уже заняться ими вплотную. А Чистка… Там ведь и дети есть!

— Мы пробовали и закрыть колонию, и изолировать ее от других. Ничего не получается. Более того, на Хамеоне уже начали строить оборонительные сооружения. И есть также сведения, что им удалось обработать кого-то из Чистки и очень скоро у них может появиться наше оружие. Но они по-прежнему еще не умеют воевать, вот только надолго ли? Нам нельзя медлить., необходимо провести чистку как можно быстрее. Но я уже сказал, у них есть свой человек среди нас.

Нам еще не удалось его выявить, и поэтому об истинной цели операции будут знать только ты и еще командир корабля. И больше никто! Для всех остальных вы летите чистить скешей в районе «3В» системы РБ.32.6. Три дня назад один из торговых кораблей засек в этом районе их корабль. Но после вашего отлета скешами займется второе подразделение.

«Уж второе подразделение займется… — подумал я. — Прогуляются туда и обратно, и всего делов-то. Накрыть скешей? Это абсолютно невозможно!»

Должен пояснить… В земных новостях скешей представляют некими неуловимыми гуманоидами, которые наподобие каких-то пиратов грабят наши колонии. Ничего подобного! Совет «кормит» вас лишь тем, что сам «приготовит».

Нас же он пытается убедить в том, что скеши активно готовятся к войне с земной Конфедерацией. В пользу этого говорит тот факт, что скеши попытались (неуспешно) стащить технологию активной защиты — в частности, наводящий локатор с Луны. Я не хочу спорить с членами Совета, возможно, они и правы. Но если вы хотите узнать, кто такие на самом деле эти неуловимые скеши, то я вам сейчас все объясню.

Впервые они объявились два года назад. Их капсула опустилась на «3В» системы РТ.05.4. Это был первый контакт людей с высокоразвитой инопланетной цивилизацией, и поэтому колонисты немного растерялись, когда скеши, ничего не объясняя, погрузили на свой звездолет все новейшее оборудование колонии и улетели. Через месяц такому же внезапному налету подверглись еще сразу три колонии. Ради справедливости надо отметить, что никакому насилию со стороны скешей колонисты не подвергались. Сначала у инопланетян даже не было оружия!

Этот факт сам по себе говорит о многом. Скеши просто прилетали, брали, что им было нужно, и быстро ретировались. Только когда на Луне им дали отпор и убили одного соплеменника, инопланетяне стали брать с собой оружие — скорее всего, из страха перед насилием. Да и то их оружие было только парализующего действия, и жертв со стороны колонистов по-прежнему не было. Зато скеши похитили несколько колонистов и продержали тех у себя три месяца, изучая их (наше) мышление.

Все попытки Чистки накрыть скешей во время стремительных налетов или найти их планету — никаких результатов не дали. Благодаря своим совершенным технологиям инопланетяне были неуловимы. Они появлялись из ниоткуда и уходили в никуда. Да что говорить, их корабль — по нашим меркам, довольно внушительная махина — удалось увидеть лишь однажды, и то на доли секунды. Скеши мгновенно удрали, как только заметили силуэт нашего звездолета, к смеху сказать, обыкновенного торговца. Из всего вышеперечисленного лично я могу сделать только один вывод. Скеши в панике! Они видели, как рьяно мы принялись за освоение космоса, и испугались, что так же рьяно мы можем приняться и за них. Я имею в виду Чистку. И если скеши и готовятся к чему-нибудь, то лишь к обороне. Скеши ненавидят насилие — это очевидно! Смею предположить, что они даже мяса в пищу не употребляют, так как считают это варварством. И вид у скешей на заснятой пленке абсолютно не зловещий. Они напоминают некоего долговязого худощавого студента, 2.30 ростом. Такая большая, наверное, жутко умная и совершенно лысая голова, впалая грудь и щегольская цветная одежда, плотно облегающая всю его фигуру. Скеши выглядят скорее комично, нежели угрожающе. Но все же они продолжали совершать свои налеты. А Совет этого никому не мог позволить…

Шеф закончил излагать мне все нюансы предстоящей чистки, и я встал.

— Когда нужно вылететь?

— Уже завтра утром. Людей необходимо собрать сегодня к вечеру. Насколько я хорошо осведомлен, все твои уже здесь.

«Кроме лейтенанта Лока, он-то уж наверняка укатил к своей подружке», — подумал я, но вслух сказал:

— Все предельно ясно, только… Как я понял, операция секретна, значит, нам опять не разрешается взять следящую аппаратуру?

— Почему же… — Шеф в задумчивости почесал свой затылок. — Чтобы не вызывать подозрений, я разрешаю вам взять следящую аппаратуру, но без записывающего диска. Если информация об этой чистке просочится в прессу, то мы хлопот не оберемся. Поэтому лучше лишний раз подстраховаться. Еще есть вопросы?

— Нет. — Я отрицательно покачал головой. — Разрешите быть свободным?

Шеф махнул рукой:

— Да, можешь идти. Только зайди еще к Терри. Он передаст тебе все сведения относительно «ЗА» ВК.71.2 — координаты лагеря колонистов, стартовой площадки для звездолетов и других объектов. Так же получишь от него карту района, где видели корабль скешей и снимки самого корабля. Да, торговцу удалось его заснять. Будешь использовать все эти материалы для прикрытия.

Я отдал шефу честь и вышел. Настроение у меня было не самым хорошим, как всегда перед чисткой. Но служба есть служба, и ничего с этим нельзя было поделать. Сейчас я хотел увидеть Лока, если он еще не успел улететь к своей подружке. Скорее всего, так оно и было. Все же нам полагалось еще две недели отдыха с последней чистки. Но мне хотелось надеяться, что Лок опоздал на грузовой звездолет или его задержало еще что-нибудь. На такую сложную чистку я мог идти только полным составом.

 

Глава 4

Лок был на месте. Он лежал на своей кровати и, закинув руки за голову, внимательно изучал потолок. На полу валялся его полуразобранный дорожный чемодан.

— Не удалось улететь? — спросил я, проходя в типично холостяцкую комнату.

Здесь все было в беспорядке, начиная от трех пар грязных носков, валяющихся в углу, до полной корзины нестираного белья.

— Рейс отменили, а следующий только через неделю, — угрюмо пробурчал Лок.

— Боюсь, что и через неделю ты не улетишь, — осторожно осведомил я его.

— Да знаю, уже «обрадовали». — Лок резко сел. — Я не понимаю, ведь два подразделения еще бездельничают! Почему надо посылать именно нас?! Мы ведь совсем недавно с чистки вернулись! Я бы понял, если что серьезное… А то скеши — пустая прогулка!

— Да ладно тебе, лейтенант. — Я с силой хлопнул Лока по спине. — Не будь занудой. Через пять лет выйдешь на пенсию, и тогда никто тебя уже не тронет. А чистка действительно серьезная, ты сам убедишься в этом на месте. Давай взбодрись и начинай работать. Проверь своих ребят. Кого не хватает, разыщи хоть под землей. Утром мы должны уже вылететь. Я к Волату, посмотрю, как у него дела. Выше голову!

Я еще раз хлопнул лейтенанта по спине и вышел из комнаты. Если Лок и хандрил, то обычно у него это длилось недолго. Минут пять — десять, а потом, я знал, он примется за работу с удвоенным энтузиазмом. В последнее время Лок до неузнаваемости стал деятельным. Мог даже заниматься чисто счетоводческой деятельностью. Один раз я застал его в оружейной. Он подсчитывал не только оружие своих солдат, но также запасной боекомплект, в который лично я ни разу и носа не совал. Лежит себе в опечатанных ящиках, ну и пусть лежит, пока не придет его время. Тогда уж надрается оно и подсчитается. А до этого-то зачем?

Будто кто из солдат украсть его мог! Такого оружия, как у нас, больше нигде не было, и уж если кто воспользуется подобным, то сразу засветится. Да и код сигнализации только у меня и командиров взводов. И не записываем его, а просто помним.

У Волата все было хорошо. Очистке он уже знал, но не больше, чем Лок и другие. И, как всем остальным, я не стал ему ничего рассказывать.

Волат почему-то решил показать мне новобранцев, которых он принимал в подразделение на правах моего заместителя. Их было трое.

— Ты посмотри, Селий, на этих мальчиков, — произнес он, показывая мизинцем в сторону молодых солдат в новеньком, безукоризненно выглаженном обмундировании. В одном из них я узнал недавнего посыльного. — Все думаю, гадаю, на какие танцы они собрались. Вроде не намечается в ближайшее время.

Я улыбнулся. Вообще-то Волат был безобиден, как сытый лев. Конечно, он любил задевать молодых — обзывать их слизняками, сикунами, маменькими сынками, которых кошка грудью вскормила, — но лишь только для того, чтобы на чистке новобранцы пытались доказать ему обратное. И так оно все и получалось, можете мне поверить. Я даже иногда удивлялся, почему Волат не на моем месте. Уж он для командира подразделения подходил куда лучше меня. Смертность во взводе капитана Волата была самой меньшей в чистке. Он любил ребят и берег их, словно детей малых. А солдаты, в свою очередь, души не чаяли в нем.

Волат подошел к крайнему в строю солдату. Нет, строя, как такового, не было, в проходе казармы стояли только трое новобранцев. Все же остальные занимались своими делами. Кто смеялся, наблюдая за интересным «спектаклем», кто проверял оружие, а кто и выпрямлял свою старую, погнутую в последней чистке каску. Но Волату особо зрители были не нужны. Он сам себе был и зрителем и режиссером в этой постановке.

— Это что у тебя со штанами, солдат? — Волат схватил новобранца за ремень и потянул вверх. Солдат аж на носочки приподнялся. — Что у тебя со штанами, я спрашиваю! — прокричал Волат, что бывало с ним крайне редко.

— Не знаю, капитан! — быстро и четко ответил новобранец.

— «Не знаю, капитан», — передразнил Волат солдата. — Штаны обвисли, а он не знает почему. Может, наложил уже, а-а?! Так ведь чистки еще не было, сынок… Не было, а ты уже мне в казарме гадишь!

«Зрители», в основном сами недавние новобранцы, прослужившие в Чистке чуть более года, громко рассмеялись. Волат грозно глянул на них и, заставив замолчать, вновь повернулся к новобранцам:

— Затяни ремень, солдат, ты не в отхожее место пришел, а в подразделение Чистки. Могу тебе сказать с уверенностью, лучшее подразделение.

Новобранец быстро затянул ремень, даже больше, чем требовалось.

— Ладно, — сменил гнев на милость Волат, — теперь давайте знакомиться. Ты?

— Капитан ткнул пальцем в беднягу солдата, у которого висел ремень.

— Рядовой Чистки Залк! — гаркнул новобранец. Волат снисходительно улыбнулся и подошел к следующему солдату.

— Рядовой Чистки Тон!

— Тони, значит. — Волат похлопал солдата по плечу. — Неплохо начал. Тони, продолжай так же. Волат подошел к последнему солдату.

— Рядовой Чистки Стат!

— Хорошо, мальчики, теперь представимся мы. — Волат показал рукой на меня.

— Это майор Селий, командир подразделения. Что, а вы думали, я командир? Нет, малыши, я всего лишь заместитель. Но расслабиться я вам все равно не позволю. У майора Селия слишком много дел, чтобы заниматься вами лично, а у меня времени хватает. Запомните мое имя, сынки. Я, капитан Волат, командир первого взвода.

Теперь так… — Волат вновь подошел к новобранцу Залку. — Приступим к распределению. Ты, Залк, поступаешь в мой взвод, я сделаю из тебя солдата. А вы двое — во второй. Их расположение рядом, всего через лестничный проем от нас.

Представитесь лейтенанту Локу и скажете, что я вас прислал. На этом все, мальчики. Посмотрим, чего вы стоите на чистке. И сразу предупреждаю, не приведи вам Господь ослушаться приказа сержанта или кого-нибудь из офицеров. А теперь можете разойтись. Вами займутся сержанты.

Новобранцы разошлись, и Волат повернулся ко мне.

— Хочешь рассказать мне про чистку? — спросил он.

— Ты не дави на меня, — рассмеявшись, ответил я. — Никак не можешь отойти от роли наставника? О чистке, дорогой, я тебе ничего не скажу. Кроме того, что мы вылетаем уже утром.

— Утром? — удивился Волат. — К чему такая. спешка? Думаешь, успеем накрыть скешей? Лично я не верю в это — очередная прогулка, не больше.

— Утром, — повторил я, постучав Волату пальцем по груди. — Остальное узнаешь на звездолете. Общее построение в шесть ноль-ноль. Берем с собой полный боекомплект, включая и запасной. Нам могут пригодиться оттуда «смерчи». — Я пожал Волату руку и собрался уже уходить, как вдруг остановился и спросил: — Скажи, почему ты выбираешь себе тех новобранцев, которых отчитываешь?

— Честно? — переспросил Волат.

— По возможности, — ответил я. Волат хитро улыбнулся, а затем, приблизившись ко мне вплотную, быстро прошептал на ухо:

— Если честно, то я отчитываю всегда лучших, чтобы Лок не возмущался по поводу несправедливого дележа. Только это между нами.

— Ох уж это ваше соперничество, — тяжело вздохнул я и, покачав возмущенно головой, ушел в свой кабинет.

Лок и Волат оба были хитрецами. И они одинаково умели надувать друг друга.

Помню, раз Локу даже удалось заиметь себе двух бывалых солдат из соседнего подразделения. Ребята были хорошие, но что-то не поделили с командиром. Их и перевели к нам: у нас тогда как раз двое погибли на последней чистке. Так вот, Лок и словом не обмолвился Волату, что ребята бывалые, и сразу забрал их себе — мол, добрая душа, которая за новобранцев радеет. Что к чему, капитан разобрался лишь на чистке, когда увидел «молодых» в деле. Но он проглотил пилюлю и даже не вздумал обижаться, просто стал заметно хитрее.

Вообще-то обмен солдатами между взводами и подразделениям шел всегда, и очень активно, надо сказать, шел. Если кто из ребят, желал перейти в другую команду, преград ему никто не чинил. Ведь на чистке не должно быть ни обиженных, ни оскорбленных. И ни один солдат у нас — будь то новобранец или «старик» — никогда не оглядывался назад. Он знал, что за его спиной находятся надежные ребята, которые и размышлять не станут перед тем, как вытащить его из пасти чудовища или из мертвой хватки вязкого болота. По-другому в Чистке просто быть не могло. Если вдруг случалось, что ссорились ребята и примиряться не хотели, то всегда кто-нибудь из них переходил в другое подразделение, а на его место брали новобранца, если, конечно, не находилось такого же обиженного. И я в подобных случаях ни разу не пожалел, что взамен бывалого солдата получил неоперившегося юнца. Уж лучше так, чем раздор в подразделении.

 

Глава 5

Я никогда не питал особой любви к звездам, скорее уж уважение к их величине и бесчисленному множеству. Но само космическое пространство Вселенной… Перед ним я преклонялся! Вы стояли когда-нибудь на краю бездны?

Тогда вам должны быть известны те ощущения, которые испытывал я, находясь перед обзорным экраном рубки управления звездолета. Здесь бездна была кругом, и каждый неверный шаг мог стать моим последним шагом. Это одновременно пугало и вселяло в тебя ощущение собственной значимости. Потому что ты — пылинка в бескрайних просторах Вселенной — осмелился дать вызов тому, чего даже не мог лицезреть полностью, лишь только небольшими обрывками, которые выхватывали из общей картины твои глаза,

Мы были уже в полете шесть суток. Все это время мне невыносимо хотелось поделиться с Локом и Волатом истинной целью нашей операции, но я не мог. Уж конечно, не лишним было бы разработать детальный план предстоящей чистки и основательно над ним поразмыслить, выявляя слабые стороны. Вместо этого мне приходилось составлять схему мнимой атаки скешей и уточнять ее детали со своими ближайшими помощниками. И ни Лок, ни Волат не в состоянии были понять природу все возрастающего во мне раздражения. А для меня просто невыносимо было впустую тратить время, когда недоработки предстоящей операции могли стоить жизни моим солдатам.

Но шесть суток все же прошли в относительном спокойствии, и только на седьмые события начали развиваться несколько неконтролируемым образом. Мы втроем — я, Лок и Волат — решили как раз пообедать вместе, когда в мою каюту вдруг прибыл дежурный по связи солдат. Уж лучше бы он подождал, когда я останусь один. Но солдат не знал о сверхсекретности нашей миссии и поэтому не стал делать из сообщения тайны.

— Майор, получен сигнал о помощи, — доложил он.

— Какой сигнал, о какой помощи? — не понял я. — Докладывай точно.

— Мы приняли сообщение от «2С» PC.27.1. Связь внезапно оборвалась, но женщина успела сообщить, что на колонию напали скеши. Правда, ни о численности их, ни о состоянии самой колонии она мне так и не сказала.

— Скеши?.. — удивился Волат. — Надо же, они сами нашли нас. — Волат повернулся ко мне. — Думаю, нужно немедленно атаковать, пока они заняты грабежом. Возможно, нам удастся захватить кого-нибудь из них живьем и узнать…

— Никакой атаки, — прервал я Волата. — Продолжаем полет к намеченному сектору.

— Что-то непонятно, Селий, — произнес Лок, отставляя в сторону кружку с чаем. — Наша цель — накрыть скешей, так?.. Скеши вот они, здесь. Почему же нам не начать чистку прямо сейчас?!

— Да, — поддержал Лока Волат, — мне тоже это непонятно. Может, объяснишь нам, дуракам.

На вопрос я не ответил, а только повернулся к солдату и поинтересовался:

— Из колонии больше на связь не выходили?

— Нет, майор, — ответил солдат. — Похоже, их СТМ-станция уже в руках скешей.

— Хорошо, ступай на свое место и быстро свяжись с Чисткой. Я скоро буду.

Солдат вышел. Я налил себе в стакан немного сока и, выпив его, встал, собираясь уходить.

— Может, все же объяснишь? — вновь попросил Волат.

— А ты не понимаешь? — почти неподдельно удивился я. — У нашей чистки несколько иной пункт назначения. Нам еще три дня лететь. Мы просто не имеем права задерживаться тут. У нас срочная чистка! Это все, что я вам могу сказать.

— Ты извини, — не выдержал Волат, — но мне кажется, что ты стал сильно перестраховываться. Скеши здесь, совсем рядом. И я готов голову положить на то, что там, куда мы летим, их уже не будет. Само собой получается, что наша цель — «2С» PC.27.1. Так за чем же задержка? Ты боишься ошибиться и попасть в немилость к начальству? Это на тебя не похоже, Селий!

— Мне нужно переговорить с шефом, — буркнул я и вышел из каюты.

В рубке находились два дежурных солдата и капитан звездолета. Я велел всем выйти и быстро подсел к пульту связи. На экране уже светилось лицо шефа. Я вкратце обрисовал ему обстановку и спросил:

— Что прикажете делать? Мы не можем продолжать полет, не вызвав при этом подозрений.

— Сколько вам необходимо времени, чтобы провести операцию чистки на объекте, пославшем сигнал бедствия? — поинтересовался шеф после недолгих раздумий.

— День, может быть, два. Все зависит от того, как за это взяться. Если предпринять атаку прямо сейчас, пока нас не ждут, то управимся за одни сутки.

— Вот и хорошо, я даю тебе добро на проведение операции. После ее окончания немедленно продолжить полет прежним курсом.

Шеф отключился, и я сразу же позвал капитана звездолета.

— Курс на «2С» PC.27.1. Постарайтесь выйти на орбиту планеты с невидимой для колонии стороны. Где-то там находится корабль скешей, они не должны нас засечь. И объявите по отсекам полную боевую готовность для подразделения Чистки.

 

Глава 6

Наши челноки стартовали со звездолета уже через пятнадцать минут. Мы плохо знали расположение сил противника, и поэтому вся ставка была на внезапность.

Вряд ли скеши могли предположить, что поблизости от объекта нападения вдруг окажется подразделение Чистки. Да, мы собирались преподнести им неожиданный сюрприз.

«2С» — эта планета была с отравленной атмосферой. Нам пришлось надеть защитные маски, так как бой мог завязаться уже на подступах к колонии. Хотя, возможно, и боя-то могло не состояться, позволь мы скешам обнаружить себя. Уж они-то умели уносить ноги. Да и в любом случае глупо было бы влетать на челноках прямо в шлюзы, при таком раскладе всякая внезапность пропадала.

Поэтому в колонию мы решили проникнуть через четыре вентиляционные шахты. На каждую группу по одной.

Мы посадили челноки за скалистой грядой. Отсюда до колонии оставалось не больше пятисот метров. Дальше можно было двигаться только пешими, иначе нас могли заметить. Я разделил подразделение на четыре группы, и мы двинулись — каждая группа к своей вентиляционной шахте. Теперь исход операции зависел почти конкретно от каждого солдата, а уж от командиров групп так точно. Никто не знал, где находятся скеши, и поэтому в первую очередь необходимо было не позволить им обнаружить себя раньше времени.

Через пару минут в полумраке планеты мы потеряли из виду три соседние группы. Я почувствовал некоторую неуверенность, оставшись практически один с десятью солдатами, двое из которых были новобранцами. Хотя нет, со мной еще шел сержант Ларк из взвода Лока. По крайней мере, было кому обезопасить тыл. У вентиляционной шахты я остановил группу, позволив солдатам немного отдышаться после бега в защитных масках. Теперь нужно было только сделать кое-какую перестановку в боевой цепи.

— Ларк, пойдешь замыкающим, — приказал я сержанту. — Оружие всем закрепить на спине, чтобы не лязгнуло, когда будем ползти. И на месте старайтесь не стрелять. Чем позже нас обнаружат, тем больше останется вас в живых. Действуйте головой и руками, ведь не зря же вас год в школе натаскивали. Я надеюсь, вы все поняли, ребята. Не хочу никого терять. Уж вы постарайтесь ради меня и себя тоже. Значит, так, я иду первым, за мной Стат и Тони, за ними все остальные, а Ларк сзади. Все, пошли.

Я снял сетку с вентиляционного люка и прошмыгнул в шахту. За мной не спеша и аккуратно последовали все остальные ребята. Хорошо еще, что в системе очистки воздуха уже давно перестали пользоваться фильтрами, через них бы нам было не пробраться. Теперь в вентиляционных шахтах устанавливали магнитные улавливатели с биологическими поглотителями, которые уничтожали все, что было для человека вредным.

Мы проползли около тридцати метров, когда подо мной показался решетчатый люк, через который была видна уставленная мебелью большая комната. Стараясь не шуметь, я снял сетку с крепления и отложил ее в сторону. Мягко и бесшумно, словно кошки, мы все спрыгнули вниз. Я достал из кармана анализатор. Воздух здесь был очищенным, и по моей немой команде все сняли маски.

В комнате было две двери. Одна вела в коридор, другая, судя по всему, в соседнюю комнату. Я пальцем показал Ларку на внутреннюю дверь. Он понял без слов, исчезнув в соседней комнате. Через несколько секунд оттуда послышался приглушенный вскрик и стук — похоже, ногами о пол. И вскоре Ларк вышел к нам, волоча за собой перепуганную, дергающуюся девушку лет шестнадцати. Он прикрывал ей ладонью рот, а девчонка изо всех сил пыталась его укусить. Я приблизился к ним и приложил палец к своим губам. Девушка поняла знак и немного успокоилась.

— Мы из мобильных Космических Сил Конфедерации, — прошептал я. — Спецподразделение Чистки. Слышала о таком?

Девушка кивнула.

— Хорошо, ты умная девочка. Кричать не нужно. Тебе никто ничего плохого не сделает. Поняла? Девушка опять кивнула.

— Отпусти ее, Ларк, — так же шепотом приказал я сержанту. — Ты совсем не умеешь обращаться с красивыми девушками, — шутливо пожурил я его.

Ларк выполнил приказ. Девушка быстро поправила растрепавшиеся волосы и с испугом осмотрела солдат.

— Не бойся, — вновь повторил я. — Как тебя зовут?

— Ильда, — шепотом, в тон мне произнесла она.

— Ты смелая девочка, Ильда. Вон чуть моему сержанту пальцы не откусила. — Я улыбнулся и подмигнул девушке. Она немного расслабилась. — Много тут скешей?

— спросил я.

— Много. — Девушка еще раз осмотрела нас.

— А сколько точно, больше сотни или меньше?

— Я не знаю. Я сразу убежала и спряталась здесь. Но их было много.

— Понятно. — Я взял девушку за руки. — Слушай, Ильда, ты смелая девочка, ведь правда. А уж с нами и подавно ничего не испугаешься, верно?

Девушка неуверенно кивнула.

— Понимаешь, в чем дело, — продолжил я, — со скешами мы справимся — нет проблем. Но нам неизвестно, где они находятся, сколько их и как вооружены. Ты не могла бы нам в этом помочь?

— Я?.. — испугалась девушка.

— Да, тут нет ничего опасного, не бойся. Я просто дам тебе маленькую камеру, которую сниму со своей каски. Ты зажмешь ее в кулак и пойдешь к инопланетянам. Мы будем идти за тобой и все видеть. И ни один скеш тебя пальцем даже не тронет. И никто из них не догадается, что мы здесь и видим их. Ну как, поможешь нам?

— А можно мы сразу пойдем к маме? — спросила Ильда.

— А где твоя мама? — поинтересовался я и показал девушке карту колонии.

— Вот здесь наша квартира, в третьем секторе, недалеко от шахты.

— Хорошо, — согласился я, — заглянем туда и навестим твою маму.

Я быстро снял со своей каски следящую камеру и вложил ее в руку девушки.

Ладонь Ильды была непривычно холодная и немного влажная, наверное, от испуга.

— Главное, не зажми пальцем вот этот экранчик, — предупредил я ее. — И медленно води камерой из стороны в сторону, чтобы мы смогли увидеть всех скешей. Тогда и к маме твоей быстро доберемся, хорошо?

Девушка опять кивнула. Она хотела казаться храброй, но я видел, что страх одолевает ее все больше и больше. Он сковывал девушку, словно кандалы каторжника, о которых мне доводилось читать в исторических книгах.

— Ты только не зажимайся, — сказал я Ильде. — Помни, что мы идем следом и никому не дадим тебя в обиду. Ты веришь мне?

— Верю. — Ильда сжала камеру в кулаке и немного успокоилась.

Я достал из кармана миниатюрный НП и включил систему слежения. На маленьком экранчике появилось изображение с камеры.

— Вот видишь, — продемонстрировал я Ильде прибор, — здесь все и фиксируется. И как только хоть один пришелец приблизится к тебе, мы его сразу накроем.

Я подвел девушку к двери и поцеловал в лоб. Ильда как-то смущенно моргнула и вышла.

— В коридоре никого нет, — произнес я через несколько секунд, наблюдая за картинкой следящей камеры. — Она сворачивает в правый проход. Все, двинулись.

Идем прежней схемой, работать только тесаками.

Один за другим мы быстро вышли в широкий коридор и двинулись в правую его сторону. Ильда уже свернула за угол и пропала из виду. Я глянул на прибор слежения. За поворотом тоже никого не было. Но мы все же остановились на углу.

Я не спускал глаз с картинки на НП. Девушка подошла к широкой двери с нарисованным красным кругом и отворила ее. Внутри большой комнаты, кажется какого-то учебного класса, находились двенадцать человек гражданских из колонии и пятеро вооруженных скешей. Их высокие фигуры заметно выделялись среди остальных. Один из пришельцев заметил Ильду. Он, что-то пробурчал на своем языке и, схватив девушку за руку, спокойно ввел внутрь.

Ильда споткнулась и едва не упала, но кто-то из заложников поддержал ее.

Но похоже, она не испугалась, так как картинка на НП по-прежнему оставалась довольно четкой.

Впихнув девушку в комнату, скеш выглянул в коридор и, убедившись, что снаружи все спокойно, закрыл дверь. Я махнул ребятам рукой, и мы легким бегом приблизились к двери. Пятеро из нас стали с правой стороны и пятеро с левой.

Указанием пальца я распределил между наиболее опытными солдатами четырех пришельцев. Пятого предстояло устранить мне. Я подождал, когда скеши отвернутся от двери, и тогда дал знак к атаке. Новобранец Стат одним рывком отодвинул в сторону дверь, и пятеро человек ударной группы ворвались в комнату, а за ними уже последовали остальные.

Я шел первым, и мой «объект» был самым крайним. Скеши попытались оказать нам сопротивление, но что они могли противопоставить нашему напору и мастерству?.. Мы в доли секунды оказались каждый у своего «объекта». Мой еще только разворачивал ко мне ствол своего непонятного оружия, когда я левой рукой схватил его за противное тощее горло, а правой вонзил тесак ему между ребер. И без того белое лицо пришельца в мгновение побелело еще больше. На руку мне хлынула его кровь. Сдавленно вскрикнув, скеш рухнул на пол и больше не пошевелился.

Жизнестойкими пришельцев назвать было нельзя, и это играло только против них. Я оглянулся на ребят. Они тоже сработали безукоризненно, но гражданские из колонии почему-то заволновались.

— Спокойнее, спокойнее! — Я поднял вверх руку. — Мы из мобильных сил Галактической Конфедерации. Подразделение Чистки. Кто-нибудь из вас может сказать нам, сколько в колонии скешей и где находятся их основные силы?

Вперед вышел пожилой мужчина в безукоризненном сером костюме и в галстуке.

Мне уже давно не приходилось видеть, чтобы так кто-то одевался. Видно, мужчина был преданным поклонником старой моды.

— Я, Стивен Барт, главный энергетик колонии, — представился он. — Мне не известны точные сведения о пришельцах — когда произошло нападение, мы все были на дежурстве, — но я знаю, что их очень много. Намного больше, чем вас. — Мужчина с недоверием осмотрел моих ребят. Похоже, он не сильно верил, что мы справимся с пришельцами. — Я слышал разговор… этих… — Главный энергетик показал рукой на мертвых пришельцев. — Кажется, они прибыли сюда за алмазами.

Не знаю, как они могли о них узнать. Ведь официально мы ведем разработки железной руды.

— Вы понимаете язык скешей? — спросил я у мужчины.

— Нет, конечно, — изумленно ответил он. — Просто пришельцы связывались между собой по внутреннему видеофону, и я видел на заднем плане хранилище.

Пришельцы взламывали дверь.

— Где находится хранилище? — быстро спросил я, хотя не верил, что скешам нужны алмазы. Их интересовали только наши новейшие технологии, особенно технологии вооружения.

— Есть два временных — они у шахты. Но главное находится возле резиденции управляющего колонией. Это…

— Знаю, — перебил я энергетика и знаком подозвал к себе Ильду. — Сейчас мы сходим к твоим родителям, а затем ты отведешь нас к главному хранилищу, хорошо?

Девушка кивнула.

— Для чего вам нужен ребенок?! — возмутился вдруг энергетик.

— Она помогает нам, — спокойно ответил я. — Носит следящую камеру и заменяет нам глаза.

— Но как вам не совестно подвергать девочку такой опасности?! — Энергетик взял Ильду за руку и отодвинул в сторону. — Она же еще совсем ребенок!

— Здесь есть несколько спорных вопросов, — вполне миролюбиво пояснил я. — Ильда уже давно не ребенок. Она помогает нам чисто добровольно и хочет найти быстрее своих родителей. И ей никакая опасность не угрожает. Скеши никого не убивают, а ее и подавно трогать не станут. Даже если бы они захотели что-либо сделать Ильде, то просто не смогут. Мы идем следом и прекрасно подстраховываем ее. Вас еще что-нибудь интересует? Если нет, то мы, пожалуй, пойдем.

— Я не отпущу девочку с вами, — упрямо произнес энергетик и еще сильнее сжал руку Ильды. Она даже поморщилась от боли.

— Вы желаете ее заменить? — спросил я у мужчины.

— Нет, но… — Он не успел закончить. Открытой ладонью, снизу вверх, я ударил его под подбородок, и, клацнув зубами, энергетик свалился на пол. Ребята подобрали его и отнесли к другим колонистам. Ильда немного испугалась, но не сильно, так как все произошло довольно быстро. Я прижал девушку к себе и пригладил нежно ее волосы.

— Все хорошо, не обращай на это внимания. Дураков везде хватает, и с ними довольно трудно договориться. Он очень скоро очнется. Ты не передумала идти с нами?

— Нет. — Ильда еще раз глянула на лежащего в углу энергетика, возле которого уже хлопотали колонисты. — Пройдемте, здесь есть еще одна дверь. Она выходит в соседний коридор. Нам нужно туда.

— Хорошо, — согласился я, — ты иди и фиксируй все на камеру. А мы уж следом за тобой.

 

Глава 7

Квартирка родителей Ильды оказалась совсем рядом. Вся ее семья была на месте, включая и маленькую годовалую сестричку, которая беззаботно играла в своей детской деревянной кроватке. Возвращение пропавшей дочери родители встретили криками радости, причитанием и обниманием, типично по-еврейски не переставая благодарить нас за оказанную услугу. Но как только я заикнулся об услуге мне, низкорослый папаша сразу заартачился. Он не хотел отпускать Ильду с нами, за что предлагал откупиться всем нажитым добром.

— У нас нет времени на споры, — грубо прервал я его. — Скеши здесь, и их следует немедленно ликвидировать. А нам даже неизвестно расположение их сил.

Без помощи Ильды в такой ситуации никак не обойтись! Я обещаю, с ней ничего не случится!

— Что обещания, молодой человек. — Папаша Ильды приблизился ко мне и аккуратно похлопал ладонью по моей объемистой груди. — Обещания — пыль. У вас нет детей, а то бы вы поняли мое беспокойство. Ильда вам не нужна, поверьте мне. Шарах, — папаша на этот раз похлопал себя по груди, — знает все. Он искал дочку и видел пришельцев. Они чуть его не пристрелили, потому что не разрешают никому ходить по коридорам.

— Хорошо, — немного уступил я, — рассказывай, что тебе известно, а там посмотрим. — У вас найдется карта колонии, молодой человек? — поинтересовался отец Ильды, как-то снисходительно после этого улыбнувшись.

Ничего не ответив, я достал карту и разложил ее перед отцом девушки.

— Они вот здесь, возле шахты, вытаскивают алмазы из главного хранилища и отправляют их на свой корабль. У них имеется такая штука, уж не могу знать, как она называется. Пришельцы ложат на нее ящик, и он просто исчезает, словно испаряется в воздухе.

— Каким-то образом им удается мгновенно перемещать предметы в пространстве, невзирая ни на какие препятствия, если учесть, что над головой у них крыша.

— Вот-вот, молодой человек, я так же подумал.

— Сколько там этих пришельцев? — спросил я.

— Около пятидесяти возле этой штуки и еще примерно столько же патрулируют прилегающие к шахте коридоры.

— Вот эти четыре? — поинтересовался я, показывая на главные туннели колонии.

— Да, — подтвердил отец Ильды, — все четыре. Но я знаю один узкий проход, где их нет. И я могу вас туда провести.

— Пожалуй, не надо. — Я свернул карту и, сунув ее в карман, повернулся к сержанту Ларку. — Картина ясная. Скеши грабят резервные хранилища, но об основном, похоже, ничего не знают. Они работают, как я и предполагал, значит, план чистки менять не будем. Нужно вернуться назад и идти по ранее намеченному маршруту. Мы потеряли много времени с девчонкой. Теперь нужно поторопиться.

Волат, Лок и Син уже, наверное, на подходе к шахте. Без нас они не начнут, но не стоит заставлять их ждать долго.

— Так вас провести к шахте? — вновь поинтересовался отец Ильды. — Пришельцы нас не заметят, потому что так говорит Шарах. А он умеет делать то, что говорит.

— Не сомневаюсь, — ответил я. — Но мы не спасательная экспедиция, а подразделение Чистки. Вы, кажется, еще этого не поняли.

— А есть разница? — спросил Шарах.

— Разница в том, что мы оставляем после себя больше «мусора», — ответил я и, дав ребятам знак следовать за собой, вышел из еврейской квартирки.

Мы быстро вернулись на свой маршрут и осторожно двинулись к шахте. Группу я уже перестроил. Теперь спереди со мной шли сержант Ларк и еще один бывалый солдат Дид, который в чистке прослужил не меньше моего. Втроем мы составляли основной ударный кулак, а за нами уже в порядке опытности следовали все остальные. Новобранцы, конечно, шли замыкающими. После сведений Шараха я уже не опасался атаки с тыла..

Два поворота мы прошли спокойно, но у третьего вдруг послышались голоса скешей. Я поднял вверх руку, и все ребята замерли, почти перестав дышать.

Голоса пришельцев раздавались совсем рядом. Их говор походил на недовольное бормотание старого брюзги, которому опостылело все на свете, включая и саму жизнь. Именно из-за этого бормотания колонисты и прозвали пришельцев скешами.

Кажется, в переводе с какого-то языка это означает «зануды». Хотя с какого языка, даже приблизительно сказать не могу. Сам Господь Бог не смог бы разобраться в тех словах, которые вводили в обиход колонисты, обживая новооткрытые планеты. Иногда четыре языка смешивались и рождали на свет новую культуру, обычаи и нравы. Противостоять такому гибриду могли только евреи. Уж они-то за свой язык, культуру и обычаи держались крепко, чем лично у меня вызывали уважение.

Голоса скешей приближались. Я осторожно высунул за угол следящую камеру и глянул на свой НП. Скешей было пятеро, как и в прошлый раз. Только теперь они шли прямо на нас, и уж конечно, не затылками вперед. Я показал ребятам пять пальцев, чтобы они знали количество противника, и, когда скеши приблизились к углу, дал сигнал к атаке.

Когда ты одет во все красное и на тебя прет разъяренный бык — это острое ощущение, но пришельцам пришлось испытать нечто более впечатляющее. Да, конечно, они и сами теперь творили кое-какое насилие, но до того, что творили в атаке мы, им было еще далеко.

Я выскочил из-за угла первым и, нырнув под ствол оружия скеша, нанес пришельцу страшный удар кулаком в лицо. Он и вскрикнуть не успел, как отлетел к стене и упал на пол. Пока стоящий рядом скеш оторопело взирал на такое немыслимое для себя насилие, я резко выпрямился и одним ударом снес ему голову тесаком, благо шея у него была совсем тонкая. Подобным образом сержант Ларк тоже уложил двоих, и одного снизу вверх располосовал Дид. Остальным ребятам скеши не достались. Но никто, конечно, не обиделся. Я присел к скешу у стены.

Его голова безвольно свисала на правое плечо. Я хлопнул его по лицу, и он мгновенно пришел в себя.

— Очнулся, дружок, — улыбнулся я. — Ну как тебе Чистка?

Скеш вжался спиной в стену. Дрожа от ужаса, он осмотрел нас всех, потом вдруг успокоился и закрыл глаза.

— Эй! Э-эй! — Я принялся трясти скеша, но он был уже мертв. — Черт! Я вроде и не сильно ударил.

— Вы тут ни при чем, майор. — Ларк приподнял голову «своего» скеша. — Мой тоже мертв. Они умерли, потому что сами этого захотели.

— Вот как? В таком случае Совету никогда не заполучить живого скеша. И мы никогда не узнаем, где находится их планета.

Опьяненные двумя предыдущими победами и словно вошедшие в экстаз от вида крови, мы ринулись вперед и буквально раздавили еще пятерых скешей. Я даже потерял интерес к чистке, так легко нам давалась победа. Словно прочитав мои мысли, Ларк взглянул на свой окровавленный тесак и презрительно бросил:

— Как ягнят на бойне…

Он был прав. Со скешами могли бы справиться и сами колонисты, имейся у них оружие и отсутствуй страх перед любой внеземной жизнью. Но Совет Конфедерации, не имея возможности проверять на благонадежность всех переселенцев, просто запретил брать с собой оружие. И порядок этот строго соблюдался при посадке колонистов на звездолет, что, на мой взгляд, было излишеством. Преступники отправлялись в другие миры очень редко, и если даже имели в мыслях что плохое, то по прибытии на место от этого отказывались. В малочисленном обществе осваиваемых планет все были на виду, и совершить там преступление не представлялось никакой возможности. К тому же человек устроен таким образом, что ему не хочется оставаться в одиночестве и тем более на чужбине. И очень скоро самые закоренелые преступники становились тружениками, не помышляя больше ни о чем другом. Исключения случались, но очень редко.

Оставив мертвых скешей там, где их настигла смерть, мы двинулись дальше.

На следующем повороте тоже был патруль пришельцев, но на этот раз я даже не отдал команды остановиться. Только тихо шепнул:

— Пленных не брать.

До рабочего ангара, где располагалась шахта, скешей нам больше не повстречалось. Зато здесь, у временных хранилищ, их было полно. Я дал ребятам команду залечь и взял в руки бинокль. Ангар был внушительных размеров, и человеческое зрение не позволяло рассмотреть все с детальной точностью. Скешей я насчитал около шестидесяти — никакой охраны и никаких мер предосторожности от нападения. Видно, они полностью полагались на патрули в проходах. Да и, наверное, сыграла свою роль безнаказанность всех их предыдущих налетов.

Большинство скешей праздно шатались возле хранилища, а остальные перетаскивали к непонятной установке награбленное добро. И в больших пластиковых ящиках, похоже, были не только алмазы. На одном я заметил метку концерна «BIW», а уж эту-то контору я знал. «Смерчи» для Чистки поставлялись именно оттуда. И стало абсолютно ясно, что целью скешей были отнюдь не алмазы, а, как я и предполагал, оружие. Только откуда здесь могло взяться оружие?!

Я поочередно осмотрел прилегающие к шахте еще, кроме нашего, три коридора.

Все группы были уже на месте и ждали начала атаки. Я глянул на часы. Оставалось всего две минуты.

— Всем приготовиться, — шепнул я своим ребятам. — Атака по команде.

Через две минуты началась чистка. Сначала, почти как по традиции, мы обстреляли скешей из «смерчей», а затем я выпустил в густую пелену дыма сигнальную ракету, дав тем самым команду к атаке. Ни «ура», ни «банзай», ни каких-либо других боевых кличей мы не употребляли. Подразделение Чистки всегда шло в атаку молча, как приходит ночная мгла на любую из планет. И так же, как и ее, нас невозможно было остановить. Время шло на удивление медленно, когда мы развернутой цепью пробирались сквозь начавшую рассеиваться пелену дыма. Но вскоре я увидел оставшихся в живых скешей. Каким-то непонятным образом им удалось собраться вместе. Но они, кажется, еще не понимали, что обстрел кончился и их уже атакуют, причем со всех четырех сторон одновременно. Мы не стреляли, боясь промахнуться и попасть в своего. В наших руках опять были тесаки, а в глазах читалось страшное желание убивать. Наверное, они, наши глаза, были такими, какие я видел однажды на одной картине, где художник изобразил смерть. Уж во всяком случае некое сходство определенно должно было присутствовать.

До самых ближних скешей оставалось каких-нибудь десять метров, когда они неожиданно пришли в себя и дали нам отпор. Именно моей атакующей группе — других пришельцы не заметили. Из их непонятного оружия стремительно вылетел целый рой светящихся шариков. Я автоматически рухнул на пол и, перекатившись в сторону, бросил скешам «огненную лягушку» — последнюю разработку концерна «BIW». Но меня все же задело, за правую руку. Светящийся шарик прилип к ней, словно клещ, и выдал солидную порцию электрического разряда. Тело мое свело жуткой судорогой, и в глазах заплясали разноцветные огоньки. Где-то совсем рядом раздался страшный взрыв, и в следующее мгновение я даже не понял, как отключился.

Меня привел в чувство Лок. И он не придумал для этого ничего лучшего, как довольно ощутимо потрепать мои щеки. Я с нескрываемым раздражением стукнул его по руке и одним рывком сел. Мое тело все ныло от изнуряющей боли, словно его выкрутили, как половую тряпку.

— Ты в порядке? — поинтересовался Лок, ничуть не обидевшись на мою грубость.

— Если не считать потрепанных щек, — пожаловался я. — Где скеши?

— С ними покончено, — Лок иронически усмехнулся, — ты уложил их одной «лягушкой».

— Это как? — не понял я.

«Огненная лягушка» использовалась только для того, чтобы привести противника в замешательство. Она в непредсказуемом порядке прыгала из стороны в сторону, издавала неприятные звуки и обжигала «все, с чем соприкасалась, но лишь на очень краткое мгновение. Убить гранатой, которую мы прозвали «огненной лягушкой», было почти невозможно.

— Да попрыгунья твоя к ним в ящик заскочила, а там, похоже, не алмазы были, — пояснил мне Лок.

— Понятно, — произнес я, поднимаясь на ноги и даже не думая удивляться такому неожиданному исходу чистки. — Каковы наши потери? Кажется, все же скеши успели дать отпор?

— Уж не знаю про потери, но раненые есть. Волат со своими сейчас осматривает тех, кого задели эти электрические шарики.

Я наконец встал на свои трясущиеся ноги. Мой взгляд неожиданно упал на установку скешей, которая, кажется, еще работала. На круглом металлическом постаменте стоял ящик. Он вдруг засветился и в одно мгновение пропал.

— Эта штука еще работает! — воскликнул я.

— Да, — более спокойно согласился Лок, — срабатывает каждую минуту. Волат распорядился поставить туда ящик, чтобы не было холостого хода. Кажется, эта установка мгновенно перемещает предметы в пространстве.

— И конечно, ящичек прямиком отправился на звездолет скешей, — добавил я.

— Быстро собери ребят, мы атакуем…

— Подожди, — прервал меня Лок, — сначала мы с Волатом так же решили, но затем передумали. Нам неизвестно, как воздействует установка на живой организм.

Мы не можем воспользоваться ею для атаки звездолета скешей. Риск слишком велик.

— Да, — согласился я, — ты прав. Но мы не должны позволить скешам уйти.

Быстро собери им солидный «подарок»…

Лок почему-то рассмеялся.

— Что? — не понял я.

— «Подарочек» только что отбыл, — пояснил Лок и посмотрел на часы. — Сработает через тридцать секунд. — Лок показал пальцем вверх. — Жаль, мы под колпаком, а то бы увидели фейерверк.

— Молодцы, ничего не могу сказать… Я дружески похлопал Лока по плечу.

После такого преподнесенного урока насилия скеши должны были опомниться не скоро. И вряд ли они теперь могли решиться еще хоть на один налет.

— Пойдем к Волату, узнаем, каковы наши потери, — сказал я лейтенанту и поднялся на ноги.

Мы успели сделать всего несколько шагов, когда на часах у Лока сработал таймер. Тридцать секунд прошло…

 

Глава 8

Светящиеся шарики задели еще пятнадцать солдат, и почти все были из моей группы. Но двенадцать из них, так же, как и я, находились уже на ногах и чувствовали себя довольно сносно. А вот с остальными возникли настоящие проблемы. Сержанту Ларку досталось два заряда, а новобранцам Тони и Стату так вообще по три. Уж конечно, именно они умудрились ухватить самую большую «порцию». Но винить я за это их не мог, потому что сам чудом избежал похожей участи. Эти электрические шарики… Я ничего не заметил, но Волат сказал, что они летали, словно живые, и сами искали цель. Тем, кто находился ближе к скешам, — повезло. Взрывная волна отшвырнула от них эти электрические шары, но вот крайним досталось по полной программе.

Если жизнь Ларка была уже вне опасности, то у Тони и Стата остановилось сердце. Я вспомнил, как приказал им идти позади атакующей цепи. Мне хотелось уберечь их, но получилось как раз наоборот.

Над новобранцами колдовал Волат со своими ребятами. Они пытались запустить им сердца. Я старался не смотреть в ту сторону, но, похоже, дела там обстояли худо. Уже больше пяти минут не было никаких результатов. Мне захотелось вдруг с кем-то переговорить. Лок куда-то отошел, и я подсел к сержанту Ларку. Он лежал на нескольких сложенных вместе ящиках с подсоединенным к груди импульсным регулятором Бейлера, который следил, чтобы пораженное сердце не сбилось с необходимого ритма.

— Ну как ты себя чувствуешь? — спросил я у сержанта.

— Не очень хорошо, если учесть, что челюсти сводит, все мышцы болят и еще какая-то гадость на груди постоянно бьет меня током. — Ларк попробовал улыбнуться, но улыбка эта на его лице получилась какая-то вымученная. — Я, наверное, один так вляпался. Для сержанта это непростительно… Я тяжело вздохнул:

— Если тебе будет легче, то могу сказать, что эта пакость накрыла всю нашу группу, и меня тоже не минула.

— Знаю, — словно отмахнулся, произнес Ларк. — Но вы-то все уже на ногах, а я вот лежу и подняться не могу.

— Это не надолго, — успокоил я его, про новобранцев, однако, умолчав. — Скоро твои мышцы перестанут болеть, а сердце вновь привыкнет к необходимому ритму. Но денек, а то и два тебе все же придется полежать. Не будешь против? В звездолете ведь все равно заняться нечем.

Я хотел еще что-то сказать, но вдруг заметил, как меня жестом подзывает к себе Волат. Его ребята по одному уже начали отходить от новобранцев.

— Ну ладно, — сказал я Ларку, — ты поспи, а то скоро начнется погрузка на челноки, и тогда тебе не дадут этого сделать. Я сжал в кулаке ладонь Парка, затем импульсивно встал и подошел к Волату. Сомнений уже не было, меня ждали плохие новости.

— Стата мы потеряли, — произнес Волат, как только я приблизился к нему. — Похоже, он сильно напрягся, и от судороги у него порвало почти все мышцы.

— А что с Тони? — спросил я.

— Он жив. Нам удалось запустить его сердце, но характер внутренних повреждений можно будет установить только на звездолете. Пока же он даже и рта не в состоянии открыть.

Волат замолчал. И он и я прекрасно знали, что это может значить. Хотя окончательно все должно было выясниться лишь на звездолете.

— Значит, — подвел я итог, глянув в сторону Тони, — на чистке у нас будет на два солдата меньше…

Кому-то может показаться, что мое сердце не тронула гибель солдата?

Тронула. Просто нам предстояла еще одна чистка, и меня больше волновала потеря одной боевой единицы, чем чья-то смерть. Хотя нет, дело в не этом. Зачем врать.

Я привык. Да-да, именно привык. К смерти человек, как и ко всему остальному, привыкает довольно быстро. В прошлые века на войнах гибли миллионы. И большинство людей воспринимали это как вполне понятную закономерность конфликта двух государств. Даже, кажется, была такая поговорка: «На войне как на войне».

Что-то похожее происходит и в спецподразделении Чистки. Мы сразу настраиваем себя на какое-то число погибших и вполне осознаем, что в это число можем попасть и сами. И когда мы видим мертвого солдата, пусть даже друга, первая мысль, которая возникает у нас в голове: «Хорошо, что не меня». Вот так вот, и ничего в этом нет шокирующего — это закон жизни, инстинкт самосохранения.

Волат меня не понял

— На чистке?.. — переспросил он. — На какой еще чистке?

— На той, на которую мы летели, — ответил я, — Кажется, ее никто еще не отменял. Ты лучше скажи, что в тех ящиках, которые побросали скеши? Вы осмотрели их?

— Да, — ответил Волат. — Там оружие, даже «смерчи» есть. Откуда оно взялось здесь — понять не могу.

— Не знаю, — пробормотал я. — Хотя у меня есть предположения. Одно могу сказать точно, скеши прилетели сюда не за алмазами, а именно за оружием.

— Это понятно, но откуда? Откуда здесь взялось оружие, кому предназначалось и как скеши вообще могли узнать о нем, если даже нам ничего не было известно? Как думаешь, Селий?

— Не знаю. Даже предположений делать не хочу. — Я взглянул на часы. Пора уже было вызывать челноки, чтобы не выходить в отравленную атмосферу. — Возьмем оружие на борт звездолета и сообщим шефу. А там уж пусть Терри со своими копает. Это его дело. Командуй построение, капитан, время возвращаться. Троих солдат нужно отправить за челноками, а остальным пока продвигаться к внешним шлюзам.

— А «шакалов» вызывать будем? — спросил Волат. Я посмотрел на валяющихся в беспорядке мертвых скешей.

— Думаю, не надо. У нас нет времени. Колонисты и сами все уберут. А с ящиками оружия ребята справятся. Ларка и Тони нужно отправить первыми, с ними полетишь ты и партия оружия, захватите также посадочные капсулы скешей и этот аппарат перемещения. Организуешь там разгрузку и поместишь раненых в медотсек, затем вернешься и заберешь оставшихся. Что в ящиках, никому на звездолете ни слова, да и ребятам скажи, чтобы языки за зубами держали.

— Хорошо.

Волат ушел, а я отправился проверять всю документацию колонии и все складские помещения. Здесь еще могло оказаться оружие.

 

Глава 9

Тони смог сказать первое слово лишь на третьи сутки. Сказать слово… Нет, он ничего не смог сказать. Его невнятное мычание мы разобрали лишь потому, что хорошо понимали, чего он хочет.

— Ууу-бгэй-тчше ммэ-ня!

Я невольно вздрогнул, когда понял, о чем он попросил. Убить… Я привык убивать, но не в таких ситуациях. Хотя чисто по-человечески Тони можно было понять. Я посмотрел настоящих рядом ребят. Уверен, они думали о том же. Но кто из них решится на это?

Лично я не мог.

Лок достал из-за пояса тесак и осмотрел собранных в медотсеке пятерых бывалых солдат из своего взвода.

— Кто? — коротко спросил он.

Никто не шевелился.

— Ууу-бгэй-тчше ммэ-ня! — вновь попросил Тони. Последний час он произносил это почти каждые десять минут, как только вновь собирался с силами.

Я отвернулся. Выбор у Тони был невелик. Или смерть, или пожизненные муки паралитика — с постоянными невыносимыми болями, со старой брюзжащей сиделкой и с хорошей пенсией, которую не на что потратить. И солдат сделал единственно верный выбор — тот выбор, который бы сделал на его месте любой из нас. Будь у Тони друг, все бы решилось достаточно просто. Именно друг исполнил бы свой долг. Но Тони был новобранцем. И Локу ничего не оставалось, как собрать в медицинском отсеке всех своих бывалых солдат. Но они молчали. И я знал, что если никто не согласится, то Локу придется сделать это самому. А если и он не сможет, то крайним оставался я. А у меня уже выбора не было.

— Кто? — вновь спросил Лок.

Молчание, казалось, стало еще напряженнее.

— Сержант? — обратился Лок к Ларку и протянул ему тесак.

Сержант отрицательно покачал головой. Наступила очередь Лока. Он как бы взвесил тесак в руке, словно впервые ощущал его тяжесть, и подошел к Тони.

Остановившись возле постели, он обернулся и еще раз посмотрел на ребят. Нет, никто не хотел заменить его. Мое сердце бешено заколотилось. Если Лок сейчас не сможет, то это придется сделать мне. Сделать, и все тут! А затем всю жизнь носить это в себе… И убеждать, что другого выхода просто не было, что он сам, сам попросил…

— Ему больно, ему очень больно, — произнес вдруг Лок, словно оправдываясь.

— А всю жизнь на обезболивающих не просидишь.

Ребята опустили глаза, то ли соглашаясь, то ли просто не зная, что ответить. Я подошел к Локу. Стало вдруг абсолютно ясно, что он не сможет. Я молча протянул руку за тесаком. Лок сначала хотел отдать его мне, но затем замер.

— Не надо, — прошептал он, — я сам. Лок быстро повернулся и, взмахнув тесаком, одним ударом поразил Тони прямо в сердце. Солдат даже не дернулся, только выдохнул в последний раз и улыбнулся, широко раскрыв при этом глаза. Лок как-то устало опустил голову.

— Так было нужно, — тихо сказал я, и мы начали по одному покидать медицинский отсек, оставляя Лока наедине с Тони.

Должен кое-что пояснить. Мы не убиваем своих солдат — мы избавляем их от мучений. Конечно, можно было оставить Тони на планете и не пытаться спасти ему жизнь, ведь практически каждый из нас знал, чем все это закончится. Да, это так. Но тогда у Тони не осталось бы выбора. А солдат Чистки должен иметь выбор — свой выбор! Он должен сам решить: жить ему в вечном мучении или умереть, улыбнувшись перед смертью. Таков был неписаный закон Чистки. Но все же, покинув медицинский отсек, я мысленно поблагодарил судьбу за смерть Стата. Так как в противном случае убивать его пришлось бы уже мне.

 

Глава 10

Вечером того же дня, когда мы выполнили просьбу Тони, я навестил Лока. Он лежал на кровати и как будто спал.

— Лок, — тихо позвал я его. Он обернулся. Спал? — спросил я, присаживаясь рядом.

— Да нет, просто лежал. — Лок тоже сел. — Все думаю о Тони. Он ведь был новобранцем… Тяжело ему пришлось, может, просто поэтому попросил?

— Он попросил, и это главное. Не думай больше об этом. У нас чистка через два дня. Мне «лунатики» там не нужны.

— Опять чистка, — протянул Лок. — Мы как оружие, которое не знает отдыха.

Только вот я все чаще думаю об отдаче.

— Об отдаче? — не понял я, о чем речь.

— Да. — Лок сунул в рот сигарету и закурил.

Я не возражал, хотя не любил табачного дыма. В школе нас всех отучили курить, но потом многие возвращались к этому вновь. Таких, как я, были лишь единицы.

— В любом оружии есть отдача, — произнес Лок, глубоко затянувшись. — Иногда слабенькая, иногда сильная. Она может быть разной… Вот в старых автоматических винтовках ударная, в нашем «ИО-35» — тепловая, в звуковом — звуковая… А какая отдача у Чистки?

— У Чистки? — Я еще никак не мог понять, к чему клонит Лок. — А какая у нас может быть отдача?

— Да не знаю, не знаю. — Лок вновь глубоко затянулся. — Я сначала думал, что такие, как Тони, и есть отдача, но потом понял — нет. Они — расходный материал, как и мы с тобой. Отдача, она бьет по тем, кто пользуется оружием.

— Ты о Совете, что ли? — спросил я.

— Да нет. — Лок пренебрежительно махнул рукой. — Совет — это курок.

— Да ты в философию ударился, — усмехнулся я.

— Курок, курок, — подтвердил Лок. — А нажимают на этот курок все, все люди нажимают. И когда произойдет отдача, она коснется именно их. Только когда произойдет? Хорошо, если не станет долго накапливаться и не сильно долбанет…

А вдруг накопится и как шарахнет по всему человечеству! — Лок резко рубанул рукой воздух, словно показывая, как может шарахнуть. Затем он высморкался прямо на пол и спросил: — Что тогда произойдет, как думаешь?

Я не ответил. Меня начали одолевать смутные подозрения.

— А ну дыхни, — попросил я Лока.

— Незачем, — ответил он немного обиженно. Твоя правда, командир, выпил я.

А где достал, не скажу.

— И не надо. — Я крепко сжал Локу плечи и как следует встряхнул его. — Не о том я. Не нравятся мне твои рассуждения. Не нужно было тебе Тони… — Я не осмелился сказать «убивать». — Уж лучше бы кто другой.

— Нет, командир, Тони здесь ни при чем. Ты лучше мне об отдаче скажи. Что думаешь, скажи, честно… Как она шарахнет и когда?!

— Перестань! — Я еще раз крепко встряхнул Лока. — Перестань, говорю, и соберись. Не то мне придется отстранить тебя от чистки. И сам знаешь, как ребята тогда на тебя посмотрят. Где бутылка?

Лок показал рукой на встроенный в стене шкафчик.

— Там. Только зря ты так. Мы ведь друзья, да?

— Друзья, — подтвердил я, вытаскивая из шкафа бутылку водки. — И потому я не позволю тебе расхлебаем стать. Ты лейтенант Чистки! Через два дня за тобой ребята пойдут! Куда ты их поведешь, в могилу?!

— Нет. — Лок отрицательно помотал головой и вдруг резко встряхнул ею. — Я соберусь, командир, не волнуйся. Просто надоело все.

— А мне, думаешь, не надоело? — Я взял Лока за волосы и на правах друга постучал его головой о стену. — Но пять лет всего осталось, пять лет! Уж вытерпеть-то можно. А потом гуляй, сколь хочешь. У тебя ведь есть хорошая девка на примете? — спросил я, отпустив его.

— Есть, — подтвердил Лок и улыбнулся. Он хотел что-то еще добавить, но передумал.

— Жениться на ней хочешь? — спросил я.

— Хочу. — Лок неожиданно стукнул кулаком по стоящей рядом тумбочке. — Ненавижу Чистку, ненавижу! Сколько ребят гибнет, а из-за чего?! Смерть за другую смерть, и не более! И никакого уважения… Стоит только сказать, что ты из Чистки, и от тебя тут же отворачиваются. А ведь мы работаем для них, и они могли бы остановить все это.

— Тут вопрос спорный, — не согласился я. — Думаешь, мне Чистка нравится. Я ее, может, больше твоего ненавижу. Но смерть за смерть — это ты уже хватил. И отворачиваются от нас далеко не все, только единицы — эти умники моралисты. Мы нужны людям, Лок, спроси кого хочешь. Без нас бы куда больше смерти было. А Чистку я ненавижу за то, что держит она меня, словно цепь, и не отпускает — к Катарине. И ты тоже к своей рвешься, вот и тоже Чистку возненавидел. Только тебе еще непонятно за что. Даже собака свою цепь тоже ненавидит, хоть и знает, что нужна она ей. Потому что не сможет привыкшая к цепи собака на воле-то выжить. Ей нужна своя миска, куда хозяин объедки сбрасывает, нужна теплая конура и немножко соломы, чтобы мягко спать было. И когда пес старым становится, хозяин снимает цепь, отвозит его на какой-нибудь пустырь и говорит: «Свободен». И что делает старая псина, которая цепь ненавидела? Она находит дорогу обратно, сама находит. А там уж на усмотрение хозяина… Или пристрелит он псину, или в приемник сдаст, или вновь наденет цепь и будет сбрасывать в прежнее место свои объедки. Так и мы с тобой, как старые шелудивые псы.

Отпустят нас через пять лет, и что? Вернемся обратно, попомнишь мое слово, вернемся.

Лок отрицательно помотал головой:

— Я не вернусь, ни за какие объедки не вернусь! Да и не псы мы, нет, не псы. Они хоть и на цепи, а все ж какую-то свободу имеют. Собака видит ночью человека, который в дом идет, она сама решает, трогать его или нет. И будь уверен, своего она не тронет. А мы? Сами мы ничего не решаем. Кто-то спускает курок, и мы стреляем, даже не разбираясь, в кого и за что. Только вот отдачи еще не было.

— Опять ты за свое. Хватит философствовать. — Я силой уложил Лока в кровать. — Выспись хорошенько, а завтра и забудешь все.

Я пошарил в прикроватной тумбочке и достал аптечку. Снотворное у лейтенанта нашлось.

— На вот, проглоти.

Я сунул Локу в рот две таблетки. Он безропотно проглотил их и устало потер руками свой лоб.

— Поспи, — повторил я и, оставив Лока одного, вышел из каюты. Но в эту ночь я и сам долго не мог заснуть. Все думал и думал об отдаче, не понимая еще, почему меня так задели за живое слова Лока, почему они меня так беспокоили.

 

Глава 11

К «ЗА» системы ВК.71.2 звездолет прибыл через двое суток. Но никто, кроме меня и командира корабля, не знал, куда мы прилетели. И пока я не хотел никому об этом рассказывать. Не пришло еще время. Поэтому, когда звездолет выходил на орбиту Хамеона, кроме нас, двух посвященных, в рубке никого не было. Хотя каким Мазир Раун, командир корабля, был посвященным? Кроме пункта назначения и того, что он привез Чистку, ему тоже ничего не было известно. Правда, об остальном не стоило труда догадаться. Но обычно транспортники отчужденно вели себя с нами и старались не думать о том, что мы делаем. И этот случай не был исключением.

— На орбиту выходить в районе колонии? — спросил у меня Мазир Раун.

— Да, — ответил я, — зависай прямо над ними. — Мне нужны свежие снимки всех объектов на планете и постоянное круглосуточное наблюдение за ними.

Организуешь со своими людьми.

— Хорошо, — немного обеспокоено поерзав в своем кресле, произнес Мазир Раун. — Ого! — воскликнул он вдруг через пару секунд.

— Что там? — быстро поинтересовался я.

— Нас поймали.

— Куда поймали, доложи толком! — забеспокоился я.

— Этого не может быть, но приборы показывают, что мы на прицеле наводящего локатора.

— Что?! — Я вскочил с кресла. — Откуда здесь наводящий локатор?!

Вопрос был дурацким. Разве мог транспортник, пусть даже командир звездолета, знать об этом.

— Наводящий локатор… — тихо произнес Мазир Раун. — Такие есть только на Земле и в лунном порту. Надеюсь, они не станут стрелять по нас.

Командир звездолета многозначительно посмотрел в мою сторону. Он был абсолютно спокоен… И уверен в своей безопасности. Конечно, он не мог знать, что наводящий локатор установили именно для нас. Я медленно возвратился в свое кресло. В моей голове прокручивались десятки вариантов, каким образом избежать столь быстрого поражения, но ни один из них не подходил к данной ситуации. Уйти от наводящего локатора было невозможно. И, желая удостовериться в этом окончательно, я тихо спросил:

— Мы можем уйти?

— Вы хотите спросить, можем ли мы уйти, если штука эта нацелена именно на нас?

— Да, черт возьми, — подтвердил я.

Мазир Раун посмотрел на обзорный экран, где медленно вращался желтовато-коричневый шар планеты. Я уверен, он все понял.

— Чтобы набрать необходимое ускорение, нам потребуется три минуты. За это время даже самый медлительный оператор сможет нажать кнопку. От нас и осколков-то не останется.

Надо отдать командиру звездолета должное, он держался молодцом.

— Вряд ли у них имеется еще один наводящий локатор, — начал вслух рассуждать я. — У нас на борту шесть челноков. Четыре для подразделения Чистки и два для мусорщиков. При желании в челнок можно взять еще по одному лишнему человеку с экипажа, но не больше…

— Остается еще восемь, кому не хватит места, — закончил подсчет Мазир Раун. — Ничего не выйдет. Если объявить, что мы на мушке и начать эвакуацию, то начнется бойня.

Мазир был прав. Намечалась настоящая бойня, в которой мои ребята никому не оставили бы шансов.

— Они вызывают нас, — доложил вдруг командир звездолета.

— Мы можем назваться каким-нибудь торговцем? — быстро спросил я.

— Нет. — Мазир Раун отрицательно покачал головой. — Звездолеты Чистки невозможно спутать с другими. Они уже знают, кто мы, и спрашивают, лишь соблюдая правила.

— А мы можем поймать наводящий локатор и уничтожить его.

— Нет, они выстрелят первыми.

— Как я понял, и вывести на орбиту СТМ-спутник мы тоже уже не успеем?

Мазир Раун молча кивнул.

— Тогда не отвечай, — приказал я, хотя это был не выход.

— Если мы не ответим на третий вызов, они все равно выстрелят, — произнес командир корабля. — У вас есть еще три минуты, чтобы погрузиться в челноки и покинуть звездолет. Моим ребятам ничего не говорите. Я не хочу, чтобы вы порубили их своими тесаками. Пусть умрут нормально.

Я посмотрел на смуглолицего командира звездолета и почему-то подумал о том, что хотел бы видеть его своим офицером. Но этому не суждено было сбыться.

Я быстро наклонился к внутреннему селектору звездолета и нажал кнопку общего оповещения.

— Внимание, спецподразделение Чистки и команда мусорщиков, экстренная посадка в челноки!!! Повторяю, спецподразделение Чистки и команда мусорщиков, экстренная посадка в челноки!!! Время старта через две минуты!!!

Я глянул на командира звездолета в последний раз и быстро выбежал из рубки управления. Времени выражать благодарность не было.

Мои ребята сидели в челноках уже через минуту. Им не нужно было собираться. Оружие и вся амуниция находились всегда внутри челноков. Время требовалось лишь для своего погружения. Я заскочил в челнок Лока и сразу приказал оператору на пульте:

— Быстро доложи о готовности! Солдат связался с рубкой:

— Челнок Один, Два, Три, Четыре, к старту готовы.

— Поняли вас, — донеслось в ответ из рубки управления, и в ту же секунду начали открываться внешние шлюзы, и магнитные толкатели обхватили своим полем челноки. Мы двинулись к выходу.

— Что случилось? — спросил, наклонившись ко мне, Лок. — Почему такая спешка?

— Мы на мушке у наводящего локатора, — ответил я и посмотрел на часы.

Прошло уже полторы минуты. Магнитные толкатели выплюнули в космос наши челноки, и я сразу приказал оператору за пультом управления: — В сторону, на полной, и свяжись с мусорщиками, что-то они задерживаются!

Я впился взглядом в иллюминатор. На звездолете начали открываться шлюзы со стартовой площадки, где находились челноки мусорщиков.

— Команда мусорщиков на… Я не стал слушать доклад и, перегнувшись через солдата, прокричал:

— Уходите, быстро за нами! Звездолет на прицеле наводящего локатора!

Из открывшегося шлюза стремительно вылетели сначала один, затем второй челноки мусорщиков. И почти в ту же секунду от планеты звездолет пронзил луч наводящего локатора. На мгновение зажглась яркая звезда, а затем все пропало.

Моя спина покрылась холодным потом. Все ребята прилипли к иллюминаторам и видели гибель звездолета. Такое было впервые.

Я вновь наклонился в пульту управления и просмотрел данные о местонахождении челноков. Наши уже были вне досягаемости локатора, а вот мусорщики отставали.

— Черт, — выругался я и вновь прилип к иллюминатору, — не успеют уйти!

Челноки мусорщиков виднелись лишь маленькими светящимися звездочками, которые трудно было выделить среди прочих остальных. Но к одной из них вдруг протянулась от планеты яркая нить. Звездочка вспыхнула и пропала. Потом от планеты протянулась еще одна светящаяся нить, но на этот раз она никого не задела, а ушла далеко в космос. Я повернулся к Локу. Он смотрел не в иллюминатор, а на обзорный экран пульта управления, где медленно продвигалась панорама планеты.

— Мы в безопасности, — произнес я; — Мусорщики потеряли один челнок и десять своих человек. Я думал, будет хуже.

Лок меня не слушал. Он, почти не моргая, смотрел на планету и словно пытался что-то вспомнить. Или вспомнил, но просто не верил.

— Что это за планета? — спросил он вдруг.

— «ЗА» системы ВК.71.2. Хамеон, — ответил я. Скрывать это и дальше не было смысла.

— Хамеон, — прошептал Лок, и его лицо стремительно побелело.

Но за последнее время произошло так много, что я просто не придал этому значения. Планета Хамеон — объект чистки, вооружена новейшей системой наводящего локатора — тут было отчего измениться в лице.

Мы совершили посадку на противоположной от колонии стороне планеты.

Мусорщики потеряли не десять, а одиннадцать человек. Кто-то там опоздал и влез не в тот челнок. Итак, общим числом выходило, что мусорщиков осталось только девять. Мои ребята были все на месте. Двадцать один во взводе Волата и девятнадцать у Лока, конечно же считая командиров. Плюс еще я, и всего вместе с мусорщиками нас было пятьдесят человек. Это против трех тысяч в колонии. Мы лишились поддержки со звездолета, связи с базой и теперь должны были рассчитывать только на себя.

В первую очередь я объявил общий сбор и изложил всем цель чистки. Ребята поняли все без лишних объяснений. Да я и сам не стал бы задавать шефу вопросы, сообщи он мне, что Хамеон так вооружился. Опасность для Конфедерации была налицо. И ее следовало немедленно устранить. Только вот как? Весь разработанный мною план никуда не годился. В нем не учитывались ни данные о вооружении колонии, ни потеря прикрытия из космоса. Теперь у нас не было почти ничего. Без СТМ-станции мы не могли связаться с базой, и, значит, нам ничего не оставалось, как выпутываться самим.

Я развернул карту планеты и повесил ее на корпус одного из челноков. Сорок солдат Чистки и девять мусорщиков смотрели на меня, почти физически давя ответственностью за их жизни. Я начал с нашего хренового положения, а затем коротко сообщил все данные, которые у меня имелись по колонии. Боевая мощь имела такое противопоставление. У нас — пять челноков с импульсными пушками и пятьдесят солдат в полном вооружении, считая и восемь «смерчей». По данным Терри, у мутантов ничего такого не было, только около двадцати атмосферных катеров, способных перемещать не больше пяти человек. Однако Терри также ничего не сообщал и о наводящем локаторе. Это заставляло призадуматься. Если у колонии появился локатор, то могло появиться и все остальное оружие, включая звуковое, импульсное и даже «смерчи».

Я вспомнил про партию оружия, которую мы отбили у скешей. Для кого она предназначалась? Уж не для Хамеона ли? Если так, то хорошо, тогда колония безоружна. Но наводящий локатор… Могло также оказаться, что свою партию оружия Хамеон уже получил. В этом случае на чистке мы все были бы простыми смертниками. Колония располагалась на открытой местности, в почти безжизненной пустыне, и подойти к ней незаметно было практически невозможно. Правда, километрах в пяти от нее располагалась скалистая гряда, где очень удобно было бы разместить лагерь, а затем, возможно, оттуда атаковать. С этого я пока и решил начать.

Мы вновь погрузились в челноки и в течение следующих четырех часов, летя на минимальной высоте и максимальной скорости, преодолели несколько тысяч километров пустынной поверхности планеты. Хорошо еще, что Хамеон не имел наклона к своему светилу. Климатические пояса здесь располагались ровными полосами, и если лететь прямо на восток или запад, то местность все время оставалась прежней.

Солнце уже начало клониться к закату, когда мы разбили лагерь у намеченной скалистой гряды. Температура воздуха от сорока начала опускаться к тридцати пяти. Я выставил караульных. Не зажигая никаких огней, мы перекусили из своих сухих пайков. Солдатам я велел отдыхать, а всех сержантов, Волата и Лока собрал для совещания.

— В первую очередь необходимо провести разведку. Противник пока воздерживается от нападений, но утром все может измениться. Мы должны знать силы колонии, их вооружение и подготовленность к боевым действиям. Только тогда можно будет что-то планировать. До этого же мы как слепые котята, которых могут в любой момент придушить. Нам неизвестно о колонии почти ничего, а им о нас — все. Они, можно считать, у себя дома, а мы — в гостях, причем непрошеных. Кого пошлем в разведку? — спросил я у Волата.

— Я пойду, — произнес неожиданно Лок. — Возьму еще двоих солдат и обнюхаю там с ними каждый угол.

— Двоих — не мало? — спросил я. — Вдруг вас засекут и отбиваться придется?

— Хватит. — Лок надел на голову каску. — Отбиваются только дураки. Мы проползем под песком, под задницу этим чертовым мутантам заглянем, а они и не заметят.

Я улыбнулся. Если во мне и были какие сомнения относительно Лока, то они уже развеялись. Он опять стал прежним парнем, лейтенантом Чистки.

— Кого с собой возьмешь? — спросил я у Лока.

— Жека и Тарга, — ответил он. — Да и, пожалуй, прихвачу с собой «смерч».

Вдруг у них собаки есть — вынюхают из-под песка…

— Хорошо, — согласился я, хотя выбор Лока меня немного озадачил. Жек и Тарг были почти новичками и, если считать скешей, они участвовали только в третьей чистке. Но Лок лучше знал своих ребят, и я не стал возражать, лишь пожелал удачи.

Локу, Таргу и Жеку сменили на касках камеры слежения, поставив ночные, закрасили специальным средством экипировку в цвет песка и тем же песком измазали лицевые маскировочные маски. Теперь даже днем их почти невозможно было заметить. А сейчас, ночью, они и вовсе превратились в невидимок. Мы пожелали разведгруппе удачи и сжали на счастье кулаки. Во многом исход чистки зависел теперь от них. Лок, Тарг и Жек двинулись в направлении расположения колонии.

Они шли друг за другом, след в след, чтобы свести к минимуму любую возможность их обнаружения.

Я подсел к развернутому НП и дал на дисплей три картинки — с каждой камеры. Волат с сержантами остались стоять у меня за спиной, тоже наблюдая за действиями разведывательной группы.

Лок шел первым, за ним Тарг, а сзади Жек со «смерчем». Но я почти все время смотрел только на картинку лейтенанта, так как у солдат в основном были видны лишь спины идущих спереди. На планете уже стемнело, но камеры-ночники работали исправно. Через несколько минут впереди идущей колонны, на горизонте, показалась какая-то непонятная возвышенность. Даже не возвышенность, а словно верхушка какого-то высотного здания, возле которого перемещались пятна света.

Таких построек на планете не должно было быть.

— Наверное, смотровая башня, — тихо произнес у меня за спиной Волат. — Когда только успели выстроить.

Я хотел было поделиться догадкой Волата с Локом, но передумал и не стал выходить на связь, опасаясь выдать группу. Они продолжали свой путь, по-прежнему спокойно и уверенно, даже не пригибаясь. В маскировочной экипировке их трудно было обнаружить даже со смотровой башни, до которой еще оставалось не меньше трех километров. По мере приближения группы она все больше выступала из-за песка. А вскоре от башни в стороны разошлись массивные металлические стены с чернеющими в них бойницами для оружия. И со стен по окрестностям шарили лучи нескольких прожекторов.

— Ого! — присвистнул я. — Вот так сюрприз! Они воспринимают нас довольно серьезно! Я такой крепости и не видел ни разу!

— У них не было ни времени, ни возможности построить такую цитадель, — тихо произнес Волат. — За несколько дней это невозможно. Ведь совсем недавно Терри был здесь.

— Они обхитрили всех, — согласился с Волатом сержант Ларк. — Наверное, выливали по частям и закапывали в песок. А как возникла необходимость, собрали за несколько дней.

Делясь своим мнением, мы продолжали наблюдать за действиями разведгруппы.

Лок остановился и обернулся к солдатам. Он как-то странно посмотрел на них и снял с плеча свой «ИО-35».

— Что там происходит? — забеспокоился я. Но ответ вдруг прозвучал в двух выстрелах. Тарг и Жек упали лицом в песок, заливая его своей кровью. Я так и замер, следя за единственно оставшейся картинкой лейтенанта. Это произошло…

Мы видели… Но ни я, ни стоявшие за моей спиной ребята не могли поверить и не могли произнести ни слова.

Лок спокойно нагнулся к двум мертвым солдатам, подобрал их оружие и, сняв с себя защитную экипировку, двинулся в сторону грозной крепости. Лучи прожекторов быстро нашли его и уже не выпускали до самого конца. А дойдя до стен, Лок сорвал со своей каски следящую камеру и ногой растоптал ее.

Я был в шоке. Нужно было понимать, что чувствовали мы, когда гибли солдаты Чистки, чтобы понять, каково было мне увидеть, что этих солдат убил Лок. И не просто убил. Он выбрал их сам, заранее зная, как с ними поступит.

Ничего не говоря ребятам, я медленно поднялся на ноги и ушел в пустыню.

Никто не попробовал меня остановить или окликнуть. Они слишком хорошо знали, кем был для меня Лок.

 

Глава 12

Я не спал всю ночь. Да и как тут можно было уснуть?! Около часа я бродил по пустыне, затем, взяв себя в руки, вернулся в лагерь. Мне было над чем подумать. И не только мне — нам всем, так как Лок ошарашил нас всех. Если до этого колонисты мало что смыслили в организации обороны против Чистки, То теперь у них был отличный учитель. И наши шансы выполнить задачу, в равной мере как и остаться в живых, сразу как-то незаметно приблизились к нулю. Я это понимал, и понимали все ребята. И мы ничего не могли сделать, чтобы изменить такое невыгодное для нас расположение сил.

После гибели двух солдат я проверил резервный боекомплект взвода Пока.

Ящики были пусты, и, вероятно, уже давно. Теперь стали понятны частые поездки Лока к подружке в неизвестную колонию и слова шефа, что мутантам удалось обработать кого-то из Чистки. Уж кого, теперь стало абсолютно ясным. Мне только непонятно было, как Локу удавалось провозить через космопорт оружие… Хотя почему непонятно? Мне тоже доводилось провозить гражданскими рейсами контрабанду. И пластиковая карточка с эмблемой Чистки и твоей рожей могла решить любые проблемы. Мой багаж даже никогда и не досматривали.

Да, но я провозил лишь разные драгоценные безделушки, а Лок — оружие. И большие сумки или ящики, уж не знаю, чем он пользовался, должны были вызвать определенные подозрения у службы безопасности космопорта. Теперь, конечно, уже поздно было выявлять правых и виноватых, но мне просто не хотелось, чтобы подобное еще раз повторилось.

На рассвете я приказал свертывать лагерь. Дальше оставаться здесь и подставлять себя Локу было недальновидно и даже абсурдно. Мы разбили лагерь на новом месте, с восточной стороны колонии, уже на удалении около десяти километров. Противник нас пока не тревожил, но я не сомневался, что так будет продолжаться недолго. Наверняка Лок попытается нанести удар первым.

Челноки мы спрятали за насыпанными, будто бы естественными барханами и накрыли их маскировочными сетками. Там же расположились и солдаты. Пять групп, каждая возле своего челнока. Конечно, нам пришлось немного рассредоточиться, но зато теперь, в случае атаки одной из групп, другие могли быстро окружить противника. К тому же я принял дополнительные меры безопасности и велел разбить лагерь-камуфляж возле расположенных неподалеку скал. Это на случай ночной атаки Лока. Все приготовления были закончены к закату, и меня стало к этому времени сильно беспокоить, почему противник не проявляет к нам никакого интереса. Или они нас больше не опасались, или подготавливали что-то серьезное. Зная Лока, я склонялся скорее ко второму. Но за последние сутки мне пришлось основательно потрудиться. И я не мог позволить себе еще бодрствовать. Поэтому мне пришлось оставить вместо себя Волата, а самому лечь спать возле одного из челноков.

Мне удалось отдохнуть три часа до того, как началась атака. Я проснулся с первым выстрелом. Колонисты атаковали скалы, значит, камуфляж сработал.

— Схема один, — скомандовал я в свой переговорник и взял в руки ночной бинокль. Их было десять — атмосферных катеров, обшитых броней и вооруженных спаренными импульсными пушками. Обстреливая палатки, они атаковали скалистую гряду и пока не подозревали обмана. Но через минуту-другую колонисты, конечно, должны были опомниться.

Я взглянул на своих ребят. Они действовали быстро и умело — по схеме один, где роль каждого была распределена еще днем. По два солдата — стрелок и пилот — влезли в челноки. Они уже взлетали. Остальные ребята образовывали чуть вогнутую линию обороны, где в самом центре, один к одному, расположились шесть «смерчей». Эта была ловушка для атмосферников колонистов. Конечно, они могли атаковать и пешими, но на этот случай была заготовлена схема два, потом схема три, четыре, пять и шесть — на любой из вариантов атаки.

Наши челноки напали на противника с внезапностью находящегося в засаде тигра. Один атмосферник сразу же взорвался, но остальные девять лихо разлетелись в стороны и быстро перегруппировались для атаки. Колонисты были неплохими пилотами. Я сразу это оценил. Их обшитые броней и вооруженные атмосферники почти не уступали в боевой мощи нашим челнокам. А техника боя…

Здесь уже чувствовалась направляющая рука Лока.

Разлетевшись в стороны, атмосферники быстро собрались клином и ринулись в атаку, буквально разрезав группу челноков на две части и одного подбив. Я сморщился, мысленно прибавив к потерям еще двоих солдат. Но мои ребята не растерялись. Они тоже знали свое дело. Разлетевшись, как и атмосферники, в стороны, они быстро собрались в одну компактную группу, но не пошли в атаку, а стали удирать, «приглашая» противников к преследованию. Теперь все зависело от того, участвовал ли Лок в атаке. Если да, то он конечно же обо всем догадается.

Но я надеялся, что Лока среди атакующих нет. Вряд ли бы мутанты стали так рисковать.

Я оказался прав. Компактной группой атмосферники устремились за челноками в погоню. Конечно же их самолюбию льстило, что они обратили в бегство несокрушимую Чистку. Как и было договорено, ребята снизились к самому песку.

Атакующие совершили тот же маневр. Они шли прямо на мои «смерчи». Я злорадно усмехнулся и, когда челноки со свистом разрезали над моей головой воздух, скомандовал:

— Залп!!!

Шесть «смерчей» выстрелили почти одновременно. Атмосферные катера смело, словно рой мух. Передние, перекрутившись несколько раз в воздухе, натолкнулись на задние, а те в свою очередь, не сумев вовремя уйти в сторону, поставили не обшитый броней бок. Сначала над песком разнесся скрежет металла, а затем окрестности потрясли несколько мощных взрывов, сквозь которые даже не слышен был победный крик моих ребят.

— Чистка! — скомандовал я, как только эхо взрыва ушло далеко в пустыню.

Мои ребята вышли из укрытия и развернутой цепью двинулись к обломкам атмосферников. Два из них, которым удалось остаться в воздухе, были тотчас сбиты челноками.

Чистить было некого. Мы нашли только одного раненого с оторванной по локоть рукой. От остальных даже этого не осталось.

— Перевяжите и вколите ему тройную дозу обезболивающего, — приказал я ребятам, затем сел и, достав из своей командирской сумки лист бумаги, быстро написал:

«Лок, нужно поговорить. Только ты и я — без оружия. Выходи на рассвете и иди прямо на северо-восток. Встретимся на нейтральной территории. Майор Селий».

Я аккуратно сложил лист и подошел к раненому. Ему сделали перевязку и вкололи обезболивающее, которое уже начало действовать. По моей команде раненого поставили на ноги. Он смотрел на меня неосмысленным взором. От передозировки наркотических средств ему очень трудно было соображать. Куда уж там говорить! Я сунул ему под одежду записку и, повернув лицом в направлении колонии, приказал:

— Иди к Локу и передай ему эту бумагу. Я пихнул пленного в спину, и он пошел, шатаясь из стороны в сторону, но довольно быстро. У него еще имелось два часа на жизнь. Затем после такой дозы обезболивающего неминуемо должна была наступить смерть.

 

Глава 13

Я сильно сомневался, что Лок придет, но все же отправился к месту встречи — безоружным, как и сообщил в записке. Но, делая шаг за шагом в направлении колонии, меня все больше одолевали сомнения. Зачем нужна эта встреча, что она может дать? Если Лок находится под воздействием мутантов, вряд ли мне удастся убедить его вернуться. И что тогда? Я точно знал, что произойдет в этом случае.

Только почему-то мне не хотелось об этом думать. И нож, спрятанный у меня в рукаве, неприятно жег мою руку.

Я шел уже довольно долго, но Лок все еще не показывался. Вскоре из-за песка выглянула смотровая башня. Я упрямо продолжал идти и в то же время молить всех известных мне богов: чтобы встреча сорвалась, чтобы Лок не пришел и чтобы мне не пришлось делать того, что я должен сделать. Потом показались стены возведенной цитадели. Я не останавливался, потому что должен был довершить начатое. Когда до крепости осталось метров пятьсот, в стене открылась небольшая дверь. Я остановился и, взяв бинокль, всмотрелся в вышедшую фигуру. Это был Лок. Он грустно улыбнулся, покачал удивленно головой и двинулся мне навстречу.

Я не стал больше приближаться к крепости и остался стоять на месте.

Лок остановился в двух шагах от меня. Я протянул руку для приветствия, но он не ответил, только еще шире, уже как-то снисходительно улыбнулся.

— Ты уже не считаешь меня другом? — спросил я.

— Я считаю тебя лучшим солдатом Чистки, — ответил Лок. — При чем здесь дружба? Помнишь тот судебный процесс, который шеф вел с одной телекомпанией?

Я молча кивнул. Этот процесс шел почти три месяца, и все ребята тогда здорово повеселились. Я помнил его. Это было чуть больше года назад…

В одном из специальных репортажей телекомпания СВС публично обозвала нас безжалостными убийцами, которые могут и матерей собственных прирезать, даже не моргнув при этом глазом. Шеф страшно обиделся и обвинил телекомпанию в клевете… Тоже мне клевета! Вот только представьте себе…

Галактическая разведка Конфедерации обнаруживает очередную планету, годную для колонизации. Спецы Терри проводят тщательный анализ и дают заключение о необходимости чистки. Мы прибываем на планету и видим, что существа, угрожающие безопасности колонистов, не кто иные, как наши матери. Абсурдная, конечно, версия — ведь мы с детства сироты. Но, если бы такое произошло, ни у одного из ребят Чистки не дрогнула бы рука. Ведь не напрасно же мы проходим строжайший отбор…

И это не моя точка зрения, так думали все ребята, и Лок в том числе.

Но каким-то образом шеф все же умудрился выиграть процесс. Подозреваю, что не без помощи Совета…

— Знаешь, кого я не могу убить? — спросил Лок и тут же сам ответил: — Своего сына и его мать! Это мой предел, да и твой тоже, окажись ты на моем месте.

— Они здесь? — спросил я, начиная понимать мотивы поступка Лока. Мутанты внушили ему ложное чувство отцовства, и он сорвался. Неизвестно, как бы я повел себя в подобной ситуации.

— Да, они здесь, Селий. И они останутся здесь, живые и невредимые, потому что я защищу их от Чистки.

— У тебя нет никаких детей, — тихо произнес я. Лок посмотрел на меня, словно на идиота.

— Это мутанты внушили тебе такую абсурдную мысль, — пояснил я.

Смотря мне прямо в глаза, Лок вдруг громко расхохотался.

— У тебя нет детей, — более настойчиво повторил я. — Нет ни детей, ни жены!

Лок расхохотался еще громче. Он походил на безумца, у которого начался очередной припадок. Я даже невольно сделал шаг назад.

— Это все мутанты… Сначала они внушили тебе отцовские чувства, а затем необходимость защитить свое дитя, которого у тебя нет!

— Прекрати!!! — взревел неожиданно Лок. — Нет, говоришь? — спросил он и с нескрываемой ненавистью посмотрел мне в глаза. — А кто же тогда стоит сейчас на стене и смотрит в бинокль и боится, что ты меня тесаком прирубишь?

— Я не взял тесака…

— Знаю, — перебил меня Лок, — а то бы я не стал с тобой разговаривать. Ты скажи, кто там стоит на стене и боится за мою никчемную жизнь? А рядом с ней пацаненок трех лет. Я сам видел, как он из чрева матери вылазил… Кто это, я тебя спрашиваю?!

— Мутанты, — тихо повторил я. — Это мутанты, а не твои сын и жена.

Лок почему-то сразу успокоился.

— Ты ничего не понимаешь, — устало произнес он. — Но я тебя не виню. Это все сука Терри устроил. Это он. Неужели ты веришь в эти россказни о мутантах?!

— При чем здесь Терри? — не понял я. — Какой ему смысл отправлять под чистку невинных людей?

— Деньги, деньги, деньги, — скороговоркой произнес Лок. — Все из-за них.

Терри убедил несчастных людей, что их собираются чистить, и продал им для защиты оружие. Откуда, ты думаешь, здесь наводящий локатор и все остальное?

Терри продал. Никто из колонистов и не знал, что он инспектор Чистки. Поверили ему… А Терри продал им оружие, а затем сделал заключение, что Хамеону нужна чистка. Факты-то уже были налицо.

— Значит, Терри продал мутантам оружие, а не ты? — усмехнувшись, поинтересовался я. — А чьи же тогда ящики резервного боекомплекта пустые стоят?

Опомнись, Лок, что ты несешь?! Тебя обработали мутанты…

— Перестань! — вскрикнул опять Лок. — Нет никаких мутантов, и не смей их так называть. Оружие из резервного комплекта я взял… и привез сюда и отдал бесплатно. Да-а! А ты знаешь, сколько стоит оружие по ценам Терри?! Знаешь?!

Люди последнее свое отдавали, чтобы купить его. Та партия оружия, которую мы перехватили… Наверняка она предназначалась еще какой-нибудь колонии, где Терри очень скоро собирался обнаружить таких же, как здесь, «мутантов».

— Чушь какая-то, — отмахнулся я. — Откуда ты знаешь, что Терри оружие продавал? Видел, что ли?

— Нет, не видел. Но некому больше. Да и заключение о проведении чистки кто дает? Терри! И по описанию тоже подходит, хоть и назывался здесь другим именем.

Со всей своей группой здесь работал, сука! И еще у меня вот что есть.

Лок протянул мне листок бумаги с цифрами.

— Что это? — спросил я.

— Номер счета в центральном банке Конфедерации и сумма, которую перечислила туда колония. Ты посмотри на цифры… Какие бешеные деньги!

Я взял листок бумаги и посмотрел на цифры. Сумма была действительно бешеная. Но это ничего не доказывало. Я так и сказал Локу.

— Мне труда не составит таких бумажек сотню написать. Ты же знаешь, что у меня нет связи с базой и я не могу проверить счет.

— Не веришь, значит… — Лок грустно вздохнул. — Я и сам не верил, пока мы сюда не прилетели. Все убеждал колонистов, что никакой чистки здесь не будет, что обманывают их, чтобы деньги выманить. Говорил так, а сам боялся, оружие привозил… Пойдем, мы свяжем тебя с шефом, он быстро выяснит, кому принадлежит этот счет. И ты тоже тогда поверишь.

Я вежливо рассмеялся и скорее по привычке, нежели из любопытства, сунул бумажку в карман. Нет, про Терри я не верил. Слишком много здесь было белых пятен. Колония Хамеона пыталась давить на Совет, и не случайно. Они вооружились и готовились к войне. Наконец, они обработали Лока — солдата Чистки. И если уж кто продавал оружие, то именно он.

— Пойдем, у нас есть надежная связь, — вновь предложил Лок.

Я посмотрел на массивные стены крепости, затем на пустыню за своей спиной.

Нет, слишком уж явной была ловушка, чтобы мне самому туда лезть. Мои ребята находились рядом, в случае чего выручили бы, только сигнал дать. Но в крепость лезть… Нет, уж лучше сразу в могилу лечь.

— Не пойдешь, значит… — без слов понял меня Лок.

— Ты же сам сказал, что я хороший солдат… Неужели думал, что куплюсь? — ответил я, сильнее сжав в левой руке сигнальный радиомаяк.

— Мы с тобой по разные стороны, — тихо ответил Лок. — И разговор этот бесполезен. — Но тебе когда-нибудь придется зайти туда.

— Да, — согласился я, — когда чистить начнем. У вас ведь нет шансов выстоять против Чистки. Ты это должен понимать. Твоя атака кончилась плачевно.

И если даже мы не закончим работу, придут другие.

— Не придут, я приму меры. А насчет ночной операции… Ты неплохо придумал — использовать «смерчи». Но за двоих солдат чистки двадцать работяг отдать не так уж много. Сам подсчитай. За вас сорок пять нас четыреста пятьдесят. Все же меньше, чем три тысячи трупов. Но ты прав, мы больше не будем вас атаковать.

Сами скоро приползете сдаваться. Некуда вам деться. Связи нет, и запас продовольствия кончается. И крепость вам никак не взять. Уж я-то об этом позабочусь.

Можете, правда, в другую климатическую зону отправиться, так ведь одичаете там за год. Да и смысл какой? Нет у вас выхода, никакого нет.

— Ну что ж, — произнес я, считая лишним продолжать спор, — давай прощаться тогда, друг Лок. Может, и не придется больше вот так вот поговорить. Как ты сказал, по разные мы теперь стороны оказались.

Лок грустно улыбнулся и развел в стороны руки, собираясь меня обнять. Я быстро приблизился к нему и, незаметно достав из рукава нож, вонзил его прямо лейтенанту в сердце. Лок вздрогнул и, впившись пальцами в мои плечи, обвис на руках своего бывшего друга.

— Теперь тебе придется жить с этим… Всю жизнь… — прохрипел он, судорожно вздохнул и умер. А в глазах его застыло смешанное выражение боли и отчаяния.

Мне стало мерзко на душе — так мерзко, как никогда не бывало раньше. Кровь Лока была такая горячая, что буквально жгла руки. Нет, я не чувствовал вины. У меня не было другого выхода!.. Здесь арифметика простая. Или один Лок, или сорок пять ребят Чистки. Колонисты, конечно, вооружены неплохо. Но что они смогут сделать без опытного руководителя? Один Лок стоил всего ихнего оружия. И у меня не было другого выхода, как только убить его!!! Пусть даже исподтишка, как последняя тварь бандитская, как Лозик. И мне не так легко это далось, как могло показаться. Нет, это был тяжкий крест, который мне предстояло нести всю свою жизнь.

— Прости, — тихо прошептал я и отпустил Лока. Он упал к моим ногам, и мне показалось, что со стены крепости раздался полный ужаса женский крик. Несколько секунд я, будто окоченев, стоял на месте, пытаясь унять дрожь в ногах, а затем, дав сигнал своей группе прикрытия, повинуясь лишь инстинкту самосохранения, повернулся и шатающейся походкой направился прямо в пустыню. Вдогонку мне со стены зазвучали беспорядочные выстрелы и, наверное, тысячи проклятий. А я все шел и молил паршивку судьбу, чтобы хоть кто-то попал. Мне противно вдруг стало жить. Так же противно и гадко, как принимать ванну в навозной жиже. Но никто почему-то по мне не попадал. Их можно было понять. Потерять главного эксперта по обороне, руководителя — последнюю надежду… После этого трудно оставаться хладнокровными и вести точную стрельбу на поражение.

Меньше чем через минуту после вызова прилетел челнок прикрытия. Ребята почти силой впихнули меня внутрь и под непрекращающимися выстрелами на огромной скорости унеслись в бескрайние просторы пустыни. А в ушах у меня по-прежнему стоял женский крик. И я уже не был так уверен, что мне показалось.

 

Глава 14

День я пережил только благодаря ребятам и Волату. Никто меня не осуждал, потому что Лок уже считался погибшим с того момента, как его обработали мутанты. И убийство лейтенанта было похожим на убийство Тони, только без права выбора. Выбор в этом случае должен был сделать ближайший друг, то есть я. Так думали ребята и Волат, но мне от этого не становилось легче. Жизнь по-прежнему казалась паршивой, бесполезной штукой, чтобы продолжать держаться за нее. И только вспоминая иногда Катарину, я начинал чувствовать себя немного лучше. В такие моменты жизнь вновь приобретала свой смутный смысл до тех пор, пока мысли мои опять не возвращались к Локу.

Но все же после разговора с Волатом, к вечеру, я полностью убедил себя, что в смерти моего друга виноваты мутанты, и никто более. И в голове моей как-то сам собой созрел план быстрой беспощадной чистки…

План был прост. Атаковать крепость колонистов с воздуха нам мешал наводящий локатор. Мы не могли подняться на челноках выше возведенных стен, так как за несколько секунд были бы все сбиты. Уничтожить локатор не представлялось никакой возможности. Но, как любую другую глупую машину, его можно было обмануть, использовав для своих целей. Единственная загвоздка заключалась в том, в каком режиме будет работать локатор ночью. Если в ручном, то, конечно, ничего не вышло бы. Но взвесив все за и против, мы с Волатом решили, что несведущие в оружии колонисты воспользуются автоматикой, посчитав ее самой надежной. Ведь мы могли атаковать четырьмя челноками сразу. Для человека поймать их на локатор и уничтожить понадобилось бы не меньше восьми минут — по две на каждый. Автоматика же расправилась бы с нами за двадцать секунд. Когда уничтожили наш звездолет, мы спаслись только потому, что локатором управлял оператор. В другом варианте ни у кого из нас не было бы шансов. Итак, нам требовалось три выстрела локатора: один по стене крепости; второй по промышленной зоне колонии, где находились шахта и литейный завод со сменой рабочих; третий по многоярусной стоянке атмосферных катеров. Если действовать правильно, понадобится для этого всего пятнадцать секунд и три челнока.

Четвертый можно было использовать для тарана по самому локатору, чтобы он, выполнив свою задачу, не мешал проведению чистки.

Операция началась ровно в полночь, то есть в начале местных суток, которые равнялись здесь двадцати двум часам. Первый челнок я повел лично. Стены крепости быстро приближались на моем экране. Я выстрелил несколько раз по поймавшему меня прожектору и резко повёл челнок вверх, совершив маневр уже перед самым столкновением с монолитной броней. Почти тотчас раздался сигнал моего анализатора. Это наводящий локатор засек меня. Как только он окончательно утвердится на своей цели, то выстрелит. Оставалось еще три секунды. Не обращая внимания на выстрелы со стены, я мгновенно изменил направление полета челнока и повел его перпендикулярно вниз.

Беда наводящего локатора заключалась в том, что он был слишком «умным».

Его программировали так, что, поймав цель, он ничего больше не замечал. И если вдруг цель пропадала, наводящий локатор мгновенно, по направлению полета, высчитывал месторасположение объекта и стрелял. И ему трудно было сообразить, что между целью и ним могло появиться какое-нибудь препятствие — стена крепости, к примеру.

Я рассчитал правильно. Как только челнок скрылся за стеной крепости — она взорвалась. Все же наводящий локатор мощнейшая вещь. На мгновение стало светло как днем. Затем челнок резко бросило вперед чудовищной ударной волной взрыва.

Мне едва удалось удержать управление и уйти влево, чтобы локатор вновь не поймал меня. Но цель, как и было рассчитано, он нашел другую. Через несколько секунд после первого взрыва раздался второй, затем третий. Я быстро глянул в сторону колонии. Там полыхал жуткий по своей мощи пожар. Пламя поднималось выше самих стен крепости. Это, наверное, горел завод.

Впереди показались сигнальные огни десантных групп. Я затормозил и сел прямо возле них. Сразу же взлетел челнок Волата с его десантной группой. Им предстояло протаранить наводящий локатор, совершив выброс перед самым столкновением. Я мысленно пожелал Волату удачи. Их жизнь теперь зависела от дежурного оператора на локаторе. Если он переключился на ручное управление, то все должно было пройти успешно. Если же нет… Об этом мне не хотелось думать.

— Первая, погрузка! — скомандовал я своей десантной группе, открыв двери челнока.

Попарно ребята быстро влезли вовнутрь. И не успела еще закрыться за ними дверь, как я резко повел челнок к крепости. На мое место пилота и на место стрелка сели два мусорщика, а мне с ребятами Волата предстояло идти в десант.

Впереди из-за песков показалась полыхающая огнем крепость. Потом до нас донесся звук еще одного взрыва. И почти в то же время в моем личном переговорнике прозвучал доклад Волата:

— Мы на месте, наводящий локатор уничтожен.

— Хорошо, — ответил я, — действуй по плану. Космопорт твой. Крепость стремительно приближалась к нам.

— Приготовиться к выбросу, — приказал я, и сам крепко взялся за рычаг катапульты на своем кресле.

Челнок пролетел сквозь развороченный в стене проем и лихо завернул вправо.

Впереди, в свете полыхающего пожара, показались склады и жилые помещения колонистов.

— Выброс, — скомандовал я и дернул за рычаг катапульты.

Говорят, раньше на самолетах использовались парашюты. Катапультировавшийся пилот долго спускался к земле и представлял собой прекрасную мишень для любого стрелка. Теперь такого не было. Наши катапульты оснащались антигравитационной установкой, которая позволяла нам быстро спуститься к поверхности планеты и не разбиться. И при желании мы могли еще лететь в горизонтальном направлении — приблизительно три сотни метров, смотря какой встречный ветер и сила тяжести.

Мой десант опустился компактной группой возле одного из складов. Напрямую колонисты нас не атаковали, а предпочитали только обстреливать из укрытий. Как только наши ноги коснулись грунта, короткими перебежками, иногда постреливая из «ИО-35», мы рванулись к складу. Но оттуда по нас вдруг полыхнул «смерч». Почти все ребята успели среагировать и залечь. «Смерч» прошелся по нашим спинам, но лишь слегка припек их. Температуростойкое обмундирование спасло нас от того, чтобы мы вспыхнули, как свечки. Но все же двое моих ребят не успели залечь.

Ударной волной «смерча» их откинуло далеко назад и ударило о стену крепости.

Наверняка они уже были мертвы. Но проверять это я не стал. Если кто-то из этих двух ребят выжил, то сможет сам оказать себе помощь. А у нас сейчас были заботы более важные.

— Первый, — связался я со своим челноком прикрытия, — склад перед нами видишь? Обработай!

«Смерч» вновь полыхнул по нас. Я не успел спрятать под тело руки, и их обожгло даже через перчатки. Мои пальцы мгновенно слиплись, и жуткая боль почти парализовала тело. Да и не остывшую еще спину на этот раз припекло более основательно. Я вколол себе порцию обезболивающего и осмотрел свои ладони.

Стрелять мне теперь было сложно. Я достал нож и разрезал расплавившиеся перчатки. Пальцы опять получили свободу движения. Я глянул назад. Выходя на атакующую позицию, челнок быстро приближался к нам. «Смерч» ударил и по нему.

Но что он, один, мог сделать против боевого челнока Чистки? Чтобы сбить его, нужен был залп по крайней мере трех «смерчей». Челнок лишь слегка колыхнулся в воздухе и выдал серию из своих набортных импульсных пушек. Стена склада разлетелась в стороны, и изнутри полыхнуло пламя огня. Я посмотрел вверх.

Челнок пошел на круг по периметру крепости, обстреливая засевших там колонистов.

— Вперед, — скомандовал я своим ребятам, и мы вновь двинулись в атаку.

Перед нами теперь были только жилые помещения мутантов.

Я ногой высадил дверь в первом и быстро отскочил в сторону. Идущий рядом со мной солдат выстрелил туда из «смерча». Гул ударной волны смешался с грохотом мебели, чьим-то предсмертным криком и вылетевшими наружу, словно бы взорвавшимися, стеклами. Внутри загудело пламя пожара. Мы двинулись к следующему дому, и все повторилось по прежней схеме. Потом был еще один дом, и еще, и еще… И почти никакого сопротивления. Иногда с обезумевшими от ужаса лицами выбегали откуда-нибудь колонисты, но не успевали они сделать и нескольких шагов по открытой местности, как их уже настигала смерть. И не имело никакого значения, ребенок ли бежал или взрослый…

Четыре челнока, словно четыре ворона, летали по, периметру уже практически разгромленной крепости и обстреливали все, что двигалось вне десантных групп Чистки. А мы обходили дом за домом, помещение за помещением, комнату за комнатой, и смерть оставляла там свои огненно-кровавые следы.

 

Глава 15

Окончательно чистку мы закончили лишь к рассвету. Возможно, кое-где еще могли остаться живые, но вряд ли они представляли какую-нибудь опасность. В любом случае мы слишком устали к утру, чтобы продолжать «работать». Я собрал на космодроме остатки своего подразделения и подсчитал потери. Пятнадцать человек были серьезно ранены и двенадцать погибли. Плюс челнок в таране и еще один челнок с двумя мусорщиками, который удалось подбить мутантам. Для подобной чистки это было не так уж плохо. Но я не чувствовал, как бывало раньше, никакого удовлетворения. Наверное, вид валяющихся повсюду мертвых людей, пусть и мутантов, подавлял меня. Смазав свои ожоги и перевязав их, я закрылся в операторской СТМ-связи космопорта и послал вызов на базу Чистки. Шеф ответил через минуту. Я доложил ему о результатах чистки, не сказав, правда, про Лока, а затем неожиданно для самого себя спросил:

— Что удалось выяснить про перехваченную партию оружия?

Шеф несколько минут молчал, словно раздумывая, говорить или нет, а потом произнес:

— Мы сверили по номерам ящиков… Но бумаги на эту партию в концерне куда-то пропали. Единственное, что нам удалось выяснить, и то лишь со слов менеджера, что партию заказал представитель Чистки, предъявивший удостоверение.

Профессиональной клички он не запомнил. Правда, по фотографиям менеджер опознал Терри. Но если даже это он, то мы не можем предъявить ему обвинение. У нас ничего на него нет. Поэтому дело будет закрыто. В этом также заинтересован и Совет.

Мне сделалось дурно. Значит, это все же Терри! Лок был прав! И не имело значения, что дело против Терри закрыто. Мне не требовалось доказательств его вины. Перед моими глазами мелькали лица невинных людей, которых Терри ради своей наживы подверг чистке. Там были и женщины, и дети. Обожженные, исковерканные взрывами трупы… А я… Я не поверил Локу. И все мое подразделение стало оружием смерти в руках Терри.

«ТЕПЕРЬ ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ЖИТЬ С ЭТИМ ВСЮ ЖИЗНЬ».

— Селий, Селий, что с тобой? — забеспокоился шеф.

— Ничего, — осипшим голосом ответил я.

«…ВСЮ ЖИЗНЬ».

— Просто рана. — Я сглотнул ком, застрявший у меня горле.

«…ПРИДЕТСЯ ЖИТЬ С ЭТИМ ВСЮ ЖИЗНЬ».

— Нам нужен звездолет и команда аналитиков Терри. Должны были остаться живые, нужно выяснить, что с ними делать. — Не дождавшись ответа, одним рывком я отключил связь и обессилено упал на пульт. И опять перед моими глазами появилось мертвенно-бледное лицо Лока. И я снова услышал его последние слова: «Теперь тебе придется жить с этим…» Он знал, чем все кончится, знал уже тогда, когда умирал.

А тот крик женщины со стены! Крик жены, крик матери… Теперь я уже точно знал, что мне не показалось. Бронированная стена крепости, пустыня, крик…

Дрожащими руками я сжал голову. Но крик не ослаб, а даже усилился. Я быстро обшарил свои карманы и достал бумагу, которую мне дал Лок. Сухие цифры были написаны там. Но теперь они имели куда больший смысл, чем могли когда-либо иметь.

— Обратная отдача… — тихо прошептал я и с силой сжал бумагу в кулаке.

Больше мне нечего было сказать.

Они прилетели через две недели, ночью. Я связался со звездолетом и сразу же потребовал к себе Терри со всей группой. Мои ребята спали. Я не стал им ничего говорить, как не стал ничего говорить шефу. Им незачем было знать, что на Хамеоне почистили невиновных. Взвалить на их плечи такой груз?.. Нет, я не мог! Этот груз должен был нести я, и только я!

Не было необходимости в какой-то охране, и поэтому я встречал челнок Терри один, никому даже не сообщив об их прилете. В моей правой руке находился «смерч», а в левой бумага Лока с цифрами.

Челнок опустился на единственно освещенное место космодрома. Двери открылись, и на твердую полуметаллическую поверхность выпрыгнул Терри, а за ним его трое солдат и семеро спецов. Десять человек спецгруппы аналитиков и их командир, майор…

— К чему такая спешка, Селий? — спросил Терри, протягивая мне руку для приветствия и широко улыбаясь. — До утра дело бы не подождало? Слышал, ты неплохо здесь поработал. Справился с хорошо вооруженными мутантами и разгромил такую мощнейшую крепость без поддержки с космоса.

— Кажется, это твое, — не ответив на приветствие, произнес я и протянул Терри листок бумаги с цифрами. Мой палец лежал на спусковом крючке «смерча» и в нетерпении начал дрожать.

Недоумевая, Терри взял лист бумаги и, развернув, застыл без движения. Я знал, что сейчас он усиленно соображает, как поступить дальше. Мой палец еще сильнее налег на спусковой крючок. Но выстрелить я пока не мог. Нужна была реакция Терри на цифры… Только после этого, и не раньше…

Терри смял бумагу в кулаке и опять улыбнулся.

— Хочешь, чтобы мы поделились? — спросил он. — Сколько ты хочешь?

Мои зубы заскрипели.

— Они так или иначе были обречены, — начал оправдываться Терри. — Они пытались давить на Совет. А Совет этого не любит. Мое заключение о необходимости чистки «ЗА» ВК.71.2 оказалось весьма кстати. Совету нужна была эта чистка…

Я не выдержал и, закрыв глаза, нажал пальцем на курок «смерча». Вопли одиннадцати человек и гул ударной волны слились в один облегчающий мою душу звук. Когда я открыл глаза, Терри и все его люди в самых неестественных позах лежали у своего челнока. От их опаленных тел исходил едкий неприятный запах. Я вдохнул его полной грудью, думая, что он принесет мне удовлетворение, но этого не произошло. Я хотел еще мести, потому что Лок стоил большего. Я хотел, чтобы рядом с группой Терри лежали и члены Совета — все, до последнего человека.

Несколько секунд я боролся со своей неуемной жаждой мести, потом повернулся и пошел прочь от колонии. Эту ночь мне хотелось провести на чистом воздухе — подальше от грязи, крови и смерти. И хотелось еще искупаться в каком-нибудь очищаемом источнике, чтобы напрочь стерло всю мою память… Чтобы ни разу больше не вспомнить о Хамеоне…

 

Глава 1

С той памятной чистки на Хамеоне во мне что-то как бы надломилось. Это чувствовал не только я, но и шеф. Нет, на чистках я был прежним, но как только вновь оказывался на Земле, то сразу становился каким-то неуверенным в себе и мягкотелым: терялся перед шефом, был уступчивым с ребятами и даже иногда прощал обиды тем парням, которые временами задевали меня на улицах города. И часто, очень часто я вспоминал ту чистку на Хамеоне, хотя, видит Бог, всеми силами пытался ее забыть я.

Никто о тех невинных жертвах не знал, но, наверное, многие догадывались. И шеф не был исключением. О гибели группы Терри тоже забыли, списав все на тех же «мутантов». Последующие пять лет если мне и, поручали какие чистки, то лишь те, с которыми не могли справиться другие подразделения. Я стал избранным, тем, кого не беспокоили по пустякам. И время потекло как-то быстро и незаметно. А последний год перед увольнением так вообще выдался на славу. Времени у меня было предостаточно, и я, использовав это, основательно подправил свои финансовые дела. Хватило как раз на то, чтобы прикупить многоквартирную высотку и стать домовладельцем. Теперь у нас с Катой был свой постоянный источник дохода и, можно считать, бесплатное жилье. Себе мы выделили две находящиеся рядом трехкомнатные квартиры. Группа рабочих разбила стену между ними и из двух сделала одну. И какую! Чтобы обставить наши царские палаты мебелью, мне пришлось потратить остатки своего удачного заработка. Но результат, конечно, того стоил. Даже Ката на пару месяцев забыла о своей страсти к покупкам и полностью отдалась благоустройству квартиры.

Но для полного счастья мне не хватало свободы. Хотя до моего увольнения оставалось уже меньше трех месяцев — ни я, ни Ката не хотели ждать. Особенно Ката. Ей вдруг стали сниться какие-то странные сны. Любой другой, наверное, не обратил бы на них никакого внимания, но Ката — это Ката. Она накупила целый ворох специальной литературы по толкованию снов и стала усиленно вникать в смысл своих ночных видений. Ничего хорошего из этого, конечно, не получилось.

Что ни сон, у Каты выходило: или смерть близкого человека, или расставание с близким человеком, или неожиданная и скверная перемена в жизни. А так как другого близкого человека, кроме меня, у Катарины не было — отца она уже таковым давно не считала, — то ей не пришло в голову ничего лучшего, как устроить мне «веселенькую жизнь».

Для начала мы обходили с ней около десяти разнотипных гадалок. Все они, на взгляд любого здравомыслящего человека, ничего определенного не говорили, но Кате оказалось и этого достаточно, чтобы вынести свой «приговор». Теперь уже ее никто не мог разубедить в том, что моей жизни угрожает серьезная опасность.

Смешно! Служба в Чистке сама по себе была опасна! Именно это я имел неосторожность сказать Катарине, когда она готовила мне омлет. Результат получился диаметрально противоположным тому, что я ожидал.

— Чистка?.. — Ката так и замерла с миксером в руке.

Я с грустью посмотрел на недоделанный омлет из пяти яиц и понял, что сегодня вечером придется поголодать.

— Да, это все Чистка. Только там ты можешь погибнуть. — Катарина поставила миксер и, забыв про омлет, побежала в свою спальню.

С испорченным на вечер настроением я отправился следом. Конечно, можно было и самому доделать омлет, но оставлять Катарину одну, когда ее пронимает очередная навязчивая идея… Нет уж, лучше пожар керосином тушить.

Когда я зашел в нашу спальню, Ката уже сидела на кровати и читала один из своих сонников. Сколько раз я порывался сжечь их все… Но останавливало меня благоразумие. Уж из-за потери книжек Ката бы не утихомирилась. Она бы просто пошла в магазин и купила новые. И могло так повторяться до бесконечности. Я бы жег, а она покупала.

— Вот, — произнесла Катарина, даже не оглянувшись, — здесь ясно сказано, что напасть придет от дела твоего. Так же и гадалка говорила…

— От какого дела? У нас с тобой сейчас намечается только одно дело… — рассмеялся я и, прыгнув на кровать, повалил под себя Катарину. Моя рука расстегнула одну пуговицу на мягкой вязаной кофточке и скользнула по бархатной коже упругого, чуть впалого живота. Катарина немного расслабилась. Я попробовал ее поцеловать, но она вдруг, резко отпихнув меня в сторону, вскочила на ноги и быстро застегнулась.

— Перестань, я говорю о серьезных вещах, Селий, а ты все в шутку пытаешься перевести. — Катарина наклонилась и взяла с кровати свой сонник.

— Ты должен пойти к шефу и потребовать у него увольнения!

— А это еще зачем? — удивился я. Улыбка с моего лица исчезла в одно мгновение. — Мне и самому не терпится стать свободным, но чуть больше двух месяцев же осталось. Уж, наверное, можно подождать? Зачем выставлять себя на посмешище и просить об увольнении? И все лишь только потому, что тебе в голову ударила очередная бредовая идея!

Подбородок Катарины мелко задрожал. Она закусила нижнюю губу, часто-часто заморгала и вдруг заплакала. Даже я такого не ожидал и на какое-то время растерялся.

— Значит, я дура, так? — спросила у меня Ката и сама же ответила: — Да, я дура. Дура потому, что ждала тебя все эти пятнадцать лет. Ждала, когда ты станешь только моим… Да, я дура, оттого что боюсь теперь потерять тебя — после пятнадцати лет ожиданий. Я боюсь и оттого плохо сплю по ночам, и мне сняться страшные сны. И потому я дура, что люблю тебя, как настоящая дура!

— Ну зачем ты так, — примирительно произнес я. — Разве я такое говорил?

Какая же ты дура? Уж в крайнем случае чуть-чуть, самую малость, дурочка.

Я улыбнулся как можно шире и, встав, принялся целовать Катарину в шею, в ее влажные большие глазки, в щечки и в носик. Но она по-прежнему продолжала плакать.

— Но подумай сама, — не уступал я, — какой смысл просить сейчас об увольнении, когда осталось только два месяца? Чистка у меня вряд ли какая будет, а деньги нам лишние не помешают. Зачем нам пенсия, если еще два месяца можно получать солидное жалованье майора Чистки?

Но никакие мои уговоры не помогали. Катарина продолжала плакать, и мне становилось от этого все более паршиво на душе.

— Хорошо, — наконец сдался я, — обещаю завтра же сходить к шефу и попросить у него отставку.

Катарина улыбнулась сквозь слезы и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. О Господи, за этот взгляд я готов был и жизнь свою не задумываясь отдать, а не то чтобы об отставке попросить.

— Обещаешь?.. — спросила у меня Катарина, своей маленькой нежной ладошкой стерев с лица слезы.

— Обещаю, — прошептал я и, страстно обняв Катарину, поцеловал ее в губы.

На этом наш спор закончился. Катарина снова улыбалась, а мои руки опять расстегивали ее блузку. Об ужине ни она, ни я уже не думали.

 

Глава 2

Пообещать Катарине поговорить с шефом было одно, но вот выполнить это обещание — совсем другое. Мои ноги деревенели, когда я проходил КПП базы. А в коридоре Центрального Управления Чистки они и вовсе мне отказали. Я сел на один из стульев, расположенных вдоль стены, и задумался. Обещание, конечно, нужно было сдержать, но… Я чувствовал себя круглым идиотом. А шеф, ребята… Кем я буду выглядеть в их глазах? Уж наверняка не крутым майором спецподразделения Чистки.

Я уже собрался встать и пойти обратно и еще раз поговорить с Катариной, когда меня неожиданно позвал шеф. Оказывается, ему уже успели доложить о моем прибытии, и он вышел мне навстречу.

— Ты ко мне, Селий? — спросил шеф, пожав мне руку.

— Нда-а, — протянул я. — Решил выяснить, не намечается ли чистка в ближайшее время. Шеф посмотрел на меня из-подо лба и улыбнулся.

— Не ожидал от тебя этого, — честно признался он. — Последнее время ты не сильно интересовался чисткой. Но если ты хочешь поговорить, то давай сначала пройдем в мой кабинет.

Шеф жестом пригласил меня следовать за ним, и мне ничего другого не осталось, как подчиниться. Я чувствовал себя словно смертник, восходящий на эшафот. Никогда не отличался робостью, а тут вдруг вспотел, как нагруженный осел.

В кабинете шефа было тихо и прохладно. Слышался только едва уловимый шум кондиционера и тиканье настенных старых часов, которые всегда шли на удивление точно. Шеф пригласил меня сесть в кресло, а сам остался стоять, зайдя, однако, за свой стол.

— Ну, давай рассказывай, зачем пришел, — подтолкнул он меня к разговору.

— В общем-то я ведь уже сказал — про чистку узнать, — соврал я. Изложить просьбу об увольнении сейчас у меня не хватало смелости.

— Про чистку? — вновь не поверил мне шеф. — Уж не хочешь ли ты сказать, что соскучился по хорошему делу?

Шеф сел в свое кресло и, склонившись к столу, забарабанил по нему пальцами. Несколько секунд он пристально смотрел на меня, а затем широко улыбнулся, словно прочел все мои сокровенные мысли.

— Про чистку, говоришь, пришел узнать, — вновь повторил он. — Два подразделения сейчас уже работают, а так больше на ближайшие месяца три-четыре, кажется, не намечается ничего.

На душе у меня отлегло. Если до конца моего контракта чистки не будет, то, возможно, шеф мог и принять просьбу о моей отставке.

— Но вроде разведка нашла одну планету… — решил я выяснить все наверняка. — Заключение группы Гренгера еще не готово или тихо все?

Шеф вдруг громко рассмеялся. Я даже растерялся от такой неожиданной реакции на мой вопрос. И мне показалось, что на этот раз шеф действительно прочел все мои мысли. Уж в крайнем случае догадался о них.

— Вот ты о чем! — закончив смеяться, произнес шеф. — Хитер, нечего сказать. И как начал-то, из самого далека!

— Да я вообще-то не хотел сразу говорить…

— Ладно, — прервал меня шеф, — не оправдывайся. Планета и в самом деле есть. Настоящий рай, а не планета. Земля обетованная. Гренгер еще работает, но и так уже ясно, что там ничего нет для Чистки. Информация сверхсекретна… — Шеф достал из ящики своего стола лист бумаги и протянул его мне. — На, прочти, хотя догадываюсь, ты уже все и так знаешь, только ума не приложу, откуда!

Я открыл рот, собираясь ответить что-нибудь невразумительное, но шеф пренебрежительно махнул рукой, заставив меня замолчать.

— Читай, а благодарить будешь потом. Это отчёт галактической разведки.

Я взял протянутый мне лист и, ничего не понимая, стал читать.

— «4В» системы РТ.53.41, - произнес шеф. — Через год цены на участки там возрастут в сотни раз. Это настоящий рай. Ни одного хищника — ни в море, ни на суше. Травоядных животных и насекомых лишь столько, сколько нужно, чтобы они не мешали людям наслаждаться там жизнью. Климат на всей планете просто идеальный, растительность нежная и благоухающая. А пляжи… Ты бы видел команду разведчиков… Они словно из годичного отдыха вернулись. Ты правильно сделал, что решил прикупить там участок. Это нужно провернуть сейчас, пока цены не подскочили…

Я читал отчет галактической разведки и краем уха прислушивался к тому, что говорил шеф. И мне стало все ясно. Конечно же шеф думал, что я пришел выяснить о новой открытой планете, где можно было сделать хорошие деньги. В другом случае это так могло и быть, но сейчас меня тяготило данное Катарине обещание.

— …Скоро на этой планете станут жить самые богатые люди Конфедерации, — продолжал свои излияния шеф. — Это будет зоной отдыха для всех, имеющих деньги.

И грех было бы тебе и мне тоже не воспользоваться этим. Через два месяца ты станешь вольным человеком — нужно позаботиться о будущем. Да и я долго в Чистке задерживаться не стану. Еще, может быть, годик поработаю, а затем тоже в отставку. Это ты молодой, а мне уже шестой десяток наворачивается.

— Да я, собственно, тоже насчет увольнения… — наконец смог выговорить мой одеревеневший язык.

— А что увольнение? — не понял меня шеф. — С ним как раз все отлично.

Через два месяца оформим по всем правилам, и станешь ты, Селий, вольным человеком. Да и Волат тоже, и Гран, и Стиг — все, кому пришла пора.

Все — это были те восемь солдат Чистки, включая и меня, которым удалось выжить за пятнадцать лет службы. Мы начали вместе и вместе должны были закончить. Только, в отличие от них, я дал Катарине обещание и теперь не мог ждать оставшиеся два месяца. Тем более, что в этом не было никакого смысла.

— Мне хотелось бы уволиться прямо сейчас, а не ждать два месяца, — произнес я, немного осмелев.

— Ты это серьезно? — не поверил шеф.

— Да. — Я склонил голову и начал ногтем скрести себе колено.

— Если бы намечалась чистка, — медленно выговорил шеф, — то можно было подумать, что ты хочешь увильнуть от дела. Но а так-то какой смысл?

— Да в общем, это все Катарина, — ответил я. — Ей снятся плохие сны, и она боится… Ведь разницы-то в принципе нет — через два месяца меня отпустят или прямо сейчас. Вы ведь сами сказали, что чистки в ближайшее время не будет.

— По-своему ты прав…

На минуты две шеф задумался. Я тоже молчал, боясь нарушить естественный ход его мыслей. Да и что я мог добавить к уже сказанному? Только, пожалуй, взбеситься и высказать шефу все по полной программе. И то, как я ненавижу Чистку и свой контракт; и то, как и почему боюсь каждой последующей чистки, и боюсь и жду ее — потому что только там можно как-то оправдаться и еще раз убедить себя, что занят ты нужным делом. И только там можно еще раз обжечься, как на Хамеоне…

— Хорошо, — произнес шеф, приняв решение, — пожалуй, я пойду тебе навстречу. Я приму твою отставку, но нужно еще подождать дня два или три, пока Гренгер не предоставит мне свое официальное заключение. Тогда не будет никакого повода задерживать тебя и Совет не станет возражать. Такой вариант твою Катарину устроит?

— Думаю, что да, — ответил я и сразу расслабился. — Даже если нет, то можно будет убедить ее подождать еще три дня. — Я встал. — Разрешите быть свободным?

— Только через три дня, — улыбнувшись, пошутил шеф. — А сейчас пока можешь отправляться к своей Катарине и обрадовать ее близкой свадьбой. Уж наверное, получив отставку, вы не станете ждать.

— Да мы пока не говорили об этом, — тихо и немного смущенно ответил я. — Что регистрация — лишь бумага. Она нужна только для будущих детей. А до этого спешить незачем.

— Конечно, ваше дело, — шеф многозначительно пожал плечами, — но в жизни всякое может случиться-с бумагой как-то надежнее. Ладно, не буду тебя больше задерживать. Иди, обрадуй Катарину. Я пришлю к вам посыльного через три дня.

Коротко кивнув шефу на прощанье и еще раз (мысленно) поблагодарив его за понимание, я вышел из кабинета. Странно, но после этого разговора ко мне вернулась моя прежняя уверенность в собственной значимости. Все же я был майором спецподразделения Чистки — лучшим солдатом из всех! И с этим считались даже шеф и Совет Конфедерации.

 

Глава 3

Эти три дня меня переполняли разные противоречивые чувства. Да, я был солдатом Чистки, и это откладывало свой отпечаток на мою жизнь. Взять хотя бы, к примеру, поведение тех немногих знакомых Катарины, которые знали или догадывались, чем я занимался. Редко кто из них опускался до приветствия со мной, а уж о доверительной беседе и говорить не стоило. Давно привыкший к такому отношению, я бы удивился, поведи себя кто-нибудь иначе. Но когда Катарина решила отпраздновать мою практически уже решенную отставку и пригласила к нам домой всех своих друзей… Вот тогда-то я по-настоящему, каждой частицей своего сознания почувствовал ту отчужденность, которая царила между нами.

Их было много — разных, преуспевающих и нет, — друзей Катарины. В основном все они остались от того ее прошлого, когда лишь принадлежность к влиятельной семье открывала перед ней многие двери. Прошлое осталось в прошлом, а друзья…

Они иногда навещали Катарину, но всегда в те моменты, когда я был на чистке. За пятнадцать лет я лишь дважды встречался с некоторыми из них. Теперь же на нашем, можно сказать, семейном празднике они собрались все. И для меня не было секретом, что я их интересую лишь как объект любовных страстей Катарины.

Возможно, им было любопытно, но не более того.

Веселились, наверное, все, кроме меня. Я предпочитал наблюдать за своим праздником со стороны, сидя в мягком уютном кресле и потягивая иногда из рюмки приятный на вкус, старый коньяк. Уж не знаю, где его раздобыла Катарина, но стоил он наверняка прилично.

Непрерывно играла музыка. Гости то танцевали, то возбужденно о чем-то спорили, то громко смеялись над какой-нибудь шуткой. И Катарина принимала во всем этом действии самое активное участие, лишь иногда подсаживаясь ко мне на колени и ласково интересуясь:

— Скучаешь, милый?

— Да нет, — расплываясь в беззаботной улыбке и поглаживая спину Катарины, отвечал я. — Скучно лишь бездельникам бывает, а мне нравится веселиться одному.

Я люблю смотреть на тебя со стороны.

После этих слов Катарина нежно целовала меня в щеку и вновь убегала к своим гостям. Примерно так и прошла вся вечеринка. Только уже ближе к ее завершению я стал замечать, что в мою сторону часто поглядывает один из гостей.

Был он примерно моего возраста, только совсем щуплый и щегольски одет. Еще чувствовалась в его поведении какая-то непонятная легкость, даже бесшабашность, наверное. Было абсолютно ясно, что ему ничего не стоит проиграть в казино целое состояние, а затем отправиться на веселую вечеринку. Но не нравилось мне в незнакомце совсем не это. Неприязнь вызывали его маленькие, бегающие из стороны в сторону, хитрющие глаза. Они напомнили мне почему-то глаза Лозика — того самого, если вы помните, которого я «обработал» еще в отрочестве. Уж типаж-то у них был один, только социальные условия разные. Вот поэтому из одного получилась «шестерка», и закончил он свои дни в вонючем пригороде. А второй, наверняка благодаря деньгам родителей, стал франтовым парнем, который за несколько сотенных мог снять практически любую девчонку в округе. Но и тот и другой мне были одинаково неприятны.

К концу вечеринки незнакомец все чаще стал приглашать танцевать Катарину и вести с ней длинные задушевные беседы. И по тому, как они иногда поглядывали в мою сторону, я понял, что разговор ведется именно обо мне. Но Ката была по-прежнему веселой, и, значит, ничего предосудительного тот неприятный тип ей не говорил. А что до украдкой бросаемых в мою сторону взглядов — к этому я уже давно успел привыкнуть.

После третьего или четвертого — точный счет я не вел — совместного танца Катарина со своим партнером подошла ко мне.

— Селий, — весело пролепетала она, — хочу тебе представить Марка Рейзера, своего давнего приятеля. Он страстно желает с тобой познакомиться.

— Вот как? — Я изобразил на своем лице искреннее удивление и, не вставая с кресла, протянул руку для приветствия.

Ладонь Марка оказалась мягкой, влажной и неприятно холодной, как у врача, который следит за своей стерильностью.

— Ну вы тут поболтайте, — Катарина многозначительно, шаловливо пригрозила мне своим маленьким пальчиком, — а я пойду к гостям. Вон уже некоторые собираются уходить…

Катарина плавно, словно в танце, повернулась и незаметно слилась с толпой своих гостей. Не дожидаясь моего приглашения, Марк опустился в стоящее рядом, пустовавшее весь вечер кресло и по-хозяйски закинул ногу на ногу.

— Катарина хорошая женщина, — произнес он, бросив быстрый взгляд в сторону гостей. — Хорошая и любит вас… Но к сожалению, ей не хватает дальновидности и практичности, столь присущих ее отцу.

Я молчал. Марк достал из кармана своей жилетки сигару и, откусив кончик, сунул ее в рот. Затем он, также вольно щелкнув зажигалкой, прикурил и тут же глубоко затянулся..

— Не предлагаю вам, потому что знаю — вы не курите, — произнес Марк, выпустив в воздух клуб едкого дыма. — Катарина много мне о вас рассказывала, признаюсь честно — по моей просьбе. Я, знаете ли, в отличие от остальных ее друзей, не отношусь с предубеждением к вашей профессии. Даже, можно сказать, я уважаю ваш выбор. Чистка… Это, наверное, так волнующе опасно и в то же время интересно.

— Да, — сухо, как и следовало говорить майору Чистки, ответил я, ничего не сказав про выбор. Его-то у меня как раз и не было. — Да, бывает интересно и опасно — по-разному… Но, конечно, чаще опасно и мерзко.

Я старался говорить беспристрастно, как сторонний наблюдатель, который сам никогда в чистке не участвовал. Но был ли мой голос по-настоящему беспристрастен? Я не знал этого. И того также не знал, не проглядывают ли наружу мои истинные чувства. Не бросается ли в лицо вина, столь очевидно проступающая на моей спине капельками холодного пота. Я боялся — боялся, что Марк видит, как нервно сжимаются мои пальцы на подлокотнике кресла при одном упоминании о Чистке.

Если кто-то считает, будто я ощущал ответственность за уничтожение многих невинных жизней, то он не прав. Это только моя спина вспотела. И то лишь потому, что я вспомнил Лока. Вот единственная та вина, которую я нес в себе. А все остальное… Разве чувствуют себя виноватыми все остальные люди, пожиная плоды моей работы? Разве чувствуют себя виноватыми, члены Совета? Конечно же нет! По сути своей, все человечество — одно подразделение Чистки. И эта истина не требует какого-либо доказательства. Для меня она непреложна!

Я наклонился к передвижному сервировочному столику и, взяв наполовину опорожненную бутылку с коньяком, налил себе рюмку.

— Не желаешь? — поинтересовался я у Марка.

— Нет, — выпустив очередной клуб дыма, ответил он. — Может, только вина…

Я посмотрел на сервировочный столик. Там был лишь коньяк. Марк явно рассчитывал, что я сейчас поднимусь и принесу ему вина. Но угождать Лозикам было не в моем духе.

— Сожалею, — произнес я, — здесь только коньяк. Марк проглотил «пилюлю» достойно. Видно, я был ему зачем-то нужен.

— Какие пустяки, — вяло выговорил он, вновь глубоко затянувшись. — Вино хорошо лишь в умеренных дозах, а свою я уже сегодня принял. Могу я поинтересоваться у вас, Селий, чем вы собираетесь заняться после отставки?

— Ты имеешь в виду заработок? — спросил я, сделав глоток из своей рюмки.

Коньяк растекся приятным теплом по всему телу, и ко мне вернулась моя прежняя уверенность.

Марк важно, как-то по-отцовски кивнул.

— У нас есть дом, — ответил я, — мы получаем от него постоянный доход, мне будет начисляться конфедеративная пенсия — нам с Катариной хватит. Не думаю, что нужно еще что-то искать.

— Хватит? — Марк снисходительно улыбнулся. — Что такое «хватит»? К «хватит» привыкаешь довольно быстро, а затем хочется большего. И процесс этот не ограничивается никакими цифрами, уж поверьте мне.

— Возможно, — согласился я, — ну и что из того. Уж не желаешь ли ты позаботиться о моем будущем?

— Лишь на правах старого друга Катарины, — ответил Марк, не обратив внимания на мой язвительный тон. — И не надо считать меня благодетелем. Я хочу предложить вам сотрудничество, которое будет выгодным как для вас, так и для меня. Вы, Селий, возможно, хороший солдат, но, уж извините, плохой коммерсант.

Вы, можно сказать, сидите на золотой жиле и сами этого не понимаете.

— Золото уже давно не так ценно, как в былые времена, — произнес я, отпив из своей рюмки еще немного. Цель Марка стала для меня абсолютно ясной. И конечно, позаботиться он хотел в первую очередь о себе.

— О золоте я сказал чисто условно, — вымолвил Марк, восприняв мои слова буквально. — Я имел в виду ваше положение, которое вы занимаете, ваши связи в галактической разведке и Чистке. Я знаю многих людей, которые сделали на колониях огромное состояние. Не грех, думаю, и нам присоединиться к их числу.

Ведь свежая, из первых рук, информация об открытой планете бывает иногда очень кстати. У вас есть информация, у меня деньги. Если это объединить, то получится весьма прибыльный альянс.

— Боюсь, — с безмятежностью монаха произнес я, — что ты обратился не совсем по адресу. Ты упустил из виду, что я в ближайшее время ухожу в отставку и не буду иметь доступ к секретной информации. К тому же я не продаю такого товара! Могу лишь посоветовать обратиться в Совет Конфедерации, который курирует наше ведомство.

Первая неудача ничуть не смутила моего собеседника.

— Я знал, что с вами будет не все так просто, — сказал Марк и потушил в пепельнице свою сигару. — Будь все иначе, вы бы уже давно работали на кого-нибудь. Уверен, у вас уже были подобные предложения.

Я ничего не ответил, но Марк был прав. Подобных предложений у меня было предостаточно. Некоторые даже умудрялись шантажировать меня тем, что я иногда приторговываю контрабандным товаром из новооткрытых планет. Дурачье, это ни для кого не секрет — ни для шефа, ни для Совета Конфедерации. Они смотрят на наш приработок сквозь пальцы, так как знают, что лиши нас его, и мы тотчас потребуем себе прибавки к жалованью. Но продавать секретные сведения… Нет, ни один солдат Чистки не пойдет на это.

— Но в отличие от других, — продолжил Марк свой разговор, — я пришел к вам не с пустыми руками.

— Если ты хочешь поведать мне о моих шалостях с контрабандой, то лучше не утруждай себя. О них я и так хорошо осведомлен. Могу лишь повторить — я не торгую секретной информацией. И давай кончать на этом.

Опрокинув остатки коньяка в рот, я поставил рюмку на сервировочный столик и собрался уже уйти в другую комнату, но Марк вдруг сам встал. Он отошел к гостям, взял себе бутылку вина и вернулся. Сев обратно в свое кресло, мой собеседник сделал несколько глотков прямо из горла, а затем поставил бутылку на пол у своих ног.

— Я же сказал вам, Селий, что не принадлежу к тому кругу чистоплюев, которым с детства все досталось. Поинтересуйтесь у Катарины… Когда мы с ней познакомились, у меня ничего не было. А сейчас есть очень многое… И ни в одной из своих сделок я не пользовался шантажом, уж поверьте мне на слово. Я пришел к вам не с пустыми руками, но отнюдь не с компроматом. Это слишком просто — для «чистоплюев». Я человек другого пошиба. Я предпочитаю действовать более мягко. Могу, если потребуется, вылизать задницу партнеру и не буду стыдиться этого. Результат окупает все с лихвой. Кстати, вы знакомы с кем-нибудь из Совета? Я имею в виду личное знакомство.

Камень был брошен с дальним прицелом, и я не торопился отвечать на вопрос.

Марк играл со мной. А вступать в чужую игру, не выяснив до того правил, не входило в мои привычки. Марк наверняка собирался бросить мне лакомую кость, а затем, приласкав, надеть цепь. Но я-то не был псом и становиться им совсем не собирался.

— Знаю, что в Совете у вас нет знакомых, — ответил за меня Марк, видя, что я молчу.

— Раз знаешь, зачем спрашивал? — как можно снисходительней улыбнувшись, поинтересовался я. — Ты куда-то не туда метишь, родной.

Я посмотрел на гостей. Они начали расходиться, и Катарина провожала уже, кажется, пятую пару. Мне стало немного легче.

«Скоро и этот Лозик уйдет», — мысленно подбодрил я себя, хотя сам в это мало верил. Уж Марк-то вцепился в меня мертвой хваткой. И он был далеко не глуп. Но на крайний случай у меня еще имелся жесткий метод воздействия — для особо непонятливых. Только вот не хотелось его использовать. Все же Марк был другом Катарины. И она бы сильно расстроилась, сломай я ему пару ребер или челюсть.

— Видишь вон ту, длинноногую, с пышной шевелюрой крашеных волос? — спросил у меня Марк, заметив, что я смотрю на гостей. — Она стоит у окна и курит.

— Ну вижу, — ответил я. Имя женщины мне не было известно, но, кажется, это была подруга Катарины еще со школы.

— Это Лидия Мерсен. Она любовница Ольгерта Тарна, главы Совета. Мало кто об этом знает, а я вот знаю.

— Ну и что? — как можно безразличнее спросил я, хотя сам заинтересовался женщиной. Она была действительно хороша. Круглые бедра, скромная нежная грудь и длинные ноги. Но женщина заинтересовала меня не своей красотой. Я невольно представил, как она, лежа в постели с Тарном, решает, стоит ли проводить чистку на очередной открытой планете… Нет, этого не могло быть! Я упрямо встряхнул головой и поднялся с кресла.

Марк даже растерялся от такой моей неожиданной, реакции.

— Кажется, тебе пора, — тоном, не терпящим и малейшего возражения, произнес я. — Проводи Лидию, возможно, она что-нибудь поведает тебе о своей сексуальной жизни. Ведь ты проявляешь к этому такой живой интерес.

Грустно улыбнувшись, Марк встал с кресла.

— Жаль, что вы не хотите выслушать меня до конца.

— Не имею ни малейшего желания, — на манер интеллигента ответил я, направляясь к встроенному в стену шкафу.

Улыбка Марка скривилась, но он все же не спеша последовал за мной. Его пальто я узнал сразу. Оно было самым шикарным из всех, с большим, откидывающимся на плечи воротом и двумя крупными бриллиантами вместо пуговиц.

— Кажется, это твое, — произнес я, доставая из шкафа пальто. Случайно мой локоть соприкоснулся с чьей-то мягкой нежной ладонью. Я медленно повернулся, продолжая держать в руках пальто, и увидел Лидию Мерсен. Она тоже узнала меня и поспешно отдернула свою руку. На ее лице отобразилась брезгливость аристократки, которая услышала слово «дерьмо». Но свои чувства Лидия тут же спрятала за поддельной натянутой улыбкой.

— Разрешите мне взять свою шубу? — с той же улыбкой поинтересовалась она.

— Да, конечно, — оторопело ответил я и поспешно отошел в сторону — слишком поспешно. Это не ускользнуло от внимания Марка.

Странно, но чувство горечи, испытанное мною в этот момент, неприятно поразило меня. Я был уверен, что давно уже привык к подобному и моя душа, как облаченный в доспехи средневековый рыцарь, неуязвима для подобных выпадов. Но доспехи эти оказались не столь прочными. Если бы на месте Лидии Мерсен стояла любая другая женщина… Но другой не было. И именно это меня задело. Уж от Ольгерта Тарна эта женщина наверняка руку не отдергивала. А ведь Совет дает добро на проведение чистки! А мы солдаты! Мы всего лишь исполнители!

Кто-то взял из моих рук пальто, и, словно издалека, до меня долетел тихий шепот:

— А жаль, что вы не захотели меня выслушать. В Совете столько всего интересного происходит… И в Чистке тоже…

Словно в замедленном проявлении пленки передо мной появилось лицо Марка.

Лидии Мерсен рядом уже не было. Когда и каким образом она удалилась, я даже не заметил. Вот она стояла, и теперь уже ее нет.

— …Жаль, что вы не захотели меня выслушать, — вновь произнес Марк, надевая пальто. — Вы боитесь позволить кому-нибудь использовать себя, а ведь даже не подозреваете, что вас уже давно все используют…

Марк продолжал что-то говорить, но я не слушал его. Перед моими глазами вновь был Хамеон. А в ушах звучали слова Терри: «Совету нужна была эта чистка…»

— Пойдем, — тихо сказал я Марку и направился в свою самую дальнюю комнату.

Туда, где я обычно уединялся, когда на душе становилось невыносимо мерзко.

 

Глава 4

Мой личный кабинет. Нет, на кабинет эта комната походила меньше всего.

Здесь стояли только большой широкий диван, старый письменный стол, которым я никогда не пользовался, и стул. Комната была совсем маленькой, три на три. Для меня она служила некой своеобразной отдушиной. Я иногда закрывался здесь, ложился на диван и долго изучал трещины штукатурки на потолке, совершенно ни о чем не думая. И так вот, лежа часа два или три, я отстранялся от всего окружающего меня мира и как бы очищался от чего-то неприятного, мерзкого и липкого. Эти два-три часа мои мысли витали очень далеко от реальности, рисуя в своем воображении совсем иной мир, где светлого было значительно больше, чем темного. Там не было крови, там не было Чистки. Там были живы Лок и другие ребята, умершие лишь потому, что так хотел Совет.

Пройдя в комнату, я упал на диван и привычно уставился в потолок. Трещин там прибавилось. Я сразу же выделил новые линии среди общего витиеватого рисунка. Но сейчас мне некогда было их изучать. Предстоял разговор, и, насколько я понимал, разговор серьезный.

Марк, не дожидаясь моего приглашения, сам взял стул и сел на него.

— Ну давай расскажи, что тебе известно про интересные дела, которые происходят в Чистке и Совете, — потребовал я у него.

— Ты знаешь, что такое Круг Избранных? — спросил Марк.

— Нет, — ответил я, — давай продолжай.

— В Круг Избранных входят все члены Совета Конфедерации — все две тысячи человек и… — Марк сделал многозначительную паузу, — и некий полковник Бриндбер.

Я удивленно приподнял кверху брови. Имя шефа Чистки знали немногие, очень немногие. Даже на памятном процессе полковник Бриндбер выступал как… Впрочем, это не так важно. Марк не знал, кто такой полковник Бриндбер, и я сразу это понял.

— Вам говорит что-нибудь это имя? — осторожно поинтересовался мой собеседник.

— Абсолютно ничего, — соврал я.

— Жаль, — искренне огорчился Марк. — Из всех, кто входит в Круг Избранных, лишь он мне неизвестен. Имелись, правда, сведения, что он как-то связан с Чисткой… Но раз вы его не знаете…

— Ты видел хоть раз этого полковника? — спросил я, по-прежнему рассматривая потолок.

— Нет, мне известно лишь имя и то, что он входит в Круг Избранных.

— И что это за круг такой? — спросил я, сев на кровати. — Уж не хочешь ли ты сказать, что это некая тайная политическая организация? Какой в этом смысл, раз ее члены и так находятся у власти?

— Да, это организация, — согласился Марк, — но совсем не тайная. Они даже открыто называют себя Кругом Избранных, правда, лишь шутливо, не официально.

Правильно, они у власти, но цели их не столько политические, сколько экономические. Они первыми узнают о новых открытых планетах, об их ресурсах. И они делают на этом огромные деньги, что очень умело скрывают. Круг Избранных почти задаром скупает все ценные участки на планетах, а затем остатки выкидывает на общий рынок. Это уже для всех остальных. Почему, думаешь, в колонии запрещено провозить оружие? Да потому, что Совет понимает, чем это чревато. Ведь в колониях нет того процветания, что в Конфедерации. Там люди работают в поте лица. И платят бешеные деньги за аренду собственности Совета.

Имеются даже слухи, что на одной из колоний проведена чистка людей, которые попробовали добиться независимости…

Я невольно вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Что этот чистоплюй мог знать о той операции?! Об этом мало что знали даже мои ребята.

— Ну о чистке ты уж мне не рассказывай, — перебил я Марка. — О ней я больше твоего знаю. Да и что-то нескладная у тебя сказка получается. Хочешь уверить меня в том, что Совет — некий монстр, поглотивший Землю?

— Земля… — Марк громко рассмеялся. — Зачем Кругу Избранных Земля. Хоть здесь уже и удалось подправить экологическую систему, но это мало что изменило.

Земля — пройденный этап. Как только подыщется идеальная по природе планета, избранные переселятся туда. Там не будет ни заводов, ни других отходных производств, только природа и человек. У избранных будут деньги и сотни рабочих планет, которые обеспечат их всем необходимым. Дети сегодняшних членов Совета станут сродни Богам, у которых будет свой рай и миллиарды подданных — в аду.

Я смотрел на Марка и не верил, что все это он говорит серьезно. Рай, ад… бред, да и только. Да, была одна ошибка с колонистами, но то скорее вина Терри.

Именно он спровоцировал конфликт, а не Совет. А что до запрета на оружие, то это, по-моему, тоже было вполне разумным решением. Это позволяло избежать чисток, подобных Хамеону.

— А как же выборы, — перебил я Марка. — Ведь члены Совета избранные.

— Какие выборы, очнись. Когда ты последний раз слышал о выборах?

Процветание Конфедерации стало так очевидно, что уже более пятнадцати лет никто не вспоминает о выборах. Люди боятся потерять то, что имеют. Их можно понять.

— Так что же ты предлагаешь? Совершить государственный переворот и сокрушить клеща, который присосался к нам?

Марк с непониманием посмотрел на меня.

— Кто сказал, что Совет — это клещ? Я такого не говорил. Да и переворотов я устраивать не собираюсь. Избранные берут много, но и людей внакладе не оставляют. Каждый, кто хочет работать, живет в достатке и получает свою порцию счастья. Только безработица за последние годы сократилась в сотни раз. А преступность… Уже половина ранее битком набитых тюрем пустует! Это ли не показатель процветания цивилизации. Люди привыкли работать, и они отлично понимают, что без труда ничего в жизни у них не будет. А что до поборов Совета, то налоги были всегда. И совсем не важно для людей, сколько стоит их продукция на самом деле. Разве можно это выяснить в масштабах всех колоний Конфедерации?

Людям главное, чтобы им хватало. Уж они-то и припрячут кое-что, и сторгуют налево, а внакладе не останутся. Благосостояние людей растет, и для них это главное. А Круг Избранных… Какое кому дело до него, если живется хорошо. О большем, о рае никто уже и не мечтает.

— Так чего же ты от меня хочешь, — не стерпел я.

— Я хочу войти в Круг Избранных, вместе с тобой, конечно. Я уже давно вычислил планы Совета, но все думал, не скоро им удастся подыскать хорошую планету для переселения. А сегодня вдруг узнаю, что планета уже такая есть.

Катарина, конечно, ничего существенного не знает, но я-то нутром чувствую, что это та самая планета. От тебя мне нужно лишь подтверждение, серийный номер планеты и некоторые конкретные данные насчет климатических поясов. Только тогда я смогу начать скупку участков для нас обоих. Потом мы продадим участки Кругу Избранных и сами войдем в их число.

— У тебя есть какие-нибудь документальные подтверждения всему тому, что ты здесь наговорил? — спросил я у Марка, уже заранее предполагая ответ.

— Какие доказательства? Гербовой печати у Круга Избранных нет — на небесах они не догадались зарегистрироваться. Нимбы святых они тоже не додумались себе надеть. Какие еще могут быть доказательства. Документальных нет, но все, что я сказал, — правда. Стоит только хорошенько над всем поразмыслить, как становится очевидным то, что так тщательно скрывает от всех Совет.

— Понятно. — Я встал с кровати и потянулся. Разговор с Марком меня порядком утомил. — Раз доказательств твоей безумной теории нет, то я могу лишь посоветовать обратиться к хорошему психиатру. Кстати, у нас на базе есть такой.

Могу прислать его тебе.

Марк тоже встал.

— С головой у меня полный порядок, и помощь мне нужна отнюдь не медицинская, — с грустью произнес он.

— Ну тогда ты самая хитрая бестия из всех, кто пытался склонить меня к сотрудничеству. Обычно прибегали к шантажу или угрозам, а ты вот сказками решил подкормить. Но я ведь тоже не дурачок и в сказки не верю еще с трех лет. Жаль, но насчет меня ты ошибся.

— Подумай еще раз. — Марк в упор взглянул мне в глаза, и от этого мне стало как-то неуютно. — Возможно, ты еще не полностью поверил мне и боишься попасть в дурацкое положение… Но подумай о своих будущих детях, о Катарине, в конце концов. Что ты скажешь им, когда они узнают, что тоже мог ли войти в Круг Избранных? А ведь они рано или поздно узнают и спросят, попомнишь мое слово, спросят.

— Ну когда спросят, — ответил я, — то придется позвать хорошего сказочника, вот тебя, к примеру. Ты хорошо умеешь языком плести.

— Что ж… — Марк сунул руку в карман своей жилетки и достал визитную карточку. — Если вдруг поймешь, что ошибался, — позвони, надеюсь, тогда еще не будет поздно.

Марк сунул мне в руку визитную карточку и сразу же вышел из комнаты. Я даже не стал его провожать. Нет, не из-за презрения к нему. Просто в какой-то момент я уже почти поверил Марку. Ведь мне было известно куда больше, чем ему.

Я лишь не задумывался над тем, что было и так очевидно, не связывал воедино все разрозненные факты… А Марк вот связал и не побоялся показаться дураком.

Я посмотрел на визитную карточку. Да, возможно, Марк был прав. Но если даже существовал Круг Избранных, то никто из них ничего предосудительного не делал. А правительство всегда стояло на ступень выше простых людей. Находящиеся у власти люди во все времена считали себя избранными. Богами или людьми — это уже не имело существенного значения.

Да, возможно, Марк был прав. Но мне совсем не хотелось входить ни в какой Круг Избранных. Я был простым парнем, и счастья мне тоже хотелось простого, а не избранного. Но предложением Марка я заинтересовался, хотя и не подал виду. У меня возникло непреодолимое желание испортить все планы Совета и подарить «4В» системы РТ.53.41 таким же простым людям, как и я. Не знаю, может быть, этим поступком мне хотелось оправдаться за ту чистку на Хамеоне. Оправдаться не перед вами, нет — перед собой.

 

Глава 5

Через три дня посыльный от шефа не явился. Не показался он и на четвертый, и на пятый день. Только на шестой, когда мы с Катариной уже совсем измучились от томительного ожидания, рано-рано утром неожиданно зазвонил телефон. Я быстро поднял трубку и сонно буркнул, будучи не в лучшем расположении духа:

— Ну…

— Селий?

Это был шеф. Уж не знаю, по какому поводу он мог звонить, но устав Чистки строго запрещал нам пользоваться телефоном для служебных переговоров. Для этого имелись посыльные.

— Ну… — вновь повторил я, что было ответом на вопрос шефа.

— Есть срочное дело, приезжай. — Шеф был явно немногословен. Да и голос его едва заметно дрожал, как у прозябшего бездомного, который провел ночь под открытым небом.

— Какое еще дело?! — возмутился я, по привычке уже поднимаясь с постели. — Где?! Ты что, забыл? Я ухожу на пенсию! Я уже достаточно отработал и не желаю больше никакой работы.

— На «4В» РТ.53.41 очень плохо, понимаешь? Подробности при встрече. Давай приезжай.

Шеф отключился, я, заинтригованный его словами, стал быстро одеваться, позабыв даже о своей бывшей столь близко отставке. Правда, мне тут же напомнила об этом Катарина. Она тоже проснулась и, конечно, все слышала.

— Ты же обещал…

Голос Катарины прозвучал так жалобно, что мне стало даже не по себе. На миг я замер, а затем, ничего не ответив, стал вновь одеваться.

— Не уходи, — вновь жалобно прошептала Катарина. Так и не застегнув рубашку, я медленно повернулся к ней. Подбородок Катарины мелко дрожал, а сама она готова была вот-вот расплакаться.

— Ну что ты, воробушек, ну что? — прошептал я и, присев на кровать, нежно прижал Катарину к своей груди. — Простой вызов, наверное, какие-нибудь осложнения с оформлением отставки, — соврал я. — Не из-за чего беспокоиться, поверь мне. Часика через два-три вернусь, и мы вместе позавтракаем.

Катарина заплакала. Конечно же она не поверила мне. Какие могут быть дела, кроме чистки, в четыре часа утра? Катарина плакала молча, ни в чем меня не упрекая, лишь иногда всхлипывая, словно маленькая девочка. С минуту мы просидели вот так, обнявшись, а затем я не выдержал и резко поднялся на ноги.

Мои руки почему-то задрожали.

— Ну перестань, нет причин слезы лить! — крикнул я, взбесившись из-за этой непонятной дрожи.

Катарина подняла свое мокрое от слез лицо и так посмотрела на меня, что я сам едва не разрыдался.

— Я больше никогда не увижу тебя, — обреченным голосом прошептала она, сразу почему-то успокоившись, будто смирившись с неизбежным.

— Ну вот тебе! — окончательно взбесился я. — Зачем живого-то меня уже хоронить?! Ведь не в первый раз я на чистку иду! Да может, и не будет никакой чистки! Может, другое подразделение пошлют…

Катарина молчала. Она только смотрела на меня своими большими глазами и, казалось, пыталась навсегда запечатлеть в них мой облик. На душе у меня окончательно сделалось мерзко. И не в силах больше этого выносить, я схватил свой китель и выбежал из квартиры.

На улице было тихо и пустынно. Я сел в свою машину и уже через десять минут выехал за пределы города. Прохлада и сырость минувшей ночи немного прибили пыль на старой сельской дороге и поубавили прыти надоедливой мошкаре. Я даже позволил себе слегка приоткрыть окно и вдохнуть полной грудью свежий утренний ветер. Он помог мне немного успокоиться и упорядочить свои мысли. Но я по-прежнему продолжал гнать на предельной скорости, не считаясь ни с выбоинами, ни с прыгающим сзади багажником автомобиля.

На КПП базы заметили, меня еще издалека. На этот раз дежурные не стали даже «бюрократиться» и проверять мои документы, а сразу открыли ворота. Почти не сбавляя скорости, я въехал на территорию базы и загнал машину на автостоянку. Здесь уже стояли коричневый джип Волата и еще несколько автомобилей, которые я не знал кому принадлежат. Машины лейтенанта Верона, командира моего второго взвода, еще не было. Наверное, он должен был подъехать с минуты на минуту. Но я не стал его дожидаться и сразу направился к зданию управления Чистки.

Здесь тоже царили тишина и пустынность, что было неудивительно для пяти часов утра. В охране стояли солдаты из дежурного подразделения Чистки. Ребята были знакомые, и поэтому они тоже не стали проверять у меня документы. Я пешком поднялся на пятый этаж и, пройдя по длинному, тоже пустому коридору, вышел прямо к кабинету шефа. Здесь около двери сидел Волат. Он поднялся при моем появлении и, протянув руку, поздоровался.

— Что случилось? — спросил я, ответив на приветствие.

Волат недоуменно пожал плечами.

— Понятия не имею. Меня вызвали — по телефону! — и приказали ждать. А чего ждать, — Волат вновь пожал плечами, — не знаю.

— Тогда пойду выяснять, — произнес я и, предварительно постучав, отворил дверь в кабинет шефа.

Полковник Бриндбер находился в кабинете совершенно один. Он сидел за своим большим рабочим столом и напоминал загнанного кролика, которого вот-вот проглотит удав. Я виделся с шефом всего несколько дней назад, а казалось, будто он постарел на десять лет. Его глаза глубоко впали, на лбу образовалось несколько дополнительных морщин, а всегда безукоризненно уложенные волосы сейчас были растрепаны, как у самой распаршивой девки с бульвара.

— Неважно вы выглядите, — высказал я свое мнение, когда поздоровался с шефом.

— Да… — невнятно пробормотал он и устало махнул рукой. — Вторые сутки уже не сплю.

Шеф не пригласил меня сесть, и я остался стоять посреди комнаты.

— Короче, так, — произнес он, — предстоит чистка на «4В» РТ.53.41.

— А что там случилось? — удивился я. — Вы же говорили, что планета абсолютно безопасна.

— Что значит я говорил?! — взорвался шеф. — Это разведчики говорили, Гренгер говорил… А я лишь передавал их слова.

— Так что же все-таки произошло? — вновь поинтересовался я, довольно спокойно отреагировав на гнев шефа.

— Команда Гренгера погибла, пятнадцать колонистов погибли. А затем еще и целое подразделение Чистки… И еще экипажи двух звездолетов…

— Это за пять-то дней?! — удивился я. — Откуда взялись колонисты, если там еще работал Гренгер? Да и чистка, кажется, тоже не назначалась, чтобы ребята успели там головы положить. Чье хоть подразделение погибло?

— Лансена, — тихо пробормотал шеф, затем вдруг быстро добавил: — Всего сутки сумели там продержаться.

— Да откуда же там ребята взялись, если Гренгер еще работал? — еще раз поинтересовался я, начиная уже терять терпение.

— Это все Тарн виноват, — словно оправдываясь, произнес шеф. — Услышал каким-то образом про эту планету и сразу же загорелся. Они, видите ли, давно мечтали отдохнуть в подобном раю. Я говорил, что еще группа Гренгера должна там поработать, но Ольгерту Тарну, как всегда, не терпелось.

— Так колонисты — это Ольгерт Тарн? — ошеломленно вымолвил я. Сюрпризы в это раннее утро следовали один за другим. Теперь понятно было состояние шефа.

— Он. — Полковник стер со лба капельки пота. — Ольгерт Тарн настоял на том, чтобы лететь с группой аналитиков. Взял с собой жену, детей, прислугу, купил компакт-коттедж и… Я не мог его остановить и отпускать одного тоже не мог. И поэтому в дополнение к группе Гренгера я послал еще звездолет с подразделением Лансена. Два взвода, на всякий случай… Сначала все шло хорошо, Гренгер даже успел передать мне по СТМ-связи заключение. Материалы уже в Совете. Они ждут лишь подписи Тарна, чтобы дать добро на колонизацию планеты.

Все сначала шло хорошо… — словно заклинание, повторил шеф. — Но затем вдруг все полетело в тартарары! Сперва пришло сообщение о гибели Тарна с семьей и прислугой, потом, через час, второе сообщение — очень странное сообщение. И вот уже более суток связь вообще отсутствует. Похоже, группа Гренгера и подразделение Лансена тоже погибли.

— А со звездолетами связь есть? — спросил я. Шеф отрицательно покачал головой:

— Они посадили звездолеты на планету.

— Что-о?! Посадили звездолеты на планету?! — не поверил я. — Идиоты! Уж конечно, расслабились в «раю»!

Получив от шефа информацию, я сразу догадался, что от меня кое-что пытаются скрыть. Недостающее звено обнаружилось довольно легко. Круг Избранных… С ним теперь стало все ясно, после происшедших событий. Марк был абсолютно прав, какими бы невероятными ни казались его предположения. Круг Избранных существовал и имел далеко идущие планы. И нетерпение Тарна после обнаружения долгожданного «рая» было вполне понятным. Но избранные поспешили, честное слово, поспешили…

Недостающее звено обнаружилось довольно быстро, но я не спешил задавать вопросы. Необходимо было сначала окончательно вымотать шефу нервы, а уж затем лезть за разъяснениями. Поэтому я достал из кармана большую сигару, которую всегда носил при себе в качестве угощения для друзей, и, опустившись по-наглому в кресло, начал лениво пускать дым. Шеф терпел недолго. Налив себе стакан воды и залпом осушив его, он сделал неопределенный жест и нервно спросил:

— Ну так ты возьмешься за эту планету?

Само то, что шеф спрашивал, а не приказывал, придало мне веса в собственных глазах. Меня почти уговаривали, надо же! Такого еще не бывало.

Наверное, шеф боялся, что я просто плюну на все, поднимусь и уйду. Что ж, он хорошо меня изучил за эти пятнадцать лет.

Мне и в самом деле не было нужды соглашаться на эту чистку. Я отработал в конторе почти полный срок и имел полное право послать все к чертовой матери, Или, в крайнем случае, поболтаться в космосе пару месяцев, дождаться, когда автоматически потеряет силу мой контракт, а затем преспокойно вернуться на Землю. И никто не посмеет тогда задавать вопросы свободному человеку. Но… В данном случае взыграло мое профессиональное самолюбие.

«4В» системы РТ.53.41… Это был самый крупный прокол нашего ведомства.

Именно наши спецы дали заключение, что планета абсолютно безопасна и не нуждается в чистке. А теперь заключение в Совете, а на планете семьдесят пять. трупов, и среди них Ольтерт Тарн — глава того же Совета. Подобного провала Чистка еще не знала!

Задавать вопрос повторно шеф не решался. А я не спешил отвечать на него, продолжая портить сигару и впустую пускать дым. Лишь когда мое «орудие пытки» укоротилось почти наполовину, я спросил:

— А как погибли колонисты, группа Гренгера и целое подразделение Чистки?

Каким способом они были уничтожены? Их съели хищники или просто кто убил?

Скулы шефа стали нервно подергиваться. Уж конечно, он не хотел мне об этом рассказывать.

— Колонисты погибли по-разному, — пробормотал шеф.

— По-разному… — усмехнулся я. — Это значит, что вы ничего не знаете, верно?

— Не то чтобы совсем ничего, но…

— Почти ничего, — закончил я.

— Все, что у нас есть, — это те сообщения, которые мы принимали по СТМ-связи. От первого мало проку, но из второго удалось почерпнуть кое-какую информацию. Боже, Селий, ОНИ даже детей не пощадили!

— Кто эти «ОНИ»? — спокойно поинтересовался я.

— Не знаю, наверное, аборигены. ОНИ использовали наше оружие.

— Ребят убивали их же оружием?! — удивился я.

— Похоже на то, хотя точно ничего утверждать нельзя — слишком много непонятного. Сейчас, сейчас сам все увидишь. — Дрожащей рукой шеф достал из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб. — Вот, — сказал он и, повернув ко мне экран видеомагнитофона, включил воспроизведение записи. — Это второе сообщение с планеты, о котором я тебе говорил. Здесь много непонятного…

Я поднял руку, тонко намекнув шефу, что не желаю слушать его пустую болтовню. Он покорно замолчал, предоставив мне возможность судить обо всем самому. Я затушил свою сигару и внимательно стал смотреть на экран.

После непродолжительных помех на экране видеомонитора появилось лицо мальчика. Ему было лет десять. Он плакал и все время пугливо озирался по сторонам.

— Помогите, — наконец выдавил из себя мальчик. — Помогите! ОНИ убивают всех! Кто слышит, пожалуйста, помогите! Это планета «4В» системы РТ.53.41…

Сквозь всхлипывания мальчика мне едва удавалось разбирать его слова. К тому же мешал еще шум схватки: крики людей, топот их ног и… Да, этот звук я не мог спутать ни с каким другим звуком. Там стреляли «ИО-35»!

— …Это планета «4В» системы РТ.53.41! Если кто-нибудь слышит нас — помогите! ОНИ убьют нас всех! Пожалуйста, срочно пришлите сюда подразделение Чистки!..

Я невольно усмехнулся, услышав эти слова перепуганного мальчика. В какой-то мере в, них отразилось отношение к нам всех людей. Нас недолюбливали, иногда даже презирали, но стоило лишь появиться какой-нибудь опасности, как в СТМ-эфир неслись слова: «Помогите, срочно пришлите подразделение Чистки!..»

Сколько раз я слышал их за эти пятнадцать лет?.. И сосчитать невозможно.

Но именно эти слова помогли мне сохранить веру в то, что Чистка действительно нужна людям — нужна, несмотря на все ее недостатки, несмотря на Хамеон. Ведь испокон веку, в каждой войне, был определенный процент невинных жертв. Да, шальные пули убивали иногда не тех, для кого они предназначались. И Хамеон поразила именно такая «пуля». А может быть, за пять лет, минувшие после той чистки, я просто убедил себя в этом? А может быть, за эти пять лет я остыл и взглянул на Хамеон более трезво? Не знаю… У Совета, конечно, есть свои недостатки, но он бы никогда не дал «добро» на чистку, если бы не заключение группы аналитиков. А раз так, то виноват в гибели невинных именно Терри. И он свое уже получил…

Все эти мысли пронеслись в моей голове за секунду, пока парень переводил дыхание и вытирал нос. Но я по-прежнему не сводил своего взгляда с экрана.

Мальчик вдруг резко оглянулся через спину. Я сразу понял, что его так обеспокоило, — наступившая неожиданно тишина. Паренек вновь повернулся к экрану. Лицо его, казалось, было белее самой смерти.

— Стрельба прекратилась, — прошептал он. — Это конец! ОНИ убили всех: и маму, и папу, и… и… — Мальчишка заплакал навзрыд. — Ненавижу ИХ!!!

Ненавижу!!! — проревел он сквозь слезы.

И в этот момент его со спины пронзил луч «ИО-35». С закатившимися глазами парень уткнулся головой в СТМ-станцию. Он был уже мертв. Изображение пропало, и экран вновь заполнился помехами.

— Это был Герхарт — внук Ольгерта Тарна, — сдавленным голосом произнес шеф.

— Внук?.. Он что, и внуков туда заволок?!

— Я же говорил, Тарн взял всю семью: жену, сына, невестку, внука и внучку.

Последней только пять исполнилось. Я думаю, они все мертвы. К сожалению, мальчик был сильно напуган и не сумел правильно настроить СТМ-станцию. Мы так и не успели с ним связаться. В результате нам известно лишь то, что рассказал Герхарт и что мы сами видели. Его убили из «ИО-35», значит, эти ОНИ использовали наше оружие.

Я задумался.

— ОНИ использовали «ИО-35»… А что, если ребята Чистки и колонисты сами друг друга постреляли? — Я специально «приклеил» к семье Тарна «ярлык» колонистов, чтобы шеф немного расслабился. — Может быть, произошла какая-нибудь непредвиденная мутация и они перепугались?

— Исключено. Я думал над этим. Мутация не могла произойти незаметно.

Кто-нибудь уж обязательно бы сообщил нам об этом. В группе Гренгера не идиоты работали. Да и в подразделении Лансена тоже. К тому же ребята из галактической разведки пробыли на планете значительно большее время, причем в том же месте, где и Тарн. Так что давай сразу исходить из того факта, что лагерь подвергся нападению извне.

Я согласно кивнул. Шеф был прав, версия с мутацией исключалась полностью.

— Итак, — шеф потер свой подбородок, — какие будут соображения?

— Ну-у, — протянул я, — нападение неизвестных определенно застало колонистов врасплох. Эти ОНИ — профессионалы высшего класса, в смысле уничтожения разумной жизни. Думаю, мы столкнулись с чем-то вроде подразделения Чистки, со своими коллегами, так сказать. Это видно по их работе. Ведь при нападении любой из наших ребят в первую очередь бросился бы к СТМ-станции, чтобы сообщить о происшедшем на базу. Но им не дали такого шанса. ОНИ прекрасно понимали, что делали. ОНИ знали, кого и как надо убивать. Думаю, ни у кого из наших ребят не было ни малейшего шанса остаться в живых. Весь период схватки, если судить по сообщению мальчика, занял не больше трех минут. А ведь уничтожить сорок солдат Чистки и группу аналитиков далеко не просто. Из всего сказанного могу заключить…

— Я знаю, о чем ты подумал, — перебил меня шеф. — Да, мы столкнулись с разумной жизнью, но тебе ведь это не впервой!

Шеф был прав. Если вы не забыли кааров и скешей, то сталкиваться с инопланетной разумной жизнью мне действительно было не впервой. Но между теми случаями и этим была существенная разница.

— Да, — согласился я с шефом, — мне приходилось делать подобное. Но сомневаюсь, чтобы скеши или каары смогли бы так запросто пустить в дело хоть одно из наших средств уничтожения. А уж уничтожить хотя бы взвод Чистки им и вовсе было не под силу. Они были существами иного, более миролюбивого склада.

Здесь же нечто совсем другое. Это Чистка! Это профессионалы куда более высокого уровня. И похоже, им не нравится, что мы вторглись на их территорию. Кажется мне, что в подобной ситуации нам лучше оставить планету в покое. Или «4В» системы РТ.53.41 нечто особенное, чего так усиленно ждал Совет?

Шеф нервно сглотнул, налил себе еще один стакан воды и опять залпом осушил его.

— Ты это о чем? — спросил он.

— Об оружии и о НИХ, — соврал я. Подтверждения насчет Круга Избранных и вожделенного рая мне уже не требовалось. И по лицу шефа можно было все прочесть. — Мне кажется, — добавил я, — что отправлять сейчас на планету команду Чистки, значит заранее заказать для них отпевание!

— Ты ошибаешься, Селий.

Шеф расслабленно улыбнулся. Догадываюсь, он опасался моего отказа по иной причине. А напрасно. Мысленно я сразу согласился на эту чистку. Какой может быть гуманизм, когда на кону стоит РАЙ — РАЙ, который я хотел подарить людям. К тому же после такой крупной операции я мог рассчитывать на увольнение с чином не меньше полковника.

Шеф грузно вылез из-за своего стола и подошел ко мне. Но я даже не встал.

— У нас есть новая разработка. Почти автоматическая. Наши специалисты заимствовали ее у древних кааров.

Я удивленно присвистнул. Это был первый результат исследования технологии кааров. До сего дня все наши специалисты бились лишь лбом о стену.

— Новая разработка? — заинтриговано переспросил я. — Почти автоматическая…

— Да, — подтвердил шеф, входя во вкус и даже, кажется, забыв про все недавние горести. — Никакой посторонний разум не сможет использовать это оружие, только ты.

— Я?..

— Да, — вновь подтвердил шеф. — Блок управления будет находиться у тебя в мозгу. Твое сознание как бы сольется с… — Шеф запнулся.

— Ну-ну, — подбодрил я его.

— Умники спецы назвали эту машину дезинфектором. Каары использовали ее для ликвидации отходов. Но наши специалисты нашли более нужное применение.

Дезинфектор способен предать забвению любую форму жизни…

— Ты хочешь сказать, — перебил я шефа, — что мне в голову вживят некие электроды и я до конца своих дней останусь полумашиной?!

— Нет, только на десять дней. Операция совсем не сложная и практически не ощутима для человека. Семь дней ты проведешь в полете и три на планете. Затем, «электроды», как ты это называешь, распадутся на составные элементы без какого-либо вреда для твоего организма. Конечно, я мог бы подобрать для этой роли кого-нибудь другого… Но лучше тебя никого нет. Ты лучший в Чистке. — Шеф перешел на томный шепот, уговаривая меня, словно девку в баре: — Эта Чистка для тебя, Селий. Если кто и справится с НИМИ, то лишь ты. Подумай, неужели тебе не хочется надрать ИМ задницу? А ведь ты сможешь. На этот раз у тебя будет внезапность удара…

Я продолжал слушать шефа, хотя в душе почти сразу согласился взяться за эту чистку. А что мне еще оставалось делать? За дверью стоял Волат и, если бы не согласился я, заманчивое предложение стать героем самой крутой чистки принял бы он. Природа сама вывела на первое место закон выживания сильнейшего. И если одна форма жизни вытесняет другую, то, значит, так и нужно. Я начал выяснять у шефа диапазон применения дезинфектора, его боевые характеристики и еще разные мелочи, думая о том, как мне все преподнести это Катарине. Вот уж действительно была проблема.

 

Глава 6

Домой я не пошел, а просто взял лист бумаги и написал Катарине записку, где попросил у нее прощения и еще раз напомнил, что ЭТО В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.

Аргумент, конечно, был маловесомый, если не сказать идиотский, но, за неимением лучшего, сгодился и этот. Катарина должна была понять меня и простить. Ведь с запиской я также отправил ей маленькое обручальное колечко и солидную сумму наличных, необходимых для подготовки к свадьбе. И конечно же, получив все это, об остальном Катарина просто забудет. Я буквально видел ее сияющее счастьем лицо…

Операцию мне сделали здесь же, в нашем внутреннем госпитале. В принципе это и операцией-то нельзя было назвать. Меня, даже не усыпляя, положили на хирургический стол, сделали укол под бровь. И все! Потом нестерпимо зачесался мой. глаз у той брови, а затем страшная боль, будто тисками, сдавила мою голову. Лица врачей, да и вся реальность вдруг стали куда-то проваливаться.

Нет, я продолжал все видеть, только мое восприятие окружающего пространства начало непонятным образом меняться. Помню, принесли какой-то шлем и надели мне на голову. Дальше началось еще что-то более непонятное. Из шлема, в области висков, выдвинулись странные штуковины и, словно живые, присосались к моей голове. Я начал чувствовать себя кормом для какого-то паразита. Уж ощущение, во всяком случае, было похожим. Я чувствовал, как эти штуки в области висков впиваются мне в голову, проходят под кожу и проникают прямо в мозг. Но с этим проникновением понемногу отступала мучившая меня боль. Все происходящее начало походить на некий странный, немного пугающий сон, хотя я в то же время точно знал, что не сплю. Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг мое сознание резко прояснилось. Лица врачей стали не такими расплывчатыми, боль полностью отступила, и я почувствовал себя так хорошо, как если бы после недели изнурительного бодрствования мне, наконец, удалось выспаться. К моему лицу наклонился один из врачей.

— Как вы себя чувствуете? — вежливо поинтересовался он.

— Хорошо чувствую, — ответил я и попытался повернуть голову. Но что-то мешало мне. Ощущение было таким, будто мешала сама голова. Мне показалось, что она стала на целый порядок больше, словно раздулась, как воздушный шар.

— Ничего, — тут же успокоил меня доктор, — полежите еще немного и постарайтесь не шевелиться. Через пару минут вы привыкнете к новым ощущениям.

— Операция прошла успешно? — спросил я. Доктор широко улыбнулся, и до меня, наконец, дошло, что он уже без стерильной повязки. Да и, кажется, его ассистентов рядом не было. Точно я не мог выяснить, так как старался не поворачивать головы.

— Да, — подтвердил доктор, — операция прошла успешно… Сожалею, вам пришлось немного пострадать от боли, но мы не могли вас усыпить. Ваше сознание должно было все время бодрствовать.

— Который сейчас час? — поинтересовался я. Доктор посмотрел куда-то в сторону.

— Уже пятнадцать минут восьмого. Операция длилась чуть больше двух часов.

Хотя мы работали меньше двадцати минут. Все остальное делали введенный вам под глаз микроорганизм и шлем. Он сейчас у вас на голове.

— Но я ничего там не чувствую, — удивился я.

— Так и должно быть, — вновь улыбнувшись, ответил доктор. — Вы не ощущаете шлема, как такового. Он стал как бы частью вашей головы. Попробуйте еще раз посмотреть направо, затем налево.

Я аккуратно повернул голову сначала в один бок, потом в другой. Уже ничего мне не мешало, только еще присутствовало некое едва уловимое чувство, будто голова стала немного больше и, кажется, чуть тяжелее.

— Ну как? — поинтересовался доктор.

— Да вроде все хорошо, — не совсем уверенно ответил я.

— Хотите встать или еще полежите? — спросил врач. — Решать должны вы сами.

Полагайтесь на свои ощущения, пусть даже они будут казаться вам немного необычными и новыми. Вы должны довериться своему телу.

— Пожалуй, буду подниматься, — произнес я. Но какая-то непонятная тревога одолевала меня. Что-то было не так с моим телом. Я рывком сел на операционном столе, и вдруг тревога резко усилилась, перерастая в панический страх. В моем теле действительно чего-то не хватало. Я попытался следовать совету доктора и довериться своему телу, но от этого мне стало только хуже. Неприятная, резкая боль вдруг пронзила мою левую руку. Я взревел, словно взбешенный медведь, и в одно мгновение спрыгнул со стола. В операционную вбежали несколько врачей и шеф. Они принялись что-то кричать мне, успокаивать, но я их не слушал. Боль в левой руке становилась все более невыносимой, а мой страх перерастал уже в ярость.

— Что вы сделали?! — впадая в бешенство, проревел я на хлопотавших вокруг меня врачей и санитаров. — Где моя рука?!

На меня набросились сразу несколько человек и попытались уложить на операционный стол. Кто-то из них старался вразумить меня словами, кто-то силой.

Но я уже слишком разъярился… и совсем не хотел подчиняться. Мне что-то отрезали от левой руки! Я еще точно не знал что и от этого злился еще больше.

Меня держали за руки, но ноги мои оставались свободными. И я незамедлительно пустил их в дело. Моя пятка резко ударила по ступне правого санитара. Он вскрикнул и ослабил свою хватку. Локтем освободившейся руки я нанес ему сокрушительный удар в челюсть, а затем быстро развернулся к левому противнику. Он был слишком напуган, чтобы оказать мне какое-либо действенное сопротивление. Неуловимо быстро я запустил свою руку ему за шею и резко рванул его голову на себя и вниз, одновременно нанося удар коленом по лицу. Хруст переносицы врага и его вопль слились для меня в одну приятную мелодию.

Освободив и левую руку, я произвел быстрый контрзахват и локтем по шее добил нерасторопного санитара. Он свалился мне под ноги и больше не шевелился. Теперь я был полностью свободен. Ко мне бросился шеф. Но я был слишком разъярен, чтобы об этом думать. Мне уже было полностью наплевать на субординацию. Я не позволял себя ни калечить, ни резать, и не собирался этого прощать — никому! Пусть хоть сами члены Совета явятся сюда.

Шефа я встретил прямым ударом ноги. Его тело перевернулось в воздухе и безвольным комом рухнуло на пол. Оставшиеся в чувстве врачи и тот доктор, который минуту назад разговаривал со мной, испуганно пятились от меня к выходу.

Возиться с ними не хотелось. Правой рукой я сжимал свое левое запястье и с округлившимися от ужаса глазами смотрел на кисть. Боль была невыносимой и какой-то непонятной. Но хуже этого было то, что я все еще никак не мог понять, что же мне отрезали. И от этого непрерывно возрастали мои страх и ярость. Я видел свою левую кисть и пять пальцев на ней… И меня начала пронимать дрожь.

Какой-то частицей своего сознания я понимал, что все на месте. Но другая твердила, что чего-то не хватает. Только вот чего?!

— Что вы сделали с моей рукой?! — проревел я, впадая в окончательное бешенство.

Главный доктор, уже почти было выскочивший вслед за своими ассистентами из операционной, вдруг замер и прокричал:

— Дезинфектор, несите скорее дезинфектор!.. Не знаю почему, но я расслышал именно эти слова доктора. Он еще что-то там кричал, но главными для меня были только первые слова. Я, наконец, понял, чего мне не хватало.

Примерно через минуту в операционную вбежали ассистенты доктора и несколько солдат Чистки. Среди них я узнал Волата. Он нес дезинфектор. Волат быстро осмотрел место схватки и осторожно приблизился ко мне.

— Все хорошо, Селий, успокойся, — прошептал он. — Я принес тебе, что ты хотел. Вот возьми и надень на левую руку.

Волат протянул мне дезинфектор. Я натянул его на руку и каждым пальцем ощутил все его механизмы — не механизмы, а продолжение моих нервных окончаний.

Я даже чувствовал едва заметное подрагивание широкого плоского ствола дезинфектора, словно на конце его бился мой пульс.

На полу очнулся шеф. Он взглянул на меня, а затем испуганно отполз к стене. Доктор помог ему подняться.

— Что вы наделали? — дрожащим голосом прошептал шеф. — Зачем вы дали ему дезинфектор?! Он сейчас всех нас здесь распылит…

— Не распылит, — так же тихо, но спокойно ответил доктор. — Доверьтесь мне. Он сейчас успокоится.

И правда, моя ярость стала угасать. Теперь у меня все было на месте. Все мое при мне. И поняв это, я сразу успокоился и виновато улыбнулся. Но где-то на задворках моего сознания я со страхом понял еще одно — то, что теперь связан с дезинфектором посильнее, чем с любой другой частью своего тела.

 

Глава 7

К «4В» системы РТ.53.41 мы вылетели в тот же вечер. Подготовка была проведена быстро и организованно. Кроме звездолета, который должен был доставить нас к месту чистки, шеф хотел дать еще один, для прикрытия. Но я настоял на обратном и даже потребовал, чтобы после нашей высадки транспортник немедленно возвращался на Землю. Мы столкнулись с высокоразвитой разумной жизнью, и у них вполне могли оказаться свои межзвездные аппараты. Рисковать в этом случае жизнями экипажа корабля и команды мусорщиков было бы неразумно. Шеф согласился с моими доводами, но на всякий случай предоставил в наше распоряжение дополнительный СТМ-спутник. И у нас теперь была тройная страховка по связи, если исходить из предположения, что СТМ-спутник над планетой и три зведолета остались нетронутыми.

Семь дней полета пронеслись для меня быстро и незаметно. В основном они прошли на общих сборах подразделения, где мы просматривали и обсуждали последнее сообщение с планеты. За эти семь дней я распределил место каждого солдата на чистке и его индивидуальную задачу. Мы проработали все варианты операции и все возможные осложнения. Казалось, ничего не осталось не учтенным.

Но, несмотря на это, операция по-прежнему представлялась мне задачей с одними лишь неизвестными. На этой чистке, как на чистом листе бумаги, судьба могла нарисовать любую картину. И это понимали все.

Хуже всего было то, что ни одна из следящих камер группы аналитиков не зафиксировала аборигенов. Возможно, ИХ видел кто-то из семьи Тарна, но теперь они уже ничего не могли нам рассказать. Правда, оставалась еще очень призрачная надежда на следящие камеры подразделения Лансена. Возможно, они успели развернуть НП во время нападения. Но в любом случае, если мы хотели остаться в живых, то рассчитывать на везение в этом вопросе просто не имели права. Именно поэтому после недолгих обсуждений было решено исходить из того варианта, что никаких конкретных данных об аборигенах у нас нет. Возможно, ОНИ жили под поверхностью планеты, а вполне вероятно, что в море, в каких-нибудь подводных пещерах. Они могли оказаться как огромными (конечно же разумными) хищниками, так и маленькими ядовитыми насекомыми. И не отдавая ничему конкретному предпочтение, предполагалось, что мы будем готовы к любым неожиданностям. Это в теории. А на практике?.. Разве способен кто предугадать, как сработает его теория на практике?! Быть может, на «4В» системы КТ.53.41 нас ждало что-нибудь похуже самой смерти…

Надо отметить, что ребята относились ко мне без предрассудков: не сторонились, не задавали лишних вопросов и вообще старались не замечать того, что я всегда и везде таскаю с собой оружие и хожу в каске. Правда, каска эта внешне была точной копией нашей каски, только вот начинкой отличалась. И так же как и дезинфектор, я не мог ее снять. Приходилось с ней есть, спать и заниматься всеми остальными повседневными делами. Утешало лишь то, что все это только на десять дней.

 

Глава 8

Мы заняли свои места в челноках еще на подлете к планете. Звездолет даже не стал выходить на орбиту, чтобы высадить нас. Развернувшись для обратного полета, корабль лишь описал над планетой полукруг и, выбросив наши челноки, словно избавившись от мусора, включил основные ускорители. Звездолет исчез буквально в одно мгновение, послав нам на прощанье лишь свой световой отблеск.

Мы не спешили опускаться, для начала сделав над планетой три круга по малой орбите. Но никто нами не заинтересовался. Я дал команду, и все четыре челнока начали спуск. Планета и в самом деле была хороша. С космоса она выглядела голубой, но по оттенкам этого голубого цвета угадывалось то невообразимое многообразие красок на ее поверхности, которое действительно могло принадлежать лишь раю. И даже небольшие скопления облаков, скрывающие месторасположение лагеря колонистов, не могли скрыть от нас всей красоты планеты. И против своей воли, прекрасно сознавая, что здесь погибли семьдесят пять человек, я ахнул, когда мы прошли плотные слои атмосферы и перед нами раскрылась чудеснейшая панорама. Такую красоту даже представить себе трудно.

Причудливые сочетания бирюзового, алого, розового, голубого и еще нескольких десятков других, самых немыслимых оттенков, переплетались в такие искусные узоры, что невольно захватывало дух и подкрадывались сомнения. Способна ли природа сама создать такое совершенство или здесь уже поработали неизвестные мастера?..

— Если и мог Бог создать для человека рай, то только на этой планете, — восхищенно произнес лейтенант Верон, словно прочитав все мои мысли. — Майор, — обратился он ко мне, — как вы думаете, по завершении операции чистки можно будет подать заявку на приобретение здесь участка? Я бы хотел после отставки поселиться на этой планете.

— Тебе еще до отставки десять лет, — ответил я. — Не рано ли задумался о ней?

— Да в самый раз. — Верон мельком взглянул на меня, а затем вновь впился взглядом в иллюминатор. — Вы посмотрите, какая красотища. Если подворачивается шанс на такой уголок рая, то упускать его будет большим грехом. Ну так как думаете, майор, примут от меня заявку?

— Принять примут, — ответил я, — только денег у тебя не хватит.

— Уж как-нибудь наскребу, одолжу у ребят или еще где. Хоть на самый маленький участок, а наскребу, — повторил Верон.

Я промолчал. У лейтенанта не было ни малейшего шанса на приобретение здесь участка, если, конечно, он не заключит сделку с каким-нибудь Марком. И я бы не стал осуждать Верона за это. Каждый человек имеет право на свое собственное, хоть и маленькое, но счастье. И в этом вопросе Круг Избранных собирался поступить с людьми не совсем честно. На какое-то мгновение мной вдруг овладело страстное желание и повернуть челноки обратно в космос, и отменить чистку. Раз не хотел Круг Избранных делиться с человечеством, то пусть и сами они остаются с носом. Не людям, так и не вам! Но… мой холодный рассудок помог мне одержать верх над бессмысленным, по-детски наивным стремлением.

Челноки спустились к самой поверхности планеты. Теперь мы летели на уровне верхушек деревьев. Они все были одинаковой формы, с пышной бирюзовой листвой и большими ярко-алыми и темно-синими цветами. Казалось, будто некий искусный садовник вырастил их. И что удивительно, ни одно из деревьев не было сломано или повалено ветром. На тех зеленых лужайках, которые равномерно расстилались между ними, не желтел ни один опавший лист, словно и не было запланировано самой природой медленное увядание и последующее возрождение. Кругом была идеальная чистота и порядок, как в огромном стерильном помещении. А сами лужайки, Господи! Ни одна из них не походила на другую. Среди равномерного зеленого покрывала травы пестрели причудливые узоры необыкновенных цветов. Уж мастер, сотворивший все это, постарался на славу. Здесь с изящным вкусом переплетались между собой сотни и сотни самых немыслимых цветовых оттенков.

Никакая природа не способна создать подобное. Планета явно имела хозяев, и это должны были понять еще разведчики. Но красота чужого мира ослепила их так же, как она ослепила всех тех, кто погиб здесь.

Примерно через пять минут мы подлетели к лагерю колонистов. Неуклюжие громадины звездолетов возвышались на берегу голубого, кристально чистого озера и своим видом уродовали всю красоту вокруг. При желании можно было понять недовольство хозяев планеты, чье творение так грубо испортили. У них имелся повод для возмущения. Неподалеку от звездолетов стояли несколько компакт-коттеджей.

Челноки сбавили ход до минимума и очень медленно закружили над звездолетами.

— Смотреть в оба, — приказал я ребятам. — Обо всем подозрительном докладывать немедленно.

Я хотел еще что-то добавить, но неожиданно замолчал. Что-то здесь было не так. Я сначала никак не мог понять что, но затем до меня дошло. Вокруг звездолетов и сборных компакт-коттеджей не было никаких следов пребывания человека. Трава везде оставалась ровной, словно специально подстриженной, и главное, не примятой, а полоса песка у моря везде одинаково приглаженной волнами. Нигде не было видно ни мусоринки, ни какого-нибудь предмета, который могли бы оставить здесь люди. Даже трава под звездолетом осталась зеленая, словно и не касались ее языки пламени мощных тормозных двигателей. А главное, нигде не было видно ни одного трупа! Возможно, некоторые погибли внутри звездолетов и в коттедже, но не все же! И как-то незаметно наше чувство восхищения чудесным видом сменилось трепетом перед окутавшей планету тайной.

Я связался с челноком Волата. Он ответил сразу, потому что ждал вызова.

— Слушай, Волат, — произнес я, — мы так ничего не найдем, порхая здесь, как бабочки. Нужно приступать ко второму действию. Останешься в воздушном прикрытии, а я с двадцатью солдатами и Вероном спущусь вниз и обшарю все вокруг.

— Хорошо, — согласился Волат, — только осторожнее там. Держитесь все вместе, чтобы в случае чего мне легче было вас прикрыть.

 

Глава 9

Плотной группой, по пять человек с каждого челнока, мы высадились на планету между двумя звездолетами. Не успели наши ноги коснуться мягкой нежной травы, как Волат увел бронированную машину перпендикулярно вверх.

— Будьте над нами и смотрите в оба, — тихо сказал я в переговорник и включил свой датчик движения.

Кругом пока было тихо. Я знаком приказал лейтенанту Верону оставаться на месте и разворачивать НП, а сам с десятью солдатами направился к правому звездолету. Центральный шлюзовой отсек оказался запертым. Я попробовал набрать комбинацию доступа на кодовом замке, но ничего не произошло.

— Центральный шлюз не открывается, — шепотом передал я Волату и Верону.

— Видно, блокировано изнутри. Попытаемся проникнуть в звездолет через один из аварийных выходов. Верон, у тебя что-нибудь есть?

— Пока все спокойно, майор. НП развернут. Картинка с ваших камер слежения четкая.

— Понял. Волат, а как у тебя?

— Чисто, — коротко доложил капитан.

— Добро, если что — немедленно докладывайте, — излишне предупредил я своих офицеров и двинулся в обход звездолета.

Моей группе понадобилось немногим больше десяти минут, чтобы добраться до аварийного шлюза. Цифровой механический замок на обшивке корабля сработал безукоризненно. Я открыл крышку запирающего устройства и потянул на себя небольшой красный рычажок. Раздалось шипение сжатого воздуха, и дверь аварийного шлюза с характерным хлопком, нарушившим герметизацию, ушла внутрь звездолета. Тотчас сработала аварийная сигнализация корабля. Если кто-то находился внутри, то он уже знал о нас. Я вошел в промежуточный отсек звездолета первым, остальные — сразу же за мной. Обшивка корабля отрезала нас от групп прикрытия, лишив связи. На некоторое время мы остались одни, и если кто-то собирался напасть на нас, то сейчас был самый подходящий для этого момент. Несколько секунд я постоял на месте, а потом, поняв, что наше присутствие по-прежнему игнорируют, двинулся дальше.

Еще три шлюза, отделяющие нас от внутренних помещений корабля, открылись, подобно первому, без всяких затруднений. В напряжении я весь сжался, ожидая, что за последним переходом нас поджидают. Но шлюз открылся, и нашим глазам предстал совершенно пустой коридор звездолета. Здесь никого не было! Зловещая, мертвая тишина корабля нарушалась лишь негромкой сигнализацией аварийного шлюза.

— Гон, займись связью, остальным — страховать, — приказал я.

Ребята быстро разошлись по коридору и заняли оборону. Через минуту Гон подключил передатчик к панели наружной антенны звездолета, и связь восстановилась.

— Волат, Верон, мы внутри. Пока — никого. Как у вас?

— Без изменений. Связь отличная, — доложил Верен.

— Все по-прежнему — тишь и благодать, — ответил Волат.

— Не расслабляйтесь там — не на прогулке! Мой голос прозвучал резко, но лишь потому, что я переживал за ребят. Слишком тихо пока все проходило. Это могло означать лишь то, что ОНИ подготовились к встрече, и в ближайшее время нас ожидает большой сюрприз. И один только Господь Бог мог знать, кого нам тогда придется потерять.

— В коридорах чисто, — повторила в переговорник. — Идем в главную рубку.

Если все будет хорошо, попробуем открыть центральный шлюзовой отсек. Волат, пусть один челнок облетит окрестности, пока мы будем осматривать звездолет. О результатах доложи.

— Понял, Селий, сделаю.

Я махнул своим ребятам рукой, и мы двинулись в направлении главной рубки.

Звездолет давил на психику своими непривычно пустыми коридорами. Эхо наших шагов гулко разносилось по всем отсекам корабля, но, как и прежде, это ничего не меняло. Мы были одни здесь, и с каждым мгновением моя уверенность в этом крепла. Я в страхе гнал ее прочь, боясь привыкнуть к ней, но она вновь и вновь возвращалась ко мне, притупляя бдительность.

— Селий, — прозвучал вызов у меня в ушах. Я резко остановился:

— Да.

— Челнок облетел окрестности — ничего, полнейшее спокойствие вокруг.

Датчики движения и те ни на что не реагируют. Даже ветра нет. Ни один листок на деревьях не шевелится, ни одна травинка не колышется — абсолютный штиль, если выражаться морскими терминами. Такое ощущение, будто вымерло все вокруг.

— Не нравится мне это, как-то неестественно. Волат, Верон, каждые пять минут сменяйте наблюдателей, чтобы они не успевали расслабляться.

— Хорошо, Селий.

Я повернулся к своим ребятам:

— Гон и Стени, пойдете первыми — вместо меня. Смотрите в оба. Като и Ванг, смените Лиски и Ману сзади. Все, двинулись.

Через несколько минут мы благополучно добрались до главной рубки управления. Входная дверь также оказалась блокированной изнутри. Я кивнул Гону головой, и он, дав по замку очередь из своего «ИО-35», высадил дверь ногой. Мы быстро вошли. Как я и предполагал, здесь тоже царила пустота — неестественная пустота: ни трупов дежурной смены, ни крови, ни брошенных вещей, словно звездолет только что сошел со стапелей строительной верфи. Я приказал ребятам страховать вход, а сам подошел к пульту управления и снял блокировку с центрального шлюзового отсека, заодно отключив и сигнализацию аварийного.

Звездолет погрузился в полнейшую тишину.

Я присел в одно из кресел и задумался над тем, что делать дальше.

Обыскивать второй звездолет не имело смысла. Я почти не сомневался, что не найду там абсолютно ничего. Таинственные ОНИ просто не допустили бы, чтобы рядом с СТМ-станцией остались люди. Вот в коттеджах… Да, именно в коттеджах и мог кто-то утаиться. И теперь прежде всего следовало обыскать именно компакт-коттеджи.

— Волат, Верон, мы выходим, — передал я группам прикрытия и встал. — Гон и Ванг, останетесь здесь. Проверьте СТМ-связь на звездолете. Если она не работает, подключитесь к одному из спутников через свой передатчик. Свяжитесь с базой и доложите Бриндберу обстановку. Разверните дополнительный НП и не выпускайте нас из виду. Все ясно?

— Поняли, майор, — ответили солдаты.

— Все, пошли.

Меня пугала эта чистка. Я готов был принять любое развитие событий, но только не подобное откровенное игнорирование нашей высадки. А между тем ОНИ знали о нас. Это было видно по тому, как замерла жизнь на планете, словно кто-то пытался притупить нашу бдительность. Наша суета выглядела неестественно среди этого безмолвия. Мы чувствовали себя чужими здесь. И как невозможно спрятать черное среди белого, как не в состоянии крикун исчезнуть среди толпы немых — так и мы не могли рассчитывать на то, что остались незамеченными. На ту внезапность, о которой говорил полковник, надеяться уже не приходилось. Как и в прошлый раз, первый удар оставили за собой хозяева. Максимум, что мы могли сделать в подобной ситуации, — это попытаться смягчить последствия удара, чтобы затем все же провести чистку.

Снаружи корабля ничего не изменилось. По-прежнему тусклым светом сквозь облака проглядывало солнце и по-прежнему в округе на несколько десятков километров ничего не шевелилось. Челноки с группой прикрытия Волата кружили над звездолетами на высоте около двухсот метров. Верон со своими людьми занимал оборону перед открытым центральным шлюзом. Я подошел к развернутому НП и присел возле лейтенанта на корточки. Верон молчал.

— Ничего?.. — уже в который раз поинтересовался я.

— Абсолютно, — ответил он.

— Черт, что происходит?! ОНИ вздумали нам нервы вымотать?! — Неожиданно меня осенило, как взять инициативу в свои руки. — Ладушки, — я хлопнул Верона по колену, — если ОНИ хотят нервотрепки, то пусть будет так. Мы примем их игру.

Волат, — связался я с капитаном.

— Да.

— Поднимись повыше и проверь пространство над облаками. Да, я знаю, что радары безмолвствуют, но я хочу, чтобы ты убедился в нашей безопасности собственными глазами. Понял?

— Понял, майор.

— Тогда действуй. Верон, перебазируйся со своими людьми и НП на звездолет, который мы обследовали. Заблокируй все входы, активируй защитные системы и не высовывайся оттуда, пока я сам тебе не скажу. Ты понял?! Не высовывайся, что бы ни случилось!

— Да-да, я понял, Селий.

— Добро. Я тем временем возьму пятерых солдат и обследую компакт-коттеджи.

Если никого не обнаружим, то улетаем отсюда к ядреной бабушке. Интересно будет посмотреть, что предпримут ОНИ, когда увидят, как мы плюнули на их планету и улетели отсюда.

— Селий, сверху чисто, — доложил Волат.

— Понял. Подстрахуй меня у компакт-коттеджей и будь готов унести ноги — и мои, и свои.

Не знаю, догадались об этом Волат и Верон, но я начинал свою игру. За нами наблюдали. Я, можно сказать, чувствовал это своим затылком. ОНИ хитрили, и я хитрил. И смысл игры заключался в том, у кого первого сдадут нервы. Я полагал, что у них. Мое провокационное отступление должно было принудить их к решительным действиям. ОНИ были отнюдь не защитниками своей планеты. Я это понял еще на Земле, в кабинете полковника. При защите вполне достаточно предупреждения и небольшой демонстрации своей силы. Нет, ОНИ не защищались. ОНИ убивали — убивали, потому что таков был их образ жизни, потому что в этом заключался их смысл существования! И раз так, то ОНИ не выпустят нас. А мы в свою очередь будем к этому готовы.

Я не знал, поняли ли мою игру Волат и Верон, но что они сориентируются, когда начнутся активные действия, — не сомневался. Иначе они бы не были МОИМИ ОФИЦЕРАМИ — офицерами лучшего подразделения Чистки.

Пока Верон со своими людьми перебазировался на звездолет, я с пятью ребятами гарантировал им защиту от всякого рода неожиданностей с тыла. Таких не произошло, и, даже когда за последним солдатом закрылся центральный шлюз, ОНИ на это никак не отреагировали. С минуту я стоял на месте, ожидая нападения, а затем повернулся к своим ребятам:

— Ну что ж, пошли. Действуем по стандартной схеме: трое передвигаются, трое страхуют. Быстро, но осторожно — вперед!

Небольшими перебежками, по трое, мы устремились к компакт-коттеджам. Я хорошо знал этих пятерых ребят. Впрочем, я хорошо знал всех солдат своего подразделения. И когда кто-нибудь из них получал на чистке свое, мне не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить его имя, срок службы, плохие и хорошие привычки, дурные пристрастия и все остальное, что обязан знать командир о своем подчиненном. Но эти пятеро солдат были мне особо близки. Они и еще Волат — вот все то, что осталось от первого состава моего подразделения, от первой чистки.

Этих ребят трудно было чем-то удивить и невозможно испугать. Именно такие мне и были нужны сейчас, чтобы показать ИМ, что это такое — настоящее спецподразделение Чистки! Пусть взвоют, моля о пощаде, и пусть умрут или отдадут людям свой рай! И я знал, если сержант Весл, или Гран, или Стиг, или Дарт, или Дигри — если кто-нибудь из них не вернется с этой последней своей чистки, он не будет на меня в обиде. Или, может быть, я просто убедил себя в этом?.. Нет, в конце концов, я сам никогда не прятался за чужие спины и не позволял этого делать другим. Раз нужны лучшие из лучших, то, значит, они и пойдут. Да и вообще, разве можно предугадать, где и когда тебя схватит за глотку костлявая рука смерти. О, если бы это можно было предугадать!..

Я позволил себе некоторые отвлеченные мысли лишь на несколько секунд, глядя на хмурые сосредоточенные лица ребят и ловя себя на мысли, что мне трудно представить их стариками на пенсии. Вполне вероятно, что уже тогда у меня было некое предчувствие беды. Предчувствие того, что этим ребятам не суждено стать стариками, как и всем остальным…

Мы быстро добрались до первого компакт-коттеджа и замерли у входной двери.

Внутри было тихо. Мой датчик движения тоже ничего не фиксировал, и я решил, что можно входить. По моему немому сигналу Дигри пихнул рукой дверь и мгновенно прильнул спиной к стене, освобождая проход для меня и Дарта. Держа на изготовку оружие и готовые в любой момент выстрелить, мы быстро вошли. За нами тут же последовали и все остальные.

Холл компакт-коттеджа ничем не отличался от тех, которые нам приходилось видеть раньше. Как и на звездолете, здесь было чисто ни трупов, ни крови, ни следов борьбы. Даже мебель была расставлена в соответствии с нормами современного дизайна. Но меня лично беспокоила одна деталь. Этот холл сильно смахивал на тот, который я видел в своей первой псевдореальности. Я даже невольно поводил ногой по полу, чтобы убедиться в отсутствии там насекомых.

Ничего под моими ботинками не захрустело, и это принесло мне несказанное облегчение, так как никаких отравляющих веществ мы с собой не захватили.

Неожиданно мой датчик зафиксировал кратковременное движение в комнате справа. Я резко поднял вверх руку. Ребята замерли, буквально прекратив дышать и став частью интерьера.

— Кажется, здесь чисто — никого нет, — специально громко сказал я и пальцем показал на правую дверь.

Ребята меня поняли. Бесшумно ступая, они приблизились к двери и вновь замерли в ожидании команды. Я едва заметно кивнул, и сержант Весл одним движением высадил дверь ногой.

В небольшой комнате (размером пять на четыре), в углу сидела двенадцатилетняя девочка. Ее лицо было грязно, платье порвано, а руки… Черт!

Руки были не на затылке. Они прижимали к груди красивую, но такую же потрепанную куклу. Широко раскрытыми глазами девочка смотрела на нас и даже не шевелилась. Должен признаться, что я не выстрелил лишь потому, что сразу узнал внучку Тарна. Но и после этого ствол моего дезинфектора продолжал смотреть в грудь перепуганной девочки. Лишь когда ребята обыскали комнату и удостоверились, что здесь больше никого нет, я позволил себе немного расслабиться.

— Все в порядке, не бойся. Мы пришли за тобой. — Я протянул девочке руку, но она опять не пошевелилась. — Дигри, возьми ее, и к звездолету. Остальным — прикрывать.

Я уже почти отвернулся от девочки, когда Дигри нагнулся к ней. Меня заставило насторожиться необыкновенно быстрое движение внучки Тарна, которое не ускользнуло от моего бокового зрения. И, разворачиваясь для атаки, почти машинально я проорал:

— На пол!

Бедный Дигри. Наверное, он так и не успел понять, что произошло. Но я видел все своими глазами. Рука двенадцатилетней девчонки насквозь пропорола ему живот и схватила висящий на спине «ИО-35». Прыгнув за створку двери, я успел выстрелить до того, как маленькая бестия пропорола живот кому-нибудь еще. Но я немного опоздал. Волна воздуха, какая-то непонятно серая, молниеносно вылетела из ствола дезинфектора и как бы заключила в кокон летящее на меня тело Дигри. И в то же мгновение этот кокон беззвучно взорвался, оросив меня и всю комнату мельчайшими останками человеческой плоти. Боже, ничего подобного я в жизни не видел! Всего за тысячную долю секунды Дигри превратился в ничто, в кровавый туман, половина которого окрасила в алый цвет стены, а вторая осталась висеть в воздухе. Жуткая смерть! Хотя почему жуткая? Любая смерть одинакова. Смерть — она и есть смерть, и не важно, в какой форме она к тебе приходит. Лишь бы только не мучиться перед концом.

В минуты опасности мое мышление срабатывает на сверхъестественной скорости. Я не думал о том, как это двенадцатилетняя девчонка смогла рукой пропороть живот Дигри и бросить его на меня. Я просто действовал. Мой первый выстрел не достал до цели. Но я тут же выстрелил снова, почти одновременно с девчонкой. Она исчезла, как и Дигри.

— Подъем! — скомандовал я. — К звездолету, быстрее!

На полу остался лежать только сержант Весл. Боже, Весл!.. В бессильной ярости я сжал зубы. Девчонка успела выстрелить только один раз, но выстрелить удачно. Луч «ИО-35» попал Веслу в голову.

— Майор, майор.

Я вздрогнул, только сейчас поняв, что стою и смотрю на мертвого солдата — стою и не могу пошевелиться.

— Майор!

Я обернулся:

— Все в порядке, Дарт. Возьмите Весла, и на звездолет. Быстрее! Я прикрою.

Ребята подобрали мертвого Весла и потащили его к звездолету. Я двигался следом за ними, прикрывая их своим телом и своим оружием. И пока мои ноги несли меня к звездолету, мой мозг пытался понять, что же все-таки произошло. И дело было вовсе не в девчонке. Я не мог понять, почему не стреляли ребята? Ведь именно потому меня потрясла смерть Весла, что этой смерти не должно было быть.

Я успел выстрелить дважды, а ребята… Так почему же никто из них не выстрелил и не спас жизнь Веслу? Ребята растерялись? Нет, только не они. Тогда что же произошло?

— Селий, что ты сделал? — прозвучал вдруг у меня в ушах тихий голос Волата. — Что ты сделал, Селий?.. Я понял, что он разговаривает со мной на командной частоте. Значит, кроме Верона, нас никто больше не слышал.

— Не молчи, Селий. Ответь, зачем ты убил внучку Тарна?

— Я сделал, что должен был сделать, — грубо буркнул я в микрофон, продолжая внимательно следить за местностью и прикрывать ребят. В любую секунду перед нами могли появиться еще такие же «внучки» Тарна. И поэтому сейчас я не был расположен к разговорам.

— Селий, ты хоть сам понимаешь, что сделал?

— Молчи, Волат! — прервал я капитана. — Молчи и следи за компакт-коттеджами! Оттуда могут появиться еще такие же «внучки»! Мне одну и ту с трудом удалось уничтожить. Волат!!! — проорал я вдруг.

— Да.

— Лучше сожги их!

— Что?!

— Я сказал, сожги эти чертовы компакт-коттеджи, капитан!

Волат ничего не ответил, но челноки развернулись для атаки.

— Майор…

— Заткнись, Верон! — оборвал я лейтенанта. — Так надо! Открывай центральный, мы уже на месте!

Челноки дали залп из своих импульсных пушек. Я на секунду обернулся, чтобы посмотреть, как полыхают компакт-коттеджи, потом сказал удовлетворенно:

— Все правильно, так надо, — и вошел в звездолет. Верон встречал нас в главном коридоре. Он проводил хмурым взглядом ребят, несущих Весла, и подошел ко мне. Лейтенант явно хотел поговорить, но я по-прежнему не был расположен к беседам, тем более когда эта беседа обещала перерасти в спор. Больше всего мне хотелось сейчас окунуться в ванну и смыть с себя останки Дигри и той девчонки.

Но я не отправился в душевую и не стал разговаривать с Вероном. А в первую очередь связался с капитаном.

— Волат, внимательно следи за окрестностями! Если что — немедленно докладывай.

— Понял, майор.

— Я надеюсь на тебя. Сюрпризов больше не должно быть.

— Хорошо, Селий, буду держать нос по ветру. Дав указания Волату и ничего никому не объясняя, я прошел мимо лейтенанта, затем завернул к медотсеку, куда мои ребята понесли Весла, и, войдя туда, закрыл за собой дверь. Тело сержанта лежало на операционном столе. Возле него стояли Гарн, Стиг и Дарт.

— Итак, — обратился я к ним, — надеюсь, у вас найдутся нужные объяснения.

Ребята понуро молчали.

— Ну что же вы, давайте колитесь, я жду! Объясните мне, почему вы не стреляли? Молчите?! Хорошо, тогда скажу я! Смерть Весла на вашей совести, господа! Успей выстрелить хоть один из вас, сержант Весл наверняка остался бы жить!

— Да, мы виноваты, майор, и готовы понести наказание, — негромко ответил за всех Гарн.

— «Виноваты… наказание…» — передразнил я его — Разве дело в наказании.

Я просто хочу знать, почему лучшие солдаты Чистки оплошали в практически рядовой ситуации?

— Не знаем, майор… — пробормотал Стиг. — Каждое движение давалось с таким трудом, словно вокруг нас был не воздух, а густой кисель. Наверное, все произошло слишком неожиданно и мы растерялись.

— И еще, кажется, «ИО» заклинило, — робко добавил Дарт.

— «ИО»?.. Твой «ИО»?!

Я взял из рук Дарта «ИО-35» и выстрелил в потолок. Оружие сработало безукоризненно. Иначе и быть не могло. Никогда и нигде «ИО-35» еще не подводило нас. Оно могло пролежать на морском дне несколько лет, выдержать при пожаре температуру до шестисот градусов и по-прежнему будет исправно работать. Это было абсолютно надежное оружие, не знавшее ни осечек, ни поломок.

— Твой «ИО» в порядке, и всегда был в порядке. Дело не в оружии, Дарт.

Наверное, вы просто сдали, ребята, почувствовали близкую отставку и сдали.

Ладно, закончим на этом.

Я отдал Дарту «ИО-35» и подошел к двери, но вдруг, уже протянув руку к механизму блокировки, обернулся и спросил:

— Я смогу забыть об этом. А вы?..

Не дожидаясь ответа и уже заранее зная его, я покинул медотсек. За дверью стоял Верон с двумя солдатами.

— Все в порядке, — успокоил я его. — Это я стрелял — проверял оружие.

— Нам нужно поговорить, майор.

То, каким тоном Верой произнес эти слова, заставило меня поморщиться.

Похоже, разговор предстоял довольно неприятный.

— Поговорить?.. — повторил я. — Без свидетелей, полагаю?.. Что ж, лейтенант, пойдем поговорим. Мы зашли в капитанскую каюту.

— Слушаю, — спокойно начал я, опустившись в кресло. Верон остался стоять.

— Майор, я не смогу скрывать от дисциплинарного комитета того, что вы убили внучку Тарна, — официально произнес он.

— А этого и не надо, — устало ответил я. — Хочется только спросить тебя, Верон. Где были твои глаза, когда эта девчонка пустой рукой пропорола Дигри живот, а потом, словно куклу, бросила его на меня?

— Я видел совсем другое.

— И что же?

— Дигри прикрыл девочку собой, но это тебя все. равно не остановило…

Я резко встал. Верон даже попятился.

— Думаю, — медленно выговорил я, — нам лучше пройти к НП и просмотреть диск записи следящих камер — и на этот раз в присутствии всех ребят! Если ты не веришь мне, то, возможно, поверишь Дарту, Стигу и Гарну!

— Если бы не один факт… Ты уже успел переговорить с ними наедине и вполне мог договориться. Они никогда не станут свидетельствовать против тебя.

Ведь ты с ними с первой чистки.

— Нам лучше просмотреть сначала диск записи, — зло повторил я и вышел из капитанской каюты.

Мне показалось, что я шел к главной рубке управления целый час. Обвинения Верона меня не беспокоили. Опровергнуть их было довольно легко. Стоило лишь просмотреть диск записи на НП. Но вот доверие, его уже не вернешь. Верон усомнился в своем командире, и, значит, он не мог больше служить со мной. А жаль… Да, меня ждала отставка, и Верон в любом случае уже не послужит со мной. Но в тот момент я не думал об отставке. На чистке солдат должен думать только о чистке, иначе он уже не солдат. Иначе он просто не сможет в нужный момент принять единственно верное решение. Не важно, что будет после операции.

Это будущее, а будущее, как известно, творится в настоящем.

В главной рубке управления находились семь солдат: двое дежурных на НП, трое на пульте управления звездолета и еще двое в качестве охраны у входных дверей. Я не стал никого выставлять и сразу приказал Кесу включить запись со следящих камер в компакт-коттеджах. Молча выполнив приказ, солдат отошел в сторону и предоставил мне свое кресло. Я сел и стал просматривать запись. Верон остался стоять, и теперь возвышался надо мной, словно Божий судья. Я постарался на обращать на это внимания, но все же в душе осталось неприятное чувство.

До момента, когда мы нашли девчонку, запись полностью совпадала с тем, что видел я сам. Но потом… БОЖЕ!!!

…Я приказал Дигри убить девочку! Он ослушался и попытался заслонить ее собой. Я приказал сержанту Веслу убрать взбунтовавшегося солдата, но Дигри вдруг выстрелил из своего «ИО-35». И Весл упал. Тогда выстрелил я. И Дигри превратился в ничто. Потом я выстрелил снова, уже в девочку…

— Бред, — прокомментировал я увиденное и быстро набрал на пульте код самого Дигри.

Пошла запись с его следящей камеры. И все повторилось с точностью до мелочей.

— Чертовщина какая-то! — Я набрал код Дарта. Просмотрев запись с его следящей камеры, ввел код Стига, потом Гарна. Везде было одно и то же. — Вот срань Господня! — гнусно выругался я и вынул диск. — Или я сошел с ума, а вместе со мной Стиг, Дарт и Гарн, или кто-то исправил запись.

— Ты же знаешь, что это невозможно, — возразил Верон. — Запись производится только со следящих камер. К тому же я видел все на мониторе НП по прямой трансляции. Да и переписать диск по-новому абсолютно невозможно.

— За пятнадцать лет службы я вывел только одно несокрушимое правило. На чистке возможно ВСЁ, даже то, что невозможно. Ты-то должен это знать. Не имеет существенного значения, верна запись или нет. Если запись верна, то выходит, что кто-то основательно подправил нам зрение и мозги. Потому что я отчетливо помню, как развивались события. Из этого следует…

Я вдруг замолчал, словно стрелой пронзенный жуткой догадкой. Мгновение я сидел неподвижно, пытаясь как-то избавиться от навязчивой мысли, а потом резко повернулся к оператору связи:

— Гон!

— Да, майор.

— Я приказывал доложить тебе обстановку Бриндберу. Ты смог с ним связаться?

— Да, майор. Он велел докладывать только о конкретных результатах и,…

— Подожди, я не о том. Ты через какой СТМ-спутник связывался, через наш или тот, который был на орбите до этого?

— Через тот, который был на орбите до этого. Спутник работал исправно, и я подумал, что не следует раскрывать раньше времени код допуска нашего спутника.

— Попробуй связаться с базой через наш СТМ-спутник и не используй станцию звездолета, воспользуйся резервной.

— Слушаюсь!

Гон быстро повернулся к пульту связи. Я мысленно молил Бога, чтобы моя догадка оказалась неверной. Но видно, создатель не услышал моих молитв. Не прошло и минуты, как Гон, продолжая с невероятной скоростью манипулировать на пульте клавишами, воскликнул:

— Наш СТМ-спутник не отвечает, майор!

— Ванг, быстро все системы старта звездолета на запуск!

— Системы старта не работают, — почти тотчас доложил Ванг.

— Как «не работают»?! Ты должен был проверить их в первую очередь!

— Я проверял, майор. Все системы звездолета работали исправно.

— Волат, Волат!!! — попытался я связаться с капитаном, но он не ответил. — Связи нет. Черт, мы как крысы в ловушке! ОНИ кругом и контролируют всю нашу аппаратуру. Пора убираться отсюда, если вообще еще можно убраться!

— Майор, серия выстрелов в медотсеке! — доложил вдруг Ванг.

— Бросить все, и за мной, быстро! Верон, возьми троих, на свое усмотрение, и попытайся собрать всех ребят, которых ты расставлял на постах по пути к энергоблоку. Я жду вас у аварийного шлюзового отсека. Если через пятнадцать минут вас не будет, мы уходим одни.

— Понял, майор, — ответил Верон. — Полас, Крус и Ванг, со мной!

Верон с тремя солдатами убежал в сторону энергоблоков корабля, я с остальными помчался к медотсеку. По пути мы встретили еще четверых солдат: двоих на посту у жилых помещений и еще двоих у систем жизнеобеспечения корабля.

В медотсеке никого не было, стол, на котором лежал Весл, тоже оказался пустым. Я нагнулся к небольшим алым пятнам на полу.

— Кровь. Уходим к аварийному шлюзу. Здесь нам больше нечего делать.

Неожиданно погасло освещение, и звездолет погрузился во тьму. Не желая нас так просто отпускать, ОНИ времени не теряли. Мы включили подсветку на оружии и замедлили шаг, повысив осторожность. В любое мгновение можно было ожидать нападения, и требовалось все наше внимание, чтобы в почти кромешной тьме вовремя разглядеть противника. Но ОНИ, кажется, не спешили, наверное, полагая, что нам уже не уйти.

Мы уже почти добрались до аварийного шлюза, когда вдруг в правом узком коридоре, ведущем в складские помещения, послышался шум. По моему знаку все выключили подсветку на оружии и замерли, приготовившись к чистке. Время потекло томительными секундами, каждая из которых казалась нам длиной в минуту. Шум приближался: похожий на шаги людей. Но это не мог быть Верон, так как он должен был прийти слева. Я дождался, когда шаги раздадутся сразу за поворотом, и, вновь включив подсветку на оружии, вынырнул из-за угла. Ребята тотчас последовали за мной.

— Дарт?! — удивился я, высветив лицо своего солдата. За ним стояли еще трое, похоже, Гран, Стиг и кто-то, кто присоединился к ним по пути. — Что вы тут делаете?! А какая, к черту, разница, потом разберемся! Сейчас надо быстрее убираться отсюда.

Я повернулся, чтобы продолжить путь к аварийному шлюзу, но возглас Тора, стоявшего за мной, буквально выбил почву у меня из-под ног.

— Дигри?!

Я не сразу понял, что происходит, когда Тор прыгнул на меня и повалил на пол. И в то же мгновение зазвучали выстрелы. Чувствуя, как по моему лицу стекают капли крови Тора, прикрывшего меня своим телом, я быстро откатился в сторону и выстрелил в Дарта и его спутников из дезинфектора. ОНИ стояли компактной группой, и их распылило всех вместе. Я быстро поднялся на ноги, а затем резко развернулся, к неожиданному шуму слева. Это оказался Верон с шестью солдатами. Я опустил дезинфектор.

— Кто стрелял? — спросил Верон.

— Мы стреляли, — тихо ответил я и подсчитал потери.

Мы потеряли еще двоих. Мертвы были Тор и Прикс. Обоим разворотило грудь, так что даже не потребовалось проверять пульс. Я хотел было сказать Верону, что ОНИ принимают человеческий облик, но вдруг заметил, как на Торе и Приксе стали быстро регенерировать раны. Рука одного дернулась, потом потянулась к «ИО-35».

— Всем назад! — громко скомандовал я. Кто-то из ребят выстрелил. Луч «ИО» пронзил Приксу голову, но сам солдат, напоминавший теперь некоего вставшего из могилы вампира, даже не дернулся.

— Назад!!! — опять крикнул я и дважды выстрелил из дезинфектора. Тор и Прикс исчезли. — ОНИ занимают наши тела, когда мы умираем. И это далеко не все их возможности. — Я взглянул Верону в глаза. — ОНИ и сейчас могут быть среди нас. Я не могу верить тебе, ты не можешь верить мне. Это гибель для подразделения. Но я должен сделать все, что в моих силах, чтобы спасти еще тех, кого еще можно спасти. Выходим!

Плотной группой, держась друг друга и присматривая друг за другом, мы вышли из звездолета. Но не успели наши ноги коснуться нежной мягкой травы, как перед нами прямо из ниоткуда появился бун. Представитель местной высокоразвитой цивилизации…

Я забежал немного вперед и сказал, как зовутся аборигены планеты… Я сделал это намеренно, для того, чтобы понятнее было.

…Бун возник перед нами в облике человека, в обмундировании солдата Чистки, только без средств защиты. Я говорю «в облике человека», так как нам хватило буквально секунды, чтобы понять — человеком здесь даже и не пахло. Он напоминал призрака из старых фильмов, которые я видел еще в лагере, — такой же бестелесный и невозмутимый. И у него не было лица. Вернее, оно было, только непонятно какое, словно в одном слились сотни или даже тысячи.

Ребята среагировали мгновенно. Они открыли стрельбу из всего имеющегося в наличии оружия. Но аборигена, казалось, ничто не задевало. И ударная волна «смерча», и ультразвук, и лучи наших «ИО-35» проходили сквозь него, не причиняя никакого вреда. Бун был совсем один, но мы ничего не могли с ним сделать.

Абориген продолжал не спеша приближаться, а мы такой же плотной группой пятиться от него к правому звездолету и стрелять. Стреляли все, но только не я.

Что-то в дезинфекторе заклинило. Я отдавал мысленную команду, я хотел выстрелить, но оружие бездействовало.

— Майор, стреляйте! — закричал лейтенант Верон. — Стреляйте же!

— Не работает! — зло выкрикнул в ответ я. — Чертова железка!

Я тряс дезинфектор, бил его о колено, но ничего не помогало. Шквал огня и звука продолжал обрушиваться на буна. Ребята стреляли все яростней и яростней.

Трава скручивалась под ногами аборигена, дымилась. Потом она, не возгораясь, превращалась в пепел. Но сам бун по-прежнему оставался цел и невредим. И сквозь застлавший все вокруг дым он также оставался отчетливо видимым. Лично у меня спина покрылась холодным потом. Эта молчаливая и неторопливая атака буна, его неуязвимость… Мы ничего не могли этому противопоставить. Теперь я знал, как ощущали себя скеши, когда мы так же молча атаковали их.

Прямо над нашими головами один за другим пронеслись челноки.

— Селий, что там у вас происходит? — услышал я голос Волата. — Почему вы так долго не отвечали на мои вызовы и где остальные солдаты?

— Ситуация критическая — нас атакуют! Мы уже потеряли пятерых!

— Вас атакуют?.. — удивился Волат. — Но, Селий, вы стреляете в пустоту!

Никого же нет возле вас!

— Черт! — выругался я, поняв, что происходит нечто необъяснимое, с чем мы не можем справиться. — Впервые чувствую себя таким беспомощным. Пора уносить отсюда ноги! Подберешь нас за правым звездолетом!

Я повернулся к ребятам, чтобы дать команду на быстрый отход, но вдруг произошло нечто из ряда вон выходящее. Мой дезинфектор выстрелил…

Ощущение было таким, будто мне досталось по лбу от своей собственной руки!

Я был больше чем просто ошеломлен.

…Волна серого воздуха молниеносно вылетела из ствола дезинфектора и, как я уже не раз видел, заключила ребят в некий кокон. И в следующее мгновение этот кокон беззвучно взорвался. В один миг ребята вместе со всем своим оружием и амуницией превратились в миллиарды мельчайших алых частиц, которые, словно некий туман, зависли в воздухе на десятки метров вокруг.

Когда из алого тумана разорванной человеческой плоти вышел бун — он почему-то двигался уже с противоположного направления, — первое, что я сделал, — это вытер со своего лица остатки погибших двадцати солдат и тихо спросил:

— Почему вы не убили и меня тоже?

Странно, но, оставшись в живых, я впервые чувствовал себя как-то не так.

Наверное, потому, что ребят уничтожили дезинфектором, то есть почти мною.

Бун ничего не ответил на мой вопрос, а медленно продолжал приближаться.

Его одежда оставалась по-прежнему чистой, не измазанной кровью моих ребят, а лицо таким же многоликим. Я хотел использовать против него дезинфектор, но он опять не работал. Не останавливаясь, бун прошел сквозь мое тело и исчез. Но за тот неимоверно краткий промежуток времени, что он был во мне, я успел задать ему десятки вопросов, а он — дать столько же ответов. Не знаю, как описать этот разговор. Я словно бы находился в себе самом и одновременно в чем-то еще. И было абсолютно ясно, что можно и нужно задавать вопросы. Я их задавал и получал правдивые точные ответы. И прошло всего не больше двух секунд. А когда контакт закончился, я понял все…

— Кто ты? — спросил я.

— Мы, буны, — древнейшая астральная цивилизация этой планеты.

Бун был здесь — в этой непонятной субстанции, — но в то же время его здесь не было. Я не слышал и не говорил, но задавал вопросы и получал ответы…

— Мы?.. — не понял я.

— То, что ты видел, не имеет значения. Мы принимаем любой облик. Нас может быть миллион в одном и один в миллионах. Это трудно понять для неразвитых.

— Почему вы не убили и меня, как всех остальных? Почему разговариваете со мной?

— Мы никогда никого не убиваем. Мы всех принимаем к себе. Убиваете вы. У нас не существует понятия «смерть».

— Но я же собственными глазами видел, как вы уничтожили двадцать человек моей команды. А наши предшественники… Кто же их убил?

— Мы не убиваем, — вновь повторил бун. — Мы лишь ликвидируем физические оболочки. Сами люди уже среди нас. Они стали бунами.

— Могу я поговорить с ними?

— Нет, процесс их адаптации продлится, по вашим меркам, около ста лет.

— Но зачем мы вам? Вас что, слишком мало?

— Нас много, бесконечно много. Если все люди присоединятся к нам — они не добавят и капли в море. Мы в вас не нуждаемся. Но мы принимаем к себе всех, кто подходит нам по образу мышления и у кого есть оружие для уничтожения оболочки.

Буны и люди очень схожи. Вы почти идеальная промежуточная субстанция для нас.

Ваш переход будет легким…

— Но…

— Астральная жизнь самая перспективная во Вселенной — она бессмертна. Но пока только бунам под силу освободить сознание от оболочки. К нам уже присоединились тысячи других цивилизаций, кому посчастливилось найти нашу планету. Каары среди них. Вы тоже должны присоединиться.

— Но если мы не хотим?

— Вы еще слишком глупы, и ваши желания не играют существенной роли. Ваша форма жизни бесперспективна. Вы и представить себе не можете, чем обладаем мы.

Ваше сознание ограничено, оно сдавлено физической оболочкой. Вы рабы ее. Мы же свободны и можем на время занимать любую оболочку. Мы можем войти в ваше мертвое тело и регенерировать поврежденные ткани. Мы вольны стать цветком, деревом, морем или даже планетой. Нам доступна власть над всем этим. Мы можем легко управлять любым видом энергии. Мы сами чистая, ничем не ограниченная энергия. Люди достигнут того же, когда мы их освободим.

— Тогда почему же вы не освободили и меня?

— Не сейчас. Если уничтожить оболочку, твое сознание не сможет перейти к нам, так как оно спарено с дезинфектором. Ты просто погибнешь. К тому же мы хотим, чтобы ты стал нашим посланником к людям. Мы испытали тебя, и ты лучше всех подходишь для этого. Мы освободим часть твоего сознания, и ты получишь большой дар убеждения. Люди должны узнать о нас и присоединиться.

— Значит, сами вы не в состоянии покинуть пределы своей планеты? — спросил я.

— У каждой планеты свой энергетический ритм. Только человек способен привести на Землю наш корабль. Ты должен понять — это нужно вам, а не нам. Вы принялись осваивать просторы Вселенной, не познав всех тайн планеты. Вы не в состоянии даже понять, что любая планета сама по себе целая Вселенная.

Вы наивно полагали, что хорошо знаете свою Землю, но ваше невежество и варварство погубили ее. Но ты видел нашу планету. Разница есть. Когда люди узнают о нас, они поймут, насколько примитивны. И тогда они присоединятся к нам. Ты должен стать нашим посланником к людям…

…Я ПОНЯЛ ВСЁ…

Бун исчез. Алый туман из человеческой плоти еще висел вокруг меня.

Несколько секунд назад это были мои ребята… Пусть буны говорят, что взяли их к себе, для меня они все равно погибли. У меня было не больше минуты для принятия решения. Челноки уже, наверное, сели за звездолетом, ожидая мою команду — команду, которой уже нет.

Не обращая внимания на липнущую к моему лицу кровь, я двинулся сквозь этот алый туман в сторону правого звездолета. Не знаю, видел ли кто из находящихся там ребят, что произошло, но в любом случае они должны были сесть. И о том, что я собирался сделать, мне не хотелось думать…

 

Глава 10

Когда я обогнул с правой стороны металлическую громадину звездолета, челноки уже сели. Волат в нетерпении расхаживал возле одного из них и в беспокойстве поглядывал по сторонам. Меня он заметил почти сразу. Да я и не скрывался. Хотя мой с ног до головы окровавленный вид мог повергнуть в шок кого угодно.

— Селий?.. — крикнул Волат. Он сперва бросился мне навстречу, а затем резко остановился. — Селий, где ребята? — спросил он уже тише.

Я молчал. Челноки находились теперь метрах в пятнадцати от меня. Волат — чуть ближе. Но это не имело существенного значения. Волат ждал мою команду слева от звездолета, а я зашел справа. Теперь все они были на одной линии по отношению ко мне. Лучшей позиции и быть не могло. Я имел возможность покончить с этим делом всего одним выстрелом. И я не стал медлить. Пусть даже руки у меня тряслись, а по щекам крупными каплями, смывая чужую кровь, стекал пот. И еще был страх, что буны не позволят мне выстрелить.

Я направил ствол в сторону Волата и мысленно приказал увеличить заряд до максимума. Капитан, мой единственный, оставшийся в живых друг, он все сразу понял, но было уже поздно. Опять серый воздух стремительно вылетел из ствола дезинфектора, Он сжал в свои тиски Волата, четыре челнока и всех находящихся там солдат. В этот раз, на какие-то доли секунды, взрыв произошел позднее. В один миг не стало ни челноков, ни ребят. Словно дыханием смерти, на меня пахнуло их останками и частицами распыленного металла, В горле неприятно запершило. Я закрыл рот руками, чтобы меня не вырвало, и поспешно пошел прочь.

И вот прошло уже почти три дня, как я остался один. Буны иногда заявляются ко мне и ведут «разъяснительную работу» о превосходстве своей формы жизни. Они предлагают мне свой корабль — корабль из чистой энергии — и освобождение сознания, когда я вернусь сюда вновь. Я стараюсь не слушать их, хотя временами мне кажется, что они правы. Людям было бы лучше в этом вечном раю.

Нет, я гоню прочь от себя эти мысли — чтобы как-то отвлечься, наблюдаю за бунами. Они заняты разложением звездолетов и уборкой своей планеты, после того как на ней поработали мои ребята. Солдаты Чистки… Они выжгли здесь достаточно, но уже через день буны все восстановили и принялись за звездолеты, распыляя их в прах. Дней через пять от звездных кораблей не останется и следа.

Как? Даже ума не могу приложить. Бунов бесконечно много, наверное, они растаскивают звездолет по микрочастицам. А может, еще как-то воздействуют на сверхпрочный сплав. Мне это неинтересно.

Я сижу на берегу моря, под большим тенистым деревом, и дописываю эти последние строки. Мне предстоит принять решение. Это не так просто. Буны постоянно давят на меня. Нет, решение я принял уже через минуту после контакта с бунами. Просто сейчас меня все больше одолевают сомнения. И я вновь и вновь принимаю то же решение. Выбор не слишком велик. Ведь я же майор Чистки!..

Вы можете представить мое возвращение к людям? Я — нет. Не волнуйтесь, с воображением у меня полный порядок. Я прекрасно анализирую события, и просчитать возможные варианты моего возвращения на Землю мне не составило особого труда. Хватило примера с каарами. Нечто подобное ожидало и нас.

Вы полагаете, человечество клюнет на приманку вечной жизни и добровольно перейдет к бунам? Ничуть! Никакой дар убеждения не заставит простых людей отказаться от своей жизни. Все эти мелкие неурядицы, ссоры, примирения, безумные любовные страсти, рождение ребенка, повышения по службе… Господи, сколько же у нас этих мелких, но столь необходимых радостей жизни! Разве перечислишь все! И разве смогут отказаться от них «глупые» люди, составляющие большинство?! Нет! Да я и сам ночь любви с Катариной не променял бы на сотню вечных, на мой взгляд, пустых жизней.

Не-ет, простых людей не поймаешь на приманку вечности. Соблазну поддадутся лишь философы, ученые — все эти умники Конфедерации. Но это будет только началом — началом конца человечества. Человечества как доминирующей формы жизни. Думаете, я нужен бунам только как посланник? Нет. Вспомните кааров. Не желающих переходить в вечную жизнь добровольно отправляли туда силой. Вот какую роль хотят отвести мне буны! Вот для чего они меня испытывали! Им нужен человек, который бы возглавил Чистку — их Чистку! И я мог бы согласиться — вернуться на Землю и… Сначала Совет — этот Круг Избранных, потом другие…

Только я не хочу! Не хочу больше решать, какая жизнь перспективная, а какая нет! На моей душе и без того лежит слишком много. С меня хватит!

Я не вернусь к людям. И пусть буны давят на мою психику — стальную волю солдата Чистки им не сломать. Я знаю, что это они заставили меня вспомнить всю свою жизнь, чтобы убедить в том, что Совет — зло, которое необходимо ликвидировать. Но я непоколебим. И если уж копать до самых корней, то зло не в Чистке и даже не в Совете, оно в самих людях, в их образе мышления, которое так близко к образу мышления бунов. Вот где камень преткновения!

Я уверен в выбранном пути. И поэтому я убил Волата и всех остальных ребят.

У меня не было другого выхода. Ведь я же майор Чистки, и люди верят в меня… Я не могу их подвести. Пусть все идет своим чередом. Несколько лет в запасе у человечества будет, а потом, возможно, что-то изменится. А я свою роль уже сыграл, произведя последнюю чистку. Моих ребят больше нет… И скоро не станет меня. Я не могу вернуться к людям и поэтому…

…Я ВЫБИРАЮ СМЕРТЬ!!!

Вообразили: «Вот перехитрил все человечество и смотался в вечность».

Видели бы вы, как я сейчас улыбаюсь!!! У меня некое странное праздничное возбуждение. Похоже на начало грандиозной чистки в молодые годы.

Вечная жизнь?.. Нет, для меня это слишком скучно. Я не мыслитель, я — боец! Мне претит сама мысль о вечности. За эти три дня я о многом вам рассказал, о многом передумал. И я по-новому оценил свою прожитую жизнь. Мне не стыдно, нет. Просто, вспомнив все те чистки, в которых участвовал, я вдруг понял, что право на существование должна иметь любая, даже самая ничтожная форма жизни. Смешно, чтобы осмыслить эту, казалось бы, простую истину, мне потребовалась угроза чистки всему человечеству. Неужели я не мог сразу понять, что у любого оружия есть обратная отдача?! Ведь Лок же понял! Он еще пять лет назад понял, к чему это может привести. А меня не вразумила даже гибель трех тысяч невинных колонистов на Хамеоне. Видно, так уж я устроен, что во всем, даже в самом плохом, стараюсь найти крупицу хорошего. Мне так хотелось думать, что Чистка нужна людям. Я ошибался, как ошибаются сами люди, как ошибаются буны.

Итак, через несколько минут меня не станет. Ирония судьбы! Мне страшно.

Нет, не умереть. Я боюсь остаться жить. Буны могут это устроить. И тогда я буду жить среди них вечно и вечно молить о смерти. Нет! Я не позволю им сделать этого! Не позволю!

Прощайте, вы, люди, которых я никогда уже не увижу. У вас еще есть шанс избежать этой вечной пытки. Избавьтесь от оружия уничтожения. Не лишайте жизни других, и тогда буны не смогут лишить жизни вас.

Прощайте… Если сможете, передайте мой последний привет Катарине. Мне так и не довелось жениться на ней. Жаль, мы были бы с ней прекрасной парой. А теперь она даже не узнает, куда я пропал.

Прощайте и берегите право на свою собственную жизнь. И пусть у вас никто не отнимет это ваше ГЛАВНОЕ ПРАВО.