Три раза Юпитер сменил свое положение на Небесном Круге, прежде чем Сансид, ослепленный властью, стал выказывать первые признаки неповиновения. Он больше не нуждался в советах Морады, требующей от него порой слишком много. Овладев языком своего народа, он мог теперь не только свободно изъясняться, но даже понимать самые замысловатые речи своих придворных советников.

Время шло, а круг дел Сансида становился все уже, и правитель начал скучать. Придворные церемонии уже не радовали его, жертвенные обряды исполнялись заученными движениями, и мысли его начали сбиваться в томительном тревожном ожидании. Это было незнакомое ему чувство, и он невольно поддался ему, не задумываясь над тем, куда оно может заманить его. А манило его к прекрасной молоденькой жрице из свиты Морады. Той, что шла всегда третьей слева от своей госпожи. Внимание повелителя не укрылось от ближайшего круга советников, и облеченные властью наперебой старались завладеть мыслями девушки, чтобы через нее иметь возможность влиять на государя. Доброжелатели шептали ее имя Сансиду, и луна не успела сменить свой облик, как юная дева предстала перед ним ночью в его спальне.

Кровь Сансида тепло разливалась по телу, возбуждая и согревая его.

– Почему такая красивая девушка стала жрицей? Неужели никто не захотел взять тебя в жены, или родители твои были столь бедны?

– Я из хорошего рода, мой господин, но у моего отца восемь девочек и нет сына. Поэтому он и отдал меня в услужение Иннанне, чтобы я своими молитвами могла убедить богиню дать нашему роду наследника.

– Почему же он не обратится к Мораде? Она смогла бы ему помочь.

Девушка в ужасе отпрянула.

– К Мораде? Это слишком тяжелое испытание для простого человека – общение с верховной жрицей богини Луны.

– Но ты же постоянно при ней и не находишь это слишком тяжелым испытанием.

Девушка покраснела и опустила глаза. Сансид удивился.

– Неужели такая честь не радует тебя?

– Меня больше обрадовало ваше внимание, мой господин.

Сансид залился краской удовольствия. Юная дева предпочитает его той, которая реально правит этим государством. Эта мысль снова больно уколола его. Да, порой он все же признавался себе, что истинным правителем была Морада. Без ее приказов никто не мог ничего предпринимать, даже самая ничтожная информация всегда достигала ее слуха. Советники недоумевали, как верховной жрице удается быть посвященной в мельчайшие подробности дворцовых дел, и на всякий случай были начеку, не позволяя себе, как прежде, вольность действий. Даже теперь, когда встреча Планы и Сансида состоялась, они трепетали по поводу того, что может их ждать на следующий день, когда слухи об этом распространятся и достигнут ушей Морады.

Но больше всех тревожилась Илана, которая прекрасно понимала, что если после встречи с повелителем она вернется к Мораде, то не доживет и до следующего дня. Верховная жрица жестко сохраняла чистоту своих лунных девственниц.

Под утро Илана разбудила Сансида и тихо сказала:

– Прощайте, мой господин. Больше нам не придется встретиться в этом мире.

Сансид сквозь сон не мог понять причину грусти девушки. Он приподнялся на подушках и поинтересовался:

– Как, разве ты не придешь ко мне сегодня ночью?

Илана покачала головой, и по лицу ее потекли слезы.

– Я никогда больше не увижу своего господина.

– Но почему?

– Я нарушила клятву. И я больше не принадлежу Луне. Я принадлежу вам, мой господин…

Сансид понял, в чем дело. Он видел однажды, как казнили провинившуюся жрицу, которая позволила себе предаться плотской страсти с юным стражником. И вот теперь та же участь ожидает его нежную юную подругу. В висках у него застучало. Он откинул занавеси и вскочил со своего огромного ложа. Сансид крикнул начальника стражи.

– Эта девушка останется здесь, в моей спальне! И ты лично отвечаешь за ее жизнь!

Накинув халат и подпоясав себя широким поясом с коротким мечом, он стремглав выбежал из дворца и бросился к башне, в которой обитала Морада со своей прекрасной свитой.

В башне царил предутренний покой. Жрицы, устав от ночных бдений, расходились по своим маленьким комнаткам и укладывались спать. Морада еще не спала, стоя в одиночестве на открытой террасе на самой вершине башни, наблюдая угасание Лунного диска. Завидев Сансида, она устало повернула голову в его сторону и приветствовала незваного гостя.

– Что привело тебя сюда, повелитель, в столь необычный час?

Сансид не счел нужным объясняться, лишь сказал:

– Нам двоим здесь стало слишком тесно, Морада!

Морада побледнела.

– Тебе не со мной стало тесно, купец! Тебе стало тесно в царских одеждах! Ты думал, что власть – это удовольствия?!

Сансид позволил себе усмехнуться:

– Власть – это удовольствие, Морада. Ты не меньше меня знаешь это. Потому что тоже отравлена властью! Ты пользуешься мною, как глиняной фигуркой для отправления своих ритуалов!

Морада впервые позволила себе гнев.

– Власть – это жесткое следование ритуалу! Мелким страстям нет места там, где хотят удержать в повиновении целое государство!

Сансид не ожидал такого отпора.

– Правитель – человек из плоти. Мне нужна женщина. Жена или наложница – неважно.

Морада усмехнулась.

– Да, купец. Теперь уже неважно. Ты не задумывался над последствиями, когда брал наложницу из моей свиты, из приговоренных девственниц. Ты нарушил закон, и теперь каждый может показывать на тебя пальцем, когда будет нарушать закон!

Сансид внутренне содрогнулся. Морада права. И эта ее правота давила его, заставляла поступать, как поступает загнанный зверь. Он подошел к Мораде, разрезал серебряный пояс Иннанны, обхватывающий ее талию, и бросил его вниз с башни.

– Ты больше не верховная жрица!

Он повернулся и вышел как можно быстрее, чтобы больше не видеть ту, которой он был обязан всем своим царством. Он возвращался к простой, чувственно-красивой девушке, которая сидела в его спальне в томительном ожидании исхода этого разговора. На сердце у Сансида было тяжело. Он предал ту единственную, недоступную и жестокую богиню, которая не ведала людских слез и тревог, которая жила только ночью, вместе со своей сестрой, Иннанной.

Подойдя к своей двери, у которой все еще дежурил начальник стражи, Сансид сказал:

– Возьмите бывшую верховную жрицу, Мораду, и заприте ее в подземелье башни. И чтобы ни один луч ночного неба не проникал в ее темницу! Она больше не увидит неба!

Оставив начальника стражи, который в ужасе прислонился к стене, не решаясь исполнить приказание государя, Сансид скрылся в своей опочивальне.