От боли темнело в глазах, и почти не было сил удерживать поводья тяжелого боевого коня. Фу Хао закусила губу. Сказывалось недавнее ранение, залечивать которое не было возможности – нельзя показывать воинам, следующим за тобой, свои боли и страхи. Теперь все как-нибудь образуется – варвары разбиты, а войска Шан возвращаются домой. И у Фу Хао теперь будет время на себя и свои раны.

Главная жена князя Шан торопилась домой. С момента ее отъезда прошло почти полгода, а это большой риск. Не стоит оставлять мужа надолго, мало ли что может произойти. Это были не женские страхи. Она не опасалась, что какая-нибудь из жен сможет занять ее место. Многие пытались, но стоило ей появиться возле своего господина, как все мелкие интрижки младших жен рассыпались в прах. Фу Хао боялась только Неба и совсем немного старого колдуна, что неотлучно следовал за князем. Колдун предвещал большие беды, если не удастся заполучить Жрицу Запада. И вот теперь, когда все складывалось как нельзя лучше, это неожиданное ранение в правом боку. Первые три дня она еще справлялась с болью, притупляя ее разогретым вином с черными грибами, но на четвертый день уже не могла ходить, и телохранителю приходилось выносить ее из шатра, чтобы усадить в седло. Сильная тупая боль, казалось, выворачивала внутренности наизнанку, разрывая кожу и сухожилия. Губы генеральши были искусаны до крови, но только доверенные лица знали и о ранении, и о том, как ночами она приказывает привязывать себя ремнями к деревянному ложу, чтобы лежать ровно и не корчиться от боли. Фу Хао не хотела, чтобы входящие слуги случайно увидели ее слабость. Жилки в глазах были красными от перенапряжения, и слезы все чаще накатывали, вызывая нервные спазмы по всему телу, но она и слышать не хотела о том, чтобы остановиться и немного передохнуть.

Днем, в седле, она чувствовала себя лучше, но ночью, в кровати, ее мучили кошмары. И потому она поднималась еще затемно, заставляя свое войско, груженое богатой добычей, поторапливаться. Воины и сами были не прочь поскорее оказаться дома, где не были так долго. Сегодня показались первые поселения княжества Шан, и это заставило войско двигаться еще быстрее.

Фу Хао тронула рукой кровоточащую рану. Телохранитель, ехавший рядом, пристально посмотрел на нее, но она лишь отмахнулась.

– Это к дождю.

Не прошло и получаса, как тяжелые капли летнего дождя зашлепали по всему телу, потными струйками скатываясь под легкие походные доспехи молодой женщины. Ее защитные кожаные латы везли рядом, на случай неожиданного нападения блуждающих варварских отрядов. К счастью, никто не преградил их путь, и еще до заката солнца передовые отряды войск Шан въехали в поместье Фу Хао. Здесь им предстояло провести неделю-другую, чтобы привести себя в порядок и въехать в столицу в блеске боевого облачения.

Фу Хао благодарила Небо за то, что она наконец у себя дома и теперь сможет заняться делами государства, которых за время ее отсутствия накопилось множество. Как и все, возвращающиеся с войны, она не могла войти в свой дом прежде, чем очистит свои руки, которые были в крови людей. Ее походный шатер поставили во дворе, рядом с купальнями, где она могла бы смыть с себя грязь чужой земли и очиститься от бойни. По древнему закону, после кровавого боя она не могла брать руками пищу, чтобы не отравить себя скверной. Бамбуковые палочки и маленькие деревянные ложечки были разложены на столе для того, чтобы Фу Хао могла избежать прямого контакта с едой.

Нескольких часов для нее было достаточно, чтобы вернуться к прежней жизни. Утром, наспех перекусив и совершив очистительные воскурения, она уже слушала доклады управляющего ее землями, старика со странным именем Римуш, о прибавлениях скота и сборе урожая. Управляющий, бывший жрец из Междуречья, два года назад начал строить каналы для орошения земель, и настало время пожинать первые плоды. Урожай в этом году выдался на славу, а это значит, что ее народ лучше перезимует и к весне даст новое потомство.

Она вернулась на прохладную террасу, где под зеленью дикого плюща был накрыт небольшой узорчатый столик. Возле столика на мягком войлочном ковре уже сидел Колдун. При появлении Фу Хао он грустно улыбнулся, и мелкие морщинки собрались лучиками в уголках его глаз. Фу Хао удивилась столь необычному приветствию.

– О чем думаешь, Колдун?

– Я думаю, что ты самая сильная женщина, какая только рождалась под звездами.

– Сильная?

– Да, но очень глупая.

Гнев Фу Хао вспыхивал мгновенно, и она уже готова была сказать старику что-нибудь дерзкое, но он опередил ее.

– Только глупая женщина могла привести к себе ту, по сравнению с которой рана на твоем теле покажется тебе лишь укусом мелкого москита.

Фу Хао удивилась.

– Ты сам сказал, что помочь мне может только она!

Колдун вскочил и гневно потряс руками перед лицом женщины:

– Ты могла бы использовать ее, держа на отдалении! Незачем было тащить ее сюда, в свой дом! Теперь ты безоружна перед нею.

Фу Хао все еще не понимала старика.

– Почему я не должна была везти ее сюда, если я самая сильная?

Колдун лишь печально улыбнулся ее словам:

– Ты забыла, что ты самая глупая.

Фу Хао не могла больше сердиться на своего учителя. Она опустилась рядом на ковер, осторожно придерживая повязку на ране. Колдун помог ей лечь удобнее, положил свою сухую, испещренную глубокими бороздками руку ей на живот и что-то тихо прошептал. Боль утихла, и Фу Хао стала медленно погружаться в сон.