Уже который день Сансид ничего не ел, и теперь от слабости постоянно кружилась голова. От Верховного Совета жрецов не укрылось странное состояние правителя, но никто из них даже предположить не мог, что его отказ от еды связан со страхом, а не с ритуальными обрядами, которые он проводил в дни Праздника предков. Сансид все реже появлялся на людях, особенно среди толпы, откуда все чаще слышались крики «Чужак!»

Сансид изо всех сил пытался сохранить остатки былого величия, но холодный липкий страх все чаще заползал по позвоночнику в голову и выпускал на волю все, что так старательно пытался он спрятать. Тоска по дому и раздражительность становились все острее, затмевая разум и толкая его к пропасти.

Еще месяц назад правитель царства Шу был равен богам и держал саму Жрицу Луны в заточении. От его воли зависела ее жизнь. Эйфория власти ушла, остался лишь страх после побега Морады. Ночью он часами бродил по темным коридорам дворца, проверяя, на месте ли охрана. Спустя неделю Сансиду стало казаться, что жрецы смотрят на него неодобрительно, и Сансид приказал заменить повара, чтобы не пасть жертвой отравления. Теперь он уже не мог доверять никому и вовсе перестал есть. Лишь на время забываясь тяжелым сном, он просыпался, в ужасе повторяя пророчество Морады: «Принесешь мне то, что отрезано. И будет красная Луна».

Утром приходило временное успокоение, но к заходу солнца все повторялось. Чтобы хоть как-то противостоять навязчивым видениям, он приказал изготовить сорок бронзовых масок – копий своего лица и выставить их вдоль коридора, ведущего из покоев в Зал приемов. Пламя факелов, которые теперь постоянно горели в полутемном коридоре, отражалось в огромных выпученных глазах ужасных масок, пугая слуг, которым приходилось дважды в день проходить вдоль страшного места. Казалось, что тысячи глаз Сансида преследуют их. Прикрывая глаза рукой, они старались не смотреть на лики ужаса, исполняя свои обязанности как можно быстрее, убегали прочь.

В покоях Сансида охраны не было. Он больше не доверял охране. Он не доверял никому.

В полном одиночестве сидел он у подножия огромного кресла, стоявшего напротив дверей, и смотрел на черное ночное небо. Луна скрылась за густым черным облаком, и дорожки в саду из его высокого окна едва можно было разглядеть. С тоской вспоминал Сансид те времена, когда он мог сам подъехать к источнику и зачерпнуть воды. В те сладкие далекие дни можно было не опасаться мести жрецов и предательства стражников. Он мог пить и есть вдоволь. Он мог видеть своих детей и спокойно ходить по своему дому, пусть не такому огромному, как этот дворец, но большому и светлому. К его услугам были десятки молоденьких женщин, с которыми он мог провести ночь, не опасаясь быть зарезанным в своей собственной постели. Все это он отдал в обмен на призрачную мечту, пошел за женщиной…

Что же дала ему Морада в обмен на его прежнюю жизнь? По лицу Сансида скатилась слеза и затерялась в затейливых кудрях его ухоженной бороды.

Он горько вздохнул:

– Ты дала мне слишком много, жрица Луны! Так много, что я не смог удержать!

Не успел он произнести эти слова, как из-за тучи вышла Луна. Сансид в ужасе отпрянул от окна. Это была не обычная медовая красота ночной богини. Это было кровавое пятно на черном небе.

– И будет красная Луна!

Сансид в ужасе огляделся.

– Морада, проклятая колдунья!

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникли темные фигуры, лица которых были спрятаны под масками Сансида. Его окружили сорок бронзовых лиц. Сансид расхохотался, и страх, сковывающий его еще минуту назад, бесследно исчез. Он развеселился, как ребенок, оглядываясь вокруг себя и видя лишь изображение себя самого.

Вперед выступила одна из масок и сказала:

– Ты сам погубил себя!

Сансид перестал смеяться и с быстротою молнии выхватил кинжал, который всегда носил с собой. Маска чуть отпрянула и сделала знак остальным, чтобы они подошли поближе. Кольцо вокруг Сансида начало смыкаться. Вот уже чьи-то руки схватили его и потащили к двери. Собрав все свои силы, он извернулся, бросился к открытому окну и спрыгнул вниз. Не замечая кровоточащих ран и думая лишь о том, успели ли преследователи закрыть потайной ход, ведущий от Башни, он бежал, не останавливаясь ни на минуту. У Башни Сансид огляделся и прислушался. Крики и отблески факелов приближались. Изо всех сил он старался вспомнить, что говорила Морада в те дни, когда он еще был великим правителем. Быстро пролистывая в памяти картины прошлого, он на ощупь отсчитывал камни от центральных ворот Башни.

– Шесть, восемь… Третий снизу. Надавить справа…

Тут он споткнулся обо что-то и едва удержался на ногах. Инстинктивно пошарив руками и нащупав что-то твердое, он поднял с земли то, что когда-то сам сбросил с Башни. Это был пояс верховной жрицы. Никто не посмел дотронуться до него, чтобы не навлечь на себя проклятье. Сансид вздрогнул.

– Что мне сделать, чтобы ты наконец отпустила меня?!

И тут его осенило:

– Принесешь мне то, что отрезано! Этот пояс! Я сам разрезал его и сбросил с Башни…

Это мгновение изменило все. Его движения уже не были теми, что минуту назад. Теперь это были расчетливые движения человека, который точно знает что делать. Он найдет Мораду, жива она или нет, и вернет ей пояс! Надежда на избавление придала ему силы, и, едва рассвело, на дороге, ведущей на север, можно было повстречать путника, который бережно нес что-то тяжелое, завернутое в дорогой плащ знатного человека.

Это утро не принесло во дворец радости. Сансид исчез, и все попытки догнать его не дали никаких результатов. Никто, даже верховный жрец, не знал, сколько тайных выходов вело из Башни далеко за пределы города… Долго шли разговоры в огромном Зале Приемов. Долго решали старейшины, что лучше:

– Объявить правителя мертвым и устроить похороны. Подходящее тело мы всегда сможем найти…

– Сказать народу правду, что правитель их сбежал, бросив все, чем владел в этом государстве…

Наконец решение было принято: «Сказать народу, что полная Луна увела правителя на Небо, и в этой жизни он уже не вернется к своему народу. Все, что осталось от правителя, – его маски и прочее имущество, свалить в огромные ямы и засыпать землей, чтобы никто не смог воспользоваться ими в этой жизни!»

Глубокой ночью, когда последний ком земли был втоптан в могильник Сансидуй, на другом конце земли, за тысячи ли от места его последнего прибежища, в высоком шелковом шатре женщина развела огонь. Красные языки пламени, затейливо извиваясь, рассказывали той, что сидела возле огня, историю жизни бывшего правителя Сансида. Женщина внимательно смотрела на пламя, чуть раскачиваясь ему в такт. Потом медленно поднялась со своей подушки и вышла в темень ночи, к своей вечной спутнице, Луне.

– Я жду тебя, слабый человек.

Спустя три недели в шатре Морады появился усталый путник. Он не приветствовал хозяйку и не принял приглашения присесть поближе к огню. Бросив к ногам Морады кожаный мешок, он скрылся в ночи также внезапно, как и появился.

Морада развязала мешок и вытащила что-то тяжелое, покрытое грязью. Она нежно прижала странный предмет к груди и прошептала:

– Мой пояс… Что предначертано – сбылось.