3 ноября 2007 г. Аризона

В одиннадцать часов вечера на первом этаже госпиталя при Институте исследований крови почти никого не было. Карл сидел в коридоре в униформе персонала ALCO, в задачи которого входила криоконсервация тел людей, подписавшихся на Программу. Он не любил находиться в общей комнате для персонала, ожидающего вызов. Слишком шумно и слишком много лишней информации – оплатил ли клиент полностью, или есть долг, который согласны взять на себя родственники умершего. Пусть Аманда разбирается со всем этим. Ему всего лишь нужно знать, будет ли это нейроконсервация или будут работать по полной программе и консервировать все тело. У двери послышались голоса, и, судя по количеству персонала, выезжающего на объект, придется работать с телом. Первой как всегда вышла Аманда.

– За работу!

Карл быстро поднялся и пошел за ней. Пока они двигались к спецмашине, Аманда рассказывала:

– Позвонила дежурная медсестра. Женщина совсем плоха, так что врач за умеренную плату согласен констатировать смерть. Нельзя, чтобы кровь начала сворачиваться. Тогда сосуды не промоешь, никакой гепарин не поможет.

Карл поинтересовался:

– Чем больна?

– Рак. Так что родные давно готовы, и проблем не будет.

Карл удовлетворенно кивнул.

– Хорошо, а то с тем спортсменом были неприятности.

Аманда пожала плечами и улыбнулась:

– Это с его родственниками были проблемы. А парень был в коме и не возражал.

Пробок на дорогах не было, и до места доехали довольно быстро. Умирающая почти не подавала признаков жизни, так что можно было подождать полчаса, когда она совсем затихнет, чтобы начать работу. Пока юрист оформлял документы и подписывал бумаги у ближайших родственников, Карл прошел в комнату. Аманда была уже там и беседовала с медсестрой. Полная женщина лет пятидесяти, в белом халате с эмблемой какого-то госпиталя, скрестив руки на животе, печально смотрела на умирающую.

– Она, бедняжка, уже и стонать перестала. Совсем ослабла.

Аманда присела на постель к пациентке и достала инструмент из небольшого кожаного футляра, который был всегда при ней. Осторожно повернув руку женщины ладонью вверх, так, чтобы открыть вены, она быстро открыла шприц и ввела ей какой-то препарат.

– Вот и славно. Теперь все. Зовите доктора.

Сиделка побежала за дежурным, который мирно дремал на кушетке на первом этаже большого двухэтажного дома. Карл огляделся – пациентка была не из бедных. Программа стоила недешево и для простых граждан едва ли подходила. Через пару минут в комнату вбежали лечащий врач и муж покойной. Доктор констатировал смерть, и Аманда принялась за работу. Вызвав бригаду, ожидавшую ее сигнала в машине, она постаралась успокоить мужа:

– Это простая операция. Только после нее она не проснется, а будет спать сто лет. Как Белоснежка. Вы сами можете посмотреть и убедиться, что ваша жена в опытных руках. Мы провели несколько операций только в этом месяце, и у нас весьма квалифицированный персонал.

Муж, несмотря на все ее заверения, разнервничался.

– А вы уверены, что она умерла. Мне кажется, что она дышит! Дайте мне пощупать ее пульс!

Высокий молодой человек из бригады осторожно взял его за плечи. Аманда строго посмотрела на мужа покойницы:

– Вы умеете считать пульс? Вы готовы подвергнуть риску любимого человека и потерять время? Кровь свернется, и из-за вашего вмешательства мы уже ничего не сможем сделать!

Муж замер в нерешительности. Аманда продолжала наступать:

– Ваша жена так хотела проснуться в следующем веке, когда ее болезнь уже не будет неизлечимой, а вы сейчас хотите все разрушить!

Мужчина бессильно опустился на кровать, где всего минуту назад лежало тело его жены. Потом он собрался с силами и твердо сказал:

– Я поеду с вами! Я сам хочу убедиться, что вы сделали все, как положено!

Аманда не возражала.

– Хорошо, только держитесь в стороне, чтобы не мешать операции.

Тело уже переместили на носилки и осторожно спустили по узкой винтовой лестнице вниз. У самого входа ждал автомобиль, буквально напичканный аппаратурой. Инструменты разных калибров уже были разложены на раздвижных столиках, а к потолку подвешена капельница, к которой тут же подключили пациентку. Тело закрепили на специальном прозрачном столе с откидными бортиками и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Пациентке обрили волосы на голове и подготовили инструменты для работы Карла.

Карл спокойно встал у изголовья, нащупал мышцы шеи, которые еще оставались мягкими, и сделал первый надрез. Из ранки медленно потекла кровь, которую сазу же отвели в специальный резервуар. Карл сделал еще несколько надрезов, вскрыл брюшную полость и осмотрел сердце:

– Хорошо. Подключаем раствор.

Чуть надрезав аорту, он ввел в нее трубку с раствором, который постепенно вытеснял кровь и заполнял пустоты.

Муж, поначалу собиравшийся присутствовать на операции, не выдержал и забрался в дальний угол стилизованной операционной. Все шло по графику, и через десять минут Карл поднял пластиковые бортики вдоль тела и подключил азотное охлаждение.

Когда термостат показал +3, Карл расслабился. Это означало, что теперь тело можно транспортировать в лабораторию в течение суток. Муж пациентки опять подал голос:

– Вы оставите ее живот распоротым? Как же она сможет проснуться в другой жизни?!

Карл мысленно выругался: «Идиот! Весь этот спектакль для тебя, а ты еще недоволен!»

Аманда была наготове:

– Вот, выпейте горячего чая.

Она протянула ему термос и пластиковый стаканчик. Мужчина взял чай, но продолжал в упор смотреть на Карла. Тот спокойно сказал:

– Во время операций живот может быть открыт по нескольку часов перед тем, как его зашьют. Нам лучше оставить все как есть, чтобы не вскрывать, когда начнем витрификацию.

Выпив чая, муж успокоился. Это был особый чай, который Аманда давала клиентам, проявляющим повышенную тревожность.

Прибыв на место, бригада осторожно транспортировала тело в пластиковой капсуле внутрь помещения. Муж было двинулся следом, но Аманда мягко преградила ему путь.

– Я очень сожалею, но вам туда нельзя.

– Нельзя? Почему? Я хочу быть с нею весь путь. До самой капсулы.

Аманда покачала головой:

– Мы поддерживаем стерильность в интересах наших клиентов. И пока вы будете готовиться, консервация уже завершится.

Сочувственно вздохнув, она развела руками.

– Вам лучше пойти поспать. Завтра вы придете навестить вашу жену, когда она будет уже в капсуле.

Мужчина покорно побрел прочь, а Аманда поспешила в операционную, где Карл уже начал трепанацию. Уверенными, годами отработанными движениями он очистил мозг от оболочки и подключил аппарат с криопротектантом. Процесс остекловывания начался, и постепенно все тело пациентки отвердело и покрылось разноцветными пятнами. Осторожно постукивая пожелтевшие места на поверхности тела, Карл оценивал качество заморозки.

– Вот здесь хорошо. Никакой влаги. А здесь не получилось.

Он показал Аманде на синеватые разводы под кожей. Значит, консервант не вытеснил жидкость, содержащую воду.

– Там, где осталась вода, идут совсем другие процессы. Вода кристаллизуется и разрушает ткань.

Аманда наклонилась поближе.

– И эти участки после разморозки не восстановимы?

– Нет… Эти участки мы потеряем. Вернее, тело их потеряет.

Аманда посмотрела на приборы. Температура плавно ползла вниз.

Процесс занял несколько часов, и Карл все чаще стал потирать виски. Аманда уже собиралась сменить его на посту, но он остановил ее.

– Я бы хотел довести все до конца. Просто будьте рядом и смените меня, если что…

Температура остановилась на -196 °C, и Карл вызвал специалистов по консервации, которые поместили тело в металлическую капсулу. Затем особый механизм опустил капсулу в резервуар, где уже хранились две подобные капсулы. Аманда следила за действиями роботов, затаив дыхание. Точные движения механизмов гипнотизировали ее. Она подошла поближе к Карлу и спросила:

– Зачем консервировать все тело, если мы не можем гарантировать его целостность?

Карл пожал плечами:

– Люди считают, что им будет удобнее в теле, к которому они привыкли. Они и не предполагают, что, проснувшись, уже не вспомнят ни себя, ни своего тела.

– Поэтому некоторые выбирают консервацию мозга?

– Они думают, что в будущем можно будет просто поместить мозг в любое тело, искусственно выращенное, например.

– Они что, недовольны своим телом? Не хотят его консервировать, чтобы не опозориться перед новыми людьми?

Карл вздохнул.

– Какая разница, что консервировать? Новый человек никогда не будет прежним. Невозможно воссоздать то, что создал Творец.

Аманда усмехнулась:

– Вы верите в Бога?

Карл стал серьезен:

– А почему вы усмехаетесь? Вы думаете, что я робот со скальпелем?

Аманда покраснела.

– Ну, что-то вроде того. По крайней мере, верующим я вас себе не представляю.

– Верующим меня назвать нельзя. Но я точно знаю, что прав был Ибн Сина.

– Ибн Сина?

Карл двинулся к выходу, и Аманда поспешила за ним.

– Почему он был прав?

Обернувшись, Карл улыбнулся своей помощнице:

– Пойдемте в столовую, я вам расскажу…