26 июня 1016 г. Хамадан

Время тянулось медленно для Авиценны, который со дня на день ждал ответа. Письмо было отправлено еще на прошлой неделе, но праздники летнего солнцестояния прошли, и приближалось Время Казни. Если эмир не успеет с ответом, Ибн Сина закончит свои дни, как пес, в яме или на плахе. Тело его будет выброшено за городскую стену, а голова выставлена на всеобщее поругание. Чтобы избавиться от нестерпимого волнения, охватывавшего его все сильнее, он приказал принести бумагу и чернила, чтобы писать. Рассуждения отвлекали его от грустных мыслей, а время позволяло сделать выводы и обобщения, которые никогда бы не были сделаны в суматохе дней мирских. Он почти закончил трактат, когда охранник принес письмо. Ала ад-Дауль писал, что с радостью воспользуется советами великого ученого и незамедлительно отправляет ему на помощь своего брата. Авиценна прекрасно понимал, что не только человеколюбие движет великим правителем. Ему давно хотелось присоединить к своим владениям богатую провинцию Хорасана, воспользовавшись планом города и укреплений, посланным из тюрьмы Авиценной.

Шамс ад-Давль во главе большого войска уже подошел к окраинам Хамадана, и в городе началась паника. Спасая свои жизни, кто-то в спешке покидал дома, а кто-то готовился к обороне. И в том и в другом случае местным властям было не до публичных казней. Авиценна пребывал в томительном ожидании. Придут ли к нему освободители, или его жизнь окажется в руках недругов прежде, чем откроют ворота Хорасана? Мучительные минуты текли медленно, и в гулкой тишине было слышно, как стучит сердце Ибн Сины. Он приложил руку к груди, потом ко лбу и тихо сказал:

– Мое сердце и мой разум – вот все, что у меня есть.

Внезапно на краю ямы показался знакомый силуэт. Это был охранник.

– Радуйся! Войска взяли город. Мне надо убегать.

– Почему?

– Потому что я был этому причиной. Меня убьют свои же люди, если узнают об этом.

– Как твоя болезнь?

– Проходит, хвала Аллаху. Но я ничего тебе не должен!

Авиценна засмеялся впервые за несколько месяцев:

– Мы в расчете! Мы оба подарили друг другу жизнь!

– Прощай, колдун.

– Почему ты называешь меня колдуном?

– Потому что только колдун мог остаться в живых там, где простой человек уже висел бы на городских воротах.

Охранник скрылся, и вновь наступила томительная тишина. Наконец послышались крики воинов, ворвавшихся в зиндан. Они открывали камеры смертников, срывая засовы, и выпускали преступников наружу. Авиценна закричал из своей ямы что было сил, и тотчас на краю показались два человека. Они открыли решетку и бросили вниз веревку. Авиценна обвязал себя вокруг талии, и они стали тянуть его вверх, навстречу солнцу и свежему воздуху. Навстречу новой жизни…