В Сиане было гораздо теплее и солнечнее. Мне хотелось в гостиницу к Данилу, но пришлось поселиться в очень скромной комнате старого даосского монастыря. Иногда здесь жили приезжие монахи из других монастырей. Но никогда в этой комнате еще не жила женщина, не имеющая к учению Дао никакого отношения.

Монастырь был из серого кирпича. Беленые стены и темно-красные колонны поддерживались в надлежащем порядке, по вечерам белые одежды монахов сливались со стенами, и лишь черная точка головы с косичкой выдавала их передвижение. Воздух был пропитан благовониями, непрерывно курившимися у центрального алтаря. Курильницы во дворе были такой необыкновенно причудливой формы, что мне хотелось их получше разглядеть, а по возможности и сфотографировать. Вдоль галерей, с обратной стороны, скрытые от глаз посетителей, тянулись кельи монахов – небольшие комнатки с окном, некоторые с электрической лампочкой под потолком, кроватью и одним-двумя стульями. Стена, примыкающая к жилым кварталам, была поверху утыкана острым битым стеклом, предохраняя от общения с внешним миром. Наверное, этот внешний мир раньше частенько наведывался в монастырь с заднего хода, чем и вызвал такие меры предосторожности.

Во дворе два монаха чистили пруд, в который туристы бросали монеты, мелкие бумажные деньги и просто какие-нибудь фантики. Все, что монахи вылавливали большим сачком из воды, они складывали на дорожку и сортировали по трем кучкам – пойманные рыбки, китайские деньги и отдельно загранмелочь. Вид у них был довольный, значит, улов сегодня хороший.

Настоятель попросил меня не выходить лишний раз из комнаты, чтобы не смущать обычное течение жизни монастыря. Разместив меня с максимально возможными для такого места удобствами, Ли куда-то уехал, но обещал быть к ужину, который мы решили провести в городе в небольшом ресторанчике неподалеку от городской стены.

Господин Ли приехал даже раньше, чем обещал, и мы отправились ужинать. Ресторанчик был двухэтажным, с узкой лестницей, ведущей на второй этаж, где обычно ужинают посетители. Те, кто забегал что-нибудь выпить или наспех перекусить, оставались на первом этаже. Первым по лестнице поднимался Андрей, за ним я, и замыкал шествие Настоятель. Мы уже поднялись на один пролет, как вдруг Андрей резко затормозил, я налетела на него, так как осторожностью не отличалась. Настоятель на меня не налетел. Сохранил и дистанцию, и равновесие и был готов подхватить меня, если со мной случится какая неприятность.

– Нам сюда нельзя.

– Почему?

– Придется поискать другое место.

Я поняла. Вернее, услышала голоса – Данила и Маргариты. Софьин голос я не услышала. Выйдя на улицу и не замечая Настоятеля, я задала Андрею неожиданный вопрос:

– Как ты думаешь, он с ней спит?

Он не растерялся от такой откровенности с моей стороны.

– Нет. Просто проводит время. Еда в чужом городе не доставит удовольствия, если ты ужинаешь один.

– А как же его мама? Почему бы ему с нею не поужинать?

Мужчины переглянулись.

– Совсем другие вкусовые ощущения.

– То, что он проводит с ней время, мне тоже не нравится.

– Ревность?

– Не совсем. Если кто-то вторгается на твою территорию, ты можешь потерять то, что считаешь своим.

– А в чем проблема?

– Имею здравые опасения на счет своего мужа.

– Это что-то новое для вас, или вам уже случалось иметь такие опасения?

– Не случалось. Обычно я оставляю территорию без боя. Просто сбегаю.

– Бегство – лучшая стратагема. А что же сейчас?

– А сейчас мне хочется показать, что на мою территорию вторгаться нельзя, что я сама или оставлю ее, или сохраню за собой – как мне будет нужно.

Андрей осторожно спросил:

– Решила расправиться с Маргаритой?

Я не успела ответить, как в нашу беседу вмешался Настоятель, который слушал внимательно, но оставался поодаль.

– Ей незачем самой это делать. Если немного подождать, эта дама сама расправится с собой самым верным способом.

Мне почему-то стало жутковато от его слов, но признаваться в этом я не хотела.