Свою первую ночь после возвращения домой князь Фу Чай провел с какой-то молодой наложницей, у которой он даже имени с досады не спрашивал.

После обеда, проводив последних гостей, князь объявил, что намерен пообщаться со своими министрами. После бурно проведенной ночи в спешке были созваны все, кто еще был в столице и мог принять участие в таком важном деле, как княжеский Совет. Сквозь звенящую тишину все чувствовали, что достаточно малейшей искры – и разразится буря. Не сдерживая больше закипающий гнев, князь начал.

– Я оставил на вас не только благополучие столицы и ее жителей, но также жизнь и здоровье моих жен и детей. Пока я сражался за вашу жизнь и процветание, вы не исполнили своего долга передо мной. И хуже того, вы явились причиной гибели моего сына, рожденного от наложницы Си Ши.

Ропот недоумения пронесся среди высокочтимых господ, но никто не решился высказаться первым. Князь уже не сдерживал свой гнев:

– Смерть моей наложницы Жен Дан на совести человека, которому принадлежал этот перстень!

Князь положил на столик перед собой перстень с драконом. Министры ахнули. Льстивый министр Бо Пи подлил масла в огонь.

– Я давно подозревал государственный заговор. Особенно с тех пор, как Первый министр отослал своего последнего сына в княжество Ци. Если бы ему нечего было бояться, он бы держал своего сына рядом с собой.

By Жиксу молчал. Он понял, что уже ничто не могло его спасти. Кто-то подкинул его перстень наложнице князя, или она сама приказала украсть его – это было уже не важно. Расследовать это дело уже никто не возьмется.

Фу Чай холодно посмотрел на своего старого слугу.

– Если я использую человека, я верю ему, если я не верю человеку, я не использую его. Если я верю своему Первому министру, я должен слушать его советы. Как я могу слушать его советы, если с ним связана смерть моего сына? Как могу я быть уверен, что не готовятся заговоры против меня?

Министры молчали. Они понимали, что By Жиксу – самый преданный и достойный, но именно эта преданность и неподкупность вселяла в их сердца злобу. Дела многих из них на фоне By Жиксу выглядели мелкими и недостойными. Теперь появилась возможность убрать того, кто был постоянной угрозой для их неспокойной совести. Может, тогда и их скромные поступки будут замечены князем. А может, и кто-то из них достоин звания Первого министра. Поэтому почти все разом воскликнули:

– Нельзя позволять такому вероломному человеку жить!

Князь довольно кивнул.

Совет был окончен. By Жиксу пошел к себе дожидаться посланца от князя Фу Чай с мечом или веревкой. Князь проявил последнее уважение к By Жиксу и послал ему меч, как воину. Старик взял княжеский меч и повернулся к слуге.

– После моей смерти вырви мои глаза и повесь их на городских воротах, чтобы я мог видеть, как войска Юй входят в город.

Затем он перерезал себе горло.

Слуга принес князю окровавленный меч и последние слова By Жиксу. Это было самым сильным оскорблением, которое старый министр мог нанести своему князю.

Фу Чай приказал бросить тело Первого министра в реку.

– Что ты теперь сможешь увидеть, старый дурак? Ты не давал никому покоя, так пусть и ты не найдешь его нигде. В вечном странствии будут и тело, и душа твоя.