20 октября 2008 г. Прага.

Антуан посмотрел на свою машину, припаркованную прямо у входа, и спросил:

– Поедем на ней, или сможете вытерпеть общественный транспорт?

– А вы что, хотите выпить?

– Хочу

Он махнул проезжающему таксисту, и мы двинулись по направлению к Мосту. Все таксисты Праги, наверное, могут доехать до Карлова моста с закрытыми глазами.

Расплатившись с водителем, Антуан, совершенно не интересуясь моим мнением, прошел под арку и дальше, на мост. Меня туда что-то не тянуло. Мне вспомнился тот вечер, когда мы с Андреем шли той же дорогой к галерее Кирилла.

Антуан уловил мое настроение:

– Когда вы улетаете?

– Послезавтра. Если получится.

Антуан спросил:

– А почему может не получиться?

Я замедлила шаг:

– Могут возникнуть проблемы с властями.

– У вас?!

Он усмехнулся.

Я начинала терять терпение.

– Да, у меня тоже бывают проблемы.

– Подробнее не расскажете?

Я согласилась скорее из вежливости.

– Расскажу. Перед нашим бегством из Праги мы попали в неприятную историю.

– И что же случилось?

– Мы оказались на месте преступления. И нас сфотографировал какой-то человек. Потом наше фото появилось в Интернете на полицейском сайте. И нам пришлось срочно уехать.

– Зачем?

Он, казалось, получал удовольствие от моего скомканного рассказа.

– Если бы нас арестовали, мы бы не могли доказать, что никого не убивали.

– А вы не убивали?

– Нет.

– Так в чем же дело?

– Мы в чужой стране…

– Вот это вас и погубило. Того, кто боится, можно заставить делать все что угодно.

Я начала понимать, куда он клонит.

– Вам нужен был Андрей, потому что он так похож на Гюнтера?

– Да, мне нужен был Андрей.

– И вы убили Кирилла?

Антуан остановился.

– Мог бы, но все гораздо хуже.

Я удивилась:

– Ну куда уж хуже? Что может быть хуже в вашем понимании?

– Ему заплатили.

До меня начинал медленно доходить смысл его слов. Значит, это было представление. Все было сделано для того, чтобы мы уехали из Праги и чувствовали себя в опасности. Что-то тяжелое, висевшее у меня внутри на тонко натянутой ниточке, вдруг оборвалось, и я почувствовала и облегчение, и горечь. Антуан уловил мое состояние.

– Можем зайти куда-нибудь, выпить кофе.

– Мы же пили недавно.

– Это был не кофе. Я давно не пил такой гадости.

Моя апатия сменилась гневом:

– Слушайте, если вы такой привередливый, то какого черта…

Он резко повернулся ко мне и сказал:

– Не стоит поднимать шум. Впервые за много лет я что-то сделал для простого человека. Для вас!

– Для меня?! Устроили мне жизнь в агонии?!

Антуан усмехнулся:

– А что, собственно, произошло? Ваша фотография повисела на сайте полиции пару дней? Ваш брат проспит еще какое-то время? И вся агония?!

Я задумалась. И вправду, если рассуждать фактами, все так. И все же…

– А что будет с тем мальчиком, на которого мы поменяли Андрея?

Антуан стал серьезен:

– А почему вы не спросили меня об этом там, в клинике?

Тяжелое предчувствие нахлынуло на меня.

– Его убьют?

Мой собеседник откровенничать не стал.

– Не знаю. А если бы вы знали, что Гюнтера убьют, вы оставили бы там Андрея?

Я покачала головой:

– Нет. Не оставила бы.

– Тогда не стоит и думать об этом. Это не ваш грех.

– А чей? Ваш?

– Я разделю его с одной женщиной…

– Вы любили ее?

– Ненавидел. Всегда.

Я отвела взгляд и спросила:

– Теперь вам легче?

Антуан усмехнулся.

– Нет. Хочу подготовить вас к встрече с Кириллом. Будет весьма некстати, если вы начнете истерику в галерее.

Мы посидели в ресторане, съели чешского карпа. Рыбу я люблю, как кошка, я радовалась, что для меня нашелся собутыльник, который был не против рыбы с водкой. Изрядно согревшись, мы вышли на улицу. Ветер пригнал откуда-то дождь и заставлял всех идти быстрее. У самой двери галереи я спросила:

– Сколько вы заплатили ему?

Антуан улыбнулся.

– Так мало, что вам не понравится.

Я усмехнулась. Стоимость моего спокойствия и почти жизни Андрея была ничтожной. Хотя его жизнь зависела вовсе не от этого. Это был лишь один из нескольких сценариев, которые мог разыграть Антуан.

Мы позвонили в колокольчик и вошли. В галерее было тихо, наверное, из-за дождя. Окна были плотно закрыты. Из посетителей – лишь пожилая немка с вязаной сумочкой через плечо. Она осматривала картины Вадима и причмокивала. Так ничего и не выбрав, немка ушла.

Вадим повернулся к нам и обрадовался:

– Проходите! Это твой брат? Ты же говорила, что он младше тебя…

Дверь распахнулась, и следом за нами вошел Кирилл, весь промокший. Он ожидал увидеть или меня, или Антуана. Но не обоих сразу.

Антуан сделал вид, что не знаком ни с кем из художников, поинтересовался:

– Вы продаете картины, господа?

Вадим отработанным движением руки показал нам на стену, где висели разные виды Карлова моста, но Антуан покачал головой.

– Это нам не подходит. Нам нужна реальная Прага, которую не показывают иностранцам.

Вадим порылся в углу и достал несколько своих старых работ:

– Можете посмотреть вот эти вещи.

Антуан кивнул.

– Показывайте.

Кирилл так и стоял молча, прислонившись к двери. Капли дождя стекали с его куртки. Он вытер лицо какой-то тряпкой, подвернувшейся под руку, и теперь пытался понять, как себя вести.

Антуан как ни в чем не бывало просматривал работы, пока наконец не остановился на одной. Уголок старой Праги со стороны Еврейского квартала. Вадиму удалось поймать дух этого места, овеянного легендами и страшными сказками.

– Мы возьмем эту. Сколько?

Вадим назвал цену. Антуан не стал торговаться и попросил, чтобы картину хорошенько упаковали.

– На улице дождь. Если у вас есть зонт, мы его тоже купим.

Кирилл молча прошел к шкафу, достал небольшой черный зонт и протянул Антуану.

– Вот, возьмите. Не надо денег.

Антуан поблагодарил, взял зонт и вышел. Я поспешила за ним, не попрощавшись.

Дойдя до Староместской площади, Антуан остановился. Это было то самое кафе, в котором он встречался с де Монбаром в прошлом веке.

– Давно я здесь не был. Можем спуститься в подвальчик.

Я согласилась. Внутри было много народа, дождь загнал сюда всех, кто был на площади. Антуан осмотрелся в поисках свободных мест и окликнул официанта.

– Уберите картину куда-нибудь. Мы заберем ее при выходе. И найдите нам местечко поудобнее.

Официант пристально посмотрел на него, молча взял картину и ушел. Потом принес нам пару стульев и устроил импровизированный столик, накрыв салфетками старое пианино в углу.

Хорошее вино и сыр всегда поднимают настроение. Антуан пил травяной чай и тоже получал какую-то из разновидностей удовольствия.

Происшествия трехдневной давности понемногу отступали, но меня мучила одна загадка:

– Скажите, а почему вы решили мне помочь?

Антуан улыбнулся.

– Если вы не откажетесь прогуляться, я покажу вам.

Любопытство превысило все погодные неудобства, и мы направились к Клементинуму.

Антуан провел меня черным ходом через какие-то арки подземной галереи. Через полчаса брожения в темноте мы подошли к едва заметной двери. Он достал небольшой ключ и попытался открыть замок. Дверь с трудом подалась, и мы оказались где-то в подвале, пахнущем пылью и сыростью. Осторожно поднявшись по ступеням винтовой лестницы на второй этаж, мы оказались в большом кабинете за огромным шкафом, уставленным старинными книгами. Антуан нащупал на стене выключатель, и комната осветилась тусклым желтоватым светом. Наверное, хозяева нечасто здесь бывали. Антуан подтвердил:

– Освещение здесь, как сто лет назад.

Он подошел к огромному письменному столу и сел за него. По тому, как он двигался, было понятно, что он провел здесь не один день, а может, и ночь. На столе стоял небольшой портрет в простой деревянной рамке, который я было приняла за фотографию. Он повернул портрет ко мне, и я чуть не открыла рот от удивления.

– Это кто?!

Антуан сказал, не глядя на портрет:

– Я мог бы предположить, что это ваша прабабка, но у нее не осталось детей.

Потом он задумался и добавил:

– Если монахини мне не соврали.

Та ночь, проведенная с женщиной, навсегда ушла из его жизни. Он сделал для нее все, что мог сделать помощник святого Бернара для простой горожанки.