20 октября 2008 г. Прага.

Домой мы пришли уже в сумерках. Прежде чем войти, Антуан выбросил зонт в мусорный бак, и мы поднялись в квартиру Андрея. Дома нас встретил запах жареной картошки, а на барной стойке стоял тазик салата. Анечка сидела с гитарой на диване и перебирала струны. У Андрея никакой гитары не было, поэтому оставалось лишь догадываться, где она взяла инструмент. Играть она почти не умела, но удовольствие получала. Увидев нас, Алка обрадовалась:

– Хорошо, что вы пришли. Он уже ворочается. Анечка сменила ему простыни и сводила в туалет, простите за подробность.

Антуан моментально отреагировал на известие о том, что брат шевелится:

– Вы хотите отвезти его в клинику или сначала поужинать?

Дамы помялись немного, потом решили:

– Сначала в клинику. А то и выпить-то как следует не получится.

Похоже, что Анечка подружилась с Алкой за то время, которое они прожили вместе.

Антуан позвонил, и через пять минут у подъезда стояла скорая. Дамы собрались было выносить Андрюшеньку, но Антуан поумерил нашу прыть.

– Его перенесут санитары. На специальных носилках.

И точно, в дверь вошли два щуплых европеоида с раскладными носилками. Анечка простонала:

– Они его точно уронят! Может, мы сами как-нибудь?

Алка решительно положила руку ей на плечо:

– Ты знаешь, кто самый страшный человек?

Анечка почувствовала подвох:

– Нет. А кто?

Алка прошипела:

– Дурак с инициативой! Отойди и не мешай ребятам!

Санитары, несмотря на свое хрупкое телосложение, оказались ребятами подготовленными. Они быстро погрузили Андрея на носилки и стали спускаться по лестнице. Мы ринулись было за ними, но нас остановили.

– Вас не пропустят даже в приемный покой. Завтра позвоните в больницу и, если состояние его будет не критическим, заберете обратно. Пусть очнется в больничной палате. Уже скоро.

Мы согласились. Высунувшись в окно, мы втроем наблюдали, как скорая отъехала от дома и свернула за угол. Анечка вздохнула и пригласила всех за стол.