К отчетному собранию готовилось не только начальство, но и все жители поселка. Время проведения выбрано удачно – после рождественских праздников, чтобы ни на что другое не отвлекаться. Собирались в клубе. С утра завклубом накрывал красным полотном стол для заседаний, ровными рядами расставлял длинные скамейки и протапливал старинную голландскую печь.

Девушки возбужденно обговаривали наряды, советуясь друг с другом, что надеть. Будет много новых парней с соседнего села, хозяйство-то общее. Женщины в возрасте жарили еще с вечера семечки – подсолнечные и тыквенные. Набивали ими карманы, а более практичные прихватывали и в узелке, чтобы наверняка хватило. Мужчины снисходительно посмеивались, спорили на «интерес», какое место их показатели займут по району.

Девица Зинаида надеялась встретить на собрании того парня, с которым познакомилась на слете молодых агрономов. Он из соседнего хозяйства и сегодня приедет обязательно, может, даже и выступать будет. Надо Зинке так сесть, чтобы он ее увидел. Его звать Андрей. А она-то, идиотка, назвалась Ларисой. Зачем?! Красивое, как ей казалось, имя «Лариса» она придумала «на выход», для знакомств. Зина уж больно простое. И что теперь делать, если он к ней обратится?

«Ладно, как-нибудь выкручусь!» – подумала Зинаида, с удовольствием примеряя новую вязаную шапку.

Вдова Игнатиха, мать двух взрослых дочерей, также питала надежды на собрание. К слову сказать, никакая она не вдова: многие помнят, как Игнат в полном здравии оставил ее с двумя маленькими дочками и отбыл в неизвестном направлении, прихватив себе в попутчицы молодку из соседнего поселка.

Сейчас дочерям было: одной – двадцать семь, другой – тридцать лет.

Хотелось матери хотя бы Нюську, которая моложе, выдать замуж… Да, они у нее неказистые, но ведь на каждый товар есть купец! С другого села будет много народа. А вдруг там ее судьба?

– Надевайте самую дорогую одежду! Нечего ее в шкафу мариновать!

Игнатиха посмотрела на одну, затем на вторую девицу и не выдержала:

– Что же вы у меня такие неприглядные? В кого только пошли? Глядите на меня, свою мать! Я была красавица!.. Да и сейчас еще ничего, – добавила она после паузы.

Между прочим, девицы Нюся и Варвара как две капли воды были похожи на мать. Костистые, с крупными, в форме сливы, носами, мать и дочери мало чем отличались друг от друга. Но Игнатиха думала по-другому:

– В папашу своего вы пошли. Вот в кого! Уж до чего паскудная рожа, а кобель тот еще был!

Когда не было посторонних, вдова резала правду-матку. Посмотрев на себя в зеркало и манерно поправив платок на голове, Игнатиха окончательно утвердилась в своем мнении:

– А ваша мать – красавица!

Девицы, особенно Нюська, усердно начали наряжаться на вечер в клуб. Старшая Варвара с удовольствием приколола к берету брошку, подаренную когда-то крестной. Нюська с завистью смотрела на сестру, плаксиво жалуясь матери:

– Мам, а что я прицеплю на шапку? Мне Варькина брошка очень к лицу!

Вдова, делая ставку на младшую, в приказном порядке распорядилась:

– Варушка, дай на сегодня брошку Нюсе!

Варвара обиженно воскликнула:

– Это почему же?!

– Дай, говорю тебе! – значительно молвила Игнатиха.

Поскольку руководила в доме мать, девицы подчинялись ей беспрекословно. Поэтому старшая засопела и бросила брошку на стол. Нюська с чувством превосходства стала примерять ее на свою шапку.

* * *

Помещение клуба было битком набито. Заняли все скамейки. За столом сидело начальство – приезжее и местное. Будущий агроном Зинаида (она училась заочно) чуть припозднилась и с трудом нашла место на лавке рядом с толстой бабкой Глашей. Сидеть было неудобно: с одной стороны – стенка, с другой – Глафира, которая еще до начала собрания начинала похрапывать. Но за столом напротив сидел знакомый Андрей, его было хорошо видно. Ее он тоже, кажется, заметил, поэтому девушка, смирившись с неудобствами, так и осталась рядом с Глафирой.

Вдова Игнатиха флагманом проплыла по проходу, ведя за собой Нюську и Варвару. Нюська время от времени жеманно трогала рукой брошку на своей шапке. Варвара, пытаясь скрыть досаду на лице, старалась улыбаться. Увидев на скамье незнакомых приезжих мужчин, Игнатиха стала решительно рассаживать между ними дочек.

Всюду слышалось лузганье семечек. По проходу спешили опоздавшие, перегукиваясь:

– Сватья Наталя! Идите сюда, я заняла для вас место!..

Затем председатель постучал карандашом по графину с водой, требуя внимания. Сидящие зашикали друг на друга, и в конце концов воцарилась тишина. Первым взял слово бухгалтер. Он сыпал цифрами, сравнивал показатели прошлого года с текущим… Мужчины с галерки не выдержали, крикнули:

– Ты, Антон Захарыч, скажи, на каком месте наше хозяйство? А эти цифры мы все равно не запомним!

Узнали, что вышли по району на пятое место. А если учесть, что всего восемнадцать хозяйств, так очень даже неплохо.

Выступающие сменяли друг друга, но внимание к ним поубавилось. Еще интенсивнее стали лузгать семечки. Шепот сменился сначала тихим, потом громким разговором. Зал зажил своей жизнью. Девушки хихикали, переглядываясь с парнями. И только Зинаида тихо маялась, прижатая к стенке мощным плечом бабы Глаши. Начинала жалеть, что вообще села, лучше бы постояла. Вон сколько молодежи стоит вдоль стенок! Глафира между тем положила голову на плечо Зине и храпела так, что сил не было… И даже самые высокие показатели вряд ли бы ее разбудили!

Правда, с этого места хорошо было видно Андрея. Он даже сочувственно ей улыбался, когда храп соседки раздавался слишком громко. Все это время Зинаида судорожно придумывала, как объяснить парню свой дурацкий вымысел с именем Лариса…

«Извинюсь и прямо скажу, что звать меня – Зинаида!»

Приняв окончательное решение, девушка повеселела, повернулась в сторону храпевшей соседки и даже чуть подтолкнула ее плечом, чтобы удобнее сесть. От толчка храп Глафиры оборвался на самой высокой ноте. И на какую-то минуту в зале повисла тишина. Поднявшийся для доклада бригадир Степан Павлович никак не решался ее нарушить, потому как речь, которую он репетировал вчера дома перед женой, требовала выкриков, громких реплик… А тут вдруг – безмолвие. Пока бригадир в растерянности искал глазами жену Татьяну на предмет подсказки, баба Глаша в это время издала гулкий, непристойный звук, от которого сама же проснулась и удивленно спросила:

– А что такое?

Взоры всех были прикованы к Зинаиде и Глафире. Девушка с пунцовым лицом безнадежно пыталась отодвинуться от бабы Глаши и показать свою непричастность к произошедшему, но смогла только плотнее вжаться в стенку. Тем не менее, пытаясь донести истину к сидящим в зале, девица воскликнула:

– Тетя Глаша, вы воздух спортили!

Отдохнувшая Глафира пребывала в благодушном настроении, поэтому кротко посоветовала:

– То спорть и ты!

Зинаида, хватая ртом воздух и все еще надеясь спасти положение, продолжала:

– …Да еще так громко, на весь клуб!

На что баба Глаша резонно заметила:

– Ты молодая, у тебя еще громче получится…

Последние слова Глафиры потонули в диком хохоте окружающих. Безнадежно махнув рукой, сел на свое место бригадир, так и не начав доклада. Председатель судорожно стучал карандашом по графину, потом поменял карандаш на пробку от графина (она потяжелее), но все равно ничего не было слышно. Собрание было закончено, о чем председатель буквально прокричал, чтобы его услышали хотя бы в передних рядах.

Между тем народ не спешил расходиться, ожидались танцы, и парни переставляли скамейки к стенам, освобождая место посередине. Для Зины ни о каких танцах после произошедшего и речи не могло быть, поэтому она поспешила выбраться на улицу. Чья-то рука оказалась у нее на плече, и прозвучал знакомый голос:

– Зина, здравствуй! Как добралась тогда домой? Успела на последний автобус после семинара?

От неожиданности девушка вздрогнула и машинально ответила:

– Нормально, успела.

Затем после паузы, засмущавшись, все же спросила:

– Как узнал, что я – Зинаида?

Андрей, пребывающий почему-то в радужном настроении, широко улыбаясь, ответил:

– Бухгалтер Антон Захарыч к тебе обращался и назвал Зиной. Ты разве не слышала?

Она отрицательно качнула головой, а парень с явным удовольствием продолжал:

– А я обрадовался, узнав твое настоящее имя!

Увидев вопрос в ее глазах, поспешил объяснить:

– Понимаешь, мой батя мне уши прожужжал: «Ищи себе невесту с именем Зина. Две Зинаиды у нас в доме есть, приводи третью. Как позовем: «Зина, неси кушать!», а они все три и принесут! Во будет житуха!

Но на лице девушки все еще было непонимание, и Андрей рассказал:

– Мой брат Виктор женился на Зинке, бывшей однокласснице. Наша мама тоже Зина. Отец (он у нас шутник) считает, что не хватает третьей.

И вдруг Андрей тоже засмущался и даже покраснел. Глядя куда-то в сторону, произнес:

– Когда увидел тебя на семинаре, загадал: «Пусть будет у девушки имя – Зинаида…» А ты почему-то назвалась Ларисой.

Вокруг все еще слышались шутки по поводу невозмутимости бабы Глаши, которая в это время не спеша направлялась в сторону своего дома. Зина с Андреем стояли посредине тропинки, и проходящие мимо толкали их со всех сторон. Андрей не выдержал, предложил:

– Я провожу тебя до дома, ты не против?

Она была не против. Молодые люди не торопясь пошли вдоль улицы.

Андрей о чем-то рассказывал, Зина согласно кивала головой. Иногда невпопад, потому что мысленно она уже несла в руках исходящее ароматным паром блюдо вслед за двумя Зинаидами…

Девицы, Нюська и Варвара, также не остались на танцы, а шли вместе с матерью домой. С ними шел хромой Тимоха, приехавший на собрание из соседнего села.

Тимофей славился умением точить ножи, косы, лопаты. Начиная с весны, он ходил по домам, приводя хозяйкам в порядок домашний инвентарь. Сколько лет было Тимофею, никто точно не знал. Казалось, ход времени не оставлял отпечатка на его внешности. К его хромоте все привыкли, впрочем, как и он сам. После того как схоронил несколько лет назад мать, Тимофей жил один. Одинокие молодицы пытались прибрать его к рукам – мужик он еще не старый, пьющий в меру. Опять же в доме всегда будут наточенные ножи. Но… не давался Тимошка никому в руки, и когда очередная чаровница заигрывала с ним, делал вид, будто ничего не понимает. В конце концов его оставили в покое. И когда заходила речь о хромом Тимохе, бабы крутили пальцем у виска. А более отъявленные шушукались и, покраснев, хихикали.

Сейчас Тимофей шел рядом с Варварой, объясняя ей, сколько видов напильников и брусков существует.

– Почему у молодых не получается толком направить косу? – горячо вопрошал Тимоха. – Да все от лени. Во-первых, ее надо тщательно отбить! Ну а потом – бруском, да не одним, а несколькими. А зачищать все-таки надо напильником… Они у меня в сарае под номерами все лежат.

Тимошка увлеченно жестикулировал руками, и Варвара вынуждена была время от времени по новой приноравливаться к его хромоте. Нюська, пытавшаяся поначалу также идти рядом с мужчиной, сбилась с шагу и осталась позади. Что касается Игнатихи, то она озадаченно смотрела на Варвару с Тимофеем, явно пытаясь что-то решить. В голове мелькнула мысль: «Могла бы и я на него внимание обратить!»

А Тимоха, обретя благодарного слушателя, мечтательно продолжал:

– Я тебе все напильники покажу, как приедем ко мне. А есть у меня один такой, который на случай берегу. Вот твой нож им и наточу. Только не забудь взять!

Варвара, не отрывая заинтересованного взгляда от своего спутника, согласно кивала головой, а Игнатиха мысленно спросила неизвестно кого: «Она что, сейчас с ним поедет?»

Когда все зашли в дом, Нюська в сердцах отцепила брошку со своей шапки и шваркнула ею об стол.

Мимо дома вдовы Игнатихи народ продолжал идти. Поспорившие на «интерес» мужчины не могли решить, кто выиграл. Дед Корней Осипович, выступающий посредником при любом споре, авторитетно заявил: «Важно – лизуртаты. А они у нас хорошие. Так что справедливо будет – бутылка вскладчину! Год-то был удачный».

На том и порешили.