В детстве семилетний Пашка играл во дворе и, представив себе, что чугун – это военная каска, надел его себе на голову. А снять не смог. Так и сидел, спрятавшись под кустом, с чугуном на голове. Ждал, когда мать придет с поля. Та, как увидела, гвалту на всю улицу наделала. Вытребовала у председателя машину, накрыла Пашку вместе с чугуном на голове мешком и повезла в больницу. Как вызволяли голову пацана – не видела, врачи не пустили.

Сам Пашка после этого долго молчал. Когда же начал разговаривать – сильно заикался и гундосил, чего раньше не было. Да и умом, мать заметила, слегка повредился. К нему намертво пристало прозвище «Чугунок», и когда на уроке учительница вызывала к доске Калюжина Павла, ученики, в том числе и сам Пашка, с недоумением переглядывались.

Став взрослым, Паша Чугунок принялся работать, помогать матери по хозяйству. Его охотно брали подручным в свою бригаду механизаторы. Поручали Чугунку мыть в керосине гайки, чего-нибудь поддержать при ремонте трактора. Работник он был услужливый, безотказный.

Паша не представлял себе человека более ученого, чем тракторист. Он мог подолгу издали рассматривать трактор, и какие мысли бродили при этом в голове парня – неведомо.

В возрасте двадцати пяти лет Чугунка женили. Невесту нашли в соседнем селе. Пашкина Оля (в миру – Оляна) уважала мужа и очень удивлялась, когда соседки ей говорили, что Паша немного не в себе.

– Да он у меня умнее всех ваших, вместе взятых! И за свою жонку глаза выцарапает, а ваши кобели только шляются по бабам…. Им до моего Паши, как свинье до неба!

Оляна была бойкая молодица! Когда у супругов родился сын, настояла, чтобы назвали Павлом. Будет – Павел Павлович!

– Во как любит своего Чугунка! – удивлялись кумушки и крутили пальцем у виска.

Когда пришло время крестить первенца, Пашка взял аж две пары кумовьев. Хотел и три, но родственники подсказали, что больше не положено. Долго Чугунок с супругой выбирали, с кем породниться. Хотелось пригласить солидных, уважаемых людей. Да хоть самого Корзуна, председателя сельсовета! А его жена, Валька, будет кумой. От креста не отказываются. Пусть тогда попробует нос задрать!

Но, подумав, Оля растолковала себе и мужу, что Корзун – партиец, ему нельзя в церковь. Чугунок уважительно глядел на жену, поражаясь, как это она додумалась? Сам Пашка никогда бы не скумекал!

О чем-то вспомнив, Паша радостно воскликнул:

– Тогда берем за кума Гришу-тракториста!

Жена недовольно поморщилась:

– Пьет он много, твой Гриша!

– Да ты что, Оля?! Зато как он на тракторе едет!

Чугунок мечтательно возвел очи горе́ и мечтательно произнес:

– Может, когда станет кумом, даст мне порулить?..

– Ничего он тебе не даст! А то я не знаю, пить только вместе будете!

Оляна была строгая жена, но уважала мужа, и кумом все-таки взяли Гришу-тракториста. Вторая пара кумовьев были родственники из Оляниного села.

На работе Чугунок и раньше относился с почтением к Григорию, а после, как породнились, благоговел перед кумом. Обращался только на «вы», хотя тот был всего на два года старше Пашки.

Однажды Чугунок пришел с работы, включил, как всегда, телевизор, но на экране вместо новостей ярко плясали полосы. Пашка пару раз включил, потом выключил, но картинка так и не появилась. Оляна, занятая хозяйством, пробегая очередной раз мимо Пашки, озабоченно бросила:

– Забыла тебе сказать, сломался телевизор. Надо везти в район к мастеру.

Сказала и побежала загонять уток в сарай. Чугунок нахмурился и, подумав, воскликнул:

– Это же сколько времени и денег надо, чтобы свозить телевизор туда и обратно? А если запчасти подменят, а вещь дорогая, на свадьбу даренная!

Пашка натянул кепку на голову, заглянул в соседнюю комнату, убедившись, что ребенок спит, стремительно вышел во двор и пряменько направился к куму Григорию, благо тот жил на этой же улице.

Оляна кормила ребенка, когда в дом зашли Паша и Григорий. Чугунок, несколько заискивающим тоном, попросил жену:

– Оля, пожарь яиц и бутылку давай! Видишь, к нам кум пришли!

Насчет выпивки Оляна держала своего мужа в строгости, а посему, невзирая на личности, отрезала:

– Кушать поставлю, а бутылки не дам! Еще чего! Ну вас к чертовой матери!

Кум и Пашка сконфузились. Затем Чугунок, вовремя вспомнив авторитетную фразу «кто в доме хозяин?», но все же с опаской, заикаясь, воскликнул:

– Кум пришли телевизора ремонтировать! Ты что, не понимаешь? Ставь бутылку! – и обратился к Григорию: – Садитесь, кум, не обращайте внимания. Бабы, они бестолковые.

И тут Оляна усомнилась в своих действиях – а вдруг подумают, что у нее в доме ничего нет? Это что же за хозяйка такая?

Моментально на столе появилась тарелка с кусками сала, соленые огурцы, яйца, а еще темно-зеленого цвета пол-литровка самогона.

Жена подобревшим голосом оправдывалась:

– Так бы сразу и сказал, что телевизора ремонтировать! Откуда же я знаю? Садитесь, кум, покушайте! А выпивать, наверное, потом будете, после ремонта?

– Олю, кум сами знают, когда что делать. Не первый раз. Иди, иди к ребенку!

Паша на правах хозяина наполнил водкой стопки, мужчины выпили. Хрустя огурцом, Григорий спросил:

– Какой канал у вас, кум, не работает? Наверное, центр?

Рот у Чугунка был занят, он как раз откусил шмат сала, поэтому, что-то промычав, согласно кивнул, хотя помнил, что телевизор не работает вообще. А Гришка продолжал:

– Центр всегда барахлит. У меня тоже не работал, так моя Наталка пару раз стукнула кулаком сверху… и вы знаете, кум? Помогло! Как часы заработал!.. Моя смотрит кино про этого, как его… – Григорий прожевал и закончил: – Про Педра этого.

Чугунок, не забывая подливать в стопки, преданно кивал, соглашаясь во всем с кумом. Оляна время от времени выходила во двор по хозяйству. Возвращаясь в очередной раз, не выдержала и ехидно спросила:

– Ну как? Уже отремонтировали?

Кум Григорий, чувствуя ответственность, грузно поднялся из-за стола и, как мог, решительно заявил:

– Сейчас начнем! Где ваш телевизор?

Пашка подхватился со стула и услужливо указал рукой в другую комнату.

Пошатываясь на неустойчивых ногах, Гришка засунул руку в карман штанов со словами:

– Так… Отвертка у меня есть…

Затем подошел к телевизору и, глядя на него с удивлением, как на невиданный доселе предмет, обратился к Пашке:

– А он, кум, у вас где включается?

Чугунок с готовностью щелкнул ручкой включения, и на экране заплясали уже знакомые Пашке яркие полосы…

Гришка озадаченно смотрел на экран, потом, покивав головой в такт пляшущим полоскам, многозначительно молвил:

– Да-а! Вот оно, какое дело!

– Вот! И я тоже так, кум, говорю! – подобострастно подхватил Чугунок.

– А все-таки где же этот центр? – настоял Григорий.

Он подошел к телевизору и несколько раз щелкнул ручкой. Полосы на экране не изменились. Тем не менее Гришка сунул отверткой в ручку настройки и по-деловому скомандовал:

– Кум, пока я держу центр, принесите быстро молоток! На всякий случай и долото захватите!

Чугунок выбежал из комнаты с криком:

– Оля, ищи молоток и долото!

Паша вернулся с инструментами, а Гришка все еще держал отвертку в ручке настройки. Затем, вспомнив свою руководящую роль во время ремонта трактора, скомандовал:

– Пока я держу отвертку, вы, кум, лупите молотком сверху!.. Да нет, не по отвертке! Лупите по центру, как моя Наталка! У нее, конечно, рука поувесистее, чем ваш молоток… – Гришка непроизвольно взялся ладонью за щеку, а Чугунок вскричал:

– Оля, давай молоток побольше!

Гриша успокоил:

– Да не надо! Несколько раз саданите, кум, и хватит!

Чугунок, зажмурив глаза, как перед прыжком в воду, бабахнул по телевизору… От удара пластмассовый корпус с резким звуком треснул посредине. Одновременно возникла яркая вспышка, затем все потухло. Электричество тоже… В доме стало темно.

Кумовья оказались сидящими на полу с протянутыми ногами. Они ошалело трясли головами, будто отряхивали капли воды. Обрадовались, когда Оляна внесла зажженную керосиновую лампу.

– Идите вы к чертовой матери со своими ремонтами! Что теперь без электричества делать?

Гришка бодро вскочил на ноги со словами:

– Ну это просто! Это я могу! Предохранитель поменяю, и сейчас будет свет. Моя Наталка это не умеет.

Спустя время свет зажегся. Григорий, с опаской обходя стороной разбитый телевизор, как мог, авторитетно заверил:

– А ярких полос, кум, теперь не будет! Это я гарантирую!

Оляна, жена Чугунка, подметала куски пластмассы, разбрызгавшиеся по полу, и что-то ворчала себе под нос.