С приездом Инессы Васильевны подготовка превратилась в настоящий дурдом. На ее взгляд все всё делали совершенно неправильно, но она готова была помочь каждому, просят её об этом или нет. Прямо с Юрием Петровичем она не спорила и ничего ему доказывать не пыталась, но у него дел было и без того полно, а потому подготовку мероприятия он свалил на помощников, только контролируя основные моменты. С ними же Инесса Васильевна не церемонилась. А если еще добавить ее привычку разговаривать с низшими, как она называла всех, кого считала ниже себя по положению, сквозь губы, с интонацией «я говорю с законченным дебилом, но постарайся все же понять мою умную мысль, которую пытаюсь до тебя донести», то становилась понятна реакция окружающих. Ленайра наблюдала за всем этим в некотором шоке.
— Я думала наши нувориши идиоты, но такого не видела ни разу. Хотя догадываюсь почему. Нашим хоть есть на кого равняться, а здесь… И ведь пример будут брать не с твоего отца, а с такой вот просто потому, что она заметнее.
— Я уже привык, — пожал плечами Лешка. — Кстати, Сашка… ой, простите, сэр Александр… — Ленайра тут фыркнула, — … изволил заметить, что ты подходишь ему в качестве подружки. Ты это… не убивай его, пожалуйста, когда он к тебе с этим предложением подойдет. Родственник, как-никак.
— О, не переживай, — пообещала Ленайра. — Смерть ему покажется желанной, после того, что я с ним сделаю. Он сам о ней просить будет.
Лешка покосился на подружку, далеко не уверенный, что она шутит, но счел за лучшее тему не развивать.
— А меня Эльвира не оставляет ни на минуту, — вздохнул он. — Пришлось сказать, что мы помолвлены. Это же не тайна?
— Не тайна, но неужели ты другого способа отделаться от нее не нашел?
— О… Понимаешь… эта Эльвира только кажется глупой. На самом деле она вполне себе умная девочка… я заметил, что она подстраивает поведение под собеседника. С Инессой она аристократка в том смысле, в каком это понимает тетя, со мной вполне себе умная и начитанная собеседница.
Только Лешка мог вот так, походя, мимоходом подметить черты человека и сделать выводы, причем Ленайра была уверенна, что выводы правильные. Каким образом он мог с такой легкостью разбираться в людях, хотя опыта общения с ними у него было даже меньше, чем у Ленайры, для девушки оставалось загадкой. Он мог понять всех и каждого, с кем хоть немного пообщается… кроме себя. И выводы его о людях, как правило, всегда были точны. И это его умение заглянуть за маски очень, порой, не нравилось окружающим. Но сильно привлекало Ленайру, которая надеялась, что этот талант ее друга сумеет проникнуть за ее маску Ледяной Принцессы. Что он не бросит ее и не отвернется. Вот и сейчас она даже на мгновение не усомнилась в выводе друга об Эльвире.
— Таких людей называют хамелеонами. Но есть ли у нее свое лицо? Если еще и есть, то скоро она его окончательно потеряет. — Ленайра задумалась. — Как она отреагировала на слова о помолвке?
— Как ни странно, спокойно. Сказала, что сразу поняла, когда ты рассмеялась на ее слова. И еще сказала, что родители прислали ее на самом деле, чтобы познакомиться со мной. Как я понимаю, знакомиться она будет на празднике не только со мной.
— Хм… А чем занимаются ее родители?
— У них несколько молочных заводов, что-то еще из продуктов делают. Конечно, их состояние не сравнится с состоянием отца или дяди Пети… Непонятно, с чего тетя Инесса признала ее годной подругой своего сына? Видно там есть что-то еще.
— Э-э… ты имеешь в виду, она оценивает людей по состоянию?
— Ну да.
— Ничего глупее не слышала. Ладно, я поговорю с этой Эльвирой. Попробую разобраться, что там к чему и как. Заодно тетю твою повывожу из себя.
После разговора в первый день Инесса Васильевна старалась избегать Ленайру всеми силами. А если не получалось, то делала вид, что девушки не замечает. Ленайра же молча сидела, наблюдала за всем и слегка улыбалась понимающей такой улыбкой. Несколько раз Инесса Васильевна пыталась что-то высказать в адрес нахалки, но натыкалась на взгляд, полный легкой заинтересованности, и затыкалась. Юрий Петрович, когда бывал свидетелем таких молчаливых битв, только головой качал.
— И как у тебя получилось с ней справиться? И ведь не сказала почти ничего.
Ленайра честно сначала пыталась что-то ответить, но потом пожала плечами:
— Сама не знаю. Оно как-то само получается. Я просто знаю, как нужно реагировать на то или иное действие человека. Главное, не опуститься на их уровень. Самое глупое, что можно сделать — начать скандалить и выяснять, кто тут главный.
Все это, конечно, так, но на памяти Юрия Петровича еще никому не удавалось поставить его родственницу на место так изящно с минимум слов и действий. Жест, мимика, пара вежливых реплик… все. И теперь Инесса откровенно девочку боялась, хотя даже сама себе не призналась бы в этом. Но Юрий Петрович это видел. Она действительно боялась, что попытайся еще надавить в своей манере и ее опустят еще ниже. Понимала это, а что делать не знала. Отсюда и эти метания при встречах. Но, понимая свой страх на уровне инстинктов и не зная, как решить проблему привычными методами, которые тут совершенно не работали, она пугалась еще больше, пугалась, что эта девчонка сама начнет бить, как это обязательно сделала бы она. Вот и со слугами вышел неожиданный облом.
Ленайра послушала несколько разговоров Инессы Васильевны с распорядителями, дождалась, когда дама уйдет, раздав ценные указания и оставив растерянных людей осмысливать их, не понимая, что делать и чьи команды выполнять.
— Простите, я тут невольно слышала… — девушка глянула вслед ушедшей дамы. — Можно мне тоже посмотреть предстоящий план?
Распорядитель уныло протянул бумаги. Если еще одна кинется отдавать приказы, противоречащие двум предыдущим…
— Ага. — Ленайра бегло просмотрела его. — А уважаемая Инесса Васильевна хочет внести дополнения и кое-что изменить. А где смета? Ага, спасибо. Если следовать приказам Инессы Васильевны, то смету следует увеличивать почти в два раза. Так, она утверждена Юрием Петровичем и выделен бюджет… Инесса Васильевна не говорила, где дополнительные средства брать?
— Нет, — осторожно отозвался распорядитель.
— В таком случае все понятно. — Ленайра вернула бумаги. — Прав тот, кто платит. Этот план, — девушка постучала тыльной стороной ладони по бумагам, — оплачивается по уже утвержденной смете. Если кто хочет внести дополнения, должен утвердить их у того, кто оплачивает. Без этого все остается по-старому. Да… и если Инесса Васильевна спросит, можете послать ее ко мне. Я сама поговорю с ней о дополнительных средствах, если у нее возникнут вопросы.
— Спасибо… э-э… Снежана! Верно?
— Совершенно верно. Работайте и помните — прав тот, кто платит. Не стесняйтесь спрашивать про дополнительную оплату, если кто захочет сделать какие изменения плана.
После Инесса Васильевна что-то там кричала распорядителю, но к Ленайре не подошла, отправилась сразу к Юрию Петровичу. Тот, замотанный делами, молча выслушал родственницу, но едва прозвучало имя «наглой девчонки, которая вмешивается не по чину», оборвал ее и вежливо отправил… к Ленайре.
— В этом вопросе я ей полностью доверяю. Как скажет, так и будет. Согласится на ваши изменения — внесем их.
И, не дожидаясь, когда растерянная Инесса придет в себя, сбежал.
Лишившись возможности развернуться на ниве подготовки к празднику, она нашла себя в плане подбора и покупки одежды для себя и сына к той кипе, что привезла с собой. Прихватила и Эльвиру.
Алексей впервые видел, как эта девушка-зеркало злится, ибо тетя Инесса отыгралась на той, кто ответить не мог и, не переставая тыкала Эльвиру в ее бедность, которая не позволяет ей купить по-настоящему достойный на прием наряд.
— Ничего-ничего, — с нарочитым сочувствием повторяла Инесса Васильевна. — Мы найдем то, что окажется тебе по средствам, милочка. Поверь, не все могут себе позволить покупать действительно хорошие вещи.
Маску у девушки сорвало примерно после пятого такого выражения сочувствия и, хотя она все еще держала себя в руках, но сузившиеся глаза и частое дыхание явно показывали ее состояние.
— Она же прибьет тетю по дороге, — растерялся Лешка, наблюдая за этой картиной.
— Ничего, — безжалостно отозвалась Ленайра. — Девочка решила поиграть в свои игры? Пусть попробует, каково это на вкус. Глядишь поумнеет.
— Ты это о чем?
— Да так… Просто, кажется, я сообразила, чего она добивается. Или ты думаешь, она стала «зеркалом» с рождения?
— Ну… может в угоду родителям…
— Правильно. А зачем это нужно родителям?
— Э-э… Они через нее пытаются решать свои проблемы?
— Верно.
— Так ее пожалеть надо, а ты злорадствуешь.
— Я бы ее пожалела, но эта девочка решила поиграть и со мной. А я такого не люблю. Если бы она подошла открыто и поговорила бы, я, может, и помогла чем. Совет дала бы.
— Ты сейчас о чем?
— Просто подходила она ко мне недавно… в общем, манипулировать пыталась. А у меня на такое ответный удар на рефлексах идет.
— Манипулировать?
— Да. Нас с тобой рассорить хотела. Макиавелли недоделанная. Кстати, я, конечно, понимаю, что она не врала, когда говорила, что провела с тобой вечер, но вот насчет поцелуя…
— Эй! О чем ты? Не было никакого…
— Да уймись ты. Я не про поцелуй, а к тому, что ты должен понимать для чего она постоянно пытается остаться с тобой наедине. Историй о том, как вы провели вечер, появится после этого много. Учитывай это.
— А… Блин. Вот сволочь, а мне такую историю рассказала жалостливую… вот и пожалел на свою голову. Ладно, прием у нас через два дня, через день еще один, после чего, надеюсь, больше ее не увижу.
— Леша, поверь, если бы от неприятных людей было так легко отделаться. Боюсь тебе неоднократно придется встречаться с теми, кому с удовольствием дал бы в морду.
В оставшиеся до первого приема дни Алексей демонстративно отказывался оставаться с Эльвирой наедине дольше, чем на несколько секунд. Если по какой-то причине так получалось, он либо открывал дверь и вставал в проходе, либо уходил, если это позволяли обстоятельства. Эльвира сначала хмурилась, но ничего никому доказывать не пыталась. Зато Александр развернулся вовсю, пытаясь ухаживать за Ленайрой. Сыпал комплиментами… на его взгляд комплиментами. Ленайра спорить с ним не стала, даже не говорила ничего. Просто подобрала момент так, чтобы ее видела Инесса Васильевна, а подкативший с очередными комплиментами Александр мать не видел.
Взгляд, которым Инесса Васильевна наградила сына, доставил Ленайре истинное наслаждение. Неизвестно о чем она говорила с ним за закрытой дверью, но с тех пор мальчишка обходил Ленайру по широкой дуге, оказывая демонстративные знаки внимания Эльвире.
Перед самым днем приема Эльвира не выдержала и подошла к Ленайре первая.
— Ладно, сдаюсь.
Ленайра удивленно посмотрела на гостью.
— Ты сейчас о чем?
— Вот об этом! Знаешь, ты первая, кто сумела вот так, походя, почти не прилагая усилий, победить меня.
— Ты ничего не путаешь? Я с тобой не сражалась.
— Вот именно, — Эльвира с досадой махнула рукой. — А я сражалась! Я честно пыталась увести у тебя парня…
— Честно пыталась увести? — Ленайра попыталась разобраться в логике. Не получилось.
— А ты этого Александра видела? Самовлюбленный урод!
— Самовлюбленный, но не урод…
— Так возьми его себе?
— Боюсь, его мама будет против. Кстати, если хочешь избавиться от него, измени поведение на несоответствующее представлению об аристократии уважаемой Инессой Васильевной.
— Боюсь, родители тогда меня со света сживут, — вздохнула девушка.
— Дай угадаю. Они ведут какое-то дело с ее мужем?
— Верно.
— И Инесса Васильевна тебя уверила, что без нее это совместное дело станет невозможным?
— Думаешь, она не сможет этого сделать?
Ленайра глянула на часы.
— Петра Федоровича я видела пару раз, он приедет как раз через два часа. Если хочешь, я поговорю с ним.
— Зачем тебе это?
— Мне не нравится ни этот Шурик, ни его мать. И мне жалко видеть, как ты теряешь себя, пытаясь угодить всем: родителям, знакомым, друзьям.
— Ты меня жалеешь после того, как сама подставила Инессе в плане нарядов? Она мне до сих пор поминает бедность моих родителей.
— Ты первая начала с попытки поссорить меня и Лешу. Я никому не позволю манипулировать нами.
Эльвира секунд тридцать рассматривала совершенно спокойное лицо Ленайры.
— Знаешь, мне кажется, тебя принимают не за ту, кто ты есть на самом деле. Наверное, тебя считают милой и доброй девочкой… или даже своим парнем. Но ты не такая. Ты умеешь быть безжалостной. Интересно, как твой милый Леша отнесется к тебе, когда узнает тебя лучше?
Лейнара помрачнела.
— Он меня уже всякой видел.
Эльвира противненько захихикала.
— Готова поклясться, что настоящую тебя он все-таки еще не видел. Я ведь поняла, что ты не такая, какой кажешься в тот момент, когда ты умудрилась парой слов поставить на место Инессу Васильевну и вообще без слов отвязаться от ее сыночка. Признаться, я тебя начинаю бояться. Потому предпочитаю сразу заключить если не мир, то перемирие. Если я где перейду тебе дорогу, просто скажи мне, я сразу уйду.
Ленайра подумала, потом медленно кивнула.
— Хорошо.
— Вот и отлично. — Эльвира развернулась и направилась к выходу, но у двери задержалась и обернулась. — А с Петром Федоровичем не надо говорить, но спасибо за предложение. Я сама с ним поговорю. Я кое-чему у тебя научилась. Больше я никому не позволю собой манипулировать. Даже родителям.
Сама по себе встреча родственников ничем особо примечательным не была. Можно было считать ее тренировкой перед основным действием, которое должно состояться через день после него. Официальная часть приема закончилась довольно быстро, когда представили всех тех, кого кто не знал. Особый фурор произвела Ленайра, которую представили как подругу Алексея Коршунова с толстым намеком в конце, что возможно когда-то в будущем… В общем, кому нужно, те все поняли. Сама же Ленайра, наряженная в вечернее платье, которое доставили из ателье вечером, совсем не напоминала ту девчонку с монстром на майке, которой она была еще вчера. Даже Инесса Васильевна без всяких скидок офигела. Именно так, любое другое слово лишь в малой части выражало бы ее состояние. Когда Ленайра — истинная аристократка — вошла в зал, разговоры смолкли. Почему, как… возможно именно так прожектор затмевает собой свет свечей. Можно ли назвать ее красивой? Ну симпатичной, да, но красивой… Были здесь те, кто с полным правом мог называться красивейшей. Да и возраст ее как-то не особо способствовал привлечению внимания взрослых.
Те, кто сидели, встали сразу. Даже дамы. Ленайра вежливо улыбнулась уголками губ, слегка подняла руку, словно отпуская всех и затихший при ее входе зал, снова наполнился шумом разговоров, но на этот раз недоуменных — кто, как, откуда. Девушка неторопливо прошла мимо всех, раскланиваясь с гостями, интересовалась здоровьем пожилых гостей, даже не повернув головы, прошла мимо Инессы, что опять-таки не осталось незамеченным, до этого она обменивалась парой слов со всеми, мимо кого проходила.
Остановилась рядом с Алексеем. Тот от произведенного подругой впечатления сам не сразу отошел, но все же догадался предложить ей руку.
— Я даже не ожидал, — сумел тихонько выдавить из себя Лешка. — Заработал кучу комплексов.
— Сам виноват, — краешком губ прошептала Ленайра.
Тут, к счастью, на помощь пришел Юрий Петрович, который и представил Ленайру окружающим. Интерес к ней возник нешуточный, но пока шла официальная часть, все еще находилось в пределах нормы, а вот потом…
Ожидаемо, всем хотелось узнать, как они познакомились с Алексеем, вопросы о ее семье, увлечениях. Ленайра умудрилась ответить всем, но не ответить ничего, при этом оставаясь предельно честной. Стоявший рядом с ней Юрий Петрович только восхищенно цокал языком, поймал осуждающий взгляд сына и сделал вид, что рассматривает накрытые столы, выискивая какие-то недочеты.
— Синьора, вы потом преподадите мне мастер-класс как можно говорить честно, полно, но не ответить толком ни на один вопрос? — Шутливо поинтересовался Юрий Петрович, когда интерес немного схлынул, благо и сама Ленайра немного устала и как-то дала понять, опять-таки не сказав ничего прямо, оставаясь предельно вежливой, что не прочь немного отдохнуть.
— В любое удобное для вас время. Только здесь практика важнее теории. Знали бы вы, на скольких приемах мне пришлось побывать. Начала-то я еще с родителями ходить лет с пяти. Там быстро отучаешься трепать языком, даже если что случайно услышал. А не отвечать на вопросы, когда спрашивают очень солидные и уважаемые люди, тоже нельзя. Они ведь тоже не дураки, знают, что дети еще не понимают где, что и кому можно говорить, а когда лучше помолчать. Вот и спрашивают их, надеясь вызнать от них что-то важное. Потому, кстати, детей стараются не брать на приемы, пока не обучат как следует. Сами понимаете, как проходит такое обучение.
— Но ты посещала приемы?
— Мне приходилось, — пожала плечами Ленайра. — И мне и Джейру. Мирла не таскали… повезло ему.
— Джейра понятно, но тебя зачем таскали? — удивился Лешка.
— Отец настаивал. Зачем… сейчас уже не узнаешь. Может тогда понимал, что Джейр не сможет стать наследником. А может еще по какой причине.
— Ой… прости, — смутился Лешка, жалея уже, что напомнил о погибшем отце.
— Чего извиняешься? Ты ничего не сделал.
— Э-э… ну о родителях напомнил.
— Леш, я каждое утро, когда смотрюсь в зеркало, напоминаю себе родителей. Мне теперь удавиться? Ерундой страдаешь. Идем лучше к столу, что-то мне мандаринчиков захотелось.
К счастью на этом приеме народу было не очень много и в основном взрослые, которые тут же скучковались по интересам и завели свои разговоры. Откуда-то неслись споры про вложения в ценные бумаги, кто вспоминал прошедший отдых на каком-то экзотическом острове. Зашла речь и о политике, куда ж без нее.
Отец отловил Лешку довольно быстро.
— Уведи оттуда Снежану.
— Что? — удивился сын.
Юрий Петрович кивнул в сторону одной из групп гостей. Лешка обернулся. Ого. Там и тетя Инесса и Марианна Витальевна, а это значит сейчас пойдут разговоры про «эту страну», про Европу и Азию. Но самое главное, там рядом стояла Ленайра и внимательно слушала. Совсем плохо. До «страны», Европы и Азии ей не было никакого дела, но вот к либерализму она относилась с брезгливостью. Как к какой-то стыдливой болезни, отстаивая идею империи. То ли в силу титула рода «хранитель империи», то ли действительно это считала лучшим устройством, то ли еще почему, Лешка предпочитал с подругой на эту тему не дискутировать. Отец его одно время пытался убедить девочку в пользе демократии и либерализма. Сначала вроде бы все было неплохо — она внимательно слушала, иногда даже что-то записывала к себе в блокнот. Потом, когда начала читать работы разных философов и политологов, стала вставлять свои аргументы и задавать неприятные вопросы. Спор Юрий Петрович прекратил в тот момент, когда понял, что у него не остается аргументов на возражения девочки. Ленайра, в общем-то, если ее не доставать всякими идеями на тему обустройства идеального государства, тоже не затевала дискуссий, но могла ответить, если какое высказывание ее задевало. Чем может закончиться спор ярых либералок, причем не очень умных, скорее верующих, и человека, кого с рождения готовили взять на себя ответственность за судьбу огромной империи и соответственно подготовленной? Да она даже утверждение «дважды два равно четыре» проверяла по нескольким источникам и не принимала на веру.
В другое время Лешка с удовольствием посмотрел бы, как подруга размажет этих людей в споре, но не в этом случае. Тем более, явно заметившие интерес необычной гостьи к разговору, стали подтягиваться и остальные. Инесса, возомнившая, что все подошли послушать именно ее, распалилась еще больше, принимаясь объяснять, что надо избавляться от имперского сознания… Тут Ленайра нахмурилась… Что надо брать пример с развитых стран и тому подобное.
— А уж если выпало родиться в империи, то лучше жить в провинции у моря…
Эту фразу Леша и расслышал, когда подошел забрать подругу. Эх, не успел. Знал, что именно она больше всего выводит из себя Ленайру. «Взгляд мещанина, проецирующую свою мещанскую идеологию на весь мир» — это самое слабое из определений, которое дала девушка, когда впервые её услышала. Причем самого поэта Ленайра, как ни странно, уважала. Лешка тогда удивился такому подходу. Не терпеть фразу из стихов, но уважать поэта.
— А что странного? — удивилась Ленайра. — Каждая фраза хороша на своем месте в своем контексте. А терпеть я не могу, когда такие вот цитаты вставляют в разговоры, якобы подкрепляя свои аргументы.
Лешка тогда не очень понял, о чем это, но и не так уж сильно заинтересовался, чтобы разбираться. Такие абстрактные понятия навевали на него скуку. Он был весьма конкретным человеком, предпочитающим ясность формулировок и не любившим ребусов.
— О! Госпожа Инесса… Васильевна… — Разговоры смолки и все разом повернулись к девушке, которая совершенно невозмутимо смотрела на Инессу. То, что девушка сама впервые за вечер стала инициатором разговора, всех удивило, а потому сейчас внимание гостей было направлено на нее. — Очень интересная фраза… Я тоже люблю этого поэта.
— А? — кажется, Инесса даже не догадывалась, что те слова сказал какой-то поэт. Фраза, в общем-то расхожая, повторяемая многими и услышать ее кто угодно мог где угодно. — Я…
— Да-да. — Ленайра чуть сдвинула брови, явно вспоминая:
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции, у моря.
И от Цезаря подальше, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники — ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
— Иосиф Бродский.
Лешка хмыкнул, глядя на покрасневшую Инессу Васильевну, которую в очередной раз мягко опустили.
— Сразу видно, умный человек, — попыталась выкрутиться Инесса Васильевна.
— Возможно. Но любой умный человек, понимает, что может оказаться неправ. Вы допускаете такую возможность?
— И в чем он неправ? — воинственно осведомилась дама. Она явно готовилась дать бой и сейчас, ощущая поддержку своих единомышленников, готовилась указать нахалке на ее место. Леша ей даже посочувствовал. Сам он не знал кто там прав в споре, а кто нет, да и не очень интересовался, но только не этим, прости господи, курицам, тягаться с Ленайрой. Для этого им надо сначала прочитать хотя бы пять процентов тех книг, что читала она и не просто читала, а делала выписки, заметки, потом проверяла свои выписки по другим книгам. В общем, без шансов.
— В чем он неправ? — Девушка задумчиво подняла голову и внимательно посмотрела на что-то на потолке. — Я бы сказала, что он прав во всем.
— Э… что?
Лешка не удержался и хмыкнул. Тетя Инесса явно приготовилась к схватке, но тут… Такого она не ждала и теперь не знала, как реагировать.
— Видите ли, уважаемая Инесса Васильевна, поэт говорил от имени своего персонажа, для которого это лучший выход. И тут он прав. Но вот правы ли вы, пытаясь его слова перенести на всех людей, заявив, что в этом и состоит счастье для всех?
— А в империи только так и надо!
— Категорично, — девушка покачала головой. — Но как любое категоричное утверждение, требует доказательств. Видите ли, люди — они разные. Кому-то нравится провинция у моря, а кто-то предпочитает рубку корабля, идущего открывать новые земли… или чертежную доску… или прокладывать дорогу к звездам. Главное преимущество империй в том, что они каждому могут предоставить тот выбор, который кто захочет — домик у моря или место в ракете, впервые отправляющейся в космос. Разве это так плохо?
— Все это может дать любая нормальная страна!
Ленайра вздохнула.
— Дайте определение «нормальная страна», чтобы мы могли обсуждать. Или пример такой «нормальной».
— Да любая европейская страна! — Инесса победно глянула на девушку.
— Вот как? И какая из европейских стран может предоставить место в ракете? И кто из них ведет какие-нибудь глобальные исследования? Заметьте, я не спорю по поводу определения. Я поняла, что ваша «нормальность» заключается в обеспечения максимального комфорта для жителей.
— Именно.
— И прогресс идет в сторону постоянного увеличение комфорта?
— Ну да. В этом и заключается задача любого нормального государства.
— И какая конечная… стадия такого прогресса? Жирные люди, не могущие встать с кроватей, чьи жизни поддерживается исключительно роботами? Комфортно же. Даже вставать не надо.
— Ну это слишком уж утрировано, — вмешался кто-то.
— Почему? Это и есть конечная стадия увеличения комфортности существования.
— По-твоему получается, что надо людей держать в тонусе?
— Нет. По-моему, надо предоставлять людям выбор. Пусть они сами определяют, что им нужно: комфорт или лавры первооткрывателя новых островов, ну или новых планет. Но во втором случае комфорт ведь никто не обещает. А нормальная страна, по определению уважаемой Инессы Васильевны, такого выбора предоставить не может, у них все заточено под комфорт. Поинтересуйтесь, на что направлены основные деньги в этих нормальных странах. Оборот средств в парфюмерии больше, чем в научных исследованиях новых видов энергии. Ни к чему хорошему такой перекос не приведет. — Тут Ленайра наконец заметила отчаянные знаки, которые подавал ей Лешка и поспешила закруглиться. — Дамы, господа, извините, увлеклась. Просто эта тема мне немного близка, я недавно прочитала этапы развитие общественных строев и заметила, что как раз сейчас есть явные следы кризиса очередного… В общем, извините, сейчас ведь праздник, а я тут…
Ленайра торопливо откланялась.
— Надо все-таки научиться не встревать в дискуссии, — призналась она Лешке. — Но терпеть рассуждения о всеобщем благе и идеальном государстве от человека, который и жизнь толком не знает… Пойду сока что ли выпью, а то в горле пересохло.
— Давай я…
— Стой! Сама схожу, пройдусь немного, хоть от разговора этого отойду.
Когда Ленайра ушла, сразу подошел Сашка, постоянно оглядываясь на уходящую к столам девушку, он похлопал Лешку по плечу.
— Сочувствую, брат. Бросал бы ты ее, честное слово. Женщина не должна быть такой умной, сразу мужем командовать начинает, а это не дело.
Досчитав до десяти, Лешка сумел разжать кулак и расслабить руку. Знал бы его «братец», как он близок был получить украшение под глаз…
— Я как-нибудь разберусь, кто мне подходит.
— Ну смотри. Я ж тебе только добра желаю.
Насвистывая какую-то мелодию, сынок тети Инессы удалился. Интересно, он сам-то понял, что только что назвал свою мать непроходимой дурой?
— Чего он хотел? — Ленайра не только взяла стакан своего любимого гранатового сока, но и принесла апельсиновый для Лешки, хотя тот и не просил. Лешка благодарно кивнул, хотя и почувствовал себя крайне неудобно — это он должен был ей сока принести… Но видно Ленайру и правда немного рассердил разговор с Инессой и она таким образом успокаивалась.
— Kinder, Kuche, Kirche, Kleider (дети, кухня, церковь, наряды) — по заветам его величества Вильгельма Второго. — Лешка повернулся к Ленайре. — Ты не соответствуешь. Сказал, что слишком умна.
— От него последняя фраза не кажется комплиментом.
Лешка пожал плечами.
— Забудь. И давай-ка на улицу что ли выйдем, а то опять к тебе пристанут с твоими политическими взглядами. Видишь, сколько уже на тебя посматривает народа? А зная тебя, вполне можно ждать что-то типа «империя превыше всего».
— Империя превыше всего. А вот что такое империя, каждый определяет сам. Для кого-то территория, для кого-то люди. Но ты прав, лучше не искушать, я не готова отстаивать свои взгляды перед всеми этими людьми.
— А почему? — заинтересовался Лешка. — Ты же сама говорила, что нужно всегда иметь свою точку зрения и быть готовым ее отстоять.
— А так же быть готовым от нее отказаться, если тебе докажут ее ошибочность. Какой смысл отстаивать здесь? Для всех вокруг это всего лишь забавное упражнения для ума — не больше. А я не сторонник пустой траты времени. Вот на втором приеме, где соберутся люди, которые действительно что-то решают в стране: в политике и экономике, там имеет смысл отстаивать свои взгляды, возможно, сам чему-то научишься и другим покажешь на ошибки, а значит, есть шанс, что они их не допустят, когда будут принимать важные решения. Здесь же… не люблю я вашу кухонную политику.
Лешка почесал голову. Подумал.
— Айда на улицу, — завершил он политические споры самым разумным образом.
У входа к ним присоединилась Эльвира, заметившая, что они уходят, а там и Сашка подтянулся. Лешка поморщился, но спорить не стал, понимая, что и им скучно среди взрослых. Потом посмотрел на свою одежду, на вечернее платье Лейнары и совсем скис. И что в них делать можно? Осталось только пройти к беседке и там посидеть, но это лучше бы вдвоем… Лешка снова покосился на Эльвиру и Сашку, печально вздохнул и зашагал по выложенной камнем тропинке.
— А как вы познакомились? — заинтересовалась Эльвира. Видно, этот вопрос ее давно мучил и сейчас, когда они расположились в полуоткрытой беседке в плетеных креслах с подушками, она сочла момент удобным для разговора.
Алексей махнул рукой одному из служащих, обеспечивающих прием, заказал в беседку чай с тортом, соки, печенье — кому что нравится. Когда обслуга ушла выполнять заказ, ответил:
— Повезло, наверное.
Эльвира кашлянула, скрывая смешок.
— Гляжу, вы неплохо друг друга понимаете.
— Было время изучить. Мы же… гм… с семи лет дружим.
— Ого.
Из дома донеслась музыка танца. Лешка вскочил с места, протянул руку и чуть поклонился.
— Снежана?
Девушка улыбнулась, склонила голову и протянула руку в ответ. Эльвира завистливо покосилась на танцующую пару, посмотрела на Александра, который, не обращая ни на что внимания, наслаждался тортом с чаем, вздохнула.
— Все нормальные парни уже заняты, — проворчала она.
— Что? — поднял голову Сашка.
— Ничего, — обреченно выдохнула Эльвира. — Ешь давай… наслаждайся.
Однако насладиться обществом друг друга ребятам было не суждено. Видно гости тоже решили, что в доме немного душно и высыпали на улицу. У дам свои разговоры, мужчины отошли в сторонку покурить. Один из них заметил ребят в беседке, указал на них остальным и двинулся к ним.
— О, торт! — протянул он, с умилением глядя на нарезанные куски. — Как давно я последний раз его ел. Увы, с моей комплекцией сладкое мне категорически противопоказано. — Анатолий Викторович, очень приятно, господа, дамы.
Ребята вежливо кивнули, не понимая, что подошедшему надо, тем более позади стояли его приятели. Анатолий Викторович придвинул кресло и сел напротив Ленайры.
— Снежана, так? Я правильно расслышал ваше имя?
— Совершенно верно, господин…
— Просто Анатолий, давайте без формальностей. На меня произвело впечатление, как вы ответили Инессе. До сих пор никому не удавалось ее в чем-то переубедить. Никто и не пытался.
— Сомневаюсь, что мне удалось, — вежливо возразила Ленайра.
— Я даже не сомневаюсь. Но вот ответить вам она так и не смогла. Вы серьезно интересовались политологией?
— Мой отец важный государственный чиновник, а я его наследница.
— Гм… Но посты ведь не наследуются…
Ленайра улыбнулась.
— Хотите, я вам перечислю династии политиков в демократичнейших США?
— Не любите демократию?
— Скорее не доверяю. Подождете минуту?
В ответ на согласный кивок мужчины, Ленайра поднялась, взяла что-то со стола и вышла из беседки. Вернулась она довольно быстро и положила на стол перед Анатолием две бумажки, в которых что-то было завернуто. Одна — обертка из-под конфеты, яркая, красочная; вторая что-то, похожее на туалетную бумагу.
— Возьмите любую.
— Гм. — Видно было, что загадку Анатолий Викторович разгадал, но послушно принял конфету, развернул… внутри оказался небольшой камень.
Ленайра невозмутимо развернула вторую бумагу и закинула конфету в рот.
— Вот так и с вашей демократией. Пока не развернешь обертку, никогда не узнаешь что внутри. А красиво обернуть можно любую грязь, в этом СМИ неплохо поднаторели.
— Наглядно, — протянул он задумчиво. — Снежана?
— Геррая.
— Геррая… Это молдавская фамилия?
— Скорее итальянская.
— О-о-о. Вы не гражданка России?
— Нет, — улыбнулась в ответ Ленайра.
— А вы неплохо говорите по-русски.
— Я бываю в России постоянно с семи лет. За это время выучишь любой язык.
Анатолий Викторович задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, потом вдруг резко хлопнул себя по коленам и поднялся.
— Что ж, Снежана, очень приятно было с вами познакомиться. Теперь я не удивляюсь, что Юра не возражает против вашей дружбы.
— Дружба, Анатолий Викторович, не меряется положением в обществе. К сожалению, об этом часто забывают и упускают много шансов стать… счастливыми.
— Это в вас говорит молодость, Снежана, — грустно улыбнулся Анатолий Викторович. — В вашем с Алексеем возрасте я тоже мечтал о мире во всем мире, и чтобы не было голодных.
— Каждый выбирает по себе…
— Женщину, религию, дорогу, — подхватил Анатолий и улыбнулся. — Может вы и правы, леди. Но меня жизнь научила другому. Надеюсь, вам не придется разочаровываться в своем выборе.
— Может и придется. Но жалеть о нем не буду.
— А это похвально. Желаю вам удачи, ребята. Ну-с, не буду больше мешать.
С этими словами Анатолий Викторович ушел вместе с сопровождающими.
— Я его не знаю, — задумался Алексей. — Папа говорил, что сегодня будет только родня и близкие друзья, но этот человек не наш родственник, а близких друзей отца я знаю.
— Ты чего? — хмыкнул вдруг Сашка. — Мне мама говорила. Это из администрации президента. Специально приехал на прием, собираются какие-то контракты обсуждать.
— Может и так, — хмуро глянул на братца Лешка. — Но что он сегодня здесь делал?
— Скорее всего, — невозмутимо отозвалась Ленайра, накладывая к себе в тарелку тортик, — именно сегодня и проходили эти самые переговоры о будущем контракте. Или еще будут проходить. А прием послезавтра — только подписи поставить под светом вспышек. Зато кому не положено, готовятся к официальному приему, а все произошло в домашних, можно сказать условиях, в присутствии только тех, кому положено. Теперь понятно и почему дядя Петя прилетел только в последний момент, а жену с сыном раньше отправил — готовился к этой встрече.
— Папа? — Сашка удивленно повернулся к Ленайре. — Он мне ничего не говорил.
Девушка хмыкнула, отвечать не стала и аккуратно ложечкой отрезала кусочек торта, сунула его в рот и прикрыла глаза, показывая, как она наслаждается вкусом.
Эльвира захихикала, Лешка отвернулся. Александр обиженно засопел.
— А чего? Папа всегда мне все рассказывает.
И снова все промолчали, только смех Эльвиры выглядел еще более обидным. Сашка счел за лучшее больше эту тему не развивать.
— Есть у меня подозрение, — наконец оторвалась от торта Ленайра, — что официальный прием превратится в очень скучную рутину, на которой не будет ничего примечательного или важного. Но именно там и придется нам показать себя во всей красе.
Лешка обреченно вздохнул. Лично он с большим удовольствием сейчас занимался бы тренировками с друзьями. Но он уже знал, что не всегда получается делать то, что хочется и нравится.
А Ленайра по большему счету оказалась права — на том приеме не было ничего интересного. Ну, на взгляд Алексея, кроме самой Ленайры, которая и там сумела на краткое время затмить всех гостей. У него сложилось впечатление, что пожелай она этого, и весь вечер блистала бы только она. Но, как и здесь, очень быстро девушка отошла в тень, спрятавшись среди остальных ребят. Сам он потом долго размышлял, каким образом ей удается привлечь к себе внимание, ничего, по сути, не делая, и так же быстро внимание от себя отвести. А его отец еще долго после этих приемов поглядывал в сторону Ленайры крайне задумчивым взглядом.
— Наверное, надо с рождения привыкнуть повелевать другими людьми, чтобы даже сомнений у тебя не было в твоем праве отдавать приказы. И так же с рождения привыкнуть быть в центре внимания, чтобы научиться от него вежливо и незаметно избавляться, — наконец решил он.
Ленайра задумалась, потом пожала плечами.
— Может быть. У меня же ведь много примеров перед глазами было. Родители, потом дед, сам император, в конце концов. Взрослые очень недооценивают наблюдательность маленьких детей. Я же выросла в такой обстановке. Это все само как-то получается. Просто я всегда точно знаю, что надо сказать или сделать в той или иной ситуации. Как мышечная память у бойца.
Лешка, слушавший разговор, обреченно вздохнул, догадываясь, что подобную «мышечную» память в скором времени будут нарабатывать и ему, чтобы соответствовал невесте. К его чести, у него ни разу не возникло мысли, насколько все это ему надо, и не проще ли жить привычной спокойной жизнью золотого мальчика и сына одного из богатейших промышленников России.