— Вот так, дядя Егор. Цыганка эта оказалась моей двоюродной бабушкой. Теперь я понимаю, почему меня порой называли цыганенком. Значит, во мне течет цыганская кровь. Вот бабушка и предсказала, что я буду военным. Мне кажется, что она не стала бы обманывать своего внука, — посмотрев на Егора, он спросил, — ты почему на меня так смотришь?

— Ты не обращай на меня внимания. А вот цыганка действительно сказала тебе правду. Я не могу сказать, как она это узнала, да, впрочем, это секретом и не было никогда. Ты не знал об этом потому, что трагедия эта произошла слишком далеко от нас. А вот все, что произошло с твоими родителями, цыганка сказала тебе чистую правду. Мы с Тугаем узнали об этом как раз в то время, когда тебя волки покусали. Долго ждали подходящего случая. А случай так и не представился. Да и ты хорош. Не сказал нам тогда про разговор с цыганкой, а теперь поздно. Тугая с нами нет, придется мне за всех держать ответ.

Разговор затянулся надолго. Егор рассказал Антону все, что знал, о его судьбе, и о той трагедии, в результате которой Антон попал к Тугаю. Напомнил он ему и о странном сне, приснившемся ему после нападения волков, пояснив, что это к нему в результате стресса вернулась память.

— Получается, что где-то недалеко, живут несостоявшиеся мои братья. А вот Варя, хоть и не родная мне сестра, но все же мне хотелось бы увидеться с ней. Хочется извиниться перед ней. Как не говори, а по моей вине распалась ее семья.

— Не вини ты себя в этом. Их семья все равно распалась бы рано или поздно. Ты лишь был маленьким толчком в этой ситуации.

— Вареньку ты обязательно увидишь. Вот выберем время и съездим с тобой, навестим могилку твоих родителей, а там рядом в соседней деревне живет твоя Варя.

— Спасибо вам, дядя Егор. Я хочу в ближайшее время постараться побывать на могиле моих родителей, мне это просто необходимо. Но меня вот еще, что смущает. Там на вокзале, бабушка вскользь упоминала, что на мне лежит проклятие какое то. Ну не на мне конкретно, а на семье, в которой я живу. Она сказала, что если я в этой семье живу, то косвенно попадаю под него. И еще, он сказала, что избавиться от него я не смогу, и помочь мне в этом никто не сможет, так как идет оно с очень древних времен. И рок этот теперь придется нести мне. Я не знаю, что и подумать, к тому же эти слова, сказанные дедушкой перед самой смертью, совершенно сбивают меня с толка.

— Какие слова? — не понял Егор — и когда он говорил тебе?

— Нет, что ты, не мне, а почтальонше нашей. Перед тем как умер, он сказал ей эти слова, а она потом передала их мне.

— Что он ей сказал? — с тревогой спросил Егор.

— Я сначала не понял совсем ничего из ее сумбурного потока слов. Но потом попросил ее успокоиться и рассказать подробнее, вспоминая последовательно слово за словом. Не знаю, как получилось, но я записал ее пересказ. Вот, прочтите сами, — Антон достал блокнот и протянул Егору.

Проклятый фараон, когда же он насытится человеческой кровью. Когда, наконец, захлебнется ею. Если бы это произошло, счастливее меня, наверное, не было бы человека на земле. Антоша, сынок мой милый, прости меня за то, что кровожадный фараон будет вымещать свою злобу на тебе и твоих детях. Я покидаю тебя с тяжелым сердцем. Уверен, что на меня ты зла держать не станешь. Спасибо тебе за те несколько лет счастья, которые ты мне подарил, живя вместе со мной. Антоша, поверь, я был очень счастлив с тобой. И вот еще что, Катенька, милая, передай мои слова Антону обязательно. И пусть он от моего имени поблагодарит моего самого лучшего друга и брата Егорку, за его бескорыстную и верную дружбу. Пусть Антон поклонится всей его семье, пусть они знают, что все эти годы роднее их у меня никого не было. А тебе, Катенька, особое спасибо, за беспокойство обо мне в последние мои минуты жизни. И пусть Егорка похо….

Егор, отложив блокнот, долго сидел молча. По его старческому лицу текли слезы, но он не замечал их.

— Это были его последние слова?

— Тетя Катя сказала, что он умер на полуслове.

— Милый мой друг, он и, умирая, помнил о нас. Теперь сам покинул меня, а на все вопросы теперь за тебя отвечать продеться мне. Ничего не поделаешь, раз он оставил меня вместо себя, придется мне отвечать. Антон, клянусь, это последняя тайна, которую я знаю. Теперь ты будешь знать все.

Длинной оказалась эта тайна, но Егор пересказал ему все, что знал, о проклятии фараона, и как через тысячелетия оно дошло и до него. Закончив рассказ, он посмотрел на Антона. Тот сидел с низко опущенной головой и о чем-то сосредоточенно думал.

— Ты о чем задумался?

— Спасибо вам за рассказ. Теперь я точно уверен, что дорога мне, только в армию. Завтра отпрошусь с работы, поеду в институт и попрошу академический отпуск на время службы. Потом заеду в военкомат и попрошу военкома призвать меня на службу. Пусть этой же осенью и призывают. А когда вернусь из города, мы с вами съездим на могилку моих родителей. Как думаете, дядя Егор, это правильное решение?

— Я думаю, что правильное, но напомню, что решения теперь принимать будешь только ты сам. Мы можем дать только совет, а остальное за тобой.

— Тогда дайте совет, как мне поступить с нашим домом. Продавать его я не хочу и не буду, а оставлять без присмотра тоже не хочется.

— Что тебе сказать Антон, ты теперь взрослый человек, и вполне можешь принимать радикальные решения. Отговаривать тебя я не буду, если ты считаешь, что поступаешь правильно, значит, так тому и быть. А насчет дома, не беспокойся. Пока тебя не будет, мы с Наташей там поживем. Мы теперь пенсионеры, поживем в тишине, а чтобы не было скучно, Илюшу с собой возьмем, а то он со своими родителями совсем от рук отбился, — и, повернувшись к жене, спросил, — Наташа, ты как на это смотришь?

— Он еще и спрашивает, — сердито ответила она, — ты что, сам не видишь, что я давно готова бежать из этого вертепа без оглядки на самый край света. Я устала уже, кручусь целый день, как белка в колесе. Целый день одно и тоже, одного накорми, другому подай, третьему нос подотри. Не забудь постирать, приготовь обед на всю ораву. Пойми, я так устала, что жить не хочется. А он еще спрашивает, согласна я или нет. Я тебе сколько раз говорила, детей пора отселять, я не могу за всеми ухаживать, у меня уже ноги не ходят. И вот, наконец-то, и ты обо мне подумал.

— Все-все, я понял, что ты согласна, остальные претензии выскажешь вечером. Вот видишь, Антошка, все решаемо, так что служи спокойно, мы за домом присмотрим, а за одно и своих научим самостоятельности. А там, глядишь, и ты вернешься.

— Боюсь, дядя Егор, что не скоро вернусь.

— Подожди. Что значит, не скоро вернусь. Ты что еще придумал, а ну выкладывай немедленно.

Антон посмотрел на них. Егор с изумленными глазами смотрел на него и ждал ответа. Тетя Наташа замерла, сидя на лавочке у печки, прижав уголок платка к губам, боялась пошевелиться.

— Я вам, мои родные, еще не все сказал. В тот день, когда я разговаривал с бабушкой, она предсказала мне не только, что я буду служить, но и длинную дорогу. Подождите, я сейчас вспомню ее слова — подумав немного, он процитировал: — Ты, сынок, будешь хорошим воином и хорошим командиром. Много где побываешь, многое увидишь и узнаешь. Будут у тебя раны и болезни, но все это ты переживешь. А вот дорога, которая выпадает для тебя, окажется такой длинной, что окажется длинною в жизнь.

— Это ее слова, и как я убедился, ее слова сбываются. Так что, вернусь я сюда или нет, не знаю.

— Антоша, сынок, — запричитала тетя Наташа, — ну, что ты такое говоришь. Вот отслужишь положенное и вернешься, а мы все будем ждать тебя.

Антон встал, подошел к ней и, присев на лавочку рядом, обнял за плечи и ласковым голосом сказал:

— Ну что же ты плачешь весь день, мамулечка милая ты наша и самая любимая? Я ведь не на всю жизнь уеду. Я буду писать вам письма, каждый год буду проводить отпуск только у вас. Ведь краше здешних мест нет ничего на свете.

— Ладно, смотри, но только каждый отпуск, ты обещаешь?

— Конечно, обещаю, а как же иначе. Вы ведь для меня самые родные, — улыбаясь, пообещал Антон, крепко целуя ее в обе щеки.

— Ладно, поверю, если отпустишь меня, медведь ты этакий, ну зацеловал прямо всю, — и, повернувшись, обратилась к Егору, — а ты обещай, что за Илюшей, ты будешь присматривать. Я уже не справляюсь с этим разбойником. Он здесь весь день бегает, охотится все на медведя, а там на воле он вообще возьмет ружье и отправиться в лес. С него станется. Вот тогда мы точно хлебнем горя.

— Ну, что ты такое говоришь. Я ему на днях деревянное выстрогал, вот он теперь и бегает с ним, играет.

— Бегает, играет, — передразнила она его, — ты просто не видишь, он уже несколько раз пытался вытащить из ящика твой карабин. Хорошо еще, что я всякий раз оказывалась рядом и не давала ему сделать это. Так он теперь к Мишке пристает. Ты мол, учишься в городе на милиционера, вот и купи мне настоящее ружье. Мишка спрашивает его, зачем, мол, тебе настоящее, а он и говорит, с настоящим пойдет в лес и застрелит там медведя. Наслушался ваших баек про охоту, вот и грезит ей. Теперь представь, как я там буду бегать за ним.

— Ладно, мои родные, вы тут решайте, кто из вас будет бегать за Илюхой, а я пойду, пожалуй. Поздно уже, а завтра предстоит много работы.

Попрощавшись, он ушел. На следующий день утром рано на первом автобусе уехал в район.

Первым делом он отправил заказное письмо в деканат института, приложив к нему подробную объяснительную записку, с просьбой предоставить ему академический отпуск на время службы в армии.

После этого, заехал в управление лесного хозяйства, где подал заявление на увольнение с работы. Начальник управления долго уговаривал его остаться хотя бы до осени, пока не получит официальной повестки на призыв. Антон как мог, уговаривал его, и, в конце концов, начальник под натиском его аргументов согласился и приказал начальнику отдела кадров к вечеру рассчитать его полностью

Пока в бухгалтерии готовили расчет, Антон съездил в военкомат. Вскоре он постучал в дверь начальника военного комиссариата.

— Войдите, — раздался тихий усталый голос за дверью.

Антон вошел. Первое, что бросалось в глаза, это небольшие размеры кабинета. Видимо, начальник не привык к роскоши. За столом сидел довольно пожилой человек, с признаками усталости на лице. Обвисшая форма с майорскими погонами совершенно не сочеталась с внешностью самого обладателя мундира.

Майор, прижимая искалеченной левой рукой лист бумаги, старательно что-то писал. Кивком головы он пригласил посетителя сесть, а сам продолжал писать. Закончив, он поднял голову и, отложив документ в сторону, спросил:

— Ну, молодой человек, с чем пожаловали? Хотите получить отсрочку от армии? — с ноткой сарказма спросил он.

— Нет, не угадали, — в тон ему ответил Антон, — совсем наоборот. Вот мой военный билет. Меня освободили от службы в армии, так как я являлся единственным кормильцем дедушки-пенсионера. На основании этого закона мне был выписан военный билет. В данный момент дедушка умер и я, решил пойти служить Родине.

Военком связался с кем-то по селектору и приказал принести его личное дело. Через две минуты он уже изучал его.

— Ничего не получится молодой человек. Я, конечно, приношу соболезнование по поводу кончины вашего дедушки, но здесь говориться, что у вас на попечении осталась жена и грудной ребенок. Или здесь неправильно записано?

— Было правильно записано, а теперь у меня нет никого, — с грустью в голосе произнес Антон.

— Как это никого нет. А жена где? А где ребенок?

— Я же говорю вам, что нет у меня никого. Этой весной моя жена и сын погибли в автокатастрофе. Вы, наверное, слышали о том, как сгорели люди заживо в автобусе, вот в нем и ехала моя жена и сын. Дедушка умер чуть позже. Сердце не выдержало, когда он узнал о смерти моей семьи. Теперь я совершенно один остался. Хочу пойти служить и, как все, отдать свой долг нашей Родине.

— Прости, пожалуйста, и еще раз прими мои искренние соболезнования. Чтобы призвать тебя, мне придется теперь делать множество различных запросов и объяснений. Ты теперь по всем документам проходишь как рядовой с правом мобилизации только в военное время. Тебе ведь не зря выписали военный билет. Другие, имея военный билет на руках, близко, не подошли бы к военкомату, а ты сам сюда идешь.

— Да поймите вы, я не могу находиться в доме, где все напоминает о них. Я просто боюсь оставаться один. От одиночества я постепенно начинаю сходить с ума. И вот, чтобы окончательно не сойти с ума, я решил пойти служить. Рядом со мной будут находиться такие же ребята как я. Мне будет легче среди людей. Отслужу положенное, вернусь домой, а может случиться так, что армия станет моей семьей. Как знать, у каждого своя судьба. Я думаю, что время все расставит по своим местам.

Слушая этого молодого парня, на лице майора вместо усталости теперь можно было прочесть заинтересованность и уважение. Вновь прочитав фамилию Антона, он заинтересованно спросил.

— Так, зовут, значит, вас Ли Антон Максимович. Скажите, а кем приходится вам Ли Тугай?

— Это мой дедушка.

— Значит, умер наш герой-разведчик. Пусть земля ему будет пухом. Замечательный человек. Очень жаль, что так быстро теряют свои ряды, наши друзья-однополчане. Мне очень жаль, ну а как там поживает его друг Бедуля? Только не говори, что и он помер.

— Нет, что вы, Дядя Егор жив и здоров.

— Слава Богу, хоть одна хорошая новость за утро. По случаю передай ему от меня низкий поклон с пожеланием крепкого здоровья.

— Спасибо, передам обязательно, и ходить далеко не придется. Он теперь будет жить в нашем доме.

— Надо подумать, как тебе помочь, и куда определить служить. У тебя есть какая-нибудь специальность?

— Вообще-то я специалист лесного и охотхозяйства. До сегодняшнего дня я работал егерем.

— Значит, охотник, и стреляешь хорошо?

— По крайней мере, звери не жаловались.

— А что так? — поддержал шутку майор.

— Не успевали.

Поняв смысл шутки, майор от души посмеялся.

— Молодец, с юмором у тебя все в порядке. Ну, а что еще ты умеешь и знаешь. Может спортивные разряды имеешь, или еще что ни будь.

— Разрядов нет, зато я владею восточными единоборствами, как дедушка говорил, в совершенстве. Но мне не хотелось бы это афишировать.

— Ну, как я раньше не догадался, — хлопнул он себя ладошкой по лбу, — у такого деда как твой, и лесной пенек станет хорошим бойцом, а тут такой здоровый парень. Тут сам Бог велел научиться. Тогда слушай меня. Я тут в ближайшее время постараюсь утрясти твои документы. От тебя требуется только заявление на мое имя. Напишешь в приемной, и там же оставишь. Пойдешь служить в десантные войска. У тебя есть все задатки к этому, да еще владение рукопашным боем. Я даже разнарядку получил на днях из Рязани. Ну, как моя идея, пойдешь служить десантником?

Антон с улыбкой кивнул головой. Военком нажал на кнопку, через секунду в кабинет заглянул сержант.

— Петров, примешь у этого молодого человека заявление, так у нас, кажется через три дня, собирается комиссия. Возьми его военный билет и выпиши ему повестку. Пусть пройдет комиссию и зачисли его в команду двадцать-тридцать четыре, и в первых числах ноября отправим, пусть служит.

Сержант взял военный билет, сказал:

— Есть, — и вышел из кабинета.

— Ну что, Антон Максимович, внук знаменитого деда, служи как положено, не подводи старую гвардию, а я со своей стороны обещаю сделать все возможное.

— Спасибо вам огромное, товарищ майор. Краснеть за меня вам не придется, я обещаю.