На Юноне заканчивалась ночь. Вокруг стояла предрассветная тишина.

Ах, Юнона! Как сказочно красива эта далекая планета с ее удивительными пейзажами, климатом и, конечно, с теплым ласковым океаном. Но об этом позже. А сейчас хотелось бы немного рассказать о том, как начинается рассвет.

Рассказ об этом, конечно, не займет много времени, но это необходимо, чтобы читатель знал о том, откуда начинается это повествование.

Солнце, как и принято, наверное, на всех планетах, встает на востоке, оно появляется из-за гряды довольно высоких гор. Среди этих гор находится постоянно парящий мелкими струйками пара вулкан. По склону вулкана, который простирался до самого залива, бьют небольшие гейзеры. Эти горячие источники, накапливаясь в небольших водоемах, стекают каскадами вниз, образуя при этом много других водоемов, где можно, без опаски свариться, принимать минеральные ванны.

Весь берег залива исчерчен ручейками, которые, стремясь соединиться с морской водой, образуют на песчаном берегу удивительной формы островки, покрытые мелким желтовато-красным песком.

На этом песке ранним утром любили погреться ластоногие животные, в изобилии обитающие в водах залива. И хочу сказать, уважаемый читатель, что вкуснее мяса этих животных я не пробовал никогда в жизни. Мясо этих животных нежное, светло-красное и нежирное. С виду они очень похожи на наших земных морских котиков, с той лишь разницей, что они чуть меньше в размерах и у них нет подкожного жира, так как воды океана очень теплые, и холодных зим здесь нет, разве что ближе к полюсам.

Сам залив, по здешним меркам, не самый большой. Если на него взглянуть с высоты птичьего полета, то можно увидеть, что сам залив имеет изогнутую, удлиненную форму, с коротким изогнутым под прямым углом перешейком, соединяющим сам залив с водами океана. А благодаря своей изогнутой форме, довольно высокая приливная волна, пройдя перешеек и углубившись слегка в сам залив, теряла свою силу, поэтому глубина основной части акватории залива, достигавшая шесть-восемь метров, не менялась. И даже в штормовую погоду, которая бывает здесь только в сезон дождей, поверхность воды остается довольно спокойной.

Весь залив находится почти в центре высоких горных цепей, не дающим сильным восточным ветрам разгуляться по акватории залива.

Но в остальное время года, особенно по утрам, свежий океанический воздух, смешавшись с паром гейзеров, на поверхности залива образует рябь мелких волн, которые с легким прибоем растекаются по песчаному пляжу на Западном побережье.

С правой стороны пляжа был выложен из крупных камней удобный пирс с причалами для большого количества мелких и крупных лодок. От пирса круто вверх поднималась довольно широкая лестница, аккуратно выложенная из плоского камня, с высокими перилами, за которыми находилась извилистая дорога.

На самом верху, упираясь в край огромного плато, стояло в одиночестве странное сооружение, издали похожее на панцирь огромной черепахи. Но если присмотреться, то в нем можно заметить двери, а также окна, похожие на иллюминаторы морского корабля. С той лишь разницей, что иллюминаторы открываются внутрь, а эти окна поворачивались на своей оси на девяносто градусов.

И пока я описывал пейзажи, показался краешек солнца. И если находится у окна этого странного дома, можно наблюдать, как первые лучи восходящего солнца могут проникнуть через туманную дымку, поднимающуюся от поверхности воды. Лучи солнца, вырываясь из-за скалы, рассыпаясь в стороны, образуют полусферическую корону. Человеку, глядящему на это, кажется, что на «голове» вулкана надета золотая, светящаяся всеми цветами радуги, корона.

Вот, в этой таинственной тишине, человек, ощущает какой-то божественный трепет с желанием, что бы эта красота, никогда не заканчивалась.

Но проходит несколько секунд, и диск солнца поднимается выше. Теперь его лучи, падая на поверхность тумана, устремляются вдаль, задевая своими краями лес, виднеющийся в нескольких километрах от побережья.

Лес, освящаясь лучами солнца, начинает светлеть, оглашаясь первыми, робкими трелями птиц, которые гнездятся на кронах громадных деревьев.

Тень ночи начинает медленно отступать от леса и двигается навстречу солнцу. Вот она опускается к плато, плывет над заливом. Создается впечатление, что ночная тень бежит от взгляда солнца и хочет быстрее спрятаться в пещерах, которые изобилуют в прибрежных скалах. Поэтому местные жители, рассказывая очередную легенду, обязательно упомянут, что демоны ночи, боясь гнева бога Солнца, прячутся в горных норах. И при этом предостерегают всех, а в особенности детей, от посещения пещер.

Между тем, лучи солнца с помощью легкого бриза начинают разгонять туман, и, прорвавшись сквозь него, освещают сначала робко, а потом все сильнее поверхность воды, где от легкого ветерка поднимается легкая рябь. От этого прикосновения вода начинает светиться, отражая мелкие блики, создавая впечатление кипящего серебра с золотым отливом.

Да, это сказочная красота, дающая какое-то умиротворение каждому, кто хоть раз видел это воистину захватывающее зрелище.

И в это прекрасное утро мы переносимся в дом, одиноко стоящий на плато, почти у самой кромки песчаного обрыва на побережье залива.

В большой комнате с восточной стороны дома у открытого окна стояла широкая кровать, на кровати лежал еще не старик, но очень пожилой человек. Он был укрыт легким самотканым пледом, натруженные за многие годы руки спокойно лежали вдоль тела, длинные седые волосы, красиво уложенные, стекали с подушек на плечи и грудь.

Лицо его было спокойным и умиротворенным. Но не было заметно даже намека на его дыхание. И складывалось впечатление, что человек этот умер. Но это ошибка. Человек был жив, но вот уже шестьдесят пять дней находился в коме.

Но его не оставляли в одиночестве. Все эти дни у его изголовья постоянно дежурили его дети. У них был даже свой график дежурства. Наблюдая за больным, они потихоньку занимались своими делами, чтобы не было скучно. Дочери что-нибудь шили или вязали, сыновья плели сети или чистили оружие. Каждый занимался своей работой.

Так и сейчас рядом с кроватью больного на маленьком стульчике сидел угрюмый мужчина. Он был высокого роста, с хорошо развитой мускулатурой, с правильными чертами лица. И если бы не его темные пышные волосы, которые падали на лицо при работе с сетью, которую он старательно ремонтировал, можно было подумать, что это двойник старика, лежащего на кровати, так они были похожи. Но нет. Это был старший сын старика, сорокалетний Дио, ставший на время болезни отца главой клана.

Но вот послышался шум, хлопнула дверь, и в комнату как ураган ворвалась юная красавица, веселая и всегда неугомонная. Это младшая дочь старика, красивая, не по годам высокая, стройная, с хорошими формами и длинной до колен косой, гордостью ее отца. И хоть эта шестнадцатилетняя светло-рыжая бестия и была быстрой и неугомонной, в ней также уживались любознательность, когда это необходимо, сдержанность, усидчивость и желание учиться чему-то новому.

Вот и сегодня, с шумом распахнув двери, она уже с привычным криком: «Папочка, это я, вставай уже утро», — подбежала к кровати и дважды поцеловала отца в щеки. После чего, повернувшись к брату, спросила:

— Ну что, Дио, как прошла ночь? Никто тебя не побеспокоил? Папа не расспрашивал тебя о том, как вы с Рио умудрились порвать в заливе невод? А, может, ты всю ночь проспал, а отец уходил куда-нибудь? Ну-ка сознавайся!

И все это было сказано на одном дыхании, так что Дио только и смог сказать:

— Нормально, все по-прежнему, — и поцеловав Лолу в лоб, тихо вышел из комнаты.

Лола повернулась, посмотрела на широкую спину уходящего брата, довольно улыбнулась, затем пошла в другой конец комнаты, где у нее лежал накануне ею же сшитый, правда, не без помощи матери, новый наряд, свободного кроя брюки, доходившие до колен, и кофточка к ним. Лола решила на кофточке вышить цветными нитками придуманный ею еще вчера вечером красивый узор.

В комнате было душно, так как окно было всю ночь закрыто, чтобы мелкие насекомые не побеспокоили больного. Конечно, обитатели дома боролись с этой кровососущей напастью как могли. Они натягивали на окна москитные сетки, но они спасали только от более крупных насекомых, а вот мелкие, которых и заметить-то трудно, просачивались через ячейки сетки и создавали много беспокойства всем окружающим. Они слегка покусывали, и человек начинал непроизвольно чесаться, кожа покрывалась сыпью, которая со временем превращалась в мелкие гнойнички. Их приходилось обрабатывать серной мазью (благо в сере не было недостатка: ее в изобилии добывали на склонах вулкана), которую хозяин дома научил изготавливать всех домочадцев, а также и другие племена, дружественно настроенных к обитателям этого дома. После обработки мазью, сыпь на теле подсыхала и начинала шелушиться. И вот, чтобы избежать такой напасти, хозяева дома стали использовать в борьбе с этими паразитами серу. Они брали оливковое масло (деревья оливы во множестве росли у подножья гор на песчано-каменистой почве), смешивали с серой. Получив такой раствор, пропитывали им шнурок, который крепили по краям оконного проема. Таким образом, запах серы и оливы отпугивал насекомых, правда и обитателям дома этот запах доставлял неудобство. Но это было ничто по сравнению с этими кровососущими паразитами.

На этом, дорогой читатель, давай оставим описание этой, на первый взгляд, не очень привлекательной фауны, оставим пессимизм а, набравшись терпения и оптимизма, обратим внимание на человека, лежащего без движения на кровати.

После того, как Лола оставила открытой дверь и занялась своим рукоделием, в комнату ворвался легкий морской ветерок. Он своим ласковым прикосновением растрепал волосы на подушке, коснулся лица и груди лежащего человека, при этом своим резким порывом он приподнял свисающий рукав кофточки, которую вышивала Лола, и накрыл ее руку, державшую иголку, красной нитью. Лола стряхнула с руки рукав кофты, помешавший ей работать, и взглянула с неодобрением в окно.

Посмотрев на голубое, безоблачное небо, она встала и подошла к окну. Ей захотелось слегка прикрыть окно, но руки остановились на полпути. Лола подумала: пусть лучше проветрится комната, ведь скоро опять начнется зной, и окно придется закрыть.

Отвернувшись от окна, она хотела пройти на свое место заняться делом, но в это время взгляд ее уловил едва заметное движение. Не поверив себе, она стала пристально всматриваться в больного. И все-таки зрение не обмануло. Грудь больного слегка поднималась и опускалась, он стал глубже дышать.

Лола тихонько вскрикнула, прижав руку ко рту. Да, подумала она, я все-таки была права, что два месяца назад устроила истерику и не дала похоронить отца, когда все посчитали его погибшим. Одна она своим детским, необузданным напором и силой убеждения, как ей тогда казалось, заставила перенести отца в комнату и устроить на кровати, стоящей у окна, на которой отец спал последнее время.

Первое время она одна ухаживала за отцом. Остальные считали все это прихотью избалованного ребенка, но по мере того, как проходило время, а тело не изменялось, трупных пятен не было видно, и более того, видимые части рук и лицо посвежели. Только после этого, все поверили в то, что их родной и любимый человек все-таки жив, хоть и лежит без движения. Тут же устроили совет семьи и решили, что не только Лола, но и все остальные члены семьи по очереди будут дежурить у постели больного.

Так все и происходило вплоть до сегодняшнего утра.

Лола не стала никого звать, она тихонько взяла стул и села у изголовья отца, наблюдая и терпеливо ожидая пробуждение отца. Ожидания ее не обманули.

Через несколько минут больной резко открыл глаза и тут же закрыл их. От яркого света боль разлилась по всей голове, прокатилась по всему телу и затихла в пальцах ног. Антон дернулся и затих, он начал медленно приходить в себя. Он еще не понимал, что с ним происходит и где он находится.

Силой воли он заставил себя успокоиться. Когда это у него получилось, он медленно приоткрыл веки. Постепенно свет перестал причинять боль глазам, и Антон открыл их полностью. Голова кружилась, окружающие его предметы расплывались как в тумане. Это его совершенно не удивило, так как мозг начал анализировать происходящее.

Он сконцентрировался на одном предмете, который висел на противоположной стене комнаты. Постепенно предмет принял ясные очертания. Теперь Антон видел, что это картина.

На картине размером два на три метра был изображен очень красивый и чем-то завораживающий пейзаж, на фоне которого в летней беседке семья из пятнадцати человек. Они пили что-то из резных деревянных кубков, ведя неторопливую беседу. От вида этой картины у Антона по всему телу разлилась теплая волна, при этом он ощутил теплоту и уют. Понимая, что это именно его семья, изображена на полотнище. От этого стало как-то спокойно и надежно.

Не шевелясь, он перевел взгляд влево, где у раскрытого окна, на подоконнике, стояла большая глиняная ваза с огромным букетом свежих цветов. От налетевшего ветерка тонкие и прозрачные лепестки трепетали, и, казалось, что они шепчут о чем-то своем.

Налюбовавшись таинством красок садовых цветов, что росли вокруг дома на клумбах, за которыми так трепетно и нежно ухаживала его жена, Антон вздохнул полной грудью, почувствовав облегчение, словно с него сняли какой-то большой и тяжелый груз, давящий все это время на него.

Подышав с наслаждением полной грудью, медленно повернул голову направо. Первое, что увидел — это взгляд юной рыжеволосой девушки. Взгляд ее источал восторг, нежность, любовь и удивление. Антон, глядя на все это, непроизвольно улыбнулся, до того все это было мило и как-то по-детски непосредственно. Глядя на нее, Антон улыбнулся в ответ. Девушка поднесла ладони к лицу, вскрикнула и выбежала из комнаты, громко крича.

— Все ко мне, идите сюда, папа проснулся!!!