Замшевые перчатки, истертые и порезанные, развалились очень быстро, и Дайруту пришлось посреди боя стряхнуть с ладоней грязные ошметки.

Громада в небесах уползла в сторону, и из-за горизонта теперь торчал лишь ее край. Солнце вылезло с другой стороны в тот момент, когда прошедшую через подземелье сотню должны были уже разметать, раздавить, а жалкие пять тысяч войска еще только вступали в бой.

Единственной причиной, по которой этого не произошло, была Лиерра, закончившая начатый и проведенный ранее ритуал, воткнув кость в землю. Каждый убитый тут же вставал и, оглядевшись пустыми, мертвыми глазами, начинал сражаться на стороне Дайрута.

Зомби в первую очередь атаковали воинов Орды, но, лишенные поддержки Лиерры, порой увлекались и нападали на людей Мартуса Рамена, и потому были весьма ненадежным союзником.

Дайрут пытался прорваться к Айриэлле, но на его пути всякий раз вставали все новые и новые противники. Надолго пришлось задержаться против Имура и отряда из нескольких варваров, каждый из которых был выше Верде на две головы и немного сильнее.

После того как старый друг пал под его клинками, Дайрут справился и с варварами, но завяз в рядах простых воинов.

Прикрываясь Имуром, вставшим как зомби, он пытался прорубаться вперед, но получалось только стоять на месте и радоваться тому, что он не отступает. Голос Айриэллы звонко и торжественно летел над полем боя — она командовала, и делала это не худшим образом.

Дайрут, выбивая узкой гардой зубы очередному противнику, кивал, слыша, как девушка приказывала защитить лучников. А потом, вскользь взрезая горло кочевнику с тонкими, неровными усами, усмехался, когда бывшая королева Дораса требовала, чтобы ее пустили вперед.

Кристальные руки будто пили кровь убитых хозяином врагов — они наливались все более ярким цветом, из светло-алых становясь густо-багровыми. Каждая смерть, принесенная его усилиями, словно придавала Дайруту дополнительных сил.

Его кольчуга была просечена в нескольких местах, но он не чувствовал боли. Возможно, в этом была заслуга Лиерры, которая всегда оказывалась в гуще боя и не забывала о нем и Мартусе — тот сражался уже без шлема и с раной на виске, но еще кричал, вел людей в бой.

Ведьма успевала всюду.

Несколько лучших лучников Айриэллы специально пытались убить ее, стоя в стороне от схватки — но все их стрелы шли мимо, а если какая-то и долетала до Лиерры, то сгорала, не нанося урона.

В тот момент, когда очередной убитый Дайрутом кочевник не превратился в зомби, когда стало понятно, что даже ведьмы устают, а позади рухнули от стрел сразу трое из сотни смельчаков, мир содрогнулся.

Земля покрылась трещинами, затем вдруг вздыбилась, погребая под собой сразу десяток кочевников и вместе с ними троих зомби. А потом прилетел гул, почти неслышный среди звона мечей и громыхания внутри тверди, что твердью быть перестала.

Бой местами прекратился, но некоторые воины, сошедшиеся насмерть, не прекращали драться.

Лиерра взлетела над полем боя, превратившись в легкую и удобную цель.

— Туда! — крикнула ведьма Дайруту. — Убей Айриэллу, пока не поздно!

После этого какой-то расторопный кочевник все-таки умудрился попасть в нее стрелой, и Лиерра рухнула вниз. К ней бросился бившийся неподалеку Мартус Рамен, открывая спину, и его прикрыл Дивиан.

Дайрут вонзил меч в очередного противника и бросился туда, куда указала ведьма. Из рыхлой земли на его пути высунулась чья-то рука — то ли присыпанного живого, то ли поднятого трупа.

Дайрут не успел убрать ногу, резким взмахом меча он отсек кисть и побежал дальше, пытаясь стряхнуть ее с лодыжки.

Гул тем временем нарастал, он становился все громче и страшнее, а потом внезапно раздался грохот. Этот звук сбивал с ног, колотил по голове не хуже молотобойца и создавал впечатление, что все вокруг переворачивается и рушится.

Дайрут заорал, споткнулся, кувыркнулся через голову, выставив перед собой руки с клинками, и неожиданно даже для себя, почти не потеряв скорости, продолжил бег между стонущими, вопящими, сражающимися людьми, разобрать принадлежность которых уже не мог.

Он рубил тех, кто пытался задержать его, и не обращал внимания на остальных, пока не увидел прямо в нескольких шагах Айриэллу.

Девушка стояла на небольшом холме, совершенно не тронутом катастрофой или ею созданном. Вокруг клубилась пыль, поднимаясь в небо и застилая солнце, умирали люди и жалобно ржали кони.

Вокруг происходило то, что Дайруту казалось обещанной последней битвой, а она спокойно стояла, сжимая в руке окровавленный клинок.

Подняв мечи, он крикнул:

— Я иду к тебе!

И она ответила почти сварливым тоном:

— Долго же ты шел.

Потом они скрестили клинки, и все вокруг перестало существовать — громадная скала, прилетевшая непонятно откуда, придавила полтора десятка воинов, но ни он, ни она даже этого не заметили.

Дайрут был опытнее и сильнее, несмотря на то, что Айриэлла носила черные наручи. Он превосходил ее настолько, что даже артефакт не давал девушке преимущества, хотя и помогал держаться.

Он мог поразить ее уже дважды, но рука не поднималась.

Каждый раз Дайрут отводил клинок так, чтобы тот скользнул по мифрильному доспеху.

Она видела это — опыта уже хватало, чтобы понять, что противник играет.

— Ты не сможешь убить меня! — крикнула девушка. — На мне наручи!

— Тогда возьму в плен, — расхохотался Дайрут и финтом вынудил ее развернуться, после чего ударом кулака бросил девушку на землю.

Однако воспользоваться преимуществом не успел — ловкая и гибкая, Айриэлла откатилась чуть в сторону, потеряв щит, но не бросив меч, и вскочила на ноги.

— Ты предал наш мир! — крикнула она и как-то по-детски беспомощно добавила: — Как ты мог?

— Твои покровители обманули тебя! — ответил Дайрут. — Тобой правит дьявол!

Облака пыли делали утро похожим на ночь, земля под ногами то и дело вздрагивала, то и дело раздавался треск, рядом с местом схватки двух предводителей открылся зияющий провал.

Без щита Айриэлла стала более осторожной, однако в какой-то момент будто нарочно раскрылась, и Дайрут с силой ткнул мечом в слегка погнутую мифрильную пластину, а затем крутанул рукоятью, загоняя лезвие в открывшуюся щель.

— На мне наручи, — сообщила девушка, придвинувшись вплотную, насаживаясь на клинок. — Я бессмертна.

В левой руке она держала тонкий, как спица, и острый стилет, вытащенный из ножен на поясе. Дайрут с двумя длинными клинками, один из которых плотно сидел в Айриэлле, был беспомощен — он не успел бы ничего сделать, после любого движения девушка проделала бы в его теле новую дырку, и кольчуга не могла защитить от этого.

Но бывшая королева Дораса чего-то ждала.

Они замерли в неустойчивом равновесии — Дайрут знал, что наручи не спасают от боли, но к ней в какой-то момент привыкаешь.

Айриэлла была прекрасна, как рассвет: узкие брови, алые губы, рыжие волосы, яркие, словно нет ни пыли, ни грязи, ни крови, ни пота. От девушки пахло чистотой и… смертью, хотя до сего дня он не мог представить, каков ее аромат.

Дайрут не удержался и дотронулся своими губами до ее губ, ожидая в ответ удара в сердце.

Однако прошло мгновение, другое, а затем королева Дораса просто оттолкнула его, сползая с клинка.

Теперь Дайрут лежал перед ней — потрясенный и ошарашенный, словно рыба, выкинутая на сушу. А она стояла над ним в сером мареве пыли, как богиня, сошедшая на землю, богиня грозная, но нерешительная.

Неожиданно — в точности, как тогда, когда отец убивал себя, — марево рассеялось на мгновение, и луч солнца упал на них.

Стоящая Айриэлла и полулежащий Дайрут Верде.

Он мог пнуть ее под колено, откатиться в сторону, затем вскочить и продолжить поединок, мог поднять клинок и отбить последний удар — несколько вариантов промелькнули у него в голове.

Смерть отнюдь не казалась неизбежной, но все это было глупо и бесполезно.

Дайрут не знал, что он может сделать для того, чтобы все исправить, и ему неожиданно стало ясно, что все бессмысленно, смешно и нелепо и в то же время совершенно правильно, логично и точно.

И когда полуторный меч-бастард пошел вниз, отражая лучи глядевшего на них солнца, он выпустил из рук клинки и выставил кристальные ладони, словно приглашая смерть и одновременно пытаясь от нее защититься.

Лезвие вошло в рубиновую плоть, и она с мягким, почти неслышимым в общем хаосе звуков звоном разлетелась на тысячи драгоценных осколков. А затем острие пронзило кольчужный воротник, вминая кольца в плоть, и воткнулось в горло Дайрута.

В этот момент он смотрел на Айриэллу, на ее лицо, на огненную гриву, в непонимающие и словно испуганные глаза.

И еще он улыбался.

Улыбался так, как никогда не делал этого, пока был Дайрутом Верде.

У него просто ни разу не было возможности или необходимости улыбаться так — просто, по-человечески, добро и спокойно, уверенно и в то же время немного удивленно.

И даже смерть не стерла этой улыбки с его лица.

* * *

Лиерра точно знала, что легионы демонов уже принялись за свою работу, убивая и разрушая мир. Она чувствовала, что от места, где произошло столкновение мира с той дрянью, что прилетела неведомо откуда, покатились черные волны.

Она не была уверена в том, что Айриэлла находится под влиянием Хаоса, но, начав действовать, не могла просто так остановиться, да и времени для остановок не было.

Дайрут должен справиться, в этом единственная надежда.

Правда, скорее всего, они уже опоздали.

Если бы мир не был обескровлен войной… Если бы маги Сиреневой Башни не решили остаться в стороне от последних событий, а она смогла бы убедить их помочь… Если бы остались в живых старшие священники и жрецы Светлого Владыки и Дегеррая, и они согласились бы выступить вместе…

Тогда последняя битва могла бы сложиться иначе.

Однако все есть так, как есть, и сейчас она убивала тех, кто мог стоять с нею плечом к плечу.

Где-то рядом сражалось то отребье, которое по необходимости называли «магами Жако». Ни один из них не мог произвести даже обычной волшебной стрелы или магической искры настолько мощной, чтобы убить хотя бы орка. Недоучки, подмастерья и неудачники, они были скорее обузой для солдат, чем подспорьем.

Внезапно Лиерра ощутила, что она не одна, что рядом есть еще кто-то, равный ей по силам…

Но кто это?

Сквозь ряды варваров и кочевников, не останавливаясь ни на мгновение и двигаясь туда, где сражались Айра и Дайрут, шел маг высочайшего уровня, вроде тех, кто некогда преподавал Лиерре в Сиреневой Башне.

Он шагал спокойно и целеустремленно — так, как могла бы это делать и она сама, если бы не была сейчас на грани изнеможения после множества брошенных заклинаний и долгого изнуряющего боя. Он отводил клинки руками и не обращал внимания на сыплющиеся на него стрелы.

Его глаза были странного фиолетового оттенка, лысина блестела, а нос торчал, но ведьма узнала его.

Около полувека назад именно он исполнил роль представителя храма Дегеррая и стал судьей, вынесшим ей приговор. Неведомо откуда на поле боя явился Родрис, сбежавший первосвященник погибшего бога.

Лиерра отвернулась.

Еще полгода назад она не пожалела бы ни сил, ни жизни на то, чтобы отомстить ему. Год назад взялась бы составить проклятие, которое сделало бы жизнь беглого первосвященника настоящей огненной купелью Хаоса.

Но сейчас у нее появились куда более важные дела — надо было выжить, помочь выжить Мартусу Рамену и Дайруту, а потом попытаться спасти мир.

Ведьма легким жестом метнула молнию — и она поразила гигантского кочевника, занесшего меч над Дивианом.

Лиерра хорошо видела сквозь пыль, но помочь друзьям не могла — это требовало слишком больших усилий.

Мгла рассеялась, и солнце осветило небольшой холм, на котором сражались Айриэлла и Дайрут. Впрочем, последний не сражался, а лежал — он был еще жив, но, судя по всему, осталось ему недолго.

Ведьма наскоро составила заклинание, которое должно было помочь юноше, сжала в горсть кристаллы, но в последний момент ее резко и бесцеремонно толкнули в плечо. Лиерра от неожиданности и боли — сорвавшееся заклинание отдачей ударило ее — упала на землю.

Над ней с занесенным мечом стоял Мартус Рамен.

— Убей меня… — просипел он. — Демоны… Я не могу…

Он боролся с тем, кто пытался захватить власть над телом бывшего распорядителя игр, и он проигрывал.

Ведьма, преодолевая боль, быстро начала перебирать готовые заклинания.

Убить Мартуса она могла в любое мгновение, но ей хотелось спасти его, оставить в живых.

Клинок Рамена тем временем пошел вниз.

Лиерра откатилась в сторону, и лезвие с шелестом врубилось в ее плечо.

Она все еще могла убить Мартуса, но все еще пыталась спасти его.

И в последний момент перед тем, как меч опустился ей на голову, ведьма успела кинуть первое попавшееся заклинание.

Это была простенькая «волшебная броня», охраняющая от чужого оружия.